Психологические феномены

рекламной взаимодеятельности

 

А.А. Гостев

 

ОБРАЗНАЯ СФЕРА ЛИЧНОСТИ[1]

 

Углубление анализа полифункциональности психического образа в его разновидностях подчеркивает теоретическое и прикладное значение изучения «образной сферы»[2] человека. Актуальным становится развитие дифференциально-психологического подхода к раскрытию прежде всего когнитивной и регулирующей функций психического образа в деятельности, заключающегося в демонстрации того вклада, который вносят те или иные характеристики образов конкретного типа (взятые как индивидуально изменчивые, переменные) в адекватность психического отражения и соответственно в обеспечение успешности конкретного вида деятельности. Особую значимость данный подход приобретает, в частности, в связи с необходимостью углубления исследований по изучению процесса построения человеком субъективной картины окружающего его мира, в частности социальной действительности в различных аспектах, т.е. в формировании мировоззрения в целом. Какую роль играют индивидуальные особенности образной сферы человека в формировании картины мира?

На наш взгляд, ключевым является положение об опосредованном характере психического отражения некоторым интегральным образом реальность (ИОР) (образом мира). Психический образ является, как известно, и обусловленным и обуславливающим. В единстве трех своих составляющих (чувственная ткань, значение и смысл) психический образ (мира) рассматривается А.Н. Леонтьевым как своеобразная «призма», опосредующая внешние воздействия в процессе регуляции деятельности. В свою очередь внешние воздействия, формируя соответствующие образы (мир образов), а также индивидуальные системы значений, изменяют ИОР.

Важным является также то, что «отражение человеком действительности всегда оказывается опосредованным особенностями, которые характеризуют этого человека как личность, как субъект труда, познания и общения». Например, как показал Ю.М. Жуков, адекватность познания людьми друг друга опосредуется рядом особенностей когнитивной сферы субъекта. На необходимость изучения влияния эмоционально-мотивационной сферы личности, особенностей психических процессов (внимания, памяти, мышления, воображения и др.) на характеристики общения и в более широком аспекте в ситуациях социального познания (например, в связи с изучением общественного мнения, формирования стереотипных представлений) указывал в своих работах В.Н. Мясищев. В последние годы подходы, «увязывающие» процессы социальной перцепции с индивидуальными особенностями человека, стали явно заметнее. Сказанное подчеркивает значимость исследования процессов социального отражения в зависимости от индивидуальных особенностей человека, в частности от особенностей образного отражения мира. Изучение индивидуальных особенностей образной сферы является, следовательно, важным аспектом проблемы опосредованного характера психического отражения.

Существование психического образа в определенных взаимосвязанных формах (в общественно выработанных формах поведения, деятельности, знаковых системах, в наглядно-чувственном образе объясняет как единство отражающей и регулирующей его функций, так и факт отражения в образе значения объекта. Образ не существует и вне отношения – оценки субъекта отражения (как личности) к объекту (личностный смысл). Подобная «личностная привязка» проявляет себя на любом уровне психического образа, особенно на уровне мировоззрения. Чувственная ткань, значение, личностный смысл как компоненты индивидуального сознания выполняют роль связующего звена между психологией познавательных процессов и психологией личности. Тесное взаимодействие в самой основе психического отражения наглядно-образного и личностного указывает на необходимость специальной разработки проблемы образного отражения мира конкретной личностью, в частности изучение образных явлений в структуре личности. Только на этом пути возможно объяснение того, как, почему, для чего в сознании конкретной взаимодействующей с миром личности возникает образ определенного вида и содержания. «Персонификация» образной сферы является следствием системного изучения психического образа, его многомерности и многоуровневости. С другой стороны, более пристальное внимание психологии личности к образной проблематике представляется не менее ценным, и, хотя связь личностных особенностей с характеристиками различных образных явлений очевидна и имплицитно присутствует во многих областях психологического знания, мы имеем недостаток исследований, рассматривающих ее прицельно. Остановимся на некоторых аспектах проблемы.

В нашем исследовании (совместно с Б.М. Петуховым) было показано, что индивидуальные особенности вторичных образов во многом определяют личностный стиль общения, который проявляется в выборе «ролей» при групповом обсуждении проблемы. Релевантными представляются факты о связи индивидуальных особенностей образной сферы с характеристиками внушаемости и решением творческих задач. «Личностным выходом» обладают характеристики яркости образов функциональных состояний, переживаний, настроений и т.п., ибо речь идет о способности к эмпатии.

Еще в более явном виде искомая взаимосвязь образного и личностного присутствует в «острой» психологической проблеме личностно-смыслового осознания человеком всей полноты субъективного опыта. Практика психотерапии[3] показывает, что человек не осознает все факторы, приводящие к формированию его образов, и не может полностью дать отчет о всех образах, возникающих в данный момент времени в сознании. Наши исследования (совместно с В.Г. Зазыкиным и Н.Б. Шкопоровым), например, показали, что у режиссеров телевидения характер личностных проблем и внутриличностных конфликтов во многом определяет как содержание мысленных образов в «потоке сознания», так и содержание творческого замысла и его художественного решения в «экранном образе».

Подобные факты понятны, ибо процесс формирования образа не может быть понят вне рассмотрения личностной мотивации. Личностные детерминанты образных явлений особо четко «прорисовываются» при исследовании образов травмирующих событий в связи с изучением потери контроля над ними. Почему подобный образ эпизодически возвращается в сознание в течение продолжительного периода времени с большими интенсивностью и навязчивостью, несмотря на неосознаваемые защитные механизмы или попытки сознательного контроля? Немногочисленные ответы, к сожалению, психоаполитичны по своей сути, вместе с тем рассмотрение поставленных вопросов актуально для психологической теории и заслуживает самого пристального внимания в отечественной психологии. Здесь нам хочется особо подчеркнуть роль специалистов в области психологии неврозов и психотерапевтов. Без привлечения имеющихся в данной области наработок конструктивное продвижение в анализе этого вопроса вряд ли возможно.

С личностью человека, особенно с его мотивационной, эмоционально-волевой сферой, интересами, способностями, тесно связано воображение. Остановимся на этом более подробно. В определенном смысле можно утверждать: «Скажи мне, о чем ты мечтаешь, и я скажу, кто ты». Не случайно ярко выраженное воображение человека оценивается окружающими как одухотворенность личности прозаичность обычно ассоциируется с недостатком воображения. Важным для психологии личности должно стать изучение такой разновидности воображения, как мечтание – формирование образа желаемого будущего, содержание которого определяется социальной направленностью личности и системой потребностей.

Из сказанного ясно, что в исследованиях воображения следует усилить акцент на изучение его в контексте не только когнитивных, но и личностных образований (примером могут служить исследования Р.Г. Натадзе, сделать связь измерений различных аспектов воображения и личностных показателей предметом специального анализа).

Но что конкретно мы знаем о процессе человеческих мечтаний, фантазий, грез (в норме, «пограничных состояниях» в связи с содержанием личностных конфликтов и патологии)? Каковы основные измерения данных образов? В каком отношении они находятся друг к другу, к особенностям образных явлений (представлений, сновидений и др.), различным психическим процессам и функциям, характеристикам личности? Много вопросов возникает в связи с изучением образов фантазии (впрочем, равно как и других вторичных образов).

В зарубежной экспериментальной психологии существуют специальные опросники по изучению образов фантазии (например, составленные Сингером и Антробусом (ЗЭЭО). Анализ полученных в исследованиях данных не позволяет однозначно говорить о человеке как о «фантазере-мечтателе» без тщательного изучения особенностей его воображения в единстве со структурой личности. Эмпирические факты весьма противоречивы. Единственным, на наш взгляд, «отстоявшимся материалом» является «тревожная погруженность в фантазии» при достаточно негативном отношении человека к образам и конструктивное использование образов в регуляции поведения при положительном к ним отношении: «счастливый мечтатель», способный наслаждаться своим внутренним миром, при различной степени «мыслительной интроверсии». Иными словами, можно довольно определенно говорить, с одной стороны, о невротизации всей образной сферы личности и, с другой, выделять разновидности конструктивного использования образов.

Тем самым особенности фантазии могут выступить инструментом диагностики личностной патологии. Как компоненты самосознания их следует изучать в качестве средств для самоудовлетворения, планирования личностью своего поведения или творческой деятельности.

Создание структуры и типологии образной сферы личности предполагает прежде всего выявление устойчивых: а) взаимосвязей максимально возможного числа характеристик образных явлений (не только фантазий), б) их корреляций с личностными и деятельностными показателями. Решение этой задачи – дело будущих исследований. В настоящей работе мы ограничимся выделением некоторого предварительного и не претендующего на завершенность набора переменных образной сферы личности[4]. Будут приведены лишь некоторые эмпирические иллюстрации связи образных и личностных измерений. Мы также оставляем за собой право комментировать содержание переменных в той мере, в которой считаем это необходимым.

Начнем с переменных, связанных с особенностями воображения.

Степень активности мечты. Переменная оценивает, в какой мере фантазия, мечты носят у личности активный характер и направлены на достижение поставленных целей («мечта всей жизни»), т.е. участвуют в прогнозе и планировании деятельности. В этой связи следует оценивать случаи, когда мечта, а) субъективно реальна и личности известны пути претворения ее в жизнь; б) субъективно реальна, но личность не знает путей ее претворения в жизнь; в) в принципе реальна, но при данных обстоятельствах в жизнь непретворима.

В отдельную переменную можно выделить «неоправданную веру в реальность воображаемого», оценивающую степень, в которой человек «строит воздушные замки», отдается своей мечте, несмотря на то, что жизнь не «подкрепляет его оптимизм». Переменная связана с адекватностью формирования образа будущего, адекватностью фантазии относительно социальных событий, прежде всего в сфере твоего непосредственного окружения. В определенной мере переменная может служить показателем оптимистичности личности.

Переменная «компенсационный уход в фантазию» призвана оценить степень, в которой фантазия осуществляет свою компенсаторную функцию при неудовлетворенных потребностях и желаниях, при жизненных неудачах («разбитые мечты»), когда воображаемое заменяет реальность. Она также оценивает степень «отключенности» от активного социального отражения и может быть конкретизирована следующими двумя переменными.

Переменная «частота фантазирования» положительно коррелирует как с позитивным отношением к воображаемому, так и с тревожностью, нейротизмом (а также с отвлекаемостью, склонностью испытывать скуку) и отрицательно связана с «чувством благополучия», «социализацией», самоконтролем, с эмоциональной стабильностью, конформизмом в достижении поставленных целей и др.

Переменная «поглощенность в образы воображения» показывает степень «ухода» человека в содержание собственной фантазии. Переменная, связанная с эмоциональной нестабильностью, тревожностью, часто входит в состав фактора «невротичности» («тревожные» мечтатели). Она положительно коррелировала с частотой фантазирования, «блужданием мысли», положительным отношением к собственной фантазии и отрицательно – с «чувством благополучия».

Погруженность в фантазию может иметь и позитивное значение; в этой связи важна переменная «решение проблем в воображении», призванная оценить сознательную ориентацию воображения на решение проблем. Отмечены положительные корреляции переменной с навязчивой эмоциональностью, с ориентацией «на достижение» в воображении и отрицательные – с «объективностью» и самоконтролем.

Переменная «спонтанно творческая фантазия» призвана оценить то, насколько для человека характерно спонтанное решение проблем в образах непроизвольного воображения (готовое решение приходит в виде образа).

Переменная «развитость произвольного воображения» помимо своего прямого предназначения дает также информацию о такой специфической характеристике воображения, как агглютинация (а это одно из измерений творческих способностей).

Переменная «развитость непроизвольного воображения» отражает самопроизвольный «наплыв» образов-воспоминаний и фантазий с точки зрения их частоты и «удельного веса» во внутренней психической жизни. Крайним видом подобной пассивной фантазии в практически полном отрыве образов от реальности являются «грезы». У некоторых людей с определенными личностными особенностями подобные «сны наяву» играют гипертрофированную роль, являясь отчасти уже произвольными образами, – роль заменителя реальности, поскольку человек живет в созданном им мире и это доставляет ему удовольствие.

Переменная «развитость воссоздающего воображения» предназначена для оценки легкости, с которой человек может вообразить что-то на основе опосредованной знаковой информации. Переменная представляет значительный интерес в связи с проблемой формирования образов социальной действительности, ибо они в значительной степени строятся на основе информации, получаемой по каналам массовой коммуникации.

Важным аспектом является отношение человека к своим образам, в частности с точки зрения того «эмоционального заряда», который передается от типичного для человека отношения к образам, к представлению о социальных явлениях.

В этой связи следует выделить переменные «позитивного» и «негативного» отношения к образам воображения. Последняя призвана выявить наличие тревожности, создаваемой образами фантазии. Переменная положительно коррелирует с нейротизмом и отрицательно – с «чувством благополучия», самоконтролем, эмоциональной стабильностью, «объективностью».

Переменная «реалистичность воображаемого» призвана оценить такие аспекты отношения к образу, как некоторое «чувство слитности с образом», вера в то, что воображаемое сбудется, понимаемые, однако, не в смысле галлюцинаторности. Переменная должна быть отнесена также и к образам-воспоминаниям, поскольку воссоздание прошлых впечатлений с большой реалистичностью требует участия хорошо развитого воображения. Переменная, несомненно, важна для исследования социального отражения, например, в связи со способностью принимать «близко к сердцу» социальные проблемы.

Следующие шесть переменных оценивают некоторые важные содержательные аспекты образов фантазии, которые, в частности, представляют определенные «априорные» взгляды личности на социальную реальность в контексте своего непосредственного окружения (мотивы, потребности, отношения, установки).

Адекватность фантазии оценивает степень соотнесенности содержания фантазии с реальной жизнью (с «земными делами»). Переменная отделяет образы, не связанные с практической, наиболее вероятной стороной жизни и проблемами человека. В этой связи оценивается степень «эксцентричности» фантазии (насколько для личности типично воображать невероятные ситуации). Высокая степень эксцентричности фантазии рассматривается в качестве определенного показателя личностной патологии. Переменная положительно коррелировала с нейротизмом и склонностью скучать; отрицательно – с эмоциональной стабильностью и «чувством благополучия».

Переменная «воображаемые неудачи» положительно связана с воображаемой агрессивностью, воображаемой виновностью и мечтами о героическом. Считается, что переменная может выступать как индикатор навязчивых невротических состояний.

Переменная, условно названная нами «воображаемый реванш», оценивает различные аспекты формирования образов, касающихся темы субъективно справедливой мести человека за нанесенную ему обиду (на межличностном уровне). Близкая по смыслу шкала «воображаемая агрессивность» в опроснике Сингера и Антробуса была связана с некоторыми навязчиво-эмоциональными аспектами фантазии; шкала положительно коррелировала с мечтами о «достижении», со «страхом воображаемой неудачи», с воображаемой виновностью и отрицательно – с «чувством благополучия», самоконтролем, дружелюбием, а также «интеллектуальной эффективностью».

Переменная «эротические фантазии» положительно коррелирует с нейротизмом, мечтами о достижении, со склонностью скучать, с отвлекаемостью и отрицательно – с эмоциональной стабильностью, чувством благополучия, самоконтролем, толерантностью. Показано, что для одних людей этот тип фантазии – здоровое и положительное явление, для других – навязчивые размышления, для третьих – тревожно угнетающая, невротическая картина. В этой связи возникает вопрос об определении «нормальной сексуальной фантазии».

Переменная «героические фантазии» связана с воображением личности себя героем. У женщин подобные образы встречаются гораздо реже, поскольку здесь имеет место очевидная идентификация с традиционными мужскими ролями.

Переменная «воображаемая виновность» высоко положительно коррелирует со страхом воображаемой неудачи, с воображаемой агрессивностью, мечтами о достижении, героическими фантазиями; отрицательно – с чувством благополучия, самоконтроля, толерантностью, дружелюбием, а также интеллектуальной эффективностью. Она также может диагностировать навязчиво-эмоциональные состояния человека, поскольку явно связана с «муками самокопания», сомнением в себе и т.п.

Личностное содержание переменной «фантазерство» определяется склонностью человека к созданию искаженного репродуктивного образа в сторону выдачи желаемого за действительное.

Следующую группу переменных мы связываем с особенностями некоторых видов репродуктивных образов. В частности, интересны оценки особенностей образов-воспоминаний (что дополняет картину временной направленности личности), способности к эйдетизму и особенностей образов кратковременной памяти. Связь данных переменных с личностными особенностями интересна прежде всего с точки зрения нахождения того уровня организации образной сферы, на котором происходит резкое возрастание личностной детерминированности образов.

Образная сфера должна включать и сновидения с их особенностями. Актуальность их оценки связана с ролью сновидений в сознательной жизни человека (известно, например, что люди при интерпретации социальных фактов могут опираться на «толкование сновидений»).

Частота и вербализованность сновидений. Переменная направлена на определение субъективной частоты сновидений, что предполагает оценку способности к вербализации сновидений. Переменная, следовательно, оценивает степень включенности сновидений в сознательную жизнь человека (их «удельный вес» в системе образных явлений). Память на сны, несомненно, вносит свой вклад в показатель «общей образности» внутреннего мира личности. Было предположено, что акцент на воспроизведение сновидений связан с шизоидными тенденциями. Переменная отрицательно коррелировала с «чувством благополучия» и самоконтролем; положительно – с предпочтением мыслительной деятельности. Есть мнения, что воспроизведение сновидений имеет некоторую тонкую связь с самопознанием, но больше характеризует вид «социального ухода».

Существенной характеристикой сновидений является доминирующая в них временная ориентация, т.е. преобладание одного из следующих основных видов сновидений с точки зрения отражения, в образе той или иной формы времени: ретроспективные, оперативные, проспективные сновидения.

Мы также выделяем такой показатель сновидений, как преимущественное их протекание в виде ночных кошмаров. Какую роль играют воспоминания этих образов с пугающим содержанием? Какими особенностями отличаются люди, страдающие ночными кошмарами?

Логически можно предположить существование личностных коррелят и такой существенной характеристики сновидений, как их яркость, отчетливость, цветность.

Гипнагогические и гипнопомпические образы как бы отделяют с обеих сторон процесс сна, поэтому оценка наличия у человека подобного опыта существенно дополняет картину его образной сферы. Поиск коррелятов данных показателей прояснит функциональную значимость этих образных явлений. В частности, личностные корреляты выступят в качестве психодиагностического показателя. Оценка наличия гипнагогических образов важна, например, с точки зрения прогноза возможности возникновения суеверий.

В перечень характеристик образной сферы мы включаем также знакомство с «чувством галлюцинации», склонность к перцептивным иллюзиям частоту deja-vu-образов, наличие опыта отрицательных галлюцинаций. Данные переменные, конечно, менее распространенные образные явления, но они существуют, поэтому необходим их учет хотя бы в самом общем виде. Экспериментальных данных о связи переменных с личностными измерениями нет, однако некоторые возможные тенденции в подобных взаимосвязях тем не менее имеются. Так, «знакомство с чувством галлюцинации» может коррелировать с определенными формами личностной патологии, склонность к перцептивным иллюзиям – с проявлениями тревожности, а также может быть проанализирована с точки зрения общих инвариантов «иллюзорности» психического отражения. Частота deja-vu-образов может рассматриваться с точки зрения склонности к «сверхъестественному» объяснению происходящего. Данные образы часто связаны с параллельным переживанием чувства дереализации и деперсонализации. Отрицательные галлюцинации гипотетически связаны с некоторой личностной деформацией в плане функционирования неосознаваемых образов.

Для оценки образной сферы личности важны такие общие характеристики вторичных образов, как панорамность, взаимообособление фигуры и фона, степень обобщенности (схематизации) образов, сдвиги в воспроизведении цвета и др. Особое место занимает такая интегральная характеристика, как яркость (четкость, ясность) вторичных образов различной модальности. Связь данной переменной с личностными измерениями хорошо иллюстрируется на примере образов воображения, особенно зрительного компонента в фантазиях.

Доминирование слуховых образов при фантазировании в комбинации с другими показателями является, по мнению некоторых исследователей, характерным для определения шизоидных тенденций. Яркость образов положительно связана с погруженностью в фантазии, страхом воображаемой неудачи, воображаемой агрессивностью и виновностью.

В исследовании Б.М. Петухова показано, что яркость вторичных образов как интегральная характеристика связана со многими личностными особенностями.

Двумя другими интегральными характеристиками мысленных образов являются подвижность («живость») и контролируемость (соответственно скорость и легкость формирования образов и оперирования образным материалом). Показано, что люди, имеющие нейротизм выше среднего, испытывают затруднения с контролируемостью. Характеристики живости и контролируемости в упомянутом уже исследовании имели также тенденцию к связи с личностными показателями, причем «заострению» той или иной интегральной характеристики соответствовал определенный тип настроения, а также особенности формирования установки. В рассматриваемом контексте интересны некоторые частные проявления контролируемости мысленного образа, такие как «вторгаемость навязчивого образа», а также легкость изменения отношения к образу. К измерениям образной сферы в силу яркой специфичности внутреннего мира человека следует отнести также способность к синестезии.

Важнейшим показателем в рассматриваемом контексте является «временная ориентация личности». Созданный Б.М. Петуховым тест позволяет оценить преимущественную направленность сознания в форме психологического времени: на настоящее, будущее, прошлое, а также на неопределенное (ощущение тщеты, апатии и т.п.), чему соответствует определенный тип личности – «наблюдающий», «мечтающий», «вспоминающий», «скучающий», характеризуемый специфическими установками, отношениями, ценностными ориентациями, мотивами и другими особенностями. Например, «мечтающая» личность с учетом высказанных выше суждений с большей вероятностью будет оптимистичной, ибо неслучайно фантазии, ориентированные на будущее, связаны с положительным отношением человека к своим образам, направленностью личности на социальные достижения, предпочтением мыслительной деятельности. ВОЛ соответствует также доминирование образов определенного типа (например, образов-воспоминаний, образов воображения).

Мы склонны оценивать такие психические особенности, как отвлекаемость и блуждание мысли, а также тенденцию к саморефлексии. Первая из них нацелена на трудности в концентрации внимания при воздействии помех. Она, нагружая фактор «тревожно-невротической погруженности в фантазию», помогает прояснить связь нейротизма и тревожности с навязчивыми или «нормально-конструктивными» аспектами фантазии. Связанное с данной переменной «блуждание мысли» положительно коррелирует с погруженностью в фантазии (мечтания, фантазии могут переживаться как блуждание мысли), со склонностью скучать, с нейротизмом; отрицательно – с эмоциональной стабильностью, «чувством благополучия», интеллектуальной эффективностью. Переменная представляется также полезной в дополнении к шкалам для измерения невротических компонентов личности.

Тенденция же к самоотчету важна для оценки степени, в которой разговор о внутреннем мире личности рассматривается людьми положительно или отрицательно. Переменная была связана с дружелюбием, «социальностью», со способностью к эмпатии.

Мы перечислили ряд переменных, которые могут с определенной степенью полноты характеризовать образную сферу личности. Естественно, они не исчерпывают содержания последней. Исходя из многомерной природы психической реальности, можно брать другие измерения образной сферы, дублировать некоторые переменные посредством применения различных методов измерения (в частности, оценивать «метафоричность» как один из показателей способности к синестезии), дифференцировать некоторые переменные (например, «реалистичность» образа, более полно используя подход Р.Г. Натадзе и Б.М. Петухова). Необходимо также «развести» уровни рассмотрения личностных особенностей в связи с многоуровневостью психического образа.

Однако пока ограничимся перечисленными переменными, ибо в настоящее время усилия следует сконцентрировать на создании процедур хотя бы приближенного их измерения. В этой связи нами проводится работа по созданию «Краткого анамнестического опросника образной сферы личности», основанного на методе субъективного оценивания характеристик образов и включающего шкалы, соответствующие содержанию рассмотренных переменных.

Изучение взаимосвязи измерений, получаемых на этой основе, с личностными показателями в планируемых исследованиях, надеемся, позволит уточнить представления о типологии образной сферы человека, соотнести ее с типологией личности и решить многие теоретические и практические вопросы. Например, для педагогической практики чрезвычайно актуально определить типы личности, воспринимающие окружающую социальную реальность определенным способом (в связи с типологией К.А. Абульхановой-Славской), и изучить субъективную форму данных образов в плане выявления зависимости их содержания от индивидуально-типичной формы «образности» внутреннего мира человека.

Итак, рассмотрение особенностей образной сферы в более общем, личностном контексте, анализ места и роли образных форм отражения в структуре личности – еще один важный аспект системного рассмотрения категории психического образа.

 

◄◄ к содержанию ►►