ПРАВО И
САМОРЕГУЛИРОВАНИЕ ПРЕССЫ
3.1. СМИ в государствах с различными правовыми системами
3.3. Международное
журналистское движение
Глобализация информационного пространства имеет ярко выраженные социально-правовые последствия. Бурные процессы трансформации общественно-политических отношений во многих странах мира неизбежно приводят к изменениям в законодательствах этих стран и к перестройке международных отношений. Естественно, все эти изменения существенно влияют на международный обмен информацией, правовые основы регулирования информационных потоков. Изменились и сами средства массовой информации. Возросли их оперативность и эффективность, медиа-продукт стал интерактивным.
После подписания и ратификации Маастрихтского договора политическая жизнь и законодательство европейских государств получили новый импульс к движению вперед. Создание «общего европейского дома» перестало быть утопией или только идеей великих политиков. Мир стал общим. Необходимое международное взаимопонимание требует по-новому взглянуть на протекающие в мире процессы, на тот опыт, который выработало человечество на пути создания единой Европы. Естественно, такое объединение было бы невозможно, если бы не глобальное информационное пространство. Развивают его средства массовой информации, подталкивая законодателей к необходимости унификации их деятельности. И особое место в подобной работе отводится международным организациям, поскольку международное право становится наиболее влиятельным в современном мире.
Деятельность современных СМИ распространяется не только на территорию национальных государств, но и вовлекает в свою орбиту людей соседних, а во многих случаях и весьма отдаленных стран. Поэтому возникла острая необходимость соблюдать не только национальное законодательство, но и, предполагая, что результаты деятельности СМИ будут оценены и с точки зрения законопослушных читателей в других странах, соблюдать нормы международного права, чтобы не вызвать негативную реакцию в чужой стране.
В современном насыщенном политическими событиями мире любое слово политика, сказанное им и неправильно понятое журналистом, может перевернуть годами налаживаемую работу по сближению народов, по укреплению дружбы и сотрудничества.
Естественно, невозможно знать досконально внутреннее законодательство той или иной страны, поэтому журналисты должны соблюдать нормы международного права, поскольку они приняты не в целях удовлетворения амбиций какой-то одной страны, а в целях нахождения компромисса, позволяющего СМИ выполнять свои функции, не ущемляя национальных или религиозных чувств зарубежных участников информационного процесса.
Информационные потоки – это те рычаги, с помощью которых управляют обществом, общественными процессами, к которым прибегают имеющие власть и те, кто стремится эту власть завоевать. Зарубежная журналистика многолика, но существуют общие тенденции развития средств массовой информации и основаны они, в частности, на международном праве.
Помимо государственного регулирования, информационные потоки подвержены процессу саморегулирования прессы, который включает в себя действующие этические нормы, союзы и ассоциации прессы и т.п.
Как правовое регулирование, так и саморегулирование прессы составляют ту среду, в которой функционируют СМИ.
3.1. СМИ в государствах
с различными правовыми системами
Совсем недавно международное право было чем-то оторванным от внутреннего законодательства, воспринималось лишь как номинальная величина, а соблюдение его принципов считалось необязательным. Но и до настоящего времени переломить тенденцию игнорирования международного права не совсем удается. Причин этого можно назвать две, главная из которых – отсутствие необходимой информации. Вторая причина – непонимание, а в некоторых случаях и нежелание властей информировать население о тех процессах, которые происходят на международной арене. В условиях глобализации информационного пространства прогрессивные силы мирового сообщества, понимая всю важность укрепления международного права, вовлекают в процессы унификации внутренних законодательств все новые и новые страны.
Международное право – это совокупность юридических принципов и норм, закрепленных в договорах, заключенных между субъектами международного права, регулирующих отношения между государствами, а посредством них и между гражданами этих государств, заключенных уполномоченными на то лицами либо организациями, и обязательных к исполнению на территории подписавших такой договор государств, после соответствующей процедуры их легализации.
Новые принципы международного права сложились в эпоху буржуазных революций и в особенности в результате Великой французской революции. Суверенное равенство, независимость, территориальная неприкосновенность, невмешательство во внутренние дела других государств, соблюдение договоров были декларированы в качестве основных начал международного права и получили закрепление как в законодательстве отдельных стран, так, в частности, и в международном праве.
Право международных договоров как базовая отрасль международного права было кодифицировано в трех универсальных конвенциях: Венской конвенции о праве международных договоров (1969 год); Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров (1978 год); Венской конвенции о договорах между государствами и международными организациями или между международными организациями (1986 год)[1].
Венская конвенция 1969 года вступила в силу в 1980 году, а на территории России действует с 1986 года, с момента присоединения к ней Союза Советских Социалистических Республик. Данная конвенция касается лишь договоров, заключенных между государствами.
Венская конвенция 1978 года регламентирует правопреемство (то есть переход прав и обязанностей от одного субъекта международного права к другому) в том, что касается международных договоров.
Венская конвенция 1986 года содержит положения, учитывающие специфику договоров с участием международных организаций. В отличие от конвенции 1969 года, конвенции 1978 и 1986 годов на территории России юридической силы не имеют, так как не вступили в силу и их положения действуют лишь в качестве обычных норм, которые имеют лишь рекомендательный характер.
Кроме Устава ООН и перечисленных документов, особую роль по определению основных принципов международного права играет Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года.
Помимо международного права, средства массовой информации должны учитывать и положения сравнительного права.
Сравнение правовых систем соседствующих государств – дело настолько давнее, как и сама правовая наука. Изучение 153 конституций греческих и варварских городов лежит в основе трактата Аристотеля о политике. В средние века сравнивали римское право и право каноническое, а в Англии в XV веке обсуждали достоинства того же канонического права и общего права. Наконец, Монтескье стремился путем сравнения изучить дух законов и определить принципы хорошей системы правления[2].
Можно привести еще множество примеров из прошлого, но, тем не менее, развитие сравнительного права как науки относится к недавнему времени. Только в последние сто лет важность сравнительного права была признана, методы и цели сравнительного права систематически изучались и сам термин «сравнительное право» вошел в научный оборот.
В сжатом виде можно выделить три основные позиции, раскрывающие значение сравнительного права. Оно полезно для изучения истории права и его философского осмысления, для национального права, для взаимопонимания народов и создания лучших правовых форм отношений, складывающихся в международном общении.
После Монтескье, которого иногда называют «отцом сравнительного права», стало модным создавать широкие историко-философские картины развития права. Для этой цели использовались данные о праве других народов. Начиная с обычаев примитивных племен, юристы исследовали право наиболее развитых стран.
Сравнительное право дает возможность лучше узнать национальное право и совершенствовать его. Обращение законодателя к помощи сравнительного права может только расширяться в наше время, когда люди ждут обеспечения стабильности и хотят посредством новых законов преобразовать общество.
Правовая наука сама по себе транснациональна. То, что издано, написано или применено в одной стране, может оказать влияние на толкование того или иного закона в другой. Много веков идея унификации права называлась химерой. Но время расставило все на свои места. При осуществлении международной унификации права речь идет не о замене различных национальных правовых систем единообразным наднациональным правом, принятым в мировом масштабе. В настоящее время это из-за отличия правовых систем невозможно, но пример создания Совета Европы и принятие международных принципов (основные права и свободы) имеется.
В современном мире каждое государство имеет свое право, а бывает и так, что в одном и том же государстве действуют несколько конкурирующих правовых систем[3]. И хотя существует большое количество правовых систем, но, исходя из юридическо-исторического возникновения, их возможно сгруппировать в отдельные правовые семьи.
Отличие правовых систем может заключаться в судебном контроле за конституционностью законов. Хотя Соединенные Штаты Америки ставят национальное законодательство выше норм международного права, а Россия отдает приоритет международному праву над национальным, но в этих государствах такой контроль существует.
После второй мировой войны принято считать четыре главных группы правовых систем: романо-германскую правовую систему, систему общего права, систему социалистического права, систему традиционного права. И все-таки, как ни значимы эти семьи и как ни широка сфера их распространения, ими не ограничивается весь современный юридический мир.
Датой, когда с научной точки зрения появилась система романо-германского права, считается XIII век. До XIII века существовали лишь ее элементы. Эти элементы носили характер обычного права. Римская империя знала блестящую цивилизацию, и римский гений создал юридическую систему, не имеющую аналогов в мире.
Лишь после «принятия» варварами христианства возникла необходимость сближения правовых систем. То есть сближение права варваров и римского права. В основном это было связано с возрождением Европы. Новое общество почувствовало необходимость новых регулирующих начал, так как право сильного, которым пользовались до этого момента (пользуются и сейчас) перестало удовлетворять общество.
Церковь одной из первых стала отличать право христианское от права цивильного или светского. Идея, что общество должно подчиняться законам, не ново. Римское право допускало это. Но возвращаться к римскому праву в тот момент было слишком революционным шагом.
Система традиционного права многообразна и на первый взгляд архаична, но средства массовой информации как внутри страны, так и при международном информационном обмене обязаны с нею считаться.
Переплетение права и религии – основная черта исламского права. Исламское право, по мнению части европейских юристов, не является отраслью науки. Исламское право – это одна из сторон религии. Это право устанавливает догмы и уточняет, что:
· во-первых, мусульманин должен верить;
· во-вторых, шариат предписывает верующим, что они должны делать и чего не должны.
Хотя шариат основан на идее обязанностей человека, в нем отведено место и для понятия права. Исследователи исламского права полагали, что мусульманин не различает обязанностей перед богом и себе подобным. Но исламские правоведы с этим категорически не согласны. С одной стороны, признаются только определенные границы обязанностей (бог возлагает на каждого человека то, что он может нести), с другой – уточняется объем прав, признаваемых за гражданином. Отличие исламского права от иного заключается в том, что исламскими юристами не просто провозглашены моральные нормы, которые часто попираются европейцами, но и строго ими соблюдаются. Исходя из божественных откровений, была создана целая система очень детализированного права, права идеального общества, которое установится в один из дней на всей планете. Можно как угодно относиться к такой идее, но в душе каждого человека, независимо от его религиозных убеждений, живет такая надежда. Ислам по своей сущности – это религия закона.
Исламское право имеет четыре источника. Это, прежде всего Коран – священная книга ислама; затем Сунна, или традиции (под традициями понимается образ жизни пророка Мухаммеда), связанные с посланцем аллаха; в третьих ижмаа, или единое соглашение признанных исламских ученых; и наконец – кияс, или суждение по аналогии.
Исламское право и народные традиции большое внимание уделяют информации во всех ее проявлениях. Так, еще в «достоверных хадисах», узаконенных в IX веке, содержится запрещение изображать живые существа и особенно человека. Богословы XI–XIII веков (Газали и др.) эти изображения считали тягчайшим грехом. Именно в этом кроется высочайшее искусство восточного орнамента и расцвет в странах Ближнего и Среднего Востока, а также Магриба книжной миниатюры. Исламское право оказывало и оказывает мощное влияние на журналистику мусульманских стран[4].
Следующая система традиционного права – индусское право. Не следует путать: это не право Индии, так же как право мусульманское не то же самое, что право государства с мусульманским населением. Индусское право – это право общины, которое в Индии и других странах Юго-Восточной Азии исповедует индуизм. Так же как ислам, индуизм обязывает своих последователей, помимо принятия на веру определенных догм, к определенному пониманию мира.
Цивилизация Индии отлична от христианской или исламской цивилизации. Для мусульман и евреев основным является принцип Священного писания, согласно которому все люди равны перед богом, по образу и подобию которого они созданы. Индуизм не знает этой фундаментальной концепции. Для него человек – просто абстракция. Имеются лишь люди, разделенные с момента рождения на социальные иерархические категории, каждая из которых имеет свою систему прав и обязанностей. Нормы, говорящие о поведении людей, изложены в книгах, именуемых «шастры». Имеются шастры трех видов, ибо мир покоится на трех основах, и поведение людей можно определить тремя силами: добродетелью, удовольствием, интересом. Одни шастры учат, как себя вести, чтобы быть угодным богу. Это наука дхарма. Другие шастры учат, как разбогатеть и искусству руководить. Артха – наука пользы и политики. Третьи шастры развивают науку удовольствий. Это наука – кама. Все три шастры легитимны и, естественно, требуется, чтобы люди соблюдали их. При этом каждый должен вести себя так, как это определено его касте или социальному положению.
Дхарма имеет приоритет, но это не означает, что она выражение индусской морали. Дхарма, скорее всего, простая модель, допускающая отклонения и требующая гибкости в духе реализма и терпимости, которые являются отличительной чертой индуизма. Дхарма основана на веровании, что существует всемирный порядок, вытекающий из природы вещей, необходимой для сохранения мира. Причем сами боги являются хранителями этого порядка. Дхарма говорит о поведении людей, не различая религиозные и юридические обязанности.
Более чем трехтысячелетнюю историю индийской литературы открывали религиозные гимны – веды, содержавшие зачатки лирики, эпоса и драмы. Но уже в те времена существовали правила их исполнения. Эти правила и были прообразом созданной впоследствии разветвленной системы «управляемой информации». Например, до сих пор в Индии существует и пользуется популярностью древний театр теней, использующий традиционные сюжеты индийского эпоса. Конечно, все прочие атрибуты «цивилизации» с ее цензурой и ухищренными способами давления нашли свое место в истории и современном состоянии СМИ Индии.
Особняком стоит китайское традиционное право. Концепция общественного строя, развивающаяся до XIX века вне какого-либо иностранного влияния, полностью отличается от западной. Ее фундаментальная идея – взаимодействие земли, неба и людей. Земля и небо подчинены неизменным законам, а люди – хозяева своих поступков, поэтому от того, как они ведут себя, зависит, будет ли в мире порядок.
Гармония, от которой зависит равновесие в мире и счастье людей, предстает в двух аспектах.
Во-первых, как гармония между человеком и природой. Поведение людей должно соответствовать естественному порядку. Чтобы избежать эпидемии, неурожая, наводнения и землетрясения, следует учитывать расположение планет, время года. Правители должны подавать пример жизни в соответствии с естественным порядком, это их основная задача. Добродетель и мораль – более важные качества правителей, чем их практические познания.
Во-вторых, гармония необходима в отношениях людей друг с другом. В общественных отношениях на первом плане должны быть идея согласия, поиски консенсуса. Следует избегать осуждений, санкций, решений большинства. Несогласия должны растворяться, а не решаться. На первом плане должны стоять воспитание и убеждение, а не власть и принуждение.
Вследствие таких взглядов китайцы в принципе отрицательно относятся к европейской идее права с его строгостью и абстрактностью. Человек не должен настаивать на своих правах, поскольку долг каждого – стремиться к согласию и забывать о себе в интересах всех. Конкретное решение должно отвечать справедливым и гуманным чувствам, а не быть втиснутым в рамки юридической схемы.
Законы не являются нормальным средством решения конфликтов между людьми. Их полезная роль ограничивается тем, что они предлагают образцы поведения и предостерегают тех, кто повел бы себя антиобщественным образом. Однако речь не должна идти о буквальном следовании законам; при их исполнении и применении должна соблюдаться большая свобода усмотрения, а идеал в том, чтобы законы вообще не применялись и судебные решения не выносились. Традиционная китайская концепция не отрицает права, но полагает при этом, что оно для варваров, для тех, кто не заботится о морали, для неисправимых преступников, наконец, для иностранцев, которым чужда китайская цивилизация.
После образования КНР традиционное право уступило место социалистическому. Китайское право самое пристальное внимание уделяло и уделяет средствам массовой коммуникации и информации, регулируя существующие информационные потоки в соответствии с требованиями времени.
Японское право схоже с китайским, но имеет и существенные отличия. До 1853 года Япония не имела никакого контакта с Западом, в то время как отношения с Китаем занимали важное место в ее истории. Однако японский образ мысли отличается от китайского: он сохранил свою ярко выраженную оригинальность, связанную с историческим национальным развитием.
Первые памятники японского права появились в эпоху Тайка, начавшуюся в 646 году. В эту эпоху в Японии было введено своеобразное политико-этическое правило, предусматривающее, в частности, порядок периодического распределения принадлежащих государству рисовых полей в зависимости от числа едоков и строгое деление общества на ранги. Каждый класс должен был выполнять в государстве строго определенную функцию. Обязанности каждого уточнялись в юридических сборниках, именуемых «рицу-рё». Составленные по китайскому образцу, эти сборники включают главным образом репрессивные нормы (рицу) и административные нормы (рё). Они комментировались в школах права и управления в воспитательных целях. Сборники эти далеки от понятия субъективных прав, но они приближаются к тому, чтобы придать праву определенную значимость.
Ныне в Японии есть современное законодательство, которое роднит Страну Восходящего Солнца с правовыми системами Запада, в частности с романскими правовыми системами континентальной Европы. Начиная с 1872 года, была подготовлена целая серия кодексов, разработанных с помощью европейских юристов. Уголовный кодекс и Уголовно-процессуальный кодекс были приняты в 1882 году, законы о судоустройстве и Гражданско-процессуальный кодекс приняты в 1890 году. Самым сложным оказалось принятие Гражданского кодекса. Он был принят лишь в 1898 году. Далее под влиянием западного права были приняты и другие кодексы Японии[5].
Система общего права весьма отличается от права традиционного.
В истории английского права, которое является наиболее показательным, можно выделить четыре периода. Первый период – предшествовал нормандскому завоеванию 1066 года; второй – от 1066 года до установления династии Тюдоров (1485) – период установления общего права, когда оно утверждалось, преодолевая местные обычаи; третий период с 1485 года до 1832 года, – расцвет общего права, однако оно вынуждено было пойти на компромисс с дополнительной правовой системой, что нашло свое выражение в «нормах справедливости»; четвертый период – с 1832 года и до наших дней – когда общее право встретилось с невиданным развитием законодательства и должно было приспособиться к обществу, где постоянно усиливается значение государственной администрации.
С самого начала общее право сводилось к определенному числу процессуальных форм, в рамках которых можно получить решение, но никогда нельзя было точно знать, каким оно будет. Общее право медленно шло к выработке норм, определяющих права и обязанности каждого. Самое важное значение исторических факторов развития английского права выразилось в том, что их значение присутствует и в современном праве Англии. Назовем четыре важных аспекта английского права:
· строгое соблюдение процесса,
· определение категории права,
· отсутствие деления общего и частного права,
· невосприятие римского права.
Чем же отличается английское право от романских правовых систем?
Система романских правовых систем – это система относительно рациональная и логичная, так как она создана, если говорить об основополагающих принципах, трудами университетов и законодателей. Построение романо-германских правовых систем не совершенно с точки зрения чистой логики, однако очень много создано, чтобы упростить ее восприятие. Английское же право, напротив, создавалось без каких-то либо забот о логике, в рамках, которые были определены судебной процедурой.
Английское право в области СМИ сейчас весьма сложно и основано на общем праве, причем при анализе любого произведения во внимание принимается не только его буква, но и общий смысл, что весьма важно.
История развития и современное состояние права США также имеет свои особенности. На территории Америки было принято применять общее право и английские законы. Но с оговорками. Выработанное феодальным обществом английское право не приживалось на территории Америки и возникла свобода судейского усмотрения. Как реакция на произвол судей в различных колониях были предприняты попытки кодификации права. В отличие от английского права американцы благожелательно относились к писанному праву и желали чтить букву закона, так как именно буква закона была наиболее понятна всем, что и отличало американское право от английского.
С 1776 года право США и право Англии развиваются независимо друг от друга, однако право США и право Англии относятся к одной семье общего права. Для американского юриста, так же как и для английского, право – это только право судебной практики. Если нет прецедентов, то американский юрист скажет: «По этому вопросу право молчит», даже если существует вполне определенная норма закона, относящаяся к данному вопросу. Право США, таким образом, в целом имеет структуру, аналогичную структуре общего права.
Но есть одно существенное отличие. Это разделение судебной власти на федеральную и власть штатов. США – федеративное государство, а потому при решении любого дела возникает вопрос о том, в чью компетенцию входит разрешение данного вопроса. Десятая поправка к Конституции США, принятая в 1791 году, совершенно ясно разрешила этот вопрос: «Полномочия, не представленные настоящей Конституцией Соединенным Штатам и пользование которыми не возбранено отдельным штатам, остаются за штатами или народом». Этот принцип действовал всегда: законодательство относится к компетенции штатов; компетенция федеральных властей – исключение, которое всегда должно основываться на определенной статье Конституции. Существенно, что по тем вопросам, по которым законодательствует Конгресс Соединенных Штатов, штатам предоставлена известная компетенция. Как ни знаменательно федеральное право, а в обычной жизни наиболее важным для граждан и юристов остается право штатов.
Исходя из состояния права, судебная система Соединенных Штатов Америки имеет свою структуру. Она включает, с одной стороны, федеральные суды, с другой – суды штатов. В отличие от большинства федераций, где федеральные суды имеются лишь на высшей иерархической судебной лестнице, США создали иную систему: в федеральные суды можно обращаться во многих случаях по первой инстанции. Следовательно, можно говорить, что в США одновременно существуют две судебные системы.
Интересным представляется шотландское право. Правовая система Великобритании, как известно, неоднородна. Когда мы говорим о влиянии английского права на страны так называемой англосаксонской группы, мы имеем в виду тот правопорядок, который во всем историческом своеобразии сложился и продолжает существовать в Англии и Уэльсе. Между тем в состав Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии входят регионы с достаточно отличающимися от Англии и Уэльса судебными системами. В этом отношении уникальным конституционным феноменом внутри унитарного государства является Шотландия. Хотя в течение двух с лишним столетий после объединения с Англией по унии 1707 г. Шотландия управляется английским правительством и парламентом и, естественно, подвергается прямому влиянию общей политики Великобритании (в том числе и на правовую систему), ее право сохраняет и до наших дней относительную самостоятельность. В 1948 году была начата ежегодная публикация текущего шотландского законодательства, которая продолжается и в настоящее время. В это же собрание включаются издаваемые Сессионным и Высоким судом (высшие суды Шотландии) правила гражданского судопроизводства и правила уголовного судопроизводства, которые приравниваются к законам, в силу исторически сложившегося права парламента делегировать свои судебные полномочия. Фактически они относятся к актам делегированного законодательства. Все остальные акты делегированного законодательства публикуются в общем собрании «Подзаконных актов» в виде ежегодно издаваемых томов, дополняемых томами, содержащими изменения и дополнения.
После вступления Великобритании в ЕС шотландские юристы, так же как и английские, признают в качестве источника права акты, издаваемые органами сообществ. Парламентское законодательство как источник права является основным, посредством которого идет и, безусловно, не может не идти, процесс унификации шотландского права и шотландских правовых порядков по английской модели.
История формирования системы социалистического права – это история изменения системы права, принятого в государстве, подчинения ее идеологическому принципу формирования нового социалистического государства. Формировавшаяся в условиях диктатуры пролетариата, теория социалистического права должна была декларировать марксистское положение о государстве и праве, одновременно интерпретируя ее для немедленного практического применения. Развитие социалистического права внесло неоценимый вклад в понятие возможности формирования права как такового. Концепцию нового, революционно-пролетарского права как средства осуществления диктатуры пролетариата активно развивал и внедрял в практику советской юстиции Д.И. Курский, народный комиссар юстиции в 1918–1928 годов. Он был также и первым Генеральным прокурором республики. Право в условиях диктатуры пролетариата – это, согласно Курскому, выражение интересов пролетариата. «Диктатура пролетариата может признавать только интересы своего класса в целом: подлинный представитель такой диктатуры – весь класс в целом, то есть рабочие и беднейшее крестьяне, организованные в коммунистическую партию и Советы...»[6].
В социалистическом праве нет места для признания и защиты прав и свобод индивида. «Отмена всех норм буржуазного права – единственная гарантия правосудия для городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства, поставившего и осуществляющего в своей диктатуре великую цель: полное подавление буржуазии, уничтожение эксплуатации человека человеком и водворение социализма»[7].
Система социалистического права создавалась как система подавления индивида. Заметную роль в развитии данной системы играл П.И. Стучка, который в первые годы Советской власти был наркомом юстиции, а впоследствии (1923–1932 годы) Председателем Верховного Суда РСФСР.
С развитием государства и провозглашением строительства бесклассового общества система социалистического права приняла некоторую деформацию и из орудия политики пролетариата приняла систему «норм права», устанавливаемых органами диктатуры пролетариата. При этом социалистическое право стало пониматься как право социалистического государства как аппарата власти и принуждения.
Система социалистического права до настоящего времени жива и продолжает действовать на большей территории постсоветского пространства, а также на Кубе.
Независимо от существующих в той или иной стране правовой системы, международное право уделяет весьма большое значение свободе слова и свободе печати. Европейский суд по правам человека отметил, что свобода прессы требует особой защиты, дабы обеспечить ей возможность «играть жизненную роль общественного стража» и «распространять представляющую интерес информацию». Решающее значение имеют культурные, исторические и экономические факторы. Культура определяет отношение общественности к прессе и то, как общественность расценивает журналистские расследования, а также ее негативную реакцию на публикации, затрагивающие вопросы частной жизни. В то время как судебные процессы по делам о клевете и вторжении в частную жизнь, несомненно, могут повредить финансовому положению газет, их потенциальное воздействие на репутацию СМИ может быть, по крайней мере, таким же сдерживающим средством.
В некоторых странах обвинение в клевете или сокрытии информации, которая могла бы помочь полиции в расследовании правонарушения, может значительно повредить репутации газеты, в других странах общественность может расценивать судебный процесс как плату за слишком активное журналистское расследование. Экономические факторы также существенно влияют на прессу: в некоторых странах конкуренция и концентрация собственности на СМИ привели к снижению общих журналистских стандартов и к сокращению разнообразия выражаемых мнений, в то время как в других концентрация не имеет такого существенного значения.
Озабоченность, которую вызывает распространение фашистских, националистических и террористических идеологий, привела к более жестким ограничениям, касающимся этих идей. Взаимовлияние различных культурных, исторических и рыночных факторов делает невозможным создание единой системы законодательства о прессе для различных стран.
В зарубежном законодательстве можно найти примеры, где гарантии свободы печати и свободы слова явно не выражены (Великобритания и Австралия например). В большинстве других стран, в которых свобода выражения мнений защищена конституцией, многие провозглашают специальную защиту прессы. В Германии и Испании считается, что представители прессы обладают большими, чем кто-либо, правами собирать и распространять информацию и эти права являются следствием особой роли прессы в формировании общественного мнения и служении общественным интересам.
В Австралии, Канаде и США основные законы, воздействующие на прессу, включая законы о клевете и вмешательстве в частную жизнь, – это законы субъектов федерации. В Австрии же федеральное правительство имеет все полномочия по решению вопросов, связанных с прессой. В Германии вопросы, связанные с клеветой и вмешательством в частную жизнь, регулирует федеральный закон, в то время как другие вопросы, связанные с массовой информацией, решаются на уровне законодательств земель. В ФРГ бытует мнение, согласно которому все вопросы, касающиеся прессы, должны решаться федеральным правительством, чтобы свести к минимуму возникающие из-за разделения полномочий сложности.
В некоторых странах нет специальных законов о средствах массовой информации, поскольку считается, что СМИ попадают под те же законы, которые регулируют и другие отношения в обществе. Так, нет закона о СМИ в Нидерландах например, поскольку многие вопросы их деятельности учтены в гражданском, уголовном и административном праве[8].
Особо необходимо отметить вопросы регулирования права собственности СМИ. Правительства различных стран смотрят на данные вопросы по-разному. Во Франции и Германии были приняты жесткие законы, запрещающие сделки, ведущие к повышению концентрации печати. Эффективность этих законов была ослаблена после частичной неудачи попыток урегулировать собственность в средствах массовой информации. Комиссия по монополиям и слиянию фирм Великобритании занимается проблемой слияния газет, но на практике ее возможности предотвратить этот процесс весьма ограниченны.
Во многих странах, например в Австрии, Франции, Нидерландах, Норвегии и Швеции, правительство предоставляет субсидии газетам, испытывающим финансовые трудности, с целью сохранения плюрализма мнений. Датская система интересна тем, что большинство субсидий предоставляется только на время, чтобы помочь газетам «в их особых нуждах» с началом выхода или помочь выжить в трудный период. Большинство государств пошли по пути покрытия определенных расходов, скажем налогов или почтовых (телефонных) расходов газет. Такое косвенное субсидирование по большей части не вызывает возражений и является действительной поддержкой для прессы.
Общая практика отдельных государств способствует развитию международного права двумя способами. Во-первых, в силу того, что практика исходит из правового обязательства, она может привести к возникновению нормы обычного международного или местного права, которая распространяется на все страны, с нормами которых она не имеет явно выраженных расхождений. Во-вторых, существование общей практики для стран-участниц международного договора может содействовать появлению единой трактовки положений договора.
Правовые особенности функционирования СМИ не снижают актуальности гармонизации национальных законодательств, а только подчеркивают ее необходимость.
Помимо правового регулирования информационных потоков, большую роль играет саморегулирование прессы, которое включает в себя этические нормы, участие журналистов в различных союзах и ассоциациях прессы, общепринятые нормы подготовки и опубликования материалов для средств массовой информации.
Свободе слова и свободе печати в последние годы посвящается немало публикаций, многие из которых в той или иной степени затрагивают проблему регулирования прессы. При внимательном рассмотрении этой проблемы невольно обращаешь внимание на парадоксальную ситуацию: в странах, где законом предоставлены широчайшие права и свободы, существует достаточно жесткая и продуманная система саморегулирования прессы. И, наоборот: там, где законы достаточно строги и не так много возможностей для проявлений свободомыслия, система саморегулирования может находиться в зачаточном состоянии. Возьмем для примера Швецию и Норвегию.
Корни принципа гласности в Швеции столь же давние, как и корни шведской свободы печати; они восходят к первому Закону о свободе печати 1766 года. Эта свобода считалась самой демократичной в Европе того времени, но она не была уникальной. Британское законодательство было принято примерно на пятьдесят лет раньше, но оно не было столь радикальным. А через двадцать пять лет Соединенные Штаты Америки также провозгласили свободу печати в виде «первой поправки» к конституции.
Перед всенародным референдумом о вступлении Швеции в ЕС будущее принципа гласности было одним из основных вопросов. Поскольку соответствующая правовая традиция в большинстве стран ЕС отсутствует, многие опасались, что шведская гласность будет ослаблена интеграцией в Европейское правовое сообщество. В договоре о вступлении Швеции в ЕС имеется особая декларация о принципе гласности. В нем положения принципа гласности указываются в качестве основы «конституционного, политического и культурного наследия Швеции». Противоположная сторона (ЕС) ответила собственной декларацией, где одновременно со шведской точкой зрения отмечалось, что, как предусматривалось, Швеция в качестве члена ЕС должна следовать правовым нормам Сообщества.
Шведские законодатели стремились защитить средства массовой информации от юридических забот путем создания особых правил и учреждений для ведения дел, связанных с Законом о свободе печати. Для судебного преследования по этому закону нужно решение канцлера юстиции, поэтому обычные местные прокуроры не могут возбудить дело. Канцлер обязан заручиться согласием правительства до начала дела, которое может иметь политические последствия. Как видим, нужно предусмотреть многое, прежде чем передать дело в суд. Более того, дела, касающиеся прессы, рассматривает суд присяжных – институт, не характерный для шведской судебной системы. Он состоит из девяти заседателей-непрофессионалов, выбранных из списка после того, как участвующим сторонам была предоставлена возможность исключить кандидатуры, которые они сочли пристрастными или неподходящими по другим причинам. Задача присяжных – поддержать или отвергнуть конкретные обвинения, предъявленные в суде относительно виновности ответственного издателя. Для признания виновности необходимо согласие по меньшей мере шести присяжных. Члены суда могут оправдать обвиняемого, независимо от признания присяжными его вины, однако не могут отменить их решения о невиновности.
Всякое периодическое издание, выходящее четыре раза в год или чаще, должно назначить ответственного издателя, единолично отвечающего за содержание публикации. Только он может быть привлечен к ответственности за любое нарушение Закона о свободе печати. Ответственного издателя назначает владелец издания. Он должен постоянно проживать на территории Швеции (с 1978 года действует поправка, допускающая назначение на эту должность иностранцев, постоянно проживающих в Швеции), быть совершеннолетним и не быть не восстановленным в правах банкротом. Ответственный издатель может назначить себе заместителя, и обязан сделать это, если он не в состоянии исполнять свои обязанности. Только в редких случаях, когда ни тот, ни другой не могут быть привлечены к ответственности за нарушение закона о печати, можно наказать какое-либо другое лицо. Для таких затруднительных положений законом предусматривается «цепочка ответственности», в соответствии с которой правовая ответственность далее возлагается на владельца издания. Если по какой-либо причине и владельцу нельзя предъявить обвинение, ответчиком становится типография. И в качестве крайней меры обвинение может быть предъявлено распространителю – положение, применяемое главным образом к дающим основание для судебного преследования материалам в зарубежных изданиях, ввезенных в Швецию, поскольку в этом случае шведский закон не распространяется на исходные звенья цепочки. Вопрос о разделении ответственности может ставиться только в случае нанесения ущерба.
В течение многих десятилетий организации шведской прессы стремились стоять на страже гарантированных конституцией свобод. Уже в 1916 году Клуб публицистов (Национальный пресс-клуб), Ассоциация шведских газетных издателей и Союз шведских журналистов создали Шведский совет по делам прессы - первую в мире организацию такого рода. В 1923 году Клуб публицистов впервые принял Кодекс журналистской этики. После ряда поправок в 1994 году Кодекс в современном виде был утвержден и принят к исполнению журналистами, издателями и вещательными компаниями. Цель Кодекса – обеспечить соблюдение высоких этических норм вообще и, в особенности, для защиты личности от вторжения в ее частную жизнь, от клеветы и прочих публикаций, наносящих ей ущерб. Особый раздел посвящен борьбе с редакционной рекламой и другими неправомерными приемами, рассчитанными на введение в заблуждение читателя. За нарушениями такого рода следит специальный комитет. Этические принципы для средств массовой информации Швеции могут быть сведены к следующим:
· предлагай корректные новости;
· не избегай дискуссий;
· уважай личность;
· осторожно обращайся с иллюстрациями;
· выслушай и другую сторону;
· не поминай имен всуе[9].
Действуют также профессиональные правила для журналистов, оговаривающие их благонадежность, методы сбора материала, время выхода в свет публикаций.
Шведский Совет по прессе, или Суд чести, основанный в 1916 году, является старейшим в мире и единственным в своем роде. Его учредителями были Национальный пресс-клуб, Союз журналистов и Ассоциация издателей газет. Совет по прессе состоит из судьи, который является председателем, представителей названных выше организаций-учредителей (по одному от каждой) и двух представителей общественности, никак не связанных с издателями газет и их организациями.
Институт омбудсмена по прессе для широкой общественности был создан в 1969 году. Назначение на пост омбудсмена производится особым комитетом, состоящим из парламентских омбудсменов и председателей Пресс-клуба и Шведской ассоциации адвокатов. Раньше, когда омбудсмена по прессе не было, жалобы на нарушение общепринятой газетной практики рассматривались в Совете по прессе, теперь же они направляются сначала омбудсмену по прессе, который имеет также право возбуждать дела о нарушениях по собственной инициативе.
Любой заинтересованный гражданин может направить омбудсмену по прессе жалобу или протест по поводу опубликованного в печати материала, который он считает нарушением журналистской этики. Однако задетое газетой лицо должно дать свое согласие в случае, если его жалоба повлечет за собой взыскание газете. Получив заявление с жалобой, омбудсмен должен установить, готова ли газета опубликовать исправление или соответствующий ответ. Для этого омбудсмен может связаться с газетой. Если урегулировать дело таким путем невозможно и омбудсмен считает, что газета нарушила общепринятую практику, он может начать расследование, обратившись прежде всего к главному редактору газеты. Закончив расследование, омбудсмен может выбрать одну из следующих возможностей:
1) признать, что жалоба не дает оснований вынести газете порицание;
2) решить, что полученные сведения достаточно серьезны, чтобы передать дело в Совет по прессе;
3) если нарушение незначительно, – вынести газете порицание без обращения в Совет по прессе.
Решения омбудсмена по альтернативам 1 и 3 могут быть обжалованы в Совете по прессе. Недовольные решениями омбудсмена и Совета по прессе имеют право обжаловать их в общем суде.
Газета, нарушившая общепринятую газетную практику, должна опубликовать результаты расследования, проведенного омбудсменом или Советом по прессе. Кроме того, на нее может быть в административном порядке наложен штраф. За последние годы регистрировалось ежегодно 300–400 жалоб на прессу. Многие из них касались освещения газетами судебных процессов по уголовным делам или нарушения неприкосновенности частной жизни граждан. Решения по примерно 30% жалоб были вынесены Советом по прессе, куда эти жалобы были переданы омбудсменом или поданы одной из сторон в целях апелляции. Что касается остальных жалоб, то омбудсмен либо объявлял газете выговор, либо прекращал дело по необоснованности или потому, что газета опубликовала соответствующее исправление. Примерно по 20% жалоб омбудсмен или Совет по прессе наложили на газету взыскания.
Эта система самодисциплины прессы не предписана шведским законодательством – она является совершенно добровольным соглашением, основанным на этических нормах журналистской и газетной практики. Система полностью финансируется тремя организациями прессы. Несмотря на широкие правовые возможности и льготы, которые предоставлены шведским журналистам, работники прессы, радио и телевидения очень осторожно пользуются такой свободой – сдерживающим фактором выступает саморегулирование прессы.
Несколько иначе обстоит дело в Норвегии.
Норвежская Конституция 1814 года впервые закрепила в стране свободу печати. С тех пор свобода печати стала неотъемлемой составляющей норвежской демократии. Под свободой печати норвежцы понимают не только относительно высокий уровень свободы от вмешательства в редакционную политику, но и традиционное право доступа к информации, такие же, как и в других странах Северной Европы. СМИ пользуются официально признанным правом защищать свои источники информации. Как уже отмечалось, государственные субсидии также способствуют плюрализму распространяемых мнений. Помимо государственного регулирования информационных потоков, большое значение имеет сильная традиция саморегулирования, включая действенность Этического кодекса, принятого Советом прессы.
Конечно, в норвежской системе обеспечения свободы печати есть и определенные недостатки. Так, до сих пор отсутствует четкая система законодательства о СМИ: законодательные положения разбросаны по целому ряду нормативных актов. Верховный суд в свое время не сыграл важной роли в расширении границ свободы самовыражения, в то время как законы о клевете и защите частной жизни стали превалировать над положениями о свободе прессы. Вместе с тем, норвежская пресса в целом имеет довольно сильные позиции в обществе.
Статья 100 норвежской Конституции гласит: «Пресса свободна. Ни один человек не может быть наказан за то, что он написал что-либо, независимо от содержания, или за то, что он напечатал или опубликовал это, пока он преднамеренно и публично не призывает других к нарушению законов, неуважению к религии, морали, к сопротивлению конституционному порядку или же не выдвигает ложных, клеветнических обвинений против кого-либо. Каждый свободен выражать свое личное мнение как о государственном аппарате, так и по любому другому поводу»[10].
За годы, минувшие после принятия Конституции 1814 года, некоторые норвежские законы и судебные толкования несколько сузили рамки свободы печати, в особенности в связи с ныне действующими положениями о клевете. Сегодня в Норвегии возможно привлечение к ответственности даже за правдивые обвинения или, по крайней мере, за обвинения, которые журналист добросовестно считал правдивыми. Тем более, что Конституция не ограничивает юрисдикцию судов в этой области[11].
В отличие от Швеции, Основной Закон Норвегии не полностью гарантирует право на получение информации. К сожалению, не обеспечивает такой гарантии и Верховный суд. Сошлемся на прецедент. Решение городского суда Тромсе от 21 августа 1986 года, например, гласит, что свобода информации не имеет правовой поддержки в Норвегии. Это, конечно, спорный вывод, особенно учитывая тот факт, что Норвегия в 1972 году ратифицировала Международный пакт о гражданских и политических правах, где статья 19 прямо указывает, что каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения. Это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи независимо от государственных границ устно, письменно или в прессе, а также посредством художественных форм выражения или иными способами по своему выбору. Кроме того, Норвегия присоединилась к Европейской конвенции о правах человека и ратифицировала ее в 1952 году.
Норвегия присоединилась к значительному числу международных соглашений по правам человека и постоянно отмечает свою приверженность этим фундаментальным правам. К сожалению, эти конвенции до сих пор не являются частью национального права. Они, безусловно, могут учитываться судом как юридический аргумент и даже быть упомянуты в судебных решениях, но суды в Норвегии не вправе основывать свои решения непосредственно на положениях этих правовых международных актов.
В современных условиях конституционная защита свободы печати означает общий запрет предварительной цензуры. Несмотря на это, Надзорный суд (Court of Enforcement) может приостановить любую публикацию, если она, по имеющимся сведениям, содержит противоправную информацию, такую например, как клеветнические высказывания. Запрет на подобные публикации может впоследствии стать постоянным.
Как известно, Норвегия – унитарное государство. В стране все полномочия по регулированию отношений с участием прессы находятся в компетенции центральных органов управления. Поскольку Конституционный суд как самостоятельный орган отсутствует, Основной Закон трактуется обычными судами, при этом Верховный суд является конечным арбитром в спорах. Так, норвежский Верховный суд в свое время установил правило, которое сейчас известно как «конституционный обычай». Его применение в некоторых случаях ведет к более узкой интерпретации статьи 100 Конституции, чем это предполагается исходя из ее буквального толкования.
Взаимодействие национального и международного права достаточно сложно. Дело в том, что норвежское право «презюмпирует свое соответствие» ратифицированным международным договорам и теоретически, если есть сомнения в соответствии нормы норвежского закона нормам международного права, суды должны интерпретировать данную (норвежскую) норму так, как будто она соответствует нормам ратифицированных конвенций.
Это происходит из-за норвежской так называемой «двойственной системы», когда внутреннее право и применяемые международные стандарты существуют бок о бок и функционируют таким образом, будто эти стандарты являются частью норвежской правовой системы. И хотя ряд международно-правовых стандартов в области прав человека принимается судами именно таким образом, положения о свободе самовыражения, согласно статьям 10 ЕКПЧ и 19 МПГПП, не применялись в решениях норвежских судов.
Во многих странах существуют отдельные законы о СМИ. Во Франции, например, есть даже Информационный кодекс. В Норвегии единого закона о прессе не существует. Различные положения Уголовного кодекса, к примеру, в значительной степени затрагивают прессу. В частности, глава 23 УК связана с преступлениями против чести и достоинства личности. Глава 43 касается незначительных правонарушений в печати. Она посвящена ответственности редактора за содержание издания. Есть и другие законы, чьи положения затрагивают свободу прессы, включая Закон об общественном доступе к документам, Закон о судебном процессе, Закон о маркетинге и др.
Норвежские законы достаточно большое внимание уделяют проблемам регулирования права собственности. Хотя в Норвегии нет монопольных газетных синдикатов, как в некоторых других странах, три компании все-таки доминируют на газетном рынке – Шибстед, Оркла, А-прессен. Ряд основных газет контролируется политическими партиями и общественными организациями, остальные принадлежат, как правило, частным собственникам.
В целом в стране не существует специального правового регулирования собственности на печатные СМИ. Правда, право газетного собственника владеть электронными средствами массовой информации ограничено, хотя владельцы вещательных компаний могут выпускать газеты. На практике же это положение почти не применяется по экономическим соображениям, так как в условиях Норвегии доходность от такого совместного владения разными видами СМИ снижается.
Не существует каких-либо специальных ограничений на владение печатной прессой иностранцами, хотя Закон об эксплуатации водопадов, шахт и недвижимости от 17 декабря 1917 года гласит, что иностранному гражданину необходимо разрешение властей на покупку недвижимости. Получение подобного разрешения особого труда не вызывает. Большинство издательских компаний имеют недвижимость, и такие разрешения были им беспрепятственно выданы.
В норвежском праве нет никаких регистрационных требований. Ни импорт, ни экспорт печатной продукции государством специально не регулируются.
Как и в других странах Северной Европы, саморегулирование СМИ в Норвегии достаточно развито. С 1936 года у газет существует добровольный орган саморегулирования – Совет Прессы. Он состоит из семи человек: четырех представителей прессы и трех представителей общественности. Членов Совета назначает Норвежская ассоциация прессы, основанная Национальным союзом журналистов, Ассоциацией редакторов и Ассоциацией издателей.
Совет Прессы пользуется заслуженным уважением, и высоко чтим в журналистских кругах. Он рассматривает жалобы практически по любым материалам, опубликованным в прессе. Такие жалобы могут подавать граждане, организации и государственные органы. Генеральный секретарь Ассоциации прессы, не являющийся членом Совета, может также по своей инициативе поднимать вопросы в Совете. Жалоба должна быть подана не позднее трех месяцев после выхода публикации, послужившей причиной обращения в Совет Прессы. Она может быть представлена совершенно неформально, даже не обязательно в письменном виде. Предоставления каких-либо документов в подтверждение жалобы тоже не требуется. Совет Прессы поможет правильно сформулировать претензии, чтобы впоследствии тщательно расследовать вопрос, сам свяжется с редактором издания, и будет содействовать сторонам в неформальном разрешении спора. Совет Прессы не примет жалобу, если дело уже находится на рассмотрении в суде или если потерпевший намеревается обратиться в суд. Тем не менее, не требуется отказа от судебного разбирательства вообще: впоследствии пострадавший может подать иск в суд, если он не будет удовлетворен решением Совета Прессы.
Совет всегда делает официальное заявление о публикации, которая является предметом жалобы, или о поведении представителя прессы. Если Совет установит, что нарушение имело место, он выносит «осуждающее» решение, которое должно быть опубликовано в провинившемся издании на видном месте, и должно нести специальную пометку (с 1992 года) Совета Прессы.
Совет Прессы не имеет каких-либо властных полномочий, иначе он вступил бы в противоречие с таким документом, как «Редакторплакаттен», или «Редакторский Кодекс», который определяет права и обязанности редакторов. Он играет основополагающую роль в обеспечении независимости журналистов. «Редакторплакаттен» был подписан представителями редакторской и издательской ассоциаций в 1953 году и пересмотрен в 1973 году. С тех пор Кодекс неизменно пользуется уважением, так что большинство судов признают его как общеправовой обычай.
Положения о редакторской независимости присутствуют и в Этическом кодексе Норвежской ассоциации прессы, и в журналистском Тарифном соглашении.
Главный редактор в норвежской прессе – лицо уважаемое и весьма ответственное. В целом ряде стран издатель активно вмешивается в содержание публикаций. В Норвегии это случается крайне редко. В соответствии с «Редакторплакаттен», а также со статьей 436 УК, именно главный редактор имеет неограниченные полномочия в решении всех вопросов о содержании газеты. Издатель по закону не обладает правом решать, что печатать. В 1987 году, когда издатель «Моргенбладет» изменил первую страницу газеты, весь редакторский состав уволился по собственному желанию. В том же году издатель «Мидхордаланд» потребовал от технического персонала исключить из очередного выпуска статью о нем и его семейном бизнесе, и тогда редактор и журналист немедленно уволились и перешли в конкурирующую газету, расположенную на другой стороне улицы. «Мидхордаланд» в результате обанкротилась, а ее соперница существует до сих пор. Эти примеры хорошо иллюстрируют борьбу редакторов и журналистов за свою независимость, и такая редакторская автономия может эффективно ограничить попытки владельцев газет влиять на публикуемую газетой информацию и на выражаемые газетой взгляды.
Как уже отмечалось, положения законов о клевете сужают возможности для выражения мнения. Норвежское законодательство рассматривает клевету (включая оскорбление), а также вторжение в частную жизнь и как преступление, и как гражданское правонарушение. Об ответственности за клевету в порядке как гражданского, так и уголовного судопроизводства говорится в статье 247 УК Норвегии. Согласно ей, истец (потерпевший) должен доказать, что содержание статьи могло нанести вред его репутации, и при этом неважно, был ли вред нанесен на самом деле или только существует его возможность. Обвиняемый (ответчик) должен доказать истинность своей публикации. Истина, однако, не является абсолютной защитой для журналистов. Положение, соответствие действительности которого доказано, все равно наказуемо по статье 249(2) УК, если суд найдет, что оно было сделано «без уважительных причин» или было по иным основаниям неуместно или даже непристойно «из-за способа или формулировки, в которой оно было сделано». Бремя доказательства при этом ложится на истца. Суммы возмещения ущерба в гражданских делах о клевете, причинившей серьезный вред, в среднем составляют 50–150 тысяч норвежских крон. Привлечение к уголовной ответственности за клевету случается редко. Потерпевший может инициировать уголовное дело по частному обвинению, просто потребовав в жалобе уголовного наказания обвиняемого. Наказания за клевету в уголовном процессе включают штрафы и тюремное заключение. Штрафы в основном более скромны, чем в гражданских делах: они составляют примерно от 1 до 20 тысяч крон. В последний раз приговор с наказанием за клевету в виде тюремного заключения был вынесен в 1933 году. С такими скромными наказаниями уголовные процессы против представителей прессы не имеют большого значения.
Норвежские организации прессы неоднократно заявляли, что законодательство о клевете негативно влияет на журналистские расследования и на репортажи о событиях, вызывающих законный интерес общественности. В феврале 1992 года Ассоциация редакторов выдвинула предложения об изменении законодательства о клевете. Наиболее важный пункт предложений состоял в том, что в законодательстве необходимо сделать больший акцент на общественном интересе с тем, чтобы расширить привилегии для журналистских репортажей по их защите от действий властей. Также было предложено, чтобы незамедлительно сделанные газетой или иным изданием исправления ошибочных утверждений устраняли возможность подачи в суд гражданского иска против СМИ или по крайней мере уменьшали размер присуждаемого возмещения ущерба.
Как известно, политики и общественные деятели сталкиваются с большим объемом критики в свой адрес, чем обычные граждане. Если, скажем, в США существует положение об общественно значимой личности, то в норвежской системе права нет доктрины «общественной фигуры», и даже положение об общественной заинтересованности только частично признано норвежским правом.
Еще одна особенность. Она особенно ярко видна при сравнении с российским правом. Дело в том, что никакого различия между фактом и мнением в норвежском праве нет. Конечно, в основном больше «вольностей» позволяется редакторским высказываниям, чем обзорам новостей. Если информация содержит одновременно и мнение, и фактическое утверждение, внимание большей частью фокусируется на последнем. Тем более что политики, религиозные деятели и деятели культуры должны проявлять больше терпимости к критике в свой адрес, чем все остальные. В России строго отделено «распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию» от мнения. То есть в Российской Федерации журналист или любой человек может беспрепятственно высказывать свое мнение, но вот «сведения» он распространять не имеет права, если они порочат чьи-либо честь, достоинство или деловую репутацию.
Еще одно «но» в норвежском понимании свободы печати. Дело в том, что право на невмешательство в частную жизнь защищено статьей 390 УК. Эта статья гласит, что любое лицо, которое незаконно вторгается в частную жизнь человека, делая достоянием общественности информацию о его личных делах, может быть оштрафовано или заключено в тюрьму на срок до трех месяцев. Публикации, нарушающие данный запрет, могут быть конфискованы. Практика правоприменения показывает, однако, что иски по статье 390 встречаются достаточно редко; конфискаций материалов в истории страны не было вообще, а штрафы назначались довольно скромные – около 10 тысяч норвежских крон. Закон о частной жизни от 1978 года регулирует, среди прочего, использование персональной информации правительством и частными лицами. Этот закон требует, чтобы газеты получали лицензии на создание электронных баз данных (тематических архивов, включающих имена людей). Существует положение о том, что определенные виды информации, которой больше семи лет, могут быть доступны только работникам газет, но не широкой общественности.
Достаточно сложно обстоят дела с фотоиллюстрациями. Раздел 15 Закона о правах в области фотографии требует предварительного разрешения объекта фотосъемки на публикацию фотографий. Фотожурналистам в таких условиях работать чрезвычайно трудно. Вот почему был установлен ряд исключений из этого правила, в том числе и на основании общественной заинтересованности, что позволяет прессе в некоторых случаях обходиться без подобных разрешений. Верховный суд в решении по одному делу 1952 года запретил распространение пленки на том основании, что истец защищен неписаным правом на невмешательство в частную жизнь, хотя он даже не был идентифицирован на этой пленке. Не направленное непосредственно на прессу данное решение показывает некоторую неопределенность отношения суда к свободе самовыражения. Суды все еще признают неписаное право на невмешательство в частную жизнь, хотя Верховный суд заявил, что содержание и границы этого права не определены[12]. Несмотря на то что Норвегия шестью месяцами позже ратифицировала ЕКПЧ, статья 10(2) которой устанавливает, что все исключения из права на свободу самовыражения должны быть четко определены законом, норвежские суды по-прежнему считают границы этого права не определенными.
В норвежских законах есть положение о праве на поправку. Статья 430 УК предоставляет каждому, кто являлся объектом фактического утверждения в газетной публикации, право на исправление при условии, что требование об этом поступило не позже чем в течение года со дня выхода публикации. Если редактор отказывается напечатать исправление, то суд вынудит его сделать это под угрозой огромных штрафов. Статья 430, однако, не применялась для наложения штрафа в течение последних 40 лет. Если жалоба против редактора получила поддержку, то в соответствии со статьей 430 решение суда должно быть опубликовано «на видном месте». В дополнение к закрепленному в законе праву на поправку Этический кодекс Норвежской ассоциации прессы предоставляет право на ответ тем лицам, которые «были предметом нападок». На практике получается, что Этический кодекс обеспечивает право на ответ на критические мнения, а предоставленное законом право на исправление применяется для опровержения сообщений, основанных на фактах. Кодекс также призывает к тому, чтобы в публикациях извинений содержались исправления неточной информации. Этический кодекс не обладает достаточными средствами, чтобы провести в жизнь свои требования, тем не менее на практике все СМИ с уважением относятся к его положениям касательно права на ответ. В Норвегии публикация исправления, ответа или извинения не исключает возможности подачи гражданского иска, но может повлиять на размер возмещения убытков.
Норвежский Уголовный кодекс содержит несколько статей о защите репутации государственных институтов, и должностные лица имеют возможность подать гражданский иск или возбудить уголовное дело по публичному обвинению в соответствии с этими положениями. Статья 130 УК гласит, что любой человек, который «дал ложное сообщение о действиях властей», может быть подвергнут штрафу или тюремному заключению на срок до одного года. Если же заявление имело целью «нанесение ущерба репутации властей», в этом случае наказуемо даже неосторожное поведение. Хотя эти положения давно не применялись, они все же не отменены и в любой момент могут быть пущены в ход.
Интересны взаимоотношения прессы и судов с точки зрения освещения деятельности судов в прессе. Журналисты и общественность имеют право присутствовать на судебных слушаниях. Суд может, однако, объявить судебное заседание закрытым или, при определенных обстоятельствах, запретить прессе давать ту или иную информацию. Статья 126 Уголовного кодекса гласит, что судья вправе удалить публику из зала суда, если право участника процесса на невмешательство в его частную жизнь перевешивает право общественности на доступ к информации. Это правило применяют в делах, когда подсудимый не достиг 18-летнего возраста, а также при рассмотрении семейных дел, таких например, как дела по усыновлению. Статья 130 Судебно-процессуального закона также дает соответствующие полномочия судьям в подобных ситуациях.
Существует общий запрет фотографировать подсудимого на его пути в суд и из суда, равно как и в самом зале заседаний. При рассмотрении дел о тяжких преступлениях, а также дел, в информации о которых общественность особенно заинтересована, судья обычно дает разрешение на съемки. Запись для радио и телесъемки вообще-то запрещены, но в большинстве случаев их разрешают по просьбе заинтересованных лиц.
Генеральный прокурор Норвегии 11 октября 1992 года публично заявил, что намеревается взыскивать огромные штрафы (до миллиона крон) с газетных компаний, которые публикуют информацию, «просочившуюся» из полицейских источников или из суда, если суд запретил освещение данного события в прессе. Такие действия могут быть предприняты в соответствии с новым законодательством, статьями 48(а) и 48(б) УК, которые позволяют налагать штрафы на компании за действия, совершенные третьим лицом по их поручению. Эти статьи были введены главным образом для того, чтобы усилить ответственность компаний за загрязнение окружающей среды. Провозглашение намерения о таком новом применении закона грозит большими неприятностями прессе. Генеральный прокурор может и не преуспеть в своем намерении, однако такое развитие событий само по себе свидетельствует о том, насколько хрупки позиции свободы самовыражения и как изобретательны власти в создании новых ограничений.
В норвежском законодательстве отсутствует концепция общего права об ответственности за неуважение к суду. Судьи могут привлечь к ответственности виновного в недостойном поведении в зале суда, но не вправе приговорить журналиста к тюремному заключению за его действия вне суда.
Коммерческая тайна и информация, принадлежащая частным лицам, защищены от их публикаций довольно слабо. В Норвегии нет закона, напрямую относящегося к работникам предприятий и организаций, разглашающим информацию о деятельности их компаний. На практике их обычно не привлекают к уголовной ответственности по публичному обвинению, но они не защищены от привлечения к гражданско-правовой ответственности или даже увольнения. Если работодатель сочтет утечку информации значительной, причинившей вред предприятию, служащий скорее всего потеряет работу и будет вынужден возместить ущерб. Такое может произойти даже в случае, если конфиденциальная информация раскрывает какое-либо правонарушение. Правовой статус подобных ситуаций, впрочем, не вполне четко определен. В своей работе журналисты в подобных случаях больше опираются на Этический кодекс.
Забота об окружающей среде отражена в норвежских законах и позволяет журналистам публиковать очень острые материалы на эту проблематику. В соответствии с 49 статьей Закона о загрязнении окружающей среды, любое лицо по запросу правительства обязано предоставить информацию об обстоятельствах, могущих вызвать загрязнение окружающей среды. Эта норма применяется вопреки стремлению частных компаний к сохранению коммерческой тайны. Официальные лица, отвечающие за состояние окружающей среды, имеют право проверять любые объекты собственности и иметь доступ к технологиям, которые могут причинить вред окружающей среде. Предприятия также обязаны проводить официальные собрания и информировать о любых действиях, опасных в этом отношении. Такая информация, переданная властям, в большинстве случаев доступна общественности.
Свободу печати в Норвегии обычно трактуют в смысле абсолютного запрещения предварительной цензуры печатных материалов. Любое лицо может, тем не менее, обратиться в Суд по арестам с просьбой приостановить выход журнала, газеты, книги, фильма и т.п. Распоряжение о приостановлении выхода публикации может быть издано, если она может нанести вред интересам истца. На практике такие распоряжения даются, если истец докажет, что печатный материал содержит клеветническую информацию. Распоряжения подобного рода появляются достаточно редко и касаются, как правило, книг и фильмов, а не газет, поскольку крайне редко есть возможность заранее узнать содержание газетной публикации.
В деле Линдберга[13] Суд по арестам сначала распорядился приостановить распространение фильма Линдберга, а также доклада, который он (как инспектор министерства рыбной промышленности) сделал для министерства, и фотографий моряков (истцов). Предварительные меры действовали до тех пор, пока городской суд не определил, что материалы были клеветническими, и не наложил постоянного запрета на их выход в свет. Правильность этого решения впоследствии подтвердил Верховный суд.
Как и во многих демократических странах, норвежцы заботятся о защите источников информации для прессы. Так, журналисты и редакторы имеют право не отвечать на вопросы об источниках своей информации. Суд, несмотря на это, все же может дать распоряжение редактору или журналисту раскрыть источник, если информация представляет особую важность. Суд должен принять во внимание конфликтующие интересы, характер ситуации и необходимость в информации. Если требуемая информация, которая может быть найдена путем раскрытия ее источника, может быть получена также каким-либо иным путем, крайне маловероятно, что суд примет решение о раскрытии источника. В январе 1992 года в решении по делу «Эддеркопп» Верховный суд заявил: «В некоторых делах... чем важнее нарушенный интерес, тем важнее защитить источники информации»[14]. Парламентская группа потребовала раскрыть источник информации для того, чтобы определить, не была ли информация предоставлена работником агентства неправомерно. Авторы отказались раскрыть источник информации, и парламентская группа попыталась получить решение суда, обязывающее авторов сделать это. Суд отклонил требование. Верховный суд, подтверждая решение нижестоящего суда, постановил, что авторы имеют право защищать свои источники информации. Пресса приветствовала это решение, которое, несомненно, оказало сильное влияние на право, регулирующее данные отношения. Несмотря на законодательство и судебную практику, журналисты и редакторы редко раскрывали свои источники информации даже после соответствующих предписаний суда, за что и платили штрафы, впрочем, довольно умеренные. Так, один из редакторов был оштрафован на 20 тысяч крон. Наказание в виде тюремного заключения не применялось уже несколько десятилетий. Хотя редакторы и журналисты до сих пор рискуют быть посаженными в тюрьму и оштрафованными на значительные суммы, угроза наступления таких последствий невелика. Более того, среди журналистов приветствуется категорический отказ от разглашений своих источников информации.
Конечно, норвежские журналисты не приемлют оскорбительного тона в своих публикациях по отношению к героям статей и репортажей. Это не только культура журналистов, но и требование закона. По статье 135(а) УК штрафом или осуждением на срок до двух лет наказывается распространение угроз или оскорблений человека на основании его религиозной принадлежности, убеждений, расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения. Такие же наказания установлены за противоправные действия по отношению к лицам или группам лиц на основании их принадлежности к сексуальным меньшинствам либо из-за образа жизни или иных специфических наклонностей. Этический кодекс Норвежской ассоциации прессы содержит положение, обязывающее прессу «всегда уважать индивидуальность личности, право на невмешательство в частную жизнь, расу, национальность и религиозные верования» и «никогда без особой нужды не упоминать об этом». Кодекс содержит это положение уже много лет, и по этому поводу не возникает никаких проблем. Организации прессы, тем не менее, выступали в 1970 году против включения в УК статьи 135(а), а также против введения поправки о сексуальных меньшинствах в 1981 году.
Представители прессы выдвигают довод, что наказание за выражение мнения - не лучший способ борьбы с некоторыми взглядами, свойственными демократическому обществу. Со статьей 135(а) или без нее «выражения ненависти» никогда не были особой проблемой в Норвегии. Нарушения УК по этому поводу очень редки, и с 1970 года было только три дела по статье 135(а). Два из них были связаны с письмами в редакцию, и оба завершились оправданием подсудимых.
По статье 142 УК каждый, кто «публично оскорбляет, или в агрессивной форме выказывает неуважение к религиозным убеждениям... или доктринам, или наносит вред какой-либо религиозной общине, законно действующей в Норвегии», будет оштрафован либо заключен в тюрьму на срок до шести месяцев. Эта статья не применялась судами с тех пор, как один автор, Арнульф Оверленд, был оправдан в 1936 году. Несколько мусульманских лидеров подали иск в суд на норвежского издателя «Сатанинских стихов», но вскоре отозвали его, признав отсутствие всякой возможности выиграть процесс.
Норвежским законодательством общественная нравственность не защищается. Хотя статья 211 УК запрещает оскорбительное и вызывающее поведение на публике, а также публикацию порнографических материалов, в практике судов эта статья никогда не применялась к ежедневной прессе.
В Норвегии запрещена реклама алкоголя и табака. Она включает рекламу любого продукта с символикой табачных изделий (например, ботинки Camel). Реклама, которая противоречит принципам равноправия полов, запрещена статьей 1 Закона о маркетинге, которая гласит: «Рекламодатель и рекламопроизводители должны убедиться, что реклама не нарушает принцип равноправия полов и не подразумевает унизительных для какого-либо пола утверждений или описаний женщин или мужчин в унижающей достоинство форме». Статья 1 не вызывает проблем у ежедневной прессы. Уполномоченный по делам потребителей наблюдает за рынком рекламы и может запретить ведение деловых операций, нарушающих закон. Его решение, однако, может быть оспорено в Совете по маркетингу, который выносит окончательное решение.
Норвежская пресса пользуется относительно высокой степенью свободы. Право доступа к правительственным документам твердо закреплено, так же как и право прессы и общественности присутствовать на судебных процессах и заседаниях общенациональных и местных правительственных органов. Печатная пресса свободна от государственного контроля. СМИ в целом действуют в соответствии с этическими стандартами, установленными Этическим кодексом Норвежской ассоциации прессы, включая стандарты относительно клеветы и вторжения в частную жизнь. В дополнение к этому, право на исправление, установленное УК Норвегии, а также право на ответ, признанное Этическим кодексом, обеспечивают быструю и адекватную защиту нарушенных интересов.
Некоторые аспекты ситуации со свободой прессы вызывают беспокойство журналистов и широкой общественности. Часто говорят, что, так же как в Швеции и Дании, связи между прессой и правящими кругами Норвегии слишком тесны. С другой стороны, в течение последних 20–30 лет развилась важная тенденция, вследствие которой газеты действуют более независимо, в том числе от политических партий и организаций. Несомненно, редакторская независимость усилилась за последние десятилетия.
Как видим, в целом в странах Северной Европы саморегулирование прессы ведется весьма активно и эффективно. Для контраста рассмотрим положение дел во Франции.
Здесь, так же как и во многих других демократиях мира, свобода выражения мнений и распространения информации – право, закрепленное в конституции, в преамбулу которой вошла статья 11 Декларации прав человека и гражданина 1789 года Основой системы законодательства о СМИ в стране является закон 1881 года, который хоть и пересматривался несколько раз, но лег в основу принятого в 1992 году. Коммуникационного кодекса. Этот кодекс достаточно четко и подробно регламентирует деятельность работников СМИ. За нарушение ряда законов о СМИ предусмотрена как административная или гражданская, так и уголовная ответственность.
До сих пор действуют статьи законов, которые считаются устаревшими, но на деле применяются. Например, статья 14 закона 1881 года с дополнениями 1939 года жестко регулирует импорт и экспорт печатных изданий. Так, во время войны в Персидском заливе были запрещены газеты «Аль-Араб» и «Аль-Дустур», выходящие в Лондоне, и газета «Кол Аль-Араб», выходящая в Париже. Как посчитали власти, эти газеты защищали интересы, противоречащие интересам Франции, и их распространение могло при сложившихся обстоятельствах отрицательно воздействовать на общественный порядок. Кроме того, понятие произведений «иностранного происхождения» касается не только французских переводов зарубежных работ, но и произведений, вдохновитель которых признан иностранцем или чьи авторы или издатели получали какую-либо иностранную помощь.
Механизмы саморегулирования прессы в стране развиты очень слабо. Во Франции нет ни Совета по прессе, ни какого-либо другого подобного механизма. Этические стандарты, содержащиеся в международных декларациях по печати или национальных документах (например «Хартия профессиональных обязанностей журналиста» 1918 года с дополнениями 1938 года), не имеют правового статуса, не используются и даже не упоминаются в суде[15].
Существующий мировой демократический опыт указывает на два возможных пути развития регулирования СМИ: либо предоставление широчайших прав, свобод и льгот при детально разработанной системе саморегулирования, либо жесткое администрирование при слабом саморегулировании прессы. России, выбирающей свой путь, стоит присмотреться к опыту зарубежных стран. Сейчас в Российской Федерации появилось множество некодифицированных законов, регламентирующих деятельность СМИ, а существующие институты (Судебная палата по информационным спорам при президенте, союзы и ассоциации и т.п.) не позволяют говорить о сколь-нибудь действенном саморегулировании прессы.
3.3. Международное
журналистское движение
Международное журналистское движение на современном этапе отражает политические и экономические реалии мира и характеризуется разнообразием форм, методов, организаций. Существуют международные неправительственные и правительственные организации в сфере деятельности средств массовой информации, региональные и надрегиональные, религиозные, национально-этнические и прочие[16]. Отличительной чертой современного периода является разобщенность международного журналистского движения. Оно осуществляется через многочисленные универсальные объединения глобального типа, специализированные организации и союзы, различные объединения на региональном и надрегиональном уровне.
Среди самых влиятельных международных журналистских организаций универсального характера следует назвать Международную организацию журналистов (МОЖ), создание которой было провозглашено Всемирным конгрессом журналистов в марте 1945 года (I учредительный конгресс состоялся в июне 1946 года в Копенгагене) и отколовшуюся от нее в 1952 году Международную федерацию журналистов (МФЖ).
История развития показала силу и жизненность этих организаций. Если в первые десятилетия своего существования МОЖ помимо профессиональных вопросов держала в поле своего зрения и вопросы политические, то МФЖ стремилась ограничить круг работы вопросами условий труда, журналистской этики, подготовки кадров и т.п.
Основными целями МОЖ являются защита мира, укрепление дружбы и сотрудничества между народами с помощью свободного, правдивого и честного информирования общественности, защита свободы печати и прав журналистов. Организация объединяет работников средств массовой информации, стоящих на прогрессивных, демократических позициях, независимо от их политических, социальных и религиозных убеждений. В ней представлены национальные организации, союзы, группы и комитеты, профсоюзы журналистов, а также индивидуальные члены. Журналисты, принятые в организацию, могут оставаться членами иных журналистских организаций. Некоторые журналистские организации пользуются статусом наблюдателей в МОЖ.
В организацию входит более 300000 членов из более чем ста стран мира. Высший орган – конгресс, созываемый один раз в пять лет. В период между конгрессами руководство осуществляет исполнительный комитет во главе с президиумом.
Повседневную работу проводит генеральный секретариат. При организации работают комиссии: социальная, профессиональная, а также клубы, секции, центры по подготовке журналистов в Будапеште, Берлине и Софии.
Официальные языки – английский, арабский, испанский, русский, французский, немецкий. Организация имеет консультативный статус при ЭКОСОС (категория II), ЮНЕСКО (категория В).
Деятельность организации активна и разнообразна и выражается в созыве конгрессов, проведении заседаний исполкома, президиума, комиссий, секций и других органов МОЖ, в компаниях профессионального, политического и социального характера, в поддержании контактов с ЮНЕСКО, участии в мероприятиях МНПО по вопросам борьбы за мир и т.д. Конгрессы организации являются наиболее представительными форумами международной журналистики.
Особое место в работе организации занимает проблема запрещения ядерного и других видов оружия массового уничтожения, всеобщего и полного разоружения. Организация приняла участие в ряде крупнейших международных форумов по вопросам борьбы за мир и разоружение, в многочисленных акциях Всемирного совета мира. МОЖ разработала проект документа о принципах отношений между журналистами Европы.
МОЖ уделяет значительное внимание подготовке журналистских кадров Африки, Азии и Латинской Америки. Ею проводятся семинары и курсы на местах, профессиональные коллоквиумы, публикуются учебные материалы. Молодые журналисты из развивающихся стран занимаются в школах МОЖ. В целях поддержки молодых журналистских организаций в развивающихся странах МОЖ учредила Международный фонд солидарности журналистов (1953 год). МОЖ учредила Международную журналистскую премию (1958 год), Почетную медаль имени Ю. Фучика (1974 год).
Организация активно сотрудничает с ЮНЕСКО, прежде всего по таким вопросам, как подготовка журналистов, проведение специализированных семинаров, издание учебников для молодых журналистов из развивающихся стран. МОЖ выступает в защиту права народов развивающихся стран иметь собственные информационные службы.
МОЖ сотрудничает с рядом международных журналистских организаций – Союзом африканских журналистов, Латиноамериканской федерацией журналистов, выступает за развитие взаимопонимания и контактов с журналистскими организациями, входящими в Международную федерацию журналистов.
МОЖ является членом Конференции неправительственных организаций с консультативным статусом при ЭКОСОС, специальных комитетов НПО по разоружению, правам человека, Подкомитета по деколонизации, против расизма, расовой дискриминации и апартеида, входит в состав Конференций МНПО, имеющих консультативный статус в ЮНЕСКО, сотрудничает с широким кругом международных демократических федераций по вопросам борьбы за мир, разрядку, разоружение, международное сотрудничество.
Сейчас Международная организация журналистов, по праву считающаяся самой массовой, переживает трудные времена. Несмотря на рост числа коллективных и индивидуальных членов МОЖ, ей не удается завершить начатые еще в 1990 году глубокие изменения в характере, структуре и общей политике. Этому, в частности, мешает продолжающееся дробление национальных журналистских союзов. Распад СССР привел к возникновению большого числа самостоятельных журналистских организаций. В России, например, действует несколько независимых Союзов журналистов: Союз журналистов Российской Федерации, Союз журналистов Москвы, Союз журналистов Санкт-Петербурга и др. В 2002 г. создан Медиа-союз. Работают Лига журналистов, Ассоциация журналистов районной прессы и многие другие.
Союз журналистов Российской Федерации – наиболее массовая журналистская организация на территории бывшего СССР – вышел из Международной организации журналистов и вступил в Международную федерацию журналистов. Это был серьезный удар по МОЖ, но она смогла его выдержать и даже окрепла после вступления в нее целого ряда коллективных членов.
Если раньше МОЖ активно поддерживала неприсоединившиеся страны в их стремлении создать Новый международный информационный и коммуникационный порядок, то сейчас выработала новую стратегию, согласованную с линией ЮНЕСКО.
Другая массовая организация журналистов – МФЖ – своими целями объявила защиту свободы печати и содействие высокому профессиональному уровню журналистов, сбор, хранение и публикацию статистических и других документов, представляющих интерес для журналистов.
Членами МФЖ являются национальные союзы журналистов 50 стран (индивидуальных членов более 150000).
Высшим органом федерации является конгресс, а в период между конгрессами – руководящее бюро. Должностные лица федерации – президент, вице-президенты, генеральный секретарь, а также советники, занимающиеся в основном региональными проблемами.
Официальные языки – английский, немецкий и французский. МФЖ имеет консультационный статус при ЭКОСОС (категория II), ЮНЕСКО (категория В), Международной организации труда – МОТ, Совете Европы.
Международная федерация журналистов со штаб-квартирой в Брюсселе осторожно наводит контакты с руководителями новых творческих союзов, присматривается к деятельности журналистских организаций в странах Центральной и Восточной Европы, республиках бывшего СССР. Так, Синдикат журналистов Чешской Республики был принят в Международную федерацию журналистов. Синдикат – это первая общественная организация в Чехии, которая смогла в трудные времена перестройки экономических и политических отношений в стране предложить своим членам, оставшимся без работы, финансовую помощь, организовывал и организует для журналистов рабочие обмены.
Крупнейшие универсальные журналистские организации в последнее время стали налаживать более тесные контакты с ЮНЕСКО и другими специализированными учреждениями ООН, с Международной организацией труда (МОТ) и различными объединениями профсоюзов.
Идет сближение позиций МОЖ и МФЖ по многим направлениям, но реальных перспектив возможного объединения этих журналистских организаций не наблюдается.
В настоящее время отмечается быстрое развитие международных специализированных журналистских организаций. Специализация может осуществляться по разным принципам: например, по типу СМИ (отдельно – газеты, журналы, альманахи, продолжающиеся издания, книги, радио, телевидение, кинохроника, видеопродукция и т.д.). Возможна еще более узкая специализация по этому принципу. Среди подобных союзов, ассоциаций и организаций следует назвать Международную федерацию периодической прессы (МФПП), основанную еще в 1910 году в Брюсселе и реорганизованную в Париже в 1925 году Своими задачами она считает защиту интересов периодической прессы, обеспечение свободного обмена информацией, разработку этических норм, защиту материальных интересов сотрудников СМИ, разработку стандартов периодических изданий. Международная ассоциация вещания (МАВ) основана в Мехико в 1946 году и защищает радио- и телевещание как свободные средства выражения мысли и способствует сотрудничеству радио- и телевещательных компаний в частных, национальных и международных организациях.
Существует большое число союзов, ассоциаций и организаций, построенных по производственно-должностному принципу. Среди них Международная федерация издателей газет, Международная ассоциация кинорежиссеров и Международная федерация ассоциаций кинорежиссеров, Международная федерация шеф-редакторов, Международная федерация технической печати (объединяет владельцев и директоров технических журналов) и т.д.
Многочисленные мелкие международные организации, например: Международная федерация журналистов – авторов путевых заметок или Международный союз журналистов – эсперантистов, Международная федерация журналистов и писателей по вопросам туризма (ФИЖЕТ) и проч., существенного влияния на ситуацию в мировой журналистике по сути дела не оказывают.
Среди тенденций дальнейшего развития международного журналистского движения в первую очередь необходимо назвать ярко выраженную регионализацию. Она прослеживается на всех континентах.
Среди региональных и надрегиональных организаций – Союз печати Британского содружества наций, Всеарабюский союз журналистов, Пул информационных агентств неприсоединившихся стран, Конфедерация журналистов стран АСЕАН, Межамериканская ассоциация прессы, Межамериканская федерация организаций профессиональных журналистов, Всеафриканская федерация журналистов и многие другие.
В дополнение к ранее существовавшим и накопившим большой опыт работы союзам стали возникать новые. Так, в марте 1994 года в Иволо (Финляндия) прошла первая встреча журналистов России, Норвегии и Финляндии, положившая начало созданию новой организации – Баренц-пресс. Общий курс ее построен на следующих принципах. Это открытый журналистский форум, работающий во имя свободы печати и предоставляющий журналистам разнообразную информацию высокого качества. Под патронажем Баренц-пресс организуются семинары для работников печати, радио, телевидения и информационных агентств, освещающих проблемы Баренц-региона.
Подобная организация создана, например, и в регионе Балтики[17].
Второй важной тенденцией развития международного журналистского движения можно назвать стремление к объединению с представителями смежных профессий. Так, глобализация информационного пространства, трансграничная передача данных сделали журналистов, пользователей компьютерными сетями и других специалистов заложниками разнобоя в национальных законодательствах по вопросам производства, обработки, хранения и распространения информации. Появилась острая потребность в объединении усилий юристов и журналистов. В итоге родилась Ассоциация юристов и журналистов, завоевавшая сторонников во многих странах. Она активно участвовала в судебных процессах в защиту журналистов, выпустила ряд книг, но массовой, тем более международной организацией по сути дела так и не стала. Это направление развития представляется весьма перспективным. В наши дни подобные организации созданы в США, Польше и ряде других стран. 16 октября 1996 года была распространена Декларация учредительной конференции Международной ассоциации юристов и журналистов, но объединение разрозненных организаций еще не произошло.
Третьей тенденцией можно назвать перенос центра тяжести с общественно-политической направленности деятельности международных журналистских организаций на заметное укрепление и дальнейшее совершенствование их профессионального характера, защиту интересов и профессиональных потребностей журналистов. В итоге растет число профсоюзов работников массмедиа, в частности на Ближнем Востоке. Больше внимания проблемам труда журналистов стала уделять Международная организация труда (МОТ).
С 1894 года, когда в Антверпене был учрежден Международный союз организаций прессы, прошло более века. За это время в средствах массовой информации произошли колоссальные изменения, мы стоим на пороге века информации. Но какие бы новшества ни ждали нас в будущем, необходимость единых действий всех журналистов будет насущной и актуальной проблемой.
Независимо от существующей в том или ином государстве правовой системы, средства массовой информации функционируют во вполне определенном правовом поле. Разнобой в национальных законодательствах о СМИ в условиях глобализации информационного пространства создает определенные трудности при международном обмене информацией. Вместе с тем, общая практика отдельных государств способствует развитию международного права в силу того, что практика исходит из правового обязательства и может привести к возникновению нормы обычного международного или местного права, которая распространяется на все страны, с нормами которых она не имеет явно выраженных расхождений. Кроме того, существование практики, общей для стран-участниц международного договора, может содействовать появлению единой трактовки положений договора. Правовые особенности функционирования СМИ не снижают актуальности гармонизации национальных законодательств, а только подчеркивают ее необходимость.
Существующий мировой демократический опыт указывает на два возможных пути развития регулирования СМИ: либо предоставление широчайших прав, свобод и льгот при детально разработанной системе саморегулирования, либо жесткое администрирование при слабом саморегулировании прессы.
Один из реальных выходов из сложившейся ситуации – дальнейшее развитие международного журналистского движения, которое в современных условиях способствует гармонизации правовых норм в национальных законодательствах и активизирует саморегулирование прессы на основе общественно-политического и этико-правового творчества работников СМИ.
Как видно из проведенного анализа, различие правовых систем создает определенные трудности для функционирования СМИ в условиях глобального информационного пространства. Вместе с тем, общая практика отдельных государств способствует развитию международного права в силу того, что практика исходит из правового обязательства и может привести к возникновению нормы обычного международного или местного права. Кроме того, существование практики, общей для стран-участниц международного договора, может содействовать появлению единой трактовки положений договора. Правовые особенности функционирования СМИ не снижают актуальности гармонизации национальных законодательств, а только подчеркивают ее необходимость.
Регулирование деятельности СМИ возможно как предоставлением широчайших прав, свобод и льгот при детально разработанной системе саморегулирования, так и жестким администрированием в условиях слабого саморегулирования прессы.
Активную роль в отстаивании свободы слова и свободы печати, в защите профессиональных интересов журналистов и условий их труда играют международные журналистские организации, многие из которых в настоящее время пересматривают основы своей деятельности.
[1] См.: Хрестоматия по международному праву в пяти томах. Право международных договоров. Составитель Бахин С.В. Т. 2. – СПб., 1997. – С. 63.
[2] Подробнее см.: Давид Р., Жоффере-Спинози К. Основные правовые системы современности: Пер. с фр. В.А. Туманова. – М., 1998. – 400 с.
[3] См.: Михайлов С.А., Никонов С.Б. Принципы сравнительного и международного права в регулировании информационных потоков государств различных правовых систем. – СПб., 2000. – 104 с.
[4] Подробнее см.: Герасимов И.В. Периодическая печать Судана. – СПб., изд. СПбГУ., 2001. – 90 с; кандидатские диссертации Хашема Аль-Тавила, Ахмеда Аль-Тавальби, Салима Аль-Наггара и др.
[5] Подробнее см.: Tanaka К. La democratic et la justice au Japon//Revue de la commission international des juristes. T. 2, 1959–1960.
[6] Курский Д.И. На путях развития советского права. – М., 1927. – С. 86.
[7] Там же. – С. 87.
[8] The Court System in The Netherlands. Amsterdam, 1998. – P. 8–39.
[9] Михайлов С.А. Периодическая печать Швеции. СПб., 1999. – С. 45.
[10] Цит. по: Волланд С. Законы о прессе в Норвегии.//Законы и практика СМИ в одиннадцати демократиях мира (сравнительный анализ). – М., 1993. – С. 93.
[11] Подробнее см.: там же. – С. 93–101.
[12] Интересен и показателен в этом отношении случай из российской действительности. Однажды еженедельник «Дамский угодник» опубликовал фотографию двух улыбающихся молодых людей, идущих по улице. Несмотря на то, что со стопроцентной уверенностью личности этих людей идентифицировать было невозможно, мужчина подал в суд иск «о защите чести, достоинства и деловой репутации», поскольку он-де семейный человек, и фотография с девушкой, не являющейся ему ни женой, ни родственницей, может осложнить его семейные отношения и повредить бизнесу. Подобный иск, пожалуй, не принял бы ни один американский суд, поскольку снимок сделан в общественном месте. Защиту интересов этого издания взяли на себя адвокаты ЮК№55 «Адвокатское бюро Нарышкиных». В возмещении ущерба, якобы нанесенного объекту опубликованной фотоработы, было отказано. В Норвегии теоретически подобный иск мог бы быть удовлетворен.
[13] Суть дела такова. В 1989 году инспектор министерства рыбной промышленности, Линдберг, подготовил фильм и доклад министерству о состоянии дел в рыбной промышленности. По решению Суда по арестам, а затем городского и Верховного судов распространение фильма и некоторых фотографий было запрещено.
[14] В этом деле участвовали два журналиста, которые написали книгу под названием «Edderkopp» («Паук») о деятельности норвежского владельца мебельной фабрики, тайно записывавшего свои телефонные разговоры с известными политиками. В книге обсуждались отношения лейбористской партии и норвежской разведки.
[15] Законы и практика средств массовой информации в Европе, Америке и Австралии. – М., 1995. – С. 110–128.
[16] О международных неправительственных организациях в сфере деятельности массовой информации, в частности, см.: World Communication Report. – Paris, 1989. – P. 239–265.
[17] Санкт - Петербургские ведомости, 1998. 31 января.