Шум Ю. ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. Методические рекомендации

Мы давно вынашивали идею создать учебник по журналистским расследованиям. Потребность в нем очевидна: столько темных углов в нашей захламленной действительности, что умелому обращению с осветительными приборами и вениками, выметающими сор из избы, желательно научить как можно большее число граждан из тех, кто не без гордости именует свою профессию второй древнейшей, а себя – разгребателями грязи. Научить хотя бы для того, чтобы занимаясь журналистским расследованием, они не скатывались в опасно пограничную первую древнейшую, а, занимаясь разгребанием, не увеличивали бы количество этой самой грязи.

С другой стороны, без журналистского расследования – одной из фигур высшего пилотажа – и газета становится пресной и телевидению не хватает соли и перца. Но вот беда: количество этой соли с перцем в наших СМИ вроде бы растет, но со страниц газет, с телевизионных экранов резко и неприятно пахнет от них сливом, заказухой, подтасовкой и откровенным непрофессионализмом. «Расследованием» именуют все подряд: публикацию подслушанных телефонных разговоров, всенародную демонстрацию бандитской видеозаписи, подборку подметных писем, свалку компромата, добытого усилиями конкурирующего ведомства, – словом, все, что не проверено, не осмыслено, не требует ни ума, ни усилий, а нуждается лишь во взволнованной обаятельности тембра или легкости журналистского пера, чтобы придать куче лежалого товара съедобный вид. Занимающиеся этим журналисты напоминают мне буфетчицу из буфета «для начальства» в доперестроечном «Останкино» лет двадцать тому назад. Когда у нескольких начальников обнаружили признаки бытового сифилиса, выяснилось, что для придания вчерашним бутербродам наружной свежести, буфетчица «обновляла» их, облизывая перед тем как выставить на витрину.

Как отличить суррогат от настоящего расследования?

Что нужно уметь и знать, чтобы провести настоящее расследование?

Что есть цель расследования – правда? истина? торжество справедливости? удовлетворение собственной неуемной любознательности?

Где в расследовании проходит грань между можно и нельзя? между Законом и беззаконием? между профессией и скотством?

Такой книги у нас в России пока не написано. Книги нет, но есть опыт, и немалый... Как вы, надеюсь, прочтете в этой книжке, – опыт, восходящий к Пушкину, Достоевскому, Гиляровскому...

Книжка, которую вы открыли – первый опыт обобщения и осмысления. И не только российский, но и зарубежный, давно и многократно обобщенный нашими зарубежными коллегами.

Можно было бы, наверное, просто перевести на русский несколько книг с английского или французского, но, при всем уважении к опыту и труду коллег из-за рубежа, мы отдаем себе отчет, что их опыт, прекрасный сам по себе, в наших условиях трудноприменим – как техника бега на длинные дистанции при заплыве вольным стилем.

Пока это так. И когда сталкиваешься с уверенностью наших зарубежных коллег в универсальности их опыта, приходится рассказывать им, что во всех словарях их «Law» переводится на русский язык словом «Закон». Но тот, кто поверит словарям, может легко обмануться. Под словом «Law» они могут понимать что-то сколь угодно незначительное, ну, скажем, «Правила уличного движения». Мы же, говоря «закон», непременно имеем в виду нечто грандиозное, например, Десять заповедей. Но они свои правила будут выполнять, а мы – заповеди – нарушать. Все десять.

Поэтому надо в первую очередь пользоваться своим, российским, тяжелым и неблагодарным, трудно нажитым опытом. Основная часть этой книги написана питерской журналисткой, членом гильдии судебных репортеров Юлией Шум. В основе – ее лекции по журналистским расследованиям, читанные на журфаке Петербургского Университета. Мы также включили в книгу документы программы расследований «Чистые перья», которую осуществила Гильдия судебных репортеров под руководством своего старшины – Леонида Никитинского, одного из лучших наших журналистов, пишущих на темы права.

А для того, чтобы читатель не обольщался, что, освоив методическое пособие, он стал профессионалом и готов к самостоятельной практике, мы попросили журналиста, известного своими расследованиями – Владимира Воронова – проанализировать собственный, личный, потом и кровью добытый опыт. Разница между теорией и практикой, как нам кажется, достаточно очевидна.

Поэтому настоящее издание мы считаем важным, но – подступом к теме. Мы ведем переговоры с Агентством Журналистских расследований Санкт-Петербурга о совместном, куда более подробном и полном издании, где будет использован их богатейший опыт, а также материалы самых известных журналистов-расследователей: от Аркадия Ваксберга до Ирины Черновой. Переговоры идут успешно и такое издание непременно появится в течение ближайшего года.

А пока – читайте и – счастливой вам охоты, как говорили в киплинговских джунглях на родине Маугли.

Алексей Симонов,

Президент

Фонда защиты гласности

«Каждый решает сам...»

Положение о программе «Чистые перья» («ЧП»)

в начало

Глава 1

ИНВЕСТИГЕЙТОРЫ ПО-РУССКИ

Для западной прессы инвестигейторы и «разгребатели грязи» практически одно и то же. Сам жанр журналистского расследования предполагает всестороннее и подробное исследование некой мало изученной, закрытой или тщательно скрываемой темы, в процессе работы над которой приходится преодолевать нежелание определенных структур предоставить интересующую вас информацию. Понятно, что зачастую это просто невозможно сделать, будучи в лайковых перчатках. И тогда метод поиска материала становится не менее захватывающим, чем сама тема расследования. Впрочем, для относительно благополучного и развитого в материальном смысле этого слова общества интерес может предоставлять даже расследование неких особенностей производства корма для кошек. Дело не в теме, а в способах ее изучения и общественной значимости сделанных выводов.

Российская журналистика несколько сужает и заостряет понятие журналистского расследования. Оно еще не приобрело своей академической формы, но уже сейчас многие понимают под ним исследование темы, связанной со злоупотреблениями властью и коррупцией. Цель такого расследования – предать огласке скрытые связи между властью и организованной преступностью. На самом же деле расследование как жанр не может быть связано рамками какой-то определенной проблемы. Талантливый журналист сумеет сделать блестящий материал, настоящий детектив, попытавшись, к примеру, выяснить, почему из ближайшего озера ушли бобры.

Основное отличие журналистского расследования как жанра заключается, пожалуй, в том, что автор не ограничивается постановкой проблемы и ее самостоятельным исследованием. Инвестигейтор, как правило, предлагает какие-то варианты ответов на возникшие вопросы, выводы, которые вытекают из проделанной им работы. Иной раз он может даже не делать этого открытым текстом, но собранные факты и комментарии к ним сами подтолкнут читателя или зрителя к правильному заключению.

Сугубо криминальная или правовая тема становится сегодня предметом многих журналистских расследований не случайно. Это специфическое, национальное российское отношение к закону, как к дышлу, во многом является причиной тех социальных, экономических и даже политических проблем, которые переплелись в нашем обществе. И если, как свидетельствуют социологические опросы, россияне ставят на первое место вопросы безопасности, то естественно, что журналистика как инструмент общественного мнения этому предмету и придает особое значение. Другое дело, что специфика работы с «острыми» темами такова, что она порой просто оказывается не каждому по душе или по силам.

Журналистское расследование – задача чрезвычайно сложная и, случается, опасная для человека неподготовленного. Даже корифею от криминальной журналистики она не всегда по плечу, если действовать приходится в одиночку. Зато результаты могут превзойти все ожидания, если за дело берется целый коллектив. Именно тогда становится возможным полномасштабный сбор информации, ее грамотная обработка и проверка.

Впервые в России такую организацию – Агентство журналистских расследований – создал в 1998 году известный публицист, автор бестселлеров «Бандитский Петербург» и «Коррумпированный Петербург» Андрей Константинов. Об этой, достаточно закрытой, и в своем роде уникальной структуре споры в профессиональной среде не утихают и по сей день. Одних смущает, что результаты публичной деятельности, каковой является журналистика, откровенно и беззастенчиво выставляются на торги. Других коробит своеобразная трактовка сотрудниками Агентства некоторых этических вопросов. Третьи с большим недоверием относятся к методам, с помощью которых проводятся расследования. Четвертые вообще не относят Агентство к разряду средств массовой информации. Пятые... Впрочем, о практике журналистских расследований, которые осуществляются в этом петербургском Агентстве, лучше всего расспросить его руководителя – Андрея КОНСТАНТИНОВА.

– Чем, по-вашему, отличается работа западных инвестигейторов и российских журналистов, занимающихся расследованиями?

– Прежде всего, разными сферами применения инвестигейторской технологии. У нас это, в основном, криминал, коррупция или что-то очень близко к ним подходящее. На западе же расследование может касаться вещей, с нашей точки зрения, весьма прозаических. Хотя со временем, возможно, и мы будем похожи на своих зарубежных коллег.

У нас пока существует очень большая проблема – нет тех хороших условий, в которых существуют западные инвестигейторы. Им в расследовании, например, может обеспечить материальную поддержку тот же гранд от какого-то фонда. Получив средства к существованию, человек в состоянии, не изматывая себя заботами о хлебе насущном, спокойно работать достаточно длительное время. В нашей же стране журналист при подготовке какого-то серьезного и большого материала одновременно должен «гнать строчки», чтобы элементарно заработать на жизнь. У нас еще не научились платить за имя. Русская журналистика вообще очень сильно отличается от западной.

Возникновение самого метода журналистского расследования происходило почти параллельно во многих странах. Что-то было заимствовано, но и свои истоки были. Возьмем такую фигуру, как Бурцев, известный тем, что раскрыл дело Азефа. Так он, фактически, был и журналистом, и сыщиком одновременно. Его знаменитые разоблачения провокаторов в революционной среде и материалы его журнала «Былое», издававшегося в начале века, – что это как не зарождение журналистского расследования. Более того, даже в творчестве Пушкина можно найти какие-то корни и истоки этого жанра. Его «История пугачевского бунта» – это самое настоящее журналистское, историческое, публицистическое расследование.

– То есть, вы хотите сказать, что это, скорее, труд историка, в котором отчетливо прочитываются результаты деятельности современника-журналиста. А некоторые подходы Пушкина-расследователя заставляют по-новому взглянуть на примелькавшихся персонажей этой, давно написанной драмы.

– И не только о Пушкине в данном случае можно говорить. Обратитесь к Гиляровскому, сочинения которого отчасти можно отнести к жанровому бытописательскому расследованию.

– Что сегодня можно понимать под журналистским расследованием?

– Всестороннее исследование любого вопроса. Вот и все. Но, как правило, у нас оно связано с тем, что эта работа каким-то образом затруднена. В российском варианте это – открытие некой тайны. Мне кажется, что сам образ западной жизни подводит к тому, что инвестигейторы больше исследователи, чем расследователи. У нас же наоборот.

Другое дело, что у нас часто называют расследованием то, что им не является. Настоящих расследователей мало. Связано это с политизацией прессы, с войной компроматов. И с непониманием данной темы вообще. Если вам кто-то дает какие-то пленки с записью, вы их расшифровываете и публикуете со своим комментарием, то это еще не есть журналистское расследование.

Важен также вопрос инициации этой работы. Расследование может быть инициировано самим журналистом или его СМИ, которых заинтересовала та или иная тема. Или, грубо говоря, заявителем – человеком или организацией, от которых журналист принимает тему в работу. Мы считаем, что может быть и заказное расследование – это абсолютно нормальная практика, потому что существует рынок средств массовой информации. Другое дело, что здесь должны действовать и определенные правила. Мы отличаемся от тех, кто спекулирует этим жанром. Нам можно заказать расследование, но не его результат. Вот приходит к нам человек со стороны, говорит: я знаю, что вы умеете работать, и хочу предложить изучить некую тему. Ничего страшного в этом нет, если работа будет проведена так, как она должна быть проведена. Точно также человек нанимает частного детектива, которому абсолютно все равно, каким делом он будет заниматься. Главное, не фальсифицировать отчет. Тогда это будет в нормах всей этики.

– Но частный детектив, в отличие от журналиста, работает не от лица общества, а собранную информацию отдает только заказавшему ее клиенту.

Представим ситуацию: к вам приходит адвокат, рассказывает об очень интересной истории, в огласке которой он заинтересован, и просит сделать материал для печати. Но при этом он требует не разглашать некоторые аспекты этого дела, потому что в перспективе намеревается использовать их для защиты своего клиента в ходе процесса. Вы возьметесь за такой заказ?

– Нет. Это как раз тот случай, когда идет воспрепятствование результату – объективному, всестороннему расследованию. Либо мы от такого заказа отказываемся, либо вступаем в какие-то переговоры, пытаемся переубедить клиента. Но если дело оказывается интересным само по себе, а человек тему уже обозначил, нам ничто не мешает и самим заинтересоваться ею, и сделать материал уже без этого адвоката. Но должен сказать, что у нас еще не было случаев, чтобы заказчик просил собрать материал и написать потом, что черное – это белое и наоборот. Это же бред.

Другое дело, что сами факты обращений такого рода – они нормальны и цивилизованны. Например, когда возникает какой-нибудь конфликт у бизнесменов, они обращаются к третьей стороне, к нашей фирме с предложением разобраться и платят за это деньги. А что тут такого? Они также обращаются к аудиторам для проведения проверки какой-то финансовой ситуации. Никто же в этом ничего плохого не видит.

– Понятно, когда фирмы для внутриведомственного разбирательства привлекают финансистов, экономистов или юристов. Но способен ли в данном случае журналист стать экспертом, третейским судьей?

– Часто бывает так: приходят бизнесмены и рассказывают, что их дело, которое слушается в арбитражном суде, имеет реальные хорошие перспективы. Они уверены, что во всем правы и у них все будет нормально. Но их не устраивает то, что реализация этого предстоящего судебного решения будет через полтора года, а общественная или еще какая-то реакция им нужна уже сейчас.

– Так вы просто суд подменяете на этом этапе?

– Ничего подобного. Суд, когда выносит решение, определяет: это вернуть тем-то, это забрать у того-то, это арестовать вообще... То есть, за словом судьи должно последовать его некое реальное материальное воплощение. Как же мы можем подменить суд, если мы никаких решений не выносим. Мы рассказываем какую-то историю, которая получает огласку. На нашу публикацию можно просто плюнуть, а с судебным решением вы так не поступите, хотя, как показывает наша практика, и такое возможно. Так что, подменить суд мы просто не в состоянии, так как у нас функции и задачи разные.

– Кроме того, за произведенную им работу судья не спрашивает с истца и ответчика денег.

– К нам могут прийти люди с проблемой их очень волнующей. Скажем, в их районе, на их улице, в фирме или учреждении, в части, где они служат, что-то происходит. Мы бы, может, с удовольствием занимались этими делами и сами, бесплатно, но у нас люди получают зарплату. Каждый раз приходится объяснять: да, вы пришли с интересным случаем, мы готовы им заняться, но давайте теперь обсудим денежную сторону вопроса. Почему такая иллюзия, что журналист должен работать бесплатно? Никому же не приходит в голову прийти в булочную и заявить, что вот у нас такая сложная ситуация, дайте нам бесплатно двадцать пять батонов. Почему-то считается, что к журналисту можно прийти, как в общественную приемную, и сказать: это же ваша обязанность – разобраться в ситуации. Безусловно, это наша работа. Но в слове «работа» и «заработок» корень один.

В обычных же случаях происходит так. Выслушав заказчика и поняв, что именно он хочет получить, мы договариваемся о сумме и забираем одну треть – аванс. Эти деньги мы отрабатываем следующим образом. Мы делаем не журналистский материал, а подробную справку по данному делу. Она очень скучная и сухая, в ней просто разложена вся фактура – имена, фамилии, как дело было и прочее. Допустим, эта работа идет месяц. Печатать полученные материалы нельзя, их читать никто не будет – не интересно. Народ рехнется на установочных данных, на номерах машин, килограммах, баранах и еще чем-то. Но на основе этой справки, в которой уже есть какие-то выводы, легко сделать читабельный материал, историю.

И очень часто бывает, что такая справка – результат нашей работы – абсолютно не устраивают тех людей, которые ее заказали. То есть, не устраивают выводы, к которым мы пришли. Ну и до свидания. Вот вам справка, можете идти и делайте с ней что хотите. Но и мы сами можем ее у себя в дальнейшем использовать, если захотим. Поэтому, когда люди говорят о заказных расследованиях, они в подавляющем большинстве случаев просто не понимают, о чем идет речь. Заказными, в нашем понимании, могут быть статьи в различных средствах массовой информации, но не сами расследования.

– По каким признакам определить, что статья заказная?

– Всестороннее изучение вопроса предполагает совокупное исследование проблемы из различных источников. В материале непременно должны быть представлены и факты, и комментарии, и аргументы, и контраргументы различных точек зрения. Причем, желательно, в равном объеме. Авторская позиция не декларируется в виде эмоций, она выстраивается самой структурой материала. И всегда видно, когда тема полностью осваивалась. Если же налицо скаканье по верхушкам, то налицо и ее тенденциозная подача. Это не расследование, это версия. В наше время вообще о заказном, или, скорее, незаказном характере материала говорить сложно. Взять журналиста, работающего в газете. Вот он проводит независимое расследование по теме, которую ему... заказал его редактор, работодатель. Он же ему просто сказал: займись этим вопросом. И человек будет заниматься, прекрасно понимая, что тоже принял заказ, но не от человека с улицы, а от своего начальника. Который, кстати, тоже, может быть, не сам эту тему придумал, а заинтересованные люди подсказали. И даже оплатили. Ну, не деньгами, а услугами, еще там чем-то. Всякое же бывает.

Что касается нашей работы, то если имеет место какой-то вопиющий случай, мы можем и просто так сделать свое дело. Но мы не можем себе позволить делать это постоянно, потому что должны сами себя окупать и кормить. И у нас, к сожалению, нет никакой поддержки со стороны государства, которое выделяло бы что-то для нашего существования. А раз так, то мы должны крутиться в условиях этого рынка.

– Журналистские расследования – не единственный источник вашего существования?

– Агентство живет за счет того, что у нас очень много заказчиков. И формы работы самые разные. Продажа ежедневной сводки преступлений и происшествий, например. Многие иностранцы – журналисты и бизнесмены – становятся нашими клиентами. Есть также небольшие секреты, которые, на самом деле, секретами и не являются. В очень серьезных СМИ, например, выходит много нашей информации, но без нашей подписи. Они просят разрешения опубликовать материалы от своего имени, и мы не возражаем. Для них это просто дороже стоит. Мы не претендуем на то, чтобы стояла наша марка, но когда работа не приносит славы, она должна приносить деньги.

У нас очень большой и хороший архивно-аналитический отдел. Он занимается исторической работой. Но можно заказать и досье на какие-то фигуры или целые направления.

Также мы издаем газету «Ваш тайный советник». Потребность в таком издании возникла потому, что мы нарабатываем много интересных материалов, которые далеко не все могут купить по устраивающей нас цене. Проблему реализации собственной продукции и решает новая газета.

Еще одна форма работы – консультации. Хотя здесь нередко возникают казусы. Обращаются, например, иностранные журналисты и просят дать интервью. Я соглашаюсь, а потом оказывается, что вопросы, которые они начинают задавать, касаются организованной преступности или криминальной ситуации в городе. Но, позвольте, вас интересую не я как руководитель Агентства, не я как личность, не мои творческие планы, не мои пристрастия. Вас интересуют мои знания. И если я даю вам консультацию, выступаю в качестве эксперта, почему я должен делать это бесплатно? Просто потому что мы – коллеги по цеху?

– И как реагируют обычно журналисты на такой поворот с вашей стороны?

– Абсолютно нормально реагируют. Сначала они ныть начинают, пытаться еще о чем-то поговорить, но я веду себя очень жестко. Объясняю, да, вопрос, который вы задаете, нам известен, мы можем дать по нему исчерпывающую информацию. Более того, она у нас уже написана, сброшюрована и так далее, но, извините, это наш товар, которым мы не можем разбрасываться. Почему мы должны вам отдать его бесплатно, тогда как вы сами, вставив его в свой собственный материал, получите в конечном итоге за него деньги. Это же бред.

Другое дело, что бывают иногда случаи, когда мы идем на какие-то сделки. Приезжает, допустим, НТВ, просит дать оценку какой-то ситуации и обещает, что за это наше Агентство прозвучит в «Итогах». И какая-нибудь подпечатка под комментарием: «Андрей Константинов, Агентство журналистских расследований, Санкт-Петербург» тоже имеет свою цену, потому что это раскрутка, это имидж, реклама. Это трудно измерить деньгами, но кто-то увидит, обратится к нам, сделает заказ, и так далее. На такие вещи мы можем пойти.

А «подарки» для нас уже пройденный этап. Коллеги берут твой материал совершенно беспардонно, упомянут тебя в одной строчке: «по мнению такого-то, дело обстоит так-то и так-то», и дальше всю свою статью делают на базе того, что ты им наговорил. Только ты сам к этому никакого отношения как бы и не имеешь, а все мысли, выводы и их поиск произведены, якобы, самим этим журналистом. Ну, это же скотство, с моей точки зрения. Я против такой практики, это неправильно.

– Ваша осведомленность о происходящих в городе событиях на порядок выше ведомственных пресс-служб и на несколько порядков выше, чем в средствах массовой информации. Нередко информация, которую вы реализуете, для основной массы журналистов труднодобываема. Сотрудники правоохранительных органов, чиновники или избегают говорить о ней, или ссылаются на секретность. Для вас же, как будто, такой преграды не существует. Как вы этого добиваетесь?

– Мы прекрасно понимаем, что к нам достаточно пристальное внимание, и работаем самыми обычными методами. Платить за информацию нам приходится редко. Это миф о том, что везде нужно платить, и только таким образом приобретается какой-то эксклюзив. Люди, как правило, просто ленятся или не умеют приложить свои силы к тому, чтобы получить то, что их интересует. Хотя, конечно, и у нас в каждом отделе есть и оперативные расходы, и еще какие-то средства на нетрадиционные затраты, но это не является основой работы. Вообще же так называемый «платник» – человек, который берет деньги за регулярно предоставляемые сведения – это, по опыту, источник так себе. У нас, в основном, деньги получают разовые источники. А уж мотивов, как склонить человека к тому, чтобы он поделился информацией, миллион. Все они изложены, например, в книгах Дейла Карнеги, дающего ценные советы: как приобретать друзей и знакомых, как добиться успехов в бизнесе...

Военными и государственными тайнами мы не интересуемся, а все остальные – это тайны чиновников, они прозрачны, да и сами чиновники не умеют их хранить. При них же существуют и секретарши, и помощники – огромный аппарат людей, имеющих доступ к тем или иным сведениям. И они не остаются без нашего внимания.

Но главное заключается в том, что мы имеем возможность тщательнее использовать те академические навыки, которые известны всем. Мы просто «окучиваем» наши источники информации так, как это положено нормальным огородникам. Двум-трем журналистам, которые обычно работают в криминальном отделе газеты, просто не охватить всего объема ежедневной информации, не отследить все те сферы, где она может появиться. Им просто не разорваться. У нас же в Агентстве, где трудится 41 человек, есть возможность работать со всеми источниками, отсюда и информированность, и глубина проработки той или иной темы. Одним и тем же делом у нас могут заниматься одновременно несколько человек. Кроме того, в штате есть специальные люди, которые материалов не пишут, но занимаются выяснением, выявлением, уточнением и развертыванием каких-то фактов и подробностей. Подчас они имеют принципиальное значение. Один журналист, например, напишет: «Этот человек имеет “Мерседес”, поэтому он богатый». Наш сотрудник сначала выяснит, что упомянутый «Мерседес» белого цвета, 1978 года выпуска и стоит на рынке в три раза дешевле, чем «Жигули». Соответственно, вывод он сделает, что человек, о котором шла речь, совсем и не богатый. Улавливаете разницу в подходах?

Кроме того, у нас, повторю, отличные архивы, нормально устроенная и работающая база. Поэтому конкурировать с нами смешно. Какой-то частный факт мы, может быть, и можем упустить. Нас обгонят, к примеру, с сообщением о каком-то происшествии, если наш сотрудник, курирующий тот или иной сектор, направление, в данный момент заболел или занят чем-то другим, более срочным и важным. Но это случай. А соревноваться с нами в плане системы бессмысленно, потому что система всегда переиграет индивидуала.

– Ваши отношения с правоохранительными органами, в силу специфики работы Агентства, априори должны быть хорошими, доброжелательными, взаимовыгодными. Но вот вам становится известной какая-то информация, реализация которой может повредить ходу следствия, и вас просят не публиковать ее. Как вы поступите?

– По-разному. В зависимости от того, кто об этом просит и как он мотивирует эту просьбу. Все это – вопросы человеческих отношений и собственной нашей позиции по тому или иному делу. Иногда, действительно, просят, но ты видишь за этим ложь и какие-то совсем другие мотивы, которые стоят за этой просьбой – обычную трусость, традиционное «как бы чего не вышло» или что-то еще. В каждом конкретном случае мы принимаем свое решение, базируясь на каких-то нам известных данных. Бывает, удовлетворяем такую просьбу, если человек нам много раз помогал, а теперь просто ему лично нужно, чтобы что-то не было предано огласке. Конечно, никакая информация не стоит того, чтобы раз и навсегда испортить отношения с хорошим источником. Это всегда вопрос очень тонких компромиссов. И потом, если мы будем такими упертыми «отморозками», то очень скоро останемся без базы источников.

– А если все-таки происходит так, что вольно или невольно, но вы переходите дорогу следствию, забежав на каком-то этапе «впереди паровоза». Например, спугнули злоумышленника, который был на примете у оперативников, но они до него еще не добрались. Совесть после этого не мучает?

– Нет, не мучает, потому что правоохранительные органы тоже работают небезупречно, тоже совершают ошибки. Сыщики точно также могут спугнуть преступника. И потом, то, что мы пишем, это еще далеко не все из того, что мы знаем. В какой-то мере мы даже щадим самолюбие правоохранительных органов. А почему, собственно, нас должна мучить совесть? Когда мы искали одного человека, который сбежал от разыскивающей его милиции, уверенности в том, что он находится именно по тому адресу, куда мы направились, было на пять процентов. Но оказалось, что попали в цвет. Вариант был почти дохлый, и правоохранительные органы им вообще и не занимались. Мы же подобрали огрызок с барского стола, а он в результате оказался золотым. Ну, и что теперь? Не мы же его со стола сбросили. Кто мешал им самим заняться этим направлением? Так что, у правоохранительных органов никаких претензий к нам не было. Досада была, это точно. Но зато потом мы переговорили и нашли взаимопонимание. Потом у нас еще один адрес появился, где мог появиться разыскиваемый гражданин, и мы предложили уголовному розыску поехать туда вместе. Мы им сказали: «Братцы, мы же можем отправиться туда и одни, но показываем вам доброе свое отношение. Давайте поедем вместе, но вы со своей стороны дадите кое-какие нам обязательства по тому, что произойдет потом. Если вы не даете таких обязательств, мы сделаем все сами». Мы же изначально делаем это не для того, чтобы спугнуть человека. Если речь идет об убийце, то какая разница, кто его задержит, по большому счету, просто граждане или милиция.

Вообще же с отдельными людьми в правоохранительных органах мы очень плодотворно и взаимовыгодно сотрудничаем.

– Можно предположить, что столь же плодотворно и взаимовыгодно вы работаете и с другой стороной баррикады, с криминальными структурами, без информации которых ваши расследования не были бы столь глубоки и всеобъемлющи? Во всяком случае, «Бандитский Петербург-98» во многом стал бестселлером именно благодаря опубликованной в нем автобиографии Владимира Кумарина – человека, которого вы сами называете «лидером “тамбовских”». Нравится ли то, что вы делаете, авторитетам преступного мира?

– Во-первых, нельзя говорить о взаимной выгоде. Вообще, отношения складываются очень сложно, и одобрения нашей работы со стороны бандитских структур я не замечал. Наоборот, всегда присутствует предельная настороженность и небольшое желание идти на контакт. Бывают и суды, и угрозы. И заявления типа «ваша организация стоит на пути моей». Так что, ощущение, что мы живем в мире со всеми, неправильное.

Во-вторых, да, я сделал интервью с Кумариным и изложил его историю в «Бандитском Петербурге – 98», только мало кто знает, сколько за этим стояло труда. И этот материал существует не в отрыве от контекста, он – часть книги, которая вся – как бы преамбула, подход к этому сюжету. Не надо выдергивать одну главу из всей монографии. В книге же рассказывается и о явлении, о природе российского бандитизма, его становлении и развитии, и о конкретных людях. И потом, опубликована прямая речь Кумарина, некий документ, то, что человек сам думает о себе, своем положении. Автопортрет, мемуары, точка зрения. И это не означает, что я думаю точно так же. А с другой стороны, я не считаю, что недостаточно отстранился от него. Все сделано нормально, корректно, интересно и имеет право на жизнь. Подстраиваться ни под кого я не буду. Да, меня упрекали в том, что романтизирую преступный мир и очерняю ему противостоящих, терроризирую население и прочее. Так мне плевать на то, кто и как думает, потому что на каждый роток не накинешь платок. Я делаю то, считаю нужным и правильным. Кто считает нужным делать иначе, пусть делает. Только я что-то не вижу ни у кого в этом направлении ничего интересного. «Москва бандитская», где все, в основном, про покойников написано, так это не злободневно. Что касается разговоров о том, что я, якобы, на содержании у бандитских структур, так пусть говорят. А кто-то еще считает, что я детей ем по ночам. И что же мне теперь, бегать и кричать, что это не так?

– А важно ли для вас, для вашей работы то, «как ваше слово отзовется», как воспримет читатель сказанное? Существует же, наверное, некая журналистская, гражданская ответственность за резонанс той информации, которую вы распространяете.

– Если говорить о гражданской ответственности, то я – гражданин этого государства, в котором мы живем. Это государство де-юре и де-факто признало господина Кумарина видным бизнесменом, позволяет ему платить налоги и принимает эти налоги. Равно как и от множества других фигур этого же ряда. А в чем тогда моя гражданская позиция должна заключаться? Я должен говорить, вот, смотрите, человек, у которого первоначальный капитал нажит неправедным путем? Тогда открывайте все тот же «Бандитский Петербург-98» и читайте – весь путь этого человека там указан. И это моя позиция, мое отношение к организованной преступности и государству, которое позволило ей быть. Что вы от меня хотите сейчас? Чтобы я говорил, что он – бандит, клеймил его и лез на баррикады? Но ни один правоохранительный орган не может по этому поводу ничего сказать внятно. Кумарин – легальный человек, почему с ним делать интервью нельзя? С Чубайсом можно, а с Кумариным нельзя, не прилично. Что за двойной стандарт? Мы все люди, живем в одном городе, у всех разные пути, биографии. Если это фигура, к которой есть общественный интерес, если у нее есть определенная значимость и величина, это тот человек, с которым можно и должно делать интервью. Если ты живешь в этом городе и хочешь в нем что-то понимать, если хочешь видеть какие-то скрытые пружины, то будь любезен, встречайся с разными людьми, и с хорошими, и с плохими, какая разница. Чистых от нечистых вообще трудно отличить. А иначе давайте писать все со слов нашей замечательной милиции, которая для многих – последняя инстанция, и забудем о журналистском расследовании как таковом.

Занимаясь журналистикой и криминологией, в частности, человек обязан общаться со всеми. А иначе уподобишься натуралисту, который пишет о жизни львов только со слов смотрителя городского зоопарка.

в начало

Глава 2

ЗАПАДНЫЕ КОЛЛЕГИ ДЕЛЯТСЯ ОПЫТОМ

Всякий ли журналист может заниматься расследованиями? Да, конечно же, всякий. Опытный репортер, умеющий разговорить нужного человека, войти в доверие к окружающим, имеющий интересные источники информации, не считающий пустой тратой времени поиск важных документов – вот отличное «сырье» для будущего расследователя. Все остальное, необходимое для исследовательской деятельности, приходит с практикой. К сожалению, у нас пока еще очень мало вспомогательной литературы, которая помогла бы сократить время проб и ошибок, неизбежных для начинающих журналистов-расследователей. Однако есть опыт западных коллег, систематизировавших свои знания и уже предоставивших их для пользования российским инвестигейторам.

Как составить план работы

Практически все без исключения корифеи зарубежных средств массовой информации единодушно сходятся в том, что перед началом сбора материала для расследования следует составить некий план.

Дайте название своему проекту. Определите его тему – главную мысль, основную проблему. Например, волокита в судопроизводстве, или – что стоит налогоплательщикам квартирная плата в вашем городе, по сравнению с другими. Тщательно обдумайте, почему читателей может волновать данная проблема. Предположите возможную реакцию на данный материал – зачем он нужен, какую выгоду получит ваше средство массовой информации от публикации данного расследования? Обдумайте методы, которыми собираетесь действовать. Какие предварительные исследования нужно сделать, сколько провести интервью, опросить источников, собрать документацию, нужно ли проводить сравнительный анализ, наблюдение и прочее. Обсудите с руководством возможные результаты и последствия публикации. Решите, когда будет опубликован материал, будет ли это одна статья или серия материалов. Какие иллюстрации потребуются. Будут ли сопутствующие комментарии.

Главное, на что следует обратить особое внимание при проведении журналистского расследования, это точность, исключительная достоверность излагаемых фактов. Дело даже не в том, что некомпетентность журналиста может впоследствии стать предметом судебного иска, – она подрывает доверие общественности к тому или иному средству массовой информации и практически сводит на нет все затраченные усилия при проведении того или иного исследования.

Как бороться с ошибками

Несколько способов, как избежать ошибок в материале, рекомендует Лоуренс К. Бопре, вице-президент и исполнительный редактор группы газет «Уэстчестер Роклэнд ньюспейперз» из Нью-Йорка:

Будьте скептически настроены к любой информации. Проверяйте все дважды. Номера телефонов, фамилии и имена, названия улиц и наименования учреждений легко уточнить по справочникам.

Будьте осмотрительны в работе с источниками. Убедитесь в том, что информатор знает, о чем говорит. Даже если еще кто-то подтвердит полученную информацию, она не обязательно будет правдивой. Следуйте правилу: цитировать только того, кто действительно может знать о случившемся. Например, полицейский-регулировщик, находившийся недалеко от места происшествия, мог и не иметь достоверной информации о самом преступлении.

В сложном материале пройдитесь по фактам и даже цитатам второй раз, сверяясь с первоисточником, чтобы убедиться, что вы их поняли правильно. Другой способ достижения понимания: во время интервью перескажите ответ интервьюируемого, чтобы он убедился, правильно ли вы его поняли. Это позволит вам лишний раз проверить точность фактов до публикации материалов, а не после нее.

Не допускайте предположений. Не «догадывайтесь», какие инициалы могут стоять рядом с этой фамилией. Не просите журналиста из соседнего кабинета восполнить пробел ваших знаний – он также может этого не знать.

Совершенствуйте умение делать записи. Множество ошибок случается из-за пропусков в записях или из-за того, что автор не смог в них разобраться. «Прикройте» себя с помощью диктофона.

Пользуйтесь редакционной и другими библиотеками, но к газетным вырезкам относитесь с осторожностью – и 10 лет назад репортер мог ошибиться! Держите поблизости от себя часто используемые справочники – телефонные книги, словари и прочее.

Внимательно перечитайте окончательный вариант материала. Выправляйте ошибки в содержании, расстановке акцентов, пропорциональности представления различных точек зрения так же тщательно, как грамматические и другие обычные ошибки.

Самое главное: если вы не правы – признайте это. При обнаружении грубых ошибок подумайте о написании еще одной статьи, в которой признавались бы упущения, сделанные в первой. Это может быть и статья, рассказывающая о том, как была допущена ошибка, и какие в результате ее были последствия.

Иногда журналисты по невнимательности затемняют истинный источник информации неясными заявлениями. Это создает впечатление, что настоящий источник информации – сам автор публикации, возможно, отражающий собственное мнение. Таких ситуаций надо избегать.

О плюрализме мнений

Достоверность, правдивость, ясность изложения – вот те критерии, которые укрепляют позицию автора при проведении журналистского расследования. Материал отвечает этим требованиям только в том случае, если проблема исследована со всех возможных точек зрения. Западная пресса совершенно справедливо настаивает на соблюдении этого, одного из основных правил журналистского расследования.

Делайте все от вас зависящее, чтобы ваша статья не оказалась односторонней. Избегайте ситуаций, когда факты и события излагаются с одной позиции. Всегда ищите возможных оппонентов. Не ограничивайтесь одним звонком для «очистки совести» в офис вашего антигероя и не радуйтесь, если человека не оказалось в этот момент на месте. Ваша задача не отметить, что вы его разыскивали, а изложить еще один взгляд на затронутую проблему. Наберитесь терпения, добейтесь с человеком личной встречи, может быть, даже дождитесь его при выходе с работы или из дома и попытайтесь убедить в необходимости дать вам интервью. Помните, что упомянутое или заинтересованное лицо, чье мнение так и не прозвучит в вашем материале, впоследствии потребует реализации своего права на ответ. Не усугубляйте ситуацию, поскольку этот ответ может перечеркнуть весь пафос вашей предыдущей статьи.

От того, что в материале сталкиваются несколько точек зрения, он отнюдь не проигрывает, а даже наоборот, подчеркивает значимость затронутой вами темы. Важно лишь очень четко и уважительно по отношению к авторам эти позиции излагать. Переборите свое желание поерничать над чьей-то неудачной формулировкой или высказать свое «фи» по отношению к мнению, которое вы не разделяете. Это не просто дурной тон, это неуважение к читателю или зрителю и слушателю, которые настроены доверять не вам лично, а людям, которым вы даете возможность высказаться.

Заранее обезопасьте себя от упреков в возможной заинтересованности при проведении того или иного журналистского расследования. Отсутствие отстраненности в изложении автора, его личное участие в разрешении того или иного конфликта – это не просто нарушение неких этических правил, это опять же подрыв доверия читателя к готовящемуся материалу. Нельзя браться за статью, в результате публикации которой могут быть лично заинтересованы ваши близкие или хорошие знакомые. Не участвуйте в разбирательстве проблемы, которая возникла в фирме, где работают ваши родственники. Если вы претендуете на звание независимого журналиста, не высказывайте явно своих политических и иных пристрастий. Даже если политик Икс и чиновник Игрек ваши личные друзья, вы с ними учились в школе или вместе отдыхали прошлым летом, не демонстрируйте на публике ваши тесные отношения. Фамильярно похлопать друг друга по плечу уместнее дома за ужином, но не в здании парламента, где допустимо лишь выдержанное и уважительное приветствие. Ошибочно думать, что вид журналиста, накоротке разговаривающего с видным общественным деятелем, приносит ему только дивиденды в глазах общественности. На самом деле, читателю и зрителю гораздо важнее знать, что вы – профессионал в своем деле, и пользуетесь доверием не одного, а многих представителей власти. О том, что у вас хорошие связи в тех или иных кругах, должен знать ваш редактор, но и то, не наблюдая это в чужом репортаже на экране телевизора, а просматривая ваш собственный, разносторонне подготовленный материал.

Универсальные советы

О том, как проводить расследования, увлекательно рассказывает в своей книге «Универсальный журналист» Дэвид Рэндалл – директор компании «Индепендент Пресс» в Москве, в прошлом – ведущий сотрудник лондонской «Observer». В частности, он советует собирать и хранить все документы, представляющие хоть какую-либо ценность. Материалы, которые сегодня кажутся безобидными, через месяц-другой могут «взорваться». Кроме того, у вас ведь не шесть рук, вы не можете параллельно вести несколько расследований. Не пренебрегайте вдруг появляющимися и совсем «ненужными» вам в настоящую минуту материалами. Отложите их в сторону, сформируйте несколько пакетов по разным направлениями. Они непременно дождутся своего часа. Статья о коррупции и злоупотреблениях в администрации одного из районов Ленинградской области, к примеру, «вылеживалась» в редакции газеты «Санкт-Петербургские ведомости» без малого полтора года. Значительная часть важных документов появилась в газете «самотеком» без всякого усилия на то журналистов, заслуга которых была в данном случае в том, что они на первом этапе просто грамотно систематизировали полученные сведения. Когда тема «созрела», ее исследование уже не потребовало от них тех затрат, которые им бы пришлось вкладывать в эту публикацию, если бы они начинали свое расследование с чистого листа.

Еще один ценный совет Дэвида Рэндалла – возвращайтесь к «старым источникам» информации. Люди, работавшие в той сфере, где вы проводили расследование, зачастую вспоминают что-то, что должны были сказать вам в первый раз, могут дать новую информацию или пролить свет на ту, которую вы недавно получили. Любой из этих причин достаточно, чтобы звонить им регулярно. Как свидетельствовали журналисты Вудворд и Бернстайн, проводившие знаменитое уотергейтское расследование, «уже тот факт, что собеседник не подходит к телефону или вовсе не снимает трубку, зачастую свидетельствует о чем-то важном».

Десять раз подумать, прежде чем начинать подпольную работу для подготовки журналистского расследования, советуют профессионалы. С нелегальной деятельностью связано множество опасностей, прочтете вы в той же книге «Универсальный журналист». Во-первых, всякая конспирация предполагает долю лжи с вашей стороны, поэтому разоблачения должны быть достаточно серьезны, чтобы ваша нечестность была оправдана. Во-вторых, если вы подпольно расследуете криминал, то сами можете оказаться вовлеченными в противозаконные действия, что еще больше затрудняет оправдание ваших поступков. В-третьих, громадным может быть в таких ситуациях физический риск. Эта опасность иногда не исчезает спустя долгое время после публикации. Мертвый журналист ничего не напишет, остроумно подмечает Дэвид Рэндалл. И крайне редко случается, что на время переменить профессию – все-таки единственный способ написать глубокий и всесторонний материал.

Краткое руководство по проведению журналистского расследования

Преподаватель журналистики Бостонского университета Майкл Берлин в 1995 году прочитал (в рамках программы Фулбрайт) в Московском государственном университете цикл лекций. Особенно интересными оказались они для начинающих российских инвестигейторов, потому что, работая в свое время в газете «Нью-Йорк Пост», Майкл Берлин занимался именно журналистскими расследованиями. Многое из его богатого опыта легко перекладывается и на нашу почву. Вот некоторые фрагменты из выступлений известного публициста.

Что такое журналистское расследование?

Журналистское расследование не может появиться на свет без инициативы, идеи и усилий со стороны журналиста. Это материал, обладающий высокой новостной ценностью и большой значимостью для общества. Расследование основывается на множестве источников информации – людях, документах и личном наблюдении. Во многих случаях на поверхность выплывают материалы, которые власти предпочли бы не раскрывать. Но иногда в материалах содержится информация, полученная непосредственно от представителей власти.

Кто занимается расследованиями?

Любой журналист может заниматься расследованием. Для этого требуется любознательность, желание бороться с несправедливостью и скептицизм, граничащий с цинизмом или нигилизмом.

Основными орудиями репортера являются:

· Люди как источники информации.

· Разного рода документы и умение работать с ними.

· Терпеливо и умело проведенные интервью.

· Высокая мораль и чувство социальной ответственности. Репортеры должны уметь хорошо делать свое дело. Особенно важны аккуратность и здравый смысл, так как расследования порождают противников, готовых зацепиться за малейшую фактическую неточность, чтобы дискредитировать все расследование.

Где проводятся расследования?

Везде. На самом верху и внизу. В правительстве, в коммерческих структурах, в таких учреждениях, как школы, полиция, суды, больницы и университеты, в столице и в провинции.

Зачем нужно расследование?

Служба обществу и сильное желание журналистов бороться за правду и справедливость являются основными мотивами журналистского расследования. Привлекательными сторонами в расследовании являются для журналиста возможность завоевать хорошую репутацию, получить повышение по службе, а также возможная финансовая выгода, например, от издания книги по результатам расследования. Для СМИ – это репутация защитника общественных ценностей, возможность завоевать доверие своих читателей.

Как проводится расследование?

Журналист никогда не должен высказывать в материалах собственного мнения. Вместо того чтобы заявить, что кто-то берет взятки, или является жертвой, или разбазаривает общественное добро, журналист должен построить солидную и, основанную на фактах структуру, чтобы ПОКАЗАТЬ читателю весь процесс нарушений и указать на источник проблем. Журналист, занимающийся расследованием должен действовать в рамках законности и соблюдать нормы этики – иначе он ничем не будет отличаться от тех, чью деятельность он расследует. Никаких краденых документов. Никаких взяток за информацию. Никаких незаконных проникновений на частную территорию, за исключением тех случаев, когда журналист готов нести за это судебную ответственность.

Приемы журналистского расследования

Предварительное расследование. Читайте увлекательные книги, газеты, журналы, смотрите документальные фильмы. Используйте библиографии, другие библиотечные источники и компьютеризированные базы данных как местные, так и международные, фотографии или электронные носители. Возможно, в России и трудно достать официальные документы, но иногда их можно скопировать вручную с архивных подшивок документов, различных ведомостей, если вы убедите соответствующих чиновников в том, что вы имеете право смотреть документы и что вы не причините им вреда, или если они симпатизируют вашей работе.

Наблюдение. Наблюдение за тем, сколько времени служащие проводят на рабочих местах, какой политик бывает в компании директора такой-то фирмы, как содержатся заключенные в тюрьме, и другие подобные наблюдения могут быть полезны для статьи. Возможно, вы пожелаете проследить за автомобилем, побывать на строительном объекте и сделать фотографии, которые превратят ваше наблюдение в документ.

Интервью. Некоторые расследования начинаются с документов, а затем проходят с привлечением людей, другие начинаются с людей, а затем переходят на документы. В любом случае интервью должны быть хорошо спланированы. Журналист должен знать, какие он задаст вопросы, какой психологический подход лучше использовать, как добиться расположения интервьюируемого. Лучше всего брать интервью лично, а не по телефону, так как в ходе личного общения журналист помимо слов получает информацию, наблюдая за выражением лица человека и его поведением. Всегда пользуйтесь магнитофоном. Это поможет вам проследить ход мыслей человека и избежать в дальнейшем проблем, если свидетель откажется от своих слов. Некоторых раздражает и сковывает, когда при них делаются заметки. При записи на пленку свидетель, который согласился на беседу, сначала смущается, но затем забывает о магнитофоне. Если вы не можете записать интервью на магнитофон, попробуйте пригласить еще одного журналиста и дублируйте записи для дальнейшей сверки. Работая с нетерпеливым свидетелем, лучше всего задавать общие вопросы, способствуя естественному потоку информации и заинтересованно слушать, даже если его заносит на рассказы о своих несчастьях. Не заполняйте паузы в разговоре новыми вопросами. Пусть человек добровольно продолжит свою историю. И только, когда он выговорится, начинайте задавать вопросы, поворачивая разговор в нужное вам русло.

Когда люди, с которыми вам нужно поговорить, не хотят сотрудничать или боятся, попытайтесь помочь им расслабиться, выражая им свою симпатию, польстите им, гарантируйте защиту и анонимность. Если вы почувствовали, что кто-то желает поговорить, но боится, то попробуйте встретиться с этим человеком случайно или в гостях. Например, в магазине, у него в доме или по дороге с работы домой. Когда человек настроен неприязненно или не настроен на разговор, попытайтесь создать атмосферу нормальной дискуссии, чтобы он забыл, что дает интервью, и попытайтесь логически поддержать его позицию. Поправляйте ложные заявления, используя факты, но беззлобно (здесь важна кропотливая подготовка к разговору).

Самым важным и самым деликатным делом является последнее интервью, в котором, после того как информация собрана и готова к изложению, предмету вашего расследования предоставляется возможность отреагировать на представленные свидетельства.

Выбор предмета расследования

Иногда идея о проведении расследования подсказывается кем-то. Иногда агентства по расследованиям привлекают к работе журналистов. А иногда репортер просто задает себе вопрос: Почему было принято такое решение? Оно не справедливо! Почему данное учреждение (школа, суд, больница, служба по уборке мусора) не работает так, как положено? Не всегда ответ на эти вопросы содержит информацию о коррупции или злоупотреблениях. Но это не значит, что о подобных вещах не стоит писать. Если виновна система, а не люди, то это не менее важно. Иногда в ходе расследования требуется восстановить ход важных событий после того, как они уже произошли, и с большей точностью, чем они были описаны источником. Фактов, заслуживающих расследования, всегда больше, чем времени и людей, которые могли бы этим заняться. В предварительном порядке начните с изучения сразу нескольких аспектов дела пока не убедитесь, что выполнение задачи реально и стоит затраченных усилий. На следующем этапе заручитесь поддержкой редакторов.

Написание статьи

Репортер должен построить собранный материал в сюжет так, чтобы показать читателям направление удара, квинтэссенцию расследования. Сюжет определяет, как журналист ПОКАЖЕТ главное. После построения сюжета неизменно обнаруживаются пробелы в логической последовательности событий. Для заполнения этих пробелов потребуются дополнительные исследования, новые интервью и документы. Дальнейшее – дело репортерского ума, пера, фантазии, «архитектурного» дара. Сюжет раскопанной истории вовсе не обязательно станет сюжетом журналистского материала. «История» должна работать на идею статьи, на поставленную проблему, а не наоборот.

в начало

Глава 3

КАК ПОЛУЧАТЬ И ИЗЛАГАТЬ ИНФОРМАЦИЮ

За исключением тех случаев, когда ваш собеседник сам крайне заинтересован в том, чтобы его информация или комментарий появились в прессе, поиски достоверных сведений и «выуживание» их из различных источников – самая, пожалуй, трудная часть журналистского расследования. И здесь очень важно сделать все для того, чтобы заставить человека общаться с вами и предоставить необходимые данные даже тогда, когда он сам не очень хочет этого делать. В отличие от сотрудника правоохранительных органов, журналист ничем, кроме закона о средствах массовой информации, в данном случае не вооружен и правом официально вести дознание не обладает. Поэтому, в первую очередь, ему надо научиться правильно задавать вопросы и быстро определять, искренен с ним человек или лукавит.

В каком-то смысле это – часть детективной работы. Поэтому тот, кто хочет освоить ее в совершенстве, узнает немало интересного, если посетит соответствующие лекции на юридическом и психологическом факультетах. Юристы научат методам следствия и дознания, тактике допроса. Психологи помогут овладеть тонкостями общения. Есть, наконец, специальная литература. Многое зависит еще и от вашей начитанности, умения быстро и четко формулировать свои мысли. Но здесь лекции не помогут. Филологи советуют для развития речи больше читать классику и следить за своим языком. Перейти в случае необходимости на уголовный сленг вы всегда сможете, его освоить нетрудно, да и молодежная речь насыщена «феней» до предела. А вот изъясняться правильно для некоторых оказывается невыполнимой задачей.

Как составить вопросы

Готовясь к беседе, попробуйте сначала уяснить для себя главную задачу – что именно вы хотите услышать от собеседника. Если вы сталкиваетесь с какой-то проблематикой впервые, обратитесь к опыту коллег. Почитайте в библиотеке материалы, которые были написаны по данному поводу еще до того, как эта тема заинтересовала вас. Не бойтесь упреков в компиляции, вы просто не должны повторять то, что уже кем-то сказано. То, что для вас может показаться «открытием Америки», другим давно известно. Воспользуйтесь чужим опытом, чтобы продвинуться дальше. Определив тему и ее рамки, заранее подготовьте вопросы.

Юристы подразделяют вопросы на основные, дополнительные, начальные, промежуточные, уточняющие, конкретизирующие, напоминающие, детализирующие и контрольные. Попытайтесь провести беседу так, чтобы в вашем интервью были все эти вопросы. Их сложная конструкция поможет как можно глубже исследовать проблему и не даст собеседнику переключиться на какую-то другую тему.

Ваши формулировки должны быть четкими, ясными, конкретными и понятными. Самое лучшее – это простые вопросы. Наводящие или улавливающие только запутают вас самих. Содержание вопроса не должно давать повода для предположительного ответа. Намеки и недоговоренность – тот капкан, в который легко попадает журналист, пытающийся основывать свой материал на сомнительных фактах. Доверие к такому расследованию сразу же снижается, а его автор становится уязвим для исков о защите чести и достоинства.

Необходимо также учитывать, что и сама по себе постановка вопроса несет в себе определенную информацию. Поэтому стоит определиться заранее, до какой степени журналист хочет проявить перед собеседником свою осведомленность в теме разговора.

Наиболее сложная и довольно распространенная ситуация, когда по какой-то объективной или субъективной причине человек, особенно, если он – лицо неофициальное, не хочет общаться с журналистом. При этом он может быть просто нездоров, или ему не нравится ваше лицо, политическая ориентация вашего издания, или он просто боится, что навредит себе, если даст интервью корреспонденту. Постарайтесь уяснить четко, почему именно «клиент» не горит желанием рассказать вам все, что ему известно по интересующей вас проблеме. Апеллируйте к здравому смыслу собеседника, объясните социальную значимость его поведения и сведений, которыми он располагает. Заинтригуйте его какой-то собственной информацией, которая может быть ему любопытна. Невзначай, между делом «оброните» какой-нибудь факт, мимо которого он не сможет пройти равнодушно.

Если человек и рад бы помочь вам, но не припоминает интересующих вас событий, помогите ему их вспомнить. Возбудите его ассоциации. Пройдите вместе с ним вслух весь тот эпизод, обстоятельства которого для вас важны. Припомните сами, какая была погода в тот день, о чем писали газеты, какая передача шла по телевизору. Спросите, чем ваш собеседник позавтракал, кого встретил при выходе из дома. Цепочка этих фактов сама приведет его к тем событиям, которые выпали из его памяти.

Непременно учитывайте темперамент человека, с которым общаетесь. Еще блестящий юрист А.Ф. Кони в своей работе «Память и внимание» отмечал, что по темпераменту можно предположить, в каком направлении будет собеседник строить свое повествование о том или ином событии. Вот дается сообщение из криминальной хроники:

«Трамвай наехал на переходящую рельсы женщину и причинил ей тяжкие повреждения или, быть может, самую смерть, вследствие того, что она не обратила внимания на предупредительный звонок или что таковой раздался слишком поздно».

Сангвиник, волнуясь, скажет: «Это была ужасная картина – раздался раздирающий крик, хлынула кровь, мне послышался даже треск ломаемых костей. Эта картина стоит перед моими глазами, преследует меня, волнуя и тревожа».

Меланхолик скажет: «При мне вагон трамвая раздавил несчастную женщину. И вот людская судьба: быть может, она спешила к любящему мужу, к любимым детям, под семейный кров – и все разбито, уничтожено, остались слезы и скорбь невозвратной потери – и картина осиротелой семьи с болью возникает в мое душе».

Холерик, негодуя, скажет: «Раздавили женщину! Я давно говорил, что городское управление небрежно в исполнении своих обязанностей. Можно ли поручать управление трамваем таким вагоновожатым, которые не умеют своевременно начать звонить и предупредить тем рассеянного или тугого на ухо прохожего! И вот результат. Судить надо за эти упущения, и строго судить».

А флегматик расскажет: «Ехал я на извозчике и вижу: стоит трамвай, около него толпа народа, что-то смотрят, я привстал в пролетке и вижу – лежит какая-то женщина поперек рельсов, – вероятно, наехали и раздавили. Я сел на свое место и сказал извозчику: пошел скорее!»

В зависимости от темперамента в разговоре с лицами разных типов и воздействовать на них надо по-разному. Холерики, меланхолики и флегматики нередко теряют детали события. К ним надо проявлять больше терпения, чуткости, обходительности. На сангвиников лучше действует требовательность, строгость.

Как начать беседу

Непременно продумайте, в какой обстановке лучше начать разговор. Иногда разумнее сделать это не в строгой обстановке офиса или в домашнем уюте, а прямо на улице или в кафе. Вовсе не обязательно, чтобы собеседник непременно расслабился во время разговора. Важно, чтобы антураж соответствовал поставленной задаче. Может быть, как раз неудобство шумной улицы помогут ослабить бдительность источника информации, переключить его внимание на что-то другое.

Один следователь рассказывал, что в его работе имеет значение даже то, в какой форме он отправит свидетелю повестку с вызовом для допроса. Бланк можно заполнить вручную, а можно отпечатать на машинке. Можно поставить несколько печатей или вообще ни одной. Вручить с милиционером или послать по почте. В конверте или без него. Каждая мелочь имеет свой смысл.

Особенно важны первые фразы беседы. Их построение, тональность. Представившись, запишите имя, должность и звания собеседника. Может случиться так, что сделать это позже у вас не будет возможности.

Если человек вам неприятен, не показывайте ему этого. Нельзя изначально идти на конфронтацию, на конфликт, тогда разговора просто не будет. Но, одновременно, и не заискивайте. Некоторые специалисты рекомендуют проявлять большую эмоциональную отзывчивость к собеседнику, проявлять свою симпатию, изыскивать общие интересы. Это не всегда оправданно. Человек может предположить, что журналист как-то слишком уж заинтересован в получении информации и подумает, не заказной ли материал он готовит. Источник осторожный и трепетно относящийся к собственной репутации тут же, как моллюск, захлопнет свои раковины и не будет откровенен.

Как себя вести

«Золотое правило» вашего поведения – не допустить ничего такого, что может вызвать негативное к вам отношение. Будьте доброжелательны, опрятны, не кичитесь своей публичной профессией. В начале разговора непременно сообщите некоторые сведения о себе, своих целях, о материале, который вы собираете. Дайте собеседнику возможность рассмотреть вас, привыкнуть к вам. Попытайтесь заранее узнать, чтобы потом к слову использовать какие-то наиболее существенные факты из биографии этого человека. Психологи рекомендуют при первом общении не смотреть долго глаза в глаза. Некоторых типов это пугает, им кажется, что вы агрессивно настроены.

Заранее подстройтесь под «среду обитания» интересующей вас личности. Собираясь на презентацию или в представительство крупной фирмы, одевайтесь соответствующим образом. Ваша свободная профессия не дает вам права пренебрегать чужими правилами, даже если они кажутся вам условностями. Нарушив их, вы можете кого-то обидеть. Точно также, не бравируйте своим достатком, вливаясь в толпу митингующих или посещая бастующее предприятие. Будьте своим в доску, но не допускайте панибратства, вульгарности. Манерность и примитивность одинаково снизят ваш авторитет.

Поставьте себя на место человека, к которому пришли за информацией. Если это свидетель, уместно извиниться за причиняемое беспокойство. Если потерпевший – посочувствуйте по поводу травмирующих его обстоятельств. Если довелось разговаривать с человеком, который подозревается в совершении преступления, убедите его в том, что версию обвинения изложите корректно, без ущерба для его чести и достоинства. Обязательно выполните свое обещание.

В ходе общения старайтесь опираться на положительные качества собеседника. Покажите, что вам об этих качествах известно, и вы их высоко цените.

Не стоит сразу же выставлять на стол диктофон, его можно вытащить чуть позже, когда приступите к существу беседы. Сошлитесь на свою отвратительную память, скажите, что запись ведете исключительно для того, чтобы ничего не упустить в ходе разговора. Если эти аргументы не помогут, диктофон лучше убрать. Вести скрытую аудиозапись опасно. Техника может подвести, и вас разоблачат. В лучшем случае, вы просто потеряете свое лицо. В переносном смысле. В худшем – потеряете его в прямом смысле.

Неплохой способ получения информации – блеф. Вы краем уха услышали о том, что в каком-то районе города произошел взрыв. Подробности вам неизвестны, а официальные структуры еще не готовы их предоставить. Тем не менее, у вас есть знакомый в правоохранительных органах, который хоть и не уполномочен давать вам информацию, но обсудить ее с вами ему никто не запрещает. Вы звоните ему и изображаете, что уже владеете обстановкой. Начать разговор лучше с незначащих слов или сугубо профессиональных проблем. Что-то типа: «как там ваша опергруппа справляется на месте взрыва, у вас ведь, я слышал, одна криминалистическая лаборатория осталась, вторую-то на прошлой неделе передали в другой район». Поговорив о второстепенном, плавно переходите к главному. Ссылайтесь на неких неосведомленных коллег, которые «пудрят вам голову», утверждая, что на самом деле события происходили так то и так то. Заставьте собеседника возмутиться и развязать язык.

Как определить, что вам лгут

Стопроцентных способов выяснить обманывает вас собеседник или нет, увы, не существует. Даже известный детектор лжи не гарантирует однозначного ответа на этот вопрос. Ни особых методов психодиагностики, ни экспресс-диагностики не существует даже у специалистов. Трудно тестировать ложь даже по частоте дыхания и пульса, по изменению речи – паузам и интонациям.

Тем не менее, есть некоторые признаки, по которым можно с некоторой долей уверенности предположить, что с вами не искренны. Внешний показатель хорошо знаком психологам. Они говорят, что если человек не смотрит прямо в глаза и часто дотрагивается до кончика носа, то он не склонен с вами откровенничать. Нам этого, естественно, мало.

Юридическая литература подсказывает, на что именно надо обратить внимание в разговоре, чтобы выявить ложные сведения, которые вам преподносят. Лжец, как правило, все-таки сбивается в своем рассказе и по одному и тому же поводу сообщает разные подробности. Он предпочитает неопределенную и неконкретную форму беседы. Эмоциональный фон его рассказа чрезвычайно беден – структура схематична, образы бледны и безлики. Собеседник упорно подчеркивает свою добропорядочность и отстраненность от предмета беседы. Он старается уйти от ответа на прямые вопросы и скрывает очевидные факты, которые не могут быть ему неизвестны.

Общие призывы говорить правду и просительное увещевание с вашей стороны в данном случае будут просто неуместны. Путь к истине лежит через вопросы «почему?», «с какой целью?», «как вы объясните?». Или сбейте человека с толку. Уйдите ненадолго от прямых и неприятных для него вопросов. Известно, что длительный психический дискомфорт вызывает лишь раздражение и желание противодействовать. Загнанный в угол собеседник начнет обманывать вас нарочно. Задавайте ему только те вопросы, на которые возможен только положительный с его стороны ответ. А потом, если возможно, устройте что-то вроде очной ставки. Пригласите для участия в беседе какое-то третье заинтересованное и владеющее ситуацией лицо. Человек уже не сможет говорить неправду.

Крайняя мера – агрессивная форма разговора с источником информации. Если это лицо официальное, пригрозите, что напишете о его отказе от комментария и намекнете на прямую заинтересованность в сокрытии информации от общественности. На чиновника, знакомого с законом о средствах массовой информации, это может подействовать.

Если с «клиентом» никак не договориться, торгуйтесь. Обещайте не упоминать в своем материале что-то о нем лично. И непременно выполняйте обещание. Все это должно напоминать систему американской «сделки с правосудием», когда в обмен на признание обвиняемый или вообще освобождается от наказания, или получает более легкое.

Как избежать ляпсусов

Профессионализм журналиста подразумевает множество умений и навыков человека, избравшего для себя эту профессию. Универсальный журналист сегодня, помимо того, что может легко и свободно излагать свои и чужие оригинальные мысли, также знает иностранный язык, водит автомобиль, умеет работать на компьютере. Он владеет всеми публицистическими жанрами и сведущ в технологии производства своего издания или эфирной программы. Но, даже научившись всему этому, журналист, намеривающийся заняться расследованиями, еще не состоится. Инвестигейтор работает, как сапер, без права на ошибку. В некоторых случаях достаточно лишь однажды самонадеянно не проверить полученную информацию или небрежно, неправильно изложить ее, и он сам, и его издание будут разорены исками о защите чести, достоинства, деловой репутации, компенсации морального вреда, утраченной выгоды.

Правовым вопросам и проблемам в последние годы уделяется все большее внимание на страницах газет, в теле- и радиоэфире. Однако в материалах о деятельности правоохранительных структур и органов правосудия представители прессы нередко допускают обидные погрешности.

Занявшись изучением этой проблемы, председатель Санкт-Петербургского городского суда Владимир Полудняков выяснил, что число мелких и крупных ошибок образует некую систему, когда их количество уже переходит в качество. Проанализировав работу нескольких телеканалов, судья сделал вывод, как далеко телевидение от выполнения задачи соответствующего правового воспитания. Наибольшее число случаев, требующих критической оценки, Владимир Полудняков обнаружил в программах популярного и вполне профессионального «НТВ».

Типичные недостатки судья разделил на две группы:

Первая – неправильная юридическая терминология. Она «режет слух» юристам-профессионалам. Но дело не только в этом – таким образом распространяется правовое невежество в и без того не слишком юридически грамотном обществе.

Ночная программа «Сегодня» (13.05.97). Ведущий: «В ближайшее время по делу Коржакова будет вынесен ПРИГОВОР». Но это не тот термин. У Коржакова тогда было гражданское дело в суде, и по нему выносили решение. Приговор же выносится только по уголовным делам.

«Итоги» (12.10.97). В репортаже из Липецка о Новолипецком металлургическом комбинате сказано: «Они подали ИСК В ПРОКУРАТУРУ». Иски же подаются только в суд. А прокуратура принимает жалобы и заявления. Это разные вещи.

«Суд идет» (19.12.98). Судья: «Истица изменила искОвое заявление». Неправильное ударение в юридических терминах вообще довольно распространенное явление: «искОвое», тогда как надо «исковОе», «осУжденный», а надо «осуждЕнный», «прИговор», а надо «приговОр», «Арест», надо – «арЕст».

Вторая группа обнаружившихся в программах «НТВ» ошибок – фактические. Они свидетельствуют о юридической неграмотности авторов текстов и порой вводят в заблуждение телезрителей.

Ночное «Времечко» (12.03.97). «Женщина за гвоздь в буханке хлеба отсудила 1 миллион рублей. Она выиграла дело, что является достаточно РЕДКИМ СЛУЧАЕМ для наших судов». Обсуждается тема, которой явно не владеют. В судах удовлетворяются практически все сто процентов дел о защите прав потребителей и возмещении им морального вреда. Поэтому для наших судов такая ситуация не редкость, а, напротив, правило.

«Криминал» (22.12.98). Убийство двух женщин, одна из которых была беременна. Ведущий: «Беременность была очевидной, и суд вполне мог бы ОСУДИТЬ его (преступника) ЗА УБИЙСТВО не двух, а ТРЕХ ЛИЦ» Полная юридическая безграмотность. Во-первых, суд не может выйти за пределы предъявленного обвинения и самостоятельно увеличить его объем. Во-вторых, в нашем Уголовном кодексе пункт «г» части 2 статьи 105 специально предусматривает такой состав преступления как убийство беременной женщины.

Ко всем этим погрешностям можно, конечно, относиться по-разному. Но к мнению профессионала стоит прислушаться. Со специалистом всегда легче и удобнее говорить на его собственном языке. Делая грубые ошибки при рассказе о его работе, журналист невольно обижает человека. Конечно же, невозможно знать всего. Но, специализируясь на конкретной тематике, имеет смысл овладеть не только ее основными терминами. Знания, безусловно, придут с опытом, а сначала лучше всего обращаться за помощью.

Меньше всего проблем возникает у тех редакций, в штате которых имеется собственная юридическая служба. Журналисты тех изданий, где своего юриста нет, поступят разумно, если будут перед публикацией вычитывать готовые тексты хотя бы сведущему работнику пресс-службы какого-либо правоохранительного органа. Не делая этого, и начинающий криминальный репортер, и журналист-инвестигейтор может попасть впросак.

Типичная ошибка многих авторов – некая помесь различных преступлений – кражи, грабежа и разбоя в одной и той же публикации. В результате, как остроумно подметил один адвокат, получается абракадабра вроде «офсета путем литографии». Не менее распространенное заблуждение непрофессионалов – якобы синонимичность понятий «арест» и «задержание». Задержать может милиция на определенное непродолжительное время до разъяснения каких-либо обстоятельств (установления личности, например). Санкцию на арест дает прокурор. И арест, как правило, подразумевает скорое предъявление обвинения. Есть еще множество различных тонкостей, незнание которых — ловушка для начинающего криминального репортера. Журналисту же, который ведет собственное расследование, связанное с правовой тематикой, совершать такого рода ошибки уже непростительно. Избежать их можно, только тщательно проверив факты, сверившись с официальными документами, уточнив у компетентных источников.

Язык мой – враг мой

Малейшая неточность в заметке или судебном очерке могут стать причиной судебного разбирательства. Чтобы не оказаться в проигрыше, недостаточно одного умения разбираться в понятиях, что такое честь, достоинство, деловая репутация. Надо уметь доказывать, что те или иные сведения соответствуют действительности и не порочат истца. Проблема в том, что судебная практика по делам такого рода еще не сложилась. В различных регионах по-своему трактуют даже одни и те же понятия.

Вот пример из материалов Агентства судебной информации.

Корреспондент городской газеты «Новодвинский рабочий» В. Доронин первоначально был осужден за клевету. В своей статье «Проверка на демократию» журналист подверг критике бывшего директора одного из ПТУ и его заместителя за разбазаривание внебюджетного фонда училища и за нарушение прав детей-сирот. Приговор – один год исправительных работ – был отменен областным судом.

Однако при повторном судебном рассмотрении, когда подтвердились все изложенные в статье Доронина факты, он все равно был признан виновным и осужден, хотя и не за клевету, а за оскорбление, заключавшееся в словах «мафиозный квартет» и «пэтэушная мафия». Игнорируя заключение лингвистов, суд самостоятельно сделал вывод о том, что слово «мафия» неприличное. А поскольку определяющим составом преступления по ст. 130 УК РФ (еще в прежней его редакции) является неприличная форма высказывания, суд счел правильным ранее вынесенное наказание.

В данном случае явно прослеживается аналогия с уголовным делом Вадима Поэгли, осужденного за неприличное слово «вор». Напомним, что журналист газеты «Московский комсомолец» подготовил в октябре 1994 года материал «Паша-Мерседес (вор должен сидеть в тюрьме..., а не быть министром обороны)». Вынося обвинительный приговор, суд отметил, что статья дискредитирует бывшего Министра обороны Павла Грачева, называет его лицом, совершившим преступление, унижает его честь и достоинство как гражданина и должностного лица. Однако адвокат Генри Резник смог убедить Верховный суд в том, что уголовно-правовые термины «преступник», «вор», «грабитель» не относятся к разряду непристойных высказываний типа «свинья» или «подонок». А выражение «Паша-Мерседес» – всего лишь фамильярность. Верховный суд отменил обвинительный приговор в отношении Вадима Поэгли.

Впрочем, далеко не всегда журналист может пенять на излишнюю требовательность и придирчивость правосудия. Во множестве случаев он сам оказывается виноват как минимум в том, что не проверил готовящийся материал.

Можно ли то, что не запрещено?

Дарованная Конституцией свобода слова дает журналисту право писать практически все, что ему заблагорассудится. Разумеется, общество некоторым образом регламентирует эту свободу соответствующим законодательством таким образом, чтобы не оказаться в заложниках у недобросовестных средств массовой информации. В цивилизованных странах для СМИ уже многие годы существует также некая совокупность норм поведения, что-то вроде морали – то, что мы называем журналистской этикой. Этические нормы не закреплены никакими правовыми актами. Наверное, это ненужно и невозможно, поскольку обсуждаемые понятия более близки к морали, нежели к юриспруденции. Тем не менее, именно отсутствие зафиксированных в той или иной форме этических норм российской прессы приводит порой к необратимым последствиям.

Рассказывая о преступлениях, совершенных серийным маньяком, один популярный петербургский таблоид напечатал портреты пяти малолетних девочек. Все они были изнасилованы и убиты человеком, который наконец-то попал в руки работников милиции. Фотографии редакция получила в органах следствия, которые не возражали против публикации снимков, сопровождавших подробный рассказ о раскрытии этих страшных преступлений. Спустя несколько дней после выхода в свет газеты, в редакцию позвонила женщина и в ужасе рассказала, что только что в больницу с инфарктом на «скорой помощи» увезли ее сестру, которая увидела в популярном еженедельнике фото дочери, которая уже несколько месяцев числится без вести пропавшей. Разумеется, текст о ее ужасной гибели она прочла тоже.

В мае 1997 года в Москве собралась группа известных в своей профессиональной среде специалистов, в числе которых были кандидат юридических наук и обозреватель газеты «Московские новости» Леонид Никитинский, бывший прокурор и редактор журнала «Российская юстиция» Валерий Руднев, а также известные журналисты, специализирующиеся в области права и правосудия – Юрий Феофанов, Александр Борин, Константин Катанян, Игорь Корольков, Сергей Соколов и другие. Они разработали и приняли, фактически, этический кодекс прессы. Нормы и правила для тех, кто хотел бы писать на правовые темы. Называются они

ДЕКЛАРАЦИЯ «СУДЕБНЫХ РЕПОРТЕРОВ»

О принципах честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования

Настоящая Декларация составлена группой журналистов, постоянно освещающих судебные и досудебные (на стадии следствия и возбуждения дел) процессы. Первые подписи под документом поставлены при учреждении Гильдии судебных репортеров в мае 1997 года в Москве, однако, мы оставляем Декларацию открытой. Мы приглашаем присоединиться к ней на условии соблюдения изложенных ниже принципов других журналистов, в том числе региональных СМИ, которые работают в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования (если его материалы, содержащие в себе обвинения уголовно-правового характера, публикуются до вынесения судебного приговора).

Нас тревожит, в первую очередь, забота о престиже профессии журналиста. В последнее время жанр «чернухи» или поверхностного, низкопробного криминального репортажа вытесняет с газетных полос и из эфира квалифицированные материалы, ориентированные на идеи правосудия, анализирующие социальные и иные причины преступлений. Это положение не отвечает интересам демократии, права, правосознания, а также перспективам российских СМИ.

Объединение усилий журналистов, работающих в этом сегменте информационного пространства, диктует необходимость защиты наших общих цеховых интересов, превалирующих над мотивами конкуренции. Наша репутация нуждается в защите, в первую очередь, от дилетантских подходов, девальвирующих в глазах общественного мнения профессию судебного репортера. Отвечая друг за друга своими авторскими именами, мы признаем следующие принципы честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования:

1. Мы исходим из презумпции добропорядочности всех лиц, чьи имена и поступки мы делаем достоянием гласности. Для любых обвинений, опровергающих презумпцию добропорядочности в отношении того или иного лица или группы лиц, требуются веские аргументы;

2. Мы в принципе стремимся избегать обвинений в чей-либо адрес, предпочитая не утверждать, а задавать вопросы по поводу известных нам фактов. Приговоры о виновности либо невиновности или решения в пользу тех или иных конкретных лиц выносит только суд. Вместе с тем презумпция невиновности в юридическом смысле слова не препятствует журналистскому расследованию. Мы не выносим приговоров, но можем выдвигать обвинения, если располагаем для этого убедительными основаниями;

3. Мы вправе работать с «утечками» информации, которые получаем на уровне личных контактов от органов дознания, следствия или со стороны защиты. Но мы не считаем возможным публиковать такую информацию в одностороннем порядке без проведения журналистского расследования;

4. Объектами нашей критики в случаях, когда обвинение им со стороны уполномоченных органов еще не предъявлено, могут быть лица, которые занимают посты в государственных органах или играют активную роль в коммерческих структурах. Чем выше должностное или имущественное положение конкретного лица, тем жестче термины, в которых мы вправе оценивать его деятельность. Вместе с тем мы отказываемся от критики в грубых и унижающих достоинство выражениях;

5. Любое лицо, которое становится объектом нашей критики, имеет право изложить свою точку зрения, как правило, до передачи материала в печать или в эфир. В случаях особой политической значимости, когда утечка информации о предстоящей публикации может угрожать ее судьбе, мы считаем себя вправе перепроверять известные нам сведения с помощью косвенных источников информации;

6. Мы не уклоняемся от прямого аргументированного спора с теми, кого мы критикуем в наших публикациях, и признаем за ними право не только на судебную защиту. Мы готовы пересмотреть свою точку зрения и принести извинения в случаях, когда допустили ошибку;

7. Следя за конкретным уголовным делом, мы вправе указывать на ошибки органов следствия и дознания, но только аргументируя это ссылкой на закон. Мы вправе говорить о негуманности тех или иных следственных мероприятий, обосновывая это общепринятыми этическими требованиями;

8. Суд и только суд является органом правосудия и олицетворяет собой его идею. Мы вправе аргументировано критиковать пороки судебной системы, ошибки или поступки судей, но это не влияет на наше уважение к правосудию в целом. Вступившее в законную силу решение суда подлежит безусловному исполнению, хотя это не препятствует его обсуждению, в том числе в средствах массовой информации.

9. «Давлением» на суд или на органы следствия мы считаем такое комментирование хода следствия и суда, которое ведется неграмотно, без веских аргументов, без предоставления слова обвинению или защите для изложения позиций сторон. Недопустимо распространение о судьях, лицах, ведущих следствие или участвующих в деле, порочащих сведений, если они не имеют отношения к предмету публикации;

10. Мы возражаем против придания политического звучания нашим публикациям на правовые темы.

Изложенные принципы честной работы являются этическими и не могут применяться наподобие юридических норм. Подписавшие Декларацию журналисты не несут ответственности за все публикации в названных жанрах, в том числе и тех авторов, кто не разделяет наших принципов. Мы не стремимся к монополии на судебную или следственную информацию, но считаем, что высокий профессионализм журналиста естественным образом создает для него преимущества при получении информации и комментариев в судах и правоохранительных органах.

Приглашая коллег подписаться под Декларацией, ее составители оставляют за собой право в случае нарушения изложенных принципов в практической работе дезавуировать подпись того или иного лица под Декларацией по решению Гильдии судебных репортеров.

в начало

Глава 4

ОФИЦИАЛЬНЫЕ И СОМНИТЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

Какими каналами получать информацию при проведении собственного расследования, каждый журналист определяет для себя сам. Кто-то предпочитает пользоваться только открытыми, всем доступными сведениями, зато поражает собственными неординарными выводами. Другие проявляют чудеса изобретательности, находя ускользнувших от общего внимания свидетелей и очевидцев, а также оставшихся в стороне официальных участников того или иного процесса – эти материалы отличаются свежестью и оригинальностью. Во всех случаях ценен сам источник информации – компетентное лицо, на которое можно сослаться в статье. Вовсе необязательно, чтобы социальное положение этого человека или его должность были очень высокими. Главное – информированность, степень владения материалом. Нередко случается, что руководитель той или иной структуры менее осведомлен в подробностях выполняемой работы, чем его подчиненные. Для журналиста же важно не мнение начальника как такового, а правильно изложенная суть проблемы.

Не дорог подарок, дорого внимание

Источники информации надо холить, нежить и лелеять. Их нельзя оставлять своим вниманием. К вам должны привыкнуть, о вас должны помнить, вам должны доверять. Для этого общайтесь с интересующими вас людьми не только по делу, когда вам нужна консультация или комментарий. Помните, что человеку приятно ваше внимание и в качестве поздравления в канун праздника, и просто так, когда вы звоните, чтобы справиться о здоровье или рассказать свежий анекдот. В зависимости от степени близости ваших контактов проявляйте оригинальность. Малознакомый политик запомнит вас, если вы пришлете ему открытку не только на Рождество, но в день образования его партии. А старый знакомый немало удивится, если вы напомните ему о круглой дате, стороной выяснив сколько лет работает он в своей фирме. Не скупитесь ни на добрые слова, ни на маленькие знаки внимания. Копеечная открытка, канцелярский набор скрепок или кнопок с остроумной надписью – вот те крошечные мостки, с которых начинается строительство прочных отношений. И зачастую только от вас зависит интенсивность и качество этого «строительства». При этом, вовсе необязательно торчать по вечерам на корте только потому, что интересующий вас человек любит играть в теннис. Достаточно просто быть в курсе проходящих соревнований, знать ведущих спортсменов, уметь рассказать о них что-то интересное. Обратите внимание на то, как оформлен рабочий кабинет вашего источника. Нередко какие-то плакаты, фотографии, сувениры и даже цветы могут немало рассказать о своем хозяине, его интересах и пристрастиях.

Воспользуйтесь своими контактами в журналистской среде. Возможно, для вашего коллеги – театрального критика ничего не стоит получит автограф какого-то известного режиссера или актера, заезжей знаменитости. Закажите или выпросите у него эту реликвию и подарите вашему источнику, который без ума от театра. Поверьте, человек будет навеки ваш.

Если в офисе много живых цветов, его обитателям понравится, когда вы однажды принесете им отросток какого-нибудь декоративного растения, которого еще нет в их коллекции. Но будьте внимательны, любителя пушистой герани или нежной фиалки вид жестколистого фикуса может даже раздражать. Ненароком поинтересуйтесь заранее, о каком цветке мечтает ваш источник. Кстати, универсальный подарок для любого человека, работающего на компьютере, даже не какая-то хитроумная и дорогостоящая программа или диск с суперсовременными играми, а обыкновенный кактус, который, как известно, способен поглощать некоторые малополезные для человека излучения.

Все эти мелкие сувениры ни к чему не обязывают и не имеют ничего общего со взятками. Это лишь знаки внимания. Но и их следует преподносить с особой тщательностью, помня, например, о том, что сотрудники правоохранительных органов или системы правосудия чрезвычайно щепетильно относятся к подаркам вообще, и к вниманию со стороны прессы, в частности. Однако стоит помнить, что многие люди чувствуют себя неловко, если им не удается также проявить свою вежливость и поблагодарить вас. Человек может смутиться и расстроится, если у него ничего не окажется под рукой для того, чтобы «отдариться». Будьте предупредительны, просчитайте такой возможный вариант. На этот случай именно у вас, а не у него должны быть домашние заготовки. Например, один репортер придумал себе «хобби» – в специальный блокнот он собирал любимые высказывания различных людей, ими самими собственноручно записанные. Имея при себе этот блокнот, он всегда мог вовремя извлечь его и попросить сделать ему приятное – оставить автограф с чьим-то изречением. Этот пустяк позволял его знакомым, как правило, известным и дельным людям, почувствовать себя в расчете за только что полученный какой-то небольшой сувенир. Не менее оригинально поступал другой журналист. Не будучи сам фоторепортером, он, тем не менее, всегда носил с собой фотоаппарат-мыльницу, собирая портреты своих знакомых. Со временем некоторые получили от него же в подарок целую «галерею» своих фотографий, сделанных на любительском уровне, но в разное время и в разные годы.

Хороший способ установить добрые отношения с целой организацией – помочь ей решить какие-то проблемы, причем, необязательно, профессиональные. Если после серии ваших небольших материалов о необходимости срочного ремонта в помещении районного отдела милиции, муниципалитет все-таки изыскивает средства для того, чтобы привести здание в порядок, можете смело рассчитывать на то, что работающие в нем сотрудники вам первому сообщат о каком-либо преступлении или происшествии.

В январе 1992 года в газете «КоммерсантЪ» была опубликована заметка «Прокурорам нечем отстреливаться», рассказывавшая о серии покушений на сотрудников петербургской прокуратуры. Только за полгода на следователей и прокуроров одного лишь города было совершено четыре дерзких нападения. Некоторых сотрудников злоумышленники избивали и отбирали документы, двоих жестоко пытали и убили. Проблема заключалась в том, что, несмотря на предоставленное законом право носить табельное оружие, ни у самих сотрудников прокуратуры, ни у всей организации не было средств на его приобретение. В то время государственная цена пистолета «Макарова» была 367 рублей, при рыночной до 9 тысяч, но ни та, ни другая сумма для государственной структуры была неподъемной. Прокуратура Петербурга тогда обратилась к командованию Ленинградского военного округа с просьбой выдать оружие для прокуроров. Во многом благодаря освещению этой проблемы в федеральной прессе ее удалось решить, и сотрудники прокуратуры получили табельное оружие. А журналисты «Коммерсанта» еще долго пользовались полученными «дивидендами» в виде интересных и вовремя полученных сообщений о делах, которые расследовала прокуратура.

Специальные люди «для связей с общественностью»

Самые различные пресс-центры и пресс-службы, специальные отделы для связей с общественностью – вот те основные источники информации, которые открыты практически всем журналистам. Любая организация, будь то банк, страховая компания, общественный фонд или главное управление внутренних дел, заинтересованы в том, чтобы поддержать имидж своей фирмы. Подчас в их задачу даже не входит подготовка рекламных материалов, поскольку их функция гораздо тоньше – налаживать связи со средствами массовой информации. Казалось бы, что может быть лучше: интересы журналистов и сотрудников пресс-служб, как будто, совпадают, и им остается только наладить канал от поступления материалов до их публикации. Однако надо отличать официальные сообщения пресс-служб от авторских текстов журналистов. Кроме того, цель сотрудников какой бы то ни было фирмы – соблюдение ее собственных интересов, а отнюдь не помощь журналисту в написании статьи. Более того, подчас эти задачи становятся противоположными, когда сотрудник газеты, к примеру, интересуется в ГУВД преступлениями, совершенными милиционерами. Разумеется, пресс-служба стремится выдать как можно меньшую информацию, чтобы осложнить ее сбор и не способствовать появлению публикации, компрометирующей органы внутренних дел. Тем не менее, эти сложности должны быть учтены журналистом еще перед началом сбора материалов, в связи с чем стоит подумать, к каким именно источникам в данном случае стоит прибегнуть, а какие не трогать, чтобы не испортить с ними отношений. Если же поставленная цель стоит того, бояться поссориться с тем или иным чиновником не имеет смысла.

С зависимости от сфер деятельности, пресс-службы, обычно, делятся на несколько основных групп, и именно в таком виде удобно хранить их координаты в картотеке. Существуют:

· пресс-службы законодательной и исполнительной власти, различных партий и общественных движений (политика),

· пресс-службы коммерческих структур, акционерных обществ, различных экономических и транспортных учреждений и предприятий (экономика),

· пресс-службы иностранных дипломатических представительств, посольств и консульств (дипломатия),

· пресс-службы банков, фондов и бирж (финансы),

· пресс-службы театров, концертных залов, музеев, киностудий (культура),

· пресс-службы различных конфессий (религия),

· пресс-службы средств массовой информации (СМИ),

· пресс-службы общеобразовательных и медицинских учреждений (социум).

Этот список может быть продолжен, углублен или расширен в зависимости от специализации того или иного журналиста.

Какой реальной помощи можно ждать, к примеру, от сотрудников пресс-служб правоохранительных органов? Они подскажут телефон интересующего вас отдела и фамилию работника, отвечающего за нужное вам направление. Возможно, уже существует и готова к распространению аналитическая справка на заданную вам для исследования тему. Не исключено также, что вам могут предложить какой-то материал для глубокой проработки, если в такого рода стороннем расследовании заинтересована сама силовая структура. Через пресс-службу можно уточнить время и обстоятельства того или иного происшествия и преступления, а также выяснить, в какой стадии находится официальное расследование. Однако, надо помнить, что пресс-служба заинтересована в том, чтобы предназначенная для распространения информация разошлась как можно большим тиражом. Поэтому не стоит рассчитывать на то, что для вас все время будут придерживать эксклюзив, особенно, если вы не всегда можете его оперативно реализовать.

Обмен информацией в той или иной форме между журналистами и силовиками – самое рядовое явление. Нередко сотрудники правоохранительных органов черпают интересные сведения прямо из газетных публикаций или телерепортажей. Подчас журналисты добровольно делятся с силовиками добытыми ими сведениями из криминальных структур, с тем, чтобы впоследствии также получить в эксклюзивном порядке какую-то информацию для печати. Случается, работники милиции или прокуратуры сознательно осуществляют утечку информации, например, о ходе какого-то уголовного дела, чтобы проследить последующие действия заинтересованных в его исходе лиц.

В последние годы распространился еще один вариант добровольного сотрудничества силовиков и прессы. Из-за нерешительности начальства, нежелания ссориться с властями или личной заинтересованности руководители подразделений силовых структур подчас намеренно тормозят решение вопроса о проведении каких-то проверок или возбуждении уголовных дел. И тогда некоторые дознаватели, оперативные сотрудники и другие работники низового звена тайно обращаются за помощью к представителям средств массовой информации, чтобы предать огласке хотя бы часть криминальных фактов. Как правило, публикации такого рода уже бывает достаточно для того, чтобы дело получило ход, а не легло под сукно.

Крупные правоохранительные органы, в основном, имеют собственные пресс-службы или специального представителя для связей с общественностью. К примеру, пресс-служба органов внутренних дел ежедневно рассылает сводку преступлений и происшествий, зарегистрированных в предыдущие сутки. Но в этот пресс-релиз обычно не вносится информация о некоторых преступлениях, расследование которых ведется по горячим следам, и следствие заинтересовано в том, чтобы никто никоим образом не помешал оперативным действиям. На пресс-службу также трудно рассчитывать, если надеешься своевременно получать сообщения о только что произошедших происшествиях. К сожалению, руководители этих подразделений не всегда умеет наладить тесные контакты с дежурной частью, и сами подчас получают информацию о чрезвычайных события на улицах города из уст журналистов.

Эксклюзивные источники

Договариваться о том, чтобы та или иная информация была предназначена только для вас, нужно непосредственно с теми, кто работает по интересующей вас теме и кто сам является источником информации уже для пресс-службы. Речь идет о так называемых первоисточниках. Это может быть конкретный прокурор или следователь, оперативный сотрудник или судья. В идеале, когда в числе первоисточников – руководитель подразделения. Он в курсе работы своих подчиненных и вправе дать им указание побеседовать с журналистом. При этом он еще не избалован вниманием прессы и, если увидит в вас порядочного и разумного человека, который никогда не навредит выполняемой им работе, ваши чисто деловые контакты со временем могут перерасти в доброе знакомство. Необходимо учитывать, однако, что начальник среднего звена всегда боязлив и практически никогда не согласится на то, чтобы взять на себя ответственность за передачу вам той или иной информации официально. Обычно он может сделать это лишь с санкции своего руководства, с которым вам также надо поддерживать связь. Возможны случаи, когда ваш источник фактически идет на должностное преступление, рассказывая вам о том или ином событии, цените его доверие. И никогда ни при каких обстоятельствах не предавайте огласке имя человека, поставившего себя в зависимость от вашей порядочности.

Первые лица

Политики и общественные деятели, руководители правоохранительных органов города и области, видные юристы и адвокаты, главы различных общественных фондов также являются блестящими источниками информации. Их особая ценность заключается в широте видения проблемы и возможности принятия конкретного решения. Им не надо разъяснять, в чем заключается польза от общения с представителями средств массовой информации. Более того, первые лица, как правило, сами не прочь использовать имя того или иного видного журналиста для выступления на интересующую именно их тему. И, если вам дорого ваше честное имя и незапятнанная репутация, держите ухо востро, особенно в период выборных компаний. Помните, выборы пройдут, и избиратели забудут даже имена кандидатов, которые оказались в числе аутсайдеров. Однако ваше имя и ваши материалы они запомнят хотя бы потому, что именно вы-то и остались на плаву, публикуетесь в печати, делаете сюжеты на радио или телевидении. Взвесьте лишний раз, стоит ли связывать себя по рукам и ногам, приняв чью-то политическую позицию, особенно, если она вам не так уж и дорога.

Но не надо думать, что контакты с первыми лицами так уж «опасны». Необходимо лишь обдумать, как вы сами можете использовать их знания и возможности. Для этого надо знать круг обязанностей и сферы влияния каждого из интересующих вас персон. Депутат, например, имеет право от своего имени делать запросы во все без исключения структуры, и ему обязаны ответить в предусмотренный законом очень короткий срок. Если то или иное ведомство игнорирует ваше желание узнать что-то о его деятельности, возьмите в союзники депутата и заставьте чиновников дать ответ. Чиновники, в свою очередь, это кладезь всевозможных бюрократических документов, которые могут оказаться для вас полезными. Кроме того, будучи «колесиком и винтиком» государственного механизма, всякий клерк – от маленького до очень влиятельного – важное звено в структуре исполнительной власти. Если вы заинтересованы в том, чтобы результаты вашего журналистского расследования реализовывались не только на бумаге, но и в жизни, вникните в структуру государственной машины. Определите, по крайней мере, для себя, будете вы бороться с ветряными мельницами, или есть шанс, что ваш материал действительно что-то изменит в лучшую сторону.

«Группы давления»

С начала 90-х годов в России стало появляться все больше различных независимых организаций, сфера деятельности которых была достаточно узкой, но от этой своего рода специализации только выигрывала. Основная задача таких общественных структур – активное привлечение внимания общественности к той или иной важной теме, о которой они собирают множество материалов. Цель – надавить на власть и заставить ее принять решение, способное конструктивно изменить ситуацию. Именно поэтому эти добровольные общественные организации и называются «группами давления». Западная экологическая организация «Гринпис» – яркий пример такой работы.

В зависимости от того, какую проблему намеревается исследовать журналист, ему стоит поинтересоваться, не специализируется ли по этой же теме какая-нибудь «группа давления». «Солдатские матери», например, расскажут о злоупотреблениях в армии и тех законных способах, на основании которых призывник не может быть отправлен для прохождения службы в вооруженных силах. В Петербурге такая организация появилась в 1992 году первоначально как центр информации для призывников и их родителей. Потом женщины занялись распространением юридической информации и предоставлением бесплатной правовой помощи военнослужащим. Они оказывают моральную поддержку солдатам, пострадавшим от произвола в армии. Ежегодно в эту организацию обращается за помощью и консультацией около 5 тысяч человек.

А вот, к примеру, далеко не полный список организаций Петербурга (аналогичные структуры существуют и в других регионах страны), которые могут помочь журналистам в подготовке публикации о наркомании и методах борьбы с ней:

Азария – общественная организация матерей наркоманов, ассоциация «Спасение», «Анонимные Наркоманы», группа «Вертикаль», «Возвращение» – помощь наркоманам и реабилитационный центр, «Наранон» – семинар для родителей по проблемам наркомании, районные наркологические кабинеты, ассоциация «Родители против наркотиков».

Специальная литература

Анекдот про то, что «чукча не читатель, чукча – писатель», – одна из излюбленных журналистских поговорок. К сожалению, у пишущей братии действительно не всегда хватает времени на чтение литературы. Как художественной, так и специальной. Без внимания оказываются подчас даже выступления коллег по сходной теме. И совершенно напрасно.

От просмотра научной и специальной литературы журналисту-расследователю никак не уйти. Однако ему могут помочь отслеживать важные новые материалы сами источники информации. Они же, кстати, подчас весьма квалифицированно прокомментируют тот или иной новый закон или постановление. Немало полезных сведений можно почерпнуть у источников информации в вузах и других образовательных учреждениях.

В газетах, журналах, теле- и радио-сюжетах вы найдете не только результаты исследований, проведенных другими журналистами по также взволновавшей вас проблеме. Подчас статья совсем на другую тему может подсказать идею для проведения нового журналистского расследования. К примеру, история того, как рабочие Выборгского целлюлозно-бумажного комбината оказали вооруженное сопротивление судебным приставам, буквально подталкивает к глобальному исследованию деятельности судебных исполнителей вообще.

Полезными могут оказаться разного рода справочники, даже календари юбилейных дат. Круглая дата того или иного события подскажет тему для выступления, спровоцирует желание поинтересоваться, что, например, изменилось за столько то лет в той или иной правоохранительной структуре, как хранит она свои традиции, что приобрела, что растеряла. Причем, с одной стороны, ваш материал не будет праздничным, «датским», а с другой, он все-таки окажется приуроченным к определенному календарному числу.

Немало интересного можно почерпнуть, просматривая частные объявления. Реклама типа «девушки по вызову» или «услуги детектива» говорит сама за себя, так и привлекая пытливого журналиста. А вот что может скрываться за предложением: «прочту “Евгения Онегина”», стоит задуматься. Может быть, это условный пароль и вы на пороге целого детектива?

Журналисты с широким кругозором интересуются не только специальной литературой по своей собственной теме, но и другими направлениями. В автомобильном журнале, например, нередко появляются материалы о различных системах охранной сигнализации, способах сберечь машину от угона, практические советы, как вести себя в той или иной кризисной, аварийной ситуации. Возможно, какой-то аспект этой темы окажется актуальным и для вас, когда вы сами займетесь глобальным расследованием причин возросшего числа автомобильных краж в вашем районе.

Самотек

На журналистском жаргоне самотеком называют письма и материалы, которые присылают в редакцию либо люди, ждущие от средств массовой информации конкретной помощи в решении их собственной проблемы, либо нештатные авторы, сочинительствующие ради хобби. С последними общаться труднее, но их тексты, как правило, философского характера и от журналистского расследования бесконечно далеки. Что касается «просителей», то они могут подтолкнуть к изучению самой неожиданной проблемы. Надо только, не доверяться этим добровольным помощникам целиком и помнить, что их главная задача – не помочь вам написать блестящий материал, а просто добиться своей конкретной цели.

Первоначально все выглядело так. Несчастная женщина – одинокая пенсионерка и инвалид Зинаида Ивановна живет одна в трехкомнатной квартире. Близких – ни души. Помогать некому. Только социальный работник Анна Сергеевна наведывается. Женщины подружились и так сблизились, что решила старушка прописать свою помощницу к себе, чтобы жилье потом ей досталось. Но добрые отношения со временем испортились. И возникли у Зинаиды Ивановны подозрения, что ее хотят натуральным образом извести – вот уже и продукты ей стали недоброкачественные приносить, и смотрят как-то косо... О своих опасениях одинокая пенсионерка сообщила в районную администрацию, в прокуратуру и в газету. Не откликнуться на этот призыв о помощи было невозможно. Все дружно бросились спасать несчастную старушку, предположив, что она попала в руки аферистов, цель которых – отбирать квартиры у беспомощных стариков. Однако история оказалась совсем из другого рода. Анна Сергеевна – педагог по образованию, в системе социальной помощи проработала много лет. В трудовой книжке – одни благодарности. А все дело в том, что соседи Зинаиды Ивановны тоже положили глаз на ее квартиру и предложили за нее хорошие деньги. И бабушка, передумав оставлять жилье Анне Сергеевне, просто захотела, чтобы та выписалась, и предприняла для этого очень активные действия.

Не узнав всего этого, газетчик мог бы попасть впросак, опубликовав лишь жалобы старушки, которую обидели. Итогом же данного журналистского расследования стал материал о ренте – такой форме сделки, по которой нетрудоспособные граждане могут продавать свое жилье при условии, что им будет обеспечена спокойная и достойная старость.

Бандиты

Общаться или не общаться с представителями криминального мира – каждый журналист решает для себя сам. Но тот, кто полагает, что беседа с боевиком, уголовником или лидером какой-нибудь преступной группировки запятнает его собственную репутацию, наверняка ошибается. Во-первых, в нашей стране от сумы и тюрьмы никто не зарекается. Даже политики, которые сегодня могут быть у власти, а завтра в Лефортово. Во-вторых, ваше доброе имя не может пострадать оттого, что вы просто исполняете свой долг, собирая всестороннюю информацию ради объективности готовящегося материала.

И не стоит бояться, что кто-то скажет про вас: «Этот человек связан с криминалом». Не надо сразу думать о самом плохом. Говорящий вовсе не так проницателен, умен и смел, как может показаться. Все дело в том, что именно понимает он под сказанными словами. Связь – это общение, контакт, знакомство. Люди могут встретиться за одним столом, на одной презентации, оказаться вместе на одной фотографии. Если кто-то из них является очевидным выходцем из уголовной среды – имеет судимость, например, то про всех остальных можно сказать как о «связанных с криминалом».

Совсем другое дело, если речь идет о связи как зависимости или деловой заинтересованности. Но и в этом случае надо иметь в виду, что весь крупный бизнес сегодня, хотим мы этого или нет, вышел из теневого. И если хорошенько копнуть каждого крупного коммерсанта, поинтересоваться источниками его стартового капитала, проверить налоговую декларацию, сразу же может всплыть какая-нибудь темная история. Кроме того, многие очень серьезные деловые и уважаемые сегодня люди в недавнем социалистическом прошлом ходили на зону по так называемым «хозяйственным» статьям – как раз за свою излишнюю, не ко времени, предприимчивость. Между тем все, кто стремится сегодня в политику, кто уже стоит у власти, так или иначе общаются с такого рода людьми. Они ведут с ними деловые переговоры, принимают спонсорскую помощь, обсуждают планы благотворительных актов. Злые языки и здесь могут говорить о «связи с криминалом», но на глупости не стоит обращать внимания.

Повторим, не надо думать, что деньги являются единственной причиной, которая толкает журналиста-расследователя в объятия жаждущего легализации преступного авторитета. Главная задача журналиста – дать информацию об обществе, в котором мы все живем. Пресса – глаза и уши этого общества. Журналисты не придумывают жизнь. Они показывают ее в зеркале своих материалов. И если в нашем обществе бандиты стали занимать столь важную роль, об этом надо говорить.

Такой контакт, как правило, не нравится официальным властям. Правоохранительные органы можно понять, они очень не любят, когда пресса начинает знать о чем-то больше, нежели спецслужбы. И это негодование может принимать самые уродливые формы. Вспомним, как было возбуждено уголовное дело против тележурналистки Елены Масюк, бравшей интервью у чеченских лидеров Басаева и Дудаева. Представительницу свободной прессы обвинили в недонесении о местонахождении преступников. Дело кончилось ничем – изменилась политическая ситуация в стране, с Чечней на том этапе замирились и проблема потеряла свою актуальность. Но это бряцание наручниками со стороны силовых структур надолго запомнилось многим средствам массовой информации.

И все-таки журналист, занимающийся расследованиями, никогда не станет пренебрегать таким источником информации, как человек из криминального мира. Хотя бы для того, чтобы увидеть обратную сторону работы тех, кто о своих промахах сам никогда не скажет. Бандиты охотно рассказывают о фактах весьма неприглядных – о том, как в милиции применятся пытки, как фальсифицируются документы в материалах уголовных дел, как бесследно пропадает конфискованное на время следствия имущество обвиняемых. Разумеется, такого рода информацию надо тщательно проверять и трижды подумать о том, надо ли ее публиковать. Кому будет выгодно разглашение данных фактов. Не используют ли журналиста втемную. Не принесет ли этот материал больше вреда, чем пользы.

Анонимы

Особую опасность представляют собой анонимные источники информации.

Неизвестный мужчина позвонил в петербургский филиал газеты «Комсомольская правда» и предложил компромат на одного из руководящих сотрудников местного управления по борьбе с организованной преступностью. От личной встречи аноним, назвавший себя «честным работником милиции» категорически отказался. Кассету с видеозаписью редактор «Комсомолки» забрал из ячейки в камере хранения на Московском вокзале. Главного героя, развлекавшегося в обществе двух проституток, он узнал сразу. Но, помня о современных технические возможностях, все-таки не мог не усомниться в ее подлинности. Для проверки полученных сведений ему нужна была более обширная информация об обстоятельствах проведенной съемки. «Честный милиционер» звонил в редакцию еще несколько раз. Ему предлагали встретиться, обсудить подробности и достоверность видеозаписи. Но анонима это только раздражало. В грубой и настойчивой форме он возмущался тем, что предоставленный им «эксклюзив» до сих пор не опубликован. Такое поведение склонило журналистов к мысли, что на самом деле источники информации не милицейские, а бандитские. Слепым орудием криминального мира, пытавшегося чужими руками избавиться от, может быть, непорядочного, но и мешающего преступникам человека, «Комсомолка» быть не захотела.

Но не всегда контакт с преступной средой проходит для представителей прессы безболезненно, как было в описанном выше случае. Бывают и более острые конфликты, вызванные тем, что работа журналиста «не оправдала доверия» заказчика или оказалась прямо противоположной его интересам.

Популярный питерский таблоид – еженедельник «Петербург-экспресс» опубликовал снабженный эффектным снимком материал о том, как в изоляторе «Кресты» весело проводят время заключенные. На фотографии, запечатлевшей одну из камер самой старой в России тюрьмы, было изображено богатое застолье: литровые бутылки дорогой водки, банки с икрой, копчености. Довольные, пьяные лица арестантов свидетельствовали о том, что живется им за стенами изолятора совсем не плохо.

Публикация вызвала справедливое негодование милицейского руководства. В «Крестах» перевернули все вверх дном, чтобы наказать гуляк, хотя сам этот факт неудивителен – следственный изолятор перенаселен в восемь раз, разного рода нарушений режима множество. От журналистов однако потребовали объяснений, как попала к ним фотография. Но, как выяснилось, газета задела интересы не только силовиков. В редакции раздался телефонный звонок, и человек, назвавшийся представителем «тамбовских» (одно из крупнейших преступных сообществ Петербурга), пообещал журналистам расправу прямо сейчас. Сотрудники «Петербург-Экспресс» немедленно вызвали к себе РУБОП и местное телевидение. Информация о том, что бандиты угрожают представителям прессы, мгновенно стала достоянием общественности. Резонанс этой истории был таков, что на следующий день некто не представившийся позвонил на телевидение и от имени «тамбовских» попросил сообщить, что угрожавший накануне журналистам человек – самозванец, а сами «тамбовские», дескать, никаких претензий к газете не имеют. Если предположить, что фотографию из «Крестов» специально передали в прессу именно бандиты, чтобы, к примеру, скомпрометировать руководство следственного изолятора, то тогда, действительно, у них претензий к газете не должно было быть. Вообще же о материалах, которые рождаются из так называемых сомнительных источников, можно и нужно спорить. Хотя бы для того, чтобы в этом споре родилась истина, чтобы были, наконец, выработаны какие-то критерии журналистской этики в России.

Кстати, журналистская этика, совесть и гражданская позиция – это именно те «больные места», на которые давят правоохранительные органы, вынуждая журналиста сообщить им источник получения информации. В ход идут даже такие запрещенные приемы, как упреки в незаконной деятельности, в отказе способствовать осуществлению правосудия и даже в безнравственности. Известен случай, когда корреспондента просто обманули. Ему сказали, что от того, сдаст он милиции свой источник информации или нет, зависит жизнь и смерть другого человека. Вот почему, выбрав для себя стезю журналиста-инвестигейтора, стоит заранее обдумать, какие принципы будут лежать в основе этой работы. На чьей стороне выступать, какие цели преследовать. Насколько высокими должны быть эти цели, чтобы оправдать самую жесткую и неожиданную публикацию.

По большому счету, журналист, ведущий собственное расследование, работает для торжества справедливости. Сотрудник правоохранительных органов служит во имя торжества закона. А потому полномочия и возможности у них разные. В некоторых случаях именно выступление прессы как сублимированное общественное мнение может стать последней инстанцией в решении человеческих судеб.

Предположим, действия того или иного политика, общественного деятеля, чиновника в правовом смысле ненаказуемы, но их огласка приводит к тому, что поступательное движение этого человека к вершинам власти прекращается.

Другой пример, может быть, более спорен, но также имеет право на существование.

Принято считать, что вступившее в законную силу решение суда обсуждать некорректно. «Либо мы уважаем суд как государственный институт, либо культивируем правовой нигилизм в обществе», – заметил как-то один чиновник. Позволю себе не согласиться. Мы живем в эпоху смены экономических и политических формаций. Законотворчество не поспевает за переменами в жизни общества. Многие сегодняшние журналистские расследования свидетельствуют: сплошь и рядом старые законы и консерватизм служителей правосудия, не торопящихся активно применять новые правовые акты, противоречат новым нормам жизни. Кому же говорить об этом, как не журналистам? Даже не упрекая ни в чем судей, нельзя не понимать, что они работают в отведенном им правовом поле. И если законный вердикт означает не то же, что справедливый вердикт, кто будет бить по этому поводу в колокол?

в начало

Глава 5

БЕЗОПАСНОСТЬ ЖУРНАЛИСТОВ

С недавних пор безопасность журналистской работы – излюбленная тема некоторых политических и общественных деятелей. Но зачастую они эксплуатируют ее вовсе не потому, что так беспокоятся о сохранении свободы слова в стране. Скорее эта забота носит сугубо комплиментарный характер и демонстрируется ради завоевания симпатий у снимающей, пишущей и говорящей братии. На самом деле за десять постперестроечных лет практически ни одна государственная структура всерьез и на деле не занялась тем, чтобы научить журналистов самостоятельно заботиться о собственной безопасности. К сожалению, ни публичность этой профессии, ни ее общественная значимость не гарантируют им сегодня физическую и морально-психологическую неприкосновенность.

Как сберечь свою психику

Как известно, социологические исследования показывают: журналистика как специальность занимает третье место в так называемом рейтинге смертности среди других мирных профессий. Чаще других умирают разве что шахтеры и актеры. Суперактивный образ жизни, когда «свеча палится с двух концов» и колоссальные психологические нагрузки сводят журналистов в могилу намного раньше отпущенного природой срока.

Журналистика, бесспорно, среда агрессивная. Вы можете не заниматься расследованиями и не отслеживать криминальную хронику, а писать, к примеру, о балете или о жизни животных. Но и тут настигнут вас и сложности сосуществования творческих личностей внутри редакции, и подстегивание редактора, стремящегося в погоне за тиражами любой ценой обойти конкурентов. Журналистика – это всегда гонка за лидером. В качестве последнего могут выступать и имя, и деньги, и статус, и независимость.

Не обсуждая достоинств ни одной из этих целей, скажем лишь, что в стремлении к их достижению важно не переусердствовать.

Итак, чем придется пожертвовать. Для кого-то, может быть, семьей. Не всякая супруга станет терпеть ваш ненормированный рабочий день и даже ночь. Подчас трудно объяснить, почему ваш третий, пятый, десятый совместный уик-энд срывается, потому что надо куда-то бежать или садиться за компьютер и работать. Не всякий супруг способен воспринимать спокойно частые отлучки жены, незнакомые мужские голоса по телефону. Не всякий человек вообще может понять, что ваш светский образ жизни не самоцель, а способ сбора информации. И потом, кто сказал, что вас ждут только розы на презентациях? Первые шаги криминального репортера – на ночной улице или в подъезде возле трупа какого-нибудь бомжа или наркомана. А придется еще и по помойкам полазить. И женщине, если она выбирает себе такую профессию, придется испытывать на себе все эти нагрузки наравне с мужчинами. Впрочем, в стране, где женщины кладут шпалы, эта тема не актуальна.

Говорят, что реальный способ решения проблемы – браки между представителями одной профессии. Берегитесь, правда, чтобы в ваши отношения не вмешалось стремление к профессиональному лидерству. Женщина в таком случае легче перенесет свое поражение. Для мужчины оно может окончиться плохо – он потеряет веру в себя, сломается.

Брак между журналистами подразумевает также, что их детей будут воспитывать бабушки и дедушки. Ваше амплуа – папаши и мамаши на воскресенье.

Заранее готовьтесь и к проблемам со здоровьем. Ваши больные места – желудок и легкие. Журналист без сигареты – явление почти исключительное. Кроме того, как утверждают медики, все творческие личности, к коим вы, безусловно, относитесь, склонны к нарушениям в сексуальной сфере. Что ж, природа редко может обеспечить человека зарядом энергии на все двести процентов, чтобы хватило и на вдохновенье, и на полноценную интимную жизнь. И именно на ней сказываются все ваши постоянные стрессы, неврозы, беспокойная работа.

Хороший метод противостоять напастям – здоровый образ жизни. Боритесь за себя сами. Алкоголь лишь ненадолго уведет вас из действительности, чтобы потом вырвать из нее навсегда. Не пытайтесь забыться. Очищайте свой организм от психошлаков так, как это делают любители разного рода очисток кишечника, печени, крови. Вам нужно расслабиться – идите на прогулку в лес или в поле, подальше от чужих глаз. Слушайте птиц, разожгите костер. Если активный образ жизни вам по плечу, идите в поход, живите в палатке, ловите рыбу, собирайте грибы. Если любите комфорт, то путешествуйте с удобствами. Оторвитесь хотя бы не надолго физически от того места, которое связано с проблемами. Постарайтесь почувствовать, что ваши проблемы на самом деле – частность, а вся жизнь гораздо богаче и важнее. Ищите новых впечатлений, они имеют свойство скрашивать неприятности.

Еще один способ помочь своей психике – дебрифинг, своего рода коллективный психотренинг. Для шведских полицейских дебрифинг – обычное явление в их повседневной жизни. Впервые необходимость поставить психическую разгрузку сотрудников правоохранительных органов на «поток» возникла в Швеции несколько лет назад после гибели парома «Эстония». Тогда несколько полицейских чуть не сошли с ума оттого, что им пришлось буквально за сутки обзвонить несколько сотен абонентов и сообщить, что «ваш муж, сын, отец трагически погиб в катастрофе». Среди того огромного числа полицейских, которые работали при обеспечении порядка во время расследования этой трагедии, лишь несколько десятков потом остались на службе. И государство сделало выводы. Теперь после какого-либо происшествия, в ходе которого сотрудник полиции получил сильную психическую нагрузку – стрелял в человека, в преступника, к примеру, – он приглашается на дебрифинг. В кругу своих коллег, также страдающих от какой-то «занозы» в своей душе, человек должен высказаться, объяснить, что его тревожит, буквально «разжевать» свою проблему с помощью опытных психологов. В подавляющем большинстве случаев после дебрифинга состояние его участников значительно улучшается.

Журналисту, конечно, в чем-то сложнее. Государство ему не помогает и психологами не обеспечивает. Но почти всегда есть заслуживающие доверия коллеги или друзья. Главное, не держать свою «занозу» в себе, не дать ей «загноиться».

Но, к сожалению, не только о своем душевном здоровье надо сегодня беспокоиться серьезному журналисту. За стремление работать на торжество правосудия и справедливости, за разоблачение пороков и недостатков общества журналистов преследуют во всем мире. Их бьют, запугивают, шантажируют, арестовывают и убивают. Одна перуанская журналистка назвала это «цензурой смерти». И с каждым годом эта цензура ужесточается. Наша страна – не исключение.

Как себя защищать

Сначала о некоторых общих принципах, которые являются, скорее, профилактикой от чьей-либо агрессии в адрес журналиста.

Держите свое слово. Если обещали кому-то не упоминать его имени в материале, сдержите обещание. Если договорились показать текст статьи до ее публикации, не прикрывайтесь свободой слова, выполняйте обещанное.

Нет ничего такого, что оправдало бы откровенную и заведомую ложь в вашем материале. Подтасовка фактов, передергивание, фальсификация – за это можно поплатиться головой.

Не торгуйте собранным компроматом. Самое беспокойное время для журналиста – период между сбором, подготовкой материала и его публикацией. На этом этапе вы – опасный носитель информации для тех, кому ее реализация, предание гласности, невыгодно. Вы ничего из себя не представляете, пока еще не нашли ничего секретного и вас бесполезно преследовать, когда это секреты стали известны широкой общественности. Но перед оглаской с вами могут попробовать «договориться». Даже если очень хочется продаться, не торопитесь. Дело даже не в этических нормах. С продающимся «писакой» обычно не церемонятся, он того не заслуживает. Журналиста с честным именем уважают не только в правоохранительных органах, но и в бандитских кругах.

Все угрозы в адрес журналиста можно классифицировать по трем условным направлениям как угрозы ему лично, его интеллектуальной собственности и его имуществу.

Сам журналист представляет собой интерес для криминального мира в первую очередь как информатор. От репортера, например, можно услышать немало интересного о деятельности правоохранительных органов по конкретному уголовному делу. При этом он может даже не осознавать, что из попавших в его руки косвенных и обрывочных сведений заинтересованные лица без труда составят общую, являющуюся тайной следствия картину. Если человек невоздержан на язык, то подкупать или вербовать его даже не придется. За бутылкой вина на дружеской вечеринке он все разболтает сам.

Чтобы вывести журналиста из игры или поставить под жесткий контроль, его, обычно, покупают. Если это не удается, применяется шантаж, физическая расправа или захват в качестве заложника. Начинается все, как правило, с угроз по телефону.

Здесь вам поможет техника. По возможности, определите номер абонента и постарайтесь записать его речь. Впоследствии, если возникнет необходимость, пленку можно будет передать криминалистам, которые на специальном оборудовании составят нечто вроде отпечатка речи (как отпечатки пальцев) говорившего. Особая аппаратура делит слова на звуки и рисует график произносимых слов – для каждого человека он индивидуален.

Сообщите о неприятных звонках в свое отделение милиции и попросите дать вам номер телефона, по которому можно будет обратиться, если вас по-прежнему будут беспокоить. Если у вас нет определителя номера, не вешайте трубку после разговора. С другого телефона позвоните на АТС и попросите установить номер абонента.

Во всех обстоятельствах сразу же собирайте всю возможную информацию о человеке или людях, которые вам угрожают. Для этого специалисты советуют прислушиваться, как человек произносит слова – медленно или быстро, нет ли акцента, дефектов речи. Обратите внимание на голос – громкий или тихий, звонкий или хриплый. Чем отличается манера говорить – спокойная или агрессивная, уверенная или тревожная. Нет ли каких-нибудь посторонних шумов, сопровождающих разговор – звук проходящего поезда, автострады. Лучше всего, конечно, если вы договоритесь, чтобы номер вашего телефона был внесен в особый список, засекречен. Тогда его нельзя будет установить по справочнику.

Если вас взяли в заложники, не сопротивляйтесь. Противодействие вызовет ожесточение похитителей, и вам здорово достанется, прежде чем вы осознаете всю бесполезность предпринятой попытки. Лучше просто будьте внимательны и запоминайте людей, обстановку, дорогу, по которой вас везут. Но не афишируйте своей бдительности. Если узнали кого-то из похитителей, не признавайтесь, иначе живым вас не выпустят. При первой же возможности постарайтесь дать знать о себе – передайте с кем-нибудь или выбросьте в окно записку, позвоните по телефону. На всякий случай хорошо иметь номер телефона дежурной части вашего ГУВД, где о вашем звонке такого рода могут быть предупреждены заранее. Когда начнется штурм места вашего заточения, не пытайтесь помогать сотрудникам милиции. Ложитесь на пол и закройте голову руками. Специалисты справятся без вас. Если помощи ждать неоткуда, а приходится совсем туго, привлеките внимание окружающих – разбейте окно табуреткой, выбросите что-нибудь крупное на улицу. Есть надежда, что кто-то, подумав про семейную драку у соседей, хотя бы вызовет милицию.

Вообще, нестандартная манера поведения нередко выручает в самых неожиданных ситуациях. Рассказывают такой случай. Две подруги возвращались поздно вечером домой. В подъезде на одну из них напал неизвестный мужчина и потащил в подвал. Она громко закричала. Подруга вдруг захохотала, а нападавший бросился бежать. Когда испуг прошел, жертва поинтересовалась, что было смешного в случившемся, и почему это, как очумелый, сбежал злоумышленник. Оказалось, что кричала она не «Караул» или «Помогите», а «Ура!».

Также рекомендуется, если нападение происходит в закрытом помещении, кричать «Пожар», поскольку так легче заставить соседей выскочить на лестницу и спугнуть злодеев, а вам, может быть, спасти жизнь.

Как защитить «интеллектуальную собственность»

Периодически осматривайте жизнеобеспечивающие узлы своего рабочего места. Электрощитовую, телефонную распределительную коробку, подсобки, чердак и подвал. Будьте готовы к тому, что утечка информации производится по различным каналам. К вашему рабочему столу или компьютеру могут проникнуть тайно и похитить или копировать необходимые материалы. Ваша почта может перехватываться. Ни телефон, ни факс, ни электронная почта, ни радиосвязь не защищены от прослушивания и сканирования. Хакеры взламывают защиты компьютерных информационных систем и получают доступ к базе данных. Необходимые сведения, при желании, можно получить даже через секретаря или уборщицу, исследуя при этом мусорную корзину с черновиками и отработанными документами.

Если служба безопасности вашего издания солидна, то большую часть мероприятий по защите от утечки информации она возьмет на себя. Во всяком случае, лично вам не придется измерять «интенсивность паразитных излучений от аппаратуры, связанной с обработкой конфиденциальной информации». Однако на некоторые вещи неплохо и самому обращать внимание. Например на то, что кто-то из сотрудников редакции или посетителей пытается получить закрытую информацию, расспрашивает коллег о вашем расследовании.

Основные каналы утечки информации

Самый распространенный способ слежения за интересующим кого-то объектом – это перехват его телефонных или телефаксных сообщений. Кроме того практикуется подключение к радиотрансляционным сетям, сетям внутренней селекторной связи, а также внедрение на линии сети силового питания и охранно-пожарной сигнализации. Этот способ относится к так называемым проводным каналам.

По американским данным, вероятность утечки информации по телефонным каналам составляет от 5 до 20 процентов. Однако для анализа записываемых сведений обычно требуется большое количество специалистов и хорошая спецтехника. К тому же, для организации прослушивания телефонных переговоров требуется санкция прокурора. Теоретически это делает ничтожной вероятность того, что ваши беседы будут отнюдь не тет-а-тет, но практика показывает обратное. Те сотни типов устройств перехвата телефонных сообщений, которые представлены на российском рынке, свидетельствуют о том, что спрос на них весьма велик. И не только к телефонным аппаратам, линиям, АТС, кабельным и радиоканальным зонам бизнесменов, политиков и общественных деятелей подключаются сегодня злоумышленники – конкуренты, недруги и заказные убийцы. Осенью 1999 года подслушивающее устройство было обнаружено в распределительном телефонном щитке возле квартиры известной петербургской журналистской семьи. «Слухач», судя по всему, был неважным специалистом, потому что, присоединяясь к телефонной линии, задел систему вневедомственной охраны, под защитой которой находилось жилье. Он даже не успел закончить свою работу, как был задержан нарядом милиции, прибывшим по сигналу тревоги.

Вы можете как угодно относиться к правоохранительным органам, но если собираетесь заняться журналистскими расследованиями, общаться с ними вам придется. И не раз, не два, а очень часто и подолгу. Причем, ваши личные симпатии или антипатии придется убрать с глаз долой и, хотите вы того или нет, но сделать все для того, чтобы заслужить доверие силовых структур.

Во-первых, милиция, прокуратура, служба безопасности, налоговая полиция и иже с ними, – это, безусловно, весьма компетентные и официальные источники информации. Если вам не удастся установить с их представителями нормальное взаимовыгодное сотрудничество, о криминальном расследовании как о жанре лучше забыть.

В свою очередь это деловое партнерство поможет вам не только оказаться первым в нужном месте в нужное время, но и в какой-то мере застрахует от ошибок.

Во-вторых, правоохранительные органы не зря называют структурами силовыми. Можно долго дискутировать по поводу того, являются ли они «карающими рычагами» властей или нет, но безопасность сотрудничающему с ними журналисту они обеспечат. И вовсе не потому, что он гений, «золотое перо» или что-то в этом роде. Просто люди рисковых, опасных профессий, как правило, отзывчивы на доброе отношение, ценят дружбу и ей очень преданны. Они знают массу способов, как легальными и весьма эффективными методами оградить человека от назойливых телефонных звонков, буйных соседей, агрессивных читателей и героев ваших разоблачительных материалов.

В-третьих, сама сущность правоохранительных органов – охрана правопорядка, законности, безопасности граждан и государства, обеспечение покоя, справедливости и благополучия в обществе. Разве это не те самые цели, ради которых вы сами начинаете свое собственное расследование? И чем больше союзников приобретете вы для достижения своей цели, тем быстрее ее достигнете.

Как сберечь свое добро

Наименее защищен журналист, когда дело касается его имущества. Здесь всегда трудно установить, был ли объектом нападения сам человек, а целью – желание напугать, уязвить его, или имеет место случай вполне банальный, каких тысячи. Наиболее распространены, как известно, квартирные кражи, ограбления и разбойные нападения на улицах, угоны автомобилей. В каждом из этих преступлений налицо корысть преступника, который не интересуется вашим удостоверением и не спрашивает перед тем как ограбить в подъезде, не журналист ли вы. Поэтому рекомендации по безопасности в данном случае ничем не отличаются о тех, которые даются всем без исключения гражданам.

Квартиру хорошо укрепляют металлические двери, окна первых и последних этажей – решетки. Не помешает и сигнализация, выведенная на пульт вневедомственной охраны. Если звонят в дверь, надо интересоваться, кто за ней находится, и не лениться перепроверить, действительно ли посылала жилконтора в вашу квартиру сантехника Тютькина для профилактического осмотра труб, которые за последние десять лет ни разу не проверялись.

Особая проблема – журналист и автомобиль. Для него машина не только не роскошь, но и не просто средство передвижения. Это такая же неотъемлемая часть его технического обеспечения, как диктофон и компьютер. Автомобиль также – тот защитный панцирь, который в некоторых экстремальных ситуациях может спасти его владельцу жизнь.

О защите, которая должна предотвратить угон вашей машины, особенно распространяться нет смысла. Это – конек специалистов. Стоит упомянуть лишь, что профессионалы советуют для надежности ставить три разные средства защиты – электрическое, механическое и «изюминку». Это последнее средство – ваш собственный секрет, ваша хитрость. Может быть, какой-то контакт, блокиратор, приспособленный в необычном месте и работающий на разъем. Хитрость невелика, но выигрыш достигается за счет оригинальности.

Не идти на поводу у злоумышленников советуют специалисты и в случае дорожно-транспортного происшествия. Не поддавайтесь на уговоры «разобраться по-хорошему», вызывайте сотрудников госавтоинспекции. Соблазн рассчитаться без лишних проблем может привести к тому, что вы останетесь без машины вообще. После одного мелкого ДТП водитель пострадавшей – слегка поцарапанной – «семерки» согласился тут же поехать следом за виновниками инцидента в ремзону с тем, чтобы ему отремонтировали машину. Заманив простофилю в глухое место, злодеи просто отобрали у него автомобиль и скрылись.

Оружие, даже если вы имеете на то право, лучше не носить. Практика показывает, что быстро и правильно пользоваться пистолетом может лишь тот, кто делает это постоянно. Всех прочих он только соблазняет пустить оружие в ход, что обычно кончается плачевно для его же владельца.

К сожалению, российским журналистам не приходится пока рассчитывать на помощь государства в обеспечении их безопасности. А вот министерство обороны Германии предложило журналистам, которые специализируются на информации из кризисных регионов и районов военных конфликтов, что-то вроде курсов «молодого бойца». В ходе занятий добровольцы окажутся в ситуациях, максимально приближенных к действительности. Не будут забыты внешние эффекты: взрывы гранат и даже встречи с агрессивно настроенными злоумышленниками. При этом устроители мероприятия вовсе не собираются организовывать нечто вроде школы военных репортеров – это, скорее, школы выживания. Основная задача курсов – выработать у журналистов поведение, которое поможет им правильно действовать в критической ситуации. Первые занятия представителей различных немецких средств массовой информации уже состоялись на одном из полигонов Баварии.

Проблемы подготовки журналистов, работающих в «горячих точках», вопросы их безопасности начал прорабатывать в конце 90-х годов Фонд защиты гласности. Ряд предложений по проработке учебных программ для специального обучения журналистов был сделан консалтинговой фирме «АРКИ-М». Для исследования темы привлекались ветераны общественных организаций «Вымпел», «Альфа», «Витязь», работники МЧС – профессионалы, которые умеют работать в особых условиях. Итогом стала сбалансированная программа. Ее координатор, глава фирмы «Арки-М» Павел Чехутов считает, что попавшему в особые условия журналисту «необходимо уметь снижать риск для жизни и здоровья, предупреждать опасность, быть психологически готовым к экстремальным условиям, оказанию необходимой помощи себе и другим».

Для повышения квалификации журналистов предлагаются несколько тем занятий: методика безопасной работы в особых условиях, способы психологической защиты и психологического воздействия, современные психотехнологии общения, организация жизнеобеспечения в особых условиях, новейшие и перспективные технические средства обеспечения безопасности, правовой статус журналиста в особых условиях. Базовая программа рассчитана на 40 часов, но компактно осваивается в течение четырех дней. Занятия и консультации проводят высококвалифицированные специалисты, имеющие опыт журналистской, оперативной и особой работы в «горячих точках» по всему миру.

в начало

ПОСЛЕСЛОВИЕ – «КАЖДЫЙ РЕШАЕТ САМ...»

То, что у нас именуется «журналистским расследованием», на мой взгляд, точнее определять как исследование. Во всяком случае, именно с такими мерками я подхожу к своим материалам. А поскольку автор этих строк не склонен считать себя крутым разгребателем грязи, то хотел бы поделиться соображениями по этому жанру журналистики, исключительно исходя из собственного опыта.

Хотел бы сразу оговориться: никаких экзотических методов добывания информации применять не приходилось. Более того, вполне сознательно стараюсь избегать сомнительных средств из столь популярного ныне арсенала методов оперативно-розыскной деятельности: телефоны не подслушиваю, скрытых аудио- и видеозаписей не веду (даже в бане), агентуру тоже, увы, не вербую – не на что. Посему зацикленных на чисто технической стороне добывания информации, прошу дальше не читать – им лучше пройти подготовку в академии ФСБ. На мой взгляд нет фактуры (кроме той, что секретна по определению), каковой нельзя было бы найти вполне легальным способом. Порой практически всю необходимую информацию можно спокойно почерпнуть из открытых источников: бесед с очевидцами событий, официальных материалов, судебных документов (за исключением материалов закрытых процессов по делам о шпионаже и изнасилованиях), из архивных документов, мемуаристики, анализа литературы и мониторинга прессы. Пока мне всегда хватало той информации, которую можно найти законным способом.

Увы, не могу предложить абсолютно безупречной и «железной» методики работы, ибо слишком велика роль случая, удачи. Но случай чаще всего приходит на помощь тем, кто готов к нему. Ниточкой, ухватившись за которую, начинаешь распутывать загадку, порой могла быть ненароком оброненная в казалось бы пустопорожней беседе фраза. После которой я мчался в библиотеку, перелопачивая груды литературы по интересующей теме, выуживая вроде бы известные, но забытые и разбросанные по разным местам факты, имена, события. Удивляясь при этом: как это никто до меня не догадался свести все воедино, это же так просто, лежит на поверхности!

В качестве примера можно привести расследования по химическому оружию. Все началось с «дела Мирзаянова». Осенью 1992-го московский химик Вил Мирзаянов опубликовал статью по химоружию в «Московских новостях» и был обвинен в разглашении государственной тайны. Когда я брал интервью у Мирзаянова и его соавтора, Льва Федорова, мои собеседники обмолвились, что химполигоны были, мол, и в Москве, но вот где... Тут уж мне пришлось призвать на помощь свои профессиональные навыки историка и отправиться в архив. Начал с путеводителя, описей фондов, потом заказал десятки дел. И нашел искомую документацию – об истории создания отечественного химиоружия, местах его производства (в том числе этим занимается не менее пяти заводов в Москве) и масштабах этого самого производства, о химполигонах (из которых, по крайней мере, один функционировал в Москве – в Кузьминках), о планах химнападения на соседние государства и испытаниях ОВ на красноармейцах и заключенных. Много чего было в тех материалах. Параллельно приходилось встречаться с людьми, принимавшими участие в создании и производстве ОВ, – они и дополнили сухие строки некогда секретных документов. Скажем, из воспоминаний выживших работников Чапаевского завода «химудобрений» сложилась поистине ужасающая картина производства ОВ в годы войны. А уже после первых публикаций на эту тему удалось выйти на тех, кто в качестве подопытных кроликов принимал участие в испытаниях ОВ в 1980-е годы. Так что цепочка здесь вышла такая: люди – архивы – люди. Конечно, обращался и к специалистам министерства обороны. Однако генералы химвойск, даже припертые архивными документами к стене, по сей день начисто отрицают сам факт существования химических полигонов в Москве!

Впрочем, изредка и в официальных структурах можно получить информацию, которая сильно облегчит ваше расследование. Во время абхазской войны, в 1993 году, некие «неизвестные» самолеты стали бомбить грузинские позиции в Сухуми. Для начала ваш покорный слуга выяснил, что речь идет о штурмовиках Су-25. Нетрудно было догадаться, что кроме российских ВВС такие фортели выкинуть некому, но вот как это доказать? Министр обороны Грачев даже договорился до того, что это, мол, грузины сами себя бомбят! Действительно: на вооружении грузинских ВВС были самолеты такого типа, более того, в принципе они могли выпускать эти штурмовики – в Тбилиси есть соответствующий авиазавод.

Однако вот летчиков, способных грамотно пилотировать боевую машину у грузин было меньше, чем пальцев на одной руке. Что и подтвердили мне в штабе ВВС РФ. Там же проговорились, что авиационная инфраструктура Грузии пока не в состоянии обеспечить должную подготовку штурмовиков к боевым вылетам. Так отпала «грузинская версия». Так кто же тогда бомбил Сухуми?

На мой недоуменный вопрос в армейской пресс-службе, не мудрствуя лукаво, стали кивать на Джохара Дудаева. Обращаюсь в пресс-службы ВВС и ПВО. В первой, не давая понять, что меня интересуют бомбардировки Сухуми, начинаю нудно выспрашивать: не представляет ли авиация Дудаева угрозы для России, сколько у него самолетов и пилотов, какое на них стоит вооружение, способны ли они наносить удары за пределами Чечни. Эти же справки навожу и по своим личным каналам – среди знакомых офицеров ВВС. Ответ был категоричным: у Дудаева нет ни одного (!) пилота, способного пилотировать боевые машины, нет у Дудаева и ни одной боевой машины типа Су-25, да и вообще нет ни одного боевого самолета. А имевшиеся учебные самолеты L-39 лишь теоретически могли быть оснащены вооружением. Однако в Чечне нет авиационного вооружения подобного типа. К тому же, по мнению специалистов, дудаевский авиапарк к весне 1993-го представлял собой кладбище сгнивших от отсутствия должного ухода машин. Итак, налетов из Чечни быть не могло.

В пресс-центре и штабе ПВО России мне документально доказали: никаких неопознанных летательных аппаратов в зоне их ответственности (в том числе и над территорией Грузии и Абхазии!) нет, и не было, как не было в указанное время и нарушений воздушного пространства. Значит, если НЛО не было, в воздухе были вполне опознанные летательные объекты – российские.

Место базирования искомых штурмовиков установить оказалось не столь уж сложно: авиабаза российских ВВС буквально рядышком с зоной боевых действий. Нашлись и свидетели, неоднократно наблюдавшие, как самолеты взлетали с подвешенными авиабомбами и ракетами, возвращаясь уже без них. Версию о самодеятельности пилотов или их подкупе абхазами можно было сразу отвергнуть: тот, кто утверждает подобное, либо нагло врет, либо не имеет ни малейшего представления об авиационной службе. Это ведь не автомат налево загнать: каждый тренировочный вылет санкционируется на достаточно высоком уровне, существует полетное задание, о выполнении которого надо отчитаться, необходима санкция на вылет с боезапасом, отчет о его израсходовании. Ни один авиационный начальник не рискнет взять на себя ответственность за налет на боевые позиции иностранных (грузинских) войск – нужна виза главкома ВВС (тогда этот пост занимал генерал Дейнекин). А тот, в свою очередь, не будет действовать без приказа министра обороны и начальника Генштаба. Так что вопрос, по существу, лишь в одном: получали ли Грачев и Колесников указания от высшей инстанции... Исходя из знания стиля действий Павла Сергеевича, думается, не столь сложно найти ответ. Еще через пару лет точки над «i» поставил телевизионный репортаж из штурмового авиаполка: летчики рассказывали, как они воевали в Абхазии, Таджикистане, Чечне...

Кстати, материалы этого расследования пригодились и спустя более чем год, осенью-зимой 1994-го, когда со ссылкой на угрозу со стороны самолетов Дудаева российские ВВС стали бомбить Чечню. С чего бы это абсолютно небоеспособная дудаевская авиация вдруг стала чрезвычайно опасной?! Примерно по той же схеме удалось вычислить и авторов серии воздушных ударов по Чечне сентября-октября 1994-го. Тогда некие НЛО типа Ми-24 (боевой ударный вертолет) атаковали ряд объектов в Чечне. Российские военные, как водится, авторство отрицали, утверждая, что это дело рук оппозиции, да и ва-аще – таких машин после развала СССР пруд пруди. Но в соответствии с международными соглашениями количество боевых машин такого типа не просто ограниченно – известно местонахождение каждого вертолета. А их пред- и послеполетное обслуживание вообще в состоянии обеспечить лишь соответствующие профессиональные авиаслужбы. Поэтому не сложно было предположить, что авианалеты могут осуществляться с ограниченного количества авибаз СКВО. И, опять же, через свои личные контакты удалось выяснить, что в октябре в Москву на лечение доставлен некий авиационный генерал, получивший тяжелые ранения при налете на Грозный... Теперь определение «авторов гола» и базы, с которой осуществлялась операция, было делом техники. Напомню, что это было за два месяца до начала войны.

Чаще всего в фокусе моего внимания оказывались дела наших спецслужб – так уж получилось. В какой-то степени это объясняется тем, что ваш покорный слуга достаточно давно специализируется на исследовании деятельности этих самых спецслужб как историк. А практика последних лет давала и продолжает давать слишком уж обильный материал на тему «Секретные службы России и их воздействие на общество». В одних случаях ниточка к спецслужбам тянется от того или иного преступления (дело священника Александра Меня, убийство журналистов Дмитрия Холодова и Надежды Чайковой), в других – дирижирующая чекистская рука видна за кулисами ряда газетных кампаний (так называемые «войны компроматов» 1993–1999 гг.). Нередко всплывают данные о финансовых махинаций чекистских начальников, а уж фактов нарушения сотрудниками органов госбезопасности конституции, законов и элементарных гражданских прав, фактов фабрикации липовых дел и просто провокаций – этого добра и по сей день хоть отбавляй. Не говорю уж о том, что нынешнюю эпоху нестабильности и политических потрясений сопровождает непрерывная череда тайных операций на территории собственной страны. Причем операций, выходящих за рамки законов, наносящих урон ни в чем не повинным людям (можно привести пример хотя бы тайной операции ФСК, в результате которой Россия оказалась втянутой в чеченскую войну). Посему материала для журналистских расследований в этой сфере хватит еще на много и много лет, если будет где их публиковать. По сути дела ныне журналистские публикации являются единственной формой контроля общества за спецслужбами. Ибо ни парламент, ни прокуратура, ни судебные органы, ни порой даже правительство не в состоянии осуществить действенный контроль за конгломератом секретных служб, деятельность которых регламентируется не столько законами, сколько закрытыми приказами, инструкциями и положениями.

Естественно, тем, кто, так или иначе, в ходе подготовки своего материала вышел на «след Лубянки», рассчитывать на помощь со стороны официальных структур всерьез не стоит. Даже когда они просто обязаны дать ответ на ваш запрос. Приведу пример. В начале чеченской войны со ссылкой на Центр общественных связей ФСК в печати регулярно стали появляться данные о воюющих на стороне боевиков наемниках. Назывались страны, приводились цифры денежных окладов. И при этом ни одного конкретного имени. Тогда я обратился в ЦОС ФСК с просьбой предоставить конкретные сведения о наемниках в Чечне. В ЦОСе со мной охотно поговорили по телефону на отвлеченные темы, неделя за неделей принимали факсы с вопросами, но конкретного ответа так и не последовало. В конце концов, месяца через два-три, меня-таки пригласили на Лубянку посмотреть видеоматериалы. На пленке оказалась запись невразумительного допроса двоих задержанных НЕ в Чечне иорданцев. Было хорошо видно, что задержанных «кинозвезд» хорошо отвалтузили. И все, никакой конкретики! Чекистам больше нечем было подтвердить слова Степашина о десятках взятых ими в плен арабских, прибалтийских и прочих солдат удачи. Кстати, по сей день не было ни одного судебного процесса над этими якобы плененными наемниками!

Другой схожий пример. Еще во время войны в Приднестровье, по газетным страницам начала гулять версия о «белых колготках» – лихих прибалтийских девицах-снайпершах, за доллары приехавших отстреливать русских парней. Затихло в Приднестровье – «белые колготки» всплывают на абхазской войне: там они воюют, естественно, на грузинской стороне. В следующий раз «белые колготки» появляются уже в Чечне: палят по солдатам и офицерам федеральных войск, вестимо. Как было не заняться таким неординарным явлением: подобно «Летучему голландцу» неуловимые прибалтийские женщины-снайперы всегда возникали там, где надо было подстрелить Ивана!

Автор, бывавший и в Абхазии, и в Чечне, попытался найти хотя бы очевидцев: тех, кто своими глазами видел пресловутых прибалтийских девушек с ружьем. Много раз бывая среди боевиков, искал и сам. Тщетно: чеченцы и слышать про таковых не слыхали, а на федеральной стороне все про них слышали, но вот в глаза их никто не видел. И это при том, что в той же Чечне, согласно сообщениям чекистов и военных, несколько таких снайперш было убито и взято в плен. Однако нам так и не показали ни одной!

Центр поисков пришлось перенести в Прибалтику. Через знакомых журналистов попытался установить: известно ли что-нибудь об исчезновении молодых женщин из Литвы, Латвии и Эстонии. Но никаких данных о том, что какие-то прибалтийские девушки выезжали бы на такого рода «заработки», что кто-то из них погиб или попал в плен, обнаружить не удалось. А в этих маленьких странах человеку не так просто бесследно исчезнуть: родные и знакомые начнут волноваться, неизбежно и слухи поползут. Зато выяснилось, что ни в Литве, ни в Латвии, ни в Эстонии вообще нет особо выдающихся спортивных стрелков – ни женщин, ни мужчин!

Из консультаций же с российскими специалистами по стрелковому делу вырисовалась следующая картина: настоящий снайпер – штучный товар, их готовил весьма ограниченный круг ведомств – КГБ, спецподразделения МВД и армии. Эти люди известны, у каждого – свой почерк, и незаметно от своих бывших или нынешних работодателей прошвырнуться на войну они никак не могли. Что же касается спортсменов, то, как убедительно пояснили мне, к настоящей, боевой снайперской стрельбе они отношения не имеют. Кроме тех профи, кто числился под «крышей» армейских спортклубов и общества «Динамо». Но если эти «спортсмены» и воевали, то отнюдь не против федеральных войск! А насчет женщин пояснили: никаких особых преимуществ в стрельбе перед мужчинами у них нет и не было, скорее – наоборот.

Итак, «белые колготки» – миф. Но ведь его кто-то запустил, зачем-то он был нужен – какова же природа возникновения этого слуха? И почему упорно твердили именно о прибалтийском происхождении мифических снайперш?

Легче всего расшифровываются прибалтийские мотивы: отношения России со странами Балтии достаточно натянутые и в контексте межгосударственных отношений того времени миф о «белых колготках» – один из элементов пропагандистской кампании, развязанной против Литвы, Латвии и Эстонии в отечественной прессе.

Но вот как определить, из какого краника в масс медиа канализируется миф? Судя по почерку, все это походило на типовую, но довольно грубо спланированную операцию вполне конкретного ведомства. Того, в арсенале которого этот прием проходит под условным обозначение «активные мероприятия». А позже авторы и вовсе не стали особо скрываться: в качестве главных пропагандистов открыто выступили ответственные чины госбезопасности, включая тогдашнего главу ФСК Степашина. Лубянское происхождение пропагандистской легенды стало очевидно. Конечно, это еще не полнокровное журналистское расследование, но для вполне конкретных выводов достаточно.

Кстати, в схожих ситуациях довольно часто важно не то, что вам скажут в официальных структурах, а именно то, чего НЕ скажут и НЕ покажут, о чем постараются умолчать. Правда, чтобы разобраться в том, что от вас скрыли, надо иметь представление о том, что ты ищешь, и где это находится.

А для этого, в свою очередь, надо кое-что знать. Хотя бы иметь представление о структуре госаппарата, как нынешнего, так и советского. Не обойтись без знания структуры и механики функционирования судебной и прокурорской системы, МВД, спецслужб. Помимо этого желательно хотя бы иметь понятие об уголовном праве и о технике проведения следственных и оперативно-розыскных мероприятий. Желательно знать и систему делопроизводства в интересующем вас учреждении: кто и как составляет документы, как они оформляются, путь их возможного движения по инстанции. Понятно, что это трудоемкая и чисто техническая работа. Но, проделав ее (не поленитесь посидеть в библиотеке, проконсультироваться с юристами и специалистами по истории госучреждений, полистать учебники совсем не вашего профиля), вы избежите грубейших ошибок. И получите представление о механике принятия решений. Постарайтесь и регулярно отслеживать кадровые перемещения в интересующих вас ведомствах – тоже полезно. Только когда у вас перед глазами будет хотя бы схематичная картина «конторы», вы сможете понять, мог ли принять это решение майор Пупкин самостоятельно или приказ могла отдать только высшая инстанция.

Про пользу посещения архивов уже сказано выше. Посему надо иметь представление и об архивной структуре: как она работает, в каких архивах что можно найти. Не пренебрегайте учебной литературой по архивному делу.

Как и регулярными походами в библиотеку. В интересующей меня сфере просто необходимо регулярное изучение литературы, причем не только на русском языке. «Зачем?», – спросите вы. А как еще получить достаточно разнообразное и неоднобокое представление о тех же службах?! Книжки надо читать, книжки, чтобы понять механику, методику их действий, психологию спецслужбистов, наконец. Даже если вы не найдете конкретно необходимого вам факта, всегда уместно обратиться к помощи аналогии. Методы и почерк у каждого ведомства стабильны, традиции кардинально не меняются, службы достаточно консервативны. Кто знает, может, почерпнутое из книг знание давно забытого даст вам ниточку ко дню сегодняшнему? А мемуары – это вообще кладезь ценной информации – если умело с ними обращаться. При сопоставлении разрозненных и разбросанных по разным источникам фактов вполне можно составить хотя бы фрагментарную картину настоящего.

Очень даже полезно порой обложиться подшивками газет: анализ открытых источников способен порой выявить немало любопытного. Во всяком случае, по делу Дмитрия Холодова мне очень много дал анализ публикаций на эту тему в нашей прессе: удалось уловить тенденцию, вычленить этапы направленного сброса информации и, в какой-то мере, смысл и цель этой кампании. А значит, разобраться кое в каких теневых моментах.

В детективной литературе большой акцент делается на технические средства сбора информации и финансовое обеспечение журналистского расследования. И редактор, требующий от своих сотрудников работать по преимуществу головой, выставляется дураком: «За деньги, с оборудованием – кто угодно может сенсацию раскопать, а вот вы попробуйте это по-другому сделать – с одной только головой и авторучкой!» (Андрей Константинов. «Журналист 2». СПб., 1996).

Но тот редактор прав: какие-такие особые приспособления нужны журналисту для расследования? Диктофон? Компьютер? Это не проблема. Спецсредства для прослушивания помещений и телефонных переговоров, радиомикрофоны для скрытой записи? А вот с этим поосторожнее: такие штучки простят сотрудникам секретных служб, но не вам. И стоит ли играть на чужом поле – за спецслужбистом стоит мощная госструктура и несопоставимый с вашим опыт. Да и какая спецтехника поможет вам в исследовании, скажем, «дела Холодова»?

17 октября 1994 года в здании «Московского комсомольца» прогремел взрыв, унесший жизнь журналиста Дмитрия Холодова. Едва ли не в тот же день главный редактор «МК» обвинил в совершении преступления руководство Западной группы войск (генерал Матвей Бурлаков) и тогдашнего министра обороны генерала Грачева. С небольшими вариациями этой версии придерживаются по сей день: регулярно в печати мелькают имена очередных задержанных – офицеров спецназа ВДВ. Логика проста: Холодов писал о коррупции в ЗГВ, это раздражало армейское руководство, и спецназовцы выполнили заказ командования.

А теперь попробуем взглянуть на дело непредвзято. Для начала проанализируем статьи погибшего журналиста: действительно ли он писал о столь серьезных вещах, которые могли стоить ему жизни? Изучение подшивки «МК» за предшествовавший его гибели год приводит к выводу: никаких серьезных злоупотреблений журналист не раскрыл, не писал он ничего и о каких-либо великих тайнах и махинациях. Может, не успел? Но материалы погибшего отдают таким дилетантизмом, что просто очевидно: парень крайне слабо разбирался в военных делах. О чем бы он ни писал, это мало кого могло всерьез обеспокоить. Конкретный пример: 27 сентября «МК» публикует его материал «А мы их танками закидаем» о тайной поставке 16 тысяч танков из ЗГВ в Турцию. Интересно? Но такого количества танков не было не только в ЗГВ, но и во всей Европе! Уже после смерти Холодова, 29 октября, редакция оправдывалась: произошла-де опечатка – лишний нолик появился. Бывает. Но в статье-то фигурировали вовсе не нолики! Цитирую по тексту: «около шестнадцати с половиной тысяч танков...» Какой уж тут нолик! И таких ляпов в творчестве Холодова хоть отбавляй на каждом шагу. Что из этого следует? А то, что ничего серьезного погибший не знал, как не обладал и серьезными источниками информации, опасности для армейского руководства своими «разоблачениями» представлять не мог. Хотя бы поэтому у военных не было ни малейшего резона физически устранять журналиста. (Кстати, в 1993–94 гг. наиболее серьезные и достоверные публикации о коррупции в ЗГВ публиковал не «Московский комсомолец», а «Московские новости». Но на автора «МН», Александра Жилина, в информированности и компетентности которого сомневаться не стоит, покушаться не стали.)

Если не военным, кому тогда нужно было устранение Холодова? По доступным данным можно было сделать вывод о высокой квалификации исполнителей теракта. Но не одни лишь военные знают толк в этом деле – такие кадры есть и на Лубянке, и в Службе безопасности президента. Но версия о возможной причастности чекистов к ликвидации Холодова почему-то моментально умерла, не успев родиться. Будто по команде невидимого дирижера, газеты напрочь «забыли» о существовании Лубянки, сфокусировав весь огонь на Павле Грачеве. Возникла мысль: может, именно он и был основной мишенью подрывников?

Много неувязок было и с версиями. Их было выдвинуто столько, самых разных и взаимоисключающих, что было очевидно: их обилие должно прикрыть истину, которая никогда не должна выплыть на поверхность. Потом стали всплывать разрозненные факты. Из анализа которых следовало: основным источником компромата на военных для журналиста были сотрудники ФСК. А погибший, по сути дела, был всего-навсего каналом, через который чекисты сливали в прессу свою информацию. Или дезинформацию. А в конце октября, через десять дней после Холодова, гибнет главный специалист ФСК по взрывтехнике, проводивший, по официальной версии, экспертизу того самого чемоданчика! Одно из двух: либо спец имел отношение к снаряжению устройства, либо, как профессионал, определил авторство – у каждого ведь свой, неповторимый почерк. И другое совпадение: странная гибель в тот же промежуток времени нескольких других офицеров ФСК из весьма интересных подразделений. Заставляет задуматься: не слишком ли много чекистских смертей в одно время и в одном месте?

В общем, анализ открытых источников, специальной литературы, консультации со специалистами и позволили мне прийти к выводу: журналист стал жертвой именно тех, кто поставлял ему информацию – чекистов. Его убирали не за что-то, не потому, что он был опасен или что-то знал – его демонстративно громко убили именно с целью спровоцировать громкий политический скандал, сфокусировав огонь критики на Павле Грачеве. Эта задача была реализована. А последовавшая на публикацию моей статьи реакция и ход дальнейших событий лишь подтвердили версию. Дать свой ответ через «Комсомольскую правду» был вынужден сам директор ФСК Степашин! Интервью которого в той части сильно попахивало истерикой.

Чуть позже проявился и иной политический контекст убийства: шум вокруг него позволил отвлечь внимание общества от подготовки военной акции на Северном Кавказе – именно в те дни Лубянка проводила там свою провалившуюся секретную операцию. Конечно, в этом деле никакое журналистское расследование не способно выявить ни имен конкретных исполнителей, ни имен заказчиков. Всего лишь отработать наиболее вероятную версию, после публикации которой автору пришлось некоторое время скрываться. Но началась чеченская война, и о Холодове забыли...

Если же говорить о своих серьезных просчетах, то до сих пор хорошим уроком для меня служит дело Джульетто Кьезы. Отлично проведенная работа привела к судебному процессу. И если бы по моей вине! Все вроде бы просто: сдал текст в печать и не озаботился тем, чтобы вычитать последние гранки. А по статье, оказывается, прошлась мудрая редакторская рука, для вящей сочности кое-что изменившая и усилившая. Впрочем, сам виноват – дело надо всегда доводить до конца самому, не доверяя даже хорошему редактору (да не обидятся они на меня за это).

В начале осени 1993-го, занимаясь довольно бесперспективным поиском следов «золота партии», наткнулся на любопытные архивные материалы ЦК КПСС о финансировании итальянских коммунистов. Поначалу внимание привлек документ, где упоминалось имя видного деятеля итальянской компартии некоего тов. Наполитано – как раз тогда, в 1993-м, занимавшего весьма видный пост: ни много, ни мало председателя одной из палат итальянского парламента! Материал, естественно, пошел в печать. В итальянской печати разразилась целая буря, хотя в то время любой мог исследовать тот массив архивных документов и наткнуться на это имя.

В следующем заходе огласке был предан другой документ, адресованный председателю КГБ Андропову: решение ЦК от 30 января 1976 г. за №25-с-187 о положительном ответе на просьбу другого видного итальянского коммуниста, Уго Пеккьоли, содействовать в подготовке кадров для подпольной и диверсионно-террористической деятельности. Само по себе это уже было сенсацией. Но когда навел справки об этом самом Пеккьоли, выяснил еще более интересные вещи: товарищ, а ныне господин Пеккьоли возглавляет парламентский комитет по контролю за итальянскими... секретными службами!

Тут уж в итальянской печати вой поднялся нестерпимый. Приятели, дабы позабавить меня, преподнесли пачку газет (читаю по-итальянски). Имена двоих авторов мне показались знакомыми. Заглянул в свою документальную подборку. Ба! Они тоже фигурируют – в качестве лиц, длительное время состоявших на поденной оплате наших компетентных ведомств: решением ЦК им выплачивались немалые по тем временам ежемесячные суммы через общество Красного Креста и Полумесяца! Так появился материал о финансируемых Кремлем «независимых журналистах». Среди упоминаемых был и известный в московских политических кругах Джульетто Кьеза, считающийся дуайеном иностранного корреспондентского корпуса. Но, как уже сказано выше, мое халатное отношение к внесенным редакторской рукой в текст поправкам, аукнулось: экс-товарищ, ныне г-н Кьеза подал в суд иск о защите чести и достоинства. А на автора этих строк обрушился дружно и неплохо скоординированный шквал ругательных статей уже в «Независимой газете», «Московских новостях» и «Общей газете» – не учел, что влиятельные московские редактора ходят у г-на Кьезы в приятелях. «Наше дело правое», и все документы налицо, но истец и суд прочно уцепились именно за некую злополучную фразу, начисто игнорируя документальные свидетельства. Не мог же я на процессе валить все на ведущего редактора, говоря «это, мол, в статье мое, а это – не мое»! Так г-н Кьеза, НЕ ОПРОВЕРГНУВ самого факта своего состояния на кремлевском жалованье, оказался в победителях. Так что совет на будущее: осторожнее формулируйте свои мысли, внимательнее вычитывайте подготовленный к печати материал. И постарайтесь вызнать, кто ходит в приятелях у героя вашей предстоящей публикации – неровен час им окажется ваш собственный редактор.

Довольно часто за журналистское расследование принимаются материалы, являющиеся, по сути, заказными. Большей частью это относится к так называемой «войне компроматов». Технология тут достаточно проста: всегда анонимный «источник» предоставляет журналисту те или иные материалы. А тот, не мудрствуя лукаво, просто-напросто публикует их, выдавая за собственную находку. Так летом 1993-го, в разгар политического кризиса, Минкин в «Московском комсомольце» публикует распечатку записей телефонных разговоров Дмитрия Якубовского с тогдашним министром безопасности Виктором Баранниковым и генпрокурором Валентином Степанковым. Если бы Александр Минкин нашел бы сии бесценные кассеты в свертке где-нибудь на лавочке в Лубянском скверике или, на худой конец, лично вскрыл бы сейф в соседнем здании – он был бы настоящим героем. Увы, г-н Минкин лично ничего и никогда не находил: распечатку ему принесли – ясно откуда. И не было бы в этом ничего плохого, только вот к журналистике сие ни малейшего отношения не имеет, поскольку человек попросту стал каналом направленного сброса информации. Или дезинформации. Что наш герой, будучи мальчиком далеко не маленьким, прекрасно понимал.

Как и «знаменитый» ныне наследник минкинского дела в «МК» Хинштейн, опубликовавший летом 1996-го распечатку записанных сотрудниками секретных служб разговоров Чубайса в «Президент-отеле». Впрочем, в 1997–99 гг. Хинштейн прославился еще серией подобных подслушек и подглядок. С чего я взял, что все это истекает из чекистских источников? Об этом позволяет говорить знание методов работы спецслужб и их структуры: больше никто не обладает возможностью прослушки столь высокопоставленных россиян, некому больше взять «под колпак» действующих министров, генпрокуроров и т.п. А уж кто конкретно – ФСБ, ФАПСИ, ГУО, СБП – не столь важно. На мой взгляд такие материалы, при всей их внешней сенсационности, к подлинным журналистским расследованиям ни малейшего отношения не имеют. Каждый, к кому приходят некие анонимы (кстати, приходят-то далеко не к каждому!), должен для себя решить, стоит ли ему участвовать в грязных играх спецслужб. И помнить судьбу Холодова, поплатившегося головой за свою детскую наивность и доверчивость.

Еще хотел бы сказать об «издержках производства». В смысле, о некоторых последствиях такого типа расследований. Летом 1993-го, после публикации статьи о сменившем Баранникова генерале Голушко, «под колпак» попал и автор этих строк. Наблюдался достаточно стабильный «хвост», достаточно ясно чувствовалось, что объектом «инспекционного» визита незваных гостей в штатском стала квартира – на профессиональном сленге это именуется «негласным обыском». Естественно, после публикации о Холодове тоже началась схожая суета. Пришлось взять временную паузу. Всплеск служебной активности отмечался и в 1997 году, особенно после начала подготовки серии публикаций к 80-летнему юбилею Лубянки: «хвост» стал почти демонстративным, как и негласные проникновения в жилье. А в финале, 3 декабря, силами компетентных сотрудников с автором была проведена «профилактическая беседа». В результате которой он очутился в больнице с тяжелыми травмами. Зато к юбилею ничего не вышло... Это к тому, что каждый должен отдавать отчет самому себе: проводя журналистское расследование в нынешних условиях, человек может рассчитывать, увы, только на самого себя – если госструктуры помогут, то лишь в плане использования журналиста в своих целях, журналистская же солидарность в России – вещь зыбкая, ненадежная. Посему каждый решает для себя: по плечу ему эта высота или нет, выдержит он возможный ответный удар или нет.

Положение о программе «Чистые перья» («ЧП»)

1. Задачи Программы и средства их реализации

Целью программы «Чистые перья» является борьба с вовлечением СМИ в общие процессы коррупции, против публикации односторонних «заказных» материалов и непроверенного «компромата» под видом «журналистских расследований». Средством для достижения этой цели мы видим подготовку и публикацию в различных СМИ при поддержке программы «ЧП» результатов ряда «образцовых» расследований, выполненных по известным стандартам и правилам, установленным для Программы. В том числе, в рамках процедуры «Право на ответ» публикации со ссылкой на «ЧП» будут подвергаться предварительной экспертизе и обязательно сопровождаться комментариями заинтересованных лиц или ссылками на отказ от права на ответ.

2. Табу

Программа «Чистые перья»:

Ø Не поддерживает никакие политические партии и движения;

Ø Не инициирует собственные журналистские расследования, а лишь поддерживает предложенные;

Ø Не собирает собственное информационное досье;

Ø Не поддерживает расследования, направленные против личности, а не на изучение социального явления;

Ø Категорически отвергает использование компрометирующих сведений о близких и членах семьи, если это не связано с изучаемым явлением;

Ø Не получает финансирования для расследований из источников, которые могут быть связаны с российским бизнесом.

3. Структура и органы

Гильдия судебных репортеров (далее: «Гильдия») является общественной организацией, которая по соглашению со спонсорами программы «ЧП» берет на себя ответственность за ее реализацию и отчетность по грантам.

Гильдия по согласованию со спонсорами программы «ЧП» приглашает в ее Попечительский совет общественных деятелей, не имеющих прямых личных интересов в российской политике и бизнесе.

Гильдия судебных репортеров принимает на работу по контракту лиц, непосредственно отвечающих за программу и работу с грантами, а также формирует Экспертную группу из наиболее опытных журналистов.

Попечительский совет по предложению Гильдии судебных репортеров после обсуждения в Экспертной группе утверждает гранты по конкретным планам журналистских расследований и отчеты по ним.

4. «Журналистское расследование» (определение и стандарты)

Под «журналистским расследованием» в рамках программы «ЧП» мы понимаем подробное и полное исследование по актуальной теме, связанной со злоупотреблениями властью и коррупцией в наиболее широком смысле слова. Журналист, проводящий независимое расследование по такой теме, действует от лица гражданского общества, чьим инструментом являются СМИ. Цель расследования – предать гласности скрываемые и незаконные связи между структурами власти и бизнеса, организованной преступности, сделать более прозрачной политическую и финансовую ситуацию в стране, регионе, отрасли, в органе власти, на крупном объекте производства или бизнеса.

Расследование должно быть привязано к конкретным объектам и лицам, доказано ссылками на факты, проверенные журналистом лично в пределах его возможностей. Вместе с тем журналистское расследование не может подменять собой следствие и суд. Журналист может, опираясь на известные ему факты, ставить перед органами власти вопросы о привлечении к ответственности тех или иных должностных лиц, но не вправе делать выводы об их виновности.

В рамках программы «ЧП» не могут поддерживаться расследования, если они не опираются на многие и различные источники информации, в том числе со стороны лиц, в адрес которых высказываются обвинения. Не могут быть поддержаны расследования, касающиеся личности, а не явления, направленные на сбор заведомо порочащей информации, составляющей тайну личной жизни.

5. Взаимоотношения со СМИ

Программа «ЧП» открыта для контактов со всеми средствами массовой информации без различия их политической ориентации и принадлежности тем или иным финансовым группировкам, за исключением создаваемых для проведения предвыборных кампаний, экстремистских и «желтых». Программа не вступает в какие-либо финансовые отношения со СМИ.

Все СМИ имеют одинаковые права на публикацию, без специального вознаграждения, материалов расследований, проведенных при поддержке «ЧП», при условии ссылки на эту поддержку и соблюдения установленных программой стандартов. В случае отказа от публикации таких материалов в тех СМИ, для которых они предназначались, координаторы программы могут предлагать их для публикации в других СМИ.

Средства массовой информации не могут получать гранты по программе «ЧП». Адресатами индивидуальной материальной поддержки, партнерами по программе «ЧП» и контрагентами Гильдии судебных репортеров по грантовым соглашениям являются журналисты в личном качестве и независимо от тех СМИ, где они работают в штате.

6. Взаимоотношения с журналистами

Любой журналист, обладающий для этого необходимой квалификацией, вправе обратиться за получением индивидуальной материальной поддержки по программе «ЧП». Для этого представляется письменная заявка с указанием темы и объекта расследования, а также расчета времени, необходимого на сбор и обработку материалов и подготовку публикации.

При оказании индивидуальной материальной поддержки принимаются во внимание следующие приоритеты:

a. актуальность темы расследования;

b. география расследования, его связь с регионами России;

c. полнота расследования;

d. реальность, наличие плана и источников информации.

Координаторы программы гарантируют конфиденциальность обсуждения заявок, в том числе с экспертами и при передаче их в Попечительский совет. Журналист, подавший заявку, обязан подтвердить ее реальность и с этой целью вправе дать координаторам устные пояснения по плану расследования и по источникам информации, на которые он будет опираться. Желательно также указать, в каком издании предполагается опубликовать результаты расследования, имеется ли договоренность об этом с главным редактором, включая условия, установленные по программе «ЧП».

В предоставлении индивидуальной материальной поддержки, кроме случаев отсутствия плана или необходимой для его выполнения квалификации, может быть отказано, если план не предусматривает получения информации из нескольких источников, в том числе со стороны лиц, которых касается расследование. В гранте может быть отказано журналисту, который ранее дискредитировал себя тенденциозными публикациями. Во всех подобных случаях решение выносится Попечительским советом.

После утверждения заявки Попечительским советом отношения между журналистом и Гильдией в рамках программы «ЧП» регулируются грантовым соглашением. В договоре указываются тема и объект расследования, сроки, необходимые для сбора материала и подготовки публикации, ставка индивидуальной материальной поддержки. Размер поддержки может зависеть от актуальности темы, объема и сложности расследования, его географии. В необходимых случаях журналисту могут возмещаться расходы, связанные с командировками и другими приемами получения информации. В договоре должно содержаться указание на ответственность журналиста в случае невозможности публикации материалов расследования по его вине.

7. Экспертиза и процедура «Право на ответ»

Поддерживая конкретные журналистские расследования по программе «ЧП» и оговаривая публикацию их результатов со ссылкой на нашу поддержку, Гильдия судебных репортеров принимает на себя ответственность за такие публикации наряду с их основными авторами.

Программа «ЧП» исходит из того, что любое лицо, которое обвиняется средствами массовой информации в тех или иных противоправных действиях, порочащих связях или неэтичных поступках, должно иметь гарантированное право высказать свою точку зрения. Обязательная процедура «Право на ответ» одновременно является и гарантией точности информации, объективности журналистских расследований, поддержанных по программе «ЧП».

Процедура «Право на ответ» предполагает, что по завершении сбора информации и подготовки рукописи, но до ее публикации, журналист, который провел журналистское расследование, знакомит с его результатами (включая рукопись и, при необходимости, не вошедшие в нее детали и факты) другого журналиста – эксперта. Экспертиза не предполагает повторного расследования фактов, на которые опирается подготовленная публикация, а также редактуры, однако эксперт вправе указать своему коллеге на те пункты и доказательства, которые кажутся ему недостаточно убедительными, и предложить внести те или иные уточнения или изменения.

В случае невозможности урегулирования разногласий между журналистом и экспертом последний вправе сделать координаторам программы заявление о недопустимости публикации результатов данного расследования со ссылкой на поддержку «ЧП». Если Гильдия судебных репортеров после консультаций с экспертной группой и членами Попечительского совета придет к такому же выводу, публикация со ссылкой на поддержку «ЧП» признается невозможной. Это не лишает журналиста права опубликовать результаты расследования без ссылки на поддержку программы, однако в таком случае он обязан вернуть выданный ему грант в полном объеме. Средства индивидуальной поддержки в рамках грантового договора должны быть возвращены или взысканы в любом случае, если Попечительский совет признает расследование недобросовестным по содержанию или по методам его проведения.

Если эксперт считает, что публикация подготовлена всесторонне и объективно, он выполняет процедуру «Право на ответ», то есть знакомит тех лиц, чьи честь и достоинство могут быть задеты публикацией, с основными выводами расследования и предлагает записать их комментарий. Процедура «Право на ответ» не предполагает ознакомления объекта критики с рукописью, деталями и доказательствами, эксперт также не обязан сообщать ему во всех случаях имя автора и название печатного органа, где готовится публикация. Если эксперт уверен в точности и объективности проведенного расследования, процедура может быть выполнена и непосредственно накануне публикации. В надлежащих случаях эксперт фиксирует отказ заинтересованных лиц от права на ответ или факт уклонения от ответа, если заинтересованное лицо отказалось от встречи с ним в разумные сроки.

Краткий комментарий «второй стороны» должен быть помещен в том же номере газеты или издания (в той же передаче), что и основной материал расследования, вместе со ссылкой на поддержку программы «ЧП» и краткой информацией о ней.

Работа эксперта оплачивается отдельным грантом, при необходимости ему также компенсируются расходы по командировке.

8. Взаимоотношения с третьими лицами

Гильдия судебных репортеров в качестве координатора программы «ЧП» не рассматривает жалобы третьих лиц, если они вызваны фактом поддержки того или иного конкретного журналистского расследования. Все аргументы лиц, которых непосредственно касаются поддержанные расследования, должны быть выслушаны и отражены при выполнении процедуры «Право на ответ».

Принимая на себя ответственность за публикации по результатам тех расследований, которые были поддержаны по программе «ЧП», Гильдия судебных репортеров также стремиться защищать интересы журналистов, выполняющих такие расследования, перед государственными органами и должностными лицами, перед редакциями СМИ.

в начало

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Средства персональной и коммерческой безопасности (специальная техника). М.: Knowledge Express Inc., 1991.

2. Оружие шпионажа. 1993–1994. Серия «Безопасность». М.: Империал, 1994.

3. Секреты коммерческой безопасности. Агентство коммерческой безопасности. М.: ИНФОАРТ, 1993.

4. Технические средства, применяемые сотрудниками личной охраны (учебное пособие). Каретников М.К., Лобашев А.К., М., 1997.

5. «Шпионские штучки» и устройства для защиты объектов и информации (справочное пособие). Санкт-Петербург, 1996.

6. Защита объектов. Поздняков Е.Н., М., 1997.

7. Как защитить вашего ребенка от преступников. Дж. Симонсон, Г. Маккол., Санкт-Петербург, 1995.

8. Криминалистика. Курс лекций. Образцов В.А., М., 1996.

9. Судебные новости. Обозрение. Хроника регионального правосудия. М., 1999.

10. Психология преступника и расследования преступлений. Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е., М.,1996.

11. Справочник для журналистов стран Центральной и Восточной Европы. Малькольм Ф. Мэллет, М., 1993.

12. Женские организации Санкт-Петербурга. СПб., 1994.

13. Универсальный журналист. Дэвид Рэндалл, М., 1996.

в начало

на EVARTIST