РАЗДЕЛ III

СТРУКТУРА РЕЧИ

 

ГЛАВА 5. Общие указания

 

Исторические сведения

Тема

Основное в содержании речи

Стиль речи стиль письма

 

ГЛАВА 6. О структуре (план речи)

 

ГЛАВА 7. О стиле речи (формулирование)

 

Общая часть

О стиле речи оратора

О стиле предложений

 

ГЛАВА 8. Риторические средства выражения

 

ГЛАВА 9. Вступление заключение

 

Вступление

Заключение

 

ГЛАВА 10. Примеры речей с их анализом

 

ГЛАВА 11. Речь по специальному поводу

 

Рамочная речь

Траурная речь

Торжественная речь

Речь в дружеском кругу

 

ГЛАВА 5

ОБЩИЕ УКАЗАНИЯ

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ

 

Понятие «риторика» происходит от греческого rhetorike techne (ораторское искусство) и охватывает область знаний: теория речи искусство речи ораторское мастерство. В этом значении под риторикой подразумевают сознательно или бессознательно технику речи, проявленную в различных формах говорящим индивидуумом[1].

Искусство речи является древнейшим из отраслей знания. В античные времена искусство речи играло видную роль: Демосфен произносил гневные речи против Филиппа Македонского. (С тех времен до наших дней дошло выражение «филиппики».) Когда впоследствии Филипп прочитал эти речи, то под сильным впечатлением воскликнул: «Думаю, что если бы я услышал эту речь вместе со всеми, то голосовал бы против самого себя».

Уже тогда практика демонстрировала широкий диапазон ораторских возможностей: от речи на благо ближним до самодовольно-артистической, неискренней болтовни софистов[2].

Даже Цицерон при всем блеске его ораторского искусства вряд ли может служить образцом. Во все времена ораторы следовали за меняющимся общественным мнением. Убедить всех не в состоянии были даже лучшие ораторы. Вспомните, ни Демосфен, ни Цицерон не умерли естественной смертью.

Расцвет греческой риторики продолжался примерно в течение жизни пяти поколений, но только в Афинах[3] искусство речи приобрело историческое значение.

Школы времен античности и ренессанса учили множеству правил построения и произнесения речей. Марк Фабий Квинтилиан (приблизительно 35100 гг. н.э.) был самым знаменитым учителем риторики в Риме. Уровень его требований к ораторам был очень высок. Основные требования тщательное воспитание и обширное образование. Часть многочисленных искусных приемов (ораторских уловок), которым обучали учеников, достойна внимания и сегодня (см. Глава 8. «Риторические средства выражения»). Сегодня мы скептически относимся к речам, имеющим эстетическую самоцель (например, Протагора), или демагогический пафос (например, Гитлера и Геббельса). Чисто выточенные фразы, украшение риторическими фигурами, вычурный стиль, блестящая виртуозность все эти элементы мы должны решительно отклонить, поскольку они способствуют необъективности.

Средневековье опять привело искусство речи к расцвету. Путь проложили монахи от Савонаролы до Лютера. В новое время ораторская речь зазвучала в английском парламенте XVIII в. и в Конвенте времен Первой французской революции. (Надо отметить, что в парижском Конвенте[4] некоторые ораторы заготавливали конспекты как правого, так и левого направления. Держали нос по ветру.)

На протяжении многих столетий риторика оказывала значительное влияние на поэтическое искусство. Мы знаем, что Расин, знаменитый французский драматург XVII в., проштудировал все «Формирование красноречия» Квинтилиана и составил тетради конспектов.

Но ни в одном парламенте речь не имела и не имеет столь большого значения, как в английском, именно со времен Ренессанса. Ряд известных политических деятелей, являющихся великими ораторами, Питт, Фоке, Шеридан, Гладстон, Ллойд Джордж, Черчилль и Бевин блистали с той поры до XX в. И сегодня Англия в еще большей степени, чем, например, Германия, страна речей и дискуссионных клубов.

Однажды английский историк лорд Актон полунасмешливо, полупризнательно высказался следующим образом: «Некоторые нации платят чародею красноречия, однако Германия “очарованию хорошего управления”».

И все же немецкая парламентская история насчитывает значительное число видных ораторов. Наиболее блестящим оратором XIX в. является Ойген Рихтер, который превосходил Бисмарка в виртуозности. В бундестаге видными ораторами и полемистами были, например, Шумахер, Арндт, Хейнеман, Эрлер и Шмидт от Социал-демократической партии; Аденауер, Киссингер, Герстенмайер, фон Гуттенберг и Штраус от Христианско-демократического союза/Христианско-социального союза и Делер от Свободной демократической партии.

Поучительно сравнить между собой, например, речи Бисмарка, Ллойд Джорджа, Бриана, Черчилля, Хеусса. Каждый обладал собственным стилем, и тем не менее все они использовали такие средства, как образность, логика, повышение интереса к речи и т.д., которые ниже будут описаны подробно.

В этой книге история риторики лишь бегло очерчена. Подробное описание см. в разделе «Историческая часть» книги Удинга и Штайнбринка «Основы риторики»[5].

Хотя в сегодняшние дни риторика чаще всего изучается с практическим уклоном, однако в качестве специальной научной дисциплины высшей школы она преподается лишь в нескольких университетах. Иозеф Коппершмидт жалуется в своей достойной внимания, но изложенной в тяжелом для понимания научном стиле книге «Общая риторика» (1976)[6], что в основе современной риторики лежит «лишь ограниченное понимание риторики». Он имеет в виду сужение области изучения, отказ от обширных образовательных и теоретических притязаний античной риторики в пользу чисто прагматического подхода, ориентированного на практику обучения произнесения речи. Коппершмидт предложил идеалистический проект, который лишь в малой степени учитывает сегодняшнюю речевую практику, но, правда, способствует выработке «нормативной системы правил», «грамматике разумной речи».

История риторики учит, что при разработке структуры речи следует обеспечивать соответствие содержания и формы.

Комбинация «хорошая форма плохое содержание» (как пример софистики) не достигает результата, как и другая комбинация: «хорошее содержание плохая форма». (Например, глубокая книга Фихте «Речи и немецкая нация» так тяжеловесна по форме и стилю, что Якоб Гримм однажды пытался «перевести» ее на доступный немецкий язык. Сегодня некоторым научным трудам по риторике, несомненно, необходим свой Якоб Гримм...)

в начало

 

ТЕМА

 

Разработать речь на общую тему зачастую труднее, чем на специальную, так как в первом случае возникают опасности многословия, пошлости, поверхностности и неоправданного обобщения. Часто задача ставится слишком широко. Речь идет о том, чтобы тему речи обозначить как можно точнее: она не должна быть слишком широкой, но и не быть слишком узкой или иметь неправильно расставленные акценты.

 

Правило 1. Каждое слово темы мы подвергаем проверке на точность смысла.

Правило 2. После разработки первой редакции ключевых слов мы анализируем, не слишком ли многое записано, не нарушены ли рамки поставленной задачи.

 

Формулировку темы лучше сделать привлекательной, но не навязчивой. Главную часть можно дополнить подзаголовком. Эффективное средство привлечения внимания постановка вопроса. Правда, на поставленные вопросы нужно будет недвусмысленно ответить.

Эффективнее заглавия «Захват власти национал-социалистами» действует, например, заголовок в форме вопроса: «Как Гитлер пришел к власти?»

В любом случае важно, чтобы заголовок соответствовал содержанию речи. Слушатель должен знать, что его ожидает. Поэтому объявление о докладе нельзя делать двусмысленным или слишком общим. Так, однажды объявление слишком общего характера «Вечер с Германном Гессе» послужило причиной неудачи поэта. (Он очень забавно рассказывает об этом в новелле «Авторский вечер».) Жители маленького городка, непритязательные в литературном отношении, настроились на «смех до упаду» или полагали, что по крайней мере Германн Гессе споет им частушки под незатейливый аккомпанемент. Но он выдал «на потеху» новеллы и стихи. Спустя короткое время зал опустел.

Профессор атомной физики также был в высшей степени удивлен, когда на его сугубо научный по содержанию доклад «Космические лучи» собрались только женщины. На рекламном плакате значилось: «Косметические лучи».

в начало

 

ОСНОВНОЕ В СОДЕРЖАНИИ РЕЧИ

 

Как правило, различают следующие десять основных элементов, которые характеризуют хорошую речь: объективность, ясность, образность, целенаправленность, повышение внимания, повторение, неожиданность, смысловая насыщенность (различная), лаконизм (краткость) и не в последнюю очередь юмор (и его разновидности, такие, как остроумие и ирония).

 

Объективность

Объективность означает прежде всего максимально возможную степень правдивости и непредвзятости. Каждому оратору рекомендуется прочитать серьезное и тем не менее всем понятное высказывание Карла Ясперса[7] о софистике и сущности сообщения в его книге «Об истине». Объективность означает глубоко согласованное, обусловленное существом дела, соединение содержания и формулировок речи, что не исключает элегантной отделки. Сегодня мы предпочитаем в противоположность античной риторике «объективность, которая не нуждается ни в золотом шаблоне, ни в вычурности» (Науманн). Пафос чаще всего лишь фальшивая монета чувства. Упор на чувства что-то скажет слушателю лишь в том случае, если есть желание выразить или возбудить личное и искреннее сочувствие. О цене сыра или выращивании кактусов не говорят с пафосом. Ни один оратор не должен позволить себе вообразить, что он абсолютно объективен и правдив. Мы все ошибаемся и намерены прикладывать много усилий, чтобы избежать ошибок. Наше знание, даже самое основательное, остается несовершенным. Кроме того, объективность характеризует сведения, которые я доношу до слушателей: что именно является констатацией фактов и взаимосвязей, а что личным мнением и оценкой (например, объективное утверждение: Гамбург расположен на Эльбе. Оценка: Гамбург является самым красивым немецким городом).

 

Ясность

Старое правило гласит: оратор должен говорить так, чтобы его не только можно было понять, но и невозможно было не понять. В ясной и четкой речи нет места какому бы то ни было недоразумению. (Мольтке в 1870 г. сказал своим офицерам: «Приказ, который может быть неправильно понят, всегда и понимается неправильно». Это справедливо также и для утверждений, высказываемых в речи.) Теодор Хеусс стремился лишний раз просмотреть наброски речей, чтобы упростить формулировки, если они казались ему высокопарными. Этот процесс он называл «избавлением от Хеусса», как об этом сообщает его племянница Наина Фрейлингхаус в рассказах о Хеуссе. Правда, нередко неясность даже входит в «систему» оратора. К сожалению, иногда умалчивают или говорят неясно, потому что хотят скрыть свое истинное мнение. Фридрих Науманн сказал о «сбросе балласта»: «Сбрасывать нужно все, что не соответствует ясному мышлению, хотя подлежащее сбрасыванию может быть очень привлекательным. Отсекайте все, что трудно понять слушателям. При этом не слишком дорожите своими собственными пристрастиями. Ведь оратор говорит не для себя, а для других».

«Непонятное» не означает исполненное глубокого смысла. Пауль Хейсе иронически рекомендует: «Учитесь упражняться в тех уловках, которые вам обеспечат успех; в мелких местах нужно мутить, чтобы думали: вода глубока».

Многие недоразумения возникают из-за путаницы в понятиях. Некоторые слова и понятия многозначны[8] их мы уточняем с помощью определений. Если в дискуссии каждый участник не представит свое определение, дальнейшее обсуждение вопросов неплодотворно, так как неясны основные положения.

В основе некоторых недоразумений многозначность употребляемых слов. Поразительный пример приведем из событий последней мировой войны: английский премьер-министр Антони Иден во время выступления по радио сердито отбивался от обступивших его фотографов со словами: «Dont shoot, please!», что означало: «Не фотографируйте именно теперь, когда я должен сосредоточиться» (shoot стрелять, фотографировать. Прим. пер.). На следующее утро немецкое радио, торжествуя, сообщило, что на Идена, английского премьер-министра, было совершено покушение. Мы опять и опять констатируем: при многозначности слов мы невольно выбираем те значения, которые соответствуют нашим субъективным желаниям. Само собой разумеется, что для ясности речи существенна логика. Мы обращаем внимание на логическое соединение деталей и основных положений, равно как и на кристальную ясность выражения.

Что касается ясности и понятности, то риторические возможности многих преподавателей высшей школы оставляют желать лучшего. Лекции одного преподавателя химии студенты плохо понимали. Он говорил невнятно, путано, растягивая слова так, что слушатели приходили в отчаяние. Его преемником, напротив, был блестящий оратор и педагог. После первой же лекции один студент заметил: «Надо отдать должное новому профессору: химия сама лезет в голову!»

В письме студента И.Б. Германна к приятелю Жану Паулю так рассказано о знаменитом профессоре математики Геттингенского университета Абрахаме Готтхельфе Кестнере (17191800): «Доброжелательность своих слушателей он поддерживал своеобразным образом. Кестнер человек старого закала. Его лекции никто не хвалит, потому что для тех, кто математику понимает, они слишком пространны, а для начинающих слишком тяжелы, он использует строгие методы доказательства, чтобы сделать понятными арифметические или геометрические определения, и, разумеется, продолжает это до тех пор, пока сам не устанет. Поскольку сам он понимает, но преподнести математический метод в занимательной форме не может, то усердно заботится о том, чтобы на столах лежало определенное количество книг (ведь не все слушатели могут (!) разогнать скуку во время его лекций). Это, например, могут быть книги басен с гравюрами, описания путешествий, Вергилий с гравюрами и многое тому подобное...»

 

Образность

«Образное представление фундамент всех познаний» так написано в 9-м письме Песталоцци «Как Гертруда учит своих детей». Это справедливо не только в отношении детей, но и взрослых.

Точным, но малонаглядным образом философ Кант определяет значение образного представления: «Мышление без содержания пусто, образное представление без понятия слепо. Следовательно, необходимо создавать свое понятие, сообразуясь с чувственным ощущением, т.е. в наглядном представлении соотносить понятие предмету, а это означает приблизить образное представление к понятию». Англичане, например, склонны к образной манере речи, они приводят сравнения, описания и т.д. Следующее средство представиться слушателям и внушить им доверие дать беглые сведения о себе самом, которые оратор скупо роняет в речи тут и там. Короткие истории, связанные с лично пережитым, излюбленные приемы в речах британских государственных деятелей. В известной мере подход основан на чрезвычайном интересе британской общественности К личной жизни действующего лица (Хуго Фишер).

Французы больше любят кристальную ясность рационализма. Немцы в манере речи тяжеловесны и абстрактны в большей степени, чем их западные соседи.

(Специалист по эстетике Вишер в забавной манере наглядно показывает суть различных языков. По его мнению, французский язык напоминает ликер и бисквит, итальянский красное вино и апельсины, голландский «настоящую селедку», а немецкий хороший ржаной хлеб и пиво.)

Старания многих немецких ораторов в этом отношении совершенно очевидны: «Как я мог сказать так наспех, предельно непонятно, отстранение, высокомерно и тяжеловесно?» (Веллер). В хорошей и действенной речи отвлеченные и образные мысли соединены друг с другом. Речь, состоящая из сухих слов и бесцветных выражений, скучна и пресна, как несоленый суп. Как правило, речь развивают от наглядного представления (образ, сравнение, рассказ и т.д.) к понятию. Абстрактные понятия без фундамента образов редко остаются в памяти. (Польский политик Циранкевич в 1956 г. выступил против сталинистов, которые не выясняли причины растущих нарушений, а искали виновных. Он сказал: «Если кто-то боится малярии, то должен не ловить комаров поодиночке, а осушить болото».)

Наглядны характерные детали; абстрактны в сравнении с ними суммирующие обобщения. Прежде всего нужно запастись цифрами. Никто не может удержать в памяти дюжину чисел, но это удается, если их наглядно представить. «Хотя нет нужды удерживать в памяти малейшие детали, как при утомительном счете, однако речь без определенных деталей недейственна и тускла», констатирует Гамильтон. С помощью выразительных средств динамичным и жизненным предстает самый сухой и скучный материал. Для оратора также справедлив рецепт Вольтера: «Умелый повар даже из самой жесткой подошвы может приготовить вкуснейшее блюдо».

 

Целеустремленность

Оратор постоянно думает о том, что нужно достичь главного пункта. Каждая речь, а особенно речь с выражением мнения, достигает кульминации в «целевом предложении» или в небольшом числе выражений, содержащих основные мысли. Целевое предложение и эти выражения должны многократно повторяться в одной и той же, а также в различных формулировках. Формулировки целевых и ключевых предложений должны легко запоминаться.

Нельзя слишком многого желать от одной речи! Мысль, которая запечатлена в памяти, лучше пятидесяти, «которые в одно ухо вошли, а в другое вышли. Лучше крепко вбить один хороший гвоздь, чем слабо воткнуть дюжину канцелярских кнопок, которые выскочат в течение часа» (Спэрджен).

Диалог после доклада: «Как долго говорил оратор?» «Два часа» «И о чем он говорил?» «Этого он не сказал...»

Каждая речь содержит несколько «красных мест», которые остаются в памяти слушателя. Действие хорошей речи не исчерпывается одним мгновением, порой она волнует людей долгое время. Мы концентрируем внимание на важнейшем, характерном и опускаем все несущественное. Вычеркиваем все, что мешает главному. Нет ничего хуже, чем обременительный груз мыслей, которые слушатель не в состоянии переработать. «Non multa, sed multum dicere немногим, но многое сказать».

 

Повышение напряжения

Оратор не просто сообщает факт за фактом, одну фразу сменяет другой, но выстраивает речь с повышением напряжения. Мы заботимся о напряжении и кульминации; при разработке речи мы уделяем им особое внимание: кульминационный пункт должен быть хорошо сформулирован заранее. Повышение напряжения в речи внутренне обусловлено и органично, оно не является внешним и рассчитанным на успех приемом. Повышение напряжения является первым форматирующим параметром речи. Обычно стремятся к более крутому подъему напряжения от вступления до заключения.

Лидер французских социалистов Жан Жорес говорил настолько увлекательно, что однажды даже стенографистки забыли записать его речь.

Но что делать, если слушателям скучно? Что посоветовать? Вот как поступил Хрущев. В 1964 г. в Дании на официальном приеме он прикрепил крохотный радиоприемник на отворот лацкана пиджака датского премьер-министра Крага, а в уши ему воткнул миниатюрные устройства для воспроизведения звука. Краг услышал музыку. Хрущев сказал: «Это для того, если на официальных торжествах во время речей скучно». Краг остроумно ответил: «Все же я не хотел бы им воспользоваться сегодня вечером, когда Вы будете говорить».

 

Повторение

Повторение оратором основных мыслей имеет большое значение, так как слушатель запоминает содержание речи.

Речь должна быть, как алмаз, который рассматривают, медленно поворачивая в руках. При этом суть сохраняется, изменяется только внешность (варианты основных мыслей). Подумаем о том, что оратор затратил много трудов и усилий, чтобы содержание речи ясными деталями и связями дошло до сознания слушателей. Слушателей же мы считаем способными на непосильный труд справиться со всем этим за один час. Выступая, мы должны помочь им, используя не только выразительные средства, но и многократное повторение существенного. Искусное повторение способствует более глубокому внедрению высказываемых мыслей в сознание слушателя.

 

Неожиданность

Признаком искусного в психологическом отношении стиля речи является оправданная по смыслу, но неожиданная и нетрадиционная связь деталей. Например, мы связываем факты самым неожиданным образом. Неожиданность является фактором, повышающим напряжение. Не следует смешивать эффект неожиданности с фабрикацией сенсаций. Серия чрезмерно обостряющих внимание «шоков» действует на большинство слушателей отталкивающе.

 

Смысловая насыщенность

Оратор обращает внимание на смысловую насыщенность речи: в разных частях выступления она различна. Материал, концентрируемый в тесном временном отрезке и к тому же, возможно, еще и нелегкий для понимания, не будет воспринят слушателем. (Особенно следует предостеречь от избытка цифровой информации, часто включаемой в текст речи «из лучших побуждений»!)

Вниманию слушателей надо давать передышку. Поэтому меняйте манеру речи: она должна быть то насыщена информацией, то разрежена. Ни в коем случае нельзя каждое предложение нагружать «тяжелой для слушателя пищей», в этом случае речь легко может стать собранием головоломок. Нельзя давать сложные понятия концентрированно. То, что самому выступающему может быть ясно только после длительного обдумывания, потребует у слушателей немало времени.

 

Лаконизм (краткость речи)

Это очень важный раздел. «Тайна скучного состоит в том, чтобы сказать все» (Вольтер). В одном докладе мы никогда не исчерпаем затронутую тему, а только исчерпаем терпение наших слушателей. Совет Лютера молодому проповеднику: «Коль поднимаются, да рот пошире открывают, то люди уши затыкают. За четверть часа напроповедуют гораздо больше, чем сделают за 10 лет. Если почувствовал, что люди слушают внимательнее, тут же заканчивай свою проповедь. Вот тогда у тебя будут слушатели». Лютер отвергал риторику, как стремящуюся искусно приукрашивать дела словами. Он выступал против многословного краснобайства и в одной застольной речи сказал: «Если занимаются риторикой и употребляют много слов, не имея фундамента, значит, за этим ничего нет, это только разукрашенная вещь, вырезанный и размалеванный идол».

Различие между скупой на слова диалектикой и многословной риторикой Лютер показал на следующем примере: «Диалектика говорит: дай мне есть; риторика говорит: я весь день шла трудной дорогой, я устала, больна, голодна и так далее, мне нечего есть; дай мне хоть кусочек мяса, хорошо прожаренного, дай мне выпить кружку пива».

Марк Твен рассказывал, что однажды ему так понравился миссионер-проповедник, что он решил пожертвовать ему доллар. Проповедь длилась уже час, и Марк Твен понизил свое подаяние наполовину. Проповедь продлилась еще полчаса, и он решил, что не даст ничего. Когда священник спустя два часа наконец закончил, Марк Твен взял доллар с тарелки для подаяний, чтобы компенсировать потерю своего времени.

Древние спартанцы были врагами многословия. Однажды в голодное время посланец из другого города долго просил мешок зерна. Спартанец отказал ему: «Мы забыли начало твоей речи, а потому не поняли ее конца». Второй посланник показал пустой мешок и сказал: «Вы видите: он пуст; пожалуйста, положите в него хоть что-нибудь». Спартанец исполнил желание, но не без поучения: «В следующий раз говори короче. Что мешок пуст, мы видим. О том, чтобы его наполнить, можешь не упоминать».

 

«Берегись многословия!»

Последнее высказывание справедливо и сегодня. «Чтобы быть скупым на слова, нужно овладеть полнотой понимания. Но эта полнота достигается долгим упорным размышлением, которое предки называли медитацией» (Науманн). «Истинное красноречие состоит в том, чтобы сказать все, что необходимо; но сказать только то, что необходимо» (Ларошфуко. «Максимы»). Многословие равнозначно скуке. Самая сокрушительная критика речи, какую я знаю, заключена в одном предложении: «Доклад начался в восемь, когда в одиннадцать я взглянул на часы, была половина девятого».

Скучного оратора не ценили никогда и нигде. «Дорогой друг, ехидно сказал политический противник чрезмерно молчаливому Шефтсбери (16711713). Вы не раскрыли рта ни на одном заседании парламента!» «Вы ошибаетесь, дорогой друг, парировал Шефтсбери невозмутимо. Пока Вы говорили, меня одолевала зевота».

Из Аргентины сообщали (1962), что политик Луис Мигель вызвал одного врача на дуэль драться на саблях. Причина: Мигель узнал, что медик прописывал своим пациентам его речи в качестве снотворного.

У одного британского премьер-министра во время скучной речи закрылись глаза. Оратор: «Мне кажется, досточтимый премьер-министр заснул». Тот медленно открыл глаза и тяжело вздохнул: «Как бы я хотел, чтобы так и было».

И сегодня в некоторых странах практикуются усыпляющие длинные речи. На партийном съезде христианских демократов в январе 1962 г. в Неаполе секретарь партии Моро говорил в течение шести часов.

Рекордсменом «долгих речей» в Германии стал депутат Антрику: в 1911 г. в рейхстаге он держал восьмичасовой ораторский день. Но потом этот рекорд побил его австрийский коллега Лехер, который «без точек и запятых» в венском рейхстаге говорил в течение 14 часов. Чтобы избежать дальнейших рекордов, депутаты ограничили время выступления. Шутливо говорят, что оратору позволено говорить обо всем на свете, но только не больше часа.

И евангелист Матфей предупреждает, цитируя речь Христа к фарисеям: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день страшного суда» (Матф. 12, 36).

Можно говорить гораздо короне и выразительнее, чем мы думаем. Речь не должна подменять книгу. Мы часто вкладываем в речь слишком многое. Длинная речь не всегда результат многословия оратора, но очень часто результат недостаточной подготовки. «Это письмо длиннее обычного, потому что у меня не было времени сделать его короче», признался однажды другу Паскаль. Вместо «письмо» зачастую можно сказать «речь».

И вспомните при составлении речи старую театральную мудрость: то, что вычеркнуто, провалиться не может.

«Говори кратко!» такие призывы часто висят в кабинках таксофонов. Это напоминание следует не только вывешивать в залах для заседаний, но и принимать во внимание самым серьезным образом.

 

Юмор, остроты, ирония

Священник-доминиканец Рохус Шпикер пишет, что некоторые люди используют серьезность как фальшивую бороду для маскировки и продолжает: «В красном словце, которое проскользнет в разговоре, заключено больше ума и сердца, чем в иной вычурной фразе, сакраментальная ценность которой лишь декорация. Острота освещает глубже, чем трагическая серьезность. Фраза, брошенная со смехом, может беззвучно плакать. Конечно, постичь это трудно. Так мы, пожалуй, и дальше будем искать мудрость за “фальшивой бородой”».

Шпикер совершенно прав: часто мы стараемся решить проблему слишком односторонне с помощью наморщенного лба и напряженной серьезности. Во время речи (разумеется, не надгробной) прямо-таки необходимо, чтобы слушатели могли улыбнуться или как следует посмеяться. Юмор и остроты будоражат и оживляют, если они не слишком натянуты. Юмор и шутки особенно необходимы, когда трудные места речи уже позади. После тяжелых пассажей слушателям нужно перевести дух, лучше всего с веселой шуткой, «причем при смехе важны и внутреннее веселье, и внешнее освежающее действие благодаря дополнительному кислородному обмену» (Эндрес). «Смех выражение некоторой приятности ощущений» (Буш). Имеется, например, протокол речи Бисмарка, в котором не раз отмечено «оживление в аудитории».

Юмор, в основе которого сердечность, несомненно, эффективнее, чем острота, основанная на интеллекте. «Острота доказывает не более, чем остроту ума, в юморе проявляется избыток душевности» (Вильгельм Пиндер). Людвик Райнере описывает различие между остротой и юмором следующим образом: «Острота высмеивает, юмор смеется. Острота умна, юмор полон любви. Острота сверкает, юмор излучает тепло. Острота разоблачает несовершенство мира, юмор помогает нам преодолевать его».

Юмор лучшая приправа к горькой действительности, чем сухость и конструктивность. Один анекдот может охарактеризовать человека лучше, чем целая биография. «В трех анекдотах можно дать образ человека» (Ницше). Только анекдоты нужно не просто кое-где вставить в речь, как это бывает, но заранее обдуманно запланировать. Острые пункты речи также должны быть тщательно отточены.

Нередко смешат нечаянные шутки. Их причиной является способ выражения, приводящий к недоразумению. Два примера из недавнего времени.

Федеральный министр почтовой связи Штюклен, вызвав общее веселье, провозгласил в бундестаге: «Die ledigen Postbeamtinnen liegen mir ganz besonders am Herzen» (игра слов: меня особенно тревожат вакансии для почтовых служащих-женщин / мне особенно по сердцу незамужние почтовые служащие-женщины).

Политик в области культуры Пауль Микат сказал в дюссельдорфском ландтаге в речи о проблемах школы: «Холостяки, как известно, не имеют детей...» Смех депутатов. Микат: «Господа, вы смеетесь преждевременно, я хотел сказать... которых бы они провожали в школу!»

Зачастую в парламентской жизни шутки смягчают напряжение. «Не правда ли, господин Реннер, если Вы придете к власти, то повесите меня», сказал однажды Аденауэр известному коммунисту. Тот ответил: «Конечно, господин Аденауэр, но со всем почтением».

Едкая ирония, безжалостная насмешка, злой сарказм не всегда применимы. Кто не знает эти небрежно бросаемые недосказанности, вызывающие смех друзей и бешенство противников? «Господин министр, я только что услышал Вашу речь, однако теперь шутки в сторону...» или (из речи адвоката перед судом): «...если мы откажемся от какой бы то ни было логики и примем во внимание только мнение прокурора...» Вот один политик кричит своему оппоненту: «Если Вы соглашаетесь со мной, я чувствую, что сказал что-то неверное». Все это может быть очень остроумным, но иной раз действует даже разрушительно, так как легко уводит от конструктивных положений.

Но находчивость в импровизации действует как освежающий бриз.

Ирония и насмешка особенно действенны, когда оратор обращает их и на самого себя. Отпускать шутки на свой собственный счет, означает действовать, управляя собой (например, это может быть рассказ о комической или неловкой ситуации, поведение участников которой смешно слушателю. Что-нибудь в этом роде понравится любому).

Существенным элементом многих речей является выполнение доказательств. Я проработал эти вопросы в «Школе дебатов».

в начало

 

СТИЛЬ РЕЧИ СТИЛЬ ПИСЬМА

 

Одно старое изречение гласит:

 

«Это противный недостаток,

Если человек говорит, как книга.

Ведь хорошо читается любая книга,

Которая говорит, как человек».

 

Сегодня нас иногда раздражает канцелярский стиль, безгранично раболепный, напыщенный, вычурный, неестественный. Время от времени он очень обесцвечивает разговорный язык, действуя не в его пользу. «Нельзя забывать, что первична устная речь, а письменность это вспомогательное средство, которое преодолевает сиюминутность звучания речи» (Христиан Винклер).

Английский парламентский деятель Фоке обычно спрашивал своих друзей, если они читали его опубликованные выступления: «Речь читалась хорошо? Тогда это плохая речь!»

«Некоторые удивительно хорошо прозвучавшие речи, прочитай мы их на следующий день в газетах или в парламентских протоколах, сгинули бы в прахе забвения» (Хайнц Кюн). Карл Маркс, например, обладал большой остротой мышления, но не был хорошим оратором. «Написанное» может быть насыщенным по смыслу, в крайнем случае, если мысль неясна, можно повторить чтение. «Речь не письмо», кратко и твердо сказал специалист по эстетике Ф.Т. Вишер. Речь не тождественна тексту, который произносит оратор, так как речь воздействует на слушателя не только содержанием и формой, но и всей манерой выступления оратора. Речь взаимодействует между оратором и слушателем; создается для определенного мгновения и направлена на определенный состав слушателей. Сама по себе написанная речь подобна рассказу о еде, которую никто не пробовал.

Следующий обзор выражает некоторые различия между звучащей речью и речью записанной.

 

Звучащая речь

 

w      Действие через содержание и выступление.

 

w      Ограничение в отборе фактов и мыслей.

 

 

w      редакция ключевых слов с возможностью их вариации (остается пространство для спонтанных идей; фиксируются только обороты, требующие особой точности).

 

w      Больше повторений и обобщений, чем в «письме», так как у слушателя нет возможности навести справки. Зависимость от момента произнесения речи; однократное исполнение.

 

 

 

w      Обращается в первую очередь к определенной аудитории.

Записанная речь

 

Действие только через содержание.

 

По возможности полное и законченное выражение замысла.

 

Однократная и точная фиксация; предельная стилистическая шлифовка.

 

 

 

 

Большее напряжение в манере изложения; меньше повторений и обобщений, так как у читателя есть возможность навести справки. «Написанное» читатель имеет в своем распоряжении, так как оно не связано со временем и однократностью исполнения.

 

Обращается к неопределенному читателю.

 

(Впрочем, сегодня, напротив, письменная речь многое заимствует у устной речи. Спонтанная, гибкая и живая устная речь может быть плодотворнее, чем зачастую сухой и безжизненный текст.)

в начало

 

ГЛАВА 6

О СТРУКТУРЕ (ПЛАН РЕЧИ)

 

Иоганн Готтфрид Гердер[9] писал (в 45-м теологическом письме): «Я охотно прощаю все ошибки, кроме ошибок в последовательности частей речи». И Шопенгауэр констатирует: «...немногие пишут так, как строит архитектор, который заранее составляет план и продумывает все вплоть до деталей, большинство же, напротив, действуют будто играют в домино». Это точно. При игре в домино кости кладут так, как это возможно в данное мгновение, без обозрения возникающего строения как единого целого. Многие ораторы поступают так же с частями своих речей. К сожалению.

Никто не строит дом без плана. И речь никто не строит без разработки ее структуры. Речь не сумма деталей, у нее продуманная внутренняя структура.

Мы различаем два аспекта структуры: план (основная структура) и план деталей. Для речи справедливо то же, что Рудольф Энгельгардт сказал в своей книге «Веселый экзаменационный молитвенник»: «Книги с малым числом разделов подобны плохо проветренной комнате. Они вызывают заболевания органов дыхания». А также: «В них бес высокомерия. Мол, мне, автору, нет нужды оглядываться на моего читателя».

Уже тогда, когда мы собираем материал и производим его отбор, то с величайшим старанием заботимся о его наилучшей структуре. Это редко удается с первого раза. Хорошие ораторы постоянно думают над возможностью улучшения структуры речи. Схема, которая подходила бы для всех речей, не существует. Но следует соблюдать некоторые принципы.

Построение деталей должно быть следующим:

 

w             логически правильным и искусным с точки зрения психологии;

w             обозримым;

w             продуманным в отношении увеличения напряжения.

 

Соблюдайте в речи и в плане известное правило трех частей введение главная часть заключение. Введение является одновременно настройкой на слушателей. Основной отрезок речи образует главная часть (главная тема и «ключевые мысли»; объяснение, пример, следствие, доказательство). Заключение содержит обзор, кульминацию, окончание.

Хотя мы не ставим вопрос, как это делали в древности, однако во многих случаях для речей с выражением мнения очень полезным показал себя следующий план (следуя Р. Виттзаку).

Введение и главная часть должны дать ответ на следующие четыре вопроса:

 

Введение.

 

Главная часть.

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

1.             Почему я говорю?

 

2.             Каково существующее положение? («Что было, что есть?»)

3.             Что должно быть вместо этого?

4.             Как можно изменить существующее положение?

 

Содержит побуждение к действию: идти путем, о котором говорит оратор, и таким образом изменить существующее положение.

 

Разрабатывая структуру, думают о возможности эффективного воздействия главных мыслей на слушателя. Если их несколько, то каждой из них посвящается отдельный отрезок речи, после чего отрезки соединяются друг с другом. (Руссо полагал, что только любовные письма позволительно начинать, еще не зная, что, собственно, хочется сказать; в таком случае их можно и заканчивать, не очень думая о том, что сказано.) Мы выделяем отдельные части нашей речи, однако переходы не должны быть внезапными. При наличии взаимосвязанных частей обеспечивается плавность перехода от одной части к другой. Если тем много, слушатели будут признательны, если оратор сообщит, какие темы будут рассмотрены, Квинтилиан сказал, что такие объявления действуют, как придорожные столбы; они указывают путнику, сколько ему еще предстоит пройти.

Постоянно думайте о том, что высокая степень эффективности речи зависит от искусной организации ее структуры

в начало

 

ГЛАВА 7

О СТИЛЕ РЕЧИ (ФОРМУЛИРОВАНИЕ)

 

ОБЩАЯ ЧАСТЬ

 

Химик Вильгельм Оствальд сравнил однажды язык с транспортным средством. Он писал: «Язык является транспортным средством; так же, как поезд везет грузы по железной дороге из Лейпцига в Дрезден, так язык транспортирует мысли от одной головы к другой». Это сравнение представляется метким, особенно для языка, который никогда не является эстетической самоцелью, но всегда служит для передачи мыслей и фактов.

Общий стиль речи (выбор слов, построение предложений) должен быть по возможности ясным, обозримым, гибким и «адекватным». Он не стремится к литературным высотам, но и не срывается в бездну вульгаризма. Ему не соответствует лакированный язык школьных сочинений. В наши дни большой симпатией пользуется возвышенная манера беседы, очень популярная в докладах и речах для узкого круга. Важно стремиться к «адекватному» стилю речи: он должен соответствовать реальному содержанию. Вместе с тем некоторым ораторам хочется напомнить ответ Готфрида Келлера молодому писателю-романисту на просьбу оценить его книгу: «Сударь мой, Ваш стиль адекватен, но Ваша книга бесполезна».

Общий стиль языка не может быть охвачен правилами почти полностью. И тем не менее есть стилистические средства, которым, пожалуй, можно дать стабильную оценку (хорошее, полезное, плохое) и с которыми в последующем нужно поступать соответственно. Впрочем, именно общий стиль речи обеспечивает оратору обширное «игровое пространство». Индивидуальный стиль речи развивается после многочисленных «тренировок». Что может быть скучнее однотипно звучащих речей, которые произносят обучающиеся? Каждый оратор приобретает свои личные ноты. «Стиль является физиономией духа, вернее, телесной оболочкой, пишет Шопенгауэр и продолжает: Подражать чужому стилю значит носить маску».

в начало

 

О СТИЛЕ РЕЧИ ОРАТОРА

 

«В начале сотворил Бог небо и землю. И была земля необитаема и пуста, и было темно над бездною, и Дух Божий парил над водою». Так пластично перевел Лютер начало Библии. Что бы мы сказали, опиши он создание земли примерно следующим образом, растянуто и с использованием множества «застывших» существительных: «В начале со стороны Бога последовало сотворение, как неба, так и земли. Последняя была необитаема и пуста, и стояла над всем этим тьма, и над водою имело место парение Духа Бога».

Наш язык особенно страдает от неумеренного употребления имен существительных и от недостатка глаголов. Существительные зачастую способствуют «окостенению», глаголы, напротив, подвижны и гибки. Там, где это возможно, мы с помощью глаголов вносим подвижность.

Канцелярский и юридический язык еще и сегодня вычурен и тяжеловесен. Людвик Райнере в виде шутки перевел знаменитое изречение Цезаря «пришел, увидел, победил» на бюрократический немецкий язык: «После достижения здешней местности и ее осмотра мне представилась возможность добиться победы». В оригинале мы находим: три глагола, никаких существительных наглядно, точно, неотразимо. Напротив, в канцелярском мало глаголов и много существительных абстрактно, скрюченно, скучно.

Сегодня вряд ли еще говорят «доказать», но сплошь и рядом слышишь «привести доказательство». Лучше сказать «провести» вместо «прийти к проведению», «отменить» вместо «прийти к отмене», «предложить» вместо «внести предложение». Почему нужно вновь и вновь произносить «правительство отдало распоряжение» вместо «правительство распорядилось»? Ведь это короче, яснее, понятнее.

Широко распространено употребление «метких словечек». Эрих Драх полагает: «Меткое слово является необходимым инструментом ораторского ремесла. Тот факт, что их могут необоснованно употреблять во зло, не устраняет их необходимости». Зачастую меткое выражение может быть одной фразой; оно может произвести риторический фурор, в основе которого лежит необыкновенно точная мысль, высказанная в выразительной, зажигательной форме.

Многие меткие слова и выражения благодаря своему положительному или отрицательному воздействию вошли в историю. Таково меткое высказывание Бисмарка о «почтенном посреднике» между государствами, а также высказывание Бетмана Холлвега о «клочке бумаги», которым он в 1914 г. назвал договор о нейтралитете Бельгии. Это высказывание Ллойд Джордж назвал (в одной из своих речей) самым действенным метким выражением времен первой мировой войны; оно стоило Германии бесчисленных врагов Немецкий император Вильгельм Второй (одаренный, но не владевший собой оратор) своими меткими словечками, сказанными в милитаристском аффекте, также вызывал за рубежом большое недовольство («Наше будущее лежит на воде»). Я хочу с помощью этих немногочисленных примеров сказать лишь о том, как легко меткие слова могут стать

роковыми. Так обстоит дело не только в большой политике, но и в любой сфере деятельности. Шаблонный формальный язык сегодня иной раз характерен для речи с идеологической направленностью.

К сожалению, часто используют много неопределенных, «стертых» слов и выражений, таких, как «высший класс», «мило» или «это вещь», «дело». Следует отыскивать близкие по смыслу слова (синонимы), которые вносили бы ясность и разнообразие. Прежде всего, следует остерегаться чересчур большого числа прилагательных, предназначенных для украшения речи. С другой стороны, обилие существительных без определений делает речь бедной и сухой. Мы помним о том, что многие слова имеют эмоциональную окраску. Есть разница между выражениями «высказывать умные вещи» и «болтать об умных вещах»; между словами «дама», «женщина» или «баба»[10]. (Приглашение на торжественный вечер для военных гласило: «От всего сердца приглашаются офицеры со своими почтенными супругами, унтер-офицеры со своими супругами, рядовые со своими женами».) «Лик», «лицо» и «харя» обозначают одно и то же. Но какое различие в значении! Никто не скажет «лик преступника» или «физиономия Шиллера».

Марк Твен однажды сказал: «Различие между правильным и почти правильным словом, как между молнией и светлячком». Вместо формулировки: «Над горами больше не дует ветер» Гете предпочел написать: «Горные вершины спят во тьме ночной».

Один иностранный посланник пожаловался своему шефу на то, что немецкий язык чрезвычайно труден; зачастую два слова обозначают одно и то же: speisen essen (есть), schlagen hauen (бить), springen hupfen (прыгать, скакать), senden schicken (посылать). Министр ответил, что немецкий язык еще намного сложнее, чем это представляется господину посланнику: «Можно сказать: die Volksmenge isst (толпа ест), но нельзя вместо isst употребить speist; можно сказать: die Uhr schlagt (часы бьют), но нельзя вместо schlagt употребить haut, можно сказать: die Tasse springt (чашка подскакивает), но нельзя вместо springt употребить hupft, и Вы тоже являетесь посланником, Gesandter (от слова senden), но никак не Geschickter (от слова schicken)!»

Если выбор слов осуществляют недостаточно тщательно, то это может стать причиной недоразумений и беспрерывных споров. Любой язык полон многозначных слов; «на некоторых, таких, как “форма”, “идеализм” ... лежит пыль теорий и заблуждений столетней давности, они покрыты слизью и спутаны, и едва ли возможно отследить все запутанные разветвления значений... Здесь благодать не только тем лишенным ясности умам, которые охотно бродят на ощупь в густом тумане мыслей, но также и всем софистам и пустозвонам, желающим ловить рыбу в мутной воде» (Эрдман).

Употребление превосходной степени очень быстро сходит на нет. (Впрочем, оно легко вызывает возражения, как это заметил еще Бисмарк.)

Будьте осторожнее с сокращениями слов. В джунглях сегодняшних списков сокращений многие читатели с трудом находят требуемое. Страсть к сокращениям процветает повсюду.

Слова-вставки и звуки, свидетельствующие о затруднении (а, ох, не), всегда на языке у ораторов. Между ними прокрадываются целые легионы таких словечек, как: «не прав да ли?», «естественно», «н-ну», «н-да» и т.д. Ни один оратор не может полностью от них избавиться, но тем не менее каждый должен себя контролировать.

Как часто слышишь по радио или с экрана телевизора грамматически неправильные слова и выражения.

Повторы слов, если они следуют непосредственно, производят впечатление неуклюжести. Как часто мы слышим высказывания наподобие следующего: «В качестве примера я хотел бы привести следующий пример: например, пример Англии...»

Мы обладаем большим пассивным запасом слов, значение которых мы понимаем, но гораздо меньшим активным запасом слов, которыми пользуемся.

 

Слова иностранного происхождения

Некоторые слова иностранного происхождения при попытке перевести их на другой язык становятся очень неуклюжими.

Так полагает и Шопенгауэр, когда пишет: «Для некоторых понятий только в одном языке находится слово, которое заимствуют потом другие языки: таковы латинское «аффект», французское «наивный», английское «джентльмен» и многие другие. Подчас чужие языки выражают новые понятия даже с нюансами, которых собственный язык не имеет, и вместе с которыми мы теперь это понятие и воспринимаем. И тогда каждый, кого беспокоит точное выражение своих мыслей, применит это слово из другого языка, не обращая внимания на выдумки педантичных пуристов».

С большим темпераментом выразился и Якоб Гримм в книге «О педантизме в немецком языке» (малый трактат 1): «Германия имеет обыкновение создавать рой пуристов, которые, подобно мухам, садятся на краешек нашего языка и тонкими щупальцами ощупывают его. Будь по их желанию... так вскоре наша речь кишела бы жуткими образованиями вместо простых и естественных слов иностранного происхождения».

Сегодня мы смеемся над потерпевшими неудачу поборниками немецких слов. И тем не менее благодарны таким людям, как Цезен, и другим за слова, сохранившиеся в немецком варианте: свобода совести, страсть, договор, автор, трагедия, ученик (в профессиональном обучении).

Мы установили, что многие из предложенных в конце XIX в. онемеченных слов добились признания; соответственно сосуществуют сегодня, например: билет проездная карточка (Fahrkarte); аэроплан самолет (Flugzeug); дефицит недочет (Fehibetrag); декрет постановление (Verfugung); емкость (Kapazität) вместимость (Fassungsfermogen). С другой стороны, попытки перевода иностранных слов сегодня вызывают лишь улыбку.

Современному оратору рекомендуем придерживаться следующего правила: не употреблять слов иностранного происхождения, если их легко заменить словами родного языка.

Правильно говорят: употребление иностранного слова это дело удачи. Даже в двух отношениях. Во-первых, правильно ли оно употреблено, во-вторых, понятно ли слушателю. Есть много иностранных слов, которые то и дело встраиваются в структуру нашей речи. В особенности они приобретают «хозяйские права» в качестве специальных выражений. Прежде чем употребить иностранное слово, оратор должен спросить себя, понятны ли специальные выражения также и слушателю. Лучше объяснить понятие подробнее, чем в недостаточной степени, в противном случае слушатели перестают понимать и слушать. В качестве негативного примера, увиденного мной, приведу одну телевизионную передачу. Ученый-физик говорил о последствиях радиоактивного загрязнения после аварии на Чернобыльской АЭС. Его задача разъяснить немецкому населению опасность случившегося. По большей части понимание достигнуто не было: речь изобиловала специальными терминами, которые не объяснялись или объяснялись в недостаточной мере, или объяснение давалось слишком быстро. При этом некоторые иностранные слова казались легко переводимы, но говорилось «Containment» вместо «защитная оболочка», «профилактика» вместо «предупреждение», а шпинат, почва или целые регионы были «контаминированы» вместо «поражены» радиоактивностью, что было бы понятно каждому.

Всегда избегать иностранных слов не следует, но употреблять их в речи нужно сдержанно, не давая «буйно разрастаться» в языке[11].

Главное правило выбора слов гласит: просто, точно, наглядно и разнообразно. «Заботьтесь о том, чтобы ваши мысли имели хорошую упряжку слов» (Спэрджен).

Тайна хорошего оратора в том, что, употребляя обыкновенные слова, он произносит необыкновенную речь.

в начало

 

О СТИЛЕ ПРЕДЛОЖЕНИЙ

 

Что такое предложение? В языкознании мы находим сотни определений. «Предложение является выражением одно- или многосоставного содержания мысли с помощью высказывания, т.е. фиксации слов» (Мориц Регула).

Ученый-языковед Ричард Мейер дал следующее разъяснение: «Под предложением мы понимаем полностью понятный (без всякого дальнейшего разъяснения) отрезок речи. Мы не предъявляем к предложению никаких специальных синтаксических требований: одного лишь возгласа наподобие «огонь!», одночленного вопроса типа «жив?», неопределенной угрозы вроде «вот я вам» совершенно достаточно для достижения общего понимания».

Наряду со смыслом предложения для оратора первоочередное значение имеет длина предложения.

В целом в речи коротких предложений должно быть больше, чем длинных. Предложения с длинными периодами пропускают мимо ушей. Многие придаточные предложения действуют на сознание подобно дымовой завесе. Предложение следующего типа также трудно обозримо. Если его произнести, оно будет почти непонятно слушателю: «Тот, кто покажет того, кто сбил дорожный указатель, который стоит на мосту, который лежит на пути, который ведет на Золтау, получит вознаграждение» (официальное объявление из газеты). Предложение с периодами для слушателя вроде бега с препятствиями. Каждая часть предложения это барьер, который с трудом преодолевается.

Марк Твен с полным правом посмеивался над предложениями, в которых придаточные предложения сплетались одно с другим «точно дождевые черви в банке рыбака».

Что такое железная дорога, знает каждый. Но определение, которое дал имперский суд в решении от 17 марта 1879 г., настолько своеобразно, что до сих пор сохраняется в учебниках: «Железной дорогой называют предприятие, занимающееся перемещением людей и вещей на значительные расстояния по металлическим опорам, которые благодаря их консистенции, конструкции и гладкости делают возможной транспортировку тяжелейших масс при соответственном достижении относительно высокой скорости движения транспорта, и благодаря этой особенности, в соединении с используемыми для создания движения транспорта, кроме этого, естественными силами паром, электричеством, механической силой или животной мускульной деятельностью, при наклоне плоскости пути, а также с помощью собственной тяжести транспортных емкостей и грузов и т.д. способны при эксплуатации предприятий оказать сравнительно могущественное действие, в зависимости от обстоятельств лишь целесообразно полезное или даже губящее человеческую жизнь и вредящее здоровью человека».

«Каков натиск мыслей в периодах!» сказал бы Мёрике[12]. Железная дорога берет реванш следующим образом: «Имперский суд является организацией, которая должна идти навстречу общему пониманию, но иногда сама не во всем может избежать появления не столь уж малых, а значит, относительно больших ошибок в построении предложений на наклонной плоскости канцелярского стиля, сделавшегося несносным из-за витиевато выражающихся особ, подбрасывающего определения, способные оказать действие, вредное для человеческого чувства языка».

Адольф Дамашке приводит в своей книге «Популярное искусство речи» следующий пример из доклада одного профессора истории: «Подумайте, как прекрасен воин, который, доставив в Афины послание, возвестившее победу, которую афиняне, хотя они были в меньшинстве, одержали при Марафоне, умер». Это можно назвать риторическим вьющимся растением. Для слушателя было бы мучением выслушать и половину такого предложения.

Старое школьное правило справедливо и для речи:

Новая мысль новое предложение! И возможно больше предложений в активной форме: они увлекают слушателя больше, чем предложения в пассивной форме! (Простейший пример: «Я сразу узнал его» вместо «Он сразу был узнан мною».)

Вместо придаточных предложений мы образуем предложения по способу сочинения. (Уже Людвиг Райнер заметил, что в старой народной песне о королевских детях тоже не говорится: «Двое королевских детей, так любивших друг друга, не могли встретиться, потому что вода, разделявшая их, была слишком глубокой», но: «У короля было двое детей, они любили друг друга, но не могли встретиться, потому что вода, разделявшая их, была слишком глубокой».)

Это, однако, не означает того, чтобы оратор придерживался астматического стиля и категорически избегал длинных предложений. У многих ораторов мы находим при случае в момент кульминации оборот; пространно задуманный, который, однако, делится паузами на смысловые блоки, содержащие важные высказывания. Например: «Мы, немцы, / не можем даже в интересах укрепления нашей позиции на переговорах / требовать от наших союзников, / чтобы они в вопросе, в котором на карту поставлена наша судьба, / как и их собственная, / добывали для нас успех в области обороны, / в то время, как мы стояли бы рядом, засунув руки в карманы. Это исключено!» (Выступление Фрица Эрлера перед бундестагом, декабрь 1961 г.). Здесь оборот состоит из семи частей. Но риторическим приемом является следующее: 1) смысловая вершина высказывания не остается бесцветной и абстрактной (наподобие: «в то время как мы не участвовали бы в достижении успеха»), но используется пластическое, образное сравнение «засунув руки в карманы»; 2) для усиления высказывания следует короткое предложение. Никогда не нужно нагромождать обороты.

Ромен Роллан в своих воспоминаниях писал об ораторе Жоресе: «Когда он воспламенялся или возбуждался, то использовал необычайно длинные периоды; они катились подобно красным шарам, одно слово выскакивало вперед, пылающее, неожиданное, и вколачивало содержание его мыслей даже во враждебнейшие умы».

Выдающийся оратор Бриан описывает действие стилистически неправильных высказываний (в книге «Франция и Германия»):

«Зачастую гораздо большей убедительностью и силой воздействия обладают высказывания, которые под действием возбуждения, передающегося от окружения к оратору, грешат неправильностями. Они эффективнее и действеннее, чем иные грамотно построенные и тщательно приглаженные риторические творения».

В оборотах зачастую наблюдается неправильное согласование слов. Оборот легче начать, чем закончить. Если внимание недостаточно сконцентрировано, то легко теряется нить высказывания и выступающий заканчивает не так, как это было бы грамматически верно. Неправильность согласования также может состоять в неполноте предложений, т.е. пропуске какого-либо члена предложения.

Приведем пример неправильного согласования внутри оборота. Английский государственный деятель Макдональд в 1924 г. перед вступлением в государственную должность после победы лейбористской партии на выборах выкрикнул своим ликующим приверженцам: «Теперь, когда мы исполняем службу, я последним буду считать своих цыплят прежде, чем они будут высижены; а цыплята еще не высижены, если даже яйца нормальны и производят впечатление способных развиваться в соответствии с естественными законами, если нам также представится возможность, то мы будем исполнять службу, чтобы пытаться преодолеть разнообразные и удручающие трудности, которые в настоящий момент гнетут нашу нацию. Европу и весь остальной мир».

Начало предложения «теперь, когда мы исполняем службу» совсем не развивается; также нет развития после вставки с полным юмора сравнением с цыплятами. Макдональд потерял обзор предложения, но примечательно, что нет грамматической ломки. Убедительность высказывания основана на противопоставлении веселого сравнения и последующей серьезной целевой мысли (цыплят высиживать преодолевать удручающие трудности всего мира!).

Мы констатируем: оратор привык к стилю, в котором длинные и короткие предложения чередуются и внутри оборота образуют отдельные фрагменты. Он остерегается втискивать слишком многое в одно предложение.

«Если же у оратора склонность к стилю ленточных червей, то предложения так длинны, что их нужно разрезать», сказал Райнере. Тяжело понимать длинные предложения. Короткие предложения в удобной, четкой формулировке уместны в убеждающих речах.

Предлагаем два маленьких приема, чтобы сделать текст свободным и прямолинейным. С этой целью в тексте употребляйте:

 

w             больше простых предложений меньше придаточных! (Пример: «Этот результат, который в значительной мере согласуется с прежними, нам очень четко показывает...». Лучше: «Этот результат в значительной мере согласуется с прежними. Он нам очень четко показывает...»)

w             употребляйте придаточные предложения времени со словом «затем» вместо «потом»!

(Пример: «После того, как мы два часа дискутировали, мы достигли согласия».

Лучше: «Мы дискутировали в течение двух часов; затем пришли к согласию». Точка с запятой является «талией» предложения!)

Сегодня не рекомендуется использовать любые преувеличения, пафос и вычурность.

 

Однажды в докладе естествоиспытателя прозвучало такое предложение: «Эта потенция мира обладает пластической способностью распространения бесконечной эволюционной диверсификации своих явлений». Разве он не должен был сказать просто: «Природа порождает бесконечно много разнообразных явлений»?

Оратор не должен держать себя неестественно. Витиеватая речь ведет к напыщенному стилю.

(Любитель простоты Маттиас Клаудиус очень ценил Клопштока, но однажды сказал: «Мы с ним совершенно различны. Если Клопшток зовет слугу, он восклицает так: «Ты, который кажешься меньшим, чем я, и все же равный мне, приблизься ко мне и быстро освободи меня, склонившись к нашей матери-земле, от мук, создаваемых гнетущей меня, осыпанной пылью, телячьей кожи». Я при этом сказал бы только: «Иоганн, сними мне сапоги!»)

Хороший оратор избегает любой неопределенности. Оратор, который сам не определился, но с чрезмерной осторожностью оперирует словами «возможно», «желательно», «может быть», вызывает отвращение.

Часто слышишь также: «На основе определенного опыта (или предположения) я решился...» Далее мы называем этот опыт или предположение. Неясность часто возникает, если неизвестно, к какому предшествующему существительному относятся последующие личные местоимения. (По поводу эпидемии бешенства бургомистр дал следующее объявление: «Если кто-либо выпустит своего пса свободно бегать везде, тот будет расстрелян». Местный совет на следующем заседании раскритиковал эту формулировку, правда, не предложив ничего лучшего. На следующий день бургомистр придумал поправку. Все неясности были устранены. Предложение звучало так: «Если кто-либо выпустит своего пса свободно бегать везде, тот будет расстрелян, пес».)

Завершенные и отточенные формулировки зачастую настраивают слушателей скептически и приводят к полному равнодушию. (Остроумной, но утрированной и циничной была формулировка одного литератора: «Политика есть искусство раздобыть у богатого деньги, а у бедного избирательные бюллетени под предлогом защиты каждого из них друг от друга».)

Есть много причин, которые мешают слушателям (например, чрезмерное заострение внимания слушателей, высокопарная речь оратора, излишне частое повторение частей речи).

Ошибки, которые замечают у других, часто совершают сами, не замечая этого. (Бисмарк рассказал, как он со своим приятелем-сокурсником хотел отучить одного торговца табаком в Геттингене от постоянного повторения слов. Однажды они говорили с торговцем, подражая ему: «Мы хотели бы, мы хотели бы, табаку, табаку, сто граммов, сто граммов, по двадцать крейцеров, по двадцать крейцеров...» И они развлекались после покупки еще долгое время, беседуя с торговцем. Когда же они покинули лавку, торговец, покачав головой, сказал, обращаясь к жене: «Ну надо же, ну надо же, смешные люди, смешные люди, каждое слово говорят дважды, каждое слово говорят дважды!»).

«Хорошее выражение ценно в той же мере, что и хорошая мысль» (Лихтенберг).

Я обобщаю самое важное для звучащей речи: лучше всего мы говорим, используя предложения, которые доступны на слух и благодаря этому понятны. Длинные и короткие предложения чередуем. И предпочитаем предложения в активной форме. «Улучшить стиль значит лучше высказать мысль, и ничего больше» (Ницше).

в начало

 

ГЛАВА 8

РИТОРИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ

 

В предыдущем разделе мы рассмотрели основы искусства речи, этот раздел посвящается анализу риторических средств, которые имеют особенное значение для построения речи.

Этот анализ результат исследования речей, произнесенных ораторами разных эпох в целях поиска ответа на вопрос: какие средства выражения действенны в современной риторике? В древности были разработаны тысячи риторических средств, названных риторическими фигурами. Древние теоретики риторики сводили все риторические фигуры в научные руководства. (Позже Генрих Лаусберг проработал гигантский опыт античной риторики, и результат представил в обозримом виде в книге «Справочник по литературной риторике»[13].)

Риторические средства позволяют представить содержание речи наглядно, увлекательно и убедительно, а значит, помогает активно воздействовать на слушателя.

«Фигурами речи называются предложения и комплексы предложений, которые, становясь типическими формами, идентично повторяются. Таковы меткие выражения, которые всегда на языке. Они необходимы, чтобы сделать сообщение более коротким, быстро запоминаемым» (Карл Ясперс).

 

Для обдумывания:

 

w             приводимые средства различны по своей ценности и потому используются в различной степени (например, сравнение чаще, чем преувеличение);

w             эти средства дают большие возможности, но ни в коем случае не должны использоваться все вместе в одной речи;

w             многие средства применяются в тесной взаимосвязи, даже если они в целях систематики приведены отдельно (например, цепь приводит к повышению, образ лежит в основе сравнения).

 

Обзор риторических средств и их воздействие на слушателя

 

Риторическое средство

 

1.         Пример, подробность

2.         Сравнение

3.         Образ (метафора), образный ряд

4.         Рассказ

 

5.         Повтор

6.         Разъяснение

7.         Рафинирование (обобщающий повтор)

8.         Призыв (восклицание)

9.         Цитирование

10.   Перекрещивание (хиазм)

 

11.   Повышение напряжения (климакс)

12.   Противопоставление (антитеза)

13.   Цепь

14.   Промедление (запаздывание)

15.   Неожиданность

16.   Предуведомление

 

17.   Игра слов

18.   Намек

19.   Описание (парафраза)

20.   Преувеличение (гипербола)

21.   Кажущееся противоречие (парадокс)

 

22.   Вставка

23.   Предупреждение или постановка возражения

24.   Мнимый вопрос (риторический)

25.   Переименование (синекдоха)

Воздействие

 

 

 

Образность

 

 

 

 

Убедительность

 

 

 

 

 

 

 

Увлекательность

 

 

 

 

Эстетическое Образность

 

 

 

Коммуникативность (подключение слушателей)

 

Пример. Подробность. Сравнение

Важнейшее правило гласит: Все абстрактное представлять наглядно с помощью метких сравнений и примеров, а также образов и включаемых в речь коротких рассказов. Если уровень образного мышления слушателей низок, речь должна быть особенно наглядной. «Сравнение представляет большую ценность, поскольку оно объясняет неизвестные отношения с помощью известных» (Шопенгауэр).

Хорошая речь содержит текстовые контрасты, создающие напряжение: стремительный сдержанный, серьезный веселый, построенный логически эмоционально-образный.

Мы отыскиваем хорошие сравнения и примеры: они создают ясность, так как связаны с известным, а это известное служит мостиком, помогающим пониманию. Наглядными делаются понятия и цифры.

К наиболее выразительным местам Библии относятся те, в которых содержатся сравнения. Мы все запоминаем легче, когда это объяснено с помощью хорошо подобранных, метких сравнений и сопоставлений.

Некоторые примеры поясняем с помощью сравнений:

 

w             сообщение о том, что огромная Южная Африка имеет всего 1,1 млн. жителей, наглядно с помощью сравнения (это даже не достигает числа жителей Гамбурга);

w             то, что Конго имеет площадь 2,3 млн. кв. километров, а его население составляет 14 млн. жителей, мало что говорит слушателю. Но сравнение с Федеративной Республикой Германией делает пропорцию наглядной: площадь Конго в десять раз больше площади Германии, а число жителей составляет всего 1/4 западногерманского населения;

w             в одном маленьком городке судья рассматривал дело о транспортном происшествии. Удачное сравнение судьи превратило рассматриваемый факт в серьезное обвинение. Судья заметил, что в результате аварий, связанных с транспортом, погибло 16000 человек. Далее продолжил: «Уясните себе: каждый год в Германии истребляется такой город, как наш, только потому, что многие люди поступают так же легкомысленно, как Вы!»;

w             на конгрессе учителей в Висбадене в 1962 г. профессор Генрих Роденштайн резко критиковал немецкую политику в области образования, которая не заботится о потребности страны в молодых учителях. Роденштайн прибегнул к выразительному сравнению: «Принимаемые меры говорят о поразительной беспомощности и недальновидности.

Ни в какой другой серьезно воспринимаемой профессии невозможно нечто подобное. Можете ли вы, например, представить, чтобы бундесвер недоукомплектованный танковый дивизион пополнял несколькими деревенскими пожарными командами? Или чтобы вместо отсутствующего вооружения хотя бы временно использовалось оружие, заряжаемое через дуло, взятое из музеев? (Повышение эмоционального напряжения с помощью цепи сравнений; риторические вопросы.) То, что нужно бундесверу, делают как само собой разумеющееся: на столе лежат миллиарды. Так неужели в стране экономического чуда не найдется примерно миллиарда, чтобы покончить с удушающим наше настоящее и наше будущее недостатком учителей?»

 

Наряду с развернутыми сравнениями, как бы издалека, используются сравнения, вставляемые в предложение в сжатом виде. Например, более выразительным, чем высказывание: «она раньше говорила одно, а сейчас совсем другое», является предложение: «Да ведь она как флюгер поворачивается туда, куда дует ветер».

 

Приведем примеры:

 

Английский политик Эттли сравнил выборы на Востоке со «скачками, в которых участвует только одна лошадь. Победитель установлен заранее».

«Предприятия нашей экономики, как увядшие листья, лежат на земле» (Франклин Рузвельт, речь по радио 4 марта 1933 г.).

Немецкий премьер-министр пригласил одного неудобного политика стать министром и, усмехнувшись, сказал: «В правительственную упряжку впрягается лошадь с тяжелым характером. С новой упряжкой я должен ездить осторожнее».

Сравнение редко обладает доказательной силой. Однако благодаря наглядности, а часто остроумию оно охотно используется. Пресса прямо-таки «одержима болезненной страстью» к этому риторическому приему. Еще несколько примеров. Это из речи, произнесенной на первой неделе великого поста в 1986 г., причем гиперболы ораторов образны и четки:

Председатель Христианско-социального союза Штраус считал, что Иоганну Pay «должность канцлера и рубашка канцлера велики на три номера воротника»; председатель баварской Социал-демократической партии Хирземан сказал о Норберте Блюме, что тот является «карнавальным шутом с Рейна, который также не годится представлять интересы работодателей, как черепаха для прыжков с шестом»; министр от Свободной демократической партии Бангеман охарактеризовал баварский парламент без Свободной демократической партии как «союз почитателей премьер-министра, в котором социал-демократы держат для Христианско-социального союза сборник псалмов».

Снова и снова констатируем: особенно хорошо запоминаются смешные сравнения. Эксперт по транспортным вопросам хотел показать, что строительство улиц не может ни на шаг отставать от растущего количества автотранспорта, и выбрал следующее сравнение: «Это как бег наперегонки между зайцем (строительство дорог) и ежом (автотранспорт). Еж все время кричит: «А я уже здесь!»».

Выразительную формулировку нашел Рудольф Аугштайн в своей речи о Рейнско-Рурском клубе: «Каждый знает, что экономический бойкот еще никогда не приносил пользы в мирное время, потому что деловой партнер, как крот, несмотря на любое эмбарго, докопается до цели».

Ллойд Джордж был великим оратором нашего столетия. Он обладал большим чувством юмора, и прежде всего верным чутьем. В сентябре 1914 г., выступая на большом собрании перед слушателями, он спросил, может ли в Британской империи что-то значить клочок бумаги или любую бумажку можно без долгих слов разорвать. Напряжение в зале возросло, потому что никто не знал, куда клонит оратор. У слушателя первого ряда он взял грязную однофунтовую банкноту, высоко поднял ее и воскликнул: «Немецкий канцлер назвал договор с Бельгией о нейтралитете клочком бумаги. Чем является здесь эта однофунтовая банкнота? Бумагой больше ничем! Ее можно сжечь, разорвать. Какова ее ценность? Клочок бумаги! И, однако, что стоит за ней? Кредит всей Британской мировой империи!» Это сравнение вызвало в зале бурю возмущения против Германии. Меткое слово «клочок бумаги» с быстротой молнии облетело вокруг света.

В заключение приведем сообщение в прессе о докладе гейдельбергского профессора астрономии Кинле. Исследователь во всеохватывающей модели сравнения делает наглядными размеры Вселенной. Размеры этой с трудом представимой взаимосвязи становятся, таким образом, очевидными. Чтобы суметь сделать наглядными ближайшую окрестность Солнца на удалении до 16 световых лет, необходимо, согласно профессору Кинле, пространство с куполом, имеющим радиус 155 км. Если в качестве центра взять, например, Бонн, то его границы пройдут примерно у Нимвегена и Мюнстера на севере, у Касселя на востоке, у Вормса на юге и у Намюра на западе.

На этом огромном куполе должны быть распределены 60 булавочных головок. Удаление каждой булавочной головки от другой составляет круглым счетом 50 км. Если бы захотели от одной звезды к другой отправить посыльных со скоростью света, т.е. 300000 км в секунду, то в модели Кинли это могли бы изобразить самые медленные улитки. Они были бы удалены друг от друга на расстояние, равное расстоянию между булавочными головками, т.е. на 50 км, и передвигались бы в своем путешествии со скоростью 12 мм в час, или (едва-едва) 1 м в три дня.

Приняв, что в модели улитка действительно отважилась бы предпринять путешествие в 50 км, она бы никогда не достигла ближайшей булавки. Если бы она за год с трудом проходила только-только 120 м, то булавочная головка уже сместилась бы от своей исходной точки на 60 см. Это соответствует относительно собственному движению звезды.

Предполагая, что суперулитка имела бы возраст свыше 400 лет и фактически переместилась бы в течение этого времени на 50 км, искомая булавочная головка уже опять отдалилась бы почти на 300 м расстояние, которое от улитки опять потребовало бы два с половиной года.

То, что в модели профессора Кинли перемещается предельно медленно, в космосе должно мчаться с невообразимой скоростью света, т.е. 300000 км/с. В течение часа пройденное расстояние составило бы свыше 1000.000.000 км. Но космические корабли не проходят в час и одну 33-тысячную часть этого пути. При сегодняшнем состоянии знаний и возможностей совершенно исключено, что человечество когда-либо покорит космическое пространство. Однако уже многое, что долгое время являлось совершенно невозможным, стало действительностью.

 

Образ (метафора), образный ряд

«Каждый язык язык образов» (Буш). Образ особая форма сравнения. Неизвестное опять соединяется с известным. «Две вещи в некотором отношении подобны» (Килиан), когда я для слова «страсть» говорю «жар», для слова «убежище» «гавань» или о ком-то скажу «сердце из камня». Сегодня, например, очень употребительны образы из области спорта: говорят «министр забил в свои ворота», имея в виду, что он вложил в свой замысел всю энергию и тем не менее получил результат, противоположный желаемому. «Образное выражение любимое средство риторики Черчилля, которым он успешно пользовался, когда обращался к чувству своих слушателей» (Хильдегард Гаугер).

Оратор находится в поисках ярких образов, которые выявляют суть высказываемого. С чем я могу сравнить то, что хочу сообщить? Какое образное описание можно применить? Конечно, образы не создаются из ничего. Они приходят, когда мы зорко наблюдаем за жизнью за людьми, предметами и явлениями и обдумываем эти образы. Яркий образ остается в памяти людей, абстрактные рассуждения, как правило, нет.

Бывший федеральный канцлер Киссингер обладал образным языком. Вот несколько его сравнений: «Закон об обеспечении государственного бюджета был костылем, который помог преодолеть трудности только одного года». Или: «Мы едем в очень длинном туннеле, в котором долго не увидим свет».

Еще несколько примеров.

Сторонники генерала де Голля во время и после немецкой оккупации считали маршала Петена предателем; он якобы встал перед Гитлером на колени, потому что спасовал. Когда Франсуа-Понсе, последователь Петена, выступал во Французской академии, он произнес речь, желая помирить сторонников де Голля с Петеном. Понсе полагал, что оба политика были необходимы Франции. Де Голль предпочел борьбу извне, тогда как Петен тактической ловкостью показных уступок уберег Францию от разгрома. В речи в качестве ведущих образов проходят два: де Голль меч, Петен щит Франции. Кто думает без предубеждения, сказал Понсе, тот должен констатировать, что «щит помог Франции достичь того, что решила огненная молния меча».

«Массы могут думать только образно и находятся под влиянием только образов», пишет уже в 1895 г. французский психолог Ле Бон.

Бисмарк закончил одно (ставшее знаменитым) выступление в рейхстаге приглашением: «Господа! Мы работали быстро. Мы, так сказать, сажаем Германию в седло. Она может скакать!» Более действенным, чем высказывание: «Ведь господин Шульце не желает конкурировать с самим собой», является образное описание: «Мне еще не встречался мясник, который бы отстаивал вегетарианство».

С помощью образов многое можно представить нагляднее, но ничего нельзя доказать. Совершенно прав Эрдман, когда пишет: «Никогда не доказать чего-либо с помощью образа, и бессмысленно думать, что если две вещи похожи в одном отношении, то они похожи в других или даже в любых отношениях. Но именно в это охотно верят, и потому так легко с помощью выразительных аналогий делать очевидным самое лживое».

 

Разрушение образа

По-настоящему точный образ всегда действен. Избегать надо его искажения. Бывает, что оратор хочет сказать образно, но при этом перескакивает с одного образа на другой; этот другой не имеет ни малейшего отношения к первому, что ведет к разрушению образа. Приведу несколько примеров.

«Зуб времени уже осушил много слез», так закончил утешительную надгробную речь один оратор. В путевых заметках об Азии значилось: «В Гонконге находится грязь, которую моют». Характеристика Данте достигла высот в предложении: «Данте был человеком, который одной ногой еще стоял в средневековье, а другой приветствовал утреннюю зарю нового времени». В сознании слушателей возникает нечто пластически чудовищное.

Следующий коктейль из образов Фриц Гератсволь услышал в одной проповеди: «Скромные фиалки цветут, сияя, когда молот судьбы по наковальне сердца возбудил сияющие лучи». Эта сентенция была произнесена выразительным громким голосом.

В речах Вильгельма II нередки высказывания, подобные этому: «Ему понадобился океан типографской краски, чтобы замаскировать пути, которые совершенно очевидны». Цюрихский парламент был изумлен изобретением нового многоцелевого оружия, представленного одним депутатом: «Господа, речь идет об обоюдоостром мече, у которого выстрел происходит сзади». Протокол заседания одного немецкого ландтага содержал следующее дискуссионное сообщение: «Эти обстоятельства я освещаю острым ножом критики». Однажды депутат граф Бетузи призвал немецкий рейхстаг «схватить поток времени за клок волос». Несомненно, способ нелегкий.

От разрушения образа не застрахован никто. И если это случается, даже очень серьезные собрания не прочь весело посмеяться. Вред для речи в таких случаях бывает едва ли устранимым.

Примечательно, что даже у такого выдающегося мастера слова, как Гердер, бывали срывы и, как нарочно, в речи на тему: «Причины дурного вкуса». Гердер говорил об упадке искусства речи в Греции так: «Когда свобода Греции гибла (искусство речи), огонь был в нем, в Демосфене; вспыхнувшее пламя пребывало в крайней нужде. Искусство речи пресмыкалось в школах или сидело в тесных судебных шкафах. Оно согнулось в пыли, и было искалечено». Вот это пассаж! Только что искусство речи еще было «огнем» и «пламенем», затем происходит удивительное превращение пламени в пресмыкающееся, которое «согнуто» и «искалечено».

 

Короткие рассказы

Небольшие воспоминания о пережитом, вставленные в речь анекдоты все это разнообразит речь. Хорошо действуют подробности и прямая речь. «Иногда богатые люди получают от высоких доходов мало счастья». Высказывание остается абстрактным, если его не сделать наглядным. Например: «Старый Рокфеллер зарабатывал в неделю более 1 миллиона долларов, но мог потратить на свою еду только 5 долларов, потому что был болен и питался кашей и картофельным пюре».

Любая действительно хорошая речь содержит некое действие. Оно не всегда сопровождается описанием событий. Ход мыслей можно выразить даже в диалоге. Прямая речь всегда оживляет. Возьмем высказывание: «Он сказал, что хотел прежде поговорить с господином Мейером». Лучше будет: «Он сказал: «Прежде я хочу поговорить с господином Мейером»». Оживляюще звучит все, что мы из прошлого переносим в настоящее время. Не: «Три года назад случилось следующее: я вышел из ратуши и встретил господина Шульце...», но: «Это случилось три года назад. Я вышел из ратуши и встретил господина Шульце...» Ситуации, перенесенные в современность, действу ют более пластично и непосредственно.

Зачастую память надолго удерживает увлекательное описание события.

Ллойд Джордж немного знал о действии персонифицированной диалогической речи, когда в своей знаменитой речи произнесенной в королевском дворце в 1914 г., представив в упрощенном виде международное положение. (Этот отрывок будет воспроизведен в подлинном звучании): «Poor little Belgium said: “I do not require the French army corps, I have the word of the Kaiser”... Serbia said to Austria: “If any officers of mine have been guilty, I will dismiss them”... Then came Russia's turn. She has a special interest in Serbia. Germany knew it, and she turned round to Russia and said: “I insist that you shall stand by with your arms folded whilst Austria is strangling your little brother to death!” What answer did the Russian slav give? He gave only answer that becomes a man. He turned to Austria and said: “You lay hands or. that little fellow, and I will tear your ramshackle Empire limb from limb! And he is doing it”». (Бедная маленькая Бельгия говорит: «Мне не нужно никаких французских корпусов, я полагаюсь на обещание кайзера»... Сербия говорит Австрии: «Если замешаны какие-либо мои чиновники, я их прогоню»... Затем пришло время России. У нее в Сербии особые интересы. Германия, зная это, повернулась к России и сказала: «Я настаиваю на том, чтобы ты стояла со сложенными руками, пока Австрия уничтожает твоего младшего брата». Какой ответ мог дать русский? Он дал Австрии единственный мужской ответ «Руки прочь от моего маленького друга, а то разнесу твою прогнившую империю на куски! И он делает это».)

Всегда безотказно действуют на слушателей хорошо подобранные анекдоты и другие веселые дополнения в речи. Анекдот есть не что иное, как не засвидетельствованный рассказ, в который вкраплены забавные фрагменты и зерна истины. Хороший анекдот нужно или слушать, или рассказывать прочитанный или записанный, он теряет часть своего обаяния. У Зигмунда фон Радецки есть меткое сравнение: «Рассказанный анекдот отличается от записанного, как летящая бабочка от приколотой под стеклом».

 

Повтор

В ораторском искусстве особое значение имеет повтор. Он вызывает воспоминание, глубже закрепляет основную мысль, повышает убедительность речи. Слушатель постоянно воспринимает новую мысль, повторение же восполняет организующую функцию. «Повторение способ убеждения, с ярко выраженной эмоцией» (Лаусберг).

 

Основные виды повтора следующие:

 

w             Дословный повтор (особенно при восклицании и выражении основных мыслей). Пример: в своем выступлении 19 мая 1940 г. Черчилль не просто сказал: «Мы должны победить в этой войне», но многократно повторил важнейшее слово «conguer» (победить). Он считает, что если Англия не выиграет войну, то варвары пройдут по всему миру: «если мы не победим, победить мы должны, мы победим непременно!»

 

Древняя риторическая фигура geminatio (удвоение слов) играет особую роль в речи с выражением мнения. Здесь удвоение слов означает их усиление: «никто, никто не имеет на это права!» (или с промежуточными словами: «никто, абсолютно никто не имеет на это права!»). Частое употребление дословного повтора не рекомендуется из-за возможного эффекта «формальных заклинаний», которые так любят демагоги. Ле Бон констатирует: «Зачастую повторение действует, как доказанная истина».

 

w             Варьируемый повтор (повторение содержания, но в новом словесном оформлении. Чем взыскательнее слушатели, тем необходимее вариации!)

w             Частичный повтор (смотри также рафинирование). (Например: «я бросил упрек оппоненту один раз, я упрекнул его во второй раз».) Зачастую, как в приведенном примере, первое слово предложения или часть предложения повторяется (фигура анафора).

 

Типичный пример анафоры мы видим в речи сенатора Эдварда Кеннеди на траурной церемонии, посвященной убитому брату Роберту Кеннеди (8.6.1968): «Он видел несправедливость и пытался ее устранить. Он видел страдание и пытался его смягчить. Он видел войну и пытался покончить с нею».

Курт Шумахер в 1950 г. в Берлине сказал: «Суть государства не в правительстве, суть государства и не в оппозиции. Сутью государства являются правительство и оппозиция».

При случае повторяют также ключевые слова предложения (фигура эпифора).

 

w             Расширенный повтор. Повтор с включением новых слов, напряжение в речи: «Мы, не пережившие это время, не пережившие его осознанно, все же являемся приверженцами того, что» и т. д. «В наше время невозможна безопасность Советского Союза без безопасности США, невозможна безопасность стран Варшавского договора без безопасности стран НАТО» (Михаил Горбачев).

 

Цицерон не ограничился, например, скупой констатацией факта: «Все ненавидят тебя, Пизо». Он продолжает, далее детализируя: «Сенат ненавидит тебя... римские всадники не выносят твоего вида... римский народ желает твоей гибели... вся Италия проклинает тебя...» (смотри также «Разъяснение»).

Еще пример из нашего времени: «Пожалуйста, примите всерьез нашу позицию в этом вопросе. Потом, лишь потом только потом возможно найти общее решение, которое использует наш народ и наше государство в случае необходимости» (Георг Лебер о законодательстве по чрезвычайному положению, бундестаг, 24 января 1963 г.).

Небольшая доза повторения действует ободряюще, но слишком большая усыпляет или разочаровывает.

«Искусство речи в том и состоит, чтобы преподнести повтор так, будто он только что родился» (Науманн).

(Повтор не должен быть бесконечным, как народная процессия в «Орлеанской деве» Шиллера в сцене коронации: первое впечатление сменяется разочарованием: Ах, да ведь это все те же самые люди, которые проходили по сцене!)

 

Разъяснение

Разъяснение это особая форма повтора, а именно расширенный повтор. Когда выражение, которое выбрано первоначально, кажется слишком слабым, то при известных обстоятельствах к нему возвращаются, его улучшают и поясняют. Древние риторики эту фигуру называли correctio (исправление). Например: «Я попросил господина Мейера поискать деловые бумаги; нет, я его не только попросил: я ему настоятельно рекомендовал, я от него потребовал принести наконец деловые бумаги...»

 

Рафинирование

Под этим мы понимаем обобщающий повтор, выполняемый в немногих точных высказываниях. Он используется для краткой ориентации слушателя в ранее высказанном, например, перед переходом к новой части речи.

 

Призыв (восклицание)

Им особенно охотно пользуются в речах с выражением мнения. Оно настойчиво обращается к слушателям и в большинстве случаев кратко и точно: «Подумаем об этом!»; «Этого мы не можем допустить!» Восклицание не употребляют часто, так как в противном случае его действие притупляется. Восклицания должны быть убедительны и неназойливы.

 

Цитирование

Некоторые ораторы украшают свою речь множеством цитат и не закончат речь, не обрушив на слушателя их «Шиллера». Цитировать в речи следует скупо, будь то стихи или справки об источниках.

Шестьдесят лет назад был политик, князь Бюлов, большой любитель бесчисленных цитат (вероятных и невероятных). В карикатурах юмористических журналов он изображался только с «Крылатыми словами» Бюхмана в руках. Цитаты, особенно справки об источниках, так называемые сведения о происхождении цитат, необходимы в научных лекциях, в популярных же докладах они даются очень экономно, так как нарушают ход речи и утомляют слушателя. Джордж Бернард Шоу слушал однажды пространный доклад профессора истории. Ученый сыпал цитатами и приводил одну справку об источнике за другой, не замечая, что слушателей одолевала судорожная зевота. Когда у Шоу спросили его мнение о докладе, он ответил с едкой усмешкой: «Странно, очень странно так много источников! И тем не менее так сухо...»

Употребление пословиц пачка о двух концах. Пословица истина из каучука: очень много противоречивых высказываний на все случаи жизни, и нужную оппонент всегда пустит в ход. («Кто не рискует, тот не выигрывает»; «Тише едешь дальше будешь»; «Единожды солгавшему кто поверит?»; «Один раз не считается»). Удачные цитаты и меткие словечки разнообразят любую речь. Девизом банкира Фюрстенберга, то и дело «приправлявшего» ими свои доклады, было «Лучше потерять доброго друга, чем удержаться от меткого словца».

 

Перекрещивание (хиазм)

Перекрещиванием называется крестообразное расположение четырех членов предложения: «Эти планы легко составить, но трудно выполнить». Перекрещивание повышает убедительность и занимательность.

 

Повышение напряжения (климакс)

Возможности повышения напряжения различны; обычно напряжение повышается к концу речи, однако оно возможно даже в одном предложении: «Было бы хорошо, если бы это случилось уже сегодня; лучше всего, чтобы Вы дали мне полномочия немедленно». Повышению напряжения способствуют повторения.

 

Противопоставление (антитеза)

Задача антитезы, как и других риторических фигур «образа» и «сравнения», разъяснение хода мыслей. Противопоставление должно быть ясным, но неожиданным для слушателя.

Если тень на картине подчеркивает свет, противопоставление проясняет мысль.

 

w             Например, мы перечисляем преимущества и недостатки: как было раньше, как обстоит дело сегодня? Что значит «длиннее речь меньше смысла»?

w             «Составлять планы легко, выполнять их трудно».

w             Американский политик Никсон имел большой успех, когда в одной из речей сказал: «Хрущев крикнул американцам: “Ваши внуки будут коммунистами!” Мы на это отвечаем: “Напротив, мистер Хрущев, мы надеемся: Ваши внуки будут жить свободно!”»

w             «Мы должны иметь холодную голову и горячее сердце» (Аденауэр).

w             Обвинитель Хауснер во время Иерусалимского процесса против эсэсовского палача Эйхмана использовал следующую впечатляющую антитезу: «Другие народы считают в войне свои потери. Мы считаем выживших».

 

«Пары таких понятий, как преимущество-недостаток, видимость-действительность, замысел-результат, теория-практика, индивидуум-общество, большинство-меньшинство, слово-дело, позитивное-негативное, естественное право-закон, желанная цель-достижимость, внутренняя политика-внешняя политика, позволяют лишь подразделить любую груду материала» (Драх). Следует избегать утрирования: оно производит неблагоприятное впечатление. Каждое альтернативное членение лучше всего выделять предшествующим или последующим знаком: «... или напротив: ...», «... с другой стороны: ...».

Несколько примеров современной антитезы: «Коалиция меньше, чем партия в целом, но больше, чем общество заинтересованных в приобретении должностей» (Ф.Й. Штраус).

Карл Шиллер нашел выразительную, а потому часто цитируемую формулу: «Настолько много конкуренции, насколько это возможно, и настолько много государства, насколько это необходимо».

Густав Хейнеман сказал однажды: «Единственный шанс, чтобы евреи забыли, что с ними произошло, состоит в том, чтобы мы не забыли, что совершилось с ними».

«Насколько это в нашей власти, нужно делать все, чтобы напряженность не обострялась, а уменьшалась, чтобы между народами Востока и Запада росло не недоверие, а доверие». Следующие ниже примеры демонстрируют образец цепи антитез.

Из речи президента Джонсона перед открытием съезда Демократической партии в Атлантик-Сити, который его и сенатора Г. Хэмфри назвал основными кандидатами на президентских выборах 1964 г.:

«Я не обещаю быстрых ответов, но я торжественно обещаю стойкость в защите свободы, силу, чтобы поддержать эту стойкость, и постоянное терпеливое старание двигать человечество к мирной жизни. В ядерный век настоящее мужество проявляется в стремлении к миру.

Наша нация сильнее, чем объединенное могущество всех наций во всех войнах в истории этой планеты, и наше превосходство возрастет еще! В сегодняшнем мире нет места для слабости, но в той же мере его нет и для безрассудной смелости. Нам нельзя опрометчиво применять ядерное оружие, так как оно может уничтожить нас всех. Нам остается единственный путь: со всем нашим разумом и всей нашей волей создать безопасность, двойную безопасность, чтобы это оружие не было применено никогда. Мир обеспечивается не оружием, а людьми. Мир достижим не с помощью одной лишь силы, но с помощью мудрости, терпения и самообладания.

Каждый человек должен быть в состоянии получить профессию, воспитать детей, участвовать в голосовании на выборах и о каждом нужно судить по его личным заслугам. Это является нерушимой волей нашей партии и нашего народа. Пока президентом буду я, перед законом все будут равны».

Кандидат в президенты США от демократов Эдлай Стивенсон однажды выразился так: «Если республиканцы прекратят рассказывать о нас ложь, то мы прекратим говорить о них правду».

 

Цепь

Цепь часто применяемое средство воздействия. В ней полный смысл одного звена мысли становится ясным только в связи с другими, вплоть до последнего звена в цепи мыслей. Простейший случай: «Мы следуем за тобой, потому что верим тебе; мы верим тебе, потому что знаем тебя». Или: «Кому принадлежит Берлин, тому принадлежит Германия, кому принадлежит Германия, тому принадлежит Европа!» Или: «Речь идет о работе! Работе, служащей согражданам».

 

Промедление (запаздывание)

Мы возбуждаем любопытство слушателя тем, что не сразу выкладываем все козыри, не сразу распутываем все узлы, но откладываем это на более поздний момент (например, сначала лишь намекаем на решение или доказательство). Таким образом, оратор обрекает слушателя на томление. В зале напряженное ожидание: что же может случиться?

 

Неожиданность

Время от времени оратор может использовать неожиданные обороты, которые создают напряжение. Во время одной дискуссии её участник сказал: «Мы слышали: господин X, этот храбрец, подумал о себе самом, когда остался последним». Бисмарк застал врасплох своего оппонента, высказавшись наполовину: «Я также за отмену смертной казни, а затем продолжил: Но я за то, чтобы начало положил убийца!»

В серийном изготовлении неожиданность становится дешевой погоней за эффектами. Бывает, что риторическая фигура «неожиданность» получает ироническое завершение. В рейхстаге Геббельс (23.2.1932) назвал социал-демократов «партией дезертиров». На это Курт Шумахер ответил: «Если мы хоть что-то признаем за национал-социалистами, так только одно: им впервые в немецкой политике удалась полная мобилизация человеческой глупости».

 

Предуведомление

Вы создаете у слушателей повышенное ожидание. Примерно так: «Я хочу вам подробно объяснить». «Я хочу это четко показать на примере». «...Вы будете удивлены тем, какие для этого есть основания...»

 

Игра слов

Когда Гельмут Коль получал в награду от мюнхенского карнавального общества орден святого Валентина, он сказал: «Мужчины, как Kohl (капуста), более съедобны слегка ошпаренными».

Игра слов остроумна и смешна. Но она может стать самоцелью. Это уместно для конферансье, но не всегда для оратора. Игра слов «с подтекстом» охотно воспринимается слушателями.

Хеусс предложил хороший пример (в 1954 г. в Берлине): «Мы хотим не огосударствления людей, а очеловечивания государства». Или: «Малые шаги (kleine Schritte) лучше, чем никакие (keine Schritte)» (Вилли Брандт).

Американский президент Кеннеди закончил одну из своих речей словами: «Мы не боимся никаких переговоров, но мы никогда не станем вести переговоры из страха». Такие слова обходят мировую прессу. Такие слова остаются в памяти.

Во время войны Черчилль благодарил летчиков-истребителей за защиту от немецких бомбардировщиков: «Никогда в истории человеческих конфликтов не были столь многие обязаны столь многим столь малому числу людей». Любая игра слов основана на богатстве связей языка. Оценка Лессинга была остро критичной: «Что может быть вульгарнее, чем игра слов?» восклицает он. Раз так, нужно этого мастера самого причислить к вульгаризаторам, потому что именно он дал прекрасные образцы игры слов. Например, об одной даме, которая очень плохо говорила по-немецки, Лессинг сказал: «Пока не заговорит, она нравится мне. Но когда она заговорит, она мне больше не нравится» (слово aussprechen означает и «заговаривать, обращаться», и «нравиться». Прим. пер.).

 

Намек (аллюзия)

Зачастую намек на какое-либо событие, факт (соотнесение с чем-либо) эффектный прием, проясняющий, обостряющий высказывание. «Де Голль не Гитлер». Каждый знает, что этим сказано. Другая форма намека: вы даете знать слушателю, что определенный (несущественный или общеизвестный) факт вы только упоминаете, но обсуждать подробно не будете. (Фигура претеризации пропуска.)

«Мне не нужно объяснять Вам подробно, какие последствия будет иметь это событие...»; «на других причинах, например, я вовсе не хочу останавливаться подробно». При употреблении намека важно «возбуждение, приобщение слушателя к совместному размышлению. Помогают косвенные высказывания, например: «Вы уже знаете, к чему я клоню». Оратор привлекает слушателей тем, что всем демонстрирует «улыбку авгуров» (знак молчаливого понимания посвященных и насмешки над непосвященными. Прим. пер.).

В заключение своей речи на съезде партии (1984) делегат Аннета Борис воскликнула, обращаясь к премьер-министру Pay, который незадолго до этого стал отцом: «Я надеюсь, что каждый раз, когда закричит твоя маленькая дочь, ты вспомнишь, что в твоем социал-демократическом земельном правительстве на ведущих постах нет ни одной женщины» (смех и аплодисменты). Ирландский проповедник Джонатан Свифт (16671745) был кафедральным оратором, внушавшим страх своими язвительными намеками. «Возлюбленные прихожане, начал он однажды, есть три вида порочной гордыни, именуемые гордыней происхождения, гордыней богатства и гордыней таланта. О третьем грехе я распространяться далее не буду, так как среди вас нет никого, у кого он на совести»

 

Описание (парафраза)

Мы имеем в виду косвенное сообщение, которое зачастую содержит эстетический момент. К примеру, говорим «В стране, где цветут лимоны» и подразумеваем: «В Италии». В полемике интеллектуалов иногда называют яйцеголовыми: «Это, конечно, опять выдумали яйцеголовые».

 

Преувеличение (гипербола)

Вы должны знать, когда употреблять этот прием, иначе сказанное будет восприниматься как выдумка. Говорят, преувеличение обеспечивает наглядность. «Могу я наштамповать армию из глины?» Это вряд ли, и, тем не менее, этот вопрос вскрывает проблему. «Там был настоящий ад!» Несомненно, преувеличение. «У нас в Федеративной Республике по адмиралу едва ли не на каждую канонерку, но еще ни разу не было, чтобы атташе по культуре были в каждом посольстве!» (бундестаг, июнь 1960). В последнем предложении изобилие риторических средств: сравнение, противопоставление, преувеличение.

С помощью подчеркивания многие ораторы обобщают существенное. Двойственное отношение французов к немецкому перевооружению отчетливо выразил Фридрих Зибург следующей формулировкой: «Французы были бы согласны с немецким бундесвером. Но они считают наилучшей такую немецкую армию, которая была бы меньше, чем их собственная, однако больше, чем у Советского Союза».

Ллойд Джордж чем старше становился, тем все более терял симпатии слушателей: утрировал, терял чувство меры, и в итоге был неосмотрителен. Наконец, после четырех десятилетий политической деятельности он остался почти без последователей.

 

Кажущееся противоречие (парадокс)

Парадокс является особым видом игры слов: «Меньшее было бы большим». «Этот политик мертв при жизни». Противоречие является лишь кажущимся, поскольку слова относятся к разным явлениям. Парадокс представляет собой сознательно заостренную формулировку. Пример: «Там, где больше нет критики, что-то не в порядке». «Красноречивое молчание». «Единая масса». «Никакого ответа это тоже ответ».

 

Вставка

Вставкой мы называем замечание, которое делается мимоходом. Ее функция приобщить слушателя к моменту высказывания («...но, возможно, вы еще неполностью разделяете мой взгляд, тогда я хочу привести вам дальнейшие доказательства...»). Зачастую вставка является сообщением, возбуждающим внимание. «Однако подумаем, что является следствием этого...». «Если я должен сообщить вам мое мнение об этом...»

Важным средством воздействия является параллельное высказывание, произнесенное как бы между прочим: небольшое промежуточное замечание, краткий комментарий, остроумный «боковой удар».

 

Предупреждение (постановка возражений; пролепсис)

(Смотри также раздел «Техника аргументации» в книге «Школа дебатов».) Мы думаем о том, какие возражения можно выдвинуть с противоположной точки зрения, сразу включаем их в нашу речь, а вслед за ними приводим опровержение.

 

Мнимые вопросы (риторические)

На риторический вопрос ответ не дают. Мнимые вопросы лишь стимулируют мысль слушателя или же слушатель безмолвно подтверждает мои высказывания. «Кое-что мы можем одобрить?», «В этом мы не все единодушны?» (Нужно быть уж совсем наивным, чтобы такие вопросы понять неправильно, как это случилось однажды. Так, новобрачные на риторический вопрос по случаю бракосочетания: «Можно ли сегодня быть еще радостнее?» в один голос весело ответили: «Ну да, конечно!») Впрочем, не следует пересыпать речь вопросами типа нет? не правда ли? и т.д.

 

Переименование (синекдоха)

Под этим мы понимаем краткий способ выражения, при котором предполагается, что слушатель понимает, о чем идет речь. Например, «в Бонне решили» вместо «большинство в бундестаге решило»; «Карлсруэ действует радикально» вместо «Федеральная судебная палата...»; «У Белого дома и у Кремля разные мнения».

Оратор должен учитывать, что знают и понимают все слушатели. Нужно, чтобы слушатели самостоятельно понимали, что имеется в виду. Например, шестьдесят лет назад Роза Люксембург, возражая против мнимого правого уклона социал-демократа Августа Бебеля, выкрикнула в зал: «Товарищ Бебель слышит только правым ухом!» Слушатели поняли о чем речь.

Сталин искусно использовал синекдоху в речи о войне (6 ноября 1941 г.): «Немецкие оккупанты хотят вести против народов Советского Союза войну на уничтожение. Что ж, если немцы хотят войну на уничтожение, то они ее получат» (бурные, долго не смолкающие аплодисменты). Прямо не сказано, но выражено представление, противоположное немецкому об уничтожении, слушатель продолжает думать и самостоятельно приходит к главной мысли: будет уничтожен не Советский Союз, а Германия. Если бы вместо этого Сталин просто сказал: «Мы уничтожим немцев», то действие высказывания было бы далеко не так велико.

Подумаем о том, что все перечисленные здесь риторические средства многообразно связаны друг с другом и одно встроено в другое. Не следует применять их одновременно, так как в этом случае их действие притупляется. Самым важным остается следующее: обращать внимание на речь. Речь должна быть наглядной, внутренне напряженной и убедительной.

Многие из рассмотренных риторических фигур применяют даже неосознанно, но при подготовке нужно сознательно встраивать эти средства в структуру речи, чтобы речь была хорошей и действенной. Техника, безусловно, повышает силу воздействия речи. Иной читатель, возможно, возразит, что нельзя слишком подчеркивать «формальное» и «техническое» в речи. Мы тоже согласны с этим. Но нельзя пренебрегать техникой, составляя речь только с помощью «чувства и вдохновения». Ораторские приемы должны присутствовать в речи в полном объеме.

в начало

 

ГЛАВА 9

ВСТУПЛЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

Вступление одновременно является «настройкой на слушателя». Сравнивая, Науманн говорит о вступлении, как о «звучании инструмента». Так же, как существуют «приманки для глаз», точно так же бывают и «приманки для слуха», сказал Веллер. Дело заключается в том, чтобы наладить со слушателями надежный контакт. Оратор устанавливает контакт и добивается внимания слушателей. Введение первый перекидной мостик от оратора к слушателю. «У введения две задачи, установить мысленную связь оратора и слушателя, а также, как говорит название, ввести слушателя в курс дела» (Винклер). В известной мере это принципиально важно. Невероятно много возможностей преобразовать систему мыслей в практическую реальность. Я хочу рекомендовать четыре способа формирования хорошего и действенного введения, причем второй (возможно, также в связи с первым) может приобрести большое значение. Эти способы формирования введения я назову так:

 

1.           Способ подкрепления.

2.           Способ повода.

3.           Способ побуждения к размышлению.

4.           Прямой способ.

 

Способ подкрепления

Способ подкрепления в целом настроен на установление со слушателями личных отношений, благодаря которым возникает дружеский контакт. Задачу облегчают несколько по-настоящему сердечных слов. Оратор задает себе вопросы: Что же чувствуют эти слушатели? Как я могу повысить общность мышления: сформировать общность чувств и вызвать доверие? Римский учитель ораторского искусства Квинтилиан называл эти усилия captatio benevolentiae (обеспечение благожелательности). Это captatio benevolentiae должно быть простым, ясным и понятным любому; оно должно быть личным и примиряющим.

Образцовый пример искусного, но неопределенного captatio мы найдем в «Юлии Цезаре» Шекспира: речь Марка Антония. У Шиллера в лагере Валленштейна[14] капуцин выкрикивает: «Ай да веселье! Пир да гульба! Примите в компанию и меня!» Он притворяется веселым повесой, только тогда его будут слушать. Затем, овладев вниманием, капуцин не спеша переходит в наступление: его возмущает развратная жизнь в лагере.

Слушателю хочется, чтобы обращались лично к нему. Дипломат Пауль Шмидт сообщает о французском политике Бриане: «Как оратор, Бриан был настоящим мастером. Он говорил совершенно естественно, у него не было никакой ораторской позы, в зале у любого слушателя возникало такое чувство, будто Бриан беседовал лично с ним... Однако спокойный тон доверительной беседы постепенно менялся, голос принимал полновесное, мрачное звучание, заставлявшее слушателей сравнивать его с виолончелью».

Очень уместно также «веселое подкрепление», даже если доклад серьезен. Как выразился Лютер: «Слушателей надо развеселить, чтобы потом они охотно слушали проповедь».

Что можно порекомендовать? Несколько личных наблюдений описание маленького происшествия во время поездки на собрание несколько слов о круге слушателей, месте или ораторе, выступавшем с приветствием: все это может растопить лед равнодушия. И тогда пусть оратор вспомнит слова Авраама Линкольна: «Мы все чувствительны к комплиментам». Маленький комплимент творит чудо. Только не переусердствуйте.

Ойген Рот чтение стихов в Вене начал со стихотворного извинения за свою простуду: «Стихи, что сочинял вполне здоровым, боюсь, покрылись слизью и стали очень плохи».

Слушатели заулыбались и охотно смирились с оратором, страдавшим от простуды. Если в какой-то момент все рассмеялись, значит, каждый испытал то непринужденное сближение с оратором, которое так важно. Натянутость быстро проходит, устанавливается дружелюбная атмосфера.

«Ллойд Джордж любил вступительные завязки, основанные на внешних обстоятельствах, связанных с местом собрания. Он не скрывал радости при виде большого митинга» (Гуго Фишер).

Гельмут Шмидт тоже, где было возможно, начинал вступление с описания лично пережитого, связанного с местом или известными лицами.

Когда Ганс Дитрих Геншер вступил в должность министра иностранных дел, ему не давался беглый английский. Его наградили сочувствием и улыбками, когда за рубежом речь на английском языке он начал словами: «Леди и джентльмены! С английским языком у меня как с женой: я ее люблю, но ею не владею».

Иоганн Pay тоже намекнул в Вашингтоне на свое слабое знание языка: «Я надеюсь, что мой английский вас не оскорбит».

Кратким вступлением начал свою речь по радио 7 августа 1954 г. французский премьер-министр Мендес-Франс: «В эту первую неделю августа многие из вас отдыхают. Не обижайтесь на меня, если я на несколько мгновений нарушу ваш отдых и скажу о тяжелейшей проблеме, которая касается практически всех».

Здесь после выдержанной в стиле легкой беседы вспомогательной части политик нашел искусный переход к теме сделанный в форме предуведомления.

Гюнтер Грасс в 1965 г. произнес несколько предвыборных речей, обративших на себя внимание широкой общественности. В следующем примере видно, как Грасс после образной вспомогательной части (состоящей из риторических вопросов и предварительного обзора возражений!) продвигается к главной теме: «Граждане города Любека! Я предъявляю обвинение! По какому праву? На каком основании? Какая криво положенная доска моя опора?

Приходит некто, имеющий подозрительную профессию он изобретательно пишет и все же подозрителен правдивой истории. Итак, некто, идущий рука об руку с фантазией короче, писатель, поэт, стихотворец, рассказчик как хотите потому что он ни разу не смог точно указать свою профессию, итак, он кляузник, интеллектуал и шавка (наш язык так богат на бранные слова) он приходит, с одной стороны обвиняет, а с другой, советует голосовать за Социал-демократическую партию Германии.

Он рекомендует партию, которая предоставляет мало возможностей его профессионализму, его склонности к преувеличению и игре слов; так как она, высоко ценимая мною Социал-демократическая партия Германии, является партией стремление которой к образованию, но не искусству. В основном она планирует, а спонтанная деятельность ей чужда. Hе в меру прилежная и солидная, какой мы ее знаем, Социал-демократическая партия Германии является политической фантазией впавших в рассудочность детей».

Итак, подкреплением называют captatio benevolentiae, помещенное перед деловой частью речи. Следующий пример такого подкрепления содержит важный признак хорошего согласования. Вначале стоят слова, вызывающие улыбку, за ними следуют обращение и благодарность; искусно выражается радость по поводу возможности обратиться с речью. Добавляются: ссылка на место, где произносится речь, обращение к отдельным лицам, общий комплимент, личные воспоминания.

Имеется в виду начало речи, которую Андре Франсуа-Понсе произнес в 1950 г. (2 июня) перед немецкими и французскими главами городской администрации.

«Итак, в соответствии с программой настала моя очередь раздавать подарки, и пока вы меня не выслушаете, другого варианта выбраться отсюда вам не представится. Вы, так сказать, в моей власти...» (Возбуждение улыбки в тоне непринужденного разговора!) «Господин федеральный президент, господа обербургомистры, месье мэры Франции!» (Обращение в соответствии с рангами; обербургомистры и мэры, разумеется, в одинаковом ранге, но, будучи французом, он называет немцев, естественно, первыми, прежде чем обращается к своим соотечественникам.) «С благодарностью и радостью я принимаю обращенное ко мне приглашение присутствовать при завершении вашего съезда немецких обербургомистров и французских мэров и в связи с этим снова увидеть Штутгарт». (Благодарность; радость по поводу возможности обратиться с речью.) «Откровенно говоря, я был очень растроган, вспомнив мое первое пребывание в вашем городе». (Ссылка на то, что связано с местом.) «Господин федеральный президент знает, что я сентиментален. (Обращение к отдельному лицу.) «Но где могут это понять лучше, чем в Швабии!» (Комплимент.) «С тех пор прошло почти полстолетия. В 1902 г. я прибыл сюда юным гимназистом...»

(Следует личное воспоминание.) Так, не спеша, Франсуа-Понсе переходит, собственно, к предмету своей речи: немецко-французскому соглашению, которого он настойчиво добивало и о котором много говорил в своих выступлениях. У него, как у хорошего оратора, точный прицел договориться о немецко-французском сотрудничестве в вопросах управления.

Мастером «веселого подкрепления» был федеральные президент Теодор Хеусс. «Об оценке современной техники» это название праздничной речи 7 мая 1955 г. в Мюнхене по поводу столетия со дня рождения выдающегося инженера (и основателя Немецкого музея) Оскара фон Миллера. Подкрепление здесь заключается в атмосфере, созданной цепью «возбуждений улыбки». Она содержит такие же элементы, как подкрепление Франсуа-Понсе: мягкий юмор, ссылка на ситуацию, обращение к приглашенным и т.д. Оратор действует наглядно и пластично благодаря вставке в речь маленькой дискуссии. Хеусс начинает так (причем свой звучный голос он как всегда, ставит точно на нижний регистр): «Оскар фон Миллер обладал великолепным даром: он понимал, как нужно распоряжаться людьми. (Здесь мы видим хороший пример, я его очень рекомендую: прием речи с использованием двоеточия.) Отто Мейер, его приверженец и настоящий последователь, распоряжается, используя федерального президент; (оживление в зале). Два года назад это ему не удалось: тогда я участвовал в праздновании 50-летнего юбилея Немецкого музея, между тем как незадолго до того я произнес торжественную речь к 100-летнему юбилею Германского национального музея. И то и другое относилось к одной и той же теме Отто Мейер успокаивается и ставит свои ловушки: все же Хеусс от меня не улизнет! Он высмотрел надвигающуюся в ближайшее время 100-летнюю годовщину со дня рождения Оскара фон Миллера, и я при моей любви к дорогому человеку уже был готов участвовать в празднестве.

 

Кто будет произносить речь?

Естественно, Вы.

 

Это «естественно» образец взятой напрокат «техники приобретения по Миллеру».

Но ведь и в 1950 году я уже представлял Миллера. Ах, говорите что хотите. Вам уже что-то пришло на ум. В его уверенности есть нечто трогательное, но она не вызволяет меня из критической ситуации: речь о Миллере, который сегодня, так сказать, стоял на очереди, была произнесена пять лет назад на этом же месте...» И теперь оратор не спеша переходит к теме, которую он совершенно уточнил и этим показал, что он в первой речи о Миллере никоим образом не исчерпал тему: Хеусс преподносит слушателям деятельность Миллера под новым углом зрения. «Комментарии... по поводу столь затруднительной для нашей современности проблемы оценки техники с попыткой осветить вероятную позицию Миллера по этому комплексу вопросов или, как прекрасно говорят, выявить ее...»

Мы же выявим следующее: тайна хорошего оратора, материал которого всегда нов и увлекателен, состоит в том, чтобы всегда опять и опять находить новую точку зрения, вновь и вновь открывать новые взаимосвязи.

 

Техника использования повода

Подкрепление только видимость ломки льда для создания нужного климата в зале, и у него слабая связь с содержанием речи. Напротив, повод ярко высвечивает ситуацию или то, что имеет прямое отношение к обсуждаемой проблеме, повод напрямую связан с содержанием речи. Небольшое происшествие, сравнение, личное переживание, анекдот, неожиданная постановка вопроса дают возможность в дальнейшем связать с ними речь.

 

w             Небольшое происшествие. К этой технике обращался великий проповедник Бертольд фон Регенсбург (XIII в.). «Такое начало речи действует на слушателей, у которых нет навыков абстрактного мышления, а лишь привычка к живому сочувствию: имеется в виду начало речи с небольшой истории, которая в форме притчи ведет к теме проповеди» (Ирмгард Вайтхазе).

 

Один историк свой доклад о союзниках по разгрому Германии в 1918 и в 1945 гг. начал с описания следующего эпизода: «Когда Уинстон Черчилль в 1945 году в лондонском аэропорту садился в самолет, чтобы лететь на Потсдамскую конференцию, видный журналист озабоченно спросил его: «Господин премьер-министр, не совершат ли союзники в Потсдаме те же ошибки, что и в Версале?» Черчилль, усмехнувшись и не вынимая изо рта сигары, ответил в мудром предвидении: «Можете быть уверены: мы не совершим еще раз те же самые ошибки нет, они будут совсем другими!» Оратор, использовав этот эпизод, добился напряженного внимания слушателей и одновременно удачно связал вступление с содержанием своего дальнейшего выступления.

 

w             Сравнение. Доктор Ойген Герстенмайер 10 сентября 1948 г произнес во Фленсбурге[15] речь под названием «Христос проходит через преграды». Он начал следующим образом «В пограничной области понимают значение границы. Там ощущают несравненно глубже, чем во внутренних областях страны, что возможность передвижения людей ограничена, что жизнь отдельных людей совершается во взаимосвязи, которая отличается от взаимосвязей в других странах. Такую систему жизненных взаимосвязей мы называем народом...» Далее президент бундестага исходит из ситуации, в которой живут граждане Фленсбурга, хорошо знакомые с напряжением: оно связано с пограничной областью. От этого сравнения как исходного пункт; он проводит анализ сути границ и приходит к убедительному заключению, высказываемому ясными, разнообразными по форме и законченными фразами, например «Церкви недопустимо капитулировать перед границами... поскольку Иисус Христос спаситель мира, а не только группы людей одного поколения или одного образованного слоя...»

 

Содержание речи также можно соединить с актуальным событием. Сравнение всегда помогает выработать основное положение, общее для оратора и слушателей. Следствие напряженное внимание.

 

w             Лично пережитое событие. У вас появится хороший повод перейти к основной части своей речи, если вы начнете с небольшого пережитого лично вами приключения. Ваша задача любопытство и напряженное внимание. Речь на тему «Задачи и границы терпимости» доктор Герстенмайер начал с рассказа, который я снабдил несколькими риторическими комментариями (в скобках): «Когда-то в небольшом ресторанчике Страсбурга велись долгие дебаты. (Фиксируется исходный пункт: когда, где, что.) Обычно их вели в спокойной задумчивости, но иногда с пылкой резкостью. (Кроме противопоставления «спокойной-пылкой появляется еще одна риторическая фигура «предварение». Эта фигура определяет также и следующее предложение. Напряжение создается с помощью «затяжки»; слушатель уже знает, как проходили дебаты, но еще не знает, о чем.)

 

Разговоры неожиданно переходили с текущей политики на те принципиальные вопросы, которые вновь и вновь со страстью обсуждались во всем мире, но особенно в Германии. Как далеко должна заходить терпимость? В чем ее особые задачи и где проходят устойчивые границы в наше время. (Комбинация фигур, цепи вопросов и разъяснения.) Пунктом, по которому всегда разгорались споры, был вопрос о конфессиональной[16] школе (пример). Создание конфессиональной школы было объявлением войны (сравнение) терпимости в государственной или общественной жизни, поскольку (следует обоснование) школа изначально воспитывает детей в нетерпимости, по крайней мере в непонимании других. Это мнение настойчиво защищали изгнанные судетские немцы. Напротив, вестфальские католики не менее настойчиво говорили (противопоставление), что в свободной стране родители имеют право сами принимать решение, какое воспитание дать своим детям, и никакие государственные инстанции, даже исходя из соображений государственной целесообразности, не могут посягать на это право или ограничивать его (контраргументация). Ни судетские немцы, ни вестфальцы не затрагивали хотя бы в какой-то степени вопрос о взаимной терпимости конфессий. Что религиозная терпимость должна вырабатываться, что особенно взаимно терпимы должны быть большие конфессии, что нужно взаимное уважение (разъяснение), было для тех и других настолько само собой разумеющимся, что об этом не говорили совсем. Я думаю, что в этом выразилось нечто показательное для духовного и общественного развития...» (В немногочисленных образных высказываниях оратор, используя рассказ, открыл круг проблем, которые в последующем он рассматривает ближе, причем в качестве перехода применяет цитаты.)

 

w             Анекдоты должны не только смешить, а одновременно иметь меткий прицел относительно темы, аналогично «небольшим происшествиям». Выбирайте анекдоты, которые вы считаете малоизвестными или неизвестными вовсе. Так можно украсить и остроумно начать почти любую речь, кроме, разумеется, надгробной. Последующая серьезность оратора часто выразительно подчеркивается веселым вступлением. Так, употребленный в речи анекдот с помощью «перемены сути» вводит слушателя веселым и, тем не менее, умным способом в самый центр проблематики. Во время Венского конгресса в 1815 г. царь Александр I возмущался поведением саксонского короля. Он бушевал: «Этот король презреннейший изменник, и ничего больше!» «Сир, возразил Талейран и намекнул на Тильзит[17], где Александр I прекрасно договорился с Наполеоном, измена это только вопрос даты».

 

w             Неожиданный вопрос. Речь можно начать и с неожиданного вопроса к одному из слушателей. Доклад о княжестве Лихтенштейн начинался так: «Уважаемые дамы и господа, вам известно, что Пруссия вела самую продолжительную в истории войну с маленьким Лихтенштейном? Состояние войны продолжается с 1866 г. в сущности по сей день...» (Для пояснения: «войско» Лихтенштейна, силою в половину роты, направлялось на помощь Австрии, но до конца войны не прошло через ближайший альпийский перевал и вернулось с поля битвы в родной Вадуц еще более сильным, став в этом отношении, возможно, единственной армией в мире. Столь любящие порядок пруссаки напрочь забыли заключить с Лихтенштейном мирный договор...)

 

Двум способам «подмоге» и «поводу» я предоставляю самое видное место из имеющихся инструментов формирования введения, но предостерегаю от их неоправданного применения. Если не приходят на ум хорошая «подмога» или «повод», лучше довольствоваться менее искусными приемами, наподобие двух следующих, которых я коснусь вкратце.

 

Техника возбуждения размышления

В начале речи можно использовать прием возбуждения размышления, особенно для подготовленных слушателей. Это когда называют проблему или пакет проблем и задают слушателям вопросы, которые затем рассматривают в главной части.

Ставший позднее федеральным канцлером Кизингер начал свой доклад с «прогнозов графа Алексиса де Токвилля, сделанных в начале индустриального века» (Карлсруэ, 3 декабря 1960 г.) Цепь вопросов и заключительное утверждение оратора возбуди ли внимание слушателей, и тем самым способствовали размышлению: «Где мы находимся? Куда идет наш мир? Что мы можем и должны делать, чтобы придать развитию такое направление какое должны желать людям, человечности, человечеству? Такие вопросы, почти до отвращения известные нашему поколению впервые были поставлены с пылкой настойчивостью сто двадцать лет назад графом Алексисом де Токвиллем, и ответы даны им с ошеломляющей нас актуальностью».

Эта техника, активизирующая мышление, побуждает слушателя к сотрудничеству, к совместному размышлению. Открыто поставленные вопросы или даже представленная точка зрения которая затем будет опровергнута, все возбуждает у слушателя напряженную работу мысли, в которой он следует за оратором.

 

Прямая техника

Четвертой возможностью формирования введения является прямая техника. Мы сразу же переходим к сути дела, без всяких ухищрений. Мы отказываемся от любого введения. Мы вкратце говорим о причине нашего выступления, быстро переходим от общего к частному и начинаем с темы. Эта техника рациональна, холодна, прямолинейна и свойственна тысячам небольших деловых сообщений, которые звучат вновь и вновь, если время отмерено скупо: как перед начальством, так и перед коллегами

Политическую речь также можно начать без вступления с открытым вызовом на дуэль. Объявляется твердая, определенная, убежденная позиция. Мы «производим фурор», увлекаем друзей и нейтралов, но в то же время проявляем уважение к противнику.

У нас много возможностей сделать выступление хорошим. Перед тем как на что-то решиться, рекомендуем обдумать следующее:

 

w             Вступление не должно быть длинным. Если стол накрыт, аппетит растет, но он проходит, если стол накрывают слишком долго.

w             О вступлении с несомненной иронией пишет в «Советах плохому оратору» Курт Тухольский[18]: «Никогда не начинайте с начала, но всегда с расстояния в три мили от начала! Примерно так: «Дамы и господа! Прежде чем я перейду к теме сегодняшнего вечера, позвольте мне вкратце вам...» Здесь ты уже имеешь примерно все, что делает начало прекрасным: сухое обращение, начало перед началом, объявление, о чем и что ты собираешься говорить, словечко «вкратце»... Так ты в одно мгновение получаешь сердца и уши слушателей». Историческое вступление зачастую слишком скучно.

 

Некоторые ораторы склонны любую проблему прослеживать от первобытной истории человека. В книге, может, это и уместно, но в речи нет. Поэтому доклад о сегодняшнем импорте зерна не обязательно начинать с аграрной политики Карла Великого. Вильгельм фон Гумбольдт[19] так охарактеризовал многословие одного учителя истории: «Когда слушают его историю, то хотят быть Адамом, при котором история была совсем короткой». Этой риторической болезнью «историзма» в открытой форме «болели» многие известные политические деятели. Например, в Лиге Наций 20-х годов Чемберлен упрекал тогдашнего литовского премьер-министра Вольдемараса за то, что тот свои патриотические речи постоянно начинал «с сотворения мира и с первого литовца в раю». Язвительно, как это мог делать только Черчилль, упрекнул он своего противника Макдональда после подробной вступительной речи: «Мы знаем, что никто другой не обладает таким даром впрессовать наибольшее количество слов в наименьшее количество мыслей».

 

w             «Он сказал это ясно и в приятной форме что будет во-первых, во-вторых и в-третьих» (Буш). Томас Карлейль требовал вешать всех писателей, которые пишут книги без оглавления. Конечно, определенного наказания нужно требовать и для оратора, речь которого не раскрыта уведомляющими заголовками или который не делает какого-либо обзора содержания. Где-нибудь во вступлении оратор должен кратко сказать о структуре своей речи. Например: «Я рассмотрю следующие вопросы...» или «Я раскрою мою тему в трех разделах, названных...». «Фридрих Науманн настоятельно советовал вначале сказать, что ты, собственно, хочешь, чтобы «собравшиеся не оказались путниками в тумане».

w             У многих ораторов прямо-таки мания начинать речь со слова «если». «Если сегодня мне будет оказана честь рассказать вам о культе предков у эскимосов, то я не смогу это сделать без предварительного...» и т.д., и т.д. Остерегаются как вечного «если», так и нарочито сухой и чрезмерной учтивости.

в начало

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Как пару тысяч лет назад, так и сегодня справедливо сказанное Сократом в беседе с Федром. Сократ: «...Что же касается заключительной части речей, то у всех, видимо, одно мнение, только одни называют ее сокращенным повторением, а другие иначе». Федр: «Ты говоришь, что в конце речи нужно в общем виде напомнить слушателям обо всем сказанном?» Сократ: «Да, по-моему, так».

Повторение в сокращенном виде важно, но заключение не только повторение. Скорее в заключении усиливается и концентрируется основная мысль речи. Мы четко формулируем заключение: скупой образ, легко понимаемая формула, точное целевое высказывание. Особой кристальной ясностью обладают фразы, выражающие главные мысли. Любому слушателю, когда он слышит заключение, должно быть понятно, что имеется в виду. Расплывчатость недопустима. В деловое сообщение заключение должно внести окончательную ясность; если речь убеждающая, целью заключения становится действие. Заключение представляет собой призыв, побуждение. Ведь убеждающая речь стремится заставить слушателя действовать определенным образом. Для достижения этой цели действие заключения особенно убедительно. Должна господствовать одна мысль, выраженная лаконично и убедительно. Все направлено на эту цель. Из-за слабого заключения может сойти на нет действие всей речи.

Дантон в заключение своей речи вставил следующую антитезу: «Теперь настал момент для принятия великой и последней клятвы: мы все намерены умереть или уничтожить тиранов».

Еще раз процитирую ставшие историческими заключительные слова Бисмарка: «Будем работать быстро: ведь мы, так сказать, усадили Германию в седло: она может скакать!»

Многие ораторы нашего времени в заключение делают хорошую и действенную кульминацию, но они упускают из виду лаконичное и доходчивое обобщение самого существенного в их речи.

Даже у хороших ораторов бывает слишком много высказываний, следующих друг за другом, но не связанных между собой.

Как вступление, так и заключение следует разрабатывать очень тщательно. Заключение запоминается слушателю больше всего. «Единственное, что точно останется у слушателя от речи, это заключение. Все, что предшествовало заключению, скрывалось одно за другим: слово ложилось за словом, образ следовал за образом и одна мысль пересекалась с другой, и лишь заключение осталось открытым» (Уве Дженс Крузе). Последние слова надолго остаются в памяти. Мы запоминаем заключительное предложение или даже последние предложения чаще всего дословно. Обычно оратор придумывает в зависимости от обстоятельств два или три возможных заключительных оборота. Смотря по тому как протекает речь, он использует тот или иной более мягки) или более жесткий оборот. Итак, заключение должно быть сформулировано заранее. Если при произнесении речи нам мгновенно в зависимости от настроения, придет в голову лучшее заключение хорошо: всегда еще можно внести изменения. Важно четко отделить заключение от главной части, например с помощью вступительного оборота типа «я обобщаю» или «я перехожу к заключению». Хорошо каким-либо образом связать заключение со вступлением. Так можно завершить доклад.

В музыке бывает, что заключительная часть дополняет вступление. Заключительное высказывание часто прямо обращено к слушателям: оно должно быть направляющим. Начинающему можно рекомендовать в качестве устойчивого оборота речи выражения типа: «хотелось бы сегодняшний вечер посвятит: тому...», «хотелось бы содействовать росту понимания...», «хотелось бы, чтобы нам удалось...». Затем может следовать дружеская благодарность слушателям.

Покажем, как формируют заключение выдающиеся ораторы нашего времени.

Австрийский министр иностранных дел Крейский закончил свою речь в Польском институте международных отношений (Варшава, 2 марта 1960 г.) словами: «Итак, в заключение моих рассуждений я хотел бы (предуведомление) выразить надежду на то, что ответственным за судьбу народов удастся найти правильный ответ на страшный вопрос Эйнштейна уготовим ли мы конец человечеству или предотвратим войну (цитата с антитезой). Я думаю, что есть путь избавления этого поколения от войны. Если это возможно с помощью наших общих усилий (обращение к воле слушателей), то почему мир не должен быть достигнут последующими поколениями? (антитеза: война мир; риторический вопрос). Вам предоставлено решить, какие из творений, которые мы сегодня сохраняем и развиваем на основе сосуществования, будут перенесены через порог нового века (образ). (Теперь следует главное высказывание; вместе с обобщением предшествующих высказываний оно в заостренной альтернативе содержит ясную точку зрения.) Некоторые думают, что это различные свершения, которые подготовят новые формы общественной жизни, другие на чьей стороне стою и я думают, что в конце концов это будет осуществление идеи свободы во всех областях общественной жизни. Поэтому вы поймете (обращение к слушателям), что на меня большое впечатление произвел ответ Бенедетто Кроче на вопрос, принадлежит ли свободе будущее. Он ответил: «Нечто гораздо лучшее вечность», (заключительная цитата)».

В качестве второго примера я приведу заключение волнующей речи, которую произнес в 1952 г. Теодор Хеусс на освящении памятника жертвам бывшего концентрационного лагеря Бельзен: «Здесь стоит обелиск, здесь стоит стела с надписями на многих языках. Это камни, холодные камни. Камни, которые могут говорить. Здесь дело в одном, здесь дело в тебе, что ты понимаешь их язык, что ты понимаешь их особенный язык; ради тебя, ради нас всех!»

Эти слова очень убедительны безо всякого поэтического преувеличения. Вначале три коротких предложения, точно вырезанные из камня, о котором идет речь. Первое и второе предложения только описывают, что есть. Третье и четвертое: что это означает? Расширенное заключительное предложение дает переход от объекта памятника жертвам к слушателю; оно создает отношение «памятник обязательства человека в будущем». Особенно убедительно косвенное высказывание, что камни здесь говорят человеку, сказано не впрямую. После всех слов, которые предшествуют заключению, каждому слушателю ясно, что подразумевает Хеусс под их «особым языком». В результате речь ничего не навязывает слушателю, а в уважительной форме рекомендуется сделать выводы самому. Каждый чувствует, что вопрос задан лично ему. Впрочем, в небольшом числе высказываний мы находим многообразие связей риторических средств.

Первое высказывание: анафора (здесь стоит здесь стоит). разъяснение (обелиск стела с надписями на разных языках).

Второе высказывание: расширенный повтор. В антично риторике назывался geminatio: камни холодные камни.

Третье высказывание: цитата с переводом (перевод важен, чтобы слушатели, не знающие латыни, поняли смысл).

Четвертое высказывание: анафора (здесь дело здесь дело, что ты что ты), разъяснение с помощью индивидуализации (в одном в тебе), разъяснение с помощью расширенного повторения («их язык этот их особенный язык» эпифора (двойное «ради»).

Я хочу констатировать: этот пример показывает также, что в кульминации речи должна быть концентрация риторических средств.

Нижеследующие высказывания представляют заключение речи, которую произнес в Мюнстере Франсуа-Понсе (27 апреля 1954 г.). Это заключение дает убедительное обобщение предшествующего хода мыслей. Наглядно и точно выражена суть демократии. Много риторических фигур: сравнение («если я рассмотрю...»), образ («ключи к счастью»), разъяснение («гражданственность чувство ответственности...»), цитата, обращение, повторение и т.д. Кульминацией является обращение: «Ничего чрезмерного! Никаких крайностей: соблюдать меру!» Заключительное высказывание дает еще одну глубокую мысль, которая остается в памяти слушателей: «Терпение... является особой формой силы». В целом заключение гласит: «Не будем предаваться иллюзиям! Очень тяжело направить демократию на правильный путь, уберечь от опасностей, которые проистекают из нее самой. Она является тяжелейшей из всех форм правления. В частности, она предъявляет высочайшие требования к внутригосударственному устройству. Она требует от каждого человека гражданственности, чувства ответственности. И все же, если сравнить демократию с другими формами правления, то придем к выводу, как сказал о себе самом один умный человек: «Когда я сравниваю себя с другими, то начинаю уважать себя самого!» Христианское учение пришло к нам из древности. На эфесе шпаги, которую я носил как член Французской Академии, было выгравировано на латыни: «Ne quid nimis». Ничего чрезмерного! Никаких крайностей: соблюдать меру. По-моему, в этой формуле заключена глубокая мудрость, возможно, даже ключ к счастью.

Patientia терпение вовсе не кардинальная добродетель, нечто иное, особая сила».

Всегда действенно в заключение охарактеризовать общий взгляд на проблему и ввести в русло речи особую тему. От этой темы в речи переходят к возможным последствиям в будущем.

В речи с выражением мнения заключение будет удачным, если слушатели идентифицируют себя с оратором. Приведем пример, столь же удачный: речь президента Кеннеди в Берлине (1963). Кеннеди идентифицирует себя с берлинцами, намекая на классическое выражение: «Я римлянин»: «Все свободные люди, где бы они ни жили, граждане этого города, Западного Берлина, и потому я как свободный человек горд тем, что могу сказать: «Я берлинец». То, что он это (придуманное его советником Соренсеном) заключение произнес по-немецки, еще больше усилило впечатление.

Если в заключение желательно привести цитату, нужно проверить, подходит ли она в действительности. Цитата должна быть очень меткой. Слишком часто при изменении текста доклада цитата предстает в новом окружении и в заключение кажется «пришитой». Хорошо выбранная и незатасканная цитата может стать прекрасной кульминацией.

Некоторые ораторы рекомендуют в конце речи с выражением мнения «поддать жару». Но здесь, как и в любой другой части речи, следует остерегаться старомодного пафоса, который мы иногда наблюдаем. Прошли времена (к счастью), когда оратор пламенным призывом увлекал людей на баррикады. Сегодня патетика подходит лишь для демагогов, которые удовлетворяют националистический спрос, взывая насильственно осчастливить человечество.

Оратор логически не закончил речь, но с кульминацией она закончена. Он должен не уйти, а совершить уход. Бывает, что стиль речи неожиданно воодушевляет публику. Оратор хочет сказать еще кое-что, но упускает и заканчивает непредвиденной кульминацией.

Легко можно совершить две ошибки:

Один раз оратор неожиданно прекращает речь и уходит чуть ли не без прощания, другой раз прощается на протяжении получаса. Некоторым людям трудно закончить речь, когда тема исчерпана. В конце концов долгое прощание причиняет неудобство. Не следует говорить: «Я перехожу к заключению» и не поступать в соответствии с этим заявлением. «Конец речи без заключения нехорош, но заключение без конца ужасно» (Патокка). Отведенное для речи время давно закончилось, речь все длится и длится, по мере увеличения времени удлиняются и лица слушателей, и можно услышать немой вопрос: «Ну когда же конец?»

В этом случае Тухольский иронично рекомендует: «Заранее объяви об окончании речи, чтобы слушатель от радости не получил апоплексический удар. Объяви заключение, а потом начинай свою речь сначала и говори еще полчаса. Это можно повторять до бесконечности». Саркастический ответ спартанца на утомительную речь посланца с острова Самос гласил: «Начало твоей речи мы забыли, середину прослушали, и только конец нас обрадовал».

Слова Гете: «То, что ты не можешь закончить речь, делает тебя великим» сказаны не для оратора. Оратор не должен устраивать вместо заключительного оборота заключительный «крутёж». Он должен закончить речь, когда публике еще хочется слушать. (Нельзя походить на певца, о котором критик писал: «Он очень хотел спеть на бис, но публика предпочла покинуть зал».) Можно ведь и не поступать как рейнский пастор Йоханнес Харф, не побоявшийся прервать проповедь, когда контакт со слушателями только установился, да еще на чистом диалекте: «Господин Шмитц, если Вы еще раз посмотрите на часы, я гарантирую Вам проповедь на десять минут дольше...»

В берлинском парламенте депутат, знаменитый своими долгими речами и только что произнесший длинную речь, снова поднялся на трибуну. В зале наступила тишина и вытянулись лица. Однако депутат объяснил: «Господин президент, дамы и господа! Если я еще раз поднялся на трибуну, то не потому, что я решился еще на одну речь. Я просто забыл здесь мои очки». Напряжение палаты разрядилось смехом. Плохой знак, если во время доклада слушатели то и дело поглядывают на часы. Но как мучительно для оратора, если кто-то держит часы возле уха, полагая, что они стоят.

Величайшая похвала, если после речи вам кто-нибудь скажет: «Я мог бы слушать Вас еще час».

Соответствующим ситуации, кратким и очень личным было заключение речи, которую произнесла президент бундестага Анна Мария Ренгер при вступлении в должность (13 декабря 1972 г.): «Дамы и господа, политика является, как говорят, жестким делом (сравнение). Кто этого не знает! Но нужно ли напрочь исключать шутку? (риторический вопрос) (оживление и аплодисменты). Давайте при всей жесткости и при всей серьезности будем человечными! К реалиям нашей работы относится наша человечность со всеми ошибками и слабостями, которые у нас есть, и терпимость величайшая предпосылка демократии, что не означает, однако, снисходительности и примирения, и даже послабления» (оживление, аплодисменты).

в начало

 

ГЛАВА 10

ПРИМЕРЫ РЕЧЕЙ С ИХ АНАЛИЗОМ

 

В следующем разделе на отрывках из речей выдающихся ораторов нашего столетия покажем, как рассмотренные в предыдущих главах основные положения и средства выражения разнообразно переплетаются друг с другом в речи. Примеры взяты из речей, произнесенных по различному поводу. Мы могли бы привести сколько угодно таких примеров. У каждого оратора есть свои особенности, и, тем не менее (повторяем вновь и вновь) все они владели теми риторическими средствами, которые определяют хорошую риторику наших дней. Рекомендуем прочитать эти речи полностью, поместить их целиком в рамках одной книги нет возможности. Многие из этих речей можно изучить относительно их структуры, способа повышения эмоционального напряжения, особенностей введения, заключения и т.д. В центре нашего внимания построение речи. Но эффективность речи существенно зависит и от ее произнесения

 

1.                    Из речи Виктора Адлера «Опасность войны и свобода печати». (Источник: Патокка Ганс. Искусство речи. Вена 1951. С. 159 и далее/Hans Patocka, «Die Kunst der Rede». Wien 1951.)

 

Австрийский социал-демократ Виктор Адлер задолго до начала первой мировой войны предостерегал от попыток подстрекательства к войне.

Следующий отрывок взят из речи, произнесенной им 28 ноября 1912 г. В этой речи он выступает против тех, кто использует любую действительную или мнимую провокацию Сербии, чтобы побудить Австрию к войне. Чтобы донести до слушателей мнение, порожденное глубокой ответственностью за судьбу своей страны, мобилизуются всевозможные риторические средства. Эти подстрекатели «хотят заклеймить нас (социал-демократов) как предателей отечества, называя себя «патриотами»! (иронический оборот). Если патриотизм вообще означает что-либо, так это любовь к народу. Патриоты это люди работающие над тем, чтобы не ввергать народ в чудовищную войну (переоценка понятия «патриот»), а вовсе не те (следует противопоставление), которые легкомысленно звенят саблями (образ), с которыми они никогда не умели обращаться». В этом месте речь оратора прерывают возгласы: «Позор «Райхспост!» имеется в виду сообщение этой газеты (позднее опровергнутое) о том, что австрийский консул был захвачен сербами. Адлер отозвался искусной репликой: «Естественно, господа из «Райхспост» смелые (неожиданность), но только в отношении чернил (иронической оборот в форме перефразирования). Но если встанет вопрос о мобилизации, им следуют пойти с теми людьми, кому придет повестка. А это не трусливые люди, это люди с величайшим мужеством и величайшей выдержкой (противопоставление). Это люди, которые привыкли бороться за свои убеждения и готовы поставить на карту жизнь, если речь идет о народном деле (повышение эмоционального возбуждения), Господа же поступают, как если бы мы «оплакивающие мир», как они о нас говорят (анафора), были бы трусливы, а они имели смелость (противопоставление, разъяснение) вас, рабочих, послать в огонь!» (перефразирование, обращение понятия «смелость»). В ближайших предложениях обратим внимание на резкий поворот высказывания от язвительного сарказма к глубокой серьезности; причем Адлер говорит уже не от лица оратора-одиночки, а как защитник убеждений своих слушателей. «Не я хочу мы хотим...» (Он воспринимает мысли и чувства собравшихся и формулирует их в ясной и четкой форме. Эта техника определяет агитационную речь!) Если господа хотят крови во что бы то ни стало, то пусть изволят вскрыть себе вены, это очень полезно полным господам! Мы не хотим никакой войны! (восклицание). Потому, что мы неравнодушны к судьбе своего народа и неравнодушны к чести этой страны (возражение, далее следует обоснование). Но мы делаем точное различие. Речь недавно шла о захвате консула Прохаски. Об этом много врали и, может быть, в ближайшее время наврут еще больше. Но если правда, что до него добрались, тогда мы целиком за то, чтобы привлечь сербов к ответственности! (Следует главное высказывание.) Но нельзя, чтобы из-за оскорбленной чести текла кровь сотен тысяч. (Следует прием сравнения.) И если заступаются за господина Прохаску, тогда пусть также заступаются за каждого гражданина Австрии, которого в Америке застрелили как бешеную собаку (сравнение), которого затравили в Пруссии, и наше министерство иностранных дел даже не пошевелило пальцем (образ). Ну еще бы, ведь это только «подданные», в то время как консул является частью государства (противопоставление, иронический оборот). Любой волос на его голове является частью государства (преувеличение). По поводу пролетариата не заявляют никаких протестов. Если обходится, хорошо, если не обходится, тоже хорошо (противопоставление). Ну, довольно о пролетариате. Мы очень чувствительны к посягательствам на честь нашей страны и возвышали наши голоса бесконечное число раз, но нас не услышали» (описание).

 

2.                    Из речи Филиппа Шейдеманна против заключения Версальского мирного договора (Национальное собрание, 1919 г.). (Источник: Отдельный том Немецкого исторического календаря: От перемирия к миру. Лейпциг, 1920. С. 497 и далее/Sonderband des Deutschen Geschichtskalenders: Vom Waffenstillstand zum Frieden. Leipzig 1920.)

 

Немецкий имперский премьер-министр Филипп Шейдеманн (Социал-демократическая партия Германии) закончил свою пламенную речь протеста против заключения Версальского мирного договора[20] следующими убедительными словами: «Мы знаем это и хотим честно сказать (пояснение: знать честно сказать), что этот грядущий мир станет для нас пыткой (противопоставление). Мы не отступим ни на волос (образ) от того, что является нашим долгом, о чем мы договорились, от того, что (анафора) мы должны вынести (разъяснение: долг согласились вынести. В соответствии с аргументацией используется следующий способ ограничения: да но!). Но только договор, который можно будет соблюдать, который сохранит нам жизнь, который (анафора) обеспечит жизнь как единственный капитал для работы и искупления (разъяснение) только такой договор (расширенный повтор) может восстановить Германию. Не война, но ненавистный, равносильный самоистязанию мир для работы (противопоставление) станет купелью закалки (образ) нашего до глубины обессиленного народа. Мир для работы (повторение) наша цель и наша надежда! (восклицание). Благодаря ему мы обсудим справедливые требования наших противников (упреждающее возражение), только благодаря ему мы поведем наш народ к полному выздоровлению.

Мы должны выздороветь от наших поражений и болезней (образ), так же как наши противники от болезней победы (противопоставление: предшествующее предложение кульминация речи в целом: все, что сказано до сих пор, дано сжато в пластическом противопоставлении). Действительность сегодня выглядит, как кровавая битва под Нордзее у швейцарской границы (образная деталь). Мы больше не сражаемся, мы хотим мира! (противопоставление, восклицание). Мы, содрогаясь, отвернулись от истребления: мы знаем, горе тем, кто накликал войну! (восклицание). Но трижды горе тем, кто сегодня оттягивает наступление мира хоть на один день!» (повышение эмоционального напряжения).

 

3.                    Из речи Аристида Бриана в Лиге Наций[21]. (Источник: Шмидт Пауль. Статист на дипломатической сцене. 1950. С. 118119/Paul Schmidt, «Statist auf diplomatischer Buhne». 1950.)

 

B 1926 г. Германия вступила в Лигу Наций. В этот торжественный день, полный надежд (обманчивых!), француз Бриан в глубокой, блестящей речи сказал следующее:

«Что означает сегодняшний день для Германии и Франции? (риторический вопрос). Об этом я хочу сказать: конец длинному ряду скорбных и кровавых стычек, которые позорят страницы нашей истории; конец (анафора) войны между нами, конец длинной траурной вуали (образ). Никакой войны, никакого насилия (разъяснение, восклицание). Я знаю, что различие мнений между нашими странами есть и сегодня (опережение упреждение возражений), но в будущем мы будем (противопоставление) приводить в порядок наши отношения как частные лица перед судом. Поэтому я говорю (следствие): прочь винтовки, пулеметы, пушки! (пример, призыв). Свободен путь для примирения, подсудности третейскому суду, путь к миру!» (разъяснение, восклицание).

Эти немногие высказывания обнаруживают различные риторические фигуры, а также демонстрируют наглядность и выразительность речи Бриана. Кульминация в обоих кратких высказываниях заключения речи. В общем мы вновь и вновь констатируем: для кульминации хорошему оратору нужны неполные краткие предложения, напоминающие восклицания (см. речи Бриана, Шейдеманна и др.), или, напротив, большие предложения (см., например, заключительные высказывания Хеусса).

 

4.                    Из торжественной речи Альберта Швейцера к 100-летию со дня смерти Гете, произнесенной 22 марта 1932 г. во Франкфурте-на-Майне. (Источник: Эдгар Нейс. Как мы формируем доклады и речи? Холлфельд, 1963/ Edgar Nies, Wie gestaltet man Vortrage und Reden? Hollfeld, 1963.)

 

Альберт Швейцер начинает эту убедительную речь со «вставки» в историческом настоящем времени, которая вводит в суть дела. В переходе к главной части речи он исследует горькие обстоятельства актуальной современности. Благодаря этому уже во вступлении ясно, что Швейцер подходит к главному в речи выявить современное значение писателя. Слушатели подготовлены и уже в начале речи введены в состояние внутреннего напряжения.

«Прошло сто лет, как Гете, который считал себя выздоравливающим, в девять часов утра приподнялся в кресле в котором он провел ночь, и спросил, какое сегодня число. Когда услышал, что 22 марта, то сказал: «Значит, началась весна и тем более можно отдохнуть...» Радость, что в небе стоит весеннее солнце, наполнила его, солнцепоклонника целиком.

Когда его мысли начали путаться, он попросил, на мгновение придя в сознание, чтобы открыли ставни и впустили побольше света. Прежде чем весеннее солнце достигло полудня, он ушел в царство Вечного Света. (Обратите внимание, как упомянутый в рассказе «свет» возвышается до символа и соотносится с «Вечным Светом».)

В сотую годовщину со дня смерти величайшего из своих сынов (перифраза) город Франкфурт в великолепном солнечном сиянии (намек на «весеннее солнце») размышляет о большой беде, которую он и народ Гете узнали по воле обстоятельств (сильное эмоциональное напряжение благодаря внезапному противопоставлению). Безработица, голод и отчаяние участь многих жителей города и государства (примеры, подробности для разъяснения предшествующего предложения). Кто отважится измерить тяжесть забот о существовании, которые нами, собравшимися на это торжество, внесены в этот дом! (восклицание). Духовная жизнь поставлена в зависимость от жизни материальной! (восклицание, цепь высказываний). Так велики нужда и заботы, которые выпали на этот день, что возникает вопрос, не следует ли его пережить в тишине (упреждающее возражение). Ответ получим в «Фаусте» (предуведомление). Император под впечатлением битвы говорит старшему камергеру, который просит позволения провести праздник:

«Чувства, что меня обуревают, серьезны слишком,

Чтоб о празднике помыслить.

Однако пусть он состоится (сравнение в качестве

обоснования).

Так пусть он состоится».

Сегодня мы торжественно отмечаем юбилей Гете со странным разладом в душе. Мы гордо представляем себе то неотъемлемое и необесцененное, что нам дано в нем и в его произведениях. Но в то же время спросим себя, не стал ли он нам чужим (образ), потому что время его жизни и творчества не знало проблем и нужд нашего времени. Не идет ли свет, излучаемый им, над мрачной долиной (образное противопоставление), в которой находимся, в грядущие времена, когда мы достигнем его высот?» (риторический вопрос).

 

5.                    Из речи Франклина Д. Рузвельта при вступлении в должность президента США. (Источник: Пауль Ланг. Книга для работы над немецким языком. Т. 2. 1952. С. 210 и далее/Paul Lang, Deutschsprachiges Arbeitsbuch, Band 2, 1952.)

 

Рузвельт стал президентом в период тяжелейшего экономического кризиса в США. В речи, произнесенной по радио 4 марта 1933 г., он не приукрасил ситуацию, напротив, открыто показал американцам всю серьезность экономического положения страны и указал на причины неудач. Но вместе с этим он сообщил нации о мерах, необходимых для преодоления трудностей, рассказав о них обоснованно, образно и понятно каждому. Речь стоит прочитать целиком. Мы же приводим только начало:

«Сегодня торжественный день для нашей страны и, конечно, все американцы ждут, что я, вступая в должность президента, скажу решительно и откровенно, что требует современное положение нашего народа». (По первому предложению видно, что оратор целиком вошел в положение своих слушателей. Что они хотят услышать? Открытое, ясно выраженное мнение президента. Это предуведомление, подкреплено следующим предложением. Рузвельт добивается не только напряженного внимания, но и доброжелательного отношения слушателей: captatio benevolentiae.)

«Настало время сказать правду, всю правду (расширенный повтор), откровенно и смело (повышение напряжения по сравнению с первым предложением). Нам не нужно бояться правды, когда мы рассматриваем ситуацию в стране. Эта великая нация выстоит, как она выстаивала в прежние времена, она возродится для нового процветания (повышение эмоционального воздействия). Так позвольте мне подтвердить мое прочное убеждение: мы страшимся собственного страха (игра слов) неосознанного, бессмысленного, неоправданного страха (расширенный повтор), ослабляющего наши усилия, благодаря которым мы превратим наше отступление в триумф» (противопоставление).

 

6.                    Из выступления Карла Герделера перед лейпцигскими сотрудниками (31 марта 1937 г.). (Источник: Книга немецких речей и обращений. 1956. С. 492 и далее/Das Buch deutscher Reden und Rufe, 1956.)

 

Карл Герделер был антифашистом. В 1937 г. он оставит пост обербургомистра Лейпцига, и перед уходом произнес прощальную речь перед своими сотрудниками. Эта речь показательный пример прощальной речи: она отшлифована, сердечна, убедительна. Герделер опечален, хотя не допускает ни одного сентиментального слова. Оратор не злоупотребляет риторическими фигурами, структура речи проста. Приводимое ниже заключение содержит важнейшие элементы классической прощальной речи. Содержание раскрывается в такой последовательности: значение выполненной работы; трудность прощания; личный вклад; признательность сотрудникам без преувеличения; слова благодарности; добрые пожелания успехов в работе и личного благополучия.

«Решение важных проблем большого города позволяет нам решить проблемы многих людей, помогать им, доставлять радость, создавая комфортные условия проживания (повышение эмоционального воздействия). Эта часть нашей работы и является тем, что жаждут наши души, и одно это дает душе удовлетворение (разъяснение). Будьте всегда справедливы и будьте всегда (анафора) готовы помочь! (призыв). Тогда вы послужите городу наилучшим образом. Тогда мой преемник будет так же гордиться «командой» города Лейпцига, как сейчас горжусь я.

Прощаться с городом и службой мне тяжело. Я уже сказал это помощникам и членам городского совета; и нет необходимости говорить об этом еще раз (сопереживание). Но прощание с вами, своими коллегами, я также принимаю близко к сердцу. Для некоторых я чужой, другие стали мне близкими (противопоставление). Это неизбежно в столь многочисленной администрации. Но я старался во имя справедливости всегда быть одинаково близок к решающим вопросам вашей жизни и жизни города, обсуждая частные проблемы и принимая, я надеюсь, справедливые решения. Благодаря вашему доверию и исполнению вами служебного долга моя работа заполняла все мое сердце и была легкой и прекрасной. От всей души благодарю вас за это. Я желаю вам всем успешно трудиться на благо этого прекрасного города, я желаю (анафора) здоровья и счастья вам и вашим близким».

 

7.                    Из речи Уинстона Черчилля в палате общин при вступлении в должность после его назначения премьер-министром. (Источник: Черчилль У. Речи 19381940; 1946. Т. 1. С. 318 и далее/W. Churchill, Reden 19381940; 1946, Band 1.)

 

Необыкновенно открыто говорил Черчилль 13 мая 1940 г. о жестокой и безжалостной войне, мобилизовав для этого многие риторические средства; он потребовал от английского народа решительного сопротивления врагу: «Я хотел бы заявить в палате, как я уже заявил членам этого правительства (предуведомление в качестве вставки): мне нечего предложить, только кровь, невзгоды, слезы и пот. (Грубо наглядный пример. Черчилль избегает общих выражений типа «будет очень трудно» но использует детали, значение которых ясно: кровь, невзгоды, слезы и пот.) Нам предстоят тяжелейшие испытания. Нам предстоят (анафора) многие, многие (повторение) долгие месяцы борьбы и страданий (разъяснение). Вы спросите: в чем суть нашей политики? (риторический вопрос). Отвечу: наша политика состоит в том, чтобы вести войну на воде, на земле и в воздухе (разъяснение), со всей нашей мощью и силой, какие даровал нам Бог (противопоставление), вести войну против чудовищной тирании, невиданной в темном, мрачном списке человеческих преступлений (характеристика врага). Вот суть нашей политики! (подтверждающее восклицание, перекрещивание с началом предыдущего предложения: наша политика состоит... вот в чем состоит наша политика). Вы спросите: какова наша цель? (риторический вопрос). Я отвечу одним словом: победа победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь к ней (расширенный повтор для повышения эмоционального напряжения); без победы нет жизни (противопоставление). Хочу внести ясность: нет жизни для Британской империи, нет (анафора) для вековых устремлений и надежд человеческого рода (повышение эмоционального напряжения), направленных к своей цели. Я возьмусь за решение моих задач, полный энергии и надежды, и убежден, что мы не испытаем крушения нашего дела (образ). (Следует призыв к действию.) В это мгновение я чувствую себя как имеющий право требовать помощи от каждого, и я призываю: (в этом отрывке знаком, требующим внимания, стоит двоеточие, как элемент повышения напряжения!) давайте же действовать вместе, выступая единой силой!» В образной форме, с нарастающей силой внушения передает Черчилль свое убеждение и свою надежду.

 

8.                    Из рождественского выступления папы римского Пия XII в 1943 г. (Источник: Вольфганг Мюллер. Великие речи трех тысячелетий. 1952. С. 381 и далее/Wolfgang Müller, «Große Reden aus drei Jahrtausenden», 1952.)

 

Со словом увещевания обратился папа римский к воюющим народам. Он осудил жестокую войну, а также секуляризованную[22] часть человечества, которая больше не признает власти Бога, совершая тем самым ошибку. Речь строится на антитезах.

«Те, кто ожидал благополучия общества в надежде на мировой рынок, разочарованы, потому что оказались не господами и повелителями, а рабами (противопоставление) материальных благ, которым служили. Эти люди отреклись от высших целей человечества и направились к собственной цели... Отречение от божественного слова, которым создано все сущее, привело к отречению от духа (цепь), для таких людей недостижимы идеалы, высокие духовные и нравственные цели. Наука, отказавшаяся от духовной жизни, пожелавшая отрицанием Бога получить полную свободу и самостоятельность, сегодня унижена зависимостью, какой никогда не была унижена (противопоставление)... То, что науке казалось свободой, стало оскорблением и унижением (рафинирование), и свергнутая (образ), какой она ныне является, она обретет свое истинное достоинство только благодаря возвращению к вечному слову, так безрассудно покинутому и забытому источнику (образ) мудрости» (разъяснение в отношении «вечного слова»).

 

9.                    Из доклада Вольфа фон Нибельшютца об Эдуарде Мерике, 1947 г. (Источник: В. фон. Нибельшютц. Свободная игра духа. Речи и эссе. 1961. С. 65 и далее/W. v. Niebelschütz. «Freies Spiel des Geistes», Reden und Essays, 1961.)

 

Вольф фон Нибельшютц (умер в 1960 г.) был не только выдающимся писателем, но и превосходным оратором. В его выступлениях великолепный язык сочетался с глубиной содержания, что редко бывает в столь полной мере. Один из своих докладов он посвятил творчеству Мерике. Во введении Нибельшютц полностью ориентируется на слушателя, искусно соединяя прием «подкрепления» с техникой «возбуждения мышления». Обилие возникающих образов, сравнения и антитезы держат слушателя в напряженном ожидании: в чем тайна поэзии Мерике? «Я расскажу, как лаконично сообщила афиша, об Эдуарде Мерике. Он умер более семидесяти лет тому назад, однако его имя побудило вас здесь собраться; это прекрасное свидетельство! Ибо это имя знакомо и ценно не столь многим, чтобы привлечь к нему толпы людей (captatio benevolentiae). Таким образом у вас, которые все же пришли есть представление о Мерике, то духовное представление, которое связано с этим именем (разъяснение) и это, с одной стороны, пожалуй, высочайшее признание, какого можно достичь в глазах потомства, а с другой (противопоставление: с одной стороны с другой стороны) это единственное, о чем стоит говорить: суть не в том, что было в прошлом, а в том, что осталось (противопоставление). Контуры прошлого знакомы, может быть, смутно, а большего и не нужно. Вы вряд ли назовете поэта, в чьей жизни меньше сенсаций, чем в этой: никакого опьянения гениальностью, никаких трагических конфликтов (пример). Не являясь эффектной личностью, Мерике как человек был малозаметен, насквозь бюргер, порядочный, не бросающийся в глаза подданный своего королевского вюртембергского отечества (разъяснение). Итак, я спрашиваю вас, когда, где и под чьим покровительством писал он свои стихи? (риторический вопрос). В истории литературы содержатся все сведения о Мерике: хронологически упорядоченные, систематизированные, проанализированные, полные непристойно унизительных подробностей, изложенные деловито и безучастно (разъяснение). Вы же, напротив, проявляете участие (противопоставление: безучастно проявлять участие), иначе вы остались бы дома и подыскали бы себе другое занятие. Вы, как и я, любите Мерике, вы хотите услышать живое слово. (Оратор вновь и вновь ставит себя в положение слушателей. Он спрашивает их, делает их соучастниками речи.) Разве не так? (риторический вопрос). Я говорю о Мерике вечном его стихах. Или, другими словами, о феномене духовной песни (разъяснение). И это в наше бурное время! (противопоставление в качестве восклицания). Наша сварливая нервозная современность, полная истерии и жестокости! (повышение эмоционального напряжения: шумное время сварливая, нервозная современность истерия и жестокость). Надо полагать, современная жизнь ощущает меру бытия? (риторический вопрос будет задан еще неоднократно). Ее радует диссонанс, дисгармония и разлад, вопиющий и удручающий, барабанный бой, звуки трубы, тромбона (пример для разъяснения) и подобные необычные шумы (ирония) о которых неизвестно, до каких пределов они могут подняться или неожиданно умолкнуть? Возможно, подобный грохот, (образ) полностью прекратится. Иначе возможен ли Мерике. Не думаю, что окружающая поэта действительность была столь идиллична, как представляют это его стихи! (неожиданность). 1804 год[23], когда он родился, был годом событий с трагическими последствиями в мировой истории: генерал Бонапарт определил внешний курс Французской Республики; в 1805 году он напал на Австрию, в 1806 на, Пруссию, в 1808 на Испанию, в 1809 опять на Австрию в 1812 на Россию и был разбит; в 1813 году разбит под Лейпцигом, в 1815 под Ватерлоо; на Венском конгрессе союзники грозят друг другу войной, Сербия восстала против султана, в Греции разразилось восстание, в Италии подняли путч карбонарии[24], в Петербурге восстали декабристы, Россия напала на Турцию (множество примеров как свидетельство), а в Штутгарте швабский викарий[25] пишет старинную колыбельную песню: «О дне, о прошедшем сегодня дне» (противопоставление, цитата). Позвольте мне дальше продолжить этот список? Вас удивляет, что человеческая жизнь проходит на фоне страшных событий и человечество противоестественно, потому что хмелеет от струящейся крови (описание). Что же происходит после всех этих убийств? Народное счастье? Мир народов? Хоть наполовину терпимая форма правления? (цепь вопросов). Нет же. Но все это породило мир, пусть совсем на другой основе, но все же мир (повторение), который за сто лет не разрушила сотня вооруженных до зубов государств, мир поэзии Мерике» (противопоставление).

 

10.              Из доклада Германна Элерса «Демократия в новой Германии». (Источник: Г. Элерс. Чтобы служить отечеству. 1955. С. 19 и далее/Н. Ehlers. «Um dem Vaterland zu dienen», 1955.)

 

Умерший в 1954 г. президент бундестага Германн Элерс (Христианско-демократический союз) 24 ноября 1952 г. выступил перед членами Шведско-немецкого общества в Стокгольме с докладом, в котором он глубоко осветил политическую ситуацию в современной Германии. В небольшом отрывке покажем риторические средства, которыми пользовался оратор, чтобы добиться действенности речи. После 1945 г. «никто из тех, кто наблюдал за политическим развитием мира с открытыми глазами и ушами (разъяснение: наблюдать с открытыми глазами и т.д. наблюдать развитие), не мог отрицать, что по сравнению с диктатурой Гитлера западная демократия (противопоставление) имеет чрезвычайно большое преимущество. Но (теперь следует ограничение: да, но...) при всех ее хороших сторонах демократию (не без оговорок) можно рассматривать как экспортный товар (сравнение). Нецелесообразно полагать, что определенные, развившиеся в других странах, при других отношениях (разъяснение) формы можно просто «нахлобучить» (сравнение) народу с совершенно другим историческим происхождением. У шведской, английской и американской демократии свои, очень значительные и бросающиеся в глаза (образ) различия; и я думаю, что немецкой демократии нужен свой собственный чекан, если эта демократия настоящая, уходящая корнями в народ (следствие). В этой области мы наблюдаем своего рода «передачу сознания» оппоненту, а в политике «передача сознания» дело опасное» (самопонимание, поскольку слушатели знают, что имеется в виду: государство, созданное Гитлером, кроме того, претендовало на расу господ).

 

11.              Из речи Густава Хейнемана «Германия и мировая политика». (Источник: Г. Хейнеман. В точке пересечения времен. 1957. С. 117/G. Heinemann, «Im Schnittpunkt der Zeit» 1957.)

 

Отрывок из речи (Штутгарт-Каннштат, 28 октября 1954 г.) периода ведения дискуссии о западногерманском перевооружении пример дедуктивного доказательства в самом узком понимании. Вначале стоит тезис, затем факты со следствием:

«Прекратим требовать западноевропейской армии и одновременно с этим воссоединения Германии! (тезис, призыв). Западноевропейская армия означает Атлантический пакт, Атлантический пакт означает стратегическое развертывание против Советского Союза (цепь). Но Советский Союз не так глуп (иронический оборот), чтобы предоставить хотя бы один квадратный метр Германии (наглядность благодаря преувеличению) для развертывания вооруженных сил Атлантического пакта. Запад (перефразирование) тоже не так глуп, чтобы сделать противоположное (противопоставление), французы англичане и американцы также не уйдут из Германии, чтобы дать возможность Советскому Союзу разместить на ее территории оружие против Запада (разъяснение). Следовательно, мы по обе стороны должны предложить соседям гарантии, что не уготовим им никакой новой опасности (следует сопонимание, намек на вооруженное нападение Германии в первой и второй мировых войнах!), если они позволят нам снова объединиться».

 

12.              Из речи Ойгена Герстенмайера «Защита природы наш долг» (произнесена на ежегодном съезде Рабочего содружества немецких уполномоченных по охране природы и заботе о ландшафте, 11 июля 1956 г.). (Источник: О. Герстенмайер. Речи и статьи. Т. 2. 1962. С. 190 и далее/Е. Gerstenmaier, Reden und Aufsätze, Band 2, 1962.)

 

В заключительной части своей речи доктор Герстенмайер обобщил самое важное. В целом речь произнесена на тему с вариациями: вновь и вновь уделяется внимание тезису «Охрана природы наш долг». Тезис всесторонне рассматривается и разъясняется.

«Почему небольшой сад или прелестный сад с домиком не должны получить большое значение для миллионов горожан, занятых в промышленном производстве? (риторический вопрос). Жизнь становится пустой, и свободное время пропадает в праздности и скуке (противопоставление и разъяснение), если сила и красота первозданной природы (пример) не дают нам узнать, что значит быть человеком.

Охрана природы долг; в наше время долг в действенном смысле, что требует надвигающийся атомный век.

Охрана природы долг (повторение) долг каждого человека (цепь), который хочет вести достойную жизнь, долг каждого (анафора) государства, которое хочет дать достойную жизнь своему народу.

Долг всего культурного человечества, перед которым стоит общая задача: сохранить землю и хлеб потомкам! (повышение эмоционального напряжения: человек государство человечество).

Охрана природы является долгом (повтор) суровым, требующим стойкости, но вместе с тем великим и прекрасным долгом! (восклицание).

 

13.              Из речи президента Кеннеди на выпускном вечере Американского университета в Вашингтоне (июнь 1963 г.). (Источник: Ди Вельт, 10.06.1963./«Die Welt», 10.06.1963.)

 

Свою речь Кеннеди начал с цитаты, содержание которой связал с соответствующей ситуацией «подкрепления». Он начал в разговорной манере и постепенно искусно перешел к собственно теме, при этом он слово «невежество» (из «подкрепления») связал с целевым понятием «мир».

Кеннеди начал: «Мало есть на земле творений более прекрасных, чем университет» (цитата), писал об английских университетах Джон Мэйсфилд, и его слова справедливы в paвной степени и здесь (сравнение). Это относится не к башням и шпилям, не к (анафора) зеленым насаждениям на территории университета и поросшим плющом стенам (образное разъяснение). (Следует противопоставление.) Мэйсфилд восхищался красотой университета, потому что университет, как он сказал, место, куда стремятся за знаниями те, кто ненавидит невежество (противопоставление), те, кто (анафора), поняв истину сам, затем поможет понять ее и другим. (Предшествующий оборот целиком основан на повышении. Следующее предложение классический пример риторического промедления, запаздывания главных слов, на которые направлено внимание: мир. Напряжение слушателей повышается: Что имеет в виду оратор? Какова его тема? Что же является самым главным для человека на земле? Что он имеет в виду, когда говорит о господстве невежества?)

И потому я выбрал это время и это место, чтобы рассмотреть тему, при обсуждении которой часто торжествует невежество, а истина (повтор понятий «невежество» и «истина» как связка) слишком редко уясняется; тема, которая (противопоставление) является важнейшей на земле (предуведомление): всеобщий мир. Какой мир я имею в виду? (риторический вопрос). Не Американский Мир (противопоставление как упреждение возражения), навязанный земле американской военной силой (пример). Не мир (анафора) могилы (образ) или рабской покорности (образное сравнение). Я говорю о настоящем мире, о том мире, который ценит жизнь на земле, о том мире (анафора), который дает людям и нациям надеяться и строить для детей лучшую жизнь (повышение эмоционального напряжения и разъяснение). Мир не только для американцев, но мир для всех людей (противопоставление). Мир не только (анафора) для нашего поколения, но мир на все времена!» (призыв, расширенное повторение для повышения; кульминация).

В последнем отрывке слово «мир» употреблено не менее 10 раз, оно используется во все новых связях и потому запечатлевается в сознании слушателей.

 

14.              Из речи Вилли Брандта «Испытание парламентской демократии и совершеннолетних граждан» в бундестаге 30 мая 1968 г. (Источник: Бюллетень службы прессы и информации Федерального правительства. № 68. Бонн. 31.5.1968./ Bulletin des Presse- und Informationsamtes der Bundesregierung, Nr. 68, Bonn 31.5.1968.)

 

В средней части этой важной, очень серьезной и глубокой речи министр иностранных дел затрагивает вопрос о недоверии правительству. С помощью ясных, простых, но не упрощенных формулировок оратор высвечивает второй план проблемы. При этом он превосходным образом соединяет критические замечания с самокритикой. Нередко речи в бундестаге производят впечатление сплошного монотонного бормотания с неуловимой, как угорь, декламацией. Но в докладе этого оратора чувствуется упорное желание быть правдивым и добиться понимания.

«Мы, уважаемые дамы и господа (обращение в виде вставки, как стремление наладить контакт со слушателями), свидетели (образ) напряженных, иногда стихийно возникающих волнений молодого поколения, которые переходят национальные границы. В каждой стране имеются свои причины для протеста. Частично протест возникает как реакция тех или иных людей на отношение к ним, как к ловко управляемым колесикам огромной машины (образ) в условиях дальнейшей технизации общества. В своем поведении они не учитывают исторический опыт, а ищут критерии и ценности, которые выходят за рамки благополучного, по их мнению, существования. Они бы хотели технику поставить на службу их еще не сформировавшемуся желанию. (Оба последних предложения образуют противопоставление по отношению к предшествующим. Что не хочет молодежь что она хочет?)

Я симпатизирую поискам молодого поколения (идентификация оратора). Это известно (намек). Я хотел бы, чтобы они осуществили свои идеалы, как в новейшей немецкой истории другие осуществили идеалы своей молодости (противопоставление).

Мы можем неоспоримо констатировать, я говорю это особенно в отношении Востока (вставка; намек на волнения, например, в Варшаве; сопонимание слушателей), что молодое поколение в Германии на все, что его волнует, реагирует примерно так же, как молодежь других стран! (восклицание). В этом отношении нет никакой изоляции (разъяснение), и это хороший признак. Отношение нашего народа к демократии оказалось большим, чем легкой симпатией. Это тоже хорошо. Однако я отношусь к тем, кто полагает, что мы должны спросить себя, что в нашем государстве не в порядке, еще не в порядке (расширенное повторение для повышения эмоционального напряжения), если правительству иногда не доверяют целые группы людей, если слову больше не верят, если всех на все (игра слов как кульминация высказывания) или даже только многих на многое (вариант игры слов; ограничение в качестве пролепсиса) считают способными. (Оборот, нацеленный на повышение эмоционального напряжения.)

Я делаю такой вывод: (предуведомление; речь с двоеточием!) центр тяжести многих споров вокруг этого комплекса вопросов (имеется в виду закон о чрезвычайном положении) называется недоверием. Это совсем неудивительно: на нас, немцах, лежит особый груз истории (образ), он подвергает нас тяжелым испытаниям, и в глубинном смысле еще не стал нашим прошлым.

После двух исторических катастроф в течение половины столетия мы все обожженные дети (образ); нас преследуют и мучают воспоминания (намек как разъяснение). События запечатлены в нас так глубоко, как если бы они произошли совсем недавно (мнимое противоречие). На нас бременем лежит мрачная тень (образ) дурного и злого, того, что это мы устанавливаем запреты и наносим травмы (разъяснение). Мы честно стараемся избежать губительного прошлого, и позволяем себе более мрачный взгляд на реальность (образ; противопоставление). Мы стеснены в наших мыслях и действиях, не всегда свободны по-настоящему (противопоставление). Правильный глазомер зачастую отсутствует (образ). Будь это иначе, профилактические законы не вызвали бы так много эмоций (обоснование).

Люди спрашивают себя, как еще убеждать там, где не слышат, где давно уже не слышат (расширенное повторение). Как можно нести ответственность и быть уверенным, если буква закона (образ) явно теряет свою обязательность? (риторический вопрос). Разумеется, мы не должны пропускать мимо ушей вопросы их ставят другие и мы сами (вставка): осуществлялся ли в прошедшие годы контроль за властью и правдивостью в государственных делах (пример), чтобы этому подражать?».

 

15.              Из речи Ричарда фон Вайцзекера «8 мая 1945 г. послевоенные 40-е». (Источник: Р. ф. Вайцзекер. О Германии изнутри. Берлин. 1985. С. 13 и далее/R. v. Weizsacker, «Von Deutschland aus», Berlin, 1985.)

 

Речи немецких политиков редко привлекали внимание всего мира, речь же федерального президента 8 мая 1985 г. на торжестве в честь бундестага и Федерального совета в пленарном зале бундестага заслужила высокую оценку. Эта речь по содержанию и форме чрезвычайно убедительна и, надо надеяться, войдет в историю как обобщение итогов 80-х годов. На примере этой речи мы покажем, что высокие моральные притязания и пытливость ума, с одной стороны, точное выражение и понимание всеми с другой, не исключают друг друга. Федеральный президент интенсивно работал над концепцией и формулировками в течение четырех месяцев. При этом он проводил многочисленные консультации с представителями партий и различных общественных групп.

«Эта речь была не только блестящим исследованием причин, которые привели к войне, систематическому истреблению людей, к изгнанию целых народов и, наконец, к разделению Европы, вызвавшему общественный резонанс. Мужественно и откровенно глава государства Федеративной республики критически сопоставил прошлое и настоящее и проследил последствия, обнаружив понимание, и предложил примирение вместо предъявления требований и претензий. Это историческое напоминание должно придать бодрости молодежи и обеспечить ее вступление на путь понимания между народами». Следующий отрывок представляет речь фрагментарно:

«...8 мая день воспоминаний. Вспомнить значит подумать о событиях честно и непредвзято частью собственного внутреннего сознания (разъяснение)... В особенности мы размышляем о тех шести миллионах евреев, убитых в немецких концентрационных лагерях (пример). Мы размышляем (анафора, многократно используемая и ниже) обо всех народах, пострадавших во время войны, прежде всего о многих убитых гражданах Советского Союза и Польши (повышение эмоционального напряжения с помощью примеров)...

Рядом с необозримым войском смерти (образ) высятся горами человеческие страдания (образ),

страдания от гибели,

страдания от ран и увечий,

страдания от бесчеловечной принудительной стерилизации,

страдания от ночных бомбежек,

страдания от бегства и изгнания, насилия и грабежа, бесправия и пыток, голода и нужды,

страдания от страха подвергнуться аресту и убийству,

страдания, вызванные потерями всего, во что ошибочно верили и ради чего работали. («Этот оборот убедителен для слушателя благодаря перечислению и постоянному повторению слова «страдание».)

...Во время войны режим национал-социалистов замучил и растлил многие народы. Наконец осталось замучить, поработить и растлить (повторение и расширение) еще лишь один народ: (речь с двоеточием) собственный, немецкий народ (разъясняющее повторение). То и дело Гитлер говорил: (двоеточие) «Если немецкий народ не победит в этой войне, то пусть он погибнет» (цитата). Другие народы жертвы войны, развязанной Германией, мы же, прежде всего жертвы нашей собственной войны (противопоставление).

...Сегодня отказ от насилия заключается в том (предуведомление), чтобы дать людям там, где они обрели судьбу после 8 мая и где живут уже десятилетиями, долговременную политическую безопасность (следует пояснение). Это значит заповедь взаимопонимания поставить выше противоречащих ей претензий. В этом заключается настоящий вклад в европейскую систему обеспечения мира, которая исходит от нас...»

(Заключение в убедительных высказываниях обобщенно выражает смысл речи. Преобладают короткие предложения; нарастающее эмоциональное напряжение, разъяснение дано в противопоставлениях.)

«На нашей собственной истории мы постигаем, на что способны люди. Поэтому не считаем, что как люди мы стали другими и лучше. Моральное совершенство недостижимо ни для кого из нас и ни для какой страны! Как люди мы научены; как люди мы остаемся в опасности. Но у нас есть сила опять и опять преодолевать опасности.

Гитлер стремился возбуждать предрассудки, враждебность и ненависть. Мы призываем молодых людей: не позволяйте себе вражды и ненависти

к другим народам,

русским и американцам,

евреям и туркам,

сторонникам альтернатив и консерваторам,

черным и белым.

Учитесь жить вместе, не противостоя друг другу. Позвольте и нам, демократически избранным политикам, вновь и вновь руководствоваться этим принципом и подавать пример. Мы чтим мир. Мы работаем для мира. Мы привержены праву

Мы защищаем справедливость. В день 8 мая мы смотрим насколько можно, правде в глаза».

 

Приведенный отрывок (можно проанализировать и точнее!), естественно, не дает полного впечатления о речи в целом. Но даже этот небольшой пример показывает, как сбалансированы, при всем своеобразии в деталях, риторические средства. Нет ни одного фрагмента речи, который бы не содержал в качестве риторических фигур образ, повторение, разъяснение, призыв и противопоставление. Важнейшие средства выражения должны войти обучающемуся «в плоть и кровь».

в начало

 

ГЛАВА 11

РЕЧЬ ПО СПЕЦИАЛЬНОМУ ПОВОДУ

 

Во многих случаях произносят речи, имеющие особую форму, отличную от речи с выражением мнения или делового доклада. Эти речи в большей степени обращены к чувству, нежели к разуму. Речи по специальному поводу имеют четыре основные формы:

 

w             Протокольная (рамочная) речь (приветствие, благодарность и т.д.).

w             Траурная речь.

w             Торжественная речь.

w             Речь в дружеском кругу.

 

Задача состоит в том, чтобы уловить основное настроение собравшихся и выразить его в своей речи. Еще настоятельнее, чем в других видах речей, следует задать себе вопрос: «Что заставило людей собраться здесь вместе?» Но часто, когда чествуют юбиляра или на траурной церемонии вспоминают покойного, речи насыщены лживой патетикой и преувеличениями, хотя глубокие чувства можно выразить очень просто.

К сожалению, произнесение речей по специальному поводу часто представляет затруднение. Нужно выбрать правильный момент. Если вам надо сказать несколько слов совершенно неожиданно, не пугайтесь, напротив, возьмите себя в руки. Но только говорите короче! В случае незапланированного выступления оратор может разразиться речью, как писал Кьеркегор, «в страхе и дрожи, потому что не знает, что именно сказать, знает только, что сказать что-нибудь нужно».

Чем короче, чем точнее попадание в цель, тем лучше каждое предложение должно быть на своем месте. Возьмите одну из возможных тем и рассмотрите подробнее.

Каждый, кто руководит людьми, беседует с учениками или сотрудниками, должен уметь убедительно говорить по различным поводам: давать указания, держать своих сотрудников в курсе событий и планов, побуждать, хвалить, спрашивать мнение, критиковать. Так называемый производственный климат на предприятии в значительной мере зависит от умения данного руководителя справляться со своими повседневными ораторскими задачами. Дело чести каждого оратора произнести свою, неповторимую речь.

Для речей по специальному поводу можно воспользоваться сборниками мыслей выдающихся людей и цитат, чтобы (при обычном в нашей практике коротком времени для подготовки!) использовать оригинальные мысли и цитаты. Цитата лучше простая, но с глубоким смыслом.

Речь по случаю заселения дома можно, например, закончить изречением Манфреда Хаусмана: «В мире дом, в доме мир, и мир, и дом в добрых руках».

Траурную церемонию можно закончить, например, простыми стихами Маттиаса Клаудиуса: «Человек живет и существует лишь краткое время, и с ним умирает весь мир со всем его великолепием. Лишь один Бог вечен и вездесущ, и мы в его руках».

в начало

 

РАМОЧНАЯ РЕЧЬ

 

Так мы называем речи, которые не являются центром мероприятия, но обрамляют событие, берут его в рамку.

К ним относят речи по поводу открытия, приветственные и благодарственные речи.

При произнесении приветственной речи используют оборот, кратко (и индивидуально!) представляющий основного докладчика без преувеличенной похвалы в его адрес. Не следует чествовать каждого как величайшего ученого столетия! Чрезмерные тирады с превосходными степенями производят неловкое впечатление.

(Забавную ошибку допустил начальник одного южно-немецкого окружного управления, приветствуя Людвига Эрхарда: «Так окажите, глубокоуважаемый господин федеральный канцлер, нам честь произнесите себе речь».

Склонность некоторых деятелей при любом удобном случае произносить речи по поводу отражена в карикатуре с намеком на словоохотливого федерального президента, на которой этот политик спешит на пожар и торжественно объявляет народу и пожарным: «Для начала я растолкую, что такое пожар!» Зачастую содержание доклада рассматривается, когда оратора представляют публике. Это ошибка. Оратора нужно лишь представить, обрисовав тему его выступления двумя-тремя фразами.

Ни в коем случае не следует красть суть выступления у главного оратора. Некоторые ораторы, специализирующиеся на приветствиях, имеют «комплекс соперничества» (Веллер).

Они произносят доклад, чтобы показать слушателям: только не думайте, что я не имею представления о деле... Главный докладчик после этого бывает в затруднительном положении, поскольку отдельные части его речи требуют изменений. В приветственной речи рекомендуется придерживаться такой последовательности:

 

w             Открыть собрание и приветствовать слушателей.

Избегайте стереотипных оборотов речи типа «мне выпала особая честь» и т.д. Заранее обдумывайте, нужно ли особым образом выделить в приветствии присутствующих на собрании крупных общественных или политических деятелей, например министра или губернатора.

(В 1966 г. во время общего собрания баварских городских обществ в Нюрнберге тогдашний обербургомистр Мюнхена Фогель в своей получасовой приветственной речи из желания сделать приятное поименно назвал гостей из политических, административных и экономических кругов, число которых достигало нескольких дюжин. Когда длинный список гостей закончился, Фогель, извинившись, заметил, что было бы неплохо поприветствовать кого-нибудь из тех, кто не был назван. Чтобы все было по справедливости, он поступил как афиняне, посвятившие храм неизвестным богам, и подобно им хотел приветствовать неизвестных гостей.)

 

w             Поприветствовать или представить докладчика или докладчиков.

Оратор с вводной речью выполняет функцию посредника. Он представляет основного докладчика. Уже было сказано, что входить в подробное рассмотрение темы главного докладчика непозволительно. Но, возможно, оратор, выступающий с приветствием, должен кое-что сказать о личности докладчика, может быть, сделав это изобретательно. Суть заключается в краткости. Атмосферу создают оборот с юмором, яркая мысль.

В одной восточно-фризской деревне[26] нижнесаксонский[27] премьер-министр Копф произнес свою самую короткую предвыборную речь. Перед выступлением главного оратора Олленхауэра он в качестве вступления сказал (на местном наречии): «Мы стоим перед ним и должны пропустить его!»

 

w             Предоставить слово докладчику.

Для завершения собрания опять-таки нужно обдумать три пункта:

 

1.         Слова благодарности оратору.

Старайтесь избегать речевых штампов типа: «Аплодисменты показывают...» Уместны простые, деловые и в то же время сердечные слова.

2.         Кратко обосновать благодарность.

В нескольких фразах дать оценку самым существенным моментам доклада.

3.         Попрощаться со слушателями.

в начало

 

ТРАУРНАЯ РЕЧЬ

 

Мы имеем в виду не слово священника, а надгробную речь друга. Надгробное слово друга должно быть достойным и простым. Здесь отвечают на вопрос: кем покойный был для всех нас? Что значит он для нас сегодня? Здесь уместно древнее латинское изречение: «De mortuis nihil nisi bene» («О мертвых хорошо или ничего»). Лучше всего простые слова о достоинствах умершего без какой-либо чрезмерности. В заключение уместно изречение из Библии или стихотворное изречение.

в начало

 

ТОРЖЕСТВЕННАЯ РЕЧЬ

 

Эта речь эмоциональное высказывание по торжественному поводу; ее назначение создать праздничное настроение. Торжественная речь должна согреть сердца слушателей. При ее подготовке мы должны спросить себя: какие чувства охватывают слушателей в этот праздничный час? Торжественная речь убедительна, если в ней присутствует «дыхание поэзии».

Для юбилейной речи в честь заслуженного деятеля может быть предложен такой план: приветствие; назвать повод для произнесения речи; отметить важные этапы жизненного пути юбиляра; кратко охарактеризовать существенные стороны его натуры, особенно выделив хорошие; дать соответствующие примеры; если возможно, рассказать о жизненных эпизодах, характерных для юбиляра, с личным участием выступающего, отметить значение юбиляра для фирмы (например, выразить благодарность); высказать добрые пожелания на будущее.

Нередко при произнесении праздничных речей получается «бесконечная череда». Если возникает множество поздравителей, торжество может стать для слушателей мучением. После пятого поздравляющего успехом могут пользоваться только ораторы, использующие короткие и забавные пассажи.

В день своего рождения уже пожилой Конрад Аденауэр непринужденно констатировал: «Я сегодня услышал много прекрасных речей, но ведь я их заслужил».

в начало

 

РЕЧЬ В ДРУЖЕСКОМ КРУГУ

 

Речи при общении (речи в дружеском кругу) имеют разнообразные формы. Это застольные речи, например, по случаю бракосочетания, в честь дам и др.

При произнесении речи шефа во время торжественного для фирмы мероприятия обращают внимание на следующее:

 

w             Приветствие и указание на смысл мероприятия.

w             Ретроспективный обзор проделанной работы, остроумно приправленный упоминанием какого-либо забавного происшествия.

w             Выражение надежды на дальнейшее сотрудничество.

w             Объявление программы и пожелание веселого времяпрепровождения.

 

Это все можно выразить в нескольких исполненных энтузиазма высказываниях.

Тосты также желательно тщательно готовить, поскольку они должны воодушевлять. Остерегайтесь эпического размаха. Некоторым действующим из лучших побуждений застольным ораторам удается превратить горячий и роскошный свадебный обед в холодный и безвкусный. К большому сожалению гостей, которые вряд ли это простят.

Композитора Хампердинка во время праздничного обеда попросили произнести речь «между двумя блюдами». Он встал, дружески посмотрел на окружающих, откашлялся, потер руки и сел опять. Один из гостей сказал, что это была лучшая речь из всех, которые он когда-либо слышал.

Никогда не говорите слишком долго, даже если умеете весело шутить в компании.

В каком-то африканском парламенте соблюдался обычай, по которому оратору позволялось произносить речь столько, сколько он сможет говорить, стоя на одной ноге. (Рекомендуется ввести этот обычай в наших широтах для некоторых ораторов, произносящих речи во время праздников.) Как показывает следующий пример, в речи по специальному поводу иной раз можно выразить даже то, чего слушатели не чувствуют. Только кое-что нужно преподнести достаточно остроумно.

У режиссера Фрица Кортнера собрались гости. Было поздно, но никто не собирался уходить. Тогда усталый хозяин дома, подняв стакан, произнес тост: «Теперь я попрошу моих дорогих гостей за мое здоровье освободить квартиру...»

в начало

 

к содержанию << >> на следующую страницу



[1] Kopperschmidt, J.: Allgemeine Rhetorik. Einführung in die Theorie der persuasiven Kommunikation.  Stuttgart 1976., S. 13.

[2] Софист тот, кто использует словесные ухищрения, чтобы ввести заблуждение. Прим. ред.

[3] VIV вв. до н.э. период наивысшего расцвета культуры Афинах городе-государстве Древней Греции. В середине IV в. до н.э. царь Филипп Македонский завоевал Грецию, покорив Афины, Спарту и др. Прим. ред.

[4] Конвент высший законодательный и исполнительный орган Первой французской революции. Действовал с 21 сентября 1792 г. по 26 октября 1795 г. Прим. ред.

[5] Ueding G., Steinbrink B. Grundriß der Rhetorik. Geschichte. Technik, Methode. Stuttgart, 1986.

[6] Kopperschmidt, J.: Allgemeine Rhetorik. Einführung in die Theorie der persuasiven Kommunikation. Stuttgart 1976.

[7] Jaspers К. Von der Wahrheit. Philosophische Logik. Bd. 1. München, 1947.

[8] Многозначность, или полисемия, наличие у слова нескольких начений. Основное значение слова называется прямым, другие значения переносными. Например, окно: 1. Отверстие в стене здания, а также рама со стеклом; 2. (перен.) Просвет, отверстие в чем-либо. Окно между тучами; 3 (перен.) Время между занятиями, ничем не занятое в расписании. Окно между лекциями.

[9] Гердер Иоганн Готфрид (17441803), немецкий философ и писатель-просветитель. Пастор в Риге (17641769), в Веймаре с 1776. Друг И. Гете.

[10] Автор приводит пример разностильной лексики: высказывать умные вещи лексика нейтральная, болтать об умных вещах лексика разговорная. Употребление разностильной лексики может быть использовано в речи специально, например, чтобы добиться комического эффекта. При употреблении слов в речи обычно соблюдают условие одностильности. Большинство слов межстилевые, нейтральные. Они лишены стилистической окраски и употребляются в любом стиле речи. Прим. ред.

[11] Обратите внимание, как переход к рыночной экономике открыл шлюзы мощному потоку иностранных терминов. Некоторые ушли, а другие прочно вошли в нашу жизнь, приняв формы, свойственные русским словам: оффшорная зона, инвестиции, аудит, инфляция, дисконт, легитимность и т.д. Новая форма государственного управления в активный словарный запас ввела слова: спикер, сенатор, президент, импичмент, инаугурация. Этот процесс подтверждает мысль В. Белинского, высказанную еще в XIX в.: «Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно...» С новым понятием, которое один народ берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это понятие. Прим. ред.

[12] Мёрике Эдуард Фридрих (18041875), немецкий писатель-романтик. Лирика в народном духе, сказки.

[13] Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. München, 1979.

[14] Трилогия Ф. Шиллера «Валленштейн» (1798).

[15] Фленсбург город в ФРГ на земле Шлезвиг-Гольштейн.

[16] Конфессиональный религиозный, вероисповедальный.

[17] Тильзитский мир заключен 25 июня 1807 г. в Тильзите (с 1946 г. Советск Калининградской обл.). В результате личных переговоров Александра I и Наполеона Россия соглашалась на континентальную блокаду торговую блокаду Великобритании всеми союзными или подвластными Наполеону государствами.

[18] Тухольский Курт (18901935), немецкий писатель-публицист. Песни на слова Т. пел Эрнст Буш.

[19] Гумбольдт Вильгельм (17671835), немецкий филолог, философ, языковед, государственный деятель, дипломат. Развил учение о языке как непрерывном творческом процессе.

[20] Версальский мирный договор 1919 г. завершил первую мировую войну. Подписан в Версале (пригороде Парижа) 28.07.19 между державами-победительницами США, Британской империей, Францией, Италией, Японией. По этому договору Германия лишалась значительной части своей территории и колоний.

[21] Лига Наций международная организация. Учреждена в 1919 г. цель развитие сотрудничества между народами и гарантия мира и безопасности. Распущена в 1946 г.

[22] Секуляризация (лат. saecularies светский) освобождение от церковного влияния в общественной и умственной деятельности, в художественном творчестве.

[23] В 1804 г. Наполеон Бонапарт провозглашен императором. Во Франции установлен диктаторский режим, и начались победоносные войны за расширение территории империи.

[24] Карбонарии (итал. carbonari, букв. угольщики) члены тайного общества в Италии в XIX в. Боролись за национальное освобождение и конституционный строй.

[25] Викарий (от лат. vicarius заместитель, наместник) в протестантской церкви помощник священника.

[26] Деревня на Фризских островах Северного моря. Территория ФРГ.

[27] Нижняя Саксония северная часть ФРГ, административный центр Бремен.

Hosted by uCoz