ГЛАВА 1. МЕДИАКУЛЬТУРА КАК ИНТЕГРАТОР РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ НА РУБЕЖЕ XX–XXI ВЕКОВ

в раздел библиотека

◄◄ к содержанию ►►

1.1. Методологические аспекты социально-культурной модернизации

1.2. Особенности российской модернизации

1.3. Масс-медиа как социальный институт

1.3.1. Социальные функции медиакультуры

1.3.2. Модели развития медиакультуры как социального института

1.3.3. Медиакультура как «катализатор» диалога власти и общества

1.4. Медиасреда «российского транзита» в демократию

1.4.1. Издательская система и массовая печать

1.4.2. Расширение теле- и радиопространства

1.4.3. Социальная роль масс-медиа и доверие общества к ним

1.4.4. Информационные агентства и сфера их влияния

-17-

▲

1.1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Два последних десятилетия, с самого начала «перестройки» и «гласности», российские исследователи (историки, социологи, политологи, культурологи, философы), прогнозируя процессы дальнейшего развития общества уже в третьем тысячелетии, размышляют о путях российской модернизации, имея в виду «комплексное, преимущественно эволюционное преобразование общества как социокультурной системы: ее типа, конкретно-исторической формы»[15]. Модернизация рассматривается одновременно и как переход «от закрытости к открытости общества или большей его открытости путем дифференциации и усложнения структуры общества, которые существенно расширяют свободу выбора и ответственность субъектов в соответствии с усложнением личности и возвышением ее потребностей»[16]. Словом, модернизация рассматривается как явление цивилизованного масштаба, как глобальный феномен мировой истории.

-18-

Изучение модернизационных процессов в российской истории включает такие важные аспекты, как преемственность и разрывы в цивилизационно-культурной динамике, особенности переходных периодов, закономерности и случайности в ходе реформ, их альтернативный характер и т.д[17].

При анализе всех этих проблем следует учитывать рост социальных противоречий, неустойчивый характер развития страны в определенные периоды, а это требует постоянного обновления методологических подходов исследования.

Один из них связан с «самоорганизацией», возникшей в рамках синергетики – одной из фундаментальный концепций, составляющих ядро современной научной картины мира[18].

Появление синергетического подхода связано с открытиями двух исследователей-естественников – И. Пригожина (бельгийского ученого русского происхождения, лауреата Нобелевской премии) и Г. Хакена, немецкого физика-лазерщика, собственно, и давшего в 1970 году название «синергетика» (от греч. synergeia – совместное, согласованное действие) – новой области междисциплинарных исследований.

Теория И. Пригожина, отраженная в книге «Порядок из хаоса»[19], дает методологическую основу и аналитический инструментарий для исследования переходных процессов (к каковым относится и социокультурная ситуация в России на рубеже XX–XXI веков), хаотизации и альтернатив развития в самых разных науках, в том числе истории, культурологии, политологии, социологии, философии. По мнению И. Пригожина, «мы подошли к концу представления о классической рациональности»[20], давления схемы линейного процесса как закона истории», ученые «стали приходить к выводам, подтверждающим ряд положений синергетики»[21].

-19-

Заметный вклад в развитие синергетического подхода применительно к методологии историко-культурного исследования принадлежит Ю. Лотману. Основные идеи этого научного подхода ассоциируются у него с методологическими подходами школы И. Пригожина, которая переносит акцент в исследованиях с постепенной эволюции процессов на взрывной характер развития, что подчеркивалось даже названием одной из последних монографий Ю. Лотмана – «Культура и взрыв»[22]. Естественно связать данную составляющую трудов Ю. Лотмана не только с проблемой «свободы выбора» (в данной трактовке ассоциируемой, очевидно, с фундаментальным положением о свободе воли), но и с органическим усвоением духовного опыта, накопленного русской культурой.

Сегодня можно говорить о трех уровнях влияния синергетики на развитие гуманитарных наук – концептуальном, категориальном и методическом, позволяющих (как в нашем исследовании) проводить анализ на междисциплинарном уровне: на стыке культурологии и социологии, политологии и философии, педагогики и психологии.

При этом в концепции модернизации, думается, наиболее приемлемым для российской ситуации является подход А. Ахиезера, сблизившего культурную антропологию с социологией. Дело в том, что на Западе, где в социологии существует понятие «нормы», социологические концепции «вторичной» модернизации ориентированы на понимание перехода от «традиционных» к «современным» обществам как на приведение незрелого, отсталого образца к известной «норме».

-20-

Эти концепции, как известно, дали возможность обозначить сам процесс модернизации как «вестернизацию», «европеизацию» и даже «американизацию», что соответственно вызвало к жизни идею защиты «культурного наследия», «культурной самобытности страны» и т.д.

Теория А. Ахиезера в подходе к модернизации позволяет выявить культурное содержание социальных процессов, переход культуры (образцов, ценностей, программ) в социальное действие, в деятельность как воплощение культурных смыслов. Модернизация по А. Ахиезеру – это не только «процесс целостного обновления общества, попытка пройти путь от Традиционной суперцивилизации к Либеральной»[23], это и «ответ на вызов дезорганизации человечества в результате социокультурного раскола мира, что требует жизненно важного для существования людей на Земле развития плюралистических, диалогических, гуманистических элементов в каждой культуре»[24].

В отличие от многих исследований по проблеме модернизации, в отличие от традиций, заложенных в работах М. Вебера[25] и А. Тойнби[26], в концепции А. Ахиезера почти не уделено внимания религии, ее роли. Автор выдвигает на первый план динамику нравственных систем и ориентаций как одно из оснований массовой деятельности людей. Это имеет свои резоны и для исследования роли масс-медиа как интегратора социально-культурной модернизации в России на рубеже XX–XXI веков, где православие было не только абстрактной высшей ценностью, но и реальным содержанием не «массовой», а «личностной» культуры (то есть степени духовности, веры, строя мыслей, поведения и т.д.).

-21-

А. Ахиезер рассматривает ситуации и отношения, возникающие в обществе, с позиций участвующих в них субъектов, его интересуют мотивы, которыми руководствуются люди, сами процессы коммуникации. Так, формирование философии диалога, гармонизация отношений между культурами для него – это следствие выдвижения на первый план в современную эпоху «рефлексивной модальности»[27], что свидетельствует о гуманизации знания, мировой культуры, исторического процесса (это, кстати, показательно и для вопросов эволюции медиакультуры, трансформации российской медиасреды и т.п.).

Одним из важнейших методов изучения социокультурных процессов, широко используемых А. Ахиезером, является «интерпретация как инструмент интеграции»[28]. Другими словами, «принятие массовым сознанием новой идеи или концепции никогда не происходит без ее интерпретации»[29]. А выход, по Ахиезеру, – диалог между субъектами[30] (в процессе модернизации – властью и обществом, социумом и личностью и т.д. – курсив мой. – Н.К.).

Однако анализ медиасреды российской модернизации предполагает также исследование диалога культур на глобальном культурно-цивилизованном или геополитическом уровне, так как Россия на рубеже XX–XXI веков становится структурной составляющей мирового информационного пространства.

«Сегодня весь мир говорит на «языке» модернизации, – пишет в своей книге Г. Бордюгов, поэтому важно, чтобы власть, вводя Россию в мировое сообщество, четко различала необходимость соблюдения определенных и общепринятых для цивилизованных государств модернизационных «правил игры» и неизбежность самобытного пути развития для нашей страны. В конце концов, употребление английского языка в качестве международного отнюдь не лишает нас возможности говорить друг с другом по-русски»[31].

-22-

В отечественной и зарубежной науке получила распространение и достаточно полемичная точка зрения, согласно которой Россия пережила период «постмодернизационной революции», что было связано с необходимостью «осуществить... скачок на более высокий технологический уровень, к информационно-компьютерным технологиям»[32].

Термин «post-modern revolution» одним из первых включил в научный оборот западный исследователь З. Бауман, подчеркнув, что «постмодернизационный вызов стал чрезвычайно эффективным в ускорении разрушения коммунизма и триумфа антикоммунистической революции»...[33]

Схожую характеристику этому процессу дал известный российский экономист и журналист О. Лацис, по словам которого еще «в начале XX века под маской задачи построения социализма решалась задача модернизационная, связанная с поиском приспособленного к российским условиям пути перехода от аграрной цивилизации к индустриальной, построения индустриальной цивилизации. Строй рухнул тогда, когда встала следующая цивилизационная задача – перехода к постиндустриальной цивилизации, которую этот строй решить не мог»[34].

Данными причинами была обусловлена «постмодернизационная революция», изменившая экономическую основу общества, характер социально-культурной среды, ее духовно-психологическую атмосферу. Рухнули стереотипы старой идеологии, под воздействием демократизации начался процесс формирования новых социальных отношений, ценностей и институтов, стала возможной реализация гражданских прав и свобод.

-23-

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы доказать важнейшую интегрирующую роль современной медиакультуры и созданной ею новой медиасреды российской модернизации. Формирование единого информационного пространства России, интенсивное развитие масс-медиа (как печатных, так и электронных: кабельное и спутниковое ТВ, видео, кино, компьютерные каналы, Интернет, CD-ROMы, DVD, сотовая связь и др.) стали катализатором многих социальных процессов, повлиявших на политическое и экономическое развитие общества, становясь действенным лицом эпохи перемен.

▲

1.2. ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Отметим сразу, что в российской истории социальная модернизация, как «европеизация» страны, происходила неоднократно. Достаточно вспомнить реформы Петра I, прорубившие «окно в Европу», или трансформационные процессы эпохи Александра II.

Чтобы понять масштабы произошедших перемен в России на рубеже XX–XXI веков, выделим основные периоды современной модернизации и их особенности.

Первый, горбачевский (1985–1991), вошел в историю как период «гласности и перестройки». Открыв путь к демократическим преобразованиям российского общества и к завершению эпохи «холодной войны», перестройка стимулировала долговременные исторические процессы, результаты которых будут сказываться на протяжении еще многих десятилетий.

И можно согласиться с академиком Ю. Красиным (Институт социологии РАН) в том, что этот период можно определить как самый «романтический» в двадцатилетней истории российской модернизации.

-24-

«Прорыв к свободе, – пишет Ю. Красин, – имел пьянящий эффект на все общество. Важнейшим следствием этого прорыва стала гласность. Люди перестали бояться высказывать свое мнение. Общество заговорило о наболевших проблемах, а заговорив, стало размышлять и включаться в публичную политику. Именно в годы перестройки в недрах самого общества впервые зародились демократические тенденции и соответствующие формы их реального проявления. Никто не навязывал их людям. Просто они получили возможность для общественно-политического самовыражения и воспользовались ею.

Перестройка создала классическую ситуацию «негативной свободы» в либеральном понимании – свободы от тирании власти. В действиях людей было много наивного и романтичного, что позднее в ельцинский период обернулось против «низовой» демократии и позволило власти сравнительно легко обуздать ее. Но именно в годы перестройки с наибольшей силой проявилась та самая энергия самодеятельности, которая лежит в основе демократии и гражданского общества. Позднее, в постперестроечный период, уже никогда не было таких благоприятных условий для развития гражданского общества. По этому важнейшему критерию – участие масс в политическом процессе – перестройка была высшей точкой демократии за 20 лет российской реформации»[35].

Некоторые критики бросают упрек М.С. Горбачеву: надо было сначала осуществить экономические преобразования, а потом браться за политические. Напомним, перестройка шла по этому пути, были предприняты усилия к тому, чтобы осуществить прорыв к рынку. Ради достижения этой цели были приняты законы о реформах рыночного характера, об индивидуальной трудовой деятельности, о государственном предприятии, о кооперации. Однако реализация этих реформ, приоткрывавших дверь к рыночной экономике, по существу, блокировалась партийно-хозяйственной бюрократией, которая не могла и не хотела отказаться от командно-административной системы управления экономикой.

-25-

В книге о Горбачеве английский политолог А. Браун справедливо пишет: «Именно в попытках радикальной перестройки экономической системы Горбачев столкнулся с наиболее эффективным сопротивлением со стороны учреждений, кооперация с которыми была необходима как для повседневного функционирования экономики, так и для осуществления реформы»[36]. Стала ясной невозможность проведения полноценной экономической реформы без коренной перестройки политической системы.

Главным рубежом этого поворота к политическим реформам стала XIX партийная конференция (июнь 1988 года), выдвинувшая программу реорганизации политической системы. Произошло разделение государственных и партийных функций, вся полнота власти перешла к Советам, выборы депутатов стали проводиться на альтернативной основе, начала формироваться многопартийная система.

В то же время возникла неотъемлемая институциональная структура демократии, ее символ – свободно избранный парламент. Вся страна с волнением наблюдала и слушала выступления депутатов (достаточно вспомнить академика А. Сахарова), в полном смысле слова выражавших интересы общества. Тогда же, в 1990 году, был принят первый демократический Закон о средствах массовой информации. Цензура же была упразднена еще раньше, и свобода печати фактически существовала в таком объеме, как ни в какой другой период российской модернизации.

-26-

Конечно, российской демократии еще предстояло освободиться от тяжкого груза авторитарного наследия, которое пронизывало все поры общества, в том числе глубоко коренилось в сознании и психологии людей. Ни творцы перестройки, ни, тем более, рядовые граждане не представляли себе поначалу всего объема и сложности задач, которые нужно было решить для утверждения демократии в России. Все были захвачены завораживающей романтикой свободы. Было немало иллюзий и несбыточных надежд, которые постепенно улетучивались по мере того, как перестройка натыкалась на все более серьезные преграды.

Неудачи перестройки, завершившиеся отставкой М.С. Горбачева, – основной аргумент для тех ее критиков, которые ведут исчисление российской модернизации только с 1991 года. Перестройка, в их интерпретации, – бесплодная утопия, так как поставленная ею цель «демократического преобразования коммунистической системы» в принципе недостижима, потому что система эта по своей природе не поддается реформированию. Разбирая эти доводы, американский исследователь С. Коэн справедливо замечает, что именно горбачевские реформы в основном произвели «демонтаж»: «Двойственность институтов советской системы не только делала ее в высшей степени реформируемой, без нее, скорее всего, невозможна была бы мирная демократизация и другие преобразования эпохи Горбачева, во всяком случае, они не были бы столь стремительными и исторически значимыми»[37].

В канун 20-летия перестройки, коснувшись этого вопроса, М. Горбачев подчеркнул, что, по его мнению, «нереформируемых общественных систем не бывает». Перечислив изменения, вызванные перестройкой, он заметил, что еще до того, как перестройка была остановлена августовским путчем 1991 года и распадом Советского Союза, она уже модифицировала систему, в частности, осуществила смену политического режима[38].

-27-

Главное состояло не в «романтических иллюзиях», которые, несомненно, были, а в том, что перестройка дала мощный импульс демократическим переменам, пробудившим массовый энтузиазм и общественную самодеятельность, заложивших основы формирования гражданского общества.

Характерной чертой периода перестройки было то, что и «пресса была равна общественному состоянию». Это подчеркнул в своем интервью один из «медиапрорабов» перестройки Е. Яковлев, бывший в те годы главным редактором еженедельника «Московские новости», олицетворявшего собой рождение новой, демократической прессы. «Газета, – особо подчеркнул он, – играла заметную роль в формировании демократических устремлений в обществе и, по сути, способствовала объединению единомышленников. Мне и моим коллегам – Лене Карпинскому и Юрию Карякину, Алесю Адамовичу и Александру Гельману, Николаю Шмелеву и Евгению Амбарцумову, Тимуру Гайдару и Юрию Рыжову (всех, к сожалению, не перечислишь) – необходимо было как бы распрямить в себе пружину, до предела сжатую временем тоталитаризма... Мы все очень торопились..., потому что мы кожей чувствовали ограниченность отведенного нам времени...»[39]

О роли печати, влиянии слова на общественное сознание в период перестройки интересно размышляет и В. Коротич, бывший главный редактор самого популярного в те годы журнала «Огонек», сумевшего наладить «обратную связь» со своими читателями: «Мы получали тысячу писем в день. Ездили в командировки для подготовки материалов по письмам. Содержание почты о чем-то говорило. Во-первых, это было изъятие страха из людей. Они писали о том, о чем раньше боялись даже разговаривать вслух. Люди получили возможность выговориться. Так что мы выполнили функцию, скажем так, «социальной санитарии». Люди верили, что какие-то изменения придут от нас. Нарастал огромный слой активной интеллигенции, вообще людей, жаждущих быстрых перемен...»[40]

-28-

Что и говорить, на первом этапе социальной модернизации роль средств массовой коммуникации в формировании нового общественного сознания была, по сути, первостепенной. Достаточно вспомнить очередь за толстыми журналами «Новый мир», «Знамя», «Огонек», каждый из которых выходил тиражом более миллиона экземпляров, или массовый интерес к новинкам литературы, включая и прозу русского зарубежья. Книги А. Рыбакова, В. Дудинцева, А. Солженицына, М. Алданова, Е. Замятина, В. Набокова, М. Осоргина, как и «полочные» фильмы В. Аскольдова, А. Кончаловского, К. Муратовой, С. Параджанова и др., доминировали в общественном сознании. Можно вспомнить и знаменитые телемосты, проведенные В. Познером (Россия) и Ф. Донахью (США), которые позволили зрителям обеих стран вглядеться друг в друга.

Перестроечный заряд демократизма был столь велик, что и спустя два десятилетия он остается источником энергии, защиты и дальнейшего развития демократического содержания российской модернизации.

Обратимся к данным социологии. Если сравнить результаты исследований ИКСИ РАН 2005 года с опросом Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) 1995-го, то можно увидеть, что выросло число тех, кто уверен в том, что перестройка была необходима (с 40% до 46%), и заметно сократилась (с 45% до 35%) доля россиян, негативно воспринимающих перестройку (см. график 1).

-29-

График 1.[41]

Второй, ельцинский период реформ (1991–1999 гг.) можно охарактеризовать как утилитарно-прагматический период. Именно в этот период началось форсирование развития рынка, капитализация не только экономических, но и всех общественных отношений. По сути, началось то, что в западноевропейских странах происходило на протяжении конца XVIII–XIX веков. На смену «демократическому романтизму» пришел трезвый расчет в борьбе за власть и раздел государственной собственности; в обществе начался радикально-либеральный политический курс, зачастую осуществляющийся антидемократическими мерами, что проявилось и в авторитарной приватизации государственной собственности, и в расстреле парламента в 1993 году, а также в президентских выборах 1996 года. В 1993 году в стране была принята новая постсоветская Конституция.

-30-

Анализируя политическую ситуацию 1990-х годов, С. Коэн пишет, что за терминами «политическая реформа» и «демократизация» скрывалась «едва замаскированная форма российского авторитаризма». Президент был «не столько гарантом демократии, сколько гарантом олигархии»[42].

Можно согласиться и с В. Жуковым в том, что «рынок, капитализация социальных отношений могут и должны выступать не ценою развития, а естественным средством, создающим необходимые материально-экономические предпосылки социального прогресса»[43].

Акцент на слово «естественным» вовсе не случаен. Рынок становится национальным лишь посредством естественно-эволюционного развития. В иных ситуациях он становится не национальным, а «колониальным».

Цивилизованные рыночные отношения складываются одновременно со становлением гражданского общества и правового государства. Принцип синхронизации этого процесса относится к разряду научных аксиом. Однако в России, как отмечает В. Жуков, он игнорируется.

Как и предупреждали объективные, не ангажированные исследователи, нарушение принципа синхронизации в становлении рыночных отношений, правового государства и гражданского общества привело не к «капитализации» экономической жизни, а к ее «криминализации».

Известно, что только стабильное, устойчивое социальное развитие является главным показателем степени цивилизованности и государства, и общества, поскольку означает такое состояние, при котором каждый человек удовлетворяет свои основные материальные потребности и имеет равные возможности для реализации личностного потенциала.

-31-

Еще в конце XIX века немецкий социолог и философ М. Вебер в книге «Протестантская этика и дух капитализма» показал, что для перехода общества на путь капитализма в человеке должен получить исключительное развитие прагматизм[44].

Западному христианству, религиозной этике удалось развить прагматизм до уровня величайшей ценности, что и позволило в общественном сознании и социальной практике утвердить культ материального благополучия и философию индивидуализма.

Вот почему, сравнивая влияние религии и философии на население Европы и России, И.А. Ильин писал: «Их культура выросла исторически из преобладания воли над сердцем, ...рассудка над совестью, власти и принуждения над свободой»[45]. Тем, кто хотел заимствовать европейскую политическую культуру, И.А. Ильин отвечал, что в России влияние отмеченных сил является обратным, и поэтому он не видит спасения России в «западничестве». Для него, как и для тех, к кому патриотизм приходил на основе зрелых размышлений и жизненного опыта, творить, а не заимствовать, находить свое, а не подражать соседям, дорожить русским содержанием и отечественной формой, а не побираться в силу мнимой бедности было составной частью взгляда на формулу интеграции, субординацию отечественного и общеевропейского.

В эпоху ельцинских реформ (в этом можно согласиться с рядом исследователей – отечественными и зарубежными)[46] череда грубейших нарушений правовых и нравственных норм сопровождалась разрушением рычагов и механизмов государственного регулирования, что неизбежно стимулировало рост анархических тенденций, беззакония и криминального произвола. Это ввергло экономику и общество в глубочайший кризис.

-32-

Разрушительные последствия радикал-либеральных реформ для демократии, социальной сферы, экономики, для жизненного уровня населения были столь велики, что дали основание даже западным специалистам охарактеризовать ельцинский период как эру «контрреформ» и «упущенных возможностей»[47].

Естественно, возникает вопрос: «Была ли какая-либо преемственность между горбачевским и ельцинским периодами модернизации?». Конечно, трансформационные процессы продолжались. Хотя и в деформированном виде происходило становление частной собственности и рыночных отношений, формировалась новая социальная структура общества. Однако парадигма модернизации изменилась. Сошлемся опять-таки на мнение академика Ю. Красина: «Перестройка при всех колебаниях и ошибках в целом развертывалась в коридоре возможностей реформируемого советского общества, шла по эволюционному пути трансформации государственности, открывая перспективу консолидации расколотого общества и достижения «исторического компромисса» между разными общественными силами. Напротив, острие радикально-либерального курса было направлено на «слом» государства («большевизм наизнанку»).

Столь крутой поворот от постепенности к радикализму и экстремистским мерам позволил некоторым аналитикам утверждать, что ельцинские реформы выглядят не как прогресс, а скорее как регресс. По сути дела, дорога консолидации и эволюционного развития демократии оказалась закрытой»[48].

-33-

Польский экономист З. Мадей, размышляя о судьбах России и Восточной Европы на рубеже веков, отмечает следующее: «В соответствии с планами М. Горбачева новой общественной системой в России должен был стать недостаточно определенный гуманистический социализм, а согласно Б. Ельцину – до конца не определенная рыночная экономика и демократия»[49]. Между тем выбор новой траектории экономического развития в России оказался значительно сложнее и труднее, чем предполагалось отечественными реформаторами, и с тем, что осуществлялось в других государствах. Да и в отличие от бывших стран социалистического лагеря он занял больше времени и привел к более глубоким кризисам.

Так, экономическая депрессия в России длилась семь лет (1991–1998 гг.), а в Польше только два года (1990–1991 гг.), в Чехии – три года (1990–1992 гг.), в Венгрии – четыре года (1990–1993 гг.)[50].

Как бы там ни было, но второй период социальной модернизации был характерен тем, что в 1991 году распался СССР как оплот мировой социалистической системы, рухнула монополия КПСС на политическую власть, новая политическая система стала базироваться на многопартийности и парламентской демократии; страна вступила в систему рыночной экономики, в том числе и в социально-культурной сфере, началась приватизация многих государственных предприятий, либерализация цен. Но самое главное – Россия вступила в глобальный процесс интеграции в мировое сообщество, сохраняя возможность выбора модели социального прогресса.

Третий период модернизации (1999–2005), связанный с правлением Президента В. Путина, можно назвать «административно-технологическим», так как он начался с укрепления властной вертикали. Следует отметить, что в условиях «постмодернистского» хаоса и анархии, ставших нормой в России 1990-х годов, институциональное упорядочение политических отношений, укрепление государственности было востребовано обществом.

-34-

В. Путин (тогда еще премьер) 29 декабря 1999 года заявил: «Как ни горько признаваться в этом, но почти семь десятилетий мы двигались по тупиковому маршруту, который проходил в стороне от столбовой дороги цивилизации»[51]. Одновременно он выразил мнение, что для рынка и демократии нет альтернативы. Никто до него – ни М. Горбачев, ни Б. Ельцин – не давал такой оценки коммунизму и так однозначно не определял перспективу. В. Путин, кроме того, подчеркнул, что в перестройке системы надо учитывать традиции и местные условия.

«Опыт 1990-х красноречиво свидетельствует, – отмечал он, – что действительно успешное, не сопряженное с чрезмерными издержками обновление нашей Родины не может быть достигнуто простым переносом на российскую почву абстрактных моделей и схем, почерпнутых из зарубежных учебников. Не приведет к успеху и механическое копирование опыта других государств[52]. Имелось в виду не игнорирование главного пути развития цивилизации, а локальная специфика в рамках этого пути. К ней относится роль государства в экономической и социальной жизни. В. Путин говорил и о том, что сильное государство не является для россиянина чем-то ненормальным, чем-то, с чем надо бороться. Наоборот, это источник и гарант порядка, инициатор и двигатель любого прогресса. И при отсутствии демократических традиций в системе государственного управления этот ход был оправдан.

Однако, как считают некоторые исследователи, курс на административное упрочнение государственности таит в себе определенные опасности для демократии. В российском обществе с его глубокими автократическими традициями «упрочнение государственности» сопровождается «усилением авторитарных тенденций».

-35-

Не случайно либеральная пресса дает путинскому периоду не столь лестные определения, такие как «демократия конформистского меньшинства» (А. Колесников), «новый авторитаризм» (О. Лацис), «периферийный капитализм» (Г. Явлинский), «выборное самодержавие» (И. Клямкин), «плохо управляемая демократия» (В. Шпак)[53] и др.

Как отмечает известный российский социолог Ю. Левада, одним из основных результатов укрепления вертикали власти стала «фактическая деполитизация политического пространства в стране. Административный стиль правления и соответствующий ему аппарат распределяет материальные и властные ресурсы, а не отстаивает какие-либо идеи». Деполитизация власти означает «переход от политических к административно-технологическим методам управления»[54].

Управление, оторванное от политики, становится предметом забот технологов-профессионалов, руководствующихся управленческой логикой. Логика интересов, составляющая содержание политики, выводится за пределы процесса принятия решений. Между тем политическое управление, в отличие от административно-технологического, отдает первенство именно общественным интересам и поэтому ориентируется на широкий публичный дискурс, позволяющий выявлять, сопоставлять и аккумулировать весь спектр существующих в обществе позиций, искать компромиссные варианты достижения намеченных целей. Демократия, способствующая артикуляции различных интересов, создает наиболее благоприятные условия для политического управления, а для авторитаризма, наоборот, предпочтителен административно-технократический способ управления.

-36-

А такой исследователь, как Л. Бызов, приходит к выводу, что в России на рубеже XX–XXI веков происходит процесс эволюции политического режима и формирования «постпереходного общества», характеризующего «ликвидацию противостояния общества и власти»[55].

Тем не менее в российской элите преобладает пока ставка на адаптацию демократических институтов к собственным интересам. Причем демократические институты в том виде, в каком они сложились в России после принятия Конституции РФ в 1993 году, вполне совместимы с интересами элиты. Более того, они предоставляют им определенные преимущества по сравнению с откровенно авторитарным режимом.

Во-первых, благодаря демократическим институтам был создан дополнительный канал «рекрутирования» кадров и вертикальной мобильности.

Во-вторых, формальные демократические институты создают важный механизм упорядоченного торга и согласования интересов между разными группами внутри элит. Такую возможность предоставляют и деятельность парламентских комитетов и согласительных комиссий, где сталкиваются различные точки зрения и интересы, а также и «утрясание» разногласий между правительством и законодательным корпусом.

В-третьих, демократические институты (и прежде всего выборность) являются механизмом легитимации политического руководства в глазах граждан.

Весьма важное значение в плане позитивных изменений российского руководства к решению вопросов, связанных с формированием демократического государства, могут иметь новые предложения Президента РФ. В. Путин недавно отметил, что «главной политико-идеологической задачей» является «развитие России как свободного демократического государства»[56].

-37-

Стабилизация обстановки в стране не могла не оказать благотворного воздействия и на ее положение в мировом сообществе. Россия вступила в XXI век, ясно осознавая свои национальные интересы и роль на мировой арене, с четким видением своих ближайших и долгосрочных внешнеполитических задач. Окрепли международные позиции нашей страны, упрочилась ее репутация как надежного партнера, проводящего ответственный, самостоятельный и предсказуемый курс в международных делах.

Значение этих сдвигов особенно велико на фоне современных тенденций мирового развития, ставящих небывало сложные проблемы перед всем международным сообществом. Глобализация всех сторон жизни человеческого общества переходит в новое качество. Увеличивается ее географический охват и глубина воздействия на современную цивилизацию. «Глобализация проблем международной безопасности, торговли, финансов, информационной сферы превращается в основной фактор, определяющий характер современной мировой политики и непосредственно затрагивающий интересы каждого государства», – пишет И.С. Иванов[57].

Все это требует реалистической оценки ситуации в мире, прагматического подхода к определению задач внешней политики страны.

На современном этапе перед российской внешней политикой стоит двуединая задача: необходимо, с одной стороны, создать благоприятные внешние условия для обеспечения надежной безопасности и успешного продолжения внутренних реформ с целью выхода страны на этап устойчивого роста, а с другой – обеспечить весомое участие России в формировании новой системы международных отношений эпохи глобализации.

Российское общество быстро становится частью глобального мира. Это закономерное следствие поворота от периода «железного занавеса» к открытой модели развития страны. Вот почему Россия не может не быть активным участником процессов глобализации, без чего невозможно обеспечить и национальные интересы страны.

-38-

Процесс глобализации в последние годы вызывает в мире острые дискуссии. При этом ученые, политические и общественные деятели высказывают самые различные, порой противоположные мнения относительно сущности и природы этого явления, его движущих сил и последствий для мировой цивилизации.

Представители одного направления мысли обращают внимание в первую очередь на политическую составляющую глобализационных процессов. Сторонники этой точки зрения считают глобализацию результатом целенаправленной политики наиболее развитых стран мира («золотого миллиарда»), стремящихся к гегемонии во всех сферах жизни человечества[58]. А известный западный социолог М. Кастельс подчеркивает, что главными «двигателями» глобализации мировой экономики являются правительства наиболее развитых стран и подконтрольные им международные финансовые и торгово-экономические институты – МБРР, МВФ, ВТО.

Другие аналитики рассматривают глобализацию прежде всего как экономическое явление – новый этап процесса интернационализации хозяйственной жизни человечества, ориентированный на форсированную экономическую интеграцию в глобальных масштабах с максимальным использованием научно-технических достижений и свободно-рыночных механизмов.

Третьи связывают глобализацию в основном с развитием научно-технического прогресса, породившего новые информационные технологии и средства транспорта, которые, в свою очередь, революционизируют производство, расширяют возможности международной торговли, движения людей и информации.

-39-

Все эти точки зрения, несомненно, отражают различные аспекты происходящей на наших глазах глубочайшей трансформации, по сути, всех сторон жизни современной человеческой цивилизации. Поэтому какие бы конкретные определения ни давались процессу глобализации, совершенно очевидно, что за этим понятием стоит своего рода «цивилизационный взрыв», вызванный одновременными и весьма быстрыми изменениями в экономической, научно-технической, информационной и социокультурной сферах жизни человечества. Именно взрывным характером этих перемен объясняется их столь противоречивый эффект.

В сфере экономики это проявляется во все более глубокой интеграции рынков капитала, рабочей силы, услуг и производственных комплексов. В социальной области происходит качественное увеличение роли внешних факторов, таких как международная конкуренция, стабильность финансовых рынков и т.д., в определении уровня жизни, а порой и самих перспектив существования целых социальных и профессиональных групп населения.

Увеличивается роль информационно-коммуникационных технологий как средства ускорения темпов глобальной интеграции в экономике и инструмента воздействия на политику, массовое сознание и культуру. Все большее значение для успешного экономического развития приобретает «электронная готовность» государств к участию в информационных сетях.

Развитие единого информационно-культурного пространства становится фактором мощного воздействия на общество, прежде всего на молодежь. Тем самым усиливается значение социально-психологических и культурно-информационных аспектов глобализации. На эту качественную трансформацию проблем, порождаемых глобализацией, указывают и западные эксперты. Так, Ф. Бергстен отмечает, что если в 1970-е – 1980-e годы проблемы развитых стран имели в основном «технико-экономическую» природу, то теперь они сталкиваются «с гораздо более глубокими вызовами. Реакция общества на процессы глобализации как на Западе, так и в развивающихся странах носит не только экономический характер, но также глубоко затрагивает сферу политики и социокультурных отношений»[59].

-40-

Одно из свидетельств тому – заметный рост влияния крайне левых и радикально-националистических движений в странах Западной Европы и Латинской Америки. Их электорат во многом пополняется представителями социальных слоев, «проигравших» в условиях жесткой экономической конкуренции либо недовольных такими последствиями глобализации, как массовая нелегальная иммиграция и связанный с ней рост преступности, наркомании, социальной деградации в крупных городах и т.д.

Серьезного внимания заслуживает воздействие глобализации на ситуацию в сфере образования, науки и культуры. Несомненно, в современном мире открываются невиданные возможности для диалога и взаимного обогащения различных культур и цивилизаций. Благодаря новым информационным технологиям достижения человеческого гения в сфере интеллектуальной и творческой жизни становятся доступными для всего человечества. В то же время политики, ученые и специалисты из многих стран справедливо указывают на опасность «побочных продуктов» глобализации, таких как угроза постепенного стирания культурного, языкового, а в широком плане – цивилизационного многообразия человечества, утраты им культурной самобытности под напором коммерциализации и «усредненной» массовой культуры.

Все это ставит новые задачи перед исследователями, занимающимися проблемами управления медиакультурой, процессами формирования новой медиасреды.

-41-

▲

1.3. МАСС-МЕДИА КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ

Термином «масс-медиа» в последнее десятилетие все чаще обозначают средства массовой коммуникации (СМК): печатные издания, телевидение, радиовещание, источники информации в Интернете, а также кино, видео, сотовую связь и т.д. Их роль сегодня настолько велика, что современное общество называют не только «информационным», но и «медиатизированным», то есть в огромной степени зависимым от масс-медиа. Это свидетельствует об институализации данного понятия.

Исследования социокультурной ситуации в постсоветской России показывают, что расширяющееся медиа-пространство все более активно влияет на общественное сознание как мощное средство информации, культурных и образовательных контактов, как фактор развития творческих способностей личности уже нового тысячелетия.

В этой связи усложняются наши социальные связи и модели постсовременной идентичности, заставляя еще раз обратиться к пониманию таких явлений, как «масс-медиа» и «медиакультура» и их роли в обществе.

Медиа (от латинского «media», «medium» – средство, посредник) – это термин XX века, первоначально введенный для обозначения любого проявления феномена «массовой культуры» («mass culture», «mass media»). Что касается понятия «медиакультура», то это детище современной культурологической теории, введенное для обозначения особого типа культуры информационного общества, являющейся посредником между обществом и государством, социумом и властью.

-42-

Медиакультуру можно определить как совокупность информационно-коммуникативных средств, материальных и интеллектуальных ценностей, выработанных человечеством в процессе культурно-исторического развития, способствующих формированию общественного сознания и социализацииличности. Медиакультура включает в себя культуру передачи информации и культуру ее восприятия; она может выступать и системой уровней развития личности, способной воспринимать, анализировать, оценивать медиатекст, заниматься медиатворчеством, усваивать новые знания в области медиа и т.д.

▲

1.3.1. Социальные функции медиакультуры

Медиакультура – явление полифункциональное, как и культура в целом. Это значит, что у нее уникальная роль в социальной системе. Классификация функций культуры, данная в трудах многих исследователей – философов, социологов, культурологов[60], – колеблется между числом шесть и четырнадцать. Хотелось бы выделить только те важные функции, которые характеризуют именно медиакультуру, делая ее интегрирующим фактором (интегратором) социальной модернизации.

Информативная функция

На первый план, безусловно, выходит информативная функция, так как медиакультура представляет собою особый тип информационного процесса, которого не знает природа. И поскольку медиакультура – это совокупность информационно-коммуникативных средств, то мы имеем дело с социальной информацией, носителем которой она является. Благодаря медиакультуре в обществе становится возможным накопление и умножение информации, а это, как говорил Ю. Лотман, «подразумевает сохранение предшествующего опыта»[61], то есть сохранение генетической памяти общества. Ибо, по мнению Лотмана, «культура есть память»[62].

-43-

Роль информационной функции медиакультуры в последнее десятилетие усилилась благодаря компьютерной технике, включающей память и программы по переработке информации. Таким образом, современная медиакультура выступает гарантом информационного обеспечения общества, его «социальной памяти».

Вместе с тем информационную составляющую медиакультуры трудно представить вне связи с семиотической. Исходя из этого, можно сформулировать и такое определение: медиакультура – это социальная информация, сохраняющаяся и накапливающаяся в обществе с помощью создаваемых людьми знаковых средств[63].

Коммуникативная функция

Данная функция тесно связана с информационной, не случайно многие исследователи их объединяют. Суть коммуникативной функции состоит в том, что медиакультура – это акт общения: между властью и обществом, разными странами, народами, социальными группами, индивидами и т.д. Именно коммуникативная функция медиакультуры дает ей возможность выступать мощным катализатором диалога культур, благодаря чему происходит обмен культурной информацией в историко-философском и историко-литературном контексте и тем самым интенсифицируется социальный прогресс[64].

Развитие форм и способов коммуникации – важнейший аспект культурной деятельности человечества. С ее развитием люди обрели необычайно широкие возможности передачи и обмена разнообразной информации – от первобытных сигнальных барабанов до современного спутникового телевидения, компьютера и Интернета. Медиакультура дает широкую возможность для общения людей во времени и пространстве, преодолевая века и расстояния.

-44-

Одним из определений медиакультуры сегодня, достаточно распространенным и в научном, и в повседневном общении, является такое понятие, как «СМК» – средства массовых коммуникаций, куда относится достаточно разветвленная система печатных, визуальных и аудиовизуальных средств. Самым мощным фактором прогресса в развитии СМК сегодня являются компьютер и Интернет, охватывающий весь мир и делающий доступным мгновенное вступление в контакт с любым источником информации.

Вместе с тем парадоксом современной ситуации является огромная масса контактов через медиа и параллельно с этим дефицит межличностного общения как социокультурная и психологическая проблема.

Нормативная (идеологическая) функция

Суть ее в том, что медиакультура несет ответственность за процесс социализации личности, усвоение ею социального опыта, знаний, норм, идеалов, соответствующих данному обществу, данной социальной группе. Сюда же относятся обычаи и традиции, этикет и нравы, законы и конституционные акты – словом, все то, что в совокупности образует более сложные комплексы, такие как право, мораль, идеология.

Все это те ценностные ориентации, без которых невозможен процесс социализации личности, который обеспечивает сохранение общества, его структуры и сложившихся (складывающихся) в нем форм жизни. Безусловно, общество трансформируется, изменяется, модернизируется и система массовых коммуникаций, роль которых усиливается именно в переломные, кризисные периоды.

Эти процессы будут рассмотрены в последующих разделах книги более подробно как доказательство того, что медиакультура является важнейшим фактором социализации личности, т.е. усвоения ею знаний, ценностей и норм, присущих конкретно новому демократическому обществу.

-45-

Забегая вперед, хочется сразу отметить, что идеализация роли медиакультуры столь же антинаучна, как и ее недооценка. Иначе ничем не объяснить, к примеру, причин той социально-культурной ситуации, которая сложилась в постсоветской России. Речь идет о разгуле криминала, наркобизнеса и проституции, бессмысленной жестокости, аморализма, маргинализации (в противовес социализации) личности. И это наглядно проявляется в жизни определенной части российской молодежи.

Причины здесь не только экономические, но и идеологические. Это обусловлено и определенным падением в социуме престижа духовной культуры (на первый план выходит культура материальная), и обесцениванием нравственных традиций и идеалов, и коммерциализацией СМК, что приводит к пропаганде псевдокультуры, негативного социокультурного опыта.

Отсюда актуальность и значимость нормативной функции медиакультуры.

Релаксационная функция

Релаксационная (от латинского relaxatio – уменьшение напряжения) функция связана с потребностью личности в физическом и психологическом расслаблении, разрядке. Медиакультура (в особенности электронные СМК) в полной мере предоставляет это современному человеку.

-46-

И дело не только в том, что потребление определенных видов медиакультуры (чтение беллетристики, прослушивание аудиозаписей, просмотр видео- и кинофильмов, ТВ, компьютерные игры и т.д.) у нас происходит в момент досуга, когда мы «настроены» на развлечение, отдых, расслабление. Дело в том, что и сама культура, по мнению голландского культуролога Й. Хайзенги, содержит в себе игровой элемент. По концепции Хайзенги, проанализированной в книге «Homo Ludens» («Человек играющий»), игра – это не только форма происхождения культуры, но и обязательный элемент всякой культурной деятельности, движущая сила развития культуры[65]. «Все есть игра»[66], – утверждал Хайзенга, находя подтверждение своих мыслей в древнегреческой философии. «Игрою детей называл он людские мнения», – гласит одно из изречений Гераклита. «Человек сотворен, дабы служить игрушкою Бога, – утверждает Платон. – Посему он должен проводить свою жизнь, следуя своей природе и играя в самые прекрасные игры»[67].

Интересна и точка зрения М.М. Бахтина о «смеховой культуре» как антитезе господствующей, официальной культуре, когда подвергаются осмеянию божества, политические кумиры и стереотипы[68]. Трактовка Бахтиным «смеховой культуры», идея которой была продолжена в книге Д.С. Лихачева, А.М. Панченко, Н.В. Понырко «Смех в Древней Руси»[69], близка к искусству релаксации, о чем мы говорили выше.

Современная индустрия развлечений, являющаяся составной частью медиакультуры, предлагает широкий спектр специальных средств релаксации – от фильмов определенных жанров (детектив, триллер, комедия, мелодрама, фантастика и т.д.) до интерактивных игр по телевидению или путешествий в виртуальных компьютерных мирах. Перечисленные средства релаксации по-разному способны воздействовать на психику потребителя, о чем свидетельствуют данные социологических исследований. Сказанное еще раз подтверждает, что медиакультура – сфера особая и абстрагироваться от нее нельзя.

-47-

Выделяя релаксационную функцию медиакультуры, мы исходим из учения Артистотеля о катарсисе – очищении духа при помощи сострадания, страха или смеха, освобождении его от суетного быта.

Креативная функция

Еще одной фундаментальной функцией медиакультуры является освоение и преобразование мира, окружающей жизни, среды обитания. С помощью получаемой из СМК информации индивид расширяет свои познания о мире, осмысливая его с разных точек зрения: философской, нравственной, экономической, эстетической, правовой и т.д.; при этом проявляется его любознательность, желание познать себя в окружающем мире, проникнуть в тайны природы и человеческого бытия. Медиакультура способна расширить границы «непосредственного опыта» индивида, тем самым влияя на мировоззренческие установки, на процесс формирования личности.

В большей степени, чем другие формы общественного сознания, масс-медиа способны, как писал Л.С. Выготский, «вовлекать в круг социальной жизни интимные и самые личные стороны нашего существа»[70]. В основе этого эффекта лежит механизм «сопереживания».

Креативная функция медиакультуры позволяет индивиду адаптироваться в современной жизни, окружающей среде, получать ответы на многие вопросы, подготавливая его ко всевозможным противоречиям и катаклизмам. Этот процесс сродни не только обучению и воспитанию, но и медитации, так как способствует формированию самосознания личности, ее способности жить и созидать.

-48-

Интеграционная функция

Культура объединяет народы, социальные группы, государства. Это истина. Сохранение культурного наследия, национальных традиций, исторической памяти создает связь между поколениями. Культурная общность поддерживается и мировыми религиями.

Конец XX века ознаменовался небывалым скачком в развитии глобальных информационных и коммуникационных технологий, существенным образом повлиявших на функционирование медиакультуры в мире. Спутниковое телевидение, сетевые технологии, основанные на цифровом способе передачи информации, привели к формированию новой медиасреды для распространения потоков информации. Интернет, объединяющий национальные, региональные и местные компьютерные сети, стал источником свободного обмена информацией, чего не было ранее. Интернет стал одновременно и мощным фактором интеграции разных культур в киберпространстве. Это доказывает, что интеграционная функция медиакультуры способствует объединению культур и установлению взаимопонимания между народами планеты. Роль интеграционной функции медиакультуры возрастает в условиях определенного «раскола» общества, когда идет процесс социальной модернизации. В этой ситуации интеграция становится культурно-организационным единством всех структур общества, требующим массовой ответственности за целое» (А. Ахиезер).

Причем интеграция культуры и интеграция социальных отношений носят различный характер. Медиакультура системна, она интегрирована по самой природе, так как формирует целостную основу, программу для всех форм диалога, для определенного тождества всех субъектов общества. Вот почему с интеграционной тесно связана посредническая функция.

-49-

Посредническая функция

Важна роль медиакультуры как социального посредника, устанавливающего связи между структурами общества. Она дает возможность разным социальным группам общаться друг с другом, устанавливать контакты. Особое значение в этой связи приобретает медиакультура как инструмент управления обществом. Эта возможность СМИ давно привлекала к себе внимание многих известных мыслителей. Еще молодой Маркс, редактируя Рейнскую газету, обратил внимание на значение печати как «третьего элемента», который входит в структуру государства и находится между правителями и управляемыми. Оба они одинаково нуждаются для разрешения возникающих проблем в «свободной печати» – с «головой гражданина государства и с гражданским сердцем»[71].

О немыслимой ранее власти информации над людьми во всех уголках земного шара размышлял Э. Тоффлер[72].

У медиакультуры в отличие от других видов культуры есть еще функция – политическая (управленческая). Медиакультуру не зря называют «четвертой властью», учитывая мощную, многостороннюю и масштабную власть медиа над чувствами и сознанием людей.

Однако можно согласиться с С. Гуревичем, что СМИ – не власть, но сила, иногда очень значительная, выражающая общественное мнение и влияющая на реальную власть, подчас даже ограничивающая ее возможности»[73]. А отсюда вывод: медиакультура – это посредник между обществом и государством, между властью и личностью.

«Функция масс-медиа, согласно всему рассмотренному выше, состоит в управлении самонаблюдением общественной системы, – под этим подразумевается не спецификация некоторого объекта среди других, а некий способ разделить мир на систему (и именно общество) и внешний мир. Речь идет об универсальном, а не об объектно-специфическом наблюдении», – так пишет в своей книге немецкий социолог Н. Луман[74].

-50-

Объективные изменения социальной структуры общества, которое отказалось от командно-административной системы управления, переход СМИ к горизонтальному структурированию в условиях становления информационного общества усилили роль масс-медиа как особого социального института. Налицо все соответствующие признаки: 1) внутренне слаженная система функций, выполняемых в обществе и соотносящихся с другими сферами человеческой деятельности; 2) материально-техническая база; 3) кадры (журналисты, сценаристы, режиссеры, редакторы, корректоры, наборщики, инженеры, художники-дизайнеры, телеведущие и др.). Все это требует особой системы управления, ведь демократия как отражение всей палитры общественных настроений, как доступ к власти широких слоев населения нуждается в сильном, развитом, независимом институте средств массовой информации. Налицо своего рода парная зависимость: демократия не может существовать без свободной прессы; свободная пресса есть только в условиях демократии.

«Государство, которое не обеспечивает гласности, беспрепятственного доступа своих граждан к информации, затрагивающей их права и свободы либо представляющей общественный интерес, не может именоваться демократическим, правовым, социальным», – подчеркивает О. Смирнов[75].

Демократическое государство отличается от авторитарного или тоталитарного тем, что всю свою деятельность основывает на норме закона. Вот и при взаимодействии со средствами массовой информации это государство остается в границах правового поля, в том числе и при осуществлении контроля над СМИ.

-51-

▲

1.3.2. Модели развития медиакультуры как социального института

Масс-медиа развиваются неравномерно, что зависит от многих условий: политических, социокультурных, экономических.

Отечественные исследователи выделяют шесть основных моделей развития масс-медиа как социального института.

1.        Модель независимой прессы, или свободного рынка идей характеризуется тем, что распространение информации должно быть открыто для индивидов или групп без предварительного разрешения или лицензии.

Критика правительства, официальных лиц или политических партий не может быть наказуемой. Публикации не следует подвергать цензурным ограничениям, равно как и препятствовать сбору материала, проводящемуся законными средствами, его опубликованию, а также распространению информации поверх государственных границ. Кроме того, журналисты обладают независимостью внутри самой системы массовой коммуникации.

2.        Советская (социалистическая) модель характеризуется тем, что СМИ находятся под диктатом государства и не могут принадлежать частным владельцам. Их деятельность контролируется и направляется партийно-государственными органами в соответствии с задачами времени. Главный принцип их функционирования – соблюдение принципа «партийности». Одним из распространенных методов подхода к отражению жизни, характерных советской модели, является мифологизация действительности в контексте поставленных партийных задач[76].

-52-

3.        Модель социальной ответственности характеризуется определенными обязательствами СМИ перед обществом: соответствовать высоким профессиональным стандартам информативности, точности, объективности и баланса. Их деятельность регулируется посредством правовых норм и существующих институтов. СМИ должны быть объективными, отражать различные точки зрения на общественные проблемы, предоставлять заинтересованным лицам и организациям возможность ответа на критику. Общество следит за тем, чтобы деятельность СМИ ни прямо, ни косвенно не способствовала культивированию насилия, не провоцировала общественных беспорядков. Общество может вмешаться в деятельность СМИ, если это оправдано необходимостью обеспечения безопасности.

4.        Авторитарная модель базируется на том, что функционирование СМИ не может вестись с целью подрыва господствующего режима или нарушения установленного порядка. Их деятельность жестко подчинена власти, поэтому они избегают критики доминирующих политических и моральных ценностей. Установление цензуры обосновывается необходимостью реализации перечисленных выше принципов.

5.        Модель «развития», применяемая в развивающихся странах, направлена на то, чтобы СМИ способствовали целям осуществляемой национальной внутренней политики. Их свобода может быть ограничена с учетом приоритетов в экономике и потребностей развития общества.

6.        Модель демократического представительства предполагает, что отдельные граждане и меньшинства должны иметь право на использование СМИ в собственных интересах. Организация и содержание материалов не должны быть подчинены централизованному политическому или государственному бюрократическому контролю. СМИ существуют прежде всего для «своей» аудитории, группы, организации; местные общины имеют собственную прессу. Средства массовой информации – слишком важный институт, чтобы оставаться уделом исключительно профессионалов.

-53-

В настоящее время российские СМИ не соответствуют полностью ни одной из вышеперечисленных моделей. В их деятельности можно увидеть отдельные черты разных моделей. Так, по мнению А.А. Грабельникова, многие демократические СМИ в нашей стране пытаются следовать «модели независимой прессы». Они провозглашают свободу слова для всех граждан, выступают против цензурных ограничений, критикуют правительство, официальных лиц, политические партии. Однако российская действительность диктует им свою волю: провозглашая открытость распространения информации для всех граждан и групп, редакции зачастую первыми ставят заслон своим политическим оппонентам. Их нападки на политические партии и официальных лиц весьма избирательны: одних просто травят, грехи других стараются не замечать[77].

«Социалистическую модель» можно увидеть в деятельности партийной жизни. Газеты отдельных партий и движений (ЛДПР, КПРФ) живут, как и прежде, в соответствии с нормами партийной дисциплины, где «массы» подчиняются решениям партийного руководства или лидера.

Отдельные черты «модели социальной ответственности» присущи некоторым российским изданиям. К примеру, «Коммерсантъ» стремится соответствовать высоким профессиональным стандартам ведения информационной политики. Другие издания, например «Независимая газета», пытаются быть плюралистическими, представлять различные точки зрения на происходящие события.

«Авторитарная модель» проявляет себя в определенных ситуациях. Несмотря на неоднократные заверения властей о защите демократических свобод в нашем обществе, на протяжении 1990-х годов неоднократно приостанавливался выход ряда изданий в свет, некоторые были закрыты. Средства массовой информации, резко выступавшие против войны в Чечне, были вынуждены перейти на умеренные позиции после угрозы властей отобрать у них лицензию[78].

-54-

«Модель развития», предназначенная западными теоретиками для стран «третьего мира», представлена и в российских газетах и журналах, отдающих приоритет национальным интересам, придерживающихся взглядов – «ни Восток, ни Запад», утверждающих самобытность нашей страны. Вся информационная политика стоит на призывах к возрождению в русском человеке гордости за свою державу, веры в собственные силы, укреплению государства.

Часть российских СМИ в проведении информационной политики придерживается «модели демократического представительства». Отдельные граждане и меньшинства имеют свою прессу и используют ее в собственных интересах. Территориальные сообщества применяют для этого кабельное телевидение. Для локальных аудиторий со своими конкретными запросами и интересами издаются газеты и журналы. В России есть законодательная и практическая возможность для журналистской и издательской деятельности любых малых групп.

И можно согласиться с А. Грабельниковым, что к 2002 году в России не было единого подхода к проблеме функционирования российских средств массовой информации, а также ясной концепции будущего развития отношений СМИ и общества, СМИ и власти[79].

▲

1.3.3. Медиакультура как «катализатор» диалога власти и общества

Роль медиакультуры в обществе растет невиданными ранее темпами, являясь комплексным средством освоения человеком окружающего мира в его социальных, интеллектуальных, нравственных, художественных, психологических аспектах.

-55-

Уровень развития современных средств массовой коммуникации и специфика их всестороннего воздействия на личность доказывают, что масс-медиа – один из факторов практической реализации теории «диалога культур», разработка которой была начата М. Бахтиным и продолжена Ю. Лотманом, В. Библером и другими исследователями. Как известно, М. Бахтин пришел к теории «диалога культур» через анализ проблемы «другого»[80]. Для Ю. Лотмана, одного из родоначальников отечественной семиотики, процесс познания реальности, как и процесс познания «другого», подразумевал возведение медиатекста до уровня «абстрактного языка»[81]. Что касается В. Библера, то именно ему принадлежит ныне широко известный тезис о том, что на рубеже XX–XXI веков обозначилось отчетливое «смещение эпицентра всего человеческого бытия – к полюсу культуры»[82]. Следуя идеям М. Бахтина, В. Библер резонно утверждал, что «разум культуры актуализируется именно как разум общения (диалога) логик, общения (диалога) культур»[83].

Все эти мысли являются краеугольными в вопросах выявления роли медиакультуры как своеобразного катализатора диалога между властью и обществом.

Государство в любом своем политико-правовом варианте – как тоталитарное, так и демократическое – является выразителем общественного интереса. Но степень выражения этого интереса в различных обществах, безусловно, различна. В каждом социуме всегда есть пограничные группы, не способные из-за сложившихся отношений и существующих институтов открыто выражать свои нужды, проблемы и цели. Чем менее развиты гражданские институты, тем больше таких групп. В тоталитарных обществах значительное количество граждан может пребывать под пятой немногих управленцев, чьи интересы провозглашаются в качестве общенациональных.

-56-

Однако такое положение вещей свидетельствует о том, что все слои населения, даже не находящие выражения собственных устремлений в курсе своего правительства, принимают это как данность и мирятся с ней. Большое, если не решающее, значение в успешном проведении подобного внутреннего курса отводится пропагандистской работе, то есть деятельности средств массовой информации. «Они – под ружьем у институтов государственного управления, они – инкорпоранты власти»[84].

Россия знает по собственному прошлому, как способны параллельно существовать эти сферы: государственного публичного интереса и интереса частного. Конечно, «государственная политика не может быть отгорожена китайской стеной от сферы частных интересов. Они нередко становятся предметом государственной политики»[85]. Вывод в конечном счете сводится к тому, что «имея в виду относительность граней между публичным и частным, все же надо подчеркнуть, что публичная политика государства концентрируется на общенациональных интересах»[86].

Однако общие интересы граждан, а именно это подразумевается под «публичным интересом», могут находить свое отражение только в условиях развитой демократии, когда любой, даже самый слабый гражданский голос, голос национальной или социальной группы, слышен всему обществу. Для осуществления такого государственного курса нужна новая информационная политика, которая способна отражать большой спектр социальных настроений и политических мнений, которая должна быть формой диалога.

-57-

Однако этим проблема общественного интереса и способов его выражения не исчерпывается. Помимо «инфраструктуры» демократии, к которой относятся институты государства и гражданского общества, необходима дееспособность, активность самих граждан. Инициативы государства должны находить поддержку у населения; в свою очередь государство должно чувствовать и своевременно реагировать на сигналы из общества, понимать процессы, которые там происходят. И здесь нужна активность, адекватность в осуществлении своих функций средств массовой информации. Та и другая сторона начинают искать поддержку у журналистов и редакций для своего опосредованного диалога. Этот непрямой диалог власти и общества детерминирует обособление института средств массовой информации, делает его самостоятельным субъектом политики, экономики, социального развития.

Завоевать симпатии большинства людей, привлечь их внимание к собственным целям и задачам – это актуальная проблема не только оппозиционных политических партий в демократических странах, но и устоявшихся государственных институтов. Анализ практики Канады, Германии и США показывает, что в этих странах большое внимание уделяется преодолению апатии граждан, существующего у них недоверия и сопротивления проведению решений государственного аппарата. Работа государственных пресс-служб совместно со СМИ, направленная на решение этой проблемы, нацелена на рост информированности граждан. Для стран с сильной экономикой стало аксиомой то, что высокий уровень информированности граждан, открытость государства обществу способствуют поддержанию социальной стабильности[87].

-58-

По мнению выступивших на российско-североамериканской конференции (2002) по проблемам журналистики экспертов из России, – в частности, генерального директора Международного пресс-клуба Александра Чумикова, – в странах с либеральной демократией, к которым относятся Германия, Канада, США, решены вопросы политической власти, определены отношения собственности, сформирована общественная идеология, выстроена социальная система, и поэтому проблемы, вызывающие публичный интерес (социальная справедливость, экономическое неравенство, окружающая среда), не драматизируются. Это свидетельствует о существующем в стране консенсусе, своего рода «общественном договоре» между властью и прессой.

В странах с так называемой «протодемократией» (к которым относится и Россия) нет адекватности освещения СМИ острых социальных проблем. И это тоже объяснимо. В нашем обществе произошли тектонические сдвиги: распалась единая страна, сменилась политическая власть, другими стали отношения собственности, разрушились десятилетиями складывавшиеся экономическая и социальная системы, пережила полный крах общественная идеология. Все это сопровождалось войнами и этническими конфликтами.

Каждый год, как в бурный период перестройки, так и последующих российских реформ, отмечает Т.С. Иларионова, становился своеобразным этапом в создании новой системы средств массовой информации[88].

В декабре 1991 года в Российской Федерации принимается Закон «О средствах массовой информации». Главной идеей этого акта было реальное обеспечение свободы информационной деятельности в стране, независимости прессы. Закон отвечал на вопрос, от кого должны быть независимы средства массовой информации, а именно – от государства. В стране, жившей на протяжении семидесяти лет в условиях тотального «огосударствления» прессы, Закон открыл простор для новых средств массовой информации, которые тут же стали возникать одно за другим.

-59-

Однако его авторы – Ю. Батурин, М. Федотов, В. Энтин в 1991 году не могли предвидеть дальнейшего развития России. Трудно было в тот момент себе представить, что пройдет немного времени, и главные проблемы отечественной прессы будут уже лежать не столько в сфере идеологии, сколько в сфере экономики, что рыночные отношения начнут диктовать развитию информационных процессов в стране свою волю.

Именно здесь – наиболее слабое звено Закона, именно в этот «зазор» «провалится» в последующем политика независимых средств массовой информации, а на арену общественных отношений придут медиа-магнаты.

В январе 1992 года в России отпускаются цены. Правительство РФ рассчитывает, что рыночные механизмы заработают мгновенно, что саморегуляция экономики позволит быстрее, чем в системе плана, решать проблемы страны. Однако в расчет не принималось то, что советская экономика не просто управлялась из единого центра, но и являлась монополизированной, когда в отраслях производства полностью отсутствовала конкуренция, а несколько крупных предприятий все держали под своим контролем. Немногочисленные бумажные комбинаты мгновенно воспользовались своим преимущественным положением, с тем чтобы получать сверхприбыли и устанавливать грабительские расценки на газетную бумагу.

Другим важным монополистом в информационной сфере было Министерство связи РФ, державшее в своих руках распространение печати. Оно также педалировало рост цен на свои услуги. Получать газету дома стало не по карману большинству подписчиков: доставка становилась дороже самого выпуска издания.

-60-

Дороговизна бумаги и доставки газет сразу привели к парадоксу: в выигрыше оказывались те издания, которые выходили в свет скромным тиражом, банкротом – всеми любимые и давно существовавшие на рынке прессы газеты.

Перед журналистскими коллективами встала необходимость существенно сокращать издательские, редакционные издержки, экономить на всем и вся. Для того чтобы перед лицом надвигавшегося кризиса спасти свои издания, главные редакторы, часть из которых к 1992 году уже становится фактическими владельцами конкретных средств массовой информации, вынуждены были сокращать как сами коллективы творческих и технических сотрудников, так и периодичность изданий.

Не удивительно, что в такой обстановке политические и экономические группировки вели ожесточенные информационные войны за власть и собственность. В поле их интересов оказались и СМИ, которые активно использовались как оружие в борьбе за влияние на общество. При этом темы социальной несправедливости, экономического неравенства, экологической катастрофы и многие другие, в силу их огромного эмоционального потенциала, широко использовались всеми враждующими группировками и трактовались каждой из них в «своих» интересах.

В России отношения между государством и масс-медиа переживают важный переходный период развития от авторитарной свободы СМИ к их «ответственной свободе». Как этот переход осуществится, зависит и от власти, и от средств массовой информации. Вот мнение бывшего вице-спикера Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Ирины Хакамады, которое она высказала на Международной конференции «Власть прессы и пресс власти» 8–9 февраля 2002 года в Москве: «В России в силу переходного периода демократических реформ гражданское общество ослаблено. Политические партии пока что тоже ослаблены и как институт не сформировались. Поэтому в большой степени, в отличие от демократических стран, взаимоотношения между властью и прессой формируются не гражданским обществом, не политическими партиями, а сообществом прессы и самой корпорацией власти. И весь конфликт так ярко проявляется именно между двумя этими институтами. Это очень серьезное отличие от стран развитой демократии. Поэтому так трудно иногда у нас использовать демократический опыт»[89].

-61-

Только в последние годы, в условиях постреволюционной стабилизации у общества появляются возможности более взвешенного, «конструктивного» подхода к обсуждению проблематики социальных, межэтнических, экологических проблем, то есть диалога с властью.

Несмотря на такое, часто драматическое течение событий, органы российской государственной власти демонстрировали движение к информационной открытости. Для этого активно использовались не только традиционные СМИ, но и возможности Интернета. Например, сервер Государственной Думы – www.duma.gov.ru – содержит информацию о депутатском корпусе и его руководстве, составе комитетов и комиссий, парламентских фракциях и объединениях. Там можно найти и список готовящихся законопроектов.

На сервере www.government.ru освещается работа Правительства. В июне 2002 года обновлен сайт Президента Российской Федерации www.president.kremlin.ru.

«Электронная форма коммуникации государственных органов с гражданами приближает власть к конкретной личности, способствует удовлетворению публичного интереса. Телезритель и пользователь Интернета способны благодаря сетям из пассивных потребителей информации стать собеседниками политика или государственного деятеля, превратиться в соучастников «видеодемократии». Открытость государства может снять возникающие социальные напряжения в обществе», – пишет А.А. Грабельников[90].

-62-

Технологическая революция, позволившая сделать доступными самые разные информационные массивы, преобразовавшая электронную и печатную прессу в институт, который охватывает своим влиянием практически все общество, в сочетании с демократическими структурами позволяет вести новую государственную политику – политику гласности и тем самым удовлетворять самые широкие запросы граждан, вступающих в открытый диалог с властью.

▲

1.4. МЕДИАСРЕДА «РОССИЙСКОГО ТРАНЗИТА» В ДЕМОКРАТИЮ

Для начала попробуем дать определение «медиасреды». Большой энциклопедический словарь философскую категорию «среда» растолковывает следующим образом: «Среда социальная – окружающие человека общественные, материальные и духовные условия его существования и деятельности. Среда в широком смысле (макросреда) охватывает экономику, общественные институты, общественное сознание и культуру. Социальная среда в узком смысле (микросреда) включает непосредственное окружение человека: семью, трудовую, учебную и другие группы»[91].

Таким образом, медиасреда – это то, что нас окружает повседневно. Это совокупность условий, в контексте которых функционирует медиакультура, то есть сфера, которая через посредничество массовых коммуникаций (печать, радио, ТВ, видео, кино, компьютерные каналы, Интернет и др.) связывает человека с окружающим миром, информирует, развлекает, пропагандирует те или иные нравственно-эстетические ценности, оказывает идеологическое, экономическое или организационное воздействие на оценки, мнения и поведение людей. Словом, влияет на общественное сознание.

-63-

У А. Ахиезера социокультурная среда – это категория, которая фиксирует «внешнюю реальность, находящуюся на грани освоенного и неосвоенного мира»[92].

В этой связи термин «российский транзит», введенный политологами, как нельзя лучше подходит для определения переходной ситуации, в условиях которой трансформируется медиасреда.

Этот процесс в России начинается в эпоху «перестройки и гласности». Сегодня, спустя двадцать лет, можно только удивляться прозорливости М. Горбачева, который, начав претворять в жизнь политические и социально-экономические реформы, отводил масс-медиа главную роль – быть инструментом убеждения. Причем тогда, в 1985 году, термина «глобализация» в СССР еще не знали.

Атмосфера «гласности», бесспорно, ослабила оковы партийного контроля и позволила сначала печатным, а затем и электронным СМК двинуться в направлении интеллектуального многообразия и свободы слова.

При этом М. Горбачев, в отличие от партийной элиты и тем более от своих предшественников – советских лидеров, осознавал, что стремительно меняющаяся медиасреда делает невозможным сохранение тоталитарного режима, который не в состоянии дать стране (и другим странам социалистического лагеря) того экономического роста, которого достигли либеральные капиталистические экономики после Второй мировой войны. Не вина, а беда Горбачева в том, что он хотел сохранить, хотя и «модернизировать» старую партийную систему, переведя ее постепенно в русло социал-демократии.

-64-

История, как известно, распорядилась по-другому. По мере того, как общество узнавало правду, которую до этого скрывала официальная пропаганда, слабело единство СССР, падал престиж КПСС, «реанимировать» который было уже невозможно. В августе 1991 года, в период путча консервативных сил КПСС, перед российским обществом встал «гамлетовский» вопрос: «Быть или не быть?»... Выбор мог быть только один: вернуться назад к системе тоталитаризма или пойти по пути демократии.

В решении данного вопроса масс-медиа опять-таки сыграли решающую роль. И хотя путчисты закрыли все «нелояльные» по отношению к власти СМИ, сработал эффект глобального пространства масс-медиа: компьютерные каналы, электронная почта, Интернет. Корреспонденты ведущих мировых теле- и радиосетей (Би-би-си, Си-эн-эн и др.) в прямом эфире освещали происходящие в Москве события. Медиа создали и имидж нового российского лидера Б. Ельцина, который с танка, как своеобразной трибуны, заявил о своей решимости сопротивляться перевороту. Призыв был подхвачен не только москвичами, но и всей страной, всем демократическим миром.

Сегодня трудно точно определить, в какой степени «сработал» в августе 1991 года информационный фактор, но, как отмечает Б. Макнэйр, «два важных вывода... все же можно сделать: во-первых, несмотря на ограниченность, горбачевские реформы позволили к 1991 году сформировать достаточно сильное гражданское общество, которое уже обладало опытом интеллектуальной свободы (хотя бы в рамках социалистического плюрализма)... Во-вторых, путчисты не сумели захватить власть и потому, что были изолированы от мирового сообщества, которое стало молчаливым свидетелем разворачивавшейся драмы. Эти два фактора сдерживали не только политических лидеров переворота, но и еще в большей степени тех советских военных, на поддержку которых рассчитывали заговорщики <...>»[93]

-65-

В этом «взгляде со стороны» не все акценты расставлены, но главная мысль высказана точно: масс-медиа оказали решающую роль в поворотном этапе для России, стали основой «постмодернистской» или «информационной» революции, которая привела к радикальным изменениям в стране.

В постсоветский период медиасреда претерпела большие изменения. Как уже было отмечено, исчез партийный (идеологический) контроль за прессой, в стране появились негосударственные печатные издания и телерадиокомпании. Важно и другое: после печатного бума конца 1980-х – начала 1990-х годов начался процесс определенного спада – масс-медиа ушли из фокуса общественного внимания. Как показывают социологические исследования, тому было несколько причин.

Можно согласиться с Б. Дубиным, ведущим научным сотрудником ВЦИОМ (Всероссийского центра общественного мнения), что одна из причин не столько в количественных сдвигах в потреблении масс-медийных каналов, сколько в их внутренней структуре и содержательной социальной роли. Социолог отмечает, что, во-первых, изменилась структурная «доминанта» системы массовых коммуникаций (известный термин Р. Якобсона). В конце перестройки мир масс-медиа представляла прежде всего печать: тогда тон задавали газеты и отчасти журналы общего типа (лидерами были соответственно «Московские новости» и «Огонек»). Именно они содержательно размечали ход времени и структурировали смысловое пространство эпохи. Сегодня наши соотечественники отождествляют масс-медиа главным образом, если не полностью, с телевидением, а за более или менее единым образом мира, который оно создает, следуют остальные каналы.

Во-вторых, масс-медиа перестали быть напряженной, «отмеченной», обсуждаемой точкой публичного пространства, они утратили лидерскую роль и первопроход-ческий престиж. Сегодня средства массовой информации работают на самого широкого (а потому чаще склонного к консерватизму и рутине) зрителя и взяли на себя в первую очередь функцию его информационно-сенсационного и развлекательного «массажа»[94].

-66-

Трансформация медиасреды в России начинается с реформирования издательской системы, у истоков которой – принятый в июне 1990 года Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации». Еще до ныне действующего Закона РФ «О средствах массовой информации» 1991 года он стал декларировать свободу печати и отмену цензуры и предусматривал возможность учреждения СМИ не только различными государственными органами, политическими партиями, общественными организациями, религиозными и другими организациями, но и отдельными гражданами СССР, достигшими 18 лет. Устанавливалось, что учреждение СМИ носит не разрешительный, а регистрационный характер.

Эффективность Закона РФ 1991 года по сравнению с первым в вопросах издательской деятельности усилилась действием экономических (переход к рыночным отношениям и плюрализму форм собственности), научно-технических (внедрение новых информационных технологий), международных (интеграция отечественной издательской системы в мировую) и других факторов.

▲

1.4.1. Издательская система и массовая печать

Издательская система РФ выросла количественно. В 2001 году число зарегистрированных издательств превысило 15 тысяч, а количество реально действующих организаций (к таким относятся издательские структуры, представляющие в Российскую книжную палату обязательные экземпляры выпускаемой продукции в соответствии с действующим законодательством) достигло 6 тысяч.

-67-

Издательские организации функционируют почти в 300 городах России, причем в 30 городах их свыше 20, а в некоторых из них (Екатеринбург, Новосибирск, Уфа) – около 100.[95] Характерной чертой современной издательской системы России является то, что она стала преимущественно негосударственной.

Для сравнения: в СССР (по данным 1990 года) насчитывалось всего 280 издательств – меньше, чем до революции[96].

Новые условия вызывают необходимость активного использования в издательской практике форм и методов хозяйствования, свойственных рыночной экономике, – маркетинга, менеджмента, логистики и др.

По своей структуре издательская система РФ приближается к системам других крупных книгоиздающих стран: она состоит по преимуществу из множества мелких и средних предприятий, на фоне которых выделяются несколько десятков организаций, большей частью негосударственных, возникших в 1990-е годы, концентрирующих у себя основную массу выпускаемых изданий, таких как «Академия», «АСТ», «Вагриус», «ОЛМА-ПРЕСС», «Просвещение», «РИПОЛ-классик», «Фламинго», «ЭК-СМО-Пресс» и др.

Новая, негосударственная система средств массовой информации также начинает формироваться в начале 1990-х годов.

Число газетных изданий в начале 1990-х годов снизилось в связи с переходом к горизонтальной модели, ориентированной на рыночные отношения, но к 2000 году выросло почти на тысячу названий. В то же время годовой совокупный тираж газет постоянно снижался и к концу 1990-х был в 5 раз ниже уровня 1990 года. Динамика газетного и журнального производства в России (начиная с 1985 года) показана в таблице 1.

-68-

Таблица 1

Выпуск газет и журналов в РФ в 1985–2000 годах[97]

-69-

Серьезные изменения произошли в структуре выходящих в России газет.

Особое место принадлежит общероссийским изданиям, распространяемым на всей территории РФ. Многие из них были основаны еще в советское время («Известия», «Труд», «Комсомольская правда»), ряд газет был создан в годы «перестройки» и после распада СССР («Независимая газета» и «Российская газета» в 1990-м, «Общая газета» в 1991-м, «Новые известия» в 1997-м и др.).

Потребление (подписка, покупка, чтение) газет и журналов в 1990-х годах значительно сократилось, заметно упали их тиражи. Это видно даже из усредненных общегосударственных данных о числе и тиражах изданий, если взять за точку отсчета конец застоя и пик гласности.

Аудитория периодики (по сравнению с советским периодом и с аудиториями основных телевизионных каналов) крайне дробна (см. табл. 2).

Как видно из таблицы, читатель все чаще начинает обращаться не столько к центральным изданиям общего типа, которые в первую очередь тиражируют новости, а также мнения Кремля или тяготеющего к нему московского политического бомонда, сколько к своей «местной» — региональной и городской периодике. В 2000 году каждый пятый из опрошенных (2407 человек) читал еженедельную местную прессу общего типа, столько же – местные развлекательные и рекламные газеты (информацию о рынке труда и потребительских товаров, новых изделиях и необходимых услугах, максимально приближенных к потребителю), 14 % – ежедневную печать своей области, города или района. Показателен сдвиг: если в 1991-м почти три четверти всего подписного тиража российских газет составляла подписка на центральные издания, то в 1997 году, напротив, на местные[98].

-70-

Таблица 2

Динамика регулярной аудитории популярных газет

(в % к числу опрошенных)[99]

По оценкам исследователей, среди читателей центральной прессы несколько выше среднего доля более образованных и активных групп, которые уже занимаются или готовятся заняться деятельностью, требующей значительной квалификации и связанной с принятием самостоятельных решений (предприниматели, руководители, специалисты, учащиеся и студенты). Они же особенно критичны по отношению к масс-медиа и реже им безоговорочно доверяют. Напротив, в аудитории местных печатных изданий выше среднего представлены рабочие и пенсионеры, которые чаще других целиком и полностью доверяют массовым коммуникациям.

-71-

Еще одной особенностью развития массовой печати в период российской модернизации стала ее дифференциация не только по территориальному признаку (общероссийские издания – региональная печать), но и по профессиональной направленности (деловая пресса, рекламная пресса, аграрная пресса, экологические периодические издания и т.д.), возрастным и гендерным особенностям (детская и юношеская пресса, издания по тендерному типу, для разных субкультур и т.п.)[100].

В эпоху формирования новой медиасреды появилась и религиозная печать, история которой ведет отсчет с 1990 года, когда был принят Закон «О свободе совести и религиозных организациях». Впервые после 1917 года религиозные организации получили права юридических лиц, возможность самостоятельно заниматься издательской деятельностью, а также вести независимую от государства информационную политику.

Религиозную печать трудно назвать «массовой». Она издается небольшими тиражами и распространяется в основном среди верующих.

Большинство религиозных изданий уже имеет устойчивый круг читателей, постепенно расширяющийся.

Специфика современной религиозной печати состоит в том, что она в полной мере отражает существующий в обществе духовный плюрализм. Кроме христианской периодики, которая представляет различные церкви и существующие вокруг каждой из них религиозные течения, выходят издания других традиционных для России конфессий – ислама, буддизма, иудаизма, а также нетрадиционных религиозных организаций, таких как Свидетели Иеговы, общество Сознания Кришны и др.

По данным на 1996 год, в России было зарегистрировано 13.078 религиозных объединений: 226 религиозных центров и управлений, 12.001 религиозных общин, принадлежащих к 58 различным религиям и конфессиям, 309 миссий, 148 духовных образовательных учреждений. Если учесть, что большинство из них издает свою печатную продукцию, в том числе газеты и журналы, то можно представить, какой создается разнообразный информационный поток.

-72-

Самую многочисленную группу изданий имеет христианская периодика. Она выделяется и по количеству изданий, и по разнообразию газет и журналов: значительное место в ней занимает православная печать, выходят издания католиков восточного и западного обрядов, евангельских христиан-баптистов, адвентистов Седьмого дня и др.

Помимо церковных периодических изданий, учредителями и издателями которых является та или иная церковная организация (епархии, отдельные храмы, общины, братства), газеты и журналы религиозного содержания издают различные общественные организации, политические партии и движения, частные лица. Большинство этих изданий развивает православные идеи, но есть издания общехристианского (экуменического) характера.

Особое место занимает печать Русской Православной Церкви. В ее становлении и развитии используется богатый опыт издательской деятельности РПЦ XIX в. Конечно, речь не идет и не может идти о полном возрождении церковной периодической печати тех лет. Изменились условия жизни, выросли поколения людей, воспитанных в иных традициях, да и положение Русской Православной Церкви коренным образом отличается от того, какое она занимала до революции, имея статус государственной.

Изменились и цели церковной периодики. Если в дореволюционной православной России церковная печать ставила перед собой цель соединения богословия и мирской жизни, углубления «православного миропонимания», наставления верующих людей, то в современных условиях Русской Православной Церкви через свою периодическую печать приходится решать другие задачи. Главными среди них являются миссионерская и духовно-просветительская деятельность, приобщение людей к вере и возвращение их в лоно церкви.

-73-

Россия является признанным во всем мире центром Православия, где год от года укрепляются позиции Русской Православной Церкви во главе с Патриархом и управляющей структурой в лице московского Патриархата.

Московский Патриархат имеет собственные официальные издания: издательский отдел издает официальный орган Русской Православной Церкви – ежемесячный «Журнал Московской Патриархии», а также информационный ежемесячник «Официальная хроника. Журнал Московской Патриархии», возобновился выпуск газеты «Московский церковный вестник». Они адресуются прежде всего священнослужителям, но стараются привлечь внимание и более широкой аудитории. Еще одно ежемесячное издание Московской Патриархии – цветной иллюстрированный журнал «Православное чтение» – ставит перед собой задачи духовного воспитания. В нем публикуются материалы духовно-назидательного характера и фрагменты из святоотеческих творений. Этот журнал рассчитан в основном на читателей, уже приобщившихся к вере, готовых к совместному размышлению о смысле бытия и поисках путей спасения, которые они находят в православии.

Занимаются издательской деятельностью, в том числе и выпуском периодических изданий, различные отделы Московского Патриархата. Отдел внешних церковных сношений выпускает «Информационный бюллетень ОВЦС» и ежеквартальный журнал «Церковь и время», в котором публикуются материалы по богословским, философским и общественным проблемам. Под духовным попечительством церкви издаются разнообразные региональные газеты православного содержания.

-74-

▲

1.4.2. Расширение теле- и радиопространства

В начале 1990-х годов в теле- и радиовещании России также происходят радикальные структурно-функциональные изменения. Легализация различных форм собственности и предоставление широкой свободы слова привели к настоящему буму в развитии телерадиовещания, созданию «пестрого телерадиоландшафта». В 1990–2001 годах только число телеканалов всех уровней возросло с 200 до 1500. Основные тенденции развития телерадиовещания в 1990-е годы – реорганизация государственного телерадиовещания и становление коммерческого вещания.

Как отмечает А. Шариков[101], в процессе реорганизации государственного вещания в 1990-е годы можно выделить три этапа. Первый (1990–1991) – создание Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК), составившей альтернативу Гостелерадио СССР. В 1990 году ВГТРК организовала радиостанцию «Радио России»; в 1991-м – телеканал «Россия» и радиостанцию «Голос России», вещающую на русском языке на зарубежные страны; в 1992-м – просветительский телеканал «Российские университеты».

Второй этап (1991–1998): упразднение Гостелерадио СССР и организация на его основе многочисленных государственных телерадиокомпаний (ГТРК) разных уровней – федерального, регионального, международного; существенные изменения в технической базе вещания. В 1991 году на базе Гостелерадио СССР были созданы федеральная Российская государственная телевизионная и радиовещательная компания (РГТРК) «Останкино» и 88 региональных государственных телекомпаний. РГТРК «Останкино» получила в свое распоряжение 1-й телеканал («Останкино»), вечернее время на 4-м телеканале, радиостанции «Маяк», «Радио-1», «Юность» и «Орфей», а также иновещание. Для управления телерадиовещанием была создана Федеральная служба телевидения и радиовещания. Затем от РГТРК «Останкино» иновещание отошло к Российской государственной радиовещательной компании «Голос России» (создана в 1993). В 1994 году вечерний эфир 4-го федерального телеканала был передан частной телекомпании НТВ (основана в 1993). В 1995 году на базе РГТРК «Останкино» возникла Российская государственная радиовещательная корпорация (РГРК), объединившая четыре федеральные радиостанции. 1-й телеканал был передан телекомпании ОРТ (Общественное российское телевидение), акции которой распределились между государством (51%) и крупными коммерческими банками. Этот акт был расценен как начало приватизационного процесса в сфере электронных СМИ (к 1998 году была приватизирована ГТРК «Петербург – 5-й канал», на основе которой организованы ТРК «Петербург» и «Радио-1»). В 1996-м упразднен канал «Российские университеты», его частоту заняло НТВ, а с 1 ноября на 5-м канале начал вещать телеканал «Культура».

-75-

В 1992 году распался ОИРТ, и в том же году его бывшие члены присоединились к Европейскому вещательному союзу (членами от РФ стали ОРТ, ВГТРК и «Радио-дом Останкино» – группа из трех государственных радиокомпаний: «Маяк», «Юность» и «Голос России»).

Произошли основные изменения в технической сфере. Во-первых, постепенно сократилась система проводного радио. Так, в 1990–2000 годах число радиоточек сократилось вдвое, в сельской местности – почти вчетверо, что составило к 2001 году 23,9 млн. (в городах 20,9 млн., в сельской местности – 3 млн.). Фактически прекращено вещание в длинноволновом диапазоне. Постепенно происходил переход с аналогового на цифровое вещание. С возникновением Интернета появился новый тип вещания – веб-вещание (с 1997).

Третий этап (с 1998) – организация новой системы государственного телерадиовещания, которая началась с создания по Указу Президента РФ Единого производственно-технического комплекса (ЕПТК) ВГТРК, в который вошли два федеральных телеканала («Россия» и «Культура»), четыре федеральные радиостанции («Радио России», «Маяк», «Юность», «Орфей»), международное радиовещание («Голос России») и 92 региональные ГТРК. В ряде субъектов РФ имеются две ГТРК, например в Краснодарском крае – Краснодарская и Сочинская, в Челябинской области – Челябинская и Магнитогорская, поэтому число ГТРК превышает число субъектов РФ.

-76-

Кроме того, ЕПТК ВГТРК объединил все радиотелепередающие центры федерального и регионального уровней. Эти меры имели целью укрепление российской государственности через единую координацию информационного пространства электронных СМИ из центра и проведение централизованной кадровой политики. В 2001 году принято решение о выводе из ЕПТК ВГТРК структур технического обеспечения вещания и объединении их в государственную компанию РТР-Сеть. В 1999 году была расформирована Федеральная служба телевидения и радиовещания, а ее функции переданы Министерству РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций (с 2004 года появилось объединенное Министерство культуры и массовых коммуникаций).

К 2001 году государственный сектор телерадиовещания России объединял около 110 телеканалов и 120 радиостанций (соответственно 7 и 11% от общего числа телеканалов и радиостанций). Однако по охвату населения вещанием лидируют именно государственные телеканалы и радиостанции. По данным Службы изучения аудитории ВГТРК, в 2001 году канал ОРТ могли принимать 98% населения РФ, каналы «Россия» – 96%, ТВЦ – 35%, «Культура» – 34%, «Радио России» – 95%, «Маяк» – 90%, «Юность» – 29%, «Орфей» – 12%. Региональные ГТРК охватывают, как правило, 93–99% населения телевизионным вещанием и 95–100% – радиовещанием в пределах своего субъекта РФ.

-77-

В становлении коммерческого вещания в РФ можно выделить четыре этапа. Первый этап (1990–1992) – возникновение первых коммерческих телеканалов и радиостанций, существующих исключительно за счет размещения рекламы. Первыми в 1990 году возникли «Радио Балтика» в Санкт-Петербурге и «Европа плюс» в Москве. В 1990–1991 годах стали создаваться и коммерческие телеканалы на локальном уровне: эфирные телеканалы «2х2», «ТВ-6 Москва», каналы кабельного телевидения по всей стране.

Второй этап (1992–1995) охарактеризовался быстрым ростом числа коммерческих телеканалов и радиостанций в регионах (включая Москву) и возникновением коммерческих каналов федерального уровня. К середине 1995-го в РФ насчитывалось более 100 коммерческих телеканалов (во многих областных, краевых, республиканских центрах). Часть из них арендовала эфирное время у государственных телеканалов. В Москве функционировало около 10 коммерческих телеканалов (НТВ, «ТВ-6 Москва», «2х2», «Телеэкспо», «Телеэкспресс канал 31», «М-49» и др.). По охвату аудитории крупнейшие среди них – HTB (около 40 млн. человек) и «ТВ-6 Москва» (более 30 млн. человек). Однако в подавляющем большинстве случаев коммерческие телеканалы и радиостанции вещали лишь в пределах крупных городов. Наибольшую аудиторию (34 города РФ) имела «Европа плюс».

Третий этап (1995–1999) сопровождался быстрым ростом коммерческих телеканалов и радиостанций (к 1999 году число телеканалов всех уровней приблизилось к 1000, радиостанций – к 700). Этот процесс создал предпосылки для создания сетевых электронных СМИ. Основной механизм – аренда крупными московскими каналами и станциями эфирного времени на локальных каналах и станциях, в каждом регионе – по-разному. Новостные выпуски носят чаще всего локальный характер и готовятся местными филиалами сетевых СМИ. В такой идеологии работают телеканалы Рен-ТВ, ТНТ, радиостанции «Европа плюс», «Русское радио» и др. Возникло разделение компаний на вещательные и производящие.

-78-

Появились медиа-холдинги – группы предприятий, имеющих общих владельцев (крупнейшим был «Мост-Медиа», объединявший телеканалы НТВ, ТНТ, систему спутникового телевидения НТВ плюс, радиостанцию «Эхо Москвы» и ряд периодических изданий). В значительной мере возникновение медиа-холдингов связано с появлением олигархов – крупных магнатов, стремившихся оказывать через СМИ сильное политическое влияние на общество (Б. Березовский, В. Гусинский и др.). Их деятельность особенно активно проявилась во время предвыборных кампаний – в Государственную Думу (1995 и 1999), а также Президента РФ (1996).

Четвертый этап начался в 2000 году и связан с осознанием в обществе специфики олигархической модели функционирования СМИ. Был принят ряд мер, направленных на ликвидацию опасности политического манипулирования общественным мнением со стороны отдельных лиц или небольших групп олигархов, владевших крупными телеканалами и радиостанциями. В 2002 году в РФ насчитывалось около 1400 коммерческих телеканалов и более 1000 коммерческих радиостанций. Крупнейшие телеканалы федерального уровня: НТВ, СТС, ТНТ, Рен-ТВ, ACT, Дарьял-ТВ; крупнейшие радиостанции: «Русское радио», «Европа плюс», «Радио ретро», «Авторадио», «Хит-FM», «Эхо Москвы» и др.

Отличительной особенностью 1990-х годов стало развитие рекламного рынка, что вызвало потребность в определении рейтингов теле- и радиопрограмм, а это дало толчок к организации мониторинговых исследований. Эти заказы выполняют ИКСИ РАН (Институт комплексных социологических исследований Российской академии наук), ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения), фонд «Общественное мнение», Независимый Институт Коммуникавистики, а также исследовательские подразделения федеральных телерадиокомпаний, одновременно на российском медиарынке начали работать зарубежные компании.

-79-

▲

1.4.3. Социальная роль масс-медиа и доверие общества к ним

Создается впечатление, будто освободившуюся после спада печатного бума социально-коммуникативную нишу занял телеэкран. К нему обращаются сегодня все, причем практически каждый день, а многие даже не по одному разу (см. табл. 3).

Таблица 3

Как часто лично вы...

(в % к числу опрошенных)[102]

 

В таблице исследований ВЦИОМ даются устойчивые тенденции конца 1990-х годов. Так, по данным международного сравнительного исследования 1997 года (проведено в России, США, Польше, Чехии, Венгрии и Казахстане), наша страна лидировала по доле взрослых людей, которые относили себя к смотрящим телевизор «часто и очень часто» (58%), и была на последнем месте по доле «часто и очень часто» читающих (31%). По ТВ россияне больше всего смотрели эстрадные концерты, юмористические шоу, зарубежные мелодраматические сериалы и художественные фильмы прошлых лет (в абсолютном большинстве советские).

-80-

К современному телевидению у россиян было немало претензий (очень многим оно «не нравилось», а большинство «раздражало»), как информационному источнику ему доверяли крайне мало реципиентов. Тем не менее свыше 85% опрошенных смотрели телевизор ежедневно по нескольку часов. Можно сказать, что само это устойчивое и в последующие годы соединение будничного недовольства с чувством столь же повседневной зависимости – способ существования, типовая установка, стандартная форма отношения подавляющего большинства сегодняшних жителей России не только к телевидению, но и к окружающим людям, собственной жизни, своей стране, едва ли не всем социальным институтам общества и структурам власти. Точнее, видеть в соединении недовольства и зависимости – базовом едва ли не для всех социальных отношений – разные проекции одной проблемы или одной травмы: социальной неполноправности, неподвластности респонденту его собственной жизни, что выражается в его зрительской пассивности[103].

Вальтер Беньямин, одним из первых заговоривший об особом феномене массовой рецепции и всеядной, тестирующей установке типового «среднего» зрителя, подчеркивал, что для такого восприятия характерна не концентрация, а, напротив, «расслабление» и осуществляется оно «не через внимание, а через привычку»: «Публика оказывается экзаменатором, но рассеянным»[104].

-81-

Телевизор тесно связан с домом и бытом, домашней атмосферой, общим досугом семьи. Более того, можно сказать, что домашнее, семейное время («своя, личная жизнь») для преобладающей части россиян – это и есть телевизор, а телепросмотр равнозначен семье, дому, досугу («своей, личной жизни»). То есть российское общество на рубеже веков – это по преимуществу общество смотрящих телевизор и символически обменивающихся мнениями о просмотренном. В 2000 году 60% опрошенных горожан обычно смотрели телевизор с кем-то из родных или близких. Само их домашнее время организовано вокруг телевизора. И при выборе того, что смотреть, важнее всего не советы близких и друзей и даже не печатная программа передач, а непосредственный рекламный «массаж» самого телеканала (анонсы будущих передач по ходу показа важны для 46% опрошенных). По известной формуле М. Маклюэна «Medium is message», само коммуникативное средство и представляет собой сообщение: телевизионная картинка и есть мир зрителя как члена социума – «большого» (общество) и «малого» (семья).

По мнению Б. Дубина, это означает, что в постсоветской России «стандарты оценок, составляющих смысловое ядро общественного мнения, в преобладающей степени формируют и поддерживают не отдельные авторитетные лидеры или группы (журналы или газеты типа «Литературной», «Культуры» и т.п., исполняющие функцию группового сплочения, органа межгрупповых связей), а анонимные коммуникативные каналы, телевидение как организация. А это уже совсем другая композиция общества, другая система коммуникаций в нем, иное устройство культуры»[105].

-82-

Речь в принципе должна идти о своеобразной – по отечественным традициям и обстоятельствам – форме массового общества и массовой культуры. Комплекс связанных с этим исследовательских задач состоит в том, чтобы попытаться социологическими средствами оценить направление и масштаб социальных и культурных перемен, связанных с оформившимся центральным, доминантным местом телевидения в свободном времени современных россиян, в процессах формирования стереотипов общественного мнения, норм и оценок восприятия действительности как таковой. Само это «событие» 1990-х годов, общественным сознанием, кажется, не отмеченное и, уж точно, в должной мере не отрефлектированное, – выражение и следствие того, что в стране за эти годы так и не сложились сколько-нибудь независимые от государства социальные институты. Как не оформились и самостоятельные группы со своими системами идей и интересов, а стало быть, не выкристаллизовалась публичная сфера (то, что Ю. Хабермас называл «областью общественного» или «общественности») с ее плюрализмом и духом свободы, стихией полемики, состязательностью точек зрения, выяснением и сопоставлением разных позиций, открытой полемикой, обусловленными и осмысленными уступками, вынужденным и признанным консенсусом.

Одна из сторон этой проблемы – отсутствие влияния в постсоветской России политических, экономических и социокультурных элит, более того, продолжающаяся маргинализация «гуманитарной» интеллигенции, средних и мелких государственных служащих репродуктивных систем социума. В этом контексте, собственно, и складывается ведущая, можно сказать – безальтернативная и монопольная роль массового телепросмотра, равно как завязывается в последние годы решительная, хотя и полускрытая от стороннего наблюдателя борьба разных социальных сил, уровней власти за контроль над телеэкраном.

-83-

Отметим, прежде всего, что за популярностью телепросмотра стоит не просто иллюзия бесплатного доступа к коммуникации (по сравнению со все дорожающей печатной продукцией), относительная гарантированность этого доступа, причем максимально синхронного с транслируемыми событиями (газеты намного запаздывают, журналы выходят нерегулярно, доставляют и те и другие из рук вон плохо), или впечатляющая подробность, наглядность, суггестивность телесообщения по сравнению с радиопередачей. Телевидение создает мир, который в данном случае дублирует формы организации социальной жизни либо компенсирует отсутствующие институты гражданского общества. Доверие к масс-медиа (все еще высокое!) – оборотная сторона отчужденности реципиентов от происходящего, выражение их зрительского участия в социальной действительности.

Телепросмотр не только замещает активную, массовую политическую жизнь пассивным просмотром теленовостей. Телевидение «протезирует» и многие другие несостоявшиеся формы гражданского участия, социальной солидарности (клубы по интересам, ассоциации и союзы разного рода, формы самоорганизации потребительского или досугового поведения, наконец, реальные политические партии), создавая целые сферы чисто визуальной чужой жизни, виртуально-телевизионной реальности, которая завораживает зрителей своей как бы доступностью, иллюзией присутствия. Разыгрывая различные ситуации, инсценируя сюжетные коллизии, ТВ воспроизводит весь круг представлений и ценностей, значимых сегодня для сообщества россиян в целом, выступает своего рода «живым календарем» ритуалов социального единства и сопричастности. Тем самым ТВ в нынешних условиях самим характером апелляции к массе создает целостность, вне данного систематически повторяющегося акта коммуникации не существующую. В этом смысле оно нивелирует социальные и культурные, статусные и образовательные различия, создавая из разных индивидов однотипное «зрительское сообщество», состоящее из зрителей, переживающих «общность» с другими себе подобными, а именно в том, что все они – зрители.

-84-

В ходе ежедневного информационно-развлекательного «массажа» телевидение, словно в калейдоскопе, перетряхивает различные «горячие» темы, затрагивает чувствительные точки, само прикосновение к которым, их упоминание служат важным средством и механизмом интеграции социума (см. табл. 4)[106].

Таблица 4

Какие виды телепрограмм вам больше всего нравится смотреть?

(в % к числу опрошенных в каждом исследовании)

Если иметь в виду способ организации наиболее популярных телевизионных сообщений и в самом общем виде интерпретировать его социологически, то нетрудно заметить, что конструкция «телевизионной реальности» держится на нескольких сквозных смысловых компонентах или осях:

-85-

– рассказы о «сегодняшних» событиях (пределы реальности задают новости и символика «отклоняющегося», криминального, с одной стороны, и «абсолютного другого», к примеру природы и животных, – с другой), более или менее синхронные с временем просмотра, а иногда показываемые непосредственно;

– вымышленные истории, разыгранные актерами, чаще всего известными зрителю по имени, внешности, другим ролям и т.п., зачастую с довольно долгим, периодическим продолжением (кинофильмы, телесериалы);

– интерактивные игры, включающие зрителя в свой виртуальный мир;

– творческие акции эмоционального единения с аффективной общностью «всех», представленные символической фигурой «виртуоза переживаний» — певца, музыканта или ансамбля исполнителей.

Характерна в этом смысле ведущая роль «новостей»: они (по данным ВЦИОМ) составляют «смысловой» стержень телевизионного мира. 74% опрошенных смотрят их каждый день, причем 88% этого контингента – несколько раз. Чаще других и больше всего по объему затраченного времени новостные программы смотрят политики, пенсионеры, люди с неполным средним образованием (40% этой социально-демографической подгруппы смотрят «новости» не менее трех раз в день). Дело не только в том, что у пенсионеров, к примеру, больше свободного времени, но и в самом восприятии «новостей» как зрелища, развлечения, которое не тускнеет от повторения, а, напротив, становится еще существеннее, полнозначнее, эмоционально ближе, приятнее.

Привычка, эффект повторения, расцениваемый массовым зрителем крайне позитивно, выступают особым барьером, который опосредует включение в режим символического существования «всех как один вместе со всеми». Это не «информационный парадокс», как Ю. Лотман трактовал в свое время канон в искусстве, а сложный механизм или своего рода шифр включения индивида в социальное действие особого типа – предельно общее по характеру, интегрирующее по смыслу и эффекту. Чем более зрителю знакомо то, что показывают на экране, тем выше его символический или «ритуальный» смысл, тем важнее показ как способ организации зрительского опыта. Тавтологичность – один из ключевых принципов работы массовых коммуникаций.

-86-

Тавтология важна для рядового зрителя как презумпция того, что передаваемая информация организована так, как организован мир, а соответственно организовано и социальное существование реципиента (его время, распорядок жизни семьи, устройство квартиры и пр.). Мир – общество – жизнь устроены не тобой, а извне и одинаково для всех: только такое понимание человека и общества способно обеспечить «чисто техническое», дистанцированно-зрительское включение в социум. Символика подключенности к общей жизни, обозначаемой событиями, происходящими не здесь и не с тобой, существеннее, чем передаваемая информация, важнее твоего собственного поведения.

«Повторяемость» – это ядерная нормативная характеристика социального поведения и системы ожиданий массового зрителя. С ней связана и другая установка телезрителей в сегодняшней России – «ностальгическая». Прошлым для массового сознания современных россиян выступает то, чего нет, что утрачено и невозможно в настоящем, но ожидание чего раз за разом возвращается в виде томления по недоступному (отсюда тяга к старому кино). Подобное повторение своего «отсутствия» здесь и сейчас (равно как и в недостижимом прошлом) дает индивиду ощущение принадлежности к коллективному «мы», единому в потере.

-87-

На такое же самоутверждение работает еще одна значимая и ведущая характеристика отечественных телекоммуникаций – преобладание в них сенсационно-скандальных сообщений, которых зрители со своей стороны ожидают и ищут на разных каналах. Сенсационность в данном случае – не только содержательная характеристика определенного разряда событий (отклоняющихся от нормы, исключительных и т.п.), но и способ смысловой организации масскоммуникативного сообщения, своеобразный модус реальности или ее показа, разыгрывания именно как «масскоммуникативной». Таков определенный тип подачи сообщения, препарирования и обработки информационной реальности в расчете на «человека, как все», которого масс-медиа моделируют и создают, конституируют своими средствами. Для такого антропологического контрагента «реально» только сенсационное, невероятное, скандальное, разоблачительное – то, что демонстративно испытывает и нарушает принятые нормы. Только это он готов потреблять. В пространстве, где общие нормы неопределенны и размыты, где общие авторитетные инстанции и ориентиры отсутствуют, героем ситуации, задающим единственно действующий код поведения, становится нарушитель.

Показательно, что криминальная хроника пользуется у телезрителей такой же популярностью, как эстрадные концерты, конкурсы и викторины, а популярность кинобоевиков и детективов еще выше (и если боевики – это большей частью мужское зрелище, то к кинодетективам, детективным телесериалам не меньший интерес проявляют женщины). В последние годы интерес и тех, и других совпал в восприятии «Ментов», «Марша Турецкого», «Каменской» и т.п. В печати сегодняшние читатели также ищут преимущественно ту же тематику.

-88-

И все же представление об окружающем мире россияне получают в основном через ТВ и радио. Это говорит о весьма специфической социальной и культурной структуре постсоветского общества (аналог подобных устройств Маклюэн называл в свое время «электронной деревней»). Для него характерен сильнейший разрыв между уровнями коммуникативной реальности – повседневно-бытовой, слабо структурированной, малоавторитетной, с одной стороны, и виртуально-эфирной, централизованной, далекой по своим персонажам, темам, сюжетам и событиям – с другой. А это значит, что у телезрителя нет практически никаких возможностей смыслового контроля за содержанием передач, его проверки, равно как нет прямой связи изображения с реальными повседневными интересами и заботами реципиента – групповыми или индивидуальными.

Однако в целом российский телезритель подобное определение реальности принял и ему подневольно следует (имеется в виду не чье-то прямое принуждение со стороны, а отсутствие в нынешнем обществе и культуре сколько-нибудь выраженной структурности и соответственно возможности осознанного выбора).

В первом случае можно говорить об одной ведущей тенденции. В наибольшей степени телевидением удовлетворены те, кто располагает наименьшими ресурсами (финансовыми, социальными, возрастными, культурными и пр.): это, как правило, молодежь (старшеклассники, студенты), люди с образованием ниже среднего и т.д. Не удовлетворены ТВ и предъявляют «встречные требования» группы респондентов, принадлежащих к другому полюсу социальной шкалы (независимые предприниматели, менеджеры предприятий, высший управленческий состав). Решительным образом недовольны телевидением многие пенсионеры. Оценки наиболее образованных групп специалистов с высшим образованием, людей с широким кругом культурных и информационных запросов скорее близки к умеренно негативным суждениям или сочетают в себе критические и сдержанно-одобрительные оценки. К значимым факторам различия оценок относятся образование (и соответственно связанные с этим социально-профессиональное положение и доход), возраст, место жительства (город, сельская местность и т.д.).

-89-

В этой связи опять-таки интересно рассмотреть данные ВЦИОМ о степени доверия россиян к масс-медиа в постсоветский период (см. табл. 5).

Таблица 5

В какой мере, на ваш взгляд, заслуживают доверия: печать, радио, телевидение?

(в % к числу опрошенных в каждом исследовании)[107]

На этом фоне последовательно снижается доля тех, кто видит в отечественной прессе последних лет те или иные улучшения. Показательно, однако, что параллельно растет доля не тех, кто не усматривает или не признает подобного прогресса, а тех, кто не может ответить определенно, то есть не в состоянии увидеть или опознать качественные параметры, по которым можно оценить перемены.

По данным исследования ВЦИОМ, проведенным в июне 2005 года среди 1594 человек в 153 населенных пунктах, в 46 областях, краях и республиках России, центральным СМИ доверяют 41% опрошенных, а среди москвичей и петербуржцев еще больше – 57% респондентов. Местным СМИ в целом по России доверяют 15% респондентов, областным – только 7% россиян.

-90-

Исследование показало, что центральным СМИ больше доверяют респонденты моложе 45 лет – 45–46%, тогда как в группе старше 45 лет – только 34–37%.

Согласно этим же данным, по востребованности уверенную позицию лидера занимает телевидение – 76% респондентов черпают информацию из центральных телеканалов, 32% — из областных и 28% – из местных и региональных. Причем востребованность источников информации тесно связана с тем, где живут опрошенные – центральные СМИ пользуются большей популярностью в Москве и Санкт-Петербурге по сравнению с другими городами и селами России. Так, доля поклонников центральных телеканалов возрастает с 72% в селах до 82% в Москве и Санкт-Петербурге, а группа зрителей областного телевидения в столицах на порядок ниже (7%), чем в других населенных пунктах (34–37%).

Областное радио, напротив, в Москве и Санкт-Петербурге (5%) менее популярно, чем в других населенных пунктах (12–15%).

Каждый десятый опрошенный назвал основным источником информации Интернет. Исследователи утверждают, что «мировая паутина» обогнала бумажную прессу по популярности у населения. Наиболее продвинутыми в этом вопросе оказались жители Москвы и Санкт-Петербурга. Здесь Интернет воспринимают в качестве основного источника информации 21% населения, в то время как центральные газеты воспринимают в таком качестве всего 18%. Интернет гораздо популярнее областного телевидения (7%), областных газет (6%), областного радио (5%), местного радио (12%) и зарубежных СМИ (4%). Популярность Интернета снижается с 26% среди молодежи 18–24 лет до 3% в группе 60 лет и старше[108].

Интересна и постановка такого вопроса: «Что раздражает россиян на телеэкране?» Исследователи из московской МедиаЛаборатории попытались ответить на этот непростой вопрос и провели совместно с социологическим центром GFK-Русь массовый опрос, в котором участвовали не только зрители, но и 12 топ-менеджеров 12 крупнейших телеканалов, а также 12 известных общественных деятелей, работающих в 12 различных сферах. Впервые этот проект презентовался на конференции «Логика успеха-4». Он так и назывался: «12 «зол» телевидения» (см. график 2).

-91-

График 2

12 «зол» телевидения[109]

Присутствие на экране «зол ТВ»:

согласие/несогласие респондентов массового опроса

Обратная связь телевидения с обществом в России сведена к рейтингам.

В основе показателей данной таблицы, приведенной в статье А. Шарикова, – массовый опрос, в котором приняли участие 2200 россиян, включая сельских жителей.

-92-

Массовый опрос был дополнен экспертным опросом двенадцати известных деятелей из разных сфер – от политики и экономики до религии и психологии, – которые выразили свое отношение к каналам, согласившись назвать наиболее раздражающие элементы в работе телевидения. С другой стороны, те же самые вопросы задавались телевизионным топ-менеджерам двенадцати крупнейших каналов, вещающих на достаточно большой территории страны (Первый канал, «Россия», «Культура», «Спорт», НТВ, ТВЦ, СТС, ТНТ, REN-TV, MTV, Муз-ТВ и 7ТВ). Этот же набор каналов был выбран и как объект оценки — эксперты как общественные, так и телевизионные выставляли баллы этим каналам по нескольким основаниям по шкале от -5 до +5. Выставлялись оценки и отечественному телевидению в целом, как обобщенной категории. Респонденты массового опроса определяли также, какие негативные явления присутствуют на телевидении в России.

В чем же основные претензии? Наиболее сильным раздражителем из довольно развернутого списка возможных позиций, предложенного респондентам в массовом опросе, оказалась реклама: так ответили 81,2% опрошенных. Ее, как считают обычные телезрители, слишком много, особенно внутри программ. Второй по силе раздражитель на телевидении – слишком большое число сцен насилия на экране (68,9%). Переключая каналы, если не натыкаешься на рекламу, то нарываешься на избиение, расстрел или другие формы физического насилия. Довольно высок процент и тех, кто считает, что на отечественном телевидении слишком много зарубежной продукции (43,7%). Раздражает усиливающийся катастрофизм в новостях. Получается так: если где-то не громыхнуло или кого-то не убили, то новостей как бы и нет. 38,4% опрошенных считают, что на телеэкране слишком много эротики. Если нет рекламы или мордобоя, то уж точно нарвешься на постельную сцену, причем с раннего утра, когда малые дети у экрана. В меньшей степени зрители озабочены некорректной политической пропагандой, хотя и таких почти треть (31,4%). Чуть более трети респондентов озабочены тем, что телеэкран демонстрирует образцы дурного поведения и речи. И вправду, телевидение охотно допускает, а то и просто смакует ковыряние в носу, облизывание пальчиков и развязные манеры подростков, а выражение «мать твою» является образцом высокого стиля на фоне того, что произносят иные герои фильмов и сериалов, а то и ведущие программ.

-93-

Примерно один из пяти респондентов обращает внимание на исковерканный русский язык. Речь идет о таких вещах, как несуразные фразы, неоправданное использование сленга и просто неправильное употребление слов и грамматических конструкций.

Общественные эксперты (не телевизионщики) в основных чертах выставляли те же претензии телевидению, что и респонденты массового опроса. Наиболее сильным раздражителем, с их точки зрения, являются реклама (средняя оценка 4,33), иностранщина (4,0), исковерканный русский язык (4,0), насилие (3,42). Наименее раздражающими элементами из предложенного списка оказались некорректная политическая пропаганда и нарушение законов самим телевидением.

Как разнятся эти претензии с тем, что высказывают эксперты-телевизионщики! Все без исключения оценки были существенно ниже, чем те, которые выставляли общественные эксперты. Как будто топ-менеджеры от ТВ стеснялись то ли обидеть своих собратьев по цеху, то ли признаться самим себе в экранных глупостях и некорректностях, демонстрируя одновременно корпоративный эгоизм и отраслевой конформизм. С точки зрения телевизионщиков, наиболее раздражающим элементом в деятельности современного отечественного телевидения является некорректная политическая пропаганда: средняя оценка составила 3,17. Руководителей телевидения волнуют также исковерканный русский язык (2,5), избыток насилия (2,08), катастрофизм в новостях (2,08). Остальные позиции не набирали высоких баллов, что означает низкую озабоченность телевизионщиков такими проблемами, как, например, навязчивость рекламы, избыток на телеэкране иностранщины и эротики. По последней из этих проблем телевизионщики вообще выставили в среднем отрицательный балл (-0,67), что фактически означает ее отрицание. Общество не согласно с такой оценкой.

-94-

Каналов, фактически не раздражающих ни общественных, ни телевизионных экспертов, два. Это «Культура» и «Спорт». На всех остальных более всего претензий вызывает реклама. Кроме того, на ряде каналов раздражает избыток иностранной продукции (СТС, ТНТ, Ren-TV), катастрофизм в выпусках новостей («Россия», НТВ) и непристойные эротические элементы (СТС, ТНТ, Муз-ТВ, МТV).

Вывод, к которым приходят эксперты МедиаЛаборатории, достаточно жесткий: «Телевидение в России больно. Ориентация исключительно на рейтинговые замеры смертельна для ТВ – оно теряет общественные функции. Оценки собственной деятельности ТВ кардинально расходятся с оценками общества.

Сегодня для руководителей ТВ – это показатель недостаточного профессионализма»[110].

И можно согласиться с А. Шариковым, что в настоящий момент существует острая проблема гармонизации отношений между телевидением и обществом. Необходимо сразу на нескольких уровнях наладить механизмы эффективного социального контроля за деятельностью телевидения со стороны общества, как бы телерекламный топ-менеджмент ни сопротивлялся этому. Среди этих механизмов должны быть, во-первых, постоянное отслеживание отношения россиян к телеканалам (сверх рейтинговых замеров), во-вторых, более жесткие законодательные ограничения и, в-третьих, более эффективные меры отраслевого порядка, самоограничение каналов, следование принципу «Не навреди обществу!» Для этого необходимо разработать и внедрить стандартизированный регулярный мониторинг как зрительской оценки, так и экспертно-общественной оценки деятельности телеканалов[111].

-95-

О динамике развития электронных СМИ за последнее десятилетие, противоречивых взаимоотношений ТВ и общества размышляли участники «круглого стола» на факультете журналистики МГУ, оценивая состояние современного телевидения весьма пессимистично[112]. В попытках ответить на риторический вопрос «Нужно ли обществу телевидение?» Я. Засурский, Д. Дондурей, Г. Кузнецов, С. Муратов, Г. Юшкявичус вспомнили формулу телевещания, выведенную первым директором британского концерна Би-би-си Дж. Рейтом: «Информировать. Просвещать. Развлекать». Однако с сожалением констатировали, что современному российскому ТВ ближе такой аналог как: «Страх. Секс. Сенсация».

Вот почему мысль о создании общественного российского телевидения стала краеугольной в упомянутой дискуссии. Вместе с тем, отмечая разнообразие информационной палитры отечественного ТВ, Я. Засурский, в частности, подчеркнул, что в этом заслуга глобального информационного пространства, дающего возможность передавать важнейшие новости одновременно с крупнейшими мировыми телецентрами[113].

Важным моментом, способствующим улучшению международной информации, стало создание русской версии «Евроньюс», дающей возможность телезрителям знакомиться со спецификой более объективной информации.

-96-

Что касается плюсов и минусов развлекательной телепродукции, то ей в определенной степени противостоит канал «Культура», открывая доступ широкой аудитории к произведениям высокого класса. Программы этого телеканала (несмотря на относительно большую зрительскую аудиторию) являются одним из серьезных достижений нашего телевидения по двум причинам. Речь идет, во-первых, о высоком уровне той продукции, которую он предоставляет зрителям; во-вторых, о характере финансирования, осуществляемого за счет бюджета, когда отсутствие рекламы снимает тот коммерческий налет, который стал отличительной чертой современного российского телевидения. В этом смысле канал «Культура» соответствует стандартам публичного общественного, или общественно-правового, телевидения, которое удовлетворяет запросам телезрителей, служит общественному интересу и не подвержено открытому давлению корпораций и властей[114]. Это особо подчеркнул декан журфака МГУ.

Интересная мысль высказана главным редактором журнала «Искусство кино» Д. Дондуреем. По его мнению, ни один из социальных институтов, включая школу, не может сравниться с телевидением по программированию сознания, а следовательно, поведения. Обратим внимание на приведенные им цифры. Кино занимает 54% телеэфира: 20% сериалы – три четверти прайм-тайма, 25% игровое кино и 9% – анимация с неигровым кино. Поразительно другое: видеорынок России на 81% пиратский, а рынок DVD – пиратский на 94%.

Вот почему, как считает советник директора ЮНЕСКО Г. Юшкявичус, одной из главных проблем России является то, что в современной медиасреде деформирована шкала моральных ценностей, а в рыночном механизме отсутствует интеллектуальная структура[115].

Все сказанное дает повод для дальнейших размышлений и расчетов в определении перспектив развития как российского телевидения, так и других электронных СМИ.

-97-

▲

1.4.4. Информационные агентства и сфера их влияния

Информационные агентства – специализированные информационные предприятия (организации, службы, центры), обслуживающие СМИ. Их основная функция – снабжать оперативной политической, экономической, социальной, культурной информацией редакции газет, журналов, телевидения, радиовещания, а также другие учреждения, организации, частных лиц, являющихся подписчиками на их продукцию. Функционирование агентств ориентировано на сбор новостей.

До начала 1990-х годов монополистами в этой сфере были ТАСС (Телеграфное агентство Советского Союза) и АПН (Агентство политических новостей). ТАСС передавало оперативную информацию; АПН специализировалось на репортажах, очерках, интервью, издавало большое количество вестников.

Информационный «бум» начала 1990-х годов не обошел стороной и информационные агентства. Создававшиеся новые агентства были прежде всего альтернативой государственной информационной службе. Начиная с нуля, переживая огромные технические и финансовые трудности, новые агентства сумели завоевать популярность и репутацию надежного источника оперативной информации, а также комментариев, которые не могли пройти через официальные каналы. Монополия ТАСС и АПН была разрушена довольно быстро: как только агентства стали учитывать реальные запросы информационного рынка, спрос на их информационные продукты возрос.

В настоящее время в России действуют около тысячи различных служб, назьгвающих себя информационными агентствами. Конкуренция между ними влияет на основные направления развития и совершенствования их деятельности.

К таким направлениям прежде всего относятся:

– повышение оперативности сообщений за счет разработки и освоения новых технических средств передачи информации;

-98-

– уточнение аудитории и поиск своей информационной ниши, ведущей к дальнейшей специализации по проблемно-тематическому, аудиторному, технологическому и прочим признакам;

– максимальный учет потребностей и интересов потребителей – интенсификация маркетинговых исследований, усиление экспертно-аналитических служб в составе агентств, постоянное обновление информационных продуктов и диверсификация продукции в целом;

– повышение достоверности и надежности сообщений за счет роста профессионального мастерства и технологических поисков.

В условиях необходимости соответствовать рыночным требованиям оказались и бывшие монополисты. ТАСС и АПН выдержали испытание рынком. Эти агентства, а также Интерфакс являются крупнейшими и определяют ситуацию на рынке информации не только в России, но и в мировом масштабе.

Основные черты мировых агентств – глобальный характер деятельности, быстрота сбора, обработки и распространения информации, стремительность реагирования на технические новшества, обширная и всеохватная сеть корреспондентов и представительств, огромные финансовые возможности – делают их конкурентоспособность практически недостижимой для национальных и региональных служб. Иногда мировыми называют те агентства, которые владеют собственными спутниками связи и антеннами по всему миру, что дает им возможность собирать и распространять новости в мировом масштабе. К их числу сегодня относятся Рейтер (Великобритания), Франс-Пресс (Франция), Ассошиэйтед-Пресс (США) и ИТАР-ТАСС (Россия). Другие влиятельные агентства: Юнайтед-Пресс (США), ДПА (Германия), ЭФЭ (Испания), АНСА (Италия), Киодо Цусин (Япония), Интерфакс (Россия).

Основное направление деятельности «ИТАР-ТАСС» – «Единая новостная лента» (ЕНЛ-1), которая передается в режиме реального времени круглосуточно и сообщает обо всех заслуживающих внимание событиях в России, ближнем и дальнем зарубежье. «ТАСС-сигнал» ориентирован на электронные СМИ и дает им возможность быстро компоновать информационные блоки к каждому выпуску новостей (хотя он адресуется и крупным газетам).

-99-

«ТАСС-экспресс» предлагает самые «горячие» российские и зарубежные новости, «выжимку» из ЕНЛ-1. Сообщения обновляются по мере развития темы и поступления дополнительной информации. Этот продукт рассчитан на получателей региональных пакетов событийной информации, которых интересуют только самые горячие новости.

«Новости из властных структур России», «В странах СНГ и Балтии», «Деловые новости», «Духовный мир», «Криминальная хроника», предлагающие самые свежие новости из соответствующих сфер, также распространяются круглосуточно в режиме реального времени и рассчитаны на определенную адресную аудиторию.

Другие пакеты содержат различные варианты сводок новостей и адресованы определенным потребителям: одни – иностранным представительствам, другие – властным структурам и политическим партиям, третьи – административным органам. Помимо важнейших новостей, они комплектуются сообщениями, которые могут заинтересовать именно данную аудиторию.

Адресность и обусловленная ею тематическая избирательность лежат в основе региональных программ событийно-оперативной информации. Акцент в них делается на события на местах, содержится детальная информация из регионов, отсутствующая в единых новостных лентах. Таких программ у агентства несколько: «Восток», «Урал», «Юг», «Центр». В сочетании с тематическими пакетами и «ТАСС-экспресс» они способны полностью удовлетворить потребности региональных СМИ в текущей информации. Кроме того, специальные пакеты создаются региональными центрами и отделениями ИТАР-ТАСС в некоторых российских городах.

-100-

Информационное агентство Интерфакс было создано в 1989 году и сегодня является крупнейшей негосударственной информационной корпорацией на территории бывшего СССР и представляет собой холдинг из 15 отдельных компаний. Вначале Интерфакс ориентировался прежде всего на иностранных дипломатов, специалистов, журналистов, которым не хватало достоверной информации об СССР. Первоначальная ставка на альтернативность и оппозиционность информации помогла агентству встать на ноги. Однако в дальнейшем деятельность агентства стали определять качество и оперативность информации, использование новейших технологических и технических средств, постоянные поиски нового.

Интерфакс – акционерное общество закрытого типа. Основной статьей дохода у него является подписка на информационные продукты. Агентство имеет дочерние предприятия: Интерфакс-Америка, Интерфакс-Европа, Интерфакс-Германия, которые распространяют информацию о жизни в России за границей напрямую, без посредников. Дистрибьютором информации Интерфакса в Японии является агентство Киодо Цусин.

Интерфакс создал также отдельные информационные агентства, работающие в регионах: Интерфакс-Евразия (Урал, Сибирь, Дальний Восток), Интерфакс-Украина, Интерфакс-Запад (Белоруссия).

Главный информационный продукт Интерфакса – лента политических новостей «Интерфакс. Новости», передаваемая как в реальном времени, так и блоками в определенные часы. Этот выпуск получают во многих странах мира и считают его лучшим в информировании о событиях, происходящих в странах СНГ. Среди других ежедневных выпусков: «Президентский вестник» – информация из высших государственных структур стран СНГ и Балтии (основные события, эксклюзивные интервью высших должностных лиц, политические портреты, прогнозы экспертов, рейтинги); «Интерфакс-Бизнес» – «горячая» бизнес-информация, сообщения о законодательных актах, регулирующих экономические отношения, программы, обзоры, статистика; «Интерфакс-Нефть» – единственное в стране информационное издание, дающее ежедневную информацию о состоянии нефтегазового комплекса (цены, показатели нефтедобычи и нефтепереработки и др.).

-101-

РИА «Вести» (РИА «Новости» в регионах) – государственное информационно-аналитическое агентство, образованное на базе АПН в 1992 году. Ежедневно распространяет актуальную общественно-политическую, экономическую, научную, финансовую информацию на русском, основных европейских и арабском языках. РИА «Вести» является общенациональным агентством универсального типа. Основной продукт – новостная информационно-аналитическая лента «Горячая линия» – выходит в двух версиях. Экспресс-информация передается в реальном времени и включает рубрики: «Анонс» – информация о событиях предстоящего дня с указанием места и времени; «Основные события дня» – перечень важнейших событий и тем, которые планируется освещать в «Горячей линии» в течение дня; «Утренняя почта» – краткие анонсы важнейших событий наступающего дня, а также новости, поступившие после полуночи; «Новости дня» – подборка главных новостей из России и зарубежья, адаптированных для радио- и телеэфира; «Эксклюзив» — интервью государственных, политических и общественных деятелей по самым актуальным проблемам; «Калейдоскоп» – неполитические новости, курьезы и просто занимательная информация о жизни в России и за рубежом. Дайджест-версия выпускается ежедневно четырьмя блоками на основе информации, прошедшей в экспресс-выпуске.

Выпускает агентство и другие новостные ленты: «Москва», «Дипломатические новости России», «Новости российской экономики», «Валютная экспресс-лента», «Сибирский курьер», «Светская хроника», «Астрологический прогноз», «Терра инкогнита».

-102-

Вестники – визитная карточка РИА «Вести», доставшаяся ему в наследство от АПН. Конечно, сейчас и их характер, и количество существенно изменились. Доставляются вестники почтой в традиционном печатном виде и электронной почтой, по сетям Интернет и иными способами. Среди вестников – хорошо известные «Власть в России», «Российские регионы», «Приватизация в России», «Спутник инвестора» и др.

РИА «Вести» издает также журналы «Россия» и «Спутник». У агентства есть собственные информационные службы: компания «ТВ-Новости», осуществляющая производство и выпуск в эфир на канале РТР телепрограмм; радиостанция «РИА-радио»; компания «Фото-новости». Широко известен политический клуб агентства, организующий и проводящий пресс-конференции видных государственных, общественных деятелей, представителей деловых кругов. Агентством созданы соответствующие службы, занимающиеся маркетинговыми исследованиями, рекламой, обеспечением выставок, оказанием полиграфических услуг, переводами на иностранные языки и подготовкой эксклюзивных материалов и бэкграундов (специальных изданий к важнейшим событиям в российской и международной жизни).

Крупные информационные агентства, при всех своих различиях, являются настоящими медиаконцернами, важнейшими структурными единицами современной медиасреды.

-103-

Отражая социальные, экономические, демографические и культурные преобразования в стране, российские средства массовой коммуникации сумели превратиться в отрасль бизнеса, подчиняющуюся законам рынка. Однако масс-медиа как уникальный социальный институт демократического общества обязан удовлетворять его (общества) интересы. И можно согласиться с Е. Вартановой, что «гармония различных интересов в деятельности отечественных СМИ, направленная на благо общества и его граждан, безусловно, не достигнута»[116]. Однако важно то, что под воздействием многих факторов структура российской медиасреды изменилась. «Она перестала быть «островом» и включилась в глобальный контекст»[117], сосуществующий с западными моделями развития медиаиндустрии и медиакультуры, гарантирующих гражданам политический плюрализм.

-104-

▲

◄◄ к содержанию ►►

в раздел библиотека