Глава I

МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ. СТАНОВЛЕНИЕ КОНФЛИКТОЛОГИИ В РОССИИ

 

§1. Проблема становления конфликтологии как самостоятельной науки

1.1. Исследования конфликтов: от парадигмы к предметной области

1.2.Этапы становления конфликтологии в России

1.3. Длительная монополия искусствоведения на конфликт

1.4. Конфликт как предмет исследования во многих науках

1.5. Можно ли считать конфликтологию самостоятельной наукой?

§2. Смена научной парадигмы: от теории классовой борьбы к теории социального конфликта

§3. От конфликтологии к конфликтологии переходного периода

§4. Зооконфликт: реальность или артефакт?

§5. «Онтосинтез конфликта» как разновидность «бесконфликтной модели общества»

§6. Существующие подходы к типологии и классификации конфликтов

§7. Авторская классификация конфликтов

§8. От классификации к диагностике и профилактике конфликта

Выводы

 

§1. ПРОБЛЕМА СТАНОВЛЕНИЯ КОНФЛИКТОЛОГИИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ НАУКИ

 

1.1. Исследования конфликтов: от парадигмы к предметной области

 

Конфликтологическая мысль в разных странах развивалась в рамках нескольких парадигм: социально-биологической, социально-психологической); классовой; структурно-функциональной, диалектно-созидательной[1].

Условное разделение этих парадигм можно выявить через признание ими двух крайних подходов в теории общества – «общества порядка» и «общества конфликта»

 

Таблица 1

 

Две теории общества: «порядка» и «конфликта»[2]

 

 

Первая теория – это признание общества как стабильной социальной системы, которая развивается от порядка к интеграции, вторая – это признание общества как изменяющейся социальной системы, которая невозможна без конфликтов, насилия и дезинтеграции.

Различия между парадигмами в основном можно выявить через выявление основных характеристик, выраженных в нескольких ключевых понятиях. Так, например, А.К. Зайцев выделяет основные из них – это парадигма, ситуация, управление конфликтом, формы конфликтирования, насилие-ненасилие, агрессия, культура и энергия[3]. Теоретическая мысль может рассматривать конфликт с точки зрения разных парадигм и различных теорий. Непременно одно, что соотношение насилия и ненасилия является не только предметом теоретической мысли, оно должно быть контролируемо в обществе и общественный контроль в практике управления должен быть направлен на формирование новых культурных образцов взаимодействия конфликтующих сторон в рамках нормативного правового поля.

С точки зрения управления социальными процессами в разных конфликтных ситуациях могут быть использованы разные формы и структуры конфликтирования. В одних – по логике социально-психологического подхода, в других – по схеме классового конфликта, в третьих – в соответствии со структурно-функциональным подходом. В этом плане парадигмы, как теоретические конструкты, сами по себе не являются взаимоисключающими. Их необходимо рассматривать с точки зрения применимости к разным типам и видам конфликтных ситуаций. Необходимо отметить, что тема конфликта относится именно к тому типу научных проблем, «в истории которых в полной мере отражаются культурные, социальные, идеологические ценности и предрассудки своего времени»[4].

В этом случае идеи, теоретические конструкты и результаты исследований ученых могут быть рассмотрены как квинтэссенция идеологических ценностей и предрассудков того общества, в котором они живут и которое они изучают

Например, дискуссии по проблемам конфликтов в России выявили, что существует несколько разных точек зрения о том, какая научная парадигматика может придти на смену теории классовой борьбы.

Но эти ценности и предрассудки относятся не только к обществу, но и к исследователям в том числе. Многие из них признают, что формируется новая парадигма. Одни считают, что это «Конфликтология переходного периода»[5], другие, что это «Метатеория социального конфликта»[6], третьи, что это «Теория социального конфликта»[7]. Так формируется ли в России новая конфликтологическая парадигма и чем она отличается от уже существующих?

Объединение усилий отечественных конфликтологов в разработке методологических, концептуальных, теоретических, методических и технологических проблем, позволило с 1991 года наладить выпуск сборников, брошюр и журналов в разных регионах страны. С этого периода начинается координация научных исследований по социальным конфликтам в России, обсуждаются важнейшие стратегические направления конфликтологии. Помимо признания наличия разных парадигм и теорий об обществе, все работы по конфликтам можно условно разделить на четыре группы по разным основаниям.

К первой группе можно отнести работы, раскрывающие общетеоретические проблемы, мировозренческо-методологические аспекты в исследовании конфликта, рассматривающие различные основания конфликта. Наиболее полно это направление представлено в работах К. Маркса (теория классовой борьбы), Э. Дюркгейма (концепция девиантного поведения и солидарности), Г. Зиммеля (теория органической взаимосвязи процессов ассоциации и диссоциации), М. Вебера, К. Манхейма, Л. Козера (функциональность конфликта), Р. Дарендорфа (теория поляризации интересов), П. Сорокина (теория несовместимости противоположных ценностей), Т. Парсонса (теория социальной напряженности), Н. Смелзера (теория коллективного поведения и инновационного конфликта), Л. Крисберга, К. Боулдинга, П. Бурдье, Р. Арона, Э. Фромма, Э. Берна, А. Рапопорта, Е. Галтунга и других. С перечисления работ классиков социологической мысли начинаются практически все отечественные работы по конфликтам.

Ко второй группе можно отнести работы исследователей конфликта в конкретных сферах жизнедеятельности. В этих работах проводится анализ конфликтов на макроуровне: забастовочные движения, социальная напряженность в обществе, межнациональные, этнические, политические, экономические, экологические, межгосударственные и т. п. конфликты.

К третьей группе можно отнести работы, в которых исследуются конфликты в трудовых коллективах, в производственной сфере, в управлении.

Четвертая группа представлена самой многочисленной по количеству литературой зарубежных и отечественных исследователей. Это работы по способам и технологиям управления, разрешения конфликтов, по технологиям переговоров, анализу тупиковых и безвыходных ситуаций.

Фамилии авторов работ второй, третьей и четвертой группы не перечисляются, что обусловлено относительно условным их делением, так как во всех работах исследование конфликтов не ограничивается указанными основаниями.

Дискуссии по вопросу о становлении конфликтологии в России как самостоятельной науки развернулись с 1990 года. Вопрос, который до сих пор остается открытым заключается в следующем: смогло ли научное сообщество объединить свои усилия в исследовании конфликтов в рамках конфликтологии?

в начало

 

1.2. Этапы становления конфликтологии в России

 

Периоды становления конфликтологии в России наиболее полно представлены в работах А.Я. Анцупова и С.Л. Прошанова[8]. Они обобщили научные работы в области исследования конфликтов и сформулировали основные методологические подходы и принципы ее становления. Ими выделяют несколько этапов развития конфликтологии в России[9].

Первый этап – до 1924 г. характеризуется зарождением и развитием практических и научных знаний о конфликтах, но как специальный объект исследования конфликт не выделяется.

Второй этап – 1924–1989 гг. Конфликт начинает изучаться как самостоятельное явление в рамках сначала двух (правоведение, социология), а к концу периода – 11 наук. Второй этап включает 4 фазы 1924–1934 гг. – увеличение числа публикаций в разных дисциплинах; 1935–1948 гг. – полное отсутствие публикаций в связи с войной и репрессиями; 1949–1972 гг. – возращение интереса к конфликту, появление научных работ (25 кандидатских диссертаций с явным преобладанием работ по искусствоведению), 1973–1989 гг. – появление докторских диссертаций по конфликтам.

Третий этап – с 1990 г. по настоящее время. Конфликтология выделяется в самостоятельное научное направление и учебную дисциплину. Появляются попытки разработать парадигму конфликтологии как науки на основе разных подходов: междисциплинарного, системного, личностно-социально-деятельностного, эмпирического и ситуационного. Отрасли конфликтологии: военные науки (1988-й – год опубликования первой работы; 1,4% – количество публикаций данной науки в общем, объеме); искусствоведение (1939; 6,7%); исторические науки (1972; 7,6%); математика (1933; 2,7%); педагогика (1964; 6,3%); политические науки (1972; 14,7%); правоведение (1924; 5,8 %); психология (1930; 26,4%); социобиология (1934; 4,3%); социология (1924; 16,9%); философии (1951; 7,2%)[10].

Периоды развития исследований в области конфликтов отражают в явной или скрытой форме те представления, которые доминировали в общественной и политической жизни. Так, например, после выступления Г.М. Маленкова на отчетном докладе ЦК КПСС XIX съезду партии был объявлен бой теории бесконфликтности. В докладе прозвучал призыв партии к тому, чтобы советская литература и искусство показывали жизненные противоречия и конфликты. Этот период оставил след в кандидатских диссертациях по искусствоведению.

в начало

 

1.3. Длительная монополия искусствоведения на конфликт

 

Искусствоведы не только открыли, но и монополизировали эту область, в плане защиты диссертационных работ вплоть до 1974 года. До этого года ими было защищено 15 диссертаций, одна из которых докторская[11]. Интерес искусствоведения к конфликту определялся не только идеологическими установками, а самим фактом существования конфликта, вокруг которого развивалось искусство театра, кино или художественная литература. Необходимо отдать должное искусствоведам в том, что в своих работах они сохранили понятие «антагонизм», несмотря на то, что в обществе антагонистических противоречий не было, точнее они не признавались.

Необходимо перечислить некоторые основные тезисы, которые позволяли искусствоведам не только вскрывать, насыщенную антагонистическими (непримиримыми) противоречиями реальность советского общества, но и по возможности защитить антагонизм в конфликтной реальности в рамках развития драматургии.

Так, Н. Крючечников, писал, что по характеру драматического конфликта в подлинно реалистическом произведении можно судить о закономерностях действительности, отображаемой драматургом. В драме все конфликты должны быть «антагонистическими» в том смысле, что драматург показывает острую, напряженную борьбу столкнувшихся сил, а общественная сущность этих конфликтов выражается в событиях, поступках героев, в характерах[12].

Позже В.Я. Голдобин отмечает, что понятие «антагонистический конфликт», как понятие драмы, тождественно по своему смыслу определению «драматический конфликт». Вкладывать в это понятие другой смысл – значить лить воду на мельницу теории бесконфликтности, отстаивать ее лишь в несколько смягченной редакции, т.к. защитникам теории затухания конфликтов ничего больше и не надо, кроме утверждения, что конфликты теперь стали спокойными, мирными[13].

Г.А. Могилевская обозначает реально существующий конфликт между писателями. Например, она считает, что большая четкость, прямолинейность может быть и должна быть в раскрытии классовых антагонистических конфликтов по сравнению с конфликтами психологическими, что раскрытие конфликта в сатирическом произведении отличается от бытового, психологического романа или новеллы, не ставящих целью сатирического изображения действительности[14].

Анализ диссертационных работ в области искусствоведения показывает, что до 1980 года предметом их исследований были произведения писателей, в которых, отражался реальный конфликт. Конечно, необходимо учитывать, что все произведения в тот период проходили цензуру, и поэтому явно мог быть вскрыт тот конфликт, который был безопасным для исследователей и для власти.

В 1980 году В.А. Гаврилов защитил кандидатскую диссертацию «Художественное обобщение и конфликт в русском советском романе 70-х годов. (С. Залыгин, А. Иванов, П. Проскурин)»[15].

Он поставил перед собой задачу – выявить, какова доля антагонистических и неантагонистических, противоречий в художественных, произведениях «Судьба», «Вечный зов», «Комиссия».

Им показано, что при отсутствии антагонистических классов в Советском Союзе, эти писатели раскрывали наличие классовых и непримиримых, антагонистических противоречий. Парадокс заключался в следующем: антагонистических классов как таковых не было, а антагонистические противоречия и конфликты в произведениях присутствовали. Естественно, что отрицательными героями были те, кто противостоял социалистическому строю, либо был подвержен собственнической, эгоистической морали, которая перерастала в политическую враждебность к новому миру.

Интересна специфика отражения жизненных конфликтов в области «чистой» музыки, раскрывается в диссертационной работе А.Н. Петрова «Выражение конфликта в инструментальной музыке»[16].

 

Методологическая аргументация раскрытия конфликта в «чистой» музыке следующая: «Поскольку музыка является искусством «лирического наклонения», а, следовательно, обладает свойством моделирования субъективной реальности, поскольку она не обладает свойством воспроизведения в структуре художественного мира предметной действительности, методологически совершенно оправдан поиск видовой специфики отражения конфликтов в сфере лирического рода воспроизведения».

Отдавая должное работам искусствоведов, необходимо зафиксировать некоторые основные направления, которые на наш взгляд, являются актуальными и сегодня.

В рамках драматургии сохранилось понятие «антагонистических» конфликтов, однако антагонизм в искусствоведении не отождествлялся тотально с классовым антагонизмом, это был советский антагонизм, предполагающий воспитательные (карательные) меры для конфликтующего с властью субъекта.

В работах по искусствоведению сохранилась разность взглядов в раскрытии конфликтного материала. Например, дискуссии о том, как подавать конфликтный материал: придерживаться ли четкости и прямолинейности или приглушенности и сдержанности, без прямолинейных выводов, предоставляя это право читателю или слушателю.

в начало

 

1.4. Конфликт как предмет исследования во многих науках

 

Не успев еще оформиться, как самостоятельная дисциплина, конфликтология начинает «разветвляться» и специализироваться: педагогическая, юридическая, политическая конфликтология, социология конфликта, этнополитическая конфликтология, психология конфликта. Это свидетельствует о сложности, специфичности данной дисциплины и отражает ее многофункциональную структуру и многообразие форм, процессов разворачивания и протекания конфликтов в разных сферах человеческой деятельности. Исследованием конфликтов занимаются одиннадцать научных дисциплин (Схема 1).

 

 

Схема 1. Принципиальная схема взаимосвязи методологического, теоретического, технологического и практического j ровней

 

Общая схема исследования может быть представлена несколькими уровнями знаний: методологическим, теоретическим, технологическим и практическим.

В универсальной методологической схеме наглядно представлены теоретические и практические возможности исследователей в плане формулирования гипотез, постановки задач.

Эти уровни соответственно могут раскрывать специфику макро-, мезо- и микроуровней с точки зрения масштабности и границ конфликтных ситуаций и конфликтов, процессов развития и закономерностей их «разворачивания» в жизнедеятельности людей. Уровни знаний предъявляют определенные требования к любому специалисту (ученому, управленцу, консультанту и т.д.), начинающему исследовать конфликт, с профессионально-содержательной точки зрения.

Методологический уровень – это поиск исходных оснований, позволяющих исследовать конфликты как естественные и/или искусственные процессы, система принципов и взглядов, доминирующая в разных общественно-исторических условиях. Это методы организации теоретической, технологической и практической деятельности, основанные на выявлении соответствия разных теоретических конструкций и технологий задачам практики. Этот уровень требует включения в процесс исследования конфликтов и в процесс рефлексивного анализа собственно мыслительных средств самого исследователя.

Теоретический уровень – это непосредственно научные теории и знания закономерностей развития и специфических свойств конфликта, полученные научными методами в какой-либо науке.

 

Корректность научного исследования требует, чтобы исследователь изложил основания построения научного знания и научные методы, которые он применяет. А так как одиннадцать дисциплин занимаются исследованием конфликтов, то можно представить, какое количество научных методов применяется в арсенале этих наук. Последние годы возрастает потребность в междисциплинарных исследованиях. Однако стремление к ним далеко не всегда приводит к глубоким и значительным достижениям. Это заметили уже многие отечественные специалисты, потерявшие интерес к синтезу накопленных сведений. Дело в том, что предпосылки и выводы различных, конкретных дисциплин зачастую несовместимы.

Например, если экономика допускает, что человек способен к рациональному выбору и действиям, то психология чаще исходит из того, что мотивы человеческого поведения в большей степени иррациональны. Психология ищет стабильные характеристики психики, которые обеспечивают постоянство поведения личности внутри любой эпохи.

Если биологи пытаются доказать неизменность человеческой природы, то историки проявляют интерес к тому, как под влиянием культурных факторов преображается человеческое естество, а социология рассматривает человека как чрезвычайно пластическое существо, способное к различным общественным адаптациям.

Взаимообогащение теории и практики происходит благодаря непосредственным разработкам на уровне социальных технологий. Только доведенные до технологического уровня теоретические разработки могут быть применены в практике.

Технологический уровень – представлен различными технологиями формирования определенных программ, по которым осознано или неосознанно действует субъект (социальная группа) в конфликте биопрограммы, психопрограммы, социопрограммы.

Биопрограммы это программы выживания человека, как биологического существа (программы защиты, нападения и подчинения). Такие программы выявляют биологи в среде животного мира.

Психопрограммы – это программы, по которым действует человек, как психическое существо, удовлетворяющее потребность в обеспечении комфортного состояния, психологической поддержки, покоя, радости.

Социопрограммы – это программы, по которым действует человек как личность в социальной системе. Эти программы в основном обеспечиваются институтами и механизмами управления в обществе. В соответствии с этими программами человек или группа стремится к достижению социального статуса, положения, уровня обеспечения материальными и духовными благами, реализации своего предназначения и т.д. Традиции, социальное и правовые нормы, мировоззренческие установки «вгоняют» человека в эти программы.

В социопрограммах заложены технологии борьбы, конкуренции, конфронтации, соперничества, переговоров, сознательные и несознательные технологии манипулирования, технологии профилактики, управления и разрешения конфликтов. Знание этих технологий, владение ими и их применение может иметь самые различные последствия. Однако несомненно, что человек, от которого эти программы скрыты, в большей степени подвержен бессознательным импульсам и реакциям, а значит высокоманипулируем в конфликте. Поэтому этот уровень знаний предъявляет специалисту высокие профессионально-этические требования и налагает ответственность за ситуацию, в которой он начинает применять различные технологии.

Практический уровень представлен реальными конкретными конфликтными ситуациями и конфликтами. Конфликтная ситуация как понятие является шире чем конфликт и включает в себя три стадии, предконфликтная ситуация, конфликт и постконфликтная ситуация, которые представлены шестью этапами; зарождение, созревание, инцидент, конфликт, развитие конфликта, постконфликтная ситуация.

Каждый этап характеризуется определенными признаками, элементами, связями и отношениями, усиливающими или ослабевающими социальную напряженность. Основные характеристики этапов будут раскрыты далее.

Речь в дальнейшем пойдет о возможности рационализации феномена конфликтной действительности, которая не возможна вне рамок какой-либо научной парадигмы. Такая междисциплинарная парадигма, по мнению некоторых теоретиков, может быть разработана в рамках конфликтологии, как формирующейся науки.

в начало

 

1.5. Можно ли считать конфликтологию самостоятельной наукой?

 

Классическая наука предполагает наличие дистанции между исследователем и объектом исследования. Если объектом исследования является конфликт, то необходимо определить этот социальный феномен из пространства вне конфликта, то есть со стороны, применяя весь научный инструментарий какой-либо научной дисциплины. Развитая научная дисциплина должна содержать, как минимум, не менее восьми основных типов единиц[17], которые включают в себя:

·         эмпирические факты;

·         средства выражения (язык описания, оперативные системы математики, системы понятий);

·         методики (системы методик, процедуры научно-исследовательской работы);

·         онтологические схемы, изображающие модель идеальной ситуации;

·         модели, репрезентирующие частные объекты исследования;

·         знания, объединяемые в систему, теории;

·         проблемы, которые исследуются данной научной дисциплиной;

·         задачи научного исследования.

 

Между всеми этими единицами-блоками существуют отношения и связи рефлексивного отображения[18].

Научное исследование возможно в любом из обозначенных блоков, другие блоки привлекаются в исследование в соответствии со схемой. Факт наличия нескольких знаний об одном объекте не дает оснований ставить вопрос об их объединении. Чтобы действительно связать и «объединить подобные знания, их нужно еще предварительно перестроить»[19], создав «модель-конфигурант».

Какой багаж имеет собственно конфликтология? Несомненно, она имеет эмпирические факты, т.е. конфликты во всем их многообразии и формах проявления. Вот, собственно, и все. Все основные элементы научного знания заимствованы из разных дисциплин понемногу. Фактически и объективно мы можем признать, что конфликтология на современном этапе развития не является самостоятельной наукой, так как не имеет еще своего языка описания, средств выражения и даже собственного предмета исследования. В большей степени конфликтология пока накапливает эмпирический материал и анализирует его в рамках какой-либо научной дисциплины. Вероятно, поэтому и появились: юридическая, педагогическая, этнополитическая, а автором предлагается еще и практическая конфликтология. Попытки некоторых исследователей вырваться на междисциплинарный уровень показывает несостоятельность этих шагов. Последнее подтверждается тем, что междисциплинарных работ практически нет. Даже, несмотря на то, что интенсивность исследований постепенно увеличивается, крайняя разобщенность исследователей подтверждается следующей статистикой: исследователи знают примерно 1% из того, что сделано по проблемам конфликта в других отраслях знаний и лишь 9,8% из того, что сделано в науке, которую они представляют[20].

Реальные междисциплинарные и внутридисциплинарные связи по проблемам конфликтов у исследователей слабы. Это позволяет сформулировать тезис о том, что система коммуникации исследователей в области конфликтов практически отсутствует. А это существенный критерий для того, чтобы признать, что конфликтология в настоящее время не в состоянии сформировать междисциплинарную парадигму. Нет также оснований ее появления в рамках формального выделения конфликтологии как науки. Необходимо признать, что конфликтология в России – это пока некоторая программа, а не законченная строгая наука.

Любой учебник по конфликтологии или книга (учебное пособие) о социальном конфликте начинается с компиляции уже существующих знаний. Работы зарубежных исследователей, можно сказать классиков социологической мысли, являются бесценным интеллектуальным потенциалом в проблемном поле теоретической мысли. С ними можно ознакомиться по многочисленной литературе. Однако с точки зрения принятия управленческих решений, теоретическая мысль классиков уступает тем выводам и результатам, к которым приходят сегодня отечественные ученые, анализирующие реальные конфликты и направляющие взгляд политиков и управленцев в определенное русло. Любой политик и руководитель должен иметь возможность сравнить не только методологические, но и мировоззренческие подходы, их сильные и слабые стороны в анализе конфликтов. Поэтому в данной главе сделана попытка критического анализа и проблематизации основных положений, тезисов и определения понятий, представленных в работах отечественных исследователей, имеющих наибольший процент цитирования в научных работах.

Процесс критического отношения к имеющимся отечественным работам обусловлен наличием критического мышления, которое не может воспринимать готовые знания и рекомендации для принятия их к руководству в конфликтной действительности.

Конфликтная действительность, в которой анализ конфликтов и его результат имеют принципиальное идеологическое, гносеологическое и практическое значение[21], требует от каждого человека (социальной группы) самостоятельного и ответственного принятия решений и выбора определенной стратегии конфликтного взаимодействия.

Попытку системного переосмысления теории, которая доминировала в бывшем Советском Союзе при анализе социальных конфликтов, предприняли несколько исследователей, дискуссия с которыми разворачивается в этой главе. Поэтому для дискуссии выбраны те работы, в которых существует попытка системного анализа и поиска новых идей и взглядов на конфликт.

в начало

 

§2. СМЕНА НАУЧНОЙ ПАРАДИГМЫ: ОТ ТЕОРИИ КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ К ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОГО КОНФЛИКТА

 

То, что никогда не подвергалось сомнению,

не может считаться доказанным

Д. Дидро

 

Одной из первых работ по социологии конфликта в России, в которой осуществлена постановка фундаментальных вопросов и поиск новых подходов в исследовании конфликтов является работа А.Г. Здравомыслова (далее в тексте будем кратко именовать А.Г.)[22].

В ней предпринята попытка соотнесения макро- и микроуровня, изложение различных идей о конфликтах, обоснование смены парадигм, а также дано авторское определение понятия «конфликт». Попытаемся разобраться, что лежит в основании смены парадигм, и какое влияние оказала смена парадигм на определение конфликта? Рассмотрим определение конфликта, сформулированное А.Г. с точки зрения нового подхода и обоснования смены парадигм.

В этих целях проведем логический анализ понятия «конфликт». (В дальнейшем, те характеристики понятия «конфликт», которые будут подвергнуты детальному «разложению» выделены курсивом)

«Конфликт, – утверждает А.Г. – это форма отношений между потенциальными или актуальными субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противостоящими ценностями и нормами, интересами и потребностями»[23].

Детально развернем это понятие и начнем свое размышление с признания того, что конфликт – это явление, имманентно присущее человеческому существу, могущее проявиться через социальное действие между потенциальными или актуальными субъектами. Принятие конфликта как нормального явления и введение определений «потенциальный» или «актуальный» субъект обязывает нас признать, что любой человек на Земле находится в состоянии конфликта с теми, о существовании которых он даже не подозревает, так как они являются потенциальными субъектами будущего социального действия. Эта теоретическая предпосылка и теоретическая возможность уже были зафиксированы в истории конфликтологической мысли. Теория классовой борьбы (К. Маркс), в которой абстрактный уровень рассмотрения противоречий между трудом и капиталом, позволяет сделать вывод о том, что, принадлежа к тому или иному классу (класс, как теоретическая конструкция), субъект уже находится в состоянии конфликта и непримиримого противоречия антагонистического характера. В этом плане введение в определение конфликта «потенциального или актуального» субъекта показывает тождество подхода к конфликту А.Г. и теории классовой борьбы К. Маркса.

А если это так, то в небольшом анализе части понятия «конфликт» (это касается актуального или потенциального субъекта) пока не видно нового подхода к конфликту со стороны А.Г.

Теперь поразмышляем о субъектах социального действия, так как мотивация их конфликтного взаимодействия обусловлена противостоящими ценностями, нормами, интересами и потребностями. Зададим вопрос: «На каком уровне представлены конфликтующие субъекты?» Например, если это макроуровень, то субъекты социального действия могут быть представлены государствами, нациями, крупными акционерными компаниями, общественными движениями, партиями. Но тогда следующий вопрос: «О какой мотивации идет речь? У кого эта мотивация?» Если это мотивация политиков, дипломатов и прочих лиц, имеющих весьма ограниченные возможности и полномочия, то их ценности и потребности не имеют существенного значения, поскольку это субъективные параметры. Поэтому искать мотивацию субъектов на макроуровне не имеет смысла. Государство же в целом, или общественные движения, партии, классы и т.д. не могут иметь единой мотивации, тем более каких-либо одних противостоящих ценностей, потребностей, интересов. Поэтому искать мотивацию субъектов на макроуровне – это нонсенс, так как мотивация – это субъективное понятие. А когда мы включаем «мотивацию» в понятие «конфликта», необходимо сразу же конкретизировать индивидуального или социального субъекта. Так, например, анализируя конфликты в России необходимо искать мотивацию таких субъектов, как «ЛДПР», «Наш дом – Россия», «МММ» и т.п. (В дальнейших работах А.Г. мотивация субъектов в конфликтах не раскрывается), Например, причины распада СССР, А.Г. объясняет не мотивацией субъектов, а демократической трансформацией России, межнациональными конфликтами, реакцией республик на мораторий и другими причинами[24].

Таким образом, мотивация субъектов социального действия является некоторой ограниченной характеристикой и не может быть рассмотрена как непременный и существенный элемент при определении социального конфликта на макроуровне, тогда как с психологической точки зрения, она заслуживает внимания.

Раскрывая далее понятие «конфликт», мы видим, что в нем социальное действие субъектов имеет мотивацию, которая обусловлена противостоящими ценностями и нормами, интересами и потребностями. Значит, если ценности и нормы не противостоят, конфликта может не быть?

Мы видим, какие жестокие и крайние формы конфликтов происходят в России, где недавно были единые ценности (не противостоящие), но разные и нормы и потребности, которые сегодня привели к наиболее жестоким формам насилия в конфликтах. Например, события в Чечне показывают, что все конфликтующие стороны хотели бы мира в Чечне. Но каждый субъект и социальная группа устанавливают мир, в первую очередь, в соответствии со своими представлениями о мире и о Законе, а затем уже на основании этих представлений осознается заново история, интерпретируются факты, защищаются интересы, нормы, потребности и т.д.

Что значит противостоять? Это значит чему-то сопротивляться. Это ситуация, в которой одна сторона прилагает усилия или производит давление, а другая сопротивляется, противостоит ей. В данном определении понятия «конфликт» существенные характеристики конфликтного взаимодействия – насилие, борьба, столкновение сторон, сопротивление и ущерб (Л. Козер)[25] – заменены А.Г. на противостояние. Почему произошла замена характеристик конфликта в направлении более мягкого варианта?

А.Г. обосновывает смену характеристик в определении конфликта тем, что на смену теории классовой борьбы в анализе социальных явлений «приходит теория социального конфликта». Но самым важным аргументом смены парадигм для А.Г. является то, что «исходная предпосылка исследования конфликта состоит также в том, что после августа – декабря 1992 года в обществе сложилась новая общественно-политическая ситуация»[26].

Такой аргумент позволяет сделать вывод о том, что смена научной парадигмы в России действительно неотделима от смены идеологических установок в обществе, в том числе и у исследователей. Значит, если завтра опять изменится политическая ситуация, то исследователь вправе будет опять сменить научную парадигму? Возможно, что для исследователя (социолога) должна быть первична не теория, как ценность научного познания, а общественно-политическая ситуация, в которой он находится. Принесение теории классовой борьбы в жертву политической ситуации, показывает тесную взаимозависимость исследователя от тех социальных процессов, которые происходят в обществе. Смена научных парадигм в обществе – это нормальное явление. Нормальным должен быть также и принцип критического анализа исходных оснований и ценностей мировоззренческого плана самого исследователя, в том случае, если он предлагает научному сообществу и новой власти заменить одну научную теорию (как теоретическую конструкцию) на другую. Но любая теория имеет свою ценность как теоретическое исследование, которое не может потерять свою ценность из-за смены общественно-экономической формации.

Новая власть также как и любая власть в обществе формирует, создает и консервирует идеологические установки. Отказ от теории классовой борьбы вовсе не означает, что общества перестало быть разделенным на тех, кто у власти, и на тех, кто не у власти; на богатых и бедных. Все это сохраняется в рыночно ориентированном обществе, обостряя противоречия между трудом и капиталом. Эти факты социолог (в отличие от не социолога) не может не признать.

Таким образом, логический анализ определения понятия «конфликта, данного в работе А.Г. и раскрытие его смысловых характеристик показывают, что с точки зрения логического анализа понятия «конфликт», фундаментальные вопросы в работах А.Г. развивают те идеи, которые доминировали в зарубежной и отечественной социологии и психологии. Можно с большой вероятностью утверждать, что в работе А.Г. отказ от теории классовой борьбы обусловлен как общественно-политической ситуацией в России, так и гражданской (и мировоззренческой) позицией исследователя.

В то же время отметим, что если теория классовой борьбы появилась в результате поисках ответа на животрепещущие проблемы, сложившиеся в капиталистическом обществе в жесткой классовой борьбе, то появившаяся позже теория социального конфликта (Г. Зиммель, Л. Козер)[27] как бы «вписывала» конфликт в идеи общественного порядка.

Поэтому теория социального конфликта не нова в научном мире, она нова для исследователей в плане приложения ее к конфликтной реальности в России.

На основе логического анализа понятия «конфликт» можно выявить, что А.Г. Здравомыслов действительно подтвердил мысль о тесной взаимосвязи теории конфликта (и теоретика как ее носителя) с практикой, т.е. с появлением новой общественно-политической ситуации.

Самый главный вопрос, который задают практики, а что если завтра изменится общественно-политическая ситуация, то теоретики будут искать другую теорию для объяснения социальных конфликтов?

Вероятнее всего – да, так как именно в рассматриваемой далее работе такая постановка вопроса нашла свое развитие и разрешение.

в начало

 

§3. ОТ КОНФЛИКТОЛОГИИ К КОНФЛИКТОЛОГИИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

 

Философам должно быть так приветствовать

друг друга: «Не торопись!»

Л. Витгенштейн

 

Основные свои взгляды Е.И. Степанов (далее Е.И.) излагает в монографии «Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы»[28].

Название монографии предполагает раскрытие специфики переходного периода и роли конфликтологии в обществе. Известно, что с научной точки зрения этапы развития общественных формаций можно принять как теоретические конструкции. В практике управления такое допущение можно принять с большой долей условности, так как точных критериев, по которым общественные науки могут определить, что общество в целом перешло из одного состояния в другое, пока нет. Необходимо все-таки признать, что это некоторые условности теоретического плана. (Например, социально-экономические характеристики общественно-экономических формаций, которые описал К. Маркс. Многие исследователи подвергали и до сих пор подвергают их сомнению, однако это не снижает научной значимости теории классовой борьбы).

Если Е.И. конструирует конфликтологию как науку переходного периода, тогда это действительно открытие, так как ни в одной науке еще этого не было. Было бы даже интересно рассмотреть физику, химию или социологию переходного периода. А какой должна быть наука после переходного периода и как долго этот период может продлиться?

Переходный период – это время преобладания иррациональных, стихийных тенденций над рациональными конструктами. Переходный период, вероятнее всего, фиксируется не научными парадигмами, а анализом состояния массового, группового и индивидуального сознания. Именно состояние сознания является специфическим признаком переходного периода.

С другой стороны, не имея идеального конструкта, можно описать переходный период как период жизни общества, в котором доминируют неустойчивые, быстро меняющиеся формы и способы жизнедеятельности человека. В этот период общество временно живет вне системы нормального функционирования. Сложно определить нормы, по которым живут социальные группы и каждый человек в отдельности. Каждый человек в отдельности предоставлен самому себе, он «погружен» в среду с разрушенной экономической, социальной и идеологической системой.

В работе Е.И. в большей степени уделяется внимание состоянию уровня знаний и теориям, которые следует пересмотреть, но не состоянию сознания российского общества. Обратим внимание на те вопросы и проблемы, которые носят дискуссионный характер. Для этого выделим несколько основных тезисов и попытаемся их проблематизировать.

 

Тезис первый.

Е.И. определяет конфликт как «разрешаемое социальное противоречие», а конфликтологию соответственно – «как теорию разрешения социальных конфликтов»[29].

Означает ли это, что если противоречия не разрешимы, то конфликт отсутствует? Что делать с теми противоречиями, которые в принципе не разрешимы? Например, противоречия между: трудом и капиталом, мужчиной и женщиной, детьми и родителями, этническими группами. А что делать с теориями создания социальных конфликтов? Какая наука будет этим заниматься?

 

Тезис второй.

Е.И. ставит вопрос о «необходимости определенной корректировки того традиционного марксистского представления, что разрешению противоречия предшествует его предельное обострение и крайнее напряжение усилий борющихся сторон»[30].

Обосновывается это тем, что «разрешение конфликта, как правило, тем легче и эффективнее, чем меньше степень его эскалации и чем на более ранней стадии прилагаются миротворческие усилия».

Необходимо отметить, что миротворческие усилия, без улучшения и повышения качества жизни социальных групп, являются некоторым мифотворчеством и психологической поддержкой с оказанием минимальной гуманитарной помощи населению в зонах конфликтов. Обострение конфликтов необходимо в определенных ситуациях. Если в целях выявления реальных противоречий в конфликте требуется его обострение, то «марксистское представление» как метод адекватно данной постановке задачи.

Например, конструктивна деятельность общественного движения «Гринпис». Оно привлекает внимание общественности к экологическим проблемам и идет на конфликт, обостряя отношения с теми, кто у власти, показывает необходимость открытого конфликта. Другое дело, что в любом конфликте необходимо какие-то элементы обострять (с учетом динамики ситуации), а какие-то – ограничивать как действительно разрушительные. Но для этого требуется классификация этих элементов, которые и должна исследовать конфликтология как наука. Возможно, что предельное обострение конфликтов относится к формам, в которых протекает конфликт. Но и смена форм, как подвижных процессов может быть направлена как на разрешение конфликта, так и на его эскалацию.

Необходимо учитывать, что обострение конфликтов часто не желательно для той стороны, которая ощущает, что в конфликте ей придется что-то существенное потерять (власть, средства, позицию и т.д.). И тогда, действительно, отказ от обострения противоречий и конфликтов как методологический принцип, если его примут на вооружение структуры власти и управления, может способствовать усилению тоталитарной власти. Поэтому отказываться от конфликта или подвергать корректировке представление, что «разрешению противоречий предшествует его предельное обострение и крайнее напряжение усилий борющихся сторон, нет оснований.

 

Тезис третий.

«Конфликтология, как совокупность конфликтологических исследований является «основой эффективного социального контроля за состоянием, связанных с этим процессом, социальных конфликтов»[31].

«Конфликтологии и ее представителям предлагается выступать на стороне тех политических сил, которые ставят своей важнейшей задачей снятие насильственных форм протекания и разрешения конфликтов»[32].

Мониторинги, которые проводят социологи с использованием социологических методов не имеют отношения к конфликтологии, которая (как уже было показано в первой главе) не имеет своих научных методов.

Такие утверждения свидетельствуют о претензии конфликтологов-теоретиков на идеологическую позицию в государственных структурах управления. Нет необходимости быть конфликтологом, чтобы не поддерживать насильственные формы в конфликтах. Для этого достаточно соблюдать цивилизованные нормы взаимодействия в конфликтах и существующие Законы.

 

Тезис четвертый.

«Субьектно-деятельностный подход способен «выступить адекватной общеметодологической основой для эффективного анализа концептуальных, методологических и технологических проблем конфликтологии»[33].

Вопрос заключается в следующем: как субьектно-деятельностный подход может быть применен в одиннадцати науках, которые исследуют конфликты?

Необходимо отметить, что кроме субъектно-деятельностного подхода (в большей степени развитого в психологии), в России развивается также организационно-деятельностный подход[34], деятельностно-конструктивистский подход как метатеория, которые учитывают структурно-организационные элементы конфликта и одновременно учитывает субъектную составляющую конфликта[35].

Поэтому является сомнительным утверждение, что только субьектно-деятельностный подход способен «выступить адекватной общеметодологической основой для эффективного анализа концептуальных, методологических и технологических проблем конфликтологии.

 

Тезис пятый.

«Анализ формирования современной конфликтологической парадигмы в развитых демократических странах и участия в ее обосновании конфликтологов показывает, что это происходило в социальных и познавательных условиях, во многом сходных с нашими теперешними»[36].

Необходимо отметить, что становлению конфликтологии во многих государствах способствовали два кризиса: социально-политический и кризис собственно теоретической парадигмы.

В России социально-политический кризис «налицо». Кризис же теоретический не должен вроде бы коснуться конфликтологии как науки, он коснулся общественных наук, а конфликтологии как науки в России не было. Поэтому, можно в большей степени утверждать, что развитию отечественных конфликтологических программ способствовал кризис идеологический, разрушивший всю систему управления в России, чего западные демократические страны не испытывали. Поэтому условия, при которых формируется конфликтология в России и условия в демократических странах вообще не схожи. Необходимо задать вопрос: «Из каких социальных и профессиональных групп сформировалось сообщество так называемых конфликтологов?».

Конфликтологов, как представителей профессиональной позиции в России, не было и нет по сей день, а есть специалисты, представляющие разные области научных интересов, структур управления и общественных движений. Конфликтологическая парадигма в России должна основываться на понятии «конфликтологическая компетенция», которые еще предстоит формировать в обществе через образовательные программы.

 

Резюме.

Е.И. поднимает вопросы институализации конфликтологии, но допускает при этом методологическое упущение, которое заключается в отсутствии проблематизации исходных принципов и взглядов на конструирование конфликтологии как науки и на позиции конфликтолога как новой профессии в обществе.

Необходимо осознать, что любое представление является одновременно и установкой, которая может трансформироваться в некоторый прием или метод, с помощью которого можно достичь решения какой-либо задачи. Методы не могут быть скорректированы, не могут устареть, потому что они не заменяемы. Каждый новый метод не отменяет предыдущего, наоборот, дополняет существующий потенциал методов.

Успех конфликтологии, если она претендует на науку, не может зависеть от смены парадигм. Конфликтологии в России еще нечего менять, так как она только начинает формироваться. По отношению к науке неприменимо понятие успешности, ценностью науки является поиск научного знания и научной истины, которая всегда относительна и поэтому научна. Освобождение от идеологической парадигмы не тождественно освобождению от какой-либо теории или от научной парадигмы.

Как видно, тотальное отождествление гражданской и научной позиций не позволяет Е.И. произвести различение парадигм.

Что нового внесла эта работа в развитие российской конфликтологической мысли?

·         Поставлены задачи объединения конфликтологов и их самоопределения.

·         Обозначена проблема взаимодействия конфликтологов с властными структурами.

·         Обозначен также ряд проблем, сопровождающих становление конфликтологии как науки.

 

Какие новые мифы и стереотипы создаются в данной работе?

·         Миф о том, что конфликтология является наукой.

·         Миф о том, что существует наука переходного периода.

·         Миф о том, что позиции теоретика и практика тождественны.

 

Какие новые для российских конфликтологов задачи только обозначены?

·         Разработка технологий управления конфликтными ситуациями.

·         Разработка технологий согласования интересов.

·         Проведение конфликтологической экспертизы управленческих решений.

·         Проведение мониторингов.

 

Какие проблемы обозначены, но не могут быть решены тем научным инструментарием, который предъявлен в работе Е.И.?

·         Проблема взаимодействия теоретиков и практиков.

·         Проблема становление профессиональной позиции конфликтолога-практика в России.

·         Проблема междисциплинарного подхода к анализу социальных конфликтов.

в начало

 

§4. ЗООКОНФЛИКТ: РЕАЛЬНОСТЬ ИЛИ АРТЕФАКТ?

 

А.Я. Анцупов и А.И. Шипилов предлагают классифицировать конфликты с участием человека (социальные и внутриличностные) и без участия человека (зооконфликты)[37]. Отмечая высокую значимость работ этих исследователей, проблематизируем некоторые дискуссионные и спорные утверждения.

«Под конфликтом понимается наиболее острый способ разрешения значимых противоречий, возникающих в процессе взаимодействия, заключающийся в противодействии субъектов и обычно сопровождающийся негативными эмоциями»[38].

Обозначим формальные содержательные рамки, которые задаются авторами в определении конфликта.

Первая формальная рамка: конфликт – это наиболее острый способ разрешения значимых противоречий. Острые способы разрешения конфликтов описаны в многочисленной литературе и представлены в формах войны, революции, терроризма, бунта, забастовок, суицида, голодовок. Значит, по логике, все, что не представлено в этих формах конфликтом не является. Согласиться с этим утверждением не позволяет реальная конфликтная действительность, так как конфликты, как открытое предъявление противоречий могут протекать и не в острых формах, например, научные конфликты.

Вторая формальная рамка: противодействие субъектов. Субъектом можно обозначить конкретного человека, социальную группу, социальную структуру, территорию (например, субъект Федерации).

Но можем ли мы назвать животное субъектом? Является ли собака, кошка, лев, буйвол и т.п. – субъектом?

На одной из первых в России конференций по проблемам конфликтов, исследователи констатировали, что «конфликт представляет собой не просто противоречие, возникшее между определенными социальными субъектами, а противоречие, так или иначе осознанное и оцененное»[39]. А так как животные не осознают свои противоречия (это чисто человеческая способность), то и «помещать» их отношения зашиты и нападения в конфликт по этому основанию невозможно. Признавая наличие противоречий и борьбы в животном мире, сложно назвать их конфликтами.

Третья формальная рамка: наличие негативных эмоций. На каком основании мы можем утверждать, что у животных есть негативные эмоции. В естественной среде животные обладают только двумя ярко выраженными реакциями: защитно-агрессивной и нападающей. Прирученные животные показывают и положительные реакции, но связаны они не с осознанием, а с выживанием в человеческой среде.

Таким образом, определение конфликта в работах вышеуказанных авторов не позволяет признать, что конфликт может быть в среде животных. Так как все характеристики, которые они перечисляют, присущи человеческому сообществу, но не животному миру.

Но даже если мы поддержим точку зрения авторов, и будем стремиться ввести в понятийный аппарат конфликтологии понятие «зооконфликт», тогда необходимо довести зооконфликт до такой аналогичной структуры, связей и отношений между элементами, которыми «богат» конфликт как понятие. По логике, определение понятия «зооконфликт» должно быть иное, чем социальный конфликт. Безусловно, что исследование жизни животного мира позволяет человеку получать некоторые модели поведения. Однако в большей степени – это интерпретационные и объяснительные модели, которые могут быть учтены в анализе конфликта, а могут быть, и не учтены. Профессионализация исследователя оказывает влияние на его предпочтения в выборе не только теоретических моделей, но и соответствующих теоретических работ. Авторы учебника «Конфликтология» являются психологами. Вероятно, поэтому негативные эмоции являются одной из характеристик конфликта, а в списке литературы, которую они рекомендуют, отсутствуют работы современных отечественных и зарубежных социологов. А это уже серьезное упущение в плане учета информационного пространства по проблемам конфликтов и в подготовке будущих конфликтологов, которым необходимо знать работы А.Г. Здравомыслова, А.Г. Зайцева, Р. Шайхутдинова, Г.П. Щедровицкого, О.С. Анисимова, В.С. Дудченко, А. Турена и др.

Хотелось бы обратить внимание, что глава «Инновационные конфликты» раскрывает в основном лишь межличностный уровень, так как это наиболее важный аспект для управленческого уровня рассмотрения конфликтов[40]. С учетом того, что этот учебник рекомендован Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации для студентов высших учебных заведений, проблемы дискуссионного характера должны быть включены, как факультативные курсы и четко обозначены не как устоявшиеся, а как проблемные области направления.

 

Что нового внесли эти исследователи?

·         Они разработали новую методологическую схему междисциплинарного подхода к исследованию социальных конфликтов.

·         Предложили учебник для вузов, в котором доминируют знания из области психологии конфликта.

 

Хотя эти авторы и заявили о необходимости междисциплинарного подхода, они не смогли преодолеть границы дисциплинарности.

в начало

 

§5. «ОНТОСИНТЕЗ КОНФЛИКТА» КАК РАЗНОВИДНОСТЬ «БЕСКОНФЛИКТНОЙ МОДЕЛИ ОБЩЕСТВА»

 

Решение жизненной проблемы мы замечаем

по исчезновению этой проблемы

Л. Витгенштейн

 

В.С. Дудченко (далее B.C.) подходит к конфликту с позиции консультанта по управлению. Его основные положения заключаются в следующем:

1.      Предлагается новый подход к методологии онтосинтеза конфликта (ОК) как альтернатива существующим конфликтологическим программам в России[41].

2.      Утверждается, что, применяя новый подход в практике консультирования, можно увидеть результат в том, что «конфликт перестал быть проблемой».

3.      Дана критика конфликтологических программ, в которых описаны технологии борьбы за власть, манипулирования людьми в управлении конфликтными ситуациями.

4.      Сделан вывод о том, что конфликтологи порождают конфликты в России.

 

Раскроем понятие «онтосинтез конфликта». Онтология как учение о бытие в теории противопоставляется гносеологии – учению о познании[42]. Размышления С.Л. Рубинштейна могут помочь обозначить некоторые существенные характеристики бытия как предельного понятия[43]. «Первичное открытие бытия человеком – это прерогатива чувственного», чувственность «непосредственно вплетена во взаимодействие человека с окружающим миром». Раскрытие бытия происходит через «испытание и принятие бытия человеческим существом как объекта потребностей и действии»[44]. Человек – одно из состояний бытия, по-видимому, не начальное и не конечное. Бытие открывается человеку, и в этом плане открывая бытие, человек открывает себя, свои чувства, потребности, действия и т.д. Человек является естественной частью материала. Он способен различные материалы и элементы мира соединять или синтезировать. По логике, далее необходимо определить место, где синтезируется бытие. Естественно, что это сознание человека. В.С. называет возможность и способность синтезировать бытие в сознании «онтосинтезом», то есть онтологическим синтезом[45]. Онтосинтез является главной функцией сознания. «По механизму действия, утверждает он – это процесс порождения некой целостности из отдельных составляющих материала мира». Итак, если онтология представлена сознанием и в сознании, то тогда именно порождающая природа сознания должна стать центральным предметом онтосинтеза. Акты сознания, изложенные им[46], представляют собой развернутую схему рефлексии. Если мы обратимся к И.Г Фихте, то должны признать, что «условием ее (т.е. рефлексии) является некоторое ограничение»[47].

Сознание ограничивает себя, и в этом ограничении оно должно с чем-то столкнуться, стать в оппозицию к иному бытию или проявить некоторую степень конфликтности. Это теоретические размышления. Однако на практике В.С. предлагает синтезировать бытие без конфликтов, без ограничений и столкновений, вести себя «естественно» с точки зрения критериев именно данной реальности и «не рефлексивно». Он описывает резкий скачок из теории в практику «Конфликтом ни руководство, ни консультанты не занимались принципиально»[48].

Но если конфликтом принципиально никто не занимался и конфликт остался за пределами «новой» реальности, которую строил коллектив вместе с консультантами, то можно сделать вывод, что предметом онтосинтеза было бытие без конфликта.

Этот вывод очень важен, так как, если в теории разрабатывается новая теоретическая конструкция и она имеет определенное название – «онтосинтез конфликта», а в практике конфликт остался за пределами сознания (или онтосинтеза), то наиболее приемлемое определение должно быть «онтосинтез вне конфликта», а не «онтосинтез конфликта» (ОК). Или, по крайней мере, должна быть фиксация того, что теоретическая конструкция В.С. почти не имеет никакого отношения к его реальной практике консультирования.

Центральным звеном в «онтосинтезе конфликта» является сознание. А так как оно представлено им в схеме рефлексии[49], то можно предположить, что бытие синтезируется на уровне рефлексии. Исходя из идеальной схемы сознания, общепризнанной в плане вспомогательного средства в теории, мы можем увидеть, что оно представлено минимум четырьмя уровнями: подсознание, обыденное сознание, мышление, рефлексивное мышление.

Очевидно, что на разных уровнях сознания бытие синтезируется различно, более того, оно даже противоречиво по отношению друг к другу. Выло бы интересно узнать: как на практике, через какие характеристики можно обнаружить соответствие синтеза бытия какому-либо уровню сознания? Каково влияние каждого уровня на степень конфликтности субъекта (социальной группы) и в какой форме оно (влияние) проявляется?

Это не праздные вопросы. Дело в том, что если мы обнаружим, что синтезирование бытия возможно без конфликтов, тогда, возможно, будет найдено «лекарство от конфликта». Однако необходимо учесть, что коллективный субъект вел себя «естественно» и «нерефлексивно» на уровне рефлексии. Это возможно при условии, если субъект сознательно отсекает от себя часть некоторой реальности и не замечает ее. Но тогда говорить о содержании синтеза можно в ограниченном плане. Содержание синтеза будет как бы «урезано» и в этом плане «вытеснено» из «бытия». Это некоторая часть истории, о которой нет необходимости даже вспоминать, так как строится другая, новая реальность без конфликта.

Для дальнейшего методологического исследования ОК необходимо раскрыть понятие «реальность», так как именно она синтезируется и конструируется разными технологиями, средствами, программами и т.д.

Понятие «реальность» может быть раскрыто в двух аспектах: как объективная и субъективная. К объективной реальности (ОР) можно отнести все, что не зависит от временных рамок сознания субъекта. Можно сказать, что ОР по отношению к субъекту бесконечна во времени и в пространстве. Но она (ОР) включает в себя временные рамки, в которых функционирует сознание субъекта, ограниченного его биологической жизнью (т.е. физическим существованием), Время объективной реальности разворачивается в сознании субъекта и представляется в каждый момент его жизни. И, исходи из того факта, что физическая жизнь человека ограничена биологическими законами, можно фиксировать, что реальность на разных этапах жизни человека, в каждый момент включает прошлое, настоящее и будущее.

В настоящем в свернутой форме содержатся «ростки будущего», а также результат и продукт прошлого. Прошлое в этом плане уже является объективной реальностью, т к. оно уже не зависит от человека, оно уже состоялось, Будущее – это потенциальность, присутствующая в настоящем, оно зависимо от человека, его целей, задач, и в этом плане оно субъективно. Т.е. будущее – это субъективная реальность, отодвинутая вперед (Субъективная реальность – это реальность зависимая и порождающаяся сознанием человека) Для того чтобы приблизить и осуществить будущее, необходимы соответствующие действия со стороны человека стратегического и тактического характера, включенность человека в самые разные отношения и связи с другими элементами мира и людьми. Эти связи и отношения разворачиваются (схематично) на гносеологическом и онтологическом уровнях и могут быть рассмотрены в социально-психологическом, организационно-управленческом, физическом и других пространствах.

Оттого, какие отношения и связи человек предполагает перенести в будущее, зависит то, как он формулирует и осознает цели и задачи в своих планах Настоящее (а не прошлое и будущее) предоставляет человеку сделать выбор Самим выбором настоящее зарождает «ростки будущего». Приближая будущее к настоящему, и отрицая будущее настоящим, человек позволяет будущему «умереть» в настоящем и одновременно отодвинуть его снова в будущее. Поэтому будущее постоянно наполняется качественно новым содержанием, иным содержанием субъективного плана. Настоящее требует освобождения от иллюзий, мифов и чрезвычайных идеализации. Насколько в настоящем происходит процесс освобождения от чувственно-слепого, иллюзорного, настолько будущее будет реально приближаться и раскрываться настоящему. Поэтому настоящая реальность требует мысленного перенесения в нее всех противоречий, тупиков, конфликтов и трудностей будущего. В этом плане она предвосхищает будущее своими противоречиями в сознании субъекта и несет в себе опасность для будущего самими требованиями освобождения от иллюзий. Можно предположить с большой вероятностью, что сбои в сознании субъекта происходят потому, что он не готов принять реальность во всем многообразии противоречий и конфликтов. Он хочет освободиться от них, как от кошмарного прошлого, и построить свою жизнь бесконфликтно и без противоречий, а значит, не замечая их или уходя от них.

Теперь вернемся к B.C. – автору «онтосинтеза конфликта», для которого очень важно, чтобы «ростки будущего» не были иллюзорны и недостижимы.

Практика консультантов представлена тем, что конфликтами они принципиально не занимаются. Значит, управленцам рекомендуется конфликты не замечать, уходить от них, строя иную реальность – бесконфликтную. А это показывает, какие представления существуют у части консультантов по отношению к самой реальности. Исключать из анализа реальности конфликт – значит, способствовать формированию очередного мифа и иллюзии, что коллектив может развиваться, уходя каждый раз от конфликта. Здесь четко прослеживается идея бесконфликтной модели развития общества. Эта идея объединяет, на первый взгляд, совершенно противоположные идеологии и парадигмы «царство божье на земле» – у христианства; «коммунизм» (светлое будущее всего человечества, где будет уничтожена классовая борьба) и «онтосинтез конфликта» (где конфликт перестал быть проблемой). Исторически эта идея порождает конфликты, революции, войны.

Описывая практику внедрения «онтосинтеза конфликта» (а точнее, как мы уже поняли, «онтосинтеза вне конфликта») в управленческом консультировании, B.C. приводит пример, подтверждающий образец отторжения конфликтующего субъекта из коллектива. Во время одного семинара в коллективе выделился лидер, который, вероятнее всего, остро переживал конфликт и хотел в нем разобраться. Однако консультанты ему этого не позволили, и он выделился в оппозицию (правда, из статьи не понятно к кому: к консультантам или к администрации). После семинара он получил более высокую должность, «несмотря на то, что было видно, что это слабый руководитель», но «финансовый гений».

Далее события разворачиваются так: через два месяца он уволился, не справившись со своей новой должностью. Нет человека – нет конфликта. По описанию ситуации и фактическим последствиям есть все основания утверждать, что коллективу организации был дан хороший урок, дабы никто больше «не высовывался» и не конфликтовал. С помощью консультантов была приведена в действие игра в «продвижение», суть которой показать не сильные, а слабые стороны конфликтующего, с целью создания «приличного фасада» для увольнения (эта игра повсеместно была проиграна в нашей стране, в логике которой находятся, в том числе и консультанты по управлению).

Вероятнее всего, консультанты не способствовали формированию навыков рефлексивного мышления. Так как именно нерефлексивный субъект может легко попасть под любую манипуляцию. В чем заключается манипуляция? Если человек во время работы с консультантом не смог увидеть с его помощью свои слабые стороны, которые были видны всему коллективу, не смог ничего откорректировать в плане усиления своего потенциала, то возникает вопрос: кому консультанты «открывают глаза»? Почему одним «открывают», а другим нет?

За время работы с консультантами «финансовый гений» не смог увидеть себя со стороны (а значит выйти, в саморефлексию), а после семинара поддался соблазну идти на повышение, не ожидая и не осознавая того, что у него отсутствуют необходимые для управленца знания и навыки. Вот если бы «финансовый гений» отрефлектировал вовремя ситуацию и себя в ней с помощью консультантов, возможно, что он, прежде чем согласиться на повышение, пошел бы немного поучиться. Можно утверждать, что с помощью консультантов конфликтующий субъект был постепенно (не резко) вытеснен из организации. Как мы знаем, такой подход не нов, он описан как «радикальная криминология». Н. Смелзер отмечает, что такой подход соответствует конфликтологическому[50].

Ее сторонники рассматривают конфликтующих как бунтарей. Общество старается их изолировать, помещая в соответствующие учреждения. Конечно, хотелось бы уйти от прямой аналогии. Однако, по факту «онтосинтез конфликта» и «радикальная криминология» очень близки, так как и первом и во втором случаях изоляция или вытеснение субъекта из организации (социальной системы) очевидны.

А поэтому, можно предположить, что В.С также использует манипулятивные техники (в обход сознания человека), за которые так критикует тех, кто их описывает. Критика в адрес чех, кто описывает технологии манипулирования и техники борьбы в конфликтах, может исходить из позиции нежелания того, чтобы эти техники были доступны большинству людей. Почему? Да потому, что чем меньше людей знают о них, тем больше шансов манипулирования ими. Если человек знает эти технологии, он вряд ли попадет в ситуацию манипулирования или, по крайне мере, будет поддаваться им сознательно. Другое дело, когда эти технологии и приемы скрыты от сознания человека, вот тут-то простор для манипулирования им. Не в такую ли ловушку попадают сегодня не только отдельные люди, социальные группы, но и целые народы, нации, общественные движения, уничтожая друг друга, став жертвой манипуляции в борьбе политиков и власть имущих за власть.

Технологии манипулирования и техники борьбы в конфликте должны быть доступны всем. Они должны быть открыты. Только тогда они могут быть предметом для осознания и принятия социальных и правовых норм их применения в обществе. Применение их (или неприменение) зависит не от авторов, которые их описывают, а от ценностных установок, уровня культуры тех, кто их применяет. Поэтому необходимо приветствовать работы, раскрывающие манипулятивные технологии и программы.

Есть несколько предположений (версий), почему консультанты принципиально не занимаются конфликтами в своей практике.

·         У консультантов существует страх перед конфликтами; они не стрессоустойчивы, реальная конфликтная ситуация их разрушает.

·         Консультанты в своей деятельности жертвуют позицией социолога, для которого социальный факт (в том числе и конфликт) является первым шагом на пути исследования социальной реальности[51].

·         Консультанты не владеют методами диагностики, профилактики и управления (разрешения) конфликтами.

·         Консультанты находятся в финансовой зависимости от заказчика, нейтральную, «независимую» позицию в реальном конфликте им удержать сложно, так как они могут его потерять.

 

Исходя из вышеизложенного, можно с большей вероятностью утверждать, что «онтосинтез конфликта» в практике является «онтосинтезом вне конфликта». ОК является разновидностью конфликтологического подхода в рамках идеи «бесконфликтной модели общества», поэтому (ОК) не является альтернативой существующим конфликтологическим программам в России. Подходы к синтезу бытия с учетом разных уровней сознания являются интересными и перспективными с точки зрения постановки проблемы диагностики конфликтов.

«Конфликт перестал быть проблемой “миф или реальность”» Утверждение В.С. о том, что конфликт перестал быть проблемой, можно принять при условии, что совершается ряд ошибок.

Первая ошибка – логическая. Что может перестать быть? То, что было прежде. Значит, прежде, должен быть конфликт (или проблема и т.п.). Для кого? Для коллектива, администрации или консультантов? Допускаем, что конфликт перестал быть проблемой для коллектива. Итак, вначале в коллективе был конфликт, коллектив от него ушел с помощью консультантов, не занимаясь им принципиально. Куда исчез конфликт? Он даже не стал проблемой, т.е. осознанным предметом для исследования. А значит, конфликт не может перестать быть проблемой, так как он не был проблемой.

Вторая ошибка – историческая. В нашей стране конфликт тоже не был проблемой. Это было связано с тем, что руководящая сила общества знала, что с конфликтами надо делать, так же как и с теми, кто конфликтовал не в «стройном ряду». Модель «бесконфликтного общества», в котором были уничтожены антагонистические социальные группы (классы), не предполагала наличие антагонистических противоречий и конфликтов. И не было необходимости рассматривать конфликты как проблему. Конфликты стали проблемой с 1991 года, когда СССР был «взорван» ими изнутри и Советский Союз распался. Выяснилось, что это – слабо изученная область, как в теории, так и практике. Осознав эту проблему, ученое сообщество начало предпринимать организационные и другие шаги в направлении ее решения. Создаются центры конфликтологии, издаются переводные работы и т.д. (см. список литературы).

Опыт работы с управленцами показывает, что большинство из них имеют «пещерные» знания о сложнейших механизмах возникновения и о причинах конфликтов. Этому есть объяснение: до 1994 года в программе обучения в высших учебных заведениях отсутствовала конфликтология как учебная дисциплина. Только в 1994 году Правительством Российской Федерации была утверждена программа по конфликтологии на 136 академических часов в цикле общепрофессиональных дисциплин[52].

Поэтому утверждать, что «конфликт перестал быть проблемой» – значит совершать историческую ошибку. В настоящее время конфликт является проблемой для ученого сообщества, управленцев и для России в целом.

Третья ошибка – методологическая. Она заключается в том, что социолог обязан закладывать некоторый фундамент, опираясь на социальные факты и систематизируя их для социологического исследования[53]. Встреча с фактом – это обнажение реальности. Именно с фактами в сознание человека входит многоликая, противоречивая, не залакированная действительность. Через факты наше сознание открыто миру. Уметь вычленять факты из противоречивой действительности или не замечать их – это позиция познающего человека (субъекта), как ученого или политика. Именно в критических ситуациях, конфликтах у человека возникает потребность разобраться в фактах, то есть в том, что уже свершилось в деятельности и в действительности. Для встречи с фактом необходима огромная затрата интеллектуальных, эмоционально-психологических и духовных сил, – тем более в конфликтах. Поэтому, если субъект стоит на позиции социолога и не желает видеть факты или уходит от них, он смещается с позиции социолога на позицию субъекта со своим интересом. Поэтому, утверждая, что «конфликт перестал быть проблемой», он теряет свою позицию как социолог и должен обозначить другие методологические рамки и позицию. Так как не понятно – для кого конфликт перестал быть проблемой, для какой позиции и какой конфликт? Тотальное отождествление позиций и неспособность их разтождествить присуще обыденному сознанию. Однако в методологии исследования должно быть четко зафиксировано, когда и где познающий субъект переходит на другие позиции.

Особенно эго важно для управленцев и политиков, так как учет этих позиций и возможности профессиональной диагностики конфликтов позволяют снижать субъективизм при принятии решений в конфликтной ситуации, минимизируют деструктивные последствия и ограничивают насильственные методы разрешения конфликтов. Поэтому тезис о том, что «конфликт перестал быть проблемой», можно считать несостоятельным и не имеющим аргументированных оснований.

На какие факты опирается B.C., утверждая, что «конфликтологи порождают конфликты в России»? Основной это то, что они создают программы борьбы за власть и описывают манипулятивные техники.

Итак, большая посылка существуют технологии манипулирования, которые программируют мышление и поведение людей в борьбе за власть. Малая посылка: конфликтологи создают и описывают эти технологии и программируют людей. Умозаключение: конфликтологи порождают конфликты в России.

Не будем доказывать несостоятельность умозаключения, так как нарушение законов формальной логики, видно «невооруженным глазом». Если следовать логике В.С. и признать что «конфликтологи порождают конфликты», то придется признать, что вулканологи порождают вулканы, психологи – психов и т.д. Естественно, что логика может не иметь никакого отношения к реальным фактам, т.е. не все можно объяснить и доказать в рамках формальной логики. Тогда обратимся к другим основаниям, которые не представлены в критикуемой работе. Обратимся к статистически достоверным фактам. Сколько конфликтологов проживает в каком-либо регионе (например, в Чечне, Таджикистане, в Украине и т.д.) и какое количество конфликтов, в каких формах они «породили»? В каком месте концентрация конфликтологов представлена наиболее плотно на карте «очагов» конфликтов в России? Есть ли регионы или города, где нет конфликтологов и нет конфликтов? Или где есть конфликтологи, но нет конфликтов? Вопросов для первичной диагностики много, но вот очевидный факт, раскрываемый без статистики. В России на всех уровнях и во всех сферах жизнедеятельности конфликты приобретают острые формы, и количество их растет. Такое впечатление, что Россия «напичкана» конфликтологами, как пороховая бочка, могущая вот-вот взорваться. Практически каждый человек является конфликтологом, так как трудно найти такого, который хотя бы раз в жизни не создавал или не провоцировал других на конфликт.

Как мы видим, с точки зрения социологического анализа утверждение в том, что «конфликтологи порождают конфликты в России», также не имеет основания. Конфликты могут быть созданы и создаются без участия конфликтологов, тенденция поиска виновного среди людей стара, как мир. Но если мы все-таки нашли виновного в конфликтах и России (а это, если судить по статье, конфликтологи), то возникает вопрос, что с ними делать? Необходимо вспомнить, в какой ситуации сегодня находятся профессиональные группы и каждый человек. Это – ситуация рынка, где консультанты «выталкиваются» в позиции конкурентов. Отсюда вывод, конфликтологов нельзя пускать в организации, так как они там будут порождать конфликты, ибо в России они уже породили конфликты, от которых страдает все население страны. Конкуренция среди консультантов – это нормальное явление, но, судя по позиции автора статьи, представлена она прошлой корпоративной культурой и идеологией – это поиск виновного. Наиболее безопасно назвать виновными в конфликтах в России именно конфликтологов, которые пока не институализированы в России как профессиональная группа (имеется в виду, что такая профессиональная деятельность в России отсутствует). Ну не обвинять же в конфликтах правительство, депутатов, политиков или мафиозные структуры. Это опасно и за эти утверждения власть имущие могут привлечь к ответственности. Исследователь в первую очередь направит свои усилия на выявление механизма и причин, «выталкивающих» стороны в оппозицию и конфликт друг с другом.

Вместо заключения хотелось бы обратиться к классикам. Например, под синтезом И. Кант понимал в самом широком смысле «акт присоединения различных представлений друг к другу и понимания их многообразия в едином знании. Такой синтез называется чистым, если многообразие дано a priori (как многообразие пространства и времени), а не эмпирически»[54]. Вопрос заключается в следующем – возможен ли синтез несводимого к одному основанию эмпирического опыта и абстрактных схем?

 

Что нового внес В.С. в развитие конфликтологии:

·         Он предложил работать с сознанием конфликтующих сторон, не как психолог, а как социолог, то есть работать с фактами и их интерпретациями, с учетом ситуации в России.

·         Он четко разделил теоретические проблемы и практические.

·         Он определил место работы с конфликтами в практике консультантов по управлению.

·         Он показал наличие реально существующей конкуренции в среде профессионального сообщества.

в начало

 

§6. СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПОДХОДЫ К ТИПОЛОГИИ И КЛАССИФИКАЦИИ КОНФЛИКТОВ

 

В этом параграфе представлена попытка разобраться в типологии и классификации конфликтов. Кратко изложим основные подходы, показывающие их многообразный спектр.

Н. Смелзер выделяет три вида конфликтов, связанных с развитием культуры[55]: аномию (термин введен Э. Дюркгеймом), т.е. нарушение единства культуры в связи с отсутствием ясно сформулированных социальных норм; культурное запаздывание (термин введен У. Осборном), когда перемены в материальной жизни общества опережают трансформацию нематериальной культуры; чуждое влияние, когда множество противоположных элементов культуры тормозит процесс национальной интеграции в обществе. В основание выделения вида он положил основу жизнедеятельности – культуру. Он также выделяет уровни конфликтов по степени сложности субъектов: межиндивидуальные конфликты; конфликты между ассоциациями (партиями); внутри и межинституциональные конфликты; конфликты между секторами общественного развития труда; конфликты между государственными образованиями; конфликты между культурами или типами культур. Таким образом, в классификации Н.. Смелзера мы можем выделить виды конфликтов, в основу которых положена сфера жизнедеятельности и уровни, в основу которых положена сложность субъектов.

Ф.М. Бородкин и Н.М. Коряк выделяют четыре типа конфликтных ситуации по характеру их возникновения, в основании которых положены две пары противоположных параметров, определяющих специфику конфликтов[56]:

·         объективная целесообразность – объективная нецелесообразность;

·         субъективная целесообразность – субъективная нецелесообразность.

 

Эти исследователи вводят понятие типы конфликтов, в основу которых положена целесообразность или нецелесообразность с точки зрения субъекта и объекта.

Здравомыслов А.Г., анализируя конфликты на макроуровне, выделяет две группы конфликтов[57]:

·         между новыми и старыми порядками;

·         конфликты по поводу способа становления и реального содержания новых отношений.

 

В целях упорядочения проблематики он также выделяет три вида конфликтов: политический, национально-этнический, социально-экономический. В основу выделения групп им положены ценности (выбор между новыми, инновационными) и старыми (традиционными, консервативными) порядками, а также выбор пути и содержания новых отношений. В основу выделения видов им положены сферы жизнедеятельности (сфера политики, социально-экономическая сфера, национально-этнические отношения, т.е. производственная и непроизводственная сферы).

В.А. Ядов предлагает выделить типы конфликтов[58]:

·         по интересам;

·         по напряженности;

·         по охвату;

·         по времени протекания (долгосрочные, краткосрочные);

·         по ресурсам (материальные, социальные).

 

Мы видим, что в основание выделения типов конфликтов положены разные характеристики.

В коллективной монографии под руководством В.Н. Кудрявцева прослеживается тенденция к тому, что в основание видов конфликтов положены элементы, не сводимые к какой-либо единой, существенной характеристике[59]. Поэтому в этой работе виды конфликтов бывают одиночные и групповые (сложность субъектов), экономические и политические (сферы жизнедеятельности), конфликты взглядов (мировоззренческие), насильственные и ненасильственные (формы) и т.п.

Небольшой обзор литературы показывает, что в настоящий момент исследователи выделяют иерархические единицы конфликтов (типы, виды, уровни, классы), однако отсутствуют:

·         единый подход к типологии и классификации конфликтов;

·         работы по выявлению методологических оснований классификация конфликтов, с точки зрения управления конфликтами.

 

Также можно зафиксировать, что у исследователей сформировалось представление о невозможности единого подхода к классификации конфликтов. Один и тот же конфликт относится то к виду, то к типу. Поэтому сложно начинать проводить диагностику конфликта при отсутствии целостного взгляда на конфликт и отнесения его к определенному типу, виду, классу и т.д.

Конфликты, как узловые точки, в которых переплетены многообразные процессы жизнедеятельности людей, могут быть описаны и систематизированы в иерархические структуры, фиксирующие устойчивые признаки сходства и различия конфликтов.

То есть анализ конфликта начинается не с выявления причин, интересов, форм конфликтного взаимодействия и т.д., а с отнесения конфликта к тому или иному типу и классу конфликта.

в начало

 

§7. АВТОРСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ КОНФЛИКТОВ

 

Данный параграф представляет собой попытку теоретического конструирования и систематизации разных оснований классификации конфликтов. Если мы рассмотрим конфликт как некоторое подобие социального организма, то обращение к систематизации в естественных науках (К. Линней)[60], возможно позволит нам выстроить некоторую иерархию в обозначении конфликтов.

В соответствии с системой К. Линнея каждый организм имеет два латинских названия; родовое (которое пишется с прописной буквы) и видовое (которое пишется со строчной буквы). Так, например, человек имеет систематическое название Homo sapiens. Это биноминальная система, в которой организмы объединяются в группы, расположенные на различных иерархических уровнях: таких, как форма, число, положение конечностей и т.д. В ней предусматриваются такие иерархические единицы: царство, тип, класс, отряд (порядок), семейство, род, вид. Каждая иерархическая единица может содержать несколько таксономических единиц (таксоны или группы) более низкого ранга. Например, один тип может иметь несколько классов, род несколько видов и т.д. На каждом иерархическом уровне может находиться несколько групп, но все они отличаются друг от друга, поскольку члены каждой группы обладают общим набором диагностических признаков, характерных для всех организмов предшествующих уровней (более высоких). Каждая группа обладает уникальными диагностическими признаками, т.е. признаками, присущими организмам только этой группы. Группы могут разделяться на подгруппы, подклассы, или надгруппы и т.д. Т.е. эта система позволяет продиагностировать и выявить специфичность и разнообразие признаков организма уже имеющегося или могущего вновь образоваться. На каждом иерархическом уровне, при движении от вида к царству число сходных признаков между членами таксонов уменьшается.

В химии систематизация химических элементов позволила Менделееву предсказать свойства еще не найденных элементов, которые должны были обладать определенными признаками (удельный вес, плотность), Таким образом, классификация представляет собой систему соподчиненных понятий (классов объектов) в какой-либо области знания или деятельности человека. Она может быть выражена в виде различных по форме схем (таблиц) и использоваться как средство установления связи между этими понятиями или классами объектов.

По степени существенности, основания деления различаются на естественные и искусственные. В естественной классификации в качестве основания берутся существенные признаки, из которых вытекает максимум производных, что позволяет ей служить источником знания о классифицируемых объектах. Пример, периодическая система химических элементов. В искусственной классификации в основании используются несущественные, т.н. вспомогательные признаки. Например, алфавитно-предметные указатели, именные каталоги в библиотеках. Научная классификация фиксирует закономерные связи между классами объектов, с целью определения места объекта в системе, что указывает на свойства последнего. Типология, как научный метод познания, представляет собой расчленение систем объектов и их группировку с помощью обобщенной идеализированной модели или типа. Она решает задачу упорядочения и объяснения крайне разнородных по составу множеств объектов. По способу построения различаются эмпирические и теоретические типологии. В основе эмпирической типологии лежит количественная обработка и обобщение опытных данных, фиксация устойчивых признаков сходства и различия, находимых индуктивным путем, систематизация и интерпретация полученного материала. Теоретическая типология предполагает построение идеальной модели объекта, обобщенное выражение признаков, фиксацию принципов таксономического описания множества изучаемых объектов. Она опирается обычно на понимание объекта как системы, что связано с вычленением системообразующих связей, а также с построением представления о структурных уровнях объекта.

Так, например, описывая подход к конструированию и выделению «идеальных» типов, М Вебер отмечал, что они необходимы для того, чтобы в них можно было выразить наибольшую смысловую адекватность крайним проявлениям социальной действительности, крайне редко встречающейся в реальности в абсолютно идеальной форме. Однако, «чем отчетливее и однозначнее конструированные идеальные типы, тем дальше они, следовательно, от реальности, тем плодотворнее их роль в разработке терминологии и классификации, а также их эвристическое значение». В социологическом исследовании, объектом которого является конкретная реальность, «необходимо постоянно иметь в виду ее отклонения от теоретической конструкции; установить степень и характер такого отклонения – непосредственная задача социолога»[61]. Анализируя принципы и подходы к классификации в научных исследованиях, можно отметить, что конфликты, как узловые точки, в которых переплетены многообразные процессы жизнедеятельности людей, могут быть описаны и систематизированы в иерархические структуры, фиксирующие устойчивые признаки сходства и различия конфликтов.

В основание классификации конфликтов положены подходы многих исследователей. Классификация в первую очередь необходима для профессиональной диагностики конфликтов. Таким образом, относя какой-либо конфликт к определенной иерархической единице – типу, виду, классу и т.д., мы тем самым сразу же выделяем несколько диагностических признаков, не зависящих от ценностных установок исследователя, и в этом плане объективных.

 

Таблица 2

 

Классификация конфликтов

 

 

Предлагается выделить шесть основных иерархических единиц в систематизации конфликтов, каждая из которых может быть описана в количественных или качественных показателях (Таблица 2). Эта систематизация позволяет не только дистанцироваться от конкретного конфликта, но и расширить проблемное поле для профессиональной диагностики и возможности целенаправленного управления ими. Каждый конфликт, как социальный феномен в своей полноте содержит позитивную и негативную составляющую. Важно выделить то, что требует особого внимания, поддержки и развития, и то, что необходимо ограничивать, ослаблять и даже уничтожать в зародыше. Тем самым существует возможность минимизации негативных последствий конфликтов, в которых доминируют иррациональные, стихийные элементы, требующие применения насильственных методов в их разрешении.

Вид – это первичная единица в системе классификации, она должна обладать легко обнаруживаемыми признаками, устойчивыми в организации и содержании связей. Виды обладают наиболее конкретными характеристиками, присущими реальной ситуации в определенное общественно-историческое время, обособленные друг от друга и составляющие целостность данного уровня. Основополагающей характеристикой вида является сфера жизнедеятельности: политическая, экономическая, педагогическая, юридическая, семейная, управленческая и т.д. Сфера жизнедеятельности может быть производственной и непроизводственной. Выделяя сферу жизнедеятельности как основополагающую, первичную единицу в иерархической структуре конфликтов, мы тем самым подчеркивает главную роль социальной (производственной и непроизводственной) организации в формировании и организации конфликтов. Каждый вид имеет свои подвиды (группы), отличающиеся причинами и источниками конфликтов.

Выделение групп конфликтов основывается на выделении предмета противоречия в конфликте: материальный и нематериальный. Для обнаружения нематериального предмета требуются определенные процедуры. Выделяя группу предметов конфликта, мы тем самым очерчиваем границы процедур, например, нормы взаимодействия, ресурсы обоих сторон в конфликте, этические нормы и т.п.

 

Таблица 3

 

Подвиды конфликтов в сфере жизнедеятельности

 

 

Подвиды конфликтов в сфере жизнедеятельности имеют очень условное разделение (Таблица 3). Так, например, политика может быть сферой деятельности целой партии или общественного движения, поэтому политический конфликт может быть отнесен к производственной деятельности. С другой стороны, если политика может быть временным средством для решения религиозного конфликта, тогда политический конфликт может быть рассмотрен как относящийся к непроизводственной сфере.

Именно предмет конфликта позволяет субъекту (в группе) сделать определенный выбор в техниках борьбы (Таблица 4). По предмету конфликта можно зафиксировать жизненный уровень, социальный потенциал, физическое, интеллектуальное и эмоционально-психологическое развитие субъектов.

 

Таблица 4

 

Предмет конфликта

 

 

Семейства конфликтов (Таблица 5) заданы изначальной природой субъекта или объекта – это объективные и субъективные конфликты, которые определяются моделями поведения конфликтующих сторон. Можно выделить психологические, социологические, экономические и др. модели поведения. Они описаны в многочисленной литературе. В этом параграфе описаны семь исходных социологических моделей поведения субъектов в конфликте.

 

Таблица 5

 

Семейства конфликтов

 

 

В основу выделения классов (Таблица 6) положены формы конфликтов: насильственные и ненасильственные. Насильственные формы бывают физические и нефизические. Насильственные формы характеризуются угрозой жизни людей, физическим увечьем, уничтожением жизней. Как физическое, так и нефизическое насилие направлено на жесткое управление более слабым субъектом. Иногда нефизическое насилие скрыто за тонкими манипуляциями. Главный аргумент – это применение силы (физической, политической, экономической, интеллектуальной и т.д.) с целью уничтожения или подчинения себе противника. Ненасильственные формы характеризуются отказом от применения физического насилия в любой форме, но используются все интеллектуальные, эмоционально-психологические, законные (правовые) и другие формы взаимодействия людей при разрешении конфликтов. Это борьба не с людьми, а с причинами, порождающими разрушительные конфликты, зло и т.д.

 

Таблица 6

 

Классы конфликтов

 

 

В основу классификации уровней конфликта (Таблица 7) положен территориальный масштаб и границы конфликтной ситуации. Масштабность и степень эскалации конфликта показывают количество участников, вовлеченных в конфликт. Чем большей людей и государств вовлечено в конфликты, чем мощнее оружие, применяемое в их борьбе, тем большей опасности подвергается все человечество.

 

Таблица 7

 

Уровни конфликта

 

 

Существенные пары противоречивых признаков определяют направленность процессов в обществе и формы конфликтов. Именно тип конфликта (Таблица 8) определяет характер связей и отношений между конфликтующими сторонами.

 

Таблица 8

 

Типы конфликтов

 

 

Типы конфликтов определяются уровнем сознания, мышления и культурными нормами коммуникации субъектов. Всего выделяется два типа конфликтов, имеющие четыре пары антиномий, в основу которых положены жесткие признаки оппозиционных сторон. Каждый тип имеет свои отличительные диагностические признаки. К первому типу относятся социально-конструктивные (позитивные) конфликты, ко второму типу социально деструктивные (негативные) конфликты. Типы конфликтов характеризуются соотнесением социальных норм со всеми уровнями социальной организации человечества: личность – группа – организация – общество – человеческая цивилизация. Это теоретическая модель, предполагающая наличие двух типов конфликтов, могущих быть в обществе. С точки зрения управления вполне понятно, что социально-позитивные конфликты должны быть нормой человеческого общежития, а социально-негативные – патологией. Поэтому основная задача, которая должна быть поставлена перед управленческим персоналом всех уровней, а также перед каждым мыслящим и ответственным человеком – это перевод социально-негативных (деструктивных) конфликтов в социально-позитивное русло.

в начало

 

§8. ОТ КЛАССИФИКАЦИИ К ДИАГНОСТИКЕ И ПРОФИЛАКТИКЕ КОНФЛИКТА

 

Выделение в конфликте доминирующих характеристик позволяет отнести его к определенной группе для проведения диагностики и разработки профилактических технологий. Исходя из предложенной схемы, цель профилактики заключается в том, чтобы перевести социально-негативный конфликт в социально-позитивное русло, минимизируя крайние формы его проявления. Под профилактикой подразумеваются целенаправленные действия людей в процессе какой-либо деятельности, влияющие на удовлетворение потребности общества и человека в предупреждении, ограничении (или стимулировании в случае эксперимента) процессов, в основном носящих негативный и разрушительный для общества характер. Так, например, профилактика машин или техники направлена на поддержание исправности технических объектов. Профилактика в медицине направлена на сохранение здоровья и предупреждение человека об опасности, которые его ожидают, в случае если он не будет выполнять назначения врача. Профилактика включает и провоцирование болезни через внесение в организм вакцины, способствующей развитию антител, чтобы организм в дальнейшем мог сам сопротивляться болезни с их помощью. В криминологии существует понятие «профилактика правонарушений», оно включает предупредительные меры, направленные на искоренение, ограничение правонарушений.

Для полноты раскрытия понятия «профилактика конфликта» необходимо иметь представление о том, что же представляет собой здоровый конфликт. Конфликт – это социальное явление, в котором отношения между людьми насыщены борьбой, противостоянием и открытым предъявлением противоречий, столкновением. Однако сами по себе борьба и противостояние не являются элементами, относящимися только к конфликту. Эти отношения включены в человеческую деятельность наряду с другими отношениями, такими, как согласие, сотрудничество, конкуренция, взаимопомощь и т.п. Здоровый конфликт содержит в себе характеристики социально-позитивного конфликта и способствует разрешению противоречий, решению проблем и переходу человека, организации, общества на новый уровень развития. Здоровый конфликт возможен тогда, когда конфликтующие стороны не только осознают ответственность за его последствия, но также обладают конфликтологической компетенцией.

Теперь поразмышляем о целостности. Полагая целое, нам необходимо одновременно полагать часть (или части, элементы) и их функциональную зависимость. Через какое понятие мы можем приблизиться к целостности с точки зрения функционального взаимодействия элементов в целостности? Это понятие – диагностика, как способность распознавать методы, направленные на «схватывание» целостности, диагностика неразрывно связана с анализом и синтезом (от греч. diagnostik – способный распознавать).

Это понятие часто используется в медицине (постановка диагноза), в технике (диагностика технического состояния машины), в психологии (диагностика психического состояния). В конфликтологии, особенно с точки зрения практики, введение понятия «диагностика конфликта» требуется одновременно и введения представления о целостности конфликта как социального феномена. Поэтому введения понятия «диагностика конфликта» ставит перед исследователями задачу «схватывания» целостности конфликта и методов его исследования. Эта целостность не может принадлежать ни одной из одиннадцати научных дисциплин, занимающихся исследованием конфликтов. Более того, в диагностике конфликтов, исходя из определенной практической задачи, на первый плац могут выходить функции или характеристики, которые при иной постановке задач, занимали подчиненное положение или не имели существенного значения.

Диагностика и затем профилактика конфликтов должны полностью опираться на весь имеющийся арсенал средств и методов и, несомненно, должны включать в себя:

·         предупреждение нежелательных для развития личности и общества процессов (здесь главная роль может отводиться правоведению, воспитанию, образованию);

·         ограничение крайних насильственных форм конфликта, в рамках существующих законов (здесь главное место должны занимать структуры управления и власти);

·         изолирование конфликтующих сторон, стремящихся нанести физические увечья или уничтожить друг друга (в соответствии с законами, ответственность лежит на правоохранительных органах.);

·         ослабление или нейтрализация агрессивности, иррациональности на уровне бытовых конфликтов (главное место должны занимать социальные психологи, социальные педагоги);

·         провокация зарождающегося социально-позитивного конфликта в организациях. Главное место должны занимать профессионалы, владеющие технологиями минимизации деструктивных элементов в конфликтах;

·         стимулирование и поддержка открытого предъявления противоречий в конфликтной ситуации (главное место должны занимать органы власти, управленцы, специалисты в области практической конфликтологии).

в начало

 

ВЫВОДЫ

 

Попытки вырваться из-под власти конфликтологического подхода присутствуют как в работах теоретиков (смягчающих жесткие характеристики в определении конфликта), так и в деятельности практиков, (старающихся не замечать конфликт, уходить от него). Это говорит о том, что существуют проблемы для рефлексивного анализа, как теоретических конструкций, так и деятельности практиков. Опасностей и риска (эмоционально-психологического, интеллектуального и даже физического) достаточно много в этой области, особенно в практике. Например, очень сложно описать процессы, происходящие в реальной практике консультирования. Однако методология исследования не требует понимания. Потому что когда исследователь обращается к методологии, он ищет и фиксирует, исходные принципы построения каких-либо теоретических конструкций, идей, взглядов, расчленяя исходные основания до «первоклеточек» – в этом суть методологической работы. И поэтому методологию понимать нет необходимости, понимать необходимо друг друга, принимая или не принимая исходные принципы построения в размышлении.

Дискуссии и полемика между имеющими различные идеи и взгляды современниками показывают, как сложно идет становление конфликтологической мысли в среде профессиональных групп и как легко можно превратить конфликтологию в конфликтоманию. Несомненно, что в конфликте присутствует открытое столкновение субъектов, в нем актуально и потенциально присутствуют как разрушающие, так и созидающие процессы, связи и отношения между субъектами взаимодействия в различных сферах жизнедеятельности на уровнях бытия и познания. В этом представлении фиксируется такая существенная характеристика взаимодействия, как столкновение в формах насилия (как разрушительные процессы), так и в формах сотрудничества (как созидательные процессы), проявляющаяся во всех сферах жизнедеятельности: на производстве, в быту, в политической деятельности и т.д. (т.е. в процессах деятельности), на уровне собственных интересов и в процессе познания собственного бытия.

Определение понятия «конфликт» задает некоторые рамки и существенные характеристики, которые в дальнейшем обуславливают и подход к самому конфликту. В конфликте заложено не только разрешение противоречия, но и сам факт осознания (конфликтующими сторонами) не разрешаемых противоречий, которые необходимо каждый раз иметь в виду при анализе конфликтов. Исследователи, которые выделяют жесткие характеристики в конфликтах, будут изучать крайнюю форму противоречий; исследователи, которые «размывают» границы конфликта, будут изучать предконфликтную ситуацию, социальную напряженность, постконфликтную ситуацию.

Реально разворачивающийся конфликт имеет конфессиональное значение. Он сложно определяем и не имеет какого-либо одного определения. Оно зависит от того, как и куда будут направлены мыслительные процессы исследователя. Или на получение знаний о конфликте и на их критику при фиксированных методах и средствах, или на мыслительные средства, методы исследования и на их критику.

Проблематизация некоторых положений и тезисов, которая была проведена в этой главе, исходила из позиции исследователя, критически переосмысливающего теоретический материал. Доверие по отношению к научным знаниям, должно быть обусловлено способностью теоретического положения, выдерживать критику. Синтез знаний возможен на теоретическом уровне, однако в практике есть элементы, относящиеся к неразрешимым противоречиям. Синтез знаний – это функция сознания, а не практического действия. Следуя логике, можно утверждать, что действия конфликтующих сторон в значительной степени обусловлены качеством субъектного сознания. Поэтому необходимы социальные (образовательные) технологии, которые помогали бы конфликтующим сторонам осуществлять конфликтное взаимодействие в соответствии с высокими культурными образцами и с учетом нормативно-правового поля.

Конфликт необходимо рассматривать как пространство возможностей для формирования новых культурных образцов взаимодействия между конфликтующими сторонами, могущих осознать непримиримые противоречия и вырабатывать нормы, позволяющие очеловечить стихию конфликта. В среде профессионального сообщества, исследующего конфликты с позиций теоретика или практика, необходимы научные дискуссии. В этом случае научное сообщество будет способствовать развитию конфликтологии как науки. С позиции теоретика предлагается выделить в качестве предмета исследования конфликтологии как науки разнообразие типов конфликтов и методов (технологий) их создания и разрешения[63]. А с позиции практика – предмет конфликта будет определяться исходя из интересов конфликтующих сторон, в рамках нормативно-правового поля.

Конфликтология не является Наукой, так как находится еще на стадии развития и кроме богатых эмпирических фактов (а именно, конфликтов), собственно своего еще ничего не имеет. Однако это не снижает ее практической значимости. Конфликтологии как науке еще предстоит не только определить свой предмет исследования, но и реконструировать его, а также создать междисциплинарную парадигму. Конфликтология это некоторая программа по формированию будущей науки. Пока отсутствуют достаточные основания, позволяющие признать конфликтологию наукой. Присоединиться к некоторым исследователям и считать конфликтологию «совокупностью всех исследований о конфликтах»[64] – значит навсегда остановить развитие конфликтологии как науки

Исследователи конфликтов пока разобщены и им еще предстоит вырабатывать общий «язык» и налаживать процесс коммуникации, дабы не вводить обыденное сознание и себя, как профессиональное сообщество, в заблуждение. Кроме этого им еще предстоит использовать образовательную программу для подготовки специалистов (конфликтологов-практиков), которых пока не существует институционально, как носителей профессиональной позиции и как образцов профессиональной деятельности в России.

Необходимо признать, что междисциплинарная парадигма по исследованию социальных конфликтов возможна в рамках социологии, как наиболее развитой общественной дисциплины.

в начало

 

к содержанию << >> на следующую страницу