ГЛАВА III.

ПРАВО И САМОРЕГУЛИРОВАНИЕ СМИ

 

Американская система права и ее особенности

Правовое регулирование СМИ

Саморегулирование прессы

 

 

Вопросам права СМИ и их саморегулирования в США посвящены многие тома исследований. Это вполне естественно, поскольку средства массовой информации и коммуникации находятся на виду у всего общества и влияют на общественно-политическую обстановку в стране.

Более того: в США до сих пор ведутся споры по целому ряду вопросов, касающихся правового статуса СМИ и их саморегулирования.

Возьмем для примера краеугольный для СМИ вопрос о свободе печати. Эверетт Дэннис и Джон Мэррилл по-разному отвечают на этот важнейший вопрос. Э Дэннис считает, что в Америке нет свободы печати, а Дж. Мэррилл – что она есть[1]. Более того, чтобы ответить на этот вопрос, Генри Люс в 1942 году выделил 200 тыс. долларов на финансирование созданной по его инициативе Комиссии по свободе печати (так называемая Комиссия Хатчинса), которая должна была ответить всего на один вопрос: «Находится ли в опасности свобода печати?». Пять лет билась над этим вопросом комиссия, пока не дала утвердительный ответ[2].

Возникают и другие вопросы: как должны взаимодействовать пресса и правительство; каков порядок доступа к документам; как соотносятся законы штатов и федеральные; что является требованием закона и обязательно для выполнения, а что – традицией, и здесь судья совесть журналиста; имеют ли какое-либо значение принятые общественными организациями или отдельными редакциями кодексы этики журналиста; как охраняется интеллектуальная собственность и т.п.

Деятельность средств массовой информации и коммуникации важна прежде всего потому, что она прямо или косвенно влияет на жизнь всего общества и отдельного человека. Поэтому правовое регулирование СМИ и их саморегулирование вызывают многочисленные и горячие обсуждения и споры в американском обществе. Их результаты выливаются в новые правовые акты, теории, монографии, выплескиваются на страницы газет и журналов, транслируются по радио и телевидению.

Исключительно большое внимание в настоящее время уделяется проблемам саморегулирования СМИ. Среди этих проблем – этика журналиста; союзы и ассоциации работников печати, радио и телевидения, а с недавнего времени – пользователей Интернет и «сетевых журналистов» и т.д.

Основой, конечно, является правовое регулирование функционирования средств массовой информации и коммуникации.

в начало

Американская система права и ее особенности

История развития права США имеет свои особенности, поскольку история создания самих Соединенных Штатов Америки весьма сложна[3].

Как мы отмечали ранее, первые английские поселения на территории современных США возникли в XVII веке: независимые друг от друга колонии были созданы англичанами в Вирджинии, Массачусетсе, Мэрилэнде в период с 1607 по 1632 годы. Колония Нью-Йорк была основана голландцами, а стала английской только в 1664 году, 13 колоний были основаны в 1722 году.

Какому праву подчинялись первые эти английские колонии? Ответ был дан в Лондоне в связи с делом Кальвина в 1608 году. На территории Америки было принято применять общее право и английские законы, но с оговорками. Выработанное феодальным обществом английское право не приживалось на территории Америки, и возникла свобода судейского усмотрения. Как реакция на произвол судей в различных колониях были предприняты попытки кодификации права. В отличие от английского права американцы благожелательно относились к писанному праву и желали чтить букву закона, так как именно буква закона была наиболее понятна всем и это отвечало насущным требованиям того сурового времени. Именно это и отличало американское право от английского, поскольку в Англии уважение к закону должно было идти через уважение судей.

Положение дел изменилось в XVIII веке в связи с определенным улучшением жизни колонистов, с изменением экономики колоний. Существенную роль играло и изменение общественного мнения под угрозой распространения французского права, которое шло от колоний Канады и Луизианы. Колонисты видели в развитии английского права возможность освободиться от королевской монархии, но одновременно оставить право как связующее звено с английским общим правом. Например, в 1677 году было принят закон о мошенничестве по английскому образцу, а в 1771–1772 годах появились комментарии Блэкстона в Филадельфии, которые заметно изменили взгляды на данное преступление.

Независимость, провозглашенная в 1776 году, окончательно установилась в 1783 году и создала для бывших английских колоний, ставших федерацией независимых от метрополии штатов, совершенно новые условия.

Канада и Луизиана после провозглашения независимости стали союзниками, и все чаще возникала необходимость иметь свое, отличное от английского права законодательство – американское право. Казалось нормальным, что Декларация прав и Конституция США (провозглашенная 17 сентября 1787 года) будут дополнены кодексами.

Президент Мэдисон получил предложение юриста Бентама о создании кодексов. Но в основном кодификация права связана с именем Дэвида Дедлея Фильда, которому удалось добиться введения и принятия в ряде штатов уголовных, уголовно-процессуальных и гражданско-процессуальных кодексов. С 1776 года право США и право Англии развиваются независимо друг от друга, однако право США и право Англии относятся к одной семье общего права. Категории «общее право», «право справедливости» понятны и естественны как для английских, так и американских юристов.

Для американского юриста, так же как и для английского, право – это только право судебной практики. Если нет прецедентов, то американский юрист скажет: «По этому вопросу право молчит», даже если существует вполне определенная норма закона, относящаяся к данному вопросу. Право США, таким образом, в целом имеет структуру, аналогичную структуре общего права.

Однако есть одно существенное отличие от норм права в Англии. Это разделение судебной власти на федеральную и власть штатов.

США – федеративное государство, а потому при решении любого дела возникает вопрос о том, в чью компетенцию входит разрешение данного вопроса. Десятая поправка к Конституции США, принятая в 1791 году, совершенно ясно разрешила этот вопрос: «Полномочия, не представленные настоящей Конституцией Соединенным Штатам и пользование которыми не возбранено отдельным штатам, остаются за штатами или народом». Этот принцип действовал всегда: законодательство относится к компетенции штатов; компетенция федеральных властей – исключение, которое всегда должно основываться на определенной статье конституции.

Весьма существенно, что по тем вопросам, по которым законодательствует конгресс Соединенных Штатов, штатам предоставлена известная компетенция. Это так называемая остаточная компетенция. Штатам разрешается законодательствовать по этим вопросам, но запрещено принимать положения, идущие вразрез с нормами федерального права. Как ни знаменательно федеральное право, а в обычной жизни наиболее важным для граждан и юристов остается право штатов.

Исходя из состояния права, судебная система Соединенных Штатов Америки имеет свою структуру. Она включает с одной стороны – федеральные суды, с другой – суды штатов. В отличие от большинства федераций, где федеральные суды имеются лишь на высшей иерархической судебной лестнице, США создали иную систему: в федеральные суды можно обращаться во многих случаях по первой инстанции. Следовательно, можно говорить, что в США по сути дела существуют две судебные системы одновременно[4].

В отличие от некоторых других парламентских органов, сенат и палата представителей конгресса США имеют одинаковые законодательные функции и полномочия (за одним исключением – только палата представителей имеет право выдвигать налоговые законопроекты), поэтому определения «верхняя» и «нижняя» палаты к конгрессу США неприменимы. Конституция США предоставляет каждой палате конгресса право самостоятельно устанавливать регламент своих заседаний. Основной функцией конгресса является разработка и принятие законов. Кроме того, сенат выполняет совещательные функции и утверждает договоры и определенные назначения, производимые президентом.

Внимание прессы всегда привлекают особые случаи из практики конгресса, например дела об импичменте. В случае возбуждения импичмента палата представителей выдвигает обвинения, действуя подобно большому жюри присяжных, а сенат выступает в роли суда, рассматривающего дело об импичменте.

Или, скажем, сложные результаты выборов президента и вице-президента. Обе палаты проводят совместное заседание 6-го января для подсчета голосов после выборов президента. Если ни один из кандидатов не получил большинства общего числа голосов, палата представителей выбирает президента из трех кандидатов, набравших наибольшее количество голосов, а сенат выбирает вице-президента из двух кандидатов на эту должность, набравших наибольшее число голосов.

Источники законодательных идей в США не ограничены, и предлагаемые законопроекты могут рождаться в различных местах[5]. Разумеется, первым источником являются идеи и законопроекты, предлагаемые членами конгресса. Они могут рождаться в ходе избирательной кампании, во время которой будущий конгрессмен обещает в случае своего избрания выступить с законодательным предложением по определенной теме. На одном или нескольких таких законодательных предложениях может быть построена вся избирательная кампания будущего члена Конгресса. В другом случае конгрессмен, уже приступивший к исполнению своих обязанностей, может на основе своего опыта прийти к выводу о необходимости исправления или отмены действующих законов, или принятия нового закона в совершенно новой области.

Кроме того, избиратели конгрессмена – индивидуально или коллективно, объединенные в группы или ассоциации граждан, ассоциации адвокатов, профессиональные союзы, ассоциации производителей и торговые палаты, – могут воспользоваться своим правом подачи петиции, гарантированным Первой поправкой к конституции США, и направить предложения своему представителю в конгрессе. Таким образом, были рождены многие законы, поскольку некоторые из этих организаций, будучи тесно связанными с различными областями законодательства, обладают значительными юридическими знаниями. В случае согласия с идеей конгрессмен может выдвинуть предложение в той же форме, в которой он получил его, либо может вначале отредактировать его, чтобы выработать юридически грамотную формулировку и форму для представления предложения.

Одним из обильных источников законодательных предложений стали «послания» исполнительных органов власти. Такое послание, обычно в форме письма, с изложением того или иного законопроекта направляется членом правительства, главой независимого учреждения или даже самим президентом в адрес спикера палаты представителей и председателя сената.

Некоторые министерства и независимые учреждения имеют в штате специально подготовленных советников по вопросам законодательства, в обязанности которых входит подготовка законопроектов, направляемых в конгресс с просьбой об их принятии.

Подготовка законопроектов является сложным искусством, требующим огромного мастерства, знаний и опыта. В некоторых случаях проект закона рождается в результате многомесячного исследования какой-либо комиссией или комитетом, назначенным президентом или членом правительства. Кроме того, комитеты конгресса иногда разрабатывают законопроекты после проведения соответствующих исследований и слушаний, которые могут продолжаться в течение года и более.

После обсуждения законопроекта и вынесения по нему окончательного решения он поступает на утверждение президента страны, а затем публикуется. Первая официальная публикация новых законов осуществляется в виде так называемых «законов-листовок» – он издается в виде несброшюрованного «памфлета».

В соответствии с положениями одного закона, принятого в своем первоначальном варианте в 1989 году, все изданные и издаваемые тома «Свода законов» являются достаточными доказательствами действительности содержащихся в них законов и должны приниматься в качестве таковых в любом судебном органе Соединенных Штатов Америки.

В целях постоянного учета законов, принимаемых конгрессом, издаются сброшюрованные тома этих законов – «Свод законов».

«Свод законов» представляет собой хронологически последовательную систему законов, представленных в точно таком же порядке, в котором они были приняты. При этом составители никогда не пытаются расположить все законы в соответствии с их тематикой или показать нынешний статус какого-либо ранее принятого закона, в который были однократно или неоднократно внесены поправки. Именно такое хронологически точное представление законов и является основной функцией «Свода законов».

Существует еще «Кодекс законов США», который представляет собой объединенный и кодифицированный сборник общих и постоянно действующих законов Соединенных Штатов Америки, представленных преимущественно в алфавитном порядке. В этом издании отражается текущий статус законов и все внесенные в них поправки, но при этом обычно не приводится дословный текст каждой такой поправки, за исключением тех мест, где это действительно необходимо. «Кодекс законов США» провозглашен презумпцией доказательства этих законов. Его цель – представить все действующие в настоящий момент законы в краткой и доступной для практического использования форме без обращения ко всем многочисленным томам «Свода законов», содержащим тексты всех поправок к принятым законам.

Подготовкой «Кодекса законов США» занимается советник палаты представителей по пересмотру законов. Новые издания «Кодекса» публикуются через каждые 6 лет, и после завершения каждой очередной сессии конгресса издаются сводные дополнения[6].

Интересна организация судебной системы. Поскольку на территории Соединенных Штатов Америки действуют нормы общего права, суды могут формировать эти нормы, равно как и интерпретировать нормы законодательных актов и конституций. В то время как полномочия разных судов различны в зависимости от категории дел, которые они могут рассматривать, все суды ограничены рамками положений конституции США и конституции штата, на территории которого они находятся. Поэтому ни один суд не может применять закон, который противоречит нормам конституции, однако все суды могут интерпретировать положения конституции применительно к рассматриваемым ими делам. Не существует специализированных «конституционных судов», на рассмотрение которым передавались бы подобные спорные вопросы.

Существует иерархия судов, место в которой определяется тем, насколько обязательны и какую силу в качестве прецедента будут иметь решения данного суда в других судебных органах. Верховный суд США является последней инстанцией при толковании федеральной Конституции, а высшие суды штатов – конституций своих штатов. Единственным способом изменить их толкование является или последующее принятие тем же судом новой трактовки, или принятие поправки к конституции[7].

Несколько необычно отношение США к нормам международного права. Поскольку Соединенные Штаты используют изоляционистский подход к публичному международному праву, то ими ратифицировано незначительное число международных договоров, но и эти подписанные и ратифицированные договора не имеют силу прямого действия для американских судов, пока конгрессом не будет принят, а президентом утвержден специальный законодательный акт о проведении их установлений в жизнь. Но и в этом случае в судах штатов существуют свои подходы к их интерпретации[8].

Важнейшие американские центры юридических наук – Колумбийский, Гарвардский, Корнелльский, Йельский, Принстонский и другие университеты весьма серьезно и внимательно анализируют все веяния в юриспруденции и повседневной практике, касающиеся права средств массовой информации и коммуникации, результаты исследований публикуются в многочисленных юридических журналах: «Гарвард лоу ревью» («Гарвардское обозрение законов»), выходящем с 1887 года; «Коламбия лоу ревью» («Колумбийское обозрение законов», выходит с 1901 года); «Йель лоу ревью» («Йельское обозрение законов», выходит с 1891 года) и многих других.

в начало

Правовое регулирование СМИ

По всеобщему мнению, пресса США является одной из самых свободных в мире. Однако существует целый ряд факторов, которые говорят о сознательном ущемлении этой свободы. Среди таких факторов необходимо назвать самоцензуру (особенно корпоративную), требования рынка, влияние и нажим на журналистов со стороны владельцев и издателей СМИ, правовые ограничения и многое другое. Вот как оценивает это, например, Энн Ф. Джинджер.

«Свобода печати занимает такое большое место в американских традициях, что читающая публика бывает шокирована, когда кто-либо открыто заявляет: "Это нельзя опубликовать!", – пишет она. – Разумеется, самая серьезная цензура проводится в кабинете редактора любого журнала, газеты или книжного издательства. Писателю не рекомендуют писать на определенные темы, потому что "публика не будет покупать такие материалы". Некоторые издания не хотят публиковать рассказы, которые "слишком интеллектуальны", другие отвергают "разглагольствования хиппи". Однако есть много периодических изданий, в которых, в конце концов, писатель обычно может найти место для публикации своей работы, даже если она не оплачивается. Но кто хочет писать, чтобы зарабатывать на жизнь, учится приспосабливать свою работу к вкусам потребителя.

Такого рода самоцензура действует также и в обратном порядке. Время от времени появляется множество малоизвестных газет, и в них публикуют материалы, которые ранее исключались в результате самоцензуры, а писатели начинают использовать в своих работах такие слова и смаковать такие эпизоды, которые они прежде сами вычеркивали. Когда массовые журналы начинают публиковать рисунки и рассказы, которые ранее публиковались только в бульварных журналах, авторы начинают писать для нового рынка.

Эти аспекты самоцензуры и рыночного подхода к литературе в действительности в наибольшей степени влияют на материалы, которые предлагаются читающей публике.

Однако уголовное законодательство, законы о патентах и решения судов также оказывают влияние на свободу печати», – отмечает Энн Ф. Джинджер[9].

Ей вторят Игорь Геевский и Николай Сетунский, отвечая на простой вопрос: «Есть ли в США цензура?»[10]. Они рассуждают следующим образом. Провозглашение свободы печати в Билле о правах (первых десяти поправках к конституции, ратифицированных в 1791 году) призвано было не допустить в молодой республике возникновения системы правительственной цензуры, наподобие той, что существовала в то время в Великобритании. Провозглашение свободы печати явилось важным демократическим завоеванием. Несмотря на гонения, которым подвергались прогрессивные периодические издания и их сотрудники, на материальные и иные трудности, связанные с их публикацией и распространением, конституционное право на свободу печати давало и дает гражданам определенную юридическую основу для изложения своих взглядов по любым вопросам. Но органы исполнительной власти могут осуществлять так называемое «предварительное ограничение». В этих целях они обращаются в суд с ходатайством об издании судебного приказа о запрете конкретного материала (книги, статьи и т.д.), готовящегося к публикации. Правительство может также, и после публикации обратиться в суд и возбудить уголовное дело или предъявить гражданский иск к автору или издателю. Предварительная цензура допускается в отношении важных военных сведений (численность войск, их дислокация), непристойностей, материалов, которые подстрекают к актам насилия или к свержению правительства, нарушают право на неприкосновенность частной жизни граждан.

Это подтверждается конкретной практикой. Так, весьма важное столкновение было связано с делом о документах Пентагона. Эти документы касались агрессии США во Вьетнаме. Дэниел Эллсберг, видный американский ученый, который участвовал в их подготовке, снял с них копии и передал прессе. Газета «Нью-Йорк таймс», а вслед за ней «Вашингтон пост» начали публиковать эти материалы. Правительство обратилось в суд, возбудило иски к газетам, требуя судебного запрета публикаций. Выслушав аргументы сторон, Верховный суд решил большинством голосов, что правительство не привело убедительных доводов в пользу издания судебного приказа о запрете публикаций «Документов Пентагона». Смысл решения членов суда, которые отвергли иск к газетам, сводился к следующему: Первая поправка дает возможность прессе публиковать материалы, каков бы ни был их источник, свободно от предварительной цензуры; при чрезвычайных обстоятельствах правительство может через суд потребовать запрещения публикации определенных материалов, но в данном деле таких обстоятельств не было; суд не согласился с утверждением правительства о том, что публикация документов нанесла бы «серьезный непосредственный и непоправимый ущерб» государственной безопасности США; решение в пользу правительства могло бы создать прецедент для расширения возможностей предварительной цензуры печати в будущем.

Органы власти прибегают к суду для запрещения отсрочки публикации или для наказания за уже напечатанные материалы довольно редко. Но правительство отработало механизм косвенного воздействия на средства массовой информации, которое призвано предотвратить обнародование нежелательной информации и, наоборот, содействовать публикации фактов и оценок, в которых заинтересована администрация. В этих целях используются давно отработанные приемы: «доверительные» беседы официальных лиц; тщательно спланированные «утечки» информации; закрытые брифинги, на которых журналистам дают рекомендации, в каком духе следует освещать те или иные события и факты.

«Придавая первостепенное значение задачам "регулирования" потока новостей, – пишут они, – правительство создало для этих целей специальный аппарат. На правительственной службе находится 2900 специалистов "по связям с общественностью" и 2170 сотрудников, занятых редакторской работой. Таким образом, только в Вашингтоне в распоряжении правительства находится огромная пропагандистская армия численностью более 5 тыс. человек»[11].

И еще об одном виде цензуры говорят авторы. Широко в США распространена цензура, которую самочинно вводят на местах школьные советы. В 1980 годы, как сообщала газета «Ньюсдей», в «черные списки» было внесено около 600 наименований «крамольных книг». Среди них «Прощай, оружие» Э. Хемингуэя, «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» М. Твена, «Грозди гнева» Дж. Стейнбека и др. По данным Комитета против цензуры, только в течение 1982 года в более чем половине американских школ были проведены «чистки» библиотек. Прогрессивная общественная организация «Граждане – за американский путь» в своем докладе о фактическом распространении цензуры в США сообщила: «В 1985/86 учебном году почти 60% всех случаев вмешательства цензуры были связаны с запрещением идей, информации, методов обучения в школах. Сегодняшних цензоров меньше возмущают «грязные книги», чем идеи, которые отличаются от их собственных... Исследование показывает, что цензура в США не знает географических границ. Сообщения о ней поступают со всех концов страны»[12].

Выступая на 44-м ежегодном съезде Межамериканской ассоциации печати, состоявшейся в октябре 1988 года в городе Солт-Лейк-Сити (штат Юта), редактор «Лос-Анджелес таймс» Энтони Дрей заявил: «Хотя в Соединенных Штатах нарушения свободы печати не носят откровенно насильственного характера, журналисты в нашей стране испытывают все более сильное давление правительственных органов, которые стремятся диктовать, что можно, а что нельзя рассказывать американскому читателю. Дальнейшему ужесточению контроля над характером передаваемых органами печати, радио и телевидением материалов призван содействовать и новый закон, в соответствии с которым право заниматься журналистикой будет в США получать только обладатель особой федеральной лицензии»[13].

Есть и ряд других ограничений, например, связанных с запретом на вмешательство в частную жизнь граждан. Термин «прайвеси» широко используется в США не только в судебной практике, но и в печати, в быту. Часто можно услышать, как рядовые американцы говорят: «Это нарушает мое прайвеси». Адекватного термина в русском языке нет. Что касается сути понятия «прайвеси», то этот термин охватывает все аспекты частной жизни человека: его интимный мир, сферу его личных отношений, в том числе семейную жизнь, связи с другими людьми, содержание его общения с ними, переписку, записи, дневники, высказывания, религиозные убеждения, неприкосновенность жилья. Но, как опять-таки показывает практика, эти запреты повсеместно нарушаются самими журналистами.

Может быть, прав Эверетт Дэннис[14], и в Америке нет свободы печати? Или все не так уж плохо, и, если верить Джону Мэрриллу[15], свобода печати все-таки есть?

Нам кажется, что истина где-то посередине, и, поскольку само понятие свободы печати весьма многозначно, то эта свобода ограничена другими правами и свободами, интересами общества в целом. Это наглядно продемонстрировали события в США 11 сентября 2001 года, когда террористы на гражданских самолетах атаковали и разрушили ряд объектов на территории США.

Попытаемся проанализировать правовые основы регулирования информационных потоков в США.

В целом высокий уровень свободы печати, тем не менее, подвержен значительным ограничениям в результате влияния правовых и других факторов, включая экономический. Эти ограничения проявились, например, во время конфликта в Персидском заливе в 1990–1991 годах, во время войны США с Ираком 2003 года, когда Пентагон ввел жесткие правила относительно доступа представителей прессы к информации о конфликте и ее публикации. Основные средства массовой информации страдали от еще более жесткой самоцензуры, в результате чего давали американской и мировой общественности только ту информацию, которая была выгодна военным. Еще один пример – информация о событиях 11 сентября 2001 года. Видный писатель и эссеист Гор Видал написал книгу «Почему нас ненавидят? Вечная война ради вечного мира» об этих и других событиях, но опубликовать эту книгу в США было невозможно... по цензурным соображениям. «Согласно американским средствам массовой информации, – пишет он, – где-то что-то происходит, но причины этих событий нам незачем растолковывать. Поэтому те из нас, кто задумывается о бесчисленных "почему", с трудом продираются сквозь спонсируемые корпорациями американские СМИ»[16].

Правовое регулирование СМИ базируется на конституции США, федеральных законах и законах штатов. Каждый из штатов имеет свою административную структуру и законодательную базу, которая не может противоречить федеральным законам. На уровне штатов законы защищают репутацию граждан и организаций а также частные устремления. При различной трактовке законов вопрос выносится на заседание Верховного суда США. Законодательное регулирование СМИ подпадает под федеральные законы о коммерции между штатами и с иностранными государствами. Это обусловлено тем, что реклама, например, может быть подготовлена в Нью-Йорке, а опубликована в Индиане. Радиоволны свободно пересекают границы штатов и государств[17].

Всемогущая Первая поправка сформулирована скорее как запрет, налагаемый на действия правительства, чем подтверждение права граждан и отражает особый взгляд авторов поправки, который до сих пор влияет на ее юридическое толкование, а именно – недоверие к правительству и уверенность в том, что «свободный рынок идей» будет лучше действовать при отсутствии вмешательства государства, чем при его участии[18].

Правительство США имеет право нарушать Первую поправку, поскольку появилось множество примечаний и поправок к ней. В этих примечаниях и поправках подробно расписано, в каких случаях правительство имеет право нарушать Первую поправку, а в каких – нет[19]. Американскому правительству приходится всякий раз предъявлять веские доводы, чтобы оправдать введение какого-либо ограничения свободы слова или свободы печати. Правительство должно доказать, что данное ограничение необходимо во имя достижения цели огромной важности, такой, например, как защита национальной безопасности или защита частной жизни граждан. В принципе свобода прессы может быть ограничена только с целью предотвращения «прямой и очевидной опасности», угрожающей нанести большой прямой немедленный ущерб. В другом, не менее важном отношении Первая поправка интерпретируется более широко, чем явствует из ее текста. Хотя в ней говорится только о нормативных актах, ее обычно распространяют на все действия государственной власти, включая распоряжения исполнительной, судебной и административной властей[20]. Важно, что поправка, ограждая прессу от посягательств на ее свободу со стороны государства, не защищает от негосударственных ограничений свободы слова. Тем не менее, Верховный суд постановил, что всякий раз, когда против СМИ выдвигается частное обвинение в клевете, это считается равноценным государственному вмешательству в осуществление прессой своих прав и свобод и, следовательно, пресса может рассчитывать на защиту, гарантированную Первой поправкой[21].

В соответствии с Первой поправкой пресса как институт имеет право на особую конституционную защиту. Однако суды используют одинаковый подход как к отдельным гражданам, так и к прессе. Кроме того, все публикации в равной мере конституционно защищены. Как было заявлено Верховным судом, «Конституция специально избрала прессу, которая включает не только газеты, книги и журналы, но и простые листовки, чтобы она играла важную роль в обсуждении вопросов общественной жизни»[22].

В конституциях многих штатов аналог Первой поправки к федеральной Конституции сформулирован в более широком смысле. Но даже если он повторяет федеральную поправку, местная трактовка может быть гораздо более широкой, чем трактовка Верховного суда США.

США не имеют законодательно закрепленной системы регулирования отношений в сфере массовой информации, т.е. там нет, например «Законов о СМИ», каковые существуют во многих странах. Лишь отдельные федеральные акты и законы штатов затрагивают различные аспекты деятельности прессы.

Конечно, как уже отмечалось, пресса на общих основаниях является объектом регулирования со стороны законодательства о собственности. Первая поправка к Конституции США воспринимается как защита от принятия каких-либо актов, направленных исключительно против прессы. В отличие от печатных средств массовой информации электронные СМИ являются объектом специального нормативного регулирования, в том числе по вопросам собственности. Это различие в подходах объясняется государственной монополией на эфир и ограниченностью эфирного пространства. Опосредованно и печатные СМИ испытывают влияние норм о праве собственности, относящихся к электронным СМИ, поскольку к ним относится запрет на одновременное владение одним лицом газетами и телевизионными станциями в одном городе или на одном информационном рынке.

Современные технологии и американская экономика создали новый тип власти над информацией – национальные и многонациональные корпорации. Сосредоточив в своих руках подавляющую часть американских СМИ, «влиятельные цари информации могут легко утопить попытки менее влиятельных высказать несогласные точки зрения – пятьдесят мужчин и женщин, которые возглавляют эти корпорации... представляют собой новое

Частное Министерство Информации и Культуры» – заявил известный американский исследователь прессы и монополий Бен Багдикян в интервью телекомпании «Пи-би-эс». Кандидат в президенты США Ральф Найдер в официальном заявлении 30 октября 2000 года констатировал: «Средства массовой информации в США исключительно сконцентрированы в одних руках и выдаваемая ими информация в целом единообразна». Акт о телекоммуникациях 1996 года лишь способствовал ускорению процесса монополизации американских СМИ. Он снял все ограничения на число радиостанций, которыми может владеть одна корпорация в национальном масштабе, а на региональном уровне повысил предел владения с четырех до восьми радиостанций. Этот закон открыл дорогу для одновременного владения телевизионной станцией и газетой в одном и том же городе, позволял совмещение кабельной и эфирной трансляции, расширил срок лицензии для телевизионных и радиостанций с четырех до восьми лет. По словам Ральфа Найдера, правительство позволило такой уровень концентрации СМИ, который был бы незаконным еще десятилетие назад, и такая концентрация серьезным образом размыла приверженность нашей нации к «свободной прессе».

Международный обмен информацией либерализован: в 1988 году были внесены поправки в законодательство США об экономическом эмбарго с тем, чтобы четко установить, что оно не распространяется на ввоз или вывоз информационных материалов, за исключением секретной информации.

Для контроля над содержанием публикаций СМИ широко используются положения законов о клевете. Это ярко подтвердило дело «Нью-Йорк таймс против Салливана», на которое мы уже неоднократно ссылались. В результате долгого разбирательства Верховный суд дал конституционную оценку закону о клевете, признав, что слишком широкое толкование понятия «клеветнические действия» может препятствовать осуществлению права на свободу выражения мнений. Суд заявил, что он подходит к этому вопросу с пониманием «глубокой приверженности нации принципу, согласно которому дискуссии по проблемам общественной жизни должны проходить свободно, и открыто». Суд признал, что определенные ошибочные оценки неизбежны в подобной свободной дискуссии и поэтому в глазах закона они тоже «должны иметь право на существование, раз свободе слова необходимо "жизненное пространство" для того, чтобы выжить»[23]. Другими словами, общественный деятель не может добиться компенсации морального ущерба, понесенного вследствие клеветы по поводу его служебной деятельности, пока не докажет, что клеветнические заявления были не только ложными, но и сделанными, по определению Верховного суда, с «подлинно злым умыслом». Верховный суд установил конституционные стандарты различных форм клеветы, пытаясь найти подход, который бы удовлетворял не только требованиям Первой поправки, но и противостоящим интересам частных лиц относительно защиты их репутации, также закрепленным в Конституции.

Государственному чиновнику очень трудно бывает востребовать с газеты или любого другого средства массовой информации возмещение морального ущерба (государственным чиновником считается представитель власти, имеющий свой офис)[24].

Подобно должностным лицам, занимающим высокий пост, общественные деятели привлекают особое внимание общества и имеют доступ к средствам массовой информации, чтобы публично противодействовать ложным измышлениям. Например, общественными деятелями считаются Хиллари Клинтон[25], тренер университетской футбольной команды или известный генерал в отставке, а вот состоятельная дама из высшего света, проводившая несколько пресс-конференций во время своего бракоразводного процесса, не считается общественной фигурой в споре со СМИ[26].

Закон об уголовной ответственности за клевету может применяться только к публичным заявлениям, которые:

§         отвечают необходимому условию Салливана о наличии «подлинного злого умысла»;

§         могут стать причиной неминуемого нарушения общественного порядка.

Действительно, задолго до Салливана уголовные законы о клевете фактически не применялись, так как они были несовместимы со свободой слова.

Хотя Конституция США не содержит четких всесторонних гарантий защиты частной жизни, Верховный суд последовательно трактует ее различные специфические положения, а также ее общую мировоззренческую и историческую подоплеку в том смысле, что Конституция все-таки дает некоторые такие права (впрочем, среди судей заметны сильные разногласия о границах этих прав). Наиболее часто цитируемое определение подразумеваемых в Конституции прав на частную жизнь было сформулировано судьей Льюисом Брандеисом: «право человека на то, чтобы его оставили в покое, – самое очевидное и наиболее ценимое цивилизованным человеком право»[27]. Последнее единодушное мнение, выраженное Верховным судом по этому вопросу, описывает это право как состоящее из двух частей: «желания не предавать гласности подробности личной жизни» и «желания не зависеть в принятии решений определенного рода».

Согласно концепции права на частную жизнь как «желания не предавать гласности подробности личной жизни», Верховный суд признал за правительством право ограничивать сбор информации о частных лицах. Суд выделил четыре аспекта этого права: 1) право не быть выставленным в «ложном свете» при публикации подлинных фактов; 2) право не позволять использовать свое имя в коммерческих целях; 3) «право на гласность» лица, чье имя имеет коммерческую ценность; 4) право избегать опубликования «частных подробностей»[28].

Право на ответ не предусмотрено Первой поправкой; однако право на опровержение широко практикуется в США. Эти положения также отличаются от общепринятых в мировой практике, но они позволяют СМИ экономить деньги и время, которые обычно затрачиваются в ходе дорогостоящих судебных процессов.

Публичное выражение своих взглядов может быть наказуемо, только если оно потенциально может спровоцировать воспринимающих эти взгляды людей на противоправные действия или насилие и только при условии, что это делается намеренно и с высокой степенью вероятности действительно спровоцировать такие действия.

Несмотря на то, что конституция США не гарантирует права доступа к правительственной информации, многие федеральные законы и законы штатов в последние два десятилетия закрепили его, поскольку опыт стран Северной Европы, например, показал эффективность подобных правовых актов для укрепления демократии.

В США у суда любой инстанции для обеспечения справедливого рассмотрения дела есть важная возможность воздействия на прессу – это принятие сдерживающих предписаний, устанавливающих рамки, за которые стороны и их адвокаты не должны выходить в своих публичных комментариях.

Существуют ограничения на ряд тем: например, оскорбление суда в форме публикаций о судебном разбирательстве; оскорбление государственных органов и должностных лиц; ограничения на материалы «непристойного характера» и материалы с откровенно сексуальным уклоном, помимо очерченных понятием «непристойное выражение» и т.д.

Американская пресса достаточно свободна и могущественна. Законодательно журналисты защищены очень хорошо. Существующие ограничения во многих случаях оправданы, но реальная практика значительно сложнее.

Так, абсолютизация Первой поправки обуславливает ее противоречие с Четырнадцатой поправкой к конституции, гарантирующей каждому право на равную защиту на основе законов. В данной коллизии правоприменительное предпочтение традиционно оказывается Первой поправке, и таким образом, проповедь расовой и религиозной ненависти в США находится под твердой защитой закона. Этот подход был подтвержден Верховным судом в решении по известному делу о сожжении креста. В июне 1992 года Верховный суд отменил закон, действовавший в городе Сент-Пол (штат Миннессота), по которому запрещалось использование «любых символов, возбуждающих гнев, тревогу или неприязнь со стороны других на основании расовой либо национальной принадлежности, цвета кожи, убеждений, вероисповедания либо пола».

В то же время в большинстве современных государств действуют юридические запреты на распространение оскорбительных высказываний, связанных с расовой, религиозной и этнической принадлежностью граждан. США занимают уникальное положение в том отношении, что не имеют действующих законов, которые бы карали за высказывания, наносящие оскорбления в связи с расовой, национальной или религиозной принадлежностью. Имеющая штаб-квартиру в Лондоне организация «Статья 19», занимающаяся борьбой против цензуры, утверждает, что по отношению к проповеди ненависти весь мир можно разделить на США и все прочие страны. Это особенно актуально выглядит на фоне изоляционизма США по отношению к нормам международного права, касающимся прав человека.

Закон и практика США вступают в очевидный конфликт, например с положениями Статьи 29 Всеобщей декларации прав человека, однозначно предусматривающей, что «при осуществлении... прав и свобод» люди могут подвергаться ограничениям, необходимым «с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других». В статье 20 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года налагаются еще более жесткие ограничения на оскорбительные высказывания: «Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом». Принятая в том же 1966 году Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации призывает к запрету организаций, ведущих пропаганду расовой дискриминации, и к признанию участия в таких организациях преступлением, преследуемым по закону.

Споры по поводу «конфликта» Первой и Четырнадцатой поправок продолжаются в США с большей или меньшей интенсивностью, однако несоответствие американского понимания и правоприменения «свободы слова» мировым стандартам защиты прав человека очевидно. Сказанное не доказывает, что свобода средств массовой информации в Соединенных Штатах безгранична, но демонстрирует, что законодательных заградительных барьеров нет как раз там, где им быть полагается. В то же время препятствия для плюралистического самовыражения и информирования граждан в США очень существенны, хотя они, в основном, и не носят юридического характера.

Гипертрофированное внимание к Первой поправке служит краеугольным камнем американской внутренней и внешней пропаганды. В таком контексте понятие «свобода прессы» в США догматически трактуется в первую очередь с точки зрения взаимоотношений между государством в лице исполнительной, законодательной и судебной властей и СМИ. Явно слабые государственные возможности в оказании воздействия и давления на мировоззренческие установки и повседневную деятельность СМИ вовсе не означает, что эти мировоззренческие установки исчезли и не представляют никакой угрозы свободе слова.

Закончим рассмотрение вопроса все-таки на оптимистической ноте. Как отмечал Джон Мэррилл, «американская пресса свободна в обыденном смысле этого слова. Это не вседозволенность, а законно контролируемая, социально ответственная свобода, разрешенная Первой поправкой к Конституции. Естественно, что свобода журналистов не является абсолютной, так как на средства информации давят различные социальные факторы. Но СМИ могут публиковать все, что угодно, без предварительной цензуры со стороны правительства. Это и есть то, что мы в США считаем свободой слова. Ее ядром является «журналистская автономия». Редакционная политика и ее задачи не имеют отношения к свободе печати, однако они влияют на свободу рядовых журналистов. Первая поправка охраняет свободу прессы, а если свободу нужно охранять – значит, она существует»[29].

в начало

 

Саморегулирование прессы

В последние годы как в России, так и за рубежом усилилось внимание к проблемам саморегулирования прессы, особенно этическим проблемам журналистики. Вышло много книг, посвященных этой тематике; стали достоянием российского читателя многие труды, впервые переведенные на русский язык.

Одним из таких переводных изданий стала книга профессора Миссурийского университета Эдмонда Б. Ламбета «Приверженность журналистскому долгу. Об этическом подходе в журналистской профессии»[30].

«Американской журналистике пора услышать звук штормового предупреждения, – пишет он в своей книге. – Накопившееся недоверие к средствам массовой информации, скептицизм по поводу этики журналистики и недовольство тем, какую власть имеют средства массовой информации, стали едва ли не постоянными чертами современной американской жизни. Хотя средства массовой информации не единственные, кто несут ответственность за такое положение вещей, журналистам и владельцам газет, радио и телевизионных станций давно пора сформулировать принципы своей работы, которые были бы очевидны для общественности, этически оправданы и ясно бы выводились из философской традиции, которая продолжает служить обоснованием для существования свободной прессы. Этому в немалой степени препятствует циничное убеждение, что любая такая идеалистическая попытка окончится вздорными и затертыми банальностями или небезопасным вмешательством людей со стороны, которые не менее или не более не безгрешны в вопросах этики, чем пресса. Хотя с ходу трудно обозначить природу и масштаб власти средств массовой информации, их видная роль в современной жизни очевидна»[31].

На важность этой проблемы указывают, в частности, Эверетт Дэннис и Джон Мэррилл[32]. Их полемика по вопросу об этике журналиста и сейчас привлекает внимание исследователей американской прессы.

Существует множество теорий и концепций журналистской этики. Они детально описаны в специальных исследованиях, посвященных этой проблеме. Здесь имеет смысл остановиться лишь на практически значимых вопросах. Журналистская этика – понятие, которым обозначается изучение и практическое применение стандартов профессионального поведения в журналистике, специфика возникающего здесь нравственного выбора. В журналистской этике система ценностей и нравственных принципов как правило соединяется с проблемой выбора, возникающей в повседневной деятельности прессы. В ситуации ценностного выбора зачастую приходится иметь дело со степенями правоты и неправоты – журналистский выбор бывает трудно сделать. Понятие «ценности» относится к идеальным или крайне желательным ситуациям. Например, «справедливость» – это ценность, которую поддержат многие журналисты и работники СМИ. Но справедливость по отношению к кому? К лицу, у которого берут интервью? К публике? К собственному работодателю? К себе самому? При ближайшем рассмотрении понятие справедливости, такое очевидное и незамысловатое, когда думаешь о нем вскользь, оказывается трудно приложимым к конкретной ситуации. Понятие «журналистская этика» относится к области принятия решений при отборе новостей, а понятие «этика в журналистике» подразумевает кодекс поведения, предписанный сотрудникам редакций.

Журналистская этика традиционно рассматривается в контексте назначения и деятельности СМИ, где объединяются информационная, комментаторская, развлекательная и рекламная функции. Выполняя свою информационную функцию, СМИ, естественно, встают перед конфликтом прав и обязанностей. Когда возникает конфликт между желанием газеты, скажем, опубликовать статью, важную с общественной точки зрения, но задевающую чье-то право на неприкосновенность частной жизни, мы имеем дело с нравственной дилеммой. Чтобы разрешить эту дилемму, следует определить, каков будет ответственный образ действий в данной ситуации. Часто, делая подобный выбор, приходится балансировать между свободой и ответственностью, поскольку решение поступить согласно собственному желанию, то есть свободно, оказывается далеко не самым ответственным.

Журналистская этика распространяется на процесс принятия решений в специфических ситуациях, но и здесь выбор должен соотноситься с фундаментальными правилами и принципами. Для журналистов и прочих работников информационной сферы это означает необходимость сделать такой выбор, который согласовывался бы с правилами и принципами профессии, записанными в этическом кодексе. На практике нравственный выбор предполагает определенную свободу в принятии решения, при которой возможны градации правоты и неправоты, поскольку невозможно отыскать нравственное решение, подходящее ко всем случаям жизни. Некоторые этические нормы и принципы кодифицируются в законе, в этом случае государство требует от своих граждан следовать конкретному правилу или принципу в процессе принятия ими решений. Журналистская этика позволяет больше индивидуальной свободы, а американская система свободы печати предоставляет такой широкий спектр возможностей, какого нет в других профессиях, где нравственные правила имеют силу закона.

Таким образом, любой работник средств массовой информации и коммуникации имеет целый спектр возможных решений, выбирая между этичным и неэтичным поступком. В силу этого обстоятельства почти невозможно прийти к согласию относительно того, что, собственно, составляет «этичное» поведение журналиста.

Стремление к правде присуще большинству цивилизованных людей, однако многие журналисты, даже высоконравственные, допускали ложь в служении, как они утверждали, общественному благу. Защитники журналистской этики обычно делают различие между фундаментальными принципами нравственности и их применением в повседневной ситуации, когда нравственный выбор приходится делать в условиях дефицита времени и отсутствия возможности проанализировать обстоятельства.

После глубокого анализа современной журналистской практики Мэррилл и Дэннис пришли к противоположным выводам:

Мэррилл: журналисты, в сущности, не этичны.

«Как правило, журналистов не волнует то, поступают ли они правильно, делают ли верные вещи, информируют ли или просвещают народ, говорят ли они правду и соответствует ли их поведение стандартам. Самолюбие и макиавеллизм – вот силы, которые движут их действиями. Прагматизм, стремление к власти и успех – основа их мотивации. Этический журналист – это оксюморон. Этические кодексы бесполезны и существуют только для общественности. Журналисты обожествляют правду, но под давлением множества обстоятельств часто отходят от нее. Они все время говорят о праве людей на информацию, но регулярно на него покушаются.

Журналисты нарушают право человека на личную жизнь, перевирают цитаты, пользуются только той информацией, которая подтверждает их собственную предвзятость, они, как правило, высокомерны»[33].

Дэннис: журналисты, в сущности, этичны.

«Несмотря на наличие досадных исключений, которые встречаются в любой профессии, этичное поведение является в американской журналистике нормой. Социализация журналистов в системе высшего образования и в профессиональной среде приводит к усвоению системы ценностей, ставящей акцент на ответственном поведении при сборе информации, на свободе печати, точности при подготовке материала. Журналисты, не выполняющие этих неписаных правил, недолго держатся на своих рабочих местах. Исследования подтверждают, что журналисты чутко реагируют на критику нарушений в области профессиональной этики. Кроме того, непрерывно ведется оздоровляющая этический климат общественная дискуссия. Таким образом, журналистами осознается необходимость соблюдения этических норм в профессиональном поведении»[34].

Независимо от того, этичны или не этичны журналисты, многие авторы считают исключительно важным фактором их повседневной деятельности соблюдение кодексов этики, принятых как общественными организациями (национальными и международными), так и самими редакциями. Весь вопрос в том, как обязать журналистов следовать требованиям этих кодексов. В ряде редакций нашли простой выход: соблюдение кодекса этики вносится в контракт с журналистом, принимаемым на работу. Это может быть всего лишь один пункт «Соблюдать кодекс этики журналиста...», а может быть четко расписанная система правил профессиональной деятельности.

В соответствии с гарантией автономии прессы от государственного вмешательства, которую дает Первая поправка, в США не существует комиссий по делам прессы, уполномоченных государством служить арбитром в спорах с участием представителей СМИ или устанавливать для них правила. И хотя наличие механизмов саморегулирования СМИ не идет вразрез с Первой поправкой, сколько-нибудь влиятельного механизма не существует. Профессиональные кодексы чести, принимаемые национальными журналистскими организациями, по существу, не имеют юридической силы и являются лишь «выражениями идеалов и устремлений».

Отдельные СМИ могут принимать более детальные кодексы поведения, но они тоже не имеют силы закона.

В последнее время появилась тенденция использовать опыт, прежде всего стран Северной Европы, в применении методик контроля за качеством публикуемой информации. Многие крупные газеты вводят в штат должность «домашнего критика», или так называемого «омбудсмена», и время от времени публикуют его выводы. Появились рубрики, в которых публикуются мнения читателей и внештатных авторов. Исправления и опровержения в американской прессе стали публиковаться более часто, чем раньше. Большинство газет также помещают на своих страницах письма главному редактору с анализом публикаций. Основные еженедельники проводят внешний мониторинг публикаций в других изданиях, а в специальных обзорах о журналистике оценивают освещение новостей в ежедневной печати.

Как видим, американская пресса реагирует на «действие невидимой руки общественного давления», что отвечает этическому подходу в журналистской профессии.

Немаловажную роль в саморегулировании прессы играют общественные журналистские организации, такие как Общество профессиональных журналистов, Гильдия работников газет, различные ассоциации владельцев и издателей. Американская общественность принимает участие и в работе множества международных журналистских организаций. Но здесь в целом ряде случаев ощущается рука правительства США, которое инспирирует демарши американских представителей и делегаций в этих организациях[35], в некоторых случаях выступает закулисным дирижером в создании новых международных журналистских организаций.

Международное журналистское движение на современном этапе отражает политические и экономические реалии мира и характеризуется разнообразием форм, методов, организаций. Существуют международные неправительственные и правительственные организации в сфере деятельности средств массовой информации, региональные и надрегиональные, религиозные, национально-этнические и проч.[36]. Отличительной чертой современного периода является разобщенность международного журналистского движения. Оно осуществляется через многочисленные универсальные объединения глобального типа, специализированные организации и союзы, различные объединения на региональном и надрегиональном уровнях.

Среди самых влиятельных международных журналистских организаций универсального характера следует назвать Международную организацию журналистов (МОЖ), создание которой было провозглашено Всемирным конгрессом журналистов в марте 1945 года (I учредительный конгресс состоялся в июне 1946 года в Копенгагене) и отколовшуюся от нее в 1952 года Международную федерацию журналистов (МФЖ). История развития показала силу и жизненность этих организаций. Если в первые десятилетия своего существования МОЖ помимо профессиональных вопросов держала в поле своего зрения и вопросы политические, то МФЖ стремилась ограничить круг работы вопросами условий труда, журналистской этики, подготовки кадров и т.п.

Основными целями МОЖ, в которую входят многие журналисты Соединенных Штатов Америки на правах индивидуальных членов, являются защита мира, укрепление дружбы и сотрудничества между народами с помощью свободного, правдивого и честного информирования общественности, защита свободы печати и прав журналистов. Организация объединяет работников средств массовой информации, стоящих на прогрессивных, демократических позициях, независимо от их политических, социальных и религиозных убеждений. В ней представлены национальные организации, союзы, группы и комитеты, профсоюзы журналистов, а также индивидуальные члены. Журналисты, принятые в организацию, могут оставаться членами иных журналистских организаций. Некоторые журналистские организации пользуются статусом наблюдателей в Международной организации журналистов. В организацию входит более 300000 членов из более чем 100 стран мира. Высший орган - конгресс, созываемый один раз в пять лет. В период между конгрессами руководство осуществляет исполнительный комитет во главе с президиумом.

Повседневную работу проводит генеральный секретариат. При организации работают комиссии: социальная, профессиональная, а также клубы, секции, центры по подготовке журналистов в Будапеште, Берлине и Софии.

Официальные языки – английский, арабский, испанский, русский, французский, немецкий. Организация имеет консультативный статус при ЭКОСОС (категория II), ЮНЕСКО (категория В).

Деятельность организации активна и разнообразна и выражается в созыве конгрессов, проведении заседаний исполкома, президиума, комиссий, секций и других органов МОЖ, в компаниях профессионального, политического и социального характера, в поддержании контактов с ЮНЕСКО, участии в мероприятиях МНПО по вопросам борьбы за мир и т.д. Конгрессы организации являются наиболее представительными форумами международной журналистики. Особое место в работе организации занимает проблема запрещения ядерного и других видов оружия массового уничтожения, всеобщего и полного разоружения. Организация приняла участие в ряде крупнейших международных форумов по вопросам борьбы за мир и разоружение, в многочисленных акциях Всемирного совета мира. МОЖ разработала проект документа о принципах отношений между журналистами Европы. МОЖ уделяет значительное внимание подготовке журналистских кадров Африки, Азии и Латинской Америки. Ею проводятся семинары и курсы на местах, профессиональные коллоквиумы, публикуются учебные материалы. Молодые журналисты из развивающихся стран занимаются в школах МОЖ. В целях поддержки молодых журналистских организаций в развивающихся странах МОЖ учредила Международный фонд солидарности журналистов (1953). МОЖ учредила Международную журналистскую премию (1958), Почетную медаль имени Ю. Фучика (1974).

Организация активно сотрудничает с ЮНЕСКО, прежде всего по таким вопросам, как подготовка журналистов, проведение специализированных семинаров, издание учебников для молодых журналистов из развивающихся стран. МОЖ выступает в защиту права народов развивающихся стран иметь собственные информационные службы. МОЖ сотрудничает с рядом других международных журналистских организаций, прежде всего региональных – Союзом африканских журналистов, Латиноамериканской федерацией журналистов, выступает за развитие взаимопонимания и контактов с журналистскими организациями, входящими в Международную федерацию журналистов.

МОЖ является членом Конференции неправительственных организаций с консультативным статусом при ЭКОСОС, специальных комитетов НПО по разоружению, правам человека, Подкомитета по деколонизации, против расизма, расовой дискриминации и апартеида, входит в состав Конференций МНПО, имеющих консультативный статус в ЮНЕСКО, сотрудничает с широким кругом международных демократических федераций по вопросам борьбы за мир, разрядку, разоружение, международное сотрудничество.

Сейчас Международная организация журналистов, по праву считающаяся самой массовой, переживает трудные времена. Несмотря на рост числа коллективных и индивидуальных членов МОЖ, ей не удается завершить начатые еще в 1990 году глубокие изменения в характере, структуре и общей политике. Этому, в частности, мешает продолжающееся дробление национальных журналистских союзов. Распад СССР привел к возникновению большого числа самостоятельных журналистских организаций. В России, например, действует несколько независимых Союзов журналистов: Союз журналистов Российской Федерации, Союз журналистов Москвы, Союз журналистов Санкт-Петербурга и др. В 2002 году создан Медиа-союз. Работают Лига журналистов, Ассоциация журналистов районной прессы и многие другие. Союз журналистов Российской Федерации – наиболее массовая журналистская организация на территории бывшего СССР – вышел из Международной организации журналистов и вступил в Международную федерацию журналистов. Это был серьезный удар по МОЖ, но она смогла его выдержать и даже окрепла после вступления в эту организацию целого ряда новых коллективных членов. Это пример с российскими общественными организациями. В США другое отношение к МОЖ. Ее считают слишком «политизированной» организацией и крупнейшие журналистские профессиональные объединения в работе МОЖ не принимают участия.

Если раньше МОЖ активно поддерживала неприсоединившиеся страны в их стремлении создать Новый международный информационный и коммуникационный порядок, то сейчас выработала новую стратегию, согласованную с линией ЮНЕСКО.

Другая массовая организация журналистов – Международная федерация журналистов (МФЖ) – своими целями объявила защиту свободы печати и содействие высокому профессиональному уровню журналистов, сбор, хранение и публикацию статистических и других документов, представляющих интерес для журналистов. Членами МФЖ являются национальные союзы журналистов 50 стран (индивидуальных членов более 150000). США весьма активно участвуют в работе этой организации.

Высшим органом федерации является конгресс, а в период между конгрессами – руководящее бюро. Должностные лица федерации – президент, вице-президенты, генеральный секретарь, а также советники, занимающиеся в основном региональными проблемами.

Официальные языки – английский, немецкий и французский. МФЖ имеет консультационный статус при ЭКОСОС (категория II), ЮНЕСКО (категория В), Международной организации труда – МОТ, Совете Европы.

Международная федерация журналистов со штаб-квартирой в Брюсселе осторожно наводит контакты с руководителями новых творческих союзов, присматривается к деятельности журналистских организаций в странах Центральной и Восточной Европы, республиках бывшего СССР. Так, Синдикат журналистов Чешской Республики был принят в Международную федерацию журналистов. Синдикат – это первая общественная организация в Чехии, которая смогла в трудные времена перестройки экономических и политических отношений в стране предложить своим членам, оставшимся без работы, финансовую помощь, организовывал и организует для журналистов рабочие обмены.

Крупнейшие универсальные журналистские организации в последнее время стали налаживать более тесные контакты с ЮНЕСКО и другими специализированными учреждениями ООН, с Международной организацией труда (МОТ) и различными объединениями профсоюзов. Идет сближение позиций МОЖ и МФЖ по многим направлениям, но реальных перспектив возможного объединения этих журналистских организаций не наблюдается.

В настоящее время отмечается быстрое развитие международных специализированных журналистских организаций. Специализация может осуществляться по разным принципам: например, по типу СМИ (отдельно – газеты, журналы, альманахи, продолжающиеся издания, книги, радио, телевидение, кинохроника, видеопродукция и т.д.). Возможна еще более узкая специализация по этому принципу. Среди подобных союзов, ассоциаций и организаций следует назвать Международную федерацию периодической прессы (МФПП), основанную еще в 1910 году в Брюсселе и реорганизованную в Париже в 1925 году. Своими задачами она считает защиту интересов периодической прессы, обеспечение свободного обмена информацией, разработку этических норм, защиту материальных интересов сотрудников СМИ, разработку стандартов периодических изданий. Международная ассоциация вещания (МАВ) основана в Мехико в 1946 году и защищает радио- и телевещание как свободные средства выражения мысли и способствует сотрудничеству радио- и телевещательных компаний в частных, национальных и международных организациях.

Существует большое число союзов, ассоциаций и других организаций, построенных по производственно-должностному принципу или объединяющих собственников СМИ. Среди них Международная федерация издателей газет, Международная ассоциация кинорежиссеров и Международная федерация ассоциаций кинорежиссеров, Международная федерация шеф-редакторов, Международная федерация технической печати (объединяет владельцев и директоров технических журналов) и т.д.

Многочисленные мелкие международные организации (например, Международная федерация журналистов – авторов путевых заметок или Международный союз журналистов – эсперантистов, Международная федерация журналистов и писателей по вопросам туризма – ФИЖЕТ и проч.) существенного влияния на ситуацию в мировой журналистике по сути дела не оказывают.

Среди тенденций дальнейшего развития международного журналистского движения в первую очередь необходимо назвать ярко выраженную регионализацию. Она прослеживается на всех континентах.

В некоторых случаях США выступают негласными организаторами подобных союзов и ассоциаций, что соответствует интересам американской внешней политики. Например, когда в 1962 году представителями 13 стран была создана Комиссия по информации и сотрудничеству журналистов Латинской Америки (КИСЖЛА), поставившая своей основной задачей способствовать созданию Латиноамериканской конфедерации журналистов, и она начала сотрудничать с МОЖ, Соединенные Штаты выступили с инициативой, а затем создали целых две международные журналистские организации (безусловно, с непременным участием в них США) – Межамериканское общество печати (СИП) и Межамериканскую федерацию организаций профессиональных журналистов (МФОЛЖ). Эти новые организации противопоставили свою деятельность политике КИСЖЛА. Следует отметить, что СИП объединяет владельцев периодических изданий континента, которые считают журналистику выгодным бизнесом. Некоторые исследователи отмечали связь СИП с ЦРУ США. Подобные примеры можно приводить и дальше.

Можно сделать вывод, что правовое регулирование деятельности журналистов позволяет средствам массовой информации быть достаточно свободными от диктата государства, но в определенной мере ставит их в зависимость от владельцев СМИ. Саморегулирование прессы достаточно слабое, однако редакции по собственной инициативе прибегают к различного рода новациям, позволяющим повысить ответственность журналистов и качество их работы. Участие США в международных журналистских организациях, федерациях, союзах и ассоциациях находится в русле внешнеполитических интересов страны, причем некоторые из демаршей американских представителей в них инспирируются государством.

в начало

 

в оглавление << >> на следующую страницу