ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. История московского Института журналистики

Приложение 2. История Челябинской областной партийно-газетной школы

Приложение 3. Компенсаторное медиаобразование. Методические материалы для преподавателя

◄◄ в оглавление ►►

в раздел библиотека

Приложение 1

ИСТОРИЯ МОСКОВСКОГО ИНСТИТУТА ЖУРНАЛИСТИКИ

Первоначальное название первого в России учебного заведения журналистского профиля – Институт красной журналистики. Он образовался на базе московской школы РОСТА, сделавшей за полтора года своего существования (открылась 15 сентября 1919 года) четыре выпуска (136 человек). Проект Положения об институте разрабатывался весной 1921 года под руководством К.П. Новицкого, читавшего в школе газетоведение. После обсуждения проекта на научном совете школы и последовавшей за ним доработки специально созданной комиссией (В.П. Волгин, О.Г. Аникст, К.П. Новицкий, Н.К. Иванов) он был направлен в Главпрофобр (Главное управление профессионально-технических школ и высших учебных заведений) Наркомата просвещения, откуда в первых числах марта пришло сообщение об его утверждении.

Согласно положению управление институтом осуществлял совет его профессоров и преподавателей. Кроме них в совет в разные годы могли входить представители отдела агитации и пропаганды ЦК партии (его подотдела печати, в феврале 1924 года ставшего самостоятельным отделом печати ЦК ВКП), Центрального бюро секции работников печати в ВЦСПС (созданная в феврале 1922 года профессиональная организация, объединявшая журналистов после прекращения деятельности Союза советских журналистов), представители Наркомпроса и представители от слушателей института. Оперативное управление вузом совет передавал в руки исполнительного органа – президиума из трех человек [председателя и двух его заместителей – по учебной и по административно-хозяйственной работе (АХР)]. Первое заседание совета состоялось 24 мая 1921 года; на нем был избран президиум в составе председателя К.П. Новицкого, заместителя по учебной части Н.К. Иванова-Грамена (будущего преподавателя теории публицистики), заместителя по АХР С.С. Смирнова и секретаря М.И. Мебеля (будущего преподавателя истории института). В конце сентября – начале октября был осуществлен первый набор студентов. После него 10 октября состоялись выборы постоянного президиума: теперь заведующим учебной частью был выбран М.И. Мебель, заместителем К.П. Новицкого по АХР – Н.К. Иванов-Грамен. 15 октября 1921 года состоялось торжественное открытие института, на котором с приветственной речью выступил нарком просвещения А.В. Луначарский[167].

-153-

В дальнейшей истории института отчетливо выделяется семь периодов в зависимости от организационно-правового статуса вуза, характера руководящего курса и смены конкретных направлений его деятельности, иногда зависевших от общей ситуации в стране и в системе образования. Дадим характеристику каждого из периодов, уделив, где это уместно, особое внимание личностям ректоров и институтских преподавателей, существенно влиявших на учебно-воспитательный процесс.

1921 – конец 1923 года

Это время существования Московского института журналистики (второе название) до получения им статуса государственного вуза. Возникнув из корпоративной формы учебы сотрудников Российского телеграфного агентства, институт в первый период работы сохранял тесные связи с профессионально-журналистской средой, например с РОСТА, Всесоюзным газетным объединением и – особенно – с Центральным бюро секции работников печати (ЦБ СРП). Институт относился к числу так называемых практических учебных заведений, поэтому срок обучения в нем первоначально определялся небольшой – всего год. Преподавание теоретических предметов сочеталось с практической работой: в декабре 1921 года президиум принял решение об издании по понедельникам институтской информационной газеты «Вечерние известия». Предполагалось организовать и толстый ежемесячный журнал, но это оказалось невыполнимым.

Зимой 1921/22 годов институт попал в сложную ситуацию: обращаясь в ЦК РКП(б) за помощью, председатель президиума сообщал, что «студенты института сняты с 1 января 1922 года Главпрофобром с социального обеспечения и им прекращен отпуск кредитов на содержание общежития и столовой»[168]. В более поздних обращениях к начальству (апрель 1923 г.) Новицкий просил выделить институту дополнительные площади под общежитие, «чтобы не очутиться в таком положении, как в прошлом году», когда «прибывшие студенты замерзали по 3–4 недели на вокзалах Москвы»[169]. Тем не менее учебная жизнь МИЖа налаживалась. По состоянию на февраль 1922 года его штат составлял 45 человек (22 преподавателя и 23 служащих)[170].

Большая заслуга в налаживании учебной и бытовой жизни принадлежит К.П. Новицкому. Это понимали и сотрудники, и студенты. Так, 5 мая 1922 года, в первый День советской печати, студенты института и рабочие кабинета газетной техники вручили ректору адрес, в котором были такие строки: «Наш институт создавался в исключительно тяжелых условиях. Идея профессионального журналистского образования встречала на первых порах скептические улыбки. Нужны были твердая вера в начатое дело и недюжинная энергия, чтобы преодолеть все препятствия. И только Вы, дорогой товарищ, взяли на себя всю тяжесть этого дела. Ваша беззаветная, неустанная работа дала возможность Институту пережить самый трудный организационный период»[171]. Кто же такой Константин Петрович Новицкий?

-154-

Родился Константин Петрович в Одессе 21 мая 1879 года в семье столяра, ружейного ложника П.И. Новицкого. Происходил, таким образом, из мещан (Киевской губернии). Отец был поляком (умер в 1908 году), мать – украинкой (умерла в 1925-м), себя Константин Петрович идентифицировал как украинца. Первоначальное образование получил в Берзовской народной школе, где проучился три года. Трудовую биографию начал в 1892 году учеником слесарного цеха на заводе земледельческих орудий Гена на Украине. Экстерном окончил гимназию, позже так же экстерном получил звание преподавателя истории (давал частные уроки).

Основной своей профессией называл журналистику. Начал работать в 1901 году в одесской легальной газете «Южное обозрение», где трудился до 1904 года (псевдоним – КИН). Именно в «Южном обозрении», которое, по словам Новицкого, одно время служило связью между заграничным центром РСДРП и ее южными организациями, он впервые познакомился с деятелями революционного подполья. В 1902 году принимал участие в первой в Одессе первомайской демонстрации. «В 1903 году во время массовой забастовки рабочих Одессы, вместе с рабочими типографии "Южного обозрения", придавшими движению политический, резко-антиправительственный характер, принимал активное участие в демонстрации и митингах, происходивших в Дюковском саду»[172].

В 1904 году вступил в РСДРП. Вспоминая об этом в 1943 году, отмечал, что «входил в состав меньшевистской организации, занимая левую, близкую к большевикам позицию»[173]. Осенью 1904 года по партийным делам переехал в Елисаветград. В декабре того же года выступил на открытом собрании общества «Опора» с изложением программы РСДРП и призывом к борьбе с самодержавием. «Работая в местной легальной газете, использовал адрес этой газеты для получения из-за границы: нелегальной социал-демократической литературы для местной партийной организации»[174].

-155-

В апреле 1905 года принял участие в нелегальном съезде журналистов в Петербурге. По возвращении в Елисаветград не остался, естественно, в стороне от разворачивающихся революционных событий. Был арестован и привлечен к суду Одесской судебной палаты за принадлежность к РСДРП и речь, произнесенную в обществе «Опора». Освобожден в октябре 1905 года по амнистии. В 1905–1906 годах член Елисаветградского объединенного комитета РСДРП и его исполнительной комиссии, пропагандист военной группы, ведшей работу среди солдат местного гарнизона. Проводил выборы на IV объединительный съезд партии по Елисаветградской организации. Осенью 1906 года подвергся в Одессе административной высылке, вынужден был перейти на нелегальное положение, направлен на партработу в Петербург (Василеостровский район), где пробыл до июня 1907 года. Вновь направлен на юг (Одесса, Елисаветград), затем уехал в Юрьев. Там в 1908–1910 годах учился на университетских курсах (на медицинском и приватно на историко-филологическом факультетах).

С 1910 года Новицкий в Москве, в том числе «на газетно-журнальной работе» (так, в одной из анкет 30-х годов в качестве места работы в 1913—1917 годах называет издательство И.Д. Сытина)[175]. Член совета Общества деятелей периодической печати и литературы (левого его крыла – вместе с В.Н. Подбельским, В.М. Фриче и А.В. Шестаковым), товарищ председателя кассы взаимопомощи общества, член организационной комиссии по созыву нелегального съезда работников периодической печати и литературы. В годы Первой мировой войны левый интернационалист-циммервальдист, член ЦК интернационалистов. Попал под надзор полиции и уехал за границу (Германия, Франция, Швейцария). С 1917 года студент Московского университета (юридический факультет, экономическое отделение), проучился полтора года. Состоял в это время в профессиональных органах, не только журналистских (делегат и докладчик по вопросу о восьмичасовом рабочем дне на V съезде торговых служащих).

Интересны воспоминания Константина Петровича о Февральской революции. 26 февраля 1917 года он вместе с В.Н. Подбельским и А.В. Шестаковым организовал совещание работников печати и представителей фабзавкомов газетных типографий, на котором сделал подробный доклад о замалчиваемых московскими властями событиях в Петербурге. Совещание приняло решение либо добиться опубликования в газетах информации о революционных событиях, либо воспрепятствовать выходу газет (рассыпать готовый набор, уничтожить матрицы). События развернулись по второму сценарию. «В течение одного часа рабочие типографий выполнили эту операцию. 27 февраля не вышла в свет ни одна московская газета. Это был первый революционный акт Москвы», – писал Новицкий в своей автобиографии. С 1 по 16 марта 1917 года он работал в агитпропе комиссии Моссовета.

-156-

16 марта 1917 года был направлен в редакцию «Известий Моссовета» в качестве заведующего редакцией (редактор – И.И. Скворцов-Степанов). Вскоре произошло окончательное политическое определение К.П. Новицкого: «В мае 1917 года, когда московская общегородская меньшевистская конференция подавляющим большинством высказалась за вхождение социал-демократов в состав Временного правительства, я, будучи противником этого решения, порвал всякую связь с меньшевиками»[176]. Формально в члены ВКП(б) вступил в 1919 году с зачетом партстажа с 1917-го.

В октябрьские дни входил в состав редакции «Известий Военно-революционного комитета города Москвы». Будучи членом ЦК социал-демократов левых интернационалистов, был кооптирован в состав редакций «Известий Московского Совета рабочих и солдатских депутатов» и «Вечерних известий Московского Совета». Псевдонимы – К. Петровин, П. Лиин. Член совета трех созывов. С 1919 по 1921 год – редактор «Коммунистического труда» и «Рабочей Москвы» (органы Моссовета и Московского комитета партии). Выполнял и другие поручения, например в 1920 году в Эстонии был секретарем советской делегации российско-эстонской смешанной комиссии по выполнению военных гарантий. В 1921 году привлечен к редакционной работе по подготовке сочинений В.И. Ленина (подготовил к печати и снабдил примечаниями отдельные тома в собраниях сочинений нескольких изданий, а также шесть тематических ленинских сборников, юбилейные и другие издания).

Педагогический и редакторско-журналистский опыт Константина Петровича оказался востребован при организации курсов РОСТА: их слушателям он читал лекции по газетоведению. Кроме того, на рубеже 20-х годов преподавал печать в Комуниверситете им. Я.М. Свердлова и историю социализма в Академии соцвоспитания. После трех с половиной лет работы ректором ГИЖа Новицкий трудился в Институте Маркса – Энгельса – Ленина, занимался подготовкой второго и третьего изданий сочинений В.И. Ленина. В 1925–1929 годах доцент на факультете совправа Первого МГУ. По совместительству член редколлегии издательства «Московский рабочий», редактор «Библиотечки ленинца», заведующий редакционно-издательским бюро президиума Моссовета, доцент этнологического факультета Первого МГУ по кафедре русской литературы. В 1926–1931 годах сначала председатель литературного отделения этнологического факультета, а после его реорганизации декан факультета литературы и искусства Первого МГУ. В 1931–1932 годах – руководитель редакционного отделения и заведующий кафедрой редактуры в Научно-исследовательском институте полиграфической и издательской промышленности. В начале 1930-х годов член Государственного ученого совета (ГУС) Наркомпроса РСФСР по социально-экономической секции, действительный член Государственной академии искусствознания по сектору русской литературы, действительный член Центрального научно-исследовательского педагогического института национальностей (ЦНИПИН) по историко-педагогическому сектору. Участник Таджикской научной экспедиции, организованной ЦНИПИН с целью изучения национальных школ.

-157-

С осени 1932-го по 20 октября 1937 года Новицкий в Московском институте народного хозяйства им. Г.В. Плеханова: сначала руководитель кафедры (в 1933 году в числе 50 академиков и профессоров СССР награжден Всесоюзным комитетом по соцсоревнованию вузов Почетной грамотой и премией за образцовое руководство кафедрой), с 1936-го – заместитель директора института по учебной и научно-исследовательской работе. Учитывая огромную ценность научного аппарата подготовленных Новицким томов собрания сочинений Ленина, руководство ЦНИПИН и МИНХ им. Г.В. Плеханова хлопотало перед ВАК о присвоении ему ученого звания доктора обществоведческих наук без защиты диссертации (звание кандидата экономических наук было присвоено в декабре 1935 года[177]). Но... 2 октября 1937 года приказом по институту им. Г.В. Плеханова ему было указано на «недопустимую беспечность, выразившуюся в приеме без всякой проверки на работу человека, разыскиваемого следственными органами». Через 18 дней после этого Новицкий «освобожден» из института. В 1939 году ему поставлено на вид «за недостаточно энергичную борьбу за необходимые Институту учебные планы» (КПК Московской области)[178].

Позже профессор МГПИ им. В.И. Ленина (1937–1941), куратор аспирантов в ИФЛИ (1938–1941); профессор Московского пединститута им. К. Либкнехта (в 1941–1942 годах, в период эвакуации в г. Ойрот-Тура); заведующий кафедрой истории СССР в Коломенском учительском институте (1942).

Осенью 1942 года возвратился на основное место работы в МИНХ им. Г.В. Плеханова. С 1944 по 1949 год – декан торгово-экономического факультета; с 1949 по 1954-й – профессор кафедры политэкономии. После ухода в 1954 году на академическую пенсию руководил аспирантами. Окончательно уволился из института за полтора месяца до смерти. Скончался в ночь с 17 на 18 марта 1960 года на 81-м году жизни. Имел награды: орден Ленина (1951), медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «В память 800-летия Москвы» и др.

В ноябре 1922 года МИЖ под руководством К.П. Новицкого сделал первый выпуск из 30 человек, поступивших в распоряжение подотдела печати агитпропа ЦК. Выпуск был вполне удовлетворительным (достаточно назвать из него две известные фамилии: литературоведа Л.И. Тимофеева и журналиста М.Б. Чарного), 20 человек было признано подготовленными для ответственной работы. Однако, учитывая низкий образовательный уровень поступавших, правление института (так по-другому назывался президиум совета) начало хлопотать об увеличении срока обучения до двух, а позднее и до трех лет. Обращаясь с этой просьбой в Государственный ученый совет (ГУС – методический и плановый центр Наркомпроса, созданный в 1919 году), К.П. Новицкий ссылался и на западный опыт, и на решение IV Всероссийского съезда работников печати (февраль 1923 г.), принявшего соответствующую резолюцию, и на решение коллегии Главпрофобра от 26 июня 1923 года[179]. Ходатайство руководства МИЖа было удовлетворено. Любопытный факт – уже в правилах приема на 1922/23 учебный год (§ 2) значилось, что МИЖ является профессиональным учебным заведением с трехгодичным сроком обучения (первый курс подготовительный, два специальных) и поступать можно как на подготовительный, так и на первый курс[180].

-158-

Здесь уместно подробнее рассказать о Положении об институте (1922/23 учебный год). В нем говорится, что МИЖ является специальным учебным заведением, выполняющим следующие функции:

а)       разработка вопросов газетного дела и выработка новых форм печатной и устной пропаганды;

б)       подготовка опытных газетных работников: редакторов, литературных критиков, заведующих редакционными отделами, секретарей, хроникеров, выпускающих и прочих работников для партийных и советских газет и журналов;

в)       инструктирование советской и партийной печати по вопросам газетного строительства.

Для решения учебных задач институт располагал двумя отделениями: основным и специальным. В программе первого числились общеобразовательные предметы, такие как история социализма, основы научного социализма, политическая экономия, политико-экономическая география мира, история России XIX и XX веков и т.д. Курсы специального отделения были нацелены на профессиональную подготовку работника: это и теоретические (основы газетного дела, история рабочей печати в России, буржуазная и социалистическая печать Запада и Америки, новые формы газеты и т.д.), и более практические (газетная информация, газетная библиография, газетная техника, стенография и др.) дисциплины.

Положением о МИЖе предусматривалось существование в нем музея периодической печати, библиотеки, лабораторий, кабинета газетной техники и других учебно-вспомогательных учреждений. К компетенции совета института, собиравшегося не реже одного раза в месяц и решавшего вопросы простым большинством голосов, относились: а) академическая жизнь (организация учебных занятий); б) издательская деятельность; в) утверждение общей сметы расходов и смет институтских подразделений; г) избрание президиума. Членами совета по положению были все профессора и преподаватели, один представитель Главполитпросвета (комитет Наркомпроса, созданный 23 февраля 1920 года и призванный руководить работой по просвещению взрослых), представители от студентов. Функции президиума: а) проведение в жизнь постановлений совета; б) установление правил приема по нормам Главпрофобра; в) организация конференций по вопросам печатного слова и искусства; г) приглашение технического и служебного персонала.

-159-

В институт принимались лица не моложе 16 лет с общеобразовательной подготовкой примерно в объеме программы единой трудовой школы второй ступени. В первую очередь – лица, командированные ЦК РКП(б), губкомами, всероссийскими объединениями профессиональных союзов, Главполитпросветом, союзами коммунистической молодежи, столичными и провинциальными газетами, а во вторую – отдельные лица, желавшие посвятить себя газетной и журнальной деятельности (при условии предоставления рекомендации двух членов РКП или ответственного руководителя советского учреждения). Поступившие в МИЖ студенты получали социальное обеспечение (средства на это, ассигнуемые по смете Главпрофобра, должны были поступать на текущий счет института), иногородние обеспечивались общежитием. Студенты поступали в распоряжение администрации института и обязаны были посещать все учебные занятия и подчиняться правилам внутреннего распорядка, выработанным советом института.

Студенты, прослушавшие курсы в объеме учебного плана и сдавшие все зачеты, по желанию могли получить соответствующее удостоверение. Лица, успешно окончившие МИЖ и обнаружившие особый интерес к научным занятиям, по постановлению совета оставлялись при институте для подготовки к преподавательской деятельности по предметам специального отделения[181].

Как мы уже говорили, кроме Положения об институте, существовал еще один правоустанавливающий документ, принимавшийся советом института после согласования с ЦК и Наркомпросом. Это правила приема, уточнявшиеся ежегодно. Из правил на 1922/23 учебный год узнаем, что поступить можно было на подготовительное отделение или на первый курс. На подготовительное принимались рабочие и крестьяне, не получившие предварительной общеобразовательной подготовки в объеме рабфака или школы второй ступени; на первый курс – окончившие рабфак, школу второй ступени или обладающие общеобразовательной подготовкой в соответствующем объеме. В 1922 году планировалось принять 150 слушателей (90 – на подготовительное отделение и 60 – на первый курс).

-160-

Предпочтение при зачислении отдавалось членам РКП не моложе 20 лет и членам РКСМ не моложе 18 лет, командированным губкомами через ЦК РКП (для них резервировалось 92 места), ВЦСПС (8 мест), Центральное бюро Всесоюзного Союза журналистов[182] (10 мест), РОСТА (5 мест), ПУР (5 мест) и центральные приемочные комиссии Московской губернии (15 мест). Организации, командировавшие кандидатов, должны были взять на себя их содержание на все время пребывания в институте в размере стипендии, установленной Главпрофобром. Абитуриенты, не выдержавшие вступительных испытаний (устных и письменных), должны были возвращаться обратно на места. Правила приема содержали требование хорошего здоровья командируемых, хотя тут же имелась оговорка, что инвалидность не могла быть препятствием для учебы.

В пятом параграфе правил содержалось обещание удовлетворять студентов МИЖа общежитием, письменными принадлежностями, книгами из библиотеки, пайком. Последний (восьмой) параграф рекомендовал отборочным комиссиям на местах отдавать предпочтение товарищам, работавшим уже в газетах и литколлегиях.

Данный документ был подписан не только ректором вуза, но и секретарем ЦК РКП В. Куйбышевым и заместителем заведующего агитационно-пропагандистским отделом ЦК РКП Я. Яковлевым[183].

Осенью 1922 года в МИЖ было подано 134 заявления. Отсеяв слабых, комиссия зачислила 114 человек; часть студентов осталась от приема прошлого года. Таким образом, к началу 1922/23 учебного года в институте было 147 студентов (на подготовительном отделении – 77, на первом специальном курсе – 70), подавляющее большинство – мужчины (126 человек). Из 147 студентов опыта работы в печати не имели всего семеро. Отсев во время учебы был довольно значительным: через полгода (к 1 апреля 1923-го) осталось 113 человек (на подготовительном курсе – 55, на первом – 58).

Любопытны документы, дающие представление об уровне подготовки претендентов на учебу в первые годы существования института. 23 сентября 1923 года приемная комиссия в составе ректора института К.П. Новицкого, представителя отдела печати ЦК А. Оборина, представителя Центрального бюро Союза работников печати Б. Волина[184], представителей МК РКП Борунова и МК РКСМ Бубякина, а также преподавателя института Ю.М. Бочарова представила отчет о работе. В нем отмечался низкий уровень знаний поступавших. Примеры: они не могли назвать крупные промышленные города Германии и Англии; по арифметике не знали даже действий над целыми числами, не говоря уж о дробях; не знали таблицы умножения; не имели представления об экваторе. Один редактор уездной газеты не мог назвать столицы Испании и показать на карте полюсы, причем заявил, что он знает «восточный» полюс. Но самым вопиющим фактом в духе времени признан следующий: редактор уездной газеты и одновременно исполняющий обязанности заведующего агитпропом укома не смог растолковать, что такое Ленские события и что за день 9 января.

-161-

Виновниками в создавшейся ситуации были признаны местные комиссии, командировавшие на учебу и «проявившие чрезмерную снисходительность в даче командировок». «Ввиду низкой подготовки... пришлось руководить почти исключительно классовым принципом, партийностью и предшествующим газетным стажем». В результате из 124 кандидатов был принят 81, из них «солидный стаж» имели 78 человек, в том числе 40 редакторов или заместителей редакторов, 9 членов редколлегий, 8 секретарей редакций, других работников – 21 человек. Ситуация с партийностью поступивших такова: членов РКП и кандидатов – 60, членов РКСМ – 14, членов прочих партий – 1 (анархист-универсалист), беспартийных – 6. Мужчин – 68, женщин – 13. По социальному положению: рабочих – 21, крестьян – 19, интеллигентов – 32, неизвестного социального положения – 9. Средний возраст студентов – 24 года (моложе 25 лет – 60, 25–30 лет от роду – 12, 30–40 лет – 9). Низкий уровень знаний объяснялся, конечно, неудовлетворительным положением с образованием кандидатов. Только 11 человек имели образование выше среднего (отчасти незаконченное высшее), среднее – 41, ниже среднего – 15, низшее – 14. Надо отдать должное педагогам института: для помощи слабым студентам было решено ввести дополнительные занятия (по математике и русскому языку) сверх учебного плана два-три раза в неделю[185]. Общее количество студентов на начало 1923/24 учебного года – 194 человека.

В октябре 1923 года в Доме печати в присутствии работников московской печати была торжественно отмечена вторая годовщина института. Однако положение в нем оставалось очень сложным. С одной стороны, еще летом оргбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о реорганизации института в полноценный вуз с трехлетним сроком обучения и с приравниванием его в отношении финансирования, вещевого и продовольственного снабжения к комвузам. Осенью Совнарком принял решение о реорганизации института в государственный вуз (с этого времени у него появилось третье название – Государственный институт журналистики), однако вопрос о приравнивании его к комвузам был отклонен[186].

-162-

Ректор предпринимал отчаянные попытки изменения статуса вуза: подал в ГУС прошение об утверждении нового учебного плана[187], а в ЦК – ходатайство о приравнивании ГИЖа к комвузам[188]. Рассмотрим оба документа подробно.

В письме в ГУС содержатся докладная записка и сам учебный план со списком предполагаемых преподавателей. В докладной записке даны основные цифровые параметры плана и методические комментарии к нему. Сообщается, что вся программа рассчитана на 2328 часов (на первый курс приходится 768 часов, на второй – 748, на третий – 812). На долю общеобразовательных и общественных наук запланировано 1274 часа, на специальные предметы – 1054, причем от курса к курсу доля специальных дисциплин увеличивается (первый курс – 60 часов, второй – 446, третий – 548). Методы преподавания названы следующие: для общеобразовательных и общественных наук – лекции и семинары, для специальных – практикумы, в рамках которых «студенты практически, под руководством преподавателей, пишут статьи на темы, намеченные коллективом преподавателей». Кроме собственно учебных часов по журналистике планировались такие формы учебы, как экскурсии (под руководством М.И. Щелкунова студенты посещали образцово-показательную типографию Сытина и типографию «Известий»), работа в учебной типографии и т.д. Летние практики планировались в провинциальных газетах; их организация должна была осуществляться через подотдел печати ЦК РКП.

Учебный план давался по курсам и по триместрам. Приведем для ознакомления первый вид плана.

Первый учебный план ГИЖа

-163-

Продолжение плана

-164-

Продолжение плана

-165-

Продолжение плана

Обращает на себя внимание необыкновенная предметная широта плана: в нем числится почти 50 дисциплин. Преподавателей института можно разделить на две основные группы: дореволюционная профессура (по общеобразовательным предметам) и представители журналистского сообщества Советской России (по специальным предметам), часть из которых входили в руководство Секции работников печати. Первый состав Центрального бюро СРП состоял из тринадцати членов и трех кандидатов, а президиум из шести человек; четверо из них (Ингулов, Волин, Иванов-Грамен, Новицкий) числились преподавателями ГИЖа. Еще одного (Нарбута) Новицкий пытался привлечь к работе в институте в качестве заведующего редакцией учебной газеты «Вечерние известия», когда (в 1923 году) предполагалось перевести ее на ежедневный выход[189].

В обращении в подотдел печати ЦК от 31 октября 1923 года Новицкий от имени правления института пишет: «Преобразование института журналистики в высшее учебное заведение нисколько не улучшило его материального положения. Институт, как и прежде, получает на свое содержание суммы, размер которых недостаточен для удовлетворения даже минимума скромных потребностей института». Далее приводятся многочисленные статьи расходов (содержание студентов, капитальный ремонт и оборудование, топливо и т.д.) и конкретные цифры реального перерасхода по ним. Итоговая сумма перерасхода – 322.927 рублей. «Получившийся перерасход на 1/3 покрыт из сумм шефства газет над институтом (фонд исчерпан полностью) и на две трети из доходов хозяйственных органов института – учебной типографии и издательства. Если суммы, отпускаемые нам на содержание личного состава, учебные и хозяйственные нужды, дают нам возможность при помощи наших хозяйственных органов сводить концы с концами, то этого достичь мы не можем в отношении содержания студентов».

-166-

Замена выдачи продовольствия вузам едиными денежными госстипендиями привела к отсутствию денег на приобретение продовольствия для студенческой столовой. «Положение института в этом отношении крайне тяжелое. Единственным выходом из него является осуществление постановления Оргбюро ЦК от 15 июня с.г. о приравнении института в смысле снабжения и финансирования к Комвузам». Правление просило дополнительных к госстипендиям средств в сумме 20.820 рублей в год (на продовольствие – 12.000, на вещевое довольствие – 8.820 рублей) – «это не поставит нас в полной мере в одинаковые условия с Комвузами, но выведет институт из крайне тяжелого материального положения, в котором он сейчас находится». В конце письма содержится просьба «наметить кандидатов на должность ректора и членов правления». Это объясняется, во-первых, фактом преобразования института в вуз (этого требовало Положение о вузах), а во-вторых, реальным отсутствием заместителей ректора (заместитель по учебной части М.И. Мебель откомандирован в другой вуз, должность зама по АХР вакантна).

Хочется обратить внимание на упоминание хозяйственных органов института, за счет которых, если верить письму, покрывался дефицит финансовых средств. Действительно ли хозорганы были доходны? В фонде Агитпропа сохранился еще один документ, относящийся к концу 1923 года[190]. Это бухгалтерская справка, представляющая собой помесячный баланс приходов и расходов ГИЖа за период с 1 октября 1922 года по 1 декабря 1923-го. Она была подготовлена для комиссии по обследованию ГИЖа, созданной в конце 1923 года (Сольц, Нарбут, Шульман, Оборин). Эта комиссия (внешняя для института, состояла из членов агитационно-пропагандистского отдела ЦК) должна была произвести обследование учебного дела и деятельности хозяйственных органов, а после этого принять решение о составе будущего правления института. Огромное количество цифр свидетельствует о безнадежном превышении расходов над доходами (по статьям «Содержание личного состава», «Стипендии», «Содержание студентов», «Хозяйственные и общие расходы», «Топливо» и т.д.), и только по статьям «Типография» и «Издательство» картина противоположная. За октябрь – ноябрь 1923 года она такова:

-167-

Что же касается шефства газетных редакций над институтом, этот факт был давно известен[191]. В «Отчете о деятельности...» института перечислены все газеты, вложившие средства в фонд шефства с 1 октября 1923 года по июль 1924-го (14.423 руб. 51 коп.). В основном это московские издания. Ответственный за сбор и расходование денег студент Буторов на одном из заседаний правления, отчитываясь за выполнение соответствующего плана, говорил: «По провинции работа двигается туго... Но на провинцию жмем письмами всякого рода»[192]. В решении правления есть такой пункт: «Просить ЦК Работпрос и ЦБ СРП подтвердить циркулярно о необходимости для всех издательств Республики выполнения постановления четвертого Всероссийского съезда СРП о принятии шефства над ГИЖ»[193]. Кроме денег предприятия отрасли помогали и «натурой»: слали выпускаемые книги, периодику. Буторов заверял, что с апреля месяца «ни одна газета, ни один журнал столиц... не проскользнут мимо ГИЖа».

Действительно, в то время существовали очень тесные взаимоотношения редакций и института. На IV съезде СРП, например, планировалась выставка печати, и «в случае, если выставка окажется достаточно полно представляющей нашу печать, она будет превращена в постоянную выставку при Московском Институте Журналистики»[194]. Партнерство института и производственно-журналистских предприятий и организаций – одна из ярких отличительных черт работы института на первом этапе.

Конец 1923 года – весна 1925-го

Итак, МИЖ стал ГИЖем. Влияние советских и партийных органов на его деятельность стало возрастать. ГУС, наконец, рассмотрел предоставленный ему учебный план и дал ряд указаний к его изменению. Такие же указания были даны агитпропом ЦК РКП[195]. Оба органа были недовольны интеллигентским духом вуза. Пришлось несколько изменить состав преподавателей: если в начале 1923/24 учебного года из 36 преподавателей было всего 10 членов РКП, то теперь их число увеличилось до 21 (из 50)[196]. Среди вновь поступивших – профессор И.Д. Удальцов (1885–1958)[197], будущий ректор МГУ Он стал замом Новицкого по учебной части (должность заместителя по АХР занял В.С. Бобровский). Количество учебных предметов пришлось уменьшить (некоторые курсы были слиты). Весной 1924 года по всей стране (и в ГИЖе) развернулась «академическая чистка» студенчества: 50% отчисленных – интеллигенты.

-168-

Новый 1924 год институт встречал в статусе комвуза, однако реального улучшения его снабжения не было. В целях материальной поддержки учебного заведения было принято решение усилить «производственную» составляющую работы. Для упорядочения руководства коммерческой деятельностью ГИЖа в 1924 году создан издательский отдел, курировавший издательство, типографию и два книжных магазина. Располагался он на Тверской улице, в доме № 25 (сам институт находился на Малой Дмитровке). При нем имелись редакционный сектор, отделение реклам и распространения[198]. Действовал отдел на началах полного хозяйственного расчета. В феврале 1924 года утвердили штат отдела из 14 человек. Типография, руководимая Поляновским, выполняла частные заказы и заказы Госиздата. В книжных магазинах ГИЖа существовали скидки для его студентов (на издания неучебного характера – 35%, на другие издания – 15–20%, на писчебумажные товары – 10%). Специальную учебную литературу, издаваемую ГИЖем, отпускали студентам бесплатно. Магазины, по словам заведующего отделом, давали 600–700 рублей прибыли (в летнее время 200–300 рублей)[199].

На каждом заседании правления обсуждались вопросы работы подсобных предприятий ГИЖа. Отмечалась пассивность издательского отдела, постоянно звучали призывы к заведующему отделом «ближе ознакомиться с рабочим аппаратом Отдела, точнее распределить функции сотрудников... и требовать от них беспрекословного исполнения распоряжений... ...предложить Издательскому Отделу развить большую энергию по распространению своих и чужих изданий»[200]. Руководители отдела постоянно менялись (Лебедев, Гланц, Исаакян). В конце марта 1924 года умер проректор по АХР Бобровский. Временно заведование перешло в руки студента К.Г. Буторова. Штат института разрастался: на очередной год он был утвержден в количестве 150 человек (39 ответственных ставок, 54 преподавательских, 57 административно-технических). Издательство, выпускавшее как книги, так и периодические издания (журналы «Всемирная иллюстрация», «Современник», «Трактор», «Рычаг», «Красная печать», «Юридическая консультация»), вместо прибыли стало приносить одни убытки. В январе 1925 года задолженность издательского отдела перед внешними кредиторами достигла 90.986 руб. 17 коп.

-169-

Одна из возможных причин того, что дела пошли так плохо, – отстранение осенью 1924 года от руководства институтом Новицкого. Впоследствии в анкетах в графе «Партийные взыскания» бывший ректор ГИЖа указывал: 1924 г. – поставлено на вид ЦКК ВКП(б) за нетактичное поведение, резкое отношение к товарищу[201]. В точности выяснить, что произошло, пока не удалось: сохранились не все материалы ЦКК. Рискнем предположить, что приведший к увольнению инцидент как-то связан с проводившейся в 1924 году кампанией «чистки» вузов. Поводов к инциденту могло найтись очень много. Любопытно, например, что парттройкой Партколлегии ЦКК весной 1924 года из партии был исключен С.Н. Срединский, обвинявшийся в том, что до революции работал в правой черносотенной и октябристской прессе. Это автор широко известного учебника «Основы газетного дела» (Пг., 1918) и один из ведущих штатных преподавателей ГИЖа. Когда в свое время его планировали перебросить из Москвы на редакторскую работу в провинцию, Новицкий просил ЦК оставить его в институте[202].

После увольнения Новицкого правление возглавил Г.А. Ржанов (учебной частью при нем руководил Удальцов). Однако проработали они недолго: в январе 1925 года по постановлению ЦК РКП председателем правления становится С.И Канатчиков (в 1924 году – заведующий отделом печати ЦК, в 1925-м – заведующий комиссией по истории Октябрьской революции и РКП)[203], его замом по учебной работе – И.И. Нюренберг, по АХР – Б.М. Майберг. Несмотря на высокое положение нового ректора, институт по-прежнему плохо снабжается. 12 февраля 1925 года правление принимает следующее решение: «Выяснить суммы, отпущенные единовременно другим комвузам на библиотеку, учебные лаборатории, пособия и т.д. Добиться в ЦК и Главполитпросвете соответствующих сумм с указанием, что директива XIII съезда партии исполнена лишь формально, ибо пока ГИЖ не снабжен вышеуказанным, он не может быть фактическим комвузом»[204].

-170-

По-прежнему лихорадит издательский отдел. Постепенно формулируется выход из создавшегося положения – ликвидировать его как институтское подразделение и перевести на положение самостоятельного в юридическом отношении издательства. Вопрос о положении и перспективах подсобных предприятий рассматривался на заседании правления ГИЖа 23 июля 1925 года. Обсуждение фактически превратилось в обмен взаимными обвинениями между проректором Майбергом и заведующим отделом Исаакяном. Правление констатировало отсутствие точного разграничения функций между ними двумя, а также заведующим типолитографией Д.П. Кузьменко. Издательству в очередной раз было предложено «работать по строгим операционным планам и сметам», «разобраться с точным списком сотрудников», «взять курс на стабилизацию штата», но все-таки к 15 августа оформить издательский отдел как самостоятельную юридическую единицу[205].

Неблагополучие в производственных подразделениях ГИЖа привлекло внимание сторонних и вышестоящих организаций. 24 сентября вопрос об обследовании ГИЖа и его подсобных предприятий рассматривался на заседании Коллегии Н.К.Р.К.И. СССР. Она постановила «издательство... ввиду его полного финансового краха, нездоровой хозяйственной деятельности и как не имеющее перспектив для дальнейшего существования немедленно ликвидировать», «типолитографию ввиду ее непригодности для учебно-вспомогательных целей», а также магазин «передать соответствующим хозорганам для более целесообразного использования». Объявлены были выговоры бывшему ректору Новицкому, «как проявившему бесхозяйственность, повлекшую за собой значительные убытки для государства», и заместителю ректора Б.М. Майбергу, «не принявшему достаточно энергичных и своевременных мер к предотвращению дальнейших убытков»[206].

Дело нашло свое отражение даже в печати. 24 ноября 1925 года «Рабочая газета» опубликовала заметку «Довели до полного развала» (с. 5). В ней речь шла о типолитографии ГИЖа, в прошлом типолитографии «Печатник». Из нее следовало, что успешное когда-то предприятие было доведено до развала всего за несколько месяцев неумелого хозяйничанья сотрудников ГИЖа. Автор заметки не скупился на сильные выражения: «бесхозяйственность на фабрике неописуемая», «рабочие и инструктора пьянствуют во время работы», «зачастую пьянство кончается мордобитием», у фабрики 30 тысяч рублей дефицита, рабочим не выдана зарплата за первую половину октября... Нарисованная картина в корне отличалась от той, которую рисовал четыре месяца назад на правлении Исаакян: «Типолитография досталась нам без средств, без оборудования. Теперь работа идет уже в 2 смены. Ежемесячный расход ее 10.560 рублей, приход – 12.600»[207].

-171-

Эпоха нэпа заканчивалась, существование при ГИЖе коммерческих предприятий не соответствовало государственному и идеологическому статусу вуза. Поэтому они были обречены. Это относится и к созданному при институте в декабре 1924 года бюро вырезок. Оно возникло по решению президиума Всесоюзного газетного объединения, выделившего на обустройство предприятия 4.900 рублей. Его целью было «поставить дело информации госорганов и учреждений путем широкого использования газетного материала»[208].

Бюро просуществовало ровно год. Первоначально штат состоял всего из трех человек, но уже на пятый месяц работы он вырос до 25 работников. Занимаясь на коммерческих началах предоставлением заказчикам запрашиваемых подборок газетного материала, бюро вырезок ГИЖа успешно конкурировало с аналогичными предприятиями (например, с крупным бюро вырезок агентства «Связь»). Это объяснялось поддержкой Всесоюзного газетного объединения: его члены (газеты) обязаны были бесплатно предоставлять в ГИЖ по три экземпляра каждого своего номера да еще так же бесплатно помещать в своих изданиях рекламные объявления бюро вырезок ГИЖа. Помогал со снабжением газетами и отдел печати ЦК. Количество клиентов бюро достигало сотни, среди них были ЦК ВКП(б), ВЦИК, Совнарком, СТО, секретари Л. Каменева, Л. Троцкого[209]. Бюро было рентабельным: при себестоимости вырезки меньше 4,5 коп. за штуку они продавались по цене 8–20 коп. (повырезочная расценка), 5–8 коп. (помесячно постоянным клиентам) и 10–20 коп. (для статей по мелким вопросам, редко освещающимся на страницах газет). Количество заказов выросло с 959 в феврале до 61.621 в сентябре. Всего же предприятие выполнило 439.900 заказов. Количество газет, имевшихся в распоряжении бюро для выполнения заказов по ним, – 342 названия (данные на 1 июля 1925 года).

Самым крупным и верным клиентом был ЦК ВКП(б). От работы с ним бюро имело в месяц 800 рублей (не считая бесплатного предоставления газет). По состоянию на 11 февраля 1926 года (когда на правлении решалась дальнейшая судьба бюро), оно получило общий приход в сумме 24.629 руб. 60 коп. (18.120 руб. 86 коп. – от заказчиков, остальное – от продажи инвентаря, газетной бумаги и т.д.). Израсходовано было 23.500 руб. 89 коп. Обсуждение ситуации с бюро вырезок объяснялось тем, что ЦК ВКП(б) отказывался от дальнейшего сотрудничества с ним. На правлении рассматривалось три варианта дальнейшего существования бюро:

-172-

1)       оставить на условиях самоокупаемости, сократив штат на четырех человек, понизив зарплату сотрудникам, расширив сеть агентуры;

2)       ликвидировать, при этом от продажи помещения и инвентаря можно получить до 3,5 тысяч рублей плюс до 1,5 тысяч от передачи клиентуры;

3)       передать другому учреждению (рассматривался вариант с бюро клише при журнале «Огонек»; при этом прибыль от продажи предполагалась в сумме около 3 тысяч руб.).

В результате бюро было продано своему главному конкуренту – бюро вырезок агентства «Связь»; прибыль от ликвидации и продажи предприятия составила 2 тысячи рублей.

Что касается основной деятельности института – учебной – она, разумеется, не прекращалась. Каждый год институт давал стране новую партию выпускников: в 1924 году их было 35, в 1925-м – 24. Однако и учебная жизнь значительно страдала от общей неустроенности ГИЖа.

В связи с ухудшающимся положением в ГИЖе вопрос о нем в первом полугодии 1925-го рассматривался в ЦК дважды (21 марта – в Отделе печати, 16 июня — в Оргбюро). Воплощать постановления этих органов пришлось команде под руководством нового ректора С.Д. Муравейского.

Вторая половина 1925 года – декабрь 1928-го

Это время ректорства С.Д. Муравейского (1894–1950).

Сергей Дмитриевич возглавил ГИЖ в тридцатилетнем возрасте. Но, несмотря на молодость, он имел уже опыт руководства вузом: с 1922 года был первым директором Средне-Азиатского университета в Ташкенте (вновь возглавил САГУ в 1936 году). Имея не очень выигрышное происхождение (из духовенства), обладал безупречной анкетой: член РСДРП с 1911 года, участник вооруженного восстания в Москве (1917 г.) и боевых действий в составе дивизии В.И. Чапаева (с осени 1918 г), с 1920 года – начальник политуправления Туркестанского фронта. Еще в 1917 году окончил естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Гидробиолог. В будущем член Госплана СССР. Участвовал в работах, связанных с решением проблемы водоснабжения Москвы. После ухода из ГИЖа преподавал гидробиологию в МГУ и других вузах. Доктор биологических наук, профессор (1934 г.). В 1931–1934 годах на дипломатической работе в Монголии. Последнее место службы – географический факультет МГУ (в 1943–1945 годах – декан, с 1944-го и до самой смерти в 1950-м – заведующий организованной им кафедрой гидрологии суши)[210].

-173-

Прийдя в ГИЖ из системы Главполитпросвета, Муравейский начал круто менять основания, на которых стоял вуз. Он сразу же стал строить из него Высшую партийную школу для работников печати, то есть по существу занялся превращением ГИЖа в комвуз. Изменились правила приема, учебный план, состав преподавателей и т.д. Вот как выглядел учебный план, составленный новой командой в июне 1925 года[211].

Учебный план ГИЖа (июнь 1925 года)

-174-

Продолжение учебного плана ГИЖа (июнь 1925 год)

Первое, что бросается в глаза при ознакомлении с планом, – значительное сокращение номенклатуры предметов. Отход от старого «лоскутного» учебного плана оборотной стороной имел сокращение преподавательского состава. И действительно, только приступив к работе в ГИЖе, Муравейский подписал приказ о сокращении 19 преподавателей «за отсутствием курсов в новой учебной программе»[212]. Излишне говорить, что после этой операции партийно-социальный облик педагогического состава значительно «улучшился». Среди сокращенных, кстати, числился В.Б. Шкловский.

Вторая отличительная особенность – большие объемы часов по многим предметам. На этот счет в примечании к плану имелась такая фраза: «С начала текущего учебного года вводится лабораторный план преподавания. Часы в учебном плане – астрономические, включающие и самостоятельную проработку заданий студентами». Что такое лабораторный план преподавания, мы скажем несколько позже. Пока же только заметим, что учебный план и план аудиторной работы преподавателя с академической группой не тождественные для преподавателя ГИЖа тех лет понятия. И все равно – объемы заложенной в плане учебной нагрузки просто огромны: еженедельная нагрузка студентов предполагалась в объеме 48(!) часов в неделю (12 часов на внеинститутскую партийную работу и 36 – на занятия по учебному плану). Учебный план мы уже увидели, а что такое внеинститутская партийная работа? Чем «стижи» (студенты института журналистики) должны были заниматься ежедневно по два часа?

-175-

Обратимся к «Объяснительной записке к учебному плану Государственного Института Журналистики на 1926/1927 уч. год»[213], то есть к документу, составленному через год после утверждения рассмотренного нами плана. Огромная часть «Объяснительной записки... » посвящена увязке учебных дисциплин с практикой, которая осознавалась разработчиками плана как «органическая часть учебы, придающая последней тот ее практический характер», достижение которого считалось одной из основных задач. Практика, как значилось в «Объяснительной записке...», делилась на две составные части: газетную практику и внеинститутскую работу по руководству стенгазетами и рабкоровскими кружками. Как следует из указанного документа, уже после первого семестра студенты на месяц распределялись по крупным индустриальным предприятиям, где должны были находиться полный рабочий день, детально изучая условия труда и быта, а также местную стенгазету и ее актив. В дальнейшем в рамках этой формы учебной работы им предстояло участвовать в выпуске стенгазеты, руководить ее рабкоровским кружком. До окончания института в рамках внеинститутской работы по руководству стенгазетами и рабкоровскими кружками для них планировалась работа в стенгазетах «подшефной волости», частей Московского гарнизона и ведение семинария по стенгазетам при райкомах. Для руководства и координации внеинститутской работы «стижей» было создано методбюро, которое состояло из представителей учебной части, парткафедры, кафедры печати, двух методистов (по стенгазетам и по работе среди рабкоров), а также заведующего агитпропом ячейки ВКП(б) ГИЖа и представителей отдела печати ЦК и МК ВКП(б)[214].

Новое руководство ГИЖа, по всей видимости, пользовалось основательной поддержкой в советских и партийных органах. 25 июня 1925 года вопрос «Об отпуске средств на нужды ГИЖ» рассматривался аж на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). Обсуждение закончилось вынесением решения с формулировкой «направить в советском порядке в СТО»[215].

Став ректором, Муравейский выступил перед подчиненными с некой программой – «Тезисами Муравейского о подготовке работников печати»[216]. Было это 3 сентября, то есть в канун нового учебного года (он в 1925-м начался 28 сентября). Познакомимся с этими тезисами.

По мнению автора, подготовка работников печати может идти в трех направлениях:

           подготовка работников печати в ГИЖе;

           подготовка работников печати на центральных курсах переподготовки;

           подготовка работников печати на рабкоровских курсах и курсах работников печати на местах.

-176-

ГИЖ является в настоящее время высшим коммунистическим учебным заведением и ставит своей задачей подготовку квалифицированных партийных работников в области печати, как-то газет, журналов, книгоиздательства и т.д. Эти общие задачи, по мнению ректора, сейчас должны быть в силу целого ряда обстоятельств несколько сужены. ГИЖ должен ограничиться подготовкой пока только газетных работников, рассчитанных на провинциальную прессу. Дальнейшие перспективы института связаны с расширением целевой установки, например, в течение 1925/26 учебного года необходимо подготовить условия для открытия книгоиздательского факультета (который, скажем сразу, так и не будет создан).

Важная особенность построения учебного плана – дифференциация учебной работы по трем основным категориям газет: рабочих, крестьянских и национальных. В соответствии с этой дифференциацией необходимо организовать на третьем курсе три соответствующих отделения.

Следующий тезис касался более узкой специализации студентов в области газетного дела – по четырем циклам: редакции, информации, выпуска и газетного хозяйства. Однако этот пункт правление не поддержало[217]. Что касается студенческого состава, то ректор предлагал «продолжать держать курс на прием исключительно рабкоров, селькоров и некоторых кадровых работников печати... со значительным производственным и партийным стажем».

Первая и основная задача учебной части в наступающем учебном году – организация предметных кабинетов (их планировалось создать четыре: экономики, печати, естественнонаучный и историко-партийный) как условие перехода на лабораторный план. Здесь необходимы пояснения. Еще в период ректорства Новицкого перед учебным коллективом сверху ставилась задача отказа от лекционного метода преподавания. Это была генеральная линия Наркомпроса. Она объяснялась, во-первых, идеологическим недоверием к старой профессуре, а во-вторых, «модой» на новаторские методы преподавания. Однако в 1924 году правление приняло решение «признать переход с лекционного метода на семинарский по всем курсам слишком обременительным для студентов и в отношении некоторых курсов нецелесообразным»[218]. Теперь же вопрос перехода на лабораторный план ставился перед педколлективом ребром.

-177-

Скажем же, наконец, что такое лабораторный план. Как известно, советская высшая школа 20-х годов была склонна к педагогическому экспериментированию, практиковались «метод проектов», «конвейерная» система изучения курсов, «метод циклования». Но особой любовью пользовался так называемый дальтон-план. Кстати, в протоколе общего собрания преподавателей ГИЖ от 1 октября 1925 года зафиксировано решение о «возможности применения Дальтон-плана к кафедре печати»[219]. «Энциклопедия профессионального образования» разъясняет, что дальтон-план – это система индивидуального обучения, возникшая в Америке в начале XX века и получившая наименование по г. Долтон (штат Массачусетс). Ее автором считается Е. Паркхерст. Она предполагала свободу как в выборе занятий, очередности изучения различных учебных предметов, так и в использовании своего рабочего времени[220]. Для организации обучения по дальтон-плану предполагалась разбивка цельного массива информации на более мелкие «порции», скорость самостоятельной проработки которых оговаривалась преподавателем с каждым обучающимся. Учебные программы по предметам содержали методические указания, помогавшие обучающимся самостоятельно работать с различными источниками и пособиями.

Данная методическая система предполагала возможность заниматься в отдельных, специально оснащенных предметных кабинетах. Учебный персонал кабинетов (или лабораторий, отсюда другое название метода – лабораторный) должен был быть достаточно квалифицированным, чтобы при необходимости консультировать студентов. Особое внимание при работе по дальтон-плану уделялось учету работы учащихся, осуществляемому при помощи сложной системы карточек (в ГИЖе, например, использовались хронокарты). Дальтон-план в принципе позволял приспособить темп обучения к возможностям учащихся, приучал их к самостоятельности, развивал инициативу и самодеятельность, побуждал к выработке рациональных методов работы.

Наиболее масштабным экспериментом 20-х годов было повсеместное использование бригадно-лабораторного метода, явившегося результатом модификации системы дальтон-плана, попытки соединить ее с принципом коллективной работы учащихся. В соответствии с его установками студенты, объединенные в небольшие бригады во главе с бригадиром из их среды, самостоятельно работали по заданиям, рассчитанным на тот или иной срок. В заданиях указывались последовательность работы, список учебной литературы, тренировочные упражнения, контрольные вопросы. Деятельность студентов основывалась на принципах самостоятельной работы, поскольку педагог не объяснял новый материал, а только консультировал обучающихся в случае необходимости. После прохождения группами материала проводились заключительные занятия (конференции), на которых бригады отчитывались за свою работу. В классическом варианте использования метода индивидуальный учет успеваемости отсутствовал[221].

-178-

Теперь понятно, почему основной задачей учебного года Муравейский считал постановку работы кабинетов. Так же важна для самостоятельной работы студентов хорошая библиотека. Отметив «крайнюю бедность» ГИЖевской библиотеки, ректор ставил задачу ее срочного пополнения. При этом коллективу обещалось, что новые книги будут предоставляться издательствами по себестоимости, ЦК выделит часть своего книжного фонда, а Наркомпрос якобы обязался «выполнить заграничную заявку ГИЖа полностью».

Одним из важнейших учебно-вспомогательных учреждений ГИЖа Муравейский назвал типографию, без нее он справедливо считал немыслимым проведение учебного плана. Однако если вспомнить злоключения подсобных предприятий ГИЖа, о которых мы уже поведали, становится непонятным, почему Муравейский так легко отказывался от собственного издательства и от типолитографии (ведь эти подразделения были окончательно ликвидированы уже при Муравейском). Оказывается, новый ректор надеялся на некую субсидию от издательского комитета на постановку типографии «по образцу западноевропейской техники»[222], а еще планировал издание в ней еженедельной ГИЖевской газеты, правда, в деталях этот вопрос он предлагал «проработать» отделу печати ЦК.

Следующий тезис касается важности специальных дисциплин. По мнению Муравейского, на них должно выделяться на первом курсе 30% учебного времени, на втором – 40%, на третьем – 70%. Еще одно любопытное заявление ректора – об «абсолютной недопустимости постоянной и штатной практики студентов в редакциях московских газет в какой бы то ни было форме». Реальное же положение было таково: в 1925/26 учебном году в ГИЖе вообще не было третьего курса: студентов направили по постановлению отдела печати ЦК на полуторагодичную газетную практику. Основная причина такого решения «заключалась в том, что курс в целом не подходил по своему составу, в большинстве интеллигентскому, к ГИЖу как комвузу»[223]. После прохождения этой практики значительная часть студентов вернулась в институт, таким образом, в 1926 году из него выпустили 35 молодых журналистов.

-179-

Основная часть тезисов, разумеется, относилась к ГИЖу. Однако и формы переподготовки не были абсолютно обойдены вниманием ректора. В своем докладе перед правлением Муравейский говорил о планах организации курсов для редакторов провинциальных газет на 60 человек, которые планировалось начать в ГИЖе зимой 1925/26 годов сроком на шесть месяцев. Идея организации курсов повышения квалификации для работников печати впервые была выдвинута отнюдь не Муравейским. Сам Сергей Дмитриевич в статье «Подготовка работников печати», опубликованной в сборнике «Газетный и книжный мир. Выпуск 2» в 1926 году, признавал тот факт, что идея курсов переподготовки была инициирована Центральным советом секции работников печати в 1923 году и впервые осуществлена на базе ГИЖа зимой 1924-го. К моменту написания статьи курсы были проведены уже два раза. Однако, по мысли Муравейского, невозможно было в условиях тогдашней учебы в ГИЖе поставить практические занятия на должную высоту: слишком мал был срок учебы (два месяца), слишком оторваны были курсы от работы самого ГИЖа. «Увязать работу курсов, главным образом, в проведении учебного плана с работой ГИЖа – задача курсов будущих созывов»[224].

Нужно отдать должное Муравейскому: он сумел не только привлечь ресурсы ЦК РКП и ЦБ СРП для проведения новых сессий курсов работников печати, но и создал в ГИЖе целую структуру, специализирующуюся на данном виде работы. Она стала называться редакторским (газетно-редакторским) отделением. Данное отделение было предназначено для переподготовки редакторов окружных и губернских газет, а также руководящих кадров работников печати. Срок обучения на нем был два года. Но еще до открытия этого отделения в ГИЖе были организованы вечерние курсы редакторов московских фабрично-заводских газет. Они открылись 25 ноября 1926 года и имели своей задачей «создание кадра достаточно подготовленных партийных редакторов фабрично-заводских газет, выдвиженцев в редакции общественной печати и кандидатов на поступление в ГИЖ»[225]. В 1926 году на эти курсы было принято 60 человек. Занятия продолжались два года. Данную форму образовательной деятельности стали именовать «вечерним ГИЖем».

Важный этап первого учебного года под руководством новой команды – окончание первого семестра, основной задачей которого был «перевод учебной работы ГИЖа на рельсы лабораторного плана». С этой точки зрения интересно познакомиться с отчетом учебной части[226] за означенный период. Но сначала о структуре учебной части. Она выглядела следующим образом:

-180-

а)        учебный совет, в состав которого входили проректор по учебной части (М.С. Симхович), заведующие кафедрами, заведующие курсами, учебные старостаты курсов, секретарь учебной части;

б)       кафедры, которых было пять:

       кафедра печати (объединяла преподавателей основ газетного дела, публицистики, техники газетного дела и т.д.);

       кафедра истории (история развития общественных форм, история России, история Запада);

       кафедра партстроительства [история РКП(б), партстроительство];

       кафедра естествознания (естествознание, математика);

       кафедра экономики (экономическая география и политэкономия)[227].

в)        предметные комиссии (состояли из преподавателей каждого предмета и одного предметного старосты – представителя от студентов курса; прорабатывали для рассмотрения и утверждения на заседаниях кафедры программу курса, отдельные занятия, заявки для кабинета и библиотеки и т.д.);

г)         учебно-плановые курсовые комиссии [создавались на каждом курсе; состояли из заведующего курсом (как председателя), уполномоченного от студентов курса и председателей предметных комиссий данного курса][228].

Основу учебно-методической работы составляла деятельность кафедр. Наиболее интенсивно, по мнению преподавателей, работала кафедра печати, так как:

        она являлась основной в институте и охватывала 40% учебного плана;

        именно по дисциплинам этой кафедры требовалась самая значительная программно-методическая и организационная работа в связи с переходом на лабораторный план, ведь здесь ГИЖ был «первопроходцем»;

        основная группа сотрудников этой кафедры исключительно или почти исключительно связала себя с работой в институте и мало трудилась на стороне, что положительно сказалось на результатах (возглавлял кафедру Ю.М. Бочаров, секретарем и одновременно заведующим кабинетом печати был А.Г. Григоренко).

-181-

На других же кафедрах было очень много совместителей (работники ГИЗа, Губплана, других комвузов). В связи с деятельностью других кафедр учебная часть ставила задачу «журнализирования» письменных работ. Учитывая перегрузку студентов (учебный план, как мы уже говорили, был рассчитан на 48 часов в неделю, из них 36 часов аудиторной работы и 12 часов – обязательной внеинститутской партработы), преподавателям «не журналистских» дисциплин рекомендовалось входить в договоренности с кафедрой печати, «чтобы письменные работы по их дисциплинам одновременно использовались и для работы кафедры печати»[229]. Иначе говоря, учебной частью рекомендовался такой порядок, чтобы письменные работы по общеобразовательным предметам выполнялись студентами в особой «журналистской» манере, с тем чтобы содержание их оценивали предметники с других кафедр, а форму – преподаватели кафедры печати.

С целью четкого учета работы по лабораторному плану использовались учетные карточки заданий, заимствованные в Коммунистическом университете им. С.Я. Свердлова (организован в 1919 году, первый в Советской России комвуз, то есть вуз, готовивший партийно-советских работников). Учет самостоятельной работы студентов осуществлялся по консультациям. Кроме того, использовались хронокарты, с помощью которых велся сплошной учет времени, потраченного студентами на учебную работу.

В большой степени успешность учебной работы по лабораторному плану зависела от деятельности кабинетов. Осенью 1925 года они были созданы, из них три кабинета работали по лабораторному плану, а один (естественно-математический) – «по классной системе». Первым в ГИЖе начал работу кабинет печати (с 27 сентября). К концу первого семестра в нем было 1617 книг, 42 диаграммы. Средняя посещаемость в октябре составила 68 человек в день. Партийно-исторический кабинет, обслуживавший две кафедры, начал работу 1 октября. В его распоряжении было 65 диаграмм, 12 ящиков диапозитивов, 13 карт, 101 картина, 4 атласа, 1.547 книг. Посещаемость и выдача книг за три месяца выросли почти в три раза (в декабре они достигли соответственно 70 человек и 142 книг в день). Сотрудники кабинета организовали выставку изданий времен первой русской революции, для которой собрали 83 экземпляра сатирических журналов 1905–1906 годов. Естественно-математический кабинет начал функционировать в начале октября[230].

Важный пункт – работа библиотеки. Книгофонд библиотеки ГИЖа на 1 октября составлял 11.520 томов, на 31 декабря – 13.966. Книги приобретались в основном по заданиям кабинетов, которые обслуживались как коллективные абоненты.

-182-

Анализ учебной работы привел администрацию к выводу о необходимости перехода на четырехлетний срок обучения. Только в этом случае по уровню освоения студентами общеобразовательных и общественных дисциплин ГИЖ сравнялся бы с другими комвузами. В настоящее же время по этим предметам, доля которых по затратам учебного времени составляет всего одну треть, «мы вынуждены равняться по совпартшколе 2 ступени».

Общий вывод о работе вуза в первом семестре 1925 года: полгода «прошли под знаком перехода на рельсы комвуза и были заполнены большой строительной работой»[231]. Теперь перед ГИЖем по большому счету стоят две задачи: 1) здание (помещение на Малой Дмитровке не позволяет институту развиваться); 2) журнализирование (необходимость его «выхода в свет» – в журналистский мир).

Самое удивительное – новому руководству института удалось решить первую проблему. Следующий учебный год (1926/27) институт начал в новом помещении – на ул. Мясницкой, 13. Торжественное открытие учебного года состоялось 2 октября с доклада Муравейского «О положении и перспективах ГИЖа». Однако после переезда проблема нехватки площадей хоть и ослабла, но совсем не исчезла, и Муравейский занялся строительством. Данные о вводе новых площадей приведены ниже[232].

-183-

Еще одна проблема, на решение которой ушел первый год работы ГИЖа под новым руководством, – создание типографии и возобновление выпуска печатной учебной газеты «ГИЖевец», которая после ликвидации подсобных предприятий института выходила в виде стенгазеты. Организация типолаборатории курировалась видным историком печатного дела М.И. Щелкуновым. Он, пожалуй, самый известный ученый, долго работавший в ГИЖе, поэтому мы считаем уместным рассказать о нем поподробнее[233].

Будущий историк книги, библиофил и журналист родился 1(13) октября 1884 года в Азербайджане – в селе Николаевка Ленкоранского уезда Бакинской губернии. Будучи сыном заведующего типографией Бакинского губернского правления, стал ее учеником в девять лет. Проучился около полугода и был уволен, так как «рассыпал часть сверстанного номера "Бакинских губернских Ведомостей"». Тогда же отдан в учение в церковно-приходскую школу, но и оттуда «уволен за шалости». Принят в подготовительный класс Бакинского реального училища. Из этого учебного заведения исключался дважды (в третьем классе – «за заявление священнику на уроке, что бог не может быть в трех лицах», и в седьмом – «за социал-демократические взгляды и пропаганду среди реалистов»). Сдав экстерном экзамены сначала за семь классов реального училища, а затем за восьмой класс гимназии, поступил в Петербургский университет.

Однако история получения им высшего образования столь же извилиста, как и учеба в детстве. Сначала Михаил Ильич учился на филологическом факультете, через год перешел на естественноисторическое отделение физико-математического факультета. Во время массовых волнений 1904–1905 годов, когда лекций в университете почти не было, жил в Баку, где вошел в состав социал-демократической организации, «изготовлял гектографы и печатал на них прокламации», в том числе на тюркских языках. Был пропагандистом среди рабочих нефтяных промыслов. По взглядам в годы первой русской революции примыкал к большевикам. «Одно время находилась у меня часть типографии социал-демократов, также печати и паспортные бланки Бакинской организации большевиков».

С 1905 года был сотрудником газеты «Баку» социал-демократического направления: сначала корректором, затем писал статьи, стихотворения, вел хронику рабочей и промысловой жизни. В 1905 году принимал участие в печатании «Известий Бакинского Совета Рабочих Депутатов». В 1906 году был библиотекарем союза конторских и промысловых служащих (который являлся центром бакинских социал-демократов) и в то же время – председателем Бакинского объединения студенчества.

В 1907 году поступил на юридический факультет Киевского университета, был выбран старостой первого курса; выступал на собраниях и студенческих митингах. В ноябре того же года после волнений в университете был уволен и арестован вместе с другими старостами, просидел дней десять; вновь принят в университет в 1908 году. Уехал на сахарный завод Терещенко заводским учителем, в 1910 году вернулся в Киев и опять был уволен из университета из-за демонстрации по поводу смерти Л.Н. Толстого (хотя, по словам Щелкунова, «в этих демонстрациях особого участия не принимал»). Тогда же стал сотрудником киевских газет «Южная копейка» (секретарь редакции) и «Киевская почта» (заведующий иностранным отделом, фельетонист). «За "Киевскую почту" как ответственный редактор много раз привлекался к суду, просидел по приговору судебной палаты месяц в одиночном заключении в Лукьяновской тюрьме по 129 статье (возбуждение рабочих)». Затем сотрудничал в издательстве Л.М. Фиш, принимал участие в составлении справочника «Весь Юго-Западный край».

-184-

В 1913 году, не получив свидетельства о благонадежности в Киеве, переехал в Москву, приняв предложение издательства С.М. Проппера стать коммерческим доверенным. Получив свидетельство о благонадежности в 1914 году, поступил на юридический факультет, который окончил с золотой медалью в 1917-м. После Февральской революции принял деятельное участие в студенческом движении: был избран председателем Совета студенческих депутатов высших учебных заведений Москвы, членом Комитета общественных организаций от московского студенчества, сотрудником и выпускающим «Московского Совета Рабочих Депутатов». Вступил в партию народных социалистов, но постепенно разошелся с ней, занимая более левую позицию. В 1917 году был секретарем юридических комиссий Московской городской думы.

В 1918 году, после ликвидации издательства Проппера, поступил в литературно-издательский отдел Наркомпроса как заведующий технической частью. В 1919 году при организации Государственного издательства стал заведующим его техническим отделом, позже заведовал библиографическим (1920 г.) и справочно-календарным (1923 г.) отделами. Один из организаторов Центральной книжной палаты, Музея книги при Российской центральной книжной палате и Российской государственной библиотеки им. В.И. Ленина. В 1922–1924 годах член комиссии по изучению искусства книги при Госиздате РСФСР.

Параллельно с организаторской деятельностью вел научную и педагогическую работу. Преподаватель ГИЖа с момента его основания (1921), а также Института библиотековедения (с 1924 г.) и книжного техникума (при ГИЗе). Курс истории и техники книгопечатания, читавшийся М. И. Щелкуновым в ГИЖе, лег в основу его книги «Искусство книгопечатания в его историческом развитии», выпущенной в 1923 году издательством ГИЖа. Читал лекции рабочим в типографиях, на различных курсах (рабочих-администраторов, инструкторов Наркомпроса, инструкторов московских типографий, переподготовки журналистов). В ноябре 1925 года избран в состав Академии художественных наук по полиграфической секции. Самый известный научный труд Михаила Ильича – книга «История, техника, искусство книгопечатания» (М.;Л., 1926). Он редактор многих изданий, в том числе отдела полиграфии в Малой Советской энциклопедии, составитель такого же отдела в Большой Советской энциклопедии. Принимал активное участие в работе научно-исследовательского кабинета ГИЖа. В начале 30-х годов пропагандировал внедрение метрической системы в полиграфию. Несмотря на социал-демократические увлечения в юности, в советское время формально не был членом ВКП(б). Будет уволен из КИЖа в начале 1931 года за распространение троцкистских идей. Умер в 1938 году.

-185-

Первое штатное расписание типолаборатории ГИЖа под руководством М.И. Щелкунова включает девять единиц: заведующего, инструктора наборного дела, двух наборщиков, одного наборщика-ученика, трех печатников и конторщика-корректора. Смета на оборудование лаборатории составлена Щелкуновым из расчета 19.970 рублей на закупку техники, 10.000 рублей на покрытие дефицита по оплате служащим, на приобретение рукописей, бумаги и т.д. и 820 рублей в месяц на оплату труда штатных работников[234]. Одновременно при типолаборатории создается фотолаборатория во главе со студентом А.Н. Сафроновым, ведшим в институте фотокружок (фотоделу обучился, работая в фотоотделе «Рабочей газеты»). Вот на такой базе организуется выход институтской газеты, имевшей вспомогательный по отношению к учебному процессу характер.

Закончив в должности ректора ГИЖа первый учебный год, С.Д. Муравейский выступил с отчетом на коллегии отдела печати ЦК ВКП(б) 29 июня 1926 года[235]. Познакомимся с основными положениями доклада. Институт до прихода в него Муравейского и иже с ним докладчик называет «рассадником профессионального газетного образования в Советской России» в противоположность нынешнему состоянию, когда он реально превратился в комвуз: «О ГИЖе как о профессионально-технической школе сейчас не может быть и речи, хотя защитники такого взгляда на Институт имеются даже сейчас, особенно в среде журналистов-профессионалов и не только беспартийных... ГИЖ сейчас является Высшей Партийной Школой, ставящей задачу подготовки квалифицированных партийных работников в области печати... Только через специальную Высшую Партийную Школу в данный момент мы сумеем подготовить школьным путем необходимых работников печати». Таким образом была поставлена точка в длительной дискуссии о «задачах ГИЖа и его установке».

Как учебное заведение, осуществляющее систематическую школьную подготовку работников печати, ГИЖ остается единственным в СССР высшим учебным заведением. Как комвуз он имеет существенное отличие от всех других учебных заведений названного типа, поскольку является единственным специализированным комвузом.

-186-

Подбирая контингент студентов, ГИЖ ориентируется на «партийцев-рабкоров и селькоров». В период последней приемной кампании перед поступающими было поставлено требование систематического участия в печати в течение не менее двух лет и предоставления печатных работ за последние шесть месяцев. Еще одно новшество – повышение на один год минимального возраста кандидатов на учебу: теперь он стал равен 21 году: «Ориентацию на молодняк считаем в данный момент неверной...», «мы не можем принимать товарищей, которые в силу своей молодости не имеют достаточного жизненного опыта, столь необходимого для журналиста». Оптимальным возрастом студентов ректор считал 25 лет.

Словно оправдываясь перед членами коллегии, Муравейский признается, что наряду с рабкорами и селькорами в институт был принят определенный процент кадровых работников печати; ректор подчеркнул, что «при известных условиях... из них легче могут выработаться хорошие работники печати», а «их прием не нарушит в общем и целом структуры института как комвуза». Социальная принадлежность «стижей» такова: рабочих – 73 человека, крестьян – 41, служащих – 36. И опять оправдательные интонации: «из нацмен(ов)... и работников печати немалая часть служащих. Нам кажется, что известный процент служащих останется еще на ближайшие годы, и в этом отношении ГИЖ... еще некоторое время будет отличаться от других комвузов». Кстати, количество «нацменов» за последний год возросло с 25% до 44%[236]. А вот еще выигрышные для ГИЖа цифры: из 150 студентов на начало учебного года 134 члена партии, 10 кандидатов и 6 комсомольцев.

Было чем похвастаться в плане перехода на лабораторный план и создания предметных кабинетов: оформляя кабинет печати ГИЖа, его сотрудники были «пионерами», а спустя несколько месяцев их опыт «уже используется рядом других организаций», например «Домом печати». Книгофонд библиотеки составляет 17.250 томов, за год он удвоился, наиболее ценны «закупки нынешнего года». Все сделанное позволило перейти на лабораторный план по всем предметам. «Сперва замечалась некоторая оппозиция со стороны студентов, не привыкших к интенсивной умственной работе... К началу же второго семестра эти настроения были полностью изжиты, и о лекционной системе прошлых годов не вспоминают и относятся к ней резко отрицательно». Особые трудности отмечались при переходе на лабораторный план по журналистским дисциплинам, так как сказывались: а) разница в уровне подготовки студентов; б) устарелость и отсутствие специальной литературы; в) теоретическая неразработанность многих проблем журналистики.

Планировалось много докладов «крупных партработников» перед студентами, однако состоялось только три: Кнорина («Печать как орудие партийного воспитания»), Ульяновой («О рабселькоровском движении») и Яковлевой («О крестьянской печати»). Положительный момент – газетная практика в отделе печати (в газетном, национальном и книжно-журнальном подотделах). Теперь она введена в учебный план. Не менее важной была производственная практика в московских газетах («Правде», «Известиях», «Московском рабочем», «Гудке», «Красной газете» и др.). Она нанесла удар по «давнишним иллюзиям и прошлым опытам с "вечерками"», а также по «недовольству части студентов системой обучения в ГИЖе как комвузе».

-187-

Тема недовольства учащихся, их сопротивления перестройке педологической системы не раз возникала в докладе ректора. Некоторые «журналистские» настроения, по его словам, обнаружились: 1) в начале года «в виде скрытой оппозиции к переходу ГИЖа на рельсы комвуза во всех отношениях»; 2) в виде дискуссии о задачах студкома, который «считал свои задачи исключительно как задачи профсоюзного органа, независимого от общей организационной структуры института, органа вполне самостоятельного, защищающего интересы студенчества против администрации»; 3) в виде определенной оппозиции части студентов второго курса к проведению намеченного учебного плана. «Журналистские» традиции в определенной части студенчества, признается ректор, изживаются с большим трудом. Наблюдалось «некоторое влияние, подчас очень сильное, спецов, беспартийных журналистов, выступающих в "Доме печати"». Он называет его «узкоспецовским» и оценивает как отрицательное. Муравейский вынужден был признаться, что в среде студентов выдвигались требования «вернуться к старому». И это при том, что самый старший (третий) курс не учился, так как был направлен на полуторагодичную практику.

Не преминул ректор вспомнить о ликвидации подсобных предприятий и о создании собственной типографии и фотокружка при ней.

В конце доклада Муравейский предлагает переименовать ГИЖ в Коммунистический институт печати. Пока это предложение не поддержано, но через несколько лет переименование произойдет и частично в предлагаемом Сергеем Дмитриевичем направлении.

Обсуждение доклада на заседании коллегии было довольно бурным. В результате три члена коллегии голосовали за преобразование ГИЖа в журналистский техникум, остальные трое (Гусев, Ингулов, Оборин) – за дальнейшую работу по превращению ГИЖа в настоящий комвуз, целиком согласившись с линией правления института. Общее решение – поддержать ГИЖ[237].

-188-

В общем и целом деятельность Муравейского как ректора может быть оценена положительно. Ему, конечно, приходилось подчиняться давлению извне, не могло не сказываться также отсутствие у него опыта работы в журналистике. Однако он много сделал для развития ГИЖа, для его педагогического коллектива. Мы уже отмечали, что педагогический корпус при нем сильно изменился по сравнению с эпохой К.П. Новицкого. Но обратим внимание на то, что из преподавателей журналистских дисциплин не сократили никого. По-прежнему ключевые посты занимали Ю.М. Бочаров, С.Н. Срединский, М.Ю. Левидов, М.И. Щелкунов.

Никого не потеряв, Муравейский привлек многих стоящих работников. При нем с институтом в качестве педагогов удачно начали сотрудничать М.И. Гус, И.К. Ситковский, А.Г. Григоренко, М.И. Эйшискин, В.А. Кузьмичев, М.Б. Чарный. Здесь и влиятельные в профессионально-журналистской среде специалисты, и склонные к преподаванию выпускники самого ГИЖа. Кафедра печати занимала в ГИЖе подобающее ей место: в октябре 1927 года она насчитывала 17 человек, а кроме нее существовали экономическая (6 человек), историко-партийная (11 человек) и кафедра естествознания (3 человека)[238].

1)           Укажем, кто вел газетные дисциплины в апреле 1927 года:

2)           Ю.М. Бочаров – председатель кафедры, преподаватель основ газетного дела и истории периодической печати;

3)           А.Г. Григоренко – преподаватель основ газетного дела и заведующий кабинетом печати;

4)           М.И. Щелкунов – преподаватель техники печатного дела и заведующий типолабораторией;

5)           С.Н. Срединский – преподаватель газетной техники;

6)           М.И. Эйшискин – преподаватель публицистики;

7)           М.И. Гус – преподаватель истории периодической печати;

8)           Ф. Мускатблит – преподаватель публицистики;

9)           М.Ю. Левидов – преподаватель техники газетного дела (и публицистики);

10)       Я.Ц. Миров – преподаватель информации;

11)       Б.Л. Белогорский – преподаватель информации;

12)       М.Б. Чарный – преподаватель информации[239].

И в отношении «старой гвардии», и в отношении талантливой молодежи С.Д. Муравейский занимал очень грамотную позицию всемерной поддержки. Он неоднократно ходатайствовал перед начальством о предоставлении наиболее перспективным из них загранкомандировок. Так, в 1926 году он просил за троих: М.И. Щелкунова, А.Г. Григоренко и Ю.М. Бочарова. «Главнаука» Наркомпроса отклонила эти ходатайства[240].

-189-

Через полтора года в институт пришло приглашение принять участие в первом Международном конгрессе научных деятелей в области печати в рамках работы Кельнской выставки прессы. Получив соответствующее указание, ГИЖ активно включился в подготовку советского павильона. Решением правления института от 12 декабря 1927 года планировалось командировать в Германию М.И. Щелкунова, А.Г. Григоренко, Ю.М. Бочарова[241]. Однако в мае «с чувством глубокого удивления» Муравейский узнал, что ГИЖ не получил ни одного места для поездки в Кельн. Тогда он посылает письмо в ЦК ВКП(б) с просьбой пересмотреть вопрос и предлагает кандидатуры Щелкунова[242], Григоренко и... аспиранта М.Н. Бочачера, преподавателя курса газетного хозяйства[243]. Любопытно, что в конечном итоге поехал один Бочаров[244]. Решением правления от 2 июля 1928 года ему был выдан аванс в размере 300 рублей на закупку за границей иностранной литературы[245].

Конгресс состоялся 9–10 августа 1928 года. В нем приняли участие 96 человек из десяти стран. От СССР приехали 13 человек. Ю.М. Бочаров был избран в президиум конгресса (один из четырех). Он привез собой тексты четырех докладов: свой (о состоянии газетоведения в СССР), Муравейского (о журналистском образовании в СССР), Ингулова (о функциях советской печати) и Евгенова (о рабселькоровском движении). Все доклады были переведены на немецкий язык и розданы участникам конгресса. Со своим докладом Бочаров выступил с трибуны. После возвращения из загранкомандировки Бочаров не сразу, но все-таки вернулся в институт. 13 декабря 1929 года правление ГИЖа примет решение «просить ЦК ВКП(б) возвратить т. Бочарова для работы в ГИЖ в качестве руководителя НИР с освобождением... от всякой работы вне ГИЖа»[246]. 18 февраля 1930 года он отчитался о поездке перед членами правления вуза. После этого несколько месяцев проработал в научно-исследовательском кабинете института.

-190-

Подводя итог деятельности ГИЖа в период ректорства С.Д. Муравейского, укажем на любопытный документ, содержащий внутренний анализ работы за «три года существования ГИЖа как комвуза при неизменяющемся составе руководства»[247]. Прежде всего авторы документа перечислили свои достижения:

а)       прочная установка на подготовку партийца – ответственного работника газеты, руководителя и организатора;

б)       организация учебной работы по лабораторному плану с учетом возможностей практической работы в газете и организация новых отделений: редакторского и национально-восточного;

в)       организация и постановка прохождения дисциплин комвузовского цикла, не отличающие в этом отношении ГИЖ от других комвузов;

г)        укрепление и организация партийной работы, усиление и верная установка внеинститутской работы;

д)       хозяйственный рост и укрепление экономического положения института;

е)       выполнение институтом ряда заданий ЦК, МК, ВЦСПС, ПУРа и участие в Кельнской выставке.

Далее назван ряд трудностей, стоящих на пути развития института:

        тяжелое хозяйственное положение в течение всех трех лет;

        отсутствие соответствующих учебных пособий и учебного оборудования;

        неверная установка ГИЖа до 1925 года, мешавшая достаточно быстрому и твердому переходу на новые условия работы;

        враждебное отношение к ГИЖу со стороны беспартийных журналистов и недостаточно дружелюбное со стороны некоторых партийцев-журналистов;

        новизна всего дела школьной подготовки работников печати не только в СССР, но и за границей;

        короткий срок обучения (три года) на основном курсе;

        отсутствие достаточно подготовленных кадров преподавателей по вопросам журналистики.

Наиболее интересно перечисление недостатков, «которые частью изживались за последние 3 года, частью имеются и в настоящее время»:

а)       недостаточное количество и в особенности качество учебных пособий;

б)       недостаточное использование организационных возможностей в деятельности кабинетов (распыленность их работы);

-191-

в)       слабая постановка дисциплин журналистского цикла;

г)        недостаточная рационализация учебного плана;

д)       неудовлетворительная постановка практической работы студентов в газетах;

е)       недостаточная разработка программ по линии увязки журналистского цикла с комвузовским;

ж)      неудовлетворительная подготовка новых кадров преподавателей (аспирантура)[248];

з)        отсутствие научно-исследовательской работы;

и)       недостаточное вовлечение преподавателей, особенно журналистского цикла, в общую работу института;

к)        не вполне ясная установка вечернего ГИЖа;

л)       недостаточный процент рабочих в институте;

м)      недостаточная квалификация выпускников[249].

Далее намечается ряд мероприятий, которые «должны значительно изменить характер учебы в институте в сторону углубления ее и превращения ГИЖа в учебное заведение более повышенного типа». Эти мероприятия делятся на две группы. Первая из них носит название «По линии недостатков». Она включает следующие мероприятия:

1)           усиление комплектования и систематизация библиотеки;

2)           объединение общественного кабинета и кабинета печати в один;

3)           разработка учебного плана с устранением «лоскутности»;

4)           привлечение новых преподавательских сил по журналистским дисциплинам и усиление оргработы кафедры печати;

5)           реорганизация летней и зимней практики студентов в газетах по линии усиления руководства института этой практикой;

6)           пересмотр программы с целью увязки двух циклов;

7)           вовлечение преподавателей в общую работу института;

8)           реорганизация вечернего ГИЖа согласно требованиям МК[250].

И, наконец, мероприятия «По линии перспективы»:

1)           утверждение пятилетнего плана развертывания ГИЖа;

2)           укрепление и расширение редакторского отделения;

3)           «орабочивание» основного отделения (до 100%);

4)           четырехлетний курс основного отделения[251];

-192-

5)           срочное изучение опыта работы национально-восточного отделения;

6)           организация научно-исследовательской работы по линии изучения печати СССР и увязка этой работы с учебной;

7)           подготовка новых кадров преподавателей по линии ВКП и другими путями;

8)           командирование на редакторское отделение с сохранением зарплаты;

9)           организация курсов для журналистов Москвы;

10)       связь с родственными ГИЖу организациями и разработка программы;

11)       организация систематической связи с выпускниками;

12)       дальнейшее изучение постановки журналистского образования за границей.

Нельзя не признать, что, несмотря на неизбежный коммунистический налет, в данном документе много верного. На наш взгляд, многое из намеченных мероприятий, и по линии недостатков, и по линии перспективы, было взято в качестве ориентира для дальнейшего развития института, только воплощать намеченные планы осталось Муравейскому недолго: 14 декабря 1928 года решением оргбюро ЦК ВКП(б) он будет освобожден от обязанностей ректора, после чего Сергей Дмитриевич навсегда уйдет из института.

1929–1930 годы

Это время ректорства Д.А. Розанова.

Следующий ректор института был принят в ГИЖ в сентябре 1927 года на должность преподавателя по основам ленинизма; одновременно был председателем партийной кафедры[252]. Но состоял на основной работе в Комуниверситете им. Свердлова. После увольнения зимой 1927/28 года из ГИЖа проректора по учебной работе М.С. Симховича Муравейский начал хлопотать перед ЦК партии «об отрыве тов. Розанова из Свердловского», аргументируя это тем, что «тов. Розанов, член ВКП(б) с 1903 года, имеет большой опыт педагогической и организационной работы в Комвузах»: «до 1924 года... заведовал профкурсами ВЦСПС, после слияния которых со Свердловским университетом... вот уже пять лет на одной работе – зав. курсом»[253]. Летом 1928 года Дмитрий Александрович утверждается в должности проректора.

-193-

В момент назначения ректором ГИЖа (еще через полгода) Д.А. Розанову 45 лет (родился в 1883 году в семье псаломщика). Образование получил в Высшем юридическом лицее (три курса с 1911 года); до этого служил в земских учреждениях статистиком. До революции состоял на библиотечной и секретарской работе, после 1917 года – на продработе и в наркомпросовских органах. Так же, как и все другие руководители ГИЖа, уйдет с должности ректора не по своей воле. Случится это в самом конце 1930 года. Из более поздних его анкет узнаем, что тогда же, в 1930 году, он получил взыскание по партийной линии: Сокольническим райкомом ему вынесен выговор за примиренчество. После ухода из института Д.А. Розанов будет работать редактором (в издательстве «Московский рабочий», в партиздате), потом его вновь пригласят в институт; в 1934 году он становится там председателем кафедры ленинизма. Единственный из ректоров 20-х годов, он будет работать в институте в момент его окончательной ликвидации. Умер в 1945 году.

При Розанове институт сделает два выпуска: 59 человек в 1929 году и 54 – в 1930-м.

В целом Розанов сохранял преемственность образовательного курса С.Д. Муравейского. Так, в тезисах «О преподавании журналистских дисциплин», подготовленных на рубеже 20–30-х годов его проректором по учебной работе И. Юренем, читаем: «При построении программ необходимо исходить из того основного обстоятельства, что ГИЖ является комвузом и что, следовательно, задача его не сводится лишь к подготовке квалифицированных журналистов. Задача ГИЖ – подготовить квалифицированного партийца-общественника-журналиста. Отсюда необходимо поставить дело так, чтобы студент... одновременно с получением общественно-политических знаний и навыков вооружался бы марксистским методом; одновременно с изучением основ журналистской науки овладевал бы большевистским методом использования печати как партийного рычага, как приводного ремня от партии к массам, как организатора масс для борьбы под руководством партии»[254].

Но в отличие от Муравейского, далекого от журнально-редакторской практики, Розанов совмещал в своей биографии опыт организационной и преподавательской работы в советских вузах с опытом работы в издательствах, поэтому новое руководство ГИЖа уделяло основное внимание улучшению преподавания именно журналистских дисциплин. Вот каковы, на его взгляд, причины его неудовлетворительного состояния:

а)       отсутствие науки газетоведения;

б)       неразработанность методов преподавания;

в)       слабость педагогических сил;

-194-

г)        отсутствие учебников;

д)       неудовлетворительность руководства учебной жизнью ГИЖа;

е)       недостаток помещений.

В чем же проявлялась эта неудовлетворительность? Во-первых, не было усложняющейся последовательности в изложении предметов преподавания по курсам. Во-вторых, не было органической связи учебы с практикой. В-третьих, наблюдался параллелизм между отдельными предметами. В-четвертых, проработка газетоведческих вопросов была недостаточно глубокой и страдала отвлеченностью. В-пятых, не в достаточной степени использовались лабораторные ресурсы ГИЖа (типолаборатория и газетный зал). Кроме этого, в очередной раз указывалось на отсутствие «нужной увязки» с так называемыми комвузовскими дисциплинами. И наконец – газетоведческие проблемы не рассматривались в историческом развитии.

В каких конкретных проявлениях, по мнению И. Юреня, должно идти совершенствование преподавания журналистских дисциплин? Программой должно быть предусмотрено использование огромнейшего опыта капиталистической прессы. Студенты также должны быть отлично ориентированы в технологии газетного дела. Они должны рационализировать редакционно-издательский процесс. Программа не может ставить целью подготовку в ГИЖе блестящих литературных работников. Но она должна добиваться того, чтобы из института выходили образцовые газетчики, хорошо умеющие владеть материалом, ставить вопросы и по-современному организовывать газетное дело.

Содержание журналистских дисциплин должно быть сведено к следующим пяти разделам:

1.        Общий (анализ марксистско-ленинских взглядов на печать и всеобщая история печати с упором на историю большевистской печати).

2.        Организационный (организация редакционного аппарата и характеристика задач отделов редакции; массовая работа и методология кампаний; рабселькоровское движение и изучение читателя; организация информации; руководство репортажем и корреспондентской сетью и др.).

3.        Газетно-хозяйственный (издательский), куда входили бы все вопросы газетного хозяйства, включая постановку типографского дела в провинциальной газете.

4.        Полиграфический (набор, шрифт, верстка и т.п.).

5.        Обработка газетного материала: изучение отдельных видов литературных произведений (заметка, очерк, статья, фельетон и т.п.), а также литоформление отделов, правка, шапки, окна, макет[255].

-195-

Сохранялась и преемственность курса администрации в отношении «практизации» обучения: «преподавание теории должно быть теснейшим образом связано с внеинститутской и внутриинститутской практикой (типолаборатория, газетный зал; теоретическая учеба и практика в газетах должны составить единую цепь педагогического процесса)». И далее: «В основном в ГИЖ практика имеет количественное отношение к теории примерно как 1 к 5, причем практика и теория чередуются в небольших отрезках времени, примерно 2–3 месяца... Таким образом 4–5 месяцев учебы, состоящей из теории и практики, должны составить более или менее законченный концентр, после которого начинается следующий»; и в каждый из них студенту предстояло «передвигаться на более квалифицированную работу» и «получать все более сложные теоретические задания»[256].

Для решения проблемы качественного улучшения учебной работы необходимо было первостепенное внимание уделить развитию науки. Именно в ГИЖе в начале 20-х годов были сформулированы первые в России внятные теоретико-журналистские представления и родилось так называемое газетоведение. У истоков этой науки стоял К.П. Новицкий. В его книге «Газетоведение как предмет преподавания» (М., 1924) были изложены его основы. Однако после ухода Новицкого из института интенсивность ГИЖевских научных исследований в области газе-товедения снижается. Во второй половине 20-х годов центром научно-исследовательской работы в области прессы становится научный кабинет центрального бюро секции работников печати.

Но без науки невозможно поставить на должную высоту учебную работу в вузе. Поэтому в 1929/30 учебном году при ГИЖе создается специальная научная структура – научно-исследовательский кабинет. До наших дней сохранился его план на этот учебный год[257]. Он состоит из двух частей: «Организация и оборудование кабинета» и «Секции и комиссии». Первая часть небольшая – представлена всего пятью пунктами организационного характера. В ней ставятся задачи организации и работы совета кабинета, утверждения штата и сметы, налаживания совместной с научно-исследовательским кабинетом ЦБ СРП работы по составлению сводного каталога фондов (с дальнейшим его использованием), оборудования кабинета.

Гораздо содержательнее вторая часть плана, она дает представление о тех отраслях знания, которые разрабатывались в институте, и о его научных кадрах.

Планировалась работа трех больших секций:

-196-

1)           методологической;

2)           секции техники и хозяйства газеты;

3)           секции литературно-публицистических жанров.

Наиболее представительна первая из них, в ее составе пять комиссий:

а)       историческая (Бочаров, Ситковский – И. Ипполит);

б)       изучения читателя (Кузьмичев);

в)       массовой работы печати (Капустин, Нюрнберг, Аллин);

г)        методики преподавания журналистских дисциплин (Гус, Нюрнберг);

д)       профпечати.

Вторая секция должна была работать под руководством М.И. Щелкунова. Ее цель – «выработка стандартов» оформления советской газеты и оборудования типографии окружной газеты. В рамках секции предполагалась работа комиссии по газетному хозяйству (Голомб, Ратнер). Кроме того, планировалось приступить к оборудованию лаборатории для экспериментального изучения воздействия шрифтов на читателей. Куратором третьей секции (Эйшискин, Фохт, Тартаковский, Левидов, Журбина, Шафир, Бочачер) назначался Зонин. План включал различные мероприятия (доклады, публикации, выпуски сборников), изложение способов привлечения к работе студентов и аспирантов и форм сотрудничества с родственными организациями в стране и за рубежом.

На заседании правления института 30 сентября 1929 года были утверждены план научно-исследовательской работы и состав совета научно-исследовательского кабинета: Бочаров (председатель), Кузьмичев, Гус, Нюрнберг, Бенцман, Зонин, Капустин, Тартаковский[258].

В перспективе планировалось создать единый Научно-исследовательский институт газетоведения, объединив деятельность научного кабинета ЦБ СРП (занимающегося изучением труда газетных работников и языка печати, организацией редакционных аппаратов, а также проводящего исследования воздействия прессы на читателя) с работой научно-исследовательского кабинета ГИЖа, специализацией которого могли бы стать вопросы методологии и методики преподавания журналистики[259].

-197-

Время ректорства Д.А. Розанова ознаменовалось сближением института с журналистским сообществом не только в плане налаживания совместной научной работы, но и в плане отработки механизма непрерывной производственной практики студентов. Такая задача была поставлена и по линии «журналистского профсоюза» (на состоявшемся в феврале 1930 года VI пленуме ЦБ СРП была провозглашена идея «перехода на непрерывную производственную практику» и «непрерывный учебный год» при «соотношении учебы и практики как 1,2:1»), и по линии Наркомпроса: в первые годы нахождения на посту наркома просвещения А.С. Бубнова одержала верх идея создания расположенных на базе соответствующих реальных предприятий узкопрактических специализированных вузов при минимизации фундаментальной подготовки в них. Ставилась задача создания заводов-втузов, колхозов-втузов и т.д., в которых и должно было осуществляться непрерывное производственное обучение. Не замедлила родиться и идея газет-вузов. При этом принималась в расчет специфика редакционных коллективов (небольшое количество сотрудников, недостаточная специализация внутри редакций). По замыслу реформаторов учебного процесса, школьное обучение должно было «перемежаться с работой в редакциях».

Переход на непрерывную практику был одобрен правлением института под руководством В.Д. Розанова 31 января 1930 года со ссылкой на директивы партии об улучшении качества подготовки специалистов посредством введения производственного обучения[260]. В предшествующий период существовал порядок с тремя днями производственной практики в месяц. Теперь же утверждались графики учебы и работы для каждого курса отдельно. Например, второкурсникам, которым оставалось учиться 17 месяцев, предстояло в общей сложности находиться в базовых редакциях семь месяцев (еще девять месяцев – в институте и один – на каникулах), первокурсникам отводилось на производственную работу 11 месяцев из 28. Для постоянного наблюдения за ходом работы и необходимых консультаций к редакциям должны были прикрепляться преподаватели журналистских дисциплин и русского языка. Вводились дневники практики.

Как следует из протокола обсуждения, правление собиралось выйти с инициативой в ЦК ВКП(б) об обязательном выделении в редакциях ответственных за работу со студентами, с которыми планировалось проводить совместные совещания. Затрагивался и экономический вопрос: правление считало, что редакциям следует оплачивать студентам работу в соответствии с занимаемыми должностями, но начисленные суммы должны поступать в ГИЖ, который в свою очередь будет выдавать учащимся единые оклады.

-198-

Понятно, что огромная ответственность с точки зрения создания оптимальной образовательной среды возлагалась на редакции. Институт же неизбежно терял часть своих профессионально-формирующих функций, но зато планировалось увеличить его «пропускную способность». Это было необыкновенно актуально в обстановке жесточайшего кадрового голода, объясняемого форсированным наращиванием количества периодических изданий в стране (планировалось даже перевести ГИЖ в режим двух наборов студентов в год: в августе и ноябре).

При Розанове активно велись строительные работы: так, в 1930 году полезная площадь ГИЖа выросла с 1.428,17 до 1.954,85 м2 (общая – с 1.892,51 до 2.419,19 м2), так как за счет строительства было введено в 1929 году 279,58 м2, а в 1930-м – 1.554,86 м2 площадей.

Время ректорства Д.А. Розанова было поворотным с точки зрения организационной структуры. Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) требовал единоначалия в высшей школе (после Розанова прекратились заседания коллегиального правления института). Отменялись и другие демократичные формы управления вузом (предметные комиссии с участием студентов и т.д.). Все руководящие решения оформляются в виде приказов ректора по институту. Особое внимание стало уделяться исполнительской дисциплине как преподавателей, так и студентов (объявлялись выговоры за опоздания). Вновь прошла кампания «чистки аппарата» вуза: не члены партии исключались из института. Осуществлялось это по решению ГУСа от 15.03.1929 г. – проводились перевыборы профессоров и преподавателей, им подлежали все проработавшие десять лет. Разумеется, проведение данного решения превратили в общественно-политический смотр преподавательских рядов. Незадолго до снятия с должности Д.А. Розанов вынужден был уволить из института первую партию «идеологически чуждых» преподавателей (А. Курса, Гальперина, А.И. Зонина). М.И. Щелкунов был отстранен от заведования типографией.

Еще одна инициатива Наркомата просвещения – развертывание в высшей школе социалистического соревнования. Новым инициативам сверху было посвящено заседание учебной части ГИЖа 8 октября 1930 года. Самым острым на нем было выступление М.И. Гуса (представителя от кафедры печати). Его призыв – не рубить с плеча, относиться к новшествам осторожно, учитывать специфику вуза: «или мы из нынешнего состояния нашего будем людьми, ядро будет кристаллизовываться, или же каждый год осенью у нас и преподавателей не будет, и других способов» наладить учебную работу нет. По мнению оратора, «ГИЖ надо ругать за одну вещь. ГИЖ существует 8 лет, в результате у него преподавателей нет». Речь идет именно о преподавателях журналистских дисциплин: если посмотреть состав ведущих журналистские курсы, «то 50% из них – это новые люди, а остальные работают в лучшем случае три-четыре года»[261].

-199-

Сравнивая уровень преподавания в институте по общеобразовательным и по журналистским дисциплинам, М. Гус делает вывод: в первом случае за педагогами «стоит и специализация их, и разработка их предмета, и богатство методики», во втором – преподаватели «педагогической работой занимаются между прочим». «Кто такие наши преподаватели? Это практики, которые занимаются практической работой и которые педагогической работой занимаются между прочим. По именам: Корпачевский, Мускатблит, Володин, Чарный, они на 3/4 заняты по горло практической работой, а остальное время посвящают педагогике». Гус призывает изживать «заседательскую суетню». Он говорит о том, что ГИЖ производит потрясающее впечатление на свежего человека – сплошь одни заседания (по словам поддержавшего оратора педагога, у него в неделю уходит шесть часов на непосредственные занятия и свыше 60 часов на общественную работу). Моя кафедра, приводит пример Гус, имеет пять курсов и, значит, пять заседаний предметных комиссий в месяц, плюс один раз заседание кафедры. «Но у нас, преподавателей журналистики, сильная нагрузка. Каждый имеет 2 кружка. И мы заняты по горло газетной работой с ненормированным рабочим днем. Я скажу: товарищ К., вы ведь два кружка ведете и занимаетесь 2 раза в неделю. Кроме того, я вас заставлю приходить раз на предметную комиссию, раз на конференцию, затем сдача заданий, консультация. Товарищ К. скажет: благодарю, но это невозможно».

Поскольку Розанов как ректор с пониманием относился к описанным Гусом проблемам, дни его ректорства были сочтены: 29 ноября 1930 года со ссылкой на решение Культпропа ЦК ВКП(б) он издал приказ о сдаче дел новому руководителю института Е.А. Цехер; менялся и проректор по учебной работе: на смену Юреню пришла Е.И. Бочкарева (принята в штат института в декабре 1929 года в качестве преподавательницы истории России). Начиналась мрачная эпоха 30-х годов...

1931 – сентябрь 1933 года

В начале нового десятилетия институту в очередной раз предстояло пережить кардинальную реорганизацию. Еще в 1930 году он был переименован в КИЖ (Коммунистический институт журналистики). Теперь же уникальное в прошлом учебное заведение низводится до уровня рядового КИЖа, каких в 30-е годы открыли несколько: в Ленинграде, Куйбышеве, Свердловске и т.д. В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) «О кадрах газетных работников» (11 ноября 1930 г.) на него была возложена обязанность готовить среднее звено республиканских, краевых и областных газет, а также редакторов крупных районных и городских газет[262].

-200-

Но и это еще не предел: в 1932/33 учебном году институт был переориентирован в основном на подготовку рядовых работников районных и политотдельских (в МТС) газет, то есть преимущественно сельских изданий. Отвечая потребностям системы СМИ, функционирующей по территориально-отраслевому принципу, институт вводит – за счет снижения доли специфически журналистских предметов – обширный сельскохозяйственный цикл, включавший агротехнику, механизацию сельского хозяйства, основы животноводства, организацию производства в совхозах, колхозах и МТС. Для обеспечения усвоения студентами знаний по этим предметам в распоряжении института были обширные сельскохозяйственные угодья, свинарники, конюшни и т.д. В архиве сохранился список сельскохозяйственных машин (18 позиций), закупленных институтом для кабинета соцземледелия, в их числе картофелесажалка, картофелекопатель, кукурузная сеялка, тракторный плуг, культиваторы и т.д.[263]

Единственное, что отличает институт от других КИЖей, – его московская прописка. Постановлением коллегии Наркомпроса РСФСР от 29 апреля 1931 года и ЦК ВКП(б) от 1 июня 1931 года институт был переведен в разряд комвузов всесоюзного значения и Ученым комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР включен в сеть учреждений Ученого комитета (согласно постановлению пленума Ученого комитета от 30 июня 1931 года)[264]. Конечно, тогда казалось, что статус института таким образом был повышен, но уже очень скоро станут понятны отрицательные моменты такого переподчинения: удушающая «комвузовская» атмосфера и – как это ни странно – худшее по сравнению с другими КИЖами, входившими в сеть Наркомпроса, финансирование.

Интеллигентская прослойка, как в среде преподавателей, так и в среде студентов, совершенно истончается: осенью 1933 года доля рабочих и крестьян среди учащихся достигнет 86,6%[265]. Костяк преподавателей теперь составляют выпускники институтов красной профессуры («икаписты»), Комакадемии, других комвузов. Как и во второй период истории, руководство института постоянно меняется: обязанности ректора исполняли Е.А. Цехер, Филов (вместо них фактически работала Е.И. Бочкарева), Рафальский, В.В. Яковлев, В.Г. Олишев. При такой чехарде в руководстве неизбежны текучка кадров (только за первое полугодие 1932-го из 111 человек административно-технического персонала уволилось 75) и потери материальных активов.

-201-

Особенно ревностно «отстраивала» институт и «чистила» его от всех «неверных» Бочкарева. Она развернула такую бурную деятельность «по реализации решений вышестоящих инстанций», что уже к началу 1931/32 учебного года на бывшей кафедре печати (ее часто называли кафедрой газетоведения) не осталось никого. Вот образчик написанного ею руководящего документа (подчеркивания и другие элементы стиля сохранены):

«Всем председателям кафедр и преподавателям КИЖа. Членам ВКП(б). Учебная часть КИЖа наметила в конце апреля месяца сего года... созыв итогового общего партийного собрания всех преподавателей по всем дисциплинам КИЖа по вопросу о политических итогах учебной работы КИЖа... Цель итогового партийного собрания преподавателей подвести не столько и не только количественные итоги учебной работы, сколько подвести итоги политически-теоретическому содержанию учебной работы под углом осуществления поворота на теоретическом фронте... Особо обращаем внимание на то, что в КИЖе необходимо подвести сейчас первые итоги тому, как идет борьба со всеми и всяческими буржуазными и оппортунистическими теориями. Как идет борьба с механицизмом бухаринщины во всех ее проявлениях и меньшевиствующим идеализмом деборинщины. Как эта борьба идет не только по линии диамата, но и политэкономии, литературоведения, истории и т.д. Необходимо проследить, как идет перестройка и борьба с механицизмом и меньшевиствующим идеализмом рубинщины в политэкономии. Необходимо проследить, как идет борьба с воронщиной и переверзевщиной-зонинщиной, ибо кафедра КИЖа еще недавно была в руках Зонина. Как идет борьба с буржуазным газетоведением, ибо еще недавно КИЖ был центром, где подвизались двурушник Курс – он же буржуазный теоретик. Как идет борьба с буржуазным газетоведением всех этих Курсов-Гусов-Щелкуновых – еще недавно это были основные "теоретики" КИЖа...»[266].

-202-

Методы руководства, использовавшиеся в институте в то время, больше подходят для военизированного подразделения, а не для гуманитарного вуза: выходили приказы «в течение 24 часов закончить» ту или иную работу, «обязать председателей кафедр впредь посещать занятия преподавателей по кафедре», «принять к сведению, что наложено взыскание (арест на 5 суток с содержанием на гауптвахте) на зав. военным кабинетом», «оформлять в приказах ректората все случаи опаздываний и прогулов как преподавателей, так и студентов». А вот еще один приказ по институту: «Ознакомившись со статьей т. В.Е. в "Правдисте"[267] о книге И.В. Устинова[268], немедленно устранить И.В. Устинова от преподавания и обязать кафедру в течение ближайшей пятидневки устроить публичное обсуждение данной главы книги Устинова. Итоги обсуждения доложить проректору учебной части[269] для дополнительного решения по этому вопросу». Не прошло и месяца после этого приказа, как издается новый: «утвердить постановление кафедры литературы и русского языка» и «отчислить из КИЖа Устинова И.В.», «обязать журнал "Правдист" дать развернутую критику книге Устинова»[270].

Полностью был обновлен состав председателей кафедр: в октябре 1931 года экономическую кафедру возглавил Фролов (при Муравейском и Розанове был Фильштинский), кафедру всеобщей истории – Короткин (при Муравейском – Кушнер), новую кафедру диамата – Хватов, кафедру истории партии и ленинизма – Пилипенко (при Муравейском председателем партийной кафедры был Чучин), кафедру печати – В.Т. Каверин (при Муравейском – Бочаров), новую кафедру литературы и критики – Канаев, кафедру родного языка и языка газеты – Ломтев, техники газетного оформления – Варитэ, предметную комиссию по иностранным языкам – Доброницкая[271]. Председатели кафедр тоже иногда инициировали увольнение работников. Откуда брались новые преподаватели? Вот выдержка из приказа Бочкаревой: «...немедленно включить в преподавательскую работу всех аспирантов КИЖ».

Каждый вновь назначаемый на должность ректора обязательно начинал с увольнения работников. Не только, кстати, преподавателей: В.Г. Олишев, например, начал с увольнения агента хозчасти И.Н. Бондаренко (и еще десятка его родственников) – «за протекционизм и систематическое протаскивание родственников на работу».

-203-

Институт быстро разрастался: на 1932/33 учебный год его учебная часть просила введения 167 штатных преподавательских ставок (52 профессорских, 95 доцентских, 20 ассистентских). В плане по кадрам на третий квартал 1932 года институт указывал количество учащихся – 526 человек, аспирантов – 60. По данным на 1 октября (после приема) цифры должны были увеличиться соответственно до 796 и 100 человек[272]. В денежном выражении содержание института тоже повышалось: норма расходов на одного учащегося без капиталовложений – 3.188 рублей (это больше, чем в среднем по учебным заведениям, входящим в ведение Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР, так как из 14 учебных заведений ВКИЖ занимает по «дороговизне» четвертое место). Институт по-прежнему страдал от тесноты: на каждого его учащегося приходилось по 4 м2 площади (в Коммунистическом университете им. Свердлова – по 12 м2, в ленинградском Коммунистическом университете им. Сталина — по 7,2[273]).

Весной 1932 года для обследования ВКИЖа имени «Правды» Комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК была создана комиссия в составе председателя С.И. Мицкевича[274] и членов комитета В.И. Невского (первого ректора Коммунистического университета им. Свердлова), Г.А. Гатчина, который выполнял обследование административно-хозяйственного и финансового состояния ВКИЖа, И.К. Луппола, Логинова, Зайцева. В полном составе комиссия собралась только на одно заседание. Затем в работе принимали участие только Мицкевич и Гатчин. По итогам работы комиссией был составлен в целом довольно «спокойный» отзыв, представленный руководителю Учкома Ю. Стеклову (в первые годы существования ГИЖа сотрудничавшему с ним). Однако комиссия настояла на присылке Гатчиным предложений, вытекающих из обследования административно-хозяйственной части института.

На момент действия комиссии в институте было 352 студента, обучавшихся на двух факультетах (промышленном и сельскохозяйственном): на первом курсе учились 200 человек (в том числе на отделении радиотехники – 25), на втором – 80, на третьем – 27. В составе института действовала трехгодичная аспирантура, но в ней числилось только 19 человек (все на первом году обучения). Кроме того, при ВКИЖе действовали московские двухгодичные курсы, одногодичные курсы для комсомольцев, вечерние двухмесячные курсы на 160 часов, вечерние одногодичные курсы с двухмесячным освобождением от производства, курсы редакторов (55 человек), заочный ВКИЖ.

-204-

Первое, что отметила комиссия, – «текучесть руководящего состава». В документе есть сведения, что осенью 1930 года в институте сменилось руководство: ректором был назначен тов. Филов, его замом – Бочкарева, но они проработали около года и в конце 1931-го были сняты. С декабря 1931 года до февраля 1932-го не было якобы ни ректора, ни его заместителя. В феврале 1932 года был назначен заведующим учебной частью тов. Олишев. До сих пор, отметила комиссия, во ВКИЖе нет утвержденного ректора. В теперешнем состоянии ВКИЖ не в полной мере выполняет задачу подготовки квалифицированных работников печати. Выпускаемые кадры (в 1931 году выпущены 72 человека, в 1932-м – 45) не обладают в должной степени теоретической подготовкой, не владеют техникой печати, в ряде случаев – элементарной грамотностью.

Какие еще недостатки отметила комиссия? Студенты в общем мало подготовлены для того, чтобы за три года успеть овладеть необходимыми знаниями и навыками (от поступающих требуются пятилетний партийный стаж и знания в объеме докомвузовской подготовки – пятилетки и совпартшколы). Программа газетных дисциплин составлена недостаточно рационально. Деление вуза на два факультета неоправданно. Производственная практика студентов слабо увязана с учебными задачами и проходит без должного руководства. Работа кафедр неудовлетворительна, в том числе отсутствует идеологическое и методологическое руководство преподавателями со стороны руководителей кафедр. При достаточно удовлетворительном составе преподавателей, имеются, тем не менее, «случаи безответственного, халтурного отношения к работе». В первом семестре имели место большое недовыполнение учебного плана (порядка 40–50%) и большой процент слабой успеваемости. Во втором семестре была слабой учебная дисциплина. Однако эти деформации в значительной степени ликвидированы. Еще в первом семестре отмечена слишком большая перегруженность студентов. Указано, что недостаточно внимания студенты уделяют изучению военного дела, военный кабинет плохо оборудован. А еще в первом семестре проявился ряд нездоровых явлений в политическом настроении первого курса (троцкизм, право-левацкий уклон).

Вот какие предложения комиссии утвердил в конце концов ученый комитет.

1.        Для поднятия уровня подготовки: а) требовать от поступающих знаний в объеме не менее семилетки и совпартшколы второй ступени; б) усилить докомвузовскую подготовку (обязать уезжающих на практику студентов проводить вербовку поступающих); в) для националов из рабочих организовать четырехмесячные курсы на 80 человек.

-205-

2.        Провести проверочные зачеты при переходе на следующий семестр, отчислять малоуспевающих и слабо подготовленных.

3.        Ввести преподавание общеобразовательных предметов: математики, естествознания, экономической географии. Усилить преподавание литературы.

4.        Переработать программу газетных дисциплин в направлении конкретного изучения методов работы большевистской печати и овладения ее техникой.

5.        Ликвидировать деление на два факультета, для чего сделать 1–2-й курсы общими для всех, а с третьего курса ввести специализацию: промышленная печать, сельскохозяйственная, транспортная, военная специализации и т.д.

6.        Оставить радиоотделение и отделение ТАСС, введя эти специализации с первого курса.

7.        Производственную практику тесно увязать с учебными задачами и наладить ее руководство.

8.        Улучшить работу кафедр. Прежде всего – подобрать авторитетных руководителей, признав их работу по заведованию кафедрами основной.

9.        Поднять роль преподавателей, введя принцип единоначалия, усиливая их ответственность за успеваемость студентов.

10.    Строго регулировать общественную нагрузку, так чтобы она давала возможность успешно проводить программу.

11.    Усилить работу по военной подготовке, принять меры к улучшению оборудования военного кабинета.

12.    Принять во внимание необходимость увеличения количества женщин среди учащихся, особенно в отношении националов.

13.    Считать целесообразным уменьшение контингента учащихся с целью улучшения качества подготовки.

14.    Просить фотографа Хлебникова (Государственный исторический музей) произвести экспертизу имеющихся в распоряжении ВКИЖ фотоаппаратов.

Учком решительно не поддержал включенный комиссией в проект резолюции пункт о необходимости увеличения срока обучения во ВКИЖе до 3,5 лет. Кроме того, было решено пункт об отделении от ВКИЖа московских двухгодичных курсов, также помещенный комиссией в проект, в резолюцию не включать, а разрешить этот вопрос отдельно на заседании президиума ученого комитета. И действительно, в 1933 году вечерний сектор ВКИЖа был реорганизован в газетное отделение при Горкомвузе им. С.Я. Свердлова[275]. Что же касается пункта о «фотографе Хлебникове», тут надо обратиться к той части документа, которую готовил Гатчин. Как помним, она была посвящена административно-хозяйственному и финансовому состоянию ВКИЖа.

-206-

В начальной части этой докладной записки отмечались следующие улучшения в работе, которые стали возможны при новом руководстве институтом:

а)       сокращение расходов на зарплату административно-хозяйственного персонала (расход по зарплате на одного студента в 1931 году составил 75 руб. 18 коп., в 1932-м – 34 руб. 9 коп.);

б)       перевод с 1 марта 1932 года столовой на хозрасчет и прекращение выдачи ей ежемесячной дотации за счет бюджета в размере до 5.000 рублей;

в)       изживание в значительной мере уравниловки в оплате труда обслуживающего персонала, введение сдельной оплаты (в столовой, машинописном бюро).

Наряду с этим отмечались многочисленные недочеты.

1.           Частые перемены преподавателей и замены одного преподавателя другим.

2.           Изменения часов нагрузки преподавательского персонала не всегда производятся распоряжением учебной части (это делается по распоряжениям заведующих отделениями, курсами, кафедрами), из-за этого невозможно установить точность и ясность в выполнении учебного плана и фактическое количество данных преподавателями часов.

3.           В некоторых случаях зарплата преподавателям выплачивается без учета фактического количества проработанных часов, а по количеству часов, закрепленных в начале учебного года.

4.           Работа преподавателей по совместительству не учитывается.

5.           По линии административно-технического персонала отмечается большая текучесть.

6.           При сопоставлении фактических расходов с кредитами, ассигнованными на 1932 год, обращает на себя внимание недостаточное освоение средств. Например, на первое полугодие на оборудование ассигновано 55.500 рублей, а израсходовано только 13.277; на учебные расходы ассигновано 149.345, а израсходовано всего 55.393 рубля. При этом военный и некоторые другие кабинеты очень плохо оснащены.

7.           Инвентаризация имущества не проведена, учет инвентаря и материалов поставлен слабо.

8.           В фотолаборатории ценнейшее импортное оборудование (44 фотоаппарата) хранится недостаточно надежно – в обыкновенном деревянном шкафу. Сама лаборатория помещается в двух комнатах общежития. В результате имели место кражи (например, украден киноаппарат). Фотоаппаратура иногда выдается на руки учащимся и другим лицам и пропадает. Стоимость пропавших вещей охотно возмещается, ибо учтены они по тем ценам, по каким были приобретены за рубежом за золото, с указанием этой же цены в рублях. Есть случаи невозврата взятых в 1930–1931 годах фотоаппаратов, в том числе со стороны бывшего ректора Филова.

-207-

9.           В типолаборатории обращают на себя внимание:

г)        значительное количество неприменяемых шрифтов;

д)       слишком низкая балансовая оценка машин и оборудования;

е)       значительная задолженность заказчиков;

ж)      отсутствие договоров с заказчиками.

10.       В столовой хозрасчет проведен не полностью (инвентарь и посуда приобретаются за счет бюджета). Самозаготовок столовая не ведет, как следствие – очень бедное меню.

11.       Если вопрос с жилыми площадями, на взгляд комиссии, остроты не имеет, то с учебными площадями дело обстоит очень плохо. План расширения института был составлен в 1930 году. 13 сентября 1930 года (то есть еще при Розанове) был заключен договор со строительным трестом Сокольнического Совета ориентировочно на 1.000.000 рублей. Срок окончания работ по нему – 1 августа 1931 года. Аванс в сумме 286 тысяч рублей трест получил в момент заключения договора. Фактически же он приступил к работе только осенью 1931 года. До июля 1932 года пристрой был доведен до третьего этажа, и из-за отсутствия стройматериалов работа приостановилась. По-видимому, делает вывод Гатчин, со стороны администрации не принимаются энергичные меры к тому, чтобы заставить контрагента выполнить взятые на себя обязательства. По предварительным сметам, стоимость всей пристройки обойдется в 245 тысяч рублей, то есть, на 41 тысячу меньше, чем было уплачено тресту в 1930 году. Нужно либо изъять у треста эту сумму, либо расширить программу работ. Если она будет завершена, пристройка даст около 950 м2 площадей.

12.       В постановке финансовой отчетности обнаружены многочисленные нарушения (выдача денег из имеющихся в кассе независимо от источника финансирования, отсутствие «внутреннего хозрасчета», недостача). Кроме бюджетных, институт имеет средства от квартплаты и сдачи площадей в аренду, однако и в учете и сборе этих средств институт не проявляет должных усилий.

В виде заключения комиссия предлагала ряд мер, содержание которых легко воссоздать по перечню недостатков, которые мы воспроизвели. Но один пункт мы приведем. Признавая, что часть импортной фотоаппаратуры без ущерба для ВКИЖа может быть заменена аппаратами советского производства, а импортная передана для нужд других учреждений, подведомственных Учкому (например, Музею революции), постановили произвести соответствующую экспертизу с привлечением специалистов (в резолюции это пункт о «фотографе Хлебникове»). То же Гатчин предлагал сделать и в отношении излишних шрифтов в типолаборатории.

-208-

Несмотря на серьезность недостатков, выявленных комиссией, руководство ВКИЖа не было смещено, Олишев, по-видимому, был утвержден в должности ректора.

В архиве Учкома сохранился «Отчет о работе ВКИЖ имени "Правды"» за следующий – 1932/33 учебный год[276], подписанный Олишевым как ректором и Н. Яковлевым как проректором по учебной работе. В нем прошедший год назван «годом коренной перестройки», так как произошла специализация содержания преподавания «в определенной области нашего хозяйства» – сельского. Заново организованы необходимые кабинеты и лаборатории (химии, физики, агротехники, экономической географии), подобран соответствующий преподавательский и обслуживающий персонал.

Генеральная линия перестройки заключалась в том, чтобы «преподаватель был поставлен на должное место в педагогическом процессе» и «коренным образом перестроены методы преподавания»[277]. Мы помним, какие усилия прилагались в свое время в институте для перехода с лекционного метода преподавания на лабораторный план. Теперь процесс пошел вспять: все учебные заведения должны были «начисто ликвидировать бригадно-лабораторный метод». Объяснялось все просто: советская система высшего образования к 1932 году успела подготовить первое поколение «красных» лекторов, которые могли «на должном идейно-теоретическом уровне» вести лекционные курсы. Самостоятельные проработки учебного материала теперь заменялись семинарскими занятиями, которые тоже проводились педагогами. Решение о переходе высшей школы на лекционный метод закреплялось пакетом постановлений и инструкций, в том числе постановлением Президиума ЦИК «Об учебных программах и режиме в высшей школе и техникумах» (от 29.09.1932 г.). Кроме того, в июле 1932 года было проведено ректорское совещание комвузов, пропагандировавшее лекционный и классно-урочный методы преподавания.

В отчете ВКИЖа сказано, что перестройка методов преподавания в институте началась сразу после ректорского совещания. Теперь каждая тема начиналась с лекционного занятия, затем проводились классные занятия, на которых студенты должны были показать уровень домашней проработки темы. На них использовались такие методические приемы, как опрос, вызов к доске для развернутого ответа, живая беседа. Преподаватель по итогам занятий должен был провести обязательное оценивание знаний студентов. Только после такой «проработки» темы педагог мог приступать к лекции по новой теме. Считалось, что при такой методической системе студент усваивал всю тему, а не часть ее, как при лабораторном методе. Самым важным и сложным виделось учебной части ВКИЖа проведение классных семинарских занятий. Ставилась задача «не съехать на прежние конференции».

-209-

Важным итогом перестройки методов преподавания считалось повышение его идейно-политического уровня. Чтобы показать, что оно произошло, а «оппортунистическому извращению марксистско-ленинской теории» поставлен надежный заслон, авторы отчета приводили такой пример: преподаватель по политической работе, говоря о роли комиссаров в армии, начал цитировать Троцкого. Студенты «усумнились» в уместности цитаты и «заявили ректорату» – преподаватель был тотчас же снят с работы и получил соответствующее взыскание по партийной линии[278].

Много места в отчете отведено под рассказ о том, как в институте развернуты социалистическое соревнование и движение «ударничества». Помогать реализации этих кампаний были призваны стенная печать и газета «Правдист». По результатам кампаний были премированы 137 студентов основного отделения и 24 человека с курсов редакторов и с комсомольского отделения (оно было образовано в 1932 году наряду с отделениями по подготовке работников радиогазет и работников ТАСС[279]). Включился в соцсоревнование с другими вузами и сам институт: в марте был проведен полуторадекадник смотра вузов. В результате «были обнаружены и лжеударники» (шесть человек на основном отделении).

Отчет снабжен различными графиками и таблицами. Например, высчитаны суммарные прогулы и опоздания по месяцам: в январе, скажем, было 94 часа прогулов и 3 часа 44 минуты опозданий. Разумеется, динамика по месяцам показывается положительная. В среднем на каждого студента за год приходится прогулов – 30 минут, опозданий – 4. Есть данные и по преподавателям: в среднем на каждого приходится прогулов – 53 минуты (к таковым причислялись переносы занятия на другой день по вине преподавателя), опозданий – 15. Показана и положительная динамика успеваемости, особенно она впечатляюща по русскому языку.

-210-

1933 год – сентябрь 1937-го

Наконец-то у ВКИЖа появился постоянный руководитель – В.А. Нодель. Он был утвержден в должности Комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями 13 января 1934 года, а исполнял обязанности ректора с 20 сентября 1933-го.

Вульф Абрамович Нодель родился в еврейской семье рабочего-шапочника в 1897 году. Мать занималась мелкой торговлей. К революционной деятельности Вульф Абрамович пристрастился в юности: в 1914 году был избран руководителем нелегального союза приказчиков в Двинске. В следующем году стал бундовцем [состоял в этой партии до 1920 года – до вступления в ВКП(б)]. До 1917-го полтора года работал счетоводом в электротехнической конторе. Окончил коммерческое училище в 1917 году. Тогда же стал заместителем председателя Двинского Совета рабочих депутатов и председателем Совета профсоюзов. В 1918 году во время немецкой оккупации осужден военным оккупационным судом на два года содержания в крепости. В 1919–1920 годах – на руководящей профсоюзной работе в Витебске и Гомеле.

Был членом Центрального бюро компартии Белоруссии нескольких созывов, председателем Белорусского Союза работников просвещения, членом президиума совпрофа Белоруссии, наркомом труда республики, членом президиума ЦИК Белоруссии, заместителем председателя Белорусского кооперативного союза, редактировал газету «Звезда». Представлял Белоруссию в ряде общесоюзных комиссий при ЦИК Союза, в частности активно участвовал в комиссии по выработке Конституции СССР. Был членом первого состава Совета национальностей.

С 1925 года Вульф Абрамович в Средней Азии. Член ЦК нацкомпартий Туркмении и Узбекистана. Кандидат Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б). Работал редактором газеты «Туркменская искра», заворгом окружкома партии в Мерве, редактировал газету Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) «Правда Востока», заведовал отделом печати Средазбюро.

В 1929 году перевелся в Москву. Последовательно работал заместителем редактора газет «Социалистическое земледелие» и «Советская торговля». Начал преподавательскую деятельность (в 1930–1933 годах возглавлял кафедру печати на курсах марксизма-ленинизма, сотрудничал во ВКИЖе). В 1932 году стал редактором «Советской торговли». Профессор по экономическим наукам (1935 г.). Научную работу вел параллельно по двум направлениям: экономика советской торговли и печать. Принимал активное участие в подготовке к изданию учебников. Например, автор трех глав и один из редакторов «Экономики советской торговли». В учебном пособии «Редактирование и массовая работа большевистской печати» также автор трех глав и редактор. Имеются работы по вопросам национальной политики и по литературе. Писал и публиковал статьи на русском и английском языках[280]. В сентябре 1937 года был репрессирован.

-211-

Став ректором ВКИЖа, Нодель с энтузиазмом взялся за восстановление репутации некогда прославленного института. Под руководством нового ректора было выработано новое Положение об институте[281]. В его первом пункте значится, что Всесоюзный коммунистический институт журналистики им. «Правды» состоит при ЦИК СССР и находится в ведении Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК Союза ССР. Институт имеет своей задачей подготовку квалифицированных работников печати и переподготовку руководящих работников краевых, областных, районных и политотдельских газет.

При институте имеются:

А.       Основное отделение для подготовки редакторов районных и политотдельских газет и работников областных и краевых газет со сроком обучения три года.

Б.       Курсовой сектор – в составе постоянно действующих курсов по подготовке и переподготовке:

а)       руководящих работников областных и краевых газет с трехмесячным сроком обучения и районных и политотдельских газет с двухмесячным сроком обучения (не менее трех созывов в год);

б)      руководящих работников комсомольских краевых и областных газет с одногодичным сроком обучения.

В.       Сектор заочной подготовки и переподготовки руководящих работников районных и политотдельских газет со сроком обучения в полтора года.

Институт ведет систематическую научно-исследовательскую работу в тесной связи с соответствующими научно-исследовательскими учреждениями, полностью используя ее в целях преподавания в институте. Очень важен был следующий пункт – о том, что институт имеет свое издательство для выпуска книг и пособий по вопросам печати. Состоит на общесоюзном бюджете по общей смете ЦИК Союза ССР. Институту предоставляется право иметь специальные средства, которые расходуются согласно существующим на то узаконениям. Он пользуется правами юридического лица и имеет печать.

Во главе института стоит ректор, назначаемый президиумом ЦИК Союза ССР по представлению Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК. Он осуществляет на основе единоначалия руководство и управление научно-учебной, политико-воспитательной, административно-финансовой и хозяйственной работой института, отчитываясь перед Комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями.  Для руководства отдельными частями деятельности института ректор имеет двух заместителей – по учебной и административно-хозяйственной части, – утверждаемых Комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК по представлению ректора института. Права и обязанности всех руководителей и сотрудников определяются инструкцией, утверждаемой комитетом.

-212-

В части третьей положения говорится, что обучение в институте производится на основе активных методов и непрерывной связи теоретического курса с производственной практикой[282]. Во главе учебной части стоит заместитель ректора, который непосредственно руководит всей учебной и политико-воспитательной работой и практикой учащихся, отвечает перед ректором за постановку этой работы в институте. Основным звеном в организации учебного дела и научной работы являются кафедры, которые действуют под единоличным руководством заведующих кафедрами. Заведующий кафедрой объединяет деятельность всех преподавателей и научных работников по одной или нескольким тесно связанным между собой дисциплинам. Число кафедр устанавливается Комитетом по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК Союза ССР по представлению ректора института. Заведующие кафедрами назначаются ректором, их кандидатуры представляются на утверждение в Комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК Союза ССР.

Поистине революционная инициатива Ноделя – внесение изменений в правила приема во ВКИЖ. Он предлагал «допускать в институт, наряду с коммунистами и комсомольцами, также и беспартийных. Считать, что основным принципом при отборе поступающих должно быть требование высокой грамотности и наличие определенных способностей журналиста»[283]. И он добился-таки принятия этого решения: за месяц до ареста Вульфа Абрамовича во ВКИЖ пришла выписка из решения отдела печати и издательств ЦК следующего содержания: «Отдел печати и издательств ЦК ВКП(б) сообщает, что в Коммунистические институты журналистики разрешается принимать наряду с членами и кандидатами партии, комсомольцами также и беспартийных, имеющих законченное среднее образование и представивших характеристику партийной или комсомольской организации»[284].

-213-

Ноделем были внесены изменения в учебный план института. Это, по мнению ректора, необходимо было сделать, поскольку существовал ряд недостатков, которые в основном сводились к следующему:

1)       чрезмерная загрузка студентов классными проработками (на самостоятельную работу выделялась только треть учебного времени);

2)       недостаточное место отведено в учебном плане письменным работам; между тем, во ВКИЖе именно письменным работам должно быть отведено особенно большое место;

3)       недостаточное количество времени отведено для специальных журналистских дисциплин;

4)       неравномерное распределение отдельных дисциплин в процессе всего курса.

Назвав недостатки, ректор предложил свой вариант плана, устраняющий их. В каком направлении изменен план?

1.        Увеличено общее количество часов для самостоятельной работы (до половины объема учебного времени) за счет сокращения времени, отведенного на военные дисциплины, и за счет сокращения часов для классных проработок.

2.        Увеличено количество часов для журналистских дисциплин (430 вместо 280) за счет перераспределения времени по остальным предметам. Распределение журналистских дисциплин перестроено (два самостоятельных курса по работе над газетным материалом и массовая работа печати объединены в один курс). На третьем курсе введена специальная практика (литературная работа под руководством преподавателя). Введено обязательное написание дипломной работы (в течение одного месяца). Реорганизовано преподавание литературы в плане ее журналистской актуализации. По всем без исключения предметам предусмотрены письменные работы[285].

Анализ данного документа позволяет нам по достоинству оценить инициативу Ноделя: он возвращает институт к его лучшим временам, когда почти половина учебного времени выделялась на журналистские дисциплины. Это требовало от него определенного мужества, поскольку, расширяя специальный цикл, он неизбежно сокращал объемы часов по общественно-политическим предметам (например, по истории партии предлагал 200 часов вместо 280). А еще, акцентируя внимание на письменных работах, он фактически возрождал лозунг «журнализирования» института. Еще одна новация (и тоже в виде возврата к хорошо забытому старому) – перестройка структуры института в плане унификации содержания образования на двух первых курсах и введение специализации только на последнем курсе обучения. Проведя такую реорганизацию, Нодель соединил основное и комсомольское отделения. Следствием этого стало омоложение состава студентов и повышение требований к образовательному уровню поступавших. Так, по сообщению проректора по учебной работе О.И. Виноградовой, озвученному 28 февраля 1937 года на заседании ректора с преподавателями, к вступительным экзаменам во время последней приемной кампании были допущены 139 человек, а справились с вступительными испытаниями и были зачислены в институт только 119 абитуриентов[286].

-214-

Нодель был опытным аппаратчиком и хорошо чувствовал бюрократическую конъюнктуру. Зная, что ЦК партии планируется в середине 30-х годов развертывание широкой сети газетных учебных заведений разного уровня, и понимая, что это неизбежно повлечет за собой спрос на преподавателей журналистских дисциплин, он обращается в Комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями ЦИК с предложением организовать во ВКИЖе специальную подготовку преподавателей журналистики (начиная с января 1935 года). Срок обучения на курсах предлагался шесть месяцев. В разработанном Ноделем проекте решения значилось, что на курсы принимаются члены ВКП(б) с партийным стажем не менее пяти лет, с опытом руководящей партийной работы и работы в печати не менее трех лет, имеющие подготовку в объеме комвуза. Возраст для поступающих – от 25 до 35 лет. Поступающие командируются КИЖами и редакциями республиканских и областных газет. Допущенные мандатной комиссией подвергаются приемным испытаниям по истории ВКП(б), ленинизму, политической экономии, диалектическому и историческому материализму в объеме комвуза[287].

Остановимся еще на одном нововведении Ноделя – создании факультета особого назначения (ФОНа). Он был открыт в октябре 1935 года по специальному указанию отдела печати и издательств ЦК ВКП(б) и предназначался для обучения руководящего состава центральных газет (редакторов, их заместителей и заведующих отделами). Цель его деятельности определялась в Положении о ФОНе следующим образом:

а)       дать систематическое образование тем работникам редакций, которые его не имели;

б)       обеспечить углубленное изучение отдельных дисциплин [история СССР, всеобщая история, история ВКП(б), история литературы, политэкономия, философия, прикладные дисциплины и т.д.];

в)       работа над языком (родным и иностранным)[288].

Обучение на ФОНе осуществлялось по индивидуальным планам (в зависимости от предварительной подготовки слушателя и его желания). Занятия проводились на дому в часы, устанавливаемые по согласованию с обучающимся. Расписание составлялось из расчета 4 часа в шестидневку в течение 10 месяцев в году. Стоимость обучения – 5.000 рублей в год. Средства перечислялись на специальный текущий счет (за его обслуживание работники бухгалтерии получали доплату в 250 рублей в месяц). Слушатель обеспечивался учебно-методическими материалами и личным преподавателем по предмету. Основной метод занятий – самостоятельная работа под руководством преподавателя со сдачей обязательных письменных работ и зачетов.

-215-

C точки зрения расширения форм медиаобразовательной деятельности уместно упомянуть о том, что при Ноделе укрепилось во ВКИЖе преподавание радио. Подготовка сотрудников радиогазет была начата еще в 1932 году, но, видимо, реальных результатов это не принесло, потому что летом 1936 года председатель Комитета по радиовещанию при СНК СССР П.М. Керженцев обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой разрешить организовать при ВКИЖе двухгодичные заочные курсы работников радиовещания, а также создать в семи журналистских учебных заведениях специальные группы редакторов радиовещания. В этих группах очного обучения предлагалось начать готовить к работе в эфире в общей сложности 325 человек. При этом учебно-методическое руководство по специальным радиодисциплинам и финансирование всего проекта радиокомитет брал на себя[289].

Запросив на этот счет мнение ВКИЖа, отдел печати и издательств ЦК ВКП(б) получил ответ В.А. Ноделя в том духе, что не следует распылять работу по многим вузам, а необходимо сосредоточить ее в одном, максимум в двух местах, причем ВКИЖ мог бы стать таким местом, если бы радиокомитет кроме финансирования взял на себя обеспечение слушателей жильем. В отношении учебного плана В.А. Нодель предлагал принять традиционную схему: первые два года он не должен был отличаться от обычного плана ВКИЖа, реализация специализации предполагалась только на последнем курсе. Нам не известно, осуществилась ли задумка открыть специальные радийные группы очного обучения (скорее всего, нет), а вот обучение «слушателей-заочников Радиовещания» в институте существовало.

Постановка учебы заочников была постоянным предметом внимания ректора и руководителей Учкома. Так, запросом от 21 марта 1934 года Учком просил прислать итоговые материалы по первому выпуску редакторов политотдельских газет (заочников)[290]. Познакомимся с этими материалами[291], чтобы получить представление о том, как проходили сессии на заочном отделении.

-216-

Из документов следует, что учебная конференция редакторов политотдельских газет проходила с 20 февраля по 2 марта. На нее съехались 150 человек. Учебная программа и шесть докладов редакторов о своей работе (из 63 прозвучавших) изданы в специальном сборнике. Учебный план на 100 часов был составлен из расчета 70 часов лекций, 10 часов классных занятий и 20 часов самостоятельной работы. Реально лекций было даже больше. Они были проведены по 13 темам. Выступали: ректор института Нодель, заместитель начальника политуправления НКЗ Петрунин, Данилин и Горелин из журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент», редактор журнала «Крокодил» Мануильский, Кантор из «Правды». Для классных занятий слушатели были разбиты на пять групп по 30 человек по территориальному принципу. Кроме того, были организованы консультации (приглашено 10 консультантов по шести направлениям). С большой речью перед слушателями выступила Н.К. Крупская; выступали также М. Кольцов и С. Третьяков.

В первый вечер сессии была организована встреча слушателей с советскими писателями (Ставский и др.). Был также проведен вечер встречи с работниками центральной и фабрично-заводской печати («Правда», «Крестьянская газета», «Совхозная газета»). Слушатели познакомились с работой журнала «Районная и политотдельская печать», бюро клише Союзфото, ТАСС, политуправления НКЗ. В рамках экскурсионного и культурного обслуживания заочников сводили на выставки в Музей революции, в Третьяковскую галерею, на один из крупных заводов (на выбор по списку). Все приехавшие посмотрели спектакль «Егор Булычев и другие» в театре им. Вахтангова, а также еще по два спектакля московских театров (на выбор). Была организована учебная выставка политотдельских газет с конкретными положительными и отрицательными примерами, с рецензиями на выступления в печати. Всех очень заинтересовали материалы выездной редакции «Крокодила» на одну из МТС. Отзывы на проведенную сессию (гостей, например Кольцова, и самих слушателей) под рубрикой «Заочники о конференции» очень благожелательны и конструктивны, даже если в них содержится критика проведенных мероприятий или предложения на будущее.

-217-

Ноделю удалось поднять зарплату ведущим преподавателям ВКИЖа (проректорам и руководителям кафедр). Сделать это было непросто, поскольку в середине 30-х годов существенным образом изменился порядок оплаты преподавательского труда: вместо почасовой установилась штатно-окладная система, размер оплаты дифференцировался не только в соответствии с ученой степенью, но и в зависимости от вида учебной работы. Кроме этого, размер оплаты зависел от того, является ли преподаватель штатным работником или совместителем. «Остепененных» преподавателей во ВКИЖе было мало, а вот совместителей, наоборот, много. Но без них специализированный вуз существовать не смог бы. Поэтому Нодель обращается к руководителю Комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями с просьбой в виде исключения ввести доплаты особо ценным работникам вуза. Так, Д.А. Розанов, бывший ректор института, приглашенный в 1934 году Ноделем в качестве заведующего кафедрой истории ВКП(б), по госнормированию мог претендовать только на 500 рублей. А на прежней работе (в Партиздате) его оклад был равен 850 рублям. Чтобы «закрепить» за ВКИЖем нужного работника, Нодель «пробивает» Розанову персональную доплату в размере 500 рублей.

К сожалению, не все инициативы В.А. Ноделя были воплощены в жизнь. Не удалось ему увеличить срок обучения на основном отделении, существенно улучшить материально-техническую базу и финансирование института. Хотя попытки решить эти проблемы Нодель предпринимал не раз. Так, в декабре 1936 года он писал секретарю ЦК ВКП(б) Андрееву: «Когда в свое время ЦК ВКП(б) принял решение о передаче ВКИЖа из ведения Наркомпроса в ведение ЦИК СССР, имелось в виду обеспечить институту более благоприятные условия для его развития... Между тем, ВКИЖ сейчас находится в условиях худших, чем учебные заведения, состоящие в системе Наркопроса (более низкие оклады для руководящего персонала, ничтожные ассигнования для культурно-бытовых нужд студентов). Примеры: начиная с 1937 года в газетных школах, куда принимаются молодые люди, кончившие семилетку, без опыта газетной работы, стипендия будет равняться 250 руб. Во ВКИЖе столько же, но туда принимаются люди с законченным средним образованием, обязательным опытом газетной и общественной работы. Необходимо поднять стипендию до уровня, установленного для областных и краевых курсов марксизма-ленинизма (450 руб.). Стипендию аспирантам необходимо установить в размере 500–600 руб. Положение с зарплатой сотрудников явно ненормально: руководитель курса получает всего на 30 руб. больше, чем студент 3 курса. Библиотекари с высшим образованием, с большим стажем работы получают 170 рублей, т.е. намного меньше, чем выплачивается стипендия в газетных школах»[292]. Подобные письма Нодель слал регулярно и по нескольким адресам, но добиться решения материальных и финансовых проблем так и не смог.

-218-

Сентябрь 1937 года – июнь 1938-го

Это время ректорства О.И. Виноградовой, преподавателя новой формации, выпускницы Института красной профессуры (1934 год, специальность – преподаватель диалектического материализма).

Родилась Ольга Ивановна во Владимире в 1899 году. В 1919 году вступила в РКП(б). На работу во ВКИЖ поступила сразу после окончания ИКП. Быстро передвигалась по служебной лестнице: стала проректором по учебной работе, позже – заведующей курсами работников комсомольской печати. Ректором назначена 1 ноября 1937 года[293]. Институту оставалось жить несколько месяцев – до конца учебного года.

Все последние месяцы в институте не было проректора по учебной работе. Кроме того, по состоянию на 4 марта 1938 года во ВКИЖе не было и заведующего кафедрой «Практика газетного дела» (единственная кафедра, на которой велись журналистские дисциплины). Это следует из списка членов ученого совета института, поданного в Комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями на утверждение. Кстати, в списке опять все фамилии новые (по сравнению с последними месяцами 1931 года).

Сохранилось письмо, написанное для передачи в отдел печати и издательств ЦК ВКП(б) тов. Мехлису. Датировано оно 16–17 октября 1937 года, подписано О.И. Виноградовой и секретарем парткома ВКИЖ Кононыхиным. Считаем возможным воспроизвести его (с небольшими сокращениями; орфография, пунктуация, подчеркивания и сокращения сохранены):

«Вредительская линия, проводившаяся бывшим ректором ВКИЖ Ноделем на ликвидацию института, как партийного, коммунистического учебного заведения, готовящего руководящие кадры для районной и областной печати, имела своим последствием: а) резкое снижение количества членов партии в институте (в 1935 г. принято: членов ВКП(б) – 94, ВЛКСМ – 40; в 1936 г.: членов ВКП(б) – 40, ВЛКСМ – 74; в 1937 г.: членов ВКП(б) – 19, ВЛКСМ – 120) б) Значительное засорение института людьми, на работе непроверенными, опыта ни газетной, ни другой работы неимеющими, некоторые из которых были в связи с врагами народа. Только за последний месяц, когда институт очищается от последствий вредительской работы, нами отчислено из института 11 человек, которые на работу в большевистской печати допущены быть не могут; из выпуска 1937 г. двое (Бойцов, Климов) оказались врагами народа и арестованы органами НКВД, арестован 6. студент 1 к. Слонимский, вольнослушателем института был ныне арестованный Осипов. Исключен из партии и снят с работы зав. заочным отделением аспирант Волковицкий, скрывавший от партии связь с врагом народа Парадизовым, исключена из партии только что окончившая ВКИЖ Петрова В., за связь с врагом народа Зеленским.

-219-

В свете того, что за последние годы в значительной мере сокращена сеть подготовки газетных кадров (закрыты редакторские отделения при курсах марксизма-ленинизма, при высшей школе профдвижения, ликвидирован ряд газетных школ), в то время, как ряд редакций газет оказался засоренным враждебными и сомнительными элементами, и печать остро нуждается в проверенных и квалифицированных газетных работниках, нам представляется целесообразным:

1.        Восстановить ВКИЖ, как учреждение, готовящее руководящих работников областной и центральной печати, для чего, сохранив возможность приема и обучения в институте членов ВЛКСМ, создать при ВКИЖ партийно-редакторское отделение, на которое принимать лишь членов ВКП(б), проверенных на работе, имеющих опыт газетной или партийно-политической работы и образование в объеме средней школы. Создать для студентов этого отделения необходимые материальные условия и возможность обучения их, кроме института, в редакциях центральных газет.

2.        Увеличить срок обучения для всего института до четырех лет... Наши учебные планы слишком узки... и так напряжены, что вызывают справедливое и с каждым годом все более острое недовольство студентов...

3.        В течение последних лет острейшее недовольство вызывала постановка преподавания газетного дела в институте. Нодель это дело вел явно вредительски. Частая смена планов, прожектерство и экспериментаторство, игнорирование работы с преподавателями характеризовали работу Ноделя как руководителя кафедры газетного дела. Научно-исследовательской работы кафедра не вела. Квалифицированные работники печати к работе в институте не привлекались. В настоящее время кафедры не существует и преподавание газетных дисциплин прекращено. Просим Вас срочно решить вопрос относительно работы кафедры и прежде всего назначить авторитетного и квалифицированного руководителя кафедры.

4.        С прошлого года при институте существует аспирантура... Но организация этого дела до сих пор была просто вредительской. Учебные планы аспирантуры никем не утверждались, никто работой аспирантов не руководил, аспиранты загружались самыми разнообразными поручениями и работами, а научно-исследовательской работы не вели. Материальное положение аспирантуры таково, что стипендия (250 р.) аспиранта меньше стипендии студента III курса ВКИЖ (280 р.)... В настоящее время на II курсе аспирантуры осталось 6 слушателей, а на I курс принято только 3 человека.

-220-

5.        В итоге хозяйственной "деятельности " Ноделя и при активном содействии этому бывш. председателя Ученого Комитета Милютина, материальное положение института чрезвычайно тяжелое. Ставки руководителей института ниже ставок руководящих работников средней школы (ректор – 450 руб., проректор по уч. части – 400 р., зав. заочным отделен. ВКИЖ – 300 р. и т.п.); ставки руководителей ведущих кафедр (газетного дела, литературы и языка, истории ВКП(б) – 150 руб.; ставки заведующих кабинетами (печати, литературы и историческим) – 120 руб.; квалифицированные библиотекари с 20-летним стажем, с высшим образованием оплачиваются ниже библиотекарей обычных районных библиотек – максимальная ставка 200 руб. ...

Материально-бытовое обслуживание студентов осталось неизменным с 1930 года и затрудняет возможность привлечения во ВКИЖ работников с значительным опытом газетной и партийно-политической работы. Стипендия (250 руб.) газетных школ, куда принимается молодежь, окончившая семилетку, установлена и для студентов ВКИЖ...

Положение с общежитиями таково, что в будущем 1938 году мы не сможем провести приема в институт.

Мы просим предложить Ученому Комитету при ЦИК СССР принять меры, коренным образом изменяющие материальное положение института, а именно: пересмотреть ставки и оклады работников института, руководителей кафедр, зав. кабинетами и т.д., приравняв их, впредь до общего пересмотра ставок к существующим ставкам ИКП или высшей школы пропагандистов. Установить средний размер стипендии для студента – 400 руб., дав институту право дифференцировать размер ее в зависимости от курса и отделения. Приравнять аспирантуру в материальном отношении к ИКП (стипендия аспирантов, оплата проф.-преподавательского персонала и т.п.). Предрешить в 1938 году строительство общежития на 500 человек, капитальный ремонт зданий института и общежитий, увеличение ассигнований на культурно-бытовое обслуживание студентов и т.п. Просим Вас разрешить и предложить Ученому Комитету обеспечить необходимыми средствами организацию с ноября – декабря подготовительных курсов для членов ВКП(б), имеющих опыт газетной или партийно-политической работы. Практика приема этого года показала, что без таких общеобразовательных курсов мы и в будущем году в институт членов партии принять не сумеем.

-221-

Враг народа Нодель особенно щедро приложил свою вредительскую руку в постановке издательского дела в институте. Партийный комитет ВКИЖ сейчас закончил обследование издательства. В результате обследования выяснилось, что большинство книг, изданных институтом, являются политически-вредными и должны быть изъяты. Многие из этих книжек редактировал лично Нодель. Он же подбирал авторов для издательства, раздавал им в качестве авансов тысячи денег, а брошюры этих авторов оказались вредными. Достаточно указать на книгу "Учебное пособие по курсу технического оформления газеты"[294] раскритикованную "Правдой ", книга эта политический брак и света не увидела. Стоит это издательству около 45 тысяч рублей.

Мы считаем, что ВКИЖ должен заниматься изданием книг, обобщающих опыт работы лучших газет нашей страны, освещающих историю большевистской печати, и т. д., но по издательству должен быть разработан подробный план, утвержденный Отделом печати ЦК ВКП(б), а на этот участок работы выделен честный квалифицированный товарищ.

6.        В институте нет своих проф.-преподавательских кадров, подавляющее большинство преподавателей "совместители". Из 8 руководителей кафедр только двое (литературы и истории ВКП(б)) имеют в качестве основной работу в ВКИЖ. Нет постоянных руководителей по кафедрам исторической, политической экономии, диалектического материализма. Институт в настоящее время не имеет проректора по учебной части и заведывающего издательством.

7.        Партийная и комсомольская организации института настолько значительны (чл. и кандидатов ВКП(б) – 155; членов ВЛКСМ – 259 ч.), что для руководства ими необходимы освобожденные работники. Несмотря на все наши старания, мы не можем добиться положительного разрешения этого вопроса. Просим помочь нам в этом»[295].

Безусловно, на судьбу института повлиял тот факт, что в апреле 1938 года Ученый комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР был ликвидирован (в соответствии с постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 16 апреля 1938 года). Последние два месяца ВКИЖ находился в непосредственном ведении ЦК ВКП(б). Институт был довольно крупным учреждением. При нем имелись детский сад, амбулатория, радиоузел и другие подразделения.

Изучение приказов за последний календарный год существования ВКИЖа позволяет предположить, что ликвидация института была неожиданной для ее руководящих и рядовых работников, студентов. Так, 11 мая был издан приказ о порядке вселения студентов в общежитие с 1 сентября 1938 года[296]. Приказами по институту студенты были переведены на следующий курс. Преподаватели отправлены в отпуск. Кажется, ничто не предвещало никаких катаклизмов. Но уже 9 июня была ликвидирована аспирантура, в связи с этим отчислено пять аспирантов[297].

-222-

16 июня вопрос о судьбе института рассматривался на заседании Политбюро ЦК. Докладывал сотрудник отдела печати ЦК ВКП(б) Никитин. В результате обсуждения было принято следующее решение, которое будет обнародовано как постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР:

1.        Принять предложение отдела печати ЦК ВКП(б) (тов. Никитина) о ликвидации ВКИЖ им. «Правды».

2.        Передать здания, занимавшиеся до настоящего времени Всесоюзным коммунистическим институтом журналистики (ул. Кирова, 13), с полезной площадью 7.372 м2 (общежитие – 2.886, столовая – 745, спортзал – 245, типография – 538, учебный корпус – 2.978 м2), в том числе жилой площадью 4.984 м2, в ведение ВЦСПС для размещения в нем оставшихся во Дворце труда центральных комитетов профсоюзов.

3.        Обязать управление делами ЦК ВКП(б) (тов. Крупина) в трехдневный срок освободить указанное в § 2 помещение Коммунистического института журналистики, а ВЦСПС (тов Москатова) в пятидневный срок переселить ЦК профсоюзов из старого здания ВЦСПС в помещение ВКИЖа.

4.        Передать находящуюся в доме № 13 по ул. Кирова типографию ВКИЖа в ведение ВЦСПС для обслуживания переселяемых в это здание ЦК профсоюзов[298].

Через 12 дней Политбюро ЦК возвращается к принятому решению и изменяет его последний параграф: «Во изменение постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 16 июня с.г., передать типографию ВКИЖа в распоряжение Отдела печати и издательств ЦК ВКП(б) для использования ее Высшей школой пропагандистов и газетных работников им. Я.М. Свердлова при ЦК ВКП(б)»[299].

-223-

▲

Приложение 2

ИСТОРИЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТНОЙ ПАРТИЙНО-ГАЗЕТНОЙ ШКОЛЫ

Челябинская областная партийно-газетная школа (ЧОПГШ) начала работу в марте 1936 года формально по решению X (январского 1935 года) пленума обкома, посвященного вопросу повышения квалификации и идейно-теоретического уровня областных кадров, занятых в партпросвещении, агитации и печати. На самом деле таким образом челябинское начальство отреагировало на веяния из Москвы, в том числе на передовую статью «Правды» «Районной газетой надо руководить», опубликованную 31 октября 1935 года.

Статья была острая, в ней давался нелицеприятный анализ «районок»: «...большинство районных газет в нынешнем их виде не удовлетворяет требованиям, которые предъявляют к ним сейчас и партия, и миллионы читателей... вместо свежей и полнокровной, все стороны охватывающей информации районные газеты преподносят читателю черствую корку неоперативных статей и заметок, вместо новых мыслей – повторение задов, вместо яркого рассказа и показа – казенный окрик». В число «скучных, бледных, бескровных и беззубых» изданий, у которых «весьма узкий кругозор, низкий уровень и общей, и политической культуры, слабая журналистская квалификация», попали, наряду с курскими и ивановскими, и челябинские газеты.

Особо досталось газете Петуховского района Челябинской области. Она названа «подхалимствующей до неприличия, и совершенно безнаказанно». И вот в каком контексте: оказывается, обычно «людей, делающих газету, не знают ни обком, ни даже райком партии. Безмолвствуют и бездействуют культпропы крайкомов и обкомов, которые никогда не видят районной редакции... Безмолвием своим поощряет обком и непартийный стиль некоторых своих районных газет, грубое подхалимство по адресу районных и областных руководителей». Похоже, тут стрелы пущены не столько по самим газетам, сколько по местным партийным комитетам. Именно к ним обращены следующие слова: «С беспризорностью районных газет давно пора кончать... Давно пора по-настоящему взяться за подготовку новых кадров районной печати – не только редакторов, но и секретарей редакций, литературных сотрудников и корректоров... Давно пора понять, что партийная журналистика – это профессия, и этой профессии надо учить людей, и притом людей талантливых, чувствующих склонность к литературной работе».

-224-

После такого разноса ничего не оставалось, кроме как «самому себя высечь», что и было сделано местным обкомом. Начали изучать положение с уровнем образования работников местных газет и вот что выяснили: в области, где помимо трех областных газет, издавалось порядка 70 районных, городских и окружных, 75 многотиражек совхозов, около трех десятков многотиражек МТС, более полутора десятков газет на заводах и стройках и с десяток многотиражек на транспорте, ситуация с кадрами была «аховая». Первый «срез» показал: начальное (низшее) образование имели из 82 учтенных редакторов и заместителей редакторов районных газет 43 человека, а из 102 учтенных литработников – 57[300]. Позже выяснились более точные данные: из 63 редакторов районок только один был с высшим образованием, 23 – со средним и неоконченным средним и 39 – с начальным. В пяти районах вообще не было утвержденных редакторов, а в 14 они не справлялись со своей работой. В 27 районках не было заместителей редакторов. Среди 39 имеющихся замов 2/3 – с начальным образованием. Из 106 рядовых литсотрудников высшее образование имел один, еще один получил образование в газетном техникуме[301].

Решили ситуацию признать неудовлетворительной и подчиниться московской инициативе о перепрофилировании некоторых совпартшкол второй ступени и открытии на их базе двухгодичных партийно-газетных школ. Совпартшкол, то есть учебных заведений партийно-политического образования (наряду с институтами красной профессуры, комвузами, курсами марксизма-ленинизма, курсами пропагандистов и т.д.), готовивших партийно-советских работников, в Челябинской области было не очень много – всего семь. Ниже приводятся данные о них.

Совпартшколы второй ступени в Челябинской области и их отделения

(количество слушателей на июль 1935 года)

-225-

Газетную школу решено было создать на базе Курганской. Правда, уже в момент ее образования были слышны голоса о ее неудачном местонахождении – удаленность от областного начальства и областных газет, – поэтому планировалось со временем перевести школу в Челябинск.

От совпартшколы газетной школе досталось каменное трехэтажное учебное здание по ул. Советской, 67 и несколько зданий под общежития. Организовали новое учебное учреждение 10 марта, не имея ни преподавателей специальных предметов, ни методического обеспечения, ни хорошей библиотеки и других учебно-вспомогательных подразделений. Челябинский обком в такой ситуации обратился в отдел печати и издательств ЦК с просьбой о содействии: просили выслать программы, Положение о школах, преподавателя газетного дела, а также учебные пособия по газетным дисциплинам издания ВКИЖа и библиотечку «Журналиста»[302].

Из Москвы выслали только типовой учебный план и руководящие указания. В них значилось, что двухгодичные газетные школы представляют собой тип среднего газетного учебного заведения и должны готовить квалифицированных, политически грамотных и культурных работников среднего звена районных газет (инструкторы, заведующие отделами, секретари редакций), а также редакторов фабрично-заводских, транспортных и совхозных газет. В газетные школы должны были приниматься члены партии, комсомола (с комсомольским стажем не менее трех лет), беспартийные общественники в возрасте от 18 до 35 лет, имеющие опыт низовой газетной или общественной работы, обладающие образованием не ниже чем в объеме семилетней школы и политическим образованием совпартшколы.

Учебный план для школ составлен таким образом, чтобы за время учебы в ней студенты получили подготовку по общеобразовательным предметам [в первую очередь, по родному языку и социально-экономическим дисциплинам, особенно истории ВКП(б)], а также необходимые знания и навыки газетной работы.

Приводим учебный план 1935/36 учебного года[303].

Учебный план 1935/36 учебного года

-226-

Продолжение учебный плана 1935/36 учебного года

Для выполнения своей задачи газетно-партийным школам было необходимо:

а)        обеспечить преподавание социально-экономических предметов, особенно истории ВКП(б), на высоком идейно-политическом уровне;

б)       поставить преподавание родного языка и литературы с учетом специфики газетного учебного заведения, давать отчетливые знания грамматики, синтаксиса, навыки работы над газетой, книгой, составления рабочих планов, тезисов, конспектов, не ограничиваясь диктантами, которые проводить регулярно, но и широко практиковать письменные работы и литературные сочинения;

в)        правильно сочетать умелое и содержательное изучение газетного дела (основных задач большевистской печати, языка и стиля, литературной формы газетного материала, организации работы редакции, массовой и воспитательной работы, низовой печати, форм и методов работы с рабселькорами), во-первых, с широко развернутой практической работой студентов в процессе газетной работы в школе (литературная правка, показательная работа над корреспонденциями, заметками, написание небольших статей, обзоров низовых газет, составление редакционных примечаний к письмам, изучение рабселькоровской работы на месте и т.д.), во-вторых, с тщательно подготовляемой, правильно организованной, умело руководимой и контролируемой производственной концентрированной практикой в районных, городских и фабрично-заводских газетах. Каждая школа должна иметь учебную газету.

-227-

Ввиду того, что задачей газетных школ являлась подготовка работников печати, необходимо было внедрить навыки письменной работы при изучении не только специальных вопросов газетной работы, но и основных социально-экономических дисциплин. Большое значение должно было придаваться самостоятельной работе слушателей, а также контролю преподавателей за ней. Учебная часть должна была помогать в организации самостоятельной работы (подбор литературы, консультации и т.д.).

В учебном процессе не менее 1/3 аудиторных занятий должно было отдаваться лекциям и 2/3 – классной проработке. После каждого полугодия должны были организовываться зачеты, а в конце курса – выпускной экзамен. Оканчивающий партийно-газетную школу мог быть рекомендован на работу в печать при условии обязательного получения соответствующей всесторонней учебной оценки по результатам выпускного экзамена и учета успеваемости за все время обучения[304].

Данные методические рекомендации распространялись через отдел печати и издательств ЦК ВКП(б), а составлялись, по-видимому, в секторе партийных кадров Ученого комитета по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР (председатель В.П. Милютин). Как удалось выяснить, в конце 1936 года рассматривался вопрос о передаче двухгодичных газетных школ в его ведение. Руководителем сектора партшкол Учкома был И. Кувшинов, инспектором по газетным школам – А. Воротынский.

Таких школ на рубеже 1936–1937 годов было 19. Приведем данные о их местонахождении и контингентах (на 1 января 1937 года).

Белорусская республиканская (г. Могилев) – 130 человек;

Узбекская республиканская (г. Ташкент) – 120;

Украинская республиканская (г. Харьков) – 355;

Западно-Сибирская краевая (г. Новосибирск) – 125;

Воронежская областная (г. Мичуринск) – 160;

Горьковская областная (г. Горький) – 100;

Дальне-Восточная областная (г. Благовещенск) – 75

Донецкая областная (г. Ворошиловград) – 100;

Калининская областная (г. Вышний Волочек) – 100;

Куйбышевская областная (г. Пенза) – 130;

Курская областная (г. Орел) – 190;

Ленинградская областная (г. Псков) – 100;

Московская областная (г. Серпухов) – 160;

Саратовская областная (г. Вольск) – 100;

Свердловская областная (г. Свердловск) – 95;

-228-

Сталинградская областная (г. Астрахань) – 125;

Челябинская областная (г. Курган) – 120;

Чувашская областная (г. Чебоксары) – 50;

Ярославская областная (г. Кострома) – 130[305].

Проанализировав первый опыт существования газетных школ, Комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР совместно с отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) разослали на места новые указания. В них были названы типичные недостатки газетных школ: невысокий уровень учебы, в особенности по родному языку и истории ВКП(б), неумелая постановка преподавания вопросов практики газетного дела (заучивание учащимися общих определений и слабое развитие навыков практической литературной работы в газете), прием не только окончивших семилетку, но и с меньшей общеобразовательной подготовкой, отсутствие качественной организации производственной практики.

Вносились изменения в учебный план. Увеличивалось количество часов на русский язык (до 441) и литературу (до 350), чтобы «поднять общую грамотность и культурность». Была исключена экономполитика (с одновременным увеличением часов на политэкономию социализма со 100 до 148), исключались резервные часы и сельскохозяйственные дисциплины («для устранения многопредметности и как ненужные в условиях газетной школы»); зато вводились лекционные курсы «История большевистской печати» (28 часов) и «Конституция СССР» (35). Указывалось, что школы должны иметь твердое расписание. С точки зрения методики преподавания, отмечалось, что основным методом должен быть лекционный; на долю лекций теперь предполагалась не одна треть, а половина всех учебных часов. Однако по таким предметам, как техника газетного дела и практика газетной работы (так были переименованы газетные дисциплины), лекционный курс, наоборот, сводился к минимуму, а классные занятия должны были приобрести исключительно характер практической работы в классе, лаборатории в целях детального, более совершенного в сравнении с существующей постановкой изучения литературного и технического оформления газеты под руководством опытных преподавателей – знатоков газетного дела. Так, по практике газетной работы только 15% часов должно было быть лекционными, остальные планировались практическими, по технике газетного дела 56 из 76 часов – «практические занятия в типолаборатории»[306].

-229-

Рассмотрим, как обстояло дело с обеспечением образовательного процесса в Челябинской областной партийно-газетной школе. Первый набор был произведен в марте 1936 года. Заявления желающие учиться и отправляемые по разверстке посылали в обком партии. Прошедшие мандатную комиссию выезжали на вступительные экзамены [по родному языку, литературе, географии и истории ВКП(б)]. Не прошедших конкурс было довольно много – 45 человек (13 членов партии, 10 кандидатов и 22 комсомольца). Отсеивались из-за малограмотности (в основном партийцы) и из-за отсутствия опыта газетной и общественной работы. Вместо положенных 60 человек были приняты 72 (в некоторых документах указывалось 75, 77 и даже 80). Из них членов партии и кандидатов – 22 человека, остальные комсомольцы. Непосредственно из аппаратов редакций – 27 человек. Образовательный ценз соблюден не был: окончивших семилетку и школы более высшей ступени оказалось только 26 человек, большинство же имело 3–6 классов образования. Аналогично и с политическим образованием: больше половины имело за плечами только курсы по истории ВКП(б) и текущей политике. Второй набор (49 человек) был сделан в сентябре 1936 года. Среднегодовой контингент учащихся определялся в 120 человек.

Преподавателей в штате школы было обычно шесть-восемь. Например, сразу после открытия в ней работали русовед И.И. Сахаров (беспартийный, окончил до революции учительскую семинарию, имел 22-летний опыт педагогической работы); преподаватель литературы Буторин (беспартийный, с незаконченным высшим образованием и девятилетним стажем педработы); географию вел П.М. Винничек (окончил институт совправа, педстаж четыре года), политэкономию и сельхоздисциплины – И.П. Воронин (член партии, с высшим образованием и четырехлетним стажем работы), историю партии и ленинизм – И.Е. Бирючев (1904 года рождения, член партии с 1926-го, с высшим образованием и восьмилетним стажем педдеятельности; он же был первым заведующим учебной частью).

К 15 июля 1936 года в школе было уже восемь педагогов, из них шесть штатных. К уже названным присоединились историки Ямпольский и Шадрин, оба с девятилетним опытом работы, а также Баутин. Никто из педагогов Курганской школы никогда не преподавал в газетных учреждениях. Руководство неоднократно ставило задачу «пропустить педработников через различные формы повышения квалификации» (например, курсы, научные командировки, посещение самой опытной Серпуховской газетной школы, существовавшей с 1926 года), но в жизнь так и не провело. Зимой 1937 года некоторые из названных (Винничек, Шадрин, Ямпольский, Баутин, а также литератор Галосова) были признаны людьми, «протаскивавшими в преподавании чуждые теории». Всех их сместили. Кадровый вопрос встал очень остро: мало того, что требовалось на ходу сменить многих преподавателей, еще нужно было выполнять «план по выкорчевыванию чуждых теорий» (то есть читать сверхплановые лекции, опровергающие те идеи, которые пропагандировали уволенные). Преподавателями школы также побывали Г.С. Иванов (ленинизм, история народов СССР), В.Н. Барышникова (литература), С.З. Прутовых (география), Н.М. Забурунов (военное дело).

-230-

Но самое тяжелое положение было с преподаванием газетных дисциплин: больше года, до конца марта 1937-го, нужного специалиста не было вообще; специальные предметы не велись, заменялись общеобразовательными. Только весной 1937 года в Челябинск приезжает специалист – «свежий» выпускник ВКИЖа 28-летний Леонид Семенович Баранов. Его назначают директором Курганской газетной школы (вместо некой Малининой, которая скорее всего «досталась» от совпартшколы); он же начинает вести газетные дисциплины, но... у него не было никакого опыта работы в газете (в институт журналистики был командирован в свое время как партийный работник). Зимой 1937/38 годов в школе появляется еще один преподаватель газетных дисциплин – Петр Николаевич Торохов; одновременно с преподаванием он заведовал в школе кабинетом печати (в прошлом редактор газеты «Сталинский путь» Петуховского района, образование среднее).

Наиболее значительная фигура среди преподавателей школы – уже названный нами Л.С. Баранов. Расскажем о нем поподробнее[307].

Леонид Семенович Баранов родился 24 апреля 1909 года в деревне Медведенки Свечинского уезда Вятской губернии в семье крестьян-середняков. Его родители владели домом, сельскохозяйственными орудиями, лошадью и двумя коровами. Отец умер в 1917 году. Тогда мальчик уже учился в сельской школе. В год смерти матери (1925) Леонид Семенович, только что окончивший школу второй ступени в селе Ново-Троицком Кировского края, поступает работать помощником счетовода в Рождественское сельпо (Черновско-Николаевский район Кировского края), а в следующем году становится председателем волостного комитета Союза сельскохозяйственных и лесных рабочих в селе Круглыжи родного Свечин-ского района.

-231-

В 1927 году был командирован Котельническим уездным комитетом ВЛКСМ в Московскую военно-инженерную школу, но по состоянию здоровья принят не был. Вместо этого с октября 1927 года по июнь 1929-го осваивает специальность пропагандиста в совпартшколе в г. Серпухове Московской области. Затем несколько месяцев работает инструктором комсомольского окружкома в том же Серпухове. Подмосковный период продлился целое пятилетие: примерно половину этого времени Леонид Семенович работал педагогом на сельской опытно-педагогической станции Наркомпроса в селе Семеновское-Отрадное Михневского района Московской области, преподавал обществоведение и политэкономию. Кроме того, работал секретарем волкома ВЛКСМ там же в Семеновском-Отрадном. Вступив в 1931 году в партию, делает следующий шаг по карьерной лестнице, перейдя в июле 1932 года на работу в местный райком ВКП(б): работал инструктором и временно исполнял обязанности заведующего орготделом Михневского райкома ВКП(б). А московским студентом он все-таки стал: с ноября 1933 года Баранов – студент Всесоюзного коммунистического института журналистики им. «Правды», который в то время возглавлял бывший редактор газеты «Советская торговля» В.А. Нодель. Баранов окончил институт в феврале 1937 года. Отдел печати и издательств ЦК распределил его в Челябинскую область. 22 марта 1937 года Леонид Семенович утверждается директором Челябинской двухгодичной газетной школы.

Жил молодой директор при школе в квартире площадью 11,84 м2. Казалось бы, к его приезду оргпериод по преобразованию совпартшколы в газетную школу должен был завершиться, но не тут-то было: не решался самый главный вопрос – финансирования. С местных бюджетов школы поснимали, а в союзный включить не успели. Можно себе представить, чем это обернулось для директоров, в том числе для 28-летнего Баранова. 27 июня 1937 года он в отчаянии сообщает в Москву, что областные организации финансировать школу отказываются («газетная школа нам не подведомственна»), текущий счет часто подвергается аресту[308]. А между тем еще за неделю до написания Барановым письма вышло постановление Совнаркома № 641 «О финансировании совпартшкол и школ по подготовке газетных и культпросветработников», по которому Челябинской области выделялась 881 тысяча рублей (на Курганскую газетную и Златоустовскую культпросветшколу вместе)[309]. Заметим, что Баранов в мае «запрашивал» в смете 904.801 рубль только на свою школу[310].

-232-

Положение сложилось критическое. До конца года на нужды школы областными организациями было «разнаряжено» 414.000 рублей, а реально за полугодие было перечислено 361.000, из которых 322.500 уже было израсходовано. Выходит, рассчитывать приходилось в оставшиеся полгода на 91.500 рублей. Этих денег не хватило бы даже на стипендии, не говоря уж о других тратах[311]. Ясно, что директор, так же, как и его коллеги из других школ, просил дополнительных ассигнований. Обком его поддержал. Сохранился черновик письма в ЦК о том, что июньское распоряжение Наркомфина о значительном снижении норм финансирования школ (в 1936/37 учебном году расходы на одного студента составляли 5.300 рублей, из них 3.000 рублей на стипендии, а теперь 3.455 рублей – по нормам совпартшкол) ставит под угрозу само существование школы[312]. Видимо, ходатайства возымели действие: 4 ноября Совнарком – во изменение своего прежнего постановления – утвердил другие суммы на содержание совпартшкол и организованных на их базе политпросвет- и газетных школ. Челябинской области выделялось уже 1.217.200 рублей.

Несмотря на трудности, жизнь подвигалась: 1 августа бюро обкома приняло решение об издании в школе печатной газеты «За газетные кадры» тиражом 250 экземпляров, периодичностью 10 раз в месяц (форматом 29x41 см)[313]. На нее облплану предлагалось выделить 300 килограммов бумаги. Решение было послано на утверждение в ЦК ВКП(б), но ответа не последовало. Обходились в надежде на будущее пока стенгазетой, хотя собственная типография в школе была: машина-американка, тискальный станок и 17 наборов шрифтов. В августе 1937 года школа произвела третий набор из 50 человек.

Но с начала 1938 года на школу обрушилась череда проверок. Нашли множество недостатков. Одна из комиссий даже предлагала привлечь Баранова к ответственности. Начались трения и с окружением. Так, на районной партконференции, где Леонид Семенович был выдвинут в ревизионную комиссию, преподаватели школы (Бирючев и Иванов) его кандидатуру отвели, называя его при этом подхалимом обкома. А дело было вот в чем: старые работники и партийцы выступили против освобождения с поста секретаря Курганского райкома Холдояниди (вскоре не только снятого, но и арестованного). Баранов же поддержал представителей обкома, настаивавших на антипартийной сущности секретаря. Вникавший в конфликт обкомовец Алешинский (инструктор отдела печати и издательств) 5 июня писал своему начальству, что Баранов «с работой в школе вполне справляется», а в будущем «вполне может работать на руководящей работе в газете "Челябинский рабочий"»[314]. Через пять дней – после составления очередной комиссией разгромного отзыва о школе – Баранов сдал дела новому директору, а сам приступил к работе в «Челябке» в должности заместителя ответственного редактора.

Через несколько месяцев, 9 октября 1938 года, Леонид Семенович возглавил областную газету, а в 1941-м ушел из нее на повышение: стал секретарем обкома партии по кадрам, чуть позже – вторым секретарем (а значит, с трудами и днями легендарного Танкограда был знаком не понаслышке). Прием эвакуированных из Ленинграда и Харькова, налаживание работы и быта фронтовых бригад, освоение производства новых видов танковой техники – все это Леонид Семенович знал очень хорошо: одновременно с работой в обкоме он был парторгом ЦК ВКП(б) на Кировском заводе (ЧТЗ). О трудовом подвиге уральцев поведал стране в небольшой книге «Мобилизация внутренних резервов предприятий», изданной в Москве в 1943 году.

-233-

А в следующем году челябинский период в жизни бывшего директора ЧОПГШ и редактора «ЧР» закончился: его перевели в ЦК ВКП(б) на должность заместителя заведующего отделом внешней политики. Потом он работает в «Правде» (редактор отдела стран народной демократии). Следующая должность – заместитель заведующего сектором отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б). Умер Леонид Семенович 11 ноября 1953 года в возрасте 44 лет. Всю жизнь проработавший на идеологическом фронте, в последний год жизни он стал кандидатом философских наук, был принят старшим научным сотрудником в Институт философии Академии наук СССР. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны I степени; имел и другие награды.

При Л.С. Баранове Челябинская областная партийно-газетная школа успела сделать всего один выпуск: 1 апреля 1938 года ее окончило 28 человек. Напомним, что первый набор включал чуть ли не 80 студентов. Так велик был отсев из школы (кто-то был отчислен из-за неуспеваемости, кто-то по болезни, были и такие, которые отчислялись по политическим мотивам). До второго выпуска (июль 1938 года) Баранов не дотянул совсем немного. Их выпускал уже другой (третий по счету) директор – Александр Игнатьевич Соколов. Он был назначен руководителем Курганской школы 11 июня 1938 года[315].

Его биография поскромнее. Родился в 1897 году в деревне Соколово Свердловской области. Начал трудовой путь в 1914 году слесарем на Пермской железной дороге Северо-Восточной ветки; проработал там до 1916 года. Следующие два года (до 1918) также трудился слесарем, только на Алапаевском заводе (Свердловская область). Переболел туберкулезом легких, во время болезни жил в родной деревне (1918–1919). После выздоровления начинает карьеру служащего: первая должность – статистик Ирбитского окрисполкома. С 1919 по 1921 год – красноармеец 2-й бригады Красноуральской дивизии. Там же, в армии (1920), вступает в ряды РКП(б). По окончании Гражданской войны возвращается в родное село, где становится председателем сельсовета (1921–1924).

-234-

В 1924–1925 годах – слушатель курсов районных работников в Свердловске. Следующая должность – ответственный секретарь РК ВКП(б) на Ирбитском заводе. В 1926–1927 годах – заведующий инструкторско-статистическим отделом окружкома ВКП(б) в Ирбите. В 1927–1930 годах учится в Свердловском комвузе, в 1930–1932-м – аспирант в том же вузе. В 1932–1934 годах заведующий учебной частью в Институте массового заочного образования партактива (ИМЗО) в Свердловске[316]. Этот институт – одна из форм политического образования, которой было охвачено огромное число партфункционеров (перестал существовать в 1938 году). В 1934-м (год образования Челябинской области) директором ИМЗО в Челябинске становится никто иной, как А.И. Соколов. В 1935 году он назначается инструктором отдела пропаганды, агитации и печати Челябинского обкома партии. Согласно справке о распределении обязанностей между инструкторами названного отдела[317] в обязанности Соколова входили: организация курсовых мероприятий; распределение средств на партийное просвещение; курирование кадров пропагандистов и массовой сети партпросвещения; организация и посылка лекторов и докладчиков в районы (в том числе в постоянно действовавшие школы пропагандистов в Кургане и Магнитогорске).

Логично, что после отстранения Л.С. Баранова от директорства в Челябинской областной партийно-газетной школе (10 июня 1938 года) его сменил именно А.И Соколов.

Вступив в должность, Соколов начал с того, что послал 16 июня 1938 года в обком партии докладную записку с просьбой снять с занимаемых должностей Бирючева и Воронина. Соколов писал, что лично посетил занятия Бирючева по истории ВКП(б). По мнению нового директора, на нем мало разбирались конкретные вопросы, в частности роль тов. Сталина и оппортунизм Троцкого и его приспешников. «Я считаю, что курс истории партии не только срывался, но и выхолащивался. Кроме того, Бирючев вольно или невольно... стал на троцкистско-бухаринский путь недооценки... роли тов. Сталина», – писал Соколов[318]. 17 июня (во время разбора занятий) Бирючев все замечания якобы признал. Но, на взгляд директора школы, выводов не сделал, поэтому заслуживает отстранения от работы[319].

-235-

Что касается Воронина, тут все оказалось значительно проще. Он заслуживал увольнения, так как «у него имеется взыскание первичной парторганизации – выговор за троцкистское по существу выступление». В отношении Бирючева просьба Соколова была удовлетворена уже 22 июня[320].

После второго выпуска (июль 1938 года – 26 человек) школе оставалось жить всего полгода. Еще весной 1938 года, в бытность директором Баранова, инструктор обкома Алешинский, зная, что после второго выпуска в школе останется всего 39 студентов (это при среднегодовом утвержденном контингенте в 120 человек!) начал хлопотать о дополнительном наборе. Причем даже о не наборе студентов (на его взгляд, школа как учебное заведение не оправдала себя: при почти двухмиллионных затратах она подготовила всего 81 выпускника, которые «в большинстве своем не могут быть использованы на руководящей работе в виду слабой их грамотности и низкого общеобразовательного уровня»), а о наборе на курсы по переподготовке руководящего состава районных и совхозных газет[321]. Он предлагал установить для них продолжительность обучения в один год: три очные сессии и между ними самостоятельная работа. Поскольку контингент планировался определенный (руководители изданий), отсева и, значит, попусту истраченных бюджетных средств быть не должно. А привлечь на курсы планировалось «длинным рублем»: из значительной экономии стипендиального фонда школы можно было ввести для курсантов повышенные стипендии: по 350–400 рублей (а не по 225–250, как для студентов); это фактически совпадало с уровнем зарплат данной категории работников. Таким образом, даже из материальных соображений учеба на курсах была очень привлекательной (за двойной оклад и при почти полном государственном обеспечении!). К тому же образовательный ценз для поступающих на курсы был по сравнению со школой снижен: решено было принимать курсантов с общим образованием в объеме начальной школы.

-236-

Такой набор был разрешен обкомом и осуществлен в апреле 1938 года (30 человек). Планировалось сделать выпуск в апреле 1939 года, но выпустили раньше на три месяца – в январе, вместе с «остатками» третьего набора школы (37 человек из набранных в сентябре 1937 года пятидесяти). Таким образом, последний, третий, выпуск оказался самым многочисленным – 67 человек. Еще раз подчеркнем: отсев из школы был громадным (почти 50%). Возможно, именно он и был причиной ожесточенной критики в адрес партийно-газетных школ, в том числе Челябинской.

Имелась и другая причина – неэффективность работы постоянно действующих курсов повышения квалификации, которые базировались в Курганской школе. Партийные функционеры видели в школе прежде всего не учебно-образовательный комплекс, а базу для проведения многочисленных, обязательных в то время курсов: партийных пропагандистов, комсомольских пропагандистов, курсов по переподготовке работников совхозных, районных, национальных газет и т.д. Так, уже на третьем месяце существования школы (с 5 июня 1936 года) она приняла на двухмесячные курсы группу работников районных и политотдельских газет в составе 56 человек; тем же летом при ней начали работать постоянно действующие курсы пропагандистов[322]. Но как место проведения краткосрочных курсов школа не годилась по одной простой причине: она находилась в 200 километрах от областного центра, «в пыльном городе Кургане», бедном по части журналистики и лишенном хоть какой-нибудь культурной жизни (был, правда, в Кургане театр, да и тот в 1937 году чуть не сгорел).

Недовольство по поводу слабой работы курсов высказывалось многократно. Так, инструктор отдела пропаганды и агитации обкома Масленников, проинспектировав курсы пропагандистов при Курганской школе, констатировал:

1.           Благоприятных условий работы не создано: 12 человек в одной комнате сидят с одной (керосиновой) лампой. Иногда и вовсе при свечах.

2.           Слушатели не обеспечены материально: на 40 дней учебы курсантам было выдано для записей всего по четыре тетради (по одному листу на день).

3.           Учебников и пособий крайне мало. Их выдача как следует не организована.

-237-

4.           Лекции сухи, проводятся без использования наглядных пособий; ряд вопросов при такой организации учебного процесса остается непроясненным.

5.           Не были оформлены временные партийная, профсоюзная и другие организации, за полтора месяца не проведено ни одного собрания.

6.           Культурно-массовая жизнь (походы в театр, кино) не организована.

Далее Масленников сообщает, что, столкнувшись с таким отношением к курсантам, он сам смог кое-что исправить. А директор школы (Баранов) о курсах абсолютно не заботится; никакого внимания на них не обращает и Курганский райком партии. Масленников считает сложившийся стиль организации курсов нетерпимым. Но обстановка такова, что изменить положение коренным образом в ближайшем будущем нельзя. «Считаю невозможным следующий созыв допускать в Кургане, – заключает он. – Сельских пропагандистов нужно учить культуре во всех областях... а мы их учим бескультурно. Для сельских пропагандистов нужно создавать лучшие условия в лучшем промышленном центре, а они у нас загнаны подальше от обкома».

Уже в 1937 году обком окончательно убедился в невозможности должным образом организовать курсовую подготовку на базе Курганской школы. Так, заведующий отделом партпропаганды, агитации и печати тов. Перчик, анализируя различные мероприятия по переподготовке кадров в 1936 году, в качестве недостатков называет отсутствие квалифицированных преподавателей и тот факт, что они проводятся в Кургане, а не в Челябинске. В областном центре в прошедшем году, по отчету отдела печати, были организованы только курсы редакторов районных и фабрично-заводских газет на 21 человека, и то не в самом Челябинске, а на даче в 12 километрах от него. Что касается планов на 1937 год, курсы для редакторов и заместителей редакторов районных газет планируются в Челябинске на базе «Челябинского рабочего», а курсы редакторов фабрично-заводских газет – на базе газеты ЧТЗ «Наш трактор»[323].

Надо сказать, что курсы приносили газетной школе одни неприятности. Так, летом 1937 года один из слушателей двухмесячных курсов переподготовки работников районных газет В.В. Казаков (г. Нязепетровск), недовольный организацией учебного процесса, написал в обком жалобу на педагогов под броским заголовком «В чьих руках Курганская партийно-газетная школа?»[324]. На его взгляд – в руках опасных элементов. В письме содержатся следующие факты: преподавание газетных дисциплин организовано как нельзя хуже, фактически непосредственно по практическим темам состоялось всего три урока по оформлению газетного материала (нужно было написать по одной учебной статье и произвести обработку одной газетной заметки и литправку искаженной ТАССовской телеграммы). В целях изучения техники газетного дела была проведена только экскурсия в далеко не лучшую Курганскую типографию. Лекции же не дали опытным курсантам абсолютно ничего нового.

-238-

Плохо, жалуется Казаков, ведется преподавание и по остальным предметам. Лекции по истории партии тов. Бирючев, оказывается, дает не по конспекту, как надо, а на «ура», по старой памяти; рассказывая о Гражданской войне, он мало уделяет внимания роли Сталина в ней. В качестве учебников предлагается запрещенная литература. Когда активисты курсов выпустили критический номер стенной газеты «За газетные кадры», он был арестован администрацией. А между тем атмосфера в школе не такая, какая бы была нужна: нет бдительности (в среде курсантов ходят контрреволюционные шовинистские анекдоты), по общежитию «гулял» фашистский значок. В этом Казаков видел следствие «политической беспечности и нетерпимого примиренчества». Да и могло ли быть иначе: ведь подбор курсантов был абсолютно неудовлетворительным (большинство – люди темные, в прошлом служившие у Колчака, имеющие родственников в Маньчжурии, а также «кулацкие сынки»). Закономерен вывод: «в Кургане враги народа сумели пролезть на идеологический фронт», они «не встретили тут сокрушительного отпора со стороны руководства Курганской газетной школы».

Поводом к написанию письма послужила следующая история: в качестве организации общественно-полезного труда курсантов им предложили поработать на субботнике (носить на стройке кирпичи, в другой раз – съездить в подшефный колхоз); Казаков работать отказался, поскольку приехал учиться, а не «батрачить». Администрация, естественно, выразила недовольство его поступком, а он, в свою очередь, в отместку написал кляузу.

Началась проверка фактов со стороны обкома и райкома. Оказалось, что, действительно, в среде курсантов имеют место «нездоровые проявления» (среди слушателей гуляет анекдот, в котором рифмуются слова «конституция» и «проституция»), был и фашистский значок. На вопрос: «Кто виноват?» нашли виновных в среде преподавателей – не была вовремя разоблачена группа правых, работающих в школе (Шадрин; завуч курсов троцкист Ямпольский, уже разоблаченный в другом учебном заведении и исключенный из партии; выступал перед курсантами и бывший редактор районной Курганской газеты Мочалов, которому пленум Курганского райкома выразил недоверие и вывел из своего состава). Несмотря на ряд сигналов, руководство школы не смогло разоблачить врагов перед массами, Баранов и Бирючев не придали политического значения их вылазкам, проявили беспечность, притупление классовой бдительности, не дали политической оценки...

-239-

Обнаружились просчеты и в формировании контингента учащихся: из 38 человек 14 в прошлом «сыновья кулаков, торговцев, служившие в белой армии, а также исключавшиеся ранее по разным причинам из партии», на что не обратил внимания при отборе инструктор обкома партии тов. Стоммер. Он не проявил бдительности и потом – по получении сигналов; необходимого руководства со стороны сектора печати обкома не было[325].

Не сумел избежать обвинений со стороны других курсантов и сам автор письма. Оказывается, он исключался ранее из партии, «шельмует всех», называет «шпионами», «штрейкбрехерами», изолирован от коллектива, проявил «двойственность» (прямо о недостатках школы преподавателям не говорил, подхалимничал, льстил им, а после приезда членов образованной обкомом и райкомом комиссии по расследованию фактов, содержащихся в письме, совсем «обнаглел»).

И такие конфликты и политические выходки были на курсах неоднократно. Так, в 1936 году, через несколько недель после открытия школы, обкомовским работникам пришлось разбирать «дело об антисоветских вылазках в газетно-партийной школе»[326]. По его итогам трое курсантов были разоблачены и осуждены[327].

Сохранилось несколько отчетов школы в пору директорства Малининой. По ним можно проследить изменения в учреждении, причем, и в худшую, и в лучшую стороны. Так, в первом отчете (за период с 19 марта по 15 июля 1936 года) представляет интерес сообщение о том, как комплектуется библиотека: «за последние 5 месяцев средств на приобретение литературы израсходовали в несколько раз больше, чем израсходовано было ранее в течение 4 лет». До реорганизации стоимость библиотеки была 12.429 рублей, а сейчас – 40 тысяч, и намечается потратить еще 10 тысяч рублей[328].

-240-

В отчете за первое полугодие 1936/37 учебного года[329] показано движение контингента. Оказывается, со второго курса отчислены уже 22 человека, с первого – пять. Признано, что приемочная комиссия выполнила правила приема – в части образовательного уровня и наличия газетного стажа претендентов – только на 50%: более половины студентов с газетной работой незнакомы, хотя при поступлении все указывали на участие в стенной печати. Есть упоминание о перегрузке преподавателей, которые кроме работы со студентами обязаны еще работать на созданных при школе курсах пропагандистов.

Особый интерес вызывает документ, озаглавленный так – «Краткие сведения о состоянии Челябинской областной партийно-газетной школы (на запрос по телефону от 11.12.[1937]»[330]. Подписан он Барановым, а адресован в ЦК ВКП(б), отдел печати, тов. Никитину (копия адресована в отдел печати Челябобкома). В начале справки, как всегда, цифровые данные о составе контингента студентов: их 116, «за последние три месяца в связи с разоблачением чуждых, политически неблагонадежных элементов исключено 9 человек», а в совокупности с отчислениями по другим основаниям – 21. Состояние педагогических кадров таково: три штатных преподавателя (по родному языку, географии и истории), один совместитель (по политэкономии), заведующий учебной частью ведет историю ВКП(б). О себе: «я по совместительству преподаю газетные дисциплины на всех курсах, хотя на газетной работе никогда не работал». Таким образом, всего в школе шесть преподавателей. Нет педагогов по литературе, новой истории и нет специального преподавателя по газетным дисциплинам, руководителя газетной практики... Работавшие в школе преподаватели по новой истории, географии и литературе «уволены... в связи с разоблачением враждебных элементов».

Далее Баранов отмечает, что при школе круглый год работают курсы пропагандистов на 60 человек (две группы), организованные обкомом ВКП(б), и областная школа комсомольских пропагандистов на 76 слушателей (три группы), организованная обкомом ВЛКСМ. Заведование курсами и комсомольской школой по совместительству возложено на меня, пишет Баранов, а преподавание – на преподавателей школы. Имеет место большая перегрузка. Об этом неоднократно ставились в известность отдел печати и отдел пропаганды и агитации, но ситуация не меняется: «... я прошу Вашей помощи и воздействия на отдел печати обкома, чтобы он проявил необходимую заботу о школе и укомплектовал школу преподавательскими кадрами. Иначе при таком положении школа дальше существовать не может». Выполнение часов по дисциплинам, по которым нет преподавателей, «под угрозой срыва».

-241-

Основная трудность по части преподавания состоит в том, что нет специальных программ для газетных школ по абсолютному большинству предметов: географии, родному языку, политэкономии, истории народов СССР, новой истории, литературе. По газетным дисциплинам программа составлена Свердловским КИЖем; по мнению Баранова, это сделано неудовлетворительно и документ нуждается в пересмотре.

Относительно благополучно обстоит дело с организацией производственной практики: второкурсники мартовского набора были во время ее в районных газетах два раза: месяц в июле 1936 года и месяц в июле 1937-го; второкурсники сентябрьского набора прошли двухмесячную практику в 18 редакциях районных газет Челябинской области. Основной недостаток, проявившийся на работе, – «слабая грамотность и низкое общее развитие».

Большой раздел посвящен материальной базе школы. Начинает его директор с упоминания о том, что до конца ноября 1937 года школа не имела утвержденной сметы, из-за чего были задержки в выплате стипендий и зарплат. Вопрос о том, кто будет финансировать школу, не решен до настоящего времени. «Нужно разрешить его вмешательством отдела печати ЦК и как можно скорее». Стипендия второкурсникам выплачивается в размере 250 рублей, первокурсникам – 225. Традиционное уже сетование на библиотеку: в ней 17.066 экземпляров книг, комплектуется она медленно, так как местный Когиз не имеет нужных для школы книг.

Следующая проблемная точка – печатная газета. Учебная типография имеется, а разрешения начать ее использование от оргбюро ЦК ВКП(б), куда ходатайствовало бюро обкома, до сих пор нет. «Прошу ускорить».

В финальной части документа Баранов высказал свои предложения по совершенствованию работы школы. Они таковы:

1.        Для обмена опытом и разрешения неотложных проблем отделу печати ЦК созвать директоров школ с представителями отделов печати обкомов.

2.        Челябинскую школу перевести из Кургана в Челябинск: находясь за 200 километров от обкома, областных газет, не имея квалифицированных кадров, школа обречена.

3.        Необходимо обеспечить школу программами и учебными пособиями по газетным дисциплинам.

4.        Необходимо обеспечить школу кадрами («если нельзя командировать из Москвы, то воздействовать на отдел печати обкома»).

-242-

5.        Ускорить выдачу разрешения на выпуск печатной многотиражки.

6.        Разрешить вопрос о дальнейшем финансировании школы и подчинении ее в советском порядке. Кому все-таки подведомственны газетные школы: органам Наркомпроса или Комитету при ЦИК СССР?

Завершая справку этим вопросом, Баранов, конечно, не мог еще знать, что в Москве он уже разрешился. В ответ на многочисленные обращения в ЦК ВКП(б) Ученый комитет по заведованию учеными и учебными учреждениями получил резолюцию от 7 декабря 1937 года, гласившую: «нет никаких формальных данных считать газетные школы подчиненными Комитету»[331]. С этого времени организационно-методическое руководство со стороны Учкома прекращается[332] и школа попадает в полную зависимость от воли местных партийных функционеров. А те, как мы помним, дорожили школой только как местом дислоцирования курсовых форм переподготовки и повышения квалификации; как учебное заведение она была для них не нужна: слишком много хлопот. И как только из Москвы потянуло холодком, школа была с готовностью закрыта. Случилось это, как мы помним, в январе 1939 года, а весь 1938 год школу лихорадило, так как перспективы ее были весьма туманны.

Неприятности начались зимой 1938 года и отчасти были спровоцированы Барановым. 17 февраля он «поймал за руку» и разоблачил вороватого бухгалтера Л.П. Попова: тот обманным путем получил из кассы 288 руб. 35 коп. по ранее оплаченному счету (за что был снят с работы). А уже 15 марта из Челябинска нагрянула комиссия в составе инструктора-контролера обкома партии К.И. Севастьянова, заведующего финхозсектором обкома ВЛКСМ И.Н. Николаева и представителя облфинуправления А.И. Попова. Комиссия в присутствии Баранова и бывшего бухгалтера Попова провела проверку состояния финансового хозяйства школы и курсов[333]. Обнаружились нелицеприятные факты, восходящие еще ко времени организации школы.

В составленном комиссией документе значилось: три года назад в ведение школы от ликвидируемой совпартшколы перешло «большое количество имущества, инвентаря, транспорта и т.д.». Акты на приемку имущества и принятие финансовых отчетов, по словам Попова, не составлялись. Впоследствии школа распродала имущество (мельницу, сельхозинвентарь, гужевой транспорт, жилые дома, амбары, конюшни), выручка от его реализации расходовалась на разные несметные расходы (проведение праздников, премии и т.п.), при этом актов об оценке реализуемого имущества не составлялось. В таком порядке 7 апреля 1937 года завхозом продана частному лицу лошадь за 225 рублей. Покупка материалов производилась по спекулятивным ценам и без соответствующих оформлений. Например, Поповым куплено в Челябинске 16 августа 36 электроматериалов на 484 руб. 70 коп. При этом о сдаче материалов на склад никакой отметки нет.

-243-

Выполнение учебно-производственного плана. Выполнение плана по контингенту учащихся установить нет возможности, так как в 1936/37 учебном году точного учета не было; не было также точного учета педагогических часов, так что степень выполнения педнагрузки тоже установить невозможно; постановка учета учащихся как в учебной части, так и в бухгалтерии поставлена плохо, ежемесячные отчеты движения контингента не составлялись.

Объемы финансирования. Кредиты на содержание школы и курсов с 1 апреля 1936 года по 15 марта 1938-го таковы:

 

Подсобные предприятия. В 1936 году в школе существовала столовая. Ей выдано школой наличными деньгами и покупалось продуктов на общую сумму 49 156 руб. 52 коп. По счету столовой значится: отпущено обедов студентам на счет стипендии на сумму 16 689 руб. 75 коп., а остальную сумму (32 466 руб. 77 коп.) «неизвестно куда столовая израсходовала».

Состояние учета и отчетности финансового хозяйства. Учет и отчетность находятся в хаотическом состоянии:

а)       с самого начала организации школы до настоящего времени никакого учета не ведется;

б)       никаких признаков балансового учета по двойной системе не имеется;

в)       все первичные денежные документы бухгалтерски не обработаны;

г)        они составлены в большинстве на клочках бумаги, находятся в разных папках, без какой бы то ни было хронологической записи и нумерации;

д)       отчеты для предоставления финансирующим организациям составлялись не на основе бухгалтерских записей, а выборочным путем с первичных документов; вследствие отсутствия бухгалтерского учета нет возможности установить правильность составленных документов.

-244-

Такие же серьезные замечания и в таких же объемах расписаны по статьям «Учет кассовых операций», «Учет имущества, инвентаря и материалов», «Библиотека», «Расчеты с подотчетными лицами», «Расчеты с учащимися», «Расчеты с педагогами» (приведены примеры конкретных нарушений с датами и фамилиями).

В результате расходование средств школы и курсов пропагандистов целиком было передано бухгалтеру Попову, в абсолютном большинстве вопросы, связанные с расходованием средств, решались им же.

Пользуясь бесконтрольностью, Попов безнаказанно в течение двух лет систематически присваивал и транжирил государственные средства. Например:

1)       До сего времени числится за Ямпольским задолженность в сумме 3.500 рублей, тогда как комиссией установлено, что Ямпольский эту сумму наличными деньгами в кабинете тов. Малининой отдал лично Попову; последний ее в кассу не сдал, то есть присвоил.

2)       7 августа 1937 года из госбанка получено 800 рублей якобы кассиром Араслановой, тогда как Арасланова уволена 5 августа 1937-го. Из документов видно, что расписка на получение чека подделана, следовательно, деньги присвоены.

Далее еще приведены подобные случаи, а после них имеется такой пассаж: несмотря на то, что школа в течение двух лет израсходовала почти 2 млн. руб., как со стороны бывшего директора Малининой, так и со стороны сменившего ее Баранова не было абсолютно никакого контроля за расходованием финансовых средств. На сигналы со стороны добросовестных работников внимания не обращалось.

При приеме школы тов. Барановым от бывшего директора Малининой 21 марта 1937 года по поручению облфо ревизор Курганского райфо Вепрев произвел ревизию школы, в акте об этом указал: «Учет и отчетность ведутся хорошо» – и таким образом прикрыл хаотическое состояние учета и злоупотребления Попова.

Тов. Баранов, принимая школу, слепо доверился этому акту, не ознакомившись лично с состоянием финансового хозяйства, подписал акт приемки всей школы, тем самым дал возможность Попову еще в течение целого года запутывать учет и растранжиривать государственные средства.

Предложения:

1)       на бывшего бухгалтера Попова... дело передать судебным органам для привлечения его к уголовной ответственности;

2)       поставить вопрос перед облфо о привлечении к ответственности ревизора Курганского райфо Вепрева;

-245-

3)       необходимо составить бухгалтерскую отчетность за время с момента организации школы по день снятия с работы Попова и провести полную инвентаризацию;

4)       поставить вопрос перед бюро обкома о привлечении к ответственности распорядителей кредитов Малининой и Баранова как непосредственно ответственных за руководство финансовым состоянием школы.

Опечатав финансовые документы, комиссия уехала, а 10 июня прибыла другая – на этот раз из облисполкома (Ковалев, Наильский, Грункина). Она принялась обследовать школу в комплексе. Благодаря составленному комиссией акту[334] мы сегодня имеем возможность представить, какой была школа в последний год своего существования. Пролистаем этот документ, обратив внимание на наиболее интересные с исторической точки зрения моменты.

1.        Общие данные

Трехэтажное учебное здание школы расположено по адресу ул. Советская, 67, принадлежит Курганскому горжилуправлению Курганского городского Совета, передано в пользование школой в 1936 году. Общая площадь здания 476,57 м2. Учебное помещение имеет 23 комнаты, из них пригодных для классных занятий – 8, другие маленькие и без света. В этом же здании размещены: кабинет директора, кабинет учебной части, бухгалтерия, комната для хранения оружия военного кабинета, комната общественных организаций (партком, профком, комитет ВЛКСМ), кабинет печати, типография (в подвале здания, площадь 59,66 м2), фотолаборатория, прачечная, архив. Кроме того, во дворе школы имеются:

а)       деревянный дом площадью 11,84 м2 – квартира директора;

б)       каменный дом площадью 25,56 м2 (бывшая конюшня) – квартира преподавателя;

в)       каменный клуб площадью 146 м2 (бывшее здание гаража);

г)        жилой (преподавательский) дом в два этажа (ул. К. Мяготина, 147) – 53,68 м2 (строился с помощью студентов с 1936 года, принадлежит школе).

Учебное здание не удовлетворяет нормальной работе школы, так как отсутствует читальный зал, не хватает кабинетов, в связи с чем приходится заниматься в две смены. Для продолжения использования здания требуется его капитальный и текущий ремонт (сметой текущего года предусмотрено на капитальный ремонт 50 тысяч рублей, на текущий – 15 тысяч).

-246-

Студенты школы размещаются в следующих общежитиях (зданиях, переданных школе горсоветом):

а)       по ул. Советской, 78 – 444,56 м2; в здании живет 56 человек (может быть размещено 96);

б)       по ул. Советской, 92 – 174,18 м2; живет 33 человека (может быть размещено 40);

в)       по ул. Горького, 112 – 185 м2; живет 64 человека (курсанты комсомольской группы пропагандистов), больше разместиться не может.

Все общежития вполне пригодны для жилья. В общежитии по ул. Советской, 78 проживают три студента с семьями и занимают три комнаты. Питаются студенты в разных городских столовых (своей столовой нет). Имеется прачечная (штат три человека), которая не финансируется из бюджета, а существует за счет оплаты работ студентами и курсантами (по ценам, установленным общественными организациями). Еще из подсобных предприятий имеется конюшня с пятью лошадьми.

2.        Состав студентов

На 11 июня в школе обучается 97 студентов первого и второго курсов (четыре группы), на годичных курсах руководящих работников районных газет – 30 человек, на комсомольских курсах пропагандистов – 77 человек (три группы). Одна группа второго курса выпущена 1 апреля. Часть выпущенных студентов (19 человек) по решению обкома ВКП(б) направлена на руководящую газетную работу, остальные – на должности ответственных секретарей районных газет и литработников. Об успеваемости говорят такие цифры: отличных оценок – 23,2%, хороших – 21,9%, плохих – 4,1% (общая успеваемость по обоим курсам 95,9%).

3.        Состав преподавателей

Школа имеет восемь преподавателей, что не обеспечивает ее полностью. С сентября 1937 года по март 1938-го не было преподавателей литературы, новой истории и газетных дисциплин. Из-за отсутствия педагогов имеет место «ненормальная организация учебного процесса». Из восьми преподавателей четверо с высшим образованием, один – с образованием комвуза и трое – со средним. Четверо членов ВКП(б) и четверо беспартийных. Никто из преподавателей не прошел повышения квалификации в связи с работой в газетном учебном заведении.

Работа преподавателей проверялась директором и завучем несистематически. Организация производственных совещаний не планировалась, они проводились от случая к случаю.

-247-

Школа работает по проектам программ высшей школы пропагандистов при ЦК ВКП(б) [по новой истории и политэкономии], по истории ВКП(б) и ленинизму – по программам, утвержденным отделом пропаганды ЦК ВКП(б), по литературе и газетному делу – по программам ВКИЖа, утвержденным в 1936 году.

4.        Бюджет и его выполнение

Бюджет школы на 1938 год принят в сумме 770.632 рубля. За пять месяцев израсходовано 268.986 руб. 10 коп.; начисления на зарплату составили 2.553 руб. 82 коп.

Отдельные цифры прокомментированы. Например, некоторое увеличение исполнения сметы намечалось по ст. 3 (командировки) в связи с частыми вызовами работников в областные учреждения и заниженными ассигнованиями по этой статье. Вывод: выполнение бюджета за 1–5-й месяцы следует считать ненормальным, так как по кассовому плану за пять месяцев было утверждено 287.800 рублей, фактически получено 263.500, а израсходовано 268.986 руб. 10 коп. Перерасход (5.486 руб. 60 коп.) покрыт за счет взаимообразного получения средств со счета школы комсомольских пропагандистов, так как администрация и бухгалтерия курсов и школы одни и те же.

В архиве сохранилась подробная смета расходов школы на 1938 год[335]. Любопытно, что в штатном расписании школы числятся следующие должности: директор, заведующий учебной частью, заведующий библиотекой, библиотекарь, культработник, заведующий типографией, печатник, два наборщика, заведующий кабинетом печати, заведующий производственной практикой, военрук, заведующий хозяйством, комендант здания, бухгалтер, счетовод-кассир, секретарь-машинистка, конюх, кучер, два сторожа, пять швейцаров, девять уборщиц, истопник (всего 36 человек без прачек).

-248-

5.        Имущество школы

Общая инвентаризация была закончена 1 апреля 1938 года (кроме библиотеки, инвентаризовавшейся в июле – августе 1936-го). Все имущество находится под ответственностью завхоза школы и коменданта здания. Все имущество (кроме военного кабинета) обезличено (то есть не закреплено за конкретными лицами и структурами). Всего имущества в школе на 1 июня 1938 года на сумму 121.711 руб. 81 коп. Есть имущество, не вошедшее в общую инвентаризацию, на сумму 2.827 руб. 25 коп. Все имущество на сумму 174.144 руб. 86 коп. Вот перечень наиболее важного имущества:

а)       типографское (машина-американка «Либерти», корректурный стан, 17 наборов шрифтов);

б)       имущество военного кабинета (тир и др.);

в)       музыкальные инструменты и другое клубное имущество (пианино, скрипка, мандолина, шесть патефонов, баян, гармоника, одиннадцать гитар, шесть балалаек, не менее двух фотоаппаратов, два электрорадиоприемника, тринадцать радиорепродукторов и т.д.);

г)        спортинвентарь и игры (два бильярда, двадцать пар лыж, семь пар коньков, две волейбольные сетки, двенадцать наборов шахмат и т.д.);

д)       библиотека (19.717 книг и брошюр на сумму 36.899 руб. 02 коп.);

е)       имущество участка (сенокосилка, конные грабли и т.д.).

Выводы и предложения (основные)

1.        Отметить, что со стороны директора и заведующего учебной частью контроль учебного процесса осуществлялся недостаточно.

2.        Работа педсовещаний проводилась беспланово. На них обмена опытом работы среди педагогов не было.

3.        В связи с тем, что при газетной школе имеются курсы комсомольских пропагандистов, необходимо с нового учебного года довести численность педперсонала до 10 человек. Необходимо добиться систематической посылки преподавателей на курсы повышения квалификации, в заочные институты и т.д.

4.        Школа в течение 1937/38 учебного года работала без специально утвержденных для партийно-газетных школ программ и по учебному плану 1936/37 года, утвержденному отделом печати ЦК ВКП(б). С нового учебного года необходимо добиться перед руководящими организациями разработки и утверждения учебного плана и программ по всем предметам, изучаемым в школе.

-249-

5.        К новому учебному году необходимо провести инвентаризацию библиотеки.

6.        Проведенная в апреле 1938 года инвентаризация была неполной. Необходимо к новому учебному году провести полную инвентаризацию имущества, закрепить все имущество школы, общежитий и кабинетов за определенными лицами.

7.        Финансовые документы в школе в таком состоянии, что не дают возможности установить настоящее финансовое состояние школы (вся документация 1936–1937 годов ревизионной комиссией обкома партии, обкома комсомола и облоно опечатана). Необходимо срочно провести финансовую ревизию школы.

8.        Документы, имеющиеся в учебной части школы, не являются по своему внешнему виду государственными документами. Предложить дирекции школы проверить состояние документации учебной части и привести в полный порядок государственные документы.

На обороте документа имеется рукописный акт о передаче школы и всего ее имущества от бывшего директора Л.С. Баранова А.И. Соколову.

Любопытно, что через несколько дней после отъезда комиссии, а именно 28 июня 1938 года, вопрос о состоянии работы парторганизации областной партийно-газетной школы слушался на заседании бюро Курганского райкома ВКП(б). Ранее такое было почти невозможно (школа не подчинялась районному комитету, и ее сотрудники – например, Бирючев – неоднократно пользовались таким своим положением). Теперь же райком наверстал упущенное, партком школы и его секретарь Торохов «получили по полной программе»: «партком не занимается вопросами политико-воспитательной работы», программы по общественным дисциплинам устаревшие, уровень преподавательского состава низкий. И решение: просить обком ВКП(б) улучшить руководство работой партийно-газетной школы[336].

А между тем школа продолжала пока свою работу. Был объявлен набор на 1938/39 учебный год. Набрать предполагалось 50 человек. В условиях приема, опубликованных 23 июля в «Челябинском рабочем», знаменательное изменение: в них указано, что в школу принимаются люди с неполным средним образованием[337]. Как помним, раньше необходима была семилетка. Трехгодичный опыт школы показал, что это требование завышено. Изменился и механизм набора: ранее существовала разверстка по районам – теперь ее не было. По этому поводу Алешинский даже дал специальные разъяснения. В них подчеркивалось: прием заявлений от желающих поступить в школу не ограничен, никакой разверстки районам не установлено, стипендия для обучающихся в сумме от 225 до 300 рублей.

-250-

Выяснить, многие ли подали заявление о приеме, не удается: документы воспроизводят противоречивую картину. В докладной записке отдела печати обкома (Алешинский), адресованной секретарю обкома Панову (сохранился черновик)[338], читаем: прием документов дал к 15 августа (крайний срок подачи) только 20 заявлений (одно от члена партии, одно от кандидата и 18 от комсомольцев); в большинстве своем претенденты (в возрасте 17–20 лет) не имеют опыта работы в печати или имеют незначительный опыт. В другом документе[339] находим иные цифры: заявлений подано 44 (трое коммунистов, четверо кандидатов в партию, двое беспартийных, остальные – комсомольцы), стажа газетной работы не имеют 27 человек (стало быть, 17 претендентов его имеют).

Мы склонны больше доверять второму документу, поскольку цель докладной записки Алешинского – доказать несостоятельность Курганской школы. Начав с аргументов в пользу своей позиции (затраты на содержание школы огромны, а результаты от двух выпусков неудовлетворительны; заявлений на учебу подано мало), противопоставив работе школы удачный опыт апрельского набора руководящих работников районной и низовой печати на одногодичные курсы, автор докладной далее предлагает осуществить следующие мероприятия:

1)       закрыть партийно-газетную школу как не оправдавшую себя;

2)       прекратить набор в школу на 1938/39 ученый год;

3)       довести до выпуска в апреле 1939 года второй курс и слушателей годичных курсов;

4)       перевести вновь организуемые курсы в Челябинск, имея необходимость использования учебно-практической базы «Челябинского рабочего», типографии и преподавательских кадров Челябинска;

5)       до 1 января 1939 года использовать средства, отпущенные на партийно-газетную школу, а далее определить размер ассигнований из местного (областного) бюджета.

На обороте одного из листов черновика[340] имеется ссылка на указания, которые Алешинский получил лично (по телефону) от заместителя заведующего отделом печати ЦК ВКП(б) тов. Эрлих о закрытии газетных школ как не оправдавших себя и организации курсов для разных категорий работников печати.

-251-

ЦК действительно считал, что газетные школы необходимо закрыть: в одном из летних номеров журнал «Большевистская печать»[341], орган Центрального комитета партии, сообщал читателям, что комитет рассмотрел вопрос о переподготовке газетных работников и признал нецелесообразной организацию особых газетных курсов и школ. ЦК установил, что переподготовка газетчиков должна происходить в газетных отделениях, создаваемых при областных, краевых и республиканских школах пропагандистов. Были опубликованы данные о контингентах организуемых газетных отделений:

Ленинград – 70 слушателей, Москва – 70, Киев – 75, Тбилиси – 40, Ереван – 30, Баку – 40, Алма-Ата – 60, Ташкент – 50, Свердловск – 40, Ворошиловск – 40, Хабаровск – 30.

Московская, Свердловская, Ярославская и Новосибирская газетные школы реорганизовывались в газетные отделения соответствующих областных школ пропагандистов.

Как видим, Челябинская школа в постановлении не упоминается. Значит, ей предстояло закрытие. В августе поползли слухи о ее ликвидации, а решением бюро обкома от 26 августа 1938 года набор в школу был отменен[342]. На следующий день бюро постановило просить ЦК ВКП(б) разрешить довести до конца изучение программы студентами и слушателями курсов руководящих работников с окончанием учебы в январе 1939 года[343]. Именно так все и произошло: в январе Челябинская областная партийно-газетная школа произвела третий выпуск и была закрыта.

-252-

▲

Приложение 3

КОМПЕНСАТОРНОЕ МЕДИАОБРАЗОБАИИЕ.

МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ

Данный медиаобразовательный модуль предназначен для работы с абитуриентами на факультете журналистики. Он апробирован на факультете доступности высшего образования Челябинского государственного университета. Данный модуль рассчитан на 48 часов. Примерная программа компенсаторно-медиаобразовательного модуля – это коллективная разработка преподавателей факультета журналистики Челябинского государственного университета (И.А. Фатеевой, М.В. Загидуллиной, А.Д. Соловьевой, Е.А. Сарасова и А.А. Журавлевой), используемая уже три года. Задания для абитуриентов составлены И.А. Фатеевой и применялись в процессе подготовки олимпиад по журналистике в течение 2003–2005 годов. Программа и задания могут быть полезны не только для организаторов довузовской подготовки, но и для педагогов, реализующих другие формы медиаобразования.

Примерная программа компенсаторно-медиаобразовательного модуля

Введение. Журналистика как профессия

Журналистика как творческая специальность. Комплексный характер специальности. Журнализм и другие профессии. Формирование системы ценностей журналиста. «Не навреди» – ответственность за слово. Достоверность – закон работы журналиста. Любознательность и эрудиция. Уверенность в себе и искренность. Умение слушать. Безымянность журналиста. Работа в команде и на команду. Что есть карьера в журналистике?

Тема I. Журналистика как социальный институт. Свобода слова и печати как необходимое условие нормального функционирования общества и прессы

Журналистика как общественная деятельность по сбору, обработке и передаче информации (правовые, профессиональные, этические нормы). Основная социальная роль журналистики – обеспечение взаимосвязи всех социальных институтов и субъектов общества. Базовые функции журналистики. Авторитарная, патерналистская, коммерческая и демократическая системы СМИ. Социальная роль и ответственность журналиста. Журналист – субъект и объект политического процесса. Роль СМИ в сегодняшнем обществе. «Четвертая власть» и независимость СМИ. Юридическая «поддержка» средств массовой информации (Конституция РФ, Закон РФ «О средствах массовой информации»).

-253-

Тема 2. Система СМИ. Тенденции ее развития. Журналистика и смежные сферы (реклама, PR-технологии и т.д.)

Журналистика как система средств массовой информации.

Государственные, общественные и частные СМИ.

Фактор аудитории и его влияние на систему средств массовой информации. Предметно-тематическая универсализация и специализация СМИ. Аудитория и ее внутренние закономерности. Содержательные и формальные признаки аудитории. «Сегменты» аудитории. Понятие «аудиторного фактора». Массовая и специализированная аудитория СМИ. Профессиональные, конфессиональные, национальные, региональные, классовые (стратификационные), возрастные и половые признаки аудитории. Характеристики личности, перенесенные на характеристики массы.

Коммуникативные факторы формирования и функционирования системы средств массовой информации. Язык СМИ разного типа. Диалогическое взаимодействие СМИ разного типа. Влияние информационных технологий на современную и перспективную систему СМИ.

Общая типология СМИ.

Типологические особенности средств массовой коммуникации. Характер учредителя, масштабность, периодичность. Соответствие типологических групп особенностям аудитории, целевым назначениям СМИ, характеру тематической деятельности. Понятие информационной «ниши» как элемента информационного пространства.

Элементы системы средств массовой информации. Печать и электронные СМИ.

Исторически сложившиеся конкретные формы деятельности в системе средств массовой коммуникации. Основные и вспомогательные элементы в системе СМИ. Газеты, журналы, телевидение и радио, сетевая коммуникация. Информационные агентства, пресс-службы, технические службы, службы связи и другие формы информационного обслуживания системы СМИ. Книгоиздание, библиотечное и архивное дело, транспорт, торговля, кадровые службы, службы научного обеспечения и лицензирования как инфраструктура средств массовой коммуникации.

-254-

Тенденции развития системы СМИ в условиях социальной трансформации. Взаимодействие новых видовых элементов в системе СМИ друг с другом, со старыми типами, видами и формами на основе имеющегося нормативного пространства.

Газеты. Основные проблемы современных ежедневных газет. Стирание граней между утренней и вечерней прессой. Рост числа еженедельников. Тематические газеты. Газеты, рассчитанные на узкую аудиторию. Рост числа корпоративных газет. Их основное отличие от газет массовых. Качественная и массовая печать.

Журналы. Развитие рынка глянцевых изданий. Тематические журналы. Массовые журналы лайф-стайл. Рост числа локальных местных журналов. Проблема содержания развлекательного журнала. Рекламные журналы. Развитие научно-популярной журналистики.

Телевидение. Особенности современного телевещания. Новостные выпуски. Аналитические программы. Ток-шоу. Сериалы. Тенденции современной тележурналистики. Система телевизионных каналов. Кабельное ТВ и его особенности. Развитие локальных телеканалов и местной тележурналистики.

Радио. Развитие сегмента коротковолновых станций. Проблема ослабления журналистского содержания радиоинформации. Развлекательный формат большинства радиоканалов. Перспективы развития радио.

Интернет. Интернет-версии традиционных СМИ и их особенности. Собственно интернет-СМИ. Определение СМИ-сайтов. Особенности работы веб-журналиста.

Журналистика и другие коммуникативные сферы. Реклама в составе изданий, передач, сайтов. Ее место и роль в современном информационном пространстве. Журналистика и реклама: проблемы этики. Баланс рекламы и журналистского содержания. Виды рекламы. Сфера связей с общественностью. Сходство и различие PR- и журналистского информирования. Понятие о пресс-релизе. Формы и методы пиар-воздействия.

Тема 3. Исторические аспекты функционирования журналистики в контексте развития культуры

Журналистика как часть культуры. Возникновение журналистики как отражение определенных потребностей общества. Отличительные особенности процесса возникновения и развития журналистики в разных странах. Свобода слова и печати в историческом аспекте.

-255-

Отечественная культура и отечественная журналистика. Поворотные события русской истории и их влияние на развитие русской журналистики: реформы Петра I, Отечественная война 1812 года, декабристское движение, «мрачное семилетие» 1848–1855 годов, буржуазные реформы 1860-х годов, народнические общества, возникновение первых партий в России, первая русская революция 1905–1907 годов, Первая мировая война, Февральская революция, Октябрьская революция 1917 года, Гражданская и Великая отечественная войны, хрущевская «оттепель», перестройка, образование Российской Федерации. Изменение цензурных условий в России в разные периоды ее истории и трансформация журналистики. Журналистика и публицистика.

Участие русских и советских писателей в журналистском процессе (Н.М. Карамзин, И.А. Крылов, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, А.И. Герцен, Н.А. Некрасов, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, И.А. Гончаров, А.П. Чехов, В.Г. Короленко, А.Т. Аверченко, В.В. Маяковский, А.Т. Твардовский, А.И. Солженицын и др.). Общественно-политическая деятельность и журналистика (на примере Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина, В.И. Ленина и др.). Литературная критика как область литературы и журналистики (В.Г. Белинский, Н.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский, А.В. Дружинин, Д.С. Мережковский, В.Я. Брюсов и др.).

Система средств массовой информации с исторической точки зрения.

Краткая история челябинских СМИ («Челябинский листок объявлений», «Голос Приуралья», «Голос рабочего», «Челябинский рабочий» и др.).

Тема 4. Технология работы журналиста

Работа журналиста как процесс. Этапы творческого процесса: выбор темы (актуальной, значимой для целевой аудитории данного СМИ), предварительный сбор материала по теме (изучение состояния проблемы на момент создания материала, осуществление сбора информации из разных источников), предварительная подготовка к выезду на мероприятие (определение точного места и времени мероприятия, установление связи с его участниками, подготовка вопросов для беседы, проверка работоспособности техники для аудио- и видеозаписи), выезд на мероприятие (встречу) и запись материала (в том числе на видео-, аудионоситель), обработка полученной информации в редакции (для радио – расшифровка синхрона, его анализ, выбор главного; для телевидения – отсмотр видеоматериала, анализ, формирование видеоряда), написание журналистского текста (текста «студий» для радио, закадрового текста для телевидения), редактирование материала, сдача готовой статьи редактору (подготовка материала к выходу в эфир: на радио – запись собственных «студий» со звукорежиссером, монтаж звукового материала, отобранного для программы, заключительная сборка и сведение программы со звукорежиссером; на телевидении – монтаж видеоматериала, запись закадрового текста).

-256-

Современные информационные технологии в работе журналиста. Процесс конвергенции современной журналистики (синтез, объединение «пера», «микрофона», «телекамеры» и мультимедийных средств).

Тема 5. Литературные формы журналистских текстов и типы профессиональной работы журналиста

Речевая деятельность журналиста. Понятие жанра. Языковые жанры. Жанры в литературе и журналистике. Классификация литературных и журналистских жанров. Вытеснение жанров традиционной журналистики современной медиаиндустрией.

Общая характеристика жанров. Жанрообразующие факторы. Жанры информационной журналистики. Аналитические жанры. Художественно-публицистические жанры. Типы текстов и журналистские жанры. Интервью и его технология. Статья и очерк: документалистика и художественность.

Деятельность «фрилансера», работа репортера, корреспондента, специального корреспондента, работа заведующего отделом, работа обозревателя, работа редактора. Специфика работы «колумниста». Криминальный репортер, парламентский корреспондент, телевизионный шоумен, военный репортер, бизнес-журналист, рекламист, работник службы по связям с общественностью.

«Новостная журналистика». Понятие журналистской информации, природа, сущность и функции. Новость в информационном потоке. Сенсации как тип информации. Авторская, редакторская, организаторская, программирующая, производственно-технологическая работа в журналистике.

Тема 6. Лингвистические основы журналистских текстов

Стиль как разновидность литературного языка. Понятие функционального стиля.

Письменные и устные формы стилей.

Межстилевые средства как основа всех стилей. Понятие кодифицированной нормы в межстилевых средствах литературного языка.

-257-

Система книжных функциональных стилей литературного языка: научный, официально-деловой, публицистический, народно-поэтический.

Разговорная речь как особая система средств устного общения.

Системы языковых средств разных уровней, принадлежащие определенным стилям: лексического, фразеологического, фонетического, грамматических уровней. Понятие вариантов нормы, участвующих в формировании отдельных стилей.

Словари как источники для стилистической характеристики слов и фразеологизмов.

Тема 7. Реализация медиаобразовательного проекта

Выбор вида медиаобразовательного проекта (печатный, телепроект, радиопроект, интернет-проект и т.д.). Выработка концепции проекта (название, целевая аудитория, масштаб, периодичность и т.д.). Работа с источниками информации, проверка их надежности, технология сбора информации, проверка достоверности фактов, поиск иллюстраций и других элементов оформления. Планирование номера, обсуждение тематики материалов, работа на объектах по сбору материалов, расшифровка записей, написание материалов. Редактирование текстов, вычитка, внесение правки. Выпуск номера (передачи и т. д.). Анализ и оценка работы.

Примерное тематическое планирование курса[344]

Введение. Журналистика как профессия – 2 ч.

Тема 1. Журналистика как социальный институт. Свобода слова и печати как необходимое условие нормального функционирования общества и прессы – 4 ч.

Тема 2. Система СМИ. Тенденции ее развития. Журналистика и смежные сферы (реклама, PR-технологии и т.д.) – 6 ч.

Тема 3. Исторические аспекты функционирования журналистики в контексте развития культуры – 4 ч.

Тема 4. Техника и технология работы журналиста – 6 ч.

Тема 5. Литературные формы журналистских текстов и типы профессиональной работы журналиста – 10 ч.

Тема 6. Лингвистические основы журналистских текстов – 8 ч.

Тема 7. Реализация медиаобразовательного проекта – 8 ч.

-258-

ЗАДАНИЯ ДЛЯ РАБОТЫ С УЧАЩИМИСЯ

1).           Разгадайте кроссворд. Правильно заполнив горизонтальные линии, в выделенных клетках по вертикали прочтете фамилию выдающегося советского журналиста (1898–1940).

1.        Выдающийся русский поэт XIX века, редактор журналов «Современник» и «Отечественные записки».

2.        Знаменитый русский писатель и публицист, руководитель почвеннических журналов «Время» (1861–1863) и «Эпоха» (1864–1865).

3.        Тип периодического издания.

4.        Жанр журналистики, возникший в Америке на рубеже XIX и XX веков (в зависимости от содержания текста может быть отнесен как к информационным, так и к аналитическим жанрам).

5.        Организация, учреждение, предприятие либо гражданин, объединение граждан, осуществляющие производство и выпуск средства массовой информации.

6.        Выдающийся русский поэт, редактор журнала «Новый мир».

7.        Распространение (в том числе в средствах массовой информации) заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица и подрывающих его репутацию.

ОТВЕТЫ: 1. Некрасов. 2. Достоевский. 3. Журнал. 4. Интервью. 5. Редакция. 6. Твардовский. 7. Клевета. По вертикали: Кольцов.

2).           Закончите определение: «Краткое изложение, обзор ранее опубликованных материалов или периодическое издание, перепечатывающее материалы из других средств массовой информации, а также иных источников, называется ____________________».

ОТВЕТ: дайджест.

-259-

3).           Напишите рецензию «Моя любимая телепередача: авторы, идеи, творческие решения» (объем школьного сочинения).

4).           Создайте (или опишите словами) карикатуру или коллаж на тему «В мире журналистов и журналистики», используя любые материалы. Размер – не более альбомного листа.

5).           Создайте словарь журналистских терминов – слов, заимствованных из других языков. Словарная статья должна включать значение термина, указание на язык-источник, значение слова в языке-оригинале и пример употребления термина в русской речи (реальный или сконструированный). В словарь должны включаться только имена существительные. Примечание: полиграфические термины в словарь включать не следует.

6).           Назовите нашего земляка – выдающегося советского журналиста и организатора журналистики в 20–30-х годах (его детство прошло в Троицке, жил он и в других городах Челябинской области, по политическим основаниям неоднократно отбывал сроки в Челябинской крепости). Назовите центральные газеты, организатором или сотрудником которых он был.

ОТВЕТ: Л.С. Сосновский; «Беднота», «Гудок», «Правда».

7).           Назовите советского журналиста 20–30-х годов, чья биография связана с Челябинском (работал в Челябинском облисполкоме). Назовите центральную газету, редактором которой он был.

ОТВЕТ: Г. Крумин, «Экономическая жизнь».

8).           Назовите нашего земляка, журналиста, общественного деятеля, добившегося наибольшей известности в перестроечное и постперестроечное время. Какой центральной газетой и когда он руководил? Какие, кроме этого, посты занимал?

ОТВЕТ: М.Ф. Ненашев. «Советская Россия» (1978–1986). Председатель Госкомитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли (1986–1989). Председатель Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию (1989–1990). Министр информации и печати СССР.

9).           Отредактируйте предложения. Цифры замените именами числительными.

       Подумав немного, мужчиной было произнесено: «Весна и женщина – почти всегда одно и то же, так сказать, единый тройственный союз».

-260-

       Я преклоняюсь коленями перед теми, кто выжил на войне, кто добыл у нас победу.

       Мы надеемся, что это хорошее требование не только по учителям, которые работают с маленькими детьми, которые приходят в школу уже читающие.

       Принятое 279 голосами на конференции решение убедило наш профсоюз к тому, что мы должны работать вместе, но проблему не нужно слишком гиперболизировать.

       Большая половина частей и подразделений сейчас не имеют неуставных отношений и ни одного преступления по факту.

       Люди, которые могли бы погибнуть на пожаре, а их тысячи – их спасают силами 3 близлежащих пожарных частей всего с 59 штатными единицами, разбросанных в радиусе 137 километров от эпицентра от взрыва.

       Встав во главе малярной бригады, Людмиле Ивановне немедленно удалось подтянуть профессиональные навыки каждого и осуществить всем свои способности.

       Большинство тех, кто скрупулезно и дотошно занимались в течение семестра, с единого захода сдали экзамены, а также проявили более удачные результаты в сессию, чем другие.

       У нашего самого достойнейшего кандидата в Думу велика уверенность в великие силы своего народа, преодолеваемого все трудности в нелегких свершениях.

       Только лесу присущи такие красивейшие животные, как куница и соболь, которых, кстати, осталось мало, поэтому его надо сохранять, и авангардную роль в таком знаменательном деле государственной важности должны занимать подростки и молодежь из деревень.

       Онегину, попав в светское общество, вскоре надоело общаться с ним, и если бы не было Ленского, то с кем бы он подружился в этом «темном, затхлом царстве»?

10).       Выполните закрытый тест.

1.        В каком месяце празднуется День российской прессы?

а)       в мае;

б)      в январе;

в)       в декабре;

г)        в марте.

ОТВЕТ – б. (в январе)

2.        Известный русский писатель, впервые в России (в 1802 году) получивший жалованье за редактирование журнала («Вестник Европы»).

а)       А.С. Пушкин;

-261-

б)      Н.М. Карамзин;

в)       Н.Г. Чернышевский;

г)        Н.В. Гоголь.

ОТВЕТ – б. (Н.М. Карамзин)

3.        Поэт, издатель «Литературной газеты», в которой сотрудничал А.С. Пушкин.

а)       Н.А. Некрасов;

б)      М.Ю. Лермонтов;

в)       А.А. Дельвиг;

г)        В.А. Жуковский

ОТВЕТ – в. (А.А. Дельвиг)

4.        Русский писатель и публицист, издатель народнического журнала «Русское богатство», председатель I Всероссийского съезда журналистов (1905 г.).

а)       В.Г. Короленко;

б)      В.Г. Белинский;

в)       А.М. Горький;

г)        М.Е. Салтыков-Щедрин.

ОТВЕТ – а. (В.Г. Короленко)

5.        Кто из русских писателей написал публицистическую книгу «Остров Сахалин» и самостоятельно провел перепись сахалинского населения?

а)       М.А. Булгаков;

б)      А.П. Чехов;

в)       Ф.М. Достоевский;

г)        А.С. Серафимович.

ОТВЕТ – б. (А.П. Чехов)

6.        Выдающийся публицист, социалист, высланный из СССР в 1929 году, издавал за границей «Бюллетень оппозиции большевиков-ленинцев»; убит в 1940 году.

а)       Н.К. Крупская;

б)      А.И. Куприн;

в)       Н.И. Бухарин;

г)        Л.Д. Троцкий.

ОТВЕТ – г. (Л.Д. Троцкий)

7.        Кто из писателей после первой русской революции печатно выступил против казней без суда?

а)       Ф. Достоевский и Л. Толстой;

б)      В. Короленко и Л.Толстой;

в)       В. Короленко и А.Твардовский;

г)        А. Твардовский и А. Солженицын.

ОТВЕТ – б. (В. Короленко и Л.Толстой)

-262-

8.        Выдающийся поэт, редактор журнала «Новый мир» 1960-х годов, самого смелого журнала своего времени.

а)       А. Твардовский;

б)      М. Исаковский;

в)       В. Высоцкий;

г)        Н. Рубцов.

ОТВЕТ – а. (А. Твардовский)

9.        Какой из российских еженедельников был занесен в «Книгу рекордов Гиннеса» как имевший самый большой в мире разовый тираж?

а)       «Неделя»;

б)      «Совершенно секретно»;

в)       «Аргументы и факты»;

г)        «Собеседник».

ОТВЕТ – в. («Аргументы и факты»)

10.    Какой из перечисленных жанров не имеет отношения к журналистике?

а)       очерк;

б)      памфлет;

в)       легенда;

г)        эссе.

ОТВЕТ – в. (легенда)

11.    Какая из названных премий имеет отношение к журналистике?

а)       «Ника»;

б)      «Триумф»;

в)       «Тэфи»;

г)        «Оскар».

ОТВЕТ – в. («Тэфи»)

12.    Всемирная радио- и телесеть, вещающая из Лондона.

а)       Си-Эн-Эн;

б)      Ай-Ти-Ви;

в)       Евроньюс;

г)        Би-Би-Си.

ОТВЕТ – г. (Би-Би-Си)

13.    Предмет, от названия которого произошло слово «газета».

а)       бумага;

б)      перстень;

в)       монета;

г)        перо.

ОТВЕТ – в. (монета)

14.    Журнал, основанный в 1836 году А.С. Пушкиным, а с 1847 по 1866 год возглавлявшийся Н.А. Некрасовым.

а)       «Отечественные записки»;

-263-

б)      «Современник»;

в)       «Наш современник»;

г)        «Современные записки».

ОТВЕТ – б. («Современник»)

15.    Кто из перечисленных журналистов работает в челябинской прессе?

а)       И. Руденко;

б)      А. Политковская;

в)       М. Фонотов;

г)        В. Песков.

ОТВЕТ – в. (М. Фонотов)

16.    Когда в Советском Союзе была юридически провозглашена свобода печати?

а)       в 1917 году;

б)      в 1990-м;

в)       в 1936-м;

г)        в 1992-м.

ОТВЕТ – б. (в 1990-м)

17.    Какая цензура несовместима с принципом свободы печати?

а)       судебная;

б)      предварительная;

в)       любая;

г)        духовная.

ОТВЕТ – б. (предварительная)

18.    Как называется крупнейшее английское информационное агентство?

а)       Ассошиэйтед пресс;

б)      Рейтер;

в)       Интерфакс;

г)        Гавас.

ОТВЕТ – б. (Рейтер)

19.    Жанр журналистики, представленный в «Записках охотника» И.С. Тургенева.

а)       обзор;

б)      рассказ;

в)       очерк;

г)        некролог.

ОТВЕТ – в. (очерк)

20.    Что такое Франс-пресс?

а)       французская газета;

б)      французский газетно-журнальный холдинг;

в)       французское информационное агентство;

-264-

г)        русско-французское совместное предприятие, владелец массмедиа.

ОТВЕТ – в. (французское информационное агентство)

21.    Общемировая тенденция в массмедиа, опасная для независимости отдельных изданий.

а)       монополизация СМИ;

б)      количественный рост рекламы;

в)       деполитизация СМИ;

г)        дегуманизация СМИ.

ОТВЕТ – а. (монополизация СМИ)

22.    В отличие от советского периода сейчас в России появились...

а)       партийные СМИ;

б)      спортивные СМИ;

в)       ведомственные СМИ;

г)        частные СМИ.

ОТВЕТ – г. (частные СМИ)

23.    Какой из перечисленных жанров журналистский?

а)       репортаж;

б)      басня;

в)       новелла;

г)        элегия.

ОТВЕТ – а. (репортаж)

24.    Какое из перечисленных изданий местное (челябинское)?

а)        «Известия»;

б)      «Труд»;

в)       «Синегорье»;

г)        «Культура».

ОТВЕТ – в. («Синегорье»)

11).       Найдите в законе «О средствах массовой информации» определения учредителя, издателя, редакции. Проанализируйте выходные данные двух-трех центральных и местных газет. Составьте письменные характеристики этих газет, используя определения, найденные Вами в законе «О средствах массовой информации».

12).       Составьте связный текст, в котором бы было две-три пары паронимов. Выпишите их, дайте значение каждого слова и докажите, что приведенные Вами слова являются паронимами.

13).       Составьте словарь фразеологизмов и крылатых слов, обозначающих явления журналистики или имеющих в своем составе существительные, называющие явления журналистики. Дайте значения всех фразеологизмов и приведите примеры их употребления (реальные или сконструированные).

-265-

14).       Разгадайте кроссворд.

По горизонтали: 2. Мужское имя, которое носили и носят знаменитые журналисты Кольцов (1898–1942), Ненашев, Леонтьев («Однако», «Первый канал»). 4. Телеведущий («Первый канал»). 6. Толстый журнал, который редактировал А.Т. Твардовский, – «... мир». 7. Европейский город, центр русской эмигрантской печати. 9. Псевдоним публициста-народника П. Ткачева. 11. Информационный жанр. 12. Еженедельная передача на челябинском телевидении (ЧГТРК), посвященная Челябинской области. 14. Структурный элемент в печатном издании. 16. Передача на НТВ «... и мир». 18. Нелегальная газета РСДРП, организованная В.И. Ульяновым (1900–1905). 19. Тонкий журнал, который был необыкновенно популярен в годы перестройки, когда его редактировал В.А. Коротич. 20. Первое слово в самом известном псевдониме А.П. Чехова.

-266-

По вертикали: 1. Русский поэт XVIII века, инициатор создания первой провинциальной газеты в России (г. Тамбов). 2. Технологический этап производства теле- и радиопередач. 3. «Газета – это массовый организатор, агитатор и пропагандист» – слова ... (фамилия в родительном падеже). 4. Качественная характеристика печатного издания, связанная с его оформлением. 5. Один из первых русских журналистов, работал в петровской газете «Ведомости», однофамилец организатора первого русского театра. 8. Премьер-министр правительства, при котором в России впервые была провозглашена свобода печати. 10. Уральский город, место проведения ярмарки; в нем в XIX веке появилась первая на Урале торгово-промышленная газета. 13. Русский поэт, издатель журналов (XIX век). 14. Стиль в искусстве, существовавший в том веке, в котором родилась русская печатная журналистика. 15. Первая газета Челябинска – «Челябинский ... объявлений». 16. Разновидность литературных произведений, преобладавших в журналах XVIII века, их основной пафос. 17. Толстый журнал (Санкт-Петербург).

ОТВЕТЫ:

По горизонтали: 2. Михаил. 4. Дибров. 6. Новый. 7. Женева. 9. Нионов. 11. Репортаж. 12. «Губерния». 14. Раздел. 16. Страна. 18. «Искра». 19. «Огонек». 20. Антоша.

По вертикали: 1. Державин. 2. Монтаж. 3. Ленина. 4. Дизайн. 5. Волков. 8. Витте. 10. Ирбит. 13. Некрасов. 14. Рококо. 15. Листок. 16. Сатира. 17. «Аврора».

15).       Напишите два информационных сообщения (не более 10–15 строк каждое) об одном и том же реальном событии челябинской жизни последнего месяца для двух разных центральных газет: для «взрослой» газеты и для молодежного издания. Озаглавьте тексты.

16).       Выполните тест.

1.        Дайте значение слова «ньюсмейкер».

ОТВЕТ: Личность, достойная упоминания в средствах массовой информации, представляющая интерес для широкой публики.

2.        Из списка слов: брифинг, ньюсмен, видеомикшер, инфогра-фика, рекламация, интервьюер, колумнист, логотип, медиаэффект, ньюсрум, омбудсмен, паблисити, прайм-тайм, спот, таблоид

а)       выберите слово, не связанное с журналистикой и другими видами деятельности в информационно-коммуникационной сфере.

ОТВЕТ: рекламация.

б)      выберите слово, называющее техническое устройство, прибор.

ОТВЕТ: видеомикшер.

-267-

3.        Выполните задание

а)       Покажите стрелками соответствие между профессиональным праздником и календарной датой:

День российской прессы	3 мая
Всемирный день свободы печати	5 мая
День международной солидарности журналистов	15 марта
День радио и телевидения	13 января
	7 мая
	8 сентября
	16 декабря

ОТВЕТ: День российской прессы → 13 января; Всемирный день свободы печати → 3 мая; День международной солидарности журналистов → 8 сентября; День радио и телевидения → 7 мая.

б)      Какой из дней отмечался как профессиональный праздник раньше? Что Вам о нем известно?

ОТВЕТ: 5 мая. День первого выхода газеты «Правда» (5 мая 1912 года).

4.        В каком году в Советском Союзе был принят Закон о печати?

ОТВЕТ: В 1990 году.

5.        Назовите два-три известных Вам информационных агентства (российских или зарубежных).

6.        Из следующего списка газет «Известия», «Соседи», «Челяба», «труд», «Южноуральская панорама», «Челябинский рабочий», «Деловой Урал», «Российская газета», «вечерний Челябинск», «Аргументы и факты», «Призыв» назовите:

а)       центральную еженедельную газету.

ОТВЕТ: «Аргументы и факты».

б)      официальный орган Российского правительства.

ОТВЕТ: «Российская газета».

в)       официальный орган правительства и Законодательного собрания Челябинской области.

ОТВЕТ: «Южноуральская панорама».

7.        Какая цензура в России запрещена?

а)       скрытая;

б)      экономическая;

в)       предварительная;

г)        последующая;

д)      судебная;

е)       комплексная.

ОТВЕТ – в. (предварительная)

-268-

8.        Что такое общественное (общественно-правовое) телевидение?

ОТВЕТ: автономное в техническом и экономическом отношениях вещание, которое служит общественным интересам, обслуживает все население страны (региона) на универсальной некоммерческой основе.

9.        Какое русское слово по значению ближе всего к значению термина «диффамация»?

ОТВЕТ: клевета.

10.    Из какого языка пришло слово «газета»?

ОТВЕТ: из итальянского.

11.    Кто из известных советских писателей погиб в 1941 году, выполняя свой долг как военный корреспондент?

ОТВЕТ: А.П. Гайдар.

12.    Кто из современных писателей и публицистов является автором статьи «Как нам обустроить Россию?»

ОТВЕТ: А.И. Солженицын.

13.    Какая из перечисленных телекомпаний имеет не национальный, а наднациональный, международный характер: Си-эн-эн, Би-би-си, Евроньюс, Эн-би-си, ТВ-5, Немецкая волна?

ОТВЕТ: Евроньюс.

14.    Дайте ответ на вопросы

а)       Подберите словосочетания-термины для следующих определений (все словосочетания имеют общее главное слово):

       журналист, работающий не в центральном аппарате издания, а в конкретном регионе, информацию из которого он и поставляет для выхода в свет.

ОТВЕТ: собкор.

       журналист, выполняющий специальные задания руководства редакции.

ОТВЕТ: спецкор.

       репортер, получающий плату за объем представленного в редакцию материала.

ОТВЕТ: внештатный корреспондент.

б)      Какой из найденных Вами терминов имеет англоязычный синоним, входящий ныне в русский язык? Назовите его.

ОТВЕТ: внештатный корреспондент (стрингер).

-269-

▲

◄◄ в оглавление ►►

в раздел библиотека