О печати. Постановление
Временного правительства
М. Горький. Революция и культура
Л.Б. Каменев.
Временное правительство и революционная
социал-демократия
В. И. Ленин. О задачах
пролетариата в данной революции
Открытое письмо
к петроградским рабочим
Постановление Временного
правительства
27
апреля 1917 г.
I. Печать
и торговля произведениями печати свободны. Применение к ним административных
взысканий не допускается.
II. Порядок
печатания и выпуска в свет произведений тиснения определяется нижеследующими
правилами:
1)
В
течение суток после выпуска в свет вновь отпечатанных книг, брошюр-журналов,
газет, нот и других произведений тиснения типографии обязаны представлять в
исправном виде местному Комиссару Временного Правительства, или заменяющему его
установлению или должностному лицу, восемь экземпляров каждой в отдельности,
книги, или брошюры, или номера повременного издания, в коих три экземпляра для
Книжной Палаты и по одному экземпляру для Комиссариата, для Публичной
Библиотеки, для Академии Наук, для Московского Публичного и Румянцевского
Музеев и Александровского Университета в Гельсингфорсе.
2)
Каждый желающий
выпускать в свет новое повременное издание обязан представить местному
Комиссару Временного Правительства или иному, заменяющему его установлению или
должностному лицу, заявление в двух экземплярах, содержащее в себе обозначение:
а) места, в котором издание будет выходить; б) наименование издания (издание
литературное или политическое, или техническое и т.п.), сроков выхода в свет и
подписной цены; имени, отчества, фамилии и местожительства каждого из них, и в)
типографии, в которой издание будет печататься. Местный Комиссар или иное
заменяющее его установление или должностное лицо обязано выдать заявителю
расписку в получении от него означенного в сей (2) статье заявления.
3)
В местностях, вне
городов лежащих, заявление о выпуске в свет нового повременного издания (ст. 2)
подается Комиссару Временного Правительства ближайшего уездного или губернского
города, или иному заменяющему Комиссара установлению или должностному лицу.
4)
Ответственными
редакторами повременного издания или части его могут быть только лица,
проживающие в пределах российского государства, достигшие совершеннолетия,
обладающие общегражданской правоспособностью и не ограниченные в правах по
судебному приговору.
5)
Если по выходу издания
произойдет какое-либо изменение в одном из условий его выпуска в свет (ст. 2),
то об этом в течение семи дней должно быть подано, в вышеуказанном порядке,
соответственное заявление (ст. 2).
6)
Один из экземпляров
заявления о выпуске в свет повременного издания или об изменении в условиях
выпуска его хранится у местного Комиссара Временного Правительства, или у лица,
или в установлении, его заменяющих; другой препровождается в Книжную Палату.
7)
В каждом номере
повременного издания должны быть напечатаны фамилии ответственного редактора и
издателя, а также обозначена типография, в которой номер этот напечатан, равно
как и адрес редакции. На каждом неповременном издании должно быть обозначено
наименование и место нахождения типографии, в которой издание напечатано.
8)
Всякое повременное
издание обязано, безденежно, ежедневное в трехдневный срок, а еженедельное или
ежемесячное в ближайшем номере, поместить сообщенное ему от Временного
Правительства официальное опровержение или исправление обнародованного тем
изданием фактического известия, без всяких изменений и примечаний в самом
тексте опровержения, напечатав его в том же отделе, где было напечатано
первоначальное известие, и тем же шрифтом.
9)
На тех же основаниях и в
тот же срок должно быть помещено в периодическом издании, опубликовавшем
какое-либо фактическое известие о правительственном и общественном учреждении,
либо о должностном или частном лице, присланное таким учреждением или лицом
опровержение или исправление опубликованного, при условии, что указанное
опровержение или исправление не превышает размерами сообщенное известие,
подписано его пославшими, не заключает в себе признаков преступного деяния и
укоризненных выражений, не имеет характера спора и ограничивается одними
фактическими указаниями.
10)
Правила, изложенные в
сем (II) отделе и касающиеся неповременных изданий, не
применяются к произведениям, служащим целям в промышленности и торговле или
домашнего и общественного обихода, как-то: к циркулярам, визитным карточкам и
т.п., а также к избирательным бюллетеням, если они соответствуют форме,
установленной законом или правительственным распоряжением.
III. Типографии, литографии, металлографии и все прочие
заведения для тиснения подчиняются правилам, установленным для предприятий
фабричной и заводской промышленности, с соблюдением при том постановлений,
изложенных ниже.
1)
Всякий желающий учредить
типографию, литографию, металлографию или какое-либо иное заведение для
тиснения букв и изображений обязан подать о том местному Комиссару Временного
Правительства или заменяющему его должностному лицу или установлению заявление,
в котором должно быть указано имя, отчество и фамилия учредителя, а равно
местонахождение открываемого ими заведения для тиснения и предполагаемое число
рабочих.
2)
К означенному в
предыдущей (1) статье заявлению учредитель заведения для тиснения обязан
приложить шнуровую книгу, в которую должны вноситься все поступающие в
заведение работы, за исключением работ по означенным в статье 10 отдела II неповременным изданиям.
IV. Местный Комиссар Временного Правительства или
заменяющее его должностное лицо или установление, по получении упомянутого в
статьях 1 и 2 отдела III заявления и шнуровой книги, в трехдневный срок обязан
скрепить означенную книгу по листам и возвратить ее подателю вместе с распискою
в приеме заявления.
V. За нарушение правил, изложенных в статьях 1, 2, 3,
5, 7, 8 и 9 отдела II сего постановления виновный
подвергается денежному взысканию не свыше 300 рублей.
В случае заведомо ложного указания заведения тиснения,
издателя и ответственного редактора, виновный подвергается денежному взысканию
до 300 рублей или аресту до 3 месяцев.
VI. Если повременное издание после вступления в силу
обвинительного приговора, состоявшегося на основании отдела V сего постановления, продолжает выходить в свет без
соблюдения требований, означенных в статьях 2 и 5 отдела II сего постановления, то издатель, ответственный
редактор или, если таковых не имеется, типографщик, подвергается денежному
взысканию в размере не свыше 100 рублей за каждый вышедший номер, считая со дня
постановления обвинительного приговора.
VII. Виновный в устройстве или содержании заведения для
тиснения без подачи требуемых статьями 1 и 2 отдела III заявлений и шнуровой книги, а равно, до получения
расписки в приеме заявления, наказывается денежным взысканием не свыше 300
рублей.
Заведующий заведениями для тиснения, виновный в
неисполнении установленных статьею 2 отдела III правил о ведении шнуровых книг, наказывается денежным
взысканием не свыше 50 рублей.
Подписали: Министр-Председатель и Управляющий
Министерством Внутренних Дел, Товарищ министра.
Вестник
Временного Правительства 1917. № 55 (101)
Революция и культура
Если окинуть одним взглядом всю внешне разнообразную деятельность монархического режима в области «внутренней» политики, то смысл этой деятельности явится перед нами в форме всемерного стремления бюрократии задержать количественное и качественное развитие мыслящего вещества.
Старая власть была бездарна, но инстинкт
самосохранения правильно подсказывал ей, что самым опасным врагом ее является
человеческий мозг, и вот, всеми доступными ей средствами, она старалась
затруднить или исказить рост интеллектуальных сил страны. В этой преступной
деятельности ей успешно помогала церковь, порабощенная чиновничеством, и не
менее успешно – общество, психически расшатанное и, последние годы,
относившееся к насилию над ним совершенно пассивно.
Результаты длительного угашения духа обнаружила с
ужасающей очевидностью война – Россия оказалась перед лицом
культурного и прекрасно организованного врага немощной и безоружной. Люди, так
хвастливо и противно кричавшие о том, что Русь поднялась «освободить Европу от
оков ложной цивилизации духом истинной культуры», эти, вероятно, искренние и
тем более несчастные люди быстро и сконфуженно замкнули слишком красноречивые
уста. «Дух истинной культуры» оказался смрадом всяческого невежества,
отвратительного эгоизма, гнилой лени и беззаботности.
В стране, щедро одаренной естественными богатствами и
дарованиями, обнаружилась, как следствие ее духовной нищеты, полная анархия во
всех областях культуры. Промышленность, техника – в
зачаточном состоянии и вне прочной связи с наукой; наука – где-то на задворках в темноте и под враждебным
надзором чиновника; искусство ограниченное, искаженное цензурой, оторвалось от
общественности, погружено в поиски новых форм, утратив жизненное, волнующее и
облагораживающее содержание.
Всюду, внутри и вне человека, опустошение,
расшатанность, хаос и следы какого-то длительного Мамаева побоища. Наследство,
оставленное революции монархией, – ужасно.
И как бы горячо ни хотелось сказать слово доброго утешения,
– правда суровой действительности не позволяет утешать,
и нужно сказать со всей откровенностью: монархическая власть в своем стремлении
духовно обезглавить Русь добилась почти полного успеха.
Революция низвергла монархию, так! Но, может быть, это
значит, что революция только вогнала накожную болезнь внутрь организма. Отнюдь
не следует думать, что революция духовно излечила или обогатила Россию. Старая,
неглупая поговорка гласит: «Болезнь входит пудами, а выходит золотниками»,
процесс интеллектуального обогащения страны – процесс
крайне медленный. Тем более он необходим для нас, и революция, в лице ее
руководящих сил, должна сейчас же, немедля, взять на себя обязанность создания
таких условий, учреждений,
организаций, которые упорно и безотлагательно занялись бы развитием
интеллектуальных сил страны.
Интеллектуальная сила – это
первейшая, по качеству, производительная сила, и забота о скорейшем росте ее
должна быть пламенной заботой всех классов.
Мы должны дружно взяться за работу всестороннего развития
культуры, – революция разрушила преграды на путях к свободному
творчеству, и теперь в нашей воле показать самим себе и миру наши дарования,
таланты, наш гений. Наше спасение – в труде, да
найдем мы и наслаждение в труде.
«Мир создан не словом, а деянием», это прекрасно
сказано, и это неоспоримая истина.
Новая
Жизнь. № 1.
18
апреля (1 мая) 1917 г.
Временное правительство и
революционная социал-демократия
Временное Правительство, созданное революцией, гораздо
умереннее тех сил, которые его породили. Создали революцию рабочие и крестьяне,
одетые в крестьянские шинели. А формально власть перешла в руки не
представителей революционного пролетариата и крестьянства, а в руки людей,
выдвинутых либеральным движением класса собственников. Пролетариат и
крестьянство и составленная из них армия будут считать начавшуюся революцию
завершенной лишь тогда, когда она удовлетворит целиком и полно их требования,
когда все остатки былого режима будут до основания вырваны, как в
экономической, так и в политической области. Это полное удовлетворение
требований рабочих, крестьян и армии возможно лишь тогда, когда вся полнота
власти будет в их собственных руках. Поскольку революция будет расширяться и
углубляться, она будет и идти к этому, к диктатуре пролетариата и крестьянства.
Наоборот, Временное Правительство, согласно с
социальной природой тех слоев, из которых оно вышло, склонно было бы задержать
развитие революции на ее первых шагах. Если они еще не делают этого, то потому,
что у них нет сил для этого. Упираясь и против воли, они принуждены под
давлением революционного народа идти все вперед. И нам, революционерам
социал-демократам, нет надобности даже говорить о том, что поскольку это
Временное Правительство действительно борется с остатками старого режима,
постольку ему обеспечена решительная поддержка революционного пролетариата.
Всегда и всюду, где Временное Правительство, повинуясь голосу революционной
демократии, представленной в Советах Рабочих и Солдатских Депутатов, столкнется
с реакцией или контрреволюцией, революционный пролетариат должен быть готов к
его поддержке.
Но это поддержка дела, а не лиц, поддержка не данного
состава Временного Правительства, а тех объективно-революционных шагов, которые
оно принуждено предпринимать и поскольку оно их предпринимает.
Поэтому наша поддержка ни в коей мере не должна
связывать нам рук. Столь же решительно, как мы поддерживаем его в окончательной
ликвидации старого режима, монархии, в осуществлении свобод и т.д., столь же
решительно мы будем критиковать и разоблачать каждую непоследовательность
Временного Правительства, каждое уклонение его в сторону от решительной борьбы,
каждую попытку связать руки народу или притушить разгорающийся революционный
пожар.
Мы призываем революционную демократию во главе с
пролетариатом к самому неослабному контролю над всеми действиями власти как в
центре, так и на местах.
Мы должны знать, что пути демократии и Временного
Правительства разойдутся, что опомнившаяся буржуазия неизбежно попытается
удержать революционное движение и не дать ему развиться до удовлетворения
коренных нужд пролетариата и крестьянства. Мы должны быть настороже и наготове.
Спокойно и хладнокровно взвешивая свои силы, мы должны всю свою энергию
употребить на собрание, организацию и сплочение революционного пролетариата.
Нам незачем подгонять события! Они и так развиваются с великолепной быстротой.
И именно поэтому было бы политической ошибкой сейчас
ставить вопрос о смене Временного Правительства.
Движущие силы великой революции за нас; они разоблачат
недостаточность и ограниченность всякой попытки решить задачи революции путем
компромисса.
И только тогда, когда перед лицом демократии России
исчерпает себя Временное Правительство либералов, станет перед ней, как вопрос практический, вопрос о переходе власти
в ее собственные руки.
Лозунгом же момента остается: организация сил пролетариата, сплочение сил пролетариата, крестьянства и армии в Советах Депутатов, абсолютное недоверие ко всяким либеральным посулам, самый пристальный контроль над осуществлением наших требований, решительная поддержка каждого шага, ведущего к искоренению всех остатков царско-помещичьего режима.
Правда. 1917. 14 марта
Война идет. Великая Русская Революция прервала ее. И
никто не питает надежд, что она кончится завтра или послезавтра. Солдаты,
крестьяне и рабочие России, пошедшие на войну по зову низвергнутого царя и
лившие кровь под его знаменами, освободили себя, и царские знамена заменены
знаменами революции. Но война будет продолжаться, ибо германская армия не
последовала примеру армии русской и все еще повинуется своему императору, жадно
стремящемуся к добыче на полях смерти.
Когда армия стоит против армии, самой нелепой
политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и
разойтись по домам. Эта политика была бы не политикой мира, а политикой
рабства, политикой, которую с негодованием отверг бы свободный народ. Нет, он
будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд – снарядом. Это непреложно.
Революционный солдат и офицер, свергнувший иго
царизма, не уйдет из окопа, чтобы очистить место германскому или австрийскому
солдату и офицеру, не нашедшим еще мужества свергнуть иго своего собственного правительства.
Мы не должны допустить никакой дезорганизации военных сил революции. Война
должна быть закончена организованно, договором между свободными народами, а не
подчинением воле соседа-завоевателя и империалиста.
Но освобожденный народ имеет право знать, за что он
воюет, имеет право сам определить свои цели и задачи в не им затеянной войне.
Он должен заявить открыто не только друзьям своим, но и врагам, что он не
стремится ни к каким завоеваниям, ни к каким присоединениям чужих земель, что
он предоставляет каждой национальности решить, как устроить свою судьбу.
Но мало того, освобожденный народ должен открыто
сказать всему миру, что в каждый момент он готов вступить в переговоры о
прекращении войны. На условии отказа от аннексий и контрибуций и признания
права наций на самоопределение в каждый данный момент мы должны быть готовы
вступить в переговоры о ликвидации войны. Россия связана союзами с Англией,
Францией и др. странами. Она не может действовать в вопросах мира помимо них.
Но это значит, только что освобожденная от царского ига, революционная Россия
должна прямо и открыто обратиться к своим союзникам с предложением пересмотреть
вопрос об открытии мирных переговоров. Каков будет ответ союзников, мы не
знаем, не знаем и того, каков будет ответ Германии, если предложение будет
сделано.
Но мы знаем одно: только тогда народы, втянутые помимо
своей воли в империалистическую войну, смогут дать себе ясный отчет в том,
из-за чего ведется война. А когда миллионы солдат и рабочих во всех странах
уяснят себе действительные цели правительств, втянувших их в кровавую бойню,
это будет не только конец войне, но и решительный шаг к открытой борьбе против
того строя насилия и эксплуатации, который создает все войны.
Не дезорганизация революционной и революционизирующейся
армии и не бессодержательное «долой войну» – наш лозунг.
Наш лозунг: давление на Временное Правительство с целью заставить его открыто,
перед всей мировой демократией, немедленно выступить с попыткой склонить все
воюющие страны к немедленному открытию переговоров о способах прекращения
мировой войны.
А до тех пор каждый остается на своем боевом посту.
И поэтому, горячо приветствуя напечатанный выше призыв
Совета Рабочих и Солдатских Депутатов «К народам всего мира», мы видим в нем
лишь начало широкой и решительной кампании за торжество мира и прекращение
мирового кровопролития.
Правда.
1917. 15 марта
В.И. ЛЕНИН (1870–1924)
О
задачах пролетариата в данной революции
Приехав только 3 апреля ночью в Петроград, я мог, конечно,
лишь от своего имени и с оговорками относительно недостаточной
подготовленности, выступить на собрании 4 апреля с докладом о задачах
революционного пролетариата.
Единственное, что я мог сделать для облегчения работы
себе, – и добросовестным оппонентам, – было изготовление письменных тезисов. Я прочел
их и передал их текст тов. Церетели. Читал я их очень медленно и дважды:
сначала на собрании большевиков, потом на собрании и большевиков и меньшевиков.
Печатаю эти мои личные тезисы, снабженные лишь самыми
краткими пояснительными примечаниями, которые гораздо подробнее были развиты в
докладе...
1. В нашем отношении к войне,
которая со стороны России и при новом правительстве Львова и К° безусловно
остается грабительской, империалистической войной в силу капиталистического
характера этого правительства, недопустимы ни малейшие уступки «революционному
оборончеству».
На революционную войну,
действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат
может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки
пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе
от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со
всеми интересами капитала.
Ввиду несомненной
добросовестности широких слоев массовых представителей революционного
оборончества, признающих войну только по необходимости, а не ради завоеваний,
ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо
разъяснять им их ошибку, разъяснять неразрывную связь капитала с
империалистической войной, доказывать, что кончить войну истинно
демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала.
Организация самой широкой
пропаганды этого взгляда в действующей армии.
Братанье.
2. Своеобразие текущего
момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего
власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности
пролетариата, – ко второму ее этапу,
который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.
Этот переход характеризуется,
с одной стороны, максимумом легальности (Россия сейчас самая свободная страна в
мире из всех воюющих стран), с другой стороны, отсутствием насилия над массами
и, наконец, доверчиво-бессознательным отношением их к правительству
капиталистов, худших врагов мира и социализма.
Это своеобразие требует от
нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно
широких, только что проснувшихся к политической жизни масс пролетариата.
3. Никакой поддержки
Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний,
особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение, вместо недопустимого,
сеющего иллюзии, «требования», чтобы это правительство, правительство
капиталистов, перестало быть империалистским.
4. Признание факта, что в
большинстве Советов рабочих депутатов наша партия в меньшинстве, и пока в
слабом меньшинстве, перед блоком всех мелкобуржуазных оппортунистических,
поддавшихся влиянию буржуазии и проводящих ее влияние на пролетариат, элементов
от народных социалистов, социалистов-революционеров до ОК (Чхеидзе, Церетели и
пр.), Стеклова и пр. и пр.
Разъяснение массам, что
С.Р.Д. есть единственно возможная форма революционного правительства и
что поэтому нашей задачей, пока это правительство поддается влиянию буржуазии,
может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся
особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики.
Пока мы в меньшинстве, мы
ведем работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость
перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы
опытом избавились от своих ошибок.
5. Не парламентарная
республика, – возвращение к ней от С.Р.Д.
было бы шагом назад, – а
республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране,
снизу доверху.
Устранение полиции, армии,
чиновничества.
Плата всем чиновникам, при
выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего
рабочего.
6. В аграрной программе
перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов.
Конфискация всех помещичьих
земель.
Национализация всех земель
в стране, распоряжение землею местными Советами батрацких и крестьянских
депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из
каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим
условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под
контролем батрацких депутатов и на общественный счет.
7. Слияние немедленное всех
банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со
стороны С.Р.Д.
8. Не «введение» социализма;
как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со
стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов.
9. Партийные задачи:
а) немедленный съезд партии;
б) перемена программы партии,
главное:
1) об империализме и
империалистической войне,
2) об отношении к государству
и наше требование «государства-коммуны»,
3) исправление отсталой программы-минимум;
в) перемена названия партии.
10. Обновление Интернационала.
Инициатива создания революционного Интернационала,
Интернационала против социал-шовинистов и против «центра».
Чтобы читатель понял, почему мне пришлось подчеркнуть
особо, как редкое исключение, «случай» добросовестных оппонентов, приглашаю
сравнить с этими тезисами следующее возражение господина Гольденберга: Лениным
«водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии»
(цитировано в «Единстве» г-на Плеханова, № 5).
Не правда ли, перл?
Я пишу, читаю, разжевываю: «ввиду несомненной
добросовестности широких слоев массовых представителей
революционного оборончества... ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно,
настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку...».
А господа из буржуазии, называющие себя
социал-демократами, не принадлежащие ни к широким слоям, ни к массовым
представителям оборончества, с ясным лбом передают мои взгляды, излагают их
так: «водружено (!) знамя (!) гражданской войны» (о ней нет ни слова в тезисах,
не было ни слова в докладе!) «в среде (!!) революционной демократии...».
Что это такое? Чем это отличается от погромной
агитации? от «Русской воли»?
Я пишу, читаю, разжевываю: «Советы Р.Д. есть единственно
возможная форма революционного правительства, и поэтому нашей задачей может
явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся
особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики...».
А оппоненты известного сорта излагают мои взгляды как призыв
к «гражданской войне в среде революционной демократии»!!
Я нападал на Временное правительство за то, что оно не
назначало ни скорого, ни вообще какого-либо срока созыва Учредительного
собрания, отделываясь посулами. Я доказывал, что без Советов рабочих и
солдатских депутатов созыв Учредительного собрания не обеспечен, успех его
невозможен.
Мне приписывают взгляд, будто я против скорейшего
созыва Учредительного собрания!!!
Я бы назвал это «бредовыми» выражениями, если бы
десятилетия политической борьбы не приучили меня смотреть на добросовестность
оппонентов, как на редкое исключение.
Г-н Плеханов в своей газете назвал мою речь
«бредовой». Очень хорошо, господин Плеханов! Но посмотрите, как вы неуклюжи,
неловки и недогадливы в своей полемике. Если я два часа говорил бредовую речь,
как же терпели «бред» сотни слушателей? Далее. Зачем ваша газета целый столбец
посвящает изложению «бреда»? Некругло, совсем некругло у вас выходит.
Гораздо легче, конечно, кричать, браниться, вопить,
чем попытаться рассказать, разъяснить, вспомнить, как рассуждали Маркс и
Энгельс в 1871, 1872, 1875 гг. об опыте Парижской Коммуны и о том, какое
государство пролетариату нужно?
Бывший марксист г. Плеханов не желает, вероятно,
вспоминать о марксизме.
Я цитировал слова Розы Люксембург, назвавшей 4 августа
1914 г. германскую социал-демократию «смердящим трупом». А гг.
Плехановы, Гольденберги и Ко «обижаются»... на кого? – за германских шовинистов, названных
шовинистами!
Запутались бедные русские социал-шовинисты, социалисты
на словах, шовинисты на деле.
Правда.
1917. 7 апреля
I
Нет сомнения, конец сентября принес нам величайший
перелом в истории русской, а, по всей видимости, также и всемирной революции.
Всемирная рабочая революция началась выступлениями
одиночек, с беззаветным мужеством представлявших все, что осталось честного от
прогнившего официального «социализма», а на деле социал-шовинизма. Либкнехт в
Германии, Адлер в Австрии, Маклин в Англии – таковы
наиболее известные имена этих героев-одиночек, взявших на себя тяжелую роль
предтеч всемирной революции.
Вторым этапом в исторической подготовке этой революции
явилось широкое массовое брожение, которое выливалось и в форму раскола
официальных партий, и в форму нелегальных изданий, и в форму уличных
демонстраций. Усиливался протест против войны –
Увеличивалось число жертв правительственных преследований. Тюрьмы стран,
славившихся своей законностью и даже своей свободой, Германии, Франции, Италии,
Англии, стали наполняться десятками и сотнями интернационалистов, противников
войны, сторонников рабочей
революции.
Теперь пришел третий этап, который можно назвать
кануном революции. Массовые аресты вождей партии в свободной Италии и особенно
начало военных восстаний в Германии – вот несомненные
признаки великого перелома, признаки кануна революции в мировом
масштабе.
Нет сомнения, в Германии были и раньше отдельные
случаи мятежа в войсках, но эти случаи были так мелки, так разрознены, так
слабы, что их удавалось замять, замолчать – и в этом
было главное для пресечения массовой заразительности мятежнических
действий. Наконец, назрело и такое движение во флоте, когда уже ни замять, ни
замолчать его, даже при всех неслыханно разработанных и с невероятным
педантизмом соблюденных строгостях германского военно-каторжного режима, не
удалось.
Сомнения невозможны. Мы стоим в преддверии всемирной
пролетарской революции. И так как мы, русские большевики, одни только из всех
пролетарских интернационалистов всех стран, пользуемся сравнительно громадной свободой,
имеем открытую партию, десятка два газет, имеем на своей стороне столичные
Советы рабочих и солдатских депутатов, имеем на своей стороне большинство народных
масс в революционное время, то к нам поистине можно и должно применить слова:
кому много дано, с того много и спросится.
II
В России переломный момент революции несомненен.
В крестьянской стране, при революционном,
республиканском правительстве, которое пользуется поддержкой партии эсеров и
меньшевиков, имевших вчера еще господство среди мелкобуржуазной демократии,
растет крестьянское восстание.
Это невероятно, но это факт.
И нас, большевиков, не удивляет этот факт, мы всегда
говорили, что правительство пресловутой «коалиции» с буржуазией есть
правительство измены демократизму и революции, правительство империалистской
бойни, правительство охраны капиталистов и помещиков от народа.
В России, благодаря обману эсерами и меньшевиками,
осталось и остается, при республике, во время революции, рядом с Советами,
правительство капиталистов и помещиков. Такова горькая и грозная
действительность. Чего же удивительного, если в России, при неслыханных
бедствиях, причиняемых народу затягиванием империалистской войны и ее
последствиями, началось и разрастается крестьянское восстание?
Чего же удивительного, если противники большевиков,
вожди официальной эсеровской партии, той самой, которая все время
«коалицию» поддерживала, той самой, которая до последних дней или до последних
недель имела большинство народа на своей стороне, той самой, которая продолжает
порицать и травить «новых» эсеров, убедившихся в предательстве интересов
крестьянства политикой коалиции, – эти вожди
официальной эсеровской партии пишут 29-го сентября в редакционной передовице
«Дела Народа», их официального органа:
«...Почти ничего не сделано до настоящего времени для
уничтожения тех кабальных отношений, которые все еще господствуют в деревне
именно центральной России... Закон об упорядочении земельных отношений в
деревне, давно уже внесенный во Временное правительство и даже прошедший через
такое чистилище, как Юридическое совещание, этот закон безнадежно застрял в
каких-то канцеляриях... Разве мы не правы, утверждая, что наше республиканское
правительство далеко еще не освобождалось от старых навыков царского
управления, что столыпинская хватка еще сильно дает себя знать в приемах
революционных министров».
Так пишут официальные эсеры! Подумайте только:
сторонники коалиции вынуждены признать, что через семь месяцев революции
в крестьянской стране «почти ничего не сделано для уничтожения кабалы»
крестьян, закабаления их помещиками! Эти эсеры вынуждены назвать столыпинцами
своего коллегу Керенского и всю его банду министров.
Можно ли найти более красноречивое свидетельство из
лагеря наших противников, подтверждающее не только то, что коалиция крахнула,
не только то, что официальные эсеры, терпящие Керенского, стали противонародной,
противокрестьянской, контрреволюционной!! партией, но и то, что вся русская
революция пришла к перелому?
Крестьянское восстание в крестьянской стране против
правительства Керенского, эсера, Никитина и Гвоздева, меньшевиков, и других
министров, представителей капитала и помещичьих интересов! Подавление этого
восстания военными мерами республиканского правительства.
Можно ли быть еще перед лицом таких фактов добросовестным сторонником пролетариата и отрицать, что кризис назрел, что революция переживает величайший перелом, что победа правительства над крестьянским восстанием была бы теперь окончательными похоронами революции, окончательным торжеством корниловщины?
III
Ясно само собою, что если в
крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло
дойти до крестьянского восстания, то оно неопровержимо доказывает
общенациональный крах революции, кризис ее, достигший невиданной силы, подход
контрреволюционных сил к последней черте.
Это ясно само собою. Перед
лицом такого факта, как крестьянское восстание, все остальные политические
симптомы, даже если бы они противоречили этому назреванию общенационального
кризиса, не имели бы ровнехонько никакого значения.
Но все симптомы указывают
наоборот, именно на то, что общенациональный кризис назрел.
После аграрного вопроса в
общегосударственной жизни России особенно большое значение имеет, особенно для
мелкобуржуазных масс населения, национальный вопрос. И мы видим, что на
«Демократическом» совещании, подтасованном господином Церетели и К°,
«национальная» курия по радикализму становится на второе место, уступая только
профессиональным союзам и стоя выше курии Советов рабочих и солдатских
депутатов по проценту голосов, поданных против коалиции (40 из 55). Из
Финляндии правительство Керенского, правительство подавления крестьянского
восстания, выводит революционные войска, чтобы подкрепить реакционную финскую
буржуазию. На Украине конфликты украинцев вообще и украинских войск в частности
с правительством все учащаются.
Возьмем далее армию, которая
в военное время имеет исключительно важное значение во всей государственной
жизни. Мы видели полный откол от правительства финляндских войск и
Балтийского флота. Мы видим показание офицера Дубасова, небольшевика, который
говорит от имени всего фронта и говорит революционнее всех большевиков, что
солдаты больше воевать не будут. Мы видим правительственные донесения о том,
что настроение солдат «нервное», что за «порядок» (т.е. за участие этих войск в
подавлении крестьянского восстания) ручаться нельзя. Мы видим, наконец,
голосование в Москве, где из семнадцати тысяч солдат четырнадцать тысяч
голосуют за большевиков.
Это голосование на выборах в
районные Думы в Москве является вообще одним из наиболее поразительных
симптомов глубочайшего поворота в общенациональном настроении. Что Москва более
Питера мелкобуржуазна, это общеизвестно. Что у московского пролетариата
несравненно больше связей с деревней, деревенских симпатий, близости к
деревенским крестьянским настроениям, это факт, много раз подтвержденный и
неоспоримый.
И вот в Москве голоса эсеров
и меньшевиков с 70 процентов в июне падают до 18 процентов. Мелкая буржуазия
отвернулась от коалиции, народ отвернулся от нее, тут сомнения невозможны.
Кадеты усилились с 17 процентов до 30 процентов, но они остались меньшинством,
безнадежным меньшинством, несмотря на очевидное присоединение к ним «правых»
эсеров и «правых» меньшевиков. А «Русские Ведомости» говорят, что абсолютное
число голосов за кадетов понизилось с 67 до 62 тысяч. Только у большевиков
число голосов возросло с 34 тысяч до 82 тысяч. Они получили 47 процентов всего
числа голосов. Что вместе с левыми эсерами мы имеем теперь большинство и в
Советах, и в армии, и в стране, в этом ни тени сомнения быть не может.
А к числу симптомов, имеющих
не только симптоматическое, но и весьма реальное значение, надо отнести еще
тот, что имеющие гигантское общеэкономическое и общеполитическое и военное
значение армии железнодорожников и почтовых служащих продолжают быть в остром
конфликте с правительством, причем даже меньшевики-оборонцы недовольны «своим»
министром Никитиным, а официальные эсеры называют Керенского и К°
«столыпинцами». Не ясно ли, что такая «поддержка» правительства меньшевиками и
эсерами имеет, если имеет, только отрицательное значение?
IV
……………………………………………………………………………..
V
Да, вожди Центрального
Исполнительного Комитета ведут правильную тактику защиты буржуазии и помещиков.
И нет ни малейшего сомнения, что большевики, если бы они дали себя поймать в
ловушку конституционных иллюзий, «веры» в съезд Советов и в созыв
Учредительного собрания, «ожидания» съезда Советов и т.п., нет сомнения, что
такие большевики оказались бы жалкими изменниками пролетарскому делу.
Они были бы изменниками ему,
ибо они предали бы своим поведением немецких революционных рабочих, начавших
восстание во флоте. При таких условиях «ждать» съезда Советов и т.п. есть измена
интернационализму, измена делу международной социалистической революции.
Ибо интернационализм состоит
не в фразах, не в выражении солидарности, не в резолюциях, а в деле.
Большевики были бы изменниками крестьянству, ибо
терпеть подавление крестьянского восстания правительством, которое даже «Дело
Народа» сравнивает с столыпинцами, значит губить всю революцию, губить ее
навсегда и бесповоротно. Кричат об анархии и о росте равнодушия масс: еще бы
массам не быть равнодушными к выборам, если крестьянство доведено до
восстания, а так называемая «революционная демократия» терпеливо
сносит военное подавление его!!
Большевики оказались бы изменниками демократии и
свободе, ибо снести подавление крестьянского восстания в такой момент значит
дать подделать выборы в Учредительное собрание совершенно так же – и еще хуже, грубее – как
подделали «Демократическое совещание» и «предпарламент».
Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.
Кризис назрел...
Правда.
1917. 20 сентября
Логика ошибки
Желающий
получить пшеничный пирог
должен
подождать, чтобы смололи муку
Пандарь
у Шекспира (Троил и Крессида)
Ошибки имеют свою логику. И это самое неприятное
свойство ошибок. Бывает так, что человек давно уже перерос тот уровень
развития, на котором могла быть совершена им данная ошибка, что он уже и не
вспоминает о ней, а события вдруг представляют ему требование уплаты за нее, с
непогрешимой точностью присчитывая к капиталу проценты и проценты на проценты.
Логика ошибок есть неумолимая логика жизни.
Вчера эти мысли совсем неожиданно пришли мне в голову,
когда я, стоя на Марсовом поле, смотрел на проходившие мимо меня бесконечные
ряды участников демонстрации.
Всероссийский Съезд Р. и С. Депутатов выразил доверие
нашему Временному Правительству. Демонстрация 18 июня произошла согласно
постановлению этого Съезда. Казалось бы, она должна была сильно подчеркнуть и
громко подтвердить то, что было выражено самым авторитетным органом
революционной демократии.
В этом, естественно, заключалась одна из ее задач. И
однако – не побоимся взглянуть в лицо истине! – демонстрация 18 июня этой задачи не решила. Красных
полотнищ с надписью: «Долой десять министров-капиталистов!» было много. Правда,
были и полотнища с надписью: «Доверие к Временному Правительству!» Что эти
полотнища вызывали протесты со стороны некоторых весьма небольших групп, это
было бы еще с полбеды. Но доходило до того, что кроткие противники правительства,
так горько жалующиеся на «погромщиков», с ожесточением рвали такие полотнища,
не всегда встречая достаточный отпор. Чем объясняется это? И можно ли сделать
отсюда тот вывод, что правительство, по крайней мере в Петрограде, не
пользуется доверием демократии?
Я должен сказать, что такой вывод был бы совершенно
неправилен.
На самом деле демократия доверяет правительству в его
целом. Но когда она слышит, что следует низвергнуть («долой!») тех его членов,
которые не принадлежат к социалистическим партиям, она остается равнодушной. Ее
наиболее сознательные и наиболее влиятельные представители молчат, опасаясь
погрешить сочувствием к капитализму. Но удалить из нынешнего правительства
«министров-капиталистов» – значит низвергнуть это
правительство и поставить на его место новое, целиком составленное из членов
различных социалистических организаций. Ленин и его единомышленники давно уже
рекомендуют сделать это. И они остаются вполне верными себе, добиваясь удаления
буржуазных членов нынешнего правительства. Но верны ли себе те наши товарищи,
которые, отвергая тактику Ленина, боятся объяснить народу, что произошло бы у
нас, если бы власть немедленно перешла в руки социалистов?
Такой переход был бы не чем иным, как диктатурой
«пролетариата и крестьянства». Наша трудящаяся масса еще не готова для такой
диктатуры. Как заметил Энгельс, для всякого данного класса нет большего
несчастья, как получить власть в такое время, когда он, по недостаточному
развитию своему, еще не способен воспользоваться ею надлежащим образом: его
ожидает в этом случае жестокое поражение. Что касается нашей трудящейся массы,
то ее поражение было бы тем неизбежнее, в случае захвата ею власти, что, как
это всем известно, Россия переживает теперь небывалую экономическую разруху.
Кто согласен с этим, – а с этим согласно огромное
большинство наших организованных демократов, – тот
должен наконец сделать правильный политический вывод им самим признаваемых
посылок: он должен разъяснить трудящейся массе, что русская история еще не
смолола той муки, из которой будет со временем испечен пшеничный пирог
социализма, и что пока она такой муки не смолола, участие буржуазии в
государственном управлении необходимо в интересах самих трудящихся. К этому он
должен прибавить, что участие буржуазии в управлении страною особенно
необходимо в нынешнее, совершенно исключительное, время. Пока наши демократы,
отвергающие тактику Ленина, не провозгласят этого смело и открыто; пока они не
станут упорно твердить это при каждом удобном случае, до тех пор они сами, – не желая и не сознавая этого, – останутся полуленинцами, и до тех пор им невозможно
будет парализовать разрушительные усилия тех, которые целиком проводят тактику
Ленина.
Ошибки имеют свою неумолимую логику. Коренная ошибка
наших революционных противников Ленина заключается в их непоследовательности:
они считают капиталистическую фазу развития еще не превзойденной в России и,
сообразно с этим, находят необходимым участие буржуазии в управлении страною,
но при этом сами говорят о «буржуях» таким языком, что у массы воспитывается и
поддерживается склонность выслушивать клич: «долой министров-капиталистов».
Логика этой ошибки сильно дала себя почувствовать в демонстрации 18 июня.
Демагоги запоют, завопиют и возглаголят на разные
голоса, что я советую социалистам петь хвалы буржуазии. Это, разумеется, вздор.
Мы должны критиковать буржуазию, мы должны всеми силами отстаивать от ее
посягательств интересы рабочего класса. Но мы должны делать это разумно и
целесообразно; мы должны позаботиться о том, чтобы, идя в одну комнату, не
попасть в другую; мы должны вести свою пропаганду и агитацию так, чтобы под их
влиянием народ не вообразил, будто ему не остается ничего другого, как теперь
же попытаться сделать социалистическую революцию.
Еще раз: ошибки имеют свою логику, и эта логика
неумолима, от нее не отделаешься ни крестом, ни перстом.
Единство. 1917. 20 июня
Открытое
письмо к петроградским рабочим
Товарищи!
Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем
событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А.Ф. Керенского и
политическая власть перешла в руки Петроградского Совета Рабочих и Солдатских
Депутатов.
Скажу вам прямо: меня эти события огорчают.
Не потому огорчают, чтобы я не хотел торжества
рабочего класса, а, наоборот, потому, что призываю его всеми силами своей души.
В течение последних месяцев некоторые агитаторы и
публицисты изображали меня чуть ли не контрреволюционером. Во всяком случае,
они охотно распространялись на ту тему, что я готов перейти или уже перешел на
сторону буржуазии. Но эти агитаторы и публицисты, – по крайней мере, те между ними, которые не страдали
неизлечимым простодушием, – конечно, сами не верили тому,
что распространялось ими на мой счет. Да и нельзя этому верить.
Кому известна была история моей политической
деятельности, тот знает, что уже с начала восьмидесятых годов прошлого
столетия, – со времени основания группы «Освобождения Труда», – в ее основе лежала одна политическая мысль: мысль об
историческом призвании пролетариата вообще и русского пролетариата в частности.
«Революционное движение в России восторжествует как
движение рабочего класса или совсем не восторжествует», – сказал я в речи о русском положении, произнесенной
мною на Парижском международном Социалистическом Съезде 1889 г., – этом первом Съезде 2-го Интернационала.
Эти мои слова недоверчиво встречены были огромным
большинством участников Съезда. Россия представлялась им такой безнадежно
отсталой страною, что они должны были принять и действительно приняли за
несбыточную утопию мое мнение о великом историческом призвании русского
пролетариата в области нашей внутренней политики. Только мой друг Жюль Гэд,
зять Маркса Шарль Лонгэ да еще старый деятель германской социал-демократии
Вильгельм Либкнехт иначе отнеслись к мысли, мною высказанной. Они нашли, что
мысль эта проливает новый свет на дальнейший ход русского общественного
развития и соответствующего ему освободительного движения.
Что же касается нашей революционной интеллигенции того времени, то в ее среде моя парижская речь вызвала значительное неудовольствие. Вера в промышленный пролетариат считалась тогда у нас вредной ересью. Интеллигенция насквозь пропитана была старозаветными народническими понятиями, согласно которым промышленный рабочий не мог претендовать ни на какую самостоятельную историческую роль. В лучшем случае он способен был, по убеждению тогдашних народников, поддержать революционное движение крестьянства. И это убеждение так сильно укоренилось в интеллигенции, что всякое отклонение от него считалось почти изменой революционному делу.
В первой половине девяностых годов «легальные»
народники печатно называли нас, «нелегальных» проповедников идеи рабочего
сословия (как выразился бы Лассаль), кабатчиками, а один из них
выразил ту отрадную уверенность, что ни один уважающий себя журнал не позволит
себе напечатать на своих страницах изложение наших взглядов.
В продолжение целой четверти века мы стойко выносили
самые ожесточенные нападки и преследования. Мы обладали той «благородной
упрямкой», на которую с гордостью указывал некогда Ломоносов как на одно из
отличительных свойств своего характера. И вот теперь, когда жизнь как нельзя
более убедительно показала, что мы были правы; теперь, когда русский рабочий
класс в самом деле стал великой движущей силой общественного развития, мы
отвернемся от него и перейдем на сторону буржуазии? Да ведь это ни с чем не
сообразно; этому может поверить лишь тот, кто не имеет ни малейшего понятия о
психологии!
Повторяю, этому не верят сами наши обвинители. И,
конечно, сознательные элементы русского рабочего класса отвергнут это обвинение
как недостойную клевету на тех, которых сами обличители не могут не признать
первоучителями русской социал-демократии.
Итак, не потому огорчают меня события последних дней,
чтобы я не хотел тожества рабочего класса в России, а именно потому, что я
призываю его всеми силами души.
В течение последних месяцев нам, русским
социал-демократам, очень часто приходилось вспоминать замечание Энгельса о том,
что для рабочего класса не может быть большего исторического несчастья, как
захват политической власти в такое время, когда он к этому еще не готов.
Теперь, после недавних событий в Петрограде, сознательные элементы нашего
пролетариата обязаны отнестись к этому замечанию более внимательно, чем когда
бы то ни было.
Они обязаны спросить себя: готов ли наш рабочий класс
к тому, чтобы теперь же провозгласить свою диктатуру?
Всякий, кто хоть отчасти понимает, какие экономические
условия предполагаются диктатурой пролетариата, не колеблясь, ответит на этот
вопрос решительным отрицанием.
Нет, наш рабочий класс еще далеко не может, с пользой
для себя и для страны, взять в свои руки всю полноту политической власти. Навязать ему такую власть – значит толкать его на путь величайшего исторического
несчастия, которое было бы в то же время величайшим несчастьем и для всей
России.
В населении нашего государства пролетариат составляет не
большинство, а меньшинство. А между тем он мог бы с успехом практиковать
диктатуру только в том случае, если бы составлял большинство. Этого не станет
оспаривать ни один серьезный социалист.
Правда, рабочий класс может рассчитывать на поддержку
со стороны крестьян, из которых до сих пор состоит наибольшая часть населения
России. Но крестьянству нужна земля, в замене капиталистического строя
социалистическим оно не нуждается. Больше того: хозяйственная деятельность
крестьян, в руки которых перейдет помещичья земля, будет направлена не в
сторону социализма, а в сторону капитализма. В этом опять-таки не может
сомневаться никто из тех, которые хорошо усвоили себе нынешнюю социалистическую
теорию. Стало быть, крестьяне – совсем ненадежный союзник
рабочего в деле устройства социалистического способа производства. А если
рабочий не может рассчитывать в этом деле на крестьянина, то на кого же он
может рассчитывать? Только на самого себя. Но ведь он, как сказано, в
меньшинстве, тогда как для основания социалистического строя необходимо
большинство. Отсюда неизбежно следует, что если бы, захватив политическую
власть, наш пролетариат захотел совершить «социальную революцию», то сама
экономика нашей страны осудила бы его на жесточайшее поражение.
Говорят: то, что начнет русский рабочий, будет
докончено немецким. Но это – огромная ошибка.
Спора нет, в экономическом смысле Германия гораздо
более развита, чем Россия. «Социальная революция» ближе у немцев, чем у
русских. Но и у немцев она еще не является вопросом нынешнего дня. Это
прекрасно сознавали все толковые германские социал-демократы как правого, так и
левого крыла еще до начала войны. А война еще более уменьшила шансы социальной
революции в Германии, благодаря тому печальному обстоятельству, что большинство
немецкого пролетариата с Шейдеманом во главе стало поддерживать германских
империалистов. В настоящее время в Германии нет надежды не только на
«социальную», но и на политическую революцию. Это признает Бернштейн, это
признает Гаазе, это признает Каутский, с этим наверное согласится Карл
Либкнехт.
Значит, немец не может докончить то, что будет начато русским. Не может докончить это ни француз, ни англичанин, ни житель Соединенных Штатов. Несвоевременно захватив политическую власть, русский пролетариат не совершит социальной революции, а только вызовет гражданскую войну, которая в конце концов заставит его отступить далеко назад от позиций, завоеванных в феврале и марте нынешнего года.
А война, которую поневоле приходится вести России?
Страшно осложняя положение дел, она еще больше уменьшает шансы социальной
революции и еще больше увеличивает шансы поражения рабочего класса.
На это возражают: мы декретируем мир. Но чтобы германский
император послушался нашего декрета, надо, чтобы мы оказались сильнее его, а
так как сила на его стороне, то, «декретируя» мир, мы тем самым декретируем его
победу, т.е. победу германского империализма над нами, над трудящимся
населением России. Решите сами, можем ли мы радостно приветствовать подобную
победу.
Вот почему, дорогие товарищи, меня не радуют, а
огорчают недавние события в Петрограде. Повторяю еще раз. Они огорчают меня не
потому, чтобы я не хотел торжества рабочего класса; а, наоборот, потому, что я
призываю его всеми силами души и вместе с тем вижу, как далеко отодвигают его
названные события.
Их последствия и теперь уже весьма печальны. Они будут
еще несравненно более печальными, если сознательные элементы рабочего класса не
выскажутся твердо и решительно против политики захвата власти одним классом или
– еще того хуже – одной
партией.
Власть должна опираться на коалицию всех живых сил
страны, то есть на все классы и слои, которые не заинтересованы в
восстановлении старого порядка.
Я давно уже говорю это. И считаю своим долгом повторить это теперь, когда политика рабочего класса рискует принять совсем другое направление.
Сознательные элементы нашего пролетариата должны
предостеречь его от величайшего несчастья, какое только может с ним случиться.
Весь ваш
Г. Плеханов.
Единство.
1917. 28 октября