Расторгуев С.П. Информационная война. ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В последнее время в печати появляются публикации о возникновении нового типа войн – «информационных войн», которые идут на смену ядерным. Понятно, что журналисты не утруждают себя аналитической деятельностью по осмыслению вынесенных ими в мир средств массовой информации терминов, типа «информационной войны», «информационного оружия», и в условиях, когда специалисты отмалчиваются, создается ситуация «информационного вакуума», окутывающего тайну. От этого тайна становится только еще загадочнее и страшнее. Тем более, что некоторым из пишущих, в отличие от специалистов, «известно, например, что когда организм пользователя компьютера ослаблен, можно через экран так закодировать набор излучений цветовых, звуковых и прочих сигналов, что они, действуя через подсознание, сбивают биоритмы своей жертвы до такой степени, что человек не выдерживает и погибает»[1]. В результате новомодный термин начинает раздуваться от прививаемых ему с каждым новым его произношением различных смыслов, словно комар от выпитой крови.

В данной части работы предлагается, опираясь на известные в области информатики определения и понятия, попытаться проанализировать, что же такое информационная война и какие у нее могут быть последствия?

Но в начале сделаем краткий обзор имеющихся на сегодняшний день публикаций по данной проблеме.

Начнем с самой неожиданной из них, с работы русского писателя, именно писателя и философа, а не профессионального математика, А. Зиновьева «Русский эксперимент» (раздел «Планируемая история»), где он пишет: «Теперь история не происходит по своему капризу, стихийно. Она теперь делается сознательно, можно сказать – по заказу сильных мира сего».

Причины, по которым подобное стало сегодня возможно, Зиновьев видит в следующем:

1) прогресс средств сбора, обработки и передачи информации;

2) прогресс средств коммуникаций;

3) прогресс средств манипулирования людьми, надзора за ними, пресечения массовых движений;

4) влияние массовой культуры на стандартизацию образа жизни людей.

А все сказанное привело к тому, что «Степень непредвиденности и неожиданности исторических событий резко сократилась сравнительно с резко возросшей степенью предсказуемости и запланированности. А холодная война Запада, возглавляемого США, против коммунистического Востока, возглавляемого Советским Союзом, была с самого начала грандиозной запланированной операцией, по затратам, размаху и результатам самой грандиозной операцией людей глобального масштаба. В ней было много незапланированного, непредвиденного, неподконтрольного, что неизбежно даже в мелких операциях. Но в целом, в главном, в определяющих ход процесса решениях она была именно такой» (А. Зиновьев).

Так написано в книге, вышедшей всего пятитысячным тиражом, которую прочитают немногие.

Но об этом же самом говорил У. Колби – бывший директор ЦРУ США, разработавший и проводивший в свое время операцию по свержению правительства С. Альенде в Чили. В своем интервью он назвал эту операцию «лабораторным экспериментом по использованию финансовых средств для дискредитации и смещения иностранного правительства». Использованные финансовые средства определили, кто и что должен говорить, а тем самым определили содержание и направление информационных потоков.

Позднее, в случае с СССР, когда экспериментаторы вышли за пределы лабораторий, ими были использованы почти те же апробированные ранее алгоритмы и методы.

А одной из наиболее первых публикаций в массовых тиражах по данной тематике в нашей стране стали работы Г. Смоляна, В. Цыгичко и Д. Черешкина, в частности их выступление в прессе «Оружие, которое может быть опаснее ядерного» (Независимая газета от 18.11.95), а затем статья М. Делаграмматика «Последний солдат суперимперии, или кому нужна кибервойна» («Литературная Россия» от 26.04.96).

Но мы начнем обзор со статьи И.И. Завадского[2], в которой можно найти следующее определение:

«Информационная война состоит из действий, предпринимаемых для достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника с одновременным укреплением и защитой нашей собственной информации и информационных систем».

И задача теперь, согласно неизвестному для И. Завадского «одному из руководителей Пентагона», который произнес это опять же неизвестно где «состоит не в уничтожении живой силы, но в подрыве целей, взглядов и мировоззрения населения, в разрушении социума».

По мнению автора[3], основные информационные войны развернутся в кибернетическом пространстве, а сегодняшняя задача любого государства заключается в том, чтобы вырастить достойных воинов, способных одержать победу, что, например, и делается в учебном классе Университета национальной обороны в Вашингтоне. Сегодняшние же информационные победы в большинстве своем основаны не на серьезных информационных технологиях, а, как и все предыдущие войны, на том, что отдельные «источники информации» продаются и покупаются.

Следующая интересная работа – это статья Д.С. Черешкина, Г.Л. Смоляна и В.Н. Цыгичко «Реалии информационной войны». Авторы констатируют, что информатизация ведет к созданию единого мирового информационного пространства, в рамках которого осуществляется потребление информации, рождение, изменение, хранение и, самое главное, обмен между субъектами этого пространства – людьми, организациями, государствами.

Факт появление информационного пространства в силу того, что свято место пусто не бывает, приводит к появлению желающих не только поделить это пространство, но и контролировать и управлять процессами в нем происходящими. Для этого используется так называемое информационное оружие, которое представляет собой средства уничтожения, искажения или хищения информации; средства преодоления систем защиты; средства ограничения допуска законных пользователей; средства дезорганизации работы технических средств, компьютерных систем.

Атакующим информационным оружием авторы[4] называют:

· компьютерные вирусы;

· логические бомбы (программные закладки);

· средства подавления информационного обмена в телекоммуникационных сетях, фальсификация информации в каналах государственного и военного управления;

· средства нейтрализации тестовых программ;

· различного рода ошибки, сознательно вводимые в программное обеспечение объекта.

В работах В.Н. Устинова (Российский институт стратегических исследований) для информационного оружия взято определение, которое предполагает, что информационное оружие есть само использование информации и информационных технологий для воздействия на военные и гражданские кибернетические системы.

В 1996 году под эгидой американского правительства прошла 5-я Международная конференция по информационной войне. Подробный отчет об этой конференции можно прочитать в работе Г. Смоляна, В. Цыгичко, Д. Черешкина. «Новости информационной войны» (Защита информации. «Конфидент». №6, 1996 г.). Из всех выводов, сделанных авторами[5] по материалам конференции, здесь отметим лишь один, а именно:

«стратегия применения информационного оружия носит исключительно наступательный характер». Этот очень важный результат, который еще не до конца осмыслен научной общественностью, позволяет выйти на следующее утверждение.

Наступательный характер информационного оружия во многом определяет лицо информационной войны и позволяет априори определить потенциального информационного агрессора. А это значит, можно предположить, что объем информации, целенаправленно передаваемый от одной страны к другой, и является мерой информационной агрессивности. При этом неважно, какой характер имеет передаваемая информация.

Подобное утверждение несколько необычно. К его осмыслению надо подходить с иными, непривычными мерками и исходить из того, что в эпоху информационных технологий, когда социальная среда перенасыщена информацией, безопасность системы уже начинает определяться не только теми знаниями, которые данная система получает о противнике, но и, может быть даже в первую очередь, теми знаниями, от восприятия которых ей удалось уклониться.

Теперь остановимся на возможностях информационного оружия. Одни авторы[6] единодушно считают его мощнее ядерного, другие предпочитают не высказываться на эту тему, ссылаясь на отсутствие прецедентов. Однако, так как спектр номенклатуры информационного оружия широк (сюда входят не только перечисленные выше средства кибернетического оружия, но и средства массовой информации, произведения массовой культуры или культуры для масс и искусства для масс), возможности всех этих средств, конечно, различны.

Одним из средств информационного оружия, как уже отмечалось выше, является мирная пропаганда достоинств собственного образа жизни.

В частности, пропаганду достоинств западной цивилизации и западного образа жизни, включая бескорыстную помощь незападным народам планеты в их добровольном развитии в направлении западного образца общественного устройства, А. Зиновьев[7] определил термином западнизация. Так вот, это оружие применялось уже неоднократно и, оценивая его мощь, А. Зиновьев считает, что ядерное оружие в сравнении с западнизацией выглядит так же, как дубина дикаря в сравнении с водородной бомбой. При этом «Ядерное оружие стоит огромных денег. А западнизация стоит пустяки, а со временем даже прибыль приносить начинает. Можете вы себе вообразить такое: вы бросаете водородно-нейтронную сверхбомбу и в ответ в вас летят мешки с долларами, фунтами, марками и франками? Нет, конечно. А с западнизацией такое вполне естественно. Если не сразу потекут к вам доллары, фунты, марки и франки, то сырье, нефть и газ – наверняка».

Проблема скрытости многих информационных воздействий имеет не последнее значение при применении информационного оружия. Может быть, самым важным в всей этой истории является то, что жертвы данного вида оружия, даже владея теорией и соответствующей материально-технической базой, приходят к осознанию себя как жертвы только потом, когда «поезд уже ушел».

«Бомба западнизации», взорванная в России, произвела в ней неслыханные ранее опустошения не только в сферах государственности, экономики, идеологии и культуры, но и в самом человеческом материале общества. В таких масштабах и в такие сроки это до сих пор еще не удавалось сделать никаким завоевателям и ни с каким оружием. Будучи предназначена (по замыслу изобретателей) для поражения коммунизма, «бомба западнизации» в практическом применении оказалась неизмеримо мощнее: она разрушила могучее многовековое объединение людей, еще недавно бывшее второй сверхдержавой планеты и претендовавшее на роль гегемона мировой истории, до самых его общечеловеческих основ, не имеющих отношения к коммунизму. Целились в коммунизм, а убили Россию. Запад с помощью этого оружия одержал самую грандиозную в истории человечества победу, предопределившую, на мой взгляд, ход дальнейшей социальной эволюции на много веков вперед» (А. Зиновьев).

Одним из серьезных преимуществ информационного оружия всеми пишущими на эту тему уверенно называется его относительная дешевизна по сравнению с другим видом вооружения. По критерию эффективность/стоимость оно значительно выигрывает у любого другого вида оружия.

Почему?

Потому что в него не надо вкладывать «энергию» для уничтожения противника. Изначально предполагается, что противник обладает всеми необходимыми средствами для собственного уничтожения. Задача применения информационного оружия состоит в том, чтобы помочь противнику направить имеющиеся у него средства, в том числе технические, против самого себя.

Подробнее эта проблема будет рассмотрена в третьей части работы. Выше были процитированы определения из современных работ по проблеме информационной войны. Но о том же самом десятилетия назад и более писали фантасты, и писали они почти теми же словами; единственное отличие заключалось в том, что содержательно понимая исследуемую проблему точно так же, как она понимается сейчас людьми в форме, на нее наклеивали иные этикетки, типа «война в сфере управления» или «в сфере связи».

Вот так описал развитие информационных войн С. Лем в романе «Фиаско», впервые опубликованном в 1986 году:

1. Развитие средств вооружения на некой планете привело к ситуации, при которой использование боевых арсеналов неизбежно приводит биосферу к гибели. У враждующих сторон силы хоть отбавляй. Соревноваться в ее дальнейшем наращивании глупо.

2. Возникает проблема контроля за применением силы, а значит проблема контроля действий противника в таких сферах, как связь и управление.

3. Лишить противника возможности применить силу – это значит лишить его возможности эффективно управлять ситуацией и вовремя передавать управляющие сигналы.

С. Лем пишет: «Никто сам себе каналов распознавания и командования не блокирует. Это происходит из-за так называемого эффекта зеркала. Каждый вредит другому, разрывая его связь, и получает аналогичный ответ. На смену состязаниям в точности и мощности баллистических снарядов приходит борьба за сохранение связи. Если первые были только накоплением средств разрушения и угрозой их применения, то вторая – это настоящая “война связи”. Битвы за разрушение и спасение связи вполне реальны, хотя не влекут за собой ни развалин, ни кровавых жертв. Постепенно заполняя радиоканалы шумом, противники теряют контроль над собственными вооружениями, а также контроль над вооружениями и оперативной готовностью врага».

4. Подобное развитие событий требует, чтобы оружие обладало собственным интеллектом; а как же иначе, если им нельзя управлять дистанционно?

«Предвидя близкий пат, каждая сторона работает над созданием такого оружия, которое станет автономным – тактически, а потом и стратегически. Боевые средства получают независимость от своих изготовителей, операторов и командных баз».

5. Однако применение нового оружия все равно представляет глобальную опасность. А это значит, что для того, чтобы его применять безопасно для самого себя, надо откорректировать его цели, форму и содержание.

«Если бы главной задачей этого оружия было уничтожение аналогичного оружия противника, столкновение в любой области сферы стало бы началом сражения, распространяющегося, как степной пожар, что привело бы к глобальному обмену ударами наивысшей мощности, а следовательно, к гибели. Поэтому оружие не должно вступать между собой в непосредственные столкновения. Оно должно только взаимно шаховать, а если и уничтожать, то коварно, как микробы, а не как бомбы. Его машинный разум пытается подчинить разум вражеского оружия при помощи так называемых программных микровирусов...»[8].

Так возникает информационное оружие. Так раскручивается маховик информационных войн.

Обратите внимание на сформулированную С. Лемом тенденцию повышения автономности оружия, а значит, повышения его интеллектуальности. Последние войны нашего столетия в чем-то подтверждают сказанное. В частности, война США против Ирака продемонстрировала, что зенитно-ракетные комплексы, имеющие определенную самостоятельность (собственные системы обнаружения и управления огнем), сумели причинить немалый ущерб авиации объединенных сил, так как должны были поражаться отдельно. Тоже относится и к малозаметным американским самолетам F-117, постоянно сохраняющим режим радиомолчания[9].

Почти совсем в соответствии с вышеописанным сценарием Управление перспективных исследовательских проектов министерства обороны США (АRРА) уже выступило с долгосрочной программой создания «думающего оружия», для чего подключаются ведущие университеты США и Западной Европы. В. Строев пишет по этому поводу[10]: «И Пентагон не жалеет финансовых средств для создателей компьютерных систем и их математического обеспечения. Появилась даже такая формула: “В будущей войне победит тот, у кого лучше окажутся программисты”».

Отметим, что почти все приведенные выше определения по проблематике информационных войн не являются определениями, логически следующими из конкретной модели или решаемой задачи (за исключением сценария С. Лема). В большинстве своем они почерпнуты из популярной зарубежной литературы или выступлений отдельных политических деятелей, в которых модель, породившая то или иное определение, осталась за кадром и не вынесена для рассмотрения.

И вопрос: «А существует ли в природе сама модель, хоть в какой-то степени адекватная действительности?» чем-то похож на классический вопрос одного из персонажей М. Горького: «А был ли мальчик?»

В данной работе мы несколько отойдем от приведенных выше толкований и посмотрим на «информационную войну» под другим углом зрения, обусловленном такими моделями, как Р и СР-сети.

Согласно изложенной в работах С.П. Расторгуева, В.Н. Чибисова теории[11], понятие «информационная война» раскрывается через последовательность задаваемых информационной самообучающейся системе провокационных вопросов. Не более того.

Подробнее об этом говорилось в работе «Инфицирование как способ защиты жизни» в разделе: «В каком году умерла у швейцара бабушка?». Однако не каждой информационной системе «по плечу» не только отвечать на задаваемые вопросы, но и понимать их. То есть и «информационная война» и «информационное оружие» выглядят так или иначе, имеют одно или другое «лицо» в зависимости от того, о каких информационных системах идет речь.

Теперь на очереди следующий вопрос: «Что или кто понимается под информационной системой – телекоммуникационные вычислительные системы или люди?»

Если речь идет о компьютерах, то здесь в качестве основы для создания соответствующей теории кибернетического противоборства станет, наверное, теория алгоритмов и программирования.

А если речь идет о живых существах или сообществах живых существ? Они же еще более чем любое техническое устройство, зависят от внешней информации и управляются информацией.

Используя такой новый метод психотерапии, как нейролингвистическое программирование[12], можно формализовать человеческую активность весьма детальным образом. А это значит, что появляется возможность алгоритмизировать производство глубоких и устойчивых изменений в психике человека. Отсюда следует важный вывод о возможности успешного применения средств вычислительной техники для моделирования поведения не только отдельных людей, но и достаточно больших коллективов.

В дальнейшем предлагается для обоснования подхода к исследованию систем опираться в первую очередь на понятие «информационные системы», между которыми только и может происходить информационная война.

Поэтому, прежде чем перейти к конкретным определениям базовых понятий, в качестве главного правила введем утверждение, что раз речь идет об информационной войне, то, стало быть, война эта должна происходить между информационными объектами (системами), т.е. объектами, осуществляющими переработку информации.

Исходя из этого, попробуем в следующей главе ввести необходимые определения.

Любой серьезный труд о каком-либо ином виде оружия начинается с базовых понятий. Например, в случае ядерного оружия в начале рассказывается о таких понятиях, как атом и атомное ядро. По аналогии логично было бы, говоря об информационном оружие, начать с ответов на вопросы: «Что такое информация? Что такое информационная система?»

Удивительно, но большинство статей или докладов на тему информационной войны, сразу начинаются с определений, даваемых «информационной войне» и «информационному оружию». Хотя, если вдуматься, этому есть объяснение – определение информации и подходы к ее количественному измерению, предложенные Шенноном, мало чем могут помочь в определении информационной системы как объекта информационной войны.

Далее в работе термин «информация» следует понимать в смысле определения, данного В.И. Шаповаловым:

«Информация об объекте есть изменение параметра наблюдателя, вызванное взаимодействием наблюдателя с объектом».

Совсем в духе того, что писал Ошо Раджниш: «Посмотрите в зал кинотеатра, и вы увидите множество людей, вытирающих глаза. Но ведь на экране на самом деле нет ничего, кроме игры света и тени».

Определение Шаповалова полностью соответствует тому пониманию информации, на которое опираются СР-сети, привлекаемые в данном случае для моделирования процессов информационного воздействия систем.

С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. «Толковый словарь русского языка».

Информация:

1. Сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным устройством.

2. Сообщения, осведомляющие о положении дел, о состоянии чего-нибудь.

Сведения:

1. Познания в какой-нибудь области.

2. Известие, представление о чем-нибудь.

Сообщение: известие, информация.

Работы: Больцмана, Н. Винера, А. Реньи и др.

Информация-убыль неопределенности, мера неопределенности.

Неопределенность – недостача информации, «отрицательная» информация.

Мера неопределенности – энтропия.

Энтропия – мера неопределенности состояния молекул, образующих систему.

в начало

Глава 7(2)

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА КАК ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ ИНФОРМАЦИОННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ ИНФОРМАЦИОННЫХ СИСТЕМ

Человек сам по себе есть универсальная, на все способная тварь.

Только внешние ограничения и принуждение,

исходящие от других окружающих его тварей того же рода,

делают из него более или менее приличное существо.

А. Зиновьев.

Начнем с того, что попробуем определить, что же скрывается за такими понятиями как система и информационная система? Телеграфный аппарат или автоматическая телефонная станция – это информационные системы? Автоматизированная информационно-поисковая система на базе локальной сети ЭВМ или Интернет – это информационные системы? Человек, народ, государство, человечество – это информационные системы?

Под системой могут пониматься: человек, компьютер, природный ландшафт и т.п.. Разница между этими системами в том, что если для тех из них, которые принято называть информационными, модификация внутренних управляющих структур связана с получением новой информации, с обучением, то модификации механических или природных геобразований с нашей, человеческой точки зрения, носят несколько иной характер. Горный обвал может изменить течение реки, засыпав ее камнем и песком, а для того чтобы изменить поведение человека или животного, достаточно показать им этот обвал; чтобы откорректировать горную цепь, требуется землетрясение, а для изменения поведения жителей достаточно и информации о грядущем землетрясении.

Чем полнее система воспринимает внешний мир, тем более «тонкими» энергиями можно воздействовать на ее поведение.

Что является информацией для телеграфного аппарата, автоматизированной информационной системы, человека, человечества? Что собой представляет любая система, перерабатывающая так называемую информацию? И что собой представляет информация для любой из конкретных названных систем?

И самый главный вопрос: Можно ли определить понятие «информационной системы», не прибегая к термину «информация»? Вот именно об этом дальше и пойдет речь.

Согласно толковому словарю, система – это совокупность абстрактных или материальных объектов вместе с известными либо заданными связями и отношениями, образующих в известном либо заданном смысле единое целое.

Информационная система – это система, осуществляющая: получение входных данных; обработку этих данных и/или изменение собственного внутреннего состояния (внутренних связей/ отношений); выдачу результата либо изменение своего внешнего состояния (внешних связей/отношений).

Простой информационной системой назовем систему, элементы которой функционируют в соответствии с правилами, порожденными одним и тем же взаимонепротиворечивым множеством аксиом.

Сложной информационной системой назовем систему, которая содержит элементы, функционирующие в соответствии с правилами, порожденными отличными друг от друга множествами аксиом. При этом допускается, что среди правил функционирования различных элементов могут быть взаимопротиворечивые правила и цели.

Нарушение защитных барьеров во взаимодействии элементов сложной системы друг с другом приводит к перепрограммированию этих элементов и/или их уничтожению.

Из сказанного следует, что информационным «полем боя» являются в первую очередь протоколы информационно-логического сопряжения элементов сложной системы, средства и технологии их практической реализации.

Протокол информационно-логического взаимодействия для элементов социального пространства нашел свое воплощение в естественном языке каждого народа. Использование того или иного языкового подмножества языка во многом определяет информационные возможности различных групп населения.

Основными средствами корректировки протоколов информационно-логического взаимодействия для социального пространства сегодня стали СМИ.

Протокол информационно-логического взаимодействия для элементов кибернетического пространства отражен во множестве языков программирования, в сетевых протоколах. Основными средствами корректировки этих протоколов являются программные закладки, компьютерные вирусы, а также всевозможные технические средства и технологии воздействия на каналы телекоммуникаций.

В зависимости от того, какие происходят изменения во внутреннем состоянии информационных систем, предлагается осуществить следующую классификацию:

1) класс А – системы с неизменным внутренним состоянием;

2) класс В – системы с изменяющимся внутренним состоянием. В свою очередь в классе В можно выделить следующие подклассы:

· подкласс 1 – системы с неизменным алгоритмом обработки, но с изменяющимися данными (базы данных, отдельные массивы и т.п.), которые используются в процессе обработки входной информации;

· подкласс 2 – системы с адаптивным алгоритмом обработки, т.е. алгоритм настраивается на условия применения; настройка осуществляется путем либо изменения управляющих коэффициентов, либо автоматического выбора алгоритма из множества равносильных алгоритмов;

· подкласс 3 – системы с самомодифицирующейся целью и соответственно с полностью самомодифицирующимся алгоритмом, выходящим за пределы множества равносильных алгоритмов.

Кстати, понятие «смысл» отдельные авторы[13] определяют именно через изменение состояния перерабатывающей входное сообщение информационной системы. В случае СР-сетей изменение состояния – это изменение структуры. В этой связи – интересны вопросы:

Может ли по аналогии с множеством равносильных алгоритмов существовать множество равносильных смыслов? А если может, то, как определить это множество?

В.В. Налимов пишет[14]: «Смысл Мира – проявление всего потенциально заложенного в нем. Роль человека – участие в этом космогоническом процессе. Большего нам знать не дано».

Но «проявление всего заложенного в нем» – это не есть ли со стороны информационной самообучающейся системы постоянное поддержание собственного соответствия изменяющемуся Миру. Поддерживать соответствие – означает изменяться (обучаться). Поэтому-то классификация информационных систем в данной работе была осуществлена исходя из внутренних, изначально присущих им способностей к поддержанию этого соответствия. Сказанное для систем подкласса 3 класса В вполне можно трактовать и как раскрытие смыслов Мира, и как решение вечной криптоаналитической задачи.

На рис.2.1 приведены примеры информационных систем из различных классов. Однако воспринимать рис.2.1 желательно с определенной долей условности. В частности, старинный классический телеграфный аппарат является в большей мере механической системой, осуществляющей обработку входных данных и возвращающейся в исходное состояние по окончании обработки (класс А), но будучи оснащен процессором с памятью и алгоритмом для восстановления искаженных данных, поддерживающим несколько уровней протоколов информационно-логического взаимодействия, он вместе с подобными же аппаратами уже переходит в разряд систем передачи данных (класс В).

Рис. 2.1. Классификация информационных систем

То же можно сказать и про автоматизированные информационно-поисковые системы; в зависимости от реализации они могут быть отнесены к системам как первого подкласса, так и второго. Системы управления также различаются не только по своим функциональным и потенциальным возможностям, но и по способам реализации.

Идея рисунка 2.1 в том, чтобы показать ступени развития информационных систем. Любопытно, что та ниша, которую в своей эволюции перескочила Природа – подкласс 2, заполнена с помощью человека, как говорится: «Свято место пусто не бывает».

Теперь настало время дать определение понятию информационной войны: информационная война между двумя информационными системами – это открытые и скрытые целенаправленные информационные воздействия систем друг на друга с целью получения определенного выигрыша в материальной сфере.

Информационное воздействие осуществляется с применением информационного оружия, т.е. таких средств, которые позволяют осуществлять с передаваемой, обрабатываемой, создаваемой, уничтожаемой и воспринимаемой информацией задуманные действия.

Простейший пример (предложен В.А. Крыловым):

...И говорит так сладко, чуть дыша:

«Голубушка, как хороша!

Ну что за шейка, что за глазки!

Рассказывать, так, право, сказки!

Какие перышки! какой носок!

И. верно, ангельский быть должен голосок!

Спой, светик, не стыдись! Что ежели, сестрица,

При красоте такой и петь ты мастерица.

Ведь ты б была у нас царь-птица!»

Вещуньина с похвал вскружилась голова,

От радости в зобу дыхание сперло,

И на приветливы Лисицыны слова

Ворона каркнула во все воронье горло:

Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

Для технических систем самый простой пример выглядит следующим образом. Компьютерная программа получает на вход значения двух переменных и делит первое на второе. Понятно, что если злоумышленник или сама жизнь подсунет в качестве значения второй переменной ноль, то результат может быть самым неожиданным, что при определенных условиях приведет к гибели и всей ранее накопленной информации.

Системы целенаправленного сбора информации и контроля за объектами в режиме реального времени выводятся из строя путем создания перегрузок, например: «Космическая техника, особенно базирующаяся на геостационарной орбите, совершенно не ремонтнопригодна, не может быть оперативно заменена и очень уязвима к воздействию современных средств радиоэлектронного подавления (РЭП). Дело в том, что приемные устройства связных и разведывательных спутников выполнены очень чувствительными (детекторы “Магнум” засекают сигналы, начиная с 10 в минус четырнадцатой степени Вт) и защищены только от помех или перегрузок, сравнимых по длительности с продолжительностью полезных сигналов. ...Мегаваттное воздействие с поверхности Земли, произведенное самодельными средствами РЭП на нужной частоте, неизбежно приведет к потере приемного устройства спутника, а, следовательно, к выводу из строя всего канала связи»[15].

Для более сложной информационной системы, например такой, как человек, информационное воздействие, способное вывести из строя систему, это прежде всего активизация таких желаний, мыслей и провоцирование поступков, направленных на саморазрушение.

Понятно, что для информационных систем из разных классов информационное воздействие также играет различную роль. Так, для систем класса А более опасно прямое физическое воздействие, чем какая бы то ни было информация. Не случайно, до тех пор, пока люди были оснащены оружием, не содержащим микропроцессоров, говорить об информационной войне не имело смысла. Ее и не могло быть на том уровне развития и в том понимании, которым мы обладали тогда.

Системы класса В уже способны самостоятельно обрабатывать информацию об окружающем мире, а это значит, что если грамотно скомпоновать и целенаправленно подать эту информацию на вход этой самой системы, то появляется возможность управлять ее поведением.

Системы класса В образуют два пространства, в которых осуществляется их функционирование: кибернетическое и социальное.

Социальное пространство существует уже ни одно тысячелетие, но масштабные информационные войны начались только на исходе второго тысячелетия. Почему? Потому, что для систем с изменяемой целью, победа в информационной войне является, в общем случае, алгоритмически неразрешимой проблемой. За время войны могут измениться цели у воюющей системы. Поэтому говорить о решении ряда задач в этой области в общем виде не приходится. Далее это будет показано.

Что же касается кибернетического пространства, то его возникновение и ознаменовало собой начало эпохи информационных войн.

Именно для кибернетических систем наработаны соответствующие средства, именуемые «информационным оружием». И именно в кибернетическом пространстве, используя это оружие, можно добиваться определенных побед.

Поэтому, если быть точным, то, говоря о современной информационной войне технических систем, следует употреблять термины кибернетическая война и кибернетическое оружие. Они более правильно отражают суть происходящего, это отметил еще М. Делаграмматик, назвав свою статью «Последний солдат суперимперии, или кому нужна кибервойна».

В данной работе проблема победы в информационной войне будет рассмотрена в общем, более теоретическом, чем практическом, техническом виде.

Отметим, что методы ведения информационной войны имеют преемственный характер, т.е. алгоритмическая составляющая приемов и методов информационного воздействия на системы третьего подкласса может быть распространена, правда, с разной степенью эффективности и на системы более низкого подкласса. Это объясняется тем, что алгоритмы воздействия на низшие подклассы составляют алгоритмическую основу функционирования высших.

Информационное оружие имеет прямое отношение к алгоритмам. Поэтому о любой системе, способной по входным данным отрабатывать тот или иной алгоритм, можно говорить как об информационной системе – объекте информационной войны. Правда, на уровне информационной системы с модифицируемой (кем?) целью (подкласс 3 класса В) понятие классического алгоритма (Машина Тьюринга) уже начинает претерпевать серьезные изменения.

Еще раз вернемся к понятию войны информационных систем и, опираясь на него, продолжим терминологическое оснащение основ теории. Под войной информационных систем будем понимать их действия, направленные на получение материального преимущества, путем нанесения противнику ущерба с помощью соответствующего информационного воздействия.

В данном случае предполагается, что пока противник устраняет полученный ущерб, т.е. занят только собой, противная сторона имеет преимущество во внешнем мире. Понятно, что подобная война имеет смысл лишь для систем, потребляющих для своей жизнедеятельности общие ограниченные материальные ресурсы.

Работа Вольтерра «Математическая теория борьбы за существование» предполагает два вида взаимоотношений биологических объектов:

1) хищник – жертва;

2) жертва – жертва (хищник-хищник).

В своем исследовании информационных войн мы исходим из того, что между исследуемыми информационными системами реализуется второй вид взаимоотношений. Идет дележ общих ресурсов.

В случае же информационной войны поверженный противник сам становится ресурсом: дешевая рабочая сила, выполняющая самую непрестижную и тяжелую работу.

При этом для систем из класса В действия, направленные на нанесение ущерба, представляют собой процесс обучения, в основе которого лежит целенаправленное манипулирование входными данными и результатом.

Настало время перейти к определению понятия ущерб. Для этого рассмотрим весь цикл обработки входных данных системой.

Обработка подразумевает процесс, включающий в себя получение (ввод) данных, обработку и выдачу результата.

Процесс ввода данных характеризуется:

1) исходными данными Fi(0<I<N_п);

2) объемом данных n_п;

3) временем получения и ввода данных t_п.

Процесс обработки:

1) исходными данными Fi(0<I<N_п);

2) объемом исходных данных n_п;

3) данными, используемыми при обработке – база знаний o B_j (0<J<N_д);

4) алгоритмами, используемыми при обработке, A_j (0<J<N_a);

5) временем обработки t_o.

Процесс выдачи результата:

1) результатом R_K (0<K<N_p);

2) объемом результата n_p;

3) временем представления результата t_p.

Перечисленные характеристики во многом определяются следующими показателями состояния информационной системы.

Количеством элементов, ответственных за сбор входных данных, и эффективностью их функционирования. В данном случае под эффективностью функционирования элемента предлагается понимать такие количественные характеристики: объем добываемых данных, «новизна» данных, достоверность данных.

Количеством элементов, ответственных за доставку данных, и эффективностью их функционирования. В данном случае под эффективностью функционирования элемента предлагается понимать: время доставки данных, объем искаженных данных.

Количеством элементов, ответственных за обработку данных, и эффективностью их функционирования, которая в общем случае оценивается временем обработки данных, временем выработки решения и, возможно, мощностью потенциального пространства решений.

Количеством элементов, ответственных за представление результата, и эффективностью их функционирования. Здесь эффективность функционирования можно попытаться оценить через степень искажения принятого решения при его реализации.

Количеством и качеством связей между элементами.

Защищенностью («жизненной силой») перечисленных выше элементов и связей между ними. При этом надо иметь в виду, что понятие «информационная защищенность элемента» подразумевает защиту этого элемента от информационных воздействий. В том случае, если защищаемый элемент принадлежит системе принятия решения, то наличие подобной защищенности резко понижает эффективность его работы в силу сокращения допущенных до него системой обеспечения безопасности данных, которые могут оказаться необходимыми системе для выработки команд адекватной реакции.

Считаем, что нанести системе ущерб – это значит:

а) исказить результат работы системы таким образом, чтобы получить преимущество в материальной сфере, или

б) привести ее в такое состояние, в котором она не способна выдавать никакого результата.

В случае если ущерб заключается в искажении результата работы систем, то такой ущерб назовем локальным.

Под искажением результата понимается:

1) искажение результата R_k (0p);

2) искажение объема результата n_p, – что приводит к уничтожению части данных и/или добавлению новых;

3) изменению времени получения результата t_p + t_o + t_n.

Нанести фатальный ущерб – это, значит, привести систему в такое состояние, в котором она не способна выдавать никакого результата. При этом система самостоятельно не может выйти из этого состояния.

Теперь представим себе, что две или более информационные системы функционируют в условиях общего ресурса. Тогда в борьбе за ресурс системы класса А, безусловно, будут уступать любым системам из класса В. Любая информационная война между ними закончится в пользу системы из класса В. Доказательство данного утверждения очевидно.

Сложнее обстоят дела, когда между собой сталкиваются системы из класса В. Но и в этом случае победитель, как правило, может быть назван заранее – это информационные системы из подкласса 3.

Что же касается информационного столкновения между собой систем из третьего подкласса, то определение победителя – это не простая проблема.

в начало

Глава 8(3)

ПРОБЛЕМА ВЫИГРЫША ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Но гениальный всплеск похож на бред.

В рожденье смерть проглядывает косо.

И мы все ставим каверзный ответ

И не находим нужного вопроса.

В. Высоцкий.

Человеку, человеческому обществу, отдельно взятому народу, государству присущи все свойства классических информационных самообучающихся систем. Все перечисленные объекты попадают под определение подкласса 3 класса В информационных систем, для моделирования которых можно попробовать использовать самовозрождающиеся и разрушающиеся структуры (СР-сети), описанные в первой части работы.

Таким образом, информационная война между государствами, коллективами – это информационная война систем подкласса 3 между собой, для моделирования которой может быть использован аппарат СР-сетей.

Кратко напомним читателю один из основных результатов теории СР-сетей – Теорему о возможностях СР-сетей:

Проблема обучения информационной самообучающейся системы, построенной на принципах СР-сети, решению любой задачи, даже при условии, что информационная емкость СР-сети (исходное количество элементов) достаточна для хранения поступающей на вход информации, является алгоритмически неразрешимой.

Принято считать, что проблема алгоритмически разрешима, если существует алгоритм, осуществляющий отображение множества частных случаев решения проблемы в множество {0,1} (да, нет). В том случае, когда алгоритма, реализующего это отображение, не существует, проблема считается алгоритмически неразрешимой. При этом интересно, что, как отмечают А. Ахо и Дж. Ульман[16], в практике «очень важную роль играет кодирование частных случаев проблемы. Обычно подразумевается некоторое “стандартное” кодирование (кодирование, для которого существует алгоритм, отображающий коды описаний алгоритмов в эквивалентные программы машин Тьюринга). Если используются не стандартные кодирования, то неразрешимые проблемы могут стать разрешимыми. Но в таких случаях не существует алгоритма, с помощью которого можно перейти от стандартного кодирования к нестандартному». И это очень интересный вывод.

Действительно, как порой мы понимаем себе подобных? Не всегда возможно найти компромисс и из-за неадекватного представления интересов и устремлений «высоких» договаривающихся сторон. Наши возгласы уподобляются «вопиющему в пустыне». Войны, периодически охватывающие континенты, – прямое доказательство, что проблема человеческого взаимопонимания относится к алгоритмически неразрешимым для человечества проблемам. При этом формируются общества, партии, союзы государств, в рамках которых проблема взаимопонимания как-то решается, возможно, на базе нестандартного «стандартного кодирования» для определенного стиля мышления и множества общих интересов. В то же время переход от одного типа «кодирования» мыслей и интересов к другому превращается в непроходимое болото, на преодоление которого можно положить всю жизнь и так и не добраться до противоположного берега. В научной литературе делаются попытки даже количественного измерения непонимания, в частности, В.В. Налимов пишет[17]: «Непонимание всегда вызывает агрессию. Степень агрессивности, наверное, может быть мерой непонимания». Вся движущая эмоциональная сила европейской культуры – Христианство, отмечает Налимов, возникла из трагичности непонимания, обернувшегося распятием.

И в этом ракурсе время, отпущенное на решение той или иной задачи, становится одним из наиболее важных факторов, позволяющих перебираться с кочки на кочку в болоте неразрешимых проблем. Действительно, не всегда с выбранного наблюдательного поста хорошо видно, будет ли решение конкретного частного случая отображено в «Да» или «Нет» и будет ли оно вообще куда-то отображено – вполне возможно, что процесс «уйдет в бесконечность». Для решения таких проблем человечество выработало свой двойной стандарт: один – для вечных проблем с вечной душой, второй – для конечно земного существования. При этом во втором стандарте проблема «бесконечности» решается все время по разному:

а) в одном случае, если ответа нет к моменту времени t, то – «Да»;

б) в другом случае, если ответа нет к моменту времени t, то – «Нет».

Атак как выбор субъективен и порой случаен – одно и то же иногда «Да», а иногда «Нет», то именно отсюда, из ограниченности во времени и идут разногласие и непонимание; «да-да, нет-нет, все остальное от лукавого» (Еклезиаст). Это «все остальное» воспринимается «от лукавого» в том смысле, что наша конечная жизнь никогда не позволит нам перевести его в разряд познанного.

Поэтому, утверждая любой тривиальный факт, надо всегда помнить, что истинность во многом определяется сегодняшним временем. В зависимости от времени переписывается не только такая константа, как фактическая история человечества, но и математические теории, и даже старые избитые истины.

Поэтому, исследуя стратегию и тактику ведения информационных войн, имеет смысл сменить систему кодирования, доопределив ряд базовых понятий. Но, а сейчас можно сделать только следующий вывод.

Вывод. Перенося полученные результаты на любую популяцию животных или на Человечество в целом можно заключить, что невозможно однозначно утверждать, какое новое знание подобная информационная система способна приобрести, а какое забыть в процессе целенаправленного обучения. Все это означает, что наша классическая логика, базирующаяся на принципах машины Тьюринга, не позволяет со 100% гарантией не только предсказать ожидаемые события, но и с достаточной точностью управлять движением человечества или народа. Для решения этой задачи нужна другая логика, может быть, логика магии или религии, но не логика классической математики.

Сделанный вывод тесно увязан с вопросом о том, может ли существовать в информационной войне друг с другом у систем подкласса 3 постоянно выигрышная стратегия?

На первый взгляд ответ однозначен. Такой логически обоснованной стратегии нет. Речь может идти лишь о конкретных локальных победах, в большинстве носящих случайный характер (в том смысле случайный, что причины того или иного результата могли быть совсем иными, чем думают стратеги), при этом ниоткуда не следует, что цепочка локальных побед приведет к полной победе. Для систем подкласса 3 вполне возможна и обратная ситуация. Образно говоря, можно научить систему чему-либо «плохому» для этой самой системы, но при этом нельзя заранее сказать, какое знание система освоит дополнительно в процессе обучения и к чему это приведет в дальнейшем.

Новое знание не стоит особняком, оно органически вплетается в существующую структуру и модифицирует ее. Обученная система может вести себя совершенно непредсказуемо типа дамы в детском стихотворении:

Научили даму

Есть свою панаму,

Но дама, сидя за столом,

Вдруг стала есть металлолом!

(Г. Расторгуева).

При этом, возможно, что существует только единственный вид информации, который на первый взгляд безопасен для самого агрессора, – пропаганда достоинств собственного образа жизни. Подробнее об этом будет в одной из следующих глав.

Все сказанное верно только для случая, когда моделирование можно осуществлять с помощью СР-сетей.

Но всегда ли, для любого ли промежутка времени верно утверждение об адекватности модели СР-сетей человеческому обществу? Если речь идет о значительных временных интервалах, то аналогия, безусловно, существует. Но, а как быть в случае эпидемии или войны, когда процесс гибели значительно превышает процесс рождения элементов системы? В этой ситуации для моделирования больше подходят Р-сети – сети, в которых обучение осуществляется исключительно за счет гибели элементов и возможно лишь при значительной избыточности элементов системы[18].

Если через ?X_c обозначить число появившихся в системе новых информационных элементов за время ?t, а через ?X_p – число выбывших (погибших) элементов за время ?t, то тогда условия, при которых для моделирования процессов обучения можно использовать Р-сети или С-сети (сети, в которых обучение осуществляется за счет рождения новых элементов[19]), можно записать в виде:

X_p(t)/X_c(t) -> 0 (3.1)

или

X_c(t)/X_p(t) -> 0 (3.2)

В случае, когда реальной системе может быть найден аналог среди Р-сетей, стратегия и тактика информационной войны может претерпеть серьезные изменения.

Как было отмечено в первой части, информационная самообучающаяся система, построенная на принципах Р-сети. может быть обучена решению любой задачи тогда и только тогда, когда выполняются следующие два условия:

1) информационная емкость Р-сети (исходное количество элементов и связей) достаточна для хранения поступающей на вход информации;

2) исходное состояние Р-сети может быть охарактеризовано как состояние с равномерно распределенными связями, т.е. исходное состояние Р-сети – хаос.

Согласно этой теоремы, названной теоремой о возможностях Р-сетей, в течение времени выполнения для СР-системы одного из приведенных условий (3.1–3.2), над данной системой может быть осуществлен процесс ее целенаправленного программирования.

Таким образом, информационная война, имеющая конкретную целеустановку, между информационными системами подкласса 3 может быть эффективна и иметь выигрышную стратегию лишь на отдельных временных интервалах, для которых выполняются условия (3.1), (3.2), как, например, в случае с Россией конца XX века, когда ежегодная убыль населения страны стабилизировалась и стала составлять в среднем полтора миллиона человек в год.

в начало

Глава 9(4)

ОБУЧЕНИЕ КАК ПРОЦЕСС ИНФОРМАЦИОННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

(ТОЛКОВАНИЕ ТЕОРЕМ О ВОЗМОЖНОСТЯХ Р-, СР-СЕТЕЙ)

Каждому человеку нужны психи, потому что он сам является психом.

Психам нужны другие сумасшедшие, потому что только сумасшедшие

могут поддерживать ваши иллюзии.

Вы поддерживаете их иллюзии, а они поддерживают ваши.

О. Раджниш.

Предположим, что в качестве модели обучения отдельно взятого человека допустимо использовать Р-сети (нейроны только гибнут), а в качестве модели обучения человечества – СР-сети (люди рождаются и умирают).

Далее предположим, что перед нами идеализированный вариант, а именно, считаем, будто бы только что рожденный человек (ребенок), как информационная обучающаяся система, полностью соответствует условиям теоремы «О возможностях Р-сети».

На самом деле это предположение не совсем верно в силу наличия определенной генетической информации, которая безусловно отражена в исходных связях нейронов и которая во многом определяет то множество задач, для решения которых данная информационная система будет более эффективна. Кроме того, в последних публикациях приводятся факты о рождении нейронов наряду с их гибелью. Однако, так как число рождающихся много меньше числа гибнущих в это же самое время, то в исследованиях процессов обучения применительно к живой особи можно опираться на теорему о возможностях Р-сетей.

В соответствии со сделанным предположением ребенок на начальном этапе может быть обучен любой задаче. Освоение информации неизбежно приведет к уменьшению информационной емкости сети (гибели отдельных элементов) и перестроению структуры сети. Структура сети перестанет быть подобной хаосу и будет отражать те знания, которым обучена. Таким образом, в силу уменьшения информационной емкости (избыточности) и изменения «отношения» к поступающим на вход фактам, данная система перестанет быть способной осваивать «любую» информацию. Какая-то часть фактов станет для нее невидимой.

Получается, что ребенок потенциально способен видеть все! Но с возрастом, с освоением все новой и новой информации его способность по восприятию уменьшается. Те факты, которые противоречат освоенной или выработанной им самим парадигме, становятся для него первоначально невидимыми, а затем абсолютно невидимыми (строгие формальные определения «невидимости», «абсолютной невидимости» будут даны в четвертой части работы).

Из модели мира ребенка пропадет все то, что не может быть «приклеено» к появившимся у системы правилам поведения и осмысления. Для кого-то подобная потеря будет означать потерю «летающих тарелок», ведьм и чертей, плавающих в воздухе пузырей, а для кого-то – привычную нам логику причинно-следственных связей. Освоенный в процессе обучения, а значит, упорядоченный «кусочек» первоначального хаоса станет называться сознанием. И у ребенка действительно появится сознание. При этом основная «глыба» необработанного материала, где главенствует хаос, приобретет название подсознание. И в дальнейшем, в течение всей жизни, подсознание будет поставлять части своего пространства для записи новой информации.

Так в первом приближении выглядит картина освоения подсознания новыми восприятиями с постепенным превращением его в сознание.

Согласно данной модели бесполезно копаться в человеческом подсознании, выискивая там скрытые воспоминания. Если человек пытается что-то скрыть, то это что-то всегда принадлежит сознанию. Подсознание – это хаос, в котором есть абсолютно все. Поэтому, если в него пристально вглядываться, обязательно проявится то, что хочется увидеть наблюдателю. Именно то, что хочется! Требуется увидеть прошлые жизни? Пожалуйста. Нужно выяснить, как клиент относится к тому, чего он на самом деле никогда и не видел? Пожалуйста. Хаос, как известно, тем и отличается от порядка, что, расшифровывая его, можно удовлетворить все свои потребности в знании. В случае одной гаммы перед нами будет «Война и мир», а в случае другой – «Братья Карамазовы».

Насколько сказанное соответствует реальности? Попробуем исследовать процесс обучения такой информационной системы, как человек. Любопытно проследить, как происходит процесс кристаллизации окружающего мира у программируемого этим миром биокомпьютера. Дэвид Бом, анализируя работы Пиаже, отмечает («Специальная теория относительности»): «Восприятие ребенка образует одно неделимое целое. Иными словами, ребенок еще не умеет отличать происходящее внутри него самого от происходящего вне его, равно как и различать разные стороны как “внешнего”, так и “внутреннего” мира.

Он воспринимает только один единственный мир, в котором непрерывным потоком следуют раздражения, восприятия, ощущения и т.д. и в них ничто не выделяется как неизменное. Но новорожденный наделен определенными врожденными рефлексами. При развитии этих рефлексов в окружающем мире выделяются разные стороны, к которым приспосабливается ребенок. Окружение начинает эффективно дифференцироваться в той мере, в какой в ней проявляются “узнаваемые” черты. Узнавание имеет функциональный характер.

Следующий этап – “циклический рефлекс”. В этом рефлексе участвует спусковой импульс (приводящий, например, в движение руки), который сопровождается некоторым привходящим чувственным импульсом (пример, зрительным, слуховым и т.п.) уже не служащим главным образом удовлетворению прямых потребностей ребенка. Это начало истинного восприятия.

Ребенок, передвигая объекты и самого себя, перемещается в пространстве и обнаруживает, что во всем калейдоскопе движения существуют определенные вещи, которые он может всегда вернуть себе, и притом множеством разных способов. Тогда понятие обратимой группы движений или операций дает ему основу для того, чтобы воздвигнуть на ней группу неизменных положений, к которым можно вернуться, и группу неизменных объектов, которые всегда можно свести к чему-либо знакомому, использовав соответствующие операции.

В это же время он учится вызывать в своей памяти образы прошлого. Начинается истинная память. И он обретает возможность перемещаться во времени как в прошлое, так конструировать мысленные образы ожидаемого будущего.

Решающий перелом наступает, когда ребенок может вообразить отсутствующий объект, как реально присутствующий. На этом этапе он начинает ясно представлять различие между самим собой и остальным миром. Таким образом формируется общая картина мира.»

При этом даже переживание боли есть продукт научения. Вот что об этом пишет С. Левин («Кто умирает»): «Порог болевых ощущений, кажется, поднимается, когда ребенок взрослеет. ...Когда ребенок взрослеет, те же самые стимулы требуют более высоких доз болеутоляющего. К примеру, годовалый ребенок может пережить то, что мы условно назовем стимулом номер 3, но это очень мало на него влияет.

...Но к тому времени, когда ребенку исполнится два или три года, без аспирина в данном случае уже не обойтись. Когда ему пять или шесть, тот же стимул доставляет еще больше неудобств. Когда же ему десять, появляется сильное сопротивление и поэтому возникает необходимость в применении сильных обезболивающих средств. В юности же боль становится столь невыносимой, что приходится прибегать к опиуму и другим подобным средствам».

Как художник создает скульптуру из глыбы камня? Он вглядывается в мертвую глыбу, которая многое заключает в себе, ибо она – исходный хаос, который должен под его руками превратиться в произведение искусства – в порядок. Не будь у художника первоначальной идеи, постоянно удерживаемого образа будущего произведения, хаос останется хаосом, даже если от него методично отламывать кусочки, сдувать песчинки. В данной ситуации неизменный идеальный образ в сознании («неподвижная точка») служит основой разрушения материального хаоса. Такие же неподвижные точки заложены в новорожденном; Пиаже их называет врожденными рефлексами. Они служат направлением кристаллизации окружающего мира, иначе говоря, они задают Направление программирования. Врожденные рефлексы – это вопросы, интерпретируя которые информационная самообучающаяся система в дальнейшем будет задавать их себе и миру, тем самым, программируя и перепрограммируя себя.

Можно ли создать «чистую» самообучающуюся информационную систему, т.е. систему без врожденных рефлексов, систему, которая бы полностью программировалась миром? В том случае, если бы подобное удалось сделать, то суждения этой системы явились бы наиболее объективными из всех возможных, но, наверное, только на первом этапе познания. Таким образом, вопрос об объективном познании мира может быть сведен к вопросу о возможности создания «чистой» самообучающейся системы.

Важно, что в случае соответствующего начального состояния, согласно теоремы о возможностях Р-сети, Р-сеть может быть обучена любой задаче, при этом в дальнейшем Р-сеть будет «держать» освоенное знание и не воспринимать любое новое знание, отвергающее истинность уже сформированных правил. Это значит, что системы, построенные на принципах Р-сети, можно целенаправленно программировать для решения любых задач. И в этом смысле, грубо говоря, человек ничем не отличается от классического робота, работающего по заданной программе. При этом программа может быть откорректирована лишь в рамках оставшейся у системы избыточности. Чем больше избыточности – тем больше возможностей для корректировки.

Отдельно взятого человека в случае выполнения условий теоремы о возможностях Р-сетей можно обучить решению любой задачи. И объясняется это исключительно неспособностью индивидуума к переучиванию с забыванием. В отличие от индивидуума, помнящего все свои обиды и радости, человеческое общество может себе позволить не помнить. Свое умение забывать общество демонстрирует регулярно, не теряя при этом потенциальных ресурсов. Сколько раз переписывается история и что изменяется для ныне живущих от этого переписывания? Меняется программа и изменяется сразу все: настоящее, прошлое и будущее. Элементы системы, исчерпавшие свой ресурс и неспособные к изменению, уничтожаются.

Проходят тысячелетия, но до сих пор не создана методика, позволяющая усваивать Человечеству любую идею. Что-то из предложенного Человечество сразу «проглатывает», перерабатывает и «отрыгивает» буквально через несколько лет, а что-то остается и гниет, формируя вокруг себя патологические очаги непереработанного знания.

Поэтому человеческое общество, даже если вздумает пользоваться сегодняшними нравственными законами, так называемыми «общечеловеческими ценностями», что отдельные представители всегда пытаются делать с выгодой для себя, или равняться на научно-технический прогресс, все равно не спасется от нового знания, освоение которого может заставить всех расселиться по пещерам или стать королями испанскими.

«Бритые гранды, которых я застал в зале государственного совета великое множество, были народ очень умный, и когда я сказал: “Господа, спасем луну, потому что земля хочет сесть на нее”, – то все в ту же минуту бросились исполнять мое монаршее желание, и многие полезли на стену, с тем чтобы достать луну; но в это время вошел великий канцлер. Увидевши его, все разбежались. Я, как король, остался один. Но канцлер, к удивлению моему, ударил меня папкою и прогнал в мою комнату. Такую имеют власть в Испании народные обычаи!» (Н.В. Гоголь. «Записки сумасшедшего»).

И критерии здесь очень зыбки. Иван Дмитрич, герой Антона Павловича, возможно догадываясь о существовании приведенной выше теоремы «О возможностях СР-сетей», понимал ее так: «Да, болен. Но ведь десятки, сотни сумасшедших гуляют на свободе, потому что ваше невежество неспособно отличить их от здоровых. Почему же я и вот эти несчастные должны сидеть тут за всех, как козлы отпущения? Вы, фельдшер, смотритель и вся ваша больничная сволочь в нравственном отношении неизмеримо ниже каждого из нас, почему же мы сидим, а вы нет? Где логика?»

На что Андрей Ефимыч отвечал: «Нравственное отношение и логика тут ни при чем. Все зависит от случая. Кого посадили, тот сидит, а кого не посадили, тот гуляет, вот и все. В том, что я доктор, а вы душевнобольной, нет ни нравственности, ни логики, а одна только пустая случайность».

Поэтому пытаться человеческой логикой объяснять, почему в XX веке в России сменяющие друг друга правители были «лохматыми» и «лысыми» строго через одного и почему «лохматые» должны были умирать на рабочем месте, – довольно неблагодарная работа. Хотя для незначительного временного интервала и определенной группы слушателей здесь можно добиться успеха, т.е. сформулировать и доказать соответствующую теорему которая будет жить столько, сколько мир сегодняшний будет ей соответствовать, сколько продержатся принятые при ее доказательстве аксиомы.

Если классическая логика, в которой дважды два четыре, не позволяет алгоритмизировать мир – Бог ей судья. Человек будет осваивать новые логики с новыми правилами вывода типа:

а) если вождь в России не лысый, то он должен умереть на посту;

б) если черная кошка перешла дорогу, жди неприятностей;

в) «если молодая женщина пришла к тебе на краю дня, то у тебя осталось мало времени и совсем не осталось времени для ерунды» (К. Кастанеда).

Всегда можно предложить такую логику, которая любые события подгонит под определенные порой конкретные, а порой таинственные схемы. «Записки сумасшедшего» Николая Васильевича Гоголя, «Сказки о силе» Карлоса Кастанеды, логика сытого мещанина или образ жизни больного бомжа – все это в какой-то степени равноправные модели мира, построенные нами, с помощью имеющихся потенций по восприятию.

И когда встречаешь в художественно-философском произведении К. Кастанеды фразы типа «мир потому и является неизмеримой загадкой, что смерть постоянно выслеживает нас», остается только удивляться, как точно одной фразой определена вся проблема невидимости для человека и человечества. Не будь смерти, не будь гибели элементов мы бы имели дело не с моделями, функционирующими по образу СР-сети, а с расширяющимися моделями С-сети, для которых проблема невидимости уже имела бы свое разрешение. Из конечных элементов, из вычислимых алгоритмов вырастает проблема невычислимости, фундаментом для которой является Время. «Когда чувствуешь и действуешь как бессмертное существо, – ты не безупречен» – утверждал дон Хуан, определяя в качестве ключа к безупречности чувство времени.

Время – это своего рода темная густая жидкость, в которой человек постоянно находится и перемещается. При этом не видит ничего из того, что осталось за его спиной, и ничего из того, что ожидает впереди. А в нем самом – только тяжелая борьба за каждый шаг в этой густой сдавливающей темноте. И не всегда бывает понятно, что значит идти вперед, а что значит идти назад. Интуитивно ощущается только, что где-то далеко мерцает свет, и там есть «кусочек» чистого прозрачного пространства, где все объяснимо. До той комнатки в густой «жидкости времени» и надо добраться. Причем понятно, что войти внутрь можно не иначе, как только разрушив ее хрупкие стенки. А как только это случится, все вокруг опять начнет погружаться во мрак, сковывая наваливающейся тяжестью любые движения. И опять надо вращать головой в поисках светлого пятна в окружающем мире. Порой приходит понимание того, что в океане времени нет направлений, а есть только вот такие отдельные светлые участки.

Путь завершится тогда, когда уже не будет сил для того, чтобы сделать следующий шаг, когда окружающая жидкость станет невыносимо тяжелой и раздавит хрупкий панцирь информационной системы.

Давление времени на любую информационную самообучающуюся систему тем больше, чем больше структура знаний этой системы отличается от структуры знаний окружающего мира.

А отличия неизбежно будут нарастать, хотя бы по той простой причине, что окружающий мир является довольно беспринципным, способным чуть ли не мгновенно переучиваться, как и положено модели СР-сети, в то время как каждый элемент этого вечно «кипящего» мира программируется достаточно надежно и раз и навсегда. Когда различия станут невыносимыми, хлопок лопнувшей оболочки возвестит о завершении разногласий системы с ее элементом.

в начало

Глава 10(5)

ПРИЕМЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Сколько слухов наши уши поражает,

Сколько сплетен разъедает, словно моль.

Ходят слухи, будто все подорожает,

Абсолютно! А особенно – поваренная соль.

В. Высоцкий.

В этом разделе попробуем рассмотреть конкретные приемы информационного воздействия, не претендуя на всеобщность.

В силу того, что в данной работе исследуются исключительно, информационные самообучаемые системы, то, следовательно, информационное воздействие на них – это обучающее воздействие. Выйти победителем в информационной войне – это значит вовремя понять, чему можно обучаться, а чему нельзя, т.е. какие входные данные можно обрабатывать, а какие – ни в коем случае.

Одинаковость входных данных в большинстве случаев приводит к возникновению одинаковых структур. Это верно для моделей на базе Р-сетей при условии, что программируемое обучение начинается с «нуля». Однако для систем, которые уже чему-то обучены, одинаковые входы не всегда будут нивелировать системы. Как было показано в первой части работы – одни и те же данные в одном случае сделают систему «умнее», а в другом уничтожат.

Для того чтобы можно было моделировать поведение подобных систем, необходимо ввести меру, позволяющую их сравнивать. Опираться в этом случае на структуру системы или структурные преобразования достаточно сложно, так как порой описать структуру – это по сути воссоздать ее, а кроме того, в процессе обработки входной информации структура постоянно модифицируется. Поэтому предлагается в качестве сравнительных характеристик опираться на введенные в работе С.П. Расторгуева «Инфицирование как способ защиты жизни» такие понятия как: «понимаемость», «похожесть» и «агрессивность». Математическая трактовка этих понятий приведена в первой части данной работы.

Здесь же дадим неформальные определения типа:

а) две информационные обучающиеся системы называются «понимающими» друг на друга, если на абсолютное большинство одинаковых входных сообщений, они выдают одинаковые по смыслу результаты;

б) две информационные обучающиеся системы называются «похожими» друг на друга, если на абсолютное большинство одинаковых входных сообщений, они выдают одинаковые по форме результаты;

в) две информационные обучающиеся системы называются «агрессивными» друг для друга, если имеет место «похожесть» между ними, но полностью отсутствует «понимание»; более того, «понимание» вообще стремится к нулю.

«Понимающее», «похожее» или «агрессивное» поведение таких информационных систем, как люди, находит свое отражение как на бытовом уровне, так и на религиозном, и государственном. При одном и том же входном сообщении один человек ложится отдыхать под пальму, другой начинает считать возможные прибыли, третий сочиняет научный трактат.

Утверждение 1. Для того чтобы информационная самообучающаяся система способна была целенаправленно перепрограммировать другую подобную систему, она должна ее «понимать».

Следствие 1.1. Перепрограммировать информационную систему – это, значит, подобрать для нее такие входные данные, которые соответствуют цели программирования.

Следствие 1.2. Определить цель перепрограммирования – это, значит, найти в окружающем мире или специально создать информационную систему (эталон), на которую данная система должна стать похожей. При этом перепрограммируемая система и «эталон» должны быть «понимающими» друг друга.

Как формировалась цель перепрограммирования в мире программного обеспечения для «народа» описывает, А.П. Кулаичев[20]: «Многие были свидетелями, но уже мало кто вспоминает о том, что заря windows занялась во второй половине 1992 года с беспрецедентного кругосветного пропагандистского турне руководства Microsoft с массой речей и выступлений на сотнях бизнес-встреч, семинаров и международных выставок. Главной целью этой акции было всколыхнуть мировую общественность, увлечь за собой и привязать к себе ведущих мировых производителей, которые после переориентации своих перспективных разработок (и связанных с этим капиталовложений) уже не смогут Уклониться от магистрального пути. А уж за ними поплетутся массы пользователей, быстро привыкающие считать такой мир единственным. Этот замечательный пример показал всем сообразительным, что затраты “на рекламу значительно эффективнее, чем затраты на корпоративное "долизывание"” продуктов. Поэтому с приходом Windows началась резкая деградация качества программного обеспечения и его усложнение. Тем самым несомненной заслугой Б. Гейтса является открытие и наглядная демонстрация сверхмощных механизмов массового порабощения в эру информационной цивилизации».

Следствие 1.3. Подобрать входные данные для системы в соответствии с заданной целью перепрограммирования – это, значит, заставить информационную систему «смотреть на мир чужими глазами», глазами той информационной системы, на которую данная система должна стать похожей, т.е. глазами эталона.

Способна ли информационная система защититься, если враг применит против нее описанный способ перепрограммирования информационных систем?

Безусловно. Для этого достаточно «закрыть глаза» на те входные данные, которые подаются на вход противной стороной. Причем, что характерно, во многих странах данный способ защиты населения и страны закреплен законодательно. «Даже в 70-е годы, когда Америка увязла в войне во Вьетнаме, американские СМИ, критикуя эту войну, “торпедируя” ее, не позволяли себе использовать съемки телеоператоров, работавших со стороны Вьетнама. Более того, в той же Америке, а также Англии, Франции и еще десятке стран существует строжайший законодательный запрет на использование любых кино-, фото; видео и печатных материалов, снятых или написанных на стороне тех, кто ведет боевые действия против армий этих стран, и даже просто имеющих сочувственные “врагам” интонации или же идеи» (В. Шурыгин. Война, которую они проиграли.//Г-та «Завтра». №37 (145), 1996 г.).

В. Шурыгин, анализируя информационный аспект военных действий в Чечне, подробно описывает, как был реализован способ перепрограммирования информационной системы на практике[21]:

«В среднем чеченская тематика занимала в программах НТВ от 10 до 18 минут на информационный выпуск, в “Вестях” (информационная программа российского телевидения) от 3 до 7 минут. Так вот, у НТВ до 80% всех видеосъемок непосредственно боевых действий велось со стороны чеченских боевиков или использовались пленки, снятые со стороны сепаратистов. В “Вестях” это соотношение достигало 60%. Оставшиеся 20% НТВ обычно делило между съемками разрушений, обычно приписываемых армии, интервьюировании местных жителей-чеченцев, “страдающих от русской агрессии”, или же комментариями своих тележурналистов, в лучшем случае на фоне российских позиций, но чаще у сгоревшей российской техники. Так же примерно делили оставшийся эфир и “Вести”.

Анализ публикаций таких газет, как “Московский комсомолец” и “Известий”, выявил следующее: лишь в одной из четырех статей упоминалась или раскрывалась точка зрения на происходящие события федерального командования. Три же из четырех публикаций носили или же откровенно прочеченский характер, героизируя боевиков, преувеличивая их возможности, или же жестко критиковали армию и ее действия в Чечне».

Опросы общественного мнения, проводимые НТВ, возможно, с целью проверки эффективности данного способа перепрограммирования, подтверждали, что для среднестатистического гражданина, регулярно смотрящего телевизор, отношение к собственной армии изменяется в худшую сторону, а цели боевиков становятся «ближе и понятнее».

Как грустно шутил Л. Шебаршин, в прошлом один из первых руководителей КГБ СССР: «Телевидение – средство общения мошенников с простаками».

Все виды информационного воздействия на информационную систему можно попробовать классифицировать еще и следующим образом:

1) входные данные – «сухие» факты;

2) входные данные – логически обоснованные выводы;

3) входные данные – эмоционально окрашенные утверждения. Как было показано в первой части работы, эмоции, являясь критерием истинности в процессе познания (речь идет о модели СР-сетей), могут быть присущи только самообучающейся информационной системе класса В, для которой они выступают, как способ внешнего проявления усвоенного знания. При этом эмоциональный заряд для любой входной последовательности повышает скорость ее обработки информационной системой, порой минуя даже обязательные логические проверки. Например, эмоционально насыщенный крик о помощи или об опасности заставляет сразу же совершать определенные действия и уже только потом, если будет возможность, проверять логикой возможность тех или иных утверждений.

Утверждение 2. «Понимающие» информационные системы формируются одинаковыми эмоциональными воздействиями, как правило, минуя средства защиты, основанные на логике.

Например, диктор телевидения монотонно сообщает факты о поездках по стране кандидатов в президенты. При этом, не искажая факты, говоря об одном из них, он подкрепляет свои слова мимикой, выражающей презрение, а в случае упоминания другого кандидата, наоборот, вся его физиономия сияет от счастья. В результате у зрителей скрытно от них самих начинает формироваться соответствующее отношение к кандидатам. Видно, что в данном случае сама возможность сказать что-то (даже совсем нейтральное) о том или ином кандидате может использоваться для перепрограммирования нечаянных слушателей. Аналогичным образом формируются информационные материалы в прессе. Текст сообщения содержит «голые» факты, к которым не может быть претензий, а название заметки, особенно если речь идет о конкурентах, имеет обязательную эмоциональную окраску. Сообщение прочитают не все, но на заголовок обязательно обратят внимание, а тем самым неявно свяжут возникшее эмоциональное ощущение с объектом газетного материала.

Следствие 2.1. Для перепрограммирования самообучающихся информационных систем, обладающих эмоциями, наиболее эффективным средством является «эмоционально окрашенная» входная обучающая последовательность.

Следствие 2.2. В случае быстрого и массового перепрограммирования народа, нации наиболее эффективными являются приемы, имеющие эмоциональную окраску и принадлежащие таким сферам как: массовые культура, искусство, религия. Это значит, что для решения задач по перепрограммированию населения в первую очередь упор должен делаться на деятелей искусства, культуры, религиозных служителей.

Утверждение 3. Информационная самообучающаяся система, функционирующая на принципах Р-сети, может быть перепрограммирована лишь в рамках оставшейся у нее избыточности хаоса. Чем больше избыточность хаоса – тем больше возможностей для корректировки.

Следствие 3.1. При любом серьезном информационном воздействии на общество направление главного информационного удара – молодые члены общества, т.е. объекты, имеющие максимальный ресурс для перепрограммирования.

Утверждение 4. Разрушение устоявшихся структур, приведение их в хаотическое состояние способствуют повышению избыточности хаоса, а тем самым увеличению возможностей для перепрограммирования систем.

Следствие 4.1. Для эффективного перепрограммирования устоявшихся структур необходимо предварительно привести их в хаотическое состояние путем разрушения устоявшихся связей и уничтожения наиболее значимых базовых элементов.

Утверждение 5. Для любой информационной системы безопасно оперировать с той информацией, механизмы обработки которой уже существуют у данной системы.

Сказанное достаточно просто объясняется на уровне здравого смысла. Для технической системы, согласно утверждению 5. безопасными входными данными являются те, которые уже были у нее в прошлом, которые принадлежат множеству допустимых входных/выходных значений. Для социальных и биологических систем – это функционирование в рамках привитых привычек, сложившегося образа жизни, сформированных стереотипов поведения в условиях известного (предсказуемого) системе внешнего окружения.

Следствие 5.1. В любое время наиболее безопасно транслировать на свое окружение информацию о достоинствах собственного образа жизни.

Сложившиеся стереотипы поведения – это то пространство действий, в котором конкретная система наиболее эффективно способна противостоять внешним, известным системе угрозам. Естественно, что для каждой системы именно ее собственные привычки и являются ее достоинством. Они во многом определяют данную систему, так как обеспечивали и обеспечивают ее существование. Навязывание собственных стереотипов поведения окружающим системам, особенно уже сформированным неизбежно будет ослаблять последних. Это объяснимо – всегда тяжело играть на чужом поле, да еще по неизвестным правилам.

Пять утверждений, и следствия к ним описывают способ перепрограммирования информационных систем. Наличие в поведении системы приемов, в основе которых лежат приведенные выше утверждения и следствия, является одним из признаков информационного нападения.

в начало

Глава 11(6)

ПРОБЛЕМА НАЧАЛА ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

В начале было слово...

Вернемся к проверенной классической логике.

Одним из ключевых вопросов, выводящих на неразрешимость проблемы выигрыша информационной войны, заключается в следующем: «Способна ли информационная система определить, что против нее начата информационная война?»

Исследуем эту проблему подробнее.

Пусть существуют две противоборствующие информационные системы – ИС₁ и ИС₂ системы защиты у которых функционально похожи и работают по следующему алгоритму:

1) получение входной информации;

2) анализ входной информации в течение времени t:

· определение источника информации;

· определение целей информатора;

· оценка правдоподобности, если поступившая информация оценена как факт агрессии, то к п. 3; иначе к п. 1;

3) выдача на вход агрессора адекватной информации, что подразумевает ответный удар, т.е. информационную войну.

Теперь посмотрим, что может произойти при взаимодействии подобных систем. У этого простого алгоритма оказывается достаточное число вариантов развития:

1) ИС₁ оценила неопасную информацию как факт агрессии и применила ответные меры;

2) ИС₁ оценила начало войны как неопасную информацию и соответственно проиграла войну;

3) ИС₁ не успела оценить информацию за время, которого достаточно для адекватного реагирования, и в этом случае она либо не пострадала, если информация действительно неопасная, либо проиграла.

Предположим, что обе системы не желают выступать в роли агрессора. Тогда для любой из них главной задачей является идентификация сигналов, поступающих на вход, именно от системы защиты противной стороны. И задача сводится к следующему:

1) если входная информация поступила на вход ИС₁ от системы защиты ИС₂, то это означает начало войны;

2) если входная информация поступила на вход ИС₂ от системы защиты ИС₁ то это означает начало войны.

По сути дела мы рассматриваем ситуацию о применимости любого из названных алгоритмов к самому себе (в силу их функциональной идентичности). Получилось, что в общем случае задача любой из информационных систем заключается в том, чтобы понять – результат работы какого алгоритма она исследует, т.е. какой алгоритм она исследует, алгоритм ли вообще подан на вход?

Мы исходим из того, что за любой входной информацией либо стоит умысел (алгоритм), либо ничего не стоит, в этом случае входная информация неопасна с точки зрения начала информационной войны (хотя на самом деле эта информация может иметь еще более разрушительный для системы характер, но это за пределами данного исследования).

Покажем, что данная проблема относится к алгоритмически неразрешимым.

По аналогии с исследованием проблемы «Является ли частичный алгоритм всюду определенным алгоритмом»[22] попробуем предложить метод определения начала информационной войны. Но предварительно предположим, что существует некий алгоритм ИС_a который позволяет определить, что подано ему для анализа (на его вход) – алгоритм или нет. Понятно, что если подобный ИС_a существует, то на его основе можно построить совершенно различные алгоритмы и в том числе алгоритм, позволяющий осуществлять классификацию алгоритмов по их принадлежности тому или иному классу равносильных алгоритмов, в частности к классу алгоритмов, ответственных за выявление начала информационной войны. Например, пусть предложен некий алгоритм ИС.

Алгоритм ИС:

Вход:

защитный алгоритм любой из возможных информационных систем ИС_i.

Выход:

«0» если ИС_i не является алгоритмом системы защиты;

«1» если ИС_i является алгоритмом системы защиты и в том числе ИС(ИС) = «1».

Метод:

1) если ИС_a, (ИС_i) = «1» является алгоритмом, то перейти к п. 2, в противном случае выдать «0» и остановиться;

2) если ИС_i – алгоритм системы защиты, то его входом может быть алгоритм системы защиты, а выходом – «0» или «1». В этом случае (для проверки) алгоритм ИС применяет алгоритм ИС_i к самому себе;

3) ИС выдает на выход «0» или «1», если ИС_i выдает «1» или «0» соответственно.

Рассмотрим результаты работы этого метода. Предположим, что алгоритм ИС определил, что на вход поступила «опасная» информация, т.е. ИС_i – алгоритм. После этого ИС моделирует себя на себе. Но если ИС функционально эквивалентен ИС_i, то в этом случае он не может дать непротиворечивый результат. Если результат моделирования «1», то ИС дает на выходе результат «0». Но по определению, в случае применения к самому себе он должен давать ответ «1». Аналогичная ситуация возникает, если ИС обнаруживает, что результат моделирования «0».

Вывод. Проблема построения алгоритма для определения начала информационной войны в общем случае является алгоритмически неразрешимой, а причина кроется в невозможности создания алгоритма ИС_a, положенного в основу предложенного формального метода.

Данный результат понятен, не нов и полностью определяется результатами исследования классической проблемы: «Является ли частичный алгоритм всюду определенным алгоритмом?»

В этой ситуации грозить адекватным ответом, например в виде «термоядерной дубины», бессмысленно, так как объективно невозможно доказать факт информационной атаки. Получается, что начало информационной войны определить невозможно, и это дает определенные преимущества агрессору. Но парадокс заключается в том, что если жертва нападения успеет осознать, что против нее ведется информационная война, то полученное агрессором преимущество на начальном этапе в подобного типа войнах совсем не коррелирует с мелодией гимна победителя.

После того, как информационная война начата, в дело включаются нелинейные функциональные зависимости с обратными связями и факт алгоритмической неразрешимости проблемы в общем виде дает шанс на победу даже самому-самому захудалому противнику.

Однако алгоритмическая неразрешимость исследуемой проблемы в общем виде не означает, что в конкретном случае не существует решения. Более того, в большинстве ситуаций всегда найдется такой интервал времени или такое состояние информационной системы, когда к системе можно применить конкретный побеждающий алгоритм. Если нельзя в данный момент применить конкретный побеждающий алгоритм. Если нельзя в данный момент применить подготовленную схему действий, то можно подождать, пока придет для нее время!

Я.А. Пономарев, исследуя психологический механизм принятия решения в условиях творческих задач, отмечал, что в случае, когда логика не подтверждается практикой, задача превращается в творческую. Решение же творческой задачи возможно только с помощью интуиции. А это значит, что решение могут подсказать лишь сами вещи!

В реальной жизни так оно и бывает. Дождь за окном намекает на необходимость взять зонт, выходя на улицу. Футбольный мяч, закатившийся на тротуар, требует удара по себе. Автобус, неожиданно подъехавший к остановке, когда уже принято решение никуда не ходить и вернуться домой, отменяет это решение.

Яблоко, упавшее на голову мыслителя в нужное время, заставило проявиться в нашей жизни закон всемирного тяготения.

Важно, что эти «вещи» заставляют систему выйти из состояния, в котором ее поведение практически не предсказуемо, и перейти к выполнению того сценария, который навязывается «этими вещами». Действительно, как можно не ударить по мячу, когда он выкатился под ноги?

Хорошо продуманная последовательность подобных «вещей» и образует ту обучающую выборку, с помощью которой осуществляется целенаправленное управление информационной системой.

в начало

Глава 12(7)

ТИПОВАЯ СТРАТЕГИЯ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

Сложна паутина кармы, связывающая самые разнородные существа,

и отдельное справедливое уничтожение может повлечь массовый вред.

Е.П. Рерих.

Любая информационная обучающаяся система обладает базовым набором смыслов или знаний, который во многом и определяет поведение этой системы. Существование этого базового набора обеспечивается физическими носителями – соответствующими структурами в рамках общей структуры и/или соответствующими отдельными элементами, которые в дальнейшем будем называть базовыми элементами.

Понятно, что в зависимости от количества базовых элементов и их связей противная сторона (система-агрессор) либо способна, используя собственные научно-технические достижения, в короткие сроки промоделировать поведение базовых элементов, либо нет. В том случае, если моделирование возможно, будем считать, что базовые элементы системы Х моделируются системой Y.

Отсюда следует, что, так как у каждой информационной системы в зависимости от ее собственной структуры количество базовых элементов и их связей различно, то у одной системы базовые элементы являются моделируемыми ее врагом в ходе подготовки или ведения информационной войны, а у другой нет.

При этом мощность множества базовых элементов и их связей во многом определяется структурой самой системы.

Например, если речь идет об иерархически упорядоченных самообучаемых структурах, базовые элементы, определяющие систему, можно пересчитать по пальцам – их немного. Поэтому становится возможным в отпущенное исследователю (или противнику) время проектировать, моделировать и реализовывать любые алгоритмы информационного воздействия.

При этом, безусловно, определяющими факторами при разработке средств информационного оружия становятся именно индивидуальные особенности элементов. Это понятно. Для того чтобы смоделировать поведение базовых элементов, необходимо знать именно индивидуальные особенности и предпочтения.

Обратите внимание, временной интервал, на котором системы стараются одержать победу в информационной войне, в данном случае соизмерим со временем жизни элементов, а это значит, что результаты теоремы о возможностях СР-сетей здесь не приложимы в полном объеме, так как речь идет о незначительном с точки зрения смены поколений временном интервале. Поэтому позволительно говорить о побеждающем алгоритме.

Однако при всем при этом надо помнить, что время жизни системы, время обучения системы чему-нибудь постоянно изменяются. Появляются новые технологии обучения и изменяются характеристики окружающей информационной среды. Сказанное означает, что соизмерять время жизни элементов с временным интервалом активного ведения информационной войны может быть и не совсем корректно.

Здесь же хотелось в первую очередь отметить следующее: интенсивность модификации окружающего мира часто не оставляет информационной системе возможности выйти из предписанных ей сценариев поведения.

Опираясь на сказанное о моделируемое (tm) базовых элементов, можно сформулировать соответствующее утверждение.

Утверждение 6. Чем больше мощность множества базовых элементов и их связей, тем система устойчивее к целенаправленному информационному воздействию.

В условиях, когда время информационного противодействия между системами мало, например не превышает среднего времени жизни элемента системы, и система-противник обладает моделируемыми базовыми элементами, можно предложить следующий, казалось бы, «всегда побеждающий» алгоритм:

1) определение базовых элементов информационного пространства системы-противника;

2) изучение индивидуальных особенностей и потенциальных возможностей базовых элементов;

3) моделирование различных вариантов поведения базовых элементов при различных входных воздействиях;

4) выбор наиболее предпочтительного сценария поведения базовых элементов;

5) подготовка среды, в которой функционируют базовые элементы (общественного мнения), и их самих;

6) реализация.

С учетом приведенных в предыдущих главах теорем и утверждений общая схема информационной войны могла бы выглядеть как на рис. 2.2.

Рис. 2.2. Типовая стратегия информационной войны

Приведенная схема, безусловно, не отражает всех возможных подходов и приемов к организации и проведению операций по информационному воздействию. Ум человеческий более изощрен, чем любая возможная проекция генерируемых им мыслей в плоскость практических алгоритмов. В типовую стратегию включено лишь то, что вытекает из доказанных ранее теорем, утверждений и следствий. Отсюда следует: если информационная система обнаруживает воздействие против себя комплекса приемов схемы рис. 2.2. то это означает, скорее всего, что данная информационная система находится в состоянии информационной войны.

Что может собой представлять конкретный алгоритм информационной войны с конкретным противником? Очень похожая на приведенный выше побеждающий алгоритм схема действий описана у А. Зиновьева на примере информационной войны Запада с Советским Союзом.

1. Для изучения индивидуальных особенностей и потенциальных возможностей «базовых элементов» СССР на Западе была создана целая наука со своими служителями – Кремлинология.

2. «Кремлинологи самым дотошным образом изучали аппарат ЦК. И не только изучали, а оказывали на партийных руководителей влияние. Как? Через средства массовой информации. Через помощников, советников. Через дипломатов, журналистов, агентов КГБ. ...Можно признать как факт, что Запад в восьмидесятые годы начал во все усиливающейся степени манипулировать высшим советским руководством».

3. «Кремлинологи изучили ситуацию в высшем советском руководстве еще при Брежневе...

Андропов и Черненко были больны, долго протянуть не могли. ...Так что главную роль, так или иначе, предстояло сыграть кому-то из двух – Романову или Горбачеву. Изучив досконально качества того и другого (а возможно, уже как-то “подцепив на крючок” Горбачева ранее), в соответствующих службах Запада решили устранить Романова и расчистить путь Горбачеву».

4. «В средствах массовой информации была изобретена и пущена в ход клевета на Романова (будто он на свадьбу дочери приказал принести драгоценный сервиз из Зимнего дворца), и началась его всяческая дискредитация...

Причем изобретатели клеветы были уверены, что “соратники” Романова его не защитят. Так оно и случилось. Даже Андропов, считавшийся другом Романова, не принял мер, чтобы опровергнуть клевету. Мол, не стоит на такой пустяк реагировать. А между тем это был не пустяк, а начало крупномасштабной операции с далеко идущими последствиями»

5. «Возьми теперь сами выборы Генсека! В том, что они были явно частью операции соответствующих служб США, даже на Западе многие хорошо понимали. Все было подстроено умышленно так, что выбирало всего 8 человек. Задержали под каким-то предлогом вылет из США члена Политбюро Щербицкого, который проголосовал бы против Горбачева. Не сообщили о выборах другому члену Политбюро, находившемуся в отпуску. Это был сам Романов, который тоже наверняка проголосовал бы против Горбачева. Если бы хотя бы эти двое голосовали, Горбачев не стал бы Генсеком, – он прошел с перевесом в один голос!»

Причем, что интересно, подобный алгоритм целенаправленного информационного воздействия, можно сказать, в зачаточном прообразе сегодняшней информационной войны был изложен почти сто лет назад в документе под названием «Протоколы собраний Сионских мудрецов»[23]. Не вдаваясь в споры о причинах и источнике данного документа, хотелось бы отметить, что его автора бесспорно следует назвать первым серьезным теоретиком в области построения типовых тактик и стратегий ведения информационных войн.

В названном документе можно прочитать следующее:

«Чтобы привести наш план к такому результату, мы будем подстраивать выборы таких президентов, у которых в прошлом есть какое-нибудь нераскрытое темное дело, какая-нибудь “панама” – тогда они будут верными исполнителями наших предписаний из боязни разоблачений и из свойственного всякому человеку, достигшему власти, стремления удержать за собою привилегии, преимущества и почет, связанный со званием президента» (Протокол 10).

«В руках современных государств имеется великая сила, создающая движение мысли в народе – это пресса» (Протокол 2).

«Ни одно оповещение не будет проникать в общество без нашего контроля. Это и теперь уже нами достигается тем, что все новости получаются несколькими агентствами, в которых они централизуются со всех концов света. Эти агентства будут тогда уже всецело нашими учреждениями, и будут оглашать только то, что мы им предпишем.

...Каждый пожелавший быть издателем, библиотекарем или типографщиком будет вынужден добыть на это дело установленный диплом, который, в случае провинности, немедленно же будет отобран» (Протокол 12).

«Вы говорите, что на нас поднимутся с оружием в руках, если раскусят в чем дело раньше времени; но для этого у нас в запасе есть такой терроризующий маневр, что самые храбрые души дрогнут: метрополитеновые подземные ходы – коридоры будут к тому времени проведены во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран» (Протокол 9).

Кратко и точно в «Протоколах...» сказано практически обо всех аспектах информационной войны:

ª система управления (контроль властных структур);

ª средства перепрограммирования населения (средства массовой информации);

ª терроризм;

ª экономические войны; средства экономического управления;

ª финансовая программа (Протокол 20);

ª всеобщее голосование и т.д.

Данные протоколы носят методический характер. Они составлены так, что их может использовать любой, понимающий значимость тайной войны, – и совсем не обязательно ограничивать их применение только мудрецами и только тем далеким временем. С точки зрения значимости для теории информационной войны данные протоколы, наверное, в чем-то аналогичны первым робким исследования по теории ядерного оружия, кстати, относящимся примерно к тому же времени.

С. Нилус, кроме того, отмечает в своих разъяснениях: «“Сионские протоколы” поучительны тем, что дают канву и рисунки, по которым действительно вышивается саморазложение христианской культуры».

В этом труде[24] нет математических формул и доказанных теорем, но есть простое и доступное обоснование: почему именно должно быть так, а не по другому.

Оппонент может возразить: А при чем здесь наука? При чем здесь вообще информационная война и западнизация? То, о чем пишет А. Зиновьев, – это обычные методы борьбы, известные со времен царей, королей и шахов; суть их – посадить на трон своего человека. И, как пародировал В. Высоцкий лекцию о международных отношениях для посаженных на 15 суток, все выглядит примерно так:

«Церковники хлебальники разинули.

Замешкался маленько Ватикан,

А мы им папу Римского подкинули

Из наших, из поляков, из славян.

В Америке ли, в Азии, в Европе ли

Тот нездоров, а этот вдруг умрет?

Вот место Голды Меер мы прохлопали,

А там на четверть бывший наш народ».

Что же касается «Протоколов...», управления массами, народных выборов и предварительной психологической обработки избирателей – кто больше платит, за того больше и кричат. Так всегда было. Откройте, к примеру, «Русскую историю в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» Н.И. Костомарова на страницах, где речь идет о выборах царя:

«Пособники Борисовы поехали по городам содействовать, чтобы в Москву съехались такие люди, которые благоприятствуют Борису... Сторонники Бориса стали тотчас восхвалять его добродетели, а патриарх затем объявил: кто захочет искать иного государя, кроме Бориса Федоровича, того предадут проклятию и отдадут на кару градскому суду»[25].

Теперь о так называемом «побеждающем» алгоритме. Тексты А. Зиновьева ничего не говорят об его универсальности. Возьмите, к примеру, Ирак во главе с Саддамом Хуссейном. Требуемые условия выполняются:

1) базовых точек всего несколько;

2) время возможного воздействия в пределах среднего времени продолжительности жизни элемента.

Но тем не менее враг против Ирака в первую очередь применил самое обычное оружие.

Оппонент, безусловно, прав. Да, описанный алгоритм существовал века. Что же изменилось?

Изменились многие методы и приемы, они получили научное обоснование. Возникли целые научные дисциплины о том, как управлять поведением человека, коллектива, общества. К ним относятся: социология, психоанализ, теория рекламы, суггестология, NLP-программирование, дианетика и т.п. Получил свое теоретическое обоснование гипноз, и были сделаны попытки перенесения методов гипнотического воздействия с отдельного индивидуума на коллективы и на целые человеческие общества. Всего этого еще не было даже в прошлом веке – не было достаточно эффективных средств массовой информации, не было научно обоснованных алгоритмов управления социумом; а возникнуть эти алгоритмы могли только с появлением теории программирования для сегодняшних средств вычислительной техники. Потому что, еще раз повторим, информационное оружие – это, прежде всего алгоритм. Применить информационное оружие – это значит так подобрать входные данные для системы, чтобы активизировать в ней определенные алгоритмы, а в случае их отсутствия активизировать алгоритмы генерации нужных алгоритмов.

Имеющаяся на сегодняшний день теория алгоритмов позволяет объяснить, каким образом может осуществляться автоматическое написание программ для определенных предметных областей.

Ниже уважаемому читателю предлагается, взяв за основу работу Ч. Тарта «Состояния сознания», попробовать по аналогии перенести методы гипнотического внушения с индивидуума на коллектив.

Наведение гипнотического состояния на отдельного индивидуума у Ч. Тарта описывается в виде алгоритма так:

1) расслабить тело (цель данного действия: организм как целое должен исчезнуть в качестве объекта сознания);

2) слушать только гипнотизера, не обращая внимания на какие-то иные мысли или ощущения (цель: процесс нагружения сознания и действие формирующих сил ослабляются);

3) не размышлять над тем, что говорит гипнотизер (цель: способствует торможению непрерывного потока мыслей);

4) сосредоточить внимание на каком-то предмете помимо голоса самого гипнотизера (цель: подсистема сознания, ответственная за обработку чувственной информации, оказывается не в состоянии выполнять свою функцию и как бы расстраивается);

5) гипнотизер внушает, что вы спите или засыпаете (цель: внушение сна ослабляет память и чувство самоотождествленности, которыми характеризуется состояние бодрствования);

6) гипнотизер убеждает человека, что этот сои не совсем настоящий сон (цель: создание пассивного, подобного сну состояния сознания, в котором сохраняется возможность контакта с гипнотизером).

По аналогии процесс наведения гипнотического состояния на отдельное общество мог бы, наверное, выглядеть следующим образом:

1) расслабить общество – внушать через средства массовой информации, что врагов нет, при этом обсуждать отдельные исторические периоды и интересы отдельных народностей (цель: общество как целое должно исчезнуть в качестве объекта сознания общества);

2) заставить общество слушать только противника, не обращая внимания на какие-то иные мысли или ощущения, например акцентировать средства массовой информации исключительно на какой-то одной парадигме общественного развития, например западной, исключив любой другой опыт: Китай, Японию, мусульманский мир (цель: процесс нагружения общественного сознания и действие формирующих сил ослабляются);

3) заставить общество не размышлять над тем, что говорит противник, для этого исключить из средств массовой информации серьезные аналитические исследования проблем (цель: способствовать торможению непрерывного потока мыслей);

4) сосредоточить внимание общества на каком-то предмете помимо входного информационного потока, например внутренние катаклизмы, войны, акты террора (цель: подсистема защиты, ответственная за обработку входной информации, оказывается не в состоянии выполнять свою функцию и как бы расстраивается);

5) постоянно внушать, что само общество становится лучше и лучше, что все окружающие относятся к нему лучше и лучше (цель: подобное внушение ослабляет историческую память и чувство самоотождествленности, которыми характеризуется нормальное состояние общества);

6) средства массовой информации одновременно должны убеждать членов общества, что возникшее состояние – это не совсем то, что должно быть (цель: создание пассивного состояния сознания, в котором сохраняется возможность зависимости от информационного воздействия противника).

Приведенный алгоритм в общих чертах отражает работу средств массовой информации в России времен 1990–1997 гг.

В заключении главы напомним, что для точной и своевременной обработки входной информации элементы любой информационной системы должны «питаться», а связи между ними поддерживаться в работоспособном состоянии. Отсюда естественным образом следует, что эффективность целенаправленного информационного воздействия резко увеличивается, если оно сочетается с другими видами воздействия на информационную самообучающуюся систему.

Что же собой представляют эти «другие виды воздействия»?

Любая система, ответственная за обработку входных данных, должна «питаться», т.е. должна потреблять энергию для того, чтобы приводить в действие заложенные в ней алгоритмы обработки входных данных и генерировать новые. Базовые элементы каждой системы имеют определенную физическую природу, которая во многом определяет время реакции, а значит, и выбор того или иного алгоритма решения конкретной задачи.

Понятно, что если речь идет о такой информационной самообучающейся системе, как человек, то системы питания йога, созерцающего собственный пуп в условиях вечного лета, и жителя крайнего севера должны быть различны. И эти различия должны касаться не только количества энергии, заключенного в потребляемой пище, но и ее микроэлементного состава. Системы «Йог» и «Эскимос» обрабатывают разные входные данные, требующие от подсистемы принятия решения в большинстве своем различных выходных результатов.

Сказанное косвенно означает, что для того, чтобы возможности Йога по перепрограммированию Эскимоса на эталон, которым является собственное подобие, возросли, того надо кормить той же самой пищей.

Интересное и оригинальное исследование воздействия пищи и различных наркотических приправ на возможность превращения обезьяны в человека и на поведение современного человечества приведено в работе Теренса Маккенна «Пища богов». Он, в частности, считает, что уровень развития и достижения современных цивилизаций во многом определился и определяется практикой их питания.

В случае рассмотрения в качестве информационных самообучающихся систем государств под «другими видами воздействия» в свете вышесказанного следует понимать в первую очередь экономическую войну. Но не в узком плане, связанном исключительно с экономическими санкциями типа «это нельзя и это нельзя», а в более широком, включающем в себя «экономические интервенции» в виде товаров и продуктов по демпинговым ценам.

Время информационных и экономических войн пришло еще и потому, что сегодняшнему миру уже не свойственен дефицит информации и промышленных товаров, наоборот, его отличает именно их избыток. А это значит, что, как и в случае информационной войны, когда система больше должна думать не о защите информации, а о защите от информации и продвижении своего видения мира, так и в условиях экономической войны речь должна идти о защите от чужих товаров и навязывании своих.

Грамотное сочетание всех допустимых видов воздействия на противника представляет собой комплексную стратегию воздействия.

Под допустимыми видами воздействия здесь понимаются такие воздействия, которые «грубо» не нарушают принятые в обществе на текущее время нормы и правила поведения.

Следование принципу комплексности при формировании общей стратегии воздействия на противника позволяет усилить эффект от применения информационного оружия и тем самым может являться еще одним признаком информационной войны.

в начало

Глава 13(8)

ПОСЛЕДСТВИЯ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

Изумительное и ужасное совершается в сей земле:

пророки пророчествуют ложь, и

священники господствуют при посредстве их,

и народ Мой любит это.

Что же вы будете делать после всего этого?

Иеремии гл. 7.

Прежде чем перейти к исследованию последствий информационной войны, желательно ответить на один принципиальный вопрос: Существуют ли признаки, на основании которых можно судить о степени поражения системы в информационной войне?

Если исходить из того, что информационная война ничем от обычной войны, кроме применяемого оружия, не отличается, то и признаки поражения должны быть точно такими же.

А чем характеризуется система, потерпевшая поражение в обычной войне? Пусть эта система – обычное государство. Тогда для потерпевшей поражение страны в той или иной степени характерно, как показывает практика первой и второй мировых войн:

1) гибель и эмиграция части населения;

2) разрушение промышленности и выплата контрибуции;

3) потеря части территории;

4) политическая зависимость от победителя;

5) уничтожение (резкое сокращение) армии или запрет на собственную армию;

6) вывоз из страны наиболее перспективных и наукоемких технологий.

Обобщение сказанного для информационных самообучающихся систем может означать:

1) стабильное сокращение информационной емкости системы, гибель элементов и подструктур; подобное упрощение системы делает ее безопасной для агрессора;

2) решение ранее несвойственных задач, т.е. задач в интересах победителя. Потенция информационной системы направлена на отработку тех входных данных, которые поставляет на вход победитель;

3) побежденная система как бы встраивается в общий алгоритм функционирования победителя, т.е. поглощается структурой победителя.

Таким образом, особой разницы для потерпевшей поражение системы от того, в какой войне: ядерной или информационной, она проиграла, нет.

Разница может быть только в том, что информационная война не имеет финала, так как проблема окончания информационной войны, как и проблема ее начала, относится к алгоритмически неразрешимым проблемам. Более того, нет причин, по которым агрессор прекратил бы свое воздействие на жертву.

После всего сказанного осталось рассмотреть возможные результаты информационной войны, о которых не думает развязавшая ее сторона.

Так, в случае войны огнестрельным автоматическим оружием победителю достаются разрушенные города, уничтоженные и покалеченные человеческие ресурсы. И это понятно: огнестрельное оружие в первую очередь направлено на уничтожение военной техники и живой силы противника.

Ядерным оружием бьют уже по мирному населению, и, как показал опыт его применения США к японским городам, – на равнинах оно более эффективно. До сегодняшнего дня оно применялось в основном для того, чтобы продемонстрировать свою силу, а потом диктовать запуганной жертве правила поведения. Нежелательные же последствия глобальной ядерной войны – ядерная зима.

Информационное оружие направлено непосредственно на изменение поведения информационных систем, а в случае применения против людей – на изменение их мышления и соответственно поведения без предварительного «запугивания».

Таким образом, прослеживается определенная иерархия в типах войн, охватывающих человечество, и применяемом в этих войнах оружие, направленном на (этапы):

1) уничтожение;

2) запугивание;

3) изменение поведения.

В конце-то концов, цель любой войны заключается в изменении поведения противника, в постановке его на то место, где его хотелось бы видеть. Но если все предыдущие войны вели к желаемому результату через запугивание и уничтожение, то при информационной войне это делается непосредственно напрямую и может продолжаться сколь угодно долго, до тех пор пока «кот сам не захочет отпустить мышь».

Общий алгоритм представляется в виде, показанном на рис. 2.3.

Рис. 2.3. Обобщенная схема войны

Так каковы же могут быть дополнительные последствия информационной войны, кроме желаемых, кроме таких, когда «в ответ в вас летят мешки с долларами, фунтами, марками и франками»?

Победителем информационной войны становится та сторона, которая более полно способна промоделировать поведение противника в различных ситуациях, определить собственный алгоритм поведения и реализовать его. Более полно промоделировать поведение противника – это значит, в больших объемах собирать, хранить и обрабатывать информацию о противнике: это значит более полно изучить поведение противника – знать и понимать его историю, культуру, религию, быт и т.п.

Для решения этой задачи наилучшими инструментами являются средства вычислительной техники с соответствующим программным обеспечением. Ситуационное моделирование в режиме реального времени сегодня вполне по плечу высокопроизводительным комплексам; проблема только в реализуемой поведенческой модели конкретных социальных объектов, конкретных людей. И проблема эта тем лучше решается, чем больше информации об анализируемых и моделируемых объектах.

Здесь, безусловно, следует согласиться с А.С. Овчинским, считающим компьютерное моделирование, направленное на прогнозирование развития социальных ситуаций, информационным оружием[26].

Понятно, что результаты от применения компьютерных моделей тем качественнее, чем серьезнее используемая платформа, включающая в себя: вычислительные мощности, интеллектуальные возможности программистов-математиков, опыт специалистов, работающих в области практической поведенческой психологии. Серьезность платформы, к сожалению, определяется не идеалами, а финансами. Поэтому, у кого основные капиталы у того более совершенное информационное оружие. В отличие от химического или ядерного, да даже просто, огнестрельного оружия на применение ЭВМ (основного элемента информационного оружия) нет законодательного запрета ни в одной стране мира. Говорильни же о запрете информационного оружия выглядят просто смешными, так как запрет этот ни теоретически, ни практически невозможно проконтролировать. Компьютеры доступны всем. Вопрос только в том, кто первый выстрелит и сумеет «дожать» ситуацию.

Безусловно, информационные войны на нашей планете велись с тех пор, как люди научились говорить, понимать и соответственно этому пониманию запугивать друг друга. Но эффективность подобных информационных операций по сравнению с применением даже примитивного холодного оружия «оставляла желать лучшего». Это объяснимо. Стрела из лука долетит быстрее и сделает больше, чем долгое и нудное объяснение словами, которое к тому же обязано быть убедительным, а иначе оно не способно дать рост мыслям именно в нужном направлении. Компьютер и средства глобальной телекоммуникации изменили окружающее пространство. Теперь воздействовать информацией стало проще, быстрее, безнаказанней, а самое главное, дешевле, чем любым другим видом оружия. Отдельные информационные ручейки между людьми и странами благодаря средствам вычислительной техники и телекоммуникационным системам слились в одну сплошную реку, которую уже невозможно запрудить, ее даже невозможно перекрыть «рыболовными сетями». Время на передачу сообщений свелось к нулю. Время на осмысление полученной информации благодаря соответствующим технологиям также резко сократилось. В этой ситуации что-то делать для информационной защиты традиционными пассивными методами стало бессмысленно.

Более того, используя современные высокопроизводительные компьютеры, появляется возможность создавать искусственные миры и выдавать их за реальные. И как говорится: «А кто там после разберет?..» Средства вычислительной техники сегодня вполне позволяют в режиме реального времени создать виртуальную модель объекта и его связей, а затем проецировать ее на окружающий мир, на зрителей, ожидающих события.

Всегда побеждает тот, кому уже сегодня принадлежит будущее.

За всем сказанным не только стоит возможность корректировки и подмены выступлений политических лидеров, приказов командующих боевыми соединениями, но проступают черты и более глобальных мистификаций. Если верить книге Р. Рене «Облуненная Америка», то никакого посещения Луны американцами никогда не было; была только серьезная работа по созданию соответствующей виртуальной модели с последующей ее проекцией через средства массовой информации на человечество. Рене внимательно проанализировал все публикации, фотоснимки, телевизионные репортажи с места событий и задал ряд вопросов, типа:

1. Почему телевизионные картинки, показывающие корабли «Аполлон-11» и «Аполлон-12» на Луне, имеют столь низкое качество?

2. Почему американский флаг на месте посадки «Аполлона-11» на Луне колышется?

3. Почему на лунном небе не видно звезд?

4. Почему на снимке, изображающем «Аполлон-14» на Луне, под кораблем абсолютно гладкий грунт и нет следов торможения, хотя от астронавтов следы есть?

5. Почему в публикациях различных авторов, побывавших на Луне или ее орбите, присутствуют серьезные противоречия?

6. Почему только в 1967 погибло 11 американских астронавтов, причем 7 из них – в авиакатастрофах?

Р. Рене делает вывод о том, что все полеты – это хорошо поставленная инсценировка, позволившая решить важнейшую задачу: продемонстрировать миру техническое могущество США и сэкономить миллиарды долларов. Если это действительно так, то здесь имеет место классический вариант применения информационного оружия в глобальном масштабе. Интересные публикации по данной теме, включая интервью с Р. Рене, можно найти у К. Бутусова[27].

Техника, необходимая для изготовление подобных фальшивок, сегодня уже вышла за пределы хорошо оснащенных служб и доступна любой конторе:

«Пентиум-100», звуковая карта, сканер, видеобластер, соответствующее программное обеспечение и специалист, умеющий всем этим пользоваться. Результатом работы может стать подпись, печать, бланк, телефонный разговор, фотография, видеоролик, запечатлевший якобы противоправный поступок. Если же взять технику, которая по своим характеристикам была бы чуть-чуть поближе к современным суперЭВМ, то многое из перечисленного, включая трансляцию с места событий, т.е. из виртуального пространства, можно делать в режиме реального времени.

В конце 1996 года компания Intel объявила о создании суперкомпьютера с параллельной обработкой[28], который впервые в истории превысил уровень производительности в один триллион операций с плавающей запятой в секунду. Что означает это событие для решения задач по моделированию социальных, военно-политических и других сложных информационных систем – понятно и без комментариев.

С описанием шедевров мира виртуальной реальности, которые сегодня способен изготовить просто так, для души, грамотный специалист, представленных на прошедшей в начале 1997 года выставке фальшивок можно ознакомиться по обзору, составленному А. Великановым[29]. На стендах были выставлены фотографии известных актеров вкупе с государственными деятелями, с которыми они никогда не встречались при жизни, современных политиков, «застуканных» в компрометирующей их ситуации, и др.

На фестивале профессиональной цифровой видеотехники «Парад планет», прошедшей в Москве в октябре 1996, НПФ «Эра» представила виртуальную студию, технические возможности которой позволяли в режиме реального времени совмещать два анимационных слоя с одним реальным. В результате девушку, реально совершавшую свои действия на обычной сцене, экран монитора показывал на морском дне в окружении дельфинов[30].

Подобные выставки, безусловно, нужны, за что спасибо их организаторам, один из которых так сформулировал свою задачу: «Если люди будут представлять себе, насколько просто изготовить компромат, то к сообщениям прессы будут относиться осторожно, как первого апреля»[31].

Понятно, что от информационно-психологического давления, оставаясь в поле его действия, человеку укрыться нельзя, ибо «мы живем в языке», как утверждал М. Хайдеггер, и с этим трудно не согласиться. Покинуть поле действия – это значит забыть язык, культуру, т.е. умереть. Единственное надежное средство пассивной защиты от информационного оружия – это глубокая могила. А иначе не получится находиться в одном помещении с другими людьми, но при этом не слышать и не понимать того, что они говорят. Тот, кто убедительно говорит, тот и атакует. А тот, кто атакует в этой сфере, тот и перепрограммирует противника, а значит, победит.

Любое государство может эффективно себя защищать в сфере информационного противодействия исключительно активными методами, т.е. применением всех средств информационного воздействия, включая прогнозное компьютерное моделирование, по всему спектру внешних и внутренних врагов. Именно прогнозное компьютерное моделирование является той сетью, которая набрасывается на мир информационных систем, заставляя эти системы постоянно наращивать собственные мощности, порождая контроль, контроль за контролем и т.д.

Исходными данными систем, функционирующих в социальном пространстве, являются общегосударственные и частные банки данных на граждан, предприятия, услуги, товары и т.п. Объемы этих баз постоянно растут. Туда заносится не только фамилия, имя и отчество, туда заносится весь жизненный путь, включая состояние здоровья на этом пути. А, зная прошлое иногда проще прогнозировать будущее.

В описанных выше условиях побежденному в информационной войне не остается никаких шансов на ответный удар. И он это осознает. Поверженный в информационной войне интуитивно понимает, что любое его логически обоснованное рациональное поведение уже просчитано и запрограммировано врагом. Единственное, что ему остается, – это иррациональное поведение.

После информационной войны ядерной зимы не бывает.

Результатом информационной войны становится иррациональное поведение поверженных систем, это их единственный путь «встать на ноги». Иррациональное поведение это хаос, это бесцельная смута, это терроризм.

Не случайно терроризм в настоящее время уже рассматривается как широкомасштабное явление и приобретает все большее политическое звучание. В «Белой книге Российских спецслужб» отмечается, что в современных условиях терроризм стал одним из методов политической борьбы. «Суть этого явления заключается в применении крайних мер насилия или угрозы такового с целью устрашения политических противников, принуждения органов власти или населения к определенным действиям или отказу от них»[32].

При этом наибольший эффект террористические акции могут дать их организаторам через террористическое воздействие на объекты кибернетического пространства. Авторы «Белой книги Российских спецслужб» считают, что: «Самой заманчивой целью для терроризма нового поколения следует признать деловые центры обработки информации, прежде всего компьютеризованные банковские учреждения.

Террористический удар СВЧ-излучения по крупному банку способен вызвать системный кризис всей финансовой системы развитых стран, поскольку он лишает общество доверия к современным технологиям денежного рынка».

Однако, сделав столь категорический вывод, они, возможно, забыли учесть одно маленькое обстоятельство, заключающееся в том, что про факт террористического воздействия на крупный банк общество скорее всего ничего не узнает, так как, когда выгодно владельцам СМИ, они могут дружно навесить ярлык отрицания на любую, даже самую сенсационную информацию. Но а, кроме того, всегда надо помнить, что сегодня СМИ уже являются классическим информационным оружием, принадлежащим тому, кто платит, т.е. правящей верхушке, и применяются для управления собственным народом в собственных интересах.

в начало

Глава 14(9)

ИСТОЧНИКИ ЦЕЛИ ИЛИ КТО ДЕРГАЕТ ЗА ВЕРЕВОЧКУ

Природа – сфинкс. И тем она верней

Своим искусом губит человека,

Что, может статься, никакой от века

Загадки нет и не было у ней.

Ф.И. Тютчев.

В этой заключительной главе предлагается еще раз вернуться назад и попробовать обозреть всю цепочку, стоящую за конкретным физическим действием информационной обучающейся системы, в том числе человека.

Информационная система, согласно введенному определению, осуществляет получение входных данных, обработку этих данных и/или изменение собственного внутреннего состояния (внутренних связей/ отношений) и выдачу результата либо изменение своего внешнего состояния (внешних связей/отношений). Здесь событие, связанное с выдачей результата и/или изменением внешнего состояния (внешних связей/отношений), можно определить как некоторое действие-поступок этой информационной системы. Например, человек собирает чемоданы и отправляется за океан – изменение внешних связей/отношений (в том числе географических) или женится, или отправляется в магазин за разрекламированным товаром. Совершать названное действие-поступок человек будет в соответствии с принятым алгоритмом из множества равносильных алгоритмов, позволяющих это совершить. При этом выбор алгоритма из множества равносильных алгоритмов будет осуществляться в соответствии с состоянием системы и поступающими входными данными: наличие финансовых средств, погода, транспорт и т.п. Таким образом, любое действие-поступок представляет собой факт реализации определенного алгоритма поведения.

Однако, откуда берется сам алгоритм поведения:

а) закладывается ли генетически создателем?

б) копируется с поведения окружающих?

в) генерируется самостоятельно?

Для всех систем класса А и первого подкласса из класса В алгоритм поведения закладывается производителем этих систем.

Для систем из второго и третьего подкласса класса В большинство алгоритмов копируется с поведения окружающих подобных систем – идет естественный и достаточно эффективный процесс самообучения.

Что же касается самостоятельной генерации алгоритма поведения, то в этом случае от системы требуется так называемый в обиходе творческий подход к решению проблемы. А для этого нужен немалый труд по исследованию окружающего мира и себя, порой требующий напряжения всех сил. Кто или что заставляет систему подняться с места и отправиться на поиски Эльдорадо, подвергаясь опасностям и невзгодам?

Как правило, источником создания алгоритма является цель/желание. Иногда желание осознается информационной системой, иногда нет, как, например, в случае наличия в системе инородного включения в виде соответствующей программной закладки, скрытой от средств обеспечения безопасности.

Если все выше сказанное попробовать графически отобразить, то получится примерно следующая схема, представленная на рис. 2.4.

Рис.2.4. Схема причинно-следственных связей

За любым действием-поступком стоит алгоритм его проведения, любой алгоритм в свою очередь реализует определенную цель. За спиной любой осознаваемой цели может стоять скрытая цель – порой она может быть прямо противоположной явной цели.

Но что стоит за скрытой целью? Кто формирует множество равносильных целей и существует ли такое множество? Как сравнивать цели, и существует ли для них единица измерения?

То, что стоит за пространством скрытых целей, на схеме обозначено знаком вопроса. Безусловно, за этим знаком вопроса скрываются какие-то иные «сущности» со своими правилами игры, о которых на сегодняшний день нечего сказать, если опираться на логику «здравого смысла». К. Кастанеда, избрав многопозволительную форму повествования, так писал об этих сущностях («Дар Орла»): «Сила, правящая судьбой всех живых существ, называется Орлом... Орел пожирает осознание всех существ, живших на Земле мгновение назад, а сейчас мертвых, прилетевших к клюву Орла, как бесконечный поток мотыльков, летящих на огонь, чтобы встретить своего Хозяина и причину того, что они жили. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывая их, как скорняк шкурки, а затем съедает, потому что осознание является пищей Орла».

Но Орел тоже обязан подчиняться хоть каким-то своим законам, пусть не понятным нам сегодняшним. К.Г. Юнг видел эти законы в душе, в бессознательном, пытающемся выплеснуться наружу. И у этих законов были свои адепты, свои заклинатели Океана, кричащие на берегу слова молитвы, которые должны остановить волны. «Все тайные учения пытаются уловить невидимые душевные события, и все они претендуют на высший авторитет. Это еще в большей мере верно по отношению к господствующим мировым религиям. Они содержат изначально тайное сокровенное знание и выражают тайны души с помощью величественных образов», – писал К.Г. Юнг[33].

Мы в данном исследовании не будем опускаться так глубоко и искать скрытые «сущности». Что же касается пространства скрытых целей, то об этом пойдет речь в следующих частях.

в начало

ВЫВОДЫ

Имеющиеся публикации по проблеме «информационной войны» и «информационного оружия» в большей мере относятся к «кибернетической войне» и «кибернетическому оружию». Понятие «информационная война» является болей широким и подразумевает целенаправленные информационные воздействия информационных систем друг на друга с целью получения выигрыша в материальной сфере.

Уровень и полнота восприятия информации системой определяется исключительно возможностями по ее обработке, т.е. в первую очередь алгоритмом обработки.

Таким образом, любое информационное оружие неразрывно связано с понятием алгоритма и раскрывается через понятие алгоритма, на базе теории алгоритмов.

На сегодняшний день наиболее полно теория алгоритмов, как и теория программирования, проработана для информационных систем на базе фон Неймановской вычислительной техники. Именно этим объясняются имеющиеся серьезные результаты в области создания и применения «кибернетического оружия».

Перенос результатов теории программирования в область психологии, психиатрии, социологии, что попытались осуществить Р. Бэндлер и Д. Гриндер, позволяет говорить о начале эры уже действительно классического информационного оружия, направленного на социальную сферу, теория которого пока скрывается за терминами NLP-программирования (нейролингвистическое программирование).

Однако кроме теории нужен еще и соответствующий уровень развития производства. Поэтому подобный перенос стал реален и выгоден именно сейчас, когда появились соответствующие технические средства, способные резко повысить интенсивность информационного взаимодействия информационных систем. Теперь время, необходимое для победы в информационной войне, ранее измеряемое веками и десятилетиями, уже можно сократить до вполне приемлемых сроков. И чем мощнее будут технические средства, направленные на обработку и передачу информации, тем все больше и больше будет сокращаться это время.

В общем виде проблема победы в информационной войне для систем, способных к самоиндификации собственных целей, относится к алгоритмически неразрешимым проблемам. Однако этот результат не отрицает возможности успешного применения информационного оружия на определенном интервале времени против конкретного государства, общества, коллектива, человека сложной технической системы, осуществляющей переработку информации. Так, в работе обоснован комплекс приемов информационного воздействия – типовая стратегия информационной войны.

Наличие в жизнедеятельности социума действий, исходящих от потенциального агрессора и одновременно принадлежащих типовой стратегии информационной войны, позволяет предположить, что против соответствующего человека, коллектива, государства применяется информационное оружие.

Побочным результатом в случае победы в информационной войне становится иррациональное поведение информационных систем, что на какое-то время должно сделать применение информационного оружия неэффективным.

в начало

к содержанию << >> на следующую страницу

[1] А. Казаков. Выстрел из компьютера.//Люберецкая газета от 5.02.1997.

[2] И.И. Завадский. «Информационная война – что это такое?»//Защита информации. «Конфидент». №4, 1996 г.

[4] Д.С. Черешкин, Г.Л. Смолян, В.Н. Цыгичко. Реалии информационной войны.//Защита информации. «Конфидент». №4, 1996.

[5] Г. Смолян, В. Цыгичко, Д. Черешкин. Новости информационной войны //Защита информации. "Конфидент". № 6, 1996 г.

[6] Д.С. Черешкин, Г.Л. Смолян, В.Н. Цыгичко. Реалии информационной войны.//Защита информации. «Конфидент». №4, 1996.

[7] А. Зиновьев. Русский эксперимент. – М.: Наш дом – L'age d'Homme, 1995 г.

[8] С. Лем. «Фиаско». Полное собрание сочинений. Т. 12 (дополнительный). – М.: «Текст». 1995 г.

[9] Боевые действия в Персидском заливе. Аналитический обзор. – М.: ИНФО-ТАСС, АСОНТИ, 1991.

[10] В. Строев. Системы с искусственным интеллектом в сухопутных войсках.//»Зарубежное военное обозрение». №3, 1997 г. С.: 27–30.

[11] С.П. Расторгуев. Инфицирование как способ защиты жизни. – М.: «Агентства Яхтсмен». 1996.; С.П. Расторгуев, В.Н. Чибисов. Цель как криптограмма: криптоанализ синтетических целей. – М.: «Агентства Яхтсмен». 1996.

[12] К. Бутусов. Американская лунная программа «Аполлон».//»НЛО», №5, 1997.

[13] И. Смирнов, Е. Безпосюк, А. Журавлев. Психотехнологии: Компьютерный психосемантический анализ и психокоррекция на неосознаваемом уровне. – М.: «Прогресс» – «Культура», 1995.

[14] В.В. Налимов. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М.: «Прометей» МГПИ им. Ленина. 1989.

[15] Белая книга Российских спецслужб. – М.: «Обозреватель». 1996.

[16] А. Ахо, Дж. Ульман. Теория синтаксического анализа, перевода и компиляции. Том 1. – М.: «Мир», 1978 г. С. 46.

[17] В.В. Налимов. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. - М.: «Прометей» МГПИ им. Ленина. 1989.

[18] С.П. Расторгуев. Инфицирование как способ защиты жизни. – М.: «Агентства Яхтсмен». 1996.

[20] А.П. Кулаичев. Windows как предмет научного исследования.//Мир ПК. LI–12.1996. С. 157.

[21] В.Шурыгин. Война, которую они проиграли.//Г-та «Завтра». №37 (145), 1996 г.

[22] А. Ахо, Дж. Ульман. Теория синтаксического анализа, перевода и компиляции. Том 1. – М.: «Мир», 1978 г.

[23] С. Нилус. Великое в малом. – Ново-Николаевск: «Благовест», 1993.

[25] Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. – М.: «Мысль». 1993.

[26] А.С. Овчинский. Информационно-психологическая сфера противодействия организованной преступности.//Информационное общество. 1. 1997 г. С.: 41–4б.

[27] К. Бутусов. Американская лунная программа «Аполлон».//«НЛО», №5, 1997.

[28] Новости от INTEL.//Russian Dr.Dobb's. С.: 35. №1 (19), 1997.

[29] А.Великанов. Мерилин Монро вновь на экране.//»Экспресс газета», №8 (114), 1997.

[30] Н. Петрова. Парад планет в «Космосе».//«Мир ПК». № 2, 1997.

[31] А.Великанов. Мерилин Монро вновь на экране.//»Экспресс газета», №8 (114), 1997.

[32] Белая книга Российских спецслужб. – М.: «Обозреватель». 1996.

[33] К.Г. Юнг. Об архетипах коллективного бессознательного//К.Г. Юнг. Архетип и символ. – М.: «Ренессанс» СП «ИВО-СиД», 1991.