ГЛАВА I.

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ

АМЕРИКАНСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ

 

5. Развитие газетно-журнального дела в США на стыке двух веков. «Прогрессивное десятилетие».

На стыке XIX-XX веков и в канун Первой мировой войны Соединенные Штаты Америки переживали бурный промышленный рост. По объему выпускаемой промышленной и сельскохозяйственной продукции США обогнали все остальные страны. Это быстрое развитие сопровождалось усилением концентрации промышленности и централизации банковского капитала, что неизбежно вело к усилению внешнеполитической и экономической экспансии, стремлению к переделу уже поделенного «старыми хищниками» мира. Именно президент Теодор Рузвельт стал воплощением устремлений американского империализма. Антиимпериалистические по своему характеру издания к моменту прихода к власти Т. Рузвельта уже угасали; это вызывало радость у монополистического капитала и определенную опаску среди представителей демократически настроенной общественности.

«Прогрессивное десятилетие», по сути дела, длившееся до начала Первой мировой войны, началось на рубеже веков. Душой его являлось движение социального протеста, направленное против стяжательства и коррупции в Америке. Оно сочетало в себе социальную критику с требованием реформ.

На рубеже XIX и XX веков именно информацию стали считать движителем прогресса. Активность средств массовой информации в «прогрессивное десятилетие» помогала бороться с коррупцией в политической и экономической сферах. Но не только коррупция привлекала внимание журналистов. Им искренне хотелось искоренить из жизни все существовавшие тогда негативные явления. Это стремление, заложенное более ста лет назад, и сегодня движет светлыми помыслами лучших представителей журналистской профессии.

«Прогрессивисты» имели много общего с «популистами». Как те, так и другие стремились сделать жизнь современников лучше и чище. Их объединяло и то, что они были рассержены диктатом железных дорог и шокированы несправедливым распределением богатства. Но были и существенные различия.

Так, популисты джефферсоновской традиции стремились ослабить экономические центры для того, чтобы дать свободу предпринимательству. Во главу угла популисты ставили интересы отдельного человека, его нужды и устремления. В частности, они активно выступали против всемогущества монополистических объединений. Прогрессивисты же воспринимали монополии как данность и стремились улучшить жизнь не индивидуума, а общества в целом. Они считали, что сильная и цивилизованная центральная власть в состоянии сделать всех жителей страны богатыми и счастливыми. Вот почему среди прогрессивистов было немало людей с социалистическими и коммунистическими убеждениями. Если популисты звали назад, к свободам сельскохозяйственного лично-семейного производства и мелкого бизнеса, то Прогрессивисты, принимая урбанизацию и крупный бизнес как неизбежность, устремлялись вперед, рассматривая наличие рабочего класса как немаловажный и существенный фактор развития. Если популисты – представители «среднего» класса, мелкой буржуазии, то прогрессивисты – представители интеллектуальной элиты общества: журналисты, писатели, духовенство, экономисты, поэты, историки...

Первое поколение американцев после Гражданской войны стремилось засвидетельствовать триумф промышленности как всего лишь аванс в дальнейшем производстве материальных ценностей. Но уже следующее поколение считало, что несправедливость в распределении богатств является тормозом в развитии общества, что совершенствование системы экономических и политических отношений может повысить благосостояние многих, а не отдельных людей.

Кроме того, прогрессивисты помещали человеческие ценности выше материальных, их меньше интересовала риторика, чем конкретные факты. Было уже недостаточно заявить о своих благих намерениях. Нужно было быть конкретным в ответах на такие вопросы, как и откуда взялись деньги на выборы, сколько стоит строительство здания муниципалитета и сколько присвоили политические боссы, сколько стоит строительство дорог и т.п.

Прогрессивизм как течение просто не мог обойтись без гласности и обеспечивающих эту гласность журналистов.

В публикациях прогрессивистов первостепенную роль стали играть факты, поскольку «поддерживать общие места реформ» было уже бессмысленно. Нужно было знать конкретно: что люди делают и как это скажется в дальнейшем на жизни общества. Новые научные открытия повлияли на развитие культуры; философский прагматизм активно воздействовал на повседневную жизнь американцев; метод эмпиризма в точных и технических науках позволял экспериментаторам добиваться серьезных результатов и в некоторых случаях коренным образом изменял даже быт людей.

Все это несколько объясняет и быстрый рост числа журналов: журналы могли шире описать событие или явление, дать им фон, разъяснить направления использования результатов, прокомментировать цепь экспериментов и описать конечный результат.

В соревновании газет и журналов в этот период наметилась интересная тенденция: газеты все больше и больше хотели походить на журналы. Ходило изречение: «журнал – это газета, нашедшая хорошую форму».

Главой и основным органом американского «прогрессивизма» считают еженедельник «Сатердей ивнинг пост» («Субботняя вечерняя почта»). «Все наблюдатели американской жизни первой половины XX века вообще сходятся в том, что "Сатердей ивнинг пост" является выдающимся журналом среднего класса Америки... В продолжение всех "прогрессивных" лет читатели "Пост" черпали свои сведения о современных им событиях из этого журнала в большей мере, чем читатели любого другого журнала.

Историки повсеместно начинают рассмотрение своих проблем американского "прогрессивизма" с "Сатердей ивнинг пост"»[1].

Важнейшим и особенным в этом журнале в рассматриваемый период были статьи о жизни американского среднего класса и его проблемах. В условиях наступившей эпохи империализма и неотделимой от него монополизации, как отмечает Т. Грин, журнал «стремился сохранить бизнес среднего класса, гибель которого пророчил Маркс, предсказывавший крайнюю классовую поляризацию общества, и вместе со "средним классом" выбрал Иисуса, а не Маркса, отвергая любую форму социализма»[2].

Историю «прогрессивного» десятилетия американской журналистики нередко определяют также как историю «макрекерства» («разгребательства грязи»). Считают, что сам этот термин впервые употребил в своей речи 14 апреля 1906 года. Теодор Рузвельт, хотя еще раньше, а именно 10 февраля того же года, это слово появилось в заголовке журнала «Колльерс»[3].

Резкие статьи о трестах, финансовой элите, недоброкачественных продуктах и злоупотреблениях железнодорожных компаний появлялись в ежедневных газетах и массовых журналах, таких как «Макклюрс» и «Колльерс». «Разгребателями грязи» называли группу писателей и публицистов, ставивших своей задачей привлечь внимание американского общества к различного рода злоупотреблениям и коррупции во всех сферах общественной жизни США и ратовавших за проведение ряда демократических реформ»[4].

Это своеобразное течение в американской журналистике, которое было направлено против принявшей огромные масштабы в Америке эпидемии коррупции, взяточничества и разложения в среде богатых и власть имущих, не вылилось ни в движение, ни в создание какой-либо организации. Участников этой оппозиции (интеллигенцию, представителей мелкой и средней буржуазии) объединяла, пожалуй, лишь вера в возможность «исправления дурных нравов» и демократических реформ в условиях позднего капитализма. Дж. Сельдес пишет: «Самые крупные злоупотребления нашей финансовой и политической системы были разоблачены и преданы огласке благодаря новой группе журналистов. Уилл Ирвинг, Чарлз Эдвард Рассел, Ида Тарбелл, Эптон Синклер, Линкольн Стеффенс, Том Лоусон, Марк Салливен, Рейн Станнард Бейкер и многие другие журналисты вынудили "большой бизнес" путем оглашения документов, сенсационность которых возрастала в зависимости от степени подлости разоблачаемого дела, сильней изменить методы своей работы». Президент Рузвельт, пришедший к власти в результате случая с убийством и угрожавший "усмирить тресты", был сам быстро усмирен ими и ответил дерзким журналистам тем, что назвал их "грязными клеветниками"»[5].

Помимо уже упоминавшегося «Сатердей ивнинг пост», трибуной для прогрессивистов были «Нью-Йорк уорлд», «Космополитэн», «Мэнсиз», «Макклюр» и другие.

Среди прогрессивистов выделялись «макрекеры», активно разоблачавшие несправедливости этого мира. Хотя Теодор Рузвельт в своей борьбе против монополий и опирался на новую агрессивную журналистику, но он считал, что в своих выступлениях журналисты идут дальше положенного, выгребая слишком много грязи и навоза. Об этом он открыто заявил в своей «речи не для печати», произнесенной в 1906 году в Газетном клубе в Вашингтоне. Хотя содержание речи было доверительным, сведения о ней просочились в прессу. Президент, однако, не был этим оскорблен и повторил свое высказывание в своей речи в палате представителей.

В целом «макрекерство», по Гарри Стейну[6], имеет следующие характеристики:

§         делает явной скрытую ситуацию;

§         показывает перспективы развития ситуации;

§         контролирует ситуацию;

§         указывает основное направление действий;

§         подстрекает ответ аудитории;

§         поддерживает независимость автора.

Однако прогрессивизм далеко не исчерпывался «макрекерством». С разоблачениями негативных процессов и явлений выступали многие. Так, Чарльз Эдвард Рассел в 1908 году так начал свою статью: «это не макрекерская статья. Это – история действий большой корпорации, которая управляет делами церкви Троицы в Нью-Йорке»[7]. Кстати сказать, Рассел был активным сторонником социалистической партии и даже выставлял от нее свою кандидатуру на различных выборах, правда, неудачно. Он известен множеством своих ярких статей и книг, рассказывающих о жизни простых людей: о тяжелой работе иммигрантов на плантациях и фермах Юга; о злоупотреблениях частных предпринимателей и властей; об ужасах американской тюрьмы. Его книга «Зубы дракона» была посвящена гитлеровскому фашизму и «коричневой» опасности.

Среди активных журналистов-макрекеров, активно поддержавших прогрессивизм, нужно назвать Джэкоба Риса (1849–1914), Хелен Кэмпбелл (1839–1918), Иду Тарбелл (1857–1944), Линкольна Стеффенса (1866–1936), Дэвида Филлипса (1867–1911) и многих других.

Джэкоб Рис и Хелен Кемпбелл начали свою активную журналистскую деятельность еще до того, как началась эра прогрессивизма, но они стали не только яркими представителями «макрекерства», но и оказали существенное влияние на прогрессивизм.

Целый ряд «макрекеров», доживших до 1917 года, с энтузиазмом встретили октябрьскую революцию в России и были «просоветски настроены». В частности, когда Стеффенса спросили о жизни в Советском Союзе и результатах его дипломатической миссии в СССР, он ответил: «Я был в будущем, и это работает»[8]. За свои высказывания Стеффенс получил прозвище «Гуру левый».

Даже после того как окончилась «прогрессивная эра», многие последователи этого движения были верны принципам прогрессивизма. Например, Вера Конноли придерживалась макрекерской традиции значительно позднее смерти первых «макрекеров»: она работала в их стиле в 1920–1930 годы. Конноли чаще всего писала для женских журналов, причем она «персонифицировала прогрессивизм»[9].

«Прогрессивное десятилетие» характерно, кроме всего прочего, и тем, что в фотографии стали преобладать реалистические сюжеты. В то время фотография, сравнительно диковинная для обывателей новинка, уже активно использовалась как иллюстративный материал для средств массовой информации.

Датой изобретения фотографии считают 1839 год, когда Л.Ж.М. Дагер сообщил Парижской академии о способе получения изображения, названном им в свою честь дагеротипией, хотя авторство Дагера во многом было спорным. Дело в том, что многие важнейшие особенности этого способа являются результатами разработок Ж.Н. Ньепса, проводившихся им как единолично, так и совместно с Дагером. Практически в то же время в 1841 году в Англии был запатентован другой споосб получений фиксированного изображения, предложенный У.Г.Ф. Толботом (калотипия). Дальнейшее развитие фотографии, особенно в производстве светочувствительных составов, позволило в 1870 годах перейти к массовому выпуску фотоаппаратов. Свой вклад в развитие фотодела внесли и американцы: в 1887 году изобретатель Г. Гудвин предложил вместо громоздких пластиночных аппаратов использовать более компактные пленочные (именно Гудвину принадлежит авторство в создании гибких фотопленок).

Первоначально фотоискусство ограничивалось портретом, причем фотохудожники имитировали приемы портретной живописи. С середины XIX века, однако, стали разрабатываться и приемы портретной съемки, характерные собственно для фотографии. Фотографами в то время чаще всего становились бывшие живописцы и графики, поэтому в других жанрах долгое время господствовало пикториальное направление. Для создания одной работы фотохудожнику приходилось иногда монтировать до нескольких негативов.

Процесс работы над фотографией зачастую включал в себя создание графических набросков. Понятно, что все это затрудняло широкое применение фотографии в иллюстрировании газетных и журнальных публикаций. Предложенный в 1883 году русским фотографом С.А. Юрковским и затем усовершенствованный австрийцем О. Аншюцем шторно-щелевой затвор позволил снимать людей и предметы в движении. Отпала необходимость в долгом позировании перед объективом; появилась возможность делать жанровые снимки. Во многом благодаря этим и другим новшествами возникла потребность отображать действительность реального мира, что вполне соответствовало установкам прогрессивистов.

Прозе повседневной городской и сельской жизни были посвящены фотоработы А. Стиглица, проникнутые сочувствием к «маленькому человеку». Были предприняты попытки использования таких приемов, как «скрытая камера», длительное фотонаблюдение («привычная камера»), создание фотосерий.

Этнографическая натурная фотография второй половины XIX века, активно начавшая развиваться в начале XX века, была своеобразным подобием записной книжки путешественника: она ставила перед собой целью достоверную фиксацию жизненного материала. Именно с ней связан взлет журнала «Нэшнл джиогрэфик мэгэзин» («Национальный географический журнал»), на истории которого следует остановиться особо.

Этот журнал, учрежденный Национальным географическим обществом США в 1888 году, сегодня занимает особое место в научно-популярной периодике Соединенных Штатов. По тиражу (10,6 млн. экземпляров) он значительно обогнал такие издания, как, например, «Сайентифик америкэн», «Сайенс», «Нейчур», прочно вошел в число первых десяти самых популярных коммерческих изданий. Журнал выделяется на рынке американской печати занимательностью материала и безукоризненностью полиграфического исполнения, высокой степенью политического, идеологического и социально-психологического воздействия на читателя.

Специфика научно-популярного иллюстрированного географического издания во многом обусловлена историей его создания и становления. В конце XIX века в Америке начали появляться научные общества и ассоциации, такие как Ассоциация современных языков (1885 год), Американская историческая ассоциация (1884 год), Американская экономическая ассоциация (1888 год), Американское геологическое общество (1888 год), учреждавшие свои периодические издания. «Нэшнл джиогрэфик» увидел свет благодаря капиталу президента корпорации «Белл телефон компани» Г. Хаббарда. «Миллионер Г. Хаббард, потерпев неудачу с перекупкой в 1881 году журнала «Сайенс», популяризировавшего научные достижения и открытия, пришел к выводу, что научно-популярное издание проще создать под прикрытием научного общества, и остановил свой выбор на одной области науки – географии»[10].

Национальное географическое общество США было основано на торжественном банкете в привилегированном клубе Вашингтона «Космос» 15 января 1888 года, где присутствовали 152 представителя большого бизнеса и только 55 ученых. Таким образом, не журнал был создан для Географического общества, а общество для журнала. Г. Хаббард подчинил издание двойному жесткому контролю, введя в структуру его управления помимо редакционной коллегии Совет управляющих (с 1920 года – Совет попечителей), который включал в себя влиятельных государственных деятелей США.

Идея миллионера сразу создать именно научно-популярный журнал не была реализована в силу ряда причин, главной из которых было отсутствие читательского адреса. Его номера выходили не регулярно, а по мере накопления материала, так как работа редакции была организована на общественных началах и выполнялась профессиональными учеными. «Нэшнл джиогрэфик» представлял собой брошюры книжного формата, информировавшие о работе Национального географического общества. Стиль научно-популярного изложения первоначально не был выработан, статьи строились как научные, то есть давались только общие географические сведения, описывались рельеф, территориальное деление, климат, население, полезные ископаемые и так далее. Круг читателей ограничивался профессионалами, и первые три года журнал выходил тиражом 165–200 экземпляров.

Уже с 1896 года начались поиски таких форм, методов и способов подачи материалов, которые позволили бы заинтересовать наибольший круг читателей. Это затянулось почти на целую четверть века, и лишь к 1911 году журнал вышел на позиции научно-популярной периодики. В течение столь длительного периода тираж рос по мере притока членов общества, что в среднем составляло около 100 человек в год. Все эти годы от неминуемого краха его спасал статус научно-популярного общественного издания (такой тип периодики не облагался налогами). К тому же он неизменно пользовался поддержкой монополистического капитала.

Американские исследователи журналистики (Ф. Мотт, Дж. Форд, Р. Уолсли) определили период научной деятельности журнала как довольно короткий отрезок времени. Они считают, что издание было научным только на протяжении первых семи лет, когда вся работа, связанная с выходом его номеров в свет, реализовалась на общественных началах. Момент прихода Г. Гросвенора на пост штатного заместителя редактора взят ими за точку отчета создания журнала нового типа - научно-популярного[11].

С целью вовлечения большего количества читателей одним из первых шагов было предпринято введение оригинальной формы подписки на «Нэшнл джиогрэфик». Читатель автоматически становился членом Национального географического общества на срок подписки. Естественно, в настоящее время не все 10,6 млн. подписчиков этого издания принимают активное участие в работе общества. Но в свое время владельцы журнала подобным нововведением сумели поднять престиж читателя и сделать его причастным к географическим открытиям. Следует учесть, что «многогранная деятельность научно-технических обществ и ассоциаций США финансируется прежде всего за счет членских взносов, в связи с чем многие из них стремятся расширить свои ряды»[12].

Так как «Нэшнл джиогрэфик» всячески способствует этому, то полученные средства обеспечивали возможность обществу вести полнокровную жизнь – организовывать экспедиции, проводить исследования в таких областях, как естествознание, археология, океанология, этнология и др., всемерно популяризировать свою деятельность через средства массовой информации, проводить выставки, издавать картографические материалы, присуждать премии и т.п. В свою очередь активная деятельность Национального географического общества всегда обеспечивала материалом свое периодическое издание. Обладая столь большим тиражом, «Нэшнл джиогрэфик» не только может позволить организовать дорогостоящие экспедиции в отдаленные части мира, но и всячески повышать качественный уровень оформления издания. Тем не менее после введения такой необычной подписки журнал не сразу стал лидером американской периодики, и к началу XX века круг его читателей не превышал 2–5 тысячи.

В начале XX столетия «Нэшнл джиогрэфик» обратил свое внимание на подрастающее поколение. Дело в том, что как раз в это время в Соединенных Штатах Америки наблюдается потребность в высоком уровне образования населения. Так, за период с 1890 по 1940 год каждое десятилетие число учащихся средней школы удваивалось. Вполне логично, что журнал, издаваемый научным обществом, заинтересовался расширением системы школьного образования. В результате это специализированное издание легко проникло в сферу школьного и высшего образования США, заняв позицию наставника и информатора в области общественно-политического просвещения подрастающих поколений, оказывая непосредственное влияние на формирование взглядов и убеждений молодых американцев. Благодаря книжному формату «Нэшнл джиогрэфик» был удобен для переплета и хранения и стал поступать в школьные и публичные библиотеки в виде томов. Для библиотек, желавших получить недостающие экземпляры, была организована перепечатка и рассылка требовавшегося материала. Таким образом, большинство крупных библиотек, школ и многочисленные частные лица имели полные или почти полные подшивки журнала. «Американская буржуазия получила в лице «Нэшнл джиогрэфик» средство значительно расширить сферы своего социально-политического контроля, ... усилить процесс общественного регулирования посредством довольно гибких и менее ощутимых способов манипулирования сознанием, особенно интеллигенции и учащейся молодежи»[13].

Если говорить о современном положении вещей, то Национальное географическое общество выпускает глобусы, атласы, карты, диафильмы, телепрограммы, фильмы, книги и издающиеся для детей так называемые «школьные бюллетени». Последние представляют собой издание на 16 полосах, распространяемое среди полумиллиона подписчиков, в числе которых – дети в возрасте от восьми до четырнадцати лет. Постоянное обращение журнала к молодежи выработало у людей своего рода привычку: все, что касается географии, обязательно можно найти на страницах «Нэшнл джиогрэфик». Издание всегда может быть уверено в постоянном пополнении рядов своих читателей в лице подрастающих поколений.

Укрепив свои позиции, «Нэшнл джиогрэфик» стал адаптироваться к довольно широкому кругу читателей с учетом спроса на американском журнальном рынке. Январский номер за 1911 год показал, что журнал претерпел существенные изменения как по форме, так и по содержанию. Внешний вид его (на обложку бежевого цвета с эмблемой Национального географического общества США было вынесено содержание) стал более привлекательным, объем номера возрос с 50 до 100 страниц за счет увеличения материалов социально-политического характера.

Гилберт Гросвенор рано понял ценность фотоиллюстраций. Уже первые фотоработы «Лхаса», «Тибет», «Отчет о переписи населения на Филиппинах» имели большой успех у аудитории. Однако те ранние работы имели тенденцию к изображению скорее мест и предметов, чем людей, а в тех случаях, когда людей снимали, они обычно позировали в национальных костюмах. Но были и исключения: в январе 1905 года в «Нэшнл джиогрэфик» была опубликована статья «Наша иммиграция в течение 1904 года», содержавшая яркие, выразительные фотографии, несмотря на позирование.

В июле 1906 года обложка «Нэшнл джиогрэфик» возвещала: «Фотографирование забав диких животных при помощи вспышки и камеры Джорджем Ширасом третьим, членом конгресса 1903–1905».

«В 1906 году Джордж Ширас третий, член конгресса и наследник известной семьи, пришел ко мне в офис с полной коробкой необычных фотографий с изображением диких животных, сделанных при помощи вспышки», – писал Г. Гросвенор. – «С растущим возбуждением я раскладывал фотографии на две стопки: одну большую, другую маленькую...»[14].

Д. Ширас мог бы заинтересовать ведущее нью-йоркское издание только тремя своими фотографиями, поэтому он был поражен, когда Гросвенор решил опубликовать все фотографии, отложенные в большую стопку. Итак, 74 иллюстрации на 50 страницах и только четыре страницы текста вышли в июльском номере журнала. Текст к фотографиям Д. Шираса содержал описание того, как он смонтировал две камеры, сфокусировал их и установил на носу легкой сорокафутовой лодки. Над камерами находилась сильная лампа. Ширас плыл вдоль водоемов и снимал сцены из жизни диких животных. Решение Гросвенора опубликовать 74 фотографии в том номере привело к отставке двух членов правления, которые считали, что Г. Гросвенор «превращает журнал в книжку с картинками». Но это не помешало завоевать выставке работ Д. Шираса золотые медали в Париже и Сент-Луисе. После того как эти необычные фотографии из жизни дикой природы были опубликованы, в редакцию начали поступать письма от читателей, которые выказывали свое одобрение подобному эксперименту.

К концу 1906 тираж журнала вырос до 19.257 экземпляров – цифра, гарантирующая компании дополнительный приток рекламы. Редакцией журнала был наложен строгий запрет на рекламу ликеров, пива, вина и патентованных медицинских препаратов из-за того, что уже тогда журнал широко использовался в школах. Тогда же было принято решение о печати рекламы отдельно от текста и иллюстраций, от чего выигрывали как рекламодатели, так и читатели.

К 1908 году более чем половину объема «Нэшнл джи-огрэфик» составляли фотографии. Ссылаясь на статью Томаса Барбау «Дальнейшие заметки о Голландской Новой Гвинее», увидевшую свет в августе 1908, редактор Географического общества отметил в «Образах мира», что журнал начал показывать не только, как люди живут, но и как они выглядят.

В основном же в начале XX столетия в «Нэшнл джиогрэфик» поступали фотографии из международных фотоагентств или фотостудий. Журнал все еще не имел штатных фотографов и пользовался услугами независимых международных фотографов.

Первая серия цветных иллюстраций, окрашенных вручную, была предоставлена У. Чапиным и появилась в журнале в ноябре 1910 года. Житель Нью-Йорка Уильям Чапин сделал свое состояние, инвестируя «Кодак» с первых дней его существования. «Возвращаясь из Ориента, господин Чапин предложил мне свою коллекцию черно-белых фотографий из серии «Сцены в Корее и Китае», большинство которых было раскрашено японским художником вручную. Я решился попробовать новинку, и очередной номер «Нэшнл джиогрэфик» вышел в свет с 24 цветными страницами; ни один редактор никогда раньше не публиковал так много...»[15].

Каждая страница таких фотографий обходилась в четыре раза дороже, чем изготовление черно-белой страницы, и Гросвенор сначала собирался опубликовать только несколько цветных фотографий, распределив расходы на весь год. Однако затем он решил, что поступив, таким образом, испортит впечатление от серии. Взволнованный отклик членов Географического общества на фотографии Чапина и рост дохода от рекламы убедили Гросвенора, что цветные иллюстрации стоят таких затрат. Номер произвел сенсацию и принес «Нэшнл джиогрэфик» сотни новых членов.

Вторая цветная серия появилась в ноябре 1911 года. И хотя затем множество фотографий, раскрашенных вручную, появилось в журнале, только некоторые из них обладали эстетической ценностью. К таким фотографиям можно отнести работы Элизы Скидмор. Будучи членом Географического общества, она много путешествовала и для «Нэшнл джиогрэфик», но стала известна только благодаря фотографиям, которыми она иллюстрировала свои материалы. Эти фотографии она сама раскрашивала вручную. Ее красочные снимки японских детей, как в оригинале, так и опубликованные в журнале, получили высокую оценку и были отмечены как один из важных эпизодов в истории развития фотографии.

К 1910 году доход журнала стал достаточным для того, чтобы открыть фотолабораторию. Как только любое достижение в области фотографии становилось доступным, «Нэшнл джиогрэфик» превосходно использовал его.

В 1910 году количество членов в Национальном географическом обществе достигло 74018 человек.

На новом этапе развития - в качестве научно-популярного издания (с 1911 года) – редакция начала уделять иллюстрациям большее внимание, выработала новые формы их использования. Удачная компоновка великолепно выполненных и тщательно подобранных фотографий делала информацию более выпуклой и доступной. Такой иллюстрационный ряд помогал полнее раскрывать исторические, политические и социально-психологические особенности освещаемого объекта или явления.

Становление «Нэшнл джиогрэфик мэгэзин» тоже вписывается в схему «прогрессивизма», поскольку этот журнал, ни в коей степени не являвшийся «макрекерским» изданием, оказывал самое серьезное влияние на развитие науки в стране и образование, что было вызвано бурным развитием монополистичских объединений. А новому этапу развития общества нужны были образованные люди.

Необходимо подчеркнуть, что к началу XX века в силу на редкость благополучного стечения факторов и условий развития США обогнали ведущие страны Западной Европы по промышленному уровню. Особенно поражает стремительный рост тяжелой промышленности. Так, добыча угля увеличилась с 1870 по 1900 год с 33 до 270 млн. тонн, что составило рост за три десятилетия в девять раз, а производство железа и стали соответственно с 2,3 до 29,8 млн. тонн. Были достигнуты самые высокие в истории темпы промышленного развития. К началу XX столетия Соединенные Штаты производили 30% всей промышленной продукции мира.

Если в стране в 1860 годах было 1,5 млн. рабочих, то к началу XX века их уже стало 7,5 млн. человек, причем население США в 1880 – 1900 годах удвоилось главным образом за счет иммиграции и составило 76 млн. человек, а треть всего населения проживала в городах. В то же время в стране обозначилась резкая классовая поляризация. К началу первой мировой войны лишь 2% населения владели 60% национального богатства. Скажем, нефтяной трест Рокфеллера «Стандарт ойл» получил в 1914 году неслыханную прибыль – 200 млн долларов.

В Соединенных Штатах еще в начале второй половины XIX века обычным явлением был 12-часовой рабочий день. Каждые семь – десять лет страна переживала кризисы и депрессии, имевшие своим прямым последствием безработицу и обнищание населения. Например, в 1873–1877 годах в стране насчитывалось 3 млн. безработных, что при тогдашнем 40-миллионном населении США составляло вместе с семьями четвертую часть всех американцев. Поэтому вполне объяснимо и объективно обусловлено в тогдашней обстановке возникновение организованного рабочего и социалистического движения, марксистской тенденции во всей общественно-политической действительности США и, разумеется, в ее периодической печати.

Само распространение социалистических, марксистских идей в Америке относится к началу второй половины XIX столетия. Оно неразрывно связано с деятельностью немецких революционных эмигрантов, «людей 48-го года», как тогда называли политических иммигрантов Америки, бежавших в Новый Свет после революций 1848–1849 годов из стран Европы, главным образом из Германии. Среди них были десятки тысяч рабочих.

Начало истории марксистской мысли в США тесно связано с именем немецкого коммуниста Иосифа Вейдемейера, близкого друга К. Маркса (умер в 1866 году), эмигрировавшего за океан в 1851 году. Именно по его инициативе и под его руководством в Америке появилось первое марксистское периодическое издание – газета «Революцион» («Революция») на немецком языке (1854). В 1860 году тот же Вейдемейер редактировал выходивший в Чикаго орган чикагского Союза рабочих немецкого происхождения «Штимме дас фолькс» («Голос народа»). Первой в Америке марксистской политической организацией стала Социалистическая рабочая партия (СРП США, 1877 год), состоявшая почти исключительно из революционных немецких эмигрантов (ее численность в 1883 году составляла всего 1500 человек). СРП США выпускала свои официальные печатные органы «Форботе» («Призыв») в Чикаго и «Социал-демократ», позже «Арбайтер штимме» («Рабочий голос») в Нью-Йорке. В 1884–1885 годах исполком СРП США выпустил около 160 тыс. экземпляров листовок и брошюр.

В отличие от СРП, сектантской организации революционного толка, возникшая в 1901 году из ряда организаций Социалистическая партия (СП) Америки основывала свою деятельность на сугубо реформистской основе и возглавлялась И. Бергером, «американским Бернштеином» (В.И. Ленин). СП Америки, по сути, не проводила грани между профессиональным рабочим союзом и революционной пропагандистской организацией, считая главным средством борьбы рабочих за свои права всеобщую забастовку. На президентских выборах 1912 года, на которых одержал победу Вудро Вильсон, СП Америки получила 901 тыс. голосов (для сравнения: за Вильсона было подано 6,3 млн. голосов).

К началу XX века в стране насчитывалось несколько десятков печатных периодических изданий социалистической ориентации, включая семь еженедельных газет, в том числе четыре – на немецком языке, по одной – на английском, чешском и идише. Внутри СП Америки существовали разные тенденции, печатным органом едва ли не самой леворадикальной из них до 1914 года была газета «Соушелист» («Социалист»).

Крупнейшее из социалистических печатных изданий – еженедельник «Эппил ту ризн» («Призыв к разуму») имела на стыке веков тираж 115 тыс. экземпляров. Русский историк американской журналистики И. Гурвич в 1904 году в следующих словах характеризовал его: «Это типический американский «однолошадный» листок, поверхностный, крикливый, полный рекламы и самовосхваления»[16]. Следующее же соображение этого ученого нельзя не учесть при характеристике и оценке социально-политической роли американской социалистической прессы рассматриваемого периода, важно еще, что оно сохраняет силу до наших дней: «Нужно иметь в виду, что неграмотный рабочий, не читающий газет, здесь явление редкое и исключительное. Но огромное большинство рабочих не обнаруживает интереса к рабочей прессе. Общая же пресса уделяет очень мало места интересам рабочих, а большей частью... служит верой и правдой капиталу»[17].

Надо сказать, что перед Первой мировой войной в США наблюдалось явное усиление социалистических идей (а численность СП Америки возросла за 1909–1912 годы с 41 до 150 тыс. человек). Если у американских социалистов было в 1904 году примерно 40 газет и журналов, то к 1912 году их общее количество возросло до 320 изданий газетного и журнального типа на английском и других языках.

«Прогрессивное десятилетие» вошло яркой страницей в историю американской журналистики. Как отмечают американские исследователи, «прогрессивизм, подобно христианству, дал ориентацию на цель. История приближается к Судному Дню, который будет охватывать новый мир и небеса. И Аргамеддон – окончательное поле битвы будущего – станет откровенным обменом мнениями между добром и злом»[18]. У «прогрессивизма» были социальные, религиозные, исторические, литературные, чисто журналистские корни. Это явление не было случайным, а явилось результатом развития общества в целом и журналистики в частности.

 

к содержанию Главы I << >> на следующую страницу