ПРОБЛЕМЫ

 

НОВОЕ? НЕЗАВИСИМОЕ? НЕТ – НОРМАЛЬНОЕ!

ТЫ И МОГУЧИЙ, ТЫ И БЕССИЛЬНЫЙ...

С ПЯТОЙ ПОПЫТКИ

ДЛЯ НАЧАЛА ОНИ ЗАЛОЖИЛИ СВОЮ КВАРТИРУ

О МОСКОВСКОЙ ТЕЛЕТУСОВКЕ – ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЕТУ

СЕДЬМОГО НЕ БУДЕТ

«ДВОЙКА» НА КАЧЕЛЯХ

СРЫВАЯСЬ НА ФАЛЬЦЕТ

«В СССР НЕТ ПОЧВЫ ДЛЯ ДВУХ ТВ...»

ТА ИЛИ ЕТА?

ТОСТ ЗА ЛЮБИМОГО ОЛИГАРХА

ЦЕНЗУРЫ ЗАХОТЕЛОСЬ?!.

 

НОВОЕ? НЕЗАВИСИМОЕ? НЕТ – НОРМАЛЬНОЕ!

Вячеслав Брагин, руководивший в течение года с небольшим – с конца 1992 до начала 1994 г. – крупнейшей телекомпанией «Останкино» и снискавший единодушное неодобрение (специально выбираю самое вежливое определение) профессионалов, критиков, политиков, войдет в историю отечественной электронной прессы как человек, сыгравший существенную роль в разрушении государственной монополии на ТВ. Именно он создал невыносимые условия для живых, думающих людей в своей компании и подвигнул их уйти из нее, рискнув поработать на ниве независимого телетворчества. «Заслуга» Брагина в том, что ушли не один-два, а большая группа людей. И не рядовые или, тем более, малоодаренные, – а самые лучшие. Ушли: второй человек в компании, ее Генеральный директор И. Малашенко, шеф Информационного Агентства О. Добродеев, ведущий самой серьезной политической программы Е. Киселев, лучшие журналисты Т. Миткова, М. Осокин, Л. Парфенов...

Не стану описывать сложностей жизни, которую начали эти люди. Скажу лишь о том, что видно было и со стороны. На первых порах новая телекомпания (а ее назвали «НТВ», не расшифровав аббревиатуры, в которой очевидными были только две последние буквы) не имела своего канала и пользовалась эфиром Пятого, Санкт-Петербургского. Забегая вперед скажу, что арендный договор с коллегами из северной столицы был заключен на три программы: «Итоги», «Намедни» и «Сегодня». Причем заключен весьма тщательно, с такими юридическими гарантиями, чтобы изгнание НТВ с Пятого канала грозило последнему огромными штрафными санкциями. Такая предусмотрительность оказалась весьма нелишней: уже первые недели вещания НТВ породили у некоторых весьма влиятельных особ из властных структур желание уничтожить независимую телекомпанию проверенным партийным способом. Чужими руками: расторгнув ранее заключенный договор. Не удалось. Это, кстати сказать, стало первым, весьма показательным свидетельством основательности, с какой была задумана и воплощена в жизнь новая телекомпания.

Следует отметить, шаги НТВ производят впечатление последовательностью и четкостью как организационных, так и творческих решений. Договор с Пятым каналом не помешал продолжающейся борьбе за свой, Четвертый канал. Он был получен через несколько месяцев после того, как началось вещание НТВ. Этот недостаток – отсутствие своего канала – компания сумела обернуть достоинством: легче начинать тремя отдельными передачами, нежели сразу сеткой вещания. Было дополнительное время для подготовки остальных программ.

Умно было проведено перенесение «Итогов» с Первого, «останкинского», канала на Пятый. Уже во всю велась работа над будущими передачами НТВ, а программа Е. Киселева продолжала выходить по ТВ-1. Это продолжалось до 19 сентября, а спустя два воскресенья, с 10 октября мы уже смотрели «Итоги» из Санкт-Петербурга.

Я начал свой разговор об НТВ с некоторых фактов организационно-административного характера не случайно. Если б меня спросили, чем выделяется новая телекомпания на фоне всех остальных, я бы, пожалуй, назвал вначале не передачи или их авторов, – а именно тех, кто сумел придумать и последовательно осуществить непривычный для отечественного ТВ план вещания, при котором все основные компоненты находятся в единстве и гармонии. Создается такое впечатление, что НТВ существует в эфире не один десяток лет: настолько тут все солидно, неслучайно, зрело. А ведь компания не только по стажу работы в электронной прессе, но и по возрасту весьма далека от солидности. Если сравнивать по этому показателю НТВ с «Останкино» или «Россией» – двумя государственными компаниями-гигантами, – молодость новорожденной компании станет в особенности очевидной. Но дело, понятно, не в паспортных данных, в том, как начали работать новички эфира. Как сразу, без раскачки и мучительных поисков, определили высокую планку в эфире.

Достоинства любой телекомпании сегодня основываются на трех «китах». На информационных передачах, на специальных программах, на демонстрируемых фильмах. Самое необходимое, позволяющее отличить солидную компанию от той, что крутит старые киноленты, обильно перемежаемые рекламой, – блок собственных информационных программ. Как ежедневных, так и недельных. Начав свое вещание с «Сегодня» и «Итогов», НТВ очень скоро утвердило себя как лучшая в России информационная телекомпания. Впрочем, «Итоги» имели превосходную репутацию и тогда, когда выходили в программах «Останкино». А вот «Сегодня» стала нововведением НТВ.

На примере этой передачи я бы рискнул рассказать об основных творческих принципах, на которых строится работа НТВ. Сначала – о том, чего там нет. Нет ставших за многие годы привычными пороков отечественной телеинформации, – сообщений о тех событиях, которые кому-то из власть предержащих кажутся очень важными и появляются на экране в результате «телефонного права», пафосных комментариев, заменяющих сообщение о реальных фактах, суконного, канцелярского языка, переполненного газетными штампами и ничего не значащими выражениями, фигур умолчания, возникающих из-за политических (и даже уже – групповых, партийных) причин.

Всего этого – и многого другого, с чем прекрасно знаком наш отечественный зритель, живший прежде в пору, когда существовала лишь одна разновидность государственного, партийного ТВ, – на HTВ нет по определению. «Ну, и что, – возражают поклонники государственного ТВ, – зато в НТВ есть другая, не менее жесткая, зависимость, – от капитала, от тех структур и  личностей, которые щедро финансируют новую телекомпанию». И вспоминают Сильвио Берлускони, владельца итальянских телесетей, который с их помощью в течение нескольких месяцев сумел создать новую партию, победить на выборах и стать премьер- министром.

Разговор о деньгах как источнике всех успехов НТВ ведется постоянно. Сначала говорили о высоких зарплатах (да еще в «зеленых»!), которыми, дескать, сманили с ТВ-1 лучших журналистов. Затем – о щедрости в покупке для показа лучших зарубежных и отечественных лент. Даже газета «Известия», ценящая НТВ за ее творческие достижения, интервью с руководителем редакции художественных программ, занимающейся формированием кинорепертуара, озаглавила «Было бы что купить – и НТВ не пройдет мимо» (8.04.94).

В подобных разговорах сквозит раздражение и обида. Действительно, на госТВ зарплаты сегодня ниже, чем на НТВ. (Правда, многие ушлые телевизионщики компенсируют ее «левыми» доходами от заполонившей экраны рекламы.) И фильмы, демонстрируемые в эфире, не такого высокого качества. Но достаточно проанализировать и новостные, и кинематографические программы НТВ, чтобы понять: не в деньгах тут дело. Если уж искать непременно корыстные причины, то они, скорее всего, в разбуженном на НТВ авторском самолюбии, кураже, который позволяет журналистам, что называется, прыгнуть выше головы. Достаточно сравнить «Сегодня» с «Вестями» («Россия») или «Временем» (ТВ-1), чтобы убедиться в этом.

Начну с первого, что видит зритель, – с титра. Имя ведущего включено в название программы: «Сегодня с Михаилом Осокиным» или «с Татьяной Митковой». То есть, информационные программы, которые у господ конкурентов существуют обезличенными, с чередующимися без всякой видимой логики ведущими, тут являются авторскими. И зритель знает, что всю эту неделю он будет видеть на экране М. Осокина, а на следующей «Сегодня» поведет Т. Миткова. И очень скоро замечает, что у этих двух журналистов информация выглядит по-разному.

Другое важное качество, также определяемое с первого же взгляда, – построение выпусков новостей на НТВ. В отличие от «Вестей» и «Новостей», здесь каждый сюжет более основателен, он занимает больше времени, в нем нет привычного скольжения по поверхности событий. И нет, конечно, торчащих из информации «ушей», указывающих на то, говоря терминами латинян, «кому это выгодно». Никогда прежде мы не имели столь объективную информацию в эфире.

Третье – упор на личность репортера, который, в отличие от других компаний, где он существует строкой субтитра, присутствует в кадре и называет себя. Это именно качество, а не хорошая зарплата, привлекает к НТВ лучших журналистов. Сегодня там работают такие мастера репортажа, как В. Лусканов, В. Кара-Мурза, Е. Масюк, А. Зараелян, А. Герасимов, М. Светличный, П. Орлов, Э. Мацкявичюс. Причем, НТВ не только привлекает уже сложившихся звезд, но и помогает становлению новых. Скажем, последний из названных мною выше журналистов был приглашен на НТВ, будучи студентом журфака МГУ (причем даже не телевизионного, а газетного отделения), и вскоре стал парламентским корреспондентом НТВ. Ему принадлежат самые острые и интересные сюжеты с таким политиком, как В. Жириновский.

Надо сказать, начиная выпуск ежедневной информационной программы, НТВ бросалось в омут головой. Не было, в отличие от госкомпаний, ни одного корпункта, – ни в ближнем или дальнем зарубежье, ни в одном городе России. Из этой, казалось бы, безвыходной ситуации НТВ вышло с честью. В небольшой степени пользовалось информацией, полученной от крупнейших мировых телесетей. Но, главное, во все места, где происходили важные события, посылало своих корреспондентов. То есть, говоря профессиональным языком, от системы собкоров перешло к системе спецкоров. Объявив своим девизом «Новости – наша профессия», молодая телекомпания посылала журналистов в те места, где происходили самые важные события. Понятно, что в этих условиях охват событий был не беспредельно широким, зато выигрыш достигался за счет глубины.

Прошло какое-то время, и НТВ сумело наладить связи с талантливыми, прежде мало кому известными журналистами на местах. Заключило с ними контракты и стало широко использовать присылаемые с мест сюжеты. Из репортеров-контрактников особенно хорош А. Ткаченко из Киева. Его работа заслуживает тем более высокой оценки, что посвящена, чаще всего, очень острым и сложным политическим темам, в которых подчас сталкиваются лоб в лоб интересы двух славянских государств. Верный принципам НТВ, журналист смело, без оглядки на реакцию властей или же «ЦУ» редакторов высказывает свою точку зрения на происходящее.

В суждениях критики по поводу первых месяцев вещания на НТВ преобладают самые высокие оценки. Характерно, что, противопоставляя новую телекомпанию двум государственным гигантам, специалисты говорят, чаще всего, об объективности, как принципе информации. В спорах на тему: факт или комментарий к нему, – опыт НТВ приводится как подтверждение верности факту, в то время, как госТВ обычно обвиняют в тенденциозном стремлении насиловать реальные обстоятельства в угоду нужному власти комментарию-выводу. Внимательный анализ, однако, свидетельствует, что в информационных программах НТВ гораздо больше субъективного начала, нежели у госкомпаний. Вернее даже – личностного, потому что в нашей традиции термин «субъективность» принято воспринимать как нечто искажающее объективную, реальную картину мира.

Программа Е. Киселева «Итоги», которая для большинства зрителей выглядит эталоном глубины и объективности политического анализа, является, вместе с тем, весьма личностной. В первое время, когда программа выходила по каналу «Останкино», была заметна откровенно-пропрезидентская ориентация ее ведущего. За это, кстати сказать, в антипрезидентском «Парламентском часе» депутат И. Шашвиашвили обещал однажды первым среди журналистов после победы над Б. Ельциным расстрелять Е. Киселева. Затем стало заметно охлаждение ведущего «Итогов» к президенту. В День независимости России, 12 июня 1994 г. он привел ошеломляющие данные опроса социологов из фонда «Общественное мнение», согласно которому более половины россиян считают объявление независимости ошибкой.

Этот пример показывает, что Е. Киселев свою позицию выражает, чаще всего, через объективные данные или через всесторонний, скрупулезный анализ. Трудно согласиться с известным театральным критиком И. Соловьевой (см. «Вечерний клуб», 11 июня 1994 г.), «что тенденциозность программы с участием Лужкова и Чубайса, в которой он (Е. Киселев – А. В.) явно подыгрывал одной стороне, была видна всем». Речь идет об «Итогах» от 5.06.94, в которых подробно, в течение 38 минут (что скорее было бы основанием для упрека в нарушении композиции передачи ради одного сюжета), рассматривался конфликт вокруг путей приватизации в Москве. Прочтя суждение И. Соловьевой, я не поленился пересмотреть программу: в ней было дано слово каждому из спорящих, рассмотрены их аргументы, приведены, как заведено, суждения экспертов и т. д. Могу высказать свою гипотезу: очевидно, И. Соловьева считает одну из сторон стопроцентно правой, поэтому всякая попытка беспристрастного разбирательства сразу же воспринимается, как тенденциозная.

Это, впрочем, не означает, что Е. Киселев не имеет срывов, когда его чувства выплескиваются на экран без достаточно взвешенного анализа. Уже в первых вышедших по НТВ «Итогах» (10.10.93) был допущен резкий выпад против руководителя «Останкино» В. Брагина: поводом стали споры насчет того, имел ли он право отключать вещание по Первому каналу в ту октябрьскую ночь, когда шел штурм здания ТВ. Или не менее резкое суждение о М. Полторанине (28.11.93) в пору, когда тот выступал против разгосударствления Четвертого телеканала, на который претендовало НТВ.

Если уж искать недостатки у этой, несомненно, лучшей из аналитических, недельных программ, то они заключены в другом. Мне кажется, Е. Киселев склонен иногда усложнять вопросы, которые он обсуждает. Привлекая в качестве экспертов и комментаторов людей, обремененных докторскими степенями и профессорскими званиями, которые жаждут свою ученость показать, он ставит дополнительный барьер между собой и аудиторией. Я заметил, что когда во время отпуска Е. Киселева его заменял С. Доренко, то привлекаемые им в качестве экспертов журналисты-специалисты в той или иной области оказались более доступными для понимания. То же самое следует сказать и о М. Гефтере: философ, историк, литератор – он обладает даром говорить на понятном большинству языке. Е. Киселев одно время привлекал его для экспертных оценок, а потом перестал это делать.

Другой изъян Е. Киселева, как ведущего, – его страсть к драматически острым политическим сюжетам. В этом качестве политического тележурналиста нет ничего дурного. Скорее, наоборот. Но Е. Киселев иногда драматизирует те факты и события, которые того не стоят. Приведу пример с так называемой «Версией № 1» (20 и 27 марта 1994 г.), раздутой сверх всех допустимых размеров. Несмотря на то, что некоторые эксперты «Итогов» говорили в передаче о главной цели «Версии», как о стремлении отвлечь общественное внимание от других проблем, Е. Киселев продолжал снова и снова возвращаться к этой теме.

Третий упрек, который можно было бы сделать журналисту, – это неровность его работы. Вслед за превосходными выпусками «Итогов» могут появиться совершенно бесцветные, где глубокомысленные экспертные оценки и комментарии вызывают у зрителей ощущение скуки или, того хуже, раздражения. Перепады качества зависят, чаще всего, от насыщенности прошедшей недели значительными событиями. Политические сенсации, даже если они происходят в день выхода программы в эфир, будто подстегивают ведущего, придают ему сил. В считанные часы он успевает сделать яркую, насыщенную, напряженную программу. Но, понятно, не каждая неделя богата сенсациями: подлинный класс тележурналиста-политолога состоит в том, чтобы и рядовая, ничем внешне не выделяющаяся неделя, стала поводом для серьезной и содержательной передачи.

Думаю, и сам Е. Киселев согласится с подобной постановкой вопроса: ведь он – это чувствуется во всем его поведении на экране – исповедует солидный телевизионный стиль. А это, мне кажется, наряду с объективностью, один из ведущих принципов НТВ в целом. Он проявляется во всем: в том, как спокоен и устойчив ежевечерний ритм передач с «шагом» в 30 минут, в неизменности сетки вещания, объявленной накануне наступающей недели, в отсутствии подобострастной политической суетливости перед власти предержащими, в игнорировании быстротекущей телевизионной моды, которая заставляет многие телеканалы бессовестно обезьянничать друг по отношению к другу.

Солидность и самостоятельность в особенности заметны в кинорепертуаре НТВ. Как и в политических, информационных передачах, молодая телекомпания идет здесь своей дорогой. Она сразу же отказалась участвовать в гонке «мыльных опер» на экране. Ее специализация в телекино – мини-сериалы: они несравненно короче по количеству серий и настолько же выше по художественному качеству. Кроме того, НТВ обратилось к документальным и познавательным сериалам, посвященным самым знаменитым преступлениям, правящим монаршим династиям, истории авиации, великим полководцам и т. д. Кинофильмы – отечественные и зарубежные – четко распределены в рубриках: «Мир кино», «Кино 80-х», «Детям и взрослым», «Наше старое кино» и т. д.

Интерес к былому – не только в кино, но и на экране – также стал открытием НТВ. На этом канале можно увидеть отдельные выпуски популярных некогда телепрограмм: «Что? Где? Когда?», «КВН», «Кабачок „13 стульев"». И убедиться лично в том, насколько правы те из зрителей-ветеранов, которые говорят, что ТВ тридцатилетней давности было куда интереснее, нежели нынешнее.

При том, что сегодня и в других телекомпаниях (в особенности, в ТВ-6 «Москва») резко повысился уровень показа кинофильмов (не путать с телефильмами, которые во всем мире, даже больше, чем у нас, резко уступают им в своем качестве), НТВ превосходит остальных разнообразием кинорепертуара. Это, в значительной мере, зависит от вкуса и энергии В. Арсеньева, руководителя редакции художественных программ. Хотя, понятно, в большом числе демонстрируемых в течение каждой недели лент нередко попадаются и весьма негодные. В качестве примера приведу откровенно-конъюнктурную, безнадежно-бездарную картину «Назад в СССР» (30.01.94), причем, к сожалению, подобные произведения проникают сквозь строгое сито отбора в НТВ.

Информационные передачи и кинопоказ составляют, в совокупности, львиную долю эфирного времени НТВ. Это дало основание недоброжелателям компании (а их немало – в связи с тем, что многим, как уже говорилось выше, не дают покоя высокие заработки журналистов НТВ) бросать в адрес НТВ обвинения типа недавно прозвучавшего в газете «Московский комсомолец» из уст Элины Николаевой, ведущей «ТелеГазеты»: «А тут еще, – писала она, – некоторые телекомпании, например, НТВ, взяли в моду вообще не производить художественные программы, ссылаясь на их дороговизну. Схема телевидения с каждым днем упрощается в сторону незатейливого выбора: новости + мыло...» (МК, 2.06.94. Выделено Э. Николаевой).

Сказанное здесь не соответствует действительности: никто из руководителей НТВ на дороговизну никогда не жаловался. И свои собственные программы они производят, или заказывают независимым продюсерам, что одно и то же. О них я хотел бы сказать подробнее.

Самое большое место в сетке вещания (после информационных и кинематографических программ, разумеется) занимают спортивные передачи. Они выходят под разными рубриками: «Такова спортивная жизнь», «Футбольный клуб», «Теннис в полночь», «Автоспорт: высшие достижения», «Футбол планеты». Над их созданием работают известные спортивные тележурналисты А. Бурков, К. Кикнадзе, А. Дмитриева. Последняя, в прошлом знаменитая теннисистка, ведет передачи о своем виде спорта, выгодно отличающиеся от таковых, идущих по другим телеканалам: напомню, к примеру, рассказ в эфире о входящем в четверку турниров «Большого шлема» Открытом чемпионате Франции, изуродованном в «Останкино».

Впрочем, справедливости ради следует сказать, что у той же А. Дмитриевой, когда она выходит за пределы своего вида спорта, случаются неудачи: напомню «Век Олимпиады», где она в диалоге с Ю. Ростом обсуждает проблему допинга в спорте, применяя к этой проблеме принципы свободы личности. Получается, исходя из них, каждый человек вправе распоряжаться своим здоровьем, а посему и волен применять допинг. Странная, надо сказать, логика!

Кроме названных выше программ, которые НТВ производит в своих недрах, есть и заказные, сделанные на REN-TV и АТВ. У каждого из этих, широко известных телеобъединений, есть свое лицо, свои предпочитаемые формы и темы. REN-TV славится производством недорогих программ, в центре которых стоит какая-то популярная личность. На НТВ были «Шесть вечеров с Юрием Никулиным» или передачи Ю. Роста из его мастерской-«конюшни». Все они построены, кроме того, на мастерстве рассказчика, на его обаянии. Э. Рязанов, понятно, обладает и мастерством и обаянием. Ю. Рост – тоже. Жаль, правда, что то ли в погоне за дешевизной и простотой в производстве, то ли из-за отсутствия времени передачи эти обладают уж какой-то особой бесхитростностью, если не сказать, примитивностью драматургии.

Вот, скажем, как построены все шесть серий-вечеров, посвященных Ю. Никулину. Они сидят вдвоем с Э. Рязановым, вспоминают шаг за шагом творческий путь артиста цирка и кино. Тот живо и, как всегда, остроумно рассказывает о каком-то эпизоде своей биографии, описывая свой цирковой номер или же кинороль. После этого на экране возникают этот самый номер или фрагмент фильма. Зрителю предлагается посмотреть иллюстрацию-подтверждение к тому, что ему только что было рассказано на словах. Эффект свежести восприятия исчезает.

Не стану углубляться в анализ аналогичных программ Ю. Роста: в них тоже, наряду с удачами («Печальное путешествие на Кавказ») есть явные промахи («Спрыгни на Аляску»). Дело, впрочем, не в достоинствах и недостатках отдельных передач. Для портрета телеканала важнее другое: заказывая независимым продюсерам программы (или покупая уже готовые), руководство НТВ достаточно снисходительно относится к результатам их творчества. Я бы не стал делать столь категорических выводов, если бы некоторая неуверенность НТВ в тех случаях, когда оно имеет дело со сложными (неинформационными) передачами, не обращала на себя внимания.

Приведу в качестве примера две программы, которые НТВ получила «по наследству» от Четвертого канала, когда он еще принадлежал «Останкино», – это «Воскресенье с Дмитрием Дибровым» и «Времечко». Подробнее о них сказано в других очерках. Здесь остановлюсь лишь на некоторых качествах Д. Диброва, которые получили развитие на волнах НТВ. В частности, на его корыстолюбии. Он, впрочем, не скрывает этого, говоря, что приехал в столицу за славой и деньгами (см. программу от 10.04.94). В конце концов, стремление к славе и богатству не может считаться порочным. Другое дело, средства, какими достигается эта цель.

Д. Дибров с очарованием непосредственности может сообщить во время передачи, в каком именно магазине он приобрел свой шикарный пиджак, делая ему бесплатную рекламу (6.02.94). Может грозить столичному ГАИ за то, что с его машины сняли номера за парковку в неположенном месте (20.03.94). Может, наконец, открыто рекламировать проводимую принадлежащим ему АО «Диос» телефонную викторину «05». Не стану описывать суть этой грабительской для зрителей игры: о ней написали чуть ли не все газеты. Судебная палата по информационным спорам сделала Д. Диброву замечание и передала связанные с нею материалы в прокуратуру. Люди, получившие после этой игры немалые телефонные счета, стали жаловаться повсюду, в том числе и звонить в студию во время дибровской передачи. Меня, признаться, не меньше, чем самая афера с игрой-викториной, покоробила высокомерно-развязная манера, с какой кумир публики отвечал несчастным в прямом эфире.

Другой случай с Д. Дибровым, который значительно пошатнул его авторитет, – приглашение на передачу лидера «Памяти» Д. Васильева (15.05.94) и обещание ему позвать еще и некоего «Александра Петровича», в коем многие угадали А. Баркашева. Думаю, эти два эпизода в творческой биографии Д. Диброва отвратили от него не только многих зрителей, но и руководство НТВ, которое, как я уже говорил, склонно строить респектабельную, солидную программу.

С этой точки зрения, мне кажется, не очень подходит к стилю и позиции НТВ «Времечко». Родившаяся в недрах Четвертого канала передача эта была понятна, пока звучала пересмешником по отношению к громоздкой системе казенной телеинформации, воплощаемой бессмертной программой «Время». В НТВ, где информация поставлена и полно, и объективно, такая передача, в которой, кстати, факты сообщаются с большим опозданием и не всегда точно, вряд ли была нужна.

В обеих этих программах есть объединяющие их черты. Во-первых, нескрываемая вульгарность (я ее происхождение связываю с молодежным стёбом). Во-вторых, обратная телефонная связь со зрителями. Первое, как нетрудно догадаться, резко противоречит направлению, проводимому в НТВ. Второе, напротив, близко принципам телекомпании, стремящейся использовать в своей работе современные средства вещания, которые немыслимы без обратной связи. Расставание с подобными передачами может лишить канал той живости, которой, наряду с солидностью, он привлекает к себе. Поэтому, наверное, отказавшись от одной из этих программ, НТВ сохранило другую.

P.S. Я сказал в начале, что название НТВ не было расшифровано устроителями молодой телекомпании. Зрители и критики сразу же стали искать разгадки аббревиатуры. Вариантов было немало: «Новое», «Независимое», «Негосударственное», даже «Не наше» (так называли телеканал патриоты, углядевшие в ней зарубежные творческие влияния). Я бы, признаться, предложил расшифровать первую букву названия, как «Нормальное». Впервые, наверное, в нашей истории появилось такое ТВ, каким оно и должно быть. Четко выстроенное. Добротное. Информационное. Объективное. Развлекательное.

Нормальным также я вынужден признать и данные, которые сообщают об НТВ социологи. На вопрос, какие программы НТВ они стараются посмотреть, зрители выстроили рейтинг-«пирамиду» предпочтений. Так вот, как и во всех других телеканалах, здесь тоже пальму первенства держат художественные фильмы. А, скажем, превосходная информационная программа «Сегодня», гордость компании, собирает в три раза меньшую аудиторию, нежели фильмы. Увы!

1994

в начало

 

ТЫ И МОГУЧИЙ, ТЫ И БЕССИЛЬНЫЙ...

Еще не было в нашем лексиконе броского англоязычного термина «ток-шоу», а обозначаемое им явление – телепрограммы, в которых в студии присутствовали зрители, горячо обсуждающие предложенную проблему, уже существовали. Это был сагалаевский «12 этаж», вызывавший ужас и ненависть во властных структурах вплоть до Политбюро КПСС, максимовский «Музыкальный ринг», предлагавший весьма неординарные представления о современной музыке и, наконец, ставший надолго лидером нашего ТВ перестроенный «Взгляд», где властителями дум миллионов людей были молодые журналисты – Д. Захаров, В. Листьев, А. Любимов и, вместе с ними, А. Политковский, В. Мукусев, некоторые другие. Привычка еженедельно, поздним пятничным вечером, переходящим, чаще всего, в глубокую ночь, садиться к своим телеприемникам и вместе с тележурналистами, их гостями, звонящими в студию зрителями обсуждать и решать жгучие общественные проблемы переходного периода нашей современной истории, остро переживать непоследовательность нарождающейся российской демократии – все это связано для миллионов людей с неосознанным в ту пору телевизионным жанром.

С ним – с жанром – произошла удивительная метаморфоза: пока не было определенных его границ (да и самого термина), в нем присутствовало общественное и духовное напряжение, происходили серьезные открытия, не только творческие, но и социальные. Позже, когда ток-шоу стал гулять по всем каналам, побив по количеству передач рекорды (посмотрите рядовую недельную телепрограммку, и вы согласитесь со мною), он как-то померк в нашем сознании, стал менее значительным, перестал волновать, как прежде.

Я пытаюсь понять, что же произошло с еще недавно казавшимся одним из самых плодотворных, телевизионных по своей природе жанром. Пойду от внешних, простейших обстоятельств к более сложным, внутренним. Начну с того, что нередко модным словом «ток-шоу» обозначается нечто, не имеющее к нему никакого отношения. Так, скажем, пять раз в неделю, по будням в 8.15 по каналу «2x2» идет ток-шоу «В фокусе», которое, на самом деле, представляет собой 15–20 минутную беседу журналиста В. Горькаева с приглашенным в студию человеком, чаще всего чиновником или общественным деятелем. Если в этих разговорах можно при желании обнаружить «ток», то уж «шоу» там и не ночевало. Обычное телеинтервью, причем, даже не в прямом эфире.

В других передачах, правда, формальные признаки ток-шоу сохраняются. Это, во-первых, ведущий программы (причем, не просто журналист-репортер, интервьюер, комментатор и т. д., но именно шоумен). Во-вторых, человек или проблема, которые положены в основу обсуждения-зрелища. В-третьих, люди в студии, так называемые «внутренние зрители», которые не только наблюдают происходящее, но и активно участвуют в нем. И, наконец, в-четвертых, естественно, миллионы глядящих происходящее на своих домашних телеприемниках.

Названное обстоятельство, при самоочевидности, оказывается, как говорится, последним по порядку, но не по значению. Ток-шоу, к которому равнодушна массовая аудитория, не имеет права занимать место в эфире. Ток-шоу по природе своей – программа-чемпион, передача, ставящая рекорды. Во всем мире принято: как только запущенное на орбиту ток-шоу начинает терять достигнутый рейтинг, сразу же встает вопрос о замене программы на другую. Приведу два примера: один из сферы вымысла, другой – конкретный. В художественном фильме «Телесеть» американского режиссера Сидни Люмета (он был показан по НТВ в серии лент-победителей премии «Оскар» 31.08.96) эта история стала частью сюжета. А двумя месяцами раньше многие российские газеты сообщили об уходе с ТВ знаменитого Фила Донахью – создателя жанра «ток-шоу» и его классика. Причиной финала блестящей телекарьеры стало снижение рейтинга программ мастера.

Так вот, многие из наших телевизионщиков, затевая новую программу и без особых раздумий присваивая ей высокое жанровое наименование, не очень-то заботятся о том, чтобы их ток-шоу было жизнеспособным, имело подлинный зрительский интерес, оказалось способным выдержать конкуренцию в эфире. Об этом свидетельствуют данные конкретных социологических исследований аудитории. В те дни, когда писались эти строки, «Вестник телевизионной информации», издаваемый РИА «Новости», как всегда, приводил проценты-рейтинги основных передач, причем, группируя их по жанрам: «художественные фильмы», «сериалы», «ежедневные информационные программы» и т. д. Там, наряду с «публицистическими программами в форме интервью», «документально-публицистическими», представлены и «публицистические программы в форме ток-шоу». Довольно условная жанровая градация, которую применяет НИСПИ для фиксаций с помощью электронных приставок-аудиометров с максимальной полнотой и точностью размеров телеаудитории оказывается весьма показательной.

Не стану говорить об очевидном: художественные фильмы, юмористические передачи, «мыльные оперы» лидируют в параде зрительских пристрастий. Так и должно быть. Но вот дальше бесстрастные приставки обнаруживают довольно неожиданные тенденции. Ток-шоу уступают в рейтингах не только информационным программам, но и документально-публицистическим передачам, а также и телевизионным интервью. Ниже них стоят только программы, посвященные серьезной музыке. В двадцатку самых популярных передач недели ни одно ток-шоу не вошло. И не входило в последнее время.

Уже одних этих цифровых показателей достаточно для того, чтобы установить безрадостный диагноз: жанр ток-шоу сегодня серьезно болен. Не берусь быть врачом-целителем жанра, тут, вероятно, нужен целый консилиум компетентных специалистов. Могу претендовать лишь на то, чтобы выразить одно из возможных мнений.

Пойду по обозначенным выше четырем важнейшим свойствам ток-шоу. Итак, первое, с чего начинается. Для зрителя, во всяком случае, ток-шоу – это ведущий. Если интересен он, то можно рассчитывать на внимание публики. Если неинтересен, то, увы, безразличие аудитории приходится преодолевать множеством уловок, не всегда приносящих успех.

Не стану касаться раннего этапа жанра на отечественном ТВ – имеющих шумный (и, нередко скандальный) успех программ «12-й этаж» и «Взгляд». К сожалению, из четырех основных авторов тех передач – Э. Сагалаева («Этаж»), Д. Захарова, В. Листьева, А. Любимова («Взгляд») – после прекращения этих передач работал в ток-шоу один лишь В. Листьев. Он дал жизнь «Теме», которая продолжает поиски в области ток-шоу. В ней, с самого начала хорошо, четко организованной, была гармония всех составляющих начал. В. Листьев, который был первым ведущим, старался соблюсти равновесие компонентов: он не «тянул одеяло на себя», был достаточно сдержан в студии, не позволял приглашенным, воплощающим поставленную на обсуждение тему, солировать и увеличивать свой и без того высокий общественный рейтинг, держал в узде и публику, собравшуюся в студии. Главным для него был четвертый компонент приведенной выше «лесенки» – зритель, сидящий дома перед своим приемником. Именно ему старалась потрафить передача, для него выкладывались и ведущий, и главные гости, и приглашенные в качестве «внутреннего зрителя».

После кончины В. Листьева. который еще при жизни оставил «Тему», пригласив туда для ведения Лидию Иванову, передача становилась все менее интересной. В дни, когда писалась эта статья, уже было принято решение, что Дмитрий Менделеев, заменивший Л. Иванову, уступит свое место следующему ведущему. Не найдя смелости для самокритики, люди из ВиДа, в котором делается «Тема» говорили о плановой ротации. Причем, рассуждая в духе тех остряков, которые обнаружили смену советских вождей в чередовании лысых и волосатых (Ленин – Сталин – Хрущев – Брежнев и т. д.), предположили, что после мужчины – женщины – мужчины, теперь наступает пора женщины-ведущей. И, пошел слух, что ею может оказаться вдова В. Листьева. Новым ведущим, впрочем, стал Ю. Гусман, который откровенно повернул программу от публицистики в сторону развлекательных жанров.

Но дело, конечно, не в этих метаморфозах. Нас здесь интересуют качества ток-шоу, воплощенные в нынешней «Теме». Ее ведущий, вроде бы, как и прежде, заботится не столько о своей персоне, сколько о миллионах телезрителей. Ради этого он использует такие «забойные» темы, как, скажем, двойники наших генсеков, начиная с В. Ленина и кончая М. Горбачевым, или нудизм, где обильно показаны хроникальные кадры пляжей с обнаженными их посетителями. Но эти и подобные им сюжеты сегодня мало кого удивляют: ведь политическая свобода позволяет как угодно смело трактовать наших прошлых и нынешних вождей, а «обнаженка» в западных (да и в наших) лентах, каждодневно демонстрируемых по всем телеканалам, куда хлеще тех невинностей, что нам показали в «Теме» с нудистами.

Откровенная эксплуатация (если не сказать – спекуляция) эффектной тематики – свидетельство неуверенности ток-шоумена в своих силах. В отличие от Д. Менделеева, опытный волк Владимир Познер не боится всякий раз навязывать зрителям свои повороты обсуждаемых проблем и свои же их видения. Творческая воля, пожалуй, самое сильное качество журналиста. При видимой объективности и внешне мягкой манере ведения передач (и сейчас в эфире сразу два ток-шоу В. Познера – «Мы» и «Если»), он нигде не позволяет гостям программы или, тем более, зрителям в студии отвернуть ее хоть ненамного от намеченного им русла.

По многим внешним параметрам ток-шоу В. Познера похожи на то, что делал в эфире его друг (и, позволю добавить, учитель) Ф. Донахью: амфитеатр людей, пришедших в студию, перебегающий от одного к другому просящему слова ведущий с радиомикрофоном, задаваемые им всем вопросы и, в финале, очень короткие итоги. Однако у американского мастера никогда не было стремления «подогнать ответы» на задачку к готовым решениям. Чувствовалось, что он искренне искал вместе со студией и с нами, зрителями. К сожалению, у В. Познера почти всегда проглядывает его заранее сформированная позиция, которую он достаточно жестко проводит в ток-шоу.

Нередко это позиция, «выращенная» на американской земле, где в последнее время почти постоянно живет журналист. Приведу два примера. В одной программе «Если» В. Познер с энергией, достойной лучшего применения, пропагандирует «privacy», одну из нравственных ценностей заокеанского образа жизни, обозначающую крайнюю форму индивидуализма. Согласно «privacy», нельзя интересоваться величиной жалования близкого товарища-коллеги по работе, давать советы по поводу того, как бороться тому же коллеге с бесплодием в их семье, и, даже, попроситься к соседу на трансляцию футбольного матча, если у самого испортился внезапно телевизор.

Если и осталось что-то доброе, хорошее в характере наших людей в последние годы, то это как раз непосредственность, открытость, участливость. Традиционные качества, идущие от российской общинности и советского коллективизма. Не вижу причин для того, чтобы отказываться от них во имя далекого нам понятия. В другом случае В. Познер всю программу посвятил пропаганде привычного для США правила по любому важному и мелкому случаю немедленно обращаться в суд. И снова – постулат, декларированный без всякого учета наших реалий, того, что в наших представлениях человек, по всякому поводу бегущий в суд, выглядит сутяжником, что отечественные суды работают крайне медленно и не всегда справедливо, что их решения никем не выполняются.

Я подробно остановился на просчетах журналиста, который, несомненно, является самым сильным представителем жанра «ток-шоу» из отечественных авторов. Его коллеги работают, в основном, много хуже. Они лишены и мастерства, и обаяния, и знания аудитории, реакциями которой обязан уметь руководить ток-шоумен.

Студия, которую заполняют специально отобранные люди, – второй, после ведущего, автор творимого на экране шоу. Она даже больше участвует в происходящем, чем зрители на театральном представлении или эстрадном концерте, которые дышат одним воздухом с артистами и вдохновляют их на художественные взлеты. Тем не менее, во многих случаях ведущий позволяет себе низвести «внутренних зрителей» до безликой массы, которая по невидимому жесту дирижера аплодирует. Нередко – ни к селу, ни к городу. Скажем, учительница химии (ток-шоу «Профессия», ТВ-6, 3.09.96) рассказывает, что частная школа, в которой она работает, очень дорогая, в ней цены в долларах увеличиваются каждый год: люди в студии при этом неистово аплодируют. Спрашивается: чему?

Ток-шоу «Один на один» (ВиД для ОРТ), «Профессия», «Карьера» (РТР – Четвертый канал), «Мужчина и женщина» (АТВ для РТР), «Мы» (АТВ для ОРТ), «Мое кино» (ТВ-6), «Чрезвычайный канал» (РТР) и др. похожи друг на друга, несмотря на разных ведущих и несхожие темы для обсуждения. Они одинаково используют приглашенных в студию в качестве внимательно слушающих статистов, готовых улыбаться и приветствовать любой жест ведущего.

Редким исключением выглядят те ток-шоу, которые по замыслу своему предполагают участие в них специализированной аудитории. Это либо журналисты («Пресс-клуб», АТВ для ОРТ), либо музыкальные критики («Акулы пера», ТВ-6), либо корреспонденты газет и других СМИ из Санкт-Петербурга («Личное дело», ТВ-5), либо студенты журфака МГУ («Темная для...», РТР). Здесь можно видеть наметки драматургии с некими «ходами», предполагающими определенное распределение «ролей» в зрительской аудитории. Я имел случай писать об этом, анализируя «Пресс-клуб» и «Акулы пера».

Впрочем, специализированная аудитория кроме достоинств имеет и недостатки. Авторы этих ток-шоу сознательно ограничивают себя локальными вопросами, за пределы которых не выходят по условиям игры. Та универсальность жгучих общественных проблем, которая была присуща легендарной эпохе «Взгляда» и ранних советско-американских телемостов, которые вели на пару В. Познер и Ф. Донахью, сегодня оказалась невозможной. Цензура общественного благоразумия выглядит не менее жесткой, нежели былая партийная. Поэтому, наверное, и «обратная связь» большинства нынешних ток-шоу не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило семь-восемь лет тому назад. Зрители, ставшие с годами все более изощренными в понимании стратегии телевизионных авторов, без всякого энтузиазма воспринимают предлагаемую им с экрана роль.

Тут я подхожу к анализу последней, четвертой составной части ток-шоу. Той, ради которой, собственно говоря, и существует этот телевизионный жанр. Его задача – активизировать восприятие содержания, заключенного в передаче с помощью формы диспута, острых вопросов, высказывания различных точек зрения. В отличие от привычно-монологической системы коммуникации, присущей традиционным СМИ (журналист-вещатель и читатель-слушатель-зритель), здесь предполагается диалог. А, может быть, даже триалог, квадролог и т. д. – разные варианты полиалога, проще говоря, того многоголосия, которое характерно для всякого живого и горячего, заинтересованного обсуждения всех волнующей общественной проблемы.

К сожалению, во многих (если не в большинстве) разновидностях ток-шоу, бытующих на наших телеэкранах, роль миллионного зрителя недалеко ушла от роли тех, кто оказался приглашенным в студию. Она – предельно-пассивная по самой своей сути, и основана на стремлении авторов в жанровой «упаковке» преподать беспредельно-широкой аудитории довольно узкий по своему смыслу однозначный «урок». Хитрость ток-шоу заключена в том, что при внешней форме свободной дискуссии и высказываниях разных точек зрения, на самом деле зрителям втолковывается одна единственная, жестко ограниченная в своих параметрах позиция.

У читателя может создаться впечатление, будто в происходящем на телеэкране виноват самый жанр ток-шоу, что он не способен в нынешних условиях быть чем-либо, кроме как имитацией общественного диалога, каким может стать (и становится!) в минуты своего взлета ТВ. Поэтому хотел бы завершить разговор анализом самого последнего опыта в русле жанра, который позволяет взглянуть на будущее ток-шоу с некоторым оптимизмом.

Я имею в виду «Открытые новости» (РТР), которые делают Э. Сагалаев и С. Сорокина в форме ток-шоу. Программа только-только начинает свое существование, вышло два или три выпуска, но даже это начало способно внушить надежды. Первое, что сделали авторы внове – соединили информационное содержание с формой ток-шоу. В студии находятся зрители, они участвуют в движении эфирного материала, причем делают это не как привычные «производители улыбок и аплодисментов», но как заинтересованные соавторы журналистов-ведущих. В последнем выпуске программы обсуждались темы, в которых свидетельство пришедших в студию, оказалось принципиальным.

Первой из двух тем «Открытых новостей» стала миссия генерала А. Лебедя в Чечню, и важным свидетелем тут выступил его пресс-секретарь А. Бархатов. Внутренним стержнем, индикатором общественной напряженности разговора стали те умолчания и двусмысленности, которые сопровождали поездки генерала и его переговоры с лидерами чеченских сепаратистов. Программа вышла именно в те дни, когда реакция президента России на миссию А. Лебедя по непонятным причинам задерживалась.

Тут я должен сказать о том качестве «Открытых новостей», которое придавало им особую напряженность и заставляло зрителей смотреть и слушать со жгучим интересом. Дело в том, что передача шла в режиме прямого эфира и, тем самым, ни в чем не шлифовалась и не редактировалась. Но и этого мало. Авторы нашли совершенно новый творческий прием, который придал свежести сразу двум жанрам, встретившимся здесь: информации и ток-шоу. Они использовали в прямом эфире телемост, связавшись с шахтерами Ростовской области, собранными журналисткой РТВ О. Найчук в доме, находящемся в небольшом городе Гукове.

Шахтеры, которые прошли в последние месяцы через немалые испытания – невыплата зарплаты, голодовки, забастовка и т. д. – вели себя в прямом эфире независимо, говорили «правду-матку», честили в хвост и в гриву и свое местное, и федеральное начальство. И, что немаловажно, выражали свое человеческое (и телезрительское тоже!) доверие к С. Сорокиной, которая работой в эфире в течение последних лет доказала приверженность правде.

Получилось то, что давно уже не было на телеэкране: авторы в столичной студии с удивлением для себя знакомились с рабочими людьми, которые просто и глубоко судили о разных, довольно сложных жизненных проблемах. А их герои, обрадованные возможностью выговориться, сказать на всю страну о том, что их по-настоящему волнует, осознавали сами и внушали миллионам зрителей уверенность, что телевидение – не простой «ящик», крутящий с утра до поздней ночи, как дурная шарманка, немыслимую смесь хроники, рекламы и пошлых фильмов. Они вдруг почувствовали, что перед ними удивительное техническое средство, которое может стать великим средством взаимопонимания и объединения. Что с его помощью можно высказаться о самом сокровенном и убедиться в своем единстве с миллионами других людей, находящихся в настоящее время на расстоянии сотен и тысяч километров от тебя...

1996

в начало

 

С ПЯТОЙ ПОПЫТКИ

Первому телеканалу не везло с итоговой аналитической программой. Впрочем: что значит не везло? Долгое время, пока в стране существовало господство партийной идеологии, такой передачи не было вовсе. Все попытки начать ее наталкивались на «мнения», бытующие на Старой площади. Мол, как это журналисты станут итожить происходящее в стране и мире, когда для сего важного дела существует Политбюро ЦК КПСС?!

Только в конце 1989 г., когда могущество партии уже было далеко не тем, что прежде, стараниями Э. Сагалаева вышла ежевоскресная программа «7 дней». Для гарантии идеологического качества первые выпуски вел сам Сагалаев, в ту пору второй человек в «Останкино». Затем к нему присоединился А. Тихомиров, также тщательно и многократно проверенный. С 12 ноября 1989 г. по 4 марта 1990 вышло всего шестнадцать выпусков «7 дней». На этом терпение партии лопнуло: на заседании Политбюро было решено прекратить выпуск передачи. Вернее, формулировка оказалась по-иезуитски лицемерной: восстановить по воскресным дням программу «Время». При этом, как положено, имелась ссылка на многочисленные просьбы трудящихся...

Вторая попытка была много удачнее: в январе 1992 г., когда уже рухнула власть коммунистов, в «Останкино», куда пришел после августовского путча Е. Яковлев, появилась программа «Итоги». Ее вел перешедший из РТР журналист «Вестей» Е. Киселев. 1992 г. был счастливым не только для этой программы, но и для всего отечественного ТВ. Эйфория победы демократии, радужные надежды на ближайшее будущее, живая творческая конкуренция между двумя главными каналами – все это способствовало удаче.

Но, как говорится, недолго музыка играла. В ноябре 1992 г. был снят с должности Е. Яковлев, а заменивший его В. Брагин отличался не только некомпетентностью, но и угодничеством. Он так хотел угадать желания власть имущих, что старался, на всякий случай, как в былое время, не говорить с экрана что-то определенное, способное обернуться неудовольствием сильных мира сего. 19 сентября 1993 г. Е. Киселев попрощался со зрителями первого канала после 90 выпусков, и уже 10 октября дебютировал под маркой независимого НТВ (вначале, правда, на Санкт-Петербургском канале).

Третья попытка создать еженедельную программу стала вынужденной: необходимо было заполнить вакуум, образовавшийся с уходом «Итогов». Сначала это были просто «Новости» (так тогда называлась информационная программа, которая до и после того носила гордое имя «Время»), выходящие по воскресеньям так же, как и в любой день недели. Их, правда, вел С. Алексеев, который прежде был собкором «Останкино» в Индии и запомнился своими проникновенными, духовно-насыщенными репортажами. С. Алексееву сразу же удалось добиться у теленачальства, которое горело желанием доказать всем, что от ухода «Итогов» канал не пострадает, немалых реформ. Программа обрела увеличенный хронометраж, сдвинулась на более позднее время, стала выходить в 22 часа, чтобы зрители не стояли перед дилеммой «что смотреть», а с 17 октября, со второго выпуска «Итогов» на НТВ, получила название «Воскресенье».

В течение долгого времени этот тандем – «Итоги» в 21 ч, а «Воскресенье» в 22 – вел нешуточную конкурентную борьбу. В отличие от акцента в сторону политического анализа и откровенного расчета на подготовленную, интеллектуальную аудиторию, – коньком «Воскресенья» в пору работы в нем С. Алексеева стало обращение к иной, гораздо более массовой аудитории. К тем людям, которым не очень близка и не очень понятна постоянно идущая в стране политическая борьба. Для которых важнее те традиционные ценности, коими жили их деды и прадеды, и такие понятия, как отношения между людьми, добро и зло, творимое вокруг, обычаи и история народа, его художественная культура, взятая в своих вершинных проявлениях.

С. Алексеев умел говорить с аудиторией доверительно и, вместе с тем, без панибратства и заискивания. Его русский язык обращал на себя внимание выразительностью и богатством, лишенным привычных в СМИ идеологем и литературных штампов. В трактовке отдельных сюжетов была весьма сильна лирическая струя, нигде, впрочем, не оборачивающаяся сентиментальностью или сюсюканьем.

Не стану продолжать рисовать портрет программы, полагаю, многие из читателей хорошо помнят ее. Замечу лишь, что названные качества нравились зрителям, но пришлись не по вкусу некоторым критикам и телевизионщикам. «Воскресенье», откровенно рассчитанное на более широкую аудиторию, стало опережать по рейтингам «Итоги». Вместе с тем, в газетах замелькали отклики, в которых в упрек «Воскресенью» ставились некоторые черты передачи. Ее обращение к национальной истории и культуре трактовалось как воплощение на экране политической позиции тех патриотов, которые таким образом боролись с демократами. Круг тем, интересный для простых, не отягощенных высшим образованием зрителей, объяснялся стремлением телевизионщиков к дешевому популизму.

Передача жила и развивалась, а на первом канале, который по традиции всегда был предметом самого пристального внимания разных политических сил, происходили очередные смены начальствующих кадров, установок, директив. Какой-то из временщиков стал диктовать С. Алексееву, что и как ему освещать в передаче. Тот не выдержал нажима, и демонстративно ушел. В «Воскресенье» после этого началась чехарда ведущих. То в качестве таковых выступали собкоры с мест (О. Шоммер, В. Федоров), то спецкоры (А. Галкин, А. Маликов), то ведущие будничных выпусков новостей (Н. Петкова). Никто из них не смог даже приблизиться к творческому уровню создателя программы. Но произошло худшее: черты передачи, которые прежде выглядели качествами живого организма, стали звучать пародией, рейтинг резко пошел вниз, профессионалы потеряли интерес к программе. Ничто уже не могло ее спасти.

Передача еще доживала свои дни, как в телевизионных кругах пошли разговоры, что на ОРТ (в это время первый канал сменил марку «Останкино» на эту) разрабатывается новая концепция еженедельной аналитической программы. Назывались разные имена журналистов, приглашенных создать передачу. Говорилось также о неких астрономических суммах, естественно, в «зеленых», которые получают счастливцы за свои, пока что сугубо предварительные, усилия.

Никогда, пожалуй, прежде ни одна из готовящихся передач не была окружена такой тайной, как эта. Даже за неделю до премьеры – а она состоялась 14 апреля 1996 г. – о ней не было известно что-либо кроме названия. Оно, кстати сказать, оказалось на редкость неказистым – «19.59» – и означало лишь время выхода в эфир. Фантазии авторов не хватило на то, чтобы придумать что-то более впечатляющее. В отличие от «Воскресенья», которое следовало за «Итогами», на сей раз решено было опередить основного конкурента. Правда, эта мудрая стратегическая находка не учитывала опасности, пришедшей совсем с другой стороны. Ровно через неделю, 21 апреля начало выходить в свет «Зеркало», аналитическая программа Российского ТВ, причем ее авторы не побоялись поставить ее на то же самое время, что и новую передачу ОРТ. На сей раз впервые в практике нашего ТВ, прежде отличавшегося лояльностью каналов по отношению друг к другу, соперничество оказалось непосредственным, прямым, беспощадным.

Читателю, полагаю, известен результат: «Зеркало» процветает и поныне, а «19.59», продержавшись в эфире едва месяц, сгинуло. Была попытка перейти с воскресного вечера на субботний, однако и она не привела к успеху: стало очевидным, что передача плоха не только по сравнению с «Зеркалом».

В самом деле, дилетантизм, который дал себя знать во всех передачах ОРТ с приходом туда большого числа руководителей, далеких от ТВ, в этой программе расцвел, как нигде еще. В «19.59» все началось с грубого посягательства на законы жанра: серьезную аналитическую программу решили построить по канонам... развлекательного шоу. Отсюда – громадная, пестро, с явными излишествами, оформленная студия. Ярко-синий пол, ярко-оранжевые выгородки. Электронные эффекты, которые успели стать ненавистными после бесконечных клипов и попсовых музыкальных номеров.

Человек, подводящий в эфире итоги прошедших за неделю событий, должен чувствовать себя в студии комфортно, сидеть в удобном кресле, говорить раздумчиво, неспешно. Соответственно и зритель в подобной программе на какое-то время отвлекается от повседневной суеты, чтобы осмыслить минувшую неделю. О каком спокойствии, о какой глубине можно говорить в условиях, когда ведущий программы (а он не один, их четверо!) мечется по бескрайней студии, говорит что-то стоя, а то и на ходу, когда его слова перекрывает громко звучащая музыка, когда он с темы перескакивает на тему, а потом снова возвращается к первой и т. д.?!

Телезрителю было невдомек, почему один ведущий освещал лишь политические темы, другой – экономические, третий пужал криминальными сообщениями, а четвертый утешал после услышанного и давал советы, как жить. Любопытно, что никто из них не утруждал себя необходимостью держаться в хронологических рамках недели, говорил о том, что можно было бы сказать и месяц, и квартал, и даже год тому назад.

Программа со скандалом провалилась и у зрителей, и у критиков. Пришлось ее, несмотря на громадные затраты, пошедшие на оборудование студии и электронику, спешно закрывать. Правда, руководители ОРТ пытались сделать хорошую мину при плохой игре и говорили что-то насчет того, что все это было заранее продуманным экспериментом, что он дал ожидаемые результаты, что работа в том же направлении будет продолжаться и т. д.

Тем не менее, нокаут, полученный в течение месяца, когда выходила в свет «19.59», оказался настолько чувствительным, что следующая, пятая, попытка была сделана лишь спустя полгода. 12 октября 1996 г. состоялась премьера аналитической программы, которую вел С. Доренко.

Прежде чем перейти к анализу программы, следует сказать несколько слов о ее авторе. С. Доренко – из тех тележурналистов, которые за последние годы поменял немало каналов, жанров, передач. Он был ведущим «Вестей» на РТР, потом вдвоем со Н. Сванидзе делал «Подробности», затем, уже один, работал над «Версиями». С последними произошел громкий, получивший широкую огласку, конфликт: новое руководство ОРТ с октября 1995 г. прекратило покупать их, сославшись на невысокий рейтинг и дороговизну. С. Доренко тогда раздавал гневные интервью и костерил последними словами как ОРТ, так и его фактического хозяина В. Березовского.

Тем удивительнее было узнать, что руководство ОРТ, готовя пятое издание еженедельной информационно-аналитической программы, остановило свой выбор на фигуре С. Доренко. Мало того, оно, фактически, приняло его ультиматум: вывести будущую передачу из подчинения главе информационной службы ОРТ. Журналист получил пост заместителя главы и, тем самым, стал подчиняться непосредственно руководству канала.

Других новшеств было меньше. Программе решили не придумывать нового имени, она, как и те, что идут в остальные шесть дней недели, называется «Время». Правда, выходит не по воскресеньям, как три остальные аналитические передачи нашего ТВ – «Обозреватель», «Зеркало» и «Итоги», – а по субботам. И по хронометражу уступает последним двум, составляя 40–45 минут, не больше.

Но это все внешние, формальные признаки. Гораздо интереснее обратить внимание на сущностные качества. А они в доренковском «Времени» видны с первого взгляда. И с первого выпуска.

Уже во время премьеры рубрики (12.10.96) открывший ее сюжет занял двадцать одну минуту из сорока. И был он посвящен самому шумному скандалу недели – пресс-конференции бывшего главы президентской охраны генерала А. Коржакова. С. Доренко не ограничился, подобно другим ведущим аналитических программ, кратким рассказом о событии и его оценкой: он решил стать активным участником происходящего.

Еще в понедельник (7.10.96), в очередном выпуске «Времени» нам показали сюжет, где С. Доренко встречался в одном из германских городов с Б. Федоровым, экс-президентом Национального фонда спорта, залечивающим там раны, полученные в Москве во время покушения на его жизнь. Уже во время этого разговора журналист обещал грядущие сенсации, и не обманул. Через пять дней он не стал скрывать от зрителей, что утром в день пресс-конференции встретил в аэропорту В. Федорова, сообщил ему о предстоящем событии и предложил поехать с ним туда.

Зрители, уже осведомленные об интриге, знали, что В. Федоров имеет на А. Коржакова компромат, и их встреча чревата грандиозным скандалом. Слава Богу, все утряслось, организаторы пресс-конференции сумели избежать встречи заклятых врагов. Но меня здесь интересует не эта несостоявшаяся встреча, а отношение к ней журналиста, нарушившего святой принцип профессии: быть свидетелем и объективным летописцем, но ни в коем случае не участником происходящего события. Тем более не тем, кто его организует, или того хуже, провоцирует.

В своем дебюте в качестве телеаналитика С. Доренко сразу же заявил те творческие принципы, которых придерживался в последующих выпусках. Это – резкая, наотмашь, манера суждения о самых сложных политических проблемах. Неуемная жажда сенсаций. Стремление всеми способами «тянуть одеяло на себя». На обычно постном, осторожном в выражениях первом канале такие перлы автора первого выпуска аналитической программы, как «новый Гришка Распутин», «экстрасенсы с окропленной лозой в коридорах Кремля» и т. д. производят шокирующее впечатление. Так же, как и сравнение поездки А. Лебедя в Брюссель, в штаб-квартиру НАТО, с первым балом Наташи Ростовой (в том же, первом, выпуске), а также голословное обвинение в адрес генерала, будто он четырежды менял свою позицию по отношению к Северо-Атлантическому пакту.

Неумение (вернее даже – нежелание) выбирать выражения не раз подводили С. Доренко. Когда начался очередной скандал в коридорах власти, связанный с тем, что Б. Березовский, только что назначенный на высокий государственный пост, оказался гражданином иностранной державы, журналист (2.11.96) пообещал с экрана набить морду каждому, кто посмеет плохо думать о хозяине ОРТ. Популярная столичная газета в статье, озаглавленной весьма выразительно – «Опереточный хам» – писала по этому поводу: «когда с грозным урчанием клянутся бить морду тому, кто ненароком обидел любимого хозяина, начинаешь видеть в сторожевом псе шакала» («Московский комсомолец», 19.12.96).

Прискорбно, что способный журналист, который хорошо зарекомендовал себя в предыдущих программах, получив в свое распоряжение главную недельную передачу самого массового телеканала, воспринял случившееся как индульгенцию на все случаи жизни. Тут, видимо, сыграли свою роль разные обстоятельства: непрофессионализм руководства ОРТ, боящегося в очередной раз конфликта с телезвездой, а затем, возможно, и с прессой. И опасение, как бы, если что, не пришлось затевать шестой раунд поисков ведущего еженедельной программы. И расчет с помощью доренковского хамства, которое многим может показаться смелостью и независимостью, получить лишние проценты зрительского рейтинга...

Если же попытаться отвлечься от нравственной стороны дела, то иногда кажется, что постоянные эскапады С. Доренко являются его сознательным стремлением скрыть свои профессиональные изъяны. По характеру дарования он вряд ли может быть ведущим обобщающих, аналитических программ, где требуются неторопливое осмысление происшедшего, тщательное сопоставление фактов и т. д. Импульсивный, резкий, живой С. Доренко явно тяготеет к малым жанрам: комментарию, реплике, выяснению закулисных подробностей случившегося. Пока он делал другие программы – «Версии», «Подробности», «Вести» – все было гармонично и впечатляло. Оказавшись в новых условиях, он не сразу понял, что от него требуется. Сначала думал творить на экране эффектные сенсации, затем, обжегшись, попытался работать, как коллеги с других каналов.

Но тут выяснилось, что самонадеянный журналист, создавая команду, решил отказаться от услуг большинства штатных корреспондентов ОРТ, приведя с собой одного-двух прежде неведомых на первом канале репортеров. И большинство экранного времени брал на себя одного. А когда наскучили его телемонологи, пришлось обратиться к старым, замшелым формам построения передач. И тут уж, увы, низкий уровень коррсети «Времени», шаблон, сформировавшийся за десятилетия в работе тележурналистов первого канала, оказал непосредственное влияние на творческий итог. Передача сегодня выглядит самой неуклюжей, скучной, плохо выстроенной среди всех еженедельных. Такой товар не имеет никаких шансов на успех на телевизионном рынке. Рейтинг аналитической программы, сделанной по образцам «Времени» остальных шести дней в неделю, естественно был далек от желаемого. Так что в этих условиях руководство ОРТ, понятно, было не в силах противостоять скандальной манере С. Доренко: привлечение зрителей любой ценой давно уже стало на первом канале основой эфирной политики. Впрочем, кроме политики эфирной для начальства ОРТ существует еще и не менее важная политика – та, что позволяет каналу участвовать в происходящих в коридорах власти играх. Тут простейшие связи, обнаруживаемые с первого же взгляда – вроде истории с израильским гражданством Б. Березовского или противостоянием А. Коржакова и Б. Федорова – дополняются более сложными, для расшифровки которых следует иметь в виду многоходовые политкомбинации.

Скажем, одна из газет обратила внимание, что в программе от 21.12.96 можно углядеть «грубый наезд на Лужкова». Я заметил, что и в следующем выпуске от 28.12.96 в сюжете, посвященном скульптурам 3. Церетели, его друг и покровитель мэр Москвы также выведен не в самом приглядном виде. Признаться, не будучи специалистом в подковерных кремлевских схватках, я могу ошибиться, ища заказчика доренковских выпадов. Когда он при любом удобном и неудобном случае отзывается о А. Лебеде с пренебрежением, тут все ясно: ОРТ вместе с НТВ и некоторыми газетами ведет нескрываемую атаку на генерала. В случае же с Ю. Лужковым требуется более сложный анализ обстоятельств и интересов...

Я перечитал написанное и понял вдруг, что со страниц статьи встает неполный образ «Времени» С. Доренко и его самого, как автора. Хочу поправить себя и под конец сказать о том хорошем, что есть в его программе. О двух интервью с М. Удуговым (23.11.96 и 28.12.96), где вице-премьер чеченского правительства сообщает подлинно-сенсационные факты как о начале Чеченской войны, так и о заказчиках убийства членов миссии Красного креста в Грозном. Сведения, прозвучавшие во «Времени», затем широко цитировались как отечественной, так и зарубежной прессой.

О превосходно сделанном сюжете, посвященном бригаде хирургов, возглавляемой Р. Акчуриным (9.11.96). В отличие от коллег, уделявших в те дни внимание только главе медицинского коллектива, да его американскому наставнику М. Дебейки, С. Доренко показал дюжину мастеров своего дела, причем, сделал это с выдумкой и блеском.

О нарушающем все представления и каноны отклике на кончину актера 3. Гердта (23.11.96). «Время», не скрывая того, дало текст, приуроченный к прошедшему недавно 80-летию артиста, и высокие слова юбилейного приветствия оказались как нельзя к месту в этот момент...

Баланс пока что в целом складывается далеким от положительного. Но некоторые находки автора программы в купе с потенциальными его творческими возможностями, проявившимися в прежних работах, позволяют надеяться на лучшее. Уж очень не хочется, чтобы самый мощный в стране телеканал встал перед необходимостью делать еще одну, шестую попытку создания еженедельной аналитической программы. Такого ведь и врагу не пожелаешь.

1997

в начало

 

ДЛЯ НАЧАЛА ОНИ ЗАЛОЖИЛИ СВОЮ КВАРТИРУ

Ровно пять лет назад, вечером 24 декабря 1991 г., на первом канале тогда еще Центрального телевидения прошла передача под названием «Ирония судьбы или с Рождеством Христовым». Ее вел Эльдар Рязанов, признавшийся в первой же фразе, что делает это после четырехлетней паузы. Поклонники его телеталанта помнили скандальную статью в «Огоньке», где режиссер объявлял о своем разрыве с киноредакцией ЦТ. О причине возвращения на малый экран могли догадываться лишь те немногие, кто обратил внимание на промелькнувшее в титрах указание на новую, никому не известную телекомпанию, или – телестудию, или – телепроизводственный кооператив, а на самом деле – то, что принято называть семейным предприятием. Потому что под маркой REN-TV скрывались мать и сын, Ирена и Дмитрий Лесневские, решившие пуститься в опасное плавание по морю телебизнеса.

Ирена до того немало лет проработала на ЦТ, в киноредакции, была, как и миллионы рядовых зрителей, поклонницей Э. Рязанова – ведущего «Кинопанорамы». Стала свидетельницей его конфликта с телевизионными чиновниками. Понимала, как много сможет он сделать, если будет свободен от мелочной и неумной опеки. Решила рискнуть. Взяла для начала благородную, беспроигрышную тему, под которую нашлись спонсоры во главе с КАМАЗом. Решила в Дом ветеранов кино, который находится в Матвеевском, привезти коллег-киноартистов, эстрадников, устроить застолье с воспоминаниями и актерскими байками. Получилось хорошо. Передача не только оказалась рейтинговой, но и запомнилась зрителям. Кроме того, произвела впечатление на творческую общественность. Привлекла внимание к новорожденной телефирме.

Первые планы Лесневских были весьма скромными. Они хотели таким образом вернуть Э. Рязанова на телеэкран, не собираясь при этом покидать своих прежних занятий – мать киноредакции, сын студенческой скамьи. Но затем, как нередко бывает, новое дело затянуло. Появились новые проекты, ради которых, говорят, пришлось заложить квартиру, привезти в первый нанятый офис собственную мебель, сочетать в работе одновременно по несколько профессий, оставить все остальные дела.

Будущие историки ТВ, уверен, проследят шаг за шагом эволюцию REN-TV. Она интересна не только сама по себе, но и как яркий пример постсоветского телепредпринимательства. В отличие от других крупных фирм – независимых телепроизводителей акционерных ВиДа и АТВ – эта начиналась и вот уже пять лет продолжает оставаться как частное предприятие. Другие подобные студии способны, в лучшем случае, делать время от времени одну-две программы и продавать их не самым крупным телеканалам. Здесь же в кратчайшие сроки достигнуты кажущиеся совершенно неправдоподобными масштабы, количественные и качественные. Завоевано лучшее время – прайм-тайм – на самых мощных, вещающих на всю Россию и далеко за ее пределы телеканалах. По количеству ярких, известных каждому россиянину, авторов и ведущих – режиссеров, артистов, журналистов – REN-TV, пожалуй, превосходит даже ОРТ и РТР.

В самом деле, достаточно перечислить некоторые из передач, которые выходят в эфир под маркой компании, чтобы убедиться в этом: «До и после полуночи» (позднее – «До и после») Владимира Молчанова, «Чтобы помнили» Леонида Филатова, «Поэт в России больше, чем поэт» Евгения Евтушенко, «Тайны Старой площади» Дмитрия Волкогонова, «Конюшня» Юрия Роста, «Версии», а затем «Характеры» Сергея Доренко, «Дорога Домой» Юлиана Панича, «Эксклюзив» и «Три дня летом» Натальи Косинец и Якова Посельского, «Дог-шоу» Михаила Ширвиндта. Ну, и, конечно, целая россыпь рязановских циклов: «Восемь девок – один я», «Белоснежка и семь гномов», «Княжеские посиделки», «Избранницы», «Разговор на свежем воздухе», «Шесть вечеров с Юрием Никулиным», «Неподведенные итоги», «Парижские тайны». А еще его передачи, существующие вне каких-либо циклов, посвященные друзьям и коллегам: С. Параджанову и Л. Брик, Б. Окуджаве и С. Никитину. Экранные встречи с президентом России и его семьей, которые, по общему мнению, сыграли немаловажную роль в исходе волеизъявления народа во время референдума и выборов.

Я имел возможность не раз писать о произведениях REN-TV: о «Чтобы помнили» Л. Филатова, о передачах и фильмах «Киноленты братьев Посельских», о фильме «Жил-был фарцовщик» И. Беляева, сделанном на REN-TV, о «До и после полуночи» В. Молчанова. Поэтому не стану даже пробовать охватить в этом очерке все, что сделано на REN-TV. Скажу лишь о тех программах, которые в наибольшей степени выражали основные тенденции, характерные для телекомпании, о достоинствах и недостатках избранного Лесневскими пути, о том, что может оказаться полезным для тех, кто идет по той же дороге независимого телесуществования. Сначала о том, что мне, как, уверен, и многим зрителям не нравится в работе компании. Впрочем, не только в ее, но и других, в том числе и тех, что считаются государственными. Я имею в виду способ зарабатывания денег.

REN-TV, как мы убедились выше, начинало буквально с нуля. И в творческом, и в финансовом отношениях. При этом динамика развития фирмы, ее поразительные количественные и качественные достижения не могли существовать вне определенной финансовой политики. Я бы назвал ее интенсивной, форсированной. Спонсоры, инвесторы, рекламодатели – привычная троица нашего телеэфира, в передачах REN-TV была, пожалуй, еще более агрессивной, нежели в других телекомпаниях. Вспоминается большая новогодняя программа, которую компания сняла для первого канала. В ней, в отличие от и без того не страдающих из-за отсутствия рекламы передач, в кадре были еще и рекламодатели. Они, по сценарию, встречали в качестве полноправных хозяев всех, кто приезжал на встречу Нового года, рассказывали о своих товарах и услугах, они же затем играли главные роли в происходящем веселье.

Начав с жизни в долг, REN-TV спешило как можно скорее вырваться из финансовых тенет, обрести самостоятельность, позволяющую осуществлять все более обширные планы. Мне кажется, что торопливость на этом пути, вполне понятная в любом бизнесе, была подчас излишней, когда речь идет о телефирме, с первых же шагов своих сделавшей ставку на духовные ценности и незаурядных художников. Меня – да и многих, с кем тогда приходилось обмениваться мнениями по поводу увиденного – неприятно поразила метаморфоза, происшедшая в течение трех лет существования REN-TV. Я имею ввиду передачу «Старики-разбойники или Три года спустя», проведенную Э. Рязановым в том же Доме ветеранов кино в Матвеевском в такой же вечер в сочельник 24 декабря 1994 г.

Все, вроде бы, было тем же самым, что и в программе, начавшей славу телефирмы: киноактеры, любимые зрителями еще с довоенной поры, популярные эстрадные исполнители, наконец, сам Э. Рязанов, обаятельный и рачительный хозяин вечера. Но нельзя было не заметить, что за лучшим столиком сидят представители... фирмы, торгующей электроникой. И не просто сидят, но получают вне очереди слово, слышат со стороны ведущего и некоторых артистов разного рода комплименты и т. д. То, что три года назад было лаконичным обозначением спонсора в титрах, тут обрело форму отношений истинных хозяев положения и тех, кто веселится за их счет.

Но этого мало: в той же передаче неустанно рекламировалась программа REN-TV «Белый попугай», были представлены главные ее участники, приводились некоторые фрагменты будущих выпусков и т. д. Если учесть, что «Попугай» – откровенно коммерческий проект, где популярные артисты во главе с Юрием Никулиным в режиме незатейливой импровизации, без всякой заранее продуманной драматургии «травят» анекдоты (к сожалению, по большей части старые и не смешные), – можно представить себе ту эволюцию, которую проделала телекомпания за три года.

В какой-то момент, кажется, Лесневским пришла в голову «счастливая» мысль, продиктованная, впрочем, отечественным телевизионным рынком: стоит ли мучиться поисками каких-то сложных, трудоемких драматургических решений, жанровых форм и т. д., когда рейтинг передач (а, следовательно, и цена, по которой их можно продать нашим, не очень избалованным качественной продукцией телеканалам) напрямую зависит от присутствия в них максимального числа звезд. Так возник «Белый попугай», в котором вначале заправляла троица – Э. Рязанов, Ю. Никулин, Г. Горин. Они собирали вокруг клетки с белым попугайчиком пеструю публику – актеров театра и кино, эстрадников, телевизионщиков, – всех, чьи лица знакомы массовой аудитории. Ставили на столы выпивку и закуску, приглашали музыкантов, готовых, если что, саккомпанировать кому угодно, и начинали рассказывать анекдоты кто во что горазд. В промежутке между сериями анекдотов в студии неожиданно появлялись коллективы, исполняющие музыкальные номера. Все проходило по проверенным образцам, успевшим за последние десятилетия стать предметом для множества пародий и резких критических отзывов.

«Попугай» занимает верхние строчки в двух списках одновременно. В том, где зрители называют лучшие программы. И в том, где они отмечают худшие. Мало что на телеэкране в последние годы было подвергнуто такой массированной критике профессионалов-телеведов, как эта передача. Здесь, впрочем, разговор не о качестве отдельной передачи, а о тенденции, которая воплощена в ней. Я имею в виду тот особый талант экономической рентабельности, который свойствен компании REN-TV. Если б я был любителем каламбуров, то связал бы название фирмы не с именем ее владелицы и не словом «ренессанс», а с РЕНта-бельностью проектов.

Причем, прибыльность телепроизводства, надо отдать должное хозяевам компании, достигается чаще всего все же не за счет уступок хорошему вкусу, как это стало с «Белым попугаем» или большим новогодним шоу. Секрет финансового успеха заложен в предпочтении тем и жанров, которые не требуют изначально больших затрат. Поскольку в REN-TV направление интересов определяется искусством, духовной культурой, то такая экономность не выглядит скаредностью. Она вполне гармонирует с содержанием большинства программ.

Ставка на звезд, которая имеет не только рейтинговое, но и содержательное воплощение, становится фирменным знаком REN-TV. Она находит выражение во многих циклах Э. Рязанова. То он делает серию программ о тех актрисах, которые снимались в его фильмах («Восемь девок – один я»), то встречается с самыми популярными телеведущими («Белоснежка и семь гномов»), то рассказывает нам о звездах французского кино («Парижские тайны»). Программы эти очень несложны по своей структуре. Они состоят из бесед ведущего с героем (или героиней, главное, что с одним человеком!) передачи, перемежаемые видеоиллюстрациями. В виде таковых выступают фрагменты из фильмов или телепередач.

Самая большая сложность и, одновременно, самая дорогая часть проекта, – поездка в Париж, где российский кинорежиссер встречался с Жаном Маре или Шарлем Азнавуром, Анни Жирардо или Клаудией Кардинале. А еще, в другом, правда, цикле – «Избранницы», он беседовал с русскими женами великих французских художников. Так вот, на мой взгляд, зарубежные программы, более дорогие и кропотливые в исполнении, значительно уступают тем, что сделаны в Москве. А самыми удачными мне показались те, что были одновременно и самыми дешевыми, не потребовавшими не только зарубежных выездов, но и оплаты полученных в Госфильмофонде фрагментов (а они нынче стали очень дорогими).

Я имею в виду две передачи, снятые в доме старинного друга Э. Рязанова режиссера В. Катаняна, который еще недавно был домом легендарной Лили Брик. В одном случае речь шла о Сергее Параджанове, в другом – о самой Л. Брик. Авторы оба раза использовали самое старое и, вместе с тем, наверное, самое сильное оружие ТВ – общение людей. Собравшись за столом, декорированном в том стиле, которым владел великий мастер натюрмортов из фруктов, посуды, цветов, друзья и коллеги С. Параджанова вспоминали великого кинорежиссера, не раз бывавшего в этом доме. Вспоминали искренне, тепло, с множеством живых, исполненных юмора, деталей.

Рассказ о Л. Брик был в особенности хорош оттого, что шел в окружении тех предметов, которые были с нею до последнего дня жизни, а повествователем выступал сын ее мужа, ставший после кончины отца главной жизненной опорой немолодой уже женщины. В этих передачах, чувствуется, Э. Рязанов забывал, что он – телеведущий, которому необходимо исполнять какую-то роль, он просто общался с милыми ему людьми, искренне расспрашивал их, терпеливо слушал...

Чтобы закончить разговор об Э. Рязанове, хочу высказать вполне тривиальную мысль: этот человек настолько телегеничен, естествен в своем эфирном поведении, что оказывается хорош даже в тех программах, которые, при тщательном анализе, показывают какие-либо недоработки в драматургии, развертывании материала, подборе фрагментов и т. д.

В телекомпании, фактически, отсутствует жесткий контроль над авторами, который у других осуществляет немалый штат редакторов, продюсеров, менеджеров и т. д. Звезды, на которых делается в REN-TV ставка, заслуживают у хозяев полное доверие как профессионалы, художники, авторы, наконец. Они получают под свои замыслы средства, техническое обеспечение и творят свободно, без всякого контроля. Нет на REN-TV, кстати, и принимающего продукцию худсовета, коллегии или чего-нибудь подобного.

Нас, привыкших десятилетиями к удушающему, больше похожему на свирепую цензуру, нежели на редакторскую помощь, воздействию на живое творчество всех телевизионных надстроек, такая постановка дела приводит в восторг, пьянит ощущением недостижимой прежде свободы творчества, вдохновляет верой в автора, творца, художника, развязывает руки, придает новые силы, сохраняет своеобразие творческой личности, ту «пыльцу», которая сразу же исчезает при столкновении с назойливой опекой и, тем более, чиновничьим непониманием.

Могу с уверенностью сказать, что не один лишь Э. Рязанов, который последние десять лет появляется на ТВ только в программах REN-TV, но и другие авторы не могли бы осуществить свои замыслы в условиях меньшей, чем здесь, творческой свободы. Они не выдержали бы не только административного давления, но и, пожалуй, жесткой профессиональной логики. Представляю себе, что бы сказали девять из десяти редакторов (продюсеров, менеджеров) при знакомстве с заявкой или даже пилотным выпуском цикла «Конюшня Роста». Нашлось бы немало поводов для беспощадной, разгромной критики: дело происходит в каком-то непрезентабельном помещении, собеседники говорят, чаще всего, ни о чем, позволяют себе, при этом, прикладываться к рюмке и т. д.

Вместе с тем, для значительной части зрительской аудитории, прежде всего, интеллигентной, программа Юрия Роста оказалась необходимой интеллектуальной и духовной отдушиной, ностальгией по рухнувшему вместе с Советским Союзом ощущению «семьи народов», интернациональному братству людей творчества. Недаром профессиональные телекритики, оценивая в «Известиях» в конце 1994 г. телепремьеры сезона, поставили «Конюшню» на первое место, отодвинув ниже программы «Час пик» В. Листьева, «Если...» В. Познера, «Мужчина и женщина» К. Прошутинской.

Ориентация хозяев REN-TV на определенные имена ведущих и на определенные темы свидетельствует о наличии у них не только финансовых, но и идейных принципов. Даже, как уверяют давние сотрудники фирмы, – идеалов, имеющих романтическую основу. Я, признаться, не очень верю в то, что на нынешнем ТВ может ужиться такая хрупкая особа, как романтика. Но события самого последнего времени заставили меня пересмотреть свои убеждения. Я имею в виду решимость Лесневских не ограничиться производством отдельных передач, но основать новый телевизионный канал.

Слухи о том, что REN-TV покупает 49 дециметровый канал, пошли еще в начале 1996 г. Потом они подтвердились: на имеющем выход лишь на немногих столичных обладателей японской телеаппаратуры канале стали появляться знакомые циклы, успевшие пройти по ОРТ или НТВ год, два, а то и три назад. Аудитория 49-го была и остается столь незначительной, что, честно говоря, связывать с ним масштабные планы как-то не очень серьезно.

Затем, ближе к осени, слухи обрели конкретность иного рода, Было объявлено, что с января 1997 г. появится Седьмой канал, REN-TV-7. Мне удалось узнать у пресс-секретаря новой телекомпании некоторые подробности, которые, кстати, пока неведомы многим давним сотрудникам REN-TV. He из-за того даже, что они секретные, а из-за постоянного обновления новостей, связанных с новым проектом. На конец сентября, когда писалась эта статья, была достигнута договоренность с Независимой вещательной системой о создании REN-TV-HBC об аренде спутника связи, с помощью которого можно будет вещать с 5-ти часов вечера до 2-х ночи. Позже канал станет работать с 3-х часов дня. Не буду вдаваться в технические подробности, скажу о гораздо более мне близких творческих вопросах. Седьмой канал будет, фактически, первым в стране, имеющим откровенно культурно-художественный уклон. База, которая существует в качестве тех программ, о которых сказано выше, будет активно дополняться другими.

В. Молчанов, чью передачу «До и после» с сентября 1996 г. перестало закупать ОРТ, станет с января выходить на Седьмом канале, причем в еженедельном графике. Три раза в месяц это будет журнал культурной жизни, один раз – авторская тематическая программа, которыми журналист прославился в послепутчевые два года. Д. Киселев («Час пик», «Окно в Европу») перешел с ОРТ на REN-TV, чтобы делать программу под условным названием «Золотой век». В еженедельной часовой передаче она расскажет о том замечательном и ужасном, чем остался в истории уходящий XX век.

Так же раз в неделю, по понедельникам, с итоговой информационно-аналитической программой станет выступать С. Алексеев, который в свое время создал и был первым ведущим «Воскресенья» (ТВ-1), пока не был убран из эфира чиновниками из ОРТ. Шесть раз в неделю в получасовой передаче «Гость REN-TV» будут представлены интересные люди, не обязательно знаменитые...

Не стану продолжать рассказывать о планах Седьмого канала. О них немало писали газеты. В том числе о том, что новая телекомпания, в отличие от своих конкурентов-коллег, отказывается от такого шумного, подверженного разлагающему влиянию больших денег, жанра, как поп-музыка. Новость эта была с восторгом встречена поклонниками серьезного искусства, и теми зрителями, которых «достали» назойливые телеконцерты.

Главное, на что хотел бы обратить внимание – естественное стремление телепроизводителей стать хозяевами своей судьбы, обрести статус телевещателей. Постоянные распри между теми, кто делает программы и теми, кто их закупает – споры из-за цен, места в эфирной сетке, прав на последующее использование произведений – подталкивают первых пойти на риск, обрести свой собственный выход на миллионную аудиторию. Об этом говорят и мечтают многие, но решиться на подобный шаг смогла пока что лишь одна компания – REN-TV.

Хочу пожелать ей успеха накануне самых сложных дней в успешной пятилетней жизни. Надеюсь, эксперимент, важный для всей нашей телевизионной культуры, окажется успешным. Знаю, И. Лесневская не остановится перед препятствиями в достижении своей цели. Даже если для этого придется снова закладывать квартиру...

1997

в начало

 

О МОСКОВСКОЙ ТЕЛЕТУСОВКЕ – ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЕТУ

Первая мысль об этом очерке появилась у меня майским вечером в диско-клубе «Утопия», куда устроители церемонии вручения телевизионных премий ТЭФИ загнали критиков и журналистов. Мы сидели там, в духоте, наблюдая по мониторам происходящее над нами, в киноконцертном зале «Пушкинский», торжество. В руках критиков были списки тех, кто выдвинут телеканалами на соискание призов и кто вышел в финал: в тройках последних оставалось отметить победителей. Они спускались к нам сразу же после вручения для краткого интервью. Вопросы, конечно, были суетными, далекими от существа дела. Никто не поинтересовался мнением лауреатов о том, «куда плывем». Да и, видимо, не им следовало адресовать глобальные вопросы. Академия российского ТВ, которая учредила и в тот день уже пятый раз присуждала ежегодные призы за достижения в телетворчестве, ни разу не изволила высказаться по поводу стратегии. Кажется, в своих решениях она руководствуется не столько осознанной творческой программой, сколько сложившимися в профессиональной среде предрассудками и мнениями.

Скажем, в последние годы считалось (и справедливо!), что в области информационных жанров среди каналов лидирует НТВ. В связи с этим, Академия присуждала ТЭФИ – все три, которые относятся к информации: лучшая информационная программа, лучший ведущий информационной программы, лучший репортер – представителям НТВ. Причем, иногда казалось, что энтэвэшники, уверенные в предстоящей победе, выдвигают каждый год новых своих журналистов по принципу очередности: сегодня, мол, ты получил, назавтра мы выдвинем следующего. В том году ТЭФИ как лучший ведущий информационных программ получил ведущий передачи «Сегодня» Михаил Осокин. Даже беглому взгляду очевидно, что лучшие времена этого тележурналиста позади. Года два-три назад он производил впечатление своей невозмутимостью и неангажированностью. Ходили легенды о его безразличии к вопросам политики. В одной из газет опубликовали фотографию, на которой работающий в эфире тележурналист был снят ниже пояса: на снимке было видно, что на ногах у него кроссовки.

Образ меланхоличного «человека со стороны», явно далеко­го от всех политических игр, которыми, к сожалению, увлекалось НТВ, как, впрочем, и другие телеканалы, привлекал не только зрителей, но и профессионалов. Однако, вслед за этим, обнаружилось, что Осокин стоит на месте, не растет, не изживает присущие ему недостатки. Назову один из них, наиболее заметный. Осокин, как это ни странно звучит в отношении к видному тележурналисту, не в ладах с русским языком. Не раз зрители были свидетелями, как он не мог произнести в эфире какое-нибудь сложное слово. Брал препятствие со второго, а то и с третьего захода. Кроме того, в особенности сложными для него становятся склонения числительных. Свежий пример, случившийся уже после вручения ему скульптуры Орфея – премии ТЭФИ, относится к выпуску «Сегодня» от 17.6.98. Там в самом же начале (анонс «Новость дня»), можно было услышать об А. Козленке, который «обвиняется в присвоении более сто восемьдесят миллионов долларов».

Случай, конечно, достаточно незначительный, но он именно заставил меня решиться сесть за эти заметки. Прорвалось наружу то, что мучит меня уже немало последних лет. Я порознь не раз писал об этом, но тут вдруг понял, что отдельные наблюдения по конкретным поводам, собираясь, образуют мощную, имеющую универсальное значение, тенденцию. Речь идет о том, что наше ТВ от года к году утрачивает свой творческий уровень. Не удерживает даже то, чего само достигло. Не умеет отличить хорошее от плохого.

Несколько беглых воспоминаний. Т. Миткова, пережившая свой звездный час вечером 13 января 1991 г., когда отказалась читать в эфире написанное телечиновником оправдание расстрела возле Вильнюсской телебашни, работает в последние сезоны все хуже и хуже. Невысокую содержательность своих программ компенсирует пулеметной скорострельностью текстов, а настроение информационных выпусков – беспричинной улыбчивостью. Последнее не осталось незамеченным. Поэт и публицист Ю. Кублановский в «Телерейтинге „Труда"» обратил внимание на то, что журналистка, верная своей привычке, улыбалась даже в тот момент, когда сообщала о кончине великого певца Фрэнка Синатры.

«Тема», которая в пору создания ее В. Листьевым была серьезным достижением ТВ, затем с новыми ведущими, Л. Ивановой и Д. Менделеевым, становилась все хуже. Но подлинного падения она достигла в пору, когда ее стал вести Ю. Гусман. Он придал прежде серьезной, проблемной передаче оттенок эстрадности, поверхностности, пустого юмора.

В середине 70-х гг. режиссер Е. Гинзбург создал немало произведений телеэстрадного жанра. Его «Волшебный фонарь» и «Бенефисы» расшатывали привычные представления о драматургии развлекательных программ, несли новую, во многом основанную на возможностях электроники, эстетику. Двадцать лет спустя К. Эрнст и Л. Парфенов сделали три выпуска «Старых песен о главном». Несмотря на навязчивую рекламу и выход в свет компакт-дисков и видеокассет с этими программами, профессионалы в один голос поставили им невысокий балл: бессмыслица сюжетов, убогий уровень актерского мастерства, низкая вокальная культура поп-звезд. Тем не менее, самый мощный Первый телеканал (может потому, что К. Эрнст состоит там в руководителях) постоянно выдвигал «Старые песни» на высшую теленаграду. И, в конце концов, он получил своего ТЭФИ как лучший продюсер года.

«Куклы» с первых своих выпусков произвели на зрителей и критику сильное впечатление. Не было человека (за исключением разве что и. о. генпрокурора А. Ильюшенко, поспешившего завести уголовное дело против дерзких кукольников), кто бы не приветствовал их успех. А несколько лет спустя такое же единодушие стало царить в стане суровых критиков программы. То ли от того, что из нее ушли авторы первого призыва, то ли из-за смены фигур на политической сцене (исчезли такие, в особенности удачные персонажи-куклы, как В. Ерин, А. Коржаков, В. Костиков, А. Грачев, А. Куликов), то ли из-за привыкания зрителей к остроте, которая на первых порах шокировала и приносила авторам успех.

А. Невзоров, прославившийся емкими и хлесткими в своей пластической выразительности «600 секундами», после довольно продолжительного молчания и накопления сил сделал большой фильм о чеченской войне «Чистилище». В ленте остались, даже умножились недостатки творческой манеры журналиста: смакование жестокостей, дурная театрализация материала, ложный пафос. А сильные его стороны: наблюдательность, точность деталей, выразительность энергичного монтажа, напротив, как-то потускнели, не проявились в достаточной мере.

Многие годы ведет популярную передачу «В мире животных» Н. Дроздов. В нем всегда привлекали трогательная любовь к разным, внешне непривлекательным земноводным, насекомым и опасным для человека тварям, которые, будто чувствуя его доброту, были покорны ему на экране. Но в последние сезоны ставший телеакадемиком ведущий повторяется. В его передачах нет былого блеска, и, главное, в них перестали радовать съемки животных. Может быть, потому, что нам все чаще показывают съемки, сделанные за рубежом. Там за последнее время в этом жанре происходит стремительная эволюция. На наших экранах прошли программы «Путешествия с Национальным географическим обществом» (ТВ-6), «Дикая природа» (ТВЦ), «Природные заповедники» («Культура»), «Диалоги о животных. Естественный отбор» (РТР) и др. Все они поражают виртуозными съемками животных в дикой природе и заставляют с горечью вспомнить о тех временах, когда отечественные киноанималисты занимали ведущее место в мире.

С. Доренко замечательно работал в «Вестях», в «Подробностях» в прошлые годы. Затем, соблазнившись новыми перспективами, перешел с РТР на ОРТ и стал вести ежесубботнее «Время», некую аналогию (и оппозицию) передачи «Итоги» – только если в киселевском оригинале политическая тенденция всегда тщательно скрывалась, то в доренковском дубле она оказывалась на поверхности. Мало какая другая телепрограмма участвовала в таком количестве громких скандалов, как программа С. Доренко. Но дело, в конце концов, не в скандалах, а в профессиональном уровне того, что делал в эфире популярный тележурналист. В нарушении всех и всяческих правил он забывал даже о внешней беспристрастности, шел в атаку с открытым забралом против врагов своего хозяина, имя которого (тоже вопреки правилам) ни от кого не скрывалось.

Последние телесезоны отмечены резким увеличением программ, принадлежащих к развлекательным жанрам: игры, викторины, концерты, шоу и т. д. Даже такая, в общем-то серьезная, способная помочь постановке публицистических, общественно-важных тем форма, как ток-шоу, в последнее время превратилась в нечто откровенно-развлекательное. Некоторые из них, вроде «Про это» Е. Ханги или «Мужского ток-шоу А. Крупенина» вызвали резкое противодействие критики, потому, полагаю, что в них развлекательность оказалась переплетена со скабрезностью и пошлостью. Большинство же других примеров осталось без всякого внимания. Но меня здесь интересует другое: все (или почти все) бесчисленные премьеры развлекательных передач, на которые уходили громадные деньги, оказывались пустышкой, они держались на экране в течение нескольких месяцев, максимум одного сезона, а затем оказывались забытыми. Причем с неприятным послевкусием громкого, позорного провала.

Нечто подобное случилось и в информационно-аналитическом жанре, когда все тот же генпродюсер ОРТ К. Эрнст, вдохновленный, как ему казалось, успехом «Старых песен...», решил сделать прививку «развлекаловки» высокой политике. Еженедельная воскресная передача «19.59», рекордно дорогая в производстве, оказалась также и рекордно-нелепой. Несмотря на активное самовосхваление, присущее ОРТ вообще (напомню хотя бы нескромно-горделивое «Это – первый!», которое повторялось по сто раз на дню на этом канале), передача выдержала всего полтора месяца существования и была снята с эфира как полностью провалившаяся...

Я привел несколько примеров, свидетельствующих о том, что большинство тех программ и авторов, на которые ТВ делало в последние годы ставку, оказывались профессионально несостоятельными. Они возникали и какое-то время удерживались в сетке вещания только потому, что нынешние телеруководители отвыкли считаться с критикой и общественным мнением. Их в гораздо большей степени интересовала позиция представителей денежного мешка: спонсоров, рекламодателей, владельцев долей телевизионной собственности. Те, понятно, ничего не понимая в творческих вопросах, полностью доверяли телечиновникам, контролируя лишь финансовые затраты и поступления.

Впрочем, кроме большинства всячески продвигаемых программ было и меньшинство тех, что за последнее время стали лучше, проделали впечатляющую эволюцию. Назову их тоже, хотя бы в форме упоминания: ведь о многих из них я писал специально.

«Времечко» начиналось под улюлюканье серьезной критики. В «Московских новостях» передачу назвали порождением маргинального сознания. За несколько лет жизни программа проделала немалую эволюцию. В особенности после перехода на ТВЦ и появления второй части, получившей несколько отвлеченное название «Ночной полет». Если прежде «Времечко» выполняло функцию противовеса к официальной, казенной телеинформации, то сегодня оно – самостоятельная разновидность этой самой информации. А еще и глубокие диалоги с выдающимися людьми России о жизни, о прошлом и будущем.

«Обозреватель» – аналитическая еженедельная программа, которая шла на ТВ-6, начиналась на энтузиазме молодых журналистов. Ее делал поначалу недопустимо малый состав профессионалов, которые рисковали, взявшись за непомерно сложную задачу. Они брали на себя труд делать программу, соперничающую в жанре аналитической передачи с «Итогами».

На том же Шестом канале с успехом не один сезон шла передача «Я сама». В ней оказалась найдена гармония между темой и формой: ни одно другое ток-шоу нашего эфира не было, пожалуй, выстроено столь четко и последовательно. Здесь не только рассказывается конкретная история, нередко очень яркая, но и ставится серьезная проблема. Мало того, в отличие от других ток-шоу, где все ограничивается общими разговорами, тут нередко намечается решение темы.

Бурно стартовал в эфире канал «ТВ Центр». Уже в течение первого года существования в его репертуаре было немало передач, привлекающих внимание активным творческим поиском. В частности, оправдала себя смелость телевизионщиков, рискнувших пригласить для ведения аналитической программы «На самом деле» газетчиков – Михаила Леонтьева и Ольгу Романову. Слышал от прожженных профессионалов пренебрежительные суждения о них: мол, снова, как и прежде, перед нами «говорящие головы». Действительно, «картинка» тут занимает не очень значительное место, в основном звучат комментарии ведущих. Но зато какие! Авторы новой программы ввели в этот, казалось бы, вполне устоявшийся, киселевско-сванидзевский жанр принципиально новую краску – иронию. Они не боятся вывернуть наизнанку и показать нелепицу многих шагов власти. Такое отношение очень близко нынешнему восприятию происходящего зрителями. Нас восхищало умение журналистов найти уязвимое кольцо в цепи административных решений и, ухватив его, вытянуть на свет истинные, тщательно скрываемые намерения сильных мира сего. Получалось замечательно.

Правда, так думали далеко не все. Во всяком случае телевизионная академия, присуждающая ежегодно ТЭФИ, не заметила достижений авторов «На самом деле». Как, впрочем, не заметила она достоинств всех названных выше программ: «Времечка», «Обозревателя», «Я сама». Каждая из них была выдвинута на получение премии – и оказалась благополучно забаллотирована. Любопытно проследить, какие именно передачи оказались предпочтенными названным. «Времечко» проиграло программе «Сегодня», С. Кучер (ведущий «Обозревателя») – Т. Митковой, «Я сама» – «Человеку в маске» (передача, которую вел президент академии В. Познер), Е. Рассказова (репортер из «Времечка») – А. Хабарову (репортеру «Сегодня»), ну, а М. Леонтьев – уже упомянутому М. Осокину.

Проще всего объяснить случившееся интригами внутри Академии, где НТВ представлено богаче, нежели ТВ-6 или, тем более, ТВЦ. Свои обиды по этому поводу, кстати сказать, Э. Сагалаев, единственный академик от ТВ-6, выразил со сцены МХАТа во время торжественной церемонии вручения ТЭФИ.

Меня не очень привлекает возможность позлорадствовать по поводу того, что телеакадемия, начавшая с заявления, что она не станет выдвигать своих членов на соискание наград, очень скоро отказалась от этого принципа и теперь щедро награждает сама себя. Гораздо больше тревожит другое: награждение ТЭФИ превратилось в столичную телетусовку, в которой не только не замечают все, что происходит за пределами кольцевой автодороги, но и не видят перемен в московском эфире. Инерция представлений, согласно которым, скажем, безупречными объявляются какие-то отдельные жанры или направления вещания на тех или иных каналах, сильно подводит «бессмертных». Им, скажем, по-прежнему вершиной в телеинформации видятся «Сегодня» и «Итоги», в телеразвлечениях – скроенные по вкусам К. Эрнста «Старые песни...», в просветительных жанрах – «В мире животных» и «Клуб путешественников» и т. д.

Академия ТВ не замечает (не хочет замечать или, увы, не может?) происходящих в телетворчестве и во вкусах аудитории перемен. А ведь кому, как не ей судить эфирные новации по гамбургскому счету и выносить свой, соответствующий профессии и времени вердикт?!

1999

в начало

 

СЕДЬМОГО НЕ БУДЕТ

«Доживет ли ТЭФИ до будущего года?» – так назывался мой прошлогодний анализ состояния с национальной телевизионной премией. Уже тогда казалось – и не только мне одному, – что ТЭФИ дышит на ладан. Впрочем, в день вручения статуэток Орфея президент российской телеакадемии В. Познер в передаче «Герой дня» (НТВ) признался С. Сорокиной, что в рядах академиков зреет раскол, что недовольные практикой присуждения премий собираются предложить альтернативный вариант работы, что в ближайшие после церемонии дни они все соберутся, может быть даже кто-то из них выйдет из рядов и т. д. Как показало время, никто из рядов не вышел, крутого разговора «по гамбургскому счету» не вышло. ТЭФИ прожил еще год, даже полтора, так как единственным нововведением стал переход от календарного года к сезону в определении сроков, за которые вручаются награды. В связи с этим, «отчетный период» на сей раз, составил с начала 1999 г. по середину 2000.

Все до одной газеты с едким сарказмом встретили решения Академии по присуждению ТЭФИ-2000. Как говорится, только ленивый не пинал явно ослабевших и не способных защитить себя «бессмертных». Даже такая мелочь, как отмена банкета после Церемонии, И. Петровской в «Общей газете» и ее коллегами из «Московского комсомольца» была интерпретирована весьма прихотливо: не как переход к умеренности и скромности (весьма похвальным качествам в наш разнузданно-халявный век), а как опасение устроителей, что «в неформальной обстановке да после пары-тройки рюмок горячительного... дойдет до рукопашной» («МК», 23.10.2000).

В газетах были подробно описаны как противоречия и нелепицы в решениях телеакадемии, так и вялость, и претенциозность торжественной церемонии. Не стану повторяться, тем более что некоторые недостатки в этом году были под копирку списаны с тех, которые и я, и другие авторы отмечали, начиная с первого года существования ТЭФИ. Если в ту пору многое казалось изъянами роста, теперь стало очевидным: назначенная, а не выбранная Академия с самого начала не имела никакой целостной творческой программы, была обречена на неудачу, ничему не учила, ничто не обобщала, оставив на свою долю лишь самое приятное, эффектное светское мероприятие: ежегодную раздачу призов. Но и тут все шесть раз Академия меняла номинации, по которым конкурировали телепрограммы. Причем, эти перемены ни в коей мере не были связаны с эволюцией телевизионного творчества. Просто телеакадемия, составленная, в основном, из практиков-тележурналистов, явно переоценила свои возможности в определении правил, по которым будет затем идти игра. Даже в шестом дубле были очевидные просчеты: скажем, был конкурс на лучшую телеигру, но не было телевикторин. Они шли почему-то по разряду... просветительских программ. Или был конкурс ведущих развлекательных программ, в то время, как самим развлекательным программам места не нашлось и т. д.

Чтобы закончить разговор о номинациях, скажу о том, что бросилось в глаза задолго до финального вечера в концертном зале «Россия». Академия впервые за шесть лет объявила, что по первой, самой, наверное, престижной номинации «Информационная программа – общенациональные (сетевые) новости» конкурс отменяется. Все сразу же поняли смысл этого маневра: бессмертные не захотели брать на себя роль – и, заодно, ответственность – арбитров в информационной войне, которая шла между ОРТ и НТВ («Время» и «Сегодня», наряду со «Времечком» и «Новостями Муз-ТВ» входили в список соревнующихся в разряде).

Хотя – и это тоже показательно для нынешней телеакадемии – никто не дал внятного объяснения отмены номинации. Справедливее (и, одновременно, смелее, принципиальнее) было бы, рассмотрев все кандидатуры, принять решение о том, что ни одной из них ТЭФИ не присуждается. Академики предпочли поистине страусову политику.

Трудно, конечно, с достоверностью восстановить события, происходившие в недрах Академии (ее члены все эти годы, надо отдать им должное, молчат, как партизаны), но, возможно, именно это робкое решение руководства предопределило результаты тайного голосования рядовых членов Академии. Руководство, сняв первую номинацию, сделало очевидный шаг в сторону власти: дать в очередной раз ТЭФИ информационной программе НТВ – значило встать в откровенную оппозицию к Кремлю. В ответ академики почти во всех случаях, где в номинациях была представлена компания НТВ, проголосовали за нее. НТВ получило девять призов, больше, нежели ОРТ и РТР вместе взятые. Как писал «Московский комсомолец», «похоже, на данной церемонии произошло чудесное объединение ТВ-элиты против власти. Девять позолоченных статуэток НТВ – это фига в кармане, проснувшаяся совесть телевизионщиков и их стремление таким образом отпустить себе грехи» («МК», 23.10.2000).

Развивая это наблюдение, можно пойти дальше и даже объяснить то очевидное обстоятельство, что на этот раз, в отличие от предыдущих шести, до удивления много фигурок Орфея получили провинциалы, а также представители дециметровых телеканалов, которые обыгрывали своих конкурентов даже в тех случаях, когда силы были откровенно не равными. Я бы, признаться, не хотел так просто объяснять всю драматургию борьбы, развернувшейся на сей раз вокруг ТЭФИ: при самом резком, критическом отношении к академикам и их выбору, не хотелось бы опускаться так низко.

И все же, иногда возникало ощущение, что вершители телевизионных судеб были так озабочены чем-то, выходящим за пределы творческих интересов, что допустили несколько вопиющих, элементарных ошибок, которые прежде им не были свойственны. Назову две из них. В номинации № 10 «Телевизионная игра» академики вывели в финал, а затем и увенчали призом викторину «О, счастливчик!». Дело тут не в той «пересортице», о которой я говорил выше. Гораздо серьезнее оказалась ошибка, при которой Академия допустила к конкурсу, а затем и наградила покупную, импортную передачу. В официальных документах это даже не скрывается: в графах «производитель» и «представляющая организация» (последнее в особенности странно!) указана фирма «Ways Advertising». Получается, что у нас, как в какой-нибудь африканской стране, не имеющей собственного телепроизводства, иностранцы из великих теледержав не только показывают свой товар, но и имеют право рекомендовать его для награждения национальной премией.

Было бы еще полбеды, если бы на канале НТВ купленную викторину как следует переделали, как говорится, адаптировали к нашим отечественным условиям. Так нет, любой зритель мог убедиться, что в Великобритании и США, откуда эта забава перекочевала к нам, даже телестудия выглядит точно так же, как у нас (конкурирующие с НТВ каналы ОРТ и РТР не раз невзначай, будто по другому поводу, показывали нам отрывки из оригинала, который там называется «Как стать миллионером?» или «Как выиграть миллион?»). Наши отличия состоят разве что в качестве валюты – рубли вместо долларов и фунтов – и в некоторых задаваемых вопросах, касающихся отечественной истории и культуры.

И вторая ошибка, которая, наверное, могла бы стать символом-знаком ТЭФИ-2000. Я имею в виду коллизию, сложившуюся в номинации № 7 «Телевизионный художественный/игровой сериал». Тут было представлено одиннадцать кандидатов, причем, большинство составляли милицейские сериалы: «Досье детектива Дубровского», «День рождения буржуя», «Новые приключения ментов», «Убойная сила», «Агент национальной безопасности», «Бандитский Петербург». Определяя участников финала, академики не решились отмести всю эту телемакулатуру, опасаясь упрека в небрежении народными вкусами. Они решили оставить одну из названных серий. И в противовес ей вывели в финал моноспектакль Сергея Юрского «Евгений Онегин».

В отличие от большинства номинаций, где в финальной стадии оказывалось по три произведения, здесь их было два: «Убойная сила» и «Евгений Онегин». Признаться, познакомившись с объявленным за месяц до церемонии вручения ТЭФИ списком финалистов, я в душе одобрил решение академиков. Подумал, что в столкновении двух столь полярных произведений академия сможет откровеннее публично заявить о своих гражданских и эстетических пристрастиях. Каково же было мое (и не только мое!) изумление, когда вечером 21 октября в шикарном концертном зале «Россия» прозвучало название милицейского сериала! Многие газеты дуэль Пушкина с ментами сделали главной в своей оценке случившегося на финальной церемонии («„Убойная сила" против Пушкина. Примерно таким и был общий расклад на нынешней ТЭФИ» – так озаглавлено выступление А. Просветовой в «Труде», 24.10.2000).

Своим решением Академия откровенно поставила себя вне культуры. Разразился скандал, после которого, кажется, у нее нет никаких шансов на дальнейшее существование. Тем более что, кроме номинации № 7, схожие, пусть не такие громкие, скандалы были и в других номинациях. Это особенно заметно, когда сравниваешь выдвинутые на соискание программы с теми, которые были отобраны в качестве финалистов. Скажем, в номинации № 5 «Ток-шоу» не прошли в финал ни лучшая программа последних сезонов «Акуна матата», ни «Мужчина и женщина». Последней, правда, Академия позолотила вдруг пилюлю, допустив до финала ее ведущих – К. Прошутинскую и А. Максимова.

Вообще, работа Академии на первом этапе – отбор программ-троек в финал – была лишена элементарной логики. Скажем, «Совершенно секретно», получившее ТЭФИ в прошлый раз, было снова выдвинуто на премию. Да еще в двух номинациях (№ 3 «Журналистское расследование» и № 4 «Публицистическая программа»). Можно понять телевизионщиков, которые после трагической гибели Артема Боровика, в память о нем, решили второй год подряд участвовать в состязании. Академия, понимая, что программа в последнее время ничего нового по сравнению с тем, что в ней было прежде, не показала, должна была бы воздержаться от выдвижения ее в финал. Тем не менее, «СовСекретно» в обеих номинациях оказалось в тройке финалистов. Мало того, в каждой тройке она была поставлена на первое место.

Естественно, никто из академиков не «обиделся» на то, что коллеги А. Боровика считают свою программу годной сразу для двух номинаций. Говоря иными словами, они ведь косвенно упрекали Академию за нечетко обозначенную структуру присуждаемых премий, а те не заметили этого упрека...

Я привел этот, может быть, не слишком значительный факт, чтобы еще с одной стороны показать непоследовательность и безвольность Академии в определении лауреатов-2000. Надо, к тому же, заметить, что впервые в Академии были созданы своего рода секции: поступившие на конкурс работы смотрели не все, как было прежде, а группами по несколько человек. Получилось так, как бывает обычно на телевизионных фестивалях: сначала отборочная комиссия отсматривает весь материал и представляет тройки лучших передач в каждом разряде, а затем уже жюри, не утруждая себя особо, выбирает из финалистов победителя. Может быть, даже кстати номинации № 3 и 4 достались для предварительного просмотра разным группам академиков, и те порознь рекомендовали «Совершенно секретно» в финал.

К дате торжественной церемонии вручения статуэток кризис Академии достиг апогея. РТР, которое должно было по предварительному соглашению вести телетрансляцию награждения, отказалось от этого, сославшись на финансовые трудности. НТВ, которое, как говорится, находится в долгу, как в шелку, смело вызвалось заменить госканал. И, соответственно, построило драматургию зрелища под себя. Вручали ТЭФИ журналисты с НТВ, в том числе и те, кто был сам номинирован на премию. Это позволило им со сцены ввернуть слово похвалы В. Гусинскому. А находящийся за сценой Л. Парфенов выступил, будучи сам номинантом, в качестве комментатора, который судил о происходящем в этот вечер.

НТВ перед этой датой с помощью компании-спонсора предложило зрителям, имеющим доступ в Интернет, проголосовать по поводу программ, выдвинутых на соискание ТЭФИ. Заметьте, речь шла не об уже существующих финальных тройках, а обо всех передачах, число которых в иных разрядах доходило до сорока. Ну, а затем, несмотря на заранее данные обещания поведать во время репортажа результаты зрительского голосования, Парфенов откровенно слукавил: он называл лишь три итога, причем, те, где зрители оказались согласными с решением академии. И, что немаловажно, те, где победителями стали передачи НТВ.

Я, отказавшийся от билета в зал «Россия» ради того, чтобы у своего телеприемника узнать и «глас народа», был разочарован. Пришлось назавтра с помощью соседа лезть в Интернет и выяснять, «кто есть кто». И снова я стал свидетелем тонкой и коварной игры части академиков против своего руководства. Имею в виду не то, что в Интернете чаще всего звучало «Познер – козел» (об этом поведал миллионам своих читателей еженедельник «Аргументы и факты», № 43). Гораздо сильнее, нежели эта оскорбительная реплика, ударило по престижу президента Академии то, что зрители в подавляющем большинстве случаев разошлись с «бессмертными». Получилось, как в истории марксизма, что «страшно далеки они от народа».

Далекими они оказались и от власти. Не только потому, что с треском прокатили государственный канала РТР. Неожиданный триумф НТВ стал не меньшим ударом по нынешнему курсу на лояльные СМИ. И очень трудно сегодня Познеру, отмываясь, ссылаться на тайный характер голосования академиков, на странные их вкусы и еще на что-то. После ТЭФИ-2000 рассчитывать на поддержку властью и Академии, и ее претензий на право судить о происходящем на ТВ стало невозможно. Может быть, поэтому многоопытный Познер, который все предыдущие пять лет стойко держал позиции, отбиваясь от нападок прессы на несовершенство его детища, тут сразу же заговорил о грядущих реформах. Из его телеинтервью мы узнали, что, оказывается, одиннадцать из двенадцати учредителей считают необходимым резко увеличить число телеакадемиков, собрать в их рядах всех сколько-нибудь заметных профессионалов эфира, сделать в дальнейшем присуждение премий не результатом субъективных вкусовых оценок трех десятков знаменитостей, а объективным мнением профессионального содружества.

Впрочем, в интервью дипломатичный Познер обтекаемо коснулся лишь первых аргументов, умолчав о последних. Он из тех, кто не очень любит признаваться в своих поражениях. Но как бы уклончиво и хитро ни говорил президент телеакадемии, сегодня ясно одно. Седьмого случая подобного шести минувшим, уже не будет. И вопрос, которым я задавался год назад, получит, уверен, четкий ответ. Профессиональная телевизионная премия в нашей стране, вероятно сохранится, только все в ней поменяется до неузнаваемости.

2000

в начало

 

«ДВОЙКА» НА КАЧЕЛЯХ

В эти как раз дни исполняется ровно год с того момента, как Олег Добродеев занял кабинет Председателя ВГТРК на Ленинградском проспекте столицы. Первый, самый маленький из всех возможных, юбилей: тот, к которому не прошли еще все вопросы и ожидания, рожденные назначением на высокий пост, и, вместе с тем, появились предварительные итоги сделанного за короткий срок. Составляя к юбилею некую сводную таблицу «дебет – кредит» из достижений и недоработок государственного телеканала, неминуемо обращаешь внимание на его предстартовое состояние. И, понятно, не упускаешь из виду те качества нового руководителя, которые привлекли Президента страны, пригласившего его на высокий пост.

На эти два вопроса ответить чрезвычайно просто. Второй телеканал уже осенью 1999 г. продемонстрировал полную свою немощь. Нет, нет, он не участвовал в грязных информационных войнах, захвативших эфир. Не «мочил» одних кандидатов в парламент и не лоббировал других. Строго соблюдал правила поведения, вытекающие из его государственного статуса, и всячески поддерживал власть. Но делал это все так бездарно и скучно, что катастрофически терял интерес зрителей. По рейтингу своему Российское ТВ уступало не только получастному первому каналу, но и полностью частному НТВ. Причем, уступало с большим отрывом: нередко бывало, что третье место у РТР перехватывали молодые, дерзкие телевещатели, вроде ТВ-6 или ТВЦ. И тогда государственному дредноуту приходилось довольствоваться позорным для него четвертым местом.

Все «прочли» назначение Добродеева однозначно: мастер постановки телеинформации приглашен на государственный канал, прежде всего, для того, чтобы решительно поправить дела в самом важном с политической точки зрения разделе вещания – в информационно-публицистическом. Хотя, придя на довольно запущенное хозяйство, новый руководитель должен был заниматься и многими далекими от творчества вопросами. Назову, скажем, долгий, длящийся еще с тех времен, когда компанией руководил Н. Сванидзе, спор с несколькими тысячами (!) сотрудников, в одночасье уволенными «по сокращению штатов», а теперь признанными судом правыми. Или новую коллизию, случившуюся уже при Добродееве. Он не согласился со статутом программы «Вести», которая при прежних руководителях обрела положение самостоятельной фирмы. Пришлось увольнять сначала руководство этой «компании в компании», а затем – и почти семьсот ее сотрудников. Понятно, все это не стимулировало нового начальника к решению творческих задач. Приходилось заниматься рутинными административными делами, конфликтовать с профсоюзными лидерами, отвечать на неприятные вопросы журналистов.

Добродеева, проработавшего на ТВ с десяток лет, как нетрудно догадаться, призвали для того, чтобы оказать срочную помощь тонущему кораблю, чтобы подготовить его к плаванью в новых условиях, при новой, сменившейся власти. Первые недели и даже месяцы новый руководитель РТР не давал интервью и вообще, как говорится, «не светился». Он и прежде слыл молчуном, не большим любителем говорить не только о своих планах, но и о том, что в настоящее время делается на его канале. А тут, в новых и довольно напряженных условиях, когда пошли разговоры о предательстве по отношению к своим бывшим коллегам, и совсем отгородился от прессы.

Можно себе представить, что творилось в душе человека, пришедшего с хорошо налаженного частного производства, каким было НТВ, на громадную, но расхлябанную государственную фирму. Нужно было, прежде чем браться за творческие дела, разобраться с множеством административных. Ко всему добавился еще и переход с НТВ на РТР нескольких блестящих журналистов-информационщиков: Евгения Ревенко, Александра Абраменко. Аркадия Мамонтова, Елены Масюк, Владимира Лусканова. Все они на назойливые упреки прессы в переманивании кадров отвечали, что сделали это из личной преданности Добродееву, который-де их нашел когда-то, воспитал, дал путевку в эфир.

Во всяком случае, все самое значительное, чего достигло РТР за минувший год, связано с этими людьми и с представленными ими информационными жанрами. Евгений Ревенко стал вести ночной (в 23.00) выпуск новостей. В нем присущая журналисту суховатость сочеталась с точностью в деталях и общей линией поддержки нового президента. Абраменко вскоре возглавил всю информационную службу канала, Мамонтов – в особенности, после трагедии с подлодкой «Курск», когда он стал единственным телевизионщиком, допущенным на борт крейсера «Петр Великий», где находился штаб спасательных работ, – обрел славу первого репортера. Масюк продолжила работу над большими, похожими, скорее, на телефильмы, репортажами из разных точек земли. Лусканов, пожалуй, единственный из энтээвцев, кто не обрел второе дыхание: и на новом месте работы продолжался затяжной творческий кризис этого талантливого журналиста.

Желание как можно скорее переплюнуть все остальные телеканалы в информации приводило на первых порах к конфузам. Скажем, в день, когда шло голосование по выборам нового президента России, по закону нельзя говорить даже о предварительных итогах до того часа, когда не закроется последний избирательный участок на территории страны. Самый западный анклав – Калининградская область – находится в другом часовом поясе, нежели Москва и Санкт-Петербург, там голосование завершалось позже. Люди с РТР придумали хитрый ход: поскольку в 20.00, когда выходит в свет воскресная программа «Зеркало», Калининградское ТВ имеет обыкновение ставить свои собственные областные передачи и, тем самым, избиратели не увидят сообщение из Москвы, Н. Сванидзе счел возможным обнародовать предварительные итоги не в 21.00 по московскому времени, как требовал того закон, а в 20.00. Тем самым основным конкурентам – НТВ и ОРТ – был нанесен чувствительный удар. Однако, рикошетом досталось и РТР: Центризбирком не оставил без внимания это «невинное» нарушение правил.

Весной (а выборы, напомню, проходили 26 марта) не удалось решительно изменить позиции даже в области телеинформации. Профессионалы, конечно, заметили перемены в верстке новостей, обратили внимание на работу некоторых журналистов, в основном выходцев из НТВ. В целом же «Вести» привлекали тем, что в них можно было узнать официальную точку зрения власти, получить в некоторых случаях ту информацию, которую не найти на других каналах. Эта тема – избранности государственного ТВ по сравнению с остальными – нередко вставала в течение всего года в разных СМИ, и заставляла представителей РТР всячески открещиваться от каких-либо привилегий, имеющихся у них. Даже когда в августе Мамонтов провел цикл блестящих репортажей с борта «Петра Великого», некоторые его коллеги уверяли, что всем остальным доступ туда был закрыт. И сам журналист, и Добродеев всячески отрицали эту свою «вину», пытались приводить веские аргументы, но веры им уже не было.

Впрочем, с помощью ли благоволящих к РТР властей или без нее, «Вести» за год стали много лучше, чем были прежде. Это – несомненный факт. Хотя обнаруживается он таким эфемерным инструментом, как вкус зрителей, в особенности тех, кто привык к сравнениям и анализу. Более грубые измерители – такие инструменты, как социологические опросы или даже ТВ-метры, используемые НИСПИ (Новый институт социально-психологических исследований) или ГЭЛЛАП-Медиа, как ни странно, особых перемен не фиксируют. Слава лучшего информационного канала, заработанная НТВ в течение нескольких лет, продолжает оставаться неизменной, а привычка смотреть в 9 вечера «Время», сложившаяся еще в брежневские времена, тоже по-прежнему влечет к экрану, в особенности старшее поколение. Так что «Вестям» очень часто достается их традиционное, третье место. Хотя в оценочных опросах (см. «Московский комсомолец» от 23.11.2000) у молодых зрителей информация на РТР занимает второе, а у людей среднего возраста – даже первое место.

Параллельно укреплению «Вестей» Добродеев всерьез переделал и всю публицистическую «линейку» государственного канала. Пригласил Владимира Молчанова (прежде связанного с REN-TV и выполнявшего отдельные проекты на ОРТ) с новым, очень интересным циклом «И дольше века...». Уговорил перейти с ТВ-6, где у него была безбедная жизнь в дневном эфире выходных дней, Александра Политковского. Возобновил памятную с советских времен «Международную панораму», вести которую пригласил работавшего когда-то на РТР Александра Гурнова. Только последний получил в сетке вещания Второго канала постоянное и довольно приличное место – в 16.00 по субботам. Все остальные оказались сосланными в ночь: 0.25, 0.40, а то и 1.00 – таковы наиболее распространенные сроки начала тех публицистических передач, которые по самому своему содержанию и пафосу предполагают самый широкий зрительский адрес.

Понять подобное можно лишь как сильное давление на Добродеева со стороны старой команды РТР. Нового своего руководителя, специалиста в области информации и публицистики, они сразу же стали «пужать». Пугать падением и без того невысокого рейтинга канала, уходом и без того немногих рекламодателей, потерей и без того небольшого интереса зрителей. Поэтому, как ни странно, многие начинания Добродеева были если не встречены в штыки, то, по крайней мере, подвергнуты тихому саботажу в телекомпании. Они были задвинуты в сетке вещания на такие места, где их могли разыскать только люди, страдающие бессонницей. На церемонии вручения последних ТЭФИ об этом говорил, получая скульптуру Орфея, Л. Николаев, автор «Цивилизации». Но тут надо учесть: она идет на Первом канале, где главным ориентиром является развлечение, а не наука, которой посвящена его программа, да и Ю. Лапин в объединении которого производится «Цивилизация», всего лишь однофамилец всесильного хозяина былого «Останкина». Все это объясняет время выхода в эфир научно-познавательных программ на Первом канале. Но как объяснить дискриминацию не познавательных, нет, а публицистических, остро актуальных передач на Втором?!

Факт остается фактом: некоторые недели в октябре – ноябре 2000 г. на РТР ставили непревзойденные рекорды. Там в будние дни шло по восемь (!) зарубежных «мыльных опер» в день. Они, фактически, вместе с информацией занимали все часы вещания – вплоть до глубокой ночи, которая оставлялась на долю той самой публицистики, идеологом которой выступал пришедший на канал Добродеев. Ничего подобного не было даже на самых «крутых» частных телеканалах.

Конечно, практику Второго канала нетрудно объяснить финансовым тисками, в которых он находится. Будучи полностью, на 100% государственным, РТР не имеет такого же стопроцентного финансирования. Он вынужден подрабатывать, латая бюджетные дыры с помощь рекламы. А рекламодатели, как известно, ставят величину оплат в прямую зависимость от рейтинга канала и его отдельных программ. И тут в ход идет рыночная – на самом деле, базарная, – логика: скажем, пошлые шуточки эстрадника Е. Петросяна собирают больше зрителей, нежели публицистика В. Молчанова или А. Политковского. И государственный канал прикладывает немало сил, чтобы «отбить» у ОРТ, где много лет выступает этот автор с еженедельной «Смехопанорамой», право показать его юбилейный вечер под названием «Кто же этот Петросян?».

Весь пятничный вечер (27.10.2000) двумя «порциями» нам показывали этот концерт. А в воскресенье 29 октября весь вечер занял трехчасовой бенефисный концерт Ирины Аллегровой. Показательно, что на следующий день (вернее, ночь), в 0.40 показали небольшой документальный фильм «Лидия Русланова. Наперекор судьбе», он был приурочен к столетию со дня рождения великой певицы. Мне скажут, что великую Русланову помнят разве что зрители старшего поколения, а Аллегрова входит в число действующих сегодняшний поп-звезд. И нынешние их рейтинги несопоставимы. Но государственное РТР тем и отличается от маргинальных частных канальчиков (несть им числа!), что вершины национальной культуры не должны на нем зависеть от капризов сиюминутных предпочтений.

Создается впечатление, что «опытные» советчики Добродеева сумели внушить ему идею бесспорного преимущества рейтинга перед творческим качеством и духовностью. Дело дошло до того, что даже такие темы, которые могли бы вызвать интерес подавляющего большинства зрителей, только оттого, что они решены в публицистическом жанре, оказываются оттесненными в ночной эфир. Приведу пример. 25 октября 2000 г. состоялась премьера цикла Натальи Метлиной (экс-«Совершенно секретно», которое в последнее время выходит на НТВ) «1000 и одна жизнь». В выпуске, названном по имени главного героя – «Стас» – рассказывалось о страшных общественных недугах: детской наркомании, подростковой проституции, производстве и распространении порнофильмов педофильного содержания. Журналист, в отличие от иных своих коллег, которые в таких случаях встают на котурны и произносят справедливые, но безадресные слова, решила тему на одной конкретной судьбе. Отправилась в Питер, нашла там мальчишку – обаятельного и не по годам мудрого, сдружилась с ним, добилась откровенности в разговорах. Они бродили вместе по городу, обсуждали разные разности, в том числе, конечно, и больную тему. И из признаний Стаса вставал трагический – не книжный! – образ беды подрастающих поколений.

Программу Метлиной показали, как водится, в ночное время. И передача, которая, пожалуй, стала самым ярким явлением нового телевизионного сезона, прошла незамеченной. Отнесись Второй канал бережнее к своей собственной продукции, судьба передачи была бы совсем другой. Не мое дело давать советы программистам, но могу предположить по примеру других подобных произведений, как можно было бы по-иному решить судьбу «Стаса». Можно было поставить передачу в самое лучшее вечернее время, заранее активно прорекламировав ее. А затем в прямом эфире тут же обсудить ее с участием врачей, педагогов, депутатов, родителей. И включить в обсуждение звонки зрителей в студию. И задать им в интерактивном режиме какие-то важные вопросы, чтобы узнать, что думает на этот счет страна.

Бьюсь об заклад, что при такой постановке дела передача Метлиной собрала бы рейтинг не хуже «этого Петросяна» или эстрадной дивы. И, главное, государственный телеканал выполнил бы свое предназначение...

2000

в начало

 

СРЫВАЯСЬ НА ФАЛЬЦЕТ

13 июня 2000-го, уверен, останется в истории российского ТВ. Во всяком случае, – в истории НТВ. Не потому только, что в этот день был арестован глава «Медиа-Моста» В. Гусинский. С этой даты телекомпания, которая прежде считалась – и по праву! – образцом объективности, вдруг разом лишилась ее.

Защищая своего хозяина, тележурналисты уже через три часа после случившегося собрали в Одиннадцатой студии на передаче «Глас народа» довольно большую аудиторию, готовую броситься в атаку на власть. Сходу была отменена предполагаемая ранее тема передачи. Обсуждали только одну новость. Времени не жалели. Программа шла не положенные ей по расписанию 55 минут, а почти на час дольше. Из-за этого пришлось даже задержать (что для НТВ было уникальным случаем) начало выпуска «Сегодня» на сорок минут.

«Глас», как всегда, выходил в прямом эфире. Этим отчасти можно объяснить непродуманную резкость высказываний некоторых его участников. Но только – отчасти. Е. Киселев, ведущий передачу, мог бы, конечно, перед ее началом попросить собравшихся быть сдержанными в квалификациях. Во всяком случае, воздержаться от прямых обвинений в адрес президента.

Видимо, он не сделал такого предупреждения. Выступающие будто соревновались в жесткости формулировок. Адвокат Г. Резник задал тон, сравнив случившееся с 1937 годом. Политик Б. Немцов продолжил, сказав, что это – акция устрашения всего народа. Журналистка Е. Альбац со свойственной ей безапелляционностью уверяла присутствующих, что за первую же ночь в Бутырках арестованного если не убьют, то непременно сломают. А ее коллега А. Черкизов пошел в прямую атаку на В. Путина: если тот не знал об аресте, значит у нас слабый президент, если же знал – то подлый. Настроение нагнеталось постоянными опасениями, что студию могут – по приказу тех же властей – вырубить из эфира. Формула ведущего «я спросил у режиссеров, они говорят, что пока мы в эфире» превращала происходящее в тайную встречу жертв террора.

Словесные перехлесты можно было бы как-то понять в связи с неожиданностью ситуации. Но вот прошло три дня, владелец «Медиа-Моста» оказался на свободе, наступила пора спокойных, обдуманных действий. Однако журналисты НТВ предпочли, закусив удила, продолжить резкую конфронтацию с властью. Отказались от возможности сменить цели (скажем, нанося удары по генпрокуратуре или по другим сходным мишеням), по-прежнему ведя атаку непосредственно на президента.

В «Итогах» (18.06.2000) Киселев задал зрителям интерактивный вопрос: знал ли, по их мнению, В. Путин о грядущем аресте В. Гусинского? И был более чем удовлетворен тем, что 90% ответивших сказали «да». Отмечу некорректность опроса. Ведь даже эксперты отвечали сугубо предположительно, исходя из того, что, по их мнению (это высказал А. Черкизов пятью днями раньше), подобные акции должны бы непременно согласовываться с первым лицом государства.

Поскольку сам В. Путин, находясь в те дни в Берлине и Мадриде, неоднократно отвечал на подобный вопрос отрицательно, – его постановка в интерактивном режиме становилась еще одним проявлением откровенной нелояльности НТВ к президенту, стремлением схватить его за руку на постыдной лжи. А заодно – и косвенным признанием Гусинского столь важной персоной, обо всех отношениях правоохранительных органов с которой должен знать (и, более того, руководить ими) сам президент.

Вместе с тем, по сути обвинений, предъявленных Гусинскому, в «Итогах» было сказано невнятно и бегло, где-то ближе к концу выпуска, в изложении питерского корреспондента Ю. Зинчука, поскольку «Русское видео – 11-й канал» располагалось в северной столице. Нехитрую схему приватизации Гусинским государственного телеканала другие каналы (в том числе и РТР, руководимый ныне недавним гендиректором НТВ О. Добродеевым) показали на наглядных графиках, представленных в кадре уже во вторник и в среду. Было странно спустя почти неделю, в воскресенье, вместо фактов и цифр слышать трогательные рассуждения матери арестованного по этому делу Д. Рождественского о его чистоте и невиновности. Все-таки можно было бы в анналах «Медиа-Моста» найти какие-то более содержательные и весомые аргументы. И здесь снова Киселев и его коллеги допустили серьезную тактическую ошибку.

Дальше – больше. Во вторник 20.06.2000 состоялся очередной «Глас народа», на котором впервые после освобождения присутствовал Гусинский. У него хватило ума, чтобы сразу же призвать собравшихся в 11-й студии не говорить о его злоключениях. Киселев пытался повернуть разговор в сторону свободы слова, но ему это не очень удалось. Все же главной темой, как и следовало ожидать, стал Гусинский – не арест его, так его бизнес.

Про питерский телеканал воспитанные зрители вспоминать не стали. Зато немало говорили о контрастах между нищей страной и горсткой богачей, о честных и нечестных заработках нынешних олигархов. Ради этого даже цитировали Б. Березовского, который признался, что честным способом у нас заработать большие деньги невозможно. Спрашивали у Гусинского, почему тот платит налоги не в России, а на Гибралтаре. Констатировали его вину в исходе скандальной истории с «коробкой из-под ксерокса» и т. д.

Киселев подключил к телестудии еще и слушателей радио «Эхо Москвы». Туда звонили разные люди и задавали в прямом эфире разные не очень приятные вопросы. Скажем, кто-то из Нью-Йорка спросил напрямую: когда НТВ перестанет быть антироссийским каналом? Даже сочувственные высказывания звучали в радиоэфире весьма двусмысленно: скажем, пожилая слушательница похвалила «умную нацию – евреев» которые, «в отличие от нас, русских дураков, вызволила Гусинского из тюрьмы».

Такое построение передачи могло бы показаться своего рода покаянием олигарха перед людьми, если бы все происходящее в эфире было результатом продуманной драматургии. На самом же деле, конечно, так вышло совершенно случайно. В своих ответах Гусинский хотел совсем иного. Говорил, правда, не всегда впопад. Скажем, за пропасть между нищетой большинства и сказочным богатством единиц обвинил... 75 лет советской власти. А свои миллиарды объяснил... трудолюбием («работал по 12, 16, 18 часов в день без выходных») и талантом (так и сказал: «считаю себя талантливым»).

Можно было бы этот выпуск «Гласа народа» оставить без внимания, если бы не два обстоятельства. Первое. Сам Гусинский жестко и недвусмысленно заявил о своей уверенности, что Путин знал и об его аресте, и, раньше, о майском обыске в офисе «Медиа-Моста». «Мало того, – добавил он, – я уверен, что он отдавал приказы об этом». Акцентирую это обстоятельство, чтобы ясными были Киселевские вопросы в интерактиве. Они – не случайность и даже не решение самого журналиста: здесь мы, очевидно, имеем дело с последовательной политикой информационного холдинга.

И второе. На этой передаче впервые прозвучала тема, которая встретится нам и позже. А. Минкин трезво оценил звонки в радиоэфир и сделал неутешительный вывод: большинство людей – не с теми, кто собрался в студии. Они на стороне президента. На такое суждение Гусинский не нашел что ответить. Ограничился банальностью: мол, раз меня выпустили, значит, есть в стране общественное мнение, с которым власть вынуждена считаться.

Но, видимо, люди из «Медиа-Моста» действительно после первых трех дней начавшегося 13 июня конфликта, когда не без стараний НТВ в мире был поднят немалый шум, уверовали в свою победу. Поэтому, скажем, наезд прокуратуры на «Норильский никель» был ими интерпретирован как... месть власти В. Потанину за то, что тот первым подписал письмо в защиту Гусинского (см. «Итоги» от 25.06.2000). Не было попытки понять ту реальность, что правоохранительные органы стали проверять многих олигархов, в том числе и покрупнее владельца информ-холдинга. Вся интрига политической жизни в стране продолжала ими восприниматься как исключительное намерение «замочить Гуся».

При этом НТВ настолько потеряло чувство реальности, что не раз прошло мимо возможности спокойно и без особых потерь выйти из конфликта с властью. Напротив, оно постоянно обостряло его. После двух отмеченных выше обвинений президента в личной причастности к аресту видеомагната, НТВ пошло еще дальше. Теперь уже оно стало в открытую выступать против президента – и не только в связи с арестом Гусинского. В «Итогах» от 25.06.2000 Киселев предложил для интерактивного голосования зрителей вопрос: «Доверяете ли вы президенту Путину?». Ровно через три месяца после всенародного избрания президенту было уготовано новое испытание. Стоит ли говорить, что две трети зрителей канала НТВ – вопреки всем социологическим данным последних месяцев – сочли Путина не достойным доверия?!

Этот опрос, кроме всех прочих, имел тот недостаток, что неожиданным образом в обнаруженных цифрах подтвердил оппозиционность телеканала. Или, по крайней мере, его аудитории, что то же самое. В эти же как раз дни было опубликовано газетное интервью с Киселевым, выразительно озаглавленное: «Нам пытаются приклеить ярлык оппозиционного канала» («Мир за неделю», 2000, № 19). В нем он всячески доказывал свою лояльность власти. Видимо уже после встречи с интервьюершей состоялось решение руководства «Медиа-Моста» о прямой атаке на власть.

«Итоги» от 25 июня стали, казалось бы, неким водоразделом в отношениях НТВ с президентом. Сказалось, по-моему, то, что многие органы печати, расположенные к Гусинскому, сочли все же массированную кампанию, проведенную НТВ, чрезмерной: она, по общему мнению, работала против медиаолигарха. Киселев в следующем выпуске «Итогов» (2.07.2000) попытался отвлечься от болезненной темы. Он посвятил эту передачу, как и последовавший через два дня «Глас народа» (4.07.2000), новому сюжету: реформе властной вертикали, которую задумал и начал президент.

Но и тут журналист не сумел сохранить хотя бы декорум объективности. Сначала пригласил для спора в прямом эфире, посадив в два главных кресла в студии, очевидно неравных по умению дискутировать политиков. Затем язвительно высказывался по поводу инициированного президентом «вертикалестроительства». Когда кто-то из присутствующих в зале прямо объявил, что является «антипутинцем», Киселев на его дерзкий вопрос: «Ведь могу я так думать?», – с назидательно-демонстративной иронией ответил многозначительным: «Пока – да!».

Характерно, что Киселев отдельными замечаниями, подбором говорящих и другими невинными средствами выступал в этой передаче против президентской реформы. Ничего страшного в этом нет: многие политики в эти дни также отказались от поддержки предполагаемых перемен. Но дело совсем в другом: позиция НТВ продиктована явно не принципиальными соображениями по сути дела, а взаимоотношениями с верховной властью. Недаром Киселев не произнес в передаче ни одного хоть сколько-нибудь внятного аргумента против реформ. И демонстративно завершил «Глас народа» без обычных в таких случаях выводов.

Постепенно, с отходом дела Гусинского на задний план, НТВ от предметной, связанной с конкретным человеком и его судьбой оппозиции стало переходить к оппозиции, если так можно выразиться, тотальной. Выступать против всего, что связано с именем первого лица государства. Здесь уже канал стал допускать выпады скорее грубые, нежели внятные, основанные на реальных обстоятельствах. Это сказалось в особенности в реакции на ежегодное президентское послание, которое вызвало положительные оценки подавляющего большинства СМИ. Но если все они сразу же заметили стремление президента преодолеть многие пороки развития страны последних десяти лет, то Киселев странным образом («Итоги», 9.07.2000) это же обстоятельство умудрился поставить Путину в укор. Выяснилось, что «новый президент никакой не преемник старого». Что в нем, скорее, можно обнаружить черты Людовика XIV, который любил говаривать «Государство – это я!»

Такой вывод он сделал на основании того места Послания, где речь шла о некоторых СМИ, которые занимают подчас антигосударственные позиции. Киселев принял этот упрек на свой счет и, соответственно, обошелся с обидчиком по принципу «сам дурак». Только, боюсь, большинству зрителей сравнение президента с Королем-Солнцем осталось не очень понятным, и уж, тем более, не слишком обидным. Вообще, в этот вечер Киселев был явно не в своей тарелке. Его, кажется, охватило отчаяние: если прежде президент никак не реагировал на выпады НТВ в его адрес, тот тут сразу же выдал довольно жесткую квалификацию.

В финале «Итогов» прежде всегда уравновешенный и даже чуть флегматичный ведущий был почти в истерике. «Не верьте тем, – с жаром декламировал Киселев, – кто уверяет, что свободе слова в России ничто не угрожает, что НТВ, программы „Итоги", „Куклы", „Глас народа" как выходили в эфир, так и выходят. Люди, которые это говорят, – либо дураки, либо негодяи... Не проходит и дня, чтобы в кулуарных беседах нас не пытались запугать угрозой закрытия... Но мы будем продолжать говорить правду, потому что власть на то и рассчитывает, чтобы поселить страх...» Слова его были сбивчивы, эмоциональны: он то прощался с нами навсегда, предвидя скорое закрытие канала, то снова грозил президенту. Смотреть это было невыносимо.

Даже горячие сторонники НТВ (и, соответственно, Киселева) обратили внимание на срывы ведущего в последних программах. В «Гласе народа» (11.07) О. Кучкина в дружеской, сдобренной мягким юмором, форме заметила Киселеву, что тот в прошлый раз от волнения частенько пускал петуха. Журналист – будто не поняв, о чем ведет речь его коллега – свел все к своему физическому недостатку. Вспомнил, что даже покойный отец тоже нередко непроизвольно переходил на фальцет.

Понятно, что ни Кучкина, ни кто-либо еще из присутствующих в 11-й студии не могли прямым текстом сказать знаменитому тележурналисту, члену Академии российского телевидения, генеральному директору НТВ и прочая и прочая, что он, увы, в последние недели совершает одну грубую профессиональную ошибку за другой. Обидно, что причиной этих промахов стало неумение трезво проанализировать характер произошедших в стране перемен. Киселеву и его коллегам, видимо, показалось, что они сегодня могут, как и в летние дни 96-го (предвыборная кампания Б. Ельцина, коробка из-под ксерокса, триумф НТВ, получившего от власти за содействие Четвертый метровый канал), с легкостью манипулировать общественным мнением, одерживая легкие победы в любых ситуациях.

Кстати, у Киселева была еще одна (о первой говорилось выше) возможность сравнительно безболезненно выйти из игры. Покинуть поле битвы в связи с наступлением времени отпусков. В начале так и должно было произойти. В телевизионных программках на недели с 3 по 9 и с 10 по 16 июля обе передача Киселева – и «Итоги», и «Глас народа» – не значились. Однако они появлялись вне расписания и продолжают появляться в свет с привычной регулярностью. Мало того, из-за отпуска С. Сорокиной с ее «Героем дня», киселевский «Глас народа» начинается теперь сразу же после семичасовых новостей и нередко затягивается вплоть до десятичасовых. Журналист, который, как известно, всегда страдал многословием, теперь удовлетворяет свою страсть без всяких ограничений.

В последние годы, каюсь, я не раз печатно упрекал Киселева за слишком долгие летние отпуска его передач. Сравнивал с его же первыми сезонами, когда сам он отсутствовал не более двух недель, а в это время «Итоги» выходили с другими ведущими. На этот раз, напротив, я хотел бы, чтобы тележурналист отдохнул. Немного остыл и подумал о случившемся. Чтобы осенью снова вернуться к своему привычному стилю – глубокого, спокойного, объективного анализа того, что происходит вокруг.

А пока что хочется ему дать совет, заимствованный из популярной телерекламы. Той, где говорится, что лучше иногда жевать (на курорте), чем говорить (в эфире)...

2000

в начало

 

«В СССР НЕТ ПОЧВЫ ДЛЯ ДВУХ ТВ...»

Десять лет назад, 13 мая 1991 г. в 20.00 вышел первый выпуск «Вестей», – началось Российское телевидение (РосТВ, РТВ). В предваряющей его передаче, названной «С днем рождения!», выступили первый Президент страны Б. Ельцин и первый руководитель РТВ О. Попцов. Ельцин признался, что создание РосТВ далось нелегко: было четыре «крупных разговора» с М. Горбачевым, которому сразу же идея создания самостоятельного ТВ в руках политического бунтаря не понравилась. РосТВ готово было начать вещание 31 марта, затем 6 апреля, затем 13-го, и всякий раз находились препятствия, откладывающие дату открытия РТВ.

Но, как любил говорить сам первый президент СССР, процесс уже пошел, и не было сил его остановить. Кроме того, Горбачева, очевидно, не устраивало слишком медленное преобразование Центрального Телевидения, в особенности его информационно-публицистической части. Наличие конкурента могло бы подстегнуть постлапинское ЦТ в преобразованиях.

На деле все произошло по-другому. ЦТ стало решительно меняться лишь после августовского путча. А до того оно стойко держалось за старое в соперничестве с РТВ, которое взяло с места в карьер в формировании нового типа вещания. Главную роль тут сыграли, конечно, «Вести». Выходя дважды в день (в 20.00 и 23.00) 15-минутными выпусками, они сразу же стали самым ярким явлением на небосклоне демократического ТВ.

Молодые, не скрывающие своих убеждений телеведущие Юрий Ростов, Александр Гурнов, Владислав Флярковский, Евгений Киселев, Сергей Доренко, Светлана Сорокина противопоставляли официальной телевизионной лжи подлинные факты. Причем, в ту пору не было нынешней манеры, когда оба выпуска одного вечера ведет один ведущий. Журналисты не жалели себя, работая каждый день, без недельных перерывов. Мало того, они не ограничивались одним амплуа: в выпуске, который вел коллега, каждый из них мог выступить рядовым репортером или комментатором. «Вести» стали их общим делом.

Ранний этап существования программы можно разделить на два периода: с 13 мая 1991 г. до путча, а затем с 23 августа по 25 декабря 1991 г. (день сложения Горбачевым с себя полномочий президента СССР). Первый период был ознаменован полемикой – чаще подспудной, а иногда и откровенной – с тем, что вещало «Время». Поначалу она касалась отечественной истории. Скажем, программа специально отметила день рождения императора Николая II (А. Гурнов, 19.05.91). А в очередную годовщину расстрела рабочей демонстрации в Новочеркасске «Вести» без обиняков заявили: «29 лет назад была расстреляна хрущевская перестройка» (А. Гурнов, 2.06.91) и иронически заметили, что генпрокурор СССР В. Трубин признал расстрел законным (Е. Киселев, 3.06.91)

Что касается современности, то и тут «Вести» выступали с откровенно антикоммунистических позиций. Они резко осудили расправу китайских властей со студентами в связи со второй годовщиной событий на площади Таньаньмынь (С. Сорокина, 4.06.91). Говорили о геноциде армян, как результате национальной политики СССР (Ю. Ростов, 16.05.91). В «пику» Центру всячески поднимали значение нового праздника – Дня независимости России (В. Флярковский, 15.06.91), уделяли специальное внимание тем регионам, где Б. Ельцин пользовался особой популярностью (Е. Киселев, 5.06.91).

Самостоятельность РТВ, понятно, мозолила глаза союзной власти. Периодически возникали намерения укротить российского лидера и работающий на него телеканал. Однажды «Вести» сообщили (Ю. Ростов, 12.06.91), что накануне, по их данным, по ЦТ должна пройти передача против Ельцина и РТВ, но в самый последний момент Горбачев снял ее из эфира.

После поражения путчистов в августе судьба РТВ переменилась до неузнаваемости. К руководству ЦТ пришел человек демократических взглядов Е. Яковлев. Он не скрывал своего намерения преобразовать информационное вещание «Останкино» по образцу недавних идеологических соперников. Пригласил даже Ю. Ростова и его коллег вести некоторые выпуски ТСН (телевизионной службы новостей – так теперь стало называться бывшее «Время»). Устроил соревнование в эфире двух информационных команд. Не стану останавливаться на этом интереснейшем сюжете, он уведет нас в сторону. Замечу лишь, что в сентябре – декабре «Вести» переживали, пожалуй, лучший этап своей десятилетней истории. Сохранив все достоинства прежнего периода – публицистический напор, единство позиции команды журналистов, творческий поиск, – они добавили к ним еще и свободу оценок, широту взгляда, стратегическое мышление.

Конечно, «Вести», как и все наше общество, не были на первых порах свободны от эйфории победы над путчистами: в них, скажем, всерьез говорилось, что «августовская демократическая революция – самое значительное событие в истории страны, начиная с татаро-монгольского нашествия» (Е. Киселев, 23.08.91). Но затем они честно признавали, что общество в целом, в особенности ветераны, ученые, медики и другие бюджетники, мало что получило от разгрома ГКЧПистов (Ю. Ростов, 23.09.91), что и за 40 дней, прошедших после похорон трех героев тех событий, ничего не изменилось в нашей жизни (Ю. Ростов, 29.09.91) и т. д.

При том, что «Вести», казалось бы, были ориентированы, прежде всего, на жизнь России, в поставгустовские дни в них было как никогда много материалов, посвященных бывшим советским республикам (репортажи из Грузии, Молдавии, Средней Азии) и их населению, – не только, кстати сказать, русскоязычному. Иногда высказанные в «Вестях» позиции были так остры (см. С. Доренко о Нагорном Карабахе, 24.09.91, он же о Молдавии, 27.09.91, Ю. Ростов о Приднестровье, 26.09.91, Н. Сванидзе о беженцах, 10.10.91 и др.), что за них ведущим приходилось извиняться (Е. Киселев, 24.09.91).

К «Вестям», как основе информационно-публицистического вещания, с первых же майских дней примыкали передачи, посвященные важным политическим событиям прошлого и настоящего. О расстреле мирной демонстрации в 1962 г. рассказывала программа «Новочеркасский альбом» (1.06.91), о трагедии в Тбилиси в апреле 1989 г. – «Репетиция» (14.05.91), о войне с Финляндией – «Пограничный конфликт» (16.05.91), о ГУЛАГе – «Изменницы» (3.06.91) и трехчастная «Рука Сталина» (4–6.06.91).

В цикле «Прошу слова» стали появляться такие люди, как А. Солженицын (29.05.91 – его интервью, данное Би-Би-Си еще в 1973 г.), В. Буковский (25.07.91), А. Янов (31.05.91), С. Н. Хрущев (13.08.91), Ю. Афанасьев (7.08.91), В. Туманов (10.08.91), А. Тарасов (22.11.91) и др. С подачи В. Познера (его «Разговоры запросто» прошли уже 30.05.91) постоянным гостем нового канала стал Фил Донахью (еженедельно, начиная с 23.06.91 до 6.10.91), а затем его классику сменила программа «Познер и Донахью», которую журналисты стали делать в США (она шла по РТВ еженедельно, начиная с 26.10.91).

Теме критики коммунистического прошлого (которое к тому времени еще не стало прошлым в полной мере) посвящены были программы «Жданов – протеже Сталина» (17.06.91), «Я служил в охране Сталина» (10.09.91), «Плач по цензуре» (22.09.91), «Сталинский синдром» (25.09.91), «Власть и свобода» (17.09.91), «Гитлер и Сталин» (13.07.91) и др. Обращает на себя внимание, что, как и в пору хрущевской оттепели, главной мишенью выступает Сталин, причем, анализ его деятельности, да и всего, что связано с советским прошлым, нередко был поверхностным и фельетонным («Метаморфозы, или взгляд из тюрьмы», 5.08.91).

Многое в передачах первых трех месяцев жизни РТВ было продиктовано противостоянием с коммунистами и, в частности, с Горбачевым. 19 июня вне расписания вышла в эфир передача, выразительно названная: «В политику я тебя больше не пущу». Эта фраза Горбачева, обращенная к Ельцину, была тогда на слуху. Миллионы людей (а рейтинг доверия Ельцину достигал в эти месяцы 85%) считали позицию союзной власти по отношению к Российской федерации дискриминационной. Ельцин и его идеологи – Г. Бурбулис, М. Полторанин, О. Попцов – не только ответили на вызов, но и перешли в контрнаступление.

На экранах РТВ с июня 1991 г. шел цикл передач Владимира Цветова «От за От» («Откровенность за откровенность»), в которой автор, не церемонясь в средствах, отвечал на выпады идеологических противников. В отличие от своих коллег, Цветов тут действует не только политическим, но и теоретическим оружием. Во всех его программах много цитат из классиков марксизма-ленинизма, нередко самых расхожих. Он использует их, чтобы показать нелепицу ставших хрестоматийными положений, сталкивает мнения своих собеседников и политических персонажей передач с тем, что когда-то было превращено в догму.

Обычно Цветов привязывал свои выпуски к какому-нибудь конкретному событию или лицу и вел серьезный, строгий анализ. Так было в стартовой передаче, посвященной С. Горячевой, бросившей перчатку Ельцину (17.06.91 и 18.07.91), в передачах о КПСС (24.09.91), Советах (27.07.91), привилегиях (15.08.91), реформе суда (19.11.91), министре культуры коммунисте Н. Губенко (8.10.91), ГКЧП (23.10.91) и т.д.

Лишь однажды журналист позволил себе отойти от серьезного тона: обсуждая аргументы политических противников РТВ, он представил на экране человека, исполнявшего в ту пору в кинофильмах роль Сталина (это некто Г. Саакян, непрофессиональный актер, поразительно похожий внешне на отца народов). Цветов вложил в его уста поистине сталинские слова: «В СССР, – говорил вождь в присущей ему неторопливой манере с сильным кавказским акцентом, – нет почвы (эти слова он произносил как «нэт почви») для двух телевидений. В СССР есть почва для одного телевидения».

Почвой для «второго телевидения» стали передачи не только о нашем «непредсказуемом прошлом», но и о том, что происходило в эту пору в стране. Программы РТВ поддерживали формирование в обществе новых представлений о самых разных сторонах жизни: политике, экономике, праве. В Ленинграде, где в эти как раз месяцы возникло намерение возвратить ему его историческое имя, создавался телеканал «Пятое колесо». Сначала он выходил на областных волнах, затем перебрался на РТВ.

Премьера его в российском эфире состоялась 14 июня: в неторопливо развертывающихся на экране сюжетах, представленных Б. Курковой, В. Правдюком и другими питерскими тележурналистами, акцент был сделан на гуманистической, духовной составляющей исторических и современных событий. Темы литературы и искусства, культурного наследия воспринимались не менее остро и актуально, нежели сугубо политические. Такие жители северной столицы, как академик Д. Лихачев или композитор С. Курёхин, стали постоянными участниками «Пятого колеса», а затем перешли и в другие передачи, создаваемые и столичными телевизионщиками.

Из публицистических программ о современности, ярко показавших себя в первые месяцы существования РТВ, первой назову «Без ретуши» Сергея Торчинского. В отличие от некоторых других, где политическая цель превалировала над собственно-телевизионной составляющей и подчиняла себе все на экране, она была тесно связана с творческими возможностями, таящимися в домашнем эфире. Привычный, обросший немалым количеством штампов жанр коллективного интервью или, точнее говоря, пресс-конференции, которую дает приглашенный в студию гость представителям разных органов печати, у Торчинского обрел неповторимость.

Журналист придумал «фирменную» драматургию: герой вначале делает пятиминутное заявление (в этом он, казалось бы, следует традиционной пресс-конференции), а затем попадает во власть газетчиков, которые имеют каждый свои несколько минут для диалога с гостем. Ведущий (а ему, чаще всего, ассистировала Нина Зверева из Нижнего Новгорода) вел строгий учет времени в прямом эфире – ровно час и ни минутой больше – пользуясь, при этом секундомером и довольно громко щелкая им в кадре. Признаться, этот педантизм иногда раздражал, так как входил в противоречие с характером разговора, который чаще всего был крайне интересным.

Впрочем, как ему не быть интересным, если на передачу приглашали, чаще всего, незаурядных людей: американского посла Джека Мэтлока (13.08.91), академиков В. Тихонова (24.08.91), А. Яковлева (25.09.91), Н. Петракова (12.11.91), С. Шаталина (24.12.91), политиков Г. Бурбулиса (9.10.91), Н. Травкина (29.11.91). И встречались с ними тоже журналисты, обладающие неповторимостью: Л. Телень («Московские новости»), С. Пархоменко (в ту пору «Независимая газета»), А. Гамов («Комсомольская правда»), Н. Желнорова («Аргументы и факты»), Н. Бехтина («Радио России») и другие. Представители прессы, чувствуется, заранее готовились к этим встречам, потому задавали необычные, неожиданные вопросы. Выделенное в конце передачи время для «блица» давало возможность приглашенным снова сойтись с гостем в кратком диалоге, что придавало встрече особую остроту. Достоинства придуманной тележурналистами формы состояли, конечно, в том, что представители прессы не только спрашивали гостя, но и вели с ним диалог. В 1991 г., когда волей обстоятельств и новейших традиций, идущих от «Огонька» и «Московских новостей», люди из СМИ оказывались на переднем крае общественной жизни, такое построение программы было весьма плодотворным. Зрители с неменьшим вниманием, чем за высказываниями именитых гостей, следили за ходом мысли собравшихся в студии представителей прессы.

Среди других программ, которые определяли политическое лицо РТВ, назову «Политотдел» (17.09.91 и 13.12.91), «Третье сословие» (6.12.91), «Совершенно секретно» (премьера программы А. Боровика состоялась на РТВ 9.11.91), «Коррупция» (27.10.91), «Презентация газеты „Совершенно секретно"» (30.05.91), «Взлеты и посадки» (28.10.91) и др. Особое место в становлении политической линии канала сыграла документальная серия «Вторая русская революция», подготовленная телевизионщиками Великобритании: она имела громадный зрительский успех и стала своего рода профессиональной школой высочайшего уровня.

Принципиальным для РТВ стало и то, что с первого дня, наряду с откровенно политическими программами, важное место заняли передачи, посвященные далеким от политики людям («Белая ворона», 27.09.91, 20.11.91, 7.12.91), а также литературе (редакция «Лад») и искусству.

При определении творческой структуры нарождающегося Российского ТВ его отцы-основатели, наряду с первой, главной командой авторов, занимающихся актуальными, политическими темами, постановили создать и вторую команду («Команду 2»), которая бы готовила программы, посвященные искусству. «К-2», возглавляемая режиссером В. Крюковым, автором знаменитых «Веселых ребят», с первых же недель активно взялась за дело. В ее активе передачи о театре («Дуэт для троих» о Борисе Тенине и Лидии Сухаревской, 9.08.91), музыке («Выше, чем любовь» о Елене Образцовой, автор М. Голдовская, 11.08.91), кино («XX век – в кадре и за кадром», 22.06.91, 6.10.91, 8.12.91; с гордостью могу отметить, что ведущим этого цикла довелось быть мне)...

Завершая краткий обзор первых шагов нашего нынешнего юбиляра, могу лишь выразить удивление тому, как в кратчайшие сроки, получив на 5-й улице Ямского поля здание ликвидированного министерства и наскоро переоборудуя не предназначенные для творческой работы помещения, небольшой в ту пору, но дружный, сплоченный единым пафосом коллектив РТВ сумел наладить регулярное вещание на всю страну.

Своей работой РТВ не только доказало, что «в СССР есть почва для двух телевидений», но и, фактически, определило в этой альтернативе пути, по которому затем, после распада Советского Союза, пошло становление ТВ нового государства. Многое из того, что впоследствии произошло с РТВ (вернее, с Всероссийской Государственной Телерадиокомпанией – ВГТРК, как ее официально именовали все эти десять лет), стало, к сожалению, результатом отказа от главных принципов, сформулированных на первом этапе. Впрочем, кое-что, как показывает взгляд, брошенный назад из нашего сегодняшнего «далека» на процессы, происходившие на ТВ в 1992–1995 гг., было заложено уже в первых годах развития государственного эфира. Ошибки, совершенные в эту пору, не дали возможности в полной мере сформироваться в нашей стране телевидению принципиально нового, демократического типа.

А ведь как всё здорово начиналось!

2001

в начало

 

ТА ИЛИ ЕТА?

Седьмая процедура вручения ТЭФИ, случившаяся в последнюю пятницу октября 2001 г., привела меня в веселое расположение духа, хоть была она, не в пример предыдущим, скучной, лишенной большой развлекательной «художественной части», вкрапленной в промежутки между объявлением очередных номинаций. М. Жванецкий, помимо обыкновения, был лаконичен и беззуб. К. Райкин прочел стихи. И. Кобзон спел песню из «Семнадцати мгновений...» Баскетбольный тренер А. Гомельский рассказал несмешной еврейский анекдот. Четверка ведущих – В. Флярковский, А. Пиманов, Н. Николаев, П. Марченко – изрядно фальшивя, спела песенку, будто заимствованную из студийного капустника. Ее завершал постоянный припев: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались...»

«Все мы» – как можно догадаться – это члены Телевизионной Академии (в дальнейшем для удобства – ТА). Их стало за период, прошедший между шестой и седьмой церемониями вручения фигурки мифического певца и музыканта Орфея, значительно больше. Аж в три раза, достигнув к этой поре почти сотни. ТА уже испытывала немалые трудности в своей биографии. Накануне предыдущей церемонии некоторые из академиков «взбрыкнулись», пригрозив выходом из ТА. Им за шесть лет успела наскучить ставшая шаблонной процедура: хотелось бы, чтобы ТА стала чем-то большим, нежели жюри ежегодного телеконкурса.

Бессменный президент ТА В. Познер убедил их не выносить сора из избы, пообещав после завершения торжеств собраться в своем кругу для разговора «по гамбургскому счету». Занятый творческими делами или еще почему-то, он так и не успел выполнить это свое обещание. Сделал другое. Увеличил в три раза списочный состав ТА, растворив одну часть недовольных москвичей в двух частях счастливых возможностью именоваться академиками провинциалов. Такой «реформой» он заодно удовлетворил и сетования тех критиков (к ним, каюсь, принадлежал и я), кто упрекал ТА, что она – узкий кружок столичных телезвезд.

Ну, а еще с весенней поры «раздача слонов» перешла с этого раза на осень: единицей «отсчета» стал не календарный год, как прежде, а сезон – с сентября по июнь. Получилось, что седьмая церемония, в отличие от шести предыдущих, оценивала не годовую, а полуторагодовую продукцию. Казалось бы, в таком раскладе легче было обнаружить богатый творческий улов. В полтора раза! Не довелось. Пятничный октябрьский вечер – может быть, поэтому мне, к моему стыду, стало так весело – оказался даже беднее, нежели майский вечер минувшего года.

На сей раз «урожай» был столь скуден, что пришлось пойти на ухищрения, неведомые прежде. В некоторых номинациях на приз претендовали те же самые программы, что в прошлый раз уже получили своего Орфея. Фигурировали телевизионщики, успевшие, увы, завершить жизненный путь. А в иных разрядах все три финалиста в нарушение принципа альтернативности принадлежали одной и той же телекомпании. Остроумный Виктор Шендерович, приглашенный на сцену вскрыть очередной конверт и объявить обладателя ТЭФИ, признался, что волнуется, вдруг ОРТ не получит награды. «Соль» его шутки состояла в том, что никакой альтернативы в этой номинации (как, впрочем, и еще в нескольких) не было.

Многих также шокировало, что президент ТА разрешил выдвинуть на ТЭФИ свою новую, едва отметившую первую годовщину передачу «Времена» и, конечно же, не отказался принять за нее Орфея. В ночных новостях одного из телеканалов было сказано, что это тоже случилось впервые. Тут, впрочем, я вынужден поправить незадачливых телеинформаторов. Познер уже однажды получал награду за программу «Человек в маске». Так что теперь он дважды «орфееносец».

Вместе с тем, президент ТА не забывал на вечере показать присутствующим, кто тут хозяин. Он не только открывал и закрывал церемонию награждения, лично вел последнюю ее треть, но и огорошил публику сообщением о том, что в объявленной им номинации Орфей не будет вручен, если победителем окажется один из трех претендентов. Речь шла о последней, самой, наверное, почетной награде – «Телевизионное событие года». Там усилиями рядовых академиков оказалось не очень ладно сформулированное: «События на и вокруг НТВ». Речь тут шла об истории зимы и весны текущего года, когда команда А. Коха – Б. Иордана из «Газпром-Медиа» вытеснила с Четвертого канала Е. Киселева и его товарищей. Понятно, что решение наградить статуей Орфея изгнанников стало бы откровенным вызовом власти и поддержкой В. Гусинского (который, кстати, был награжден в свое время ТЭФИ «за особый вклад в дело развития ТВ»).

Не стану перечислять других лауреатов торжественного вечера, состоявшегося в концертном зале «Россия». О них мои читатели уже знают из растянувшейся на пять (!) часов телетрансляции на канале НТВ или, на худой конец, из газет. Скажу лишь о несомненных вещах. Творческий уровень не только номинантов, но и победителей конкурса оказался намного ниже того, что было в минувшие годы. Только те программы и авторы, которые получили Орфея по второму-третьему разу («Умники и умницы», «Что? Где? Когда?», «Городок», «Вести», В. Ворошилов, В. Молчанов), оказались на уровне. Остальные – в особенности в тех номинациях, что связаны с художественными и кинематографическими жанрами, сериалами – игровыми и документальными (бесконечные «ментовские» истории с мордобоем и стрельбой, криминальные «расследования», которые ничего не раскрывают, а только стремятся всеми силами удержать зрителей возле телеприемников, дабы «впарить» им очередную порцию бессовестной алчной рекламы) – производили удручающее впечатление...

Перед самым началом церемонии, когда наши облаченные в вечерние платья и смокинги телезвезды, наподобие своих американских коллег, собирающихся на вручение «Оскара» или «Эмми», подкатывали на шикарных лимузинах и шествовали к залу «Россия», произошел неприятный инцидент. Кто-то из толпы, окружившей подходы к залу, швырнул яйца в вальяжного Е. Киселева, попал в его супругу. «Дружественный» канал НТВ, которым еще на прошлом таком же торжестве руководил пострадавший, не отказал себе в удовольствии показать случившееся сразу перед началом трансляции, в выпуске новостей.

Честно признать, я не понял толком мотивы поступка. Вот если б публика закидала яйцами или тухлыми помидорами (как это происходит в шутку в финале каждого выпуска «Городка» Юрия Стоянова и Ильи Алейникова) авторов некоторых из увенчанных ТЭФИ «произведений», это было бы справедливо. Хотя, конечно, и не слишком вежливо. Творческое качество большинства номинантов и очень многих победителей, повторяю, оказалось ниже всякого допустимого уровня. Я не раз писал о ежегодных церемониях присуждения ТЭФИ. Всегда не жалел сил в тщательном анализе конкретных просчетов и недостатков отдельных произведений. На сей раз такое мне показалось бессмысленным.

Обычно представители ТА умеют ловко объяснять уровень награждаемых ими программ. Каково в стране телевидение, говорят они, таковы и телевизионные лауреаты. Против подобной логики, как говорится, не попрешь. Действительно, уровень ТВ в стране год от года падает, причем, процесс этот, прежде шедший медленно и почти не заметно для непрофессионального глаза, в последнее время ускорился и становится стремительным. И, вроде бы, ТА не повинна в происшедшем: сами академики работают, чаще всего, пристойно. (Чтобы у читателей не было сомнений по поводу конкретных оценок, скажу, к примеру, что «Времена» Познера являются сегодня несомненно одной из лучших среди еженедельных аналитических передач: мои претензии к ее награждению ТЭФИ носят не творческий, а этический характер.)

И все же я настаиваю, что ТА несет ответственность за состояние телевидения в стране. Не только потому, что своими наградами поощряет посредственность и создает у многих авторов и миллионов зрителей ложные представления о том, каким должно быть ТВ. И не только из-за вводящих в заблуждение общество оптимистических суждений вроде высказывания Познера на закрытии октябрьской церемонии: там он заявил, что за годы существования ТА уровень телевидения в стране значительно вырос.

Главная вина ТА состоит в том, что построенная по заокеанскому образцу, она занимается лишь одним делом – ежегодной раздачей премий. А ведь «академия» в переводе с древнегреческого – это «школа». И всякая академия – даже из тех, что расплодились в последние годы в нашей стране в великом множестве – по определению создается для поддержания высшего уровня профессии в той или иной отрасли знания, производства, культуры. Прежде, чем красоваться под лучами софитов и раздавать пышные награды, академики должны бы немало поработать, как говорили прежде высоким штилем, на ниве своего непростого дела.

Эта элементарная истина, которую никак не хотели и не хотят признавать члены ТА, вернее, ее руководство, постепенно и неумолимо стала проникать в телевизионную среду. Случившиеся перед прошлогодним вручением ТЭФИ разногласия в среде телевизионных академиков не прошли даром. Некоторые из уважаемых членов ТА – из тех, что стояли у истоков этой организации, попытались вернуть понятию «академия» его подлинный смысл. В те же самые осенние дни 2001 г. шла организационная работа по созданию Евразийской Телевизионной Академии (далее – ЕТА).

Уставший от нескончаемой телевизионной бодяги на домашних экранах зритель может с раздражением, смахивающим на каламбур, спросить: какая мне разница – ТА или ЕТА? Чем появление новой академии и новых академиков сможет изменить унылый пейзаж нынешнего эфира? Конечно, само учреждение ЕТА, как таковое, не обозначит немедленного преображения наших малых экранов: деградация отечественного ТВ зашла так далеко, что ее не вылечить одним разом. Но то, чем собирается заниматься ЕТА, станет (в случае успеха их начинаний, конечно!) фундаментом, как минимум, профессионального роста нашего телевидения.

Судите сами. ЕТА будет заниматься и подготовкой кадров, и проведением творческих семинаров, конференций, мастер-классов и т. д., изданием учебной и методической литературы по ТВ. В отличие от ТА, которая приходит раз в год «на готовенькое», ЕТА собирается активно участвовать в каждодневном процессе создания телепроизведений. Разрабатывать международные и отечественные творческие проекты по ТВ. Помогать молодым, подающим надежды авторам грантами. Проводить широкую систему консультаций, экспертных оценок внедряемых в сфере телевидения творческих проектов. И очень многое подобное же, не стану перечислять все, чем станет заниматься ЕТА.

Главное – и это, надеюсь, понятно даже из беглого перечисления задач, которые станет решать ЕТА, состоит в кардинальном различии между двумя телевизионными академиями. Даже шире – между принципиально противоположными основами понимания своих творческих и культурных задач.

То, что пока существует лишь на бумаге, очень скоро станет частью нашей телевизионной жизни. Я предвижу не только творческое соперничество между ТА и ЕТА, но и обострение отношений внутри телесообщества. Дело в том, что, как я уже говорил, ЕТА создают, в основном, академики из ТА. Мало того, я заметил во время телетрансляции последней процедуры вручения ТЭФИ, что в зале, в отличие от предшествующих шести подобных вечеров в прошлые годы, было на редкость мало членов ТА. Они не только не рвались, как прежде, на сцену, но и не были замечены в партере. Создавалось впечатление, что эти люди de facto уже сделали свой выбор и отдали предпочтение новой Академии.

Может быть, я ошибаюсь, и появление ЕТА пройдет столь же рутинно и малозаметно, как это случилось в свое время с ТА. Может даже не все из тех планов, что обозначены новой Академией, будут воплощены в жизнь. Но даже если только малая часть их осуществится, отечественное телевидение обретет новый импульс.

2001

в начало

 

ТОСТ ЗА ЛЮБИМОГО ОЛИГАРХА

Долгие годы мы жили в представлении, что пресса всех родов – и печатная и электронная – является «приводным ремнем» партии, «подручным» власти, «верным солдатом» проводимой ими политики. Поэтому в ранние годы перестройки, когда наступила пора пересмотра всех основных идеологических канонов, первым – и самым радостным, принципиальным, «знаковым», как сейчас принято говорить, стал отказ от догмы «служения». Этот отказ был зафиксирован в неслыханном по своей радикальности «Законе о печати», отменившем в одночасье цензуру, а вместе с нею – и всякую зависимость прессы от каких либо внешних сил.

Наступила пора невиданной прежде свободы печатного слова. Она позволила на первых порах журналистам стать поистине властителями дум миллионов людей: напомню, сенсационные публикации в «Огоньке» или «Московских новостях», которые будоражили все общество. Однако после первого, довольно короткого периода всеобщей эйфории, наступило время презренной прозы: всем органам прессы надо было платить за аренду занимаемых помещений, тратиться на типографские услуги и стоимость телевизионного сигнала, расплачиваться с теми организациями, которые обеспечивают доставку журналистского сообщения (газеты, журнала, радиопередачи или телепрограммы) к потребителю и т. д. и т. п.

Это грустное обстоятельство, о котором реформаторам от прессы было как-то недосуг задумываться в ту пору, бросило их в объятия новоявленных «демократических» богатеев, нуворишей, вскоре получивших у нас полупрезрительное наименование олигархов. Последние поспешили разделить основные печатные издания и, в особенности, телеканалы, между собой, решая с их помощью не только свои коммерческие, но и угодные им политические вопросы.

Большинству россиян в подобном положении наших СМИ на первых порах бросались в глаза сразу же всех шокирующие обстоятельства: богатая, заполонившая экраны ТВ и страницы изданий, реклама, фантастические, несравнимые ни с чем, прежде известным, гонорары «звезд» тележурналистики, включение некоторых телевизионщиков в список «ста наиболее влиятельных фигур российской политики». Позже, правда, обнаружились и другие, поначалу находящиеся в тени, обстоятельства. Главное среди них то, что «олигархи» купили не только газеты и телеканалы, но и, что, впрочем, можно было ожидать, многих известных журналистов.

Стало ясно, что связка «олигарх – телезвезда» выходит далеко за пределы личных симпатий. Миллиардеры содержали телеканалы и платили вещающим там журналистам супергонорары не за красивые глаза. Их не открытое широкой общественности «творческое соглашение» заключало в себе совсем другие основные принципы. На время отвлечемся от них, чтобы вернуться после анализа одной телевизионной недели в конце марта 2002 г.

Два события встретились на этой семидневке. Оба касаются миллионов россиян, если не каждого из нас. Первое – весть о революционных переменах в налоговом обложении малого бизнеса, самого массового: в нем заняты очень многие, а плодами его пользуются, фактически, все. Президент, встретившись в те дни с представителями науки, промышленности, культуры в тесном деревянном домике сибирской спортбазы, предложил решительно изменить те правила, по которым вынуждены сегодня играть все, кто решился заняться своим небольшим бизнесом.

А еще на неделе всех нас занимало сообщение о прошедшем конкурсе на Шестой телевизионный метровый канал. В отличие от местных, дециметровых каналов, которые имеют довольно ограниченную аудиторию, он покрывает своим сигналом, практически, всю страну: его передачи видят миллионы людей. Количество в этих случаях, как говорится, переходит в качество. И тут, как нетрудно догадаться, равнодушных – ни среди журналистов, ни среди зрителей – нет и быть не может.

Итак, как прежде говорилось в школьных задачках, дано: два важных общественных события, произошедших в стране в течение нескольких последних мартовских дней. Спрашивается: как они должны быть отражены на телеэкранах? Правильно – во всей полноте, в разнообразии важнейших аспектов, в несходстве оценок. Чтобы, кроме исчерпывающих сообщений о самих фактах, зритель мог бы понять, что они значат для него лично и для его сограждан. Чтобы их поставили в контекст других событий. Чтобы обозначили, говоря высоким штилем, вектор перемен, происходящих в последнее время в стране.

На примере названных двух тем нетрудно проследить приемы телевизионной трактовки любого события – от информации к ее осмыслению. Причем, следует учесть, что тут мы имеем дело с особым случаем, где, казалось бы, у тележурналистов нет поводов работать, что называется, спустя рукава: ведь намерение решительно изменить положение малого бизнеса озвучил сам президент страны, а конкурс на шестую кнопку – кровное дело телевизионщиков. Тем не менее, домашний экран оказался неготовым к полноценному освещению этих привлекающих всеобщее внимание сюжетов.

Прежде всего, ни по одной из этих тем мы не увидели в эфире того, что можно было бы назвать предысторией вопроса. На крупных телеканалах обычно существует видеодосье по общественно важным, имеющим протяженность во времени, проблемам. При хорошо налаженном телевизионном хозяйстве достаточно одного легкого нажатия клавиши на компьютере, чтобы вызвать кадры, снятые и год, и два, и десять лет назад. Оперативно подготовить передачу, рассказывающую обо всем том значительном, а иногда и не очень, что было на эту тему прежде. Тем более что обе темы – это легко может вспомнить даже непрофессионал-зритель, который следил за развитием событий минувшей весны – никак не относятся к таким, где телевидение испытывало дефицит в эфирном материале.

То ли наши телеканалы подошли к пополнению своего видеоархива спустя рукава, то ли сочли прошлое не очень нужным для понимания нынешней ситуации, – факт остается фактом: в течение недели нам не представили почти ничего из того, что могло бы поведать о происхождении проблем. На экранах, как всегда, мелькал один и тот же набор кадров из досье, в основном курьезных. Вроде потасовок в Думе, где обычно показывают депутатов то боксирующих друг с другом, то таскающих за волосы представительниц прекрасного пола. Ничего более серьезного в эфире обнаружить не удалось.

Может показаться странным, но объявленный задолго срок конкурса на телевизионную частоту не побудил ни один телеканал пригласить к себе кого-либо из соперничающих команд (а их было аж тринадцать!), разузнать что-то об их творческой программе, задать интересующие зрителей вопросы. Ни один из тех, кто 27 марта предстал перед членами немногочисленной Экспертной комиссии в Министерстве печати на Пушкинской площади, не захотел до того предстать перед миллионами телезрителей – тех самых зрителей, ради которых, вроде бы, они ввязались в нелегкое, хлопотливое дело участия в конкурсе на открывшуюся телевизионную частоту. Этому на ТВ предпочли разного рода слухи и сплетни, которые ходили вокруг каждой из тринадцати конкурирующих групп. В итоге, в русле этих «фактов» многим зрителям победа «Медиа-социума» могла показаться исключительно результатом интриг в коридорах власти.

Когда, наконец, состоялось решение конкурсной комиссии, большинству телевизионщиков не было что сказать по существу. На разных каналах гоняли одни и те же кадры, снятые возле подъезда Минпечати или в коридорах этого ведомства. Повторяли случайные, брошенные мимоходом реплики, показывали сидящих за столом с непроницаемыми лицами членов комиссии. Никто, даже профессионалы-критики так и не узнал о сути представленных на конкурс программ.

Фактически, лишь Владимир Познер, сам, кстати, один из членов комиссии, решавшей судьбу шестой кнопки, в воскресных «Временах» (ОРТ, 31.3.2002) подробно проанализировал обе названные выше темы. Сделал это в излюбленной своей манере – пригласил в студию главных участников происшедших событий и точно поставленными вопросами, перемежая их умело подобранными цитатами из высказываний политиков, как отсутствующих, так и находящихся в студии, подтолкнул своих гостей к очень важным откровениям.

Любопытным получился спор вице-премьера и по совместительству министра финансов Алексея Кудрина с Оксаной Дмитриевой, известным экономистом, депутатом Госдумы. Первый источал по поводу налоговых перемен оптимизм, вторая же уверяла, что положение мало в чем изменится, упрекала правительство в отступлениях от достигнутых прежде рубежей. Политкорректный Познер не стал выявлять победителя в споре: для него важнее всего было, чтобы прозвучали противоположные позиции.

Неожиданным образом это обстоятельство стало ключевым для следующей части программы, где в студию были приглашены министр печати Михаил Лесин, некоторые участники конкурса на шестой канал, в том числе и представители победившего «Медиа-социума» Евгений Примаков и Евгений Киселев. Познер все допытывался, как смогут ужиться вместе двое последних, вещая на одной кнопке. Те же, признавая различия между собой, уверяли, что, несмотря ни на что, сумеют найти в совместной телевизионной работе общий язык.

Но как только от дипломатических заявлений гости студии переходили к обсуждению конкретных тем для будущих передач, разногласия становились очевидными. Маститый политик Примаков упрекнул вдруг Познера, что тот не встал решительно на сторону Дмитриевой, позволив правительству, как это нередко бывает, утопить в общих словах важнейшую хозяйственную реформу. Призвал ТВ настойчиво бороться за воплощение президентских планов в жизнь.

Тут-то и выяснилось, что ни Познер, ни Киселев бороться за что-либо не хотят – это, с их точки зрения, вообще не задача эфира. С той поры, когда журналистика за что-то боролась, к счастью, утекло много воды, так что теперь свободные от подобных обязательств СМИ могут позволить себе не выходить за пределы объективной фиксации происходящего. (Признаться, странно было слышать эти рассуждения из уст Е. Киселева, который с отменным усердием изо всех сил боролся за осуществление политических целей сначала олигарха В. Гусинского, а потом – олигарха Б. Березовского.) Еще они в бурной форме резко высказались против примаковской идеи насчет внутренней цензуры, самоограничения журналиста. Даже прозвучавшая тут же в студии примиряющая формула «социальной ответственности», предложенная Лесиным, их не устроила. Киселев свои отношения с руководством будущего канала откровенно моделировал по тому, как они складывались у него с Б. Березовским. С нескрываемой гордостью сообщил, что за восемь месяцев работы на ТВ-6, не раз встречаясь с олигархом в его изгнанье и постоянно держа с ним телефонную связь, он лишь однажды услышал от босса просьбу, касающуюся содержания передач. Тот выразил как-то пожелание, чтоб на канале показали документальную грузинскую ленту, посвященную... виноделию.

Мне эти рассуждения живо напомнили то место из книги А. Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката», где описывается совместный с В. Гусинским (с которым в ту пору главный ельцинский охранник водил тесную дружбу) просмотр киселевских «Итогов». Тогда олигарх удивлял всех присутствующих, заранее сообщая, в какой момент программы, что и по какому поводу скажет тележурналист. Коржаков, а вместе с ним и все присутствующие удивлялись тому, как точно В. Гусинский, по образованию своему, кстати, театральный режиссер, знал не только мизансцену, но и текст, который произносится в поставленном им спектакле.

Вспоминаю об этом эпизоде из книжки Коржакова лишь потому, что Е. Киселев после ее выхода в свет не только в судебном иске по защите чести и достоинства или в одной из своих передачах, но и даже в обычном газетном интервью, которые в ту пору широко давал налево и направо, ни разу не опроверг опубликованного. Впрочем, даже если б он сделал это, то вряд ли кто ему поверил: ведь за время, прошедшее после появления коржаковского сочинения, Е. Киселев успел сменить одного олигарха на другого, и с тем же рвением, что и прежде, боролся в эфире за воплощение в жизнь высоких идеалов своего патрона.

Поэтому, наверное, воспоминания Киселева о счастливой поре, проведенной во главе принадлежащего Б. Березовскому ТВ-6, звучали как пряный кавказский тост. Стало ясно, что легких отношений с руководством «Медиа-социума» у него не будет.

2002

в начало

 

ЦЕНЗУРЫ ЗАХОТЕЛОСЬ?!.

Последние месяцы стали настоящим испытанием для отечественного ТВ, для его общественной зрелости, для умения не только откликаться, но и анализировать, для способности формировать позицию миллионов людей.

Никогда прежде, пожалуй, не сходились вместе и не вставали так остро вопросы, имеющие первостепенное значение для нашего будущего: проблемы, которые можно считать разными гранями одной кровоточащей темы, беспризорные дети, педофилия, наркомания, рост преступности среди молодежи, превышение смертности над рождаемостью. А тут еще зимняя Олимпиада, которая к нашим внутренним проблемам добавила еще и внешние: явное неуважение к стране, у которой ничего не осталось от былой мощи.

Весь этот «букет» смотрелся на фоне таких несхожих фактов последнего времени, как введение запрета на курение в общественных местах, учреждение в столице должности уполномоченного по правам ребенка, меры, принятые по развитию массового спорта в стране. Робкие, конечно, по сравнению с необходимыми, шаги. Может быть даже – не те шаги, которые должны бы быть первыми. Но язык, как говорится, не поворачивается, чтобы осудить сделанное: лучше хоть что-нибудь, чем ничего.

Нельзя сказать, что ТВ вовсе не заметило столь очевидного поворота государства в сторону прежде игнорируемых проблем.

Заметило, конечно. Но только как? Об этом можно судить, сравнив телеэфир с газетами. Чтобы не сталкивать лбами две разновидности СМИ, скажу о газетах устами ТВ. В одном из выпусков передачи «Газетный дождь» (ТВЦ, 6.02.02) Анатолий Макаров проанализировал публикации на эту тему, признал их объективными, серьезными, неравнодушными, проследил, как пресса в своих суждениях о предмете опиралась и на традиции, на торопливо забытое старое, помянул добрым словом большевиков Ф. Дзержинского, А. Макаренко, которые в свое время сумели победить беспризорность.

Странным образом в программе «Пресс-клуб» (РТР, 8.02.02), где, правда, рядом с газетчиками по традиции присутствуют и активно выступают политики, педагоги, чиновники разных рангов, – в этой теме был сделан откровенный шаг назад. Уже в стартовом сюжете, который, по традиции передачи, предлагается как повод для обсуждения всем присутствующим, поразило его заключение. Касаясь проблемы так называемых «неблагополучных подростков», авторы сюжета выказали недопустимое безразличие к их судьбе. «Спасать, – услышали мы в закадровом авторском тексте, – надо только тех, кто хочет, чтобы их спасли. Надо ли мешать тому, кто твердо решил утонуть?».

Кто-то из участников дискуссии в студии пытался было поспорить с безжалостной до циничности формулой. Но напрасно. Как стало вскоре очевидным, приведенные выше слова не были случайной оговоркой или личным мнением журналиста-одиночки. Они выражали принципиальную позицию, бережно пестуемую в последнее десятилетие радикальными поборниками модного у нас либерализма. Согласно их представлениям о «свободе личности», вмешательство общества и, тем более, государства или созданных им органов власти в судьбу человека недопустимо. Каждую такую попытку они спешат объявить «большевизмом» и подавлением священных прав человека.

В студии присутствовали и получали слово чаще других такие одиозные, на мой взгляд, персонажи – ныне депутаты парламентов, российского и московского, от правых фракций – как экс-министр юстиции (сыгравший в свое время, скажу в скобках, решающую роль в отмене смертной казни, в либерализации наказаний, в торопливых амнистиях) П. Крашенинников, журналист и педагог Е. Бунимович и др. То ли они не заметили изменения общественного климата в последние год-два, то ли, как политические камикадзе, решили идти до конца, но и в этой передаче продолжали, как ни в чем не бывало, разворачивать свои концепции – да еще в таком стиле, будто это прописные истины, не требующие каких-то особенных доказательств.

Они оказались глухи к тому, что говорилось рядом. А другие участники дискуссии приводили факты последних лет: как на волне воинствующего либерализма за эти годы были ликвидированы «детские комнаты» в отделениях милиции, как возраст «половой неприкосновенности» подростков снижен с 16 до 14 лет, как катастрофически выросла детская преступность.

Обо всем этом говорилось на «Пресс-клубе», но как-то робко, чуть ли не в извинительно-оборонительном ключе: задавали тон все-таки «архитекторы» либеральной позиции. К ним, что весьма показательно, на сей раз примыкали и руководители двух новых изданий для подростков – журнала «Молоток» и газеты «Стрингер» – в которых, без теоретических, понятно, обоснований, пропагандируются крайний индивидуализм и вседозволенность.

Атмосферу шедшей в прямом эфире передачи выразительно характеризует такая деталь: поддерживаемые присутствующими, осмелевшие редакторы «Молотка» и «Стрингера» – а это были дамы, молоденькая, несколько лет назад признанная «учителем года» (!) Мария Филиппенко и многоопытная Елена Токарева – отчаянно спорили со всеми, кто пытался их критиковать. Их не остановил даже обычно уважаемый в любой среде авторитет церкви: журналистки в недопустимой форме подвергали сомнению искренность свидетельств протоиерея отца Владимира, познакомившегося с их сочинениями и высказавшего свое мнение.

Атмосферу агрессивности поддержал и ведущий «Пресс-клуба» Анатолий Максимов. Обычно спокойный и доброжелательный, интеллигентный и терпимый к инакомыслию, он буквально взорвался, услышав в прямом эфире телефонный звонок зрителя (между прочим, предпринимателя, а не какого-нибудь злобствующего пенсионера-сталиниста), в котором ставился вопрос о вине ТВ в «подростковом вопросе» и даже предлагалось ввести цензуру в эфире, чтобы уберечь молодое поколение от тлетворного влияния некоторых телевизионных программ.

О цензуре вспомнилось в тот же вечер, при просмотре «Свободы слова» (НТВ). Обсуждалась сходная с «Пресс-клубом» тема. Она в те дни была, что называется, у всех на устах, так что обращение к этому материалу выглядело естественным. Удивило другое: многоопытный Савик Шустер сделал акцент не столько на сути дела, сколько на щекочущих нервы публики деталях. Пригласил на четыре основные роли не педагогов, медиков, представителей правоохранительных органов. В числе главных гостей программы оказалась не имеющая детей и любящая при случае похвастать своим девичеством, склонная шокировать публику эпатирующими всех вокруг экстравагантными заявлениями Валерия Новодворская, а также «сладкая парочка» – писатель Виктор Ерофеев и руководитель молодежного объединения «Идущие вместе» Василий Якеменко.

Последние двое к тому времени уже стали участниками громкого «книжного» скандала, о котором сообщили все СМИ. Я имею в виду идею Якеменко обменивать «вредные для молодежи» издания В. Ерофеева, В. Пелевина, В. Сорокина на однотомник «полезного» Б. Васильева. Глупая, конечно, идея, от которой под воздействием единодушной критики вскоре, сославшись на то, что их неверно поняли, отказались и сами «Идущие». Отказались, но не забыли. Во всяком случае, не изменили своего отношения к названным выше авторам литературных произведений.

И когда в «Свободе слова» им представилась возможность устроить на глазах миллионов зрителей эффектное политическое шоу, они не упустили ее. Якеменко неожиданно вдруг стал настаивать, чтобы писатель прочитал перед камерой всего шесть строк из его романа «Русская красавица». Услужливо передал тому экземпляр книги, предупредительно открыв ее на нужной странице. Ерофеев долго не брал том в руки, под какими-то малозначащими предлогами отказываясь выполнять задание оппонента. Студия, в которой собралось немало людей, да и, как нетрудно догадаться, миллионы зрителей возле своих домашних телеприемников напряглись. Недовольство нерешительным поведением писателя было столь очевидным, что Ерофеев вынужден был взять книгу и подойти с ней к микрофону.

Опытный ведущий, прекрасно знающий, какие места в текстах нынешних прозаиков вызывают интерес у «Идущих вместе», вполне мог бы остановить нежелательное развитие событий. Но не стал этого делать: тоже, видимо, предвосхищал «навар» от скандала. Он тут же случился: прочитанный вслух текст оказался испещренным матерными выражениями. Это произошло почти в самом начале передачи, около восьми вечера, когда даже дошкольники сидят возле телевизоров. Но дело не только в этом: после такого эпизода, понятно, никому не было дела до поставленной в центр обсуждения серьезной общественной проблемы. Все были под впечатлением от произнесенного.

Шустер метался по студии, притворно ахал, говоря, что из-за услышанного канал лишат лицензии. На деле – все знают – за подобное пока что никто не получал от Минпечати даже самого невинного замечания. Передача была скомкана, а из памяти все не выходил звонок предпринимателя. Впрочем, главная цель «Свободы слова», как и любой другой нынешней телепрограммы – максимально высокий рейтинг, «выжатый» из аудитории, была достигнута. На следующий день вся Москва обсуждала инцидент между Ерофеевым и Якеменко и те «перлы», что прозвучали в эфире.

Двумя неделями позже те же две передачи снова встретились в эфире одного вечера со сходной темой. Речь шла об Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, о разразившемся там скандале с судейством и о дискриминации российских спортсменов. Рассматривались довольно широкие аспекты вопросов, в том числе и те, которые стали продолжением «подростковой» темы. Справедливо говорили о ликвидации бесплатных спортивных школ для юношества, об отсутствии необходимых современных спортсооружений, о недостатке внимания общества и власти к подрастающему поколению.

Среди четырех главных гостей в «Свободе слова» (НТВ, 22.02.02) у С. Шустера была Анна Дмитриева, известная в прошлом теннисистка, а ныне спортивный телекомментатор. Она с горечью говорила о роли ТВ в случившемся на Олимпиаде. О том, что спорт, великий воспитатель не только физических, но и духовных качеств, формирующих патриотизм, фактически, исчез с телеэкранов, уйдя в ночь, уступив место агрессивным, заполонившим все лучшее эфирное время сериалам.

Шустер, много лет проработавший в условиях, где требовалась четкая дисциплина и умение блюсти интересы хозяев частного СМИ, на сей раз неожиданно смилостивился и, не прерывая, позволил Дмитриевой выступать с критикой ТВ. Возможно, потому, что сам ведет футбольную передачу «Третий тайм», которую чаще всего «футболят» в сетке вещания с места на место, задвигают заполночь, а то и вовсе выкидывают из программы.

Коллега Дмитриевой Владимир Перетурин («Пресс-клуб», РТР, 22.02.02) попытался было покритиковать телевидение за его отношение к спорту и связать это со случившемся в Солт-Лейк-Сити. Ведущая Ирина Петровская тут же прервала его: «Не будем говорить о ТВ». Когда ближе к концу «Клуба» другой журналист, Александр Ухов («Времечко»), сказал о том, что на телеэкранах – сплошная «Алчность» и «Брат-2», а спорта почти не видно, ведущая отрезала: «Не станем обсуждать СМИ». Оба раза не было названо ни одного аргумента в пользу «неприкасаемости» телевидения.

И тут тоже я сразу же обнаружил причины запретов на критику. Дело в том, что «Пресс-клуб» делают на «Авторском телевидении», которое пользуется гостеприимством РТР, где выходит в эфир: негоже, согласитесь, ругать хозяев, пусть даже в общей форме. Тем более что через месяц, в конце марта, АТВ само собирается участвовать в конкурсе на Шестой канал и, понятно, не хочет дразнить своим отношением к ТВ Конкурсную комиссию. Ведь, если случится так, что оно само станет не только производителем программ, но и вещателем, придется решительно менять свое отношение к телеспорту ради высоких рейтингов.

Обратите внимание: во всех случаях при обсуждении важнейших проблем, имеющих отношение, говоря высокими словами, ко всему обществу, к судьбам новых поколений, к формированию принципов и идеалов, наше ТВ эгоистически выбирает ту позицию, что так или иначе выгодна только ему, – не миллионам людей, ради которых, собственно говоря, и было в свое время придумано это великое техническое средство.

2002

в начало

 

в оглавление << >> на следующую страницу