Глава 3. КАВКАЗ... СЕВЕРНЫЙ И ЮЖНЫЙ
Елена МИЛАШИНА (Москва)
Наш специальный корреспондент увидела
Цхинвали и окрестности через месяц после боев
Тимур и его друзья
Вася – в маске. Лица остальных ребят затираем, чтобы
не подставлять.
Гриша и Зема
Цхинвали назло нашему телевидению
стоял, стоит и стоять будет. Здания, разбитые «градом», гаубицами и танками,
попадаются часто, но в городском пейзаже все же не
доминируют. Необратимо пострадал только Еврейский район Цхинвали, в котором
сгорели 48 двухэтажных, каменных, очень старых домов. На стене одного дома
сохранилась звезда Давида.
Гриша и Зема
Дзасоховы нашли временный приют в доме своего племянника Алана.
Мы сидим в глубине двора, на берегу
шумной речки Лиахви в садике со спелой желтой алычой
и пожухлым, неухоженным огородом.
Гриша и Зема
рассказывают о том, как пережили пятидневную войну в подвале своего дома.
Войну не пережил дом, построенный
прапрадедом Гриши в 1888 году. Прилетели два артиллерийских снаряда, осколком
одного задело Зему.
– Дом построили в году с тремя
восьмерками. И умер он 08.08.08, – говорит в Грише фаталист.
После войны Гриша Дзасохов остался без дома и без
работы. Его выгнали из южноосетинской армии. Два раза – 18 и 25 августа – Гриша
не явился на построение. В первом случае отвозил жену во Владикавказ в
больницу, во втором – пришла комиссия по обследованию руин дома. От этой
комиссии зависят сейчас компенсация в 50.000
-136-
рублей и дальнейшая перспектива
заиметь новую крышу над головой.
И вот Григорий задается самым
актуальным для цхинвальцев поствоенным
вопросом: как жить дальше?
– В крайнем случае
уеду к дочерям в Москву, – хорохорится Гриша. – У меня там еще две сестры. Помогут.
Но уезжать ему категорически не
хочется. Это понимаешь, когда Гриша со знанием дела рассказывает о 17(!) сортах
винограда в большом саду своего погибшего дома. Скоро ноябрь, нужно будет снять
урожай и сделать вино, к которому тут относятся с грузинским трепетом.
От винограда разговор скатывается к
обсуждению политической ситуации. Поднимаются бокалы за независимость Южной
Осетии. Бокалы наполнены трофейным вином из подвалов опустевших грузинских сел.
Дома сожжены, ветер разносит пыль с огромных куч мусора. Единственное, что
сохранилось – виноградники и новенький газопровод темно-малинового цвета. Скоро
до мародеров дойдет, что газовые трубы – вещь, безусловно, ценная, и от
последнего свидетельства вызывающе благополучной жизни грузинских анклавов в
нищей Южной Осетии не останется и следа. Села-призраки на долгие годы взяли
Цхинвали в плотное кольцо разрухи.
Быть может, один из самых
трагических результатов пятидневной войны – чисто демографический. Массовый
исход этнических грузин критически сократил и без того невеликое по численности
и постоянно убывающее население Южной Осетии. Например, к Бикарской сельской
администрации на границе с Центральной Грузией относится 11 сел. В 1988 году в
этих селах в общей сложности было 2500 осетинских дворов и 300 грузинских. В
2008-м грузинских семей осталось всего 10, а количество осетин уменьшилось в 50
раз.
А еще из города из-за войны улетели все птицы.
Миша
Миша Миндиашвили всю
пятидневную войну провел в своей двухкомнатной квартире в хрущевке,
возвышающейся над частным сектором возле городской школы №5. Это знаменитая
школа в Цхинвали. Стадион пятой школы превращен в кладбище с черными гранитными
памятниками, на которых – фотографии очень молодых людей в рубашках, пиджаках и
галстуках еще советского фасона. Почти все они погибли в промежутке 1991–1993
гг. Изображения нанесены на гранит настолько качественно, что
кажется: на тебя смотрит живая школьная линейка вчерашних десятиклассников.
Многие памятники посечены свежими следами пуль. Сбоку – три новых холмика, где
-137-
захоронены погибшие нынешней
пятидневной войны.
Каждое утро грузин Миша проходит
мимо кладбища осетинских героев. Мише – 69 лет. Всю жизнь прожил в Цхинвали. В
Тбилиси у него сестра-инвалид Анастасия 73 лет. Как раз в это лето она приехала
в гости к брату. Тут их застала война. Сестру Миша спустил в подвал пятиэтажки,
но сам поднялся в квартиру, сел в кресло и просидел в нем три дня: 8, 9 и 10
августа.
– Дом во время стрельбы дрожал, как
живое существо, – говорит Миша.
В хрущевку
попало несколько снарядов – в крышу и в квартиру за стенкой.
Почему Миша не спрятался в подвале?
Вряд ли боялся мародеров. Кроме трех пар потрепанных боксерских перчаток (Миша –
мастер спорта по штанге и боксу), книг и огромного количества
бумажных принтов Иисуса Христа и Девы Марии брать тут нечего.
Миша сидел в кресле, потому что
пытался заслужить моральное право жить в родном городе. Или погибнуть.
После войны с помощью Красного
Креста Миша первым делом переправил свою сестру в Тбилиси. Даже не потому, что
в Цхинвали грузинам стало неуютно. Боялись другого. Что кто-нибудь из
хлынувшего потока грузинских беженцев займет тбилисскую однокомнатную квартиру
Анастасии.
А потом он вместе со всеми пошел на
концерт Валерия Гергиева. Увидел соседку с мужем.
(«Их не было во время бомбежки», – замечает мимоходом Миша.) Обрадовался,
поздоровался. В ответ услышал: «Может быть, ты не изменник, но ты один из них».
Потом был «еще один инцидент». В
гуманитарной очереди за водой один давно знакомый осетин-ровесник вдруг стал
кричать, чтобы Мише воду не давали.
– Если бы стал с ним драться, я бы
его убил, – говорит Миша и сжимает свои боксерские кулаки. – Но я его пожалел.
Я пожаловался в милицию.
Пока «инцидентов» больше не было. Не потому, что
милиция работает, а потому, что гуманитарные очереди Миша стал обходить
стороной. Но ему надо застеклить разбитые во время войны окна. Уже идут осенние
дожди, и ночью в Цхинвали холодно.
Тимур
Тимур Цховребов,
незаменимый проводник российских журналистов и правозащитников, тоже ломает
голову над «стекольным вопросом». В его доме уцелело почти все, кроме окон. Но
Тимуру не хочется стоять в гуманитарной
-138-
очереди за стройматериалами, потому
что толпа, бьющаяся за раздачу, отвратительна. С гуманитаркой в городе большая
проблема. На раздачу президент Кокойты поставил героя
боев за Цхинвали русского генерала Баранкевича. Баранкевич ушел в отпуск...
Тимур присмотрел в грузинском селе
Эредви целые стекла, но уже неделю мучается над моральным аспектом вопроса.
«Это мародерство?» – спрашивает Тимур.
Я рассказываю ему, как чеченцы из
отряда Ямадаева оставили за выпитый компот деньги в
подвале пустого грузинского дома.
Тимур хмурится. Он бы тоже заплатил.
Нечем.
Тимур – легендарная личность в
Цхинвали. Он геройски воевал в 91-м за независимость Южной Осетии. Потом сидел
в тюрьме за недовольство южноосетинской властью. Выпускал местную газету и
руководил местным телевидением. Опять сидел в тюрьме за незаконную
предпринимательскую деятельность.
Это человек, утро которого
начинается со звонка приятеля из Тбилиси.
– До войны мы планировали построить
здесь мини-завод по бутилированию минерального источника. Друг
(грузин. – Е.М.) позвонил и
сказал: если у нас все осталось в силе, он спонсирует проект.
Все проекты Тимура из области «как
бы проработать два месяца и потом весь год отдыхать». Например, обсадить
южноосетинские дороги орешником (фундуком), собрать, продать и бездельничать до
следующего урожая.
Все бесчисленные рассказы Тимура,
которые правозащитник Саша Черкасов называет «ненаписанным продолжением «Сандро из Чегема», кончаются хеппи-эндом и опустошенным
кувшином вина. Чаще всего в этих рассказах идет речь об осетинах, которые
поймали грузина, или, наоборот, о грузинах, которые поймали осетина.
Смертоубийство почти неизбежно, но всякий раз пойманный осетин/грузин ведет
себя настолько смело, что враг его милует.
Во время боев за Цхинвали Тимур в подвале не
прятался. 8 и 9 августа он провел с автоматом в руках на улицах города,
наблюдая хаотичное сопротивление ополченцев. Тимур прекрасно осознавал, что
нынешняя грузинская армия гораздо сильнее и шансов у осетин нет. Когда грузины
отступили, Тимур не вскочил на русские танки. Ему надо было хоронить сестру и
брата, погибших на этой войне.
Несогласные
Пока весь мир дискутирует, кто первым начал войну,
осетины пытаются ответить на свои кровные вопросы.
-139-
– Почему президент Кокойты и его окружение, по сути, сдали Цхинвали грузинам?
– Почему была проведена масштабная
эвакуация мирных граждан, но не было объявлено о полной мобилизации регулярной
армии, резервистов и спецслужб ЮО?
– Почему были закрыты склады с
оружием, а ополченцев начали принудительно разоружать еще за полтора месяца до
назревающей войны?
– Почему буквально через несколько
часов после начала войны Кокойты стал говорить о двух
тысячах погибших и о стертом с лица земли Цхинвали?
После того как Кокойты
похитил и посадил в тюрьму братьев Козаевых (за то,
что обозвали его предателем), эти вопросы обсуждаются при свете керосиновой
лампы (в городе перебои с электричеством) в тесном подпольном кружке в доме
одного из местных оппозиционеров.
Выясняется много интересного.
Например, почему не пострадали от обстрелов здания южноосетинских МВД и КГБ.
– Грузинские танки стреляли в те
дома, откуда велся ответный огонь, – рассказывает, сильно нервничая, осетинский
омоновец Георгий. – Когда начался обстрел, у нас в МВД погас свет. Мы гуськом,
положив друг другу на плечи руку, чтобы передавать команды, выходили из здания.
Тут нас остановил министр Миндзаев и отдал приказ
организовать круговую оборону. Наш командир возразил, что это безумный приказ.
Если нас не убьет снарядом, то погибнем под развалинами МВД. Больше я Миндзаева не видел, а командир разделил нас на роты, и мы
пошли в уличный бой против танков. Так получилось, что у
нашей роты не было РПГ (реактивный противотанковый гранатомет. – Е.М.). Не хватило. У меня, например, были пара гранат и автомат. Пятеро из нашей роты погибли,
видимо, сразу. Остальные рассыпались кто куда, я побежал в гостиницу в центре,
откуда били гранатометы. Там у ребят были РПГ-7, мы смогли подбить грузинский
танк.
– «Интерфакс» сообщил, что на
вооружении ЮО находится 87 танков. Где же они были?
– У нас всего четыре танка, –
отвечает мне кадровый военный осетин. – Восемьдесят танков тут остались после
учений «Кавказ-2008».
Но, по официальной версии, русские в
боях за Цхинвали 8 числа вроде не участвовали. Чего выжидали? Пока грузинские
войска займут беззащитный город, чтобы потом вдребезги разнести и Цхинвали, и
грузин? Такой был план?
В ответ на мои вопросы люди угрюмо молчат.
-140-
– Если русские хотят
добра Южной Осетии, первым делом они должны убрать Кокойты,
– резюмирует местный оппозиционер.
Комендантский час уже полчаса как
наступил. Но нас отпускают только после демонстрации припрятанных в соседней
комнате внушительных ракет от переносного противотанкового ракетного комплекса
«Фагот». Эти штуки контрабандно закуплены и доставлены из Москвы, но оказались
совершенно непригодными в дни войны. Полтора месяца назад милиция изъяла
необходимые для пуска ракет установки.
– Тридцать тысяч личных долларов
потратили люди на общественное дело! – возмущается мальчик Миша, российский
доброволец, приехавший в Цхинвали воевать.
На русскую армию осетины возлагают
традиционные надежды. В первую очередь это, конечно, безопасность. Во вторую –
работа. Дело в том, что Кокойты – единственный
работодатель и благодетель в ЮО, а со всеми конкурентами на этом поле поступает
сурово. То есть добро людям тут можно нести только с логотипом «Единства»
(местный аналог «Единой России») и от имени президента. Иначе никак.
Появление МЧС РФ уже ударило по
монополии: осетин стали набирать на разборку завалов и ремонтно-строительные
работы. Выдают форму, платят (обещают) по российским расценкам.
Но особая надежда тут на русские военные базы. Именно
во множественном числе, чем больше – тем лучше. Из мечтательных рассказов югоосетин я понимаю, что они помнят нашу армию советского
образца.
Дардемон, Вася и другие
.Наша «Нива» перевернулась недалеко
от административной границы Осетии с Центральной Грузией, не добравшись совсем
немного до конечного пункта – села Ленингори. К тому
времени мы отъехали от Цхинвали на 40 с лишним километров по новой дороге –
дорогостоящему серпантину, который через две горы уже два года строят русские
строители. Война их спугнула, и теперь дорогу достраивают местные, а охраняют
строительную технику российские регулярные войска (в частности,
инженерно-саперная часть из Ботлиха и мотострелковый полк из Буйнакска).
– Кратчайшая и единственно проходимая дорога в Ленингорский приграничный район ЮО идет через территорию
самой Грузии, – поясняют мне. – А это (показывают на желтые бульдозеры,
утрамбовывающие щебенку) – стратегический объект. Новая дорога позволит
перебрасывать войска к границе с грузинами.
-141-
...«Нива» лежала на
боку и жалко дергала колесами. Из бака выливался бензин, из аккумулятора –
кислота. Решили звать на помощь наших бойцов, которые расположились на привал у
подножия горы. Пока спускались – наткнулись на группу из пяти молоденьких
солдат, мучавших бензопилу. Я посмотрела на их ноги – все в ботинках, значит,
контрактники. Мы попросили помощи – перевернуть «Ниву» и отбуксировать вниз с
помощью армейского ГАЗа. Замкомвзвода
Вася ответил приветливым матом и сплюнул сквозь дырку в зубах. Вася был сильно
пьян, возле пня валялось с полдюжины почти опустошенных полуторалитровых
баклажек с вином. В процессе общения выяснилось, что солдат послали нарубить
пятьдесят столбиков из заповедного леса для того, чтобы обнести колючей
проволокой школу в селе неподалеку, – будет оборудован пост миротворцев.
Бензопила не работала. Два
молчаливых трезвых солдата отчаянно пытались чинить стартер. Вася на них
матерился, у них тряслись руки. В результате потеряли болт от стартера.
Правозащитница Аня нашла болт, обрадованный Вася решил
оказать нам помощь. ГАЗ резко сдал с места, забыв захватить наших мужчин,
которые, испугавшись пьяной ретивости Васи, бросились вдогонку…
Мы остались с Семеном и двумя
молчаливыми солдатами. Бензопила наконец завелась, и
они повалили несколько деревьев. Потом бензопила заглохла, причем насмерть. Предложили
ребятам покурить. В процессе разговора выяснилось, что они в Южной Осетии уже
целый месяц (то есть с 6 числа) и участвовали в боях за Цхинвали. Мы решили,
что Семен – говорил он один – прихвастнул. Потом выяснилось, почему молчат двое
других парней. Они оказались срочниками, переобутыми в трофейные ботинки (а
пришли в Осетию действительно в родных кирзовых сапогах).
Тут вернулся ГАЗ. Без «Нивы» и
наших. Вася рассвирепел, когда узнал, что пила сломалось
и задание командира не выполнено. Было заметно, что Вася (да и все остальные)
страшно боится своего командира. Вася схватил пилу и шмякнул
ее о дерево. Она развалилась на две части.
Потом он накинулся на срочника Сашу и ударил его
ногой в лицо. Срочники Вадим и Женя бросились
врассыпную. Контрактник Семен, который тоже был подшофе, рассмеялся, чем
обозлил Васю до крайности. Вася схватил автомат и направил на Семена и
срочников, приказав им встать на колени. Женя опустился на корточки, Семен
продолжал стоять, только хихикать перестал. Вася передернул затвор. Аня решила
напомнить о нашем существовании. Вася задумчиво поводил дулом автомата, потом
бросил его на землю. На всякий случай Семен вытащил из автомата Васи рожок.
-142-
Мы предложили взять вину за гибель
пилы на себя, загрузились в ГАЗ и поехали к командиру.
Капитан по кличке Дардемон (Денис) и старлей Алекс
были пьяны в дым. Они сидели на обочине дороги в окружении уже больших –
десятилитровых – бутылей с вином, конфискованных у осетинских крестьян. Легенду
о гибели бензопилы восприняли благосклонно. Благодарный Семен дал мне за это
котелок с остатками картошки с тушенкой.
Разговор с командирами у нас не
получался. Впрочем, говорила больше Аня, я молчала, потому что так жутко мне,
если честно, уже давно не было.
В процессе общения старлей Алекс предложил Ане «овальный кубик-рубик»
и вытащил из кармана гранату. Потянул пальцами чеку. Мы молчали.
Потом он настойчиво стал предлагать
пострелять из автомата. Мы отказались, Дардемон
презрительно сплюнул:
– Пацифистки...
Алекс пошел и установил на другом краю
дороги бутыль вина и выстрелил по ней автоматной очередью. Уши заложило от
грохота.
В это время проехала крестьянская
машина и приостановилась у Дардемоновых ног. Водитель
заискивающе улыбнулся, Дардемон немного помедлил,
потом махнул рукой, а Алекс – автоматом.
Потом мимо нас проехал ГАЗ с
осетинскими, кажется, ополченцами. Эти разрешения на проезд у Дардемона не спрашивали. Мне очень хотелось поехать с ними.
Ни нашей «Нивы», ни наших мужиков не было уже очень долго. А вдруг Вася их
спьяну пострелял? Когда мы рубили в лесу деревья, слышали несколько автоматных
очередей. Или это Алекс расстреливал в упор осетинское вино?
Дардемон требовал общения. Сам рассказывал,
как их перебросили из Дагестана, где делать было нечего. («Тут тоже делать
нечего, зато местные в благодарность нас поят и кормят…») Добавил, что воевал в
Цхинвали. Я решила уточнить подробности. Тогда Алекс сказал: «Ты проверь их
диктофоны…» Анину сумку досмотрели. Мою не успели. Кто-то из срочников как-то
не так ответил Дардемону, тот позвал его за «Урал» и
стал бить. В это время Алекс делился с Аней:
– Я тут царь. Что скажу, то они
(небрежный кивок в сторону срочников) и сделают. Прикажу, тебя пристрелят и
бросят в канаве.
Из-за поворота показалась вся
разбитая, без капота и лобового стекла наша «Нива». Ее перевернули и
отбуксировали осетинские ополченцы. Вася до «Нивы» не доехал. И слава богу!
Аня еще минут десять прощается с Алексом и Дардемоном, Тимур пьет с ними «за независимость Южной
Осетии».
-143-
...Вечером я в лицах рассказываю эту
историю Грише, его племяннику Алану и его друзьям. Безмерно уставшая Аня только
кивает. Даже Тимур слушает не перебивая. Потом Алан задает вопрос:
– Вы думаете, у нас будут проблемы с Российской
армией?
Южная Осетия
«Новая газета», 15
сентября 2008 года
Михаил Саакашвили празднует победу уже шестой день. Все остальные
кандидаты заявляют о массовых фальсификациях и предъявляют новые тому
доказательства
Первым номером в избирательных
бюллетенях шел кандидат от объединения оппозиции Леван Гачечиладзе
Гостей Грузии в новом тбилисском
аэропорту встречают с билборда гигантский
Саакашвили и толпа счастливых карликов-избирателей. Эффект ракурса таков, что
сразу понимаешь, кто в доме хозяин. По дороге из аэропорта в город, то есть на
улице Джорджа Буша-младшего, висят только предвыборные плакаты Саакашвили.
Ощущение, что на каждом столбе.
– А где остальные? – спрашиваю у
таксиста.
Он долго не отвечает. Я думаю, что
он забыл русский язык. Что возможно: интеллектуалы здесь уже переводят свою
мысль сначала на английский и только потом – на русский.
...Мой водитель неожиданно тормозит
около забора, заклеенного мелкими (А4) плакатами с
кандидатом в президенты Гамкрелидзе (третий номер в избирательном бюллетене).
– Вот! – гордо говорит он, и мы едем
дальше. Я смеюсь, он – тоже. Больше ни слова о политике.
Много позже я замечаю, что в Тбилиси выборная
тематика перестала быть темой для дискуссий. И это, между прочим, вывод,
подтвержденный социологией. Все последние соцопросы населения, которые проводят
политологи, зафиксировали 40–45% респондентов, которые отказывались отвечать на
вопрос о политических предпочтениях. Никогда грузины так не скрывали своего
мнения. Социологи и психологи считают, что самая вероятная причина – страхи,
которые 7 ноября (день жестокого разгона оппозиции) только усугубило. Ну а если
допытывать человека, то
-144-
может и послать. Или соврать, что
еще хуже.
Политтехнолог Валерий яростно не
любит своего президента. Чисто эмоционально. От правительственных заказов
Валера никогда не отказывался. Для этих выборов анализировал эффективность
агитационной кампании Саакашвили: ролики, лозунги, символика и т.п.
– У большинства кандидатов в
президенты, в первую очередь у Саакашвили, Патаркацишвили,
Нателашвили, предвыборные кампании были построены на
материальных обещаниях, – обобщает ситуацию Валерий. – Еще до
своей формальной отставки Саакашвили увеличил пенсии, зарплаты учителям, раздал
ваучеры для оплаты газа и света, субсидировал из бюджета сельское хозяйство
(например, закупили 350 тракторов, и новенькие, красивые машины играли важную
роль в предвыборных роликах Саакашвили. – Е.М.)... Вообще предвыборная кампания Саакашвили очень сильно
ударила по бюджету страны и по карману бизнеса. Заставили сделать взносы в
предвыборный фонд Миши почти всех. Многие компании задержали выплату зарплаты и
с трудом находили на это деньги.
Конкурировать с Саакашвили на поле
обещаний мог только Патаркацишвили. Бадри заявил: «Саакашвили повысит вам
пенсии и зарплаты, взяв деньги из вашего же кармана (то есть бюджета страны.
– Е.М.). А я сделаю все это за свой
счет». Бадри пообещал потратить полтора миллиарда
личных долларов. Он обещал пенсии в 200 долларов, собирался оплачивать все
счета населения за газ и свет, давал по 2000 лари за первого ребенка и 3000
лари – за второго. Он был очень опасным соперником для власти и крайне вредным
соратником для тесно связанной с ним оппозиции. Сначала он оттягивал протестные
голоса у Левана Гачечиладзе, а потом, когда властям удалось подставить самого Бадри, скомпрометировал и оппозицию.
В итоге Патаркацишвили
и Гачечиладзе пошли на выборы разными путями. И вот что важно: пожалуй, только
объединенная оппозиция повела себя с избирателями, как с людьми, для которых
пустой живот – не главное. Народу ничего не обещали. Вся предвыборная кампания
Гачечиладзе основывалась на критике президента и его окружения. Многих
избирателей, кстати, смущало отсутствие реальных обещаний.
Накануне выборов по всем замерам выходило, что никто
из кандидатов не мог победить в первом туре. С другой стороны, второй тур
означал неминуемый проигрыш действующей власти. Рубикон надо было перейти любой
ценой.
-145-
Четвертого января –
«день тишины». По общепринятому правилу, которое соблюдается даже в России, в
этот день запрещена предвыборная агитация. А в Тбилиси 4 января прошел
помпезный съезд «Национального движения» – партии власти. Съезд
в прямом эфире транслировала телекомпания «Мзе»,
репортажи передали все грузинские каналы.
Целый день по Тбилиси разъезжали
новенькие желтые рейсовые автобусы с огромными фотками
Михаила Саакашвили на бортах и пятеркой на лобовом и заднем стеклах. Фирменный
номер Миши (на прошлых президентских выборах Саакашвили значился в
избирательном бюллетене тоже пятым) стал главным символом съезда, на котором,
правда, сам Миша не сказал о предстоящих завтра выборах ни слова.
Половину людей привезли на автобусах
из регионов. Очень много сухумских беженцев и
студентов. Всем им – членам партии – раздавали красно-белые шапочки, шарфики,
флаги и «пятерки» на палочках. Массовка в униформе забила собой весь дворец
спорта. В центре – огромная сцена, на которой для разогрева пока выступает
известный грузинский эстрадный певец. На каждом секторе расставлены инструкторы
– ребята из молодежной организации «Кмара». По их
команде взрослые и даже пожилые мужчины, женщины кричат: «Сакартвело»,
«Гаумарджос» и «Миша, Миша, Миша».
Лидер появляется вовремя, говорит
осипшим голосом, то и дело нарываясь на технично
спровоцированные инструкторами из «Кмары»
аплодисменты. Четко и быстро Саакашвили отрабатывает весь сценарий митинга,
который явно не рассчитан на присутствующих – скорее на эффектную телевизионную
картинку. Все доведено до автоматизма, особенно подход Миши к левому краю сцены
и точное выхватывание из толпы маленького ребенка. Ребенок мешает привычно
жестикулировать. Через несколько минут Миша пытается вернуть мальчика обратно.
«Грузия без бедности», – об этом он
говорит. Это главный и довольно успешный лозунг предвыборной кампании
Саакашвили. Как только Миша исчезает с трибуны, люди начинают в массовом
порядке утрамбовываться в автобусы.
День выборов начинается с активной лобовой пропаганды
по всем грузинским телеканалам (за исключением маленькой «Кавкасии»
– последнего оплота оппозиции, смотреть который невозможно: даже в Тбилиси
ловится с помехами). Показывают несчастных грузин из Гали, перебегающих тайными
тропами (но под камеры «Рустави-2») наши (российские) миротворческие заслоны на
границе с Абхазией. Чтобы проголосовать «за Мишу, он самый лучший». Очень
грамотно.
-146-
Оппозиция,
вооружившаяся скрытыми камерами и инструкциями кинорежиссера и активного
оппозиционера Георгия (здесь – Гога. – Е.М.) Хаиндрава, распределилась по
многочисленным избирательным участкам. Оппозиция снимает свое кино, но эти
кадры не покажут грузинские каналы.
На всех участках Тбилиси жуткие
очереди. Голосование проходит крайне медленно, впускают на избирательный
участок по одному человеку. Многие так и не успеют проголосовать, простояв в очереди
под мокрым снегопадом весь день.
Выбор раздирает людей. Много
неопределившихся. Моя знакомая Кети ездила на выборы
вместе с мужем. Сказала ему, что проголосовала за Гачечиладзе. На самом деле
галочку поставила за Мишу, но признается только мне и под большим секретом –
муж ненавидит Саакашвили. Потерял при нем бизнес.
К 17.00 еду на улицу Лермонтова, где
крупнейшие грузинские социологические организации проводят по заказу четырех
грузинских телеканалов экзитпол. История этого экзитпола любопытна. С самого
начала с вопросом о финансировании исследования социологи обратились к
американскому послу Тефту. Но он отказал, и вслед за этим не нашлось
ни одного иностранного спонсора. Идея возродилась, когда прошел слух, что
Березовский (личный друг Бадри) нанял политтехнологов
из Украины (неизвестный информационно-аналитический центр «Общеевропейское
дело»). Грузинская общественность всколыхнулась уже после первых рейтингов,
выданных украинцами.
Согласно этим данным, лидировал Гачечиладзе и большие проценты набирал Патаркацишвили.
И тогда четыре проправительственных телеканала срочно оказали спонсорскую
помощь четырем проправительственным социологическим организациям, которые и
решили дать ответ Березовскому. Честным опросом избирателей в день голосования.
В штаб-квартире официальных
экзитпольщиков, когда я туда приехала, уже было известно, что в Тбилиси
Саакашвили проиграл кандидату от оппозиции Гачечиладзе. Такие же данные
поступали из других крупных городов Грузии. (Эту информацию ЦИК, кстати, будет
придерживать до утра 6 января, пока не подойдут данные из регионов, где
Саакашвили убедительно выиграл. Только тогда, разбавив цифры, телеканалы дадут
бегущей строкой данные по Тбилиси.)
Общаюсь с Гиги
Тевзадзе, ректором института Чавчавадзе, его институт
участвует в экзитполе. Он уверен в победе Саакашвили.
– Я не сомневаюсь, что второго тура
не будет! – заявляет Гиги. – Я сам проголосовал за
Саакашвили.
– А все, кто проводит исследование, так думают?
-147-
– В основном да. Это, правда, не означает, что наш экзитпол будет необъективным.
Меня обуревают сомнения. Я задаю
нетактичный вопрос:
– Скажите, вы стали ректором при
Саакашвили?
Тут же рядом возникает мой знакомый
социолог Ираклий. Он оттаскивает меня в сторону от
сердитого Гиги.
– Исследование действительно проводится
объективно, – смеется Ираклий. – А ты взяла плохой тон для разговора с ученым.
В восемь часов вечера закрылись
участки, а в штабе случился переполох. Украинские политтехнологи, оказывается,
проводят пресс-конференцию по результатам своего экзитпола. Никто не набирает
50%, но лидирует Гачечиладзе с 30% голосов. Саакашвили – на втором месте. Мои
экзитпольщики ругаются вслух, обзывают украинцев «проходимцами». Гиги горячится: «Какая, ну скажите, какая методика у них?
Какая база? Ничего не известно! Они эти цифры из пальца высосали!»
Тем не менее ситуация подстегивает
моих ученых к ненаучным действиям. Они спешно созывают свою пресс-конференцию и
дают данные на 16.00 5 января. Мало того что данные неполные, социологи
начинают мухлевать, как те украинцы. Среди объявленных ими цифр 53% – за
Саакашвили, 26% – за Гачечиладзе и от 0,9% до 6% – у всех остальных кандидатов.
Умышленно потерялись 23% не ответивших на вопросы интервьюеров.
– Скорее всего, это люди, которые
проголосовали против Саакашвили, но побоялись об этом сказать, – объясняет мне
Ираклий. – Не учитывать эту цифру, которая, если ее правильно интерпретировать,
свидетельствует об устойчивой угрозе второго тура, необъективно. Но и заявить о
такой возможности по телеканалам они, увы, не смеют.
Плохо дело.
Собственно говоря, именно результаты
этого экзитпола – а именно 53% в пользу кандидата №5 – позволили избирательному
штабу Саакашвили объявить свою победу и начать праздновать ее уже через час
после закрытия участков. Это взбесило оппозицию, призывающую дождаться подсчета
голосов. Но, если объективно, кто эту кашу заварил?
Украинцы!
Увы, вся эта кутерьма не смутила
наблюдателей от ОБСЕ, которые уже на следующий день скоропостижно признали
выборы состоявшимися, а оппозицию призвали смириться.
Оппозиция притихла на Рождество, но не смирилась. Уже
8 января в 12.00 около ЦИКа на Гагарина собралась огромная толпа журналистов,
оповещенных о наступательных планах Левана Гачечиладзе и компании. Они решили
-148-
идти на ЦИК с кипами фальшивых
протоколов и бюллетеней.
Их пропустили, хотя формально имел
право пройти только сам кандидат. Кстати, сам он шел с трудом, прихрамывая на
одну ногу. Видимо, поскользнулся. С 5 января, когда пошел снег, Тбилиси превратился в сплошной травматичный каток, а фонтаны
Саакашвили, так восхищающие приезжих и озлобляющие местное население,
превратились в ледяные абстрактные скульптуры, довольно живописные.
С появлением Гачечиладзе ЦИК стал
напоминать базар. Журналисты плотной, душной толпой окружили оппозиционеров.
Председателя ЦИКа Левана Тархнишвили обнаружили в
задней комнате между компьютером и холодильником, где он судорожно говорил по мобильному.
– Советуется... – презрительно
выдохнул оппозиционер Коба Давиташвили. Он с
комфортом развалился в кресле председателя ЦИКа.
Председателя вытащили из задней
комнаты под безжалостные камеры. Леван Тархнишвили,
чем-то неуловимо напоминавший мне нашего Александра Вешнякова
(почему-то не Чурова), взывал к журналистам: «Вы
видели? Все вы видели, что надо мной производят физическое насилие?»
Леван Гачечиладзе, загнанный
телевизионщиками в одно плотное кольцо с Тархнишвили,
отчаянно по-грузински ругался.
Я спросила Давиташвили, что он
говорит.
– Это непереводимая игра слов, –
сказал Коба.
В этом потоке горячих грузинских
выражений я улавливала только фамилии Нино Бурджанадзе и Саакашвили. Ничего не было видно. От
безысходности я вытащила газету, постелила на диван и робко встала. Потом,
осмелев, поднялась на спинку дивана. Потом – на подоконник. Вот теперь было
видно, как фактурный мужчина Леван Гачечиладзе экспрессивно выражает свою точку
зрения на работу ЦИКа, а ЦИК пытается сохранить лицо, сцепив на груди руки.
– Speak English! – не выдержал накала страстей кто-то из
иностранцев, которых здесь было подавляющее большинство.
– Speak Russian! – выкрикнула я.
–...Я добьюсь второго тура, не
успокоюсь! – закончил на русском свой пламенный спич Гачечиладзе.
В этот момент вся наша толпа вдруг ринулась бежать из
кабинета Тархнишвили в комнату для брифингов. По пути
чуть не сбили с ног интеллигентную Саломе
Зурабишвили (кандидат в премьер-министры от
оппозиции). Когда все расселись и рассредоточились для брифинга оппозиции, в
комнату неожиданно вошел председатель ЦИКа Леван Тархнишвили.
Ему уступил место Давид Бердзенишвили, лидер Республиканской
партии. Тинатин Хидашели,
-149-
активист оппозиции и юрист со
стажем, разложила перед Леваном протоколы с избирательных участков и стала
показывать журналистам, как их фальсифицировали. (Делали это и с помощью
вбросов, изготавливая вторые протоколы, или чисто технически, от руки исправляя
цифры. Например, в одном из протоколов, где за Мишу подано 175 голосов, впереди
просто приписали 1. Это видно, потому что приписана она в квадратике с
крестиком. В результате получилось 1175 голосов).
– У нас есть подобные данные с 17
избирательных округов Грузии. На данный момент мы готовы доказать, что 110.000
голосов были добавлены в пользу Михаила Саакашвили. У нас
есть данные, что даже в Квемо-Картли (проживает в
основном азербайджанская община. – Е.М.)
и в Ахалкалаки (соответственно армянская. – Е.М.) были серьезные подтасовки. В
Ахалкалаки, например, проголосовали 100% избирателей за Саакашвили. Это смешно!
Люди даже не ходили там на выборы. У нас есть видео!
Давид Бердзенишвили
достал ноутбук и поставил его перед Тархнишвили. Включил
видеозапись, от которой председатель ЦИКа буквально отшатнулся, и сказал:
– Такие протоколы легко напечатать
на ксероксе! Это не доказательство!
Ой, какой шум поднялся после этих
слов. Гачечиладзе стал так кричать, что с него чуть не слетела кахетинская
шапочка.
Хаиндрава высыпал на стол какие-то бумажки из
пакета. Оказалось – избирательные бюллетени, в которые были вложены голубые листочки с вопросами по плебисциту. И на
бюллетенях, и на голубых бумажках стояли галочки – за Саакашвили и за НАТО. На обороте
стояли подписи председателя избирательного участка и печать. Бюллетени были
самыми настоящими. Их выкрали представители от оппозиции из стола члена
избирательной комиссии, который представлял «Национальное движение» и должен
был вбросить эти бюллетени на своем участке.
– Объясните, пожалуйста, –
обратилась я к Левану Тархнишвили, – как такое может
быть.
– Сейчас объясню! – пообещал председатель ЦИКа. И...
сбежал. В 16.30 в Mariotte Hotel
началась встреча иностранных послов с оппозицией. Тинатин
Хидашели сказала мне: «Мы не пытались переубедить, мы просто информировали».
Послы, судя по выражению лица американца Тефта
(непреклонному) и несвойственной ему манере уходить от журналистов через заднюю
дверь, не прониклись. Собственно, об этом нам сообщил г-н посол Франции. Он с
трудом протиснулся в холл, полный журналистов, и со смешком сказал:
-150-
– Вот оппозиция нам
говорит о том, что действует в условиях информационной блокады.
Но присутствующие здесь СМИ (их
количество) опровергают эти слова. Будем надеяться, что и другие претензии
оппозиции преувеличены.
Затем посол Франции зачитал
распечатанный из Интернета резолютивный текст, в котором повторялись выводы
ОБСЕ о том, что западное сообщество считает прошедшие выборы «серьезным шагом
Грузии на пути к демократии».
– ОБСЕ в 2003 году признало победу
партии Шеварднадзе на парламентских выборах, – усмехнулась Тинатин
Хидашели.
– Послы уговаривают вас угомониться?
– прямо спросила я.
– Я не могу комментировать этот
вопрос. – Тинатин помолчала, но не сдержалась: –
Пусть попробуют!
– Почему Запад так настаивает, чтобы
Михаил Саакашвили оставался президентом Грузии? – спросила я у Саломе Зурабишвили.
– Потому что вот этим дипломатам, многие из которых –
мои друзья, внушили, что, если оппозиция придет к власти, Грузию ждет
нестабильность. Послы стали заложниками этого страха и готовы смотреть сквозь
пальцы на преступления против демократии. Я все-таки надеюсь больше не на
Запад, а на грузинский народ. После 5 января Михаил Саакашвили стал президентом
периферии. Да и то не самыми чистыми методами. Крупные же города проголосовали
против него. Эти выборы дают нам уверенность в огромной поддержке народа. Но мы
не будем ждать до парламентских выборов, как нам советует западное сообщество.
Никакие парламентские выборы невозможны для нас, пока не добьемся второго тура.
А в это время
В отличие от 2003 года в
политическом кризисе 2007–2008 гг. влияние России на ситуацию в Грузии не
ощущается никак. Российский посол принимает участие во всех государственных
грузинских праздниках (особенно религиозных), но ни
разу не комментировал ситуацию этих дней.
И все-таки России удалось потрясти
Грузию.
И опять это сделал Геннадий Онищенко. Он заявил, что
его ведомство «готово высказать свои предложения в том же режиме, как это
произошло в отношении молдавской стороны», по поводу возвращения в наши
магазины грузинского «Боржоми» и вина. Эта новость стала в тот день – 7 января –
сенсационной.
-151-
Даже сюжеты о православном
Рождестве, которое Россия и Грузия справляют одинаково торжественно и пышно,
уступили место этой благой (без всякого преувеличения) вести.
Тбилиси – Москва
«Новая газета», 10
января 2008 года
-152-