ПРЕДИСЛОВИЕ
Совсем еще недавно, казалось бы, мы
бежали навстречу почтальону, чтобы забрать толстую пачку газет и журналов,
которая просто не влезала в почтовый ящик. Потом, уже в перестроечные времена,
то и дело ремонтировали его замки, потому что воры-интеллектуалы регулярно
крали «Московские новости», «Огонек» и другие издания. Теперь почтовые ящики в
подъездах почти пусты, а дверки их распахнуты настежь. Оттуда сыплются на пол
только листочки рекламы... Что-то произошло в отношениях прессы и граждан.
Объяснения этому не лежат на
поверхности. То, что произошло, имеет свою историю, глубокие корни.
Представляется интересным и важным проследить, когда и почему в прессе начались
перемены и как это связано с переменами в обществе. Как взаимодействовала
пресса с общественным сознанием и влияла на окружающий нас социальный мир. Чем
была и чем стала в результате наша печать и хорошо это или плохо – то, что с
ней произошло. Ответить на эти вопросы необходимо для лучшего понимания
общества, в котором живем.
Пресса в обществе. Пресса – сознание
– социальный мир. Так мы сформулировали
для себя тему исследования и тему книги, подготовленной на его основе.
Период – от конца 50-х до наших дней. Основание для такого выбора – в том, что
во времена оттепели, после критики культа личности Сталина, впервые в истории
советского государства в необычайно широких слоях общества возникло сомнение
относительно его устройства. Пробудилась и потребность поиска лучших путей в
будущее. С этим связаны и перемены в печати. Они, однако, не стали непрерывным
процессом. Нами пережиты и времена «заморозков». И все же конец столетия совпал
с завершением того этапа перестроечно-реформаторской эпохи, когда интересующий
нас процесс трансформации общества и прессы если не привел их еще к некоему
новому устойчивому состоянию, то прошел кульминацию.
Развитие прессы как социального
института интересно прежде всего содержательной стороной. Это в какой-то части, причем очень
важной, – история идей, история общественной мысли, которая не только находила
отражение в печати, но и стимулировалась ею. Нас эта сторона процесса
интересовала прежде всего.
А вместе с тем – и перемены
в функциях прессы. Основные ее функции хорошо известны. Прежде всего
это информация, коммуникации, необходимые для жизни современного социума как,
скажем, кислородный обмен для любого организма. Пресса непосредственно
причастна к тому, что социологи называют социальным действием. Она конструирует
образы социального мира и так или иначе внедряет эти образы в сознание своей
аудитории. Но «если люди конструируют социальное пространство определенным
образом, то эти конструкции реальны по своим последствиям», – так формулируется
известная «теорема Томаса», одного из видных американских социологов 30-х
годов.
В периоды значительных социальных
потрясений и преобразований обнаруживает себя еще одна функция прессы,
постоянно присутствующая, но в такие вот моменты проявляющая себя как
обостренная общественная потребность.
Обратим внимание на сигналы
социологов, социальных психологов, всех обществоведов, которые фиксируют в
моменты крупных социальных потрясений растерянность и фрустрации, утрату
четкости ориентиров и разрывы в социальных контактах, а отсюда – резкие смены в
поведении граждан и подчас его неадекватность. Хотя и в различной степени, это
проявилось в связи со смертью Сталина, затем – с осуждением его культа, во
время последующих смен власти и реформ, особенно с началом горбачевской
перестройки и крутых поворотов в политике ельцинской поры. Взрыв всей
социальной материи восьмидесятых-девяностых годов, смена, да еще и не одна,
едва ли не всех общественных оценок прошлого и явлений настоящего, самих
критериев этих оценок, касающихся общественного устройства, политики,
собственности, отношений людей в производстве и в быту – все это можно
охарактеризовать емкой шекспировской фразой: «Распалась связь времен». Суть в
том, что если рушатся представления о прошлом, как следствие рушатся и
представления о будущем. Возникает потребность как бы в новой идентификации личности,
самоопределении каждого в этом быстро меняющемся мире, поиск своей группы,
«наших». А вместе с тем – потребность в образовании новых солидарностей ради
совместного активного действия, чтобы устроить мир вокруг себя, весь социальный
мир в максимально возможном соответствии со своими интересами и
представлениями. Как это происходит? Какую роль в этом процессе играет пресса в
качестве общественного организатора?
Глобализация всех общественных процессов
заставляет задуматься, почему тема воздействия печати, а также других средств
массовой информации на сознание людей, а конкретнее – на рождение и развитие
социальных движений, на политику партий и государства привлекает внимание
общественности во всех странах и обретает некое новое звучание. Выходят книги
(в основном за рубежом), публикуются статьи, в которых выражается озабоченность
огромным влиянием СМИ на судьбы
общества. Они сменяют правительства и министров, создают условия для карьеры
тех или иных публичных политиков, манипулируют массовым сознанием во время
выборов и иных кампаний, вмешиваются в личную жизнь граждан настолько, что
ставится вопрос: как должны соотноситься права прессы и права человека? СМИ
называют «четвертой властью». Вместе с тем западное общество озабочено их деонтологизацией.
Их свобода, за которую долго и упорно боролись, стала проблемой. Она, если
судить по непрерывным атакам на прессу, актуальна и для нас. Какие, однако, она
обрела особенности в России?
Оговоримся, что в книге не
рассматривается роль и деятельность всех средств массовой информации. Предмет
нашего внимания – именно пресса. Радио, телевидение, информационные агентства,
Интернет достаточно специфичны в смысле и роли, и функций, и форм работы. К
тому же именно печать во второй половине уходящего века претерпела столь
серьезную трансформацию, причем особенно стремительную в России, что сегодня
исследователи говорят о ее небывалом расцвете, а вместе с тем – о том, что
«печатная пресса», если употребимо такое тавтологическое выражение, обречена на
исчезновение. Последнее связывается, в частности, с развитием аудиовизуальных
средств информации. Несомненно: возросшая конкуренция с ними вносит нечто новое
в жизнь прессы, и вот с этих позиций в книге в какой-то мере рассматриваются и
СМИ в целом.
В поле нашего зрения и проблемы
восприятия читателями тех импульсов, что идут от прессы, а также
вопросы обратной связи.
Особый вопрос – о союзе науки и прессы. С
тех пор, как ученые стали все больше обращаться к периодической печати, не
только научной, но и общеполитической, стремясь быстрее донести до широких
слоев населения свои идеи и воздействовать на политические, экономические,
социальные процессы, а печать – охотно публиковать их статьи, вопрос о
возможностях, о потенциале такого союза стал актуальным. Интересен прежде всего
такой парадокс: почему уже длительное время в печати идут широкие дискуссии с
участием научных сил о средствах развития экономики, о совершенствовании
демократии и т.д., но раз за разом приходится констатировать, что приняты не
самые удачные решения, а самое нужное не сделано, что избраны не лучшие пути в
будущее, а лучшие предложения отвергнуты, и «получилось как всегда».
В последние годы упорно
высказывается мысль о необходимости новой социальной доктрины или национальной
идеи, которые могли бы объединить и направить к единой цели усилия всего
народа. Но способны ли в принципе наука и пресса, действуя в союзе, хотя бы корректировать
общественное развитие, а если уж по максимуму – открывать новые пути и
способствовать лучшему выбору?
Начало обновления прессы, хотя оно и
связано с оттепелью, мы датируем не 1956
годом, то есть не годом ХХ съезда. Перемены в печати, как, впрочем, и в других общественных сферах, не
наступили немедленно после него. Напротив, здесь наблюдается значительный
временной лаг. Только в 1959 году волна обновления пошла от Пушкинской площади,
где находится редакция газеты «Известия», и распространилась на всю страну.
Поэтому мы предлагаем свою периодизацию сорокалетней истории нашей прессы.
Годы: 1959–1964. Это время от прихода в «Известия» А.И. Аджубея, в короткий срок изменившего
содержание и облик этой газеты, с чего начались перемены и во всей советской
печати, – до октябрьского пленума ЦК КПСС, положившего конец одной эпохе, эпохе
оттепели, и начало другой, связанной уже с иными целями и мотивами общественной
деятельности.
1964–1968. Это
годы, когда в центре общественного внимания и, естественно, прессы оказались
назревшие экономические реформы, а по сути – попытки совершенствования
социализма, предпринятые почти одновременно в ряде стран «социалистического
лагеря». Пресса готовила их задолго до официальных решений. Завершает этот этап
ввод войск в Чехословакию и подавление Пражской весны, что сказалось на всей
печати, на всей ее тематике и на судьбе многих журналистов.
1968–1972.
Это период противоборства инерции реформаторства и торможения реформ,
сопротивления им со стороны утвердившегося у власти «нового класса» (М. Джилас).
Конечный рубеж этого периода достаточно условен, граница здесь несколько
размыта, но именно в 1972–1973 годах власти переходят к открытым репрессиям по
отношению к журналистам, литераторам, интеллигенции вообще. Знаменательным
событием стал разгон редколлегии «Нового мира» во главе с А.Т. Твардовским в 1970 году.
1972–1985. Откат,
глухой застой в обществе и прессе. Вынуждены покинуть редакции «Правды»,
«Известий», других газет многие журналисты, определявшие лучшие черты этих
изданий. Большинство газет и журналов деградирует. Быстро развивается пресса
андеграунда. Конец периода связан с восхождением на вершину власти М.С. Горбачева,
положившего начало реформам в обществе и эпохе гласности.
1985–1993. Само
провозглашение перестройки почти сразу влечет за собой перемены в прессе, гласность
– главное реальное завоевание этих лет. Но конечный рубеж мы определяем не по
таким событиям, как распад Советского Союза, уход Горбачева с поста президента,
а по новым изменениям именно в прессе. Партийно-советская печать завершает свое
существование в 1992-1993 годах, нарождающийся рынок кардинально меняет
требования и к содержанию изданий, и к их коммерческой политике. Начинается
трудное самоутверждение новой прессы.
1993–2000. Это
время, когда «расцветают все цветы». Многие промышленно-финансовые группы
покупают или создают свои средства массовой информации. Новая пресса живет
полнокровной жизнью и... ожидает своего конца: будет ли она нужна олигархам в
обществе, которое после выборов президента и думы вновь претерпевает перемены?
Сама тема книги предопределила
сотрудничество в ее создании журналистов и социологов, ученых-обществоведов,
работавших или регулярно выступавших в тех изданиях, которые способствовали
движению демократической мысли. Мы обратились к известным публицистам,
редакторам и ученым с просьбой ответить на несколько основных, общих для всех
вопросов «о времени и о себе». Эти интервью дают возможность проследить
развитие интересующих нас общественных процессов. Не безразлично
объективистские, не холодно отрешенные, они пронизаны собственными
переживаниями авторов и связаны с судьбами других людей. Беспристрастность,
справедливо возведенная в ранг едва ли не высшего научного принципа, в
социальных науках, да еще в столь бурную пору, как наша, пожалуй, и невозможна.
А оценки времен и событий людьми, их прожившими и пережившими, если эти оценки взвешены
и строги, обладают особой убедительностью и вместе с тем позволяют увидеть
происшедшее, саму историю как бы стереоскопично.
Спасибо всем, кто откликнулся на
нашу просьбу.
Книга содержит и раздел документов,
подтверждающих достоверность изложенного в интервью, добавляющих весомости
выводам и вместе с тем передающих атмосферу своих времен, их особые штрихи и
краски. Публикация тех документов, которые обнародуются впервые, имеет,
разумеется, самостоятельную ценность.
А. Волков, М. Пугачева, С. Ярмолюк