Раздел I.

УЧЕБА, РАБОТА И КОРПОРАТИВНАЯ КУЛЬТУРА

◄◄ к содержанию ►►

в раздел библиотека

И.Н. Райкова. Традиции и фольклор московских студентов

Д.Л. Агранат. Курсантская казарма как сфера военного быта: опыт социологического анализа

И.С. Савин. «Мы» и «они» в повседневной жизни школьников (по результатам исследования в одной из московских школ)

Р.Н. Абрамов. Фитнес-культура как инновационная социальная практика современной российской молодежи

Райкова Ирина Николаевна. Кандидат филологических наук, доцент кафедры русской литературы и фольклора, директор центра качества образования Московского городского педагогического университета. Составитель ряда научных сборников, в последнее время – исследователь детской и молодежной традиций.

ТРАДИЦИИ И ФОЛЬКЛОР МОСКОВСКИХ СТУДЕНТОВ

И.Н.Райкова

Студенческий фольклор только начинает входить в круг научных интересов ученых: появляются первые публикации текстов, попытки систематизации и анализа материала[22]. Цитируемые в данной статье отрывки из интервью и поэтические тексты почерпнуты из материалов, собранных студентами филологического факультета Московского городского педагогического университета в рамках учебной фольклорной практики и в ходе написания зачетной работы по спецкурсу «Детский и молодежный фольклор». Записи велись в начале XXI века в Москве от родственников и знакомых (бывших[23] и нынешних студентов разных вузов и факультетов), то есть отражают живую современную традицию. Часть записей взята из личного архива автора статьи[24].

На наш взгляд, в ряду малых социальных молодежных групп студенчество занимает особое место. Это, безусловно, самая обширная из первичных контактных групп, к тому же она наиболее открыта и часто пересекается с другими. Скажем, один студент может быть спортивным фанатом, другой – ролевиком, третий – туристом-байдарочником, четвертый – «автостопщиком», пятый увлекается компьютером, студент может стать солдатом и наоборот и т.д. Особенно характерна такая относительная незамкнутость студенческого сообщества, размытость его границ для последних лет, когда редкий студент после занятий спешит в библиотеку, подавляющее же большинство подрабатывает, чтобы иметь карманные деньги, либо занимается чем-то в соответствии со своими интересами, если позволяет финансовое положение родителей. Причем молодые люди часто меняют вид деятельности, но не чтобы попробовать себя в разных качествах, скорее, не желая надолго быть привязанными к чему-то определенному. Это делает границы студенческого сообщества еще более размытыми.

-26-

Как следствие этого, объективно непросто определиться и с границами нашего объекта. Следует ли понимать под студенческим фольклором всё традиционное творчество, бытующее в среде студентов? Очевидно, это было бы неправильно. Студенческий фольклор — устойчивые устные и письменные тексты, которые создаются именно студентами и бытуют в их среде, передаваясь от одного поколения студентов к другому. Как правило, это творчество отражает коллективное сознание студентов и тематически связано с ситуациями и реалиями вузовской жизни.

Студенческий фольклор бывает трудно, а порой и принципиально невозможно отграничить от студенческого самодеятельного авторского творчества, первый и, наверное, самый мощный всплеск которого в нашей стране пришелся на 1950–1960-е годы (период хрущевской «оттепели»), когда существовало движение агитбригад[25], стройотрядов, родилось искусство СТЭМа и проходил тот самый первый период игр КВН, когда они еще не были профессионально поставленными шоу, а являлись сферой самодеятельного студенческого творчества. С одной стороны, самодеятельные актеры и певцы (а обычно и то и другое вместе), обладая огромным авторитетом в своей среде, распространяли то, что уже было рождено в массах, заставляли звучать фольклорное слово громче, ярче, а то и давали ему новую жизнь. С другой стороны, произведения «широко известных в узком кругу» студенческих авторов подхватывались коллективом и фольклоризовались, переходя в своих вариантах из вуза в вуз, из поколения в поколение, при этом об их настоящих авторах забывали. И в наши дни бывшие студенты говорят о них: «Это уже фольклор!»

-27-

Вот пример такого произведения – стихотворение талантливого студента Александра Белова, учившегося в 1950-е годы в МЭИ. Он трагически погиб в уличной драке, пытаясь в одиночку защитить незнакомую девушку от группы хулиганов. Его имя осталось лишь в памяти друзей, стихотворение же до сих пор бытует, имея множество вариантов. Интересно, что хотя оно по всем признакам относится к жанру новейшей баллады, но, насколько удалось узнать, не пелось, а декламировалось, иногда переписывалось – для себя, чтобы не забыть.

Баллада

Жил в корпусе первом парнишка один,

Отличный парнишка, почти что блондин.

Хороший парнишка, однако был он

В свою однокурсницу пылко влюблен.

Был пылко влюблен он, но робок, несмел –

Свою ей любовь объяснить не сумел.

Не смог свое сердце открыть он любимой.

Однажды девчонка конспект свой забыла.

И, мыслью внезапной вдруг озарён,

Конспект достает свой в волнении он,

В строке, где пределы стремятся к нулю,

Он пишет три слова ей: «Я Вас люблю!»

Конспект отдает ей дрожащей рукой.

Неделя проходит, месяц, другой...

С волненьем ответа ждет он. Но она

Бесстрастна по-прежнему и холодна.

Что делать мальчишке? Мальчишка вздохнул,

В бассейн записался и там утонул.

Три дня факультет по мальчишке рыдал.

Зачем утонул он, никто б не узнал.

Но тут наступила зачетов пора,

Нахмурились строгие профессора.

-28-

Девчонка тетрадку свою достает,

Листает страницу, другую, и вот –

Нет силы рассказывать, в горле комок...

Читает девчонка «ЛЮБЛЮ» между строк.

«А я и не знала, я тоже люблю!» –

Вскричала девчонка – и тут же в петлю.

Три дня по девчонке рыдал факультет.

Истории в мире печальнее нет.

Историю эту имея в виду,

Девчонки, читайте конспекты в году!

Как видим, трагическое стечение обстоятельств, приводящее к непоправимому исходу, и запоздалое узнавание истины, столь характерные черты балладного сюжета, в студенческом произведении с иронией мотивируется халатным отношением к учебе, о чем афористично говорит и финальная сентенция-мораль.

Узами родства студенческий фольклор связан с фольклором детей и подростков и «подпитывается» им, ведь студенты – это вчерашние школьники. Так, их роднит прежде всего всеобъемлющее смеховое (главным образом пародийное) начало при лаконизме выражения. В этом смысле наиболее показательным жанром поэтического творчества студентов являются шуточные стишки (куплеты), передаваемые и воспроизводимые как устно, так и письменно:

Встану рано утром,

Выпью чашку ртути

И пойду, подохну

В этом институте[26].

Встану рано утром,

Съем кило гороха,

Пусть вокруг почуют,

Как студенту плохо!

-29-

Если хочешь стать солдатом,

Обложи декана матом,

И чем толще будет слой,

Тем скорее встанешь в строй!

Стоят столы дубовые,

Сидят ослы здоровые,

Без всякого понятия.

И ждут конца занятия.

Я на лекции сижу,

Пальцем за ухом чешу.

Скоро я тихонько двинусь

И кого-то порешу.

Я на лекции сижу

И на препода гляжу.

Чем он больше нагружает,

Тем я больше торможу.

Сижу я на вышке[27],

Чешу я макушку.

Не въеду – мне крышка,

А въеду – психушка.

У меня депрессия,

И я беру стакан,

А что такое сессия,

Пусть думает декан.

Солнышко светит,

Птички поют,

Зачем я приперся

Опять в институт?

Кто не был студентом,

Тому не понять:

Как хочется кушать,

Как хочется спать![28]

-30-

Как и в школьном фольклоре, в студенческом широко бытуют песни-переделки популярных песен. Они вовсе не высмеивают конкретный текст, а используют его для выражения новой, актуальной для другого времени и другой среды проблематики. В разных вузах или на разных факультетах одного вуза параллельно бытуют различные варианты одной и той же песни, насыщенные специфическими терминами и понятиями. Так, у многих специальностей давно известна переделка популярной песни «Раскинулось море широко...»[29]. В ней, как и в стишках, обыгрывается лейтмотив фольклора студентов – смерть студента от перенапряжения. Вот начало математического варианта:

Раскинулось поле по модулю пять,

Вдали интегралы вставали.

Студент не сумел производную взять,

Ему в деканате сказали...

Почвоведческий вариант начинается по-иному:

Мы входим в теплицу под номером пять,

Кругом помидоры мелькают.

Студент, выгнув спину, копает опять.

Его в деканат вызывают.

В обоих вариантах студент не смог сдать задолженность (математик – доказать теорему Коши; почвовед – определить кислотность почв), переволновался, потерял сознание и умер. Живописуется, как покойник три дня лежит в деканате. По математику вместо молитвы читают теорему Бернулли, по биологу – почему-то «доклад о вибраторе Герца». Однако финал один:

Декан свое веское слово сказал:

«Материя не исчезает.

Загнется студент – на могиле его

Такой же лопух вырастает».

-31-

Традиционные, известные студентам с детства жанры становятся в их творчестве объектом стилизации. Такова, например, студенческая загадка (псевдозадача):

В комнате одной сидят

Человек под пятьдесят.

Приглядись, у всех дела:

Двое режутся «в козла»,

Трое чертят чертежи,

Пять смеются от души.

Шесть сошлись в «морских боях»,

Семь рисуют на столах,

Восемь булочки едят,

Ну а девять просто спят.

А один (какой-то странный!)

Целый час уже стоит

И о чем-то в полный голос

Сам с собою говорит.

Стоит ли говорить, что эта загадка рисует живописную и (увы!) достаточно реалистичную картину лекции.

Влияние детского фольклора наблюдается также в области студенческих обрядов и магических действ. Эти традиционные ритуализованные формы поведения приурочены главным образом к ситуации экзаменов как пограничной, переходной, опасной. Именно на эту ситуацию студент хочет повлиять, обеспечив ее быстрое и беспроблемное прохождение или, по меньшей мере, предугадать таящуюся опасность. В пародийных молитвах, известных во множестве вариантов, в стихах и прозе, студент взывает к высшим силам, моля о помощи именно в сдаче сессии:

Господи, иже еси на небеси,

Шпаргалку на экзамен принеси!

Пресвятая Мария-девица,

-32-

Не дай на экзамене провалиться.

Великий Николай-мученик,

Расскажи недоученное.

Всемогущий Иисус Христос,

Не задай лишний вопрос!

Спаси от двоек и троек своего раба,

Накажи судом предателя

В виде злого преподавателя.

Укажи мне на экзамене легкий билет,

Чтоб его лишь учил(а) я, остальные – нет.

Пожелай мне ни пуха, ни пера![30]

Самое знаменитое ритуальное действо, хотя и относительно молодое, бытующее примерно с конца 1980-х гг., – это ловля Халявы (Халявки). Интересно, что данное действо сами студенты называют обрядом или ритуалом, однако по сути своей оно ближе к детским магически-игровым «вызываниям» Пиковой дамы, гномика, жвачного короля и т.п., нежели к «взрослым» обрядам. В обоих случаях предполагается незримое, но ощутимое по своим последствиям появление сверхъестественного существа, которое должно содействовать выполнению желания. Вербальное сопровождение действа и там, и здесь лаконично: «Гномик, приди!»; «Пиковая Дама, появись!»; «Халява, ловись!» (по вариантам оно более распространено, причем заимствовано из традиционной сказки о животных: «Ловись, Халявка, большая и маленькая!»). Надо отдать должное Халяве: она более понятлива, чем аналогичные детские персонажи. Если ребенок должен вслух или по крайней мере мысленно сформулировать свое желание, некую целевую установку, то от студента этого не требуется: Халявка сама заведомо знает свои функции, ее имя означает и заданную программу (сдать экзамен «на халяву»).

Существуют различные способы ловли Халявки в зачетку. Например, такое описание:

-33-

Илл. 6. «Памятник студенческим приметам» был открыт 27 июня 2008 года (День российской молодежи) в парке 850-летия Москвы в районе Марьино. На снимках – элементы памятника (раскрытая зачетка с пятеркой, пятак, башмаки); эпизод открытия памятника.

«Халявку ловят либо ночью перед первым экзаменом на всю сессию (тогда ее может открывать только преподаватель на экзамене, в промежутке никому показывать нельзя), либо перед конкретным экзаменом. Происходит это так. В 12 часов ночи высовываешься из окна с открытой зачеткой в руке, орешь: "Халява, прилетай!" Поторчишь секунды три с довольной рожей, закрываешь – обратно в комнату».

Есть и способ заведомо невыполнимый:

«В ночь перед экзаменом студент берет в руки зачетку и шепчет над ней заклинание: "Ловись, Халявка, большая и маленькая!" После этого зачетка должна быть выброшена в заблаговременно распахнутое окно. Для полного успеха требуется быстро выбежать из дома и поймать зачетку на лету. После нахождения зачетки ни в коем случае нельзя открывать ее до экзамена. Преподаватель должен сделать это сам. В противном случае пойманная Халява освободится и улетит в неизвестном направлении...».

-34-

Как видим, в предполагаемое магическое действие заложена фольклорная формула невозможного: как зачетку нельзя поймать на лету, так нельзя и экзамен сдать на халяву. Да и слишком громкое произнесение заклятья во дворе, на улице, что противоречит принятым нормам поведения в общественных местах, – это некое препятствие, которое нужно попробовать преодолеть, чтобы магия подействовала.

По вариантам в действо добавляется ряд подробных запретов и предписаний. Так, нельзя высовываться в форточку вдвоем (существа могут перепутать зачетки, а Халява должна быть у каждого своя). Требуется ткнуть Халявке пальцем на нужное место в зачетке, чтобы не промахнулась. Зачетку следует на время до экзамена сунуть в морозильник, чтобы Халява «приморозилась». Перед тем как идти отвечать, нужно встряхнуть зачетку, чтобы Халявка проснулась и т.п. И даже такое соединение сказки и обряда: перед каждой нечетной сессией рекомендовалось зачетку «попоить, покормить и спать уложить», чтобы она вспомнила своего хозяина. Для этого, когда садились ужинать, зачетку открывали, ставили на стол и накрывали для нее прибор, а когда ложились спать, клали ее под подушку.

Интересно, что студенты 1950 – начала 1980-х гг. не знают данного обряда. Первоначальный источник обряда еще предстоит разыскать. Некоторые информанты среднего и пожилого возраста поясняют, что в их время и не пытались «сдать на халяву» – принято было учить. (Может быть, это только попытка идеализировать себя в прошлом?).

-35-

Отношение нынешних студентов к ловле Халявки тоже далеко не однозначно. Было бы преувеличением сказать, что действо распространено широко и повсеместно. Многие узнают о нем, напротив, от собирателей. При этом одни (как правило, студенты младших курсов) проявляют к этой практике интерес, говорят, что хотели бы попробовать поймать Халяву, то есть мы таким образом «возвращаем» фольклор его носителям, другие относятся скептически: «Неужели сейчас кто-то этой фигней занимается?». Были случаи, когда студенты иронически имитировали совершение обряда, принеся перевязанные ленточками зачетки на экзамен по фольклору, дабы ублажить чудака-преподавателя. Студенты таким образом демонстрируют и даже декларируют отторжение, неприятие детско-подростковой традиции. В действительности же студенческие и подростковые традиции тесно связаны.

Ритуал ловли Халявки становится и темой студенческих баек (устных рассказов с установкой на достоверность). В одной из них запечатлен ловкий преподаватель, которому удалось перехитрить две группы студентов подряд именно за счет своей большей осведомленности, чем у новичков-студентов, в студенческих традициях:

«Студенты пришли на зачет, сели готовиться. Преподаватель подошел к окну и открыл форточку. "Что я сделал?" – спрашивает. "Форточку открыли", – отвечают студенты. "Нет, я Халяву впустил. Давайте зачетки". И поставил всем зачет, не спрашивая. Следующая группа на зачет шла уже в приподнятом настроении. Когда все расселись, преподаватель подошел и открыл форточку. "Что я сделал?" – спрашивает. "Халяву впустили!" – хором отвечают студенты. "Нет, выпустил! Тяните билеты"».

Один из информантов изложил нам более развернутую студенческую мифологию (очевидно, выросшую из ловли Халявы) – описание целого иерархически выстроенного пантеона студенческих богов, которые, как и положено, тяготеют к двум полюсам – добра и зла. Вот какова она. Верховным богом в студенческой мифологии является всемогущий Анунах. Этот бог полностью правит студенческой жизнью и вершит суд. Покровительницей

-36-

студентов, их заступницей и помощницей является супруга Анунаха Халява. Именно к ней обычно обращены все студенческие молитвы. У Анунаха есть ряд богов-помощников: всемогущий Нуифиг, прекрасные сестры Несейчас и Дапотом, храбрые воины Нунесдам, Пересдам и Академ. Среди обширной свиты Халявы следует выделить таких богов: Вотвезет, Какнибудь, Ясодрал. Есть в студенческой мифологии и злые боги – в первую очередь брат Анунаха, зловещий Деканат. Деканат на протяжении веков борется с Анунахом, пытаясь свергнуть его и повергнуть студенческий мир в ботанство. Но Анунах раз за разом побеждает Деканата, поддерживая раздолбайство и пофигизм. В подчинении у Деканата находится множество мелких и пакостливых демонов: Незачет, Научрук, Курсовик и, конечно же, беспощадная Этодва. Раз в полгода темные силы собираются на шабаш, именуемый сессией. В это время студентам предписывается соблюдать пивной пост и вести праведную жизнь, усиленно молясь Халяве и ее слугам[31].

Студенческий фольклор при всей его кажущейся свежести, новизне (впрочем, вполне объяснимой, так как состав студенчества ежегодно обновляется), лишь на новом витке продолжает давние традиции, восходя к творчеству средневековых «студиозусов», вагантов и проч. О продолжении исторических традиций справедливо замечает К.Э. Шумов: «Многие темы в творчестве студентов практически не меняются со времен средневековых европейских университетов. <...> Основные конфликты со времен вагантов <...> – конфликты между студентами и профессорами, между студентами и горожанами, между студентами и властью, между студентами разных учебных заведений. Для студенческих традиций всех времен характерно прославление пьянства и свободы нравов, опровержение канонов, религиозный и политический нигилизм»[32]. Показательно, что в одной из имеющихся в нашем распоряжении песен студенты 1950–1960-х годах называют себя «бродячими студентами», как и их средневековые собратья:

-37-

Мы бродячие (вар.: голодные) студенты,

Ходим-бродим по стране...

Правда, здесь эпитеты мотивированы: речь идет о целине, куда студентов принудительно «гоняли».

Даже сама манера высмеивать всё серьезное, высокое или официальное, пародирование, не знающее запретов и границ, преемственно связывает творчество нынешних студентов и средневековых вагантов. Так, в советские времена на дверях туалета в МЭИ красовался следующий стишок:

Пусть от страха с…т в штаны

Поджигатели войны,

И да будет сей сортир

Очагом борьбы за мир!

Информант прокомментировал:

«Это, по-моему, испокон веков было – туалеты расписывали. Были и неприличные надписи, просто срамные слова всякие, везде это было. А это приличный стишок! Но их стирали, конечно, замазывали... А этот стишок от ремонта до ремонта несколько поколений пережил».

Кроме того, образность произведений осознанно или неосознанно черпается и из старинного национального фольклора. Как бы к нему ни относилась молодежь субъективно, он объективно является неотъемлемой частью национального самосознания, а потому без него не обойтись и в создании новых коллективных произведений. Взять, например, известную во многих вариантах «Дубинушку» – студенческую переделку традиционной трудовой артельной песни.

Желтый корпус стоит среди мусора куч –

Он для многих явился могилой.

Человек сюда входит силен и могуч,

А выходит дубина дубиной.

-38-

Припев: Э-энергетики, ухнем!

Э-энергетики,

зачет спихнем,

расчет столкнем

Да вы-ы-ыпьем!

Мы зачеты сдаем, интегралы берем,

Мы квантуем моменты и спины,

Ну а станет невмочь –

все учебники прочь,

И затянем родную «Дубину»![33].

Сближение источника и нового произведения основано на переосмыслении слова «дубина». Кроме того, трудовая песня, когда-то сопровождавшая и облегчавшая коллективный тяжелый физический труд, как нельзя лучше воссоздает и напряженность учебного процесса, размеренность и нелегкость, некую натужность продвижения студентов от зачета к зачету, от сессии к сессии. Как известно, ритм и созвучия были принципиально важны в трудовой песне, они и помогали организовать совместные усилия. Интересно, что один исполнитель, увидев запись от другого «зачет сдадим, расчет спихнем», настоятельно поправляет: «Нет, надо так: "Зачет спихнем, расчет столкнем", рифма здесь должна быть!».

Более поздний, но тоже фольклорный источник – знаменитая песня «Таганка» (или, по вариантам, «Централка») – превращен студентами в гимн шпаргалке, по-своему ностальгический, горько-романтичный.

Шпаргалка,

Писал я ночи у огня,

Шпаргалка,

Всю жизнь спасала ты меня,

Шпаргалка,

С тобой навеки мы сплелись.

Я пронесу через всю жизнь

Твой краткий стиль!

-39-

Чрезвычайно интересное явление, соединяющее традиционное и новое, – это переделки народных пословиц, еще раз доказывающие живучесть и гибкость традиционных малых жанров. Недаром говорится: «Старая пословица вовек не сломится». Конечно же, они нацелены на создание комического эффекта, и, как и во многих жанрах детского фольклора, здесь используется прием обманутого ожидания. Вместо хорошо известного старого мы неожиданно получаем новое, изменяющее смысл всего целого. Это новое – некая конкретизация или дополнение, иронически снижающее, разоблачающее исходное, опровергающее истину традиционной пословицы.

Пословица-источник переделывается, по нашим наблюдениям, четырьмя способами. Первый – к целому старому тексту присоединяется новая часть.

Век живи – век учись, дураком помрешь...

Тише едешь – дальше будешь... от того места, куда едешь.

Не в деньгах счастье ... а в их количестве.

Другой способ – вторая часть старого текста заменяется новой, исходное начало приобретает неожиданное окончание.

Заставь дурака учиться, он и пойдет к первой паре...

Чем дальше в лес, тем ну его на фиг!

Назвался груздем – лечись дальше...

Работа – не волк, а произведение силы на расстояние.

Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось.

Не так страшен черт, как его малютки.

Не так страшен профессор, как он читает.

Не имей сто рублей, а имей сто друзей, у которых можно занять по сто рублей.

Не имей сто рублей, а имей сто баксов.

Третий – в старом тексте изменяются одно-два слова, часто новые слова близки старым по звучанию, но далеки по смыслу.

-40-

Не откладывай на послезавтра то, что можно выпить сегодня.

С кем поведешься – с тем и наберешься.

Что посмеешь, то и пожмешь.

Ученье – свет, а неученых – тьма.

Наконец, четвертый – соединяются две части двух старых пословиц либо к первой части одной пословицы добавляется целая вторая.

На халяву и зверь бежит.

Береги честь смолоду, коли рожа крива.

Не все то золото, что сверху плавает.

Не плюй в колодец, вылетит – не поймаешь.

По тем же принципам создаются и новые версии известных авторских афоризмов, например:

Дайте студенту точку опоры, и он уснет[34].

Чем больше женщину мы любим, тем меньше времени на сон.

Счастливые трусов не надевают.

Кроме того, в студенческом фольклоре особенно сильно влияние литературы, вообще, письменности, а в последнее время – и современных информационных технологий, и массовой культуры, что продиктовано спецификой самой вузовской жизни и современной жизни вообще.

На наш взгляд, можно говорить о следующих жанрах и жанровых группах студенческого фольклора (часть из них уже названа выше): приметах, запретах, современных переделках народных пословицах, анекдотах, шутливых афоризмах, остротах[35], пародийных песнях, стишках, частушках и сатирических куплетах. К данным жанрам можно добавить обряды и розыгрыши[36]. Есть в нашей коллекции и образцы граффити[37].

-41-

Анекдот как универсальный комический жанр, способный вместить любую актуальную тематику, отражает и реалии студенческой жизни. Студенческие анекдоты широко бытуют и записываются в различных вариантах, как, например, такой текст традиционной «вакхической» тематики:

«Студенты после экзамена:

– Сдал?

– Сдал.

– Сколько?

– Четыре.

– А почему не пять?

– А у пятой горлышко отбито...».

Более ранний вариант (1960-е гг.):

«Студенты после экзамена:

– На сколько сдал?

– На "пятерку".

– А чего так мало?

– Да у одной горлышко было отбито...».

Оба варианта основаны на игре слов и отражают легкомысленное отношение к экзамену, снижают серьезность ситуации.

Есть и специфические анекдоты, юмор которых, подобно тайному языку, может быть непонятен непосвященным. Например, анекдот физиков:

«Идет по улице учитель физики, и вдруг ему на голову падает кирпич. Подбегает к нему ученик и спрашивает:

– Николай Иваныч, Вы сильно ушиблись?

– Хорошо, что пополам, – задумчиво отвечает тот.

– Что пополам? Голова?

– Нет.

– Кирпич?

– Да нет же. Хорошо, что эм вэ квадрат пополам...»

-42-

Широко распространены в среде студентов и устные рассказы-воспоминания, отличающиеся от анекдотов установкой на достоверность (сами студенты называют их байками), но близкие им по поэтике. Например, такой:

«В большой аудитории идет письменный экзамен. Один юноша, сидящий на галерке (аудитория построена амфитеатром), постоянно посматривает на какой-то листок. Профессор замечает и просит отдать "шпору". Студент краснеет, извиняется, но с места не двигается. После третьего замечания профессор не выдерживает и поднимается к студенту сам. Листок оказывается фотографией красивой девушки с памятной надписью: "Когда тебе будет трудно, посмотри на меня". Профессор был тронут. Когда он, очень смущенный, спускался вниз, студент вытащил настоящую "шпору" и потом уже спокойно списывал».

Показательно, что нарративы, первоначально привязанные к конкретному времени, месту (вузу, факультету), лицу, становясь общеизвестными, бытуют уже без этих отсылок. Примерно то же происходит и с афоризмами: они приписываются то одному лектору, то другому, причем никак не связанному с первым, то абстрактному «преподу». Так «бродит» по стране следующая фраза, приписываемая начинающей преподавательнице:

«Раз объясняю – вы не понимаете, второй раз объясняю – не понимаете, третий раз объясняю – уже сама начала понимать, а вы опять не понимаете!»

Что касается такой «серьезной» части студенческой традиционной культуры (в отличие от остальной – смеховой), как приметы, суеверные представления, запреты и т.п., то в основном они приурочены к сессии и обладают большой консервативностью. Из года в год, из поколения в поколение сохраняются ритуальная брань накануне или во время экзамена, палец в чернилах «на удачу» (в наши дни это устарело, т.к. трудновыполнимо технически), пятачок под пяткой, безболезненно превратившийся из 5 копеек в 5 рублей, «счастливая» одежда, а в некоторых узких кругах – и «счастливая» дорога (повторяемость обстановки должна привести к повторению результата – отличной оценки). Некоторые наши информанты[38] могут объяснить смысл старинных студенческих примет, например:

-43-

«Еще считалось, что нельзя оставлять раскрытой книгу, иначе ее будет читать дьявол, а студент забудет прочитанное. Если, не закрыв книгу, садишься обедать, то за столом заедаешь свою память, то есть забываешь прочитанное. Еще клали конспект на ночь под подушку: дескать, знания впитаются».

Справедливости ради следует сказать, что старинный запрет стирать «счастливую» одежду, а также мыться, бриться, стричься, стричь ногти накануне экзамена не всегда принимается и выполняется современными студентами, «испорченными» благами цивилизации, привыкшими принимать душ утром и вечером. Тем не менее, студенты о запрете знают. Исполнители дают различные мотивировки примете: есть традиционная (если помыться, можно смыть знания, если постричься, можно ум укоротить), есть и новая, рациональная:

«Исходящий от студента неприятный запах вызовет вполне адекватную реакцию преподавателя, и время ответа значительно сократится».

При этом не учитывается, что сокращение времени ответа может привести не только к благоприятному результату.

Есть приметы, принятые только в узких кругах, скажем, лишь в одной группе, когда люди продолжительное время тесно общаются. Например, люди, бывшие студентами в 1960-е годы, вспоминают:

«После сданного экзамена всей группой ходили в кино, в ближайший кинотеатр и на ближайший сеанс, на что придется. Чем хуже фильм, тем лучше будет сдан следующий экзамен».

-44-

Однако и это по своей сути традиционно: действует принцип гадания жребием, причем толкование дается, как обычно, от противного.

В заключение хочется сказать следующее. В ответ на наш вопрос о том, как студенческий фольклор меняется со временем, 45-летний информант очень емко ответил:

«Люди меняются, и фольклор вместе с ними. Мои дети сейчас заканчивают вузы, и я вижу, что они уже смотрят совершенно другими глазами на мир. Они уже не знают, что такое студенческое общежитие, стройотряды, "картошка". Для нас было принято ходить в поход, а для них – в кафе. Я обратил внимание, что сейчас стараются не объединяться всей группой, а наоборот, дробиться на кучки. А мы и сейчас стараемся держаться друг за дружку. Да и потом, не было же таких развлечений и помощников, как компьютер, Интернет, когда живое общение можно заменить виртуальным. Мне кажется, что в этом плане поменялось в худшую сторону. Фольклор же неубиваемая вещь! Когда столько в одном месте собирается умных, остроумных, талантливых людей, у которых масса свободного времени, то остается только творить. Тем более люди молодые, энергии полно, знания есть, головы свежие, да и забот нет. Все-таки студенческие годы – самые лучшие!».

И еще:

«Какие люди – такой и фольклор. На мой взгляд, из студенческого фольклора ушла какая-то романтичность, искренняя заинтересованность в окружающем мире. В наше время молодые люди были более самостоятельными, и была какая-то незамутненность в отношениях: если дружба, значит дружба…»

-45-

Итак, современный студенческий фольклор, как и в прошлые времена, помогает студентам пережить экстремальные ситуации учебного процесса, регулировать отношения внутри коллектива студентов и между студентами и преподавателями, передает каждому новому поколению накопленный опыт, выстраивает необходимые связи внутри пестрого, разнородного студенческого сообщества как в пространстве, так и во времени.

-46–48-

(пропущенные страницы – сноски в оригинале и PDF-версии книги)

▲

Агранат Дмитрий Львович. Кандидат социологических наук, декан юридического факультета Московского гуманитарного университета. Автор книг «Курсанты. Плац. Быт. Секс» и «Молодые милиционеры» (в соавторстве с В.А. Луковым).

КУРСАНТСКАЯ КАЗАРМА КАК СФЕРА ВОЕННОГО БЫТА: ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

Д.Л. Агранат

Постановка вопроса в отношении социологического анализа казармы как сферы военного быта выбрана нами неслучайно. Казарма в армии это место, где происходит столкновение двух противоположных социальных нормативов. Одни продиктованы нормами военной организации, они созданы для регулирования социальных взаимодействий людей в военное время; другие – гражданским обществом, сформированы на основе признания у человека естественных, неотчуждаемых прав и свобод. Фактически в казарме мы можем увидеть, как гражданские бытовые практики вписываются в военизированные нормативы поведения, как гражданский быт адаптируется к условиям армии.

Ограничения социальных практик, освоенные личностью в гражданском обществе, обнаруживаются наиболее отчетливо в момент попадания курсанта в казарму. Почему именно здесь такие ограничения наиболее четко представлены? Дело в том, что если на всех других территориях военизированной организации курсанту нечасто приходится перестраивать свои привычные социальные практики с целью принятия новых (скорее он их осваивает заново), то в казарме курсант-новичок первое время пробует использовать те смысловые конструкции, которые были сформированы ранее и даны ему как само собой разумеющиеся. Далее, столкнувшись с полным нивелированием армейской системой гражданских, бытовых схем взаимодействия, курсант должен отказаться от многих опривыченных институциональных действий. В силу огромной разницы армейского быта и быта гражданского новичку сложно это сделать. Будучи поставленным системой социального контроля тотального института в ситуацию, когда отказ является единственно осмысленным, правильным решением, новичок должен принять эту непонятную, бессмысленную, неудобную для него систему бытовых отношений в армии и адаптироваться к ней.

-49-

С целью демонстрации такого конфликта социальных практик в казарме нами были проведены исследования в Академии права и управления УФСИН МЮ РФ, а также в Московском Университете МВД РФ. Такое исследование было осуществлено методом включенного наблюдения за жизнедеятельностью курсантов в казарме. В результате было сделано описание десятка курсантских комнат с целью выявления наиболее типичных способов конструирования военного быта курсантами первых и старших курсов как ответа на ограничения, налагаемые военной средой. Кроме этого в качестве источника эмпирических данных выступали материалы экспертного опроса, проведенного среди сотрудников данных вузов, а также опроса курсантов указанных вузов (всего методом полуформализованного интервью было опрошено 43 эксперта и 35 курсантов).

Вначале мы хотели бы представить конструкцию казармы, где было проведено исследование. Данная казарма в некотором роде похожа на студенческое общежитие. Здесь курсанты живут в блоках, где есть две комнаты и туалет. Вместе с тем, кроме внешнего сходства со студенческим общежитием, курсантская казарма больше ничем на общежитие не похожа. Во всем остальном все характеристики казарменного помещения, военного быта налицо: для поддержания порядка в подразделении и обеспечения безопасности в ночное время на каждом этаже расположен дневальный, есть доска документации, комната выдачи спецсредств, стеллаж с противогазами. А главное, вся деятельность в казарме подчинена жестким нормативам (уставам, Положению об общежитии), которые все без исключения курсанты обязаны неукоснительно соблюдать, что определяет в свою очередь особенность бытовой организации жизнедеятельности курсантов в казарме.

-50-

Военная организация переводит быт из сферы неформальной регуляции в поле формального взаимодействия; из зоны личной жизни человека на сцену публичной регламентации и деятельности; из области самоорганизации для себя – в пространство, единое для всех, где каждый в отдельности должен подстраиваться под единый стандарт. Система социального контроля военизированной организации не оставляет курсанту в быту места, где он может проявить инициативу и самостоятельность, реализовать освоенные ранее гражданские социальные практики. С этой целью для курсантов определен набор тех вещей, которыми они имеют право пользоваться в казарме. Кроме этого многие сферы бытовой деятельности удалены из военного быта и переведены в разряд институционального регулирования в армии. Так, например, в казарме, где живут курсанты, нет кухни, так как все ходят питаться в столовую, нет душа, так как в отведенное время все курсанты ходят в баню. Это позволяет военизированной организации максимально эффективно «уничтожить» бытовые условия, ведущие к возникновению неформальной, гражданской жизни.

В силу вышеперечисленных особенностей военного быта новички-первокурсники осваивают такие порядки не сразу, а постепенно, в процессе социальной адаптации к условиям тотального института. На примерах, собранных нами в процессе исследования типичных комнат первокурсников и старшекурсников, мы хотели бы продемонстрировать процесс социальной адаптации курсантов к условиям военного быта.

Вначале опишем типичную комнату первокурсников.

Первокурсников размещают по три-четыре человека в больших комнатах и по два в маленьких, на основе их пожеланий. Типичной чертой большинства из этих комнат являлось то, что в них не было, по крайней мере на поверхности, вещей, которые запрещено иметь. В этом плане курсанты-первокурсники вынужденно следуют инструкциям, которые строго предписывают набор тех предметов, которыми имеет право обладать в казарме курсант:

-51-

Илл. 7. В курсантской казарме

«Магнитофоны запрещены, так как курсантам надо не слушать магнитофоны, а учиться. Причем такой запрет распространяется на всех без исключения курсантов вне зависимости от успеваемости. Магнитофоны должны храниться в каптерке, и их разрешается оттуда брать лишь на праздники, в выходные и в личное время, после этого они туда возвращаются. Нередким явлением стало, что курсанты приносят в институт компьютеры. Так как это вещь дорогая, мы предлагаем, чтобы они ставили их в кабинетах руководства, а в свободное время работали на них. Иногда курсанты приносят ноутбуки. Они хранятся в комнатах. Компьютеры не разрешены, но и не запрещены» [Андрей В., командир взвода].

В целом типичная комната новичка-первокурсника выглядит следующим образом. В комнате стоит старая мебель, на полу лежат поношенные половики, на которых уже не видно узоров. Старые кровати с панцирной сеткой сильно растянуты, как гамаки. Все они одинаково заправлены: одеяла на них натянуты и подвернуты под матрац, подушки однообразно взбиты прямоугольником. Полотенца висят на дужках кроватей с левой стороны. Перед кроватями стоит обувь.

-52-

Около каждой кровати – тумбочки. В комнате стоит платяной шкаф. На первый взгляд в комнате идеальный порядок. Однако если открыть тумбочку, то сразу можно обнаружить свидетельства иной организации. Внутри тумбочки лежат и форма, и обувь, и спортивная одежда, и зубные щетки, и носки, и гуталин, и бритва, и мыло, и шампунь, и сало, и хлеб. В общем, в тумбочках находится всё что угодно. (Командир одного из взводов рассказал, что как-то раз в тумбочке первокурсника он обнаружил боксерскую грушу).

В шкафу картина та же. Вещи лежат в одной большой куче: майки, трусы, носки и прочее. У вещей, по сути, своего места нет.

Командир взвода Анатолий К. в интервью пояснил, что в комнатах первокурсников нередко можно обнаружить организованные свалки вещей:

«Как-то раз я вошел в комнату к одному из первокурсников. Открыв шкаф, внизу я увидел кучу, накрытую шинелью. Поднял шинель, а там лежат форменные штаны, вешалка, чайник, кусок алюминиевой трубы. На вопрос, зачем вам нужна эта труба, один из ребят ответил, что они ее приспособят и будут вешать на ней сушиться полотенца».

На стенах над кроватями развешаны полки. На них такой же беспорядок, как в шкафах и тумбочках. Книги свалены в кучу. Рядом с ними, по соседству, находятся: тетради, банки с соком, нитки с иголками и еще невесть что.

Под кроватями лежат вещмешки, в которых курсанты также хранят часть своего имущества.

На стенах висят картины, плакаты. В некоторых комнатах развешаны фотографии родственников, любимых девушек. Все они заключены в рамочки.

На окнах, как правило, висят старые выцветшие шторы. В некоторых комнатах первокурсников шторы отсутствуют.

-53-

Около окна стоит стол. На нем нередко заметны остатки еды: очистки от колбасы и хлебные крошки.

Пол в комнате помыт только в середине. Под кроватями чаще всего пыль.

Туалет – особая территория курсантского жилья, индикатор чистоты и уюта. В туалете нет зеркала, есть лишь маленькая полочка, на которой лежат бритвы, кружки, зубные щетки. В углу туалета стоит ведро, переполненное мусором. На унитазе стопка грязных тарелок.

Итак, быт в комнате первокурсника сконструирован по модели организованного кавардака, черты которого могут проявляться и на старших курсах, но лишь как фрагменты, не как система быта.

Причины такого конструирования быта первокурсниками определены с одной стороны, предшествующим жизненным опытом, полученным в семье. Как правило, в родительской семье сын слабо включен в домашнее хозяйство и обычно не имеет серьезных обязанностей. Его фрагментарное участие в обустройстве семейного очага определяет то, что бытовые практики (пришить пуговицу и заштопать носок, заменить прокладку в протекающем кране, помыть полы, установить розетку) мало технологичны, слабо освоены и не являются обыденными, каждодневными.

Вместе с тем, несмотря на незначительный опыт бытового обустройства, первокурсники в целях обхода официальных запретов в казарме нередко демонстрируют свои умения, которые носят более сложный характер:

«Курсанты различными способами компенсируют запреты на различные предметы быта. Вместо запрещенных кипятильников они делают самодельные. Для этого используются крюки от кроватей, лезвия, спички. Мы контролируем данный процесс, боремся с такими явлениями» [Андрей В., командир взвода].

-54-

Свалка вещей в шкафах первокурсников находит свое продолжение в тумбочках и письменных столах. В основе конструирования бытовых свалок такого рода лежит принцип, сформированный еще в той, прошлой семейной жизни: на поверхности всё в порядке, и это – вид для родителей (у курсантов – по той же патерналистской модели – для командиров), внутри можно проигнорировать требования порядка, действовать по своей воле.

Помимо прочего, такие свалки являются свидетельствами того, как не вписывается гражданский быт в военные нормы. Дело в том, что первокурсники приносят в казарму массу ненужных вещей, которым здесь не находится места. Шкафы и тумбочки не вмещают всего этого скарба, курсантам еще предстоит его модернизация и переделка «под себя», но это будет на старших курсах. А пока курсанты-новички не знают, что и как можно сделать, чтобы каждая вещь была на месте и к месту, потому и в свалках, каковыми становятся тумбочки и шкафы, сами курсанты порой не могут разобраться. В интервью курсант Михаил П. объяснил, каким образом он находил в таких кучах необходимый в данный момент предмет:

«Сначала ты просто всё вываливаешь из шкафа на пол. После этого начинаешь искать, что тебе надо».

Следующий не менее важный источник организованного кавардака – специфическое отношение первокурсников к своей комнате, к казарме в целом. Первокурсник воспринимает казарму как место кратковременного пребывания, а комнату – как чужое для него помещение. Ему здесь неуютно, неудобно. Новички настроены как можно быстрее покинуть эту территорию.

«У нас был такой настрой: побыстрей уйти жить в город. Никто не думал о том, что будет жить в казарме долгое время. Мы думали, что после первой сессии пойдем жить в городе» [Георгий В., курсант].

-55-

Однако такие ожидания не имеют ничего общего с реальностью: курсантам придется прожить в казарме по меньшей мере два года, до того момента, когда их (может быть, за хорошую учебу и примерное поведение) переселят на постоянное жительство в город.

Отношение первокурсников к казарме как временному, чужому месту жительства отражается в конструировании ими условий быта: бытовой комфорт неважен, а порядок наводится лишь с целью выполнить требования командиров. «Лишь бы начальство не доставало», – так курсант Георгий П. пояснил в интервью основной мотив уборки в комнате.

Отсутствие адекватного опыта противостояния тотальным запретам военной организации определяет то, что курсанты в этом плане действуют достаточно примитивно и неумело. В ситуации угрозы внешнего воздействия на деятельность первокурсников у них срабатывает своего рода охранительный инстинкт – стремление прятать вещи, которые могут быть изъяты как запрещенные.

«Мы прятали запрещенные предметы, еду различными способами. Один наш курсант прятал сухари в носках, у другого под кроватью нашли целый мешок сгнивших яблок» [Михаил П., курсант].

Курсанты еще не умеют рационально использовать свои деньги для покупки того, что нужно в повседневной жизни, на эти цели денег поначалу просто не остается. На вопрос, на что была потрачена первая стипендия, 32 опрошенных курсанта ответили, что они потратили ее на отдых (пиво, чипсы, кино, дискотеки и т.п.). Дело в том, что у первокурсников пока не сформировались потребности покупать то, что нужно в быту. Они прожили в казарме, без родителей, слишком мало, чтобы осознать, что им здесь необходимо.

Впрочем, несмотря на то, что комната воспринимается первокурсниками как чужая, не своя территория, в ней все-таки встречаются места, свидетельствующие об ином отношении курсантов к быту. Прежде всего, это курсантская кровать.

-56-

Кровать и небольшое пространство около нее – зона порядка. Кровать – место, которое в некоторой степени презентирует того, кто здесь живет. Ботинки, тапки – пока только эти предметы обихода более или менее точно свидетельствуют о проживающих в комнате первокурсниках. Все остальные свидетельства (не считаем свалку учебников на полке и крошки хлеба на столе) скрыты от окружающих: спрятаны в сумки, рюкзаки, тумбочки и шкафы.

Кавардак в комнате является, помимо прочего, результатом недоверия курсантов-первокурсников друг другу. Такое недоверие определяет то, что внутренний мир первокурсника закрыт от окружающих. Несмотря на то, что в комнаты курсанты стараются селиться исключительно с друзьями, к ним нет еще доверия. Пока соседи по комнате – это не настоящие друзья, а люди, с которыми приятно общаться. В этих условиях курсанты-первокурсники не спешат выставлять напоказ фотографии близких, опасаясь осуждения и насмешек, они не стараются демонстрировать свой мир, создавая свой уголок в комнате. Пока только ботинки у кровати презентируют индивидуальность курсантов.

Недоверие курсантов друг к другу определено еще и тем, что среди первокурсников распространено воровство.

«Один раз мне родители прислали деньги. Об этом не знал никто, кроме моих соседей по комнате. Вечером мы легли спать, деньги я положил в карман брюк, которые повесил на спинку стула, стоящего у кровати. Сон у меня очень чуткий, поэтому я точно знаю, что никто в комнату ночью не заходил. Проснувшись утром, я обнаружил, что денег в кармане брюк нет. После этого случая мне стало стыдно оттого, что я живу с вором» [Геннадий Ш., курсант].

В основном предметом краж среди первокурсников являются деньги. Также на первых курсах распространено воровство форменной одежды. По сути, это свидетельство неопытности курсантов в плане обращения с формой.

-57-

«Кражи формы нередко напоминают цепную реакцию и являются результатом того, что у какого-либо курсанта пропало что-то из обмундирования; кража выступает способом восполнения утерянного имущества» [Андрей В., командир взвода].

Позже, на старших курсах, воровство постепенно исчезает из жизни курсантов. С одной стороны, это результат сформировавшегося жизненного опыта старшекурсников, они уже освоили иные способы восстановления утерянных вещей. С другой – формируется установка, что воровать у своих неудобно, нечестно и опасно.

Организация быта первокурсников продиктована индивидуальными целями, а не групповыми. Курсанты благоустраивают комнату для себя, а не для других, компенсируя недостаток домашней обстановки в казарме. Групповое проектирование быта возникнет позже, на старших курсах. По этому поводу курсант-старшекурсник Геннадий К. пояснил: «В своих комнатах мы хотели создать домашнюю обстановку, чтобы мы могли после учебного дня прийти в комнату расслабиться, отдохнуть, почувствовать себя как дома». На первом курсе эта установка еще слабо выражена.

Итак, первокурсники стараются навести порядок не для себя, а для начальства. Их действия направлены на формирование у руководителей образа порядка для удовлетворения тех требований, за невыполнение которых курсантов подвергнут наказанию. И при первом, поверхностном знакомстве с комнатой кажется, что цель достигнута: порядок наведен. Но такой порядок фрагментарен, что и выдает истинные мотивы его организаторов. Пыль под кроватями, беспорядок в тумбочках и шкафах, грязный туалет – всё это показатели «порядка для начальства», «организованного кавардака» в комнате.

-58-

Амбиции курсантов-первокурсников, их желание навязать военной организации правила, которые они сформировали в гражданском обществе, не позволяют им пока четко соблюдать принятые в военной среде нормы. Первокурсники демонстрируют лишь внешнее соблюдение подобных нормативов, что свидетельствует о том, что процесс интериоризации норм военной организации у них пока не произошел. На этом этапе курсанты-новички просто вынуждены мириться с теми условиями армейского быта, в которые они попали, совершенно не осознавая значимости данных порядков для функционирования военной системы в целом.

На этом этапе адаптации первокурсника к условиям военной организации возникает еще одна проблемная ситуация. Новичку в условиях жесткой системы социального контроля непросто понять, где та нормативная линия, которую и нужно освоить, где тот набор судьбоносных для него смыслов и значений, постижение которых даст ему возможность адаптироваться в военной среде. Опасность этой ситуации в том, что она может привести первокурсника к путанице установок, к тому, что на самом деле в процессе вторичной социализации в военном вузе будет сформирован неадекватный военной среде ориентационный комплекс. На первый взгляд, военизированная организация четко устанавливает, как необходимо жить новичку. Но освоение только лишь официальных нормативов поведения в военной среде часто не дает положительных результатов. Нередко военным сообществом это воспринимается как демонстративная социализация[39], попытки выслужиться, «прогнуться перед начальством». Даже сама администрация вуза не поощряет таких действий первокурсника.

Другой смысловой набор складывается под воздействием неформальных групп, которые возникают в рамках курса. Однако система социального контроля военного вуза быстро показывает всю невыгодность для курсанта такого пути. В сущности, в процессе формирования ориентационного комплекса курсанта остается лишь один путь – освоение социальных практик деятельности и норм взаимодействия военного сообщества.

-59-

Не все курсанты-новички сразу смогут осуществить адекватный выбор идентификационных ориентиров. На это существенное влияние оказывает прошлый жизненный опыт. В этом отношении наиболее адаптивными являются две категории курсантов: 1) курсанты-новички, которые пришли в военный вуз уже с опытом членства в различного рода подобных организациях; 2) продолжатели «военной династии» – курсанты, пришедшие в военный вуз, чтобы продолжить семейную традицию или по примеру друзей (они наблюдали, как близкие для них люди служили и уже до прихода в данное учебное заведение имели определенное представление о нем, хотя ранее не являлись членами военизированных организаций)[40].

Со временем военный вуз подгоняет под единый стандарт в понимании окружающей реальности всех курсантов, даже тех, кто не мог достаточно длительное время выбрать необходимую линию поведения.

В результате, пройдя через разнообразные практики социального взаимодействия в военном вузе, первокурсник начинает ориентироваться в данном социальном пространстве. У него формируется ориентационный комплекс курсанта. Теперь, помимо того, что курсант точно понимает содержание различных элементов окружающей реальности военизированной организации, он выполняет все те нормативы, которые ранее казались бессмысленными. Кроме этого, курсанты при всей внешней демонстрации своей приверженности к нормам военной среды в процессе социализации конструируют способы обхода формальных требований военизированной организации таким образом, что внешне это незаметно, девиация существует не на поверхности.

-60-

Из этого положения вытекает специфика ориентационного комплекса курсанта, которая состоит в его двухслойности. Один пласт данного комплекса включает освоенные формальные институциональные нормы военной среды, другой – неформальные социальные практики военного сообщества. Эти слои могут и пересекаться: формальные социальные нормы могут находить свое нормативное продолжение в неформальных, и наоборот, неформальные нормы военной среды могут выражаться в официальных регуляторах. Вместе с тем в большинстве случаев формальные и неформальные социальные практики, принятые в армии, в содержательном плане находятся в конфликте. Это два противоположных социальных пространства. Однако с точки зрения ориентационного комплекса они необходимы индивиду для функционирования в данном социальном институте.

Описание типичной комнаты старшекурсников достаточно точно демонстрирует двухслойность ориентационного комплекса курсанта, который сформировался в процессе его социальной адаптации к условиям военной среды.

Комната старшекурсников выглядит следующим образом. Коридор. В коридоре, у входа в комнаты, стоит маленький шкафчик, в котором – обувь. Рядом со шкафчиком лежат обувные щетки и гуталин. На полу небольшой коврик, под потолком турник.

Комната оклеена обоями в одной цветовой гамме со шторами и другими предметами. Мебель – в хорошем состоянии.

Около окна стоит стол. На нем лежит чистая скатерть.

В комнате стоят три кровати. Панцирные сетки на них туго натянуты. Все кровати одинаково заправлены, на некоторых по две подушки или два одеяла. Подушки взбиты в квадрат.

Встроенный шкаф оклеен пленкой под цвет комнаты. В нем вещи аккуратно разложены по своим местам.

В тумбочках хранятся предметы гигиены. На одной тумбочке стоит закрытая банка с вареньем, две банки со сгущенным молоком. Рядом лежит хлеб, упакованный в полиэтиленовый пакет.

На полу лежит ковер – в хорошем состоянии. Пол вымыт везде (под ковром в том числе).

-61-

Илл. 8. Курсантки с инструктором на лыжной пробежке

На стенах развешены цветы, фотографии, календари, часы, полки. Есть полки, на которых стоит только учебная литература; есть личные полочки, где находятся фотоальбомы, фотографии родственников, знакомых и друзей, открытки с поздравлениями, любимые книги, различные коллекции (марок, монет), статуэтки, подсвечники и т.п.

Туалет помыт. Он оборудован полками для предметов гигиены, вешалками, на которых висят полотенца, зеркалом. Около туалета стоят туалетный ерш, жидкость для чистки унитаза, мусорное ведро с пакетом для мусора. Здесь же тумбочка, в которой находятся порошок, отбеливатель, несколько кусков хозяйственного мыла. На стене висят тазики для стирки белья. На унитазе лежит пластмассовый круг с крышкой. Тумбочка и полка в туалете оклеены пленкой под цвет кафеля. В углу стоят швабра, ведро с тряпкой, веник, совок.

-62-

В описании типичной комнаты старшекурсников можно обнаружить свидетельства близких межличностных отношений. В такой комнате живут люди, которые уже давно друг друга знают. Они не боятся, что часть их внутреннего мира, который старшекурсники в комнате выставляют напоказ, станет доступна всем. Здесь презентацию курсанта осуществляют не его ботинки у кровати, как на младших курсах, а личные уголки, полки. На них находятся те предметы, которые на младших курсах скрытно хранятся в вещмешках. Они говорят о человеке, который здесь живет, раскрывают его внутренний мир, мир увлечений, интересов, жизненных ценностей.

Комната старшекурсников показывает более высокое статусное положение ее жильцов. Это проявляется главным образом в том, что им позволено нарушать некоторые нормы, которые сложились в военизированной организации. Например, в описании мы показали, что на кроватях лежат по две подушки, по два одеяла. Это прямое нарушение нормативов, которое не скрывается старшекурсниками и демонстрируется открыто.

Руководители курсовых подразделений относятся к старшекурсникам как к более взрослым, опытным и надежным людям. Заместитель начальника одного из курсов Владимир П.:

«Хорошо, когда с курсантами не случаются неприятности, когда они умеют обойти конфликты. Такие ребята доставляют меньше проблем».

В этом отношении у руководства больше оснований доверять им, нежели первокурсникам. Поэтому в быту курсантов старших курсов уже не так тотально контролируют. Жизненный опыт старшекурсников позволяет им адекватно требованиям военизированной организации сконструировать свой быт.

«Наши комнаты реже проверяют, а когда идут проверять, то мы особо не переживаем, у нас ведь всё в порядке» [Анатолий К., курсант-старшекурсник].

В свою очередь такие статусные послабления в контроле быта старшекурсников создают еще один стимул для первокурсников в освоении норм и ценностей военизированной организации. Успешная социализация новичков даст им возможность демонстрировать первичные отклонения от принятых армейских социальных норм.

-63-

Жизненный опыт старшекурсников, который был сформирован в процессе вторичной социализации в военном вузе, позволяет им умело обходить формальные нормы, мешающие конструированию быта в соответствии с их потребностями. Со временем у курсантов складывается определенный набор способов обхода официальных нормативов. В интервью со старшекурсниками мы обнаружили примеры подобного рода.

«Как-то раз мы с ребятами сели пить чай. Мы уже к тому времени были на 3 курсе и всё еще жили в казарме. Мы согрели кипятильником воду и заварили чай. У нас в казарме кипятильники были запрещены, и на кипятильники со стороны руководства шла охота. Вдруг к нам заходит заместитель начальника курса. Увидев наше чаепитие, он сказал: "А ну, давайте кипятильник". Тут произошло замешательство, и вдруг ему один из наших говорит, что никакого кипятильника нет. Тот в свою очередь спрашивает, откуда мы взяли кипяток, а ему в ответ: из-под крана. Замначальника был вынужден уйти» [Андрей К., курсант].

«На 3–4 курсах я жил в казарме. Жил я вместе со своими товарищами. Для того чтобы нормально питаться, в туалете мы сделали кухню, которая оперативно разворачивалась и так же оперативно убиралась обратно. Кухня вся состояла из электрической плиты в две конфорки и нескольких кастрюль. Всё это добро хранилось в специальном тайнике, на верхней полке в туалете. Точнее это был не тайник, а просто полка. Но так как она была высоко, не было видно, что на ней стоит, да еще мы создавали иллюзию из пустых коробок с порошком, как будто там стоит порошок» [Руслан С., курсант].

-64-

«В зимний период курсантам бывает холодно. Ну, всякое бывает, батареи в общежитии не топят или плохо топят. Поэтому они различными способами приспосабливаются к таким условиям. Кто-то спит ночью одетым. Некоторые включают утюг на целый день, применяют различного рода обогреватели. Но это запрещено, курсовое руководство борется с этим. И мы, подумав, нашли такой способ обогрева. Покупаются лампочки мощностью в триста ватт, самые большие, и вкручиваются в светильники. Опытным путем было замечено, что при постоянном горении такой лампочки температура поднимается на три-четыре градуса» [Андрей В., курсант 3 курса].

Чтобы скрыть запрещенные правилами предметы быта, старшекурсники изготавливают многочисленные тайники, в основном в комнатах. Наиболее распространены следующие:

– в тумбочке делается двойное дно;

– между матрасом и кроватью кладутся доски так, чтобы сетка не сильно прогибалась, и здесь хранится гражданская одежда;

– шкаф также используется для тайников: в нем монтируется двойное дно;

– в дужках кроватей хранятся кипятильники.

Конструирование комнаты первокурсника – результат постепенного освоения курсантами в процессе социализации нормативов поведения военизированной организации. Такой процесс проходит на протяжении всего пребывания курсанта в вузе. Лишь со временем, переходя от курса к курсу, курсанты становятся способными создать для себя наиболее комфортные и в то же время правильные условия проживания.

В материалах интервью курсанта Андрея М. мы нашли свидетельства подобного рода:

-65-

«Сначала, на первом курсе, мы жили так, как хотели жить. Но после первого курса, в начале второго, я понял, что с этими людьми мне неуютно. Они живут так, как мне не нравится. И я познакомился с другими ребятами, которые жили в разных комнатах. После первого года дружбы, в конце второго курса, у нас появилась идея – переехать жить всем в одну комнату. Мы начали вместе продумывать такую ситуацию, как нам лучше осуществить данную задачу. Выбрали для этого проекта пустующую разбитую комнату и решили, что если мы ее отремонтируем, то будем в ней все вчетвером жить. Но для этого необходимо было получить разрешение от начальника курса. В принципе, за все годы обучения у меня сложились неплохие отношения с начальником курса, и я мог к нему подойти и попросить его о том, чтобы он разрешил нам занять эту комнату, предварительно сделав в ней ремонт. Что я и сделал. После непродолжительных переговоров начальник курса дал добро на ремонт. Но кроме разрешения, он ничего не дал нам. А необходимо было доставать краску, обои, инструменты и другие мелочи для ремонта. У моего друга Руслана в то время были неплохие отношения со старшиной курса по хозяйственной части, и он с ним договорился о том, чтобы тот нам помог в ремонте. Что не смогли достать в институте, покупали сами на стипендию. Скидывались, шли в магазин и покупали. Когда все вопросы были решены, мы стали делать ремонт. В это время мы еще жили в разных комнатах. Во время самоподготовки и в выходные дни мы вместе собирались и клеили обои, красили полы, ставили розетки, благо такой опыт у нас был: мы уже много раз выполняли работу по ремонту. Потом мы начали делать встроенные шкафы. Мой друг Антон любил читать. У него было много книжек, поэтому мы в шкафу сделали отделение для книг. Другой мой товарищ занимался спортом, и мы ему сделали турник.

Большую комнату мы оборудовали под спальню. Там у нас стояли четыре кровати, пара тумбочек, был сделан встроенный шкаф для белья и верхней одежды, на стенах висели цветы в горшках. Маленькую – под комнату, где мы учили уроки, смотрели телевизор, читали книги. В ней у нас находились два стола, кровать, книжный встроенный шкаф, на стенах висели полки.

Все обои мы подбирали цвет в цвет. Спальню мы сделали розовой, а маленькую комнату – зеленой. Под цвет обоев подобрали шторы и коврики, их купили в магазине. Складываясь с каждой стипендии, мы постепенно накопили денег на все это. После приобрели в магазине для комнат два плафона – зеленый и розовый.

-66-

Особенно много хлопот доставил нам туалет. В нем мы провели электричество (там было всё сломано). Поставили новый унитаз, раковину, которую нам выдали в институте. В общем, мы переоборудовали туалет под "полевую" кухню. В туалете стояла тумбочка, где хранились бритвы и шампуни. На нее устанавливалась электрическая плита, а на верхней полке, под самым потолком, у нас лежали сковородки, кастрюли и все что нужно для готовки. Полка была закреплена высоко, и казалось, что на ней ничего нет. Кроме того, в туалете мы сделали полку для зубных щеток, повесили большое зеркало. Все вместе мы занимались сбором мебели по знакомым, по принципу кому чего ненужно. Многое мы брали у своих старших товарищей, которые задумали переезжать жить в город. В результате наши друзья со старших курсов отдали нам много нужных для нас вещей. Конечно, мы сделали тайники для хранения запрещенных предметов – всё как полагается».

Безусловно, технологическое обустройство комнаты старшекурсников (строительные и ремонтные работы) – это лишь внешнее представление о том, что необходимо для создания бытового комфорта в казарме. Наиболее трудная задача, которая стоит перед курсантами в этот момент – образование сообщества «своих». На протяжении всего периода обучения курсанты находятся в поиске единомышленников. Для них важно не просто найти хороших товарищей; необходимо, чтобы эти люди вели похожий образ жизни. С этой целью ребята пробуют вступать во взаимодействие со многими курсантами, однако из всей этой массы пробных взаимодействий одни больше не повторятся никогда, другие приобретут форму редких контактов, а третьи перерастут в постоянные отношения – дружбу.

Когда на втором-третьем курсах у курсантов сформируется устойчивая дружеская группа, становится возможным конструирование быта в казарме не с целью соблюдения официальных нормативов, а главным образом для удовлетворения собственных потребностей. С появлением подлинно дружеских отношений возникает групповое конструирование быта: теперь курсанты оборудуют комнату не только для себя, но и для своих товарищей, учитывая их интересы, увлечения, особенности образа жизни.

-67-

В этих условиях у курсантов меняется отношение к местам общего пользования: теперь их стараются держать в чистоте. Такое отношение основано на ожиданиях, что друзья-соседи так же будут следить здесь за порядком, как и ты. Теперь и комната, и вся близлежащая территория казармы перестает быть чужой. Она вся наша, это наш дом, и мы в нем живем – такова установка старшекурсников на организацию своего быта в кругу товарищей, друзей. С этой установкой соединяется приобретенный опыт жизни вне родительского дома, опыт самообслуживания. За годы службы курсанты приобрели конкретные навыки и умения, позволяющие им сделать свой быт удобным для жизни. Теперь социальные практики, которые они освоили в процессе службы, находят свое применение в быту.

Возникновение дружеской группы и формирование у курсантов индивидуального жизненного опыта ведут к заметным изменениям и в мире вещей, которые теперь находятся в курсантской комнате. Опыт проживания курсантов в казарме, знание норм военного вуза, разнообразные контакты старшекурсников позволяют им, с одной стороны, обставить свое жилье хорошей мебелью и прочими предметами обихода, а с другой, продумывать быт до мелочей, организовывать его более детально, чем на младших курсах. Следов «казенного уюта» уже практически нет.

В комнате старшекурсников нет перебора вещей. Только то, что нужно для курсантской жизни в казарме, ничего лишнего. Вещи хранятся так, как предписано формальными и неформальными нормами. У каждой вещи свое место. Например, в комнате открыто стоят банки с вареньем, сгущенным молоком. Они располагаются отдельно от остальных вещей, на своих специальных местах.

«Ребята уже знают, что если всё будет чисто и аккуратно лежать на своем месте, это не отберут. Здесь уже не увидишь бутылку с кетчупом, заткнутую носком» [Артем К., командир взвода].

-68-

Таким образом, на основе описания способов конструирования военного быта в казарме курсантами-новичками и старшекурсниками можно выделить два этапа, которые показывают, как гражданские бытовые практики людей вписываются в военизированные нормативы поведения.

1.        Этап абсолютной оппозиции требованиям военизированной организации. Он характерен тем, что здесь новичок открыто демонстрирует свое неприятие и непонимание данных социальных норм. Первокурсник своим поведением протестует против ограничения тех социальных практик, которые были освоены им в гражданском обществе. Вместе с тем система социального контроля заставляет курсанта подчиниться и выполнить необходимые требования. Мощный тотальный контроль за жизнедеятельностью первокурсников исключает всякую возможность проявления социальных практик гражданского общества в военной среде.

2.        Данный этап характерен в целом для более опытных курсантов, для курсантов, прошедших процесс вторичной социализации в военном вузе. Здесь у курсанта уже сформирован адекватный реальности тезаурус, что позволяет ему, с одной стороны, соблюдать нормативы поведения в военном вузе, а с другой – маскируя свои нарушения за демонстративным соблюдением норм, конструировать быт для себя. В этом отношении конструирование военного быта у старшекурсников имеет характер проектной деятельности, когда в условиях ограниченного количества ресурсов им удается создать в казарме качественно новое жизненное пространство.

-69-

▲

Савин Игорь Сергеевич. Кандидат исторических наук. Автор исследований, посвященных адаптации инокульутрного населения в российских городах и проблемами ксенофобии.

«МЫ» И «ОНИ» В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ШКОЛЬНИКОВ

(по результатам исследования в одной из московских школ)

И.С. Савин

В последнее время в прессе часто можно встретить материалы, в которых выражается озабоченность распространенностью среди молодежи Москвы ксенофобских настроений и этнической нетерпимости. Основанием для подобных выводов, как правило, являются специальные опросы на эту тему[41] и тревожные цифры статистики преступлений, совершенных на территории Москвы против иностранцев.

Можно было бы предположить, что подобные негативные тенденции базируются на популярности у молодежи таких форм групповой идентичности, которые включали бы в себя противопоставление по отношению к «другим», отличающимся от «нас» по каким-либо культурным признакам. В этом случае ксенофобия «опиралась» бы на уже сформированные механизмы отличения «их» от «нас» и наделения «их» свойствами, которые позволяли бы «нам» объяснять свое неприятие «их» и свою агрессию против «них».

Результаты отдельных опросов, казалось бы, дают основание говорить о наличии таких тенденций в среде московской молодежи. Например, Л. Борусяк приводит данные опроса, согласно которым 42% молодых москвичей считают, что «нерусского человека вообще нельзя считать москвичом»[42]. Но при исследованиях, проводимых с помощью анкет с закрытыми вопросами, всегда возникает ситуация, когда респондент имеет дело с уже сформулированными вариантами ответов, среди которых он может лишь выбрать наиболее близкий ему. То есть он уже заранее ориентирован на ту или иную парадигму восприятия окружающей реальности, которая может вовсе и не соответствовать его мировосприятию в реальной повседневной жизни.

-70-

Чтобы избежать подобного искажения, решено было провести исследование, которое, с одной стороны, отражало бы значимые для молодежи категории социального мира вокруг, а с другой, не создавало бы заранее уже готовый набор «подсказок», предопределяющих их мировосприятие. Соблюдение этого условия требовало от организаторов необходимости создания условий, в которых респонденты описывали бы мир вокруг себя и свое место в нем на понятном для них языке. В то же время для сопоставительного анализа разных мнений нужно было предложить им формы самоописаний, имеющих общие типологические черты.

В качестве объекта исследования был выбран 9 класс обычной московской школы Юго-Западного округа, ученикам которого с согласия администрации школы и учителей в рамках уроков обществоведения было предложено написать краткое эссе, где нужно было охарактеризовать свой повседневный мир с помощью категорий «социальной географии». Под «социальной географией» в данном случае понимается метафора, согласно которой весь окружающий современного московского школьника мир можно уподобить океану, по которому школьник «плывет» в ходе своей жизни, встречая на своем пути те или иные «континенты» или «острова». Под ними понимаются социальные институты, которые освоены им в той или иной степени и в которых он чувствует себя более или менее комфортно и считает их «своими».

Подобная вводная информация была предложена школьникам для того, чтобы избежать излишне теоретически-отвлеченного отношения к собственной жизни, которое, на наш взгляд, неизбежно сформировалось бы при использовании более «научных» терминов: субкультурная группа, социальная общность, групповая идентичность, солидарность и т.д. В предложном же виде задача представлялась школьниками (судя по их реакции) как своеобразная игра, не требующая привлечения языка, несвойственного детям. В качестве примеров подобных институтов («континентов» и «островов») школьникам были названы семья, друзья, школа, соседи, сообщества по интересам. Для того чтобы избежать внешнего воздействия на самоопределение школьников, среди этих общностей не были названы ни этнические, ни субкультурные группы молодежи, хотя именно эти типы социальной идентичности нас интересовали в первую очередь.

-71-

Задание было сформулировано следующим образом: «Кратко опишите, на каких континентах и островах проходит ваша жизнь среди океана повседневных житейских радостей и забот». С помощью анализа текстов мы надеялись получить ответы на следующие вопросы:

– Какие формы социальной идентичности наиболее важны для московского школьника?

– Каковы механизмы группообразования и какую роль в них играют признаки культурных различий?

– Удовлетворению каких потребностей служит соотнесение с той или иной группой или общностью?

На основе анализа ответов на эти вопросы предполагалось выработать общие выводы о тех типах социальных идентичностей, которые в наибольшей степени мотивируют социальные стратегии молодых москвичей и определяют распространенные в их среде локальные идеологии и механизмы солидаризации и исключения.

К анализу были приняты работы 17 человек, практически все из них считали себя русскими. На основе изучения мнений школьников, представленных в этих работах, можно сделать следующие обобщения.

Наиболее важная общность – друзья. Эта категория окружающего социального мира не только упоминается наиболее часто, но и наиболее подробно описана школьниками. Определения друзей наиболее разнообразны и «разработаны» в смысле наделения этой группы как наиболее тонкими оттенками психологических характеристик, так и наиболее множественными мотивами важности друзей для респондентов.

-72-

В частности, отмечая важность для себя друзей, многие школьники не удержались и добавили высказывания, показывающие степень их эмоциональной сопричастности к этой группе:

«Друзья – за них не побоюсь и в огонь», «близкие и любимые друзья», «лучшая подруга, которая для меня всё», «я в них уверена на все 100%» и т.д.

Также из ответов можно сделать вывод о том, что школьники ищут в друзьях:

«Друзья – с ними я гуляю», «близкие друзья и развлечения», «друзья, могут поддержать и помочь», «стоит им позвонить, и они сразу примчатся, чтобы помочь у нас даже есть девиз: "горе делим пополам, радость умножаем"».

Очевидно, в этом возрасте, в период вторичной социализации, для подростков очень важно найти признание за пределами семьи и почувствовать себя «своим» среди людей, объединенных не только узами родства, но и другими социальными связями. Для нас было очень важно понять природу этих связей и пути обретения друзей. Наиболее распространенными вариантами были соученики и соседи. Причем очень часто не нынешнее одноклассники, а люди, с которыми учился в раннем школьном возрасте. Некоторые респонденты отметили, что поддерживают теплые отношения с прежними одноклассниками, но не могут найти общий язык с теми, с кем учатся сейчас.

Еще один распространенный способ обретения друзей – совместное времяпрепровождение в рамках различных форм коллективного отдыха: летние лагеря, туристские поездки, отдых на даче или в деревне. Отметим, что в этом возрасте (14–15) лет большая часть школьников пока не может искать себе друзей вне сфер коммуникации, определяемых взрослыми, организующими их жизненное пространство. Подростки лишь «осваивают» предложенное им социальное окружение.

-73-

Каковы же главные критерии, по которым подростки одних считают своими друзьями, а других – нет. Сами школьники выделяют следующие главные мотивы:

– возможность разделить с друзьями проблемы и заботы, которыми по разным причинам невозможно поделиться с родителями: «я не могу себе позволить шутить над кем-то (из членов семьи)»;

– получить от друзей поддержку именно в тех ситуациях, когда нельзя надеяться на родителей или родственников;

– обрести людей, которые разделяют такой же взгляд на мир, и тем самым убедиться в собственной правоте и праве на собственное мнение.

Последний мотив – самый важный, так как свидетельствует о стремлении обрести группу «своих», отличных от группы родственников, которых «не выбирают». В данном же случае это именно группа людей, которые близки человеку вследствие его личных особенностей, а не по факту рождения. Описывая важность этой группы, респонденты так формулировали ее ресурсы:

«[Это там,] где меня понимают, поддерживают в трудных ситуациях, дают общение, взаимовыгодную информацию», «они поддерживают мои интересы, у нас много общего, поэтому мы вместе проводим много времени».

При этом некоторые респонденты отметили, что позитивный импульс от друзей — не безграничен. Иногда они прямо указывали, что даже среди самых близких друзей бывают размолвки:

«Это тоже моя семья, только иногда бывают серьезные конфликты и недопонимания. От этих людей я не ожидаю предательств или каких-нибудь плохих вещей. Просто иногда приходит время, когда тебе кажется, что ты совсем одна, и никто тебя не понимает, отсюда и происходят маленькие недомолвки».

-74-

Вторая значимая группа – это семья; в целом она и чувство принадлежности к ней так же важны для школьников, как и друзья. Но нужно отметить: несмотря на то, что семью в качестве очень важного для себя элемента социальной действительности отметило также большинство респондентов, описывают они эту сторону жизни совершенно иначе, нежели друзей.

Семья – это в основном родители и ближайшие родственники (братья, сестры, бабушки, дедушки), в редких случаях упоминается более широкий круг – родные, родственники близкие и дальние. Характеристика семьи очень тепла эмоционально, но довольно слабо отрефлексирована с точки зрения описания отдельных сторон взаимоотношений и мотивов привязанности:

«Все мои родные очень любят меня», «меня там ценят и уважают», «семья – понимание, доверие, любовь», «семья – я с ней провожу много времени», «она является основной опорой для тебя в жизни».

За этими эпитетами можно уловить, что главными связующими мотивами школьников с семьей являются два: место, где гарантирована поддержка при всех невзгодах («я уверена в ней и знаю, что она никогда не подведет и не предаст меня») и место, где школьник всегда может рассчитывать на определенную степень уважения и признания.

Но очевидно, что этих ресурсов некоторым подросткам уже недостаточно; так, уважение в семье они четко отличают от авторитета среди сверстников, а понимание со стороны родителей – от взаимопонимания между друзьями: «они могут меня выслушать». Тогда как во взаимоотношениях в семье потоки коммуникации обычно неравнозначны: младшие в большей степени являются слушающими и воспринимающими, нежели говорящими и высказывающими. То есть можно сказать, что по сравнению с кругом друзей, семья в гораздо меньшей степени служит сферой целенаправленных поисков и обретения себя.

-75-

В нескольких работах респонденты специально подчеркнули, что семья не является для них важным элементом «социальной географии»; вероятно, это является следствием внутрисемейных конфликтов и отсутствия взаимопонимания с родственниками.

Эти первые две группы, наиболее часто называемые школьниками среди важных, характеризуются также наибольшими позитивными ассоциациями. Важно отметить, что механизмы группообразования в них не связаны с практиками исключения, основанными на каких-либо культурных различиях: семья свободна от этого в силу своего естественного происхождения вне сознательной деятельности подростка, а круг друзей формируется на основе совпадения/несовпадения личностных особенностей мировосприятия («имеют со мной общие интересы, схожее со мной мнение в чем-то»).

Следующая по частоте упоминаний группа – это школа и входящие в нее подгруппы одноклассников и учителей. Отношение к одноклассникам в целом амбивалентно, среди высказываний присутствуют как положительные, так и отрицательные оценки этой сферы своего общения. Это видно из наиболее характерных высказываний:

«В классе в трудный момент мы просим и даем друг другу советы и помощь, понимаем ситуацию и помогаем друг другу», «Мне очень приятно общаться с ребятами из нашего класса, но иногда бывают такие моменты, когда ребята просто могут кинуть тебя».

В некоторых работах чувствуются элементы осознания того факта, что не все существующие вокруг нас субъекты социального мира комфортны. Но, в отличие от семьи, подросткам придется выстраивать здесь собственные стратегии поведения, основанные только на их собственных ожиданиях и ресурсах:

-76-

«К новому классу, я еще не особо привыкла, но с классом я провожу большинство времени, поэтому приходится налаживать отношения даже с тем, с кем не очень-то хочется», «к классу я отношусь параллельно, есть только два три человека, которых я уважаю», «в классе есть несколько людей, с которыми мне неприятно общаться», «школа, одноклассники – неизбежная часть жизни. Не всегда отношения в школе складываются гладко, но это не является препятствием», «со школьными друзьями я провожу достаточно много времени, но этих людей я не могу назвать своей семьей».

Есть и другие мнения, например:

«Общение со всеми в классе мне приятно, за исключением двух-трех человек...».

Важно отметить, что одноклассники и школа в целом не являются для подростков какой-то единой сферой, обладающей какими-либо чертами общности. Авторы работ подчеркивают, что единственной общей чертой всей школьной среды является невозможность резко ее изменить или избежать общения с ней: «школа – общая трудовая деятельность», «одноклассники – с ними я учусь».

Группой, получившей довольно много негативных оценок, оказались учителя. В некоторых работах лаконично отмечалось, что учителя – это «те», которые «нам» не подходят, которые «нас» раздражают. Подобные высказывания позволяли сделать вывод только о существующем глубоком непонимании между учителями и учениками, но о причинах и мотивах такого положения оставалось только догадываться.

Были и другие мнения об учителях, не только более взвешенные по характеру, но и более развернутые, что делало возможным понимание отмеченного антагонизма:

-77-

«Есть учителя, которые вполне хорошо относятся к ученикам, мы находим с ними общий язык, понимание (…) а есть те, которые просто зациклены на своем уроке и мало понимают учеников как людей», «больше всего меня в школе напрягают некоторые учителя, их отношение к детям, ну а также в школе в основном очень хорошие учителя, с которыми интересно и с которыми можно даже посоветоваться (не считая школы)».

Становится ясно, что главной причиной отрицательного в целом отношения к учителям является несовпадение самооценки школьника и оценки его как человека, успевающего по тому или иному предмету, что характерно для учителей. Подростки понимают, что не всегда могут показать свои общечеловеческие достоинства в рамках того или иного учебного материала и переносят эмоции, родившиеся от подобного дискомфорта, на учителей. В любом случае идентификация по принципу «учителя – не мы» также показывает, что наиболее важной частью социализации подростка является обретение круга «своих», с которыми он имеет общие ценности и оценки, в рамках системы которых он выглядит наиболее привлекательным образом.

Эта группа венчает небольшой список групп, которые важны для абсолютного большинства участников исследования: друзья, семья, школа упоминаются в каждой работе. В качестве предварительного вывода можно отметить, что во всех этих случаях процесс определения того, кто «мы», а кто – «они», не связан с общими для всех внешними отличительными признаками, которые осознавались бы как черты «нашей» культуры. Общим для всех этих групп является только тот факт, что все они в той или иной степени «предзаданы» в качестве социальной среды, которой подростки не в силах избежать, и в рамках которой вынуждены реализовывать все свои индивидуальные склонности и предпочтения.

-78-

Гораздо более интересны для нас были те работы, в которых школьники говорили о группах и/или идентичностях, важных для них и располагающихся вне повседневно доминирующего социального контекста. Таковых оказалось совсем немного.

Несколько раз упоминались спортивные секции, но походя; очевидно, что сами школьники не воспринимают свое общение там важной частью социальной жизни. Один раз была упомянута театральная труппа, в которой занимается подросток, и которая, судя по всему, очень много дает для его развития. Один раз упоминалась музыкальная группа, где играет школьник, но эта сторона его жизни не была развернута более детально (возможно, из-за боязни не найти адекватного для всеобщего внимания языка описания этой специфической культурной микросреды).

В одной работе было специально подчеркнуто, что среди знакомых с «курсов и кружков» нет взаимопонимания. Очевидно, автор этого высказывания нацелен лишь на получение необходимых знаний и умений, а не на поиск новых пространств социализации. Автор еще одной работы специально отметил, что он не входит «ни в какие группировки всяких там "эмо" или "скинов"», вся жизнь его проходит в рамках школы и дома.

Лишь одна девочка написала, что важная для нее группа –

«это фанаты моей любимой группы Tokio Hotel. C большинством единомышленников я общаюсь по Интернету (...) мне интересно с этими людьми, но и среди них попадаются наглые и жестокие».

Казалось бы, налицо некоторые признаки наличия особой «субкультурной» группы, но присутствие критической рефлексии в отношении некоторых из своих «единомышленников» и отсутствие упоминаний о каких-либо общих мировоззренческих установках заставляет усомниться в этом. В конце концов, единственное, что сближает фанатов этой группы, как пишет школьница, так это обмен информацией о любимых артистах.

-79-

Таким образом, среди упоминаемых школьниками социальных групп, которые важны для них и с которыми они себя соотносят, не оказалось таких, которые можно назвать «субкультурными», то есть обладающими не только общими устойчивыми осознаваемыми коллективными отличиями, но и чувством сопринадлежности, и хотя бы элементами схожего отношения к миру вокруг, на основе чего могла бы формироваться общая идеология.

В этих условиях особый интерес для нас представляют те немногочисленные работы, в которых подростки описывают группы, которые им неприятны и неприемлемы.

Таких групп можно выделить две.

1.        Первая описывается в следующих выражениях:

«Пьяные, в изобилии валяющиеся на улицах», «группа подростков, занимающихся тем, что сидят, болтают и курят», «группы, в которых злоупотребляют спиртным», «пьяные на улицах», «незнакомые сверстники и мужчины пьяного и обкуренного вида».

2.        О второй говорится так:

«Те, кто любит выпендриваться (...) я их просто игнорирую, с ними милиция разбираться и общаться должна», «те, кто любит понтоваться и наезжать без причины (ненавижу таких)», «лица кавказской национальности, выполняющие простую работу (уборка улиц или продажа в магазинах) (…) Некоторых лиц кавказской национальности я презираю, так как, по моему мнению (и большинства окружающих тоже), они ведут себя слишком нагло, а с некоторыми состою в дружеских отношениях (...) Я дружу с некоторыми лицами кавказской национальности, теми, кто не ведет себя слишком нагло или как хачи».

-80-

Нетрудно заметить, что главным критерием, на основании которого выделяются обе группы, является страх, который авторы данных высказываний испытывают перед представителями описанных групп. В первом случае школьники считают, что люди, находящиеся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, представляют для них угрозу в силу того, что не контролируют свои действия и неадекватно реагируют на окружающее. Помимо этого нетрудно заметить, что, возможно в силу возраста, для подростков сам факт употребления алкоголя или даже курения в группе является признаком поведения «чужих», поскольку для них самих такое поведение, очевидно, нехарактерно. Отсюда все, кто курит и пьет, имеют больший шанс быть причисленными к «чужим», чем те, кто этого не делает. Возможно, через несколько лет, когда школьники станут больше времени проводить среди людей, которые подвержены вредным привычкам, их отношение к этой группе станет более дифференцированным. Но уже сейчас можно говорить, что механизм исключения членов данной группы основан не на каких-то общих для всех пьющих или курящих отличительных признаках, а на особенностях их поведения, которое подростки считают опасным для себя.

Разумеется, не обошлось без стереотипизации, что приводит к тому, что группа курящих подразумевается в качестве потенциально опасной. Но нельзя не обратить внимания и на то, что в основе негативного отношения к подобным группам лежат вполне резонные основания, базирующиеся, возможно, на личном негативном опыте.

Нечто сходное можно отметить и в отношении второй группы: школьники опасаются людей, которые ведут себя вызывающе и пристают («наезжают») без повода. Можно отметить, что подобное поведение не воспринимается авторами высказывания как свойственное себе или «своей» группе; именно поэтому они рассматривается как признак чужой опасной группы.

-81-

Если говорить о других признаках этих опасных групп, то можно отметить, что в нескольких работах они никак не характеризуются, кроме того, что отличаются вышеописанным поведением. Лишь в одной работе говорится о том, что это лица кавказской национальности, которые, с одной стороны, выполняют простую работу, а с другой – вызывающе и нагло ведут себя. Говоря о «простой» работе, автор, очевидно, хотел уточнить, что они занимаются чем-то таким, что ему самому и его окружению несвойственно и, возможно, даже обладает в их сознании ореолом непрестижности или недостойности. Налицо признаки стереотипизации образа «чужого»: они делают то, чего не делаем мы (убирают улицы и торгуют), да еще и агрессивны. Не случайно, высказывая свое мнение об агрессивности кавказцев, автор подчеркивает, что это не только его мнение, но и мнение окружающих, а значит, верное (поскольку так думает большинство).

Правда, это не добавляет достоверности и реалистичности созданному образу. Дворник кавказского происхождения вряд ли может считаться массовым или типичным явлением. Очевидно, автор смешал образ кавказца, которого он мог увидеть на рынке или в магазине, и образ дворника азиатского происхождения, которых довольно много в Москве. Это обстоятельство является дополнительным аргументом в пользу нашего мнения о том, что данное высказывание «создано» в сознании респондента в ходе наложения двух образов «чужих» в «нашем» городе. Казалось бы, можно говорить о том, что автор данного высказывания подвержен ксенофобии и воспринимает всех не похожих на него жителей Москвы в качестве нежелательных «гостей».

-82-

В определенном смысле для подобного вывода есть основания, но всё же необходимо рассмотреть еще несколько моментов, также связанных с данным высказыванием. Говоря о своем презрительном отношении к «некоторым» выходцам с Кавказа, автор объясняет это не тем, что они выполняют «простую работу», то есть отличаются от «своих», выполняющих, как можно предположить, «сложную работу». Он аргументирует свое негативное отношение тем, что именно эти «некоторые» ведут себя «слишком нагло», тогда как с другими лицами кавказской национальности он состоит в дружеских отношениях, то есть их «кавказскость» отнюдь не является для него препятствием или важным социальным барьером. К тому же ниже этот автор специально оговаривает, что исключает из своего общения только тех «лиц кавказской национальности», которые «ведут себя слишком нагло или как хачи». Еще раз мы можем убедиться, что в основе негативного образа «чужих» лежит в большей степени не обобщение их непохожести или какие-то присущие «им всем» черты, а особенности поведения «некоторых из них», в которых подростки усматривают угрозу для себя.

Вместе с тем, как уже отмечалось, можно говорить и о том, что у части подростков, пусть и весьма незначительной, уже созданы предпосылки создания стереотипизированного образа «других», в котором весьма причудливо переплетаются элементы впечатлений от восприятия присутствия в «нашем» городе людей, непохожих на «нас».

Конечно, то обстоятельство, что подобные особенности, да и то с оговорками, свойственны автору лишь одного высказывания, говорит о том, что механизмы разделения на «своих» и «чужих», по крайней мере для школьников этого возраста, не являются доминирующими среди всех используемых сценариев поведения в повседневной жизни. Но то, что они начинают создаваться – уже говорит о присутствии в социальной системе Москвы негативных тенденций. Вселяет надежду лишь то, что проявления этого пока немногочисленны, и для большинства школьников главным императивом социальной стратегии, возможно, служит высказывание в одной из работ:

«Людей нельзя разделить на своих и чужих – весь океан [имеется в виду социальный океан из метафоры "социальной географии" – И.С.] – это просто для тебя никто. И только часть мира может стать для тебя тем самым островом, на котором ты твердо стоишь…»

-83-

По материалам исследования можно сделать следующие выводы.

1.        Для московских школьников 14–15 лет механизмы группообразования, выделения «своих» и чужих» пока не являются доминирующими в ходе их повседневной практики. Абсолютное большинство их социальной жизни проходит внутри ситуаций, предзаданных им социальным контекстом: в кругу друзей, в семье, в школе.

2.        Для тех немногих, у кого уже существуют сферы общения и референтные группы вне базовых, указанных выше, основными мотивами включения в них является потребность в общении с людьми, разделяющими их интересы и увлечения. Устойчивых механизмов исключения, основанных на коллективных отличительных признаках, выявлено не было.

3.        Отмеченные в одной работе признаки складывания негативного образа «лиц кавказской национальности, ведущих себя слишком нагло», сопряжены с указанием на то, что это характерно не для всех «них», а для «некоторых», которые именно так себя ведут.

4.        Говорить о том, что среди московских школьников распространены националистические настроения или же велик интерес к субкультурам, основанным на исключении «чужих», не приходится. Очевидно, причина обострения ситуации, отмеченной в начале статьи, носит более глубокий комплексный характер и ее нужно искать не только в настроениях московской молодежи, но и в особенностях организации социальной среды взаимодействия разных сообществ внутри мегаполиса.

-84-

▲

Абрамов Роман Николаевич. Кандидат социологических наук, заместитель заведующего кафедрой социологии Высшей школы экономики.

ФИТНЕС-КУЛЬТУРА

как инновационная социальная практика современной российской молодежи

Р.Н. Абрамов

Модернизационные процессы, проходящие в России в течение последних двадцати лет, затронули все сферы жизни: изменилось не только политическое и экономическое устройство, радикально трансформировались многие социальные практики организации повседневности жителей страны. Серьезнее всего это отразилось на поколениях, прошедших социализацию в этот исторический период – молодежи.

Следует отметить, что социологическое понимание молодежи как группы людей, относящейся к определенной возрастной когорте, нуждается в обновлении: биологические границы, обозначавшие принадлежность к молодому поколению, необходимо дополнить характеристиками, отражающими ценностные установки и следованием стилю жизни, который может быть идентифицирован как «молодежный». Например, сегодня отмечается появление социального феномена «кидалтов» или как их еще называют – «новых взрослых». Как пишет Линор Горалик:

«"Новые взрослые" – люди, которые позволяют себе сохранять целый ряд детских качеств в довольно зрелом возрасте. Например, смотреть мультики, играть в PSP, носить дурацкую одежду, танцевать в модных клубах под "Голубой вагон бежит, качается…" и дарить друг другу дизайнерских плюшевых уродцев. Но в то же время "новые взрослые" вполне справляются со своими взрослыми обязанностями – растят детей, делают карьеру, заботятся о родителях и строят окружающий мир»[43].

-85-

То есть для того чтобы поддерживать молодежный стиль поведения, не обязательно находиться в определенном возрасте. И такая модель поведения не означает инфантилизма, она лишь свидетельствует о размывании культурных и биографических границ между разными поколениями.

Умирает ли при этом поколенческий подход как способ концептуального объединения людей со схожими габитусами, моделями поведения? Скорее, нет, поскольку внешние политические, экономические, технологические факторы начинают доминировать в формировании сознания и способов взаимодействия с окружающим миром у представителей возрастных групп, которые могут быть близки друг к другу по дате рождения. Особенно заметно это на примере современной России, где быстрая смена эпох ускорила смену поколений. Действительно, нынешние 26–35 летние[44], с одной стороны, могут рассматриваться в качестве представителей молодежи, однако, с другой, считают себя «последним советским поколением» – теми, чье детство пришлось на зрелую советскую эпоху, а период вторичной социализации – на время радикальных перемен. Во многом такая уникальная историческая позиция предопределила сложность самоидентификации представителей данного поколения, которая проявляется как в желании ностальгировать по всему советскому[45], так и в обостренном стремлении получить всё от жизни, которое проявляется в активной потребительской позиции и карьерных амбициях.

-86-

Однако после дефолта 1998 года можно констатировать появление нового поколения молодежи, которое условно обозначают как «поколение стабильности» или «Поколение XXI». Это определение применяют к людям, родившимся между 1983 и 1992 годами, то есть к сегодняшним 16–25-летним; их противопоставляют тем, кто вступил в сознательную жизнь в «бурные 90-е». Эти «новые молодые» в возрасте 20–25 лет, хотя и помнят распад СССР и последующие сумасшедшие годы, но вышли из школы и стали осваивать взрослую жизнь уже в период стабилизации страны. Что касается теперешних 16–20-летних, то они знают о дефолтах и взрывах девяностых только по СМИ и рассказам родителей, а в 2008 году школу впервые закончили дети, и года не прожившие при советской власти[46]. Изучением новой российской молодежи в 2008 г. занимался Фонд «Общественное мнение» в рамках проектов «Поколение XXI» и «Люди ХХІ»[47]. В рамках проекта «Поколение XXI» в большей степени ориентировались на результаты количественных исследований людей в возрасте 16–25 лет, тогда как в контексте работы по направлению «Люди XXI» активно использовались методы социальной антропологии – включенное наблюдение, глубинные интервью и т.д.

Опросив молодых людей из 63 регионов страны, представители ФОМа выявили их основные качества: уверенность в себе, оптимизм, инициативность, ориентацию на совмещение карьеры и семьи, конформизм, прагматизм и склонность к долгосрочному планированию. По сравнению с похожим исследованием 2002 года и опросами второй половины девяностых молодые россияне теперь чаще говорят, что нацелены на успех, при этом они понимают его не так, как их предшественники. На первое место теперь выходит не материальная составляющая, а карьера и профессиональный рост. Высокая зарплата рассматривается уже не как самоцель, а скорее как бонус. Нельзя сказать, чтобы деньги стали менее важными, просто нынешняя молодежь никогда не «выживала» и «не сводила концы с концами»; она напрочь лишена инстинкта накопления на черный день и поэтому может себе позволить уделять больше внимания другим вещам[48].

При этом стиль жизни и мировосприятие, носителями которого являются представители «поколения стабильности», не ограничивается возрастом 16–25 лет. В ситуации социокультурных изменений сохранение пластичности сознания, которое ассоциируется прежде всего с молодостью (а точнее – с возрастом 15–25 лет), дает адаптивные преимущества. Но внимательное изучение поколенческих групп непременно показывает, что к одному поколению относятся люди разных возрастных когорт[49].

-87-

Многие участники опроса отметили, что готовы работать по 12–16 часов, иметь ненормированный график работы, отказывать себе в отдыхе и развлечениях, согласны переехать в другой город или долго добираться до работы. Зато, в отличие от молодежи 90-х, сегодняшние 16–25-летние в большинстве своем не готовы рисковать здоровьем, работать на не престижной, пусть и хорошо оплачиваемой работе, заниматься тяжелым физическим неквалифицированным трудом. Также ФОМ обнародовал список самых популярных молодежных увлечений, не связанных с учебой и работой. Большинство молодых заявили, что больше всего они любят общаться с друзьями (61%). Спортом увлекается треть опрошенных (31%), причем среди юношей и москвичей – почти половина (49% и 48% соответственно), выше средней эта доля и среди респондентов, не испытывающих материальных затруднений (40%)[50].

Итак, современная российская молодежь, во-первых, внимательно относится к своему здоровью и, во-вторых, увлекается различными видами спорта. Здесь важно подчеркнуть, что в отличие от восьмидесятых, когда посетителями «качалок» были люди с относительно низким уровнем образования и доходов, в современные фитнес-клубы ходят те, кого можно назвать представителями российского среднего класса. Как отмечают петербургские исследователи Б. Гладарев и Ж. Цинман,

«стараясь повысить свой статус и улучшить условия жизни, российские "средние" вкладывают в недвижимость, образование и здоровье»[51].

-88-

Поэтому одним из направлений в рамках проекта «Люди XXI» стало представленное здесь антропологическое исследование социальных практик молодого поколения, реализуемых в области заботы о своем здоровье посредством посещения фитнес-клубов. Индикатором появления новых социальных практик в этой области является широкое распространение фитнес-клубов, где происходит конструирование новых стандартов физической культуры. Проект посвящен исследованию социальных практик в московских фитнес-клубах. Насыщенное социологическое описание физической культуры нового типа дало возможность не только лучше понять социальный характер молодых представителей «нового среднего класса», но и выработать практические рекомендации совершенствования социальной политики в области здорового образа жизни.

Развитие фитнеса как инновативной социальной практики в молодежной среде стало проявлением более широких социальных изменений, связанных с распространением идей new edge и консюмеристского отношения ко всем сферам личной и общественной жизни. Изменяется отношение к телу, что зафиксировали Ж. Бодрийяр и намного позже З. Бауман.

Ж. Бодрийяр отмечал:

«В наборе потребления есть объект более прекрасный, более драгоценный, более яркий, чем все другие, более нагруженный коннотациями, чем автомобиль, объект, который, однако, все их подытоживает: это – Тело. (...) Современные структуры производства и потребления порождают у субъекта двойственную практику, связанную с разными (но глубоко связанными) представлениями о своем собственном теле: представления о нем как Капитале и как Фетише (или объекте потребления)»[52].

-89-

Согласно Ж. Бодрийяру, сегодня в отношении к телу важна «функциональная красота», когда внешняя привлекательность служит отражением внутренних качеств индивида, способствующих росту его конкурентоспособности на рынке коммуникаций. Например, для преуспевающего менеджера гибкое, подтянутое, здоровое тело сигнализирует бизнес-партнерам и работодателям о его деловых качествах: динамичности, «натиске», «энергии», стрессоустойчивости. Физическая форма является главной картой в его игре[53]. Поддержание себя в форме продуцирует особый медицинский культ телесности, делающий индивида заложником индустрии спорта, фармацевтической промышленности, косметологии и т.д. В этой ситуации здоровье «является не столько биологическим императивом, продиктованным необходимостью выживания, сколько социальным императивом, продиктованным борьбой за статус»[54]. Тело становится уже не просто фундаментальной ценностью, но и условием производительности.

Трансформацию телесности в контексте текучей современности рассматривает З. Бауман в одной из своих последних книг. В продолжение идей Ж. Бодрийяра британский социолог считает, что «общество потребителей выставляет перед своими членами идеал физической подготовленности»[55]. При этом З. Бауман различает дискурсы физической подготовленности и здоровья. Здоровье, по его мнению, это правильное и желаемое состояние человеческого тела и духа, состояние, которое может быть более или менее точно описано и оценено. «Быть здоровым» в большинстве случаев означает быть трудоспособным, иметь возможность работать на предприятии, быть физически и психически выносливым[56]. «Физическая подготовленность» означает готовность принимать необычное, неиспытанное, экстраординарное и, прежде всего, новое и удивляющее. Физическая подготовленность, по З. Бауману, относится к способности нарушать нормы, оставлять уже достигнутые стандарты позади и относиться к работе со своим телом как к глубоко субъективному переживанию. Достижение физической подготовленности – вечная погоня к совершенствованию, погоня, финиш которой неочевиден[57]. Цели могут быть заданы только для текущего этапа нескончаемых усилий. Фитнес-индустрия, основанная на постоянном прогрессе методик, технологий, философии физической подготовленности, предоставляет участникам гонки к совершенству все возможности для того, чтобы сделать эту гонку бесконечной.

-90-

Концепция исследования «Индустрия спорта и тела»

Исследование «Индустрия спорта и тела»[58] направлено, во-первых, на содержательное описание фитнес-индустрии, соответствующей стилю жизни молодежи из числа «нового среднего класса» и, во-вторых, на выявление инновативных социальных практик, присущих этой группе в контексте потребления услуг фитнеса. Эта социальная группа рассматривается как индивиды, которые в своей обыденной жизни ведут мониторинг возможностей, предоставляемых социальными институтами, и в силу определенных обстоятельств решают осваивать новые социальные практики. Соответственно, локализация интересующей группы происходит там, где ее представители смогут более рельефно обозначить свою идентичность. То есть, в местах, которые, во-первых, позволяют продемонстрировать консюмеристское лидерство посредством определенных форм «престижного потребления»; во-вторых, позволяют продемонстрировать социальное лидерство (инновационность) через активное вовлечение в «прогрессивные» социальные практики и институции; в-третьих, способствуют усилению общей идентичности, осознанию «себя» среди «своих» в «своей» обстановке.

Фитнес-клубы – это места локализации молодых людей из числа нового среднего класса, которые не просто находятся там относительно продолжительное время на регулярной основе, но и, что более важно, полагают практики такого времяпрепровождения социально близкими – соответствующими их жизненному стилю.

-91-

Фитнес-клубы рассматриваются как объекты, продуцирующие «стабильность порядка отношений»[59] как внутри себя (оборудование, помещение, персонал, рекламная упаковка, расположение), так и относительно других объектов (в первую очередь клиентов). Фитнес-клубы являются гомеоморфными[60] объектами, поскольку находятся в пространстве сетевых отношений с людьми, другими институтами, смыслами и социальными практиками. Другими словами, деятельность фитнес-клубов как организаций невозможна без социальной включенности посетителей фитнес-клубов, рассматривающих их как одну из ключевых точек базирования в социальном пространстве. При этом сразу следует оговориться, что объяснение популярности фитнеса как результата интенсивной коммерческой рекламы является неполным, одномерным и недостаточным, так как реклама не только производит новые смыслы, но и вынуждена учитывать эманации групп потребителей. Фитнес-клуб может рассматриваться как пучок социальных интеракций, продуцируемых в ограниченном месте, пространстве и времени; как совокупность объектов, вещей, оснастки[61], оборудования, служащих декорациями для разыгрывания социальных интеракций, так и «стимулами» для включения в определенные социальные практики; как станции временного базирования интересующей группы молодого поколения. Эти станции базирования выбираются индивидами самостоятельно и рассматриваются как элемент их оригинального «стиля жизни».

Исследование проводилось в апреле-июне 2008 года. В качестве приоритетных исследовательских стратегий были выбраны: а) включенное наблюдение, проводившееся в фитнес-клубах Swim&Gim (г. Москва, ул. Удальцова, 40) и Сити-Фитнес (г. Москва, ул. Академика Королева, 13); б) лейтмотивное глубинное интервью с посетителями фитнес-клубов из числа людей в возрасте от 18 до 30 лет; в) экспертные интервью с менеджерами и тренерами фитнес-клубов с целью зафиксировать «профессиональный» взгляд на фитнес-культуру как инновационную практику, распространенную среди представителей молодого поколения.

-92-

Эволюция фитнеса как индустрии здорового образа жизни

Появление понятия «фитнес» принято связывать с политикой популяризации здорового образа жизни, которая стала проводиться в США в 70-е годы XX века. Эта политика явилась откликом на результаты исследования, выявившего неутешительные показатели состояния здоровья американской нации. При президенте США был образован Совет по фитнесу, одной из задач стала пропаганда занятий фитнесом.

Современные виды заботы о теле многообразны. Среди них, помимо очевидной области, связанной с медициной, то есть профилактикой и лечением болезней, можно также выделить области диетологии, косметологии, пластической хирургии и т.п. В этом контексте фитнес (от англ. fit – 'соответствовать, быть в хорошей форме') – комплекс практик, направленных на улучшение и поддержание таких параметров тела, как сила, гибкость, выносливость, координация, реакция, быстрота, а также соотношение мышечной и жировой ткани, обусловливающее внешний вид тела. Он особо интересен, во-первых, потому что в практики фитнеса вовлечены в основном люди, активно и сознательно работающие над своей «формой», телом; во-вторых, фитнес объединяет оба аспекта мотивации заботы человека о теле – здоровье и красоту.

Практикам заботы о собственном здоровье и теле уделялось серьезное внимание и в советское время: 1930-е характеризовались культом красивого тела строителей коммунизма, в 1950–1970-е годы существовала школьная и производственная гимнастика, было множество спортивных секций и клубов, доступных всем желающим.

-93-

В тот период вместо термина «фитнес» использовалось понятие «физическая культура», появившееся в Великобритании в конце XIX века, но не нашедшее там широкого распространения. В СССР концепт «физическая культура»[62] применялся для обозначения массовых занятий спортом с целью восстановления своих сил в контексте трудовой активности и как инструмент коллективной мобилизации с милитаристскими целями. Иногда идеология массового спорта в СССР рассматривается как форма сублимации – канализирования неконтролируемой сексуальной энергии в формы, не несущие угрозы существующему социальному порядку.

К концу 1980-х советская система физкультуры пришла в упадок, в начале 1990-х годов целый ряд спортивных комплексов и стадионов перестали использоваться по назначению, попросту превратились в рынки. Вместе с тем в тот период появились так называемые «качалки», удовлетворявшие интерес определенной части населения к регулярным занятиям атлетической гимнастикой[63]. «Качалки» представляли собой своего рода тренажерные залы, которые располагались по большей части в подвальных и полуподвальных помещениях. В ироническом ключе первые «качалки» могут быть описаны так:

«В детстве родители водили его в баскетбольную секцию, а потом он сам стал ходить в полуподпольную качалку с самодельными, сваренными из обрезков труб штангами. Но это, конечно, нельзя было назвать фитнесом. Там не снимали стресс – там качали бицуху, молились на развешанные по стенам портреты Шварцнеггера и робко экспериментировали с сомнительными анаболиками. Фитнес в те годы был уделом только самых богатых и знаменитых»[64].

Важно отметить, что именно в таких «качалках» тренировались, в частности, члены бандитских группировок начала-середины 90-х: там они поддерживали физическую форму, там они и регулярно собирались[65]. На смену таким тренажерным залам-«качалкам» и пришли фитнес-клубы.

-94-

Рынок фитнес-услуг в России заметно растет и сегментируется. Так, если ранее услуги фитнес-клубов в силу дороговизны были предметом престижного потребления, то теперь они стали доступными гораздо более широкому кругу потребителей. Помимо стандартного набора фитнес-клубов (тренажерный зал, бассейн, сауна) активно развиваются «фитнес-йога», «тай чи» и прочие ориентальные направления. Растущее разнообразие услуг свидетельствует о возросшем интересе людей к фитнесу и о появлении разных смыслов, мотивов, связываемых с фитнесом.

Илл. 9. Молодежь – объект рекламы фитнес-центров. Рекламные фотографии сети спортивных клубов CityFitness.

Первый фитнес-центр в России появился в 1993 году – речь идет о фитнес-центре World Class, руководство которого, ориентируясь на западные образцы, предлагало своим клиентам различные программы тренировок, которые в фитнес-клубах Европы и США входили в стандартный набор предоставляемых услуг. Первые фитнес-центры были исключительно класса «премиум» и олицетворяли собой форму престижного потребления:

-95-

«выросшие на руинах советских спорткомплексов, были оснащены по самым высоким мировым стандартам: сауны, бассейны, блестящие тренажеры самых известных марок, персональные тренеры и кондиционеры. По беговым дорожкам плечом к плечу неторопливо прохаживались телезвезды, политики, нувориши и их любовницы. О своей любви к фитнесу они охотно рассказывали со страниц первых глянцевых журналов»[66].

Впрочем, параллельно с этим появилось множество секций и клубов, где проводились занятия по аэробике и ныне утратившему свою былую популярность шейпингу. Такие секции располагались в подвалах, школьных спортивных залах, то есть в любых помещениях, где можно проводить коллективные спортивные занятия. Конечно, уровень оснащения и гигиены в таких секциях был довольно низким, но они стали первой формой массовых спортивных занятий нового типа, эрзацем фитнес-клубов, возникшим после распада советской системы физической культуры.

В 1996 году на рынке фитнес-услуг вместе с World Class появился еще один сильный игрок – клуб крупнейшей американской фитнес-сети Gold"s Gym. В 1997 году образовался крупный «Планета Фитнес» (в Москве с 1998 года). С начала 2000-х фитнес-индустрия стала массовизироваться сначала в Москве, а затем и в других крупных городах России: сегодня можно приобрести годовой абонемент на посещение фитнес-клуба low-price сегмента от 10 тыс. руб., что делает этот способ проведения досуга доступным даже для студентов.

Стандартный набор фитнес-клуба состоит из комплекса услуг: самостоятельные занятия в тренажерном и кардиозалах, групповые программы занятия фитнесом: аэробика, калланетика, йога, пилатес; боевые искусства, бассейн, сауна. Отдельно оплачиваемые услуги: массаж, персональный тренер, парикмахер, салон красоты, диет-бар, SPA и т.д.

-96-

Сегодня, когда фитнес-индустрия России активно развивается, происходит быстрое увеличение спектра предлагаемых видов занятий и такая же быстрая смена модных течений в фитнесе. Чаще всего это отражается в смене названий и рекламной легенды различных видов занятий: важно, чтобы название фитнес-курса звучало максимально экзотично – «пилатес», «калланетика», «капоэйра» и т.д. Большинство этих видов занятий следует рассматривать не просто как форму физической активности, но и как духовную практику с элементами стиля жизни. Например, массовый велосипедный спорт сегодня стал отдельной индустрией отдыха, где развита индустрия инвентаря, одежды, аксессуаров и существуют многочисленные сообщества велосипедистов с особыми формами общения, путешествий и т.д.

Занятия многими из перечисленных выше видов фитнеса – уже давно не новая практика. Однако в рамках каждого из видов происходит регулярное обновление номенклатуры фитнес-курсов, что позволяет поддерживать интерес посетителей к занятиям фитнесом. Фактически речь идет о постоянных инновациях, продуцирующих моду на те или иные виды занятий. Элемент новизны, помноженный на экзотичность, является маркетинговой стратегией привлечения клиентов в фитнес-клубы.

Социальное пространство фитнес-клуба: восприятие посетителями

Обеспечение комфорта посетителям – одна из главных задач, декларируемых администрацией фитнес-клубов. На достижение подобной цели работает целая команда. Это в основном обслуживающий персонал; Так, в клубе «Сити-фитнес» одновременно находится два человека, убирающих раздевалки, и один человек следит за чистотой в тренажерном зале.

Безопасность в тренажерном зале обеспечивается не только и не столько уборкой помещения, но, прежде всего, качеством оборудования. Поэтому практически на любом сайте сети фитнес-клубов встречаются упоминания о производителе тренажеров, об их современности и безопасности. На это обращают внимание и информанты.

-97-

«Я знаю, что существует несколько видов оборудования. Есть дорогое американское оборудование, есть его украинские аналоги. Не важно где оно сделано. Главное, чтобы оно работало, не было сломано. Это же безопасность!» [Артур, 25 лет, логистика].

Понятие безопасности в фитнес-клубе, таким образом, включает в себя гигиеническую чистоту помещений, современное, исправное оборудование, сохранность личных вещей. Относительно последнего менеджер фитнес-клуба рассказывал нам о случаях воровства в клубе. Согласно его позиции, виновниками краж являются сами посетители, но пострадавшие возлагают вину в первую очередь на персонал, хотя тот для исключения подобных случаев подбирается достаточно тщательно. Чтобы минимизировать возможность краж, в Swim&Gym имеются не только индивидуальные запираемые шкафчики, но и платная услуга хранения ценных вещей, которые можно оставить на ресепшене, заперши в мини-сейф. Немаловажным фактором безопасных занятий фитнесом является тренер.

«...Фитнес связан со здоровьем человека и очень важно не навредить. Поэтому, на мой взгляд, на первом месте – знание анатомии, физиологии, основ теории физической культуры, тренировки и т.д.» [Никита, 28 лет, тренер по фитнесу].

«Тренажерный зал – зона повышенной опасности, можно что-то уронить на себя. Кроме этого тренер еще мотивирует, задает траекторию развития. Почему у меня нет тренерских поползновений? Для этого, я убеждена, нужно медицинское образование. Но, учитывая то, что я начала заниматься, имея проблемы медицинского характера, понимаю, что бывают ситуации, когда отсутствие медицинской подготовки может быть вредно» [Татьяна, 28 лет, управленческий консалтинг].

-98-

В целях демонстрации компетентности тренеров в фитнес-клубе «Сити Фитнес» существует своеобразная «доска почета» – на ней помещены фотографии тренеров-звезд, а также тех, кто имеет высшее спортивное образование, звания или какие-то спортивные достижения.

Как следует из идеологии большинства фитнес-клубов, одной из важнейших их целей является создание особой клубной атмосферы, способствующей комфортному времяпрепровождению. Для этого вводится система годовых клубных карт, служащая своеобразным «пропуском», фильтром, не дающим проникнуть на территорию клуба «случайным» людям. В клубах более низкого ценового уровня клубные карты (абонементы) предлагаются сроком от одного месяца, что негативно отражается на социальной атмосфере клуба.

Для поддержания клубной атмосферы, помимо системы годовых карт, важны и такие факторы, как доброжелательность персонала, тренеров, а также выделение специальных мест для общения (зоны отдыха, фитнес-бары и т.п.). Разумеется, создание атмосферы не сводится только к этому; очень важны сами посетители, их настрой.

Многие информанты отмечали, что атмосфера им не так важна, но обращали внимание на доброжелательное отношение к ним, что в итоге влияло на принятие решения о выборе именно этого клуба.

«На самом деле я не ставил для себя цели найти клуб, где хорошие именно персонал и атмосфера. Но, как ни странно, в том клубе, который я выбрал, и персонал и атмосфера – наиболее подходящие для меня. Как я помню, только в этом клубе персонал был достаточно внимательным по сравнению с другими четырьмя клубами. Мне всё показали, объяснили, шутили, смеялись, и в результате приобрели меня в качестве клиента» [Виталий, 26 лет, строительство].

-99-

Интересен тот факт, что уровень клуба не обязательно выражается в степени обеспеченности посетителей. Существуют различные корпоративные программы, по которым право посещать фитнес-клуб дается всем без исключения работникам той или иной фирмы, то есть в дорогой клуб могут ходить как топ-менеджеры, так и секретари. Но это скорее исключение, нежели правило. В основном при выборе клуба люди ориентируются на его позиционирование, подкрепленное ценой клубной карты.

Вполне возможно, что выбор фитнес-клуба является своеобразным актом самопрезентации, способом продемонстрировать свой статус или же способом приблизиться к референтной статусной группе. Хотя при выборе клуба очень значимым фактором является его пространственная локализация в контексте повседневных перемещений индивида. Поэтому молодые посетители выбирают фитнес-клуб близко к дому или месту учебы, работы. Одна из информанток сказала, что в связи с переездом ей пришлось сменить клуб Swim&Gym на Удальцова на более дорогой, но менее привлекательный для нее клуб World Class.

«Я переехала, и пришлось уйти из клуба Swim&Gym. Но мне нравился он больше – такая комфортная атмосфера. Нет перенаселенности как в World Class и очень хороший бассейн. Но оставаться там я не могла, когда переехала в другой район» [Мария, связи с общественностью, 27 лет].

В связи с этим для выявления основной мотивации посещения фитнес-клуба необходимо учитывать эту «самопрезентационную» составляющую, особенно при изучении новых направлений в фитнесе.

«Да, я думаю, это определенный ход, потому что одно дело ты просто девушка... а другое: "Я хожу на пилатес!" И вот это иностранное слово, которое многие люди просто не знают... Или там "я хожу на самбу", "я хожу на йогу" – все в ответ считают, что это круто. Т.е. это некий способ выпендриться… в том числе и для меня, когда я говорю, что хожу в "Планету Фитнес" на Малой Дмитровке» [Ирина, 23 года, финансовая журналистика].

-100-

Думается, что в нашем случае важна именно не изначальная мотивация (которая может быть связана и с попыткой следовать каким-то модным веяниям, выглядеть лучше в глазах других), но то обстоятельство, что молодой человек остается заниматься, втягивается и находит в этих «нетрадиционных» направлениях то, что отвечает его внутренним потребностям.

Фитнес как инновативная социальная практика в молодежной среде

Одна из основных идей проведенного исследования состояла в предположении о принципиальном различии двух фитнес-практик: групповых занятий и занятий в тренажерном зале. Было выдвинуто предположение, что на групповых тренировках, а конкретнее, на занятиях модными направлениями фитнеса – йогой, пилатесом, тай чи и т.п. – можно встретить людей, которые настроены на восприятие всего нового и обладают особой мотивацией для занятий фитнесом. Суть особой мотивации лучше всего раскрывается через противопоставление мотивации традиционной, о которой высказывались информанты:

«На первом месте желание быть здоровым, на втором – хорошо выглядеть, на третьем – желание не отличаться от других» [Артур, 25 лет, логистика].

«Женщины часто приходят не для того, чтобы подкачаться, а пообщаться, завести знакомства, чтобы на них все посмотрели, самой посмотреть...» [Никита, 28 лет, тренер по фитнесу].

-101-

Инновативная, особая мотивация опирается на желание гармоничного существования в своем теле, достижения внутренней гармонии, а также на отношение к своему телу как биомашине, инструменту, который требуется поддерживать в надлежащей форме. Поэтому основной фокус внимания был направлен именно на занятия фитнесом в рамках программ Mind&Body.

Благодаря возможностям включенного наблюдения мы могли сравнить «традиционные» групповые занятия (например, аэробику и ее вариации) и серию программ Mind&Body (йога, пилатес, тай чи, цигун и т.д.). Приведенный далее анализ опирается на результаты лейтмотивных интервью и записи дневника наблюдений одного из участников исследования. Поскольку исследователь, присутствовавший на занятиях, мог сравнивать их с предыдущим аэробным занятием (двери в помещение, предназначенное для групповых занятий, были стеклянными), его внимание привлек тот факт, что из посетителей аэробики на занятие цигун оставались женщины средних лет и лишь две-три молодых девушки, мужчин практически не было.

Резко контрастировало музыкальное оформление: на аэробике звучала очень ритмичная, громкая музыка, на цигун – более плавная, медитативная, инструктор старалась, чтобы музыка не заглушала ее голос. На аэробике – наоборот, инструктор перекрикивала музыку, да и особой необходимости говорить у нее не было. Пространственное размещение, вполне возможно, было связано именно с небольшим количеством человек, но, тем не менее, сложилось впечатление, что к своему личному пространству и пространству соседа каждый относился более внимательно – расположение ковриков позволяет говорить об этом.

Суть занятия цигун заключалась в том, чтобы сосредоточиться на своем внутреннем состоянии, работать не только со своими мышцами, но и с дыханием, со своим сознанием. Вероятно, поэтому коммуникация в группе сводилась к общению «тренер – группа». Межличностных коммуникативных актов практически не наблюдалось.

-102-

Если говорить о коммуникативной составляющей занятий в тренажерном зале, то следует отметить, что там люди практически не общаются. Очень редко можно заметить посетителей, вступающих в устную коммуникацию. В основном говорят между собой тренеры и посетители, а общение на уровне «посетитель – посетитель» практически отсутствует. Организация пространства тренажерного зала мало располагает к такой коммуникации: беговые дорожки развернуты в сторону окна, над ними расположены телевизоры, таким образом, занимающиеся на них вынуждены смотреть либо в монитор, либо в окно. В клубах классности «Сити-Фитнес» и «Swim&Gym» тренажеры стоят достаточно далеко друг от друга и расположены для обеспечения максимального комфорта занимающегося – чтобы свободный размах рук и ног не был затруднен соседним тренажером. В такой ситуации если кто-то и захочет поговорить с соседом, то это будет достаточно трудно – мало того, что придется говорить громко, чтобы сосед услышал, надо еще перекричать достаточно громкую музыку, которая слышна повсюду в клубе – в тренажерном зале, в холле, в раздевалке.

Тренажерный зал не предполагает какой-либо инновативности с точки зрения перспектив налаживания коммуникаций между его посетителями. Посетители «честно» занимаются по своей программе, аккуратно исполняя все упражнения, рекомендованные тренером, и не отвлекаясь на разговоры. В то же время посетители тренажерного зала имеют мотивацию к занятиям, сходную с мотивацией посетителей групповых курсов: на первом месте желание быть в хорошем эмоциональном и физическом тонусе, на втором – стремление выглядеть привлекательным, на третьем – духовное развитие и возрождение.

«У меня нет там времени особо общаться, и после занятий с тренером хочется есть, а не общаться!» [Павел, 30 лет, корпоративное управление].

-103-

Мотивация посещения фитнес-клубов молодежью

Среди причин посещения фитнес-клуба, названных информантами в ходе интервью, в качестве основных обозначались: стремление следить за своим здоровьем, быть в хорошей физической форме и желание похудеть или набрать мышечную массу.

По мере развертывания интервью возникали и другие причины, вероятно, не называемые в качестве основных из-за их несоответствия образу «правильных причин». В первую очередь упоминалось то, что казалось более «соответствующим», «социально желательным». В числе же «второстепенных» назывались стремление следовать моде на здоровый образ жизни, расширить круг знакомств, пообщаться, поддержать подругу/друга в походах в фитнес-клуб и т.д. Те информанты, кто посещал различные виды индивидуальных занятий, практически не рассматривали время, проведенное в фитнес-клубе, как возможность для знакомств и общения; они говорили, что общение не является целью посещения клуба, а формат тренажерного зала не располагает к коммуникации между его посетителями. Одновременно информанты, посещающие групповые занятия, говорили, во-первых, что общаются со своими товарищами по группе, и во-вторых, чаще рассматривали фитнес-клуб как место для завязывания знакомств и общения.

Наряду с «традиционной» мотивацией были отмечены также упоминания о так называемой «нетрадиционной». Это как стремление к более гармоничным отношениям с собственным телом, так и более «рациональные» причины – обеспечение эффективного функционирования своего тела, развитие выносливости, снятие стресса и т.д. Если сравнить описание ощущений, возникающих после занятий у информантов, демонстрирующих «традиционную» мотивацию, и у тех, чья мотивация более инновативна, то для первых характерно чувство усталости, ощущение поработавших мышц, в то время как вторые говорят о своеобразном подъеме, телесной радости, чувстве эйфории.

-104-

Говоря об ощущениях тех, кто стремился изначально к более эффективному функционированию собственного тела, ставил перед собой ясно понимаемые конкретные задачи (к примеру, укрепить мышечный корсет), следует отметить меньший уровень эмоциональности.

«Физически чувствую усталость, эмоционально – подъем, потому что приятно, что и перед собой выполнил какой-то долг. Чисто функционально – хорошее, приподнятое настроение» [Анастасия, 26 лет, офисное администрирование].

Здесь следует отметить, что для многих информантов фитнес из рационально осознаваемой практики заботы о теле и здоровье со временем превратился в неотъемлемый элемент жизненного мира. Те, кто занимался фитнесом на протяжении нескольких лет, говорили, что давно уже посещают фитнес-клубы не по необходимости или для решения задачи поддержания себя в хорошей физической форме, а для удовольствия. При переезде такие вовлеченные в культуру фитнеса посетители старались найти фитнес-клуб, находящийся близко к месту работы или к дому, но не собирались прекращать саму практику посещений фитнес-клуба.

В исследовании мы исходили из того, что существует значимое различие между занятиями спортом «просто для здоровья» (элемент традиционной мотивации) и между рациональным, даже несколько утилитарным подходом к собственному телу (что характерно для рациональной части «нетрадиционной» мотивации). В первом случае понятие абстрактной «пользы для здоровья» может служить своеобразным прикрытием на случай разнообразных вопросов: «А зачем Вам это?» и т.п., совершенно не имея под собой четкого стремления организовать свою деятельность таким образом, чтобы это действительно приносило ощутимую пользу. Скорее, это ответ из серии «так принято говорить». В то же время действительно инновативная

-105-

мотивация основана на совершенно определенном понимании того, что человек хочет получить от занятий, на четком плане действий в рамках занятий фитнесом (к примеру, какие мышцы нужно тренировать именно сегодня и т.д.). Если дифференцировать эти два, казалось бы, похожих мотива, то нужно говорить о целеустремленности, об ориентации на совершенно определенные результаты.

Время, проведенное в фитнес-клубе, оценивается молодым посетителем в соответствии с преобладающим типом его мотивации. Если говорить о различиях в оценках применительно к носителям «нетрадиционной» мотивации, то следует воспользоваться введенным ранее делением данной мотивации на две составляющие – рациональную (мотивы повышения эффективности собственного тела) и «духовную» (достижение гармонии с собственным телом).

Представители «рационального» подхода к занятиям расценивают время, проведенное в фитнес-клубе как своеобразный капитал, накапливаемый от занятия к занятию, инвестицию «в собственное тело».

«С одной стороны, его (время) сложно находить, но это скорее минус того, что жизнь жестко поделена между работой и семейной жизнью и выкраивать минутку времени на что бы то ни было – чрезвычайно проблематично. Но я это рассматриваю скорее как капиталовложение. Потому что я понимаю, что это повышает мою работоспособность, мою выносливость. И я понимаю, что без фитнеса моя работа может пострадать. То есть это капиталовложение, причем прямое и легко рассчитываемое. Также я считаю, это снижает затраты на таблетки, больничные и т.п.» [Татьяна, 28 лет, управленческий консалтинг].

Посетители, стремящиеся к иным целям, расценивают это время как потраченное для себя, для собственного удовольствия. Так называемая «нетрадиционная» мотивация обусловливает и особое отношение ко времени, проводимому в фитнес-клубе.

-106-

Итак, общение играет немаловажную роль в стимулировании посещаемости – это отмечали и менеджеры фитнес-клубов, и сами посетители. Более того, зачастую данный фактор играл основную роль в принятии решения о посещении фитнес-клуба. Попробуем теперь показать, как происходит общение в фитнес-клубе – и между посетителями, и между посетителями и тренерами.

Рассмотрим в первую очередь коммуникацию между посетителями и тренерами. Прежде всего, следует отметить субъективную важность такого общения для посетителей.

«Хороший тренер – редкость. Именно тот, кто будет с тобой заниматься, а не отбывать час» [Павел, 30 лет, корпоративное управление].

Более того, подобное общение зачастую функционально необходимо – нужно быть уверенным в том, что упражнения выполняются правильно, что тот или иной тренажер не несет вреда здоровью и т.д.

«Роль тренера очень большая. Особенно на первом этапе. Потом ты можешь оценить, хороший тренер или нет, перейти к другому тренеру. От тренера зависит, вовлекается человек или нет, потому что у него может просто возникнуть антипатия к этому типу занятий. Разные системы упражнений, по-разному нужно нагрузку для себя выбирать [Людмила, 28 лет, рекламное дело].

Если говорить о тех коммуникативных актах, которые складываются между посетителями, то, как ни странно, практически все опрошенные придают этому сравнительно небольшое значение, в то время как общение с тренером для подавляющего большинства представляется исключительно важным. Персонал достаточно активно участвует в построении коммуникативных сетей внутри клуба. Хотя многие отмечают, что им неважно «улыбнулись ли мне на ресепшене», тем не менее, роль административных работников налицо.

-107-

Многие фитнес-клубы практикуют проведение специальных корпоративных праздников с приглашением посетителей, что служит инструментом поддержания их лояльности к клубу. Одна из информантов даже сказала, что ездила в туристическую поездку, организованную клубом.

Профессия тренера фитнес-клуба: молодежный аспект

Безусловно, тренер является ключевой фигурой фитнес-клуба, значимым медиатором фитнес-культуры. Тренер связывает воедино вещи, смыслы и людей, посещающих фитнес-клуб, служа генератором рутинных социальных практик фитнеса.

Поэтому неудивительно, что посетители воспринимают тренера как ключевую фигуру, чья компетенция, впрочем, не простирается дальше сферы его профессиональной специализации. Общение с тренером почти всегда касается различных вопросов, связанных с занятиями, системой тренировок и т.д. Поэтому его мнение с точки зрения посетителей – это мнение профессионала, мнение человека, главная функция которого и заключается в коммуникации с посетителями клуба на тему фитнеса.

«Роль тренера очень большая. Особенно на первом этапе. Потом ты можешь оценить, хороший тренер или нет, перейти к другому тренеру. А вот на первом этапе вхождения неправильно выполняемые упражнения полностью сводят результат на нет и могут быть даже опасны. Тренажерный зал – зона повышенной опасности, можно что-то уронить на себя. Кроме этого тренер еще мотивирует, задает траекторию развития» [Наталья, 22 года, студент, филология].

-108-

Разумеется, в данном случае мы рассуждали об идеальном состоянии выполнения тренером своей социальной роли. Кстати, именно в случае «идеального» выполнения своей роли тренер может быть причислен к т.н. «оснастке» клуба – наряду с тренажерами, удобством залов и т.п.

В случае неидеального выполнения своих обязанностей (а с учетом пресловутого «человеческого фактора» именно так и случается в большинстве случаев) тренер начинает восприниматься посетителями более личностно и может служить персонифицированным объектом критики. Т.е. отклонение в сторону более «человеческого» поведения от поведения сугубо «профессионального» как правило, трактуется посетителями негативно.

В связи с этим следует рассмотреть, что же входит во всеобъемлющее понятие профессионализма (иными словами, какие факторы способствуют «идеальному» выполнению социальной роли тренера):

        возраст тренера – тренер моложе двадцати лет вряд ли будет воспринят аудиторией как опытный специалист;

        наличие опыта и экспертных знаний в области фитнеса;

        обладание «фитнес-внешностью» – полный или физически неразвитый тренер может вызвать у аудитории чувство диссонанса даже при большом объеме знаний и большом опыте, поэтому подержание собственной формы становится непременным атрибутом «профессионализма» в глазах окружающих;

        умение общаться с людьми, но при этом «держать дистанцию»;

        помимо профессиональной подготовки, тренер также должен быть знаком с основами физиологии, техниками первой помощи, а лучше всего – иметь неплохую медицинскую подготовку;

        говоря об инструкторах групповых тренировок, необходимо отметить высказывавшиеся неоднократно замечания респондентов о желательности их личной заинтересованности в том виде занятий, который они ведут;

        в качестве одного из основных составляющих роли тренера называют его способность правильно организовать работу на тренировке, увлечь людей, а не просто «отработать время».

-109-

У молодых посетителей фитнес-клуба имеется сложившийся образ тренера, включая то, что тренер задает культурный и телесный образец для всех тех, кто ходит к нему на тренировки.

«...Просто взрослый человек, на которого ты равняешься, человек, которого принимаешь за некий авторитет – он должен тебя превосходить – психологически, физически» [Светлана 29 лет].

Таким образом, тренер является уже не просто «оснасткой», своеобразным элементом всей системы фитнес-клуба, но уже неким образцом, к которому необходимо стремиться. Более того, именно от тренера во многом зависит, останется ли человек в этом фитнес-клубе или уйдет в другой.

«Он должен так заинтересовать клиента и организовать тренировку, чтобы клиент не ушел. Бывает, конечно, что уходят по каким-то другим обстоятельствам – там другая работа, время... но это мало. Очень часто бывает так, что неопытный клиент и неопытный инструктор. Инструктор дает задание на первом занятии. Клиент сделал, подумал, что мало, и инструктор ему еще предлагает что-нибудь поделать – на поводу у клиента идет. Да так и бросают потом, просто потому что сразу дается тяжелая нагрузка. Бывает так, что сам тренер грузит необоснованно. Ему кажется, что чем больше он нагрузит, тем больше будет результат и клиенту больше понравится. На самом деле, если девушка приходит отдохнуть, пообщаться, а ей дают такие упражнения, что она на следующий день встать не может, она быстро с этим делом завяжет» [Никита, 28 лет, тренер].

От того, насколько посетитель будет вдохновлен примером тренера, практически напрямую зависит степень вовлеченности в ту или иную практику.

-110-

«От тренера зависит, вовлекается человек или нет, потому что у него может просто возникнуть антипатия к этому типу занятий. Разные системы упражнений, по-разному нужно нагрузку для себя выбирать» [Татьяна, 28 лет, управленческий консалтинг].

Результаты исследования показали, что услуги фитнес-клубов занимают особое место в заботе о здоровье, совмещая в себе инвестиции в собственное тело как форму капитала, особую форму проведения досуга и вид престижного потребления, маркирующего посетителей этих учреждений как представителей молодого поколения «продвинутого среднего класса». Растущее разнообразие услуг свидетельствует о возросшем интересе людей к фитнесу и о появлении разных смыслов, мотивов, связываемых с фитнесом. Деятельность фитнес-клубов как организаций невозможна без социальной включенности посетителей фитнес-клубов, рассматривающих их как одну из ключевых точек базирования в социальном, физическом и временном пространстве. Постоянное обновление номенклатуры фитнес-курсов позволяет поддерживать интерес посетителей к занятиям. Забота о своем теле у посетителей фитнес-клубов тесно связана с достижением духовной гармонии с внешним окружением.

По итогам включенного наблюдения проведена типологическая дифференциация участников групповых занятий фитнесом:

        «ядро» – нескольких человек, регулярно посещающих занятия – цигун, тай чи, йогу, пилатес;

        «периферия» – это новички, а также «случайные» посетители, занимающиеся нерегулярно.

-111-

В процессе занятий фитнесом межличностная коммуникация развита относительно слабо и преимущественно поддерживается по линии взаимодействия «тренер – посетитель» или между посетителями за рамками занятий. Выбор фитнес-клуба посетителем является своеобразным актом самопрезентации для молодого человека, способом продемонстрировать свой статус, приблизиться к референтной статусной группе. Значимым фактором при выборе клуба является его пространственная локализация в контексте повседневных перемещений индивида. Поэтому посетители предпочитают выбирать фитнес-клуб близко к дому или месту работы. По мере погружения в практики фитнеса для многих информантов фитнес из рационально осознаваемой практики заботы о теле и здоровье со временем превращается в неотъемлемый элемент жизненного мира. Исследование показало, что тренер является ключевой фигурой в фитнес-клубе, важным медиатором фитнес-культуры. Тренер связывает воедино вещи, смыслы и людей, посещающих фитнес-клуб, служа генератором рутинных социальных практик фитнеса.

Также в ходе исследования была показана связь между восприятием своего времени и себя как «современного человека» молодыми представителями среднего класса. Для большинства участников исследования быть современным означает осуществлять непрерывный рефлексивный мониторинг[67] окружающего мира с целью максимально эффективного задействования всех имеющихся ресурсов для решения личных, профессиональных задач и самореализации в духовном и интеллектуальном измерениях. Быть современным означает находиться в ситуации напряженного внимания, быстро и адекватно реагируя на изменения во внешнем окружении. Участники исследования предполагали, что ритм жизни современного человека изначально носит напряженный характер, связанный с борьбой, реагированием на изменения, действиями в остроконкурентной среде, дефицитом времени. Для успешной реализации себя как современного человека, по мнению опрошенных, крайне важно «быть в тонусе».

Значимыми характеристиками современного человека согласно результатам исследования являются:

        мобильность как способность быстро менять не только работу, место жительства, но и идентичность для быстрой адаптации к изменчивому окружающему миру;

-112-

        актуальность как соответствие моде (fashionable); это предполагает, что современный человек должен отслеживать и принимать модные тенденции во всех сферах жизни;

        информированность – наличие знаний, касающихся различных сфер универсума[68] и способность извлекать из этих знаний материальную или репутационную выгоду;

        жесткость в организации коммуникации и взаимодействии с внешней средой; это предполагает, что окружающая среда является если и не враждебной, то «упругой», требующей преодоления.

-113–114-

(пропущенные страницы – сноски в оригинале и PDF-версии книги)

▲

◄◄ к содержанию ►►

в раздел библиотека