Прикладное религиоведение для журналистов. РАЗДЕЛ 1. Журналистика и религия

До того, как начать разговор о различных аспектах собственно журналистской деятельности, посмотрим на ситуацию с религией в России. И первое, что бросится в глаза, это факт, что Россия – страна многоконфессиональная. Если обратиться к официальным данным, то можно увидеть, что по состоянию на начало 2008 г. в стране было зарегистрировано почти 23 тысячи религиозных организаций. Немногим больше половины из них православные. Остальные представляют иные течения – всего этих течений больше шестидесяти.

По состоянию на 31 декабря 2007 г. в России официально зарегистрировано 22.866 религиозных организаций.

Они представляют 65 различных религиозных течений.

Русская Православная Церковь представлена 12.586 организациями.

В ислам входят 3.815 зарегистрированных организаций.

Иудаизм представляют 286 организаций,

А буддизм – 200

Многоконфессиональными являются и другие страны. Например, в Армении, являющейся самой этнически монолитной из стран СНГ, кроме Армянской Апостольской Церкви представлены и католики, и евангелисты, и православные. Есть также небольшое количество иудеев, несколько езидских общин и другие.

Отсюда следуют два вывода, которые, в общем, банальны, однако многие, в том числе и журналисты, говоря об этничности и государственности, часто упускают их из виду.

Во-первых, этничность не связана с религией. То есть совершенно не обязательно, чтобы все русские исповедовали христианство в лоне Русской Православной Церкви. То же касается и других народов.

Во-вторых, не бывает религиозно однородных стран. То есть всегда есть общины, представляющие религиозное большинство и обязательно есть группы, представляющие разные религиозные меньшинства.

-13-

▲

Писать о религии значит...

...писать о людях и организациях

Чем отличается «религиозная журналистика» от, скажем, журналистики политической? И вообще, отличаются ли они друг от друга? И да, и нет.

Разумеется, журналист, пишущий на религиозные темы, должен придерживаться тех же профессиональных правил и канонов, той же этики, что и его коллеги, специализирующиеся на освещении других сфер жизни. И он должен знать свой предмет, должен понимать, о чем он пишет. В этом смысле, конечно, различий нет.

Но неточности и ошибки, которые может по незнанию допустить журналист, пишущий о религии – или на темы, имеющие отношение к религии, – могут оскорбить группы людей. Причем эти группы могут быть большими, и даже очень большими. То есть от журналиста требуется особая деликатность, чтобы не задеть чувства верующих, для которых то, во что они верят, может оказаться важнее самой жизни.

И надо понимать, что писать о религии, в первую очередь, означает писать о людях.

Естественно, о тех людях, кто верит в существование высших сил, управляющих человеческими жизнями и судьбами мира. Чаще всего, это высшее существо или целый сонм таких существ.

Но ведь люди верят по-разному, неодинаково называя эти высшие силы или существа. Более того, эти силы и существа наделены разными свойствами и качествами, они по-разному «оценивают» поступки людей и, соответственно, дифференцированно к ним относятся.

Есть даже точка зрения, по которой особым типом верующих оказываются сами атеисты, ибо если нет рационального доказательства существования единого Бога или сонма богов, то точно так же нет возможности рационально обосновать того, что их нет. И споры о существовании высшего существа продолжаются уже не одно столетие.

Хотя эти споры и относятся к области философии, журналисту, пишущему о религиозных вопросах, нужно знать о них. Ему необходимо также владеть основами знаний о различных конфессиях, о том, как и в какого Бога верят разные люди, и в чем особенности их верований. Надо понимать, что темы, связанные с духовной жизнью, иногда приобретают принципиальный характер, их важность и актуальность становится абсолютной.

-14-

И можно – совершенно не желая этого – обидеть или даже оскорбить верующих, неправильно назвав их конфессию или, скажем, отнеся их к «сектам», хотя они себя сектантами не считают.

И тут мы подходим к еще одному важному аспекту, заключающемуся в том, что религия – это не только люди. Это еще и организации. Причем организации самых разных масштабов. Есть и огромные, объединяющие миллионы людей, есть и поменьше. Каждый приход, каждая группа верующих – это своеобразная организация. Как она устроена? Какие принципы управляют всеми этими объединениями людей? Едины ли эти принципы для всех, или различаются? Наконец, как взаимодействуют эти организации друг с другом и с внешним – светским – миром?

Эти знания нужны журналисту. Но и они не дают достаточно полной картины всех вопросов и проблем, связанных с религией.

...писать о прошлом, настоящем, будущем

Если посмотреть на ситуацию под несколько иным углом, то окажется, что когда журналист пишет о проблемах и явлениях, связанных с религиозной сферой, он рассказывает о дне сегодняшнем, о том, что происходит с верующими или с их организациями. Ведь религия и принадлежность к той или иной конфессии для многих стали важнейшей частью их самосознания после падения Советского Союза, где религия существовала под значительным давлением со стороны властей.

Религиозность, даже если она выражается в простом исполнении обрядов, стала играть серьезную роль для миллионов людей, верящих по-разному и в разных богов. И сегодня для многих конфессиональная принадлежность важнее этнической. То есть принадлежность к той или иной религии для них может оказаться важнее национальности. А для некоторых национальность как бы включает в себя принадлежность к определенному религиозному течению.

Но надо также понимать, что журналист, обращающийся к проблемам веры, должен писать не только о настоящем, но и о прошлом, то есть о традициях – ведь религия практически не существует без традиций. Даже современные, так называемые новые религиозные движения, стараются основывать свои верования на уже существующих обычаях, ценностях и представлениях.

А будущее? Да, религия связана и с будущим. Причем не только в тех случаях, когда журналист пишет о будущем той или иной религиозной организации. Ведь вера затрагивает глубочайшие и важнейшие для каждого человека проблемы жизни и смерти. А также и того, что его ждет после смерти. И как нужно жить и верить, чтобы

-15-

получить право на лучшее и более яркое и радостное существование после смерти.

Есть ряд конфессий и групп, верящих в явление Мессии и грядущий конец света, что, конечно, тоже так или иначе связано с будущим. И, разумеется, очень желательно, чтобы журналист, пишущий о проблемах религиозности, знал, какое будущее рисуется приверженцам той или иной религии, и почему они верят в то, что их «ожидает» именно такое будущее.

▲

Может ли...

...светский человек писать о религии?

Как видим, для того чтобы компетентно писать о религии, надо многое знать. Именно поэтому журналистику, специализирующуюся на освещении вопросов духовной сферы, иногда называют «экспертной» – по аналогии с политической или экономической журналистикой.

И отсюда следует вопрос, вынесенный в подзаголовок: а может ли светский человек писать о религии? К нему стоит обратиться хотя бы потому, что этот вопрос часто задается во время дебатов и споров.

Разумеется, может. Точно так же, как и беспартийный может писать о политике, человек, никогда не игравший на сцене, освещать события театральной жизни, а музыкальный критик совершенно необязательно должен быть блестящим пианистом или дирижером.

И право неверующих писать статьи на темы, связанные с религией, не оспаривается даже церковными авторитетами. Вот что сказал об этом протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата:

«С религиозной темой работают журналисты и верующие, и неверующие - так сложилось, и ни тем, ни другим запретить писать и говорить нельзя. Сейчас журналистов, пишущих о религии, насчитываются, наверное, тысячи».

Интернет-газета «Избранное»,

05.08.2007

http://www.izbrannoe.ru/duel/9871.html

-16-

...журналист высказывать свое мнение?

Этот вопрос выходит за рамки религиозной проблематики, являясь предметом одного из главных, фундаментальных споров в профессии.

В журналистике, собственно, есть две школы, разделенные именно по принципу: имеет ли право журналист на то, чтобы использовать средства массовой информации для высказывания своего собственного мнения.

И если принять постулаты той школы, согласно которой журналисту позволяется высказывать свою точку зрения на события, которые он освещает, то получается, что репортер, выслушав стороны конфликта, сам решает, кто прав, а кто нет. Решив, он представляет читателям свою оценку ситуации. Бывает, что журналист даже не выслушивает обе стороны, поскольку аргументы одной из сторон ему кажутся чрезвычайно убедительными.

В результате читатели получают рассказ не о конфликте, не о том, что думают стороны конфликта, какие выставляют требования и предъявляют аргументы, а о том, что думает журналист. И вместо того чтобы, получив аргументы, решить, кто прав в данном споре, читатель получает готовый вердикт журналиста.

Такой подход принят в постсоветской журналистике. И если придерживаться его, то окажется, что журналист становится судьей, решающим, кто прав, а кто виноват.

Последователи другой школы, согласно которой журналист, освещающий новости и текущие события, не имеет права на выражение собственного мнения, возражают, говоря, что судья – это иная профессия, не журналистская. Пусть каждый занимается своим делом, и дело журналиста – освещать события, представлять конфликты как можно более объективно и отстраненно, показывать, чем именно важен тот или иной спор. А дело судьи – определять, кто прав и кто виноват.

Кроме того, ведь мнение журналиста может оказаться не достаточно квалифицированным. А когда речь идет о проблемах, связанных с религией, то оно может быть основано на распространенных заблуждениях или предубеждениях, часто базирующихся на ошибочном выражении «это же всем известно», – а их в религиозной сфере очень много.

Таким образом, получится, что журналист не говорит о правде, а лишь способствует распространению предубеждений. А это во всех смыслах нехорошо.

«Но, предположим, – говорят последователи первой школы, – что свое мнение высказывает журналист, разбирающийся в проблематике.

-17-

Например, он сам верующий и, следовательно, знает предмет, о котором пишет».

Но ведь в этом случае журналист рискует стать пропагандистом (а в некоторых случаях даже проповедником), стоящим на позициях одной из конфессий. Как и в случае с судьей – это уже другие профессии.

Если же журналисту очень хочется выразить свое мнение, и он публикует свою статью в светском издании (а не, скажем, газете, принадлежащей той или иной церкви), то необходимо указать, что данный материал выражает точку зрения автора. Но даже в этом случае руководителям редакции нужно ясно осознавать: они ответственны за все, что публикуют – даже если окажется, что они действительно не разделяют взглядов, нашедших место на страницах (или в эфире) их СМИ.

Здесь есть и другая проблема. В реальной жизни часто оказывается, что авторы, чья точка зрения совпадает со взглядами большинства, получают возможность выразить свои воззрения, а авторы, представляющие меньшинства – нет. Это ставит их в заведомо неравные условия. И если перевести эту ситуацию в сферу освещения религиозных проблем, то небольшие религиозные организации оказываются таким образом лишенными права голоса.

Можно также выражать свою точку зрения в одном из конфессиональных изданий. Крупные религиозные организации часто имеют свои газеты, веб-сайты, а в некоторых постсоветских странах и радиостанции. В таком случае читателю более или менее заранее известно, какой богословской, социальной или даже политической точки зрения придерживается автор.

Правда, авторы, представляющие религиозные меньшинства, и в этом случае оказываются практически лишенными права выразить свое мнение.

Поэтому во избежание всех этих проблем, журналисту лучше не высказывать своей точки зрения на те события, которые он освещает. Профессиональное поведение журналиста предполагает, что он должен быть беспристрастным сторонним наблюдателем, фиксирующим происходящее. Это требует определенного умения, владения журналистской техникой баланса разных точек зрения. Иными словами, это требует профессионализма.

▲

Тематика

А какими могут быть темы, связанные с освещением религии? Главным образом, это будут события, связанные с разного рода конфликтами.

-18-

Попробуем определить их круг:

● Конфликты между государством и религиозными организациями. Сюда попадут конфликты, связанные с регистрацией религиозных объединений, правами человека, действиями правоохранительных органов и судов, альтернативной воинской службой и так далее.

● Взаимоотношения между разными религиозными организациями, проблемы и конфликты, возникающие между ними.

● Трения, проблемы, скрытая или явная борьба за власть внутри самих организаций.

● Качество веры, то есть во что и как верят люди, и как это отражается на их жизни.

● Взаимоотношения политики и религии, попытки использовать религию и религиозность в политических целях, а также влияние религии на политику.

Конечно, этот список неполон. Но он показывает, как разнообразны темы, связанные с религией, и как много нужно знать журналисту, чтобы уметь разбираться в ситуациях, часто связанных с интригами и течениями внутри самих религиозных организаций.

▲

Как организовывать освещение

В редакциях многих изданий вопросами, связанными с религиозной проблематикой, часто занимаются репортеры из отдела новостей. Конечно, это не лучший вариант, поскольку правильнее, когда религиозную жизнь освещает один журналист, специализирующийся на этом и знающий свой предмет. Но надо смотреть в глаза реальности – для очень многих редакций это непозволительная роскошь. Да и событий в этой сфере происходит немного.

Но если что-то происходит, то заняться этим поручают, в лучшем случае, репортеру, который ранее занимался проблемами, связанными с данной конфессией или группой верующих, либо просто тому, кто в данный момент не занят другими делами.

Это, конечно, чревато поверхностным подходом, и наша книга призвана немного изменить ситуацию, дав журналистам основы знаний о религии и различных конфессиях. Но есть еще одна проблема. Она в том, что когда журналист специализируется на освещении определенного круга проблем, то он «обрастает» знакомствами, контактами в разных организациях, знает, к кому можно обращаться, чтобы получить информацию или

-19-

квалифицированный комментарий. И эти знания и контакты есть не у каждого журналиста.

В редакции должна действовать база данных, в которую вносятся контактные данные о религиозных организациях и их руководителях, а также и об экспертах, которые могут дать необходимые комментарии.

Однако проблему можно снять, организовав и наладив в редакции работу базы данных, в которую вносятся контактные данные представителей разных организаций и экспертов. С течением времени база данных будет становиться более и более ценной.

Тем не менее, конечно, будет лучше, если редакция сможет позволить себе иметь специального корреспондента по религиозным делам. Он смог бы ориентироваться в ситуациях быстрее и точнее, с легкостью находить специалистов, которые могут объяснить происходящее, увидеть событие в контексте и рассказать об этом контексте журналисту, а следовательно, и его читателям.

▲

Несколько советов журналистам

Этика – не просто второстепенное условие владения ремеслом, но его неотъемлемая часть, этика и ремесло - такие же нераздельные вещи, как жужжание и муха.

Габриель Гарсиа Маркес

о журналистской этике

Из цитаты ясно: главный совет – соблюдать правила этики, которые едины для всех журналистов.

Религиозная журналистика не решает богословских вопросов – этим занимаются профессиональные теологи. Журналисты же пишут о взаимоотношениях между людьми и группами людей, между разными организациями. Часто бывает так, что в качестве одной из сторон выступает государство.

-20-

Область этих взаимоотношений – очень деликатная и сильно мифологизированная. И вот несколько советов, которые могут оказаться полезными для репортеров, пишущих о религии.

● Избегайте обобщений. Помните, что фраза «они все одинаковые» в огромном большинстве случаев оказывается неверной.

● Во многих религиозных организациях есть люди, думающие не так, как большинство. В крупных организациях бывают группы людей, представляющих консервативное и либеральное крыло, реформаторов и традиционалистов. Их разногласия не обязательно должны проявляться, они могут быть скрыты от постороннего глаза. Но для наблюдателей, хорошо знакомых с ситуацией, эти тенденции бывают более или менее ясны.

● Разговаривайте с представителями всех тенденций, всех направлений внутри организации. Они могут дать вам бесценную информацию. Не обязательно публиковать ее. Часто знание фактов о скрытых (или открытых) дебатах внутри организации может помочь в написании и новостных заметок, и сложных аналитических статей.

● Старайтесь показывать различные тенденции, разные направления. Журналист не должен освещать только точку зрения большинства. Меньшинство тоже достойно того, чтобы его голос был услышан. И кто знает, может, в недалеком будущем ему суждено стать большинством?!

● Выслушивайте все точки зрения. И не отдавайте никому предпочтения. Ваше дело – рассказать аудитории (читателям, зрителям) о ситуации и о конфликте. Представьте все точки зрения, и пусть другие делают выводы.

При описании споров не всегда бывает достаточно рассказать обо всех точках зрения, о разных позициях и подходах. Надо обеспечить равное, сбалансированное их освещение. Как этого добиться?

Всегда давайте слово тем, кого критикуют. Сначала дайте высказаться критикам, а потом обязательно дайте возможность противоположной стороне оправдаться, привести свои аргументы. Причем это должно быть сделано в той же статье.

Освещая конфликт, старайтесь смотреть на него отстраненным взглядом, не ассоциируйте себя с одной из сторон конфликта.

-21-

Избегайте оценочных и эмоциональных слов и выражений. Они могут уязвить или даже оскорбить одну из сторон конфликта, что вряд ли входит в задачу журналиста.

Помните: взгляды, которых придерживается меньшинство, достойны не меньшего уважения, чем точка зрения большинства.

Особенно важно это, когда речь идет о сфере божественного и об освещении религиозной проблематики.

-22-

▲

СВОБОДА ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ И ГОСУДАРСТВЕННО-КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Свобода вероисповедания (или свобода религии) является одной из фундаментальных гражданских свобод, выполняющей важные мировоззренческие функции в жизни человека и общества.

Положения, закрепленные в Конституции Российской Федерации 1993 г. и Федеральном законе от 26 сентября 1997 г. №125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», в целом обеспечивают реализацию индивидуальных и коллективных религиозных прав граждан.

Но процесс формирования конституционно-правовых основ свободы вероисповедания и государственно-конфессиональных отношений в России, несмотря на очевидный прогресс, складывается довольно трудно. Каждый последующий шаг на этом пути приходится преодолевать с большими сложностями.

Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», например, рождался в нелегкой борьбе различных представлений о том, что должен гарантировать данный закон и в каком направлении ему развиваться. В этом законе отражены различные методологические и теоретические подходы его создателей, их конфессиональная ангажированность.

Многим россиянам, убеждения которых формировались при недостатке свободы и в условиях жесткого идеологического прессинга, до сих пор трудно свыкнуться с мыслью, что в обществе могут на равных быть представлены различные мировоззрения, в том числе и религиозные, представители которых имеют гарантированные конституционные права.

И это, наверно, можно объяснить, потому что вопросы религии и веры являются одними из основных элементов мировоззрения человека, его культурной идентичности. Отсюда и повышенная эмоциональная чувствительность этой темы, придающая особую остроту при ее обсуждении. Получается, что в результате это вызывает больше

-23-

сложностей, чем какие-либо другие вопросы прав и свобод человека.

Как вытекает из содержания ст.28 Конституции РФ, свобода вероисповедания находится в одном ряду со свободой совести. Оба эти понятия очень близки и жесткой границы между ними не существует. Это неизбежно порождает вопрос об их соотношении и содержании.

Принято считать, что свобода совести более широкое понятие. Она включает в себя свободу выбора морально-этических, философских, пацифистских и иных убеждений и мировоззренческих ориентиров личности. При этом свобода вероисповедания является одним из важнейших элементов свободы совести, поскольку охватывает убеждения в той части, в которой эти убеждения касаются вопросов религии. Иными словами, свобода совести, и свобода религии соотносятся как общее и частное, как родовое и видовое понятия.

Правовые основы свободы вероисповедания содержатся, прежде всего, в следующих международных правовых документах:

● Всеобщая декларация прав человека 1948 г.,

● Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.,

● Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г.,

● Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии и убеждений 1981 г.,

● Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека 1995 г.

Специалисты, занимающиеся исследованием международно-правовых актов, отмечают трудности, с которыми столкнулось международное сообщество, пытаясь закрепить универсальные формулировки, касающиеся религии. В частности, речь идет об отказе мусульманских стран признавать право менять религию или социалистических стран рассматривать атеизм как веру.

Следует обратить внимание и на некоторые неточности в переводе международно-правовых документов на русский язык. Так, во всех названных документах английское слово «manifest» переведено на русский язык как

-24-

«исповедовать». Между тем словари переводят это слово, как «проявлять», «показывать», «выражать», «обнародовать». А это придает понятию свободы вероисповедания иное, более емкое содержание. Такое положение неизбежно ставит вопрос о необходимости предварительной лингвистической экспертизы международно-правовых документов.

▲

Законодательные основы свободы вероисповедания и государственно-конфессиональных отношений

Международные правовые документы устанавливают общие для многих стран базовые основы и формулировки свободы совести и свободы религии. В них представлено отношение мирового сообщества к той или иной области фундаментальных прав и свобод, в том числе и в религиозной сфере.

Нормы, принятые в мире, естественно, нашли свое отражение в ряде правовых документов Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации

Наиболее принципиальные вопросы свободы вероисповедания и государственно-конфессиональных отношений закреплены в Конституции, которая, как известно, обладает высшей юридической силой и имеет прямое действие. К числу таких основополагающих конституционных положений относятся:

а) в Российской Федерации признается идеологическое многообразие (статья 13);

б) Российская Федерация – светское государство (статья 14);

в) никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (статья 14);

г) религиозные объединения оделены от государства и равны перед законом (статья 14);

д) государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности (часть 2, статья 19);

-25-

е) каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (статья 28);

ж) не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая религиозную ненависть и вражду, запрещается пропаганда религиозного превосходства (часть 2, статья 29);

з) каждый имеет право на объединение, никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем (статья 30);

и) гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой (часть 3, статья 59).

Особенность нынешней Конституции Российской Федерации, отличающей ее от всех предыдущих, как раз является подчеркнутый приоритет прав и свобод. Это видно ив формулировке статьи 2 Конституции: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью», и в том, что глава 2 Конституции, посвященная правам и свободам человека и гражданина, помещена в начале текста Конституции, непосредственно за главой об основах конституционного строя Российской Федерации. Эта глава в соответствии со статьей 135 Конституции не может быть изменена решением Федерального Собрания – парламента России.

Понятие «светское государство» - относительно новое для России. Важно знать, что принцип светскости государства является одним из основополагающих в построении и функционировании современного демократического правового государства. Это относится к большинству стран мира и включает в себя, прежде всего, отделение религии от государства, что, в свою очередь, означает необходимость нейтралитета государства в религиозной сфере, признание им многообразия мировоззренческих позиций.

Светское государство не согласовывает свои действия с религиозными объединениями и проявляет уважение к ним, исходя из равного отношения ко всем вероисповеданиям и к убеждениям лиц, не исповедующих никакой религии.

-26-

Важно помнить, что:

● Согласно Конституции Российской Федерации, все религиозные объединения равны перед законом (это касается всех – православных, католических, исламских, буддистских, иудейских, евангелических и всех остальных).

● Ии одна из религий не может быть признана официальной (главной, важнейшей).

● Государство запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам религиозной принадлежности.

● Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая религиозную ненависть и вражду.

Федеральный закон 1997 г. № 25-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»

Как и во всех других случаях, конституционные положения должны развиваться в законах. И в 1997 г. был принят Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях».

В отличие от ранее действовавших Закона СССР «О свободе совести и религиозных организациях» и Закона РСФСР «О свободе вероисповеданий», этот закон закрепил ряд принципиально новых требований. К сожалению, не во всех случаях лучших.

Например, появление в тексте преамбулы Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» указания на «особую роль» одной религиозной конфессии и перечня «уважаемых» государством религий нарушает конституционный принцип равенства религиозных объединений перед законом.

Такое предпочтение одних религий вызвало на практике немало недоразумений и конфликтных ситуаций, когда некоторые чиновники пытались ограничить деятельность отдельных религиозных общин, произвольно причисляя их к «вредным сектам», поскольку они не упоминаются в преамбуле закона.

-27-

Между тем Закон РСФСР 1990 г. «О свободе вероисповеданий» устанавливал, что «государство в вопросах свободы вероисповеданий и убеждений нейтрально, то есть не становится на сторону какой-либо религии или мировоззрения» (ст.10). Кроме того, принцип правового равенства религиозных объединений перед законом был специально оговорен как важная правовая гарантия свободы вероисповедания. Новый закон не только исключил эти важные положения, но и принципиально отступил от них.

И хотя преамбула не является регулирующей нормой закона, она определяет его «дух и букву». Поэтому закономерно, что установленное в преамбуле неравенство религиозных объединений нашло свое развитие в других статьях закона.

Не совсем четко оказалось прописанным в действующем законе, например, требование толерантности. В условиях идеологического и конфессионального многообразия общественной жизни данное требование приобретает особую актуальность. В его основу положено признание Декларации принципов толерантности, принятой на 28-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 16 ноября 1995 г. в Париже.

В Федеральном законе 1997 г. был существенным образом изменен порядок создания религиозных организаций, сокращен круг лиц, способных быть учредителями и участниками местных религиозных организаций.

Право на учреждение местной религиозной организации было признано только за российскими гражданами (ст.9).

Иностранные граждане и лица без гражданства могут являться только участниками религиозной организации, причем при условии их постоянного проживания на территории Российской Федерации (п. 3 ст.3).

Законом также введено новое понятие – религиозная группа, под которой подразумевается добровольное объединение граждан, образованное в целях совместного исповедания и распространения веры, осуществляющее деятельность без государственной регистрации и приобретения правоспособности юридического лица (ст.7).

С одной стороны, данное положение закона закрепило легальность деятельности религиозного объединения без государственной регистрации, что, безусловно, является положительным моментом. Однако, с другой стороны,

-28-

Понятие толерантности

1.1. Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность – это гармония в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Толерантность – это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира.

1.2. Толерантность – это не уступка, снисхождение или потворство. Толерантность – это, прежде всего активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Ни при каких обстоятельствах толерантность не может служить оправданием посягательств на эти основные ценности, толерантность должны проявлять отдельные люди, группы и государства.

1.3. Толерантность – это обязанность способствовать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и правопорядка. Толерантность – это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека.

1.4. Проявление толерантности, которое созвучно уважению прав человека, не означает терпимого отношения к социальной несправедливости, отказа от своих или уступки чужим убеждениям. Это означает, что каждый свободен придерживаться своих убеждений и признает такое же право за другими. Это означает признание того, что люди по своей природе различаются по внешнему виду, положению, речи, поведению и ценностям и обладают правом жить в мире и сохранять свою индивидуальность. Это также означает, что взгляды одного человека не могут быть навязаны другим.

Декларация принципов толерантности

Утверждена резолюцией 5.61 генеральной конференции ЮНЕСКО

от 16 ноября 1995 г.

-29-

законодателем были установлены, на наш взгляд, неоправданные условия для преобразования религиозной группы в религиозную организацию:

«пятнадцатилетний "испытательный" срок деятельности на соответствующей территории либо подтверждение о вхождении в структуру уже действующей централизованной религиозной организации» (п. 5 ст.11).

В соответствии с п. 1 ст.6 закона признаками религиозного объединения являются: вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей.

Очевидно, что не все из существующих на территории России религиозных объединений в полной мере подпадают под эти признаки, хотя бы потому, что не существует до сих пор общего определения религии в философских, религиоведческих и социологических дискуссиях. Отсюда многочисленные отказы регистрирующих органов в государственной регистрации уставов некоторых религиозных организаций и предоставлении им статуса юридического лица. Как следствие, многие из них, в обход законодательства, пытаются зарегистрировать свои уставы и получить статус юридического лица как общественной либо благотворительной организации.

Помимо Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», на федеральном уровне в общей сложности действует свыше ста нормативных правовых актов, в которых в том или в ином аспекте регулируются вопросы реализации свободы вероисповедания и деятельности религиозных объединений.

Особую группу составляют законы, предусматривающие юридическую ответственность за нарушение религиозного законодательства. Это, в первую очередь:

● Уголовный кодекс РФ,

● Кодекс РФ об административных правонарушениях,

● Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности».

-30-

Примером может служить новое религиозное движение в нашей стране – церковь Саентологии, которая после многочисленных отказов в регистрации регистрируется как общественная организация – центр Дианетики либо центр Хаббарда, которых в России уже более трехсот. Подобная правовая неопределенность в законодательстве и практике его применения не только не способствует стабильности государственно-конфессиональных отношений, но и существенным образом ущемляет права верующих граждан.

Региональное правотворчество

Наряду с федеральным законодательством, ко времени написания книги более чем в 10 субъектах Российской Федерации действуют собственные законы и иные нормативно-правовые акты по вопросам свободы вероисповедания и регулирования государственно-конфессиональных отношений. Ранее таких законов было значительно больше. По сведениям Министерства юстиции РФ они были приняты в 33 субъектах Федерации.

Всплеск активности регионального правотворчества приходится на середину 90-х гг. прошлого столетия. Однако за последние годы большинство из этих региональных законов как несоответствующие требованиям федерального законодательства были отменены.

Специалисты выделяют, как правило, две главных причины всплеска регионального правотворчества и несовершенства принимаемых в субъектах Федерации правовых актов.

Первая порождается недостатками федерального законодательства, что проявляется как в отсутствии норм, регулирующих отдельные правоотношения в сфере религиозных прав и свобод, так и в том, что отдельные правовые акты устарели и не отвечают реалиям сегодняшнего дня.

В частности, принимая законы, упорядочивающие миссионерскую деятельность иностранных религиозных организаций в своих регионах, соответствующие субъекты Федерации стремились восполнить существующий правовой вакуум и пробелы федерального законодательства по этим вопросам.

Вторая причина – в недостаточной правовой и религиоведческой квалификации специалистов, занимающихся правотворческой деятельностью в данной сфере общественных отношений.

Начало практики отмены региональных законов положило решение Верховного Суда Удмуртской Республики от 5 марта 1997 г. о признании недействительным и не подлежащим применению регионального закона «О миссионерской

-31-

деятельности на территории Удмуртской Республики». Согласно тому закону, например, любой российский гражданин, прибывающий в Удмуртию, при желании посетить религиозную организацию обязан был пройти процедуру аккредитации «в паспортно-визовых подразделениях внутренних дел» (ст.12), а также «собеседование» (ст.9). Для несовершеннолетних при посещении богослужения требовалось «письменное согласие их родителей» (ст.15).

Любопытным был и закон Республики Тыва от 16 марта 1995 г. «О свободе совести и религиозных организациях», который определял в качестве традиционных конфессий шаманизм, буддизм и православие и запрещал создание и деятельность религиозных организаций «которые выступают против национальных традиций и морали общества». Этот закон тоже был отменен в последующем.

Наиболее типичные недостатки принятых региональных актов и допускаемые при этом нарушения федерального законодательства сводятся к следующим:

отступление от принципа верховенства Конституции Российской Федерации и федеральных законов;

ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина;

нарушение конституционного принципа равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии и равенства религиозных объединений перед законом;

нарушение в области разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и ее субъектами;

ограничение прав иностранных граждан на территории конкретных субъектов Федерации, тогда как права иностранных граждан могут быть ограничены только федеральным законом или международным договором Российской Федерации;

введение дефиниций и понятий, не поддающихся четкой правовой регламентации и имеющих оценочный либо явно дискриминационный характер.

Не менее экзотические положения содержались и в отмененном законе Республики Бурятии от 23 декабря 1997 г. «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятии». Согласно ст.4 этого закона для осуществления

-32-

благотворительной деятельности религиозная организация обязана была получить специальное разрешение министерства юстиции республики, оплатив предварительно пошлину в размере ста минимальных окладов труда. Однако разрешение выдавалось только на один год.

Перечень подобных законодательных шалостей можно было бы продолжить. Большинство из них сегодня отменены.

Важно помнить, однако, что согласно пункту «в» статьи 71 Конституции России регулирование отношений, возникающих в сфере прав и свобод человека, находится в ведении Российской Федерации.

А это значит, что субъекты Российской Федерации своими законами и другими нормативными актами не вправе сужать и ограничивать свободу совести и деятельность религиозных объединений, установленную Конституцией и федеральным законодательством. В их компетенции могут быть вопросы защиты прав и свобод человека, которые, согласно пункту «б» ст.72 Конституции, находятся в совместном ведении Российской Федерации и ее субъектов.

▲

Отношение религиозных организаций к свободе вероисповедания

Для большинства российских конфессий характерно положительное отношение к конституционному принципу свободы совести и вероисповедания и конституционному порядку его реализации. Но иногда можно видеть и

Большинство российских конфессий разделяет конституционный принцип свободы совести и вероисповедания и призывает своих последователей к толерантности и уважению убеждений тех, кто придерживается других религиозных взглядов.

Для них этот принцип также является приоритетным в системе прав и свобод личности.

В позиции РПЦ, очевидно, сказываются традиции прошлых веков, когда православная церковь сама являлась частью государственного механизма и подстраивала «правила игры» под себя.

определенное различие между позицией доминирующей конфессии и позициями, занимаемыми религиозными

-33-

меньшинствами.

Так, в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Юбилейным Архиерейским Собором в 2000 г., говорится:

«Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу церкви и к победе над грехом. Но этот принцип оказывается одним из средств существования церкви в безрелигиозном мире, позволяющим ей иметь легальный статус в секулярном государстве и независимость от инаковерующих или неверующих слоев общества... Церковь должна указывать государству на недопустимость распространения убеждений или действий, ведущих к установлению всецелого контроля над жизнью личности, ее убеждениями и отношениями с другими людьми, а также к... оскорблению религиозных чувств, нанесению ущерба культурно-духовной самобытности народа или возникновению угрозы священному дару жизни».

Церковь и мир. Основы социальной концепции

Русской Православной Церкви. – М., 2000. – С. 55–56.

То есть авторы документа РПЦ видят в проявлении и распространении принципа свободы совести свидетельство «распада системы духовных ценностей» и в целом демонстрируют, скорее, отрицательное отношение к данному принципу.

А вот российские протестантские церкви исходят из того, что «истинная религиозность зиждется на вере, свободе совести и личном убеждении». И в «Основах социальной концепции Российского объединенного союза христиан веры евангельской», в частности, говорится:

«Христианская вера поддерживает право человека на свободу совести и вероисповедания и его право выбора, то есть он свободен сам выбирать религию. Мы считаем, что для достижения мира в обществе необходимо стремиться к воспитанию в людях терпимости по отношению к представителям различных религий».

Основы социальной концепции РОСХВЕ. – М., 2002. – С. 9.

-34-

Полная поддержка конституционного принципа свободы вероисповедания выражена в «Основных положениях социальной программы российских мусульман», разработанных в 2001 г. Советом муфтиев России. В этом документе говорится, что право на свободу совести и вероисповедания является необходимым условием и средством добровольного вверения себя Единственному Богу и исполнения Его воли, т.е. исповедания ислама. Это право не может быть ни причиной греха, ни его следствием. Далее со ссылкой на «Каирскую Декларацию прав человека в Исламе», принятой мусульманскими государствами-членами организации «Исламская конференция» 5 августа 1990 г. особо подчеркивается, что:

«Ислам – религия свободы выбора. Запрещается использование любых методов принуждения для обращения кого-либо в другую веру или навязывания атеистических убеждений».

Основные положения социальной программы

российских мусульман. – М., 2001. – С. 11–12.

Детально изложены вопросы свободы вероисповедания в Декларации «О религиозной свободе» Римско-католической церкви, принятой на Втором Ватиканском Соборе в 1965 г. Декларация представляет собой развернутую программу на полутора десятках страниц. В ней, в частности, отмечается, что человеческая личность имеет право на религиозную свободу. Эта свобода состоит в том, что все люди должны быть свободны от принуждения со стороны как отдельных лиц, так и социальных групп, а также какой бы то ни было человеческой власти, дабы в религиозных вопросах никого не заставляли действовать против своей совести и не препятствовали действовать в должных пределах согласно своей совести: как в частной, так и в общественной жизни, как в одиночку, так и в сообществе с другими людьми.

Вместе с тем, в Декларации отмечается, что, пользуясь религиозной свободой, необходимо соблюдать нравственный принцип личной и социальной ответственности; гражданское общество имеет право защищать себя от злоупотреблений, которые могут возникнуть под предлогом религиозной свободы, и потому обеспечение такой защиты является делом, прежде всего, гражданской власти.

На гражданскую власть возлагается и первостепенная обязанность охранять и поддерживать религиозную свободу справедливыми законами и другими подходящими средствами, а также обеспечить условия,

-35-

благоприятствующие развитию религиозной жизни.

Похожие положения содержатся в социальных концепциях иудаизма, адвентизма и ряда других российских конфессий.

▲

Государственная религиоведческая экспертиза

Действующий Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» предусматривает возможность проведения государственной религиоведческой экспертизы на предмет определения религиозного характера организации. Однако при этом в самом законе кроме упоминания этого вида экспертизы не называются даже ее задачи, условия и порядок назначения.

В настоящее время они частично определены в Порядке проведения государственной религиоведческой экспертизы, утвержденным постановлением Правительства РФ от 3 июня 1998 г. № 565.

Но насколько оправдано регулирование порядка проведения столь значимого виды экспертизы актом органа исполнительной, а не законодательной власти? Видимо, в данном случае имеет место факт недооценки верховенства закона и умалении его роли. Процедурные нормы, регламентирующие деятельность экспертных советов и порядок проведения государственной религиоведческой экспертизы должны быть включены непосредственно в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях». Тем самым им будет придана большая юридическая сила, а, следовательно, и обязательность.

К сожалению, на практике религиоведческую экспертизу иногда проводят специалисты, далекие от научного религиоведения. Так, в Чувашии по одному из дел такую экспертизу, например, поручили двум психиатрам и патологоанатому? Известны случаи, когда подобную экспертизу проводили историки, музееведы, священнослужители и др. Это говорит о недооценке данного вида экспертизы и несовершенстве ее правовой регламентации.

А согласно правилам религиоведческая экспертиза проводится исключительно на стадии государственной регистрации религиозной организации. Ее задачами являются: определение религиозного характера регистрируемой организации и проверка достоверности сведений, содержащихся в представленных религиозной организацией

-36-

материалах, относительно основ ее вероучения.

Но если учесть актуальность современных проблем государственно-конфессиональных отношений и борьбу с религиозным экстремизмом, то можно говорить о необходимости расширения этих задач. В частности, о необходимости возложения на государственную религиоведческую экспертизу функции по определению наличия признаков экстремизма в религиозной литературе, разжигающей религиозную рознь и вражду. Ведь именно от качества ее проведения зависит принятие законного и справедливого решения о признании литературы экстремистской и запрете ее к распространению.

Учитывая, что государственная религиоведческая экспертиза проводится, как правило, по малоизвестным и малоизученным новым религиозным движениям, то ее результаты являются актуальными не только для специалистов, но и для широкой аудитории и поэтому нуждаются в открытом освещении через средства массовой информации.

Видимо, было бы целесообразно предусмотреть в законодательстве обязанность экспертных советов предоставлять по запросам средств массовой информации сведения о результатах проведения экспертизы. Например, подобное требование содержится в Федеральном законе «Об экологической экспертизе». Эти результаты полезно было бы также публиковать в религиоведческих и правовых изданиях, ориентированных на специалистов.

▲

Религиозное образование и светская школа

Проблема религиозного образования в светских учебных заведениях является одной из самых актуальных в современных государственно-конфессиональных отношениях.

Вопреки требованиям статьи 2 Закона РФ «Об образовании», которая признает основополагающим принципом государственной политики в области образования ее светский характер в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, во многих регионах России на протяжении последних лет явочным порядком в учебный процесс активно внедряются религиозные предметы.

-37-

Закон Российской Федерации «Об образовании»

Статья 2. Принципы государственной политики в области образования

Государственная политика в области образования основывается на следующих принципах:

● гуманистический характер образования, приоритет общечеловеческих ценностей, жизни и здоровья человека, свободного развития личности. Воспитание гражданственности, трудолюбия, уважения к правам и свободам человека, любви к окружающей природе, Родине, семье;

● единство федерального культурного и образовательного пространства. Защита и развитие системой образования национальных культур, региональных культурных традиций и особенностей в условиях многонационального государства;

● общедоступность образования, адаптивность системы образования к уровням и особенностям развития и подготовки обучающихся, воспитанников;

● светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях;

● свобода и плюрализм в образовании;

● демократический, государственно-общественный характер управления образованием. Автономность образовательных учреждений.

(Выделено нами – Ред.)

При этом методы внедрения религии, мягко говоря, не вполне корректны. Так, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем письме епархиальным преосвященным за № 5925 от 9 декабря 1999 г. пишет:

«Если встретятся трудности с преподаванием основ православного вероучения, назвать курс «Основы православной культуры», это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе».

-38-

Бывший министр образования не переставал публично заявлять, что православная культура вовсе не обязательный предмет, хотя из Приложения к письму Министерства образования по этому поводу от 22 октября 2002 г. № 14-52-876 ин/16 следовало совершенно иное.

Если ознакомиться с содержанием учебного предмета «Православная культура», предлагаемого в данном письме, то можно прийти к выводу, что предлагалась не православная культура, а Закон Божий с элементами культурологи.

При этом оптимальным с точки зрения полноты и качества освоения учащимися содержания курса, по мнению Министерства образования, считался объем в количестве 544 часов.

Для сравнения, на изучение информатики, права, иностранного языка, отечественной литературы и истории вместе взятых выделяется всего лишь чуть больше учебного времени, чем на предлагаемый курс.

Некоторые из тем этого курса способны спровоцировать серьезный социальный конфликт. Например, «Ересь, раскол, секта». С точки зрения авторов многочисленных публикаций и брошюр, которые продаются почти в любой церковной лавке РПЦ, сюда попадают все неправославные религии – старообрядцы, католики, протестанты, не говоря уже о новых религиозных движениях. Причем авторы в выражениях не стесняются, приписывая так называемым сектантам и раскольникам мыслимые и немыслимые грехи.

Религиозная апологетика в пользу православия как самой истинной и благодатной религии – а именно это предлагалось в образовательном стандарте – совершенно не учитывает многоконфессионального и многонационального характера нашего общества, федеральной, а не унитарной формы государственного устройства с ярко выраженными национальными и религиозными автономиями.

Уже сейчас раздаются голоса о необходимости введения в качестве альтернативы предмета «исламская культура». Кто и что будет преподавать в далеких аулах под видом этого предмета? Не вызовет ли школа религиозного противостояния и вражды?

Проблема еще и в преподавательских кадрах. Ведь предлагаемый предмет чрезвычайно насыщен по содержанию и сложности, требует фундаментальной подготовки.

-39-

Возникает естественный вопрос, а что, собственно, мешает преподавать религию, в том числе и Закон Божий, в негосударственных школах? Ничего не мешает. Более того, закон такое право предоставляет. На сегодняшний день, например, имеется несколько сотен частных школ, в том числе православных, иудейских, исламских, протестантских. Преподавание религии можно осуществлять также в воскресных школах, на библейских курсах и т.п.

Когда Министерство образования вводило предмет «Теология» в высших учебных заведениях, общество смирилось с этим, поскольку у студентов оставался выбор – изучать или не изучать это. Однако в школах, в регионах, где вводится данный предмет, такого выбора нет. И голоса протеста слышатся все громче. Главы крупнейших конфессий уже обратились в различные федеральные органы власти по этому поводу.

Видимо, было бы правильнее ввести в школьную программу курс истории религий, который бы давал полноценные знания о различных мировых религиях, в том числе и о православии с его многовековой культурой. Это способствовало бы решению важной задачи школы – формировать уважительное и терпимое отношение к представителям различных религий.

Справедливости ради следует отметить, что нынешнее руководство Министерства образования и науки России во главе с министром А.Фурсенко занимает взвешенную и принципиальную позицию по данному вопросу, основанную на требованиях Конституции и закона.

Серьезную озабоченность и тревогу вызывают попытки некоторых прокурорских работников предъявить претензии к религиозным организациям в связи с тем, что они осуществляют обучение религии в воскресных школах без лицензии на образовательную деятельность.

Прокурор Смоленской области на этом основании даже обратился с исковыми требованиями в суд о ликвидации местной методистской церкви. Однако 10 июня 2008 г. Верховный суд России вынес по этому поводу Определение, в котором указал, что поскольку данный вид обучения не связан с аттестацией обучаемых и выдачей по окончании обучения итогового документа, как того требует Закон «Об образовании», то данный вид обучения не нуждается в лицензировании. Кроме того, в Определении было указано, что обучение религии своих последователей является одним из признаков религиозной организации и, обучая религии непосредственно, религиозная организация реализует конституционное право на свободу вероисповедания.

-40-

▲

Реализации свободы вероисповедания в Вооруженных Силах. Альтернатнвная гражданская служба

Сложный комплекс вопросов, связанных с удовлетворением религиозных потребностей верующих военнослужащих, регулируется в настоящее время статьей 8 Федерального Закона 1998 г. № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих». Эта статья гласит:

1. Военнослужащие в свободное от военной службы время вправе участвовать в богослужениях и религиозных церемониях как частные лица.

2. Военнослужащие не вправе отказываться от исполнения обязанностей военной службы по мотивам отношения к религии и использовать свои служебные полномочия для пропаганды того или иного отношения к религии.

3. Религиозная символика, религиозная литература и предметы культа используются военнослужащими индивидуально.

4. Государство не несет обязанностей по удовлетворению потребностей военнослужащих, связанных с их религиозными убеждениями и необходимостью отправления религиозных обрядов.

5. Создание религиозных объединений в воинской части не допускается. Религиозные обряды на территории воинской части могут отправляться по просьбе военнослужащих за счет их собственных средств с разрешения командира.

Как видим, эта статья содержит в себе общие и неясные положения, которые не могут служить эффективным руководством при решении командирами воинских частей практических задач по реализации прав верующих военнослужащих.

Даже в «Правилах отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими» ни слова не сказано о возможности проведения какой-либо духовно-религиозной работы среди военнослужащих, содержащихся в дисциплинарной воинской части (разумеется, по их желанию). Между тем, эта категория лиц особо нуждается в слове пастыря. Не случайно, в Женевской конвенции об обращении с военнопленными (1949 г.) и в Уголовно-исполнительном кодексе РФ предусмотрены специальные нормы, подробным образом регламентирующие процедуру удовлетворения религиозных потребностей осужденных и военнопленных.

Так, осужденным и военнопленным должна предоставляться полная свобода для выполнения обрядов их религии, включая посещение богослужений, разумеется, при условии соблюдения дисциплинарного порядка. Для

-41-

религиозных служб должны отводиться надлежащие помещения. Получается, что юридически российские военнослужащие находятся в менее выгодном положении, чем осужденные и военнопленные.

Закон не может служить эффективным руководством при решении командирами воинских частей практических задач по реализации прав верующих военнослужащих. Было бы правильнее регламентировать обязанности командиров.

Ничего не сказано об осужденных военнослужащих, которые особенно нуждаются в пастырском слове.

У силовых ведомств нет политики в области свободы совести и религии. Они имеют соглашения о сотрудничестве только с РПЦ. В результате недостаточное внимание уделяется другим конфессиям, в том числе традиционным.

Срок прохождения альтернативной гражданской службы почти в два раза больше, чем срок «обычной» военной службы.

Для воинской организации, специфической чертой которой является строгая регламентация всех сторон ее жизни и деятельности, целесообразно было бы четко определить в Уставе внутренней службы обязанности командиров по реализации прав верующих военнослужащих, а также и порядок их реализации. А ведь все это было в уставах русской армии. Однако ничего похожего в современных уставах Вооруженных Сил России нет.

Реализация принципа свободы совести в Вооруженных Силах тормозится и тем обстоятельством, что в нынешней структуре Вооруженных Сил отсутствуют какие-либо подразделения, специализирующиеся на проблемах обеспечения прав верующих военнослужащих.

Существенным препятствием на пути реализации принципа свободы совести в Вооруженных Силах РФ является и отсутствие у силовых министерств, и у Министерства обороны в частности, собственной продуманной политики в области взаимоотношений с религиозными организациями России. Одна из этих ошибок – явное невнимание к таким традиционным для России религиям, как, например, старообрядчество, ислам, буддизм.

-42-

Это не только замечается религиозными организациями, но и вызывает с их стороны откровенно болезненную реакцию. Так, например, председатель Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России, он же председатель Совета муфтиев России муфтий Равиль Гайнутдин в книге «Ислам: вера, милосердие, терпимость» пишет:

«Нас всерьез беспокоит то, что некоторые руководители Министерства обороны (МО) своими односторонними и непродуманными действиями расшатывают армию, ведут ее к расколу по национальному и религиозному признакам, противопоставлению православия всем другим религиям. Ведь только РПЦ имеет договор с МО о сотрудничестве. Появились первые православные храмы и священники в армии. Такая линия МО вызывает недоумение и множество вопросов у граждан. Разве армия наша состоит только из православных?»

На сегодняшний день силовые министерства имеют соглашения о сотрудничестве только с Русской Православной Церковью.

Представляется, что более правильным, отвечающим потребностям сегодняшнего дня, было бы заключение таких соглашений и с другими крупнейшими централизованными религиозными объединениями.

Что касается вопроса отказа от военной службы по религиозным и иным убеждениям, то в настоящее он регулируется Федеральным законом 2002 г. № 113-ФЗ «Об альтернативной гражданской службе».

Самые серьезные претензии к содержанию данного закона со стороны правозащитников, солдатских матерей и самих призывников сводятся к следующим положениям.

Первое – это возможность направления для прохождения АГС в организациях Вооруженных Сил, других войск, воинских формирований и органов в качестве гражданского персонала, что, по сути, не является альтернативой (п. 1 ст.4).

Второе – экстерриториальный принцип направления на АГС (п. 2 ст.4).

Третье – срок прохождения АГС, который в 1,75 раза превышает установленный срок военной службы (ст.5) и является несоразмерно большим.

-43-

Видимо, это одна из причин, по которым альтернативная служба не популярна в России и количество граждан, желающих ее проходить не столь велико. Между тем на Западе данный вид службы рассматривается как разновидность почетной обязанности граждан перед государством и обществом и количество лиц, желающих ее пройти, сопоставимо с военной службой.

▲

Обвинения в адрес верующих и их правовая защита

С сожалением надо сказать, что для представителей религиозных меньшинств в нашей стране конституционно гарантированная свобода совести и вероисповедания нередко становится пустой декларацией.

Достаточно беглого взгляда в прошлое нашего Отечества, на различных исторических этапах которого права многих верующих и религиозных групп жестоко подавлялись, а сами верующие подвергались гонениям и репрессиям.

Эти гонения и репрессии причиняли не только человеческие страдания, но и подрывали доверие к власти, провоцировали отторжение от нее, лишая ее тем самым социальной поддержки со стороны наиболее здоровой, трудолюбивой и законопослушной части населения.

Государство, которое пытается силой навязать и поддерживать одну идеологию, попирая при этом религиозные права граждан и свободу мировоззренческого выбора, обречено.

Известны многочисленные случаи конфликтов властей с религиозными организациями. Так случалось, что представители властей пытались ликвидировать статус юридического лица религиозных организаций по надуманным основаниям; препятствовали их законной деятельности, включая запреты на совместное исповедание веры; отказывали в аренде помещений для проведения богослужений и строительстве культовых зданий; препятствовали

-44-

оформлению в собственность недвижимости, включая землю.

Бывало, что ситуация выходила за рамки здравого смысла, когда, например, органы исполнительной власти или прокуратура требовали от религиозных организаций лицензии на осуществление медицинской деятельности, в то время как вся «медицинская деятельность» сводится к молитве за исцеление больных. Известны случаи, когда требовали получения лицензии на образовательную деятельность воскресных школ при религиозных организациях, что не предусмотрено законом.

Бывало, что сотрудники милиции запрещали верующим собираться в жилых помещениях для совместного изучения Библии или даже опечатывали молитвенные дома протестантских религиозных организаций на том основании, что «сектантам не место в данном регионе».

Поджоги культовых зданий и битье стекол, распыление слезоточивого газа во время богослужений, угрозы фашиствующих молодчиков в адрес верующих и избиение священнослужителей «нетитульной» конфессии – вот далеко не полный перечень посягательств на права верующих и их объединения, на которые милиция и прокуратура нередко закрывают глаза.

Армия Спасения как неправославная христианская организация в полной мере испытала на себе особенности религиозной политики конца 1990-х – начала 2000-х гг., в которой нет логики, но есть определенные идеологические установки, часто разрушающие общественную стабильность и хрупкий межрелигиозный мир.

Армия спасения (англ. Salvation Army) – миссионерская и благотворительная организация, существующая с середины XIX в. и поддерживаемая протестантами.

Армии спасения оказывает людям социальную, медицинскую, консультативную, моральную и иную помощь и поддержку, в том числе в чрезвычайных ситуациях.

Армия спасения содержит благотворительные учреждения, в том числе столовые, ночлежные дома, молодежные клубы. Работает также и с осужденными.

Одно из обвинений сводилось к тому, что организация называет себя «армией», а армия может быть только сухопутной или военно-воздушной, но никак не Армией Спасения. Кроме того, ее последователи называют себя

-45-

воинами Христа, что характеризует организацию как военизированное формирование.

На этом и других подобных «основаниях» Армии Спасения было отказано в государственной перерегистрации, что существенно ущемило права верующих. Конечно, Европейский Суд по правам человека защитил эту организацию. Однако у верующих еще долго оставался горький осадок от некомпетентности и предвзятости наших чиновников и судей.

Для того чтобы максимально уменьшить число подобных случаев, актуальным является формирование гражданского общества и правовой системы, позволяющей эффективно защищать права человека.

Веское слово в защиту свободы совести и вероисповедания в нашей стране могут и должны сказать средства массовой информации. Для этого требуется, как минимум, знание истории религиозной жизни России, корректное владение материалом и непредвзятое освещение вопросов государственно-конфессиональных отношений.

Одним из важнейших принципов журналистской деятельности и гарантией объективности должен стать отказ от оценочных суждений об истинности или неистинности той или иной религии. К сожалению, журналисты нередко печатают непроверенные материалы. Например, о ритуальных жертвоприношениях, об отъеме у граждан религиозными организациями жилых помещений, причинения культовой практикой вреда психическому и физическому здоровью и разрушения семей и т.п.

В большинстве случаев при этом не упоминаются конкретные подобные случаи, а идет общая ссылка на некие авторитетные заявления в правоохранительных органах либо неких «сектоведов». Один такой заморский «сектовед», прочно осевший ныне в Москве, рассуждая на эту тему, договорился до утверждения, что каждый четвертый пятидесятник (пятидесятничество – направление в протестантизме) в России либо покончил жизнь самоубийством, либо был близок к этому.

Что интересно, многие СМИ перепечатывают эту небылицу, не задумываясь об абсурдности подобного рода измышлений. Ведь, проверив, довольно несложно увидеть, что пятидесятников в России сейчас около миллиона человек. Каждый четвертый – это 250 тысяч. А согласно официальной статистике, в России ежегодно уходят добровольно из жизни в шесть раз меньше людей. Вот и все.

Однако журналисты, не задумываясь и не проверяя подобного рода безответственные заявления, перепечатывают их, дезинформируя и смущая, таким образом, общественное сознание.

-46-

В этой связи были бы весьма полезны курсы повышения квалификации журналистов, специализирующихся на вопросах религии и государственно-конфессиональных отношениях. Как уже было сказано, необходимо обратить внимание на научную религиоведческую и правовую справочную литературу по данным вопросам, ведь она сегодня издается в достаточно большом количестве. Читатель имеет право на достоверную и объективную информацию в данной области. Задача журналистов эту информацию донести.

-47-

▲

ЖУРНАЛИСТЫ О РЕЛИГИОЗНЫХ ГРУППАХ: МЕЖДУ НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬЮ И НЕПРИЯЗНЬЮ

Общие замечания

Сотрудники Информационно-аналитического центра «СОВА» уже более семи лет ведут систематический мониторинг языка вражды в тиражных СМИ, обобщая и анализируя накопленные материалы.

Под языком вражды мы понимаем любые некорректные высказывания в адрес этнических и конфессиональных групп или их представителей. Высказывания эти варьируются в диапазоне от самых жестких (открытых призывов к насилию или дискриминации), до наиболее мягких, которые можно отнести, скорее, к результату журналистской невнимательности.

Поскольку основной объем текста в СМИ пишут именно журналисты, авторство некорректных высказываний, а соответственно и сомнительная «заслуга», если не в формировании, то в поддержании негативного этнического или религиозного стереотипа, также, в основном, принадлежит журналистам. Их вклад в нашу «копилку» языка вражды за семь лет колебался в диапазоне от 40 до 61% всего объема данных. Анализ этой «копилки» и позволил выделить наиболее типичные ошибки, которых журналисты подчас просто не замечают.

Впрочем, часто следует говорить не об ошибках, а о сознательных или неосознанных приемах, при помощи которых конструируется образ «чужого» в нашем и без того отнюдь не толерантном обществе. Некоторые приемы и ошибки в описании религиозных групп и будут кратко описаны в этой главе.

-48-

А начнем мы с общих замечаний о тенденциях языка вражды в современных российских СМИ и об общих неверных представлениях, бытующих в обществе.

Первое. Ситуация в федеральных и региональных СМИ существенно различается. Если на федеральном уровне степень открытого неприятия и диффамации «чужого» достаточно высока, то в регионах языка вражды почти нет. Безусловно, связано это с большей степенью зависимости региональных СМИ от местных властей. А это значит, что ксенофобные кампании в региональных газетах или электронных медиа, как правило, бывают инспирированы политическими или коммерческими кругами региона.

Однако это не означает, что в отсутствие подобных кампаний региональные СМИ не участвуют в формировании негативных стереотипов. Просто для этого используются иные приемы: не диффамация «чужого», а навязчивое, доходящее иногда до абсурда упоминание «своего».

Например, в одном из взятых наугад номеров вологодской газеты «Красный север» было размещено 8 материалов, по поводу и без повода апеллирующих к православию, еще два – к «русскости», а противопоставлен им встречающийся в одном из опубликованных в издании стихотворении «перелетный басурман», которого призывают «не трогать бабу русскую».

В следующем номере этой же газеты было четыре материала, взывающих к «православности», два – к «русскости», а противопоставлен им был «татарский баскак», изнасиловавший православную девушку Марию. Причем этот эпизод подводит к примеру того, как «наш народ способствовал становлению святой семьи», поскольку баскака этого заставили жениться на Марии и он впоследствии превратился в святого Иоанна Устюжского.

(Подробнее анализ газеты «Красный север» см.: Кожевникова Г. Глаза газет // Грани.Ру. 30 ноября 2007 г. (http://grani.ru/Society/Xenophobia/m.l30649.html).

Второе. У многих журналистов, особенно у репортеров, отсутствуют навыки профессиональной реакции на нестандартные ситуации.

И когда происходит нечто неординарное, первая реакция журналиста оказывается непрофессиональной. В результате, вместо сдержанного и всестороннего описания событий в эфир и на страницы газет часто попадают панические слухи, как правило, окрашенные бытовыми ксенофобными представлениями сотрудника СМИ.

-49-

Так было, например, после «Норд-Оста», когда античеченская, антикавказская и антимусульманская риторика выросли на порядок по сравнению с обычным уровнем.

Так было во время бесланских событий, упор в освещении которых был сделан на противопоставлении «православной Осетии» «мусульманским» (в первую очередь, «чечено-ингушским») террористам. Между тем, религиозный фактор в Беслане, если и присутствовал, то явно не доминировал (Беслан является в значительной степени мусульманским городком в действительно преимущественно православной республике, а террористы никак не различали заложников по принципу вероисповедания).

Так было и при описании истории с «пензенскими затворниками». Но в этом случае так тесно переплелись общее устойчивое предубеждение перед «сектами», непрофессионализм, небрежность, простая некомпетентность и политический заказ, что нам показалось, что эта история достойна отдельного анализа, который будет сделан ниже.

Нет ничего удивительного в том, что многие журналисты заражены ксенофобными представлениями. Все мы люди. И нет ничего криминального в том, что у человека есть предубеждения против той или иной группы; личное дело каждого, что с этими предубеждениями делать. Проблемы – причем и для общества, и для отдельных групп, и для самого журналиста – проявляются, когда профессиональный подход приносится в жертву бытовой ксенофобии и негативным стереотипам.

«Датские карикатуры»

Всеобщее увлечение борьбой с «экстремизмом» (понятием невнятным и крайне политизированным) зачастую вступает в конфликт со свободой выражения. Применительно к тематике данного текста – это вопрос о наказуемости богохульства. Споры о том, где кончается богохульство и начинается возбуждение религиозной ненависти, в данном случае можно оставить без внимания, так как они слишком специфичны. Однако практическую сторону вопроса обойти нельзя, поскольку он уже напрямую затронул целый ряд российских СМИ.

-50-

Карикатуры, на которых был изображен пророк Мухаммед, были опубликованы в одной из датских газет в сентябре 2005 г. и тогда остались практически незамеченными. Протесты и антидатские погромы на Ближнем Востоке начались лишь в феврале 2006 г.

Вопрос о законности или незаконности воспроизведения датских карикатур, строго говоря, не является вопросом об ошибках журналиста, или методах конструирования негативного «чужого». Но он является одним из вопросов, постоянно задаваемых на семинарах и в дискуссиях.

Европейские власти отказались наказывать издания за публикацию и републикацию рисунков, поскольку не усмотрели в этом ничего криминального.

Однако именно в связи с публикацией датских карикатур в России сложилась очень неприятная ситуация. Только в течение 2006 г. в связи с этим скандалом пострадало не менее пяти изданий (причем в двух случаях карикатуры даже не воспроизводились), две газеты закрылись, главный редактор одной из них едва не был осужден за возбуждение ненависти. А в 2008 г. за публикацию одной из «датских карикатур» пострадал журнал «Русский Ньюсуик».

И это довольно опасный прецедент, так как он имеет тенденцию распространяться. Можно упомянуть еще не завершившийся к моменту написания данного текста случай с попытками признания экстремистской одну из серий мультфильма «Южный парк», транслируемого по российскому телеканалу 2x2.

Это очень непростой вопрос, так как СМИ приходится иногда иметь дело с информацией, которая может быть признана богохульной. И мировая практика не дает однозначного ответа на вопрос, что в таком случае делать. Ясно, однако, что нельзя совсем уходить от публикации, делать вид, что такой информации просто не было.

Некоторые СМИ в таких случаях предпочитают пользоваться описаниями: если это изображение (в том числе, карикатура), то рассказом о том, что на ней изображено. Если текст, то он пересказывается, а не воспроизводится дословно. Некоторые же предпочитают прямую передачу: републикацию или цитирование.

Оба способа имеют свои преимущества с точки зрения передачи спорной – и, возможно, богохульной – информации. Первый – косвенный – помогает защитить чувства тех, кто может посчитать эту информацию

-51-

оскорбительной. А второй способ наглядно демонстрирует то, что является предметом спора, и дает возможность всей аудитории данного СМИ увидеть (если это изображение) или прочитать (если это текст) собственно предмет спора.

Первый способ также считается более «надежным» с точки зрения закона и правоприменения.

«Пензенские затворники» или «погановские закопанцы»: модели журналистского поведения

Ситуация с пензенскими затворниками стала одним из главных медиа-событий конца 2007 – начала 2008 гг.

В середине ноября 2007 г. стало известно, что группа верующих в количестве около сорока человек ушла в добровольное затворничество в самодельную пещеру в ожидании конца света. С ними были и дети. Для того чтобы обезопасить себя от вмешательства посторонних, затворники угрожали самосожжением.

Люди просидели в пещере до весны 2008 г. и вышли, не досидев нескольких дней до назначенного дня конца света (17 мая). За это время в пещере умерли две пожилые женщины. Духовный лидер группы Петр Кузнецов был признан невменяемым.

Этот случай для российских СМИ стал в определенном смысле испытанием на профессионализм. Можно выделить две группы изданий, следовавших двум основным моделям освещения этой ситуации.

Первую из них среди предварительно отобранных для мониторинга центра «СОВА» составили «Газета», «Время новостей» и «Новые известия».

Наиболее четко редакционное отношение к истории с затворниками было выражено в «Газете», которая ограничилась комментарием в авторской колонке Надежды Кеворковой «Прокурор научит верить». Общий пафос статьи сводился к нехитрой мысли, что людей – взрослых, дееспособных, не пораженных ни в каких правах, – нужно оставить в покое, ибо они вольны сами решать свою судьбу. (27.11.07 г.)*

Автор статьи полагает, что шум, устроенный вокруг этого события, был вызван тем, что в России власть не может мириться с любой ситуацией, не вписывающийся в предписанный ею же общепринятый стандарт поведения.

________________________________________________

* Даты после газетной цитаты указывают на день публикации информации.

-52-

Сама эта нестандартность воспринимается как нелояльность и неповиновение и, соответственно, как повод к репрессиям.

Ни до, ни после статьи Н.Кеворковой издание демонстративно не обращалось к теме затворников.

«Время новостей» обратилось к теме гораздо позже остальных. Лишь третьего декабря в газете был опубликован первый материал, для автора которой, Вадима Дышканта, ситуация, сложившаяся в Погановке, стала лишь поводом, отталкиваясь от которого, он обратился к проблеме кризисных явлений в РПЦ как социальном институте:

«Вот тут иерархам и в самом деле задуматься бы над тем, почему нормальные люди, православные верующие, обвиняют их и решаются на подобный шаг отчаяния, превращаясь при этом, по выражению диакона Андрея Кураева, в "пещерных людей"?»

(03.12.07 г.)

Кроме того, автор обращает внимание на волну интолерантности, которую поднимают многочисленные «антисектантские» спекуляции, немедленно возникшие вокруг последователей Петра Кузнецова.

Следующее обращение «Времени новостей» к этой теме было в конце января (29.01.08 г.). И до марта, т.е. до того времени, когда жизни пензенских затворников начала угрожать реальная опасность, издание к этой теме не обращалось.

«Новые Известия» давали лишь информационные сообщения, ограничившись в самом начале истории статьей Михаила Поздняева, в которой отшельники не назывались иначе как «фанатики», однако смысл статьи сводился к тому, что большая часть негативной информации о них - не более чем слухи. (19.11.07 г.).

В «Московском комсомольце», «Известиях», «Независимой газете» и «Твоем дне», которые составили вторую группу изданий, ситуация освещалась подробно и с разной степенью оскорбительности и агрессии в отношении затворников. Публикации, посвященные пензенским затворникам, появлялись в этих изданиях практически каждый день, начиная с 15 ноября 2007 г.

Выражения «сектанты» и «погановские сидельцы» были самыми мягкими и относительно безобидными определениями людей, ушедших под землю. Публиковались многочисленные рассказы о затворниках, интервью с родственниками и знакомыми.

-53-

Представители православного духовенства Пензенской области неоднократно выступали с заявлениями, в которых пытались объяснить, что затворники сектантами не являются, они православные, несмотря на то, что способ проявления их веры кажется многим «ненормальным». Однако федеральные газеты, входящие во вторую группу, эту точку зрения практически не отображали.

Зато газеты второй группы помещали рассказы о том, что причиной «помешательства на религии» лидера группы стала импотенция, что часть членов группы и до затвора была психически нездорова, а теперь психиатры дистанционно (!) поставили этим людям коллективный диагноз «индуктивное помешательство». При этом в интервью с конкретными, поименованными специалистами ни о чем подобном речи не было, более того, они прямо заявляли, что диагностировать состояние отшельников невозможно, а «отсутствие контакта не есть наличие заболевания», (см. Сорит Анна. Сектанты сидят насмерть //Московский комсомолец. 28 ноября 2007 г.).

Не смогли издания умолчать о том, что «чумной пример заразителен» (Московский комсомолец, 27.11.07 г.), что «шарлатанская зараза» (Твой день. 23.11.07 г.) распространяется по России (вот уже и в Казани что-то подобное обнаружилось).

Позже газеты второй группы стали писать о том, что «российские секты переходят все границы» (речь идет о российско-эстонской государственной границе) (Московский комсомолец. 07.12.07 г.).

Правда, потом выяснилось, что информация не проверена, а утверждения безосновательны, так как в Казани в добровольном затворничестве группа местных мусульман живет уже более пяти лет, а истории с эстонскими последователями Виссариона, основателя Церкви последнего завета и «учения единой веры», уже не менее полутора лет. Но это было позже.

Дискредитация пензенских затворников и вслед за этим «сектантов» в целом, шла по нескольким направлениям.

Самое эмоционально нагруженное направление – плохое отношение к детям («они их держат как заложников», «дети болеют, а затворники отказываются от лекарств») и животным (уйдя в затвор последователи Кузнецова бросили котенка на улице, а укрепляя пещеру, выгнали из-под земли крота, который погиб в снегу). Особенно навязчиво журналисты возвращались к строгим ограничениям в еде: последователи «сектантских» учений, и тем

-54-

более их дети, голодны, худы, бледны...

Следующее направление – создание образа агрессивных людей, способных на насильственные преступления. Так, газета «Твой день» сообщает, например, что «в доме лидера секты найдены рисунки, сделанные человеческой кровью» (12.11.07 г.), а две журналистки, авторы статьи «Крот апокалипсиса», опубликованной в газете «Московский комсомолец» за 16.11.07 г., возмущаются, что две женщины, не ушедшие в подземелье, не просто отказываются общаться с журналистами, но и угрожают зарубить их топором за то, что те попытались без разрешения влезть в дом через окно:

«Мы попытались проникнуть внутрь. Одна из форточек выбита-вместо нее вставлена подушка. Проталкиваем подушку вперед палкой, и оттуда, из единственной жилой комнаты, вдруг дохнуло теплом... Раздается шорох, мелькает человеческая тень, отпрыгиваем с визгом в сторону, когда обнаруживаем, что на вешалке висят две куртки и две сумки, и понимаем, что нам не показалось – в доме до сих пор находятся люди.

И они весьма агрессивны.

– Если надо, мы вас убьем».

Еще одно направление, по которым в этих публикациях идет шельмование отшельников, а через них и всех «сектантов», – это прямые и косвенные обвинения в подрыве основ государственной безопасности. Высказывание национал-радикала Германа Стерлигова про то, что «ноги этой секты растут из-за рубежа», «Московский комсомолец» посчитал нужным вынести на первую страницу выпуска от 28 ноября.

В более развернутом виде мнение Стерлигова опубликовала «Комсомолка»: «Секта эта оказалась довольно массовой и разветвленной по структуре. Ее филиалы есть и в России, и на Западе. Оттуда, кстати, и идут валом деньги на освещение этого события». На образ подрыва безопасности работали и сообщения о том, что одна из членов общины, оказывается, ранее возглавляла «секретную часть» в одном из воинских подразделений, а другой ушел в подземелье лишь потому, что не нашел другого способа не служить в армии.

Отдельно стоит сказать о публикациях «Комсомольской правды», где основную роль в освещении событий в Погановке играл Владимир Варсегов. Статьи В.Варсегова действительно отличались крайней уравновешенностью.

-55-

Если верить журналисту, он стал единственным представителем прессы, с кем согласились общаться члены группы, не ушедшие в затвор, – и если это так, то они не прогадали. Правда, начинался его первый репортаж из деревни со сравнения «кузнецовцев» с ваххабитами (20.11.07 г.). И как бы ни расшифровывал автор это сравнение в тексте, при существующей практике использования понятия «ваххабизм» такое сравнение однозначно работало на создание негативного образа членов группы.

В дальнейшем, однако, информация становилась все более сдержанной, рациональной, а большая часть репортажей посвящалась развенчанию агрессивных мифов, которые появлялись о затворниках в СМИ.

Но само издание этим освещением событий, очевидно, удовлетворено не было. Поэтому публикации Варсегова дополнялись другими статьями, которые, как и в других изданиях второй группы, были направлены на максимальную диффамацию членов группы. Можно сделать вывод, что редакция в данном случае демонстрировала, что не заинтересована в спокойном и взвешенном освещении событий.

Публикации о пензенских затворниках оставались одним из главных сюжетов вплоть до конца января 2008 г. При этом агрессивность их шла по убывающей. И динамика, и тональность публикаций вновь отразила стандартную схему: в первые дни события, не имеющего аналогов в недалеком прошлом, потребитель вместо взвешенной информации получает истерическую реакцию, основанную не на профессиональных журналистских, а на бытовых ксенофобных установках. По прошествии же времени агрессия постепенно сходит на нет.

▲

Журналистские ошибки

Как правило, ошибок, встречающихся при описании ситуаций, так или иначе затрагивающих религиозную проблематику, немного.

Многих ошибок можно избежать, если внимательно прочитать уже готовый, но еще не опубликованный материал.

Но не ото всех этих ошибок просто избавиться - часто для этого нужно осознать собственные стереотипы, что очень непросто. Но само осознание проблемы помогло бы избежать многих проблем как самим журналистам, так и их аудитории.

-56-

Мы выделили следующие типичные ошибки журналистов, о которых и расскажем ниже:

● Ошибки по небрежности или невнимательности.

● Некорректное употребление религиозных терминов.

● Некорректный заголовок или анонс.

● Юридическая безграмотность.

● Смешение социальной проблематики и этнорелигиозной риторики.

Ошибки по небрежности или невнимательности

Этот тип ошибок – самый распространенный. Проявляется он, в основном, в криминальной хронике.

Ненавязчивое (зачастую неосознанное, рефлекторное) упоминание в криминальной хронике является очень сильным инструментом формирования негативного стереотипа. Ведь если в криминальной хронике упоминается что «отчим-сектант» убил пасынка – даже если убийство никакого отношения к мировоззрению убийцы не имело – у читателя в подсознании остается именно этот негативный маркер («сектант»), и этот признак будет для него определять склонность к преступлению.

Между тем, религиозная (равно как и этническая) принадлежность участника криминального эпизода, за очень редким исключением, не имеет отношения к совершенному преступлению. По крайней мере, за семь лет мониторинга нам не удалось встретить ни одного случая обоснованного упоминания в криминальной хронике религиозной принадлежности преступника или подозреваемого. Надо понимать, что в данном случае речь идет именно о криминальной хронике как жанре.

Безусловно, есть большое количество ситуаций, в которой религиозная самоидентификация человека важна для понимания сути события. Например, когда религиозные фанатики совершают теракты. Сколько бы ни было заявлений, о том, что такие люди не имеют отношения к религии, сами они идентифицируют себя по религиозному признаку, и именно это становится главным в мотивации их поступков.

И если речь идет о самоидентификации в рамках ислама, то нужно определять преступника именно как «исламистского» (т.е. движимого радикальными представлениями об исламе), нежели как «мусульманина», (т.е. представителя группы, которая, таким образом, оказывается как будто бы целиком причастной к насилию).

От частного случая легко перейти к обобщению: «все они такие». Например, во время кампании против строительства центра «Общества сознания Кришны» в Москве в качестве аргумента сторонники запрета

-57-

строительства использовали тезис о кровожадности и криминальности представителей данной группы. В качестве примера приводилось убийство священника, совершенное в 2000 г. психически нездоровым человеком, называвшим себя кришнаитом. Случаю этому уже более семи лет, и давно известно, что с таким же успехом невменяемый убийца в качестве самоидентификации мог назвать любое другое религиозное учение.

He нужно указывать религиозную принадлежность в тех случаях, когда она не релевантна. Особенно это относится к жанру криминальной хроники, которая фиксирует лишь сам факт совершения преступления. И если в статью появляется замечание о том, что «преступник был православным/буддистом/мусульманином», то это лишь искажает реальную картину события, наполняет ее не имеющими отношения к делу деталями, релевантными лишь для стереотипов, имеющихся у автора и/или читателя.

Никакие другие случаи насилия со стороны людей, считающих себя кришнаитами, видимо, неизвестны – иначе они давно были бы озвучены их противниками. Однако вновь и вновь на основании пусть и громкого, но единственного и весьма сомнительного эпизода, СМИ пытаются внушить читателям мысль о «врожденной кровожадности кришнаитов». Да и в интерпретации журналистов священник становится то иркутским, то эвенкийским, то красноярским...

Другой пример небрежности, приводящей к негативным последствиям, носит отчасти технический характер. За последние годы качество фотографий и полиграфии стало намного выше, однако это, видимо, в силу привычки, не принимается в расчет журналистами. Иногда несоответствие иллюстраций-фотографий и комментариев к ним бывают оскорбительными для многих читателей.

Например, в одном из репортажей о пензенских затворниках журналистка «Московского комсомольца» рассказывает, что одна из членов группы якобы написала книгу «Семь голов, десять рогов России». (30.11.07). В статье сказано, что этот литературный труд «заменил сектантам настоящую Библию». Подпись к фотографии, иллюстрирующей статью, гласит: «Кузнецов с той самой пресловутой книгой».

-58-

Очевидно, что целью подобной подачи материала была попытка диффамации отшельников. Но на фотографии было прекрасно видно, что в руках лидер группы держит «Новый завет». Получается, что редакция «Московского комсомольца» рискует оскорбить многих христиан, назвав «Новый завет» «той самой пресловутой книгой».

Подобные казусы иногда бывают не столь безобидны, причем как для потенциальных жертв агрессии, так и для журналистов. Например, в 2007 г. в Нерюнгри было вынесено предупреждение газете «Просто Нюрка» из-за публикации в качестве иллюстрации к статье, критикующей ксенофобию, листовки националистов, в которой можно было разглядеть не только ксенофобный текст, но и координаты организации, от имени которой эта листовка распространялась.

Некорректное употребление религиозных терминов

Журналист может употреблять термин, уже имеющий широкое хождение в обыденной речи и несущий ярко выраженную негативную нагрузку (например, слова «секта», или «ваххабит»). Или же он может ввести в оборот никому неизвестное до определенного момента слово, которое в силу тех или иных причин быстро укоренится в бытовом языке, несмотря на объяснения специалистов о некорректности его использования.

«Шахид» по-арабски означает «свидетель». Слово употребляется в смысле «мученик за веру» или для того, чтобы называть тех, кто погиб за родину.

Шахидами являются также те, кто погиб от некоторых болезней, женщины, умершие во время беременности и после родов в результате кровотечений.

Важно понимать: шахидом может быть только умерший. Живой человек шахидом быть не может по определению.

Представление о том, что «шахид» означает террориста-самоубийцу, не соответствует истинному значению термина.

Таким словом, появившимся в начале 2000-х гг., стало «шахидка». Мусульманские религиозные деятели, а также специалисты-арабисты неоднократно заявляли, что это оскорбительно для мусульман. Например, еще в 2004 г. муфтий Нафигулла Аширов обратил внимание зрителей НТВ на то, что представители власти и прессы используют

-59-

слово «шахид» и другие религиозные термины в негативном контексте, фактически не понимая их значения.

Специалисты даже пытались предложить журналистам для использования другой термин – «ассасин», имеющий в первую очередь политическую окраску (см. А.В. Кореньков Не «шахиды», а «ассасины» // Известия. 12.02.04 г.), однако было уже поздно: неправильное значение слова прижилось и активно использовалось при любом подозрении на террористический акт.

Перелом случился лишь после вмешательства государства: в ноябре 2005 г. стало известно о некоем неформальном циркуляре «из Кремля», которым фактически вводился запрет на использование религиозных терминов при освещении негативных событий на Кавказе (вместо «исламский терроризм» телеканалам предлагалось говорить «международный терроризм», вместо «священный джихад» – «диверсионная деятельность», вместо «пояс шахида» – «пояс со взрывчаткой» и т.д.). Только после этого, по сути, акта цензуры, некорректное использование исламских религиозных терминов постепенно стало уходить.

О циркуляре см.: Цензура или этика? Государственному ТВ – государственную политкорректность // Центр «СОВА». Национализм и ксенофобия в России. 2005. 9 ноября (http://xeno.sova-center.ru/ 213716Е/21398СВ/659А02В). Или: Серлов Олег. Словарь благонадежных слов // Газета.Ру. 2005. 3 ноября (http://www.gazeta.ru/comments/ 2005/ll/01_a_466736.shtml)

Однако слово «шахидка» до сих пор время от времени используется. Причем если ранее его использовали в смысле «исламская террористка-смертница», то теперь можно встретить примеры, когда религиозная нагрузка для журналиста полностью утрачена, и «шахидка» стала обозначением просто женщины-террористки, причем не обязательно самоубийцы. Например, газета «Твой день» при описании взрыва автобуса в Тольятти осенью 2007 г., излагая одну из версий следствия, рассказывает о том, что во взрыве подозреваются неонацисты, среди которых была «студентка-шахидка» (01.11.07 г.).

Некорректный заголовок или анонс

И заголовок, и анонс – это не только журналистика, но и реклама. У них соответствующие задачи и цели: привлечь и удержать внимание зрителей или читателей. И зачастую одна–две некорректных, но ярких фразы запоминаются сильнее, чем вся работа журналиста. Не говоря уже о том, что эти фразы могут полностью исказить

-60-

содержание самого текста.

Так, например, 13 июня 2007 г. «Московский комсомолец» опубликовал заметку о молодом человеке из Дагестана, подозреваемом (подчеркнем – только подозреваемом) в подготовке теракта в Москве. Озаглавлена она была «Ислам готовил теракт в Москве».

Вряд ли нужно объяснять, как воспринимается такой заголовок теми, кто априори уверен в том, что «все террористы – мусульмане», и теми, кто исповедует ислам. А в реальности заметка говорит лишь о том, что Ислам – это имя подозреваемого молодого человека.

Еще хуже выглядит заголовок «Русская рана Корана: Они сменили имена, родину и взяли веру врага» (Московский комсомолец. 07.04.07 г.). В отличие от многих случаев, этот заголовок вызвал скандал всероссийского масштаба, вплоть до официальных заявлений Совета Муфтиев России. Павел Гусев, главный редактор газеты, опубликовавшей статью (в целом также антиисламскую), был вынужден публично извиняться.

К проблеме некорректного анонса можно отнести и художественное оформление передовицы. Приведем лишь два примера из того множества материалов, с которыми пришлось столкнуться за годы мониторинга.

Первый – иллюстрация обложки журнала «Эксперт», вышедшего сразу после бесланских событий (сентябрь 2004 г.). На ней не было изображено ничего, кроме руки, сжимающей окровавленный полумесяц. Между тем, в самих текстах этого выпуска журнала антиисламских выпадов не было. Копию обложки журнала можно увидеть на сайте Центра «СОВА»: (http://xeno.sova-center.ru/files/xeno/ex.html).

Второй пример более свежий. 15 ноября 2007 г. «Комсомольская правда» опубликовала материал, посвященный мусульманской общине Москвы. Проблемная и, безусловно, преувеличенно алармистская статья «В Москве появились исламские кварталы» была предварена анонсом на первой полосе. Примерно половину первой страницы занимал броский заголовок, на оставшейся же половине был размещен рисунок, изображавший женщину в черной чадре на фоне черной же огромной мечети. Никакого иного впечатления, кроме как «захват мусульманскими оккупантами русской Москвы» эта передовица не производила.

Юридическая неграмотность

Часто ксенофобные стереотипы становятся результатом ложных представлений о существующем в России законодательстве.

-61-

Самым распространенным заблуждением является устойчивое и неверное представление о том, что в России на законодательном уровне если не закреплено, то присутствует упоминание о «четырех традиционных религиях». Соответственно, само упоминание о «нетрадиционности» является негативным маркером, ложно апеллирующим к закону и (в логическом развитии) этому закону противопоставленным.

На самом деле закон о свободе совести вовсе не содержит упоминания о «традиционности», а список «уважаемых религий» в его преамбуле открытый. Там написано: «...уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России...»

Бытует представление о том, что если религиозная организация не зарегистрирована, то, следовательно, ее деятельность нелегальна. Между тем, отсутствие регистрации означает всего лишь отсутствие юридического лица (печати, счета в банке и т.д.), но отнюдь не противозаконность существования.

Лишение регистрации опять же не означает запрета деятельности. В соответствии с современным российским законодательством организация считается запрещенной только в том случае, если она признана судом экстремистской (в том числе террористический). В общей сложности количество запрещенных на территории России организаций в настоящее время не превышает 30, и все они внесены в официально опубликованные списки. И не все эти организации религиозные, а часть из них вообще не действует на территории России. Участие в запрещенной судом организации является уголовным преступлением, и, соответственно, неправомерное обвинение человека в том, что он является членом запрещенной организации, – клеветой.

Эти неверные представления о существующем законе и довольно незначительная судебная практика по лишению регистрации ряда религиозных организаций (часть этих решений успешно оспорена в Европейском суде по правам человека) дают журналистам возможность огульно рассуждать о «страшной разрушительной деятельности запрещенных сект» на территории России.

Так, например, И января 2005 г в московском выпуске «Аргументов и фактов» была опубликована статья Марины Медведевой «Печатное слово вылетит – не поймаешь», в которой выражена озабоченность распространением в городе экстремистской литературы. Причем поводом для написания статьи стала встреча журналиста с представителями «Свидетелей Иеговы», которая, по мнению М.Медведевой, «судом ... признана деструктивной и в столице запрещена».

-62-

И это – типичный случай ложного представления о законе: организация была лишена регистрации, но деятельность ее при этом никто не запрещал.

Автор ставит на одну доску книги, массовое распространение которых действительно незаконно («Майн Кампф» или признанную судом экстремистской «Книгу единобожия»), и тексты, которые именно ему, автору, кажутся «вредными», но распространение которых закона не нарушает. Это те же тексты «Свидетелей» или организации «Брахма Кумарис» (почему-то автор называет их «сатанинскими»). Впрочем, деятельность «сатанистов» в России также пока не запрещена, равно как и их литература).

Негативное «антисектантское» впечатление усиливается коллажем, изображающим стопку книг с «Майн Кампф» на первом плане, что, безусловно, призвано подчеркнуть проводимую автором аналогию между нацистской литературой и несимпатичными журналисту текстами религиозных организаций.

Подобные репортажи отнюдь не безобидны: представители различных конфессий и деноминаций неоднократно отмечали, что зачастую именно публикации в СМИ предваряют акты насилия и вандализма в отношении представителей того или иного религиозного течения.

Смешение социальной проблематики и этнорелигиозной риторики

Часто можно наблюдать, как социальные, криминальные и иные проблемы обсуждаются, главным образом, в рамках этнической или конфессиональной терминологии. Вряд ли в подавляющем большинстве этих случаев можно говорить о сознательных провокациях, за которыми зачастую стоят чьи-то интересы. Скорее, нужно признать, что журналист не всегда способен отделить реальную проблему от существующего этнического или конфессионального стереотипа.

Наиболее ярко это проявляется при освещении проблем, связанных с миграцией. Именно журналист, пишущий на тему миграции, наиболее активен в продуцировании этноконфессионального языка вражды. Так, ярким примером смешения социальной и этнорелигиозной проблематики стало освещение российскими СМИ беспорядков в пригородах Парижа осенью 2005 г.

Подавляющее большинство публикаций и телерепортажей, посвященных этим событиям в российских СМИ, представляли парижские погромы как противостояние «белой христианской Европы» «черным

-63-

мусульманам-иммигрантам», в то время как этнорелигиозный фактор в этих событиях, хотя и присутствовал, но был крайне незначителен.

Основным пафосом происходившего был социальный протест бедных неблагополучных предместий. Участниками этих событий были в подавляющем большинстве граждане Франции и далеко не все они были «черными мусульманами». У нас же расистская точка зрения на эти беспорядки не просто доминировала – спустя уже три года после парижских событий она продолжает быть практически единственной версией, которая активно используется в антимигрантских кампаниях, проводимых время от времени в российских СМИ.

Между тем, о несостоятельности «мусульманской» версии парижских погромов свидетельствует хотя бы то, что во Франции не было никаких насильственных действий в ходе разразившегося спустя всего лишь четыре месяца после основных беспорядков скандала, связанного с датскими карикатурами. Французские мусульмане (а в случае с карикатурами они выступали именно как мусульмане) ограничились мирными демонстрациями протеста и судебными исками.

-64-

▲

◄◄ к содержанию ►►

в раздел библиотека