ПРОБЛЕМЫ ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ
§ 1. Состояние массового сознания
§ 2. Философия языка в России в XX веке
§ 3. Теория языка в России в XX веке
§ 4. Принципы новой философии языка
§ 5. Ориентированность научных исследований
§
1. Состояние массового сознания
Массовое сознание беспокойно. С одной стороны, значительная часть людей получила значительные блага, из которых главным является личная инициатива. Молодые люди, окончив университет, избавлены от блага распределения на работу, но сами ищут пути своей карьеры. В зависимости от характера одним это кажется хорошо, другие же не могут найти работу по специальности.
Взрослые 35–40 летние люди
открыли для себя возможность заработков и довольны приобретениями, богатеют,
устраивают свои дома и семьи. Но есть и другие люди этого же возраста, которые
сознательно отказываются от денег и материальных благ и ищут в церкви
иноческого пути. Те и другие в большей своей части отказываются от полученных
специальностей, приобретают новое место в жизни вопреки прежним планам.
Старшее поколение также
разделилось в своем отношении к истории. Одни проклинают эксцессы культа
личности и вспоминают репрессии, другие вспоминают реальные блага реального
социализма – достаточно защищенную от материальных трудностей старость и
привычный комфорт обеспеченной, хотя и скудно, но надежно – жизни на пенсии.
На все это накладывается критика истории. Никто не
хочет возобновления политсеминаров и политзанятий, скучных и бессмысленных в
своей содержательной убогости. Но, с другой стороны, величие материальной
культуры, образованной в 50–70-е годы, огромный
экономический рост страны в это время напоминает о себе предметно: построенными
домами, шахтами, дорогами, заводами, машинным парком сельского хозяйства,
небывалым ростом числа городов. Школьники желают знать реальные факты советской
истории, исторических деятелей, их характеры, ищут себе героев для подражания.
Массовая информация охватывает все большее количество людей, и одновременно ее
содержание становится все более скудным, а политика и богатые люди как бы глухи
к голосу истории и мало ей интересуются.
В этой ситуации неопределенности все более сознается
потребность воспрять духом, стать инициативными, делать каждому свое дело
успешно и тем создавать общую пользу. Единственно надежной возможностью честно
посмотреть в глубины истории, – древней и новейшей, – является язык. Язык, в
особенности русский, сообщает нам сведения о наших телесных и культурных
предках, о наших соседях, ближних и дальних в их истории и современности, и тем
определяет наше место в современном мире, а следовательно, и то, куда нам
следует направить усилия. На фоне слабости государства и политики, которая все
что-то делит и никак не может поделить (неведомо что: – славу ли, власть ли, деньги ли?), но во всяком случае
не может или не хочет воззвать к народу, повести его на подвиг во имя самого
народа, в этом настроении может один язык – как общее и
некорыстное достояние – основа гуманитарии.
Единство языка и
разнообразие средств выражения дают людям уверенность в их делах,
душевный комфорт и приязнь друг к другу. Для этого мало устроить языковую
норму, что также необходимо, нужна новая философия языка.
§
2. Философия языка в России в XX веке
Философия языка в России в XX веке прошла через три этапа: потебнианский,
марристкий и сталинский. Каждый из этих этапов отложился в сознании народа
благодаря тому, что эти философские системы повлияли на школу. Потебнианская
философия языка характеризуется тем, что в ней первое место творца языка
предоставляется фольклору. Фольклорный автор анонимен и «стыдлив» в том смысле,
что скрывает себя за общим мнением людей неграмотных и малограмотных, выносящих
приговор его (автора) словотворчеству. Языковое творчество у фольклорного автора
поэтично. Продолжением этого творчества является художественная литература.
Авторы – художники слова, и только они развивают язык. Поэзия – источник развития языка. Проза – его падение. Вся литература на церковнославянском
языке и вообще вся сакральная и примыкающая к ней литература в течение десяти
веков – упадок языка. Высшим судьей о достоинствах речи
является критик, чувствующий развитие мира. Лучшим критиком является В.Г.
Белинский.
Читатель легко узнает результаты этой философии по
тому, что школьный предмет «язык» есть грамматика и изящная литература, а
литературная критика исходит и до сих пор из вкусов В.Г. Белинского.
Следовательно, научная, техническая и документная проза, с точки зрения этой
философии, не должны ни изучаться, ни преподаваться. Жизнь, особенно
экономическая, наказывает нас за следование этой философии, отдающей приоритет
художественному творчеству и формирующей эстетизаторский стиль мышления.
Н.Я. Марр в
«Новом учении о языке» фактически не отверг взгляда А.А. Потебни, но развил
его. Вместо строгой сравнительно-исторической этимологии он предложил
этимологию вульгарную (т.е. народную) по случайным созвучиям слов и по
наделению этих созвучий теми значениями, которые нужны для подтверждения того
или иного вымысла. Получалось, в частности, что русские слова «шлем» и «сало»
родственны и происходят одно из другого. Был утвержден фольклорный принцип
словотворчества и толкования.
Но не это составляет ядро «нового учения о языке».
В соответствии с ним сотворение языка и, следовательно, создание общества
основано на генетическом факторе. Пресловутые яфетиды – некий матриархатный народ, происходящий от
библейского Яфета, были творцами культуры благодаря творчеству имен магами,
ведшими обряд. Создание имен дало материальную культуру: покорение огня,
коневодство, изобретение колеса и др. Яфетиды, благодаря бракам, распространили
свою «породу», т.е. свои гены, на другие народы, и те воспользовались благами
духовной и материальной культуры.
Яфетидам мешали индоевропейцы, которые вклинились
между семитами и яфетидами, переселясь на Балканы и в Малую Азию, разбили
яфетидо-семитский союз, но все же благодаря брачному смешению яфетический гений
распространился на них, а также на финно-угров, тюрок и даже китайцев. Он
распространился также, в частности, и на славян.
Это учение фактически прокламировало генетическое
единство народа и определяло успехи народа в зависимости от его генетической
близости к яфетидам и, как следствие, предрасположенности к врожденным
творческим способностям. От этой философии был лишь один шаг к национальной
исключительности, определяемой по генетической компоненте. Странным образом эта
философия соответствовала взглядам Розенберга. Хотя у Розенберга творцами
культуры были не яфетиды, а арии, но цель философии была типологически близкой.
Для России философия «нового учения о языке»,
благодаря утверждению о широте распространения яфетического гена, направлялась
в практику создания новых письменностей и литературных языков народов СССР и
была поддержана многими филологами, занятыми этой работой.
В 1950 г. состоялось выступление И. Сталина,
отвергшего «труд – магическую тарабарщину». Действительно, такая
философия противоречила тому, что писал И. Сталин по национальному вопросу,
добиваясь этического, политического и хозяйственного равенства наций и народов
СССР и фактически продолжая основные принципы политики имперской России в
вопросе об уважении культур, религий и хозяйственной самобытности народов.
Соответственно И. Сталин прокламировал школьную
грамматику с ее структурными качествами. Он предложил свои образы, уподобив
грамматику геометрии, а лексику кирпичам в здании языка. В языковой политике И.
Сталин стоял за развитие и распространение русского языка при одновременном,
параллельном развитии языков наций и народов СССР. Но структурные образы языка,
данные им, естественно вернули взгляды на язык к сравнительно-историческому
языкознанию, а в синхронном описании языка – к
структурным методам. Началось как бы второе рождение русского формализма на
структуральной основе.
Структурализм в России соединился со структурализмом
европейским (датским, французским) и американским, но не слился с ними,
сохраняя черты, свойственные ему по происхождению от классиков
сравнительно-исторического языкознания, т.е. обращения к культурным истокам языка,
тогда как философия датского, французского и американского структурализма,
вводя системный метод, оказалась ориентированной на такое понимание процесса
речевой коммуникации, при котором культурные основания речевой коммуникации
оказывались вне пределов структурной лингвистики и все понимание сводилось к
удобству речевого общения и простоте обучения этому общению. Такой тип общения
понимался как общение на элементарном уровне. Теперь этот недостаток, кажется,
повсеместно распознан.
Очевидно, что в конце XX века взгляды А.А. Потебни, Н.Я. Марра, философия
структурализма представляют исторический интерес.
Конец XX века отмечен
новыми видами речевых коммуникаций, как в технике связи, так и в технике
создания и хранения текстов, связи языковых текстов с произведениями
технической, эстетической и научной мысли, образования, воспитания и обучения.
Классическая книжная, письменная и устная речь развивается под воздействием
новых технических средств языка, включающих рекламу, массовую информацию и
информационные системы. Соответственно в мировоззрение людей вводится новый
пласт осознания мира и самопознания.
А.Ф. Лосев, занимаясь высокой классикой, разработал
античную теорию мифа как психологию личности (народа) и форму словосоздания.
Хотя материалом его работ была, главным образом, античная классика, сама теория
мифа изложена им так, что объясняет современные процессы мифотворения на любом
уровне общения – семейном, деловом, политическом. А.Ф. Лосев объясняет
роль мифотворения как средства истолкования ситуаций и руководства к действиям
в условиях неполноты сведений о мире – сочетание
слепоты и прозорливости человечества.
Разрабатывая заново и заново переосмысляя античное и
христианское наследие, А.Ф. Лосев воссоздал философию имени как жизненно
пригодную, а не абстрактную философию, т.к. буйное мифотворчество XX века двигало всемирно-исторические события (и
всемирные несчастья!).
Русская востоковедная школа, в лице ее классических
представителей, разработала методы полноценного раскрытия нехристианских
культур, их феноменологию. Эта школа обосновала метод системного представления
неродных культур, состоящий в отслеживании тех классификаций культурных
явлений, которые (т.е. классификации) созданы самими народами, создателями
данных культур, системных сопоставлений этих явлений друг с другом и с родной
культурой, истоки которой восходят к греко-христианскому и иудео-христианскому
наследию. Русская востоковедная школа повлияла и на изучение
латино-христианского мира, перенося на него методы исследования неродных культур
(западноведение, по Н.И. Конраду).
§
3. Теория языка в России в XX веке
Можно выделить следующие основные направления русской
лингвистики в XX веке: связь языка с историей
общества, теория стилистики, сопоставительные и типологические исследования,
нормализаторская деятельность.
Идея связи истории языка с гражданской историей
принадлежит А.А. Шахматову. Для реализации своей идеи он изменил объем
сравнительно-исторического метода. Основатели сравнительно-исторического метода
– немецкие ученые и их последователи – в России применяли компаративистский метод к низшим
уровням языковой системы: фонетическому и морфологическому. Так было получено
доказательство единства языковой семьи, прежде всего индоевропейской (но и
некоторых других также). Языковая семья соединяет группу культурно-родственных
народов, культуры, которые в дальнейшем могут достаточно сильно расходиться и
обогащаться заимствованиями.
Реконструкция общего языка-предка относится к доистории
и демонстрирует, собственно говоря, возникновение социальных отношений у Homo sapiens.
Связь реконструкций языка-предка с другими социальными институтами может быть
обозначена только материалами археологии, и то достаточно гадательно. Для
установления связи развития языка с историей Шахматов перенес принципы
сравнительно-исторического метода на целый текст, применив к нему все
операции сравнительно-исторического метода. Так им была воссоздана история
летописания и реконструирован начальный летописный свод. Принципы компаративистики
были перенесены Шахматовым на соотношения диалектов, характеризующие
возникновение и распределение по территории славянских племен. Было выяснено
соотношение литературного языка в его истории и диалектов как отношение
первоначальной традиционной культуры и цивилизации, а также намечены
характеристики взаимодействия цивилизации и традиционной культуры по данным
языка через просторечье.
Так были оформлены в их соотношении история языка,
история письменного и литературного языка и диалектология. После этого каждая
из трех дисциплин, получив свои основы, начала развиваться относительно
самостоятельно, а языковые данные стали ключом и основным методом в
культурологии и, как показывают работы С.Б. Веселовского и других
источниковедов, важнейшим аргументом в методологии истории.
Работы А. А. Шахматова поставили вопрос о причинах
языковых изменений. Ответом на этот вопрос была сравнительно-историческая
стилистика.
Стиль как источник языковых изменений был декларирован
и немецкими младограмматиками (Г. Пауль «Принципы истории языка»). Однако это
не получило в работах немецких исследователей культурологической и
методологической интерпретации. В России в трудах так называемой формальной
школы была разработана сравнительно-историческая стилистика, выделившая понятия
стиля языка, стилей произведений речи и функциональных стилей. Функциональные
стили фактически были предложены в русской риторике XIX века и в теории словесности. Формальная школа
разработала эти категории стилистики путем расширения объема объектов, изучаемых
сравнительно-историческим методом.
Отвечая запросам педагогической практики, в XX веке были разработаны принципы текстологии
литературно-художественных произведений и стилевого анализа их содержания.
Компаративистская методология анализа литературно-художественных произведений
принадлежит главным образом В.В. Виноградову и его школе.
Задачи культурного строительства в многонациональном
государстве привели к широкому развитию сопоставительных исследований. С
помощью сопоставительных исследований удалось сформулировать новые нормы языков
народов СССР и создать единую систему содержания общего образования, которая
все еще удерживает свои позиции. Особая заслуга в этом принадлежит Е.Д.
Поливанову, давшему образцы такого рода исследований и их практического применения.
Сопоставительные исследования принесли большую пользу
и русскому языку, особенно после победы в Отечественной войне, когда его
авторитет стал очень большим. Сопоставляя русский язык практически со всеми
языковыми семьями через ведущих представителей их культуры, удалось более
глубоко растолковать особенность строя русского языка в его
фонетико-грамматической основе и истории его лексической семантики.
Объем и разнообразие сопоставительных исследований,
характернейшая черта русской филологии, поставили вопрос об общей типологии
языков как теории материала языковых знаков в планах выражения и содержания.
Была разработана теория языка-эталона. Язык-эталон есть описание языка как
средства общения, независимо от его конкретной манифестации в отдельных языках.
Язык-эталон отвечает на вопросы о том: «каков язык под всеми широтами?» и
«каковы материальные и смысловые зависимости внутри языковой системы вообще и,
следовательно, в конкретном языке?» Язык-эталон верифицируется историей
языковых описаний в их практическом применении, т.е. прежде всего школьными
грамматиками.
Язык-эталон показывает также основные закономерности
развития культуры, выражающиеся: а) в законе запрещений: «всякое
запрещение в деятельности должно привести к максимальной дифференциации этой
деятельности» и б) законе постоянства: «раз наложенное правильное
запрещение не может быть отменено». Отсюда ставится вопрос о
правильности жизни культуры и жизни общества.
Типология, сравнительно-исторические исследования и
стилистика помогли сформировать нормализаторскую деятельность как для русского
языка, так и для языков народов СССР и, следовательно, дать основы общего
образования. Нормализаторская деятельность успешно развивалась вплоть до конца
70-х годов. Однако после этого времени (в 80–90-х годах)
она фактически приостановилась из-за отсутствия кадров и отсутствия внимания к
этой работе в АН СССР и позднее в АН России. Преобладание технических
специалистов в АН и кредиты под естественные и технические разработки сделали
структуры АН фактически проектными учреждениями и исследовательскими отделами
для фирм. Гуманитарная часть АН реально стала играть служебную роль для
государственной идеологии, развивавшейся из ЦК КПСС. КПСС – это новая партия, пришедшая на смену ВКП(б).
Гуманитарная часть АН стала загнивать. У ученых АН не осталось смелости и
понимания, сколь опасно забвение важности гуманитарии. Угрозы продолжали
нарастать.
В этих условиях целесообразно разработать новую
философию языка, отвечающую роли языка и практике филологических исследований.
§
4. Принципы новой философии языка
В этих условиях закономерна необходимость построения
собственной, новой русской философии языка XX века, имеющей
не только чисто философское, но и научно-прикладное и практико-педагогическое
значение. Эта философия языка сформулировала следующие принципы:
1. Язык (языковая деятельность) является
распорядительной частью семиотической деятельности. Она рядоположена системам:
прогностики, неприкладных искусств (музыка, танец, изобразительное пластическое
искусство), прикладных искусств (архитектура, костюм, дизайн), средствам
управления (меры и измерения, команды, средства ориентирования), играм,
обрядам, искусственным языкам, в частности, языкам науки и техники, математики.
Все эти средства семиотической деятельности составляют
социальный интеллект. Общественная мысль течет от прогноза через образы
искусств и техники к управлению разделением труда. Одновременно, в противотоке
этому, обобщается и передается культура через средства обучения и воспитания.
Неязыковая семиотика требует профессионального умения для раскрытия и создания
смыслов искусства, техники, науки и педагогики (в широком смысле слова).
Языковая деятельность, будучи общим достоянием, обеспечивает назначение,
истолкование и понимание всех неязыковых знаков знаковых систем. Такова
служебная и распорядительная роль языка в образовании общественного интеллекта.
2. Сам язык есть сочетание техники создания языковых
знаков, составляющих индустрию языка: техника устной речи, материалы и орудия
письма, книжная печать, все виды информационных технологий. Каждая технология
создания языковых знаков имеет свои потенции для раскрытия смыслов, широты или
узости возможностей сообщения между людьми (потенциальный объем речевых
коммуникаций), возможности зафиксировать и упорядочить наличную культуру
личности, общества, его частей и организаций. Особенно важна языковая
технология для фиксации культуры. Так, устная речь может формировать
культуру лишь в памяти людей. Письменная речь может хранить культурно
значимые тексты и оперировать ими, создавая их смысловую организацию в виде
каталогов и словарей. Речь на компьютерах позволяет моделировать все
знаковые системы (системы записи речи, игровые и обучающие системы, расчеты,
моделирующие системы, дающие научный анализ и прогноз, электронные системы
сочинения и исполнения музыки, компьютерная анимация, сочинение движения тела
на экране, создание дизайна костюма, архитектуры, движимого имущества, системы
САПР, машинный перевод), кроме обрядов. Речь на компьютерах позволяет быть
хранилищем культурных сведений, быть системой информационного поиска.
Компьютерные технологии ставят язык в положение, когда он максимально детально
передает глубинные и профессиональные смыслы, свойственные неязыковым знаковым
системам.
3. Отношения между языком и другими знаковыми
системами и их частями есть отношения именования. Слово как лексис
становится особенно ответственным, т.к. правильное именование, лежащее в
основании лексических единиц, не только толкует назначение и применение всех
вещей, но и определяет их понимание, воспитание людей и управление
общественными процессами. Здесь этический центр философии языка. В XX веке слишком много было создано неправильных имен – «мифологем». Отсюда невозможность разумного устроения
жизни, т.к. каждая «мифологема», увы, есть желание пользы себе в ущерб другим.
Примеры многочисленны. Этика имятворения основана на том, что имятворец – ономатотэт (в терминах Платона) не должен погрешать
против объективной истины и умышлять на ближнего своего прямо или косвенно.
Увлечение художественным вымыслом особенно опасно, т.к. не всякий автор вымысла
создает свои имена, трезво учитывая их вред и безвредность. Особенно опасны
политические «мифологемы», т.к. они всегда отстаивают пользу их создателя и
сомнительны с точки зрения вреда, причиненного другим. К примеру, экономический
постулат о базисе и надстройке, когда считается, что базис управляет
надстройкой. Этот постулат не оправдан ни историей культуры, ни реальностью
отношения речи и капитала, т.к. речь движет капитал, а не наоборот. Поэтому этика
имятворения не может ограничиваться безотчетным изобретением ономатотэта
под воздействием воображения, которое приемлется (стохастически) или
отвергается толпой, а должно уже в творчестве ономатотэта считаться с
последствиями слова-мифа для других людей. Тем более ответственна деятельность
диалектика (в терминах Платона, диалог «Кратил»), оценивающего имя и дающего
ему право на общественную жизнь (органов ЗАГСа и церкви, контролирующего имена
людей, органов терминологического нормирования, литературной критики,
нормотворчества в области документов, филологов и педагогов). Диалектики
призваны оценить имена с точки зрения ненанесения ущерба людям и обществу и
одновременно поощрять творцов имен к новым достижениям, т.к. создание новых
имен это и есть источник прогресса и благосостояния.
4. Этические задачи языка: «не лгать, не
лжесвидетельствовать» – не новы, но существенны. В
современных условиях возникли новые этические задачи, отвечающие информационному
обществу. Это задачи – об именах: не создавай имен, в
которых лишь частичная правда, не искажай толкование имен и мыслей другого. Эти
новые этические задачи связаны прежде всего с конструированием текстов массовой
информации. Массовая информация неизбежно, по природе создания текста, содержит
эристическую уловку: она представляет сведения лишь частично и формирует
коллаж: сведений. Если правдивость рекламы регулируется законом, а правдивость
текстов информационных систем оценивается абонентом, то текст массовой
информации формирует коллаж сведений. Образ, содержащийся в этом коллаже,
направлен на побуждение к действию.
5. Для целокупного учета смысла речи создается новая
дисциплина «Общая филология». Общая филология разделяется на три части: 1) Учет
всех видов речи, представленных в разных культурах, и их текстовой структуры,
2) Учет того, насколько отдельный человек и все люди в их разделениях по
семейным, профессиональным и иным классам нагружены языком, 3) Что такое
правильная речь? Каковы критерии правильной речи? Что есть истина,
представляемая содержанием речи?
Учет всех видов речи –
устной, письменной, печатной – в их разделениях нужен для
гармонизации их между собой, т.к. переразвитость или недоразвитость какого-либо
вида речи ведет к дисгармонии общества. Учет речевой занятости имеет ту же цель
и еще одну: современная речевая нагрузка так велика, что ее дисбаланс может
вызвать болезни (сердечно-сосудистые, нервные и иные структурные изменения в
организме – филология здесь соединяется с гигиеной). Правильность
речи в общей филологии – это баланс грамматики,
риторики, поэтики и стилистики в речевой педагогике и общественно-речевой
практике. Этот баланс основан на правильных речевых новациях, основанных на
принципах культуры.
6. История показывает, что учение о речи – риторика – является показателем
стиля жизни. Если риторикой пренебрегают, то общество
стагнируется. В XX веке риторика не может быть
только искусством действенной и элегантной речи. Современная риторика – также абстрактная наука, оснащенная математикой и
своими формализмами, выясняющая объективные законы речи. Объективные законы
речи, в свою очередь, объясняют категории политологии и являются научным
основанием политологии, которая должна включать в себя культурную и
экономическую жизнь общества.
7. Философия языка – основание педагогики. От характера философии языка зависит структура
учебного предмета общего и специального образования, т.к. языковые действия
определяют содержание и методику обучения в их объеме и качестве. Тезаурус
образования – самая краткая форма тезауруса культуры.
8. Эмпирически научные исследования по языку зависят
не только от философии языка, но и от организационной формы, когда действуют
научно-финансово-промышленные группы, ставящие и решающие конкретные задачи.
Эти восемь положений современной философии языка
кажутся непривычными на фоне описанных выше систем философии языка – потебнианской, марристской и сталинской. Они
противополагаются этим философиям как целому, т.к. все три предшествующие
системы философии в принципе рассчитаны на облегченное образование и на
манипуляцию настроениями масс. Изложенные принципы философии языка
противопоставлены манипуляциям настроениями и требуют отношения к языку как
факту культуры.
§
5. Ориентированность научных исследований
Философские принципы существенны не только для общего
отношения людей друг к другу, но и для научных разработок, тогда они
верифицируются теоретически и эмпирически.
Семиотические исследования состоят в том, что по
материалам разных словарей разных языков были отобраны, сравнены и приведены в
тезаурусный вид совокупности семиотических явлений, зафиксированных словарями.
Этот материал надежен потому, что словари не могут по своей природе не учесть
достаточно полно номенклатуру социально-значимых семиотических явлений, иначе
нарушится языковое общение. Благодаря тезаурусному представлению итоговых
данных были выяснены закономерности движения социальной семантической
информации: от изобретения мысли к ее знаковому представлению и
практическому использованию. Исследования показали динамику развития мысли
в формировании физической, духовной и материальной культуры как конфигурацию
движений. В частности показано, как осложняется техническое творчество по мере
развития семиотических систем, как творческая мысль зависит от уровня и
характера физической культуры.
При разработке общей филологии было введено ключевое
понятие фактура речи. Это понятие раскрывается как отношение
между материалами речи и орудиями речи, данными в речевом произведении. За
этим понятием скрыты социальные и психологические механизмы создания речи.
Рассматриваются формы разделения труда при создании речи в каждой ее фактуре,
показано место индивидуального автора, которое в новых видах речи оказывается
скромным. На первый план выходит коллективный и коллегиальный автор,
действующий на основании разделения умственного труда. Была построена и
подтверждена классификация видов речи. Эта классификация верифицировала старые
классификации XIX века, данные в русской теории
словесности и частной риторике.
Уточненные классификационные критерии определяются
следующим образом: фактура речи определяет главные деления на роды речи, роды
речи делятся на основании возможных форм использования данной фактуры на виды.
Совокупность видов в каждой фактуре определяется всеми возможными способами
коммуникативного использования фактуры речи, а деление видов речи на подвиды
определяется возможными для данного вида контактами с семиотическими системами.
Этот взгляд материалистичен в том смысле, что фактура речи, ее материальная
представленность определяет возможности для выражения смысла в каждом роде,
виде и подвиде словесности, т.е. форму мысли, выраженной в речи. Этот взгляд
идеалистичен в том смысле, что изобретение фактур речи подчиняется общему
логосическому закону, который управляет сложным процессом множественных
индивидуальных изобретений, приводящих к созданию новых фактур речи. В то же
время логос и материя сочетаны в культурно-историческом законе: Новые
виды речи не устраняют прежде бывших, но, наоборот, сохраняют и дифференцируют
их по содержанию и формам построения текста речи.
Общая филология доказывает, что существуют формы
управления речью: внешние, когда с текстом обращаются как с вещью, не
вникая в его содержание (передают, хранят, составляют собрания и композиции и
т.п.), – эти формы управления названы «внешними правилами
словесности». Существуют и «внутренние правила словесности» (риторика,
грамматика, лингвистика, поэтика, стилистика и др.), которые рассматривают
содержание текста и мысль, объективированную в нем. Внешние и внутренние
правила соединяются при ведущей роли внешних. Успех функционирования внешних
правил зависит от того, как созданы и применяются внутренние правила.
Источником, определяющим возникновение родов словесности
в их фактурах, видах и разновидностях, применение правил словесности, являются имена.
Имена определяют развитие словесности, все те факты культуры (физической,
духовной и материальной), которые, в частности, определяют введение и
сохранение всей конструкции словесности как источника социальной деятельности.
Имена сами имеют социальную и этимоно-поэтическую структуру. Социальная
структура имени в принципе понимается так, как она текстуально строго выражена
в восточной и западной античности. Но именование сложно. В античности речь шла
только о том, что в грамматиках называется собственными именами. Слова же – т.е. нарицательные имена – основаны на использовании этимонов, они не
обязательно имеют полную социальную структуру, создаются контекстным именованием
и составляют как бы связующий материал речи для собственных имен и терминов,
позволяющий выражать в речи мысль о действительности «с отлетом от нее».
Собственные имена и термины, напротив, привязывают речь к действительности.
Терминотворчество рассмотрено с точки зрения социально-речевых структур,
обеспечивающих введение терминологии. В системе именований важно единство
фантазии и практики. От того, насколько конструктивно сочетаны в именах
практика и фантазия, определяется развитие речи в ее фактуре и содержании, а в
итоге общая действенность речи для всей общественной практики.
Платон соединял теорию имен, этику и политику в единую
философскую конструкцию. Новая философия языка следует этому и считает, что эта
идея Платона полностью доказана XX веком, с его
потрясениями. Успех и неуспехи тех или иных стран и народов связаны с тем,
насколько именования отвечают этике и политике, а также насколько этика и
политика отвечают именам в постоянном их росте в числе и в разнообразии
значений. Марксизм стал новым именем и развил серию имен, определяющих строй
общества, при котором корыстолюбие как источник развития общества было
запрещено. Сложились разнообразные виды социализма: от шведского до китайского
и в том числе наиболее радикальная форма – реальный
социализм в СССР. Либеральный демократизм дал воодушевление многим народам в
силу того, что прокламировал свободу творчества для всех. Свобода творчества
для всех изменяет традиции семьестроительства, формирует женское движение и
одновременно прокламирует особую ценность образования.
В этих сложных условиях глубоких социальных изменений,
связанных с изменением традиций семьестроительства и развитием образованности
как критерия продвинутости общества, особенно остро встают этические проблемы
именования. Границы диалектики, софистики и эристики должны быть уточнены и
строго обозначены. Дело в том, что интересы людей могут разрешаться и
диалектически, и эристически. Некоторые виды текстов – такие, например, как массовая информация, устная
пропаганда – по самому строю текстов эристичны и не могут быть
другими в силу своей конструкции. Другие виды текстов – такие как научная литература, документная речь – по характеру своего строя диалектичны. Но основная масса
речи допускает и диалектику и эристику.
Массовая коммуникация предъявляет свои требования к
изучению языка и пользованию языком. Когда складываются информационные системы
и их культурное ядро – информационно-поисковые
системы, вбирающие в себя все виды текстов, то возникает потенциальная
возможность введения в заблуждение огромных масс людей, если основа
информационного поиска – тезаурус – построен эристически, т.е. искажен относительно реальности
частными интересами – идеологией, которая всегда
выражает частный или частичный интерес.
Для того чтобы этого не случилось, тезаурус и
информационные системы должны быть построены диалектически, т.е. максимально
строго, логически отражать реальное состояние фактов культуры. Поэтому
культуроведение как наука о культуре должна быть построена на строго
объективных научных основаниях, а не быть служанкой групповых интересов.
Научные основания культуроведения и самой культуры должны быть разработаны с научной
объективностью.
Во-первых, должен быть построен достаточно строгий
порядок отбора, хранения, систематизации и кодификации фактов культуры для
любой отрасли культуры так, чтобы исключить вандализм. Само понятие вандализм
теперь стало сложным. Это не только прямое физическое разрушение фактов
культуры, но и вандализм информационный, состоящий в невозможности пользоваться
фактами культуры. Например, несовершенность каталогов библиотек, когда
библиотечные классификации искажаются в угоду идеологиям или когда музейное
экспонирование приобретает такой тематический характер, когда оно прямо служит
целям пропаганды какой-либо идеологии.
Подобные недостатки культурного строительства и
культуропользования особенно опасны в условиях создания широких международных
систем информационного поиска.
Еще один вид вандализма – вандализм
образовательный. При вандализме образовательном искажается – также в угоду идеологии – система учебного предмета. Вместо объективности
системы учебного предмета, его равновесности устраивается определенная
однобокость состава сведений. Бывает чаще всего так, что такая однобокость не
есть просто факт педагогического невежества, а в подаче истории оправдывается
соображениями патриотизма (подчас ложно понятого), или, что еще хуже,
оправдывается соображениями утилитарности образования (как это нередко бывает в
изучении естественных наук), или в угоду ложному теоретизированию в общем
образовании опускаются или сокращаются такие предметы воспитания, как
физическая культура, искусства или практические навыки домоводства, медицины,
правоотношений людей. В угоду идеологии и политике из образования исключили
знания морали.
Вандализм образовательный, вероятно, наиболее дурной
вид вандализма. Образовательный и информационный вандализм нередко есть не
просто влияние идеологической корыстности, но следствие невежества. В этом
случае выправлению имен может помочь только научное культуроведение. Пока
культурология во многом удел, где царствуют философия и эстетика, тогда как по
смыслу это, скорее, область лексикологии. То и другое воспринимается как
веление сегодняшнего дня. При этом думают, что появятся новые философские
системы, тогда напишем и новые учебники культурологии. Наука относительно
независима от философии, хотя философия как источник стиля жизни исключительно
важна. Научные термины (научные имена) традиционны. Они выражают хотя и
развивающиеся, но постоянные знания о предметах науки, т.к. метод конкретной
науки создает устойчивость и объективную проверяемость каждого этапа развития знания
в результате исследования. Заблуждения наука последовательно отвергает.
Культурология пока не стала наукой, но в интересах
правильности имен должна стать наукой со своим предметом и со своим методом.
Она должна, как культуроведение, обнаруживать объективные законы культуры:
законы физического развития человечества, законы влияния физического развития
на духовное развитие, законы творчества технических форм и технической
грамотности, законы культурной целесообразности эксплуатации природных ресурсов
и другое подобное.
Таким образом, критерий правильности имен, как и в
древности, лежит в культуре, но культура выросла до почти необозримых размеров
и для правильности имен нужно освоить культуру и ее рост.
Речевая деятельность. От правильности имен зависит правильность речи.
Современная речь – сложный массив речи на разных языках в разных родах и
видах словесности. При этом распределение родов и видов словесности по языкам
представляет собой достаточно хитроумную конфигурацию. Исследование этой
конфигурации есть один из предметов современной общей филологии, который нельзя
заменить социолингвистикой. Соотношение видов речи в обществе важно для
общественного и государственного управления. Так, если документы как вид речи
чрезмерно развиты в сравнении с другими видами речи, то общество
бюрократизировано. Если же документы развиты недостаточно в сравнении с другими
видами речи, то общество политизировано. Если слабы письменные сообщения, то
личность чувствует себя одинокой, если не развиты системы информационного
поиска, то наносится ущерб культуре. Гиперразвитие информационных систем также
приводит к падению культуры, т.к. возможен информационный вандализм.
Исследование речевого баланса позволяет сформировать
удовлетворительное состояние общества, т.к. возникает возможность средствами
этического, административного и законодательного регулирования ввести
правильный баланс объемов видов словесности, отслеживать развитие этих объемов
и своевременно исправлять недостатки в соотношении видов словесности.
Другой проблемой общей филологии является речевая
нагрузка не только отдельных людей и групп, различаемых по полу, возрасту,
образованию, виду труда и интересам, также и общества в целом. Речевая нагрузка
– это траты времени на речь в сравнении с тратами
времени на физическую культуру, труд, отдых, неречевые семиотические действия
(игры, обряды, искусства, изобразительная деятельность, управление и т.п.).
Речевая нагрузка рассматривается в общей филологии в
количественном (как траты времени) и качественном (по информационной ценности) отношениях.
Управление речевой нагрузкой – залог эффективного поведения, в
частности, трудового поведения, семейного благополучия и физического здоровья
людей. Развитие речевых коммуникаций, их техническая оснащенность привели к
неконтролируемым тратам времени на речь. Проблема рационализации речевой
нагрузки для разных категорий людей связана с тем, что речь утрачивает
эффективность как средство управления и самоуправления (применительно к
отдельному человеку). Речевая нагрузка чрезмерно возросла, и будет возрастать
по мере усложнения общественной жизни и производства, направляемая личной
инициативой.
В этой ситуации особую важность приобретает
качественное совершенство речевой нагрузки. Одной из форм качественного
совершенства является создание таких форм речи, особенно в распорядительных
видах речи: деловой диалог, письма, документы, массовая информация, реклама,
ряд жанров информатики, при которых новая информация легко выделяется на фоне
известной. Но главным резервом экономии речевого времени является эффективность
нового содержания, его созидательная сила. Для этого необходимо искусство
риторики как основного инструмента изобретения мыслей, а также правильная
адресация речи, содержащей новизну и эффективность дебатирования как средства
социального утверждения полезного нового.
Искусство риторики есть инструмент развития стиля
жизни. Оно сочетается с искусством
грамматики как средством нормирования языка, поэзией и поэтикой, стилистикой
как инструментом анализа и исправления стиля. Общая филология ставит в строгое
соответствие эти речевые искусства и свои исследования по истории и
современному состоянию искусств речи, добивается гармонизации этих внутренних
правил словесности, задача которых состоит в создании таких форм речи, которые
могут наиболее эффективно содействовать выражению нового содержания.
Центральной дисциплиной среди речевых искусств
становится риторика. Так было всегда, когда вводилась новая фактура речи.
Центральное место риторики при введении новой фактуры речи подтверждается всей
историей человечества. Только в середине XIX века поэтика как бы потеснила риторику. Но
фактически, в связи с развитием художественной литературы как наиболее
массового текста XIX века, поэтика, как об этом
писал В.В. Виноградов, взяла на себя задачи риторики для этого вида текста. В
это время риторику низвели до уровня теории публичной устной речи и даже только
красноречия и культуры произношения.
Современные задачи риторики, как и в античности,
состоят в том, что риторика есть искусство управления общественными процессами.
Риторика объясняет категории политологии и является инструментом развития
экономической деятельности, образования и культуры.
Современная риторика не может быть сведена только к
публичной устной речи. Она занимается всеми видами словесности (фольклором,
молвой, устным семейным, деловым, медицинским, юридическим, военным диалогом,
частной и деловой перепиской, документными системами, научной, художественной и
журнальной литературой, массовой информацией, рекламой, системами информатики).
Современная риторика рассматривает отношения людей
через речь. Она устанавливает: а) условия, в которых возможна речь (этос), б)
направленность содержания изобретения в зависимости от вида речи (пафос), в)
уместные средства языкового выражения применительно к условиям и направленности
содержания (логос).
Современная
риторика пользуется математическими и иными формализмами и устанавливает
объективные законы речи, на основании которых предлагаются правила, касающиеся,
во-первых, управления всей системой речи. В этом пункте современная риторика
соприкасается с теорией словесности и отчасти пользуется ее данными. Во-вторых,
современная риторика исследует обмен текстами.
Риторика диалога устанавливает основные законы диалога, которые формулируют теорию общих
мест, т.е. тех положений, которые считаются общепризнанными для языка в целом,
для того или иного вида слова и для того или иного речевого коллектива, законы
насыщения речи смыслом и законы опустошения смысла в речи и устанавливают
правила успешного решения тех или иных проблем и ситуаций. Теория диалога
устанавливает коммуникативную, тематическую и жанровую классификацию диалогов с
целью наиболее эффективного дебатирования.
Классической частью современной риторики является теория
монолога. Центром теории монолога является разработка правил изобретения
мысли, правил речемыслительного выражения и стилистики.
Эта конструкция риторики обращена к современной
общественно-речевой практике продвижения в обществе всякого рода новаций и
проектов. Эта практика предполагает комплексные действия видов словесности – всех или части, в зависимости от характера проектов и
новаций, и распадается на искусство управления и искусство истолкования
проектов (связи с общественностью). Вне такой структуры риторики невозможно
обеспечить стабильное развитие общества.
Педагогика. Новая
философия языка предполагает новое отношение к педагогике и ее части – дидактике (содержанию учебных предметов). С точки
зрения новой философии языка любое образование есть усвоение суммы имен в их
более или менее подробной энциклопедической (общей и специальной)
интерпретации.
Имена составляют содержание учебных предметов и
могут быть организованы как система и как процесс. Организация системы имен
есть дидактика, организацию процесса появления имен перед
учащимися в учебном процессе осуществляет методика.
В обоих случаях процесс образования занимает
ограниченное время и вмещает в себя поэтому ограниченное количество имен.
Организация имен учебного предмета есть логическое движение от общего к
частному, от классов к подклассам, от инвариантов к вариантам. Система знаний и
умений (технологий), принятых в современном обществе, слабо упорядочена потому,
что исследования постоянно порождают новые понятия, развивают существующие и
этим реструктурируют понятия о предмете образования в части знаний и умений.
Построение системы имен дидактики требует не простой
сортировки слов и терминов и отвечающих им смыслов, а особого вида творческой
операции обобщения, когда результаты исследований систематизируются и
углубляются как содержание системы имен учебного предмета. Так, дидактика
отделяется от процессов исследований, с одной стороны, и процессов
преподавания, методики, с другой, и становится областью творчества.
Процесс подачи имен во временной последовательности и
раскрытие их энциклопедического содержания – методика – представляет особое поле эмпирических исследований. В
этом поле изучаются процессы контактов знаний и умений с человеком, его душой и
телом. Этот процесс теперь, когда методика как процесс отделилась от дидактики – системы, нуждается в новых средствах исследования
поведения человека (обучающего и обучаемого) в процессе образования.
Поведенческие особенности процесса образования требуют
физиологических, неврологических и психологических экспериментальных
подтверждений эффективности учебной гомилетики (методики). Современная техника
позволяет это сделать. Так, можно экономить время и силы людей, занятых
образовательными действиями – учителей и учеников.
В свете новой философии языка, ведущей к исследованиям
по теории и истории культуры, семиотике, теории словесности и социологии языка,
теории речевых действий – риторике, но адресованной
разным отраслям деятельности, государственному управлению, праву,
административному делу, торговле и промышленности, образовательной и культурной
работе – изменяется организация филологической работы.
Ранее Академия наук имела задачу формировать норму
языка и речи, школа – распространять норму, критика – оценивать труды литераторов. Издательское дело и
информатика, т.е. промышленные операции по производству и использованию
текстов, считались областью производства. Таким образом разделялись задачи
формирования фактуры слова как носителя смысла и слова как инструмента мысли.
Новая философия языка усматривает в языке
фактурно-смысловое единство, но различную направленность речи на те или иные
виды занятий: труд, торговлю, финансы, управление, изобретение, рекреацию,
культуру, информатику, образование. Поэтому работа в области языка адресована
каждой из этих областей порознь.
В каждой области перед языковедной теорией и практикой
стоят особые проблемы и задачи, особые формы реализации решений в языковых
действиях. В каждой из перечисленных областей существуют свои подобласти и
конкретные проекты. Поэтому языковедная работа, помимо классических форм,
осложнится специализациями. Если раньше канцелярия была единственной формой
организации речевых действий жизни учреждений и разработки проектов, то теперь,
помимо канцелярии, управляющей документооборотом и формирующей архив,
необходимо для каждого проекта фактически создавать
научно-финансово-производственную группу. В этой группе во всех ее разделениях
фактически формируются языковые службы, обеспечивающие связи с общественностью,
управления, культуры и информатизации. Такая форма языковой специальной
деятельности уже фактически складывается. Эта форма требует осмысления
рационализации для усовершенствования речевой составляющей любого проекта.
Что же касается литературно-художественной речи, остающейся
опорой словотворчества или, точнее, его методов, то из всех видов речи только
литературно-художественная речь имеет эстетические задачи как основные.
Остальные виды речи, решая каждый свою задачу, понимают эстетику речи как
сопутствующую основной. Эстетические задачи художественной речи
распространяются из художественной литературы на все другие виды речи. Поэтому
художественная литература привлекает в свои произведения все прочие виды речи
как материал для художественной обработки. Следовательно, имена, возникающие в
нехудожественных видах речи, пользуются разработками словесного материала,
данными художественной литературой, т.е. пользуются принципами искусства слова,
разрабатываемыми изящной литературой.
Отсюда изящная литература, действующая в контексте
всех других видов словесности, должна быть освобождена от несвойственных ей
идеологических или объясняющих мир (общественный и естественно-научный)
функций.
Для художественной литературы особенно опасно творить
мораль как основной регулятив общественной жизни, т.к. для этого есть
специальные виды текстов, например, фольклор, Священное Писание, философия,
этика и другие подобные, которые не основаны на условности авторской фантазии.
Эстетика слова привлекает читателя, а заимствование иных функций его отпугивает.
Художественная литература не творит имен, т.е.
собственных имен и терминов, и поэтому ее тексты не сопряжены с
действительностью, а творит слова (лексис), которые дают методы создания
имен из звуков и букв. Этими методами пользуются имятворцы.
Поэтому литератор должен быть не вождем народа, а
только мастером, языка. Задача быть мастером языка означает знакомство,
а лучше – знание всех видов речи, которые нуждаются в
эстетической разработке.