Глава 5. ВЫСОКАЯ ПОЛИТИКА
Александр КРУТОВ (Саратов)
СЛИСКИНЫ
СЛЕЗЫ
Что показал процесс по делу краж из
квартир ВИП-персон
Квартирные кражи традиционно относятся к разряду наиболее сложно
раскрываемых уголовных преступлений. Поэтому увидеть на скамье подсудимых сразу
четырех квартирных воров – большая редкость. Тем не менее
в июле нынешнего года в Волжском районном суде Саратова завершился процесс над
группой лиц, обвиняемых в совершении семи квартирных краж. Инкриминируемые
обвиняемым преступления охватывают отрезок времени с 2001 по 2007 год. Но не
только довольно редкий факт раскрытия серии квартирных краж с доведением дела
до суда делает данный судебный процесс достойным повышенного общественного
внимания. Немаловажно, что в числе потерпевших по данному уголовному делу
проходят некоторые весьма известные в Саратове персоны. Такие,
например, как руководитель местного филиала Федеральной регистрационной службы
Сергей Тимошин, доводящийся родным братом вице-спикеру Госдумы Любови Слиске;
или руководитель Саратовской межрайонной природоохранной прокуратуры Александр Агибалов.
Вторым примечательным моментом в
данном уголовном деле является то, что значительную часть оперативной работы по
раскрытию данных преступлений провели московские сыщики. В беседе со мной Сергей
Тимошин объяснил этот странный на первый взгляд нюанс
предварительного следствия тем, что кража из его квартиры стояла на особом
контроле у министра внутренних дел РФ Рашида Нургалиева. Причина такого повышенного внимания объясняется
довольно просто. Примерно за две недели до кражи из квартиры Тимошина в
Саратове, произошедшей в начале ноября 2006 года, неизвестные злоумышленники
«обнесли» служебную квартиру его сестры, находящуюся на улице Улофа Пальме в
Москве. Сходный почерк двух этих краж (в обоих случаях воры проникали в жилище
без взлома дверных замков) и близость их по времени давали основания полагать,
что в обоих случаях орудовали одни и те же преступники. Естественно, что с
учетом личностей потерпевших ход расследования по этим преступлениям
-242-
находился на особом контроле, и им
занимались столичные оперативники. И то, что сегодня это уголовное дело дошло
до суда – во многом и их заслуга. Однако результат их работы оказался не только
кардинально отличным от ожидаемого, но и политически
взрывоопасным.
Начать хотя бы с того, что эпизод с
кражей из квартиры Слиски в Москве по каким-то причинам выпал из расследования
по данному уголовному делу. Возможно, он выделен в отдельное производство и
всплывет когда-нибудь позже. Или не всплывет вообще. Во всяком случае, в
настоящий момент есть основания говорить, что, по версии государственного
обвинения, официально раскрытой считается лишь одна из двух ВИП-краж.
А именно, кража из квартиры Сергея Тимошина. Однако вряд ли этот результат
может порадовать потерпевшего Тимошина и уж тем более его сестру. Хотя, с
другой стороны, уже есть все основания говорить о замаячившей сенсации. Дело в
том, что подсудимый Николай Трепачев, который, по версии государственного
обвинения, являлся своеобразным вдохновителем, организатором и «мозговым
центром» большинства совершенных краж, доводится потерпевшему Тимошину
родственником.
Несколько лет назад сын Тимошина Денис женился на
студентке Саратовского медицинского университета Виктории Трепачевой. В подарок
от родственников молодожены получили новую квартиру в элитной новостройке на
улице Серова, неподалеку от Ильинской площади. Ремонтом квартиры с целью
подготовки ее для проживания молодой семьи занимался тесть Николай Трепачев. Он
же сделал своей дочери Вике и другой ценный подарок – автомобиль ВАЗ. И вот
теперь на суде всплывают пренеприятные подробности, имеющие самое
непосредственное отношение к намечающейся семейной идиллии. По версии
следствия, получается, что подаренные супруге племянника Слиски «Жигули»
являются орудием преступления. Именно на этом автомобиле квартирные воры
вывезли сейф, похищенный из квартиры природоохранного прокурора Александра Агибалова и его супруги – судьи 12-го апелляционного
Арбитражного суда. Но на этом сенсационные подробности кражи из квартиры Агибаловых не заканчиваются. Сейф, похищенный из квартиры
прокурорско-судейской четы, был доставлен ворами в ту самую ремонтируемую
квартиру на улице Серова, где и вскрыт с помощью «болгарки». Таким образом, по
версии обвинения, квартира, принадлежащая племяннику вице-спикера Слиски, стала
тем местом, где злоумышленники поделили свою добычу – своеобразным прообразом
воровской «малины». На этом перечень сюрпризов, приготовленных к суду органами
следствия, не ограничивается. В совокупности все эти сюрпризы тянут на
серьезный скандал с далеко
-243-
идущими политическими последствиями.
«Сюрпризы» следствия и очевидная политическая
подоплека данного уголовного дела не могли не оказать своего воздействия и на
ход судебного разбирательства. Но, пожалуй, главной из «неожиданностей» стала
позиция потерпевшего Тимошина, который поставил под сомнение как объективность
проведенного расследования по уголовному делу, так и его итог. По мнению Сергея
Константиновича, на скамье подсудимых оказались вовсе не те люди, которые в
действительности совершали инкриминируемые им кражи. Чтобы оценить резонность
данного заявления, стоит коснуться некоторых подробностей уголовного дела,
всплывших при рассмотрении в Волжском районном суде.
Деньги под ванной
Один из удивительных «сюрпризов»
предварительного следствия заключается в том, что три из семи вменяемых
подсудимым квартирных краж раскрыты по второму разу. Да-да, если верить
материалам, представленным в ходе завершившегося судебного процесса, три кражи,
совершенные в 2001 и 2002 годах, фактически были раскрыты по горячим следам.
Подозреваемые были задержаны милицией, после чего дали признательные показания,
написали «явки с повинной» и даже частично возместили потерпевшим материальный
ущерб. Но, как это ни парадоксально, после всего этого
о совершенных кражах по умолчанию как бы забыли. И вспомнили только тогда,
когда пришла нужда раскрывать кражи из квартир ВИП-персон,
ход следствия по которым находился на контроле у министра Нургалиева.
Но и это еще не самое удивительное в данных эпизодах. Главный парадокс с теми
давнишними кражами заключается в том, что они были раскрыты при активном и
непосредственном участии самих потерпевших с использованием старого
универсального правила: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Роль
сотрудников милиции при этом была более чем странной. Но обо всем по порядку.
В начале нынешнего века жил в Саратове
предприниматель Игорь Хохлов. Бизнесмен Хохлов имел свою фирму, в которой среди
прочих сотрудников трудилась молодая, симпатичная и одинокая дама Анжела Костычева, а также несколько магазинов. Насколько Игорь
Викторович был успешен в бизнесе, нам сегодня судить сложно. Но только в начале
2001 года он один из своих магазинов продал, а вырученные деньги за неимением
лучшего места спрятал у себя в квартире под ванной. Среди прочих знакомых Игоря
Хохлова был и двоюродный брат его супруги Андрей
-244-
Гениборг. Судя по той информации, которая
звучала в зале суда, поначалу отношения между Хохловым и Гениборгом
были вполне доверительными и даже приятельскими. Например, в августе 2000 года
Хохлов взял с собой Гениборга на вечеринку, которая
состоялась дома у Костычевой. Вечеринка проходила,
что называется, в узком кругу: Гениборг с Хохловым и
Анжела Костычева с подругой. Там же приятели и
заночевали, покинув жилище Костычевой только в обед
следующего дня.
Однако с течением времени отношения
между Хохловым и Гениборгом начали охлаждаться, чему
причиной были финансовые взаимоотношения. Гениборг
вместе со своими знакомыми Андреем Павленко и Александром Тимонькиным
мечтали заняться трейдерством на зерновом рынке, а на
это были нужны немалые деньги. Своих денег у Гениборга
в то время не было, а потому он начал одалживать их у Хохлова.
Когда сумма долга Гениборга перевалила за отметку в
4000 долларов, а тот вновь пришел за деньгами, Хохлов вспылил и заявил «бедному
родственнику», что ему надоело «лазить под ванную». Гениборг
этот отказ воспринял с обидой и, как показали дальнейшие события, решил
наказать своего благодетеля за грубость. Благо, что его партнеры по бизнесу
были готовы пойти на кражи из квартир богачей, дабы поправить свои финансовые
дела и начать личный зерновой бизнес. По версии, выдвинутой правоохранительными
органами в 2001 году, месть Андрея Гениборга
заключалась в том, что он навел своих сообщников Тимонькина
и Павленко на квартиры Игоря Хохлова и Анжелы Костычевой,
передав им слепки ключей от входных дверей. При этом Гениборг
рассказал партнерам, что Костычева – дама
состоятельная и хранит деньги в платяном шкафу. В результате, как считает
обвинение, 16 марта 2001 года будущие «зерновые трейдеры»
обокрали квартиру одинокой и неработающей женщины с ребенком, похитив у нее
деньги в сумме 3400 долларов США и 19 дорогостоящих ювелирных украшений, многие
из которых с бриллиантами. Деньги «партнеры» поделили на троих. А вот
относительно дальнейшей судьбы золота и бриллиантов, похищенных из квартиры Костычевой, показания подсудимых разнятся. Чуть позже мы
поговорим об этом подробнее, поскольку это касается обстоятельств раскрытия
этих краж.
Спустя два месяца после кражи у Костычевой
была обворована и квартира Игоря Хохлова. Произошло это в период с 19 по 21 мая
2001 года, когда Хохлов вместе с членами своей семьи отдыхал на даче. По
возвращении домой предприниматель обратил внимание, что входная дверь закрыта
не на оба, а только на один замок. Однако поначалу
-245-
Хохлов не обратил на это внимание. И
лишь после того, как он не нашел на положенном месте радиотелефон, он заглянул
под ванную и обнаружил пропажу денег. Последовало обращение в милицию, но конкретных подозреваемых в этой краже на тот момент у
Хохлова не было. А потому до лета 2001 года раскрытие дела о краже в его
квартире находилось в подвешенном состоянии.
Похищенные из квартиры Хохлова
деньги «партнеры» поделили поровну. При этом Тимонькин
привез и передал Гениборгу его долю – 2100 долларов,
часть из которых Гениборг возвратил Хохлову в счет
погашения своего долга. Тимонькин же на свои деньги
приобрел автомобиль «Жигули»-шестерку, которая по
документам была оформлена на Гениборга. В суде Гениборг объяснял этот факт тем, что в то время у Тимонькина не было на руках паспорта. В свою очередь, Тимонькин отрицает тот факт, что приобретенная на
ворованные деньги «шестерка» была его собственностью. Если верить Тимонькину, машина была приобретена Гениборгом
для целей совместного зернового бизнеса, на что он одалживал деньги Гениборгу.
Как это нередко бывает, на помощь потерпевшим пришел
случай. Как-то в июне Хохлов проводил время с другим своим знакомым по фамилии
Бондаренко, и их разговор невзначай коснулся темы недавних краж. При этом
Хохлов рассказал Бондаренко и о краже из квартиры Костычевой,
подробно описав похищенные у женщины драгоценности. В свою очередь, Бондаренко
припомнил, что не так давно он коротал досуг в компании с Гениборгом
и двумя веселыми студентками медицинского колледжа. По рассказу Бондаренко
получалось, что в ходе их совместного отдыха Гениборг
подарил одной из этих студенток дорогостоящее кольцо с бриллиантами и при этом
демонстрировал не менее шикарный браслет с бриллиантами и рубинами. Гениборг просил подыскать покупателей для браслета, который
он соглашался уступить за 500 долларов. Однако у студенток таких денег не
нашлось, а потому браслет остался у Гениборга. После
получения этой информации Игорь Хохлов сделал вывод, что его родственник Андрей
Гениборг причастен к произошедшим кражам, и поделился
своими соображениями с сотрудниками милиции. В результате Гениборг
был задержан и доставлен в РОВД Октябрьского района. Там он и признался в
причастности к совершению краж, назвал имена сообщников – Тимонькина
и Павленко, – а также сообщил, что ювелирные украшения ему для продажи дал Тимонькин. Однако удачливого продавца из Гениборга не получилось, а потому все украшения Костычевой он отдал знакомому ювелиру оптом на вес по цене
лома и получил за все 5 тысяч рублей. Единственное
-246-
исключение – перстень с бриллиантами
стоимостью 60 тысяч рублей, который Гениборг подарил
своей случайной знакомой из медицинского техникума. Он был изъят и возвращен
владелице.
После признательных показаний Гениборга оперативники из Октябрьского РОВД задерживают
Павленко и Тимонькина, которые вскоре пишут «явки с
повинной» по факту кражи у Хохлова. Уже в наши дни на суде Тимонькин
и Павленко показали, что эти «явки» они написали под жестким физическим и
психологическим прессингом оперативников, которые вскоре имели серьезные
служебные неприятности. В этот довод можно поверить, поскольку дальше ситуация
стала развиваться по сценарию, не предусмотренному никакими нормами УПК. А
именно, в Октябрьский РОВД
был приглашен потерпевший Хохлов, где ему была предоставлена возможность лично
побеседовать со всеми тремя подозреваемыми с целью урегулировать вопросы
компенсации причиненного ущерба. Согласно показаниям Хохлова, все трое
покаялись в совершенном преступлении, извинились перед ним, а в качестве
компенсации предложили передать Хохлову недавно
приобретенную подельниками «шестерку». Хохлова такой вариант решения проблемы
устроил. Во всяком случае, вместе с Гениборгом они
съездили к нотариусу и переоформили автомобиль на его имя. После чего все трое подозреваемых были отпущены с миром. При этом в материалах
дела появилось собственноручно написанное Хохловым заявление о том, что он
просит прекратить проверку по своему предыдущему заявлению и уголовного дела по
факту незаконного проникновения в его квартиру не возбуждать. Это заявление
Хохлов мотивировал тем, что при этом у него из квартиры якобы ничего не
пропало.
«Заморозив» уголовное дело по факту кражи из квартиры
Хохлова, оперативники Октябрьского РОВД все же сообщили полученную ими
информацию по краже из квартиры Костычевой своим
коллегам в РУВД Волжского района, к чьей территориальности относится
расследование этого преступления. «Волжане» несколько месяцев «переваривали»
этот подарок коллег из Октябрьского района, однако в октябре 2001 года Павленко
и Тимонькин были задержаны уже по эпизоду с кражей из
квартиры Костычевой и около месяца провели в СИЗО. Здесь их посетил оперативник из Волжского
РОВД Закутько, которому оба подозреваемых передали
свои «явки с повинной» и по этой краже. На суде оперативник Закутько
показал, что одновременно по этой же краже разыскивался и Гениборг,
однако в то время он куда-то таинственно исчез, и его найти не удалось.
Отобранные у подозреваемых «явки с повинной»
-247-
Закутько передал по инстанции, и через
несколько дней в Волжском
РОВД было возбуждено дело. И вот тут опять начинают происходить странные и
необъяснимые аномальные явления. При возбужденном уголовном деле больше никаких
следственных действий с подозреваемыми не проводится.
Вскоре Павленко и Тимонькин благополучно выходят на
свободу, а о краже из квартиры Костычевой
правоохранительные органы забывают на долгие шесть лет.
И вот в октябре уже 2007 года правоохранительные
органы вновь задерживают Тимонькина и Павленко, но
только теперь в уголовном деле по эпизодам о кражах у Хохлова и Костычевой появляется четвертый сообщник – Николай
Трепачев. И сама фабула этих краж начинает выглядеть совсем по-иному. Теперь в
материалах дела черным по белому значится, что в первых двух кражах было не
трое, а четверо соучастников. Четвертый – это как раз родственник Тимошина
Николай Трепачев, которому, по «обновленной» версии следствия, отводится роль
организатора этих преступлений. Теперь выходит, что это не Гениборг
наводил Тимонькина и Павленко на квартиры Хохлова и Костычевой, а Трепачев был инициатором задушевных бесед с
целью узнать имена и адреса квартир состоятельных людей. И вот спустя шесть
лет, уже в ходе следствия в 2007 году, Гениборг вдруг
вспомнил, что с ним Трепачев также вел разговор на эту тему. А впоследствии,
чтобы уточнить, та ли эта Костычева, о которой ему
рассказывали как о весьма состоятельной даме, показывал Гениборгу
фотографию первой потерпевшей. Где Трепачев раздобыл фотографию Костычевой, равно и то, откуда у воров появились ключи от
квартир жертв, Гениборгу неизвестно. Никаких слепков
от ключей своим «партнерам по зерновому бизнесу» он не передавал. Новая версия
следствия подтверждается «уточненными» признательными показаниями подозреваемых
Павленко и Тимонькина. Однако в зале суда оба
обвиняемых в один голос утверждали, что данные признания сделаны ими после
серьезного физического воздействия со стороны столичных оперативников. Причем
этим словам имеется документальное подтверждение. Приложенными в материалы дела
оказались акты медицинского освидетельствования обоих подозреваемых, из которых
явствовало, что в начале октября 2007 года Павленко и Тимонькин
действительно были зверски избиты. Медики зафиксировали на их телах
многочисленные ссадины, кровоподтеки и гематомы. Однако проводившаяся
прокурорская проверка не выявила причастности к этим травмам сотрудников
милиции. На этом основании попытка адвокатов исключить из материалов дела как
недопустимые доказательства признания своих
-248-
подзащитных, сделанные в октябре
2007 года якобы под пытками, успехом не увенчалась.
Векселя в морозильнике
Третьим потерпевшим по данному
уголовному делу проходит предприниматель Сергей Волков. В 2002 году Сергей
Александрович имел собственный перспективный бизнес, а офис его фирмы
располагался в Саратове на улице Валовой. По версии обвинения, в декабре 2002
года у Волкова намечалась выгодная сделка, для реализации которой нужны были
серьезные финансовые средства. Эти средства Волков раздобыл 23 декабря – но не
деньгами, а векселями Сбербанка. А раздобыв, привез их к себе на квартиру
(проживал предприниматель в микрорайоне Солнечный) и спрятал в морозильной
камере холодильника. Удивительно, но, заполучив эти векселя, Волков не знал их
точной номинальной стоимости. На этом, во всяком случае, настаивает версия
обвинения. Поэтому на следующий день, когда Волкову потребовалось уточнить
номинальную стоимость векселей, он из офиса позвонил жене домой, попросил взять
ценные бумаги из морозильника и продиктовать ему по телефону интересующую
информацию. При этом телефонном разговоре Волкова с супругой присутствовал и
Николай Трепачев, который сообщил информацию о местонахождении векселей своим
подельникам. И в тот же день, т.е. 24 декабря, квартира Волкова была
обворована. Непосредственным исполнителем этой кражи обвинение считает Андрея
Павленко, который ничего, кроме векселей, из квартиры Волкова не взял. И это
несмотря на то, что для Павленко это уже была не первая кража, а на доступных
местах в квартире находилось немало золотых украшений.
Факт кражи Сергей Волков обнаружил в тот же вечер и
стал предпринимать собственные меры по установлению злоумышленников. Благо, что
в Волжском РОВД у него имелся
хороший приятель, к которому Сергей Александрович обратился за помощью.
Приятель посоветовал незамедлительно написать заявление о краже и получить в
милиции соответствующую справку, которая позволит блокировать процесс
обналичивания украденных векселей. Для ускорения процесса было решено писать
заявление в Волжский РОВД, в
котором Волков заведомо неверно указал место преступления. В заявлении
указывалось, что векселя похищены из офиса на Соляной.
И это позволило в кратчайший срок получить необходимую справку о краже векселей
и предъявить ее в банковские органы. Тут же выяснилось, что похищенные у Сергея
Волкова векселя уже обналичены в центральном офисе Сбербанка на улице
-249-
Вавилова. Вскоре удалось установить,
что обналичивание краденых векселей произвел
сотрудник Сбербанка по фамилии Бескровный с участием охранника по имени Сергей.
При общении с сотрудниками милиции охранник Сергей сообщил, что векселя для «обналички» он получил от кавказца Вахи.
Вскоре Ваха был установлен и рассказал, что по
просьбе своего знакомого, Николая Трепачева, оказывал тому услугу по
обналичиванию векселей, которые оказались крадеными. Имя Николая Трепачева,
равно как и место жительства последнего, Сергею Волкову были прекрасно
известны. А потому он решил лично разобраться с этим человеком.
Под грузом улик (а возможно, и каких-то иных
обстоятельств, которые остались за кадром) Николай Трепачев признался Волкову,
что векселя он получил от своего знакомого по имени Андрей (фамилия Павленко не
называлась), а вырученные после «обналички» деньги в
сумме около 600 тысяч рублей были поделены на три, примерно равные, части. Одну
часть за услуги по обналичиванию получил Ваха, вторую
часть Трепачев оставил себе. И последнюю треть он отдал Андрею как
непосредственному исполнителю кражи. Итогом этой беседы стало то, что Трепачев
вернул Волкову 220 тысяч рублей, а затем позвонил Андрею и сообщил, что «у него
начались проблемы» и что деньги необходимо срочно вернуть. Однако Андрей на
этот звонок отреагировал довольно своеобразно. Он
заявил Трепачеву, что проблемы последнего его не сильно волнуют. А посему
полученные им деньги он возвращать никому не намерен, так как считает свою
часть работы выполненной. Трепачев дал Волкову телефон Андрея, чтобы тот сам
попытался истребовать с того деньги. Однако эти попытки успехом не увенчались –
на звонки Волкова Андрей просто не стал отвечать, отключая свой мобильник. В
итоге Волкову опять пришлось обращаться к Трепачеву, который написал ему
долговую расписку на сумму в 300 тысяч рублей. Еще 12 тысяч рублей
пострадавшему Волкову выплатил сотрудник банка Бескровный, который вроде бы
столько получил от Вахи за свои услуги по «обналичке» краденых векселей. На этом дело о краже векселей
у Волкова, в значительной мере раскрытое, было забыто сотрудниками
правоохранительных органов на долгие пять лет. Никаких усилий для розыска и
установления личности Андрея, для привлечения к ответственности других лиц,
причастных к легализации средств, добытых преступным путем, больше не
предпринималось. И лишь в 2007 году, когда в Саратов приехали столичные сыщики
с заданием расследовать дело по хищениям у ВИП-персон,
о краже векселей у предпринимателя Сергея Волкова вспомнили вновь. Николай
Трепачев был задержан и назвал фамилию своего подельника Андрея.
-250-
Впрочем, многие особенности того
давнишнего расследования, когда были нарушены многие предусмотренные УПК
формальности, позволили адвокату Трепачева, Тамазу Барбакадзе, говорить о невиновности своего клиента. Ведь
Волков в своем заявлении заведомо неверно указал место преступления, а стало
быть, не было никаких формальных оснований говорить о краже из квартиры.
Павленко в своих показаниях говорит, что он взял векселя на холодильнике, а не
в морозильнике. Стало быть это не согласуется с
версией следствия о том, что Трепачев был наводчиком данной кражи. И наконец, в
материалах дела не имеется актов приема-передачи векселей на имя Волкова. Стало
быть у обвинения нет формальных оснований считать
Волкова потерпевшим.
Тимонькин против Тимошина
Кража из квартиры родного брата
вице-спикера Госдумы Любови Слиски – это четвертый эпизод, который вменяется в
вину подсудимым Трепачеву, Тимонькину и Павленко. Два
года назад громкие кражи, произошедшие осенью 2006 года сначала из московской
квартиры Слиски на улице Улофа Пальме, а затем и из квартиры ее брата в
Саратове, наделали много шума в российской прессе и, как было сказано выше,
попали на особый контроль к министру Нургалиеву.
Поэтому уместно было бы напомнить ключевые обстоятельства этих преступлений.
Приведу небольшую выдержку из статьи «В Саратове ограблена квартира брата
Любови Слиски», опубликованной 9 ноября 2006 года в «Газете.Ру».
«По данным
правоохранительных органов, в среду (8 ноября. – А.К.) неизвестные вынесли из квартиры Тимошкина
(так в оригинале. – А.К.),
расположенной в поселке Юбилейный, деньги и вещи. В
милиции кражу называют рядовой, отмечая, что сумма украденного – небольшая
(около 100 тысяч рублей). Факт кражи обнаружил сам хозяин и обратился с
заявлением в милицию. Пока личности преступников не установлены, ведется
следствие. «В настоящее время даны соответствующие ориентировки, отрабатываются
различные версии, возбуждено уголовное дело», – сказал представитель ГУВД.
При этом, как сообщает радиостанция «Эхо Москвы» со
ссылкой на правоохранительные органы, действия преступников при ограблении
«были похожи на способ ограбления квартиры самой Слиски». Московскую квартиру
вице-спикера ограбили в конце октября 2006 года. Ущерб, нанесенный ей, по
предварительным данным следствия, составил полмиллиона долларов.
-251-
Сама Слиска уже в курсе
произошедшего. Она подтвердила, что преступники
действовали по той же схеме, что и те, которые проникли в ее собственную
квартиру. «Все произошло примерно так же, как было с недавним ограблением моей
квартиры в Москве», – сказала она, передает «Интерфакс». Дверь, по ее словам,
скорее всего, открыли ключом, беспорядка в квартире не было, и поэтому поздно
вернувшиеся домой брат и его семья ничего сначала не
заметили и лишь наутро обнаружили легкий беспорядок в шкафах, увидели, что
украдены деньги и коллекция монет, которую собирал Тимошин, были взломаны
железные ящички, в которых лежала эта коллекция. Кроме того, по ее словам,
украли все ключи, которые находились в доме, в том числе от двери, а также от
железных ящичков. По сведениям Слиски, оружие, которое было в доме, преступники
оставили. «Коммерсантъ», 10.11.2006: «В среду поздно
вечером мы с женой спокойно открыли дверь квартиры и вошли, – рассказал «Ъ»
Сергей Тимошин. – А утром случайно заглянули в закрытый сейф и увидели, что
денег, которые в нем были, нет». Из квартиры Сергея Тимошина пропало несколько
коллекционных охотничьих ружей.
Как уже заявила Любовь Слиска, ограбления – это
попытка давления на нее саму. «Здесь точно политический шантаж. Определенные
политические силы использовали в данном случае криминал», – считает она.
Никаких конкретных имен вице-спикер не называет. Однако, по данным
информагентств, недавно Слиске предлагали отозвать из прокуратуры жалобу, в
которой она обвиняла в клевете нескольких депутатов Саратовской гордумы».
Здесь следует пояснить,
что имеется в виду. Речь идет о крупном политическом скандале, разгоревшемся в
Саратове летом 2006 года между первым вице-спикером Госдумы Любовью Слиской с
одной стороны и «железными володинцами» из числа
депутатов городской думы Саратова – с другой. Скандала, который в итоге стоил
Ивану Лобанову – ближайшему соратнику другого вице-спикера Госдумы Вячеслава
Володина – поста председателя исполкома регионального отделения «Единой
России».
Началось все с того, что во время очередного визита в
Саратов в июне 2006 года вице-спикер Слиска обнаружила в родном городе разор и
запустение, каковых не наблюдалось даже при ныне сидящем в СИЗО мэре Юрии
Аксененко. Об этом Любовь Константиновна откровенно и резковато высказалась в
телеинтервью на ГТРК «Саратов», возложив вину за неприглядный вид областного
центра на представителей местного муниципалитета и депутатов городской думы.
Однако в городской думе к тому времени прочно укоренилось проволодинское
«медвежье»
-252-
большинство, крайне нетерпимое ко
всем видам критики. В ответ на вполне справедливое замечание Любови Константиновны
«володинцы» из гордумы Саратова ответили коллективным
посланием на имя председателя Госдумы Бориса Грызлова, под которым поставили
подписи 23 депутата. По форме «письмо 23-х» очень походило на донос, в котором
Любовь Слиска обвинялась не только в недружественном и нетактичном выпаде
против коллег из Саратовской гордумы. Подчеркивалась и личная нескромность в
быту, которая, по мнению подписантов письма, свойственна первому вице-спикеру
Госдумы. Кроме всего прочего в письме содержались сведения и о том, что за счет
казенных средств была асфальтирована автодорога к коттеджу, где проживает мать
Любови Константиновны.
Реакция Слиски на «письмо 23-х» была
вполне предсказуемой. Любовь Константиновна направила заявление Генеральному
прокурору Юрию Чайке с просьбой привлечь инициаторов депутатской писанины к уголовной ответственности за клевету. Чайка на
заявление Слиски отреагировал довольно оперативно, и уголовное дело было
возбуждено. Однако привлекать к уголовной ответственности две трети саратовских
депутатов прокуратура не решилась. А потому участь стать подозреваемым по
данному делу выпала на долю давнишнего и верного соратника Вячеслава Володина
Ивана Лобанова, который в то время являлся председателем исполкома областной
организации «Единой России». Попытки уладить конфликт миром или прекратить дело
на начальной стадии, предпринимаемые володинским
окружением, успеха не имели. Делом о клевете в отношении вице-спикера
занималась бригада из нескольких следователей филиала Генеральной прокуратуры в
Приволжском федеральном округе.
В ответ на несговорчивость
саратовские «единороссы» развернули против Любови
Константиновны подпольную информационную войну. В ведущие местные издания
поступили копии документов, свидетельствующие о том, что Любовь Слиска не так
давно бесплатно обзавелась крупным пакетом акций энгельсского
АО «Трансмаш». В итоге Слиске пришлось оправдываться
и объяснять, что акции она взяла по просьбе хозяев предприятия, дабы оградить
его от попыток рейдерских атак со стороны группировок, пользующихся поддержкой
тогдашнего прокурора области Анатолия Бондара.
Широко освещаемые в прессе кражи из квартир Слиски и
Тимошина практически совпали по времени с маленькой политической сенсацией. В
ноябре на заседании президиума Генерального совета «Единой России», который
возглавляет Вячеслав Володин, была удовлетворена просьба Ивана Лобанова об
освобождении с поста
-253-
председателя регионального исполкома
«Единой России». Подобный шаг господин Лобанов мотивировал нежелательными
последствиями для имиджа партии предстоящего судебного разбирательства.
По-видимому, к ноябрю уголовное дело по обвинению Лобанова было закончено и
готово к передаче в суд. Как писала в то время газета «Труд», «сам Иван Лобанов
расценивает всю эту историю как провокацию. Он считает, что в пользу такой
версии говорит хотя бы тот факт, что копии злополучного письма появились в
приемной председателя Государственной думы Бориса Грызлова задолго до того, как
само письмо было написано в окончательной редакции. Опальный депутат полагает,
что причину случившегося нужно искать в том, что саратовские
единороссы развернули борьбу с
финансово-промышленными группами с сомнительным прошлым. Как утверждает Иван
Лобанов, возможные связи г-жи Слиски с этими группами бурно обсуждаются в
Саратове».
Так или иначе, но на самом последнем
этапе прокуратура вдруг дала «задний ход», и уголовное преследование в
отношении Ивана Лобанова 28 декабря 2006 года было прекращено за отсутствием в
его действиях состава преступления. После чего маститый единоросс
Александр Ландо, весьма сведущий во многих уголовно-политических делах, стал
озвучивать версию о том, что к кражам из квартир ВИП-персон
Слиски и Тимошина причастен кто-то из людей, близких к потерпевшим. И ведь как
в воду глядел. По версии официального обвинения на процессе в Волжском районном
суде, в качестве организатора этой кражи фигурирует уже известный читателю
Николай Трепачев, а исполнителя – Александр Тимонькин.
В ходе процесса они отказались подтверждать показания, данные на
предварительном следствии. Поэтому мне остается рассказать о том, что показали
продемонстрированные в суде видеосюжеты осмотра места происшествия с участием
основного подозреваемого.
Сюжет 1. Группа лиц во главе со
следователем Лазаревой из ГСУ при областном ГУВД подходит к подъезду многоэтажного
дома, где находится квартира Тимошина. Следователь пытается связаться с
хозяевами по домофону, но ответа не получает. Затем
вся группа все же заходит в подъезд, поднимается на верхний этаж, и следователь
звонит в дверь. Хозяев дома нет, а потому через некоторое время попытка
повторяется.
Сюжет 2. На этот раз уже сам подозреваемый Тимонькин подводит группу к двери известной квартиры, а на
звонок открывает сам хозяин – Сергей Тимошин. Подозреваемый Тимонькин
заходит в зал и показывает шкатулку, в которой он брал ключи для вскрытия
сейфов Тимошина. Сейфов в квартире брата Слиски, как показывает Тимонькин,
-254-
было два. В верхнем сейфе лежали
какие-то документы, которые для «домушника» интереса не представляли. Зато в
нижнем было чем поживиться: деньги в сумме 400 тысяч рублей лежали в отдельном
пакете. Также в сейфе находились две золотые и две серебряные монеты, две
золотые заколки для галстука и еще что-то по мелочи из ювелирных украшений.
Любопытно отметить и поведение Сергея Тимошина, запечатленное на данной
видеосъемке. По всему видно, что Сергей Константинович крайне не доволен
даваемыми показаниями. А когда Тимонькин начинает
рассказывать о шкатулке, в которой он взял ключи для сейфа, Тимошин прерывает
его раздраженной репликой: «Парень, чего ты гонишь!» Хотя если исходить из
показаний самого Тимошина, у него имелось три комплекта ключей от сейфа. Один
действительно находился в шкатулке в зале, второй был спрятан на книжной полке
среди книг. И третий, не вполне завершенный, находился у кого-то вне дома. При
этом, если верить показаниям Тимошина, в ходе кражи у
него было похищено уникальное холодное оружие – булатные златоустовские
клинки и редкостные кинжалы. Тимонькин ничего не
говорит об этом украденном коллекционном холодном оружии. Как, впрочем, ничего
не говорит и сам потерпевший Тимошин о редких коллекционных ружьях, украденных
из его квартиры (о чем в свое время сообщала пресса). Непонятно, как
расценивать информацию о краже и редкой нумизматической коллекции из взломанных
металлических ящичков. Тимонькин, судя по его
показаниям, ничего не взламывал, а открывал все ключами. Да и вряд ли те четыре
монеты, которые он нашел в сейфе, можно считать коллекцией. Но самое
поразительное – в «явке с повинной» Александра Тимонькина
и в его последующих показаниях фигурируют различные суммы денег, которые были
похищены из сейфа у Тимошина. В «явке с повинной» речь идет о 1,5 миллиона
рублей и 33 тысячах евро. Уже в суде Тимонькин
признался, что он «снижал» сумму украденного под давлением работавших с ним
сотрудников милиции. Иными словами, уже на этапе предварительного следствия к
процессу были подключены силы, явно заинтересованные в том, чтобы в показаниях Тимонькина имелись существенные и трудноразрешимые
противоречия, которые неминуемо должны были всплыть в суде.
Впрочем, эту тенденцию можно отметить не только в
показаниях обвиняемого Тимонькина, но и в ряде других
существенных моментов, зафиксированных на видеокамеру в ходе следственных
действий. Например, при проведении осмотра места происшествия в квартире
супругов Агибаловых все той же группой с участием
следователя Лазаревой и подозреваемого Тимонькина
произошло и вовсе труднообъяснимое. Хозяин, межрайонный
-255-
природоохранный прокурор, взял инициативу в свои руки и
вместо подозреваемого Тимонькина стал показывать
участникам следственного мероприятия то место в квартире, откуда у него был
похищен сейф.
Железная маска наших времен
История секретного узника,
известного под именем «Железной маски» и являвшегося родным братом французского
монарха, знакома многим по произведениям литературы и кино. Для целей
политической стабильности французского феодального государства было важно,
чтобы этот человек навек исчез в застенках Бастилии. Нечто похожее, но только
на наш российский манер, происходило с родственником
Слиски Николаем Трепачевым накануне прошлогодних выборов в Государственную
думу. Трепачев и его сообщники были арестованы в начале октября 2007 года, т.е.
буквально за два месяца до выборов в российский парламент. Сам факт заключения
под стражу по подозрению в причастности к квартирным кражам родственника
первого вице-спикера Госдумы от «Единой России» Любови Слиски вполне мог,
отнюдь не в лучшую сторону, повлиять на рейтинг этой партии в глазах
избирателей. Но если представить, что арестованный Трепачев прямо из СИЗО начнет обличать «партию
Путина» и ее генсека в подтасовке доказательств... Подобного развития событий
наши правоохранительные органы допустить не могли. А потому Николай Трепачев
превратился в своеобразную «железную маску», которую до убедительной и
подавляющей победы «Единой России» перемещали из одного СИЗО нашей области в
другой, скрывая эти факты от адвокатов. Как рассказала мне адвокат Елена
Максимова, из саратовского СИЗО-1, где первоначально содержался Трепачев, он
был переведен в СИЗО-2 Энгельса. А оттуда, примерно за месяц до выборов, – в СИЗО Балашова. А в балашовском
СИЗО Трепачев неоднократно переводился из камеры в камеру, и обнаружить его
новое местонахождение даже адвокатам было крайне затруднительно. Заметим, что
делалось это в тот момент, когда подельники Трепачева в Саратове давали
признательные показания. Последний эпизод, который прокуратура вменяет в вину
Трепачеву, – это организация кражи из квартиры супругов Агибаловых.
Преступление произошло 6 сентября 2007 года.
В ходе судебного заседания Трепачев не скрывал, что
был знаком с гражданином Чупиковым, являющимся
двоюродным братом прокурора Агибалова и работающим у
того водителем. По версии следствия, Трепачев как-то
-256-
встретился в кафе с этим Чупиковым, а в ходе взаимного общения снял на свой
мобильный телефон ключи от прокурорской квартиры. Эти фотографии летом прошлого
года Трепачев со своего мобильника перекинул на мобильник Тимонькина.
Тот, в свою очередь, по снимкам изготовил ключи от квартиры Агибаловых,
затем с этими ключами 6 сентября проник в прокурорскую квартиру, откуда и
похитил сейф. Украденный сейф Тимонькин вынес во
двор, где его уже поджидал на автомобиле ВАЗ Трепачев. На этом автомобиле
сообщники привезли украденный сейф на квартиру сына Тимошина, ремонтом которой
официально занимался Трепачев. И именно в этой квартире сейф с помощью
«болгарки» был вскрыт, а его содержимое поделено. После чего все ненужное воры
выбросили в мусорные бачки и свалки в различных частях города.
И тут мы сталкиваемся с двумя неразрешимыми
загадками, порожденными действиями следователя Лазаревой. Во-первых, не был
допрошен в качестве свидетеля сам Чупиков. Стало
быть, следствием не выяснены обстоятельства, при которых Трепачев смог снять на
свой мобильник ключи от квартиры Агибаловых. Да и
были ли эти ключи у Чупикова вообще – это тоже
неизвестно? Вторым весьма показательным моментом являются обстоятельства
«потрошения» сейфа. Дело в том, что дом на улице Серова, где была приобретена
квартира для племянника Слиски, является элитным и хорошо охраняемым. Въезд
машин во двор этого дома осуществляется через специальные ворота, причем все
въезды и выезды фиксируются в специальном журнале. В ходе следствия и в суде
был допрошен в качестве свидетеля сторож Виктор Байков,
который дежурил 6 сентября. Однако показания свидетеля, вкупе с оглашенным
протоколом осмотра журнала въездов и выездов из элитного двора, не только не
прояснили, но еще больше запутали ситуацию. Сторож Байков
показал, что в тот день Трепачев действительно приезжал в ремонтируемую
квартиру. Из показаний сторожа на предварительном следствии значилось, что в
машине с Трепачевым было еще 2–3 человека. Однако в суде свидетель Байков затруднился назвать точное число спутников
Трепачева.
В журнале «въезда-выезда» отмечено, что мастер по
ремонту квартир (так хозяева квартиры представили Трепачева сторожам) побывал в
квартире с 9.44 до 10.40. Далее, если верить протоколу осмотра журнала, следует
фамилия владельца квартиры – Тимошин и марка заезжавшего автомобиля – ВАЗ. Обе
эти надписи, как указано в протоколе, «выполнены поверх белой канцелярской
краски, которой исправлены прежние надписи». О сути этих исправлений сторож Байков в суде показал, что прежде он ошибочно вместо
отечественного автомобиля ВАЗ вписал
-257-
название какой-то иномарки. Однако его тут же поправила
находящаяся поблизости управдом Галина. А вот кто вписал фамилию Тимошина,
свидетель Байков пояснить не смог, равно как и факт
использования «штриха» для исправлений в журнале. При таких обстоятельствах
уместно было бы исследовать подлинник этого журнала в зале суда. Однако
следователь Лазарева эту важнейшую улику к материалам дела почему-то не
приобщила. А поэтому не факт, что кто-то еще когда-либо увидит подлинник этого
журнала.
Вместо эпилога
Внимательное осмысление этого и некоторых других
подобных фактов приводит к довольно неутешительным выводам. Лично у меня
складывается впечатление, что на этапе предварительного следствия работники
милиции не стремились установить истину, а работали в двух диаметрально
противоположных направлениях. Московские сыщики, как мне представляется, были
сориентированы на добывание доказательств вины родственника
вице-спикера Слиски. Что они и делали с большим рвением, добывая
признательные показания у подельников Трепачева. В свою очередь, следователь по
особо важным делам Лазарева из славной когорты подчиненных генерала Пиявина, «закрепляла» добытые доказательства таким образом,
что даже традиционно бесстрастный судья Парамонов (председательствующий в
данном процессе) не смог скрывать своего скептического отношения,
прорывавшегося в иронических репликах. Очевидно, что вынесение окончательного
приговора будет очень непростым делом. Но лично я глубоко убежден, что каким бы
этот приговор ни был, он не будет правосудным. И
отнюдь не потому, что я по каким-либо причинам пытаюсь поставить под сомнение
беспристрастность судьи Парамонова. Просто при тех материалах дела, в которых,
как в капле воды, отразились результаты политической возни (назвать борьбой происходившее в 2006 году язык не поворачивается) двух
кланов «партии Путина», вынести правосудный приговор просто невозможно. В
данном контексте оправдание или осуждение Николая Трепачева следует
рассматривать как локальную победу клана Слиски над кланом Володина, или
наоборот. И то, что российское правосудие в очередной раз стало заложником
амбиций высокопоставленных чиновников, – это во всей этой истории самое
печальное.
Журнал «Общественное
мнение» (Саратов), июль 2008 года
-258-