С.Н. Ениколопов

канд. психологических наук, заведующий лабораторией Научного Центра Психического Здоровья

 

Средства массовой коммуникации и насилие

 

В последние годы в нашей стране, как и во многих других странах мира, усиливается внимание к антисоциальному, насильственному поведению. Со времен Второй мировой войны увеличение числа локальных, региональных вооруженных конфликтов сопровождается и заметным ростом уровня межличностной агрессии, что нашло отражение в повышении преступности практически во всех развитых странах.

Родители, учителя, сотрудники правоохранительных органов все чаще жалуются на агрессивное поведение детей. Учителя обращают внимание на то, что в последние несколько лет проявления насилия и агрессии среди детей (в особенности младшего и среднего школьного возраста) значительно участились. Можно отметить, как минимум, два основных способа реагирования на данную проблему. В первом случае, проблема роста насилия игнорируется, во втором – рост насилия интерпретируется в рамках концепции развития общества и взаимовлияния психологической и исторической линий развития. В последнем случае рост агрессивности, в том числе и детской, объясняется сменой субкультуры. Эта смена выражается, например, и в том, что дети все чаще оказываются предоставленными самим себе, при этом они не только практически лишены и общения с взрослыми, но иногда и общения со сверстниками. Единственными источниками интереса для них в таких условиях становятся электронные и компьютерные игры, видео и телевидение, содержащие в себе большое количество визуального насилия.

Для того чтобы понять условия жизни детей в современном обществе, их связи с семьей, со школой и с другими детьми, необходимо изучить влияние средств массовой коммуникации и, в частности, телевидения на них. Роль телевидения в жизни детей за последнее время очень изменилась. Современные дети смотрят телевизор гораздо чаще, чем раньше, и телевидение, похоже, становится для них одним из основных способов развлечь себя. Родители отходят при этом на второй план, так как они, сами навязывая детям эту ситуацию, предпочитают воспитанию и общению с детьми домашние дела или работу.

Многочисленные телевизионные программы постоянно демонстрируют насилие в разных видах. Сцены насилия появляются на телеэкранах гораздо чаще, чем в жизни, и телевидение обеспечивает гораздо больше возможностей «испытать» это насилие на себе, нежели обыденная жизнь. Вследствие этого обычному человеку может показаться, что насилие стало гораздо ближе к нему, чем в предыдущие годы.

Обсуждение роли средств массовой коммуникации в распространении насилия в современном мире связано в первую очередь с двумя проблемами: а) легитимизацией насилия и б) влиянием демонстрируемого средствами массовой коммуникации насилия на изменение уровня агрессивности у потребителей, в первую очередь, детей и молодежи. Естественно, что обе проблемы взаимовлияют друг на друга.

Первая проблема проявляется в выделенном Й. Галтунгом феномене культурного насилия. Имеются в виду те аспекты культуры как символической сферы человеческого существования, представленной идеологией и религией, языком и искусством, эмпирической и формальной наукой, которые могут быть использованы для оправдания и легитимизации прямого и структурного насилия.

Культурное насилие ведет к тому, что все другие проявления насилия начинают выглядеть и восприниматься как справедливое, или, во всяком случае, не дурное дело. Можно установить каузальную связь от культурного через структурное к прямому насилию. Это те случаи, когда культура, в том числе и СМИ, проповедуют, учат, заставляют рассматривать агрессию, эксплуатацию и репрессии в качестве нормальных и естественных явлений или не замечать их вовсе.

Вторая проблема давно вызывает большой интерес исследователей. Первые исследования влияния кино на поведение и ценностную ориентацию детей и подростков начали проводиться в США в конце 20-х годов и показали отрицательное воздействие. Проводимые в последующие годы многочисленные исследования в первую очередь анализировали два основных круга вопросов:

1) обучаются ли зрители (особенно, дети и подростки) новым формам агрессивного поведения, наблюдая за экранным насилием (эффект научения), и как долго длится это воздействие;

2) способствует ли насилие в средствах МК снижению эмоциональной чувствительности к насилию, и сказывается ли снижение эмоциональной чувствительности к насилию на вероятности актуального агрессивного поведения в реальной жизненной ситуации (эмоциональные последствия).

Одними из первых за разработку проблемы демонстрируемого теле- и видео насилия в рамках концепции социального научения принялись А. Бандура, Л. Берковиц, Л. Эрон, Л. Хьюсмэн, Р. Парке, М. Лефковиц и др.[1]

Представители концепции социального научения показали, что если в условиях лабораторного эксперимента ребенка подвергать воздействию видеоинформации, связанной с насилием, он сразу же после этого начнет вести себя агрессивно. Проведенные Бандурой и Россом эксперименты показали, что дети склонны имитировать то поведение, которое получило на их глазах положительное подкрепление[2]. Точно так же дети перенимают когнитивные и социальные навыки, среди которых могут оказаться агрессивные паттерны поведения, у своих родителей и товарищей.

Согласно результатам многих исследований, дети научаются вести себя агрессивно с помощью имитации поведения актеров, участвующих в сценах насилия различных фильмов и передач. При этом степень точности, до которой ребенок будет имитировать поведение актера, очень сильно зависит от результатов этого поведения. Если актер будет «вознагражден» за свои действия, то ребенок, скорее всего, будет имитировать его поведение[3]. Если же актер наказан, то ребенок вряд ли будет имитировать его действия. Это верно как для социального, так и для антисоциального поведения. Кроме того, многое зависит от опыта ребенка в таком поведении и от того, какой результат оно имело. Ряд исследователей пытались выявить возраст, в котором дети наиболее склонны к имитации действий других людей. Было подтверждено многими, что период между шестью и десятью годами является сенситивным для научения с помощью наблюдения.

Некоторую роль в этом виде научения играет также идентификация. Ребенок, очевидно, будет имитировать ту модель поведения, которая обладает более ценными для него характеристиками.

Лонгитюдные (продолженные) исследования Эрона, Хьюсмена, Лефковица и Уальдера[4], в которых 870 человек были проинтервьюированы в 1960 году, а затем те же испытуемые обследовались в 1981 году, показали, что ранняя агрессивность является предпосылкой для агрессивного поведения во взрослом возрасте, особенно у мужчин. Уровень агрессии в течение всей жизни остается приблизительно константным.

Особенностью этих исследований, было то, что они проводились на детях предподросткового возраста и имели лонгитюдный характер. Фокусировка на предподростковом возрасте объяснялась тем, что поведение детей в этот период характеризуется максимальной направленностью на интериоризацию установок, диктуемых средой, податливостью и мягкостью. Лонгитюдные исследования проводились для того, чтобы можно было отслеживать проверяемую гипотезу о влиянии кино- и теленасилия на агрессивность и будущую склонность к агрессивному и криминальному поведению.

Для объяснения стабильности агрессивных тенденций во времени и возможности предсказать склонность к преступному поведению во взрослом возрасте исходя из наличия ранней агрессивности Хьюсмен разработал теорию скриптов[5]. Согласно этой теории социальное поведение во многом контролируется теми программами поведения, которые были выучены и закреплены индивидом во время раннего периода его развития. Эти программы могут быть описаны как когнитивные скрипты (сценарии). Первичный процесс, с помощью которого формируется сценарий, – процесс научения, включающий компонент наблюдения. Однако сам этот процесс находится под влиянием многочисленных факторов среды: социальных, культурных, семейных. Блоки выученных сценариев превращаются в более общие, руководящие принципы социального поведения. Таким образом, сценарии, которые руководят ребенком в его агрессивном поведении, формируют основу для создания более общих сценариев, управляющих антисоциальным поведением взрослого. Хьюсмен считает, что не все сценарии, формирующиеся у ребенка, будут актуализированы. Перед тем, как реализовать сценарий, ребенок оценивает его соответствие существующим в сознании социальным нормам и проверяет возможные последствия этой реализации. Степень точности такой оценки может быть различной. Некоторые дети просто не имеют когнитивной способности тщательного оценивания. Другие дети, у которых эта способность более сформирована, различаются историями подкреплений различных форм поведения и восприятием социальных норм.

Существует три основных компонента оценивания сценария. Прежде всего, ребенок должен уметь предсказывать последствия использования сценария. Ребенок может не воспринять вероятных последствий своего агрессивного действия из-за неправильной истории подкреплений или из-за искажений в восприятии наблюдаемых сцен агрессивного поведения. Второй оценочный компонент – это степень, до которой ребенок считает себя способным осуществить сценарий. Ребенок с низкой способностью восприятия своей силы в просоциальном поведении может обратиться к агрессивному сценарию. Но, возможно, наиболее важный компонент оценки сценария – третий: степень, до которой он воспринимается ребенком как соответствующий его внутренним стандартам. Сценарии, нарушающие социальные нормы, интериоризированные ребенком, вероятнее всего, реализованы не будут. С другой стороны, ребенок со слабыми и несформированными внутренними запретами на агрессию имеет большой шанс принять агрессивный сценарий.

Из этого Хьюсмен выводит такое определение: агрессивный ребенок – это ребенок, привыкший вести себя агрессивно, регулярно восстанавливающий и реализующий сценарии агрессивного поведения. Хьюсмен выделяет два основных процесса, с помощью которых происходит закрепление сценария: это собственное поведение человека (разыгрываемое, включенное обучение) и наблюдение поведения других людей (научение с помощью наблюдения). Сохранение же сценария в памяти достигается благодаря двум другим процессам: процессу первоначальной шифровки наблюдаемого поведения и процессу подкреплений. Под «шифровкой» понимается формирование репрезентации внешнего стимула в системе памяти. Сценарий может быть связан со специфическими ключами в контексте кодирования, а может быть абстрактно не связан с ними. Сценарии с особенно выдающимися, яркими ключами ребенку будет легче кодировать.

Для того чтобы закрепить сценарий в памяти, ребенок должен время от времени подкреплять его. Подкрепление может иметь несколько различных форм – от мысленного воспроизведения сцены в фантазиях вплоть до попытки реализации ее в жизни. Конечно, подкрепление обеспечивает также возможность переоценки сценария. Некоторые сценарии, которые изначально воспринимались как подходящие для социальных интеракций, после отрицательного их подкрепления будут восприниматься как неподходящие.

Таким образом, для того, чтобы сценарий повлиял на будущее поведение, он должен быть не только закодирован и закреплен в памяти, но также актуализирован и положительно подкреплен при столкновении с социальной проблемой. Сценарий также скорее будет использован, если во время его актуализации в среде будут присутствовать те же специфические ключи, что присутствовали и при закодировании сценария. При этом ключи могут соответствовать модальностям, казалось бы, мало связанным с агрессивным поведением, как например: цвета, звуки, запахи, предметное окружение и т.д.

Превращение раннего агрессивного поведения ребенка в привычку зависит от реакции среды, окружающей его, на такое поведение, а также от многочисленных случайных факторов. Для некоторых детей агрессивное поведение может иметь положительное подкрепление. Их семейная среда и среда их друзей развивает в них агрессивные модели поведения и поощряет антисоциальное поведение. Для них шифровка, закрепление и использование агрессивных сценариев особенно облегчается. Однако рано или поздно эти дети попадают в такую социальную среду (школа, команды, клубы), где агрессивное поведение может иметь весьма негативные последствия. Здесь случается неожиданное: агрессивное поведение этих детей остается устойчивым даже в случае возникновения очевидно отрицательных для ребенка последствий. Автор теории объясняет это тем, что ребенку не удается «переучить» агрессивные сценарии. На это может быть несколько причин. Во-первых, ребенок может искаженно воспринимать последствия своих интеракций со средой из-за неправильного оценивания обратной связи. Во-вторых, просоциальное решение проблем требует больших интеллектуальных затрат, чем агрессивное. Это создает большие проблемы для детей с низким интеллектом. В-третьих, возникает проблема и для детей с высоким интеллектом: они смогут найти больше оправданий для своего агрессивного поведения. В-четвертых, ребенок может сам себе выбирать среду общения, в которой агрессивное поведение не порицается. В-пятых, существует проблема постоянства уровня агрессивности.

Применительно к проблеме влияния наблюдаемого теле- и видеонасилия на развитие агрессивности теория когнитивных сценариев (скриптов) расставляет акценты на следующих проблемах:

1. Ребенок, который постоянно наблюдает по ТВ людей, совершающих агрессивные действия, может сохранить агрессивный сценарий как подходящий для социальных интеракций и применять алгоритмы агрессивного поведения в некоторых ситуациях.

2. Основываясь на модели переработки информации, можно понять, почему сцены насилия, воспринятые ребенком как нереальные, не моделируются им с готовностью. Наблюдатель сохраняет для последующего воспроизведения лишь те сценарии, которые приносят ему субъективную пользу при решении социальных проблем. Действия же, воспринимаемые им как нереальные и не соответствующие этому требованию, не будут сохранены в памяти. Эта идея была неоднократно подтверждена экспериментально[6].

Другим важным феноменом воздействия, оказываемого кино и телевидением на поведение, является изменение и формирование установок. Чем больше человек смотрит теле- или видеонасилия, тем больше он принимает установку на агрессивное поведение. С точки зрения теории переработки информации, установки – это предписания, правила и объяснения, взятые из наблюдений за поведением других людей.

Если на ребенка или на взрослого телевидение оказывает самое большое влияние (среди других источников социальных интеракций), то образ социальной реальности этого человека будет практически полностью базироваться на этих наблюдениях. Таким образом, благодаря большому количеству сцен насилия, демонстрируемых телевидением, установки на агрессию «фанатов» кино и телевидения будут более позитивными, так как они воспринимают агрессивное поведение как норму. Позитивное восприятие агрессии коррелирует с увлечением сценами насилия и другими факторами, которые могут повлечь за собой принятие установок на агрессивность.

Исследование, которое было проведено в штате Джорджия в США, продемонстрировало связь между материалом телепрограммы и установками, а также поведением зрителей после ее просмотра. Исследовалось антисоциальное поведение среди старшеклассников за неделю до, в течение и после просмотра телевизионной программы, которая была насыщена сюжетами и репортажами, содержащими сцены насилия. Используя в качестве единицы измерения число нарушений этими детьми правил поведения, а также просто наблюдая их поведение вне школы, исследователи обнаружили, что число нарушений значительно возросло в течение тех недель, пока по телевидению шла эта программа, особенно у чернокожих детей. В это время также изменились установки детей на послушание.

Другие исследования привели ученых к выводу, что слишком частое наблюдение сцен насилия взрослыми может привести к изменению их установок на агрессию. Исследования показали также, что когда испытуемый наблюдает насильственные действия, за которыми не следует наказания, возможность того, что он будет вести себя агрессивно, возрастает[7].

Еще один интересный подход к выявлению и измерению связи между наблюдением сцен насилия, установками и поведением зрителей заключается в изучении «смягчения» и «углубления» установок. В этих исследованиях экспериментаторы пытались редуцировать или увеличивать влияние телепрограмм на детей с помощью изменения установок детей.

Было показано, что влияние просоциально направленного телевидения сильно возросло, когда применялось сочетание просмотра таких программ с другими факторами, провоцирующими просоциальное научение. В другом исследовании отмечено, что замечания взрослых относительно сцен агрессии оказывали большое влияние на имитацию дошкольником этой сцены. Присутствие родителя и его отношение имело для этих детей большое значение[8].

Изменения в установках людей, часто наблюдающих сцены насилия, можно объяснить когнитивной десенситизацией (потерей чувствительности) к насилию. Так, было показано, что дети, которые регулярно смотрели сцены насилия по телевидению или видео, обнаруживали гораздо меньший уровень физиологического возбуждения в ответ на показ сцен насилия, чем обнаруживала контрольная группа детей[9]. Можно утверждать, что высокий уровень физиологического возбуждения повышает склонность человека к агрессивному поведению, а постоянное наблюдение сцен насилия повышает и закрепляет этот уровень.

С другой стороны, есть данные и о том, что повышение уровня физиологического возбуждения в результате просмотра сцен насилия может служить и негативным подкреплением. В этом случае десенситизированные «любители» сцен насилия будут вести себя более агрессивно. Этот факт доказывают и многие исследователи в области коммуникаций, отмечая, что телевидение делает детей гиперактивными, перегружая их стимуляцией. Другие утверждают, что эта перегрузка действует десенситизирующе. Третьи говорят о самоподкрепляющей способности агрессии. Если принять эту точку зрения, то существует оптимальный уровень физиологического возбуждения, который человек находит наиболее удовлетворительным для себя, и из этого следует, что агрессивное поведение может быть использовано в целях достижения его. Поскольку агрессивное поведение требует повышенного уровня физиологического возбуждения, то десенситизированный к агрессии человек ведет себя более агрессивно при достижении желаемого уровня физиологического возбуждения. Когда этот уровень достигнут, возникает типичный доминантный поведенческий ответ на это. Если такой доминантой является агрессия, то реализуется агрессивный стиль поведения.

Сохранность уровня агрессивности показана в ходе многих экспериментов. Результаты лонгитюдных исследований показали, что уровень агрессивности ребенка после 8–9 лет перестает меняться и остается постоянным на протяжении почти всей его жизни (за исключением пика во время подросткового возраста у мальчиков).

Одно из наиболее интересных открытий относительно взрослой преступности состоит в том, что криминальное поведение можно предсказать статистически, исходя из наличия раннего антисоциального, агрессивного и гиперактивного поведения[10].

Более агрессивный ребенок, скорее, станет одновременно и более агрессивным взрослым, и взрослым, склонным к антисоциальному и криминальному поведению. По данным Эрона и Хьюсмена[11], ни один фактор, измеренный в детстве, неважно, средовой, психологический, когнитивный или семейный, не способен с такой вероятностью предсказать склонность человека к определенному виду поведения, как фактор ранней агрессивности. В исследовании, проведенном Эроном и Хьюсменом, было обнаружено, что приписывание испытуемым их однокашниками агрессивности в возрасте 8 лет является предвестником целого спектра форм агрессивного и антисоциального поведения, проявляющихся через 22 года и включающих в себя официально зарегистрированные правонарушения[12]. Однако это не означает того, что можно поставить знак равенства между понятиями агрессивного и криминального поведения. Имеется в виду лишь то, что психологические процессы, лежащие в основе агрессивного поведения, также лежат в основе различных форм антисоциального и криминального поведения. Кроме того, агрессия – вид поведения, достаточно часто обнаруживаемый среди молодежи, и поэтому должен изучаться в качестве одной из составляющих процесса развития.

Проведенное в восьмидесятых годах исследование в шести странах позволило сделать вывод о действительном существовании связи между насыщенностью телевидения сюжетами, связанными с агрессией, и уровнем преступности. Так, Польша имела наименьший процент преступности. Тогда она стояла на предпоследнем месте по числу использования телевизоров; на последнем месте по числу показа по ТВ сюжетов агрессивного содержания и по проценту показа фильмов или сюжетов, связанных с насилием. США, которые в 1980 году являлись рекордсменом по преступности, имели наивысший процент содержания сцен насилия в телевизионных программах.

В этом эксперименте были получены и другие интересные данные:

§         На основании обнаруженных положительных корреляций между высоким уровнем агрессивности у взрослых и их увлечением кино- и теленасилием в детстве, а также положительных корреляций между увлечением теленасилием у взрослых и их ранней агрессивностью и ранними пристрастиями к телевизионным сценам насилия, авторы делают вывод о возможности существования циклической зависимости между этими показателями. Было определено, что в США, Польше, Финляндии и Израиле ранние телевизионные пристрастия значительно предопределяются агрессивностью ребенка. Во всех странах, кроме Австралии был отмечен явный лонгитюдинальный эффект влияния раннего пристрастия к телевизионному насилию на более поздний уровень агрессивности.

§         Изучение влияния паттернов мужской и женской агрессивности на положительную идентификацию с актером показало, что актер-мужчина оказывает большее влияние на оба пола, возможно, потому, что его агрессивное поведение носит героический характер;

§         Решив проверить тезис теории социального научения о том, что воспроизведение сценария поведения зависит от того, будет ли он «отрепетирован», повторен ребенком когнитивно (одной из форм подобной «репетиции» является фантазия), авторы исследования просчитали корреляции между средними показателями агрессивности и увлечения теленасилием с фантазийным поведением. Результаты показали, что более агрессивное поведение и большие пристрастия к телевизионному насилию коррелируют с более частыми фантазиями на насильственные и героические темы во всех странах, где проводилось исследование;

§         Была обнаружена связь социального статуса родителей ребенка с агрессивностью ребенка и увлечением его теленасилием. Среди американских и австралийских детей более низкий социальный статус семьи соответствовал большей агрессивности и большему увлечению теленасилием, особенно в отношении мальчиков. В Израиле тот же феномен обнаружили у городских мальчиков, а у детей из израильских киббуцимов большая агрессивность и увлечение теленасилием сочетались с высоким социальным статусом семьи. В Польше была обнаружена обратная зависимость агрессивности детей и увлечения теленасилием с социальным статусом семьи. В Финляндии более высокий социальный статус семьи коррелировал с повышенной агрессивностью у мальчиков и с пониженной агрессивностью у девочек. Эти различия авторы объясняют тем, что традиционные измерения социального статуса, применяющиеся к обществам с системой свободного предпринимательства, не работали на таких странах, как Польша, Финляндия и Израиль в связи с большой гомогенностью общества в них;

§         Авторы исследования обнаружили, что в среднем более агрессивные дети, и дети, имеющие пристрастие к теленасилию, имели родителей с высоким уровнем агрессивности. Эти родители часто были недовольны своими детьми и применяли к ним более суровые наказания (особенно это, касалось мальчиков). Возможно, агрессивность детей и отрицание их родителями находятся в циклической зависимости друг от друга: отрицание родителей стимулирует агрессивность ребенка, который после этого становится жертвой еще более частых агрессивных атак и наказаний со стороны родителей. Отрицание ребенка родителями может привести к отгораживанию его от внешнего мира, замыканию в себе и увлечению телевидением, в том числе, передачами, содержащими насилие.

§         Исследуя связь популярности детей среди одноклассников, авторы обнаружили, что во всех пяти странах, кроме израильских городов, существовала обратная зависимость между агрессивностью детей, увлечением их теленасилием и их популярностью среди одноклассников. Они объясняют этот факт тем, что дети, обладающие большим числом просоциальных навыков, более популярны и любимы в обществе одноклассников. С другой стороны, агрессивное поведение ребенка часто делает его менее популярным; если при этом ребенок избегает социальных контактов, то возрастает вероятность и частота его обращения к телевидению; кроме того, непопулярность ребенка может обострить и усилить связь между его увлечением теленасилием и повышением уровня агрессивности.

Подводя итоги этого исследования в 1990 году, авторы[13] делают следующие выводы:

w        более агрессивные дети чаще смотрят передачи, содержащие сцены насилия (вне зависимости от социального класса, пола, возраста, IQ или культурных факторов);

w        ребенок научается агрессивным сценариям, наблюдая сцены насилия по телевидению или видео, а его агрессивное поведение провоцирует средовые и когнитивные реакции, которые приводят к большей вероятности увлечения его сценами насилия, демонстрируемыми средствами массовой коммуникации;

w        фантазии на темы насилия могут увеличивать вероятность того, что ребенок закрепит и сохранит сценарий агрессивного поведения;

w        фантазии на темы насилия характерны, в основном, для детей с высоким уровнем агрессивности, которые увлекаются теленасилием;

w        уровень агрессивности имеет тенденцию передаваться от одного поколения к другому: дети более агрессивных родителей имеют большую склонность усваивать сценарии агрессивного поведения.

Нельзя не отметить, что существует, однако, и противоположное мнение, стремящееся оправдать присутствие телевизионного и видео- насилия в нашей жизни:

Насилие является частью нашей жизни и нашей культуры. Отсюда следует, что визуальная демонстрация насилия лишь подготавливает ребенка к жизни в социуме, вводит его в мир взрослых.

Кроме того, демонстрация насилия может оказывать катарсическое воздействие на зрителя.

Из всего сказанного выше видно, что тема влияния насилия, демонстрируемого средствами массовой информации, является неоднозначной, поэтому нет ничего удивительного в том, что она с самого начала своего существования порождает массу дискуссий.

Вновь и вновь отстаивая свои выводы, Хьюсмен и Мойз[14] пишут, что факт влияния просмотра теленасилия на агрессивность уже может считаться доказанным и что это влияние осуществляется, по крайней мере, пятью путями:

1.      с помощью имитирующего научения (при наблюдении). Дети склонны имитировать поведение их родителей, других детей, героев фильмов и передач, в особенности тогда, когда их действия имеют положительное подкрепление. В этом случае ребенок принимает данную модель и идентифицирует себя с ней;

2.      медианасилие воздействует на детей десенситизирующе, делая их нечувствительными к насилию. Чем больше ребенок смотрит медианасилия, тем более положительную установку на агрессивное поведение он принимает. Более того, дети, которые увлечены медианасилием, склонны подозревать других в использовании агрессивных действий, что является эмоциональным искажением, также увеличивающим вероятность использования ими агрессивного поведения;

3.      оправдание насилия является еще одним из факторов влияния медианасилия, стимулирующих агрессивное поведение. Ребенок с высоким уровнем агрессивности прибегает к медианасилию для того, чтобы разрядить чувство вины и получить оправдание своей собственной агрессивности. Таким образом, впоследствии он становится еще более склонным к применению агрессивного поведения для разрешения возникающих социальных проблем;

4.      медианасилие содержит в себе ключевые стимулы, пробуждающие агрессивные мысли, фантазии, чувства и действия. Это объясняет известный эффект, обнаруженный в ходе экспериментов – когда дети наблюдали один вид агрессивного поведения, а затем демонстрировали агрессивные действия другого рода. По мнению Хьюсмена, даже совершенно посторонние объекты, связываемые ребенком с агрессией, могут в последствии служить стимулом для запуска насильственного поведения;

5.      и, наконец, было обнаружено, что дети, увлеченные медианасилием, обнаруживали более низкий уровень физиологического возбуждения в ответ на показ сцен насилия, чем контрольная группа детей. В связи с этим, они стремятся к постоянному поддержанию этого уровня, вновь обращаясь к теленасилию.

И, наконец, на замечание о том, что насилие представлено в средствах массовой информации в его положительных, узаконенных формах, и, следовательно, не оставляет негативного отпечатка на нравственной сфере зрителей, Хьюсмен и Мойз отвечают, что, напротив, дети склонны имитировать поведение агрессивных персонажей, действия которых представляются в фильме или передаче как социально приемлемые. Фридман также утверждает, что медианасилие не может оказывать значимого эффекта в связи с тем, что дети понимают нереальность происходящего на экране. Хьюсмен и Мойз отвечают на это, что дети младше 11 лет не способны к проведению четкого разделения между фантазией и реальностью[15].

Проведенное нами в 1997 году совместно с Е. Сауткиной исследование пятикласников одной из школ Москвы позволило сделать следующие выводы:

§         Дети 10 лет проводят, в среднем, 4 часа в день за телевизором. Из них 2–2,5 часа они находятся наедине с телевизором. Наибольшей популярностью среди детей этого возраста пользуются боевики, комедии и фильмы ужасов. Среди боевиков наиболее предпочитаемыми являются фильмы героического содержания и триллеры. Увлечение фильмами и передачами, содержащими большое количество сцен насилия, является социально одобряемой характеристикой в среде детей 10-летнего возраста. Дети обнаруживают тенденцию поддерживать поведение героев таких фильмов, выражая желание походить на них и всячески сопереживая их действиям. Увлечение фильмами и передачами, содержащими сцены насилия, вдвое чаще встречается среди мальчиков, чем среди девочек.

§         Просмотр фильмов, содержащих сцены насилия, имеет тенденцию значительно повышать ситуативные агрессивность, раздражительность и тревожность у детей 10 лет. Дети, обладающие низкой тревожностью, чаще демонстрируют увлеченность фильмами и передачами, содержащими большое количество сцен насилия. Возможное объяснение этому феномену содержится в катарсическом воздействии, оказываемом в некоторых случаях подобными сценами. Другим фактом, возможным объяснением которого может быть феномен катарсиса, является то, что дети, которые часто смотрят фильмы и передачи, содержащие большое количество сцен насилия, реагируют на демонстрацию подобных фильмов уменьшением агрессивности. Увлечение детей фильмами и передачами, содержащими большое количество сцен насилия, не всегда связано с повышенным уровнем их агрессивности, однако связано с малым содержанием просоциальных действий в их поведении. Дети, обладающие высокой агрессивностью, реже используют просоциальные навыки в своем поведении, обладают заниженной самооценкой и низким уровнем самоконтроля, а также социально отвергаются в коллективе.

§         Дети, семьи которых обладают высоким социоэкономическим статусом, чаше демонстрируют увлеченность фильмами и передачами, содержащими большое количество сцен насилия. Родители детей, увлекающихся фильмами и передачами, содержащими большое количество сцен насилия, демонстрируют высокие агрессивность, раздражительность и враждебность, а также сами предпочитают смотреть подобные фильмы и передачи. Повышенная агрессивность детей весьма часто сочетается с повышенными агрессивностью, раздражительностью и негативизмом их отцов.

§         Примерно 50% родителей стараются объяснять детям отрицательное значение насилия, демонстрируемого по телевидению и содержащегося в видеопродукции. Примерно 40% родителей не придает никакого значения возможному влиянию сцен насилия на поведение их детей. Остальная часть родителей предпочитает переводить телевизор на другой канал, или другим способом ограждать детей от просмотра подобных сцен.

В нашей стране воздействие экранного насилия на поведение практически не изучается. Визуальная информация, которая уже больше десятилетия на Западе фильтруется специально созданными для этого комитетами в нашей стране не подвергается практически никакой критике со стороны. Подобное явление, с нашей точки зрения, не может пройти бесследно, но любые законодательные решения должны предваряться серьезными отечественными исследованиями этой важной проблемы.

 

Литература:

 

1.             Bandura A. Aggression, a social learning Analysis. Englewood Cliffs, NJ, Prentice-Hall, 1973.

2.             Bandura A. Influence of model's reinforcement contingencies on the acquisitions of imitative responses // Journal of Personality and Social Psychology, 1965, 1.

3.             Bandura A., Ross В. Imitation of film-mediated aggressive models // Journal of Abnormal and Social Psychology, 1963, vol. 63.

4.             Huesmann L.R. Cross-national communalities in the learning of agression from media violence // Aggressive Behavior, 1984, vol. 10, 243–251.

5.             Huesmann L.R., Eron L.D. Childhood aggression and adult criminality // Facts, frameworks and forecasts // Advances in criminological theory, 1992, vol. 3.

6.             Huesmann L.R., Moise J. Media violence: A demonstrated public threat to children // Harvard Mental Health Letter, 1996, vol. 12.

7.             Leonard D., Eron L. Parent-child interaction, TV violence and aggression in children // American Psychologist, 1982, vol. 37, 197–211.

8.             Leonard D., Eron L., Huesmann R., Walder L., Lefkowitz F. Does TV violence cause aggression? // American Psychologist, 1972, vol. 27, 253–263.

9.             Leonard D., Eron L., Huesmann R. The cross-national approach to research on aggression: mesures and procedures // Developmental Psychology, 1984, vol. 20.

10.         Leonard D., Eron L., Huesmann R. The development of aggression in children of different cultures: Psychological processes and exposure to violence // Television and the aggressive child: A cross-national comparison, Hillsdale, N.J.: Lawrence Elbraum Associates, 1986.

11.         Parke R.D., Berkowitz L., Leyens J.P., West S.G., Sebastian R.J. Some effects of violent and nonviolent movies on the behavior of juvenile delinquents // Advances in experimental and social psychology, 1977, vol. 10, 135–172.

 

в оглавление << >> на следующую страницу