II. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ, НЕОБХОДИМЫЕ ЖУРНАЛИСТУ

 

Глава 1. ВИДЫ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

§1. Говорение – порождение устной речи

§2. Слушание – восприятие и понимание речи

§3. Письмо как процесс порождения текста

§4. Чтение как процесс восприятия текста

Глава 2. ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ. СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ТЕКСТОВ ГАЗЕТЫ

Глава 3. ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ ЯЗЫКА ГАЗЕТЫ

Глава 4. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ТЕКСТА

Глава 5. РИТОРИЧЕСКИЙ КАНОН КАК ОСНОВА СОЗДАНИЯ ТЕКСТА

§1. Инвенция: что сказать?

§2. Диспозиция: как расположить?

§3. Элокуция: облечение мыслей в слова

 

в оглавление

 

Профессиональные знания всегда отличаются практической направленностью, но степень свободного владения ими и возможность формирования конкретных навыков и умений напрямую зависит от прочности теоретических основ знания. Журналистика – одна из отраслей филологии. В предыдущем разделе мы говорили об экстралингвистических факторах профессионально-речевой деятельности журналиста: о предмете речи, об участниках и условиях речевого общения. Эти факторы во многом предопределяют вид и форму речевой деятельности при создании текста.

Как соотносятся собственно лингвистические и риторические знания о тексте, о правилах его создания? Суммарное изложение минимума необходимых знаний из теории речевой деятельности, теории стилистики и коммуникативных качеств речи – с позиций риторики – поможет вам восстановить и обогатить знания, полученные в школьном курсе русского языка.

Принципиально важна в этом разделе глава пятая, представляющая риторическую модель создания текста, эффективную сегодня так же, как и тысячу лет назад.

в начало

 

Глава 1

ВИДЫ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

 

Профессиональный аспект рассмотрения речевой деятельности как информационной, коммуникативной и знаковой предполагает, прежде всего, общее представление о соотношении языка и речи. Если основное значение понятия «язык» – знаковый механизм общения, система знаковых единиц конкретного национального языка, то «речь» – это «язык в употреблении»: «последовательность знаков языка, организованная по его законам и в соответствии с потребностями общения» (JI. Выготский). Семантика слова, грамматических категорий языка внеличностна. В речи же сама семантика одних и тех же языковых единиц может быть воспринята по-разному, в зависимости от того, кто говорит, кому, с какой целью.

«Взаимоотношение языка и речи диалектично, – утверждают психологи. – Язык определяет речь потому, что считается с условиями коммуникации. Язык прокладывает путь от интеллекта к действительности так, чтобы партнеры от субъективных восприятий действительности перешагнули к объективному пониманию, т.е. равнозначному. Речь определяет язык потому, что действительность и человеческие потребности в общении изменяются. Будет изменяться и путь от интеллекта к действительности»[1].

Речевая деятельность, по существу, деятельность речемыслительная, представляющая собою совокупность мыслительно-речевых действий, в которых реализуются коммуникативные цели и потребности коммуникантов. Речь предстает как «способ формирования и формулирования мысли» (Л. Выготский), как основное средство общения. Так напрямую связываются понятия «речевая деятельность» и «общение». Так определяется главная специфическая особенность этого вида деятельности человека: реализовать мысли, вербально обозначать волеизъявление и чувства человека – человека говорящего или пишущего (передающего речевое сообщение), слушающего или читающего (принимающего это сообщение).

В этой главе коммуникативная природа речевой деятельности будет рассматриваться с позиций специфики каждого из четырех ее видов: говорения и письма (порождение и передача информации), слушания и чтения (прием и понимание).

 

Сущность речевой деятельности

Лексическое обозначение термина «речевая деятельность» подчеркивает деятельностное понимание процесса: как любой вид деятельности она направлена на достижение результата. Ее результат выражается в преобразованиях информации. Отличительная черта этого вида деятельности – совместность, наличие партнера (индивидуального или массового), который и преобразует, перерабатывает полученную информацию.

«Речевая деятельность – информационный и вместе с тем знаковый, семиотический процесс... Как и некоторые другие информационные и семиотические процессы, например, нахождение интегралов, сочинение сонат, создание картин, речевая деятельность является непосредственным воплощением мыслительных процессов, мышления. Более того, как говорил Л.С. Выготский, мысль не воплощается в слове, а совершается в нем. Соединение логического и эмоционального очень характерно для речевой деятельности, причем пропорции логического и эмоционального в речевой деятельности весьма подвижны, что и позволяет создавать в процессе речевой деятельности как лирические стихотворения, так и математические трактаты, в то время как в математических формулах явно преобладает логика, а в лирике – эмоции»[2].

Главная же особенность, отличающая речевую деятельность от других видов деятельности, состоит в том, что она направлена на общение, соответствует коммуникативным потребностям человека и, как правило, органично сочетается, «софункционирует» с другими видами человеческой деятельности.

В профессии журналиста – это основной вид деятельности. Как и любая другая, речевая деятельность имеет три стороны – мотивационную, целевую, исполнительную: мы ощущаем потребность в деятельности, планируем её, определяем средства исполнения и осуществляем свой замысел. Учет специфики речевой деятельности в сфере журналистики корректирует конкретное содержание этапов деятельности, но само их определение совпадает с общепринятым.

Принято выделять четыре этапа речевой деятельности:

1.        Ориентировочный (побудительно-мотивационный).

На этом этапе происходит осознание потребности, мотива речевой деятельности в данной ситуации общения: для чего? с какой целью? кто мой собеседник? почему избран этот вид общения?

2.        Этап планирования.

Его назначение и содержание – выработка коммуникативной стратегии:

ü      выбор типа общения (не конкретного способа, а формы воздействия: мягко – требовательно и т.п.);

ü      определение желательного конечного результата;

ü      внутреннее программирование речевой деятельности.

3.        Этап исполнения (осуществления).

Происходит главное действие: а) порождение речи в устной или письменной форме, или б) её восприятие и понимание (различные виды перекодирования смысловых единиц);

ü      дополнительное действие: коррекция речи с учетом обратной связи.

4.        Этап контроля.

Назначение этого этапа – оценка результата, обращение к возможным формам проверки: достигнута ли цель общения?

Речевая деятельность протекает в двух основных формах – устной и письменной. Эти формы существования национального литературного языка тесно взаимосвязаны, и перекодирование семиотических сигналов в речевой деятельности носителя языка или билингва, свободно владеющего вторым языком, происходит автоматически. Сигналы звукового (акустического) кода развиваются во времени, сигналы буквенного (графического) кода – в пространстве. При перекодировании изменяющиеся звуки речи легко заменяются неизменными буквами: «в аспекте семиотическом фонема тождественна букве» (Н. Жинкин).

Связь между двумя формами речи диалектична и коммуникативно обусловлена: «Без устной речи не могла бы появиться речь письменная, а без письменной устная не могла бы совершенствовать коммуникацию, т.к. не хватило бы памяти для сохранения найденной человеком информации, которую надо фиксировать письменно и все время сохранять»[3].

Письменная речь фиксируется в письменных текстах. Устная – создается в момент говорения и «рассчитана на смысловое восприятие произносимой речи, создаваемой в момент говорения» (Т. Ладыженская). Вряд ли правомерно говорить о приоритетности одной из них: обе обладают определенными преимуществами, причем устная обладает правом «первородства», а письменная – более изучена и кодифицирована.

В практике журналиста устная речь преобладает как форма межличностного профессионального общения, письменная речь – при создании текста, адресованного массовому читателю.

Назовем наиболее специфические черты каждой из форм речи, по мере необходимости прибегая к сопоставлению.

 

Устная речь

Обязательное условие устной речи – непосредственный контакт участников общения. Основной канал устного общения – звуковой – обычно обогащается возможностями зрительного канала: говорящий и слушающий не только слышат, но и видят друг друга.

Сообщение рассчитано на слуховое восприятие, вместе с тем невербально выраженная реакция слушателя позволяет говорящему корректировать речь, смягчать или усиливать ее воздействие.

Слушающему же очень многое может сказать интонация говорящего. Так проявляется эффект обратной связи, являющийся неоспоримым достоинством устной речи.

Умелое интонирование звучащей речи позволяет говорящему (с помощью паузирования, логического ударения, повышения или понижения голоса и т.п.) интонационно членить речевой поток, выделять главное или обозначать отступления от темы (что соответствует абзацам, знакам препинания и шрифтовым выделениям в письменном тексте).

С другой стороны, можно назвать качества устной речи, которые обусловливают дополнительные сложности ее восприятия. Прежде всего, это такое свойство устной речи, как ее неповторимость, необратимость во времени. Говорящий должен говорить «набело», используя иногда не лучший вербальный вариант «сформулированной мысли». Минимальны и возможные исправления: они мешают целостности восприятия высказывания. Слушающий, не поняв или ошибочно поняв ту или иную высказанную мысль, не может услышать дословное повторение, нет у него времени и дополнительно подумать над услышанным: говорящий развивает свою мысль дальше – и нельзя «отставать». Слушатель вынужден ограничиться неполным, неадекватным пониманием. Звуковые сигналы имеют временное развитие, точность же соотнесения динамики речи говорящего с возможностями слушателя (группы слушателей – тем более) – задача достаточно трудная.

Спонтанность (лат. spontaneus – самопроизвольный) устной речи может быть и неоспоримым достоинством: если вербальная форма речи возникает непосредственно, в ходе ее произнесения – это создает особый контакт с аудиторией, который невозможен, если звучит речь заученная или, что еще хуже, озвучивается записанная речь (текст читается).

Понятия «спонтанность» и «неподготовленность» речи не синонимичны. Различается степень подготовленности речи: она определяется и ситуацией общения, и личностными особенностями говорящего (уровнем его речевых умений).

Схематически это можно обозначить так:

 

 

Естественно, что говорящему следует знать свои возможности и в ситуациях официального общения не рассчитывать на импровизацию: в более сложных случаях возможно предварительное составление плана, запись тезисов и даже текста сообщения (но не чтение его в момент общения).

Спонтанность устной речи способствует проявлению таких недостатков звучащего текста как излишний лаконизм (преувеличены возможности слушателя – допускаются пропуски в доказательствах) и избыточность (говорящий не успевает отрабатывать вербальную форму мысли – возникают повторы, уточнения, в которых нет необходимости). Это результат несинхронности мышления и вербального «формулирования мысли». Спонтанность устной речи требует от говорящего достаточной жесткости самоконтроля.

В плане сопоставления следует отметить меньшую нормированность устной речи по сравнению с письменной, менее жесткие правила оформления, более активное проявление эмоционально-волевого «Я» говорящего (прежде всего – через невербальные средства общения).

 

Письменная речь

Письменная речь позволяет зафиксировать высказывание, включить в текст другие средства передачи информации – схему или фотографию. Письменная форма позволяет хранить и накапливать информацию, без чего невозможно было бы развитие культуры человечества. Письменные тексты тиражируются – тем самым создаются новые возможности общения автора с массовым и единичным адресатом.

Пишущий не видит адресата (в этом плане лишен преимуществ устного общения) и может ориентироваться только на общее представление о нем. Но зато письменная речь создает возможности неоднократного, ничем не затрудняемого возвращения к сказанному и для пишущего, и для его адресата.

В письменном варианте возможно изложение значительно более сложных мыслей, понимание которых контролируется пишущим (редактирование) и может быть уточнено читающим (повторное чтение).

Таким образом устная и письменная формы речевой деятельности взаимно дополняют друг друга, при этом самым важным коммуникативным преимуществом остается взаимообратимость этих форм: возможность записать устное сообщение или прочитать вслух текст сообщения письменного.

Соотношение устной и письменной форм речевой деятельности может быть схематически обозначено (горизонтальные связи) следующим образом:

 

 

Вертикальные же связи в схеме обозначают соотношение вида речевой деятельности с основной ролью участника общения: адресант (говорящий, передающий информацию) или адресат (слушающий, принимающий и перерабатывающий информацию). Эти роли в процессе речевой деятельности обычно непостоянны, перемена ролей естественна и определяется степенью активности коммуникантов. Обозначение «по вертикали» объединяет между собою продуктивные (лат. producere – производить) и репродуктивные (+ re – воспроизводить) виды речевой деятельности.

Рассмотрение конкретных видов речевой деятельности мы начнем с устной речи и ее продуктивного вида – говорения.

в начало

 

§1. Говорение – порождение устной речи

 

Психологи определяют говорение как «процесс выражения мыслей человека, его чувств и желаний посредством языка с целью воздействия на собеседника в процессе общения» (В. Артемов). В этом определении подчеркнут коммуникативный аспект процесса. С другой стороны, говорение – произносительная система: звучание речи, ее произнесение. Взаимосвязь этих аспектов органична: они одновременно присутствуют в речевом акте в соответствующем лексико-синтаксическом и фонетическом оформлении.

Результатом, или «продуктом», говорения становится высказывание, порождаемое в процессе речевой деятельности. Содержание этого понятия раскрывается через его соотношение с синонимичным понятием «текст» – высказывание, завершенное по смыслу, вне зависимости от объема: от реплики в диалоге до ораторской речи.

Устная речь отличается богатством и разнообразием форм высказывания. Ситуация общения предполагает наличие как минимум двух коммуникантов и преимущественное использование диалогических форм речи, когда участники попеременно выступают то в роли говорящего, то в роли слушающего. Вместе с тем реплика в диалоге, достигшая определенного размера, по существу становится монологом. Естественно, что монолог как текст представляет собою более замкнутую структуру, менее зависит от речевой реакции собеседника, но и в монологе возможны обращения к собеседнику (чаще – риторического характера). С позиций говорения как процесса речевой деятельности различия между монологом и репликой в диалоге имеют скорее количественный характер.

Монологичность – в большей степени качество письменной речи, характерное для дистантного общения. Поскольку ответ может быть получен только через некоторое время, то адресат-отправитель, рассчитывающий на адекватное понимание своей информации и на исчерпывающий ответ, делает свое сообщение достаточно обстоятельным. Однако особенности диалога и монолога следует учитывать в рекомендациях практического характера: в организации диалога на первый план выступает умение задавать вопрос, в монологическом высказывании – приемы привлечения и удержания внимания слушателя.

Вряд ли нужно доказывать профессиональную значимость для журналиста умения говорить – говорить свободно и убедительно.

Возможно ли корректировать скорость и целенаправленность вербального «формирования и формулирования мысли»? Как можно практически использовать сведения о механизмах порождения речи? Это другая постановка вопроса. Но и здесь возможны рекомендации общего характера, опирающиеся на тот минимум теоретических сведений, что уже были изложены или будут обозначены столь же кратко.

Существует понятие «внутреннее программирование высказывания». На этапе планирования высказывания происходит его внутреннее программирование, иногда непосредственно, автоматически реализующееся во внешней (звучащей) речи, иногда – через стадию внутреннего проговаривания (прежде всего у людей, недостаточно свободно владеющих языком общения).

Внутреннее программирование определяется как «неосознаваемое построение некоторой схемы, на основе которой в дальнейшем порождается речевое высказывание»[4]. Следует уточнить, что «несознаваемое построение схемы» происходит: а) если говорящий свободно владеет языком, б) при выполнении сравнительно легкой коммуникативной задачи. Отсутствие этих условий порождает необходимость промежуточной стадии – внутреннего проговаривания.

«Внутреннее проговаривание («внешняя речь про себя», по определению П. Гальперина) есть скрытая физиологическая активность органов артикуляции, возникающая в определенных случаях и имитирующая в большей или меньшей степени процессы, происходящие при реальном говорении»[5], которая может быть неавтоматизированной «промежуточной» формой мыслительно-речевого действия. А может быть и самостоятельным специфическим способом «формирования и формулирования мысли» – внутренней речью.

Решая для себя какую-то задачу, человек как бы общается с самим собою: задает себе вопросы, отвечает на них, приводит аргументы «за» и «против». Или мысленно восстанавливает ситуацию недавнего разговора и продолжает спор со своим оппонентом, подбирая и формулируя все новые доказательства, которые почему-то в свое время не пришли в голову. Внутренняя речь может осуществляться теми же средствами языка, что и речь внешняя, но чаще человек использует некий индивидуальный предметно-схемный код. Его отличительным признаком С. Выготский назвал свернутость и грамматическую аморфность.

Проблема внутренней речи сложна. В контексте нашего пособия правомерно ограничиться общей характеристикой ее регулирующей функции (замысел и планирование предстоящей речевой деятельности) и методическим аспектом проблемы: представление о процессе внутреннего проговаривания и его «опорах», обращение к внутреннему проговариванию в учебных целях может активно способствовать формированию автоматизированных навыков говорения.

Такие речевые навыки позволяют говорящему от внутреннего программирования (в форме общей схемы) переходить к внешней речи, свободно и синхронно соединять: отбор слов и синтаксических конструкций (формулирование мысли) и «озвучивание» высказывания – его произнесение.

 

Звуковой код речи

При произнесении автоматически происходит перекодирование высказывания в звуковой семантический код, когда все акустические качества речи предопределяются смыслом высказывания и ситуацией общения. В первую очередь это относится к интонированию.

Интонация выражает, прежде всего, эмоциональный смысл произносимой речи, отношение говорящего к предмету речи и к собеседнику. Требование коммуникативной целесообразности и уместности устного высказывания органично дополняется требованием его эмоционально-стилевого соответствия ситуации общения.

Как же выбрать верный тон? Стилистическую окрашенность высказывания, адекватную его цели?

В устной речи взаимопроникновение различных стилей значительно сильнее, разнообразнее, чем в письменной. Особенно – элементов разговорного стиля. Ориентиром всегда следует полагать коммуникативную целесообразность эмоционально-стилевых средств, предопределяющих основной тон высказывания.

Схематически это может быть обозначено так:

 

 

Очевидно, что количество примеров в третьей колонке может быть значительно увеличено и представлено в разных сочетаниях: высказывание может звучать как уверенный волевой нажим или как сообщение радостной новости, как деловая бесстрастная инструкция или взволнованное рассуждение...

В этом случае речь идет не об интонации: можно ли определять, тем более «делать» интонацию? «Интонация речи в определенной жизненной ситуации приходит сама собой, и о ней не нужно ни думать, ни заботиться. Больше того, как только вы постараетесь ее сделать, это будет замечено как фальшь», – свидетельствуют психологи[6]. Научиться можно только передавать интонацию, характерную для разных типов предложений: вопрос, восклицание, побуждение, сообщение. Можно отрабатывать громкость и четкость произношения устного текста, но не «интонацию сочувствия» или «интонацию восхищения». Другое дело – найти интонацию, когда поставлена задача прочитать какой-либо текст, не нами составленный. Так может быть сформулирована учебная задача: прочитать текст, определить интонацию, ее роль в выявлении коммуникативного смысла высказывания.

Чтение диалогов в художественных и публицистических текстах можно рекомендовать как прием совершенствования интонационной гибкости собственного голоса и умения «прочитывать» интонацию высказывания собеседника (умения понимать «подтекст»).

Четкое представление о собственном коммуникативном намерении, о жанровых ожиданиях собеседника и установка на положительные эмоции – так можно обозначить «трех китов», на которых держится интонация.

Выразительность речи имеет смысловую основу. Проще: ответ на вопросы ЧТО? ЗАЧЕМ говорится? – обусловливает выбор и вербальных речевых средств и способов их «озвучивания» (ответ на вопрос КАК?).

 

Риторические приемы

Практические рекомендации по совершенствованию коммуникативного эффекта говорения (и слушания – тоже) могут быть представлены в форме характеристики риторических приемов привлечения и удержания внимания слушателей.

Главное условие достижения нужного коммуникативного эффекта речи – заинтересованное внимание слушателя. Таков критерий, которым руководствуется говорящий, – произносит ли он развернутую речь или организует диалогическое общение. Умение удержать внимание слушателей приобретает особую значимость в тех ситуациях, когда решение коммуникативной задачи требует монологического высказывания, относительно развернутого во времени. Умение привлечь внимание обеспечивает и помогает сохранить нужный контакт в любой ситуации.

С позиций риторических речь идет, прежде всего, о приемах привлечения слушателя (слушателей) к «соучастию» в развитии темы общения.

Что-то говорящий может продумать еще на этапе планирования высказывания и реализовать в установке. Но главное – готовность к действию на основном этапе, когда говорящий в момент произнесения речи, почувствовав – по реакции слушателей – падение внимания, должен восстановить его. Словом, задача состоит в том, чтобы, контролируя обратную связь, уметь поддерживать интерес слушателей.

Назовем некоторые конкретные приемы привлечения внимания слушателей и создания интереса к теме в начале речи:

ü      неожиданная, возможно парадоксальная, формулировка темы,

ü      проблемная постановка основного вопроса,

ü      формулировка гипотезы, столкновение двух возможных гипотез,

ü      загадка и обещание разгадки,

ü      сентенция, возможная ссылка на мнение великих,

ü      метафора или сравнение, представляющие предмет разговора образно (лучше – через знакомый образ, но увиденный в новом ракурсе),

ü      «крючок»: неожиданный факт, неожиданное изменение стиля и пр.

Примеры могут быть убедительными и в контексте письменной речи. Мы вернемся к профессионально-содержательной характеристике названных приемов в разделе «Текст».

Приемы удержания интереса слушателей основываются на общности психологических законов восприятия и речевой коммуникации: подбор информации должен отвечать интересам и потребностям адресата (важно соотношение нового и известного); подача материала по возможности должна быть проблемной; активизируют внимание слушателей приемы привлечения к соучастию, к соразмышлению.

Приемы соучастия:

ü      сделать слушателя действующим лицом воображаемой ситуации («Представьте себе, что вы...»);

ü      подчеркнуть общность интересов – профессиональных, возрастных и пр. (в подтексте: «Это должно вас заинтересовать, потому что...»);

ü      делегировать слушателям возможность принимать решение («Как вы знаете...»).

Приемы внушения:

ü      через идентификацию напомнить о принадлежности собеседника к определенной социальной группе, апеллировать к общности побуждений и реакций («Каждый демократически настроенный человек...»);

ü      негативное внушение: ссылки на запрет, недопустимость каких-то действий (интерес возбуждается самим фактом «запретности»);

ü      сопоставление «за» и «против» – контрастная аргументация («так ли это?», «однако на самом деле...»);

ü      использование интонационных средств: неровность эмоционального «рисунка» текста (усиление, нажим в конкретном месте).

Активизируют внимание и так называемые «приемы текстового ожидания»:

ü      указание на возможность выбора из нескольких объяснений, решений («или – или?», «может так, а может...», «есть ли однозначное объяснение?» и т.п.);

ü      намеренный пропуск одного из обещанных объяснений («Назову три причины...» – а назвать две), неизбежно вызывающий реакцию слушателей («А третья?»).

Это и известные приемы «апелляции к авторитету», и использование афоризмов.

Некоторые из названных приемов работают не только в монологической речи, но и в диалоге, хотя главным средством обеспечения активного восприятия и адекватного понимания речи собеседника остается четкая и продуманная постановка вопросов. Мы еще будем рассматривать (на конкретных примерах) это положение.

Пока же в качестве общего вывода (и возвращения к заявленной установке) ограничимся ссылкой на авторитет М. Бахтина: «Живое разговорное слово непосредственно и грубо установлено на будущее слово-ответ: оно провоцирует ответ, предвосхищает его и строится в направлении к нему... Всякое конкретное понимание активно: оно приобщает понимание своему предметно-экспрессивному кругозору и неразрывно слито с ответом, с мотивированным возражением – согласием»[7].

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Чтобы практически проверить содержание «этапов говорения», создайте высказывание (жанр – поздравление), сознательно «расчленив» этапы речевого действия.

                                                                    а)              определите ситуацию: юбилей? свадьба? Цель высказывания? Ваше отношение к адресату?

                                                                   б)              обозначьте лексически «внутреннее программирование»:

·         о чем я буду говорить? чем привлечь внимание слушателей? (Ассоциативно в памяти возникают слова, «минисюжеты», образы... – выбор сделан!)

                                                                   в)              представьте в общих чертах языковое структурирование высказывания: выбор слов, актуальное членение текста (тема – рема, форма связи и пр.).

                                                                    г)              произнесите ваше поздравление (переход к внешней речи непосредственен). Трудность: подготовка следующей фразы накладывается на предыдущую. Внутреннее программирование во многом облегчает спонтанность высказывания.

в начало

 

§2. Слушание – восприятие и понимание речи

 

Связь между устными видами речевой деятельности – говорением и слушанием – органична и вместе с тем достаточно сложна.

Если говорение – это процесс порождения речи, то слушание – смысловое восприятие устного высказывания, направленное на его понимание и переработку. «Очевидно, что «понимание речи» не есть «перевернутое порождение». Понимание – гораздо более сложный процесс, где контекст, как грамматический, так и семантический, играет, по-видимому, большую роль, чем при порождении», – утверждают психологи[8].

Следует назвать синоним слова «слушание» – аудирование. Стоит обратить внимание и на разницу в значении слов слушать и слышать. Слышать – физически воспринимать речь на слух, слушать – понимать воспринимаемую речь в результате волевого акта, включающего мыслительную деятельность. Главный критерий полноценного слушания – степень адекватности понимания Услышанного. Связь между говорением и слушанием как видами речевой деятельности диалектична.

Понимание – и процесс, и конечный результат слушания. Реальное понимание – активно, ответно и является начальной подготовительной стадией ответа. Говорящий всегда рассчитывает на такое слушание-понимание. Он надеется на проявление ожидаемой реакции: согласия или возражения, сомнения или поддержки. Завершение высказывания означает смену говорящего, и слушатель должен предвидеть это молчаливое dixi (знак границы реплики в диалоге).

Вот почему нужно не только разграничивать понятия слушать-слышать, но и развивать умение слушать. Качество для журналиста профессионально значимое.

Для слушания характерны те же четыре этапа речевой деятельности.

Для ориентировочного этапа особенно важно создание установки.

На этапах ориентировки и планирования (подготовки к слушанию) следует повторить для себя общую установку и программу восприятия – тем самым подготовиться к четкому самоконтролю сложного речевого действия. Автоматизм оперативного поиска необходимых ассоциативных связей, существующих в «кладовой памяти» слушающего, совершенствуется через осознание его целенаправленности. Установка может быть такой: что мне известно о данном предмете? В чем новизна информации для меня? В какую область знаний нужно включить новое знание?

На этапе осуществления деятельности – собственно слушания – необходимо обеспечить активное включение поступающей информации в информационную сеть памяти: интенсивность восприятия и запоминания услышанного зависит от количества «заработавших» ассоциативно-смысловых связей. Другое важнейшее умение – незамедлительный выбор существенного в воспринимаемой информации: различение существенного и несущественного, максимальная концентрация внимания на выделенном существенном. Слушатель выделяет смысловые опоры темы – как бы фиксирует цепь заглавных положений (микротем): это опорные пункты понимания, выделяя их, мы лучше осознаем смысл содержания всей темы.

Этап контроля частично сливается с этапом осуществления деятельности, потому что слушатель проверяет себя: все ли понятно? не возникает ли потребность переспросить?

С позиций речевого этикета следует просто никогда не забывать постулаты отношения к собеседнику: готовность выслушать и понять, дружелюбное отношение и т.п.

 

Виды и способы слушания

Для определения видов слушания целесообразно обратиться к классификации, основанием для которой служит разграничение целей слушания и соответствующих установок на смысловое восприятие звучащего текста. Такая классификация принята в педагогической риторике, где основные виды слушания – глобальное, детальное, критическое – рассматриваются в соответствии со «взаимосвязанными видами восприятия текста»: «Глобальное восприятие предполагает восприятие текста в целом, когда слушающему достаточно определить, о чем шла речь в высказывании, какова его основная мысль»[9].

Цель слушания – осмыслить тему, понять главное в тексте. Основной вопрос-установка для слушателя: о чем шла речь?

Детальное восприятие предполагает осознание главных смысловых блоков текста. Цель – воспроизвести услышанное подробно, в деталях. Установка – понять содержание, выделив смысловые блоки текста.

Критическое восприятие предполагает понимание услышанного с позиций оценки, критического осмысления, определение своего отношения к услышанному. Установка – готовность выразить свою точку зрения на предложенное решение конкретной темы, мотивировать свое согласие/несогласие с основной мыслью говорящего и формой выражения этой мысли. Вопросы: как ты оцениваешь высказывание? Убедил ли тебя автор? Что ты думаешь по этому поводу?

Разделение названных видов достаточно условно. Очевидно, что в основе детального восприятия лежит глобальное, а восприятие критическое органично вбирает в себя и первое, и второе. Термин «вид восприятия» точнее для описания процесса речевой деятельности, термин «вид слушания» – проще, удобнее для характеристики вида речевой деятельности, обозначаемой как слушание.

Что касается способов слушания, то принято различать два способа слушания: рефлексивное – нерефлексивное (лат. reflexio – отражение: размышление, самоанализ). Термин «занят» в психологии, поэтому в речеведении он употребляется с иным грамматическим ударением – рефлекси́я.

Характеристику способов слушания соединим с практическими рекомендациями: каковы критерии выбора способа и предпочтительные формы реакции на речь собеседника.

Термин «нерефлексивное слушание» не означает пассивности речевой деятельности: нерефлексивное – молчаливое, но внимательное слушание, выражающее и понимание, и поддержку. Рефлексивное слушание предполагает непосредственное проявление обратной связи – вербальные средства реакции на сообщение собеседника. По существу, это форма проявления контроля, самоконтроля адекватности понимания услышанного. И оценивать способы слушания следует с позиций целесообразности в конкретных типовых ситуациях общения.

Ситуации, в которых предпочтительно нерефлексивное слушание, таковы:

1.      Собеседник горит желанием выговориться – пусть говорит. Возможная роль журналиста – интервьюер, который прежде всего намерен выслушать собеседника, понять его. Установка: не перебивать собеседника, стараться не реагировать на проявление отрицательных эмоций.

2.      Социальные роли коммуникантов подчеркнуто асимметричны (начальник – подчиненный). Это официально-служебная ситуация общения. Проявление любой отрицательной реакции старшего вызывает защитную реакцию, чувство неуверенности у подчиненного. Собеседника, взявшего слово для детального изложения своего предложения, оценки обсуждаемого вопроса и пр. (независимо от его роли), необходимо выслушать не перебивая.

3.      Говорящий испытывает трудности в выражении того, что его волнует, с трудом подбирает слова. Нельзя торопить его, следует найти невербальную форму выражения поддержки и внимания, не проявлять нетерпения, даже если разговор затягивается. Нерефлексивное слушание не безучастно! Формами проявления реакции понимания, подтверждения, одобрения или сочувствия будут: поза, жесты, мимика, прежде всего – взгляд и улыбка. Возможны реплики-междометия (в паузах), отдельные слова: понимаю, конечно, интересно и т.п. Возможна реплика-побуждение, когда говорящий не уверен – стоит ли продолжать (и возникла пауза): «Не хочешь ли рассказать подробнее?».

Собеседник все время должен чувствовать, что вы заинтересованы в разговоре, слышите каждое слово. Здесь особенно важен постулат отношения к партнеру (дружелюбие, сочувствие, соучастие и пр.). Два дополнительных совета-предупреждения:

ü      не всегда «молчание – знак согласия»: не дайте собеседнику ошибочно истолковать ваше молчание, если не согласны;

ü      выбор-предпочтение нерефлексивного способа слушания всегда следует соотнести с коммуникативным намерением говорящего: может быть, для него главное – узнать вашу реакцию и только тогда продолжить разговор? (А вы молчите).

Рефлексивное слушание предполагает использование словесной формы (реплики) для проявления реакции слушателя и установления обратной связи. Это средство контроля адекватности понимания услышанного.

Существуют три основных приема рефлексивного слушания: выяснение, перефразирование, проявление эмоциональной реакции. Использование этих приемов облегчается знанием типовых речевых формул. Назовем их.

Выяснение: обращение к говорящему с предложением уточнить, дополнить сказанное (дать более точную формулировку мысли, привести дополнительные факты, доказательства).

Речевые формулы: «Уточните это», «Нельзя ли повторить!», «Что конкретно вы имели в виду!», «Разверните эту мысль (это суждение)...» и т.п.

Перефразирование: слушатель предлагает новое словесное оформление мысли, высказанной говорящим. Это форма уточнения, очень важная для совместного решения обсуждаемой проблемы (в других ситуациях — контроль адекватности понимания; проверим себя: одинаково ли мы понимаем сказанное?).

Речевые формулы: «Другими словами, вы считаете...», «Верно ли я понял, что...», «Иначе сказать...» – при перефразировании построением фразы интонационно выделяется главное – высказанное положение как бы высвечивается (для понимания это дает значительно больше, нежели простой повтор).

В ходе официальной беседы разновидностью перефразирования может быть резюмирование. Его подтекст: «Это мы уже рассмотрели, проверим себя – восстановим в памяти...»).

Речевые формулы: «Если подытожить...», «Итак, сказанное означает...», «Основные положения...»

Проявление эмоциональной реакции: эмоциональным выражением радости (хорошо!), удовлетворения (согласен), тревожного удивления (так ли? стоит ли?) слушающий подчеркивает не только внимание к речи, но свое понимание состояния говорящего.

Не следует бояться проявлений эмоциональной реакции. Внешнее проявление должно быть отражением правильного понимания подтекста речи говорящего – в общем контексте общения. Важно попытаться понять: почему собеседник заговорил? Или: почему замолчал? Почему ему стало вдруг «неуютно»?

Здесь употребительны такие речевые формулы: «Смелее...», «Мне кажется, вы чувствуете...», «Меня это тоже огорчает (радует) ...» и т.п.

Не менее профессионально значимым для журналиста представляется и умение организовать слушание – помочь собеседнику быть внимательным и адекватно понимать услышанное. Для эффективности устного общения коммуникативный лидер (в этой роли, как правило, выступает журналист) должен уметь:

ü      создать установку совместного действия;

ü      обеспечить уровень внимания к устному сообщению, гарантирующий его адекватное понимание;

ü      блокировать коммуникативные помехи;

ü      различными приемами (в том числе приемами нерефлексивного слушания) помочь собеседнику раскрепоститься, преодолеть трудности самовыражения.

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Критически оцените свое умение слушать, ответив на следующие вопросы (по И. Атватеру – 6):

ü      Легко ли я отвлекаюсь?

ü      Не делаю ли вид, что слушаю? (Когда? Часто ли?)

ü      Как слушаю, если слушать не интересно?

ü      Часто ли перебиваю собеседника?

ü      Реагирую ли на эмоциональное изменение тона собеседника?

ü      Как отношусь к ошибкам в речевом поведении собеседника?

ü      Не делаю ли поспешных выводов?

ü      Могу ли в процессе слушания обдумывать свой ответ? Не мешает ли это слушать?

2.      Критическая оценка своих привычек слушать может стать первым этапом в изменении негативных качеств (если они обнаружатся) или в усилении позитивных.

Не забывайте и о других полезных советах, конкретизирующих «постулат отношения к собеседнику»:

ü        Не уходите от ответственности за общение. Если вам что-то не ясно в речи собеседника — корректно дайте ему понять это.

ü        Будьте физически внимательны: поза, жесты, мимика. Люди не только слушают речь, но и видят собеседника.

ü        Сосредоточьтесь на том, что говорит собеседник. Старайтесь понять не только смысл слов, но и чувства партнера.

ü        Не притворяйтесь, что слушаете, лучше признайтесь, что в данный момент вы слушать не можете (сошлитесь на уважительную причину).

ü        Старайтесь не отнимать инициативы у собеседника: не перебивайте его, не делайте поспешных выводов, не задавайте слишком много вопросов; давайте совет только в тех случаях, когда его действительно ожидают.

в начало

 

§3. Письмо как процесс порождения текста

 

Письмо – продуктивный вид речевой деятельности, характеризующийся письменной формой выражения мысли, когда информация передается с помощью графических знаков – рукописных или печатных.

Письмо как процесс порождения текста – дистантный вид общения. Контактное общение возможно в учебной ситуации, когда пишущий воспринимает и перекодирует звучащую речь в письменную, используя буквенный код.

Если говорящий, создавая высказывание, видит слушающего, его реакцию, то пишущий лишен этой возможности, как и возможности использовать невербальные средства общения. Поэтому смысловая нагрузка слова значительно возрастает. Возрастает степень подготовленности письменной речи, ее обоснованности. Как правило, она более логична и выразительна по форме: пишущий имеет возможность более длительного и целенаправленного выбора языковых средств для выражения мысли.

Сложности условий дистантного общения уравновешиваются временными особенностями протекания процесса: создание письменного текста практически не ограничено во времени – это и позволяет перечитывать и редактировать написанное. Несомненно, что «стереотип слов и предложений устной речи и письменной различен, что обнаруживается прежде всего в различии темпов произнесения и написания»[10].

Письменная речь значительно более изучена, более нормирована, и выполнение установленных правил пишущий полагает для себя обязательным. Большая тщательность в планировании текста, организация промежуточного контроля, сохранение особых лингвистических качеств письменной речи (полнота, логичность, синтаксическая сложность, лексическое разнообразие, грамматическая нормативность) – таковы главные особенности этого вида речевой деятельности.

Для порождения письменной речи характерны те же четыре этапа речевой деятельности.

Основные функции двух первых этапов – ориентировки и планирования – в основном аналогичны функциям говорения.

При создании письменного текста этап планирования плавно переходит в этап непосредственного осуществления РД: возникает первичный замысел текста, который часто получает оформление в виде плана – обозначенного во внутренней речи или зафиксированного на бумаге (внешняя письменная речь). По существу это проект, в котором обозначаются, иногда в самых общих чертах, не только вопросы содержания будущего текста, но и возможная композиция – в соответствии с намеченным речевым жанром. Далее, разворачивая пункты плана, пишущий создает текст.

Наиболее специфичным представляется заключительный этап – этап контроля: контроль включается уже на стадии создания первичного текста (исправления, уточнения в черновом варианте текста), а на первый план выходит на заключительном этапе работы, когда пишущий старается увидеть текст «чужими глазами», встать на точку зрения предполагаемого адресата, чтобы понять, достигнута ли цель общения, насколько адекватным может быть понимание, если читающий будет иметь перед собой только написанный текст.

Деятельность по созданию письменных текстов может быть и репродуктивной, если речь идет о перекодировании читаемого или аудируемого текста. Результатом в этом случае будет новый текст, позволяющий автору записи восстановить полученную информацию с необходимой полнотой. В этом случае записи-фиксации (не путать с диктантом!) предшествует специальная обработка текста – «свертывание текста». Способы простого сжатия текста – исключение подробностей, обобщения – не решают проблемы. Идет процесс «свертывания» – сжатия – переформулирования текста. (Психологи свидетельствуют, что самостоятельно сформулированное положение запоминается в 7 раз быстрее, чем фраза, записанная под диктовку). Важно именно свернуть текст, без потерь того, что является существенным. Свернуть таким образом, чтобы при восстановлении (через промежуток времени) текст можно было «развернуть», не потеряв нужной информации.

Совершенствование навыков письменной речи принципиально важно для будущего журналиста: к практическим рекомендациям и конкретным заданиям по созданию письменных текстов произведений различных жанров мы неоднократно вернемся в других разделах пособия.

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Измените (предложите новый вариант) вступительную часть текста параграфа, использовав один из вариантов начала письменного текста:

ü      сформулировать введение в проблему;

ü      начать с риторического вопроса;

ü      начать с обращения к читателю.

2.      Аналогично трансформируйте завершающую часть текста параграфа:

ü      самостоятельно сформулируйте выводы;

ü      введите «сигнал», предупреждающий о завершении разговора;

ü      сформулируйте итоговый совет читателю.

в начало

 

§4. Чтение как процесс восприятия текста

 

Чтение – рецептивный вид речевой деятельности, в основе которого лежит восприятие и декодирование письменного (графически зафиксированного) текста. Цель чтения – восприятие текста и постижение его смысла: понимание и есть раскрытие смысловых связей текста.

Говоря о чтении как о речемыслительной деятельности, прежде всего, необходимо разграничить две группы умений:

1)      навыки и умения, обеспечивающие техническую сторону чтения (восприятие графических знаков);

2)      навыки и умения, позволяющие воспринять смысл текста (установление смысловых связей в тексте, восприятие его содержания»)[11].

С профессиональной точки зрения более обстоятельного рассмотрения заслуживает определение вида чтения по его цели, когда учитывается характер предполагаемого использования извлеченной из текста информации. Отсюда – установка читающего на степень полноты и точности понимания читаемого.

Выделяются такие виды чтения:

                                                           а)           просмотровое или ознакомительное, цель которого – самое общее представление о содержании текста;

                                                          б)           изучающее или аналитическое чтение, цель которого – полное и по возможности адекватное понимание содержащейся в тексте информации.

Самостоятельным подвидом аналитического чтения можно считать чтение поисковое – «чтение с нахождением конкретной, нужной в данный момент информации»[12].

Практические рекомендации могут быть основаны на характеристике функций и особенностей каждого из видов чтения.

Очевидно, что при разработке той или иной проблемы одним из источников информации для журналиста будут уже имеющиеся публикации, а приемом отбора материала – чтение. Из функций речевой деятельности в этом случае определяющими следует назвать познавательно-поисковую функцию чтения (поиски, получение и освоение необходимой информации) и ценностно-ориентационную (определение степени достоверности и воздействующего потенциала информации), которую по праву считают основной, конечной функцией всей деятельности журналиста.

Цель – отбор, оценка и осмысление материала в контексте избранной темы. Характер речевых действий по переработке информации в чем-то зависит от стиля читаемого текста – идет ли речь о чтении текстов документальных, публицистических или научных. Дополнительные сложности по отбору информации возникают при чтении научных текстов, отличающихся такими содержательно-стилистическими признаками, как научно-информативная валентность и предметно-логическая последовательность изложения материала. Априорная «правильность», научная достоверность содержания текста должна сохраняться при любой степени адаптации тех или иных научных положений в создаваемом публицистическом произведении – независимо от жанра: будет ли это информация о научном событии, научно-публицистическая статья или интервью с ученым. Сохранение точности фактической информации – обязательное условие переработки читаемого текста любого стиля.

Сама же «модель» речевого действия предопределяется видом чтения.

Ознакомительное чтение. По существу, это обязательный вид чтения на этапе сбора информации. Журналист может ограничиться этим видом чтения, а (чаще) может использовать его для ориентировочно-мотивационного ознакомления с текстом перед чтением изучающим.

Читатель знакомится с аннотацией, оглавлением книги, название которой тематически «пересекается» с разрабатываемой им проблемой. Название будет первым ориентиром и при обращении к другим печатным материалам. Далее идет просмотр содержания – так называемое «чтение по диагонали». Цель просмотра – определить для себя: где, для чего, в каком объеме может быть использована информация, содержащаяся в данной статье, книге, отдельных разделах книги?

Общее представление о содержании текста позволит определить:

ü      предназначение текста (заголовок, оглавление, аннотация, примечания);

ü      тему текста – с позиций разрабатываемой проблемы;

ü      возможности использования библиографии к теме, системы комментариев и пр.;

ü      функции поликодовых элементов текста (иллюстрации, схемы и т.п.).

В результате читающий принимает возможное решение:

                                                          а)           ознакомительное чтение достаточно;

                                                         б)           содержание текста может быть использовано выборочно: к материалам по вопросу, представляющему интерес, стоит вернуться, обратившись к аналитическому чтению конкретных глав или фрагментов текста;

                                                         в)           все содержание текста заслуживает чтения аналитического (или поискового).

Главной функцией ознакомительного чтения остается функция познавательная.

В процессе аналитического чтения необходимых для работы текстов реализация функции познавательной органично сочетается с функцией ценностно-ориентирующей. Здесь требуется максимальная глубина осмысления читаемого. Чем она может быть обеспечена?

Прежде всего журналисту-читателю следует четко сформулировать для себя цель чтения – с учетом уровня своих реальных знаний по данной теме. Необходимо ответить на такие вопросы: Что я знаю по теме? Что нужно узнать? Что ищу? Возможно ли использование данного текста в качестве справочного материала? В процессе чтения глубокое понимание содержания текста обеспечивается пониманием каждого его элемента в контексте целого через выявление их связей. И здесь ориентиром действия для читателя может стать обращение к «герменевтическому кругу» как способу постижения смысла текста.

Осмысление прочитанного идет по смысловым фрагментам текста: читающий как бы перебрасывает мостик от прочитанного к тому, что предстоит читать дальше (действие механизма антиципации – предвосхищения). Иногда чтение и первичное восприятие смысла второго фрагмента (третьего, четвертого – одного из последующих) «не согласуется», в чем-то меняет понимание прочитанного и читающий возвращается к первому фрагменту, чтобы уточнить, проверить свое понимание. Таким образом при аналитическом чтении идет наращивание смыслов, а не простое прибавление – и так до прочтения заключительного фрагмента, когда герменевтический круг замкнется.

Схематически это можно представить так:

 

 

Проверенная практическая рекомендация – постановка вопросов по ходу чтения – вопросов, контролирующих выделение главного, ведущих к осознанию смысловой структуры текста. Задача состоит в том, чтобы научиться ставить такие вопросы самостоятельно, выработать умение «самопостановки вопросов» (Е. Доблаев). Это вопросы такого типа:

ü      О чем это говорит?

ü      Какие вопросы здесь возникают?

ü      Как эта мысль раскрывается дальше?

ü      Подтвердилась ли ваша догадка? и т.п.

В процессе работы над учебно-научными текстами можно отрабатывать это умение, начав с чтения параграфа учебника с карандашом в руках: сформулировать тему параграфа в форме вопроса, при чтении делить текст на смысловые фрагменты и на листе бумаги (параллельно, по ходу чтения) записывать вопросы к каждому фрагменту. Такое умение достаточно легко автоматизируется – и «самопостановка вопросов» начинает действовать на подсознательном уровне, проявляясь во внутренней речи читающего (и помогая ему!) только в тех случаях, когда понимание текста осложняется: нарушено предвосхищение, возможно неоднозначное толкование, словом, возникла какая-то коммуникативная помеха.

Навыки аналитического чтения, способствующие адекватному пониманию текста, формируются и заданиями на его письменную переработку (составление плана, тезисов), когда при компрессии текста сохраняется иерархия значимости различных его частей. Вопросы плана, формулировки тех или иных положений следует давать «своими словами» – это важнейший показатель понимания текста. В журналистской практике гораздо чаще переработка читаемого текста соотносится с выбором материала, необходимого для решения рассматриваемой проблемы (мы вернемся к этому вопросу в связи с работой над конкретными жанрами).

Показателем сформированности умений аналитического чтения следует полагать уровень критического восприятия освоенной информации: согласен я или не согласен с автором? Почему? Если в статье изложено несколько позиций, то какая из них представляется мне более убедительной?

Специфика чтения художественных текстов требует особого основательного разговора, но он выходит за пределы, очерченные задачами данного пособия. Человек, избравший профессию журналиста, не может не быть вдумчивым читателем.

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Прочитайте текст этого параграфа с карандашом в руках. Проверьте свое понимание текста через постановку вопросов к каждому из его фрагментов, относительно завершенному по смыслу.

2.      Прочитайте текст дискуссионного суждения композитора М. Таривердиева:

 

Можно ли прожить без Моцарта?

Иногда говорят: можно прожить без Бетховена, без Моцарта, без Чайковского. Можно прожить без Пушкина и без Лермонтова, можно прожить без картин великих наших мастеров, вообще без большого искусства... Можно!.. Ну, наверное, можно прожить и всю жизнь без любви... Но будет ли эта жизнь полной и настоящей? Нет, не будет. Изгоняя из своей жизни большое искусство, мы невероятно обедняем себя.

 

] ] ]

 

Подготовьте устное высказывание, сопоставив собственный взгляд на проблему с мнением автора текста. Этапы выполнения задания:

ü      дайте ответ на вопрос, поставленный в заглавии, так, как он прозвучал бы до чтения текста,

ü      в результате аналитического чтения текста сформулируйте, выделив «смысловые вехи» текста, свое оценочное суждение (автор: убедил/не убедил; можно согласиться с ним или стоит поспорить).

в начало

 

Глава 2

ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ СТИЛЬ. СТИЛИСТИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ТЕКСТОВ ГАЗЕТЫ

 

Журналистика – особая сфера человеческой деятельности. И, как любая сфера, имеет специальную совокупность языковых и речевых средств, позволяющую эффективно отразить все ее особенности, соотносится с конкретным стилем – публицистическим. Поэтому одна из составляющих профессионализма журналиста – это, безусловно, знание особенностей публицистического стиля, который рассчитан на массового адресата, совмещает в себе «стандарт и экспрессию» (В.Г. Костомаров), способен информировать и убеждать, выражать собственное мнение автора и общественно-социальное.

Что же такое стиль? Из многочисленных определений, предлагаемых учеными, остановимся на определении М.Н. Кожиной, несколько адаптировав его: «Стиль – это своеобразный, исторически сложившийся характер речи той или иной ее разновидности, соответствующий определенной сфере общественной деятельности, создаваемый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической языковой организации»[13].

В современной лингвистике стили языка понимаются как функциональные. Попробуем определить, какое содержание вкладывается в это понятие. Функциональный – «вызванный функционированием чего-нибудь, зависящий от деятельности, а не от структуры, строения чего-нибудь»[14].

Согласно «Словарю иностранных слов» «функциональный» можно определить как относящийся к определенному кругу деятельности, выполняющий определенную роль. Одно из значений слова «функция» – «внешнее проявление свойств какого-либо объекта в данной системе отношений» («Философский словарь»).

Таким образом, данный термин означает, что особенности каждого стиля вытекают из особенностей сферы общения. То есть именно сфера общения является основным фактором выделения каждого стиля.

Значит, экстралингвистической основой выделения функционального стиля является сфера общественной деятельности, лингвистическая основа состоит в наличии таких специфических языковых средств, которые имеют определенную, связанную именно с данным стилем окраску. Кроме того, они проявляются в существовании относительной стилистической замкнутости каждого стиля, в силу которой единицы одного стиля воспринимаются как чужеродные и неуместные в другом стиле, хотя сфера журналистики демонстрирует возможности использования в одном жанре публицистического стиля элементов разных стилей (например, в очерке, фельетоне).

Традиционно в классификации функциональных стилей выделяются: книжный, публицистический, официально-деловой, Разговорный, научный стили.

 

Признаки публицистического стиля

Публицистический стиль (от лат. publicus – общественный) понимается как исторически сложившаяся функциональная разновидность литературного языка, используемая в газетах, в средствах массовой коммуникации, в общественных (публичных) выступлениях. Чаще всего он используется в газетных, журнальных статьях, телевизионных и радиопрограммах, литературно-критических работах, в речах общественно-политического характера. Целевое назначение этого стиля – сообщение новой информации, воздействие на массового адресата, стремление убедить в чем-либо читателя. Функция воздействия требует, чтобы публицистический стиль был доступным, как разговорный, и эмоциональным, как художественный стиль.

Определив целевое назначение данного стиля – сообщение новой информации, воздействие на массового адресата, стремление убедить в чем-либо читателя, – попробуем проследить, как журналист реализует эти цели и как, в свою очередь, публицистический стиль помогает в их реализации.

Посмотрите, как цель влияет «а выбор стиля. Допустим, автору необходимо дать точную, четкую информацию о предмете речи (выберем в качестве предмета речи «собаку»). Тогда он выбирает научный стиль и сообщает читателю, что «собака – домашнее животное из семейства хищных млекопитающих, к которому относятся также волк, лисица и другие». Читатель, безусловно, получает нужную информацию, которая в силу своего неэкспрессивного характера не способна вызвать эмоциональный отклик. В результате передачи деловой информации может возникнуть, например, объявление: «Внимание! Пропала собака породы ризеншнауцер (мальчик). Глаза карие, шерсть черная, густая. Нашедшего просьба сообщить по телефону...»

Публицистический стиль придет на помощь, если автору нужно не просто передать информацию, но и сделать так, чтобы эта информация получила общественный отклик. «Огромное количество бродячих собак остается в местах отдыха осенью, после отъезда дачников. Ставшие временным развлечением отдыхающих, они пытаются привыкнуть к новому образу жизни, бросаясь навстречу каждому человеку с желанием найти сочувствие. Но, к сожалению, люди способны лишь на временное понимание, забывая о вечной истине, высказанной Экзюпери: «Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили...»

То есть, используя именно публицистический стиль, автор выполняет необходимую функцию воздействия на массового адресата. Функция воздействия и объединяет публицистику и художественную литературу, и разделяет их, так как характер ее в этих стилях принципиально различен. Прежде всего функция воздействия определяется формой выражения позиции автора как в художественном, так и в публицистическом произведении.

Позиция автора-публициста обычно выражается прямо и открыто. Позиция же автора-художника обычно проявляется лишь в сложной и нередко многоплановой речевой и композиционной структуре художественного произведения.

Рассмотрим, как две функции публицистического стиля способствуют проявлению лингвистических особенностей данного стиля.

В основном публицистический стиль базируется на межстилевых средствах (нейтральной лексике), но в нем признается и наличие собственно публицистической лексики («коммюнике», «агрессия», «встреча на высшем уровне» и др.).

Более существенным является особое употребление слов, которые только в переносном значении имеют «публицистическую окрашенность» (вахта, сигнал, цепной пес, рынок сбыта и др.).

Большую активность и частотность имеет в публицистическом стиле общественно-политическая терминология. Это наиболее яркая стилевая черта стиля (в лингвистическом аспекте): захватнический, конституционные права, поправка в Конституции и др.

Поскольку публицистика опирается на документальные факты, то в различных жанрах употребительны номенклатурные обозначения и собственные имена (личные имена и фамилии, географические наименования и др.).

Существенным для публицистического стиля является то, на что обращает внимание А.К. Панфилов, говоря об употреблении слов оценочного характера: «Характерным признаком публицистически окрашенных слов и выражений является их эмоционально-экспрессивный, оценочный характер. Иначе говоря, у них почти у всех или, во всяком случае, у подавляющего большинства имеется двуплановая стилистическая окрашенность. С одной стороны, здесь есть слова и выражения положительно-оценочные: застрельщик, труженик, ударник и т.п., с другой – слова и выражения, имеющие эмоционально-отрицательую окрашенность: кара, обыватель, наводнить и др.»[15].

Своеобразие публицистическому стилю придает соединение «высокой» лексики и «сниженной»: элитарная тусовка, возжелать попсу, схавать миллионы. Иногда использование сниженной лексики придает ироничный характер повествованию, что отвечает намерению автора. Например: Теперь на рынок опекунских услуг ломится Минздрав, закорешивший с ГАИ.

Публицистический стиль изобилует устойчивыми сочетаниями, словесными блоками. Они могут быть как нейтральными (уровень жизни, положить конец, брать обязательства), так и эмоционально окрашенными (грязная война, бандитское нападение).

В публицистическом стиле можно обнаружить использование фразеологизмов разных типов и в разной интерпретации. Например, столкновение в одном тексте книжных и разговорных фразеологизмов (брать новые рубежи и сесть в лужу); изменение грамматической формы одного из элементов (загребание жара чужими руками); модернизация оборота (недоброе старое время); переосмысление и контаминацию фразеологизмов (греть руки над огнем, с которым играют взрослые); широкое использование иностранных изречений (хэппи энд, промоушен в стиле road movie).

Итак, в лексической системе публицистического стиля, прежде всего, отмечается наличие лексико-фразеологических единиц, имеющих двуплановую стилистическую окрашенность. Именно эти средства и составляют арсенал тех экспрессивных и стандартизированных единиц, употребление которых в языке массовой коммуникации позволяет экономными средствами достичь понимания авторской мысли массовым читателем или слушателем.

Характерно в данном стиле активное использование слов с суффиксами иноязычного происхождения: -ци(я), -аци(я), -изм, -щин(а), -нича(ть) и приставок: а-, анти-, квази-, ультра- (эксплуатация, расизм, антиобщественный, хозяйничать, ультрасовременный и др.)

Широко представлены суффиксальные образования в сфере существительных со значением лица (укладчик, бетонщик, социалист, киношник и др.).

Активны образования от иностранных и интернациональных основ (рационализаторский, декларативный, хитовый и др.); лексиколизованные приставки (межконтинентальный, сверхмощный); наречия, образованные от сложных основ (целеустремленно, взаимопроникновение).

Использование суффиксов с уменьшительно-ласкательным значением иногда придает тексту ироничный характер: «Нет, они не заболели в одночасье. Просто с 1 января входил в силу документ, рожденный в недрах Минздрава аж в середине 1996 года, предписывающий всем автомотолюбителям заменить коробочки старого образца на чемоданчики нового образца». Здесь же иронию создает сочетание лексики разных стилей: рожденные в недрах, аж в середине.

Продуктивны аббревиатуры разного типа (ФИДЕ, ЛДПР, Госдума); субстантивированные прилагательные и причастия (бастующие, левые, бешеные); словообразования от аббревиатур (исполкомовский, ЛДПРовец); множественное число от собственных имен существительных («Пусть помнят Даллесы и Смиты»).

Синтаксис публицистического стиля имеет следующие черты: наличие именных словосочетаний, способных нести большой объем информации (сложная политическая обстановка, запланированная проектная мощность и т.п.); активность однородных членов предложения; употребление предложений с осложненными структурами (обособлениями, причастными и деепричастными оборотами); использование эмоционально и экспрессивно окрашенных конструкций (восклицательные, вопросительные предложения, предложения с обращениями, с именительным темы, расчлененные предложения); наличие в предложениях вводных слов, с помощью которых выражается авторское отношение к предмету речи, а также организуется связь между предложениями в тексте.

Проанализируем, как черты публицистического стиля проявляются в конкретном тексте на примере статьи Е. Кончина «Камертон для хорового пения (биография портрета)», напечатанной в газете «Культура» от 15 января 1998 года (текст дается в сокращении).

 

КАМЕРТОН ДЛЯ ХОРОВОГО ПЕНИЯ

 

«Портрет С.И. Мамонтова» – одно из самых известных произведений М.А. Врубеля. Картина находится в постоянной экспозиции Государственной Третьяковской галереи и сегодня открывает выставку работ великого художника в залах на Крымском валу.

Картина вызывала и до сих пор вызывает споры и подчас резко противоположные смысловые разночтения. В искусствоведческой литературе даже утверждалось, что художник показал русского капиталиста со свойственными этому социальному типу «цепкостью и медвежьей хваткой, жестковатостью и деловитостью, властностью и всесокрушающей энергией». Сложное произведение искусства сводили к примитивной социальной иллюстрации. Но картина, ее идея, замысел, образное решение никак не втискивались в рамки идеологической схемы.

Что действительно хотел сказать художник? Какова история создания портрета?..

«Как-то еще в семидесятых годах позвонил мне самый известный московский коллекционер Феликс Евгеньевич Вишневский, просил зайти, чтобы показать кое-что «интересненькое».

Я увидел небольшую мраморную скульптуру – черная женщина, скорбно склонившаяся на белые ступени.

– Конечно, Вам знакома эта вещь? – Нет, я ее никогда не видел... – Видели, и не раз. В Третьяковской галерее. На «Портрете Мамонтова» Врубеля.

Оказалось, Феликс Евгеньевич приобрел эту скульптуру у вдовы одного коллекционера. Как к нему из дома Саввы Ивановича Мамонтова попала эта семейная реликвия, мы, очевидно, уже никогда не узнаем. На скульптуре латинскими буквами было написано имя автора, как я позже выяснил в Эрмитаже, испанского скульптора М. Бенлимера, и дата – 1891 год.

Почему Врубель сделал это изваяние смысловым центром произведения, «камертоном для хорового пения», как он объяснял в беседе с искусствоведом А.В. Праховым роль деталей в своих портретах? Михаил Александрович опускал все «не важное», все, что не подчеркивало характер или психологическое состояние человека. Оставлял немногие, но «говорящие» детали.

Чтобы ответить на этот вопрос, мне понадобились многие месяцы. Но теперь я могу обоснованно утверждать – Врубель показал С.И. Мамонтова в момент величайшей трагедии его жизни – 7 июля 1841 года скоропостижно скончался его двадцатидвухлетний сын Андрей. Страшное горе, от которого Савва Иванович уже не оправился...»

 

] ] ]

 

Итак, данная статья представляет собой произведение газетной публицистики. Раскрывая тему, автор использует понятийно-образный метод отображения действительности. С одной стороны, Е. Кончин, безусловно, передает информацию (о выставке и истории создания картины), с другой (и это очевидно) – воздействует на чувства читателя.

Каким же образом осуществляется это воздействие? Начнем с того, что в тексте очень ярко ощущается авторское присутствие, которое передается здесь через ведение речи от 1-го лица в отдельных эпизодах повествования: «Как-то еще в семидесятых годах позвонил мне известный московский коллекционер...»

Кроме того, автор пытается проанализировать идеи художника, и это стремление проявляется в вопросах, заданных самому себе: «Что действительно хотел сказать автор? Какова история создания портрета? Почему Врубель сделал это изваяние смысловым центром произведения?»

Это эмоциональное желание разобраться помогает автору привлечь внимание читателей и вместе с ним совершить маленькое открытие. Ясно видна позиция автора, что также является признаком публицистического стиля: «Но теперь я могу обоснованно утверждать: Врубель показал С.И. Мамонтова в момент величайшей трагедии его жизни...»

Выбор жанра статьи обусловливается целью автора – не только дать информацию о выставке, но и порассуждать о назначении деталей картины.

В основном, автор использует нейтральную лексику (большинство слов). Поскольку автор опирается на документальные факты, то в его статье встречаются такие названия, как Государственная Третьяковская галерея, Крымский вал, упоминаются определенные, позволяющие раскрыть тему даты – 1891 год, 7 июля 1891 года, личные имена и фамилии (такое количество собственных имен существительных позволяет конкретизировать тему, детально информировать читателей). Номенклатурные названия и имена собственные непосредственно выполняют информационную функцию публицистики.

Другой характерной особенностью является наличие в данном тексте свойственных публицистике слов оценочного характера. Практически с первых строк автор начинает высказывать свои или общепринятые суждения: «великий художник», «подчас резко противоположные смысловые разночтения» и др.

Посмотрите, какие устойчивые словесные блоки и фразы использует Е. Кончин, типичные для искусствоведческой тематики, раскрывая искусствоведческую тему: «Портрет С.И. Мамонтова» – одно из самых известных произведений М.А. Врубеля, «история создания портрета», «роль деталей» и т.п.

Без подобных тематических речевых блоков невозможно обойтись. Мастерство публициста заключается в том, чтобы одни и те же слова не повторять, чтобы умело интерпретировать клишированные модели.

Обратите внимание, что в статье речь идет об одном портрете. Для избежания повторов автор заменяет синонимами слово «портрет»: «картина», «сложное произведение искусства», «произведение» и др.

Таким образом, в лексическом плане данной статьи представлены типичные черты публицистического стиля.

В словообразовательном плане также проявляются черты стиля, в частности, автор использует слова с оценочными суффиксами: -еньк – (интересненькое), -айш – (величайший). Для чего используются данные средства? Для достижения коммуникативного намерения автора – воздействия на читателей.

Синтаксис статьи Е. Кончина являет собой пример специфики синтаксиса публицистического стиля. Большинство предложений – сложные (как сложносочиненные, так и сложноподчиненные, а также бессоюзные).

Встречаются предложения с причастными оборотами, назначение которых – создание всестороннего, детального описания: «Я увидел небольшую мраморную скульптуру – черная женщина, скорбно склонившаяся на белые ступени». Поскольку одна из задач данной статьи – описание портрета, большинство синтаксических конструкций служат именно этому – подробному описанию известной работы М.А. Врубеля. Для этого введены в текст предложения с однородными членами: «Но картина, ее идея, замысел, образное решение никак не втискивались в рамки идеологической схемы».

Эмоционально окрашенные конструкции здесь представлены в основном вопросительными предложениями, что позволяет автору привлечь читателя к соразмышлению: «Что действительно хотел сказать художник? Какова история создания картины?».

Практически во всех публицистических текстах встречаются вводные конструкции. Здесь они также представлены: «...как к нему из дома Саввы Ивановича Мамонтова попала эта семейная реликвия, мы, очевидно, уже никогда не узнаем...»; «Конечно, Вам знакома эта вещь?»

В данной статье много конструкций, создающих разговорность, непринужденность изложения. Этим целям, например, служит инверсия: «...Как-то еще в семидесятых годах позвонил мне известный коллекционер...». В тексте статьи тем же целям служат и неопределенные местоимения «как-то», «кое-что» и слово с уменьшительно-ласкательным суффиксом «интересненькое». На фоне «полного» стиля изложения данная стилевая смена служит оживлению повествования, а также переходу к следующему смысловому отрезку текста, призванному проиллюстрировать историю создания портрета, – диалогу между автором и коллекционером: «– Конечно, вам знакома эта вещь? – Нет, я ее никогда не видел... – Видели, и не раз. В Третьяковской галерее. На «Портрете Мамонтова» Врубеля».

Итак, в статье Е. Кончина «Камертон для хорового пения», произведении публицистического стиля, все языковые средства используются для выполнения основных функций публицистики – информирующей и воздействующей.

 

Газетно-публицистический подстиль

Известно, что публицистический стиль наиболее широко используется на страницах газет и журналов, поэтому логично рассмотреть, в каком же соотношении находятся публицистический стиль и собственно газетно-публицистический подстиль.

Многие исследователи включают газетный стиль в состав публицистического и называют данный пласт языка, обслуживающий сферу журналистской деятельности, – газетно-публицистическим подстилем. Действительно, газетный подстиль обнаруживает как общие с публицистическим стилем черты, так и обладает специфичными, характерными только для этой разновидности стиля.

Итак, функцией языка газеты, как и стиля в целом, является информационно-воздействующая. Специфика газетно-публицистического стиля выражается прежде всего в том, что он характерен для определенных жанров, которые можно назвать собственно газетными. Поскольку каждый функциональный стиль – это совокупность определенных жанров, то и публицистический стиль не является исключением. Причем он представлен большим количеством жанров – устойчивых, принятых в данной сфере речевого употребления.

Газетно-публицистический подстиль представлен такими жанрами, как передовая (тема дня), корреспонденция, репортаж, заметка, интервью, обзор, очерк и др. Все они входят составной частью в публицистический стиль, поэтому закономерно использование термина «газетно-публицистический подстиль». Разница заключается в специфике функционирования газетного языка и меньшем объеме (в публицистический стиль включаются также жанры публичных выступлений).

В газетно-публицистическом стиле ярко прослеживается социально-оценочный характер использования языка. Это выражается, прежде всего, в наличии авторского «Я». Причем степень проявления, участия авторского «Я» служит одним из принципов выделения жанров. В данном стиле образ автора и рассказчика совпадают, что определяет его документальность и эмоциональность. Образ автора – это авторское «Я» журналиста, характер его отношения к действительности.

Применительно к каждому жанру авторское «Я» имеет различную форму, характер. Например, жанр заметки не предполагает выражения авторского отношения, в жанре репортажа событие передается через объективную, логическую оценку автора, в жанре фельетона – через ироничное авторское восприятие и т.д.

На основании главенствующей роли «Я» в формировании речи Г.Я. Солганик[16] выделяет следующие типы речи, наиболее часто встречающиеся в газетно-публицистическом стиле:

I тип – речь, которая ведется непосредственно от 1-го лица: говорящий и грамматическая категория лица совпадают. Пример подобного типа вы видели на примере статьи Е. Кончина «Камертон для хорового пения».

II тип – речь, которая ведется от 3-го лица: говорящий формально (но не фактически) не участвует в речи. Например, репортаж В. Каркавцева «Диггеры на дне Москвы» ведется именно от 3-го лица: «Вадим Михайлов – фанатик. Шестнадцатый год он ползает по московским подземельям, ориентируется тут не хуже, чем в лабиринтах арбатских переулков. Странное хобби: темнота, нечистоты, дурной воздух, да и небезопасно».

III тип – смешанный: речь ведется от 1-го и 3-го лица. Предположим, ведение репортажа В. Каркавцевым от 3-го лица могло бы сопровождаться введением «Я» автора: «Вадим Михайлов – фанатик... Мне показалось, что это странное хобби: темнота, нечистоты, дурной воздух, да и небезопасно».

IV тип – повествование ведется во 2-м лице. Данный тип позволяет усилить обращенность к читателям: «Ну разве не ясно?! Подземная Москва превращается в клоаку. Вы не замечали легкое дрожание воздуха летними вечерами?» (там же).

В публицистике и газетных жанрах взаимодействуют I и II типы речи, но роль I типа речи гораздо значительнее, чем в других стилях (в этом открытость, публицистичность стиля). Ведение речи от 1-го или 3-го лица также предопределяется целью, ради которой создается текст в конкретном жанре.

Следует отметить, что экспрессивными в газетно-публицистическом стиле являются практически все средства, особенно если это средства, позволяющие выразить оценку.

Авторское «Я» служит средством оценки действительности и выражается по-разному. Если оценка развернута по смыслу и форме, то она может быть выражена в отдельных микротекстах или вкраплена во многие микротексты (за счет чего окрашивается весь текст).

Иногда оценка представлена непосредственно лексическими средствами. Например: «Есть в работах и сочный свет, и перспектива...»; «что же все-таки гонит известного кинорежиссера...»; «прежде всего они просто очень красивы»; «моя душа трепетала» (Е. Кончин). Это открытое выражение оценки.

Возможно высказывание оценочной позиции без использования специальных лексических средств. Помогает выразить и воспринять оценку объективно-логический характер текста, отбор информации и другого материала таким образом, что предполагает вполне определенную социальную оценку. Например: «Художник даже в пейзажах старается уловить резкую перемену “настроений” погоды, когда сплошной тяжелый и безотрадный туман, непрерывные дожди с холодным пронизывающим ветром неожиданно сменяются солнечными часами – и все вокруг оживает, наполняется светом, как в душах и сердцах человеческих. Собственно, главным в картинах и являются состояния и ощущения художника, его настроения и размышления...» (Е. Кончин)

В газетно-публицистическом стиле используются и специфичные средства выразительности текста – тропы и фигуры. Тропы выступают как средства образной речевой конкретизации, как возможность дать оценку тому или иному факту, как средство заострения внимания читателей на каком-либо моменте, как средство обобщения. Традиционно к тропам относят метафору, метонимию, синекдоху, эпитет, иронию.

Наиболее широко на страницах печатных изданий используется метафора («Мы привыкли к громким именам, которые льются на нас из омута телевидения. На кухнях мы мусолим то, что сотворило то или другое имечко»). «Сотворило имечко» – метонимия.

Эпитет позволяет дать яркую характеристику слову, а тем самым создать в контексте образ: «В нынешней России немало блестящих поэтов, книги которых страдают общим недостатком: через пару страниц все выпестованные в них строчки сливаются».

К традиционным газетно-публицистическим эпитетам принадлежат такие, как «наглое вмешательство», «близорукая политика», «резкая критика», «плодотворное сотрудничество» и др.

Ирония служит для выражения авторского отношения к факту действительности: «Готовить сани, как известно, надо летом, а организовывать детский отдых – зимой. Иначе в теплое время года наши чада вынуждены будут купаться в ванных и загорать на асфальте».

Важным лингвистическим признаком газетно-публицистического подстиля является использование в одном тексте авторских эмоционально-воздействующих речевых средств и стандартных, широко употребляемых именно в данном стиле средств языка. Наличие стандарта и экспрессии вызвано функциями данного стиля: информационной и воздействующей.

Стандартными считаются такие языковые средства (клише), которые воспроизводятся в готовом виде в определенном функциональном стиле, но не вызывают негативного отношения, так как обладают четкой семантикой и способствуют быстроте передачи информации. Среди газетно-публицистических устойчивых выражений можно назвать такие, как «неуклонный рост», «кровавый переворот», «широкий размах», «люди доброй воли», «переговоры прошли в теплой, дружественной обстановке», «высокая идея», «предвыборный имидж» и др.

Штампами называют языковые средства, которые первоначально воспринимались как выразительные, но в силу частого употребления потеряли оригинальность. Например: «черное золото», «очаг культуры», «возвратиться в родные пенаты» и др.

Главное, что обусловливает особенности функционирования выразительных средств в жанрах газетно-публицистического стиля, – это открытая оценочность, а также стремление разнообразить средства воздействия на читателей. Роль «экспрессем» выполняют самые разные языковые единицы. Это могут быть слова с чуждой функционально-стилистической окраской, фигуры речи и тропы, яркий заголовок, синтаксические конструкции, приемы комического.

Особенностью газетно-публицистического стиля последних лет (и непосредственно молодежных изданий) является употребление на страницах изданий разговорной и жаргонной лексики (молодежного сленга). Это может привести к разрушению публицистического стиля как такового. Иногда использование разговорных элементов соответствует замыслу автора. Когда же текст перенасыщен словами разговорного стиля, создается впечатление, что автор просто не чувствует публицистического стиля. Так, в газете «Московский комсомолец» часто используются разговорные и сленговые элементы, подчас разрушающие публицистический стиль, приближаясь по характеру лексикона и ритмизации предложений к речи ведущих молодежных теле- и радиоканалов. Например: «Уже довольно в зрелом возрасте, когда сверстники дни напролет лупили битой по мячу, Уилли стал увлекаться музыкой. Причем больше всего парнишке нравились песни из северного соседа – Нью-Йорка, а точнее, из Бронкса. Несмотря на то, что именно в этом словесном беспределе парни из Бронкса и видели главную крутизну своих произведений, пай-мальчику Уилли это не нравилось» (МК).

Таковы особенности публицистического стиля и газетно-публицистического подстиля. Знание их – обязательный компонент профессионализма.

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Перечислите факторы выделения публицистического стиля в самостоятельный стиль.

2.      Выберите текст публицистического стиля (любой жанр). Дайте характеристику лингвистических особенностей публицистического стиля. Найдите в публицистическом тексте слова нейтральные, книжные, разговорные. Докажите, что основой лексики ПС является нейтральная. Какова функция фразеологизмов в тексте?

3.      Прокомментируйте на конкретных примерах, каким образом в публицистическом стиле могут присутствовать элементы других стилей.

4.      Проанализируйте, насколько оправданно использование разговорных элементов в следующих заголовках к публицистическим текстам: «Кинет ли президент депутатов – от трех бортов в лужу?»; «Чем больше армия и флот, тем крепче морда и живот». Непосредственно в тексте: «Судя по реакции “рециталочек” и музыкантов, никто и не ожидал, что Пугачева панибратски начнет травить с нами анекдоты и петь песни – Алла хотя и очень строга: гоняет будь здоров, и дисциплина у нее в труппе – закачаешься. Но зато и школу у нее проходишь хорошую».

в начало

 

Глава 3

ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ ЯЗЫКА ГАЗЕТЫ

 

Что можно считать достоинствами, а что недостатками языка газеты? Что такое коммуникативные качества речи? Какое значение они имеют для журналистской деятельности?

Мастерское владение речью необходимо журналисту для того, чтобы коммуникативно целесообразно организовать общение с источником информации (например, интервьюируемым) и, главное, с читателем.

Если говорить о достоинствах речи, то, соответственно, речь должна быть качественной, а значит, обладающей необходимыми свойствами, которые делают ее привлекательной для читателей (слушателей) и свидетельствуют о речевом мастерстве ее автора. Такие качества речи в лингвистике принято называть коммуникативными.

Коммуникативные качества речи – такие свойства речи, которые помогают организовать общение и сделать его эффективным. Термин «коммуникативные качества речи» был предложен сравнительно недавно, в 60-х гг. XX века, ученым-лингвистом Борисом Николаевичем Головиным, который впервые объединил эти качества речи в систему, охватывающую соотношения речи и действительности, речи и языка, речи и мышления, речи и сознания. По этим соотношениям выделяются правильность, чистота, точность, богатство, логичность, уместность, доступность и выразительность как основные достоинства речи. Этот набор качеств обязателен и в то же время достаточен для всестороннего анализа текста любого жанра и стиля.

В риторике термины «достоинства и недостатки речи» точнее отражают положительную или отрицательную оценку различных сторон конкретного текста. Правильность, чистота, точность, богатство, логичность, уместность, доступность и выразительность выступают и как достоинства речи, и как коммуникативные качества. А неуместность, неправильность, засоренность, недоступность, неточность, нелогичность, бедность и невыразительность – это недостатки речи.

Каждое качество речи, в свою очередь, оценивается как достоинство или как недостаток речи в зависимости от того, насколько и как (положительно или отрицательно) оно влияет на текст данного жанра и стиля и шире – на эффективность речи в целом.

Рассмотрим, как коммуникативные качества речи проявляют себя в газетных жанрах, как они помогают сделать общение журналиста с читателями более информативным, более действенным.

Как правило, хорошая речь свидетельствует о высоком уровне культуры говорящего (пишущего) и, следовательно, делает общение более эффективным. Речь журналиста – это отражение не только уровня его личной культуры, но и уровня культуры того издания, в котором публикуются его работы.

Уровень речевой культуры современной прессы стремительно падает. Это признается не только специалистами в области речеведения, но и самими журналистами, и читателями. Конечно, такое положение можно попытаться оправдать общими тенденциями как в обществе в целом, так и в сферах употребления языка. И все-таки роль «четвертой власти» в этом вопросе так велика, что журналисты, в свою очередь, несут ответственность за то, какой уровень речевой культуры они возводят в норму. Речь журналистов воспринимается читателем ежедневно и тем самым оказывает, пожалуй, наиболее сильное и глубокое влияние на формирование его речевых ориентиров.

Какой же должна быть речь, достойная журналиста?

В языке есть понятие нормы, то есть необходимого, само собой разумеющегося знания того, как нужно произносить или употреблять слова, как соединять их в словосочетания и предложения. Соблюдение нормы представляется настолько естественным для человека, знающего язык, что только отступление от норм «задевает» сознание слушателей или читателей. Подобное происходит и в речи на уровне текста. Если мы воспринимаем речь без ярких достоинств, но и без недостатков, такая речь представляется нам «нормальной». Она, как правило, бесцветна, неиндивидуализированна, но свою основную коммуникативную функцию она выполняет.

Для человека, профессия которого связана с повышенной профессиональной ответственностью, владеть «нормальной» речью недостаточно: необходима речь искусная, мастерская, то есть иной уровень ее качественности.

Мы исходим из того, что большая масса газетных и журнальных публикаций отвечает основным требованиям хорошей речи и что достоинства речи их авторов воспринимаются как естественные. Поэтому, говоря о реализации коммуникативных качеств в конкретных текстах, мы остановимся не только на положительных примерах, как в других главах данного учебного пособия, но значительное внимание уделим недостаткам, поскольку именно «отрицательный языковой материал» наиболее наглядно помогает проиллюстрировать сами качества речи, продемонстрировать значение этих качеств для языка газеты. Еще одним отступлением от общих принципов подачи примеров в пособии является то, что основная масса примеров дается не на уровне текста, а на уровне предложения (или фрагмента текста).

Можно ли выделить какие-то качества речи, которые оказывают наибольшее влияние на эффективность речи? Да, можно: коммуникативная природа речевого общения диктует первостепенность оценки текста с точки зрения коммуникативной ситуации, то есть оценку уместности/неуместности и доступности/недоступности речи.

 

Уместность

Речь может быть эффективной только тогда, когда она уместна. Уместной называется речь, которая соответствует всем параметрам коммуникативной ситуации. Различаются два основных вида уместности: уместность содержательная (соответствие содержания высказывания условиям общения) и стилистическая (соответствие употребленных автором речевых средств содержанию, жанру и стилю высказывания).

Легче всего понять, что уместно или неуместно в данной ситуации, в содержательном плане. Классическим примером необходимости уместности речи считается требование не говорить в доме повешенного о веревке. В то же время сочетание в одном номере (а иногда и на одной странице) материалов о трагедии и текстов юмористического плана стало привычным. Стремление к эффектности заголовков приводит к тому, что появляются такие неуместные в своей двусмысленности заголовки: «Призрак смерти» в статье о том, что «в 1999 году в результате чрезвычайных ситуаций на территории России погибли 1549 человек, пострадали 18227» (Метро, 31 января 2000). Более того, часто о трагедии журналист позволяет себе писать в ироническом стиле: Заголовок: «Холодно ли тебе, столица!» Подзаголовок: «19 человек умерли от переохлаждения в Москве за минувшую неделю, сообщили вчера в службе в скорой медицинской помощи столицы» (Метро, 17 января 2000). Подобные примеры нарушения этических норм можно встретить и в других газетах.

Требование стилистической уместности, то есть соответствия выбранных средств рамкам функционального стиля, в котором реализуется высказывание, к журналистике может быть применено весьма условно, поскольку в публицистическом стиле допускается использование почти всех средств языка и речи. Но даже в этих условиях относительной свободы выбора речевых средств встречаются нарушения стилистической уместности.

Как нарушение стилистической уместности мы рассматриваем и соединение в рамках одного текста (микротемы) средств различных функциональных стилей. Например, в интервью корреспонденту «Новой газеты» политолог Виктор Минин, отвечая на вопросы об исходе выборов в Государственную Думу, говорит: «5 предвыборном марафоне Кремль и Березовский поддержали или не трогали молодежь из Союза правых сил. К тому же там куча чиновников, являющихся умными идеологами, та же Джохан Поллыева, бывший руководитель секретариата Кириенко. У игроков одной команды нет никаких идеологических разногласий. Вместе они занесли Путина в одну калитку» (Новая газета, январь 1999). В основе этого фрагмента речи Минина лежит разговорный стиль, но в рамках этого стиля существуют различные стилевые пласты, которые и перемешал в своей речи политолог. Это и разговорно-публицистический стиль (предвыборный марафон, идеологические разногласия и т.д.), и разговорно-бытовой (куча чиновников), и книжные обороты (являющихся умными идеологами), и трудно классифицируемые и понимаемые (Вместе они занесли Путина в одну калитку).

Удачно, уместно можно сочетать языковые средства разных стилей преимущественно тогда, когда они употреблены осознанно и обыгрываются автором, учитывающим их «инородность» в Данном стиле, например: «В департаменте животноводства Минсельхозпрода подтвердили печальный факт: наше животноводство последние десятилетия несет невосполнимые потери... Загнуться окончательно нашему молочному животноводству не дало злосчастное 17 августа» (КП, февраль 2000). В этом тексте удачно сочетаются пласты лексики официально-делового и разговорного стилей, создавая эффект цитируемой устной речи.

 

Доступность

Вторым собственно коммуникативным качеством речи, тесно связанным с коммуникативной ситуацией, является доступность. Доступность предполагает такое построение речи, при котором уровень сложности речи и в терминологическом, и в содержательном, и в структурном отношении соответствует интеллектуальному уровню адресата.

Необходимо отметить, что разные издания ориентируются на различный уровень осведомленности читателей по той или иной проблеме, на тот или иной образовательный уровень. (Сравните в этом аспекте содержательность и стиль «МК», «Вечерней Москвы», «Метро» и газеты «КоммерсантЪ».)

Остановимся на уровне самого явного проявления доступности/недоступности речи – терминологическом. Часто желание блеснуть своей эрудицией затмевает главную коммуникативную задачу – быть понятым среднестатистическим читателем. Так произошло и в уже цитированном нами интервью Виктора Минина. Политолог на страницах газеты рассуждает о необходимости защиты национальных интересов: «...Сейчас все, независимо от партийно-политической принадлежности, должны определиться, кто они: компрадоры, продолжающие обслуживать интересы внешних мировых элит, или реальные защитники страны, а значит, и народа» (Новая газета, январь 1999). Слово «компрадоры» (местные крупные коммерсанты, занимающиеся внешней торговлей и являющиеся посредниками между иностранным капиталом и местным рынком) не является общеупотребительным, поэтому использование этого слова без особой нужды и без пояснений нарушает принцип доступности текста.

Желанием блеснуть своим знанием языков можно объяснить и нарушение доступности в статье «10 главных страхов России». «А сколько было эскепистских маршрутов: бежали “в бардов”, в фантастику, в японскую словесность или хотя бы «за туманом» или в “только горы”» «(Новая газета, январь 2000). (Для справки: слова «эскепистский» в словарях русских и иностранных слов вы не найдете). И это не случайно для автора: в этой же статье он сам запутался в своих «умных словах»: «Интенсивность национальной нетерпимости превышает религиозную вдвое, а антимусульманскую в шесть раз (по данным социологов МГУ)». (В приведенном примере произошла и логическая ошибка: антимусульманская нетерпимость тоже относится к религиозной).

Распространенность употребления без необходимости необщеупотребительных слов подтверждается и самими журналистами. В «Журналисте» помещены советы начинающим коллегам: «Автор, который думает о своей аудитории при написании статьи, всегда должен снабдить термин доступным пояснением. Необходимо руководствоваться принципом: не читателя заставлять обращаться к словарю, а автора или редактора статьи» («Если для понимания заголовка нужно прочесть статью, это не заголовок» – Журналист, №9, 1999, с. 68).

Относительно критерия доступности речи в содержательном плане рассмотрим использование журналистами (чаще всего в заголовках) переосмысленных, переиначенных, широко распространенных ранее устойчивых словосочетаний, которые уже потеряли общеизвестность. Вследствие этого причем использования скрытой цитаты не срабатывает, а сами заголовки многими читателями не воспринимаются в нужном контексте, рождающем, по замыслу авторов, дополнительные смысловые оттенки. Так, только в одном номере «МК» от 11 января 2000 встретились подобные заголовки: «Тети подземелья», «Разгром Селезнева под Москвой», «Три витязя на распутье». Оцените, возникли ли у вас задуманные авторами ассоциации с повестью В.Г. Короленко «Дети подземелья», разгромом Юденича под Москвой и картиной «Три богатыря» и насколько возникшие ассоциации помогают раскрыть смысл самих статей?

Итак, доступность – одно из главных качеств речи журналиста, обязательное для текстов всех жанров и стилей.

 

Правильность

коммуникативным качеством, обеспечивающим общность «кода» коммуникантов разного образовательного и интеллектуального уровня, является правильность. С позиций культуры речи правильность – основное коммуникативное качество, обеспечивающее взаимопонимание. Правильная речь – это речь, в которой соблюдены нормы современного литературного языка.

Правильность – это и наиболее знакомое качество речи: с понятием нормы вы знакомились на уроках русского языка в школе, основные нормы закреплены в различных словарях (орфоэпических, толковых, фразеологических и т.п.).

Остановимся только на коммуникативном аспекте правильности речи. Нарушения норм русского литературного языка происходят по разным причинам. Это и невнимательность, и незнание того, как нужно говорить или писать правильно, и намеренное отступление от нормы, в основном в целях усиления выразительности речи.

В газете «Московский комсомолец» от 18 декабря 1999 г. помещена подборка «выловленных корректорами ошибок и опечаток» корреспондентов «МК». Среди них есть и такие, которые могут привести к существенным искажениям смысла публикаций. Например: «Подстригся в монахи» вместо «постригся в монахи». Или: «Я работал тогда у Эроса в «Ленкоме» вместо «Я работал тогда у Эфроса в «Ленкоме». Трудно решить кроссворд, если требуется назвать одним словом «Длинную игру для вязания» или «Планку между потолком и полом». Попробуйте догадаться, что имеется в виду, если написано: «Обеспечила родню домами и вилами» – «ломами и вилами» или «домами и виллами»!! (МК, декабрь, 1999).

Мы привели примеры досадных технических ошибок, которые обычно так и воспринимаются, но основную массу нарушений правильности составляют ошибки от незнания правил, норм. Приведем яркий пример неправильного построения предложения «Введены ограничения для рыболовов на период нереста» (МК, декабрь 1999) из той же «Копилки корректора». Получается, что и рыболовы тоже мечут икру.

Часто журналисты пренебрегают правильностью в погоне за эффектностью и образностью фразы. И не всегда это оказывается оправданным. Например, заголовок на первой странице «МК»: «Любимый город спид спокойно» (МК, 31 января, 2000) содержит намеренную ошибку, указывающую на главную тему статьи – спид. Но каков при этом смысл самого заголовка?

Следовательно, забота о правильности речи – это забота не только о сохранении языка, но и о том, чтобы вследствие языковой ошибки (орфографической, пунктуационной или грамматической) не возникло ошибки коммуникативной, о том, чтобы читатель правильно понял все то, что пишет журналист.

 

Чистота

С правильностью тесно связана чистота речи. По своей сути, чистота – это частное проявление правильности: соблюдение лексических норм, ибо чистой называют речь, свободную от лексики, находящейся за пределами русского литературного языка (варваризмов, жаргонизмов, диалектизмов, слов-паразитов и др.).

Особенно характерно неоправданное употребление грубой, просторечной лексики и жаргонизмов (сленга) для газет, ориентирующихся на молодежную аудиторию. «Загрязненность» речи в заголовке статьи «Американским посредникам не фиг лезть в Чечню», на наш взгляд, совершенно не оправдана. Тем более, что автор далее, цитируя героя своей статьи – офицера Российской армии, переходит и вовсе на блатной жаргон: «На сто процентов уверен, что и в той войне Российская армия могла этих “душков” запетушитъ не фиг делать! просто не дали» (КП, декабрь 1999). Если автор предполагал подобными словами отвести от федеральных войск обвинение в бесчинствах по отношению к чеченцам, предъявленное России мировой общественностью, то добивается журналист прямо противоположного: он доказывает, что эти обвинения небезосновательны, судя по словам офицера.

В то же время бывают случаи, когда нарушение чистоты может быть признано удачно примененным средством выразительности. Например, писатель Анатолий Приставкин в интервью Киму Смирнову, анализируя причины падения культуры, нравственности народа, говорит: «По статистике, которая есть в нашей комиссии, до 70–80% взрослого населения не работает, а только пьет (еще недавно было 50 процентов). За счет кого или чего эти проценты живут? За счет сердобольных работающих с утра до ночи баб» (ЛГ, декабрь 1999). В данном контексте просторечно-грубоватое слово «бабы» оказывается единственно верным, точно передающим все дополнительные смысловые оттенки самого явления, о котором говорит А. Приставкин.

Таким образом, чистота речи служит показателем не только речевой и общей культуры журналиста, но и его вкуса, чувства языка, чувства меры. И если журналист (особенно начинающий) не уверен в том, что он справится с таким обоюдоострым оружием, как нарушение чистоты речи, ему не стоит рисковать.

 

Точность

Точность речи – необходимое условие ее адекватного и полного понимания. Точной называют речь, если значения слов и словосочетаний, употребленных в ней, полностью соотнесены со смысловой и предметной сторонами речи. Стремясь создать точную речь, автор заботится о том, чтобы ее нельзя было понять неправильно (по-разному).

Принято различать два вида точности: фактическую (предметную) и теоретическую (понятийную). Оба вида точности должны быть присущи любой речи, если она претендует на право называться «хорошей» речью. Но эти виды точности проявляются в текстах в различной степени в зависимости от стиля и жанра высказывания.

Фактическая точность в журналистике подразумевает прежде всего правдивость и неискаженность передаваемой информации. Этот вид точности является главным достоинством информационных жанров, хотя о точности нельзя забывать и в публикациях аналитического или художественно-публицистического характера. Об этом необходимо помнить еще и потому, что «по данным Верховного Суда РФ, в России не осталось ныне ни одной (!) газеты, избежавшей исков за моральный ущерб» (И. Вайнонен. Журналист, №8, 1997, с. 38). Как правило, иски за моральный ущерб связаны с искажением фактуальной информации.

Рассмотрим подробнее более сложный для анализа аспект, связанный с соответствием/несоответствием информации и ее интерпретации в прессе. Например, заголовок в газете «Метро»: «По ком звонит Инком!» Подзаголовок: «Инкомбанк продолжает «гасить» вкладчиков». Содержание:

«Инкомбанк планирует до конца января текущего года полностью погасить задолженность перед вкладчиками 37 из 56 своих филиалов, сообщается в распространенном в конце минувшей недели пресс-релизе банка». (Кроме смыслового несоответствия приведенных фрагментов, в тексте «обыгрываются» разные значения слов «гасить—погасить». Соответствуют ли эти значения смыслу речи?).

Теоретическая (понятийная) точность должна обеспечивать адекватное понимание речи адресатом (если слова употреблены в полном соответствии с их значением). Этот вид точности должен обеспечивать в первую очередь понимание читателем текстов аналитических жанров. Но практика убеждает, что и информационные жанры требуют соблюдения не только фактической, но и теоретической точности. Приведем вновь пример из газеты «Метро»: «И еще одна информация Нины Гаврылюк существенно меняет истинную картину положения дел» (январь 2000). Каким образом «информация» может менять «истинную картину положения дел»? Вероятно, ошибка произошла из-за нечеткого различения автором синонимов «информация» и «сообщение». Но и «истинная картина положения дел» воспринимается читателями с трудом в силу своей избыточности.

Подобные примеры можно найти практически в любой газете. Так, реклама лекарства от гриппа «Гриппферон» озаглавлена: «Чисто российское убийство, или особенности национальной фармации» (МК, 17 января 2000). Трудно поверить в то, что все читатели разберутся, что подразумевается под «чисто российским убийством» и не испугаются, что рекламируемый препарат убьет вместо вируса гриппа самих пациентов, которые рискнут лечиться этим лекарством.

Иногда причиной неточной речи становится элементарная небрежность: заголовок «Дышите лимоном», подзаголовок: «Полезно мять корки лимонов и апельсинов около лица и дышать этим запахом» (Народная газета, декабрь 1999.) (Для справки: «дышать» запахом нельзя, а дышать можно легкими.) Ошибка произошла из-за смешения слов-понятий одной семантической группы.

Таким образом, мы убедились, что неточная речь не достигает (может не достичь) поставленной цели, не оказывает нужного воздействия на читателя, мешает правильно воспринять и оценить излагаемые факты и описываемые явления. В то же время само коммуникативное качество точность очень тесно связано с другими качествами речи и особенно с логичностью.

 

Логичность

Логичной называется речь, которая не противоречит законам логики, законам мышления. Логичность проявляется как на уровне предложения, так и на уровне всего текста. Основным критерием для оценки степени логичности газетных публикаций является непротиворечивость, последовательность и целенаправленность в изложении информации. Для письменной речи логичность является обязательным условием изложения в любом жанре, но особенно важна логичность в информационных и аналитических текстах журналиста.

Нелогичность на уровне предложения всегда связана с противоречием. Например, в статье о введении электронных карт на линиях пригородных поездов: «Не сбылись и скептические прогнозы тех, кто сомневался в возникновении у турникетов “пробок”, особенно в часы пик» (Метро, январь 2000). Благодаря этой публикации мы узнали, что скептики напрасно нервничали, боясь, что не будет пробок у турникетов: судя по заметке, эти опасения оказались напрасными, хотя автор, скорее всего, имел ввиду прямо противоположное, положительно оценивая новшество и отсутствие очередей у турникетов... Или заголовок «Это несколько слишком круто для него» (КП, октябрь 1999).

Логичность тесно связана с точностью. Соответственно нелогичность – с неточностью.

Нелогичность часто проявляется в сопоставлении (противопоставлении) разнородных понятий. Это можно проиллюстрировать фразой из цитировавшейся выше статьи «Американским посредникам не фиг лезть в Чечню»: «На пыльном лице огромные усищи, за плечами суворовское училище в Калинине, служба в ВДВ и первая Чечня» (КП, декабрь 1999). А на уровне микротекста подобная нелогичность может звучать так: «Всем хочется иметь своего президента. Чубайс, Березовский, Кремль у всех есть свои интересы и цели. Но им просто жизненно необходимо объединиться в олимпийскую сборную, ведь она состоит из игроков разных команд» (Новая газета, декабрь 1999).

Смещение плана изложения тоже является грубой логической ошибкой (к сожалению, одной из самых распространенных). На уровне предложения:

«Прекрасно понимая опасность употребления табачной продукции, производители сигарет тем не менее стараются усилить компонент удовольствия от курения» (Финансовая газета, декабрь 1999).

Искажение смысла речи вплоть до противоположного происходит и вследствие неверного установления причинно-следственных связей. Например, текст статьи «Демонстрация силы» заканчивается следующим абзацем:

«Собираясь за покупками в магазин или на рынок, мы внутренне готовы к тому, что нас обязательно обманут, но особо из-за этого не расстраиваемся. Ибо большого ущерба от обвесов, обсчетов и тому подобных торговых махинаций (оцените точность употребления этого слова!) не несем. Продавцы, которые ежедневно “химичат” с нами, как правило, обдирают по чуть-чуть. Мы входим в их положение и знаем, что им тоже надо платить всевозможным бандитским “крышам” и коррумпированным чиновникам. Вот почему торговые точки (и особенно рынки) давно и совершенно справедливо снискали славу самых криминальных мест» (Новые известия, январь 2000). Если понимать автора статьи буквально, рынки и прочие торговые точки «давно и совершенно справедливо снискали славу самых криминальных мест», потому что мы (покупатели) «внутренне готовы к тому, что нас обязательно обманут, но особо из-за этого не расстраиваемся». Таким образом в данном тексте совместились логические ошибки разного происхождения, связанные со смещением плана изложения и установлением неверных причинно-следственных связей.

К логическим ошибкам в установлении причинно-следственных связей необходимо отнести и расширение (сужение) исходного тезиса. В статье «10 главных страхов России» произошло типичное сужение и искажение исходно многоаспектной мысли: «Старики – увы, это естественно, – боятся смерти, которая в сегодняшней России может разорить их близких» (Новая газета, январь 2000). Трудно согласиться с автором, что люди боятся смерти только вследствие заботы о финансовом благополучии близких.

В то же время намеренные логические ошибки могут служить и средством выразительности, если это входит в коммуникативную задачу журналиста и соответствует жанру и стилю публикации (в художественно-публицистическом стиле). В этом плане как удачный мы расцениваем, например, заголовок «Лучше вкладывать деньги в косметолога, чем в мешки под глазами» (КП, октябрь 1999).

Итак, логичность – коммуникативное качество – обеспечивает правильное понимание смысла речи как на уровне предложения, так и на уровне всего текста. Логичность тесно взаимосвязана с другими качествами речи, особенно – с точностью.

 

Богатство

Богатство речи, ее разнообразие расширяет возможности речи в передаче оттенков мыслей и чувств, обеспечивает эстетическую сторону речи. Таким образом, богатство речи – качество, которое свидетельствует об определенном уровне речевого мастерства, об осознанном стремлении разнообразить свою речь использованием различных языковых и речевых средств.

Уровень лексического богатства речи журналиста определяется знанием различных пластов лексики (нейтральной, эмоционально-оценочной, синонимов, антонимов, фразеологизмов и т.д.) и, что еще важнее, умением использовать эти знания.

Особенностью речи журналиста является то, что в некоторых жанрах (типа официальной хроники) точность словоупотребления, учет малейших нюансов в подборе слов и построении предложений гораздо важнее, чем разнообразие в использовании речевых средств. В других же стилях и жанрах (например, в художественно-публицистических: пародии, фельетоне, эссе) журналист имеет полную свободу в выборе средств языка, и богатство речи используется как средство более точно донести до читателя (слушателя) смысл речи, а конечной целью разнообразия речи является, конечно же, выразительность.

В то же время в журналистике важна оперативность, поэтому в ней так велик процент «готовых» выражений и оборотов – клише, шаблонов, штампов. (О них уже шла речь в главе, посвященной публицистическому стилю.) Используются постоянные рубрики и наработанные приемы.

В целом в газетной речи заметно стремление к разнообразию, к использованию синонимов и синонимических конструкций, к замене неоправданно повторяющихся слов. Стилисты, определяя специфику газетной речи, отмечают, что она «заключается прежде всего именно в особой намеренной ее выразительности, экспрессивности высказывания. Однако эта черта выступает не изолированно. Другой основной стилевой чертой публицистической речи, связанной с экспрессивностью, является наличие стандарта, а отсюда – штампа»[17].

Удачно сочетаются экспрессия и стандарт, разнообразие при повторяемости (постоянности рубрики) в «КП» – толстушке, в рубрике, которую ведет Игорь Коц: «Люди, которые нас удивили» (недельный рейтинг «КП»). В связи с актуальными событиями это может быть и «Голь перекатная, которая нас удивила» – об известных политиках, которые представили в Центризбирком сведения об имуществе и доходах (22 октября 1999). Или «Полководцы, которые нас...» – в связи с провалом операции в Дагестане (10 сентября 1999). Или «Люди и герои, которые нас удивили», где в качестве героя фигурирует шестилетний самарский кот Кузя (29 октября 1999).

Богатство речи определяется также богатством содержания (мыслей, чувств) высказывания. Если человеку есть что сказать, он будет стремиться сделать свою речь разнообразной. В то же время без знания языка, различных средств, которые есть в нем, трудно выразить мысли достаточно полно, невозможно достичь искусной речи, невозможно достичь выразительности.

 

Выразительность

Задача журналиста пробудить интерес к своей статье, задержать внимание читателя на ней и удержать это внимание в продолжении чтения всего текста. Поэтому выразительность обязательно должна быть присуща речи журналиста.

Выразительной называется такая речь, в которой выражение собственного отношения к предмету и/или форме речи соответствует коммуникативной ситуации, а речь в целом оценивается как удачная и эффективная. Главное условие выразительности – наличие у журналиста своего стиля, своего голоса, своих чувств, мыслей, своей позиции. Выразительность обычно подразумевает оригинальность, неповторимость, неожиданность. В этом плане выразительная речь – речь всегда новая, «свежая». Именно этим она способна вызвать интерес и одобрение у тех, кому она предназначается. Степень выразительности, средства для достижения нужного эффекта зависят не только от индивидуальности автора и особенностей адресата речи, но и от ситуации общения, которая диктует выбор стиля и жанра высказывания.

В этом и состоит словесное искусство журналиста.

Отличие выразительности от других достоинств речи состоит прежде всего в том, что оно – единственное качество, обладать которым может только текст целиком.

Кроме того, выразительность – «самое коммуникативное» качество, поскольку оно оценивает впечатление, оказанное текстом на конкретных слушателей или читателей в конкретных условиях общения. Следовательно, вывод о выразительности/невыразительности текста делает только адресат.

Выразительность базируется на экспрессивности. Под экспрессивностью лингвисты в первую очередь понимают выделенность языкового или речевого факта на общем нейтральном фоне или его повышенную интенсивность. Таким образом, все, что воспринимается как неожиданное, нестандартное, выбивающееся из привычных представлений, из обычных рамок, все это классифицируется как экспрессивное. Противоположностью экспрессии является стандарт, привычное, норма. Ярким антиподом экспрессии считается шаблон, клише, штамп.

С учетом того, что основу публицистической речи составляет столкновение экспрессии и стандарта, целесообразно заметить: нестандартное употребление языковых средств не всегда бывает удачным и, следовательно, не каждое проявление экспрессии можно оценить как выразительное. Иначе говоря, выразительность – это непременно достоинство, и употребляется этот термин только в качестве положительной оценки. Именно поэтому для оценки выразительности/невыразительности необходим текст (во фрагменте высказывания мы можем констатировать наличие/ отсутствие экспрессии, но не удачность/неудачность использования конкретного средства выразительности). В то же время общий вывод о выразительности/невыразительности текста складывается и из оценки удачности/неудачности использованных автором средств повышения экспрессивности, соответствия их коммуникативной задаче журналиста, стилю и жанру публикации.

Сложность в оценке оправданности использования того или другого средства состоит и в том, что публицистический стиль по своей природе эклектичен, он предполагает привлечение выразительных средств других функциональных стилей; и в том, что в современной публицистике далеко не всегда выдерживается жанр (и соответствующий подстиль) публикации.

Средства выразительности газетного текста весьма многообразны: «Газетно-публицистическая речь использует самые разнообразные средства выразительности: как информационные (например, вынесение существа официального сообщения в заголовок), так и чувственные (метафоры, эпитеты, образные сравнения и т.д.), как скрытые (размещение материала на газетной полосе, отбор фактов, их компоновка, ракурс подачи, последовательность варьируемого повтора актуальной информации и т.д.), так и открытые»[18].

К сожалению, ограниченные возможности учебного пособия не позволяют нам показать возможности скрытых средств выразительности, связанных с размещением материалов на газетной полосе, с рубрикацией и различными способами подачи одной и той же информации в различных изданиях.

Более детально рассмотрим с точки зрения выразительности небольшие по объему тексты и оценим удачность использованных в них авторами средств выразительности.

Интересна в этом плане заметка «Шекспир ругался, как бендюжник» с подзаголовком «Знаменитый русский мат на поверку оказался не таким уж великим и могучим».

В помещенном в Интернете всемирном словаре ненормативной лексики русский комплект этой самой лексики (146 словарных гнезд) оказался лишь на четвертом месте. Бесспорным мировым лидером является язык Шекспира и Байрона (418), за ним следуют испанский (310) и голландский (203). Солиден этот пласт и в шведском языке – 120 непечатных слов и выражений.

Весьма скромно выглядят на общемировом фоне прибалты: эстонский язык представлен пятью, а литовский и латышский – тремя и двумя нецензурными гнездами соответственно.

Правда, в нескольких экзотических языках (урду, зулусский) составители словаря вообще не нашли ничего такого, что при детях и дамах произносить не рекомендуется (Метро, январь 2000). В этой заметке экспрессивен уже сам предмет речи – ненормативная лексика. Какова же основная цель автора, по которой мы и будем судить об эффективности текста в целом и оправданности использования отдельных экспрессивных средств? На наш взгляд, в заметке реализовано прежде всего отношение автора к излагаемой информации: разочарование оттого, что в этом вопросе русский язык не превзошел остальные языки мира; гордость за то, что все-таки многие другие языки «отстали» от русского: выглядят «весьма скромно»; и, возможно, недоумение насчет того, как в «экзотических» языках обходятся без такого рода лексики. Это ли было основной задачей журналиста? Вряд ли. Можно ли в таком случае оценить выражение отношения автора к предмету речи на страницах газеты как уместное и удачное, а весь текст как выразительный – судите сами.

Проанализируем использованные автором выразительные средства. Прежде всего заголовок: «Шекспир ругался, как бендюжник». Заголовок, бесспорно, привлекает внимание читателя, но соответствует ли он тексту (его содержанию, цели, стилю)? Нет. Это заголовок из тех, что называют «ради красного словца...». Обратите внимание на то, что автор заметки стремится выдержать строгий стиль, приближенный к научно-популярному (отсюда в ней речь о нормативности, словарных гнездах, точные цифры, подчеркнутая логичность и т.д.). Достоинством речи автора является стремление разнообразить речь, использовать синонимические выражения (мат, ненормативная лексика, нецензурные слова, выражения, которые при дамах и детях не употребляются, то есть журналист включает эвфемизмы и парафразы, которые и стали одним из основных средств выразительности).

Таким образом, в этом тексте сочетаются и достоинства и недостатки речи.

Например, весьма выразительной представляется нам опубликованная в газете «Труд» заметка-отзыв на выставку художника Диодорова «Снежная королева и Русалочка»:

«На его юбилейной выставке, проходящей в эти дни в галерее Дома музея Шаляпина, представлена только книжная графика, но зато какая! Вот, скажем, иллюстрации к сказкам Андерсена.

Сколько леденящего сердце безразличия в прекрасных глазах Снежной Королевы, как беззащитна хрупкая Русалочка!..

Слава о замечательном мастере уже давно разнеслась по свету.

Издательства Японии, Франции, США (всех и не перечислить; выпускают оформленные им книги. А пришел к нему успех 20 лет назад вместе с выходом книги Сельмы Лагерлеф “Путешествие Нильса с дикими гусями”. Новое российское издание “Путешествия Нильса” – книга дорогая и роскошная, для нее художник изобрел свое “ноу-хау”: каждый лист иллюстраций – это еще и подробная карта той или другой области Швеции. Изданная недавно тиражом 1000 экземпляров, книга попадет лишь в ревнивые руки коллекционеров. А жаль!» (Труд, январь 2000).

Эту публикацию отличает открытое недвусмысленное и оправданное (обоснованное) отношение автора к предмету речи. Выразительность усиливается изобразительностью. Журналистом использованы точные скрытые цитаты из произведений Андерсена, «показывающие» читателям искусство художника. Бережно и ненавязчиво включен материал о широком мировом признании его таланта. Эпитеты замечательный (мастер), (книга) дорогая и роскошная, ревнивые (руки коллекционеров) точны, уместны. Коммуникативная задача привлечь внимание, пригласить читателей на выставку полюбоваться книжной графикой – достигнута. Этому способствует и эмоциональное заключение – сожаление о том, что, кроме как на выставке, лучшие работы художника мало кому удастся увидеть. В результате ненавязчиво, интеллигентно автор продемонстрировал не только свое отношение к выставке, художнику, его работам и т.д., но и свой интерес к искусству, тонкий художнический вкус и мастерское владение словом. Риторические восклицания, разнообразный синтаксис, имитирующий разговорный характер речи, и многое другое не воспринимаются как украшения речи – они уместны и естественны в ней.

Одним из наиболее популярных выразительных средств языка газеты является использование явных и скрытых цитат. Например, в одном номере газеты «Метро» (февраль 2000) встретились такие заголовки: «“Великие комбинаторы” – так можно сказать о домостроительных предприятиях столицы, которые на месте панельной безликости создают разнообразие и комфорт». В этом случае авторы не учли, что это словосочетание у читателей ассоциируется с деятельностью известного персонажа И. Ильфа и Е. Петрова, и поэтому не может употребляться как однозначная похвала.

Двусмысленность другого заголовка в этом же номере «Детки за бабки» весьма удачна, ибо активизирует ассоциации не только с жаргонным обозначением денег, но и со сказкой про репку. Удачно озаглавлена и статья «Отходное место» (Мы с приятелем вдвоем отберем металлолом) (Вечерняя Москва, январь 2000). Это и «доходное место», и связь с «отходами» просматривается.

Итак, выразительность предполагает выражение автором своих мыслей, чувств, оценок, но если это становится единственной целью, стремлением во что бы то ни стало выделиться, соригинальничать, написать (сказать) «красиво», это вряд ли будет оценено как удачное, уместное, эффективное и, следовательно, выразительное.

в начало

 

Глава 4

ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ТЕКСТА

 

Любое речевое публицистическое произведение с позиций лингвистических – это текст.

Напомним общее определение понятия: текст – законченное речевое произведение, состоящее не менее чем из двух самостоятельных предложений, образованное по законам данного языка, обладающее автономным смыслом. Основные признаки текста – замкнутость, целостность, связанность. Текст представляет собой сложное семантическое и синтаксическое целое и обладает определенными категориями.

«Категории текста – это абстрактные семантико-функциональные лингвистические значения, соотнесенные с отношениями явлений объективной действительности, выраженные теми или иными языковыми средствами»[19].

Познакомимся с теми категориями, знание которых особенно необходимо при создании публицистического текста, и проиллюстрируем средства выражения категорий в тексте примерами из статьи Н. Грачевой «Устройте себе сладкую жизнь!» (текст Дается в адаптации).

 

Н. Грачева

 

УСТРОЙТЕ СЕБЕ СЛАДКУЮ ЖИЗНЬ!

 

Шоколад... С детства любимое всеми лакомство...

Когда в 1887 году швейцарец Петер Вевей смешал голландский порошок какао с молоком, он не подозревал, что совершил открытие, по значению ничуть не уступающее открытию пороха. Так появился шоколад.

Особенно привержены к этому продукту женщины. В Америке, например, после опроса выяснилось, что 68 процентов дамского населения чувствуют более сильную тягу к шоколаду, чем к каким-либо другим продуктам, а ровно половина опрошенных при выборе «секс или шоколад» отдает предпочтение сладостям.

Так что же такое содержит шоколад и как влияет он на организм? Шведская газета «Дагенс нюхетер» опубликовала интервью с профессором отделения избыточного веса стокгольмской больницы «Хюддинге» Стефаном Росснером. Своим пациентам, равно как и прочим смертным, профессор рекомендует прежде всего темный шоколад без всяких начинок: чем темнее, тем больше содержится в нем необходимых организму фенолов, связывающих вредные свободные радикалы (считается, что старение – это накопление свободных радикалов). К тому же в нем содержится не так много жиров, как в светлом, а те же самые фенолы не дают им прогоркнуть, что делает темные плитки прекрасным энергетическим источником, скажем, для солдат и спортсменов.

Кроме того, шоколад содержит магний, минеральное вещество, которое помогает стабилизировать настроение, а еще одно из «шоколадных веществ» вызывает мягкий эйфорический эффект, стимулируя те же процессы в мозгу что и... марихуана.

«Диетологи, которые запрещают своим пациентам есть шоколад, имеют все основания задуматься, – говорит Росснер. – Они чаще руководствуются моральными соображениями, чем научными».

Совет напоследок: не слишком доверяйте тем, кто окрестил шоколад «коричневой смертью», и, соблюдая умеренность, не отказывайте себе в горьком пористом кусочке, способном улучшить настроение и поднять работоспособность.

 

] ] ]

 

Из семантических категорий наиболее важными для публицистического текста представляются понятия пресуппозиции и модальности.

«Пресуппозиция – это высказывание, которое нет необходимости утверждать, так как оно ранее было утверждено и потому сообщается как само собой разумеющееся»[20].

Таким образом, пресуппозиция играет важную роль в организации текста. Это те сведения, которые не находят выражения, но имеются в виду, иначе содержание предложения или более крупной единицы не может быть понято так, как задумано автором. Это своего рода элементы общего знания говорящего (пишущего) и слушающего (читающего); если его нет, нужны дополнительные разъяснения, комментарии.

Пресуппозиция складывается на основании информации, почерпнутой вне текста:

1.        Из сведений, входящих в «энциклопедию» лица, воспринимающего текст, из его знаний об окружающем мире (так называемых фоновых знаний).

В данном случае фоновыми знаниями читателей является то, что все они знают о существовании такого кондитерского изделия, как шоколад.

На наш взгляд, в статье встретился материал, который вряд ли был известен широкому кругу читателей до этого, – о феноле, поэтому необходимо пояснение (здесь такого пояснения нет).

2.        Из сведений о конкретных событиях и ситуациях, связанных с темой текста и известных читателю до начала восприятия данного текста.

В анализируемой статье подобным фактом является общепринятая точка зрения, что шоколад способствует приобретению лишнего веса. Именно эта информация в тексте опровергается.

3.        Из сведений, которые стали известными из предшествующего текста»[21].

Здесь читатели почерпнули новые сведения о профессоре Росснере, о том, что шоколад содержит фенол и т.д. После этого легко воспринимается последующая информация.

Модальность – категория, выражающая отношение высказывания к действительности (объективная модальность) и отношение говорящего к высказыванию (субъективная модальность).

Очевидно, что в публицистических текстах присутствуют оба вида модальности. В зависимости от жанра будет различаться проявление субъективной модальности, а объективная останется неизменной.

Хорошо известен способ выражения модальности вводными предложениями, а также наклонением глагола, модальными словами и частицами. Иногда отношение к действительности выражается ремарками автора. Журналисту следует помнить, что он в своем творчестве, прежде всего, выражает отношение предмета речи к действительности, а потом уже проявляет личное «Я».

В статье Н. Грачевой передается реальное отношение к действительности, то есть на самом деле существовавшие или существующие факты, что передается глаголами в изъявительном наклонении («смешал», «совершил», «появился», «содержит» и др.)

Вводные конструкции также используются автором: «например», «исследования показали», «а значит».

В качестве авторской ремарки можно выделить последнее предложение – авторский «совет напоследок».

Посмотрите, есть ли в тексте проявления субъективной модальности. Нужны ли они в тексте на подобную тему?

 

Категории текста

К грамматическим категориям, обеспечивающим формальную организацию текста, традиционно относят: линейность, выделение, локально-временну́ю отнесенность.

Линейность – это наличие определенного порядка расположения описываемых событий, что передается соответственно цепочкой предложений. Эта категория присуща любому связному тексту. Предложение в тексте теряет самостоятельное значение, которое оно имеет вне контекста.

Суть данной категории состоит также в том, что предложения в тексте следуют друг за другом часто в строгой последовательности и перемещение их невозможно или ведет к искажению смысла.

Проведите эксперимент: переставьте местами предложения в одном из абзацев текста статьи. Изменится ли смысл?

Однако исследователи отмечают наличие так называемых «блуждающих» предложений, у которых обнаруживается минимальная связь с соседними фразами и которые свободно могут передвигаться в тексте или употребляться изолированно (например, «зима – замечательное время года»).

Категория выделения – это противопоставление одного элемента текста другим его элементам. Данная категория имеет свои средства, формирующие ее в речи:

1)      именительный представления (темы);

2)      инверсия;

3)      логическое ударение;

4)      обособленные члены предложения.

Все они используются для того чтобы привлечь внимание читателя к определенному моменту речи.

Например, именительный представления – это конструкция, состоящая из существительного в именительном падеже (одного или с зависимыми словами) и выражающая возникшее в сознании говорящего представление о предмете, явлении или его наименовании, о котором будет сообщено в соседнем предложении.

«Шоколад... С детства любимое всеми лакомство...»

Это интересное средство выделения, к сожалению, редко встречается в публицистических текстах.

Посмотрите, какими средствами выделения пользуется автор анализируемой статьи. Например, «Особенно привержены к этому продукту женщины» – инверсия (постановка слова «женщины» на последнее место); «...68 процентов дамского населения чувствуют более сильную тягу к шоколаду, чем к каким-либо другим продуктам...» – обособление (сравнительный оборот).

Найдите еще средства выделения в данном тексте, проанализируйте, какие из них являются наиболее эффективными.

Локально-временна́я отнесенность – категория, которая передает в тексте соотнесенность происходящего со временем и местом действия.

Чаще всего эта категория выражается видо-временны́ми формами глагола. Журналисту важно помнить, что для текста характерно единство видо-временно́го плана, то есть в нем глаголы Должны употребляться в одном и том же времени и виде хотя бы в пределах одного микротекста.

Посмотрите, к каким речевым ошибкам ведет несоблюдение данного принципа: «Когда в 1877 году швейцарец Петер Вевей смешал голландский порошок какао с молоком, он не подозревал, что совершает открытие, по значению ничуть не уступающее открытию пороха. Так появляется шоколад». Все глаголы должны быть Употреблены в прошедшем времени в данном микротексте. Сочетание прошедшего времени глаголов совершенного вида и прошедшего времени несовершенного вида («не подозревал») является возможным, так же как и сочетание глагольных форм настоящего – будущего исторического времени.

Кроме того, временна́я и локальная отнесенность могут выражаться существительными в косвенных падежах, прилагательными, наречиями, числительными (в 1877 году, голландский порошок, после опроса, шведская газета, стокгольмская больница, в больнице, далеко и т.д.).

 

Лингвистические признаки текста

Текст обладает такими лингвистически ми признаками, без наличия которых дать определение тексту невозможно Главные признаки: завершенная целое тность и связанность. Сошлемся на суждение М.М. Бахтина:

«Завершенная целостность высказывания определяется 1) предметно смысловой исчерпанностью; 2) речевым замыслом и речевой волей говорящего; 3) типическими композиционно жанровыми формами завершения»[22].

Таким образом, можно говорить о содержательной, коммуникативной и структурной целостности текста.

Содержательная (тематическая) целостность выражается связью всех элементов текста с предметом речи (темой).

Средствами ее выражения являются опорные слова (лексические и смысловые повторы) и связь заголовка текста с темой и концовкой. Так, тема данной статьи – полезные свойства шоколада. Целостность темы поддерживается словами и сочетаниям) слов: продукт, тяга к шоколаду, отдавать предпочтение сладостям, как он влияет на организм, темный шоколад и т.д.

Заголовок – неотъемлемая часть газетной публикации. Это полноправный компонент текста, входящий в него и связанный другими компонентами целостного произведения. Заголовок данной статьи «Устройте себе сладкую жизнь!», во-первых, выражает тему, во-вторых, непосредственно поддержан концовкой текста (см. последний абзац).

Коммуникативная целостность текста обеспечивается взаимосвязью коммуникативной установки автора с основной мыслью текста и языковыми средствами ее выражения, а также взаимосвязью целеустановки и выбора функционально-смыслового типа речи. Поскольку адресатом журналиста всегда является массовый читатель, цель автора – информировать и убедить массового читателя. Для этого он, во-первых, отбирает доступный и интересный материал, во-вторых, находит определенные средства аргументации, оценки (найдите в тексте примеры реализации авторской цели).

Кроме того, автор выбирает свой стиль изложения – достаточно непринужденный, легкий для понимания, в плане же убеждения Н. Грачева пользуется статистическими данными и фактами. Структурная целостность характеризуется взаимообусловленностью частей: начала, основной части, концовки; смысловыми и грамматическими связями внутри высказывания.

Каждая из частей развивает общую мысль и несет определенную смысловую нагрузку. Начало – рассказ об открытии шоколада, по значению равное, как считает автор, открытию пороха. Средняя часть – это система доказательств полезных свойств данного продукта, и последняя, заключительная часть, – вывод.

Обратите внимание, как повторяются внутри высказывания (в каждом абзаце) слова общей тематической группы, что также является проявлением целостности текста.

Связанность текста на уровне семантики также организуется единством темы. Последующая информация вбирает в себя содержание предшествующей части и развивает его новой информацией. Средством связи текста являются различные виды повторов: антонимический, синонимический, повтор однокоренных слов. Например, антонимический повтор: противопоставление темного и светлого шоколада; синонимический повтор: бросить наркотики – отвыкать от них. В данном тексте достаточно часто повторяется слово «шоколад», связывая предложения именно на уровне содержания.

На грамматическом уровне связанность осуществляется союзами («А еще одно из «шоколадных веществ» вызывает мягкий эйфорический эффект...»), формами вида и времени (мы уже наблюдали за этими речевыми формами), вводными словами (посмотрите, как они помогают связать компоненты текста), присоединительными конструкциями («К тому же в нем содержится не так много жиров, как в светлом, а те же самые фенолы не дают им прогоркнуть...»), вопросительными предложениями («Так что же такое содержит шоколад и как влияет он на организм?»).

Кроме того, в тексте Н. Грачевой абзацы связываются между собой параллельной связью: каждый абзац начинается одинаковым по структуре предложением («Исследования показали, что...», «Стефан Росснер рассказывает, что...»)

Следовательно, текст представляет собой единое целое. Знание его признаков и категорий позволит журналисту заметить неточности при создании текста, устранить их при редактировании и сделать свой текст речевым произведением, правильно оформленным и в плане содержания, и в плане структуры.

в начало

 

Глава 5

РИТОРИЧЕСКИЙ КАНОН КАК ОСНОВА СОЗДАНИЯ ТЕКСТА

 

В наше время – время компьютеров и Интернет – получать информацию человеку помогают многочисленные технические средства. Компьютер осуществляет многие операции, экономящие время, – сбор информации, ее хранение, обработку, распечатку и т.п. Но остается то, что не может заменить ни одна суперсовременная машина, – формулирование мысли, творческое создание текста. Только человек способен мыслить нешаблонно, индивидуально и выражать свои мысли словами. Журналист – профессия творческая, требующая точности выражения мысли, яркости ее выражения, единства мысли и слова. Это основное требование к публичной речи определилось еще в античной риторике.

Авторами античных риторик был разработан особый механизм, облекающий мысли в слова, подробный и тщательно продуманный путь перевода внутренней речи во внешнюю. Такой механизм получил название риторического канона.

Риторический канон – модель речевых действий, обеспечивающая эффективное решение автором целей, которые он ставит, определяя и раскрывая тему. Это проверенная веками схема построения речевого произведения, лежащая в основе создания любого текста (устного или письменного). Знание этой модели необходимо журналисту, поскольку позволяет оперативно и эффективно решать задачи построения текста.

Античный риторический канон, с большим или меньшим объемом модификаций сохраненный на огромном пространстве истории, дает пятичастное деление схемы риторических действий.

Терминологическое обозначение понятий сложилось в античности таким образом:

1.      Inventio – invenire quid dicere – буквально «изобрести, что сказать» или «поиск аргумента». В отечественных риториках – нахождение (изобретение).

2.      Dispositio – inventa disponere – букв, «расположить сказанное» или «порядок аргумента». Расположение.

3.      Elocutio — ornare verbis – букв, «украсить словами» или «словесная аргументация». Украшение, выражение.

4.      Memoria – «запоминание».

5.      Actio hypcrisis – agere – «произнесение», «инсценировка речи».

 

Каждый из этапов – это определенное действие, помогающее лучше, точнее, эффективнее выразить мысль.

Проверенный веками риторический канон включает в себя систему последовательных действий по подбору материала, расположению его, облечению мысли в слова. Уникальность его состоит в том, что выполнение последовательного ряда операций ведет к созданию текста в определенном жанре.

Возникший для подготовки устного ораторского выступления риторический канон легко переложим на письменный текст, так как требования, предъявляемые к устному и письменному тексту, едины. Разной является лишь форма изложения.

Логично вернуться к истокам, к тому, что было создано и эффективно функционировало на протяжении огромного количества времени. Риторическая модель построения текста помогает в творчестве, способствует тому, что текст соответствует стилю той сферы деятельности, в которой этот текст создается, позволяет найти отклик аудитории, которая будет воспринимать речевое произведение. Естественно, что для журналиста, постоянно работающего со словом, освоить механизм создания текста с опорой на традиции классической риторики – и означает овладеть традиционной и проверенной схемой создания текста.

Так что же представляет собой каждый из этапов? Чтобы выявить основное содержание каждого из них, рассмотрим последовательно три первых этапа риторического канона – те действия, которые непосредственно связаны с созданием текста любого жанра.

в начало

 

§1. Инвенция: что сказать?

 

Первоочередной задачей построения речи (текста) является подбор материала по выбранному вопросу. Причем подбирать материал автор может как уже проверенными, отработанными методами, так и ориентируясь на собственную творческую индивидуальность, индивидуальные приемы работы.

Рассуждая о риторических способах убеждения, Аристотель пишет: «Что касается способов убеждения, то их три вида: одни из них находятся в зависимости от характера говорящего, другие – от того или другого настроения слушателя, третьи – от самой речи»[23].

Таким образом, говорящий должен думать сразу в «трех измерениях»: 1) о том впечатлении, которое он сам производит на слушателей; 2) об эмоциях слушателей («о страстях», по Аристотелю); 3) о доказательствах самой речи («о доводах»).

Ясно, что описана трехчленная структура речевой ситуации: говорящий – информация (речь) – адресат.

Итак, схема данного этапа состоит из трех частей, традиционно именуемых: 1) нравы; 2) страсти, 3) аргументы. Эти три параметра обусловливают способ трактовки темы в зависимости от роли и места, диктуемых определенным «ораторским жанром», а также соотносительно с тем образом, который оратор предполагает создать у аудитории, от ожидаемой реакции аудитории.

Аристотелем было определено также понятие о «топах» (синонимы – топосы, «общие места»): «...Я говорю, что силлогизмы диалектические и риторические касаются того, о чем мы говорим «общими местами» – топами (topoi), они общи для рассуждений о справедливости, о явлениях природы и о многих других, отличных один от другого предметах: таков, например, топ большего и меньшего, потому что одинаково удобно на основании его построить силлогизм или энтимему как относительно справедливости явлений природы, так и относительно какого бы то ни было предмета, хотя бы эти предметы и были совершенно различны по своей природе».

То есть любое речевое высказывание, представляющее собой рассуждение, будет строиться на основании всем известных положений, которые и позволят оформить высказывание как рассуждение.

Таким образом, топосы можно определить как смысловые структурные элементы, на основании которых создаются мини-тексты, служащие раскрытию темы высказывания.

Все риторы, начиная с Аристотеля, подчеркивали, что все сюжеты, темы, объекты ораторского выступления имеют некоторое сходство и могут рассматриваться с общих точек зрения.

Такое «сходство» может быть внутренним, исходящим из самого предмета, – внутренние «общие места», и внешним, исходящим из посторонних свидетельств, – внешние «общие места». Выступая источником изобретения, «общие места» помогают организовать мысли, формируют речь, выступают как средство организации общения. Но при использовании их важно помнить, что перечень «общих мест» – это не инструкция, требующая точного исполнения. Это те общие, повторяющиеся приемы, с помощью которых вы будете создавать текст, вы вольны распоряжаться ими по своему усмотрению.

Прежде всего задача автора – выбрать те топосы, которые нужны ему в каждом отдельном случае, выбрать так, чтобы каждый из них явился в будущем тексте неотъемлемой частью, работающей на содержание.

В русской риторике, на основании риторик античных, учение о топосах развивалось и углублялось М.В. Ломоносовым, Н.Ф. Кошанским, М.М. Сперанским и другими исследователями. Русские риторы, как и античные, считали, что любая тема высказываемой или записываемой речи может быть охарактеризована по «общим местам». Причем уже сама тема содержит в себе некоторые из «общих мест», и они помогают более точно сформулировать ее. Тема речи должна быть разработана, т.е. подразделена на ряд подтем.

Античный канон предлагает систему «общих мест», каждое из которых является своего рода подтемой, а в совокупности они представляют «каркас» будущей темы. Причем это не искусственно придуманные смысловые отрезки, а средство порождения мысли, опорные инструменты для разработки темы. Важно помнить, что не всегда полный их набор нужен для удачного раскрытия предмета речи, необходимо научиться выбирать и пользоваться лишь самыми эффективными для той или иной темы.

Остановимся кратко на тех «общих местах», которые традиционно выделяются в современных исследованиях, проиллюстрировав возможность их использования в качестве источников изобретения примерами из текста В. Пескова «Слоновая пристань в Амбере» (текст см. в приложении).

1.        Род и вид (общее – частное). Размножение идеи происходит как бы по вертикали (вверх – вниз): от видового понятия к родовому и от родового к видовому.

Например: «очерк» как видовое понятие взойдет к родовому «публицистический жанр», разновидностями очерка будут проблемный, путевой и портретный. Схематично это можно представить так:

 

 

 

Автор при разработке темы должен учитывать, в зависимости от своей задачи, есть ли необходимость описания разновидностей предмета речи, стоит ли останавливаться на одной разновидности и т.д.

В тексте конкретное «общее место» можно использовать по-разному: от перечисления и описания разновидностей идти к родовому понятию и наоборот. Умение разделять все на подвиды – очень важное умение, отражающее движение от общего к частному и от частного к общему.

В. Песков в очерке «Слоновая пристань в Амбере» с целью показать разновидности слонов топос «род – вид» использует следующим образом: «Слоны – самые крупные из сухопутных животных», далее названы такие разновидности слонов, как молодые – старые, африканские – индийские, ручные – дикие.

Таким образом, тема очерка отчасти разработана с использованием данного топоса («род – вид»).

2.        Определение (definitio) – раскрытие содержания предмета речи в соответствии с темой и целью автора. Дать определение – значит ясно, непротиворечиво истолковать его значение, показать сущность предмета речи, возвести к единой идее представление о нем адресата.

Это необходимый компонент текста. В зависимости от цели автора определение может строиться на родовых-видовых понятиях, на перечислении свойств, на использовании метафор.

В. Песков раскрывает содержание и с помощью определений.

В очерке можно обнаружить все виды определений. По сути, целый абзац, характеризующий животных – героев очерка, создан автором на основании данного «общего места»: «Слоны – самые крупные из сухопутных животных. Полагают, и самые разумные после обезьян. Обитают они в Африке и в южной части Азиатского континента. Образ жизни – стадный, хотя по разным причинам – болезнь, старость, строптивый характер – ходят и в одиночестве».

Кроме того, есть в тексте метафоричные определения: «...благодаря коробочкам с чаем символом повсюду стал слон»; «в здешних войсках слоны были чем-то средним между танками и кавалерией»; «слон – олицетворение могущества и богатства здешних магараджей» и другие.

3.        Целое – часть. Буквально этот топос означает следующее: восприняв и осмыслив предмет речи как целое, надо разделить его на части и посмотреть, не будет ли какая-либо из частей эффективно и ярко играть на раскрытие темы.

Данное «общее место» отражает закон логики – от целого к частям и от частей к целому. Причем это должно быть не механическое деление конкретного предмета на части, а деление на основании некоторых принципов: либо выделяются функциональные части предметов, либо выделяются внешние, самые яркие детали.

В. Песков использует такое соотношение «целое – часть», как «стадо и отдельный слон» с целью подробного описания образа жизни слонов. На основании этого он создает отдельный микротекст в составе целого текста: «Образ жизни – стадный, хотя по разным причинам – болезнь, старость, строптивый характер – ходят и в одиночестве. Стадо водит опытная слониха.

Молодые слоны, от рождения довольно беспомощные, “школу жизни” проходят под руководством матери и тетушек».

На соотношении «слон живой – мясо слона, бивни» построен другой отрезок текста: «Однако слоны оказались беспомощными перед хитростью человека. Даже вооруженный только ножом африканский охотник, сильно, правда, рискуя, обездвиживал, а затем и приканчивал великана – гора мяса на всю деревню.

“Слоновая кость” стала проклятьем животных и могла бы привести в Африке к полному их истреблению, если б не строгие меры охраны».

4.        Сравнение – это модель, позволяющая найти сходство между предметами сравнения, – это не только средство придания выразительности, но и средство познания мира. Для создания удачного сравнения необходимо найти сходство между предметами и отразить это сходство в тексте. Речь привлекает, если в ней есть два члена сравнения, желательно из отдаленных друг от друга родовых понятий.

У В. Пескова: «Живой механизм обходится дешевле подъемного крана»; «Прозаична покупка билетов в кассе – как на автобус»; «Мы живем со слонами, как братья»; «За кулисами “слоновой дороги”, как во всяком театре, было пыльно и тесновато».

5.        Противопоставление. При поисках различного между предметами речи происходит тот же процесс, что и при выборе сравнения, только идет поиск отличий. Введение подобного микротекста позволяет полнее, ярче, интереснее раскрыть тему.

В «Слоновой пристани в Амбере»: «В отличие от многих животных у слонов в стаде существует взаимопомощь, известны случаи, когда слоны, подпирая с боков, уводили из опасной зоны раненого товарища».

Другой пример из этого же текста: «Все, кто путешествовал на слонах, пишут, что это истинное мучение. Слон, в отличие от лошади, ступающей левой передней – правой задней и правой передней – левой задними ногами, приводит в движенье попеременно пару левых и пару правых (иноходь)».

Данная смысловая модель – это средство всесторонней характеристики одного из свойств героя очерка – в данном случае, слона.

6.        Свойства. Данный топос служит размножению идеи за счет описания свойств этой идеи. Условно все применяемые свойства можно разделить (по Ломоносову) на три группы: 1) «свойства материальные»; 2) «свойства жизненные», внутренние, принадлежащие живым существам: память, характер, страсти и т.д.: 3) свойства функциональные, то есть действия, которые может выполнять предмет.

Свойства служат для яркого, детального описания предмета речи. В анализируемом очерке В. Пескова можно обнаружить большое количество примеров введения «свойств» всех разновидностей при описании героя. Рассмотрим один абзац:

«А прирученье? Африканский слон оказался слишком строптивым (свойство жизненное), хотя опыты приручения известны – армия Ганнибала прошла по горной (свойство материальное) Европе на африканских слонах. Индийские слоны более спокойны, приручаются хорошо (свойства жизненные) и издавна использовались на тяжелых работах как грузчики и как тягловая сила (свойство функциональное)».

За счет такого топоса, как свойство, тема получает более широкое развертывание и приобретает большие описательные возможности.

7.        Имя. Данное «общее место» непосредственно связано с происхождением того слова, которое представляет собой предмет речи. Очень интересный и своеобразный топос, безусловно способный сделать текст ярче и интереснее в содержательном плане.

Обращение к происхождению слова может проходить по-разному:

ü      когда иностранное слово переводится на русский язык. Например: слово «инвенция» в переводе с греческого означает «изобретение, нахождение»;

ü      когда какой-либо человек получает дополнительную характеристику в имени. Например: «Александр от великого мужества назывался Великий»;

ü      когда имя объясняется за счет его происхождения, то есть чисто этимологически. Например, «Марина – бренная пена морская» (по М.В. Ломоносову);

ü      когда подбираются созвучные предмету речи слова, каким-то образом связанные с ним по смыслу. Например: «Осень. А рядом оса и осина. На одной хочется повеситься, а другая все жужжит и жужжит. Значит, следует жить».

8.        Обстоятельства. Данная смысловая модель требуется тогда, когда есть необходимость описать как, где, когда, каким образом что-либо происходило. Ответы на эти вопросы помогают развить содержание. Особенно это важно в описаниях и повествованиях. В данное «общее место» включаются отдельно описываемые у М.В. Ломоносова топосы «место», «время», «условие».

Невозможно раскрыть тему путевого очерка, который представляет собой повествование с включением в него описаний, без этой смысловой модели.

Например: «(Где?) За кулисами слоновой дороги, как во всяком театре, было (как?) пыльно и тесновато. Слоны стояли (как?), прижавшись друг к другу боками. (Где?) Под животами у великанов бродили козы и куры, пахло (чем?) навозом и потом».

9.        Причина – следствие. Еще одна уникальная смысловая модель, показывающая отношения между явлениями в мире и между отдельными фрагментами в тексте. Чаще всего данное «общее место» применимо в рассуждениях.

Основная идея распространяется, когда описываются причины, производящие данную вещь, или следствия, к которым ведет одна из причин. Данная смысловая модель часто имеет речевое воплощение – «если... то...».

Например, в очерке В. Пескова первое предложение одного из абзацев представляет собой тезис-следствие: «Все, кто путешествовал на слонах, пишут, что это истинное мучение». Далее идет описание причин: «Слон, в отличие от лошади, ступающей левой передней – правой задней и правой передней – левой задними ногами, приводит в движенье попеременно пару левых и пару правых (иноходь)».

Также с помощью причинно-следственных связей раскрывает В. Песков, почему спокойные животные слоны иногда становятся неуправляемыми: «И все же либо недуг, например зубная острая боль, либо причины внешние иногда “вселяют беса” в слона».

10.    Последующее всегда идет за предыдущим. Данная смысловая модель показывает временное, последовательное развертывание предмета речи, с другой стороны – отражает мыслительный процесс: когда есть последующее, то должно быть и предыдущее, и наоборот.

По очерку В. Пескова такую последовательность можно представить таким образом: сначала на слонов охотятся, затем приручают, потом он становится незаменимым «живым механизмом» и средством привлечения туристов. То есть в данном очерке наблюдается хронологическое описание процесса.

Таковы внутренние «общие места», которые помогают развернуть идею, предмет речи.

К внешним «общим местам» обычно относят:

1.      Титулы, звания, названия должностей.

2.      Исторические справки.

3.      Цифровые данные.

4.      Биографические справки.

5.      Свидетельства очевидцев, специалистов.

6.      Цитаты.

Это те сведения, которые черпаются автором из дополнительных источников и предназначаются для более полного раскрытия темы.

Как использование «внешних общих мест» помогает В. Пескову в очерке «Слоновая пристань в Амбере» раскрыть тему?

Начинается очерк с цитаты «По улицам слона водили...».

Она отчасти вводит в тему, отчасти позволяет перейти к описанию того, что увидел автор.

Цифровые данные используются один раз: «В Дели мне дали справку: “В Индии сейчас примерно пятнадцать тысяч диких слонов и пять ручных”».

Разумеется, привлекаются В. Песковым личные имена, географические названия, а также клички животных.

В качестве достоверного и проверенного материала включается в текст свидетельство дрессировщика слонов: «Это Ира. Это Сунар, Шервадур, Галипак... Так же, как люди, есть способные к обучению, а есть не очень. Неспособных по ушам видно – часто приходилось применять анкуш. А гений – вот он – Амар!»

Есть в очерке и небольшая историческая справка, позволяющая лучше показать характер слонов: «Недавно в одном из храмов Бомбея двое подростков, дурачась, прижгли сигаретами хобот слонихе по кличке Лакшми. (Такое отношение к животным в Индии редкость.) Слониха не стерпела обиды – мальчишки были растоптаны. Разгорелись страсти – что со слонихой делать?»

Таким образом, анализ текста очерка В. Пескова позволяет сделать вывод о том, что «общие места» являются смысловыми субконцептами, наполняющими и развертывающими тему, что они существуют независимо от того, знаком или нет автор текста с данными теоретико-риторическими понятиями. Обращение к ним – естественно для журналиста, стремящегося живо и убедительно рассказать об увиденном.

Если же использование топосов (прежде всего – в учебных заданиях) станет моделью, с помощью которой журналист будет создавать речевое произведение, то, несомненно, это позволит создать тематически развернутый, интересный текст. Вот для чего необходимо знание риторического канона, определяющего «механизм» разработки и раскрытия темы.

Этап инвенции, обеспечивающий подбор материала, переходит в следующий этап – диспозицию.

в начало

 

§2. Диспозиция: как расположить?

 

При описании этого этапа риторического канона разрабатывались вопросы синтаксического развертывания и оформления найденного материала, что равноценно поиску ответа на вопрос «где сказать?»

Античный риторический канон предлагал четыре важнейшие части, определяющие линейную структуру речи: 1) введение, 2) рассказ или изложение, 3) повествование или способ убеждения, 4) заключение. Сегодня композиция текста традиционно трехчастна.

Предисловие, или введение, может служить для того, «чтобы (слушатели) заранее знали, о чем будет идти речь, или показать цель, ради которой (произносится) речь.

Первое понятие речи и расположение к ней достигается именно ее началом, и поэтому оно должно сразу привлечь слушающего. Вступление к речи не должно быть страстным и задорным, а естественно, неторопливо, постепенно увлекая слушающих, должно подводить их к существу дела. Во вступлении может идти речь о месте и времени, о характере и свойствах; ритор может говорить от своего лица, от самой темы... Вступление должно быть ясным и кратким.

В основной части необходимо четкое знание предмета, о котором идет речь, учет аудитории, для которой создается текст, соблюдение причинно-следственных отношений.

Безусловно, именно здесь, в основной части, располагается наибольшее количество фактического материала, который может информировать и убеждать слушателей.

Последняя часть – заключение, в котором оратору нужно: 1) постараться расположить слушателей к себе и дурно – к противнику; 2) применить преувеличение и умаление; 3) разжечь страсти слушателей; 4) напомнить, для чего произнесена речь», – эти требования Аристотель предъявлял к устному тексту, но они применимы и к письменному с некоторыми модификациями.

Например, пункт первый в письменном тексте может означать высказывание положительного или отрицательного мнения автора по поводу изложенной темы.

В заключении нужно подвести итог тому, на основании чего дело доказано, то есть в заключении должно содержаться резюме всему тому, что было сказано в предыдущих частях.

М.В. Ломоносов дал такое определение вступлению: «Вступление есть часть слова, через которую ритор слушателей или читателей приуготовляет к прочему слову, чтобы они склонно, понятно и прилежно оное слушали и читали». Уже в определении вступления автор называет ту главную функцию, которую оно должно выполнять, – подготавливать читателя и слушателя к восприятию основного содержания, содействовать адекватному пониманию содержания речи.

Интересны и поучительны мысли М.М. Сперанского об этапе расположения: «Два главных правила расположения мыслей:

1.      Все мысли в слове должны быть связаны между собой так, чтобы одна мысль содержала в себе, так сказать, смысл другой.

2.      Все мысли должны быть подчинены одной главной. Во всяком сочинении есть известная царствующая мысль: к сей-то мысли должно все относиться. Каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к концу: иначе они будут введены без причины, они будут излишни».

Главная причина, по которой этап диспозиции является необходимым и непосредственно предшествующим элокуции, обусловлена двумя фундаментальными свойствами речи – ее линейностью и дискретностью. «Набор» смысловых компонентов не может сразу стать речью, поскольку имеет нелинейную концентрацию. Эти особенности речи, к которым можно добавить также и связность, были прекрасно известны риторам. Поэтому важнейшим результатом этого раздела риторического учения явилось представление о возможности дать ораторам и создателям речевых высказываний стандартные, типовые рекомендации о составе и порядке следования композиционных частей ораторской речи. Разрабатывались подобные теории применительно к речи вообще или к ее отдельным жанровым разновидностям. Возможно, современному журналисту покажутся неинтересными «модели» построения текста, но именно знание общих закономерностей создает возможности для интерпретации текста и для проявления индивидуальности при его создании. И человек, профессионально владеющий типовыми моделями, всегда в состоянии сделать нечто свое, особенное, отталкиваясь от известных образцов. Тем более это свойственно журналисту, для которого профессионально значимо знание структуры публицистических жанров (а это своего рода стандартные модели). Творческий же потенциал, талант публициста позволят сделать яркий, своеобразный текст, в котором будет легко просматриваться структура жанра.

Письменные тексты также делятся на три основные части – зачин, основная часть, заключение. Все названные требования переложимы и на письменные тексты.

Расположение идей происходит по-разному в разных типах речи (повествовании, описании, рассуждении) и зависит от жанрово-стилистических особенностей текста. Принципы расположения материала в конкретном тексте того или иного публицистического жанра будут проанализированы при характеристике каждого жанра.

Так, части повествования традиционно делятся на зачин, основную часть и концовку. В зачине может быть использовано обращение, общая мысль рассказа, афоризм, какой-то интригующий момент, связанный с последующим повествованием.

В основной части, естественно, излагается основное содержание события. Окончание повествования содержит развязку истории. Это или нравственная мысль, или вывод из всего повествования, или возвращение к цели рассказа.

Для примера рассмотрим лишь один из микротекстов в очерке В. Пескова:

«По улицам слона водили...» – вспомнился мне Крылов.

Но тут слона никто не водил. Шел он сам в дымном потоке автомобилей, спокойный и рассудительный. У красного светофора остановился, из возка с горшками, который тянула тощая лошадь, украдкой вынул пучок соломы и отправил хоботом в рот.

Шалость на дороге непозволительная, но погонщик лишь потрепал великана по голове, давая понять, что нарушение замечено. Возле стоянки туристских автобусов слон с дороги свернул и привычно остановился. Парню-погонщику не понадобилось даже прибегнуть к железному крюку-погонялке. Слон сам опустился перед автобусом на колени, что означало: «Приглашаю на мне прокатиться...»

Начало текста – цитата из басни И.А. Крылова, которая не является лишь иллюстрацией, а вводит в тему будущего текста: речь пойдет о слонах. Далее начало плавно переходит в основную часть: шествие слона по улице.

Итак, этап диспозиции предполагает наблюдение за частями текста и эффективное расположение данных частей. На данном этапе решается следующая задача: выделенные на этапе инвенции микротемы перегруппировываются и выстраиваются вряд.

в начало

 

§3. Элокуция: облечение мыслей в слова

 

Элокуция – очень важный этап построения речевого высказывания, текста, несущий в себе огромные и разнообразные возможности использования слов и их сочетаний.

В теории данного этапа разрабатывались тактические вопросы использования лексического и синтаксического материала.

Здесь важен тщательный отбор слов и их сочетаний, семантический, стилистический, частеречный, даже звуковой. Основное содержание данного этапа выражается двумя основными направлениями: перевод мыслей в слова и использование тропов и фигур.

Первая функция элокуции – отбор слов для выражения мысли. Сюда относятся общие наблюдения над различными грамматическими формами и конструкциями в тексте (предложение, фраза, период).

Описание и классификация риторических фигур – предмет исследования второй части этапа элокуции. Теория фигур речи, как и тропов, никогда не была в классической риторике самоцелью и должна быть интерпретирована как продолжение двух первых частей канона – инвенции и диспозиции.

Тропы и фигуры – «намеренное отклонение от обычной речи с целью привлечь к себе внимание, замедлить чтение, задуматься, увидеть изображаемое многоплановым, глубже понять его смысл».

Целесообразно взять за рабочие определения следующие:

Троп (греч. tropos) означает «поворот, оборот речи». Это изменение основного значения слова, перенос названия с традиционно обозначаемого предмета или явления на другой, связанный какими-то смысловыми отношениями с первым.

Фигура – это оборот речи, представляющий собой словесную конструкцию, оформляющую ход мыслей говорящего, способ придания выражаемой мысли особой формы.

Использование тропов и фигур в речи, как устной, так и письменной, позволяет образно выразить мысль, сделать впечатление от чего-либо более ярким, выразительным, наглядным.

Текст, в котором удачно употреблены оригинальные тропы и фигуры, несомненно, выигрывает, поражает образностью и оригинальностью, задерживает внимание на определенных местах текста, способствует наилучшему усвоению его смысла. Знание тропов и фигур и умение пользоваться ими – необходимый элемент риторического знания, способствующий как развитию речи, так и возможности мыслить оригинально, нешаблонно.

Третьей частью этапа элокуции является характеристика стиля.

Журналисту при непосредственном воплощении мыслей в текст нужно четко ориентироваться на то, что произведение будет создаваться в публицистическом стиле, что разрабатываемая тема требует воплощения в определенном жанре. Это значит, что языковые и речевые средства должны отбираться в соответствии со стилем и жанром.

Кроме того, текст надо украсить (это один из признаков публицистического стиля). Здесь на помощь автору приходят тропы и фигуры, созданные именно для украшения, придания тексту яркости и своеобразия.

Итак, этап элокуции состоит в чистоте стиля, а также в выборе слов и речевых форм для украшения высказывания.

 

Тропы

К наиболее употребительным тропам традиционно относят метафору, метонимию, синекдоху, эпитет, сравнение. Проследим на примере того же текста очерка В. Пескова, как современные журналисты используют средства выразительности речи.

В. Песков умело пользуется переносными значениями слова, создавая метафоры. Например: «Молодые слоны школу жизни проходят под руководством матери и тетушек...»; «Слоновая кость стала проклятьем животных и могла бы привести их к истреблению» и др.

Интересно, что в тексте художественный образ может быть обыгран в отдельном микротексте. Например, «Прозаична покупка билетов в кассе – как на автобус. С человека – шестьдесят рупий и пожалуйте на “пристань”». Вбегаешь по ступенькам на возвышенье, и слон с твоим номером уже стоит у причала».

Метонимия – перенос названия по смежности. С помощью метонимии часто называют: предмет по материалу, из которого он сделан (пронзен железом вместо железным оружием); предмет по его свойству (убийство достойно казни вместо убийца достоин казни); предмет по производителю действия (читать Вергилия); содержимое по предмету, содержащему его (острая голова вместо острый ум в голове); время по предмету, характеризующему это время (учиться до седых волос вместо учиться до старости).

Синекдоха – перенос названия от большего к меньшему и от меньшего к большему. В основном употребляются род вместо вида, и наоборот, часть вместо целого. Например, цвет вместо розы, река вместо воды и т.п.

У В. Пескова: «Африканский слон (вместо слоны) для этого оказался слишком строптивым».

Сравнение – троп, заключающийся в подборе предмета сравнения, что позволяет дать более яркую характеристику.

В тексте В. Пескова достаточно много интересных и очень метких сравнений: «От этого качка, как на сейнере в шторм»; «А слоны на стоянке проходят маленький техосмотр – одному подтягивают подпругу, другому из ступни выковыривают застрявший, как в резине, камешек» и др.

Для создания публицистического текста, где важна функция воздействия, подобные речевые формы являются сигналами для читателя. Особую значимость в плане выделения имеют фигуры выделения.

 

Фигуры выделения

Это фигуры, основанные на сопоставлении слов во фразе. Чаще всего они представляют собой разного вида повторы.

Анафора – повторение в начале предложения одного и того же слова или группы слов. Например: «Но самое главное, на мой взгляд, атмосфера. Ее не передаст никакое телевидение. Ее надо было чувствовать, в ней надо было купаться».

Эпимона – повтор грамматических форм слова. Например, в очерке В. Пескова: «Платить за пленку им надо в два раза больше, чем в магазине. Но платят – дорога ложка к обеду».

Повторяться могут слова, стоящие рядом друг с другом в начале, середине или конце высказывания. Повтор одного и того же слова усиливает его значение, подчеркивает важность определенного момента повествования. Можно выделить следующие разновидности повторов: лексический и семантический.

Лексический повтор – повторение в тексте всего заголовка в целом, отдельного слова или слов, при этом обращается внимание на смысл, заключенный в названии. Семантический повтор – употребление в тексте слов, близких по смыслу.

Например, в очерке В. Пескова в любом отрывке текста можно обнаружить слова одного семантического поля, что объясняется желанием подробно раскрыть тему. Так, отрывок, посвященный ловле слонов, содержит в себе слова, описывающие это событие: «Ловят их так. Примечают тропу, по которой слоны ходят либо на водопой и купанье, либо в любимые им банановые кущи. Охотники строят поблизости из толстых бревен загон. В поимке лесных собратьев непременно участвуют и ручные слоны».

 

Фигуры синтаксиса

Инверсия – перестановка слов, позволяющая акцентировать внимание на определенном слове предложения или придать высказыванию особую стилистическую окраску. Например: «В натуре же это из стали кованный инструмент принуждения»; «Дорога в гору укачать как следует путников не успевает». Примеров инверсии в данном очерке В. Пескова очень много, как и в других его текстах. Это, во-первых, придает индивидуальность его журналистскому почерку, во-вторых, опять же позволяет придать спокойный, близкий к устному рассказу, характер повествованию.

Антитеза – фигура, состоящая в противопоставлении или сопоставлении контрастных понятий. Очень интересная, богатая в плане выразительности фигура.

Амплификация – фигура, состоящая в накоплении синонимов. В «Слоновой пристани в Амбере» к амплификации можно отнести следующий пример: «А через шесть месяцев в руках человека уже совершенно покорный, послушный и кроткий зверь».

Применение синонимов помогает усилить главный смысл, а также отразить основную мысль разнообразно и всесторонне.

 

Фигуры речемыслительные

Данный тип риторических фигур определяется ходом мысли и больше характерен для устной речи, особенно диалогов, когда фигуры появляются в речи в ответе на реплики оппонентов.

Перифраза – «выражение, являющееся описательной, распространенной передачей выражения или слова»: царь зверей вместо лев.

Удачно пользуется данной фигурой В. Песков. В анализируемом очерке для названия слонов он использует такие описательные обороты: серая гора, серые дирижабли, живой механизм, великан-невольник. Использование перифразы помогает избежать тавтологии, разнообразить выражение одной и той же мысли.

Такое средство, как ирония, нередко встречается в публицистических текстах, выступая в роли авторской оценки. Например, «Многие босоногие бизнесмены знают, что пленка имеет обыкновение кончаться и трусят рядом».

Уподобление – развернутое сравнение одного факта действительности с другим, несущее дополнительную информацию и помогающее раскрыть мысль автора. Например, у В. Пескова примером уподобления можно посчитать аналогию автора слоновой дороги с театром.

 

Фигуры, выражающие эмоции

Подобные фигуры усиливают не только выразительность, но и логический смысл речи.

Риторический вопрос – фигура, состоящая в придании высказыванию вопросительной формы, которая не требует прямого ответа. Предоставляется возможность каждому читателю «домыслить», что произойдет, или что хотел сказать автор.

Риторическое ответствование – фигура, состоящая в том, что автор задает себе вопросы, а затем сам же отвечает на них. В. Песков, работы которого напоминают беседу с читателем, достаточно часто использует эту фигуру. Например:

«Осталось ли место этим животным в большой, но крайне перенаселенной стране, где пашня год от года теснит леса? В Дели мне дали справку: “В Индии сейчас примерно пятнадцать тысяч диких слонов и пять ручных”».

Таким образом, тропы и фигуры выполняют самые разнообразные функции в тексте: прежде всего, способствуют раскрытию авторского замысла и авторского «я»; помогают привлечь внимание читателей и активизировать его, призывают разделить точку зрения автора, выделяют основную мысль, подчеркивают особенности различных деталей или действий.

Итак, мы наблюдали, как категории риторического канона проявляют себя в готовом тексте. Задача же состоит в том, чтобы научиться создавать текст в определенном жанре с опорой на традиции классической риторики. Об этом речь пойдет при рассмотрении отдельных публицистических жанров.

 

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

1.      Каково содержание риторического канона? Обозначьте суть каждого из этапов. Дайте определение этапу инвенции, диспозиции, элокуции через образное сравнение, создав при этом небольшой текст.

Например: «Этап диспозиции легко сравним с шахматной партией: чем точнее гроссмейстер расположит фигуры, тем вероятнее выигрыш. Чем правильнее разместит журналист подобранный материал, тем больший отклик получит его произведение у читателей».

2.      Какую роль играют на этапе инвенции «общие места»? На примере любого публицистического текста выявите топосы, которые использовались при его создании с целью наиболее эффективного раскрытия темы.

3.      Сравните содержание этапа диспозиции и содержание понятия «композиция» текста.

4.      Укажите различия между тропами и фигурами, используя текст главы 3.

5.      Найдите в очерке В. Пескова «Слоновая пристань в Амбере» тропы и фигуры, которые еще не рассматривались на страницах пособия.

в начало

 

в оглавление << >> на следующую страницу