Глава 1. КАК В РОССИИ ОХРАНЯЮТ ПРАВО

Елена МИЛАШИНА (Москва)

СУДЬБА ПРОКУРОРА

Как завершилась блестящая карьера следователя по особо важным делам Любови Быковской

Молодая пенсионерка Любовь Быковская

Быковская приехала в Москву за свой счет на один день. С утра заехала в адвокатскую контору за надзорной жалобой, затем понеслась на Поварскую и отдала ее в канцелярию по уголовным делам Верховного суда. В районе Потаповского переулка немного заплутала и появилась в «Новой» с опозданием. Не переводя духа, вывалила из хозяйственных сумок материалы следствия. С этими папками она носится семь лет.

Дело об убийстве семьи Остроуховых. На нем оборвалась ее долгая и успешная карьера. Осужден на 19 лет и давно уже отбывает наказание орловский слесарь по фамилии Бондарев. А бывший следователь по особо важным делам Орловской областной прокуратуры Любовь Алексеевна Быковская все доказывает: Бондарев осужден незаконно.

...Дело оказалось на редкость банальным. Таких по стране – девятый вал. Адвокаты называют их «вечная память прокурору Вышинскому» и легко распознают по двум отличительным признакам: 1) обвинение строится на самооговоре – «чистосердечном признании», выбитом у подследственного силой; 2) других доказательств в деле просто нет.

Мне оно неинтересно. Зато захватывает интерес другого рода: почему эта категоричная женщина бальзаковских лет и суровой наружности, с цепким взглядом, четким словом и другими явно проступающими прокурорскими чертами, так терпеливо и решительно опровергает обвинение, хотя должна на это обвинение работать.

Прокурору Вышинскому посвящается

Орел, 6 января 2001 года. В своей квартире найдены зарезанными безработные алкоголики: отец, мать и сын Остроуховы. Вечером того же дня милиция задержала троих мужчин, пьянствовавших по-соседству, и все они дали

-26-

признательные показания.

Простое дело, в котором оставалась рутинная работа – подкрепить «чистосердечные признания» доказательной базой и написать обвинительное заключение, – забрала Орловская областная прокуратура.

Реальность не оправдала прокурорских надежд на легкую галочку в строке отчетности по «особо тяжким».

Двое подозреваемых, которые на допросах в милиции признались в убийстве семьи Остроуховых, а заодно взяли на себя чуть ли не все нераскрытые убийства по Орлу за последние десять лет, в результате проверки оказались «умственно отсталыми в форме умеренно выраженной дебильности». Пришлось выводить их из состава убийц, дабы не конфузиться.

У следствия остался последний обвиняемый – 30-летний слесарь Бондарев, который, на свое несчастье, дебилом не был.

На одежде Бондарева, который, по версии следствия, зарезал троих, – ни пятнышка крови. И «пальчиков» Бондарева в квартире Остроуховых не обнаружили. Ножа тоже не нашли. В обвинительном заключении написано: «Сунул под снег, кухонный нож унесло талой водой». Это в январе!

И мотива толкового следствие не представило: зверски убил «из хулиганских побуждений»...

Гематомы на теле Бондарева, которые появились после ареста, сошли лишь через несколько недель.

Важняк

По журналистскому удостоверению я спокойно прохожу через металлическую вертушку в Орловскую областную прокуратуру. А Быковская долго объясняет дежурному, зачем пришла. Мне хочется крикнуть: «Как стоишь перед «важняком»?! Сми-р-р-но!!!»

Наконец ее неохотно пускают, ограничивая передвижения границами фойе. Очередную отписку на свою жалобу Быковская читает в верхней одежде, на скамеечке под флагом Российской Федерации. Следователь к ней не вышел. Мимо пробегают бывшие коллеги, никто не здоровается.

Быковской перекинули это дело в мае 2001-го – предыдущий следователь уехал на курсы повышения квалификации. Она вела его всего два месяца.

Реальная картина преступления (Остроухов-старший был убит 4 января, сутки пролежал в квартире при еще живых родственниках, а 5(!) января были убиты и они) наводила на мысль о внутрисемейной разборке с участием

-27-

четвертого действующего лица – скорее всего близкого семье Остроуховых человека. При таком раскладе слесаря Бондарева, который всего лишь оказался в злополучном подъезде только 6 января, надо было отпускать и искать настоящего убийцу. Об этом Быковская и доложила своему начальнику.

И вскоре дело Остроуховых у нее отобрали и передали уже третьему следователю.

А в декабре 2001-го саму Быковскую уволили из прокуратуры «в связи с несоответствием занимаемой должности». Перед увольнением провели аттестацию, в ходе которой была дана оценка ее профессиональным и моральным качествам: «...Быковская Л.А. недобросовестно относилась к исполнению своих служебных обязанностей, о чем свидетельствует расследование ею уголовного дела №288500 по обвинению Бондарева В.В. в убийстве трех лиц... Вместо того чтобы в соответствии со ст. 20 УПК РСФСР принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, Быковская Л.А. стала выявлять только оправдывающие обвиняемого обстоятельства и совершенно не выявляла уличающие его обстоятельства».

Боюсь, после такого «резюме» люди, далекие от прокурорской кухни, наделят Быковскую качествами, ей совершенно несвойственными. Спешу разочаровать. Быковская – прокурор во всех профессиональных и обывательских смыслах этого слова. Проработала в органах 21 год, у нее чистого следовательского стажа 17 лет, из них 5 лет в прокуратуре, зато у нее нет ни мужа, ни детей. Ни даже подруг. Она арестовала множество людей и гордится, что все они сели. Ни о ком не жалеет.

Помнит человека, которого посадила за кражу мешка с зерном. «Хотя он это зерно раз сто отработал», – говорит она. И совесть ее не мучит: украл – сиди!

Она проводила изнурительные восьмичасовые допросы, на которых раскалывались матерые преступники, ушедшие в глухую несознанку.

Конечно, семь лет пенсии изменили ее. Она стала намного мягче. Поливает перед домом цветочки, привезла из деревни маму, запоем читает Веллера и смотрит «Марш Турецкого».

Прошу для статьи фотографию в форме. Быковская долго роется в архивах, рассованным по всем углам двухкомнатной квартиры, наконец откапывает один снимок времен своей милицейской службы. Вот она – Любовь Алексеевна Быковская. В расцвете сил.

-28-

Следствие с кулаками

В январе 1997-го заместитель прокурора области Виктор Маевский призвал ее в областную прокуратуру. Он курировал следствие и, в частности, уголовные дела по чеченским авизовкам. Афера была грандиозная, а до суда по всей стране дошло лишь около двух десятков дел. Четыре из них расследовала старший следователь Орловского областного ГУВД Быковская. И Маевский, которому позарез был нужен специалист по экономическим преступлениям, выдернул ее из милиции. Любовь Алексеевна замечает, что неполный год работы в легендарной группе Маевского был совершеннейшим прокурорским счастьем.

Это были сыщики и опера, в справедливость которых верили даже убийцы. Маевский сжал в следственный кулак лучших из прокуратуры, милиции, ФСБ. Так они сумели победить орловскую организованную преступность. Их опыт борьбы с мафией перенимали другие регионы.

Они раскрывали заказные преступления, и на них – орловских следаков – пахал Интерпол. В орловских судах на одной скамье подсудимых сидели и исполнители, и заказчики.

Задолго до Закона об экстремизме и нового УК команда Маевского добилась судебного процесса над местными фашистскими партиями. Маленький орловский Нюрнберг. Надо заметить, со старым Уголовным кодексом страны, победившей фашизм, сажать конкретно за еврейские списки, расизм и «свастику» было в тысячу раз сложнее. Статей подходящих просто не было.

Но у них получилось. Им вообще удалось так много, что Маевский и его люди предстают сегодня титанами.

Их Ватерлоо стало сражение с орловской коррупцией.

...Подполковнику юстиции Любови Быковской 40 лет. Ей только что присвоили первоначальный классный чин советника юстиции. Первое же дело, которое возбуждает новоиспеченный прокурор Быковская, относится к категории «сверхважных». Дело №318001 – под него, собственно, и пригласил Маевский Быковскую – о коррупции в администрации области. Выявлены масштабные хищения в областном финансовом управлении, которое возглавляет влиятельная чиновница Удалова. Главный подозреваемый – руководитель одного из крупнейших акционерных обществ Шуметов. Оба входят в ближайшее окружение губернатора области Егора Строева.

В деле десятки эпизодов и фигурантов, среди которых мелькают фамилии областных чиновников, глав районов, предпринимателей, депутатов, милицейского и (увы!) прокурорского начальства. Самого высокого. И каждый новый

-29-

вещдок (чиновничий особняк или полученная в обход очередников квартира) – удар по коррупции.

...Рабочий день прокурора Быковской переходит все границы КЗОТа. Она днями напролет ведет свои изматывающие допросы без перерывов и перекуров. По делу №318001 она провела 86 допросов, вынесла более 30 постановлений об изъятии документации и аресте имущества. Количество обысков никто не считал. Как и бесконечные выезды, а географический масштаб этого дела – чуть ли не вся область.

Высокопоставленные фигуранты вызовы следователя игнорировали. Приходилось задействовать ОМОН. Некоторых доставляли на допрос силой. А главного милиционера области Пашина даже вызванный на подмогу воронежский спецназ не смог выкурить из дома, обнесенного двухметровым дувалом.

Оперативные совещания по делу №318001 проходят каждую неделю. В кабинет Виктора Маевского допуск только посвященным. От непосредственного руководства – прокурора области Николая Руднева, приятели которого проходят по делу как подозреваемые, – прячут все: и материалы следствия, и саму Быковскую, докладов которой Руднев безрезультатно домогается.

«Девять месяцев держали оборону, – смеется Любовь Алексеевна. – Как же они нас боялись!»

Чтобы отобрать у Быковской дело №318001, ей объявили два выговора. Готовили уже и третий, чтобы уволить с волчьим билетом. Но помогла Генеральная прокуратура, куда следователи обратились за помощью. Их очень тепло приняли в Москве на Большой Дмитровке. Поблагодарил за работу лично первый заместитель Генпрокурора Катышев. Он запомнился Быковской характерным поведением: часто прикладывал палец ко рту: «Тс-с-с-!» Прослушки боялся...

Один выговор сняли. На большее Генеральная прокуратура оказалась неспособна.

...В декабре 1997-го Виктора Маевского убрали из Орловской области. Маевский говорит, что такое мог себе позволить третий человек в России, коим и был Строев – председатель Совета Федерации! Именно СФ утверждал или не утверждал генеральных прокуроров страны. Лично я думаю, что Егор Семенович от Маевского устал. И тогда Маевскому позвонил заместитель Генпрокурора по кадрам: «Выбирайте любую область!»

Как вариант Маевский вполне серьезно рассматривал Чечню: «Можно с моей командой?»

Ему ответили: «Выбирайте любую область. Кроме Чечни и команды».

-30-

Маевский стал заместителем прокурора Тульской области. Формально это было повышение.

Его следственная бригада распалась – кто покинул Орел, а кто – профессию. Быковская осталась одна.

Без команды

...Дело об элитной орловской коррупции передали в соседнюю Брянскую область. Там его потихоньку разваливали. Упертая Быковская делала следствию искусственное дыхание. Раз за разом она обжаловала в Генпрокуратуру постановления о прекращении дела – брянские коллеги упорно не находили в махинациях орловских чиновников состава преступления. Раз за разом Генеральная прокуратура дело реанимировала.

Когда это случилось в третий раз, из Брянской прокуратуры в Орловскую пришла шифрограмма с оперативной информацией: один из фигурантов по делу №318001 заказал Быковскую солнцевской группировке.

Прибежала знакомая из канцелярии и завопила: «Люба, тебя убьют!» Впервые дико испугавшись (на нее уже было два покушения, первый раз испугаться просто не успела, о другом узнала постфактум – исполнителя успели нейтрализовать), Быковская пошла к начальству. Пригрозила жалобой на бездействие. Начальство не стало привлекать заказчика, доказывать связь с бандитами, просто вызвали опера, сказали: теперь ты за нее отвечаешь.

Быковская плакала и просила хотя бы охрану.

– Ну, дам я тебе милиционера, и тебя убьют, и его! – «утешил» оперативник Сережа, которого она знала еще по работе с Маевским. – Брось, Люба, реветь. Ничего с тобой не случится. Я тебе слово даю.

Слово мента против солнцевских? Смешно, но она поверила.

...Сын фигуранта по делу №318001 был доставлен на стрелку: «Передай папе, если у Быковской хоть прыщик вскочит».

Сработало. Заказ был отменен.

На месте происшествия в квартире Остроуховых побывали чуть ли не все следователи отдела по особо важным делам областной прокуратуры. И потом это дело просматривали вполне компетентные люди, например, надзирающий прокурор Светлана Московцева. Я совершенно точно знаю, что Быковская была не первой, кто обратил внимание на заключение судмедэксперта. Оно хоть и составлено удивительно неряшливо, но главное в нем все-таки было. Явные признаки второй стадии гниения, зафиксированные при осмотре трупа Остроухова-отца, свидетельствовали о том,

-31-

что его убили минимум на сутки раньше, чем мать и сына. Описание раневых каналов жертв также было неполным, но по всему выходило, что убивали Остроуховых двумя разными ножами.

Любовь Алексеевна посоветовалась с прокурором Московцевой. Та согласилась: нужно дальше поработать с отпечатками, снятыми на месте преступления, проверить родственников и отследить судьбу квартиры.

Когда пришло время докладывать начальнику отдела Севастьянову, Московцева от похода отказалась, пообещав написать рапорт.

Севостьянов с ходу раздраженно спросил у Быковской, почему та еще не направила в Генпрокуратуру запрос о продлении сроков задержания Бондарева.

– Бондарева надо отпускать в связи с непричастностью, – ответила Быковская. И добавила:

– Маевский за такое отправил бы в СИЗО вас... Светлана Московцева рапорт не написала.

...Когда-то она тоже очень хотела попасть в группу Маевского. Все недоумевала, почему он выбрал Быковскую.

...Нервно курим на крыльце Орловского бюро судебно-медицинской экспертизы – я и бывший начальник бюро Михайлов. По этому делу он опроверг своих подчиненных – экспертов Ращупкина и Капунова (именно они провели нужную следствию экспертизу, в которой сказано, что смерть несчастных Остроуховых наступила примерно в одно и то же время).

Я поговорила с обоими экспертами. Разговор был мерзопакостный. Ращупкин, уже пожилой человек, прекрасно все понимал. И даже не отрицал своей возможной ошибки. Но от прямого ответа уходил.

Эксперт Капунов выразился более определенно:

– Я работаю на органы дознания, прокуратуры и суда. Это первое. И последнее.

...Начальнику СМЭ Михайлову позвонил лично шеф Быковской – начальник отдела по особо важным делам облпрокуратуры Севостьянов. Требовал «идти в ногу» с подчиненными.

– Я вам такого заключения не дам! – разозлился Михайлов.

Зато Быковской он дал листок со своими черновыми расчетами времени смерти Остроуховых. Расписался на нем, шлепнул официальную печать. И сказал:

– Это на случай, если откажусь от своих слов.

(О действиях начальника Севостьянова Быковская написала рапорт на имя Генпрокурора Устинова. К сожалению, Генпрокуратура даже служебной проверки не назначила.)

-32-

...Эксперта Михайлова сняли с руководящей должности. Быковской (не из милости, а в соответствии с КЗОТом) предложили должность помощника прокурора какого-то глухого сельского района. Она предпочла пенсию.

Перед уходом она последний раз обжаловала прекращение того самого дела по коррупции в Генпрокуратуру. Ответа уже не получила. Через некоторое время узнала: дело все-таки было прекращено, а похищенное у государства имущество возвращено тем, кто его украл.

По делу Остроуховых следствие пыталось без стеснения (и уже без Быковской) оказывать давление даже на лучшего в России «специалиста по гниению» – профессора Курского государственного медицинского университета Тенькова. Не знаю, давили ли на главного судмедэксперта Росздравнадзора Тучика. Но и он, и Теньков дали заключения, подтверждающие правоту следователя Быковской.

...Когда я спросила у Тенькова, могу ли сослаться на его заключение и вообще «светить» его в статье, профессор, которому уже много лет, разволновался, но сказал очень важную вещь:

– Мне, конечно, далеко до вашей Анны Политковской. Но трусости мне не простит моя наука.

Мне ясны мотивы Быковской. Они те же, что у Александра Афанасьевича Тенькова, – уважение к профессии. Ее мотивы сугубо профессиональны и аскетичны. Пытаясь восстановить справедливость по отношению к слесарю Бондареву, Быковская, во-первых, не добивается для себя карьерного реванша: он невозможен. И, конечно же, она не совершает никакого «акта милосердия». Это понятие далеко от ее прокурорского восприятия мира. Быковская строго – на уровне слепой веры – подчиняется изначальным принципам профессии. Они все описаны в Законе. В этом смысле прокурор Быковская – лицо, лишенное свободы.

P.S. Этой весной дело Бондарева завершило хождение по судебным инстанциям России. Накануне 85-летия Верховного суда его многолетний председатель В.М. Лебедев проштамповал приговор несчастному слесарю. Если бы, Вячеслав Михайлович, вы это дело прочитали.

Орел – Москва, «Новая газета», 23 июня 2008 года

-33-

◄◄ к содержанию ►►