ВВЕДЕНИЕ

Среди письменных памятников культуры, позволяющих полнее представить исторический процесс, объяснить закономерности происходящих исторических событий, выделяется газетная пресса, в которой сосредоточены буквально все виды информации – от просто сообщающей до аналитической, «убеждающей» и даже «внушающей».

В годы революции и Гражданской войны, как и сейчас, газетная периодическая печать была одним из центральных элементов в пропагандистских системах России. Без всестороннего изучения печати того периода, ее места и роли в идейной борьбе, невозможно понять историю России революционных лет.

За годы советской власти создана значительная литература, которая в целом отражала процесс становления и развития большевистской и пробольшевистской газетной прессы. Советская историография газетной периодики революции и Гражданской войны, как и вся советская историческая наука, была приспособлена к обслуживанию идеологических потребностей тоталитарного государства.

Исследование партийно-советской периодической печати началось сразу после окончания Гражданской войны. По подсчетам А.Л. Мишуриса, в 20-ые годы было опубликовано свыше 80 брошюр, статей и сборников по данной проблематике[1]. Авторами первых работ во многих случаях выступали активные участники революционного движения, организаторы советской печати, газетные работники, партийные публицисты и журналисты. Особенно выделялись работы: В.А. Антонова-Овсеенко, В. Белова, В.А. Быстрянского (Вотина), А.С. Бубнова, И. Вардина, Н.К. Крупской, Д. Лебедева, А.В. Луначарского, В.И. Невского, М.С. Ольминского, С.Б. Урицкого, Е.М. Ярославского и др.[2]. В своих исследованиях они давали краткий очерк зарождения советской печати, показывали борьбу новых органов власти с небольшевистскими газетами, делали попытки изучения белой прессы. Авторы излагали точку зрения победивших в гражданской войне большевиков. Они комментировали ленинские положения о большевистской периодике, рассказывали о методах борьбы советского государства с оппозиционной публицистикой Содержание этих работ носило вульгарно-социологический характер Авторы считали, что антибольшевистская периодика «сеяла ненависть и презрение ко всему советскому, и ее содержание носило клеветнический характер»[3]. Эти работы во многом публицистичны, так как их авторы опирались, в основном, на личные воспоминания.

Отличительной особенностью исследований российской прессы в 1920-х годах был известный плюрализм мнений в рамках усиливающихся претензий на монополизм со стороны большевиков В 30-х – начале 50-х гг. историография по истории печати в годы революции и Гражданской войны не получила сколько-нибудь значительного развития После известного письма Сталина в журнал «Пролетарская революция» (1931 г) и публикации «Краткого курса истории ВКП(б)», историки вынуждены были строго придерживаться сталинской трактовки истории 1917–1920 гг. В это время резко упало количество работ, посвященных роли периодики в идейно-политической борьбе за массы со стороны различных партий и организаций того периода Из исторической литературы и специальных работ о политических партиях тема истории буржуазной и социал-реформистской печати практически исчезла Исследователи изучали только историю партии большевиков и ее печати Причем, изучали односторонне, умалчивая о тех сторонах деятельности, которые упоминать было нежелательно для имиджа ВКП(б) /КПСС/ В монографиях и статьях Т.И. Антропова, Б.В. Глазова, Г. Костомарова, Т.Е. Крылова, Н. Лернера, П.А. Сатюкова, Е. Сутоцкого и др. освещались только победы большевистской прессы над периодикой политических противников. В этих работах употреблялись трафаретные фразы о роли большевистских газет в борьбе коммунистической партии за победу в гражданской войне. Однако научное изучение газетной прессы полностью не прекратилось, шло накопление материала. Оригинальное исследование провели С. Цыпкин, А. Шурыгин, С. Булыгин, которые составили хронику событий 1917–1922 гг., построенную на сообщениях периодической печати. В ней собран и богатый иллюстративный материал[4]. Шаг вперед в изучении печати на Дальнем Востоке был сделан Г.Е. Рейхбергом[5].

Очищение темы Октябрьской революции от деформаций сталинизма, начавшееся в связи с критикой культа личности Сталина во второй половине 50-х гг., сказалось на изучении газетной прессы анализируемого периода. Начался постепенный, хотя и зигзагообразный отход от догм «Краткого курса». Это нашло выражение в углубленном изучении большевистской периодики, в пробуждении интереса к истории небольшевистской повременной печати.

Но традиции «сталинской» историографии прерваны не были. Бюрократические методы руководства, догматизм и некомпетентное вмешательство в работу историков остались. Деятельность исследователей была затруднена и регламентирована цензурными ограничениями и установками ЦК КПСС. Политическое руководство СССР видело в исторической науке, прежде всего, средство идеологического воздействия на массы а не инструмент познания прошлого. С усилением застойных явлений в жизни общества эти тенденции нарастали. Подлинно научный подход к изучению общественных явлений в большинстве случае подменялся так называемой актуальностью. Идеологические установки во многом определяли принципы отбора источников и влияли на интерпретацию фактического материала. Очень часто принципы объективности и научности жестко подменялись принципом коммунистической партийности. Искажался и подход к принципу историзма. Под разными предлогами регламентировались правила работы над архивными источниками. Исследователи вынуждены были отказываться от поиска новых идей и подходов. Подавляющее большинство работ стали практически идентичными. Тиражирование одних и тех же идей и выводов стало характерной чертой монографий, диссертаций и статей о печати.

Но, несмотря на все сложности, работать стало безопасней и проще. Результатом работы ученых явился целый ряд обобщающих монографий, диссертаций и статей, посвященных истории отдельных видов прессы, деятельности партийных публицистов и литераторов, функционированию конкретных изданий. Изучались вопросы борьбы советов с небольшевистскими газетами, выявлялась роль, удельный вес и влияние отдельных групп газет.

Среди исследований, специально посвященных советским газетам, следует отметить работы А.А. Гончарова, в которых собран богатый статистическо-библиографический материал о советских газетах октября 1917–1920 гг.[6] Значительный интерес представляли работы А.Ф. Бережного, Б.И. Варецкого, А.А. Круглова, А.С. Мишуриса, Б.М. Морозова, Р.П. Овсепяна, И.С. Смирнова и др.[7]

В это же время появились работы, посвященные отдельным типам газет. Особое внимание историков привлекали советские военные газеты. В диссертациях, монографиях и статьях давалась общая характеристика военных газетных изданий, исследовалась деятельность политкомиссаров Красной армии по руководству прессой[8]. В исследованиях уделялось особое внимание рассмотрению форм и методов руководства военных, советских и партийных органов различными типами газетной печати[9].

С конца 50-х до середины 80-х годов было создано значительное количество работ по истории региональной советской прессы, в которых рассматривалась газетная периодика. В этих исследованиях поднимались вопросы типологической структуры региональных газет, их кадрового состава, эффективности их агитационного воздействия на общество. В число данных работ входят диссертации и монографии Г.В. Антохина, К.К. Куликова, И.В. Кузнецова, Э.И. Кузнецовой, Е.А. Корнилова, Н.Ф. Ракотушина, В.П. Шишко, А.В. Шумакова и др.[10] В исследованиях И.Е. Автайкина, А.Н. Боровика, Т.М. Насырова, К.К. Петрова, П.Ф. Потапова, А.С. Романова, Т.М. Сергеева, В.Ф. Солдатенко и др. рассматривались формы и методы работы советских газет в национальных районах РСФСР[11]. Однако хронологические рамки большинства исследований выходили далеко за период 1917–1920 гг., и проблемы развития газетной прессы в годы революции и Гражданской войны рассматривались в них бегло и схематично.

Изучению процесса подавления советской властью небольшевистской прессы посвящены исследования В.П. Будникова, Б.П. Балуева, А.З. Окорокова, В.А. Приставкина, А.И. Юрко и др.[12]

С семидесятых годов начинается достаточно обстоятельное изучение газет антисоветских политических режимов. Особую активность в этом проявляли сибиряки. В исследованиях А.П. Волгина, Е.Н. Косых, А.Н. Никитина, Н.М. Семеновой и др. было введено в научный оборот значительное количество газетных изданий, выявлены особенности сибирской прессы, определенно место сибирских газет среди других источников того периода. Эти исследования дают достаточно полное представление о положении сибирских газетных изданий. В них разработаны вопросы истории идеологической подготовки буржуазными газетами Сибири захвата власти Колчаком и роли сибирской небольшевистской газетной периодики как средства мобилизации антисоветских сил[13].

С конца 80-х и, особенно с начала 90-х годов, после коренных изменений в политической системе российского общества и отмены цензуры, отечественная историография значительно расширила поле видения. Были сняты запреты с целого ряда документов, стал преодолеваться схематизм, изучение прошлого становилось целостнее, глубже. Все эти процессы благотворно отразились на изучении газетной периодики России октября 1917–1920 гг. Однако этот процесс шел трудно. Сначала, во время перестройки (1985–1991 гг.), исследователи пытались соединить новые подходы и прежние партийно-классовые принципы, что было характерным не только для исторической науки, но и для всей общественной жизни СССР тех лет. Некоторые из опубликованных работ показывают, что исследователи зачастую производили «косметический ремонт» своих старых публикаций, чтобы они звучали в соответствии с новыми требованиями, и для комплексного анализа газетной прессы у них не хватало фактического материала. Среди обобщающих работ, в которых освещалась история газетных изданий за 1917–1920 гг., следует выделить учебное пособие известного исследователя печати Р.П. Овсепяна «История новейшей отечественной журналистики»[14], охватывающий период с февраля 1917 года по начало 1990-х годов. Часть первой главы этого пособия занимает история прессы с октября 1917 года по 1920 год. Автор попытался показать развитие не только советской прессы, но и периодики антибольшевистских государственных образований на территории России. Но успеха не достиг.

Книга в основном рассказывает о советской прессе. Причем, многие положения автор взял из своих более ранних работ, убрав упоминания о «руководящей роли партии», «контрреволюционной деятельности меньшевиков и эсеров», «преимуществах социалистического строя» и другие дефиниции, которые присутствовали в его более ранних работах. Автор дал краткий обзор развития советских газет, состава и содержания материалов на их страницах. Упоминается в пособии и белогвардейская пресса. Но это делается буквально вскользь. В работе нет анализа белой прессы, отсутствует даже приблизительная тематика ее материалов. В качестве примеров приводятся второстепенные газетные издания, которые не определяли характера антибольшевистской периодики.

О том, что у известного автора отсутствуют комплексные знания по истории антибольшевистской газетной прессы, свидетельствуют и неверные количественные показатели белой газетной периодики. Овсепян пишет, что «вместе с центральными изданиями белое движение располагало сетью местной и региональной печати. Всего около 30 изданий»[15]. Это неверно антибольшевистских газетных изданий было гораздо больше. Кроме того, при упоминании о белой прессе в работе обойдена вниманием газетная периодика Северо-западной области России, контролируемой войсками Юденича.

Благоприятная общественная обстановка привела к тому, что в 90-х годах стали выходить книги, в которых названная проблематика начала анализироваться достаточно обстоятельно. Особенно выделяется здесь диссертация Е.Н. Косых[16]. В ней автор стремится воссоздать подлинную картину развития русскоязычной сибирской периодики, выявить ее роль в идейно-политической борьбе.

Кандидатская диссертация А.В. Криворотова[17] представляет собой серьезную комплексную работу, в которой предпринята попытка изучить место и роль буржуазной повременной печати всего сибирского региона в событиях 1917 г.

Новые политические условия в России способствовали постановке таких сюжетов функционирования газетной прессы октября 1917–1920 гг., которые раньше в исследованиях не затрагивались. В советской историографии не поднимались вопросы, связанные с влиянием на прессу политической цензуры. В постперестроечное время такие работы появились[18]. Однако эти исследования касались только советской цензуры, и, кроме того, они слабо раскрывали влияние цензуры на содержание российских газет. При освещении истории цензуры авторы нередко исходили из неверных исходных предпосылок. Так в статье Горяевой говорилось, что при изучении советской прессы «практически не затрагивались вопросы, связанные с влиянием политической ситуации в стране на средства массовой информации не учитывались сложности ее функционирования в общественной жизни»[19].

Это не совсем верно. В исследованиях о советской периодике освещалось влияние политических условий на формы деятельности газет и журналов, показывались сложности функционирования прессы. Другое дело, что все это преподносилось тенденциозно и однобоко. Неверные исходные предпосылки и отсутствие в работах комплексного исследования работы цензурных органов приводило авторов к ошибочным выводам. Так, в статье Горяевой отмечалось, что «наиболее решительным актом в процессе становления официальной советской цензуры явилось учреждение 23 декабря 1918 г. по указанию ЦК РКП(б) отдела цензуры в структуре Реввоенсовета»[20]. Нельзя утверждать, что данный указ являлся «наиболее решительным актом» в становлении советской цензуры того времени. Летом 1918 г. и в 1919 г. принимались ничуть не менее решительные цензурные нормативно-правовые документы, которых автор даже не упоминает. При этом цензурные установления 1919 г. наделяли органы военного контроля гораздо более широкими функциями по контролю над печатью, чем декабрьские правила 1918 г. Неверные утверждения свидетельствуют о том, что тема взаимоотношений прессы и цензуры требует дальнейшего изучения.

В современных исследованиях по истории революции и Гражданской войны газетная периодика используется достаточно часто[21]. Исследователи подчеркивают высокую информационную насыщенность тогдашней газетной прессы «по самым различным вопросам политической и обыденной действительности»[22]. Они отмечают особенность этого вида источников, где помимо «лавинообразного характера информации немалое значение имеет партийность»[23]. Однако современные авторы делают нередко достаточно поверхностные выводы о функционировании газетной периодики. Так, в обстоятельном исследовании В.Д. Зиминой о белом движении и белой государственности, деятельность информационно-агитационных органов белых государственных образований и учреждений цензуры практически не рассматривается. А между тем, они являлись очень существенными структурами в системе белой государственности. Выводы о роли и значении белой прессы, сделанные автором, вызывают значительные возражения. Так автор утверждает, что на территории антибольшевистских режимов определенные демократические свободы, «контролируемый плюрализм в политическом мышлении» проявлялись «не только в декларировании “свободы печати”, но и в повседневном ее существовании»[24]. При этом она ссылается на слова начальника отдела печати врангелевского правительства о том, что власти ценят печать как «культурную силу». Однако никак нельзя говорить о «повседневном» существовании свободы печати на территории белых режимов, так как вся белая печать была поставлена под цензурный контроль, а оппозиционные газеты и журналы преследовались. В белом Крыму 1920 г., пресса также находилось под строгим цензурным контролем. Кроме того, исследователь утверждает, что антисоветская пресса «выступала в качестве своеобразного эксперта всех политических и социально-экономических действий белых правительств»[25]. В роли эксперта антисоветская пресса выступать не могла из-за полной материальной и информационной зависимости от властей и строгих цензурных запретов.

Нередко в современных работах о времени революции и Гражданской войны история прессы и освещение в ней событий данного периода выделяются в отдельные разделы. Однако рассмотрение газетных сообщений носит в основном описательный характер и не соответствует современным требованиям исторической науки. В ряде современных исследований отечественных авторов газетная пресса используется поверхностно. Авторы заявляют о ее привлечении в качестве источника, но из их работ неясно, как именно они ею пользовались и пользовались ли вообще. Так, в монографии В.В. Рыбникова и В.П. Слободина отмечалось, что для анализа использовались материалы прессы[26]. Однако авторы не указывают какие это материалы, где были опубликованы.

Русская эмигрантская историография недостаточно использовала газетную прессу в качестве источника для изучения революции и Гражданской войны. Н.Н. Головнин, П.Н. Милюков и другие историки, газетные материалы почти не использовали[27]. Их работы в основном основывались на мемуаристике, нормативно-правовых актах, делопроизводственных документах.

Среди историков русского зарубежья активно работал с прессой С.П. Мельгунов. Он трудился в библиотеке Русского зарубежного архива в Праге и изучил большое количество советской и антисоветской газетной прессы. Кроме того, он собрал и вывез из советской России значительное количество газетного материала. В его работах «Как большевики захватили власть», «”Красный террор” в России», «Трагедия генерала Колчака» на основе газетно-журнальных сообщений восстанавливалась фактическая канва событий[28]. Ему в заслугу можно отнести попытку взглянуть на события этого периода с позиций историка, а не политика или публициста. «Я хотел бы, прежде всего, восстановить реальное изображение и прошлого, и настоящего, которое так искажается в субъективной оценке современного практического политика», – писал он[29]

Из наших современных соотечественников-историков, работающих за рубежом, достаточно активно российскую газетную прессу октября 1917–1920 гг. использует Ю. Фельштинский[30]. Однако в его работах отсутствует источниковедческий анализ газетной прессы, свидетельства газет не перепроверяются.

Зарубежные исследователи при подготовке своих трудов по истории революции и Гражданской войны использовали газетную периодику. Хотя на первом месте у них стояли мемуары Д. Дейси, Э. Карр, П. Кенез, Р. Лаккет, Б. Линкольн, Э. Моудсли, А. Рабинович Р. Такер и другие использовали газетную прессу для иллюстрации отдельных положений своих исследований, уточнения отдельных фактов[31]. Из печати брались статьи и выступления руководителей политических режимов и лидеров общественных объединений тексты законодательных актов, сводки боевых действий, факты политической борьбы и т.п. Но в работах отсутствует собственно анализ газет.

Оценивая состояние изучения газетных изданий, приходится констатировать следующее. Сейчас написаны крупные монографии по отдельным вопросам функционирования газетной прессы в годы революции и Гражданской войны, в научный оборот вовлечен, систематизирован и обобщен большой фактический материал по использованию в идейно-политической борьбе большевистской периодики. Но в отечественной историографии до сих пор нет ни одной обобщающей работы, в которой с достаточной полнотой получили бы освещение проблемы, связанные с деятельностью всего комплекса газетной периодики. Русская эмигрантская историография также не проводила обстоятельного изучения российской газетной периодики за анализируемый период. Назрела необходимость в создании комплексного монографического исследования газетной прессы октября 1917–1920 гг. в масштабах России.

Целью работы является комплексное изучение русскоязычной газетной прессы России октября 1917–1920 гг. как явления культуры. Внимание в исследовании сосредоточено на малоизученных или совсем неисследованных вопросах функционирования всей системы российской газетной печати. В книге получили освещение проблемы, от которых в первую очередь зависел характер отображения газетной периодикой событий революции и Гражданской войны, а также степень ее влияния на общество информационное обеспечение, распространение газет, деятельность цензуры. В монографии рассматривается опыт газетной печати по выполнению ею политико-идеологической, информационной и просветительской функций.

Исследование написано с привлечением широкого круга источников. Главными из них являются русскоязычные газеты наиболее крупных государственных образований, функционировавших в то время в России: РСФСР, Дальневосточной республики, Северной области, Северо-западной области России, Комуча, Украинской народной республики, врангелевского Крыма, регионов, подконтрольных Временному сибирскому правительству, Всероссийскому Временному правительству, Российскому правительству, Особому совещанию при Главнокомандующем всеми вооруженными силами на Юге России (ВСЮР) и др. Нами было изучено около 2000 газет

Кроме этого, в основу исследования были положены архивные материалы, многие из которых впервые вводились в научный оборот. Было использовано более 100 архивных фондов. Для разрешения поставленных в исследовании задач большую роль сыграли архивы высших законодательных и исполнительных органов власти и управления военных частей и учреждений. Среди них особую важность представляли: фонды ВЦИК, управления делами Особого совещания при Главнокомандующем ВСЮР, СНК, Временного правительства Северной области, Министерства внутренних дел Российского правительства, Совещания по делам печати при управлении делами Верховного правителя и Совета министров Российского правительства, правительства Северо-западной области России, Политуправления реввоенсовета Республики (РВСР), Управления делами Народно-революционной армии ДВР, Военного министерства Российского правительства, управления командующего войсками Северной области, штаба Добровольческой армии, Главного управления Генерального штаба «Народной армии» Комуча и др.[32] Огромное значение для исследования имели фонды информационных учреждений: РОСТА, Отдела пропаганды Особого совещания, Русского общества печатного дела, Архангельского бюро печати и др.[33] При изучении советской периодики нельзя было пройти мимо фонда ЦК КПСС в РГАСПИ, где отложились документы по руководству прессой большевистским руководством[34].

Большую помощь при написании монографии оказала личностная документация. Наиболее ценными являются мемуары глав правительств и крупных чиновников российских политических режимов, руководителей информационных и цензурных органов, журналистов Н.Н. Алексеева, Л.В. Арнольдова, А.А. Валентинова, П.Н. Врангеля, А. Гана, Г.К. Гинса, А.И. Деникина, И.М. Калинина, Н.А. Лебедева, О.С. Литовского, Г.В. Немировича-Данченко, В. Оболенского, К.Н. Соколова, С. Штерна и др.[35] Дневники и переписка, сохранившиеся в личных фондах государственных деятелей, публицистов и литераторов, существенно расширили наши представления о функционировании газетной прессы. Нами были использованы фонды Ал. Алтаева, М.Д. Артамонова, Д. Бедного, Н.К. Вержбицкого, В.Л. Бурцева, И.Ф. Наживина, М.С. Маргулиеса, С.П. Подъячева, А.С. Серафимовича, М.Г. Сивачева, А.А. Яблоновского и др.[36]

к содержанию << >> на следующую страницу