Глава V

АБВГДейка и другие

 

К 1977 году в главной редакции научно-популярных и учебных программ, самой крупной на Центральном телевидении, вещавший 12–13 часов в сутки, в связи со смертью ее главного редактора Павла Алексеевича Сатюкова возникла сложная ситуация. В свое время Сатюков был главным редактором газеты «Правда», получил Ленинскую премию за освещение визита Н.С. Хрущева в Америку, а после снятия того со всех постов временно работал в журнале «Агитатор» на рядовой должности. Председатель Гостелерадио С.Г. Лапин давно и хорошо знал его и пригласил на телевидение.

Сатюков обладал огромной работоспособностью, раньше 11–12 часов вечера из студии не уходил. Он постоянно расширял масштабы вещания редакции, считая всеохватность тематики ее главной задачей. Коллектив вырос до 300 человек, а приходили сюда в основном люди, отторгнутые по тем или иным причинам другими редакциями.

Полгода после смерти Павла Алексеевича редакция оставалась без руководителя, молодежь пустилась во все тяжкие, и после одной из вечеринок произошло убийство девушки, ассистента режиссера. Все эти обстоятельства вынуждали руководство Гостелерадио срочно искать нового главного редактора. Выбор Лапина пал на меня. Причем сделал он свое предложение весьма своеобразно: вызвал меня и сказал следующее: «Иди туда, там уже людей убивают».

Перевод, конечно, не прибавил мне оптимизма, но, что поделаешь, я согласился. Область просветительской, популяризаторской деятельности меня интересовала, была близка по прежнему опыту работы – и в обществе «Знание», и в той же пропаганде. К тому же на третьем канале Центрального телевидения, где в основном шли передачи «учебки» (как для краткости телевизионщики называли редакцию научно-популярных и учебных программ), было гораздо меньше ограничений идеологического характера и пристального партийного контроля.

Итак, я снова оказался на Шаболовке. Со сдачей в эксплуатацию нового Телевизионно-технического центра в 1967 году редакции Центрального телевидения переехали в Останкино, а редакция научно-популярных и учебных программ осталась здесь, в старом здании. И было бы грех забывать, что передачи нашей редакции создавались не в прекрасно технически оборудованном Останкинском комплексе, а в студии, где, собственно, и начиналось наше телевидение. Но, как показало время, ограниченность постановочных средств не помешала организовать диалог с аудиторией.

Председатель представил меня коллективу. На этот раз он говорил очень серьезно и тепло отозвался обо мне, добавив: «Тем, кто останется работать с Егоровым, будет интересно с новым руководителем».

Такое заявление давало мне основание для освобождения коллектива от нахальных бездельников. Процесс этот всегда проходит очень болезненно. Я попросил одного из заместителей прежнего главного редактора составить список самых никчемных работников, которых он мог бы рекомендовать на другую работу вне нашей редакции. Список он составил, но беседовать с кандидатами на увольнение отказался. Я понял почему, когда, вызвав строго по списку семь-восемь человек, обнаружил, что все они – родственники известных в стране людей, устроившиеся в редакцию по блату. Пришлось этот список на время отложить, а чисткой кадров заниматься по мере вхождения в запущенные дела всех 12 отделов редакции.

В течение полугода мне удалось подобрать заместителей главного редактора и заведующих отделами из числа единомышленников, которых я хорошо знал по прежней работе в парткоме и в редакции пропаганды. Так, заместителем главного редактора пришел работать прекрасный знаток литературы, писатель, бывший комсомольский работник Владик Муштаев. Пригласил я в редакцию выпускницу ВПШ Аллу Морозевич, Андрея Скрябина и др.

Какие же передачи готовила редакция? Наверное, следует начать с тех, которые выходили в эфир по первой, самой массовой, программе ЦТ. Одной из самых популярных на этом канале была наша еженедельная передача «Здоровье», которую вела заслуженный врач России Ю.В. Белянчикова. Человек большой культуры, трепетно относившийся к каждой съемке, к каждому участнику передачи, Юлия Васильевна для тысяч и тысяч телезрителей стала добрым домашним доктором. Они верили ей, ждали каждую встречу с ней, писали письма. В месяц приходило до 100 тысяч откликов, просьб, благодарностей. Мы вынуждены были пригласить группу врачей, которые отвечали на письма зрителей программы «Здоровье». Вокруг Ю.В. Белянчиковой собрался хороший коллектив редакторов и режиссеров, готовивших передачи на медицинские темы.

Нужно отметить, что первая передача под названием «Здоровье» вышла в эфир еще в 1960 году. Это был тележурнал из пяти-шестиминутных сюжетов, иногда в качестве приложения к нему выходили более продолжительные выпуски, посвященные какой-то одной теме. Сюжеты снимались не только в студии, но и в больницах, научно-исследовательских институтах. Главными их героями были врачи – от рядовых практиков до академиков, светил мировой медицины. Были в передаче и развлекательно-популяризаторские рубрики. Вот что вспоминает одна из первых ведущих А. Мелик-Пашаева:

 

С 1961 года в тележурнале «Здоровье» появился «Горчичник». Он «щипал» нерадивых руководителей общественного питания, директоров тех заводов и фабрик, которые загрязняли воду, воздух, ландшафт отходами производства; высмеивал малоподвижный образ жизни, страсть к алкоголю, курению...

 

Был в журнале «Здоровье» и свой «театр теней»: на экране сменяются картинки-силуэты из черной бумаги, наклеенные на серый ватман, а за экраном звучат два знаменитых голоса – Ростислава Плятта (Папа) и Рины Зеленой (девочка лет четырех Наташа). Вот папа укладывает дочку спать: ведет чистить зубы, сажает на горшок, поправляет подушку. Из их «очень ненарочного диалога» зритель узнавал, как прошел у Наташи день, как она гуляла с бабушкой и та на каждом углу угощала внучку то булочкой, то пряником, а за обедом девочка не хотела есть и плакала, как мама сначала грозилась поставить Наташу в угол, а потом вместе с бабушкой танцевала и показывала фокусы, чтобы она ела...

Первыми ведущими «Здоровья» были журналисты, но постепенно стало ясно, что циклы научно-популярного характера должны вести специалисты – гиды зрителей, знакомящие их с людьми, фактами, проблемами так, как это делает экскурсовод-профессионал. Таким высоким профессионалом и была Ю. Белянчикова.

Наряду со «Здоровьем» редакция готовила выпуски «Экран – врачу», которые шли дважды в месяц по третьему каналу и были, пожалуй, единственным исключением из правил нашего вещания – рассказывать о самых сложных проблемах науки как можно более популярно, чтобы они стали понятными самому неискушенному телезрителю. А вот авторам «Экрана – врачу», напротив, я рекомендовал использовать в основном медицинские термины и давать меньше рекомендаций по лечению. Ведь кроме специалистов, эти передачи смотрели днем и пенсионеры, пытавшиеся выудить с экрана сведения о том, какие появились новые лекарства. Некоторые зрители занимались самолечением, что приводило порой к печальным последствиям.

На первом канале выходил в эфир и отдел естественных наук редакции с передачами «Наука сегодня» и «Человек. Земля. Вселенная», которую вел дважды Герой Советского Союза космонавт В.И. Севастьянов. Отдел работал в тесном контакте с президиумом Академии наук СССР, с ее президентом А.П. Александровым. К его 80-летию мы подготовили документальный фильм, для которого достали уникальные хроникальные кадры. По моему предложению фильм назвали «Три судьбы одного человека». Пригласили академика на Шаболовку для предварительного просмотра ленты. Анатолий Петрович смотрел ее и плакал. Фильм пользовался у зрителей большим успехом. Потом произошла Чернобыльская трагедия. Под тяжестью случившегося Александров стал быстро терять здоровье и вскоре умер.

Позже и отдел педагогики редакции прорвался на первый канал с оригинальной передачей «Родительская суббота», которую представляла зрителям деловая молодая ведущая, кандидат педагогических наук Елена Озрина.

Помнится, как-то, уже в преддверии перестройки, в Концертной студии Останкина мы собрали родителей и учителей, чтобы обсудить метод преподавания учителя из Донецка Г. Шаталова. В зале были как сторонники, так и противники этого метода, суть которого состояла в том, что учитель диктовал в классе конспекты по математике, физике, устраивал частые контрольные работы. Все его ученики поступали в профильные вузы без проблем.

Может быть, зрители и не очень-то вникали в тонкости нового педагогического приема, но встреча в Останкине с учителем, который убежденно доказывал его преимущества, умело опровергал доводы противников, произвела огромный эффект. Редакция и герой передачи получили тысячи писем. Многие родители писали, что завидуют тем, чьи дети учатся у таких педагогов, как Шаталов. «Вот это учитель, вот это личность! Вот такому педагогу можно вручить судьбу ребенка» – главный лейтмотив зрительских откликов.

Мы стремились тогда научить зрителя делать выбор, преодолевать то единомыслие, к которому нас приучали десятки лет; важно было переломить социальную апатию, безразличие к тому, что происходит за стенами родного дома. Короче говоря, мы добивались такими передачами тех перемен в общественном сознании, которые в скором времени обрушились на страну в виде горбачевской перестройки.

Учебный канал родился не на пустом месте, и для того чтобы лучше понять его роль и место в вещании, стоит сделать небольшой экскурс в историю. Первой учебной передачей на советском телеэкране считается лекционный курс «Автомобиль» студии «Техфильм», который передавался в Москве еженедельно в январе – мае 1955 года. В конце 50-х – начале 60-х годов каждая вновь открываемая советская телестудия считала своим долгом делать познавательные передачи для школьников. В Москве на Центральном телевидении существовала тогда постоянная рубрика «В помощь школе», в Ленинграде – «Телевизионный лекторий для старшеклассников». Несколько технических вузов скооперировались для совместного чтения с телеэкрана лекций заочникам первых курсов по высшей математике и другим общетеоретическим дисциплинам.

Подобные опыты убедили руководство страны в необходимости принять постановление об организации систематического учебного телевещания для школ, вузов, а также в помощь врачам, учителям и другим специалистам. В марте 1965 года на Центральном телевидении был открыт специализированный канал, названный третьей (учебной) программой (с 1967 года его стала принимать и Московская область). Однако эта программа никогда не была общесоюзной, и поэтому учебные рубрики, существовавшие на десятках телецентров страны, не испытывали никакой конкуренции. Если между ними и существовал какой-то обмен телеуроками, то все-таки очень незначительный. Из-за отсутствия в советский период медиаметрических служб о размерах аудитории образовательных программ (да и всего телевидения) можно было только догадываться.

Заметим, что превращение в 70-е годы телевидения в самое массовое средство информации и пропаганды рождало преувеличенные представления об образовательных возможностях малого экрана. Эти представления питались оптимистичными сообщениями об успехах учебного вещания в США, Японии и ряде других стран. (Позднее во всем мире функции учебного телевидения во многом возьмет на себя видеофильм, а широкий пласт познавательных передач перейдет на узкоспециализированные кабельно-спутниковые каналы.)

Для более четкого понимания особенностей просветительского телевидения необходимо видеть разницу между учебными и научно-популярными передачами. Учебная телепередача – это фактически наглядное пособие для изучающих ту или иную научную дисциплину в рамках учебных программ школы, вуза, системы повышения квалификации. В свою очередь они делятся на те, что предназначены для приема непосредственно во время урока в соответствии с учебным планом, и те, что можно смотреть дома. Научно-популярные, культурно-просветительские программы рассчитаны на разнообразную аудиторию, желающую повысить уровень своих знаний, расширить кругозор.

Утренний блок третьей программы адресовался школам. Из-за нехватки видеомагнитофонов (в учреждениях они появились в середине 80-х годов, а в широкой продаже по доступным ценам – только в начале 90-х) это были по преимуществу «передачи на урок», более или менее связанные с текущей школьной программой. Дневные факультативные передачи выходили за рамки учебника и адресовались не только детям, но и взрослым.

В середине 80-х объем телевещания непосредственно на урок составлял без повторов 160 часов в год, причем половина этого времени приходилась на долю гуманитарных предметов. Еще около 400 часов занимали учебные программы, транслировавшиеся в целях эстетического и правового воспитания, профессиональной ориентации школьников и учащихся ПТУ, для факультативных занятий, кружковой и самостоятельной работы, повышения квалификации учителей.

План нашего вещания на предстоящий учебный год утверждала, кроме коллегии Гостелерадио СССР, коллегия Министерства просвещения СССР. Вначале обсуждения в министерстве проходили в атмосфере настороженности, а порой и враждебности к такому новому делу, как использование школой передач телевидения – на уроке и вне его. Но ситуация изменилась, когда министром просвещения стал М.А. Прокофьев, который очень любил телевидение и всячески поддерживал нас. Это не нравилось многим чиновникам ведомства, и на одно из обсуждений плана нашей работы они пригласили ведущих педагогов из Ленинграда, которые принялись резко критиковать наши передачи и с точки зрения методики преподавания, и с позиций их эстетического наполнения. Пришлось отвечать этим маститым критикам: Ленинград, говорил я, не принимает третий канал, как же можно критиковать то, чего не видел? Противники наши были смущены, а выступавший в этот момент просто покинул трибуну. Последующие обсуждения наших передач на коллегии Минпроса проходили уже в благожелательной атмосфере.

С самого начала работы третьего канала создатели передач подчеркивали, что телевидение как средство обучения должно использоваться только там, где это наиболее целесообразно. Впрочем, Академия педагогических наук и ее исследовательские институты так и не дали четкого ответа на простой, казалось бы, вопрос, какие предметы нуждаются в телевизионном подкреплении. Выбор предметов и тематики передач зависел от ресурсов редакций и интересов, сложившихся там коллективов. Как бы то ни было, за два с лишним десятилетия существования учебной программы по ней прошли передачи почти по всем дисциплинам программы средней школы.

Предпочтение отдавалось темам, которые имели принципиально важное значение в изучаемом предмете и могли быть раскрыты доходчиво и наглядно. Прежде всего, это недоступный в обычной школьной лаборатории эксперимент, показ тех или иных процессов в динамике, видеозаписи уникальных явлений природы и т.п. Телевизионные уроки облекались в форму не только лекции или беседы, но и инсценировки, очерка, экскурсии, репортажа. Независимо от формы изложения материала авторы всегда помнили о специфике своей аудитории и стремились увлечь воображение зрителя поисками ученых, романтикой творческого развития человеческой мысли. Для того чтобы стимулировать самостоятельное мышление учащихся, иногда в конце передачи давались контрольные вопросы и задания.

Для школьников, желавших поступить в вузы, редакция совместно с одним из самых престижных вузов Москвы – МИФИ – организовала курс лекций по математике. На их долю выпал неожиданный успех. Юные телезрители с азартом решали задачки, другие «домашние задания», которые давали с экрана профессора. Лекции – а их было около 60 – записывались на черно-белую кинопленку; в кадре – доска с мелом и одинокий профессор, читающий лекцию будущим абитуриентам. Писем от школьников было так много, что в МИФИ для анализа домашних заданий стали привлекать студентов-старшекурсников, а по итогам такой переписки институт отбирал себе будущих студентов.

Эти передачи шли по третьему каналу глубоким вечером: такое место им определил председатель Гостелерадио, чтобы не было конкуренции любимой лапинской программе «Время», шедшей по первому каналу – аудитория не должна была отвлекаться от просмотра главной информационной передачи страны.

Тем не менее, передачи по математике попадались на глаза и тем зрителям, которым вовсе не предназначались. Так, однажды вечером до меня дозвонился один человек и очень невнятным голосом спросил: «Это вы главный редактор того, что сейчас идет по телевизору?» – «Да, я». – «Кто читает лекцию?» – «Профессор математики Хавинсон». – «А почему он все время пишет на доске «X» и «У», он что, третью букву забыл?» Профессор Хавинсон писал «икс» и «игрек». Видно, наш зритель не знавал латыни.

При подготовке учебных передач тщательно анализировались советы психологов, методистов и учителей – о запасе знаний учащихся в том или ином классе, о возрастных психологических особенностях и т.д. Их создатели стремились к тому, чтобы передачи строились по законам произведения искусства, то есть имели свою драматургию, композиционную соразмерность частей. Вместе с тем, учитывая, что каждая учебная передача – это часть курса, дисциплины, системы знаний, мы должны были заботиться о последовательности и преемственности информации. Наконец, учитывалась возможность многократного повторения передач наиболее удачных циклов после их премьерного показа.

Сравнивая сценарное дело в художественных и научно-популярных программах, мы все больше приходили к мысли, что подлинная драматургия телепроизведения на темы науки таится не столько в развитии сюжета, сколько в столкновении, конфликте разных точек зрения, мировоззрений. Эти соображения убедили нас в том, что надо искать драматическое развитие во взаимоотношениях разных позиций в одном произведении, где автор должен не только изложить свое мнение, но и привести аргументы противника, чтобы убедительно их опровергнуть.

Так родился новый цикл передач «Твоя ленинская библиотека», которые шли сначала по третьему, а затем и по первому каналу Центрального телевидения. Что-что, а азарт полемиста был Ленину присущ. Когда перед ним был идейный противник, Ильич загорался, его язык, стиль приобретали бескомпромиссный характер. С опаской озираясь на ортодоксальное начальство Гостелерадио и отдел пропаганды ЦК, мы взялись инсценировать, переводить на язык телевидения работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в которой он яростно сражался со своими философскими врагами – Махом и Авенариусом. Передача строилась так: в кадре – две трибуны, на которых периодически появлялись то артист Ю. Каюров в роли Ленина, читающий его текст, то другой актер, противостоящий вождю, с текстом, который критиковал Ленин в этой своей работе. Остальное в кадре – предметы обихода начала XX века, когда была написана книга.

На глазах зрителя происходило столкновение двух противоположных мнений, и он мог выбирать, чья позиция ему ближе. Мы были уверены, что советский зритель должен занять сторону «вождя и учителя». К такому же выводу, в конце концов, пришли и наши начальники, несмотря на настороженность, которую обнаруживали на стадии планирования цикла.

В качестве ведущих и участников учебных и образовательных передач приглашались авторитетные ученые, видные писатели, деятели искусства и, конечно, лучшие отечественные педагоги. Так, уроки литературы в ленинградской школе, которые вел Е.Н. Ильин, смотрелись по телевидению как настоящий спектакль. К примеру, можно было следить за тем, как ребята разбирают роман Толстого «Война и мир». Ильин предлагал ученикам разделиться: тем, кто хотел бы жить в семье Ростовых, пересесть в правый ряд, а тем, кто в семье Болконских, в левый. Затем каждый мотивировал свой выбор. Здесь все: и знание произведения, и восхитительная наивность, и личность подростков. Девочки выбирали семью Ростовых, большинство мальчиков – семью Болконских. Но одна из девочек переходила в ряд, где сидели мальчики, и зрители с нетерпением ждали, как она объяснит свое решение воспитываться в семье сурового князя.

Вот еще урок, первый из серии проводившихся по программе композитора Д.Б. Кабалевского. Звучал веселый марш, и в класс входили первоклашки. Они еще не знали, что это за марш, что ждет их дальше, но зрители видели, что такое начало чем-то напоминает веселый праздник, который так же начинался в детском саду.

В первой передаче композитор рассказал о разработанной им системе обучения детей музыке, эпиграфом к которой прозвучали слова замечательного педагога В.А. Сухомлинского: «Музыкальное воспитание – это не воспитание музыканта, а прежде всего воспитание человека». Надо было видеть, сколько радости принесли Дмитрию Борисовичу наши совместные просмотры этих передач! Он как бы светился изнутри. Каждая передача представляла собой своеобразный портрет класса и учителя. Ощущение такое не было случайным: учитель выступал здесь не в роли лектора или экзаменатора, он становился участником доброй музыкальной сказки, режиссером увлекательного спектакля, дирижером хора, где и его голос – часть общего.

Конечно, с самого начала мы понимали: это своеобразный эксперимент. В нем участвуют школа и телевидение, учителя и дети, родители и просто телезрители. Во вступительном слове к телевизионному циклу Дмитрий Борисович сказал, что в формировании новой системы музыкального воспитания огромную помощь ему оказали дети. Их непосредственность, живое восприятие добавляли к урокам музыки то самое «чуть-чуть», что делает искусство искусством.

Редакция получала массу писем от взрослых самых разных профессий, благодаривших за передачу, открывшую для них мир музыки. Многие признавались, что благодаря урокам Кабалевского они впервые в жизни стали понимать серьезную классическую музыку.

Понятно, что школа призвана дать растущему человеку как можно больше сведений о разнообразных областях знаний: учить его решать задачи и разбирать «образ Печорина», снабжать данными о строении атома и количестве тычинок цветка. Школа обращается к уму и памяти, заботится об обогащении эрудиции и не всегда помнит о том, что параллельно этому, безусловно, необходимому процессу, должен идти другой – процесс воспитания чувств, воспитания души. Процесс, который немыслим без воздействия искусства на человека. В этом мы стремились оказать школе возможную помощь.

Когда наша редакция приступила к созданию цикла о различных видах искусства для старшеклассников, она стремилась к тому, чтобы юные телезрители, попав, к примеру, в залы Эрмитажа или Третьяковской галереи, были бы уже знакомы с творцами шедевров, которые украшают эти великие музеи. Работать над циклом были приглашены член-корреспондент Академии художеств СССР В.М. Полевой, директор Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина И.А. Антонова.

Цикл передач «Зарубежное искусство», в котором нашли отражение темы древнейших памятников искусства, рассказывал о том, какие понадобились огромные усилия, чтобы была создана совершенно новая область человеческой деятельности – искусство, способность понимать его и наслаждаться его красотой.

Не рассказав о древнейших памятниках искусства, редакция не могла бы подойти к эпохе Возрождения. Корабли Христофора Колумба и Васко да Гамы отправлялись на поиски новых земель. Томас Мор и Томмазо Кампанелла моделировали новые общественные устройства. Николай Коперник создавал новую гелиоцентрическую систему Вселенной. Гуттенберг изобретал книгопечатание, Везалий и Сервет исследовали анатомию и систему кровообращения человека, а Данте и Шекспир открывали новые миры его чувств. Эпоха Возрождения ярко отразилась в искусстве. Имена ее художников, скульпторов, архитекторов, писателей стоят рядом с именами ученых, философов, первооткрывателей. И не только их имена, но и созданные ими образы: Беатриче и Офелия, Дон Кихот и Пантагрюэль, Джоконда и Давид.

Шаг за шагом наша редакция рассказывала школьникам об архитектуре и скульптуре Возрождения, о творчестве Леонардо да Винчи и Рафаэля, Микеланджело и Тициана, Веронезе и Джорджоне. Стремясь сформировать ассоциативное восприятие художественной литературы, мы посвятили несколько передач искусству Древней Руси, русскому деревянному зодчеству, деревянной скульптуре и резьбе. Передачи циклов «Зарубежное искусство», «Русское искусство», «Советское изобразительное искусство» строились по принципу перспективы, так, чтобы телезрители, зная уже конкретную картину, скульптуру, фрагмент архитектурного сооружения, могли бы представить эпоху, когда создавались эти произведения.

Хотя постоянно подчеркивалось, что учебное телевидение создавалось не для замены учителя, а в помощь ему, отношение школы к новому средству обучения оказалось не очень благожелательным. Учитель в классе должен был возместить отсутствие контроля за усвоением материала за телеурок: живая дискуссия в аудитории вслед за передачей была призвана компенсировать отсутствие обратной связи. Но творчески развить и дополнить только что увиденное на экране без методической поддержки, без пособий и специальных учебников могли лишь отдельные учителя. Большинство же учителей приходили к мысли, что телевизор в классе лучше вообще не включать, чтобы избежать нежелательных для себя сравнений. Свою инертность скептики оправдывали низкой эффективностью телеуроков, предлагая сравнить затраты времени и средств на телеурок с реальной отдачей от них: мол, хороших знаний можно добиться ценой меньших затрат. Действительно, широковещательный канал – не самое дешевое средство распространения специальных знаний для узкой аудитории. В 1981 году Центральное телевидение сочло нерентабельными некоторые учебные передачи и прекратило их трансляцию (раньше всех – телелекции для поступающих в вузы и студентов-заочников).

Энтузиазм в отношении возможностей учебного ТВ постепенно сменялся сомнениями. В нашей стране взрослело первое «телевизионное» поколение, и становились заметными теневые стороны электронной грамотности. Школьники привыкали видеть в телевидении, прежде всего, развлечение. На телеуроках надолго запоминались отдельные зрелищные моменты, а аргументация нередко проходила мимо сознания учащихся. Выросшие в эпоху визуальной культуры, когда в качестве «третьего родителя» выступает телевизор, дети стали меньше читать, началось падение престижа печатного слова.

Какие бы великолепные передачи ни создавались телевидением, ему не удавалось полностью интегрироваться в учебный процесс. Природа школы и телевидения как институтов общества, их традиции, функции, структура оказались разного уровня. На протяжении XX века в школе внедрялись разнообразные средства обучения, но всегда новое воспринималось как эксперимент и играло вспомогательную роль, не меняя существенно процесса обучения и роли учителя.

Видеомагнитофон пришел на помощь отечественному преподавателю не в лучшее время: и школа, и телевидение находились в трудном финансовом положении. В 1991 году, когда перестали выходить передачи для школьников, учебно-образовательная редакция была поделена на две части, отошедшие разным телеканалам – «Останкино» и «России». Вместо учебного появился четвертый канал «Российские университеты», который изобиловал случайными, наспех сделанными и далекими от подлинной культуры передачами, к тому же нередко содержавшими скрытую рекламу. В 1994–1996 годах в два приема его частоты были переданы телекомпании НТВ, которая превратила «Российские университеты» в часовую рубрику с учебными передачами для изучающих иностранные языки. В 1997 году и эта рубрика была закрыта, и в российском эфире не осталось ни одной программы, рассчитанной на систему образования детей и молодежи.

Следует отметить, что за рубежом, как и у нас, учебное телевидение тоже пережило период завышенных ожиданий и совершало дрейф в сторону культурно-просветительских программ. Современные электронные средства обучения – видеофильм, компьютер, цифровое и кабельное ТВ – носят интерактивный характер, могут вести обучающий диалог, которого так не хватало на телеуроках в прошлом.

Если учебные передачи создавались в помощь школе и вузам, то научно-популярные и культурно-просветительские программы рассчитаны на обновление и углубление знаний массовой аудитории в области культуры, искусства, науки и техники. Разумеется, между этими двумя направлениями образовательного вещания нет непреодолимого барьера. Не случайно многие урочные и внеурочные рубрики третьей программы привлекали и взрослую аудиторию, стремившуюся расширить свой кругозор, приобщиться к ценностям культуры. В первую очередь это относилось к передачам о музыке, живописи, литературе, театре. На том же третьем канале существовал цикл передач о классической музыке, автором и ведущим которого был пианист Максим Кончаловский, а на первом – Светлана Виноградова увлеченно вела «Музыкальные вечера для юношества». Многие передачи формально школьного цикла «Драматургия и театр» («Театр Пушкина», «Театр Маяковского», «Искусство режиссера»), которые вела театральный критик Наталья Крымова, сами становились фактом художественной жизни, привлекавшим внимание критики и общественности. В эпоху телевидения первая встреча миллионов людей с серьезной музыкой, с театром происходила именно на домашнем экране.

Постепенно, год за годом, не ограничивая свою деятельность созданием передач на урок, наша редакция разработала, можно сказать, целую систему эстетического образования, где одно из главных мест отводилось литературе. И это понятно. Мир, созданный воображением писателя, помогает глубже понять мир реальный, со всеми его противоречиями, доставляет радость узнавания, удовольствие от общения с прекрасным. Дидро утверждал: «Люди перестают мыслить, когда перестают читать».

В 70–80-е годы на Шаболовке был создан поистине золотой фонд передач по литературе. Оценивая их с позиций сегодняшнего дня, нельзя не заметить отсутствия на экране тех лет имен А. Ахматовой, М. Цветаевой, М. Булгакова, В. Набокова, Б. Пастернака, И. Бродского, А. Солженицына: у телевидения появилась возможность рассказать о них только с отменой тотальной идеологической цензуры. Но и в те годы по телевидению можно было увидеть передачи-беседы с выдающимися учеными-литературоведами Д. Лихачевым, В. Лакшиным, А. Аникстом, Ю. Лотманом, С. Гейченко, С. Бонди. Фильмы В. Шкловского о Льве Толстом поднимали огромные пласты отечественной культуры. Серию «Литературное наследство» вел К. Симонов. Своими мыслями о литературе и жизни с многомиллионной аудиторией делились писатели Г. Бакланов, Б. Васильев, В. Астафьев, В. Распутин, Ч. Айтматов. В непривычном для себя амплуа авторов, рассказчиков и даже драматургов выступали замечательные актеры И. Ильинский, М. Жаров, Ф. Раневская, Р. Плятт, З. Гердт, А. Адоскин, И. Смоктуновский, М. Козаков, режиссеры Г. Товстоногов, О. Ефремов, А. Эфрос, М. Захаров.

Мы искали и находили великие таланты, которые по разным (чаще всего по цензурным) соображениям были персонами non grata на ЦТ. Особенно привлек наше внимание друг и единомышленник Александра Трифоновича Твардовского, литературовед В.Я. Лакшин. В свое время он высказался в поддержку А.И. Солженицына, так что дорога на первую программу телевидения ему была заказана.

Мы решили осторожно посоветоваться в Союзе писателей с одним из его секретарей Феликсом Кузнецовым, которому партия доверила определять, кому из литераторов и где дозволено выступать. Ф. Кузнецов милостиво позволил пригласить в качестве автора В. Лакшина, но при этом добавил, что ему разрешается иметь дело только с классиками. Владимир Яковлевич об этом разговоре в писательском союзе так и не узнал (и в дальнейшем не раз приходилось оберегать его от подобных оскорбительных ситуаций «согласования в инстанциях»).

Сколько же событий в своих рассказах ему пришлось обходить, «обтекать», если даже в передаче о И.А. Бунине он смог лишь упомянуть о присуждении великому русскому писателю Нобелевской премии. А уж об отношении Бунина к Октябрьской революции – мимо, мимо. Нас «спасло» умение Лакшина так строить сценарий, что творчество писателя в передаче доминировало над его жизнью. Он очень точно определил узловые, хронологические моменты в жизни Бунина, сказал, какие фотографии из архива следует использовать в передаче.

«Мне кажется, – говорил он режиссеру и почти соавтору его телевизионных программ О.В. Козновой, – нужно найти музыку, как бы музыкальную отбивку – а жизнь идет дальше, все проходит... Что-то в этом роде». «Я поняла, – вспоминает Ольга Васильевна, – что он не только любит, но и глубоко чувствует музыку». Владимир Яковлевич мечтал о дуэте гитаристов, и музыкальный редактор Вика Соколова нашла чудных гитаристов. Лакшин был на их записи, они ему понравились. «А вы знаете романс “В одной знакомой улице?” – “Нет, – говорю, – а вы нам напойте”. И он напел. “Боже, – подумала я, – да он еще и поет, как славно”. И мы уговорили его (правда, с великим трудом) самому спеть этот романс. Никакой певец нам не понадобился – в передаче душевно звучит голос Лакшина. Это было впервые на нашем телевидении, когда ведущий – автор сценария и ученый – запел под гитару»[1].

Передача о Бунине, первая в цикле «Страницы жизни и творчества», вышла в эфир (по тем временам) поздно вечером, после 22 часов. Но было множество звонков и наших знакомых, и просто зрителей, которые торжествовали: «Бунин и Лакшин вышли в эфир!» Это был настоящий успех.

Расставаться с таким прекрасным автором и ведущим в редакции не хотели. Правда, не все. Приближалась знаменательная дата – 150-летие со дня рождения Л.Н. Толстого. В.Я. Лакшин – автор известной книги «Толстой и Чехов». Кому же, как не ему, предложить сделать передачу к юбилею. Привожу еще одно живое воспоминание режиссера О.В. Козновой:

 

Работа уже началась. И вдруг! В.В. Егоров не подписывает командировку в Ясную Поляну и вызывает меня на «ковер». У него сидит главный режиссер Б. Голдаев в углу, и из того угла холодком веет... Помню, Егоров посмотрел на меня серьезно и сказал, чтобы я сегодня же достала ему все книги и статьи Лакшина, а главное – связалась с Андрониковым и принесла его отзыв о Лакшине как исследователе творчества Толстого. Я уходила, а вослед донесся голос Б. Голдаева: «Тоже мне, нашли “толстоведа”! И это про Лакшина, с ума сойти!»

Достала я книги и статьи Владимира Яковлевича – дома у меня лежали на столе, я готовилась к работе с ним. Привезла их главному редактору к концу дня, но сначала кинулась, как Купава, к заведующему отделом литературы Саше Забаркину, которого слезно молить о помощи и заступничестве не пришлось, он все понял сам: нужно спасать и толстовскую передачу, и Лакшина как нашего ведущего, ведь если он узнает о всей этой суете, то гордо уйдет от нас, и все! А нашему отделу настоящие литераторы нужны были как воздух.

Забаркин стал звонить Андроникову на дачу. Ираклий Луарсабович дал телефонограмму председателю Лапину. То была яркая и точная характеристика Лакшина как «блестящего знатока творчества Л. Толстого». Мы с Забаркиным радостно отнесли текст главному редактору.

На другой день Егоров подписал приказ о начале работы над передачей о Толстом с автором и ведущим Лакшиным[2].

 

Осторожно, чтобы не слишком «частить» с появлением В.Я. Лакшина на телеэкране, мы готовили каждую передачу с его участием, обложив себя публикациями и отзывами о нем авторитетов как о блестящем исследователе русской классической литературы.

Сценарий каждой передачи Лакшина представлял собой настоящее литературно-драматическое произведение, причем написанное специально для телевидения. Он не только писал текст своего рассказа, но и композиционно выстраивал весь изобразительный материал. Он его «видел» и «слышал» как драматург, умел пригласить своего зрителя в эпоху и среду, в атмосферу жизни и творчества того писателя, о котором рассказывал.

Нужно ли это учителю? Во многих письмах учителя-словесники просили нашу редакцию прислать телевизионные сценарии – и не только В.Я. Лакшина – или опубликовать их отдельными сборниками в качестве учебного пособия. (Сценарий передачи Лакшина «Монолог об Александре Блоке» был полностью напечатан в журнале «Наука и жизнь» в 1980 году.)

На просмотр «Жизни А.Н. Островского» по сценарию В.Я. Лакшина мы решили пригласить театральную и литературную общественность Москвы. К нам на Шаболовку пришли очень интересные люди (и ходили постоянно, до развала редакции в конце 80-х годов): знаменитые критики, молодые – тогда скромные – журналисты, драматурги, писатели. Без ложной скромности говорю, что дела во всех отделах нашей редакции складывались так, что мы не можем говорить о своей работе конца 70-х – начала 80-х годов как о «застое». У нас на Шаболовке был просто «ренессанс». Н. Крымова с А. Торстенсеном воссоздавали драматургию Пушкина, образы великих актрис В. Анджапаридзе и Ф. Раневской, ими был снят фильм о В. Высоцком, профессор А. Аникст вдохновил коллег на создание телеспектакля о Бернарде Шоу. Режиссер Н. Тягунов, к несчастью, рано умерший, с ведущим К. Кедровым создали интереснейшую телепостановку по роману Тургенева «Отцы и дети», где были заняты прекрасные артисты. Режиссер В. Загоруйко и автор сценария В. Муштаев пригласили мхатовца Вячеслава Невинного для оригинальной работы о Гиляровском и его «Москве и москвичах». Радовались телезрители циклу литературных передач А. Адоскина, снятых им в содружестве с редактором Т. Власихиной и режиссером З. Алиевой. В это же время с нашей редакцией начал сотрудничать профессор А.М. Панченко, которого академик Лихачев охарактеризовал как талантливого, интереснейшего знатока литературы, прекрасно владеющего русской речью.

В эти годы «расцвели» многие отделы. Отдел эстетики вместе с кинорежиссером С. Герасимовым и нашим режиссером Б. Голдаевым вел цикл о кино. Отдел педагогики выпускал регулярные передачи с С. Соловейчиком. Набрал силу отдел науки, ведущими и гостями передач были: академики А. Александров, С. Шмидт, Н. Бехтерева, многие другие ученые, космонавты, изобретатели. Руководила отделом неутомимая Э. Власова. Начала работать в эфире Н. Чернышева. Вспоминаю талантливых молодых режиссеров О. Погорелова, В. Гроссмана и других. О работе И. Романовского и других талантливых сотрудниках главной редакции научно-популярных и учебных программ 70–80-х годов еще напишут книги и диссертации.

Научно-популярные передачи шли практически по всем каналам ЦТ и создавались не только нашей редакцией. Нельзя не упомянуть такие циклы, как «В мире животных», «Клуб кинопутешествий», «Очевидное – невероятное»; существовали рубрики, посвященные занимательным фактам науки («Под знаком пи»), а также прикладным аспектам научных достижений (дискуссии «Новаторы и консерваторы», конкурсы «Ярмарка идей», разбор проектов и наработок рационализаторов и изобретателей «Это вы можете»). Тогда отечественное телевидение еще не знало конкуренции между каналами, научно-популярные передачи могли рассчитывать на большую и лояльную аудиторию, особенно если их возглавляли такие яркие интересные ведущие, как С. Капица, Л. Николаев, Ю. Сенкевич.

С началом реформ в стране научно-популярное вещание потеснили чисто развлекательные передачи. В условиях разгосударствления вещания и ослабления контроля за содержанием его программ отечественные телекомпании в погоне за высоким рейтингом, забыв о своей ответственности, начали предоставлять эфир всякого рода астрологическим прогнозам, сеансам целителей вроде Кашпировского и Чумака, беседам с ясновидящими, рассказам о сверхъестественных явлениях и прочим псевдонаучным темам.

Вместе с тем на телеэкранах появились зарубежные культурно-просветительские программы, с которыми советский зритель был знаком только понаслышке, в том числе английские «Восхождение человека» и «Цивилизация», выпуски Национального географического общества США. По спутниковому телеканалу стало возможно принимать «Дискавери», «Энимал плэнет» и другие зарубежные образовательные программы.

Позиции отечественного образовательного телевидения сильно сузились после гибели «Российских университетов»; одно время казалось, что ему грозит участь всех учебных программ. Эту тенденцию удалось остановить только в 1997 году, когда был создан новый государственный телеканал «Культура». Стали появляться научно-популярные программы и на других каналах. К сожалению, многие из них выходят в эфир поздно, в ночное время.

А то, что такие передачи необходимы, не вызывает сомнений. Молодым предстоит сделать выбор: чем они станут заниматься в дальнейшем. Но для того чтобы выбор этот был удачным, следует, как минимум, познакомиться со многими областями знания. Внимание, интерес, любознательность юного человека резко возрастают, когда он сталкивается с чем-то неожиданным. Телевидению следует использовать этот способ неожиданности, чтобы заинтересовать юную аудиторию, показывая новизну постановки тех или иных научных проблем. Но новизна информации для детей и взрослых – разные вещи. Для детей новое – то, чего они еще не знают. Поэтому создавать телевизионный рассказ об известном так, как будто делается открытие – актуальная задача телепроизведения. Известно, что детское мышление образно. Телевидение, используя изображение, развивает образное мышление, основу познавательных способностей, оно может помочь развить детскую фантазию, привлекая для этого фантастические приключения в мире науки. «Для любознательных» – вот внутренняя направленность любой научно-популярной передачи или фильма.

Особую ценность знания приобретают тогда, когда в практической деятельности они становятся умением. «Знай и умей» – эта формула обращения к молодому телезрителю стала лейтмотивом учебного телевидения и названием популярного цикла передач.

Способности у детей развиваются, в частности, в игре, характер которой с возрастом меняется. Поэтому так популярны в детской и молодежной аудитории телевизионные викторины, конкурсы, состязания. Телевидение должно учитывать и эти особенности детского восприятия, используя игру как форму передач.

Отдел литературы редакции под руководством Бориса Ткаченко, выпускника Литературного института, собрал самых талантливых режиссеров и журналистов, способных вырабатывать новые идеи и проявлять инициативу. На их использовании в телевидении хочется остановиться особо. Мы сразу же поддержали создание новой телевизионной игры для самых маленьких – «АБВГДейки». Она представляла собой цикл передач, каждая из которых имела самостоятельный и законченный сюжет, а действующие лица оставались постоянными. Это были клоуны, которые в форме живого, веселого общения знакомили малышей не только с буквами алфавита, но и с тем, как вести себя на улице, за столом, как придумывать сказки, игры. Они стремились научить детей правильному построению родной речи, понимать, что такое добро и зло. Эти передачи, преследовавшие самые серьезные цели, основывались не на занудной лекции или скучных поучениях, а на клоунаде, веселой игре, которой так не хватает всем нам не только в детстве, но и всю жизнь. Телевидение пришло на помощь родителям в организации досуга ребят, в их воспитании на народных русских обычаях, на традициях сказок, бабушкиных и дедушкиных вечерних беседах.

В этом одна из замечательных особенностей передачи. «АБВГДейка» могла повторяться из года в год, ведь подрастало новое поколение совсем юных телезрителей. К сожалению, нелепый и ужасный случай – гибель в цирке актрисы, главной героини передачи – сделал невозможным продолжение этой программы.

Главным в успехе «АБВГДейки», как видится сегодня, было то, что в ее основу был положен принцип игры. Игра в том или ином виде сопровождает человека, чуть ли не со дня рождения, делая его жизнь более радостной, воспитывая творческое отношение к действительности. Там, где нет игры, жизнь становится однообразной, скучной. Поэтому стоит появиться на голубом экране новой игре, как тысячи ее нетелевизионных двойников возникают во всех уголках страны. Однако практика показывает, что механическое подражание, копирование телевизионных форм, как правило, успеха не приносит. Процесс этот требует подлинного творчества и хотя бы общей ориентации в проблеме.

Что такое КВН теперь, без сомнения, знают все. О том, как рождалась эта молодежная передача, рассказывает один из ее основателей С.А. Муратов: «Наступило время шестидесятников... Вместе с Аксельродом и Яковлевым мы придумали новую, не имеющую аналогов в мире игру. В качестве названия предложили марку первого, в те годы еще популярного, массового телевизора (с линзой перед экраном) – КВН. Кто знал, что эта игра просуществует так долго, сохранив свой былой “формат”, как муха, застывшая в янтаре, или экспонат из музея мадам Тюссо»[3].

Молодежная игра – КВН, которую зрители в шутку прозвали «Клуб веселых и находчивых», появилась в эфире 8 ноября 1961 года. Студию телевидения сначала представляли двое ведущих. Успешность действий той или иной команды – в ответах на вопросы ведущих, в исполнении художественных номеров, в соревновании в остроумии – тут же оценивалась авторитетным жюри. Побеждала команда, набравшая большее количество очков. В соревновании участвовали, и весьма успешно, не только команды, но и зрители, хотя впоследствии участие это стало условным.

Сегодня это уже целая индустрия со своей инфраструктурой, внутренними законами, профессиональными режиссерами, сценаристами, актерами, вокалистами, хореографами и имиджмейкерами. Но и сейчас, спустя столько лет, странным покажется тот студент, который не жаждал бы телевизионной славы кавээнщика.

Возможности раскрытия на телеэкране личности, включенной в импровизационные действия, выявленные и развитые в этой передаче, были впоследствии использованы в ряде других циклов, близких ей по структуре и ставших отдельной главой в истории телевидения: «А ну-ка, девушки!», «Алло, мы ищем таланты!», «Мастер – золотые руки», «Семь раз отмерь», «Что? Где? Когда?» и т.п.

Телевизионная викторина «Что? Где? Когда?» – абсолютно русско-советское изобретение. Главное, что здесь, как и в КВН, действует команда. Ничего подобного ни в одном западном телешоу вы не увидите: там всегда играет один. Всегда сам за себя. В передаче Ворошилова мы становились свидетелями мыслительного процесса, открытого совместного поиска правильного ответа. Поразительная вещь – отсутствие ведущего в кадре. Нигде в мире не было такого, чтобы ведущий прятался от зрителей. Везде он – центральная фигура. Это еще одно гениальное для телевидения открытие. Не появляясь в кадре, Ворошилов оставался магистром, неким магом, волшебником Изумрудного города. Причем сам он не был игроком, никогда не играл в казино. «Что? Где? Когда?» – вершина телевизионной игры, до которой нашей редакции не суждено было дотянуться.

В увлекательной книге «Феномен игры» В.Я. Ворошилов писал, что в центре игры всегда заранее запланированное событие, но не просто событие, а такое, сутью которого была борьба, схватка противоборствующих сторон, другими словами – конфликт. Эта коренная, структурная черта роднит игру с «высокой драмой».

Справедливость столь авторитетного мнения бесспорна. Но как часто мы видим отступления от элементарных правил в сегодняшних, наскоро состряпанных, телевизионных продуктах. Мотивы такой спешки, приводящей к преобладанию количества над качеством, в стремлении активизировать свою аудиторию и завоевать новую, повысить рейтинг канала, привлечь больше рекламодателей. Но, на наш взгляд, суть явления гораздо глубже. Телевидение по своей специфической сущности имеет игровой аспект. Оно отражает мир игры: детские игры, игровой элемент народных праздников, обрядов, карнавалов, цирка, спортивных состязаний.

Параллельно с работой на телевидении мне удавалось находить время, чтобы заниматься обучением кадров, преподаванием, а также научной разработкой проблем теории и практики телевидения. Не раз и не два я брался за написание докторской диссертации, но мешали то грозный окрик начальства, то перегрузка на работе. Наконец, я дописал диссертацию и по предписанию бюрократических канонов тех лет отправил ее для обсуждения в Институт марксизма-ленинизма. Диссертация была посвящена роли телевидения в идеологическом воспитании масс. Долго изучали ученые мужи из ИМЛа мою работу. В результате было принято решение: работа добротная, но к истории КПСС, чем, собственно говоря, занимается институт, отношения не имеет.

Здесь можно было бы впасть в панику – что делать?! На помощь пришел наш политический обозреватель, доктор наук, профессор В.С. Зорин, который порекомендовал мне обратиться на факультет журналистики МГУ, к его декану профессору Я.Н. Засурскому, который согласился мне помочь. Вскоре диссертация была обсуждена на кафедре телевидения и радиовещания, утверждена, а затем состоялась и ее защита на ученом совете факультета. Голосование было неплохим: 18 «за», двое – «против». (Как выяснилось позднее, эти два члена совета голосовали против потому, что передачи с их участием были забракованы в нашей редакции, а «доброжелатели» сообщили им, что это сделал главный редактор.) ВАК без проблем присвоил мне ученую степень доктора исторических наук.

В течение десяти лет я «зарабатывал» себе звание профессора по кафедре журналистики Академии общественных наук при ЦК КПСС. Был здесь на хорошем счету, опубликовал много статей и брошюр по проблемам развития средств массовой информации, написал два учебника для студентов, ряд учебных пособий и монографий. Ученый совет академии тайным голосованием присвоил мне звание профессора, но окончательное решение должен был принять ВАК. Проходит месяц, два, три, шесть – ВАК молчит. Не понимаю, в чем задержка. Поинтересовался у милейшего человека – тогдашнего ректора АОН В.П. Медведева, в чем дело. Тот в ответ: мы все за тебя, а в чем дело – спроси у Лапина.

Делать нечего, пошел к председателю. Сергей Георгиевич был не в духе и, не скрывая раздражения, заявил: «Мне главные редакторы-профессора не нужны». Лапин был упрям, но у меня за плечами было уже десять лет «работы и борьбы» с этим руководителем и я знал, что его можно переубедить, хотя сделать это крайне сложно и редко кому из сослуживцев удавалось. Поэтому я возразил председателю: «Может быть, вам и не нужны профессора среди главных редакторов, но в главной редакции научно-популярных программ руководитель должен быть профессором». Лапин говорит: «Вы свою диссертацию писали за моей спиной». – «Нет, я все докладывал вашему первому заместителю Мамедову». – «Книг и учебников ваших я не читал». (Здесь Сергей Григорьевич слукавил: его помощник показал мне мою книгу, которая вся была испещрена его пометками.) Атмосфера в кабинете накалялась, и вдруг он тихим, скрипучим голосом произнес: «Делай что хочешь, в конце концов».

Я вышел в приемную, попросил секретаря напечатать письмо в ВАК о согласии Гостелерадио СССР на присвоение мне звания профессора, затем вернулся в кабинет Лапина и протянул ему готовое письмо. «Подпишите», – говорю. – «Где?» – наивно так спрашивает начальник. Показываю, где следует поставить подпись. «А у меня ручки нет!» Достаю свою. Наконец-то письмо подписано, а через три дня я получил диплом профессора. Не такой уж он легкий, этот путь в профессора.

Запомнился мне еще один эпизод тех лет, носивший, так сказать, «международный характер».

Размах и масштабы отечественного телевидения были особенно впечатляющими на фоне вещания других стран, которые тянулись к развитию связей с Советским Союзом. Например, многие иностранные коллеги искренне восхищались организацией просветительской деятельности на нашем телевидении, которой отводилось не просто почетное место на общенациональных каналах, но был предоставлен специальный канал, способный вещать до 16 часов в сутки. Это обстоятельство наряду с другими, и прежде всего авторитет страны в мире, послужили основанием для приглашения советских представителей на Всемирный конгресс деятелей телевидения, который проходил в 1982 году в Мексике. Нашему представителю надо было выступить с докладом о принципах и особенностях деятельности телевидения СССР, а также участвовать в многочисленных встречах и пресс-конференциях в столице Мехико и городе Акапулько. После дискуссий в руководстве Гостелерадио было решено направить в Мексику меня и председателя телерадиокомитета Тюмени В.П. Костоусова. Отмечу, что выступал он на этих встречах очень достойно, а результатом его поездки в Мексику стала последующая учеба в Академии общественных наук, окончание аспирантуры и подготовка диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Я убедил его в Мексике – надо учиться!

Организатором конгресса была крупнейшая мексиканская теле- и кинокомпания «Телевиса», взявшая на себя все расходы по ее проведению и определившая трех главных докладчиков – из США, Англии и Советского Союза. Каждый доклад проходил в огромной аудитории, с дискуссиями по ходу и в конце докладов, и все это транслировалось по центральным телевизионным каналам Мексики и по пятому каналу, вещающему на южную часть США.

Конечно, сознание высокой ответственности, желание достойно представить родную страну и ее телевидение, сковывали мой привычный стиль непринужденной беседы с аудиторией. Доклад я прочитал с переводчицей, а потом посыпались вопросы. В зале сидела в основном молодежь – студенты, мексиканские и зарубежные журналисты, и вопросы касались проблем управления телеорганизациями в центре и в союзных республиках, критериев выбора журналистами героев своих передач и т.п. Один вопрос меня насторожил: «Что нужно сделать рабочему классу Бразилии, чтобы захватить телевидение в своих руки?» Я отвечал, что влияние на телевидение зависит от социальной зрелости общества в стране, особенно его рабочего класса. Может быть, слушатели ждали от меня рекомендаций, как захватить власть на телевидении, но я посчитал неуместным вмешиваться во внутренние дела другой страны. Этот мой ответ получил высокую оценку посольства СССР в Мексике, которое, разумеется, смотрело всю трансляцию с большим вниманием...

Запомнился и еще один вопрос: «Правда ли, что Брежнев и простой рабочий моются одним сортом мыла?» В свою очередь я спросил у аудитории: «А сколько сортов мыла в Мексике?» Кричат: «Двадцать один». – «А у нас двадцать два». В ответ услышал смех и аплодисменты...

Сложно было отвечать на вопрос, почему у нас одна партия. Я сказал, что наша партия отражает интересы всех слоев населения и поэтому другие партии не нужны. Здесь аплодисментов не последовало.

По окончании конгресса я был вызван по телефону из Акапулько в Мехико на срочную встречу с послом СССР в этой стране Ю.Н. Вольским. Трудно передать, какое напряжение я испытал за час перелета после этого неожиданного звонка. Хмурый посол заявил мне прямо с порога: «Почему в Мексику прилетели вы, а не Лапин? Я ждал его, готовил встречу с правительством страны». Я сказал, что этот вопрос – не ко мне. Очевидно, те, кто принимал решение о моей командировке, исходили из соображений текущей политики. Вместе с послом мы смотрели вечерние выпуски теленовостей Мексики и США: все комментаторы отмечали, что представитель советского телевидения занимался в своем выступлении... коммунистической пропагандой. Посол посчитал мою задачу выполненной.

 

в оглавление << >> на следующую страницу