Михайлов С.А. Современная зарубежная журналистика: правила и парадоксы. ГЛАВА 1

Глава 1

ЖУРНАЛИСТИКА И ОБЩЕСТВО

1.3. Журналистика: права и свободы. Для кого?

Журналистика не может существовать без общества, ибо она предназначена прежде всего для удовлетворения его нужд. Современное общество немыслимо без журналистики, поскольку оно заинтересовано в распространении социально важной информации в массовых масштабах. Вот почему взаимозависимость и взаимовлияние СМИ и общества многогранно и разнообразно.

Журналисты и потребители вырабатываемого ими медиапродукта вполне сознательно, а в большинстве случаев неосознанно придерживаются конкретных теорий и концепций прессы, которые определяют цели, задачи, формы и методы функционирования СМИ. В конечном итоге медиапродукт приобретает вполне конкретные и характерные черты, удовлетворяющие или не удовлетворяющие требованиям той или иной теории или концепции. Кому должна служить пресса? Как она должна выполнять свои задачи, исходя из ответа на заданный выше вопрос? Какими правами обладает и, какими обязанностями наделен журналист для эффективного и качественного выполнения своего общественного долга? Каковы пути информационных потоков в современном обществе? Ответы на эти и многие другие, практически важные вопросы пытаются дать теоретики современной журналистики.

В ряде случаев средства массовой информации используются правящими кругами той или иной страны для достижения собственных геополитических интересов. В итоге такие проблемы, как права и свободы человека, порядок международного информационного обмена, внутриполитические процессы, касающиеся СМИ, и многие другие становятся предметами острой борьбы на международном уровне. Общественные потребности в информации удовлетворяются СМИ в той степени и в том объеме, которые характерны для конкретной отдельно взятой страны во вполне определенных исторических условиях.

в начало

1.1. Много теории на 23 страницах

Множество современных зарубежных теорий и концепций журналистики представляют собой весьма мозаичную картину. Их связь с более общими доктринами социально-политического обустройства общества, а тех в свою очередь с различными философскими теориями очевидна. Конечно, для журналистики всех стран можно найти общие, наиболее существенные черты. Но нельзя забывать и о ярко выраженных национальных особенностях, связанных с историей, культурой, экономикой, социально-политическими явлениями.

Наиболее интересным и продуктивным представляется подход к анализу явлений в зарубежной журналистике, связанных с политическими процессами, а, следовательно, и с влиянием массмедиа на жизнь людей.

В российской науке проблемы взаимосвязи прессы и политических процессов наиболее активно стали разрабатываться с шестидесятых годов. Значительная часть литературы была посвящена обоснованию закономерности и неизбежности роста политической активности граждан, а пресса рассматривалась как один из инструментов социального управления. В восьмидесятые годы со всей остротой был поставлен вопрос о необходимости дальнейшего совершенствования общественных отношений, и в связи с этим стала изучаться степень влияния средств массовой информации на процесс подготовки и принятия политических решений, а также их практической реализации. Российские исследователи использовали опыт, накопленный ранее зарубежными коллегами.

Еще в разгар второй мировой войны, в 1942 году, по предложению Г. Люса, владельца журнала «Тайм» и ряда других изданий, составлявших крупнейший американский журнальный концерн, была создана Комиссия по вопросам свободы печати во главе с президентом Чикагского университета Р.М. Хатчинсом. Генри Люс выделил 200 тысяч долларов на финансирование деятельности этой комиссии, которая в результате своей работы представила факты нарушения свободы печати в Америке. Доклад Комиссии был опубликован в 1947 году под названием «Свободная и ответственная печать. Общий доклад о массовой коммуникации: газеты, радио, кино, журналы и книги». На основе выводов Комиссии и опираясь на кодексы этики журналистов и практику прессы, У.Э. Хокинг сформулировал положения теории социальной ответственности, выдвинув на первый план профессиональную этику.

Сделанные комиссией Хатчинса выводы стали основой для детального анализа функционирования прессы в современном обществе. Известные американские теоретики и историки печати профессоры Иллинойского университета Фред Сиберт, Теодор Петерсон и руководитель проекта профессор Стэнфордского университета Уилбур Шрамм подготовили и издали книгу «Четыре теории прессы», которая долгое время рассматривалась за рубежом как классическая работа.

В каждой из четырех анализируемых авторами теорий проблема ответственности прессы находила свое решение в соответствии с теми социальными и политическими структурами, в рамках которых функционировали СМИ. Авторитарная концепция устанавливала ответственность перед королем, императором, фюрером, перед государством, ими олицетворяемым. Теория свободы печати, основанной на свободе воли, или, как ее называют авторы, либертарианская теория, отвергает эту зависимость, ниспровергает концепцию печати как инструмента государства и утверждает свободу от правительственного контроля, более того, предполагает право прессы контролировать правительство, выступая в роли «четвертой власти», независимой от трех ветвей государственной структуры. Теория социальной ответственности печати развивает либертарианскую линию применительно к новым условиям концентрации и монополизации прессы, выдвигая идеи определенной автономии средств массовой информации от владельцев, позволяющей учитывать интересы общества. Эта теория базируется на добровольном согласии владельцев и издателей на уступки журналистам и обществу и на существенное ограничение своих прав. Советская коммунистическая теория развивает авторитарный подход к журналистике как орудию и инструменту в руках коммунистической партии.

В предисловии к русскому изданию названной выше книги Я.Н. Засурский выдвигает пять подходов к критике прессы и к постановке проблемы ответственности:

· ответственность перед обществом, перед гражданами;

· ответственность перед государством, которая предполагает разную степень контроля со стороны государства;

· ответственность перед издателем, перед владельцем, а это право владельца руководить средствами массовой информации в своих экономических, политических или иных интересах;

· ответственность перед профессией, перед коллегами открывает путь к саморегулированию средств массовой информации журналистами;

· ответственность перед аудиторией – читателями, зрителями, слушателями[1].

Мир многообразен, и пресса отражает это многообразие. Как отмечают авторы книги «Четыре теории прессы», отчасти эти различия «отражают способность страны платить за свою прессу, уровень технических достижений и ресурсов, которые могут быть выделены на цели массовой коммуникации, и относительную степень урбанизации, которая делает распространение средств массовой информации одновременно более легким и более необходимым. В какой-то степени различия в прессе разных стран просто являются отражением того, чем люди занимаются в различных местах и о чем, исходя из их собственного опыта, они хотят читать.

Для этих различий, однако, есть и более важная, фундаментальная причина... Пресса всегда принимает форму и окраску тех социальных и политических структур, в рамках которых она функционирует. В частности пресса отражает систему социального контроля, посредством которой регулируются отношения между отдельными людьми и общественными установлениями. По нашему мнению, понимание этих аспектов общества является основой для любого системного понимания проблемы прессы»[2].

Конечно, все подходы к анализу функционирования прессы не сводятся к четырем теориям. В зарубежной науке существует целый ряд теорий и концепций взаимодействия прессы, политических институтов и процессов. В обобщенной форме они могут быть представлены следующими основными направлениями.

Прежде всего это группа концепций, выделяющих как первоочередную управленческую (манипуляторскую) функцию прессы. Одним из признанных авторитетов этого направления является Уолтер Липпман, книга которого «Общественное мнение» стала настольной для исследователей и практиков печати. В той или иной степени манипуляторскую функцию прессы выделяют Г. Шиллер, Г. Гляйссберг, Т. Соренсен и некоторые другие.

Другая группа исследователей (Е. Мэйо, например, и др.) на первый план ставит коммуникативную функцию прессы. По их мнению, задача средств массовой коммуникации – осуществлять связи по вертикали (от управляющих к управляемым и обратно) и по горизонтали (на различных уровнях управления и социальных срезах общества). Пресса выступает как язык массового общения.

Третье направление – концепция «четвертой власти». Практически все исследователи СМИ обращаются к ней для иллюстрации действенности выступлений прессы. Такие ученые, как У. Ростоу, Д. Белл, Э. Багерстам, считают, что общество через прессу влияет на все ветви власти: законодательную, исполнительную и судебную. Показательна в этом плане предложенная Ж. Мерме концепция «демократуры». Пресса здесь представляется как феномен, использующий демократические процессы в целях установления собственной диктатуры. Близка к ней и концепция «медиократии», выдвинутая Ф.-А. де Вирье.

Безусловно, нельзя обойти вниманием и широко распространенную точку зрения марксистов: в классовом обществе пресса является оружием классовой борьбы, коллективным пропагандистом, агитатором и организатором.

Пятое направление объединяет концепции, рассматривающие журналистику как самостоятельное явление в социальных и политических процессах. Особое внимание уделяется конкретно-социологическим исследованиям (П. Лазарсфельд, П. Годе), поскольку они имеют ярко выраженный прикладной характер. У. Фрамм, Дж. Меррилл, Дж. Танстелл и др. обособляют так называемый «журналистский подход» к анализу общественных явлений. Танстелл, например, выступил с концепцией «дерегуляции прессы», объясняющей многие процессы с точки зрения усиления рыночных отношений в массмедиа разных стран.

В чистом виде эти направления исследований встречаются достаточно редко, они взаимообогащаются и дополняются в зависимости от позиции автора или конкретно-исторических условий. Современные концепции демократии (популистская, массовая, полиархии и т.п.) выступают чаще всего как разновидности плюралистической теории. Они в достаточной степени изучены российскими и зарубежными учеными и продолжают оставаться в зоне их пристального внимания[3].

Это вызвано процессами демократизации общественно-политической жизни во многих странах мира. Для обеспечения подлинного народовластия необходимо комплексное осуществление демократических принципов, среди которых немаловажное значение имеет свобода печати. Поскольку в реальном обществе заинтересованные в завоевании или сохранении политической власти классы, группы и слои населения находятся далеко не в равных условиях, степень контроля над средствами массовой информации приобретает первостепенный интерес.

Средства массовой информации выполняют функции информирования и просвещения, контроля и наблюдения за действиями государства, формирования политического пространства. Различные авторы по-разному подходят к определению приоритетов в деятельности СМИ, но практически все сходятся на важности этих функций прессы для демократии.

Внимание к средствам массовой информации со стороны властных структур является постоянным и осознанным. В вышедшей в 1922 году книге Уолтера Липпмана «Общественное мнение» был поставлен вопрос об отношении средств информации к действительности. В разработке своей концепции он опирался на взгляды представителей философского прагматизма В. Джеймса и Д. Дьюи. Как явствует из книги У. Липпмана, с помощью информации и интереса людей к событиям внутри страны и за рубежом можно проникать во внутренний мир людей, создавать барьер на пути того, что «сбивает их с толку»[4].

Тем самым было положено начало научному изучению и практическому применению манипулятивных возможностей прессы. Наиболее активно исследовал эти возможности известный американский ученый Герберт Шиллер, труды которого неоднократно переводились на русский язык. В работе «Манипуляторы сознанием» автор последовательно рассматривает основные аспекты воздействия СМИ на массовое сознание, на формирование общественного мнения, на управление обществом посредством информационно-пропагандистского аппарата.

Подобный подход позволяет разносторонне показать всю систему средств массовой информации, вычленить информационно-пропагандистский комплекс из других социально-экономических институтов и скрупулезно проанализировать все составные части его и их роль в манипулировании сознанием, в управлении поведением человека.

Шиллер выделяет пять основных мифов, при помощи которых можно манипулировать сознанием. Это:

· миф об индивидуализме и личном выборе;

· миф о нейтралитете;

· миф о неизменной природе человека;

· миф об отсутствии социальных конфликтов и

· миф о плюрализме средств массовой информации.

В этой связи заслуживает внимания книга немецкого исследователя Герхарда Гляйссберга «О концентрации печати и манипулировании общественным мнением». Как справедливо отмечает автор, «концентрация печати улучшает и упрощает условия для обработки сознания, позволяет проводить ее целенаправленнее, полнее и эффективнее»[5].

Ряд исследователей, отвергая концепцию манипулирования, выделяют в деятельности прессы ее коммуникативную функцию. Чаще всего они отмечают роль СМИ в коммуникациях сверху вниз и снизу вверх, а также по горизонтали. Особенно ярко это проявилось по отношению к специальным изданиям в русле «доктрины человеческих отношений в промышленности», одним из основоположников которой является Е. Мэйо. В рамках отдельного предприятия, которое его главным образом занимало, Мэйо не верил в установление гармонии без специальных мер, в особенности психологического характера. В ряде случаев Мэйо базировался на воззрениях Кейнса и неокейнсианцев. Как Кейнс, так и Мэйо не обращали никакого внимания на классовое строение общества. Концепция Кейнса длительное время господствовала в американской экономической политике, а теория Мэйо служила идеологической основой для управления на уровне предприятий.

Критикуя экономистов XIX века за то что они недооценивали роль неформальных групп, Мэйо отмечал: «Что мог знать Рикардо о жизни в группах и влиянии групп на поведение человека, запершись у себя в биржевой конторе и погрузившись в абстрактные размышления?»[6].

Особое внимание последователи Мэйо уделяют средствам массовой информации, прежде всего «заводской печати». Основываясь на предпосылке, что знаковая – словесная и образная – коммуникация явилась той основой, на которой складывались и функционируют различные формы общественного сознания, они ратуют за отыскание все более эффективных способов и средств осуществления информационных процессов.

Развитие теории информации и дальнейшее совершенствование ее методов позволили применить некоторые ее выводы к исследованию общественных процессов. Теоретико-информационный подход, в частности, дал возможность получить новые знания об обществе, выявить специфику проявления информации, контроля и обратной связи в общественных системах.

Частным случаем проявления общей тенденции явилось приложение теории информации к психологическим исследованиям. Для ряда стран злободневной стала проблема все большей психологизации агитации и пропаганды.

Тезис Уолтера Липпмана, что люди по-разному реагируют на одно и то же сообщение, заставил социопсихологов обратить особое внимание на поиски путей использования этого явления в практике массовых коммуникаций.

Американский исследователь М. Дефлер предложил «теорию индивидуальных различий», которая исходила из того, что любое сообщение вызывает поток впечатлений и мнений. Отсюда возникала чисто практическая задача: привести этот поток в такую систему, которая была бы способна повысить эффективность воздействия на аудиторию. Именно с этих позиций впоследствии подошел к проблемам информационного воздействия видный американский социопсихолог Гарольд Лассуэлл. Его по праву считают одним из основателей современной теории массовой коммуникации.

Концепция Лассуэлла в свое время была направлена против «социологии знания», которая получила широкое распространение в западноевропейских странах. Ее представители пытались понять, почему одно и то же слово в устах людей различного социального положения приобретает совершенно разное значение. П.С. Гуревич так интерпретирует слова видного представителя «социологии знания» К. Мангейма: «Когда в начале XIX века консерватор старого толка, разъяснял К. Мангейм, говорил о свободе, то он понимал под этим право каждого сословия жить в соответствии с данными ему привилегиями («свободами»). Представитель романтически-консервативного направления понимал под свободой право индивида жить по собственному усмотрению. Либерал же, толкуя об этом, имел в виду свободу от тех привилегий, которыми дорожил консерватор»[7], К. Мангейм и его последователи полагали, что не материальные общественные противоречия, а их идеальное отражение, антагонизм идей, образа мыслей, мировоззрений являются подлинной причиной социальных конфликтов.

Поскольку в отличие от Европы совершенно иная социально-историческая обстановка сложилась в США, то здесь возник сложный конгломерат национальных и религиозных групп, а общественное сознание характеризовалось культурно-идеологическим плюрализмом. Особую остроту в связи с этим в США приобрела проблема унификации в духе американизма групповых духовных образований. Вот почему концепция Г. Лассуэлла и созданная им теория массовой коммуникации с самого начала исходили из того, что изучение социальной роли идеолога или самой идеи, выдвинутой им, не дает полной картины массово-информационных процессов, происходящих в обществе. Необходимо дополнить рассмотрение социальной обусловленности познания и роли идеолога анализом стихийно складывающегося сознания, противостоящего оформленным идеологическим доктринам. Поэтому Г. Лассуэлл считал особенно важным рассмотрение так называемого «реального», «практического», «массового», «разлитого» сознания. В этом и состоит отличие теории массовой коммуникации от европейской «социологии знания». Как отмечал Р. Мертон, «если европеец анализирует идеологию политических движений, то американец исследует мнения избирателей и тех, кто не принимает участия в голосовании»[8].

Действительно, Г. Лассуэлл поставил перед собой цель раскрыть циркуляцию массово-информационных потоков в виде последовательных звеньев одной общей структуры. Он увидел в коммуникации процесс, имеющий свои социальные функции, внутреннюю структуру и общую направленность и попытался дать целостное описание массово-информационных явлений. Лассуэлл рассматривает информационные потоки в качестве модели абсолютно всех социальных процессов. В такой трактовке сложная совокупность общественных отношений упрощается до системы массово-информационных потоков. Общественные противоречия, считает Лассуэлл, порождаются неравномерностью распространения информации, поэтому принцип «равного просвещения» должен помочь лицам, обладающим различными специальностями, разным уровнем профессиональных и технических знаний, прийти к пониманию и к соглашению по проблемам, касающимся мира в целом, ибо «целью демократического общества является равноценное просвещение эксперта, лидера и гражданина»[9].

Интересную идею высказал профессор Санкт-Петербургского государственного университета Д.П. Гавра, заведующий кафедрой теории коммуникации. На международном постоянно действующем научно-практическом семинаре «Век информации» 20 декабря 2000 года он выступил с докладом «Эффективность коммуникационных источников». Как отмечал докладчик, интерес к изучению коммуникационных источников не нов. Основные вопросы, которые мы задаем, приступая к их рассмотрению, можно сформулировать примерно следующим образом: «Как источники влияют на аудитории? Какие характеристики коммуникационных источников делают их убеждающее воздействие более эффективным?»

История публичной коммуникации знает немало попыток ответа на эти вопросы. Так, Аристотель, рассматривая публичное выступление, сосредоточивал свое внимание не на его содержании, а на характеристиках оратора, на его «этосе». Он предположил, что эффективный коммуникатор, если говорить современным языком, должен иметь хорошее чутье (чувство аудитории), сильную волю и достойные моральные качества. Согласно Макиавелли, эффективный коммуникатор является авторитетом в своей сфере деятельности, способен скрывать (маскировать) свое намерение убедить (переубедить) аудиторию, обладает высоким общественным престижем. Ничто так не способно обуздать возбужденную толпу, как благоговение, которое она испытывает перед противостоящим ей авторитетным и почтенным мужем. Поэтому тот, кто стоит во главе войска или кто возглавил магистрат в городе, где назревает бунт, для обретения власти и уважения должен представить себя перед толпой со всеми возможными привлекательностью и достоинством, со всеми внешними атрибутами своего положения. Тому, кто некоторое время выглядел хорошим, а теперь ради своих собственных целей хочет стать плохим, следует делать это постепенно и, причем таким образом, чтобы казаться подвинутым к этому изменению исключительно силой обстоятельств. На самом деле в истории никогда не было сколь-нибудь заметного законодателя, который бы не прибегал к силе божественного авторитета, поскольку в противном случае (т.е. в случае, если за предлагаемыми законами не стоял этот авторитет) законы не признавались народом. Для Геббельса, нацистского министра пропаганды, эффективный коммуникатор одновременно должен был обладать престижем и вызывать доверие (т.е. быть правдоподобным). Правдоподобие для Геббельса означало возможность подтверждения (доказательства правильности) сообщения от источника или невозможность его опровержения. Лидеры при этом рассматривались как полезные для пропагандистских кампаний только тогда, когда они обладали престижем, то есть считались компетентными и нравились публике[10].

Имиджмейкеры, которые работали на Ричарда Никсона в его президентской кампании 1968 года, видели в «имидже источника» одну из главных проблем своего кандидата. Джо МакГиннис в своей книге «Продавая президента» (1968) цитирует одного из разработчиков никсоновской электоральной стратегии: «Наша реклама между Днем Труда и днем выборов будет иметь две цели – представить Никсона Личностью таким образом, чтобы рассеять негативные чувства публики о его личных качествах и неискренности и показать его как знающего, опытного и привлекательного кандидата»[11].

Сегодня ученые и специалисты, изучающие коммуникационные источники, сосредоточивают свое внимание на трех группах характеристик - правдоподобие, привлекательность и власть. Другие характеристики, такие как динамизм, общительность, авторитарность, являются изучением собственно журналистских аспектов функционирования СМИ; язык и стиль публикаций также влияют на эффективность источника, но их принято считать второстепенными параметрами[12].

Правдоподобие представляет собой с одной стороны – меру компетентности источника, т.е. его способности знать «правильные» ответы, с другой – характеристику отсутствия у него предубеждения, т.е. намерения манипулировать аудиторией в своих интересах. Восприятие компетентности источника зависит от таких факторов, как уровень подготовки, опыт, способности, ум, профессиональные достижения и социальный статус. Чтобы источник воспринимался как заслуживающий доверия, он не только должен давать точную и объективную информацию, но еще и должен производить впечатление не имеющего намерений убеждать реципиентов в чем-то, что ему выгодно, манипулировать ими.

Привлекательные источники – это те, которые сходны с реципиентом демографически и (или) идеологически. Они также являются приятными и знакомыми. Ключевым фактором того, чтобы источник стал симпатичен аудитории, является психологическое подкрепление. Людям нравятся вознаграждающие их позитивными эмоциями коммуникаторы. Под вознаграждением в данном контексте имеется в виду понижение уровня тревожности, снятие стресса, редукция чувства одиночества и опасности. Другой компонент вознаграждения – позитивный, реализуется за счет обеспечения реципиентов чувством социальной поддержки и одобрения со стороны других людей.

Обладающие властью коммуникационные источники могут вознаграждать или наказывать реципиентов, они заинтересованы в том, чтобы аудитория поддавалась их воздействию, и способны контролировать этот процесс.

Правдоподобие и надежность источника ведут к интернализации новых мнений, обеспечивают привлекательность новых идентификаций и податливость аудитории к воздействию обладающего властью коммуникатора[13].

Отдавая должное коммуникативной и манипулятивной функциям прессы, многие исследователи видят в средствах массовой информации «четвертую власть», которая, наряду с законодательной, исполнительной и судебной, вершит судьбы государств и народов. Быть «четвертой властью» пресса может только в подлинно демократическом обществе, где народ не только принимает участие в политическом процессе, но и может активно влиять на распространяемую информацию. Французский исследователь прессы Жан-Луи Серван-Шрайбер в своей книге «Власть информации» отмечал в частности, что создание технической базы современных СМИ и «крушение авторитарных королевств и империй ввело повсюду в моду – если не в силу – свободу самовыражения. Таким образом, назрела наконец вся совокупность материальных и политических условий для взрыва в области информации и произошел переворот в образе мыслей и действий людей»[14].

Как отмечает шведский исследователь Эрик Багерстам, «серьезная журналистика занимается вопросами власти и практики пользования ею, будучи сама властью уравновешивающей и контролирующей.

Парламент – первая власть в государстве, правительство – вторая, третья власть – независимый суд и народные трибуны, которые, как например в Северных странах, защищают интересы общественности от произвола властей.

Пресса и независимые журналисты со своей системой этических правил-принципов – четвертая власть»[15].

Используя все права и свободы, даруемые демократией, пресса сама устанавливает свою диктатуру. Именно так расценивает всесилие прессы и ее способность манипулировать общественным мнением Ж. Мерме, вводя термин «демократура». Контроль за информационными процессами создает, по мнению Ф.-А. де Вирье, «медиократию». Он в частности отмечает, что «в условиях медиократии народ остается суверенным, но его роль меняется: становится весомым не его голос в избирательной кампании, а его мнение. В обществе образуются «треугольники» – «правительство – массмедиа – общественное мнение», «знание – массмедиа – ученики» и т.д.»[16].

Безграничные возможности прессы часто иллюстрируются событиями «Уотергейта», когда благодаря позиции СМИ в Соединенных Штатах Америки стала возможной отставка президента Р. Никсона. Но возможен и контраргумент: «Вашингтон пост» в подобных же неблаговидных поступках уличила Рональда Рейгана, но «рейгангейт» не удался.

Интересной представляется концепция «информационного общества», выдвинутая О. Тоффлером. А. Бранскомб так характеризует это общество: «Это такое общество, в котором большинство граждан участвуют в процессе создания, сбора, хранения или распределения информации, а не в сельском хозяйстве или производстве»[17].

Понимая прессу как мощное орудие социальной и классовой борьбы, марксистские исследователи СМИ расширяют их функции, включая в число последних просвещение, распространение научных знаний, развитие культуры, формирование мировоззрения, управление обществом. Известные положения об открытой партийности печати, о том, что газета является не только коллективным пропагандистом и агитатором, но также и коллективным организатором, позволяют достаточно глубоко анализировать взаимосвязь прессы, политических институтов и политических процессов.

В развитых странах Запада самое пристальное внимание уделяется изучению конкретных социальных функций прессы. Прикладное значение подобных исследований чрезвычайно высоко, поскольку они дают несомненный практический выход. Особенно при изучении так называемых качественных газет, рассчитанных на элиту, принимающую решения. По мнению американского теоретика журналистики У. Шрамма, «качественные» газеты привлекают «влиятельных читателей широтой и глубиной освещения и имеют тенденцию занимать независимую и даже критическую позицию по отношению к правительству. Их политику не контролирует никакая центральная власть, и они служат скорее наблюдателями и критиками своих правительств, чем их представителями»[18].

Крупный специалист в области качественной печати, автор книги «Элитарная пресса» Дж. Мэррил обращает особое внимание на содержание качественных изданий как на одну из главных характеристик. Эти издания представляются Мэррилу «более озабоченными будущим, завтрашними последствиями сегодняшних событий. Они имеют возможность предвидеть и предсказывать благодаря своей заинтересованности и информированности»[19].

Конкретно-социологические исследования прессы позволяют поднять эффективность выступлений печати, найти наиболее важные звенья в цепи формирования общественного мнения и управления им. Как отмечают исследователи, в целом процесс формирования и изменения политических взглядов личности, процесс политической социализации протекает в двух формах – прямой и косвенной. Прямая форма включает такие аспекты, как подражание, политическое образование, в частности (под воздействием СМИ) политический опыт. Косвенные формы политической социализации включают межличностное общение, участие в различных неполитических организациях и движениях, генерализацию – перенос на политические объекты и процессы отношений, выработанных к другим ценностям, нормам и явлениям общественной жизни[20].

В ряде стран, например в США, наблюдается политизация массового сознания. В работе Н.П. Попова «Политизация массового сознания в США»[21] рассматриваются факторы и движущие силы этого процесса, вопросы отношения населения к социально-экономическому устройству общества и различным правительственным органам, к большому бизнесу, важным социальным проблемам, анализируется дифференциация населения на социальные слои и группы в связи с их политической ориентацией.

Социологическое направление представлено также английским автором Д. Макквейлом, изучавшим прессу в качестве социального института. Особое внимание он уделил изучению содержания СМИ и их воздействия на аудиторию. Труды Макквейла во многом перекликаются с исследованиями, выполненными американскими учеными, работавшими в русле американской социологической теории[22]. На концептуальные разработки в области социологической теории массовых коммуникаций оказал серьезное влияние функциональный метод Т. Парсонса.

Конкретные исследования приводят зачастую к обобщениям и выводам в духе различных концепций и направлений. Вот, например, к какому заключению пришли крупнейшие американские социологи П. Лазарсфельд и Р. Мертон: «Главные группы власти, основное место среди которых занимает организованный бизнес, приходят к применению методов манипулирования массами посредством пропаганды вместо более прямых средств контроля... Те, кто контролируют взгляды и убеждения в нашем обществе, прибегают меньше к физическому насилию и больше к массовому убеждению. Радиопрограммы и реклама служат вместо запугивания и насилия»[23].

Конкретные исследования отдельных проблем СМИ приводят и к другим выводам. Так, Дж. Танстелл выступил с концепцией «дерегуляции прессы».

Суть ее сводится к следующему. Поскольку во многих странах пресса все больше и больше входит в рыночные отношения, то спрос и предложение такого особого товара, как газеты и журналы, радио- и телепрограммы и т.п., начинают действовать вместо государственных и иных официальных регуляторов. Рыночные механизмы начинают управлять содержанием информации.

В условиях перехода от тоталитаризма к демократии пресса еще не может играть роль «четвертой власти», т.к. существуют весьма эффективные формы ее регулирования со стороны государства. В этой связи достаточно интересным является направление, выделяющее в качестве основной коммуникативную функцию прессы. Вместе с тем, у массмедиа есть определенные возможности влиять на политический процесс на всех его этапах - от выработки и принятия решения до контроля за его исполнением.

Интересной и практически значимой является так называемая концепция «привратника», выдвинутая еще в 1947 году в работах социопсихолога Курта Левина. Как отмечала Г. Ибраева в статье «Исследование коммуникатора на современном этапе»[24], реальные функции редактора-«привратника» таковы:

· творческая (все журналисты в редакции пишут, отбором же занимается руководитель - как правило, ответственный секретарь);

· в самом пишущем сидит «привратник»: каждый по опыту знает, что может быть пропущено в печать, а что нет;

· функции «привратника» выполняют органы внешней цензуры;

· пресса ориентирует массы в информационном потоке, управляет ими, просвещает их.

Существует множество направлений научного исследования массмедиа за рубежом. Среди них – изучение журналистики как института, включенного в политический процесс; изучение философских концепций массмедиа; «эконометрический» анализ журналистики и т.д. Наблюдается тесное взаимодействие в русле научного исследования журналистики с историей, литературой, языкознанием, политологией, социологией, психологией и другими науками. Совокупность подходов в изучении журналистики в результате дает так называемую медиалогию как новейшее направление в научном исследовании массовой коммуникации.

Особенно сложны принципы сравнительного анализа в журналистике. Журналистика – дисциплина синтетическая. Конечно, у журналистики есть свои, присущие только ей принципы и методы анализа и синтеза, но она использует также методологию всех наук, с которыми вступает во взаимодействие.

Возьмем для примера историю журналистики. Один из наиболее распространенных методов изучения – историко-географический. Следовательно, ему присущи такие методологические принципы, как историко-сравнительный анализ, ориентированный на познание одного и того же явления в его истории; географо-страноведческий сравнительный анализ; кросс-культурный подход и т.п. С другой стороны при анализе определенных этапов развития средств массовой информации или отдельных проблем их функционирования журналистика использует методы, присущие филологии (например, при изучении исторических аспектов развития теории жанров и других наук).

Особенно сложным выявление и использование различных методологических принципов становится при анализе содержания публикаций средств массовой информации. Здесь широко применяются контент-анализ, принципы социологии, политологии, религиоведения и т.д. А если взять медицинскую, сельскохозяйственную, научную, научно-техническую, научно-производственную периодику, то мы можем прийти к выводу, что и здесь журналистика пользуется методами тех сфер человеческой деятельности, которые она отражает.

Итак, журналистика в повседневной деятельности средств массовой информации и в теоретических изысканиях использует универсальные методы обществоведения и других наук, причем происходит взаимообогащение методологической базы.

В связи с этим встает практически важный вопрос о выявлении приоритетов в ходе исследования или преподавания той или иной дисциплины, связанной с журналистикой. Если вернуться к примеру, приведенному выше, т.е. к истории журналистики, то здесь вполне логичным и обоснованным можно считать алгоритм исследования или преподавания, в котором выделены наиболее важные этапы развития журналистики той или иной страны, обозначены их вехи. Естественно, при использовании историко-географического принципа необходимо дать общие сведения о стране. Здесь в зависимости от целей или задач исследования опять-таки определяются свои приоритеты. Затем целесообразно рассмотреть период так называемой протожурналистики, когда периодических изданий в современном понимании еще не существовало. Безусловно, важным является период возникновения и становления различных средств массовой информации (когда появились первая газета, журнал; когда возникло радиовещание; когда и при каких условиях стало распространяться телевещание и т.д.).

Поскольку функционирование средств массовой информации протекает во вполне определенном правовом поле, то для изучения, преподавания, сравнения целесообразно рассматривать взаимовлияние права и саморегулирования СМИ, государственных способов регулирования и управления информационными потоками.

В странах с реальными многопартийными системами продуктивным является анализ взаимодействия политических партий и СМИ, проблемы партийности прессы.

Внешнеполитическая направленность СМИ любой страны проявляется в пропагандистской деятельности государства, общественных организаций (включая политические партии), коммерческих фирм и частных лиц. Здесь важным можно считать возникновение, становление и функционирование внешнеполитического пропагандистского аппарата, его направленность. Имеет смысл уделить особое внимание иноязычным прессе, радиовещанию и телевидению, направленным на обслуживание потребителей внутри страны, включая различные диаспоры.

Конечно, исключительно важны и принципы верстки газет и журналов, и разработки сценарных планов аудио- и видеопрограмм, и т.д.

Как видим, компаративистика в журналистике – явление необычайно сложное и вместе с тем перспективное, дающее серьезные научно-практические результаты.

Многочисленные зарубежные концепции современной журналистики призваны служить, в конечном счете, практике журналистики. Конечно, сама практика многое берет у теории как концентрированного идейно-концептуального опыта. Взаимовлияние теории и

практики осуществляется непрерывно, в некоторых случаях неосознанно. Однако оно ведет к безусловному повышению влияния массмедиа на читателей, слушателей, зрителей.

в начало

1.2. СМИ и геополитика

В зависимости от форм собственности средства массовой информации могут быть:

· государственными;

· частными (коммерческими);

· общественных организаций и политических партий;

· благотворительными (доверительное управление);

· смешанного типа.

Естественно, что форма собственности существенно влияет на содержание и жизнедеятельность издания. Тому существуют объективные и субъективные причины.

Государственные СМИ чаще всего дотируются и выражают точку зрения официальных властей, для чего, собственно говоря, и создаются. Бюджетные вливания являются основой их существования.

Частные издания дотируются редко и вынуждены сами добывать себе средства к существованию. Поступления от рекламы некоторым не позволяют даже свести концы с концами. В итоге газеты и журналы все чаще и чаще прибегают к различным ухищрениям, иногда граничащим с нарушением законов, например, «ползучей» рекламе, т.е. оплаченным, скрыто «спонсируемым» публикациям. Среди частных изданий наиболее прибыльными являются бесплатные газеты с большим тиражом, так как они наиболее привлекательны для рекламодателей. Это понятно – у бесплатных газет гарантированное распространение тиража. Проявили свою жизнеспособность и те издания, которые входят в различные финансово-промышленные объединения, где нерентабельность редакционно-издательского бизнеса покрывается доходами других предприятий. Прибыльными могут быть и те издания, которые имеют собственные полиграфические мощности.

Партийные газеты и журналы, издания других общественных организаций редко претендуют на роль доходного предприятия. Они финансируются в соответствии с возможностями того или иного общественного объединения и проводят свою повседневную агитационно-пропагандистскую работу в согласии с их традициями и целями.

Доверительная, или благотворительная, форма владения в настоящее время встречается крайне редко. Обычно владельцем в подобном случае является какой-либо благотворительный фонд, основанный богатым меценатом.

Издания смешанного типа включают в себя черты всех перечисленных форм собственности.

В зависимости от форм собственности средства массовой информации интерпретируют события, факты и явления. Это вполне естественно. «Факт безусловен, а комментарий свободен». Но уже сам отбор фактов есть позиция. Поэтому утверждать, что средства массовой информации и коммуникации являются лишь передаточными каналами социальной информации, вряд ли будет корректно.

Долгие годы шла терминологическая борьба двух понятий: «средства массовой информации» и «средства массовой коммуникации». Какое понятие шире? Что понимать под СМК, а что под СМИ?

Так, И.А. Федякин, И.С. Кон считали, что СМК – более широкое понятие, чем СМИ[25]. В.Г.Афанасьев – наоборот, подчеркивал, что средства массовой коммуникации не охватывают содержательной стороны процесса, значит, и само понятие СМИ шире чем понятие СМК[26]. В некоторой степени с ним солидарен Д.П. Гавра, который неоднократно подчеркивал, что для эффективности средств массовой коммуникации совсем не важен содержательный аспект того или иного сообщения.

Со своей стороны И.А. Федякин в 1988 году предложил расширить понятие СМК, включив в него сущностную функцию. Еще в 1975 году Каарле Норденстренг (профессор университета в Тампере, Финляндия, а в то время президент Международной организации журналистов) отмечал, что в Западной Европе «исследования коммуникации, приобретая глобальность, входят в новую стадию: от узкой сфокусированности на средствах коммуникации, взятых в отрыве от социального контекста, они переходят к более широкой концепции, согласно которой средства коммуникации рассматриваются элементами глобального идеологического механизма общества, часто называемого идеологическим аппаратом»[27].

Налицо традиционная терминологическая путаница. Кстати, в Законе Российской Федерации «О средствах массовой информации» есть четкое разграничение – что такое средства массовой информации, а что собственно массовая информация. Так, под массовой информацией Закон понимает предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы; под средством массовой информации – периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмму, кинохроникальную программу и иную форму периодического распространения массовой информации.

Комплекс взаимоотношений в современном сложном, противоречивом и многообразном обществе – это процесс социального общения, социальной коммуникации. Возрастание роли социальных факторов и общественной психологии заставляет серьезно учитывать массовокоммуникационные процессы, которые связаны с развитием научно-технического прогресса, возникновением и расширением влияния общедемократических движений, интенсификацией международного сотрудничества.

Теоретическое осмысление социальной информации в последние годы становилось все более глубоким и комплексным, хотя исследователи делали упор в основном на ее роль в социальном управлении (включая идеологическое), оставляя в тени ряд других важных функций социальной коммуникации. Но термин «социальная информация» не охватывает самого процесса распространения информации – информирования. Социальная информация – это содержательный аспект социальной коммуникации. Вплетенная в процесс коммуникации, она оказывается неразрывно связанной со средствами и каналами сбора, обработки, распространения и хранения информации, оказывает на них постоянное воздействие и сама постоянно испытывает влияние с их стороны.

«Уже само название, «средства массовой коммуникации», – считает И.С. Кон, – содержит в себе задачу. У нас их чаще называют средствами массовой информации. До тех нор, пока весь поток информации был преимущественно официальным и однонаправленным – пресса, радио, телевидение информировали читателей и зрителей о принятых где-то решениях и событиях и тем самым воздействовали на аудиторию, данный термин был совершенно точным. В последнее время стали уделять больше внимания механизму обратной связи – реакции публики на увиденное и услышанное.

Передача информации превращается тем самым в коммуникацию, взаимный обмен, общение с аудиторией. Видимо, это нужно закрепить не только практически, но и терминологически»[28]. Кроме того, И.С. Кон подчеркивает роль СМК как важного инструмента социализации, значение которого быстро растет.

Невозможно изучать общественное сознание, не обращаясь к широкой сфере массовой коммуникации, и невозможно изучать массовую коммуникацию только как сумму технических средств сбора (создания), обработки и распространения информации. Вполне корректно рассматривать массовую коммуникацию как целостный массовокоммуникационный процесс, включающий наряду с информацией (содержательным аспектом) также языково-символические формы выражения, технические каналы, устройства, средства распространения, хранения, выявления и обработки информации, обратной связи. К массовой коммуникации следует подходить прежде всего мировоззренчески, поскольку она связана с общественным бытием и общественным сознанием, пронизывает такие сферы общественного сознания, как идеология, общественная психология и наука, и во многом определяет формы общественного сознания – политические, правовые, этические, эстетические, религиозные и др. При изучении массовой коммуникации необходимо учитывать различия между обыденным и научным уровнями сознания, его массовыми, специализированными и индивидуальными связями. Только тогда удастся глубже осмыслить место массовой коммуникации в современном обществе.

Многие исследователи рассматривали СМК и СМИ как синонимы. В частности на это указывал В.Г. Афанасьев, который отмечал: «В нашей литературе довольно широко распространилось понятие «средства массовой коммуникации», которым обозначаются печать, радио, телевидение. Мы думаем, что употребление этого понятия в данном значении недостаточно правомерно. Коммуникации (от лат. communicatio – сообщение) – пути сообщения, средства связи. Между тем радио, печать, телевидение отнюдь не пути сообщения и не только средства связи. Если ограничиться этим определением, то в стороне остается содержательная сторона их работы. А именно содержательная сторона, целевая направленность – главное»[29].

СМИ всегда использовались для воздействия на людей, на их сознание и поведение, труд, жизнь и быт. Их зачастую считают источником всех социальных преобразований. Действительно, печать, радио и телевидение являются основными источниками информации населения, в особенности политической информации.

В большинстве стран средства массовой информации являются собственностью крупнейших монополий. Печать, радио и телевидение приносят монополиям огромные, все возрастающие прибыли. Естественно, что средства массовой информации верно служат своим хозяевам. Монополизация прессы, отмечает, к примеру, французский журналист Б. Вуаен, привела к тому, что «потребитель лишается свободы». «Ложным является утверждение, что рынок прессы открыт для всех предложений и что, следовательно, свобода выбора практически неограниченна»[30].

Процесс концентрации и монополизации СМИ ведет к унификации содержания и повышения целенаправленного воздействия на аудиторию. Это отмечали Бен Багдикян, Герхард Гляйссберг и многие другие исследователи. «Как только ряд газет начинает выпускаться одним издательством, – пишет X. Мейер из ФРГ, – возникает опасность, что когда-нибудь они станут руководствоваться и одной политической волей, а именно волей их издателя. Таким образом, создание концернов может иметь своим результатом ограничение многообразия информации. Оно может даже оказать влияние на свободу политических действий партии... Крупные концерны прессы в состоянии также навязывать свою волю другим издателям. Пользуясь более современной технической оснащенностью и более толстым кошельком, они легко могут выйти победителями из конкурентной борьбы с небольшим или средним издательством. Во многих же случаях для того чтобы заставить более слабого стать уступчивым, достаточно одной лишь угрозы такой борьбы со стороны мощного концерна»[31].

Серьезной опасностью для подлинной демократии является манипулирование общественным мнением, сознанием и поведением людей. Целенаправленное формирование и манипулирование общественным мнением в наши дни стало реальной практикой. Характеризуя суть манипуляции, Густав Фарбер (ФРГ) в книге «Манипулируемое большинство» пишет: «Фокусники пользуются трюками. Но в наши дни трюками пользуются также и политические, хозяйственно-политические, культурно-политические манипуляторы. В этом смысле фокусники и менеджеры манипуляции не так уж далеки друг от друга. Но фокусник работает для игры, развлечения, обмана как самоцели. А манипуляторы современного управления, независимо от сферы, действуют вполне серьезно с откровенной или замаскированной целеустремленностью. Ибо они создают власть. Власть над другими, манипулируемыми». Манипуляция, отмечает Фарбер, – «самая изощренная форма диктатуры»[32].

Эффективнейшими средствами манипуляции являются печатные и электронные средства массовой информации – газеты и журналы, радио, телевидение. Эти средства, пишет американский политолог К. Фридрих, являются орудием «манипулирования отношением людей к политическому строю с целью заставить их оказывать этому строю поддержку или по крайней мере не противодействовать ему, кем бы ни были эти люди – гражданами данной страны или иностранцами, в том числе и руководителями других государств»[33].

Любой воспринимающий информацию человек обладает определенными стереотипами мышления. Стереотипы –- это устойчивые, как правило, упрощенные образы и представления о том или ином положительном или отрицательном событии, явлении, человеке и т.д. Они формируются в результате неоднократного эмоционального и смыслового акцентирования сознания человека на тех или иных аспектах события (факта), многократного восприятия человеком этого события (факта) или информации о нем. Стереотип охватывает не существенные, а наиболее броские, яркие черты события. Оценка события, соответствующая стереотипу, принимается зачастую без доказательств, считается наиболее правильной, а всякая другая оценка подвергается сомнению. СМИ – могучее орудие формирования стереотипов. Эту особенность средств массовой информации и используют специалисты по манипулированию.

Один из главных приемов манипулирования, используемых средствами массовой информации, – маскировка действительности. В этих целях общественные события персонифицируются; крупные социально-политические проблемы сводятся к анализу личных качеств политических деятелей, их увлечений, просчетов, ошибок; общественные конфликты трактуются как конфликты личные и т.д. «Идеалы конформизма и сговорчивости, – пишет западногерманский социолог Т. Адорно, – содержались в популярной литературе с первых дней ее появления. Сейчас, однако, эти идеалы выражаются в форме довольно четко очерченных предписаний того, что не надо делать и что надо. Исход конфликтов предопределен заранее, а все эти конфликты – сплошная фикция. Общество всегда победитель, а человек – лишь марионетка, которой манипулируют с помощью социальных норм»[34].

Как видим, и СМК, и СМИ в своем содержательном аспекте используют социальную информацию. Журналистика функционирует в рамках СМИ, хотя в современных условиях распространяемая ими информация дополняется каналами обратной связи, а медиапродукт становится интерактивным. Таким образом, СМК, если учесть их содержательную сторону, является более широким понятием, чем СМИ, но существует тенденция к их сближению.

Отражая современное состояние мира, средства массовой информации одновременно играют весьма важную роль в достижении геополитических целей. Весьма показательным в этом отношении является так называемый «Анненбергский проект», осуществлявшийся департаментом изучения политических коммуникаций Северо-Западного университета США. Формально проект был направлен на обеспечение нейтрального форума, открытого для изложения разнообразных мнений по оценке воздействия технологий коммуникаций на политику. Была и другая цель: служить связующим мостом между политмейкерами, представителями промышленного капитала, исследовательскими академическими кругами, прессой и публикой. Один из руководителей Анненбергской Вашингтонской программы по изучению политических коммуникаций, Элвин А. Снайдер[35], открыто заявлял о взаимодействии вашингтонской администрации со средствами массовой информации: «С американской стороны цели публичной дипломатии в холодной войне скрупулезно излагались в течение многих лет Белым домом и конгрессом так, чтобы специалисты по информации знали, чего от них ожидают. Президент Джон Ф. Кеннеди недвусмысленно заявлял директору ЮСИА Эдварду Р. Мурроу, что он должен влиять на общественные отношения в других нациях. Определенно, Мурроу должен был разоблачать противника и противостоять врагу. Рональд Рейган выпустил директиву, в которой предписывалось американским правительственным радиопередачам сражаться с советским экспансионизмом. Правильно это или неправильно, но правительственные коммуникаторы имели касающиеся их распоряжения Белого дома. Президент Клинтон должен ясно сформулировать свои ожидания от публичной дипломатии. Необходимо ясное определение целей в пост-холодной войне. Далее, правительственные специалисты по информации и конгресс должны рассмотреть, является ли бюджет радиовещания действенным в веке новых технологий... Любая реорганизация правительственного международного радиовещания должна решать эту проблему и признать новые технологии. Ожидания конгресса также ясно были определены через вехи Белой Книги «Завоевание победы в холодной войне: американское идеологическое наступление». В 1964 года в сообщении комитета по иностранным делам Белого дома было сказало, что публичная дипломатия должна «развеять мифы, будто капитализм – эксплуататорский строй и хочет доминировать над миром, и что коммунизм неизбежен... Внедрить понятие, что будущее мира принадлежит демократическим обществам. Долгосрочная программа Белого дома – это четкая концепция целей и задач, существенное требование любой программы, стремящейся влиять на иностранное население. Конгресс должен пересмотреть его взгляд на публичную дипломатию в сегодняшнем мире, возможно, имеющим право на инициативу «Завоевание мира: американское информационное наступление»[36].

Его поддерживает Ньютон X. Миноу, директор Анненбергской вашингтонской программы: «Конец холодной войны поднял новые вопросы относительно американских международных отношений. Достаточно взглянуть на карту, висящую на стене начальной школы, чтобы увидеть, как драматично изменился мир, начиная с взрыва Советской империи несколько коротких лет назад. Появилось много новых наций. Старые враги, ранее стремившиеся уничтожить друг друга, стремятся теперь находить способы сотрудничества. Они работают над внедрением рыночной экономики, используют преимущества свободы и ценности демократии. Спутниковое телевидение, волоконная оптика, компьютеры и видеозаписи переместили публичную дипломатию на новую стадию.

Инструментами информации Америки в годы холодной войны, сыгравшими ключевую роль в развале коммунизма, были «Голос Америки», Радио «Свободная Европа» и телевидение «Уорлднет», передававшие наши сообщения правды и призывы к свободе и к миру, срывая усилия тоталитарных режимов, стремящихся управлять информацией. Но с открытием прежде закрытых обществ появляются новые вызовы и возможности. Белый дом, конгресс и федеральные агентства ищут способы изменить публичную дипломатию...

Какова перспектива для правительства в области радиовещания во все более и более загроможденном коммерческом международном рынке средств информации? Как могут новые инструменты публичной дипломатии влиять на руководство демократическими революциями? Имеются ли совместные возможности для американского правительственного радиовещания и американского общественного телевидения?.. Элвин Снайдер анализировал, как лучше всего приспособить общественную дипломатию к изменяющемуся глобальному сообществу»[37].

Под «демократическими революциями» в данном случае понимается не антифеодальное движение национальной буржуазии в той или иной стране и даже не национально-освободительное движение, а насаждение «американских ценностей». Таким образом, средства массовой информации выступают орудием для достижения конкретных геополитических целей.

Распад колониальной системы после второй мировой войны был вызван, разумеется, не «добрыми устремлениями» колонизаторов, а стал возможным лишь благодаря национально-освободительному движению. Уходя из бывших колоний, метрополии оставили после себя множество нерешенных проблем и, более того, в ряде случаев породили новые. Среди них – территориальные споры, расовые, межэтнические и религиозные конфликты, нерешенность языковых проблем, экономическая отсталость. Все это порождает такое явление, как неоколониализм, скрывающийся под различными масками. Но если есть неоколониализм, то неизменно будет существовать и национально-освободительное движение в той или иной форме. В какой степени и где мы можем говорить о национально-освободительном движении?

Этот вопрос не так прост, как кажется. На земном шаре количество народов значительно превышает число самостоятельных национальных государств. Существуют федеративные и конфедеративные государства, многие народы пользуются плодами культурно-национальной автономии. Существуют и другие формы самоопределения. Но стремление народов и наций к образованию самостоятельного независимого государства также нельзя сбрасывать со счетов.

К сожалению, названные выше тенденции все чаще и чаще приобретают форму сепаратизма, причем весьма извращенной модели. Пример бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, распавшейся на множество мелких государств; «развод» Чехии и Словакии; осознанное стремление некоторых политических лидеров стран Балтии создавать моноэтнические государства – все это говорит о тех трудностях и перегибах, которые возможны на пути конституирования новых политических систем. В ряде определений сепаратизма постоянно встречаются такие слова: «сепаратизм... обычно выражает узкие интересы определенных кругов местной или иностранной буржуазии». Действительно ли стремление к национальному обособлению, присущее раннекапиталистическим формам хозяйствования, отвечает интересам всей нации или, в нынешних условиях только небольшой группе лиц, определяющих политическую линию государства? Стремление к интеграции, стиранию всех и всяческих границ (вспомним казавшийся близким лозунг Соединенных Штатов Европы), которое присуще развитому капитализму, столкнулось с мощными дезинтеграционными процессами. Что же мы имеем в результате? Вместо единой Европы – еще большее число мелких и мельчайших государств, вместо стабильного и предсказуемого Советского Союза - по сути дела, множество национальных образований с постоянно тлеющими конфликтами и непредсказуемой политикой, с развалившейся или разваливающейся экономикой. Стремление к созданию моноэтнических государств может довести до абсурда: Шотландия, Уэльс, Северная Ирландия, следуя этой логике, должны выйти из Великобритании, американские индейцы просто-таки обязаны изгнать со своей земли бледнолицых завоевателей, аборигены Австралии – белых поселенцев и т.д.

Сепаратизм постоянно эксплуатирует лозунги национально-освободительных движений, но является ли он таковым? Критерием может служить повседневная практика и целеустремление нации. К сожалению, молодые государства, добившиеся независимости и «самостийности», напрочь забывают о правах человека и сложившейся международной практике. Конечно, они декларируют свою приверженность общечеловеческим ценностям, но это только на словах. Примеров тому – множество. Так, косовские албанцы, с помощью бомбардировщиков НАТО добившиеся своей автономии, активно дестабилизируют обстановку на Балканах, постоянно устраивая вооруженные провокации против Македонии.

Национализм, сепаратизм и права человека несовместимы. Вот почему сепаратисты легко узнаваемы в идеологии: они проповедуют расовую, этническую и религиозную нетерпимость. Крайние проявления сепаратизма являются питательной средой для политического экстремизма. Возьмем для примера Таджикистан, Узбекистан, Киргизию и Казахстан. В любой из этих стран есть живущие обособленно группы национальных меньшинств, склонных к сепаратизму. В частности об этом говорят конфликты последних лет в этих странах. Сепаратисты и националисты нашли союзников – талибов. Движение «Талибан», вскормленное Западом, не ограничивало свою деятельность Афганистаном. В лагерях и вооруженных формированиях талибов проходили военную подготовку сепаратисты и религиозные экстремисты из разных стран, в том числе и Российской Федерации, здесь же готовили откровенных террористов.

Политический экстремизм еще никогда не приносил стабильных положительных результатов. Казалось бы, в стране, где соблюдаются права человека и народ живет в достатке, не должно быть проявлений сепаратизма, но он существует, потому что позволяет опять-таки добиваться определенных геополитических целей. Чем мельче дробятся ранее единые государства на новые образования, тем легче управлять миром. «Разделяй и властвуй» – этот лозунг колонизаторов вновь взят на вооружение и используется в реальной практике средств массовой информации, контролируемых правительствами ведущих держав Запада.

Современная геополитика, получившая распространение в США и некоторых других странах, является претензией крупных империалистических держав на мировое господство и тесно связана с расизмом, национализмом, гегемонизмом и экспансионизмом. Использование СМИ в геополитических интересах приводит к крайним проявлениям этнической, национальной и религиозной нетерпимости в самих средствах массовой информации. Так, талибы в Афганистане вовсе запретили телевидение, кино, газеты, оставив только радио, подконтрольное руководителям движения «Талибан».

После развала Советского Союза и всего социалистического лагеря во многих вновь образовавшихся суверенных государствах стала прослеживаться тенденция к созданию моноэтнических государств, что, несомненно, сказалось на средствах массовой информации. Возьмем для примера Латвию.

Современный политолог и этнолог Эрнест Геллнер определяет национализм как политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и экономическая единицы должны совпадать[38]. По Геллнеру, националистическое чувство – это чувство негодования, вызванное нарушением этого принципа, а националистическое движение – это движение, вдохновленное чувством подобного рода. Иными словами, принцип национализма требует, чтобы этническая группа имела право на собственную государственность. «Не будем обсуждать, – отмечает латвийский правозащитник Борис Цилевич, – справедлив этот принцип или нет. Важно другое: национализм (в трактовке Геллнера) и современная концепция прав человека по существу представляют собой взаимно противоречащие, принципиально несовместимые концепции»[39].

Анализ политического развития Латвийской Республики в течение Последних лет явственно показывает: сформировано государство, идеологической основой которого является именно национализм в геллнеровском понимании. Подтверждение этому можно повсеместно увидеть в латвийской прессе. Концепция власти, а следовательно, и поддерживающих ее средств массовой информации сводится к следующему: Латвия – это государство латышей, а остальные – гости. Латыши должны иметь здесь все права, в том числе и право решать судьбу «непокорных».

Отчасти это результат политики «возвращения в 1940 год». «Возвращение происходит не только в правовом, но и в идейном плане, а ведь тогда системы международных конвенций по правам человека еще не существовало, зато национализм как официальная идеология был гораздо более распространенным явлением. Латвия была как бы заморожена на 50 лет и теперь стремится вернуться в довоенную Европу» – отмечает тот же Б. Цилевич[40].

Одним из важнейших аспектов национальной политики Латвии стал вопрос о государственном языке. Во время образования Латвийского независимого государства вопрос о языке рассматривался с позиции необходимости его защиты, так как до момента принятия первого закона о языке (в 1969 году) латышский язык фактически являлся региональным языком огромного единого государства – СССР. Латвийские ученые заявляли о критическом положении в этой области и об угрозе постепенного исчезновения языка как о непоправимой этнокультурной катастрофе. Поэтому основная идея, последовательно реализованная в первом варианте «Закона Латвийской Республики о языках», была такова: обеспечить возможность всюду в Латвии обходиться только латышским языком. Отсюда вытекало и конкретное требование: государственным языком должны были владеть все, в той или иной форме представляющие государство в общении с человеком, то есть чиновники, врачи, работники сферы обслуживания.

Американский политолог и правозащитник Ниле Муйжниекс так прокомментировал происходившее в этой республике: «Исходя из нормальной логики и здравого смысла, после обретения независимости следовало бы смягчить языковые требования. Но закон, принятый в новой редакции (в 1993 году) базируется вовсе не на логике. В него заложена совершенно иная идея: исключить возможность более или менее нормально существовать без знания латышского. Разница принципиальная!»[41].

Латышскоязычные газеты активно выступали в поддержку принятого в 1992 году закона о языке. Особенно активно в полемике с русскими журналистами выступала газета «Атмода», имевшая в ту пору значительное влияние на общественное сознание в латышской среде. Порой публикуемые в «Атмоде» материалы в отношении языковой политики вызывали широкий резонанс среди русскоязычной общественности. Так например, всерьез рассматривалась на страницах «Атмоды» идея, высказанная философом и политическим комментатором В. Зариньшем, сводившаяся к следующему: при решении вопроса о гражданстве необходимо учитывать, на каком языке претендент говорит в семье...

Русскоязычные СМИ в ответ заняли радикальную позицию, активно критикуя правительство и взывая к международным организациям по защите прав человека. «Не думаю, – заявлял Александр Блинов, в то время редактор газеты «Час», – что даже переживающий сейчас свой «звездный час» г-н Абикис всерьез верит, что для защиты латышского языка, поднятия его авторитета надо заставить тысячи людей, мучаясь, коверкать этот язык. Языковой прессинг – это просто еще один инструмент политики выдавливания. И очень важно сейчас для нас всех не перенести неприязнь к воинствующему провинциализму национал-патриотов на сам латышский язык. Не отождествить чиновников и депутатов, за наш счет компенсирующих свои коллаборационистские комплексы, со всем латышским народом»[42].

Тема национализма, национального вопроса и связанных с ним аспектов социального и политического устройства Латвии давно уже занимают главные места в тематике латвийских СМИ. Такие явления, как национализм, шовинизм и политический экстремизм – не редкость на страницах латышско- и русскоязычной прессы. Это углубляет раскол между двумя этническими общинами как в прессе, так, следовательно, и в общественном сознании. Можно говорить о двух тенденциях сосуществования русской и латышской прессы. Они либо полностью игнорируют друг друга, либо вступают в острую полемику, причем не пытаясь прислушаться к аргументам собеседника. Эта ситуация, конечно, не приводит СМИ к конструктивному диалогу и не способствует сближению и пониманию общин.

За последние десять лет политическое устройство Латвийской Республики, а вместе с ним и пресса претерпели ряд серьёзных изменений. СМИ перестали быть монополией государства, однако их независимость формальна. За многими печатными органами стоят конкретные политические силы (отдельные политики, партии, движения или даже правительство), которые проводят через эти СМИ свои политические идеи, оказывая на реципиентов скрытое или прямое воздействие, манипулируют общественным сознанием. Это явление характеризует в большей степени «правую» и «национально-радикальную» журналистику.

Сохраняется экономическая зависимость СМИ от рекламодателей и финансовых структур, поддерживающих то или иное издание. Русскоязычные газеты и журналы находятся в более жёсткой зависимости от рыночных условий. Это объясняется тем, что они не получают государственных дотаций, так как распространяют информацию на «иностранном языке». Следует отметить, что при почти равном демографическом, соотношении (в целом по стране на 52% латышей приходится 48% русскоязычного населения; в Риге 60% русскоязычных, а в Даугавпилсе и вовсе 90%), русскоязычных СМИ в Латвии значительно меньше, чем латышских, и их количество продолжает уменьшаться.

Радио и телевидение находятся под давлением дискриминационного закона, ограничивающего вещание государственным радио и телевидением на языках, не являющихся государственным (латышским) 25%. Русская община прибегает к просмотру телеканалов по кабельному телевидению (ОРТ, РТР, ТВ-6 и др.). Как показывают социологические исследования, 47% населения Латвии в июле 2001 года смотрели канал LNT, 20% – LTV1, 18% – TV3, 10% – ORT (ТЕМ), 5% – LTV2. Но это касается всех передач, включая телесериалы. У новостей рейтинги, естественно, другие.

Уже в январе 2002 года Латвийское телевидение начало готовиться к выборам в Сейм, которые намечены лишь на сентябрь. Это видно по кадровым перестановкам. Кресло программного директора ЛТВ занял Балдур Апинис. Эту перестановку практически все обозреватели расценили как политический ход властей: Балдур Апинис может влиять на содержание и продолжительность вещания информационных программ на русском языке, которым и так отведено всего лишь 14 минут в сутки. В связи с этим назначением газета «Телеграф»[43] со ссылкой на BMF Gallup Media опубликовала рейтинги популярности телеканалов у латышской и нелатышской аудитории. Так, среди латышей популярность телеканалов распределилась следующим образом: 39,7% – LNT, 25,5% – LTV1, 21,3% – TV3, 7,1% – LTV2, 4,3% – ОРТ, 2,1% – TV5. Среди нелатышской аудитории, естественно, другие показатели: 38,1% – ОРТ, 22,5% – LNT, 19,1% – TV3, 7,8% – LTV2, 6,6% – TV5, 5,9% – LTV1.

Радио в Латвии имеет свои особенности. Так, закрыта единственная средневолновая станция и радиослушатели ограничены лишь передачами на УКВ и FM. Значительные территории сельской местности в результате «отлучены» от радиовещания и не могут получать информации о событиях в республике. По данным BMF Gallup Media, по распределению времени слушателей наибольшей популярностью пользуется «Латвийское радио» (27% слушателей); затем идут «Латвийское радио 1» (15%); «Бизнесе и Балтия» и SWH+ (по 12%); «Радио SWH» (11%); «Супер FM» (7%); «Сконто», «Стар FM», «Домская площадь» и «Радио PIK 100 FM» (по 6%); MIX FM (5%); «Христианское радио» (1%). На другие радиостанции в сумме приходится 5%. Исследования проводились с 6 августа по 21 сентября 2001 года.

В Риге вещают 5 русскоязычных FM-станций, среди которых наибольшей популярностью (по отзыву известного рижского журналиста Николая Кабанова) пользуется «Русское радио». Провайдер «Русского радио» Гуров неоднократно заслушивался на Национальном совете по радио и телевидению, подвергался штрафам, отключали вещание за несоблюдение закона о языках.

В январе 2002 года на «Радио PIK» произошел скандал: журналисты не приступили к работе. Это было вызвано произвольным уменьшением заработной платы, введенным хозяином радио Юрием Журавлевым, и перезаключением контрактов.

Как видно из приведенного краткого обзора, современные СМИ Латвии отражают все многообразие общественно-политической жизни страны и способны формировать общественное мнение и управлять им. В условиях дискриминационного Закона о радио и телевидении печатные СМИ обладают целым рядом преимуществ для оказания влияния на русскоязычную аудиторию. Латышская и русская общины живут по настоящее время в различных информационных средах, что препятствует сближению общин. Публикация в русской прессе обзоров латышских газет и знание многими русскими латышского языка, а латышами русского языка проблемы не снимает.

Это положение создаёт другую социально негативную ситуацию: разные этнические общины Латвии, географически населяя одно государство, живут как будто в разных реалиях. Русская и латышская пресса рисуют различные картины мира, порой диаметрально противоположные. Иногда это выражается просто в отсутствии информации по тому или иному поводу. В таком случае возникает информационный голод, который легко использовать в манипулятивных целях. Пресса на латышском языке почти полностью игнорирует интересы русскоязычного населения, называя русских «оккупантами» и «инородцами». В свою очередь русские СМИ чересчур сосредоточены на своих проблемах, не уделяя должного внимания событиям, происходящим в республике. Такая ситуация отнюдь не способствует сближению двух этносов, а наоборот, исподволь (элементарное игнорирование) или прямо (разжигание национальной розни) работает на его раскол и отчуждение.

Несмотря на публичное провозглашение демократических лозунгов, Латвия практически проповедует политику моноэтнического государства, где официальной идеологией стал национализм. Конечно, пресса сыграла в этом немаловажную роль. С одной стороны это некая «спираль умолчания» качественных газет в ответ на грубые нарушения прав человека в Латвии (чаще всего национальных меньшинств), с другой – открытая пропаганда националистических и шовинистических идей, ведущая к национальному неприятию.

Наряду с идеей моноэтнического государства, в СМИ можно было проследить и зарождение истинно демократической возможности построения национальной политики, где важнейшими приоритетами признавались права человека, а также балто-славянская модель с правом балтославян на политическое и культурное самоопределение. Но эти тенденции пока, к сожалению, не получили широкого распространения среди титульной нации. Эти признаки говорят нам о невысокой политической культуре деятелей политических сил Латвии, а равно СМИ, поддерживающих эти силы.

Если говорить о внешнеполитической проблематике, то здесь доминируют два направления: взаимоотношения со странами ЕС и НАТО – с одной стороны и взаимоотношения с Россией – с другой. Как ни странно, но отношения с соседними странами Балтии (Литвой и Эстонией) не занимают сколь-нибудь серьезного места в массмедиа Латвии.

Взаимоотношения Латвии с Европейским Союзом можно увидеть в любом номере любой латвийской газеты, на каком бы языке они ни издавались. Вот, скажем, публикация газеты «Телеграф». В небольшой заметке под многозначительным названием «Награда нашла президента»[44], в частности, говорится: «Старания главы латвийского государства Вайры Вике-Фрайберги приблизить нашу страну к Европе не остались незамеченными. Президент получила награду «Человек Европы» из рук общественной организации «Движение Европы в Латвии». За Вике-Фрейбергу свои голоса отдали 1330 человек. Судя по результатам общественного голосования, она была ближе к европейской теме, чем другие выдвинутые кандидаты. Президент по количеству набранных очков обошла солиста группы A-Eiropa Артура Дубова, спортсмена Айгара Фадеева, скрипачку Байбу Скриде, Андриса Шкеле и даже Усаму бен Ладена, который, как указывали те, кто за него голосовал, снизил курс USD и посеял панику, которая в конечном счете объединила Европу».

Конечно, большинство серьезных публикаций анализируют последствия возможного вступления Латвии в ЕС и НАТО. Этой теме посвящены радио- и телевизионные передачи, публикации газет и журналов. Мнения зачастую полярные – есть как сторонники, так и противники вступления в эти организации. В целом латышские СМИ чаще высказываются «за», русскоязычные – «против». Много материалов в прессе было посвящено строительству под Резекне радара для контроля за российским и белорусским воздушным пространством для нужд НАТО. Как отмечал заместитель секретаря сейма Латвии, депутат от «Равноправия» Александр Барташевич в материале «Резекне не хочет быть ядерной мишенью!»[45], идеальным решением вопроса стал бы референдум по НАТО. Ранее эта же газета опубликовала подборку материалов по проблемам вступления Латвии в НАТО.

Внимание к России тоже постоянно в латвийских СМИ. Газета «Панорама Латвии», например, отдала целую полосу под интервью с Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Латвийской Республике Игорем Студенниковым, где обсуждался самый широкий круг российско-латвийских отношений[46].

Практически все издания на русском языке освещали судебные процессы, инспирированные латышскими националистами против участников Великой Отечественной войны, воевавших на стороне Советской Армии.

Годы самостоятельного и независимого развития не принесли Латвии желанного благоденствия. Интересна позиция Хелги Балоде, опубликовавшей в газете «Неаткарига рита авизе» материал под заголовком «Мой милый лжец...». В частности, она пишет: «Есть вынужденная ложь, которую заставляют произносить силой; есть святая ложь, которую приходится говорить, например больному; а есть вранье власти, которое политики преподносят народу.

Нам довелось узнать не один вид лжи, но самая неприятная – это вранье от имени власти, ибо она вводит в заблуждение большое количество людей. Ибо до сего времени нам постоянно говорилось: потерпите, скоро будет лучше! И воспитанный в советских традициях человек ждал и страдал.

Горькие истины о необходимости экономить бюджет, о прочих трудностях на пути к солнечному благополучию (теперь уже в составе европейской команды) и демократическому обществу мы слышим еще с первых дней. И принимаем с пониманием, ибо за светлое будущее платить надо дорого. Так оно и происходит. Обучение (декларировалось – бесплатное) в школах и вузах обходится все дороже, цены в здравоохранении (декларировалось – бесплатное) и за медицинские услуги растут не ежегодно, а ежемесячно. В правительственных программах, в обещаниях партий об этом не говорится. Когда сравниваешь, какова минимальная стоимость потребительской корзины сейчас и шесть лет назад, то убеждаешься, что в реальности она выросла вдвое. И если даже согласиться с чиновниками и со статистическими выкладками, то и они доказывают, что жизнь для человека подорожала вдвое по сравнению с расчетами. В конце концов надо сказать четко и ясно, к какой хозяйственной и психосоциальной модели идет наше государство: то ли к американской – выживают сильнейшие, то ли к европейской – к социально-рыночному обществу. Еще и в родоплеменные времена, когда старейшины племени, заботясь о выживании соплеменников, говорили всем остальным что-то успокоительное, еще во времена великих императоров и таких диктаторов, как Сталин, Гитлер, Мао Цзэдун и другие, было принято считать, что народу не к чему знать подлинные мысли вождей, поскольку он и так не поймет их. Эта аналогия приведена не только ради софистики – об этом приходится думать, слушая последние новости об образовании и медицине...

Из-за хронической нехватки денег у государства высшие школы превращаются в хозяйственные организации, которые зарабатывают на недвижимом имуществе – создают гостиницы, сдают в аренду помещения и так далее. Но тогда не надо говорить, что образование в нашем государстве бесплатное. Как об этом четко объявил создатель Новой партии, пообещав бесплатное образование только в начальной школе. Остальные могут рассчитывать на гарантированные государством кредиты на учебу, система которых из-за банковских проволочек и бюрократии государства до сих пор так и не стала эффективной.

Насчет медицинских услуг уже давно ни у одного больного не осталось никаких иллюзий – сохранить и укрепить здоровье могут надеяться только те, кто зарабатывает достаточно, чтобы самому платить врачам за обследование и за лекарства»[47].

Конечно, особое внимание СМИ (особенно русскоязычные) уделяют проблемам статуса русского языка. Закон о языках, по признанию многих, является откровенно дискриминационным. Наиболее дальновидные политики выступают за его существенное изменение; этого же требуют и европейские союзники Латвии. Оно и понятно: оголтелый национализм и права человека между собой не совместимы.

Двойные стандарты Запада в вопросе о правах человека не остаются незамеченными прессой. Так, газета «Телеграф» 16 января 2002 года опубликовала большой материал под красноречивым заголовком «Европа предлагает Латвии лечиться самой. Права нацменьшинств не входят в число приоритетов ЕС». Автор Борис Колчанов анализирует доклад Еврокомиссии, в котором ситуация в Латвии – кандидате на вступление в ЕС оценена вполне позитивно, в том числе и в области прав нацменьшинств. Из общего объема в 132 страницы этой тематике посвящено лишь пять, а острейшей языковой проблеме – лишь две[48].

Конечно, подобные процессы протекают не только в Латвии. Они характерны для многих государств постсоветского пространства, стран Центральной и Восточной Европы.

Средства массовой информации и коммуникации во многих зарубежных странах сознательно используются для достижения геополитических целей и проведения внутренней политики государства в интересах правящих кругов, причем в некоторых случаях применяются способы манипулятивной пропаганды.

в начало

1.3. Журналистика: права и свободы. Для кого?

Множество теорий современной журналистики применительно к обществу затрагивают проблему свободы печати. Собственно свобода печати в представлении западных исследователей – это:

· свобода публичного выражения мнения;

· свобода доступа к источникам информации.

Но даже это урезанное понимание свободы печати в современном обществе не может быть в полной мере осуществлено. Вот почему, декларируя право на свободу публичного выражения мнения и свободу доступа к источникам информации, правящие круги любой страны в реальной жизни различными способами, формами и методами препятствуют осуществлению этих прав.

Поскольку средства массовой информации играют чрезвычайно важную роль в современном обществе, постольку и их использование должно осуществляться лишь во благо общества. Вот почему свобода печати неотделима от социальной ответственности. Действительно, как иногда выражаются, «моя свобода размахивать руками заканчивается там, где начинается кончик носа моего оппонента». Помимо законодательных ограничений, существуют и так называемые этические запреты, т.е. самоцензура журналистов.

Уже в начале века существовали правила освещения в печати общественных событий, закрепленные в различных документах. В 1920-х годах были приняты «Этические правила американской газетной гильдии». В 1935 году был принят французский «Закон совести». Сегодня в большинстве стран в той или иной форме существуют различные кодексы профессиональной этики журналиста.

Правовое регулирование информационных потоков и саморегулирование идут рука об руку. Но, как подтверждают многие исследователи, пресса, освободившись от контроля государства, зачастую попадает под еще более жесткий контроль бизнеса.

Разнообразие концепций и теорий журналистики, в том числе и посвященных свободе печати, подтверждает важность места и роли прессы в политической системе современного общества. Политическая система общества – это система институтов (государственных учреждений, политических партий, объединений и т.п.) и норм, в рамках которой происходит политическая жизнь общества и осуществляется государственная власть. Пресса с одной стороны освещает деятельность всех политических институтов и политические процессы, а с другой сама активно участвует в них.

В обществе, разделенном на классы, неминуемо возникают организации и институты, выражающие волю различных классов и социальных групп, так называемые политические партии. Даже если эти организации и группы не именуют себя партиями и утверждают, что в политической борьбе не участвуют, они все равно в той или иной степени вовлечены в политический процесс, т.е. в выработку, принятие и претворение в жизнь решений, затрагивающих интересы политической власти. Хунта Пиночета в Чили была «беспартийной». Но разве она не отстаивала интересы вполне определенных слоев общества?

Пресса всегда используется для завоевания и удержания политической власти. Естественно, что в каждой стране существует система правительственного руководства средствами массовой информации. Каковы же ее составляющие?

В самом простом случае – это институт политической цензуры. Специальные государственные органы осуществляют надзор за публикациями. Цензура бывает как предварительная, так и следующая за публикацией, т.е. контроль уже опубликованного.

Предварительная цензура осуществляется следующим образом. Лицо, отвечающее за содержание выступлений средства массовой информации (редактор или издатель), представляет рукопись в органы цензуры до публикации. Цензор дает разрешение на публикацию, либо отклоняет рукопись в целом, либо запрещает к публикации отдельные фрагменты представленной рукописи.

Цензура может осуществляться и после публикации. В этом случае цензор анализирует издание или передачу и по результатам анализа делает либо представление принимающим решение лицам, либо своей властью налагает взыскание на издание, если это необходимо.

В некоторых странах существует другой вид цензуры. В творческий процесс цензор не вмешивается. Но представитель администрации после просмотра номера газеты или журнала может либо разрешить распространять издание, либо запретить это делать.

В тех странах, где политическая цензура отсутствует или даже запрещена законом, есть другие формы контроля. Чаще всего это законы и подзаконные акты, регламентирующие тот или иной вид деятельности.

И, наконец, существуют самые разнообразные способы контроля за средствами массовой информации при помощи финансового воздействия.

Чаще же всего используются все названные формы контроля.

Возьмем для примера Соединенные Штаты Америки, где свобода печати декларирована конституцией. Но разве там отсутствуют способы правительственного управления новостями? Более того, после террористических актов 11 сентября 2001 года государство начало активное наступление на права и свободы американцев, в том числе и на свободу печати. Собственно говоря, государственное регулирование в области СМК в США широко применялось и ранее. В ЦРУ, например, уже долгие годы существует Отдел контроля публикаций. Его чиновники осуществляют контроль постфактум. Но были случаи, когда они, в том числе и через средства массовой информации, обращались к писателям и журналистам с «настоятельной просьбой присылать рукописи для предварительных консультаций».

Представление готового номера или передачи на контроль представителю администрации для получения разрешения на распространение или трансляцию скорее характерно для Бенина, но и в США подобное случается. Одному из корреспондентов «Вашингтон пост» удалось добыть «жареные» факты, затрагивающие интересы высокопоставленных чиновников. Утечка информации из редакции позволила принять предупредительные меры. Директор ЦРУ позвонил Екатерине Великой (так называют издателя газеты Кэтрин Грэхэм) и попросил не публиковать материал. Она отказалась подчиниться. Тогда ей позвонил президент Рональд Рейган. Материал так и не увидел свет.

Помимо первой поправки к конституции США деятельность средств массовой информации в этой статье регулируется статьей 1, раздел 8 (это так называемая «статья о коммерции», предоставляющая право конгрессу регулировать торговлю между штатами и с иностранными государствами). Эта статья конституции стала основой, на которой вырос целый куст законоположений, регламентирующих деятельность СМИ.

Безусловно, возможности средств массовой информации не могут не использоваться в целях завоевания и удержания политической власти. Под термином «власть» понимается «способность и возможность оказывать определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью каких-либо средств – воли, авторитета, права, насилия». Под властью часто понимается также политическое господство и система государственных органов.

Человеческое общество, будучи целостным организмом, развивается как система, элементы которой (сферы общественной жизни) находятся во взаимодействии друг с другом. Отсюда ясно, что для удержания власти управление обществом должно быть системным, комплексным. Исторически сложились два принципа управления обществом: стихийный и сознательный. Стихийное управление выражает такое взаимодействие социальных сил, в котором неустранимо действие случайного, – это усредненный результат, складывающийся из массы целенаправленных сознательных действий, в которых принципиально нельзя учесть все их последствия (свободный рынок в домонополистический период развития общества, например).

Переход к сознательному управлению невозможен без научного осмысления процессов, протекающих в обществе. В наши дни наиболее интенсивно проблема управления разрабатывается в связи с развитием общетеоретических дисциплин, в частности кибернетики, два основополагающих понятия которой – информация и управление.

Социальная информация есть прежде всего смысловая информация, то есть такая, которая перерабатывается человеческим сознанием и реализуется в деятельности людей. Она циркулирует в обществе как совокупность знаний, сведений, сообщений, идей об окружающем мире, прежде всего об обществе, служащих целям управления общественными процессами. Оптимальное управление предполагает объективную, истинную и полную информацию.

Успех демократии, как отмечают многие исследователи, во многом зависит от возможности справедливого и равного распределения в обществе всех соперничающих точек зрения, которые позволили бы гражданам сделать свой, подкрепленный информацией выбор.

Интересным представляется опыт Швеции по обеспечению декларированного конституцией принципа гласности. В этой стране правительство субсидирует партийные общественно-политические газеты, что позволяет отразить в них весь спектр политических воззрений. В итоге связи редакций газет со своими партиями... ослабли, а с государственными органами окрепли.

Чрезвычайно важной в современных условиях становится возможность доступа как оппозиции, так и правящих кругов к средствам массовой информации. Особенно это важно во время избирательных кампаний, когда идет открытая борьба за выборные должности. Обеспечение равного доступа к СМИ – главный показатель способности властей провести честные и справедливые выборы.

Национальный демократический институт для международных отношений (США, федеральный округ Колумбия, Вашингтон) среди общих принципов наблюдения за средствами массовой информации выделяет четыре принципиальных аспекта. Первый заключается в необходимости следить за действиями властей по обеспечению права журналистов на сбор и распространение информации. Второй аспект связан с анализом того, что делают власти и пресса для предоставления партиям и кандидатам возможности общаться с избирателями в ходе предвыборной кампании. Третий аспект предполагает наблюдение за попытками властей и прессы добиться объективности в освещении партий и кандидатов в информационных рубриках и программах новостей. И четвертый аспект – что делают правительство и средства массовой информации для просвещения избирателей о важности и процедуре голосования[49].

Среди наиболее вероятных фактов, не позволяющих СМИ свободно осуществлять присущие им функции, по мнению авторов этого документа, следует отметить следующие. Это прямая правительственная цензура или вмешательство, непрямые факты цензуры, давление или атаки на представителей прессы с целью помешать им выполнять свои законные обязанности по освещению избирательного процесса, неспособность властей обеспечить журналистам и издателям необходимую защиту от давления со стороны политических экстремистов, цензура внутри самих средств массовой информации. Кроме того, следует оценивать доступность и эффективность механизмов обжалования неправомерных действий, совершенных против прессы, как и возможность обжалования партиями и кандидатами неправомерных действий самой прессы. Эти механизмы включают в себя обращения в избирательные комиссии разных уровней, государственный орган, отвечающий за деятельность средств массовой информации, прокуратуру и суды[50].

Практика зарубежной журналистики уже давно выработала противоядие откровенной продажности прессы. Главное - это строгое соблюдение законов и подзаконных актов, касающихся массмедиа. «Скрытая» реклама запрещена во многих цивилизованных странах; подкуп журналистов карается по закону и т.д. Более того, многие редакции и общественные организации журналистов приняли и строго чтут кодексы этики, несоблюдение которых грозит увольнением с работы. Чаще всего этические нормы поведения включаются в коллективный договор с издателем и входят составной частью в контракт с работником.

Строго определены и взаимоотношения между редакциями и государством. В частности, работа так называемых «омбудсменов» нацелена на защиту интересов широкой общественности, проверку и перепроверку публикаций, надзор за соблюдением журналистами законов и этических правил[51].

В последние годы российские и зарубежные авторы уделяют большое внимание правовым и этическим проблемам функционирования средств массовой информации. Этот интерес не случаен. Он предопределен практическими потребностями журналистов и всего общества.

Обретение прессой определенной силы и власти в связи с ее концентрацией и монополизацией (в частности появилась возможность контролировать содержание газет и массовых журналов с большим тиражом) приводит к зарождению породы предпринимателей, заинтересованных больше в получении политических доходов, а не собственно финансовых. Они прилагают все усилия к тому, чтобы установить контроль над содержанием принадлежащих им средств массовой информации. Это явление еще раз подтверждает необходимость исследования взаимоотношений власти и журналистики, права и этики в этой сфере человеческой деятельности.

Весьма полезными представляются публикации, подготовленные программой «Статья 19», Фондом защиты гласности и другими организациями, отдельными авторами[52].

В целом специального рассмотрения заслуживает вопрос взаимодействия средств массовой информации и обеспечения прав и свобод человека в современном обществе.

Проблема роли СМИ в осуществлении основных прав и свобод человека зафиксирована во многих международных и национальных документах.

Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, принятый в Хельсинки, зафиксировал как непреложную норму уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений. В частности, в этом документе говорится:

«Государства-участники будут уважать права человека и основные свободы, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений, для всех, без различия расы, пола, языка и религии.

Они будут поощрять, и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных и других прав и свобод, которые все вытекают из достоинства, присущего человеческой личности, и являются существенными для ее свободного и полного развития.

В этих рамках государства-участники будут признавать и уважать свободу личности исповедовать, единолично или совместно с другими, религию или веру, действуя согласно велению собственной совести.

Государства-участники, на чьей территории имеются национальные меньшинства, будут уважать право лиц, принадлежащих к таким меньшинствам, на равенство перед законом, будут предоставлять им полную возможность фактического пользования правами человека и основными свободами и будут таким образом защищать их законные интересы в этой области.

Государства-участники признают всеобщее значение прав человека и основных свобод, уважение которых является существенным фактором мира, справедливости и благополучия, необходимых для обеспечения развития дружественных отношений и сотрудничества между ними, как и между всеми государствами.

Они будут постоянно уважать эти права и свободы в своих взаимных отношениях и будут прилагать усилия, совместно и самостоятельно, включая сотрудничество с Организацией Объединенных Наций, в целях содействия всеобщему и эффективному уважению их.

Они подтверждают право лиц знать свои права и обязанности в этой области и поступать в соответствии с ними.

В области прав человека и основных свобод государства-участники будут действовать в соответствии с целями и принципами Устава ООН и Всеобщей декларацией прав человека. Они будут также выполнять свои обязательства, как они установлены в международных декларациях и соглашениях в этой области, включая в том числе Международные пакты о правах человека, если они ими связаны»[53].

Государства-участники СБСЕ, сознавая потребность во все более широком знании и понимании различных аспектов жизни других государств-участников, отметили вклад этого процесса в рост доверия между народами. Заключительный акт отметил также важное значение распространения информации из других государств-участников и лучшего ознакомления с такой информацией, подчеркнул существенную и влиятельную роль печати, радио, телевидения, кино и телеграфных агентств и журналистов, работающих в этих областях.

Международным сообществом была поставлена задача облегчать более свободное и широкое распространение всех форм информации, поощрять сотрудничество в области информации и обмен информацией с другими странами и улучшать условия, в которых журналисты из одного государства осуществляют свою профессиональную деятельность в другом государстве.

Были выработаны принципы улучшения распространения, доступа и обмена информацией. В частности предполагалось способствовать распространению устной информации путем поощрения лекций и лекционных поездок видных деятелей и специалистов из других государств, а также обмена мнениями типа круглого стола, семинаров, симпозиумов, летних курсов, конгрессов и других двусторонних и многосторонних встреч. В области печатной информации государства-участники СБСЕ обязались способствовать улучшению распространения на их территории газет и печатных изданий (периодических и непериодических) других государств-участников. В этих целях, отмечалось в Заключительном акте, они будут поощрять свои фирмы и компетентные организации заключать соглашения и контракты, направленные на постепенное увеличение количества и числа наименований газет и печатных изданий, импортируемых из других государств-участников. Желательно, чтобы в этих соглашениях и контрактах упоминались, в частности, условия скорейшей доставки, использование обычно существующих в каждой стране каналов распространения ее печатных изданий и газет, а также согласованные между сторонами формы и способы платежных расчетов, позволяющие осуществление целей этих соглашений и контрактов.

Конечно, достижение этих целей не так просто, как это могло показаться в 1978 году. Для реализации соглашения было необходимо способствовать улучшению доступа общественности к печатным изданиям, периодическим и непериодическим, импортируемым на указанной выше основе. В частности требовалось: поощрять расширение числа точек, где будут продаваться такие издания; облегчать предложение таких периодических изданий во время проведения конгрессов, конференций, официальных визитов, других международных мероприятий и туристам во время туристического сезона; расширять возможность подписки на основе правил, свойственных каждой стране; улучшать возможность предоставления во временное пользование и для чтения этих изданий в крупных публичных библиотеках и их читальных залах, а также в университетских библиотеках; улучшать возможности ознакомления с бюллетенями официальной информации, выпускаемыми дипломатическими представительствами и распространяемыми этими представительствами на основе договоренностей, приемлемых для заинтересованных сторон. Как видим, многое выполняется странами-участниками лишь формально.

В области распространения кино-, радио- и телевизионной информации подвижки более показательные. Дело в том, что быстрое развитие техники позволило продвинуться значительно дальше, чем предполагалось. Непосредственное вещание на другие страны, (как на радиоприемные устройства, так и на телевизоры) позволило оставить далеко позади такие формы, как показ и передача разнообразной информации, записанной на пленку, из других государств, иллюстрирующей различные аспекты жизни в их странах и получаемой на основе таких соглашений или договоренностей, которые могут быть необходимы между непосредственно заинтересованными организациями и фирмами.

Изменения на международной арене, произошедшие в конце XX века, безусловно сказались и на сотрудничестве в области информации. Развивается сотрудничество в области информации на основе кратко- или долгосрочных соглашений и договоренностей. Фактом стало более широкое сотрудничество между органами массовой информации, в том числе между телеграфными агентствами, издательствами и издательскими организациями; между радиовещательными и телевизионными организациями как государственными, так и частными, национальными и международными, в том числе путем обмена прямыми или в записи радио- и телевизионными программами, совместного производства и распространения таких программ. Налажены встречи и контакты между журналистскими организациями и журналистами разных стран. Углубился и расширился обмен технической информацией, обычным явлением стали совместные исследования и проведение встреч специалистов по обмену опытом и мнениями в области печати, радио и телевидения.

За время, прошедшее после подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, было принято немало документов как на европейском, так и на мировом уровне, реализующих права и свободы человека.

Западноевропейская и североамериканская доктрины свободы печати происходят от теории естественных прав человека, воплотившейся во французскую Декларацию прав человека и гражданина и американский «Билль о правах». Маятник воззрений колебался от либерального максимализма к признанию социальной ответственности. Общность законов рыночной экономики с большей или меньшей долей государственного регулирования предопределила сходство ряда правовых моделей, используемых в разных странах для обеспечения добросовестной конкуренции и плюрализма, предупреждения концентрации и монополизации средств массовой информации.

В целом ряде случаев Международный пакт о гражданских и политических правах, другие международно-правовые соглашения, устанавливающие минимальные стандарты в области прав человека и деятельности прессы, либо текстуально интегрируются в национальное законодательство о СМИ, либо иным образом накладывают свой отпечаток на внутригосударственные правовые акты и практику их реализации. Общность проблем и условий диктует сходство решений.

Однако особенности исторического пути, государственного устройства, национальных традиций, экономической и правовой систем соответственно видоизменяют механизмы регулирования деятельности прессы в каждой отдельно взятой стране. Для федеративных государств большое значение имеет разграничение компетенции между органами власти федерации и ее субъектов, в том числе и в сфере массовой информации. В ФРГ в первую очередь именно землям принадлежит право принимать законы, регулирующие деятельность прессы, а федеральный парламент может лишь устанавливать общий правовой статус СМИ.

Принципиальное различие между существующими в мире правовыми системами состоит в том, что, например, англосаксонская признает юрисдикцию общего права и объявляет судебный прецедент источником права. Именно в странах общего права сложились понятия абсолютной и квалифицированной привилегии, имеющие большое значение в судебных делах по искам о клевете в прессе. Категория абсолютной привилегии используется для обозначения юридической невозможности предъявления иска о клевете к определенным категориям лиц: к депутатам – в связи с их выступлениями в стенах парламента; к судьям, адвокатам, сторонам и свидетелям - в связи с их высказываниями в зале суда. Категория квалифицированной привилегии означает недопустимость предъявления иска о клевете к СМИ и к журналисту, правильно, точно и своевременно передавшему информацию, защищенную абсолютной привилегией.

В последнее десятилетие минувшего века усилия мирового сообщества, в частности ЮНЕСКО, были сконцентрированы на содействии независимости, свободе и плюрализму прессы по всему миру. На достижение этой цели был направлен весь пафос деклараций о развитии независимости и плюрализма в Африке (Виндхук, 1991 г.), Азии (Алма-Ата, 1992 г.), Латинской Америке (Сантьяго, 1994 года). День принятия Виндхукской декларации (3 мая) объявлен Всемирным днем свободы прессы.

Свобода слова и свобода печати важны тем, что они в значительной степени обеспечивают реализацию всех других демократических прав и свобод.

Мировая тенденция к демократизации общественной жизни все активнее проявляется в самых разных странах и регионах. Государства с некогда тоталитарным либо авторитарным режимом уверенно встают на путь демократических преобразований. Средства массовой информации выступают не только непосредственными участниками демократических процессов, но и их объектом.

Демократия – это форма политического строя, основанного на признании принципов народовластия, свободы и равенства граждан. Демократия предполагает признание принципа подчиненности меньшинства большинству, выборность основных органов государственной власти, наличие прав и политических свобод граждан, а также условий для их реализации. Различаются институты представительной демократии (выборные учреждения – парламенты и пр.) и непосредственной демократии (референдумы, всенародные обсуждения, деятельность общественных организаций).

Демократические принципы все полнее внедряются в повседневную жизнь большинства цивилизованных стран независимо от политических систем и географического расположения. Даже монархии с еще существующими феодальными или родоплеменными отношениями заявляют о своей приверженности демократии.

Проблемы соотношения парламентской демократии и свободы печати, монархии, теократии и народовластия, функционирования массмедиа в рамках реально существующей политической системы все больше и больше привлекают внимание российских и зарубежных ученых.

Средства массовой информации активно участвуют на всех стадиях политического процесса, в ряде случаев весьма эффективно влияют на выработку, принятие и претворение в жизнь политических решений, осуществление обратных связей, корректировку выбранного политического курса. Понятно, что проблема участия СМИ в демократических преобразованиях в мире весьма многопланова.

С достаточной для практики степенью точности можно выделить следующие стадии политического процесса:

1. Конституирование, образование политической системы.

2. Воспроизведение компонентов и признаков данной политической системы.

3. Принятие и исполнение политико-управленческих решений.

4. Контроль за функционированием и направлением развития политической системы.

Как видим, средства массовой информации не могут обойти своим вниманием ни одну из названных стадий. СМИ в свою очередь ощущают на себе влияние политических институтов и процессов.

Многоплановость исследований подтверждает своевременность обращения к этим проблемам как российских, так и зарубежных исследователей. Между тем громадное разнообразие форм и методов утверждения парламентской и любой иной демократии требует своего дальнейшего осмысления. Анализ преобразований в странах «третьего мира», Восточной и Центральной Европы наглядно подтверждает необходимость всестороннего исследования этих процессов.

Выборы – непременный атрибут демократии. Без выборов невозможно формирование представительных органов; без голосования невозможно проведение референдумов и всенародных обсуждений. Вот почему в условиях информационно-коммуникативного общества СМИ активно участвуют в избирательных кампаниях и содействуют населению в осуществлении избирательных прав. Конечно, степень участия СМИ в электоральном процессе зависит от существующей в стране избирательной системы.

Избирательная система – это порядок организации и проведения выборов в представительные учреждения, закрепленный в юридических нормах, а также сложившейся практикой деятельности государственных и общественных организаций.

В целом ряде стран для участия в выборах необходимо преодолеть ряд цензов. Существуют, например, такие цензы: имущественный, образовательный, расовый, оседлости, языковый и др. Все цензы по сути своей являются средствами манипулирования выборами и их результатами. Практически везде за гражданами закреплено право избирать и быть избранными в представительные учреждения.

Собственно термин «избирательное право» имеет следующие значения:

1. Совокупность юридических норм, регулирующих участие граждан в выборах представительных органов власти, организацию и проведение выборов, взаимоотношения между избирателями и представительными учреждениями, порядок отзыва депутатов.

2. Право граждан избирать эти органы (активное избирательное право) и быть избранными в эти органы (пассивное избирательное право). Институт выборщиков в ряде стран при косвенных выборах имеет свои особенности. В США выборщики избираются только для осуществления ими своей функции например, при выборах президента. Во Франции выборщики являются таковыми по занимаемой должности например члены генеральных советов при выборах в сенат.

Мажоритарная система выборов – это такой порядок, при котором избранным считается кандидат или список кандидатов, получивший большинство голосов в округе. Применяется в США, Великобритании, Индии, Мексике и др. странах. Различают мажоритарную систему абсолютного (для избрания необходимо получить более 50% голосов) и относительного большинства (достаточно собрать большее по сравнению с другими кандидатами число голосов). Мажоритарная система сильно искажает соотношение сил в пользу крупных политических партий.

Пропорциональная система представительства – порядок определения результатов голосования, при котором распределение мандатов между партиями производится в соответствии с количеством полученных ими голосов (Италия, Бельгия, Финляндия и др.). Для определения результатов голосования устанавливается минимум голосов, необходимых для получения одного депутатского мандата. Распределение мандатов внутри списка партии осуществляется, как правило, в том порядке, в котором кандидаты расположены в списке.

В зависимости от существующей избирательной системы средства массовой информации функционируют во вполне определенном правовом поле, что делает их участие в выборах специфичным для любой страны. Вместе с тем, существуют общие нормы и закономерности, позволяющие средствам массовой информации на демократических принципах участвовать в электоральном процессе, выполнять свои специфические функции и удовлетворять общественные потребности.

Когда начинается избирательная кампания, все кандидаты искренне озабочены проблемой доступа к средствам массовой информации. Если кто-либо приобретает перед другими преимущество в этом плане, то и возможность избрания на искомую должность у него, безусловно, выше, чем у других.

Доступ кандидатов и политических партий к СМИ может осуществляться по различным схемам. Среди них:

· бесплатные возможности;

· льготные возможности;

· возможности на условиях равной оплаты.

Во многих странах доступ кандидатов к средствам массовой информации (как печатным, так и электронным) лимитирован законами и подзаконными актами. Они обязуют СМИ знакомить избирателей с сутью идей и платформами кандидатов, разъяснять порядок и процедуру голосования и т.д.

Законы, регламентирующие деятельность СМИ в ходе избирательной кампании базируются, как правило, на следующих общих принципах:

· объективность,

· нейтральность,

· независимость,

· взвешенность,

· ответственность.

Конечно, реальная практика работы СМИ в разных странах в зависимости от форм собственности на средства массовой информации будет иметь свою специфику.

В зависимости от формы собственности возможны разные подходы того или иного средства массовой информации к участию журналистов в избирательных кампаниях; при этом неизменным остается требование к соблюдению тех или иных этических норм и правил. В различных кодексах этики журналистов, зачастую включаемых в контракт работодателя с членами журналистских коллективов, правила профессиональной деятельности могут варьироваться в широких пределах.

Этические нормы деятельности журналистов и их участие в политической жизни впрямую зависят от конкретной редакции. Так, работник чисто партийного издания должен поддерживать кандидата от своей партии и вести его агитационную кампанию; журналист «беспартийной» редакции, пекущейся о своей беспристрастности и объективности, не имеет права участвовать в политических кампаниях или выставлять свою кандидатуру на выборную должность; работники государственных редакций ограничены законами в порядке освещения тех же самых избирательных кампаний.

Свободные выборы – непременный атрибут демократии. Это аксиома. Молодые люди уже не могут себе даже представить, что когда-то выборы в нашей стране проходили по заранее составленному сценарию, без катаклизмов и бурь. Тем более без политических убийств. Сейчас российский избиратель уже приучен к тому, что во время избирательной кампании кандидаты на выборные должности обязательно используют приемы из арсенала «грязных» политтехнологий.

Иногда избиратели задаются вопросом: а почему за рубежом нет такой грязи и таких безобразий? Многое из этого есть и там, но ведется более тонко и изощренно. Кроме того, многие из предвыборных ходов разработаны именно за рубежом. Там не проходит открытое шельмование в печати – можно разориться на судебных тяжбах. Радио и телевидение тоже выглядят более-менее объективными: если нарушишь строгие правила, то можно лишиться лицензии на вещание. Но то, что грязные приемы в политической борьбе есть и там, мы неоднократно видели. Это и подслушивание в штаб-квартире соперника, это и «потеря» тысяч голосов на избирательных участках, это и «война компроматов». Используются и многие другие «домашние заготовки». Но на российской почве все выше названное расцвело буйным цветом. Причина – в слабом контроле за выполнением законов, поскольку все наши политики в той или иной степени заинтересованы в их нарушении. В итоге Россия вновь и вновь становится полигоном для отработки методов «зомбирования» избирателей.

Рассмотрим некоторые из наиболее распространенных и нечестных способов «добыть победу» на выборах, ранее применявшихся за рубежом и широко использовавшихся в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, где проходит «обкатка» политтехнологий.

Самый распространенный среди них – так называемая «война компроматов». Каждый из кандидатов, естественно, изучает сильные и слабые стороны своего соперника. Что использовать в ходе избирательной гонки – дело совести команды и самого кандидата. Но какая совесть на войне? Вот и чернят друг друга наши политики перед избирателями.

Так, в газете «Аргументы и факты – Петербург»[54] в реплике «Не надо нас дополнять» рассказывается о том, как «Новая выборгская газета» от 1 ноября со ссылкой на «АиФ» поместила статью под названием «Объединительный синдром». Все бы ничего, но выборжане... дополнили автора. Как отмечает Денис Сысоев, «прямо в середину статьи вставлены два абзаца с какими-то бредовыми разоблачениями в сексуальных тонах в адрес местного областного депутата...» Но все это – еще цветочки.

Основной вид участия кандидатов в телеэфире – теледебаты. Безусловно, с течением времени дебаты изменились, стали менее спонтанными, более управляемыми, тщательнее подготовленными специалистами по имиджу и ведению кампаний. При всем этом избиратели по-прежнему считают дебаты моментом истины, позволяющим им по-настоящему глубоко узнать кандидатов. Дело в том, что у этой формы есть одно преимущество: теледебаты позволяют кандидатам непосредственно обратиться к избирателям, пользуясь самым эффективным из доступных средств массовой информации. Но если кандидат отказывается от участия в теледебатах во время избирательной кампании, то он должен объяснить причины отказа, иначе он может потерять голоса избирателей. Иногда кандидат отказывается принимать условия дебатов, которые обычно обсуждаются кандидатами, спонсорами и представителями того СМИ, которое их проводит. Независимо от того, какими бы надуманными или непредсказуемыми не становились дебаты с течением времени, они все же выполняют функцию информирования избирателей.

Сейчас широко используется такая форма рекламы, когда «хороший» кандидат разоблачает действия или намерения «плохого». Хотя информация, обыгрываемая в телевизионном ролике, чаще всего является неправдой или неверным истолкованием фактов. И здесь уже симпатии избирателей будут на той стороне, чьи образы покажутся им ярче и лучше запомнятся. Практика политической рекламы, «очернительной» в том числе, иногда даже переходит в жанр политической провокации.

СМИ превращаются на время избирательных кампаний в арену схваток между политико-финансовыми кланами. Никакая война, в том числе и информационная, не может обойтись без пропаганды, и теперь на хлебной ниве этого жанра плодотворно трудятся практически все ведущие аналитических программ.

В избирательный марафон довольно часто пускаются предприниматели разного уровня. Это им нужно для того, чтобы через властные структуры развивать собственный бизнес. Открыто «идут во власть» предприниматели во время выборов в регионах, которые традиционно привлекают самое пристальное внимание политиков и широкой общественности. Дело не только в том, что там избираются местные власти, от позиции которых в значительной степени зависит судьба всей страны. В регионах отрабатываются новые избирательные технологии, которые в дальнейшем используются в более крупных кампаниях.

Кандидаты и их команды стремятся заручиться поддержкой прессы, в некоторых случаях просто купить ее, а в иных – надеть намордник цензуры. Об этом свидетельствует и сама пресса. «Новый Петербургъ», например, опубликовал заметку под красноречивым заголовком: «Воры и взяточники – хотят цензуры!»[55].

«Если с подачи прокуратуры ответственность за высказывания ПОЛИТИКОВ – ЗАКОНОДАТЕЛЕЙ, МИНИСТРОВ, РУКОВОДИТЕЛЕЙ, ЭКСПЕРТОВ – будет переложена на главных редакторов, НА СВОБОДЕ СЛОВА В РОССИИ БУДЕТ ПОСТАВЛЕН КРЕСТ», – отмечает газета (выделения шрифтом – «Нового Петербурга»). Стремление взвалить на себя ношу цензора чаще всего выказывают чиновники всех рангов и действующие депутаты, губернаторы и другие выборные лица.

Первая проблема, с которой сталкиваются претенденты, – необходимость обеспечения явки избирателей на саму процедуру выборов. О резком снижении избирательной активности говорят итоги выборов не только в нашей стране, но и за рубежом. Поэтому кандидаты, особенно действующие депутаты, стремятся искусственно привлечь внимание избирателей к своей персоне. Некоторые из них вступают в бессмысленную конфронтацию с исполнительной властью по мелочам, лишь бы их заметили. Понятно, если критикуют, скажем, губернатора за дело, но когда любые его предложения встречаются в штыки только потому, что они исходят от исполнительной власти, – это не метод продуктивной работы.

У партий и движений – мощный пропагандистский аппарат, поддержка прессы, денежные вливания. В этом плане незавидно положение независимых кандидатов, которым нужно рассчитывать лишь на собственные силы и поддержку избирателей. Практика показывает, что избиратели все чаще и чаще голосуют именно за независимых кандидатов. Но независимых от кого или от чего? Этот вопрос не так-то прост. Кандидат кандидату – рознь. Короче, голосовать избиратели идут за конкретного человека.

Еще один прием – «клонирование» кандидатов, то есть регистрация в одном и том же округе однофамильцев.

«Такого Вы еще не видели. ОдНознАчНо?!!» – именно такая, с нарочитыми ошибками, надпечатка стоит на коробке с видеокассетой фильма «Корабль двойников», где в главной роли снялся видный российский политик Владимир Вольфович Жириновский. В нашу задачу не входит ни анализ политической позиции Владимира Вольфовича, ни художественных достоинств фильма. Обратимся к другому – оригинальной «шутке», которую взяли на вооружение команды некоторых кандидатов в депутаты. Но для начала коротко перескажем сюжет фильма. На судне собрались двойники известных исторических персонажей. Происходит убийство двойника Маргарет Тэтчер. В.В. Жириновский в роли капитана милиции допрашивает «Горбачева», «Брежнева», «Ленина», «Клинтона», «Ельцина» и еще многих «знаменитостей». Конечно, капитан милиции находит преступника.

Во время выборов Законодательного собрания Санкт-Петербурга в 1998 году на ряде избирательных участков уже на стадии сбора подписей появились «клонированные» депутаты. Так, рядом с Михаилом Ивановичем Пироговым, преподавателем вуза, собирал подписи Михаил Иванович Пирогов – слесарь-инструментальщик; с Сергеем Михайловичем Мироновым соревновался Сергей Валентинович Миронов. «Клонированными» оказались С. Андреев, О. Сергеев и другие. Появились «двойники» у известных политических деятелей федерального масштаба. Конечно, прием с «тиражированием» кандидатов взят не из фильма, а из политической практики – «двойники» уже использовались на Украине в ходе парламентских выборов.

Что же дает такой прием, к каким политическим последствиям он ведет?

Прежде всего у однофамильца отбираются голоса избирателей. Затем «двойник» в случае нарушения Закона о выборах все может свалить на своего однофамильца. Если истинного претендента на место в выборном органе постигла неудача, то можно результаты выборов опротестовать в суде. Короче говоря, уловка с «тиражированием» кандидатов не так безобидна, как кажется. Уже случались «разборки» между командами «тиражированных» кандидатов с угрозой применения оружия. В частности, «выяснение отношений» подобного рода состоялось между двумя Сергеями Беляевыми...

Помимо тиражирования однофамильцев интересным и поучительным для избирателей стал прием «накачки» округа кандидатами. С пятью-шестью претендентами на одно место средний избиратель уж как-нибудь управится. Сложнее – если претендентов, скажем, десяток, да еще с похожими, как сестры-близнецы, программными положениями. А если еще добавить возможных однофамильцев – то и вовсе сложно разобраться с ситуацией...

Так, во время выборов 1998 года в Санкт-Петербурге в 31-м избирательном округе (Московский район) было зарегистрировано 4 кандидата на депутатские мандаты, а в 1-м (Василеостровский район) уже 26 человек претендовали на одно место в Законодательном собрании города. «Накачка» округов кандидатами привела к тому, что среднестатистический избиратель ориентировался на кандидатов, фамилии которых «на слуху», то есть была высока вероятность случайного, неосознанного голосования за действующих депутатов.

Существует еще ряд приемов, которые порядочный человек позволить себе не может. Например, выпуск в свет и распространение фальшивых листовок за подписями людей, которые их не писали (а такое случалось неоднократно), организация массовых акций в поддержку или против кого-либо, прямой подкуп избирателей (в форме заключения договоров или преподнесения подарков), а также организация «досрочного голосования» в пользу одного из претендентов.

Широко используется и такой прием, как «вбрасывание бюллетеней». Суть его заключается в следующем. На каком-либо избирательном участке некий неизвестный избиратель или член избиркома незаметно опускает в ящик для голосования большое число фальшивых бюллетеней. В результате число зарегистрированных избирателей, принявших участие в голосовании, получается заметно меньше, чем число опущенных бюллетеней. Такие выборы по этому участку, как правило, признаются недействительными. Яркий пример использования этого приема – выборы в 2001 году в Самаре.

В странах, где отсутствует эффективный контроль за проведением выборов, иногда применяется самая примитивная подтасовка результатов голосования.

Как видим, существует немало возможностей привлечь на свою сторону избирателя или хотя бы нейтрализовать его волеизъявление. Избиратель должен быть бдительным, чтобы не попасться в сети, расставленные имиджмейкерами, у которых есть множество способов повлиять на его волеизъявление.

Официальная американская пропаганда преподносила президентские выборы 2000 году как показательные, доказывающие, что каждый голос избирателей будет учтен. На самом деле было зарегистрировано множество нарушений, в том числе и «потеря» тысяч бюллетеней с волеизъявлением избирателей. Кроме того, избирательная система США даже в глазах консервативных американцев выглядела как устаревшая.

В начале 1990-х годов в США общественностью овладела одна мысль: выборы в стране все больше и больше стали напоминать «крысиные гонки». Средства массовой информации практически не обращают внимания на платформы кандидатов и их долгосрочные политические цели, а освещают предвыборный марафон как спортивное состязание: кто больше набрал очков и как «обошел на повороте» соперника. Появились влиятельные силы, готовые выделять большие деньги, чтобы выборы отражали действительно волю американского народа.

Демократия работает только при участии граждан. Когда людей охватывает апатия, цинизм и непочтительность, политическая система в опасности.

Как пишет Эдвард Д. Миллер в предисловии к своей книге «Шарлотский проект. Как помочь гражданам взять демократию в свои руки»[56], после выборов 1988 года многие журналисты почувствовали сигналы тревоги, но лишь малая часть ответила на них новаторскими шагами. Одним из таких новаторов стала газета «Шарлотт Обзервер».

Недостатки в освещении прессой президентских выборов 1988 года вызвали беспокойство Пойнтеровского института исследования проблем СМИ, и весной 1991 года Институт предпринял действенные шаги, привлекая партнеров из числа СМИ, которые были бы готовы отобрать освещение избирательной кампании у тех, кто препарирует информацию в выгодном свете для представляемых ими кандидатов, и передать более активную роль избирателям.

В результате двухлетнего сотрудничества с газетой «Шарлотт Обзервер» и телестанцией WSOC-TV в г. Шарлотт (штат Северная Каролина) были разработаны радикально отличные подходы к освещению избирательной кампании.

Принятая стратегия была достаточно проста:

· Основные пункты избирательных программ должны определять не кандидаты, а избиратели.

· Кандидаты должны держать ответ по существу этих пунктов.

· Привлекать читателей к участию освещения избирательной кампании и к оценке кандидатов и работы прессы.

Для достижения этих задач «Шарлотт Обзервер» и в меньшей степени – WSOC-TV предприняли несколько важных шагов.

В конце 1991 года в зоне действия газеты и телестанции был проведен опрос общественного мнения в целях определения «Гражданской программы», т.е. набора проблем, которые жители Северной и Южной Каролины хотели бы видеть в программах кандидатов.

Был сформирован Совет граждан для информирования средств массовой информации о настроениях общественности по отношению к отдельным пунктам программ и к личности кандидатов на протяжении всей кампании.

Центральная роль была предоставлена читателям. Их опрашивали, интервьюировали, предлагали задавать вопросы кандидатам, приглашали на общественные дискуссии и почти ежедневно выставляли их героями новостных сообщений. Читатели определяли тон и существо освещения избирательной кампании.

Удалось ли достичь чего-либо в ходе реализации проекта? Да.

Сотни граждан, которые в прежние годы занимали позицию безучастных наблюдателей, стали активными участниками кампании и ее освещения прессой.

Увеличилось число граждан, которые зарегистрировались и приняли участие в голосовании.

«Обзервер» нашел новые важные пути установления связей с читателями.

В ходе реализации проекта выяснилось, что:

· Читатели могут быть не только потребителями, но и партнерами.

· Поиски путей решения вопросов настолько же важны для читателя, как выявление проблем.

· «Объективность», к которой стремятся журналисты, часто достается ценой понимания и вовлечения общественности.

· Политические вопросы следует освещать под углом интересов граждан, а не с позиции интересов политиков или прессы.

· Редакции СМИ могут перестраивать свою работу. Точно так же могут меняться приемы журналистики.

· Эрозия гражданской позиции и падение читательского интереса - два взаимосвязанных явления. Для возрождения одного из них необходимо возрождать оба[57].

Цели Пойнтеровского института распространялись за пределы Шарлоттского проекта и освещения в печати политических вопросов. В результате было создано новое определение «публичной» или «народной» журналистики, которое должно было стереть различие между ценностями журналистики и потребностями обслуживаемого ею населения. Журналисты по-новому взглянули на свою аудиторию.

Как видим, защита прав человека и демократических свобод прямо зависит от реального обеспечения свободы слова и свободы печати.

Многочисленные теории и концепции зарубежной журналистики отражают особенности существования современного общества и многоплановость научных подходов к анализу этого сложного явления.

В контексте современного международного общения и диалога, широко использующих международный информационный обмен, такие проблемы, как основные права и свободы человека, порядок международного информационного обмена, внутриполитические процессы, касающиеся СМИ и многие другие, становятся предметами острой борьбы на международном уровне. Общественные потребности в информации удовлетворяются СМИ в той степени и в том объеме, которые характерны для конкретной отдельно взятой страны во вполне определенных исторических условиях.

в начало

к содержанию << >> на следующую страницу

[1] Сиберт Ф.С., Шрамм У., Питерсон Т. Четыре теории прессы. – М., 1998. – С. 9–10.

[3] См., например, Доль Р. Введение в теорию демократии. – М, 1992; Dhal R. Poliarhy. New Haven, 1971; Пую A.C. Политический плюрализм: опыт Франции: Автореф. дисс. на соиск. уч. степени доктора социолог, наук. СПб., 1993.

[4] Lippmann W. Public Opinion. – N.Y., 1965. – Р. 119.

[5] Гляйссберг Г. О концентрации печати и манипулировании общественным мнением./Пер. с нем.; Предисловие и редакция П.А. Наумова. – М., 1974. – С. 52.

[6] Mayo E. The Social Problemsof an Industrial Civilization. London, 1949. P. 36.

[7] Гуревич П.С. Буржуазная пропаганда в поисках теоретического обоснования. М., 1978. С. 84.

[8] Merton R.K. Social Theory and Social Structure. London, – 1964. – P. 442.

[9] The Process and Effects of Mass Communication. – Chicago, 1974. – P. 40.

[10] Век информации. Тезисы международного постоянно действующего научно-практического семинара, 20 декабря 2000 г. – СПб., 2000. – С. 13–15.

[11] McGinnis J. The Setting of the President, 1968. – N.Y. – P. 257.

[12] См., например, Griffin К. The Contribution of Studies of Source Credibility to a Theory of Interpersonal Trust in the Communication Process, Psychological Bulletin, 1967. – P. 104–120.

[13] Гавра Д.П. Эффективность коммуникационных источников/Век информации. Тезисы международного постоянно действующего научно-практического семинара, 20 декабря 2000 г. – СПб., 2000. – С. 15.

[14] Цит. по: Кашлев Ю. Массовая информация и международные отношения. – М., 1981. – С. 23.

[15] Багерстам Э. Свобода прессы в демократическом обществе./Пер. с эст. – Тарту – Вяллингби, 1992. – С. 3.

[16] Virieu F.-H. (de). La mediocratie. – Paris, 1990. – P. 25.

[17] Branscomb A. Law and Culture Information Society.//Information sec. – N.Y., 1986. Vol.4. №4. – P. 279–311.

[18] Цит. по: На службе монополий. Информационно-пропагандистский комплекс стран капитала/Под ред. Я.Н.Засурского. – М., 1977. – С. 119.

[19] Marrill J. The Elite Press. – N.Y., 1968. – P. 22.

[20] См., например, Dawson R., Prewitt К. Political Socialization. – Boston, 1969.

[21] Попов Н.П. Политизация массового сознания в США. М., 1991.

[22] McQual. D. Sociology of Mass Communications. – Harmondsworth etc., 1976.

[23] Цит. по: Багдикян Б. Монополия средств информации./Пер. с англ. Общее редактирование и вступительная статья Г.И. Вайнштейна. – М., 1997. – С. 6.

[24] Современная наука и журналистика: Тезисы научно-теоретической конференции. – Л., 1991. – С. 24–25.

[25] См., например, Федякин И.А. Общественное сознание и массовая коммуникация в буржуазном обществе. – М., 1968. – 214 с.

[26] Афанасьев В.Г. Социальная информация и управление обществом. – М., 1975. – 408 с.

[27] Nordenstreng K. Evolution actualte de la theorie de la communication en Europe//Diogene, 1975, №92. – P. 126.

[28] Цит. по: Федякин И.А. Указ. соч. – C. 5.

[29] Афанасьев В.Г. Указ. соч. – С. 374.

[30] Voyenne В. Le Droit a L“Information. – Paris, 1973. – P. 83.

[31] Цит. по: Афанасьев В.Г. Указ. соч. – С. 377.

[34] Adorno Т. Television and the Pattern of Mass Culture/Mass Communications. – Urbana, 1966. – P. 600.

[35] Элвин А. Снайдер обслуживал Белый дом в качестве специального помощника президента Ричарда Никсона и занимал руководящие должности в течение почти двух десятилетий в компаниях Си-би-эс и Эн-би-си, был высокопоставленным должностным лицом, отвечавшим за коммуникации, в администрациях Форда и Рейгана. Был директором Всемирного телевидения и видеоуслуг ЮСИА, где контролировал учреждение спутниковой системы Уорлднет.

[36] The Annenberg Washington Program in Communications Policy Studies of Northwestern University, US. Foreign Affairs in the New Information Age: Charting a Course for the 21st Century Washington, D.C.: The Annenberg Washington Program, May 1994. – P. 20.

[37] The Annenberg Washington Program in Communications Policy Studies of Northwestern University, U.S. Foreign Affairs in the New Information Age: Charting a Course for the 21st Century (Washington, D.C.: The Annenberg Washington Program, May 1994). – P. 5.

[38] Геллнер Э. Нации и национализм. – М., 1991. – С. 15.

[39] Цилевич Б. Альтернатива. Сб. ст. – Рига, 1998. – С. 38.

[40] СМ – сегодня, 1997. 14 июня.

[41] СМ – сегодня, 1992.15 апреля.

[45] Вести Сегодня, 2002. 15 января.

[46] Панорама Латвии, 2002. 15 января.

[47] Цит. по: Телеграф, 2002. 15 января.

[49] Наблюдение за объективностью прессы при освещении предвыборных кампаний/National Democratic institute for International Afters/ – Washington, 1994. – P.3.

[51] Подробнее см.: Charter of the Press Council: Instruction for the Office of the Press Ombudsman. Swedish Newspaper Publisher's Association.

[52] См., например: Законы и практика средств массовой информации в Европе, Америке и Австралии. – М., 1995. – 230 с; Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Русская версия. – СПб., 1996. – 55 с; Правовые и социально-экономические аспекты деятельности средств массовой информации: Сборник статей/Отв. ред. Ю.В. Мишальченко. – СПб.. 1996. – 623 с; Совет Европы: документы по национальному вопросу./СПб., 1996. – 62 с; Совет Европы: документы по проблемам средств массовой информации. – СПб., 2000 – 150 с; Судьи и журналисты в странах Восточной Европы в период перехода к демократии: Сборник статей/Ред. Ч. Браун и Г. Шварц. – Киев, 1997. – 226 с; Хенрикс А., Хэйден Т., Новик Дж. Д. Ваше право на неприкосновенность частной жизни. – СПб., 1996. – 122 с. и др.

[53] Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Хельсинки. 30 июля – 1 августа 1975 г. – М.: Междунар. отношения, 1987. – 96 с.

[54] Аргументы и факты – Петербург, 2001. ноябрь. №47.

[55] Новый Петербургъ, 2001. 22 ноября.

[56] Миллер Э.Д. Шарлотский проект. Как помочь гражданам взять демократию в свои руки./Пер. с англ. – М., 1998. – 63 с.

[57] Миллер Э.Д. Указ. соч. – С. 8–9.