Часть третья
ПЕРИПЕТИИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ
ВОЙНЫ
Глава 9. ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА В
НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА
Гражданская война и
иностранная интервенция в России
«Информация к размышлению». XX век внес множество серьезных
перемен в традиционный уклад жизни людей всего мира. Одни из них уже осмыслены,
другие еще должны подвергнуться обстоятельному анализу. Таков удел нашего
сознания – постоянно возвращаться к пройденному, делая
каждый раз новые выводы из него, в соответствии с иными условиями
существования. Требует этого и практика психологической войны.
_____________________________
Во
время Первой мировой войны 1914–18 гг. психологическая
война стала одним из главных средств борьбы конфликтующих между собой
государств. Этому способствовали определенные обстоятельства.
К началу
XX века средства массовой информации превратились в неотъемлемый, широко
распространенный и очень важный элемент повседневной жизни всех экономически
развитых стран мира. Торговля, политика, культура, общественная жизнь уже не
могли нормально функционировать без газет, журналов, брошюр, плакатов, устной,
наглядной и печатной рекламы. Поэтому использование их в военных целях
оказалось неизбежным. Соответственно, возможности того или иного государства
вести психологическую войну прямо зависели от уровня развития его информационно-пропагандистской
машины.
Особых
успехов в данном вопросе добилась Великобритания, в меньшей степени США. К 1914
году англичане имели самый большой в мире штат профессиональных журналистов,
огромное количество так называемых "коммерческих агентов" по всему
свету, множество хорошо оснащенных типографий и отличную прессу. Кроме того,
англичане располагали превосходной дипломатической, консульской, почтовой и
телеграфной службами практически во всех уголках земного шара. Все это они
использовали для военных нужд.
Германия
по этим параметрам значительно уступала Британской империи. Профессиональная
подготовка немецких журналистов, торговых и дипломатических представителей
оставляла желать много лучшего. Численность их была существенно меньше, чем у
англичан. Германская пресса была "зажата" жесткой регламентацией и
цензурой. Кроме того, в немецких информационных агентствах и органах печати
процветал бюрократизм.
С самого
начала боевых действий англичане захватили инициативу в области психологической
войны. Они показали пример хорошей координации военно-политических мероприятий
с пропагандой, наладили эффективное взаимодействие политиков, военных
руководителей и представителей прессы (американцы даже в период Второй мировой войны, имея систему государственного
управления с более гибкой и менее сложной структурой, не смогли достичь такой
согласованности действий). Английское правительство в течение всей войны
следило за тем, чтобы все правительственные учреждения, частные фирмы и органы
прессы проводили одну и ту же политику по отношению к тем или иным странам. В
результате пропаганда почти всегда достигала поставленных целей.
В ходе
войны правительства большинства воюющих стран (Германия только в 1918 г.)
пришли к выводу о необходимости создания специального аппарата для ведения
пропаганды на войска и гражданское население противника, а также для
воздействия на общественное мнение в нейтральных странах. С того времени
подобные органы существуют во всех крупных армиях мира.
Радио
тогда еще не использовалось для общедоступного вещания, а громкоговорящие
установки были слишком примитивны и по своей эффективности мало
чем отличались от рупоров. По этой причине пропагандистское
воздействие осуществлялось, главным образом, с помощью печатной продукции:
листовок, газет, плакатов, брошюр, открыток, писем. Особой популярностью
у солдат пользовались иллюстрированные листовки. Их издавали огромными
тиражами. Так, в октябре 1918 года только в Англии отпечатали 5 миллионов 360
тысяч различных листовок.
Вначале
пропагандистские материалы распространяли специально выделенные для этих целей
авиационные эскадрильи. В 1918 году в Англии был изобретен и испытан
агитационный снаряд. Его принципиальное устройство мало
чем отличалось от современного. Он снаряжался листовками, располагавшимися по
кругу, был снабжен дистанционным взрывателем и вышибным
зарядом, обеспечивавшим выброс листовок на высоте 100 метров. Однако военное
ведомство отказалось принять агитационный снаряд на вооружение, так же как
агитационную мину, ручную и винтовочную агитационные гранаты. Оно отдавало
предпочтение воздушным шарам, как самому простому и экономичному средству
распространения печатных материалов. Один воздушный шар транспортировать
примерно 2 кг листовок (это, в зависимости от формата, составляло от 500 до
1000 штук). Дальность полета регулировалась длиной бикфордова шнура, который
поджигали при запуске. Так называемые срочные листовки (прообраз будущих
оперативных листовок) уже через 48 часов после того
как их текст написали в Лондоне попадали в руки к немецким солдатам.
Успех
листовок зависел, в первую очередь, от их содержания. Листовки, в которых
содержались "голые" призывы, покровительственные нравоучения или
клевета, были обречены на неудачу. Интерес вызывали листовки, содержавшие
деловую информацию (например, советы как перейти линию фронта, сообщения о
судьбе боевых товарищей, об условиях заключения мира, о послевоенном
переустройстве), а также веселые истории, сплетни, карикатуры и анекдоты.
Содержание
первой из известных серий листовок составили письма немецких военнопленных,
находившихся в английских лагерях, своим родственникам. Благодаря изобретению в
Англии офсетной печати, копии их писем делались очень тщательно, даже цвет
чернил в них соответствовал оригиналу. Зачастую немецкие солдаты принимали эти
листовки за оригиналы писем и пересылали по почте родственникам пленного.
Письма не подвергались никакой литературной обработке. Их пропагандистское
значение заключалось в соответствующей подборке писем.
Предпочтение
отдавалось, во-первых, тем, в которых говорилось о хорошем обращении с
военнопленными. При этом на авторов писем со стороны лагерной администрации не
оказывалось давления, так как и без него имелись широкие возможности по выбору
необходимых писем. Кроме того, существовали специальные лагеря, которые
отличались хорошим питанием и обращением с военнопленными. Во-вторых, отбирали,
как правило, письма рядовых солдат, в которых они излагали родным свои
повседневные наблюдения, заботы и пожелания. Не принимались письма, содержащие
преувеличения, критические выпады против кайзера или других уважаемых в
Германии официальных лиц. Тем самым на первое место в пропаганде ставился
вопрос о доверии.
Английская
пропаганда зачастую выступала перед немецкими солдатами в
псевдосоциалистической "упаковке". Так, в некоторых листовках
использовалась острая классовая аргументация. В них ответственность за
развязывание и ведение войны возлагалась на германского кайзера, прусское
юнкерство, военную бюрократию. Пленным давали читать такую литературу, которую
в Германии не допускали в казармы под страхом каторги. Тут были и статьи Карла
Либкнехта, и социалистические немецкие брошюры, и другие подобные работы.
Делалось это для того, чтобы воспринятая информация впоследствии находила свое
отражение в письмах пленных своим родственникам в Германию.
С ростом
доверия к английской пропаганде стало возможным при помощи листовок постепенно
уменьшить ненависть к англичанам со стороны противника. Это привело к тому, что
немецкие солдаты, сражавшиеся на фронте против англичан уже не стояли до последнего, а сдавались им в плен значительно раньше, чем
французам.
Излюбленной темой американцев в их
пропагандистских обращениях к немцам была продовольственная тема. Одно лишь
перечисление названий продуктов суточного рациона военнопленных обладало
большой притягательной силой для голодных немецких солдат, знающих к тому же,
что их семьи дома тоже голодают. Так, в листовке американских экспедиционных
войск, выполненной в форме немецкой почтовой открытки (1918 г.), говорилось:
«"Подними
эту открытку, напиши на ней адрес своей семьи. Если ты попадешь в плен к
американцам, то передай эту открытку первому офицеру, который проводит допрос.
Он обязан отправить ее твоим родным"».
Далее следовал текст: «"Я
нахожусь в плену, легко (тяжело) ранен (не ранен). Не беспокойтесь обо мне. Нас хорошо кормят: дают говядину, белый хлеб, картофель, бобы и
горох, сливки, кофе, молоко, масло, табак и т.п. (ненужное зачеркнуть)"».
Наряду с листовками, с сентября 1918
года англичане приступили к изданию замаскированных окопных газет. Рядом с
заголовком в этих газетах нередко помещался портрет кайзера, а также
проставлялась цена – 10 пфеннигов (рис. 35). Эти газеты представляли собой
великолепный материал для чтения немецким солдатам, которые, чтобы хоть как-то
скоротать время, читали абсолютно все, что попадалось им под руку. Газеты
выходили еженедельно, тиражом от 250 до 500 тысяч экземпляров каждая.
***
По
мнению британских специалистов, первым условием эффективности пропаганды на
противника явилось то, что она считалась делом государственной важности.
Министерство информации было частью государственного аппарата и находилось в
теснейшей связи с премьер-министром, министерством иностранных дел, военными
ведомствами.
Во-вторых,
в Англии понимали, что успех пропаганды в большой степени зависит от ее
массовости. Поэтому англичане не жалели денег на пропаганду, считая, что все
издержки окупятся сторицей.
В-третьих, министерству информации
удалось так организовать пропаганду, что для
пропагандируемых оставалась скрытой ее основная цель – привлечение их на свою
сторону. Ведь лучшая пропаганда та, при которой объект воздействия не чувствует
и не понимает, что его обрабатывают.
Рис. 35.
"Военный листок для немецких окопов" (Английская газета, июнь
1916 г.)
Разрозненные сначала
пропагандистские органы стран Антанты к концу войны начали координировать свои
планы, наращивая усилия на трех главных направлениях:
1)
пропаганде
безнадежности военно-политического положения Германии и Австро-Венгрии;
2)
убеждении граждан этих стран в несокрушимой мощи держав Антанты;
3)
убеждении военнослужащих противника сдаваться в плен.
В
августе 1918 г. в Лондоне состоялась общесоюзническая
конференция по пропаганде. Она явилась первым в истории международным форумом
по теории и практике пропаганды в военных целях. Конференция обобщила итоги
деятельности пропагандистских органов, осмыслила накопленный опыт и выработала
рекомендации для осуществления согласованной пропаганды на Германию и Австро-Венгрию. К концу войны пропаганда стран Антанты
подчинялась единому верховному командованию. Был создан специальный штаб по
разложению войск противника, в котором имелись различные национальные секции.
После
окончания Первой мировой войны военно-политическое
руководство крупнейших государств мира проявило значительный интерес к опыту
пропагандистского обеспечения боевых действий. Изучение накопленного опыта осуществлялось прежде всего для того, чтобы пропагандистские
аппараты этих стран могли учесть просчеты и ошибки, допущенные ими самими, а
также их противниками. Были написаны десятки исследований, созданы специальные
кафедры во многих университетах, которые в широких масштабах приступили к
подготовке квалифицированных специалистов в области пропаганды. Были собраны
обширные коллекции листовок, газет, текстов передач громкоговорящих установок.
Обобщив эти материалы, военные
теоретики почти единодушно признали за пропагандой право стоять в одном ряду с
другими составными частями военного искусства. Один из них, англичанин П.Г. Уорбертон заявил следующее:
«"В нынешние времена основной
задачей в войне является не уничтожение вооруженных сил противника, как это
было раньше, а подрыв морального состояния населения вражеской страны до такого
уровня, чтобы оно заставило свое правительство пойти на мир. Вооруженное
столкновение армий – это лишь одно из средств достижения той же цели"».
По его мнению, начинать
пропагандистское воздействие на население страны - потенциального противника
следует задолго до объявления войны, а подготовку кадров военных пропагандистов
надо вести под видом специалистов по рекламе и газетных корреспондентов. Эту
точку зрения разделяли очень многие западные военные деятели, хотя для
претворения ее в жизнь они мало что сделали. Вплоть до сентября 1939 года
большинство из них пребывало в убеждении, что уроков 1914–18 гг. вполне
достаточно для организации пропагандистского воздействия на противника в новой
войне.
Гражданская война и иностранная интервенция в России
На
всех этапах борьбы Советской России с интервентами и белогвардейцами большевики
сочетали боевые действия войск с пропагандой на
противника. Такому сочетанию они придавали исключительное значение.
Во-первых,
большевики очень хорошо понимали роль идеологического воздействия на массы. В
условиях революционного подъема в России популярные лозунги быстро доходили до
сознания вражеских солдат, разлагающе действовали на их боевой дух;
Во-вторых,
интервенты и белогвардейцы обладали военным и техническим превосходством над
Красной Армией. Чтобы ослабить воздействие этого фактора, требовалось в самых
широких масштабах использовать идеологическую форму борьбы.
Хорошо
продуманная и разветвленная система политической пропаганды среди войск
интервентов, белогвардейцев и населения давала значительные результаты. Это
признавали и противники большевиков. Типичный пример – рецензия на книгу
некоего А.А. фон Лямпе в белоэмигрантском журнале
"Часовой": «"Помимо прочих причин, повлекших за собой поражение
белых, автор совершенно справедливо противопоставил блестяще организованную
красную пропаганду против бездарно-бюрократических белых "Освагов" и полного отсутствия белых пропагандистов на
фронте"».
Путем
пропаганды социалистических идей большевики стремились изменить политическую
ориентацию солдат противника, пробудить у них классовое сознание. Тем самым
большевистская пропаганда добивалась расслоения неприятельских армий по
классовому признаку, подрыва единства их рядов, что делало эти армии менее
боеспособными.
Политическая
работа среди интервентов отличалась от агитации и пропаганды в войсках
белогвардейцев. Солдат экспедиционных корпусов большевики призывали поддержать
лозунг "Руки прочь от Советской России!". В качестве конкретных путей
выхода из войны им предлагали:
·
по
примеру трудящихся России повернуть оружие против своих классовых врагов -
капиталистов;
·
отказываться
воевать и требовать от своего командования немедленного возвращения домой;
·
сдаваться
в плен Красной Армии.
Наиболее
действенным оказался призыв требовать отправки домой, ибо он в наибольшей
степени соответствовал сложившейся обстановке, особенностям национальной
психологии солдат стран-интервентов, совпадал с требованиями гражданского
населения этих стран.
В процессе
пропагандистской работы среди белогвардейцев и интервентов большевики старались
учитывать классовую психологию противника.
Основная
масса населения России времен гражданской войны (более 80%) проживала в
деревне. Учитывая этот факт, большевики апеллировали
прежде всего к интересам крестьянства. Главной чертой крестьянской психологии
была вековая мечта о земле. Вот почему вопрос о собственности на землю стал
главным в пропаганде. Пообещав в 1919 году отдать крестьянам землю без всяких
условий, большевики смогли, во-первых, набрать в свои войска более 1 миллиона
добровольцев (причем почти все они имели опыт мировой войны), а во-вторых,
получили мощнейший аргумент для привлечения на свою сторону насильно
мобилизованных солдат белых армий. Как известно, землю крестьянам большевики в самом деле отдали. Другое дело, что они их
обманули и всего через 12 лет превратили крестьян в рабов, лишенных и
собственной земли, и каких бы то ни было прав.
Большую
пропагандистскую работу большевики вели среди военнопленных. Об ее эффективности
свидетельствует тот факт, что уже к сентябрю 1918 г. в Красной Армии сражалось
более 130 тысяч иностранных военнопленных.
Ведущую
роль в психологическом воздействии на противника играли печатные средства.
Широко использовались такие формы, как устная пропаганда, наглядная агитация и
обратный отпуск военнопленных.
Основными
видами печатной продукции для войск и гражданского населения противника были
листовки, газеты и брошюры. Их издавали как в центре – в Москве и Петрограде,
так и на местах. Только политические органы РККА в 1919–20 гг. издавали 80
наименований специальных газет и журналов для солдат противника. Тиражи
агитационно-пропагандистской литературы по тем временам были значительными.
Листовки и брошюры издавали сотнями названий, тиражами в десятки и сотни тысяч
экземпляров. Так, в решающие месяцы борьбы с войсками генерала Н.Н. Юденича
(ноябрь–декабрь 1919 г.) 8-я армия распространила одних листовок 4 миллиона
экземпляров.
Для
повышения эффективности печатной пропаганды большевики старались использовать
наиболее доходчивые материалы, такие, например, как листовки-ответы,
листовки-письма, листовки-призывы. Они учитывали тот факт, что основная масса
населения России значительно отставала по своему культурно-политическому уровню
от населения западноевропейских стран. Соответственно особенностям аудитории
упор делался на упрощенное изложение агитационного материала через политические
карикатуры, лубочные картинки, лозунги, короткие стихи сатирического характера
с рисунками и т.п.
Распространение
агитационных материалов на территории противника осуществляли специальные
лазутчики и разведывательные отряды, авиация, их доставляли воздушные шары,
плоты или лодки по течению рек. Их расклеивали на строениях, разбрасывали на
улицах и дорогах, оставляли в помещениях при отступлении. Учитывая важность
печатной пропаганды, Совет народных комиссаров России в 1918 г. принял
постановление, в котором агитационная литература была объявлена срочным грузом.
Устную
пропаганду тоже вели как на оккупированной территории, так и непосредственно на
фронте. В оккупированных районах основным видом устной пропаганды были
индивидуальные беседы. В действующей армии устную пропаганду через линию фронта
осуществляли главным образом в ночное время. Большевистские агитаторы, владевшие
соответствующим иностранным языком, выдвигались поближе к вражеским позициям и
громким голосом обращались к солдатам противника. Иногда во время таких
выступлений завязывались беседы между агитаторами и солдатами противника. На
некоторых участках фронта пропагандисты использовали рупоры.
Действенной
формой большевистской пропаганды была наглядная агитация. С.Добровольский,
бывший офицер армии белогвардейского генерала Миллера отмечал в своих мемуарах,
что большевики выпускали отличные плакаты, иллюстрируя свои лозунги
великолепными рисунками: «"Чувствовалось, что мы еще не оценили всего
влияния могучего средства борьбы за психологию народных масс, что мы не умеем
опуститься до уровня понимания последних. Противник лучше нас знал и понимал с кем имеет дело и бил нас в этой области на каждом
шагу"».
Радиопропаганда
в годы Гражданской войны и иностранной интервенции еще не получила широкого
применения, особенно в войсках. Тем не менее, известны отдельные случаи
использования радио в качестве средства пропаганды войсками Южного фронта, а
также красными флотилиями на Волге, Каме и в Азовском море. Красные радисты
общались с радистами белых на различные темы, в том числе на политические.
Последние иногда записывали воззвания, призывы, обращения красных, а затем нелегально
передавали их сослуживцам.
Одна из
причин успеха красной пропаганды заключалась в том, что большевики развернули
ее в больших масштабах. На пропаганду выделялись значительные силы и средства.
Так, 14 августа 1918 г. В.И.Ленин направил телеграмму Пензенскому губисполкому: «"Вторая жалоба, что вы сократили
агитацию, уменьшаете тираж листовок, жалуетесь на недостаток денег. Мы не
пожалеем сотен тысяч на агитацию. Требуйте срочно денег от ЦИКа, недостатка
денег не будет, такие оговорки мы не примем"».
Сильной
стороной красной пропаганды было то, что она не скрывала трудностей и
недостатков, имевших место в Советской России. Газеты и листовки откровенно
рассказывали о бедности, голоде, разрухе, нехватке промышленных и
продовольственных товаров. Такой подход создавал видимость объективности
пропаганды, вызывал доверие солдат и трудового населения противника.
Пропагандистская
работа большевиков против войск и населения противника отличалась конкретностью
и оперативностью. Особое внимание они уделяли тому, чтобы нащупать самое
"больное" место у противника и немедленно воздействовать на него.
Так, при окружении польской армии под Киевом частями красной 12-й армии стало
известно, что в рядах противника паника, но польские солдаты боятся сдаваться в
плен, опасаясь расстрелов и избиений. Тогда срочно, в течение одной ночи,
политотдел армии отпечатал 300 тысяч листовок, которые утром на самолете были
доставлены в Киев из Конотопа. В них убедительно опровергались эти опасения
поляков. «"Чтобы дать приблизительную картину способов
ведения войны большевистской властью, достаточно упомянуть,» – писал
впоследствии бывший белогвардейский генерал Ю.Данилов, – «что во время операции
большевистских войск на Березине против польских войск Пилсудского было
выпущено в течение месяца 1 миллион 300 тысяч листовок – настоящий бумажный
ливень "психологической заразы", причем в день на каждого польского
солдата приходилось от 2-х до 3-х листовок"».
Высокая
оперативность пропаганды на противника достигалась в первую очередь за счет выполнения
этой работы низовыми звеньями – политотделами армий и дивизий. Так,
редакционное отделение политотдела 3-й армии только в мае 1919 г. отпечатало и
отправило в политотделы дивизий для переброски в войска белых 702 тысячи
экземпляров воззваний. «"Приходилось краснеть от стыда и бешенства», – вспоминал
позже белый пропагандист А. фон Лямпе, – «когда
большевики, занимая на 2–3 часа какую-нибудь деревню или станцию, полностью
обклеивали ее своими прокламациями и газетами"».
В то же
время большевистская пропаганда в годы Гражданской войны и иностранной
интервенции не была лишена недостатков. Еще не сложился аппарат спецпропаганды. Не имевшие четких инструкций и опытных
кадров местные политорганы вынуждены были работать
вслепую, на свой страх и риск. Слабой была пропаганда среди солдат
стран-вассалов Антанты: греков, датчан, румын, африканцев. То же самое касается
военнослужащих только что возникших прибалтийских государств: Эстонии, Литвы,
Латвии, Финляндии. Значительная часть листовок носила общеполитический
характер, не имела определенного адресата. Некоторые листовки были слишком
длинными, не отличались ясной и убедительной аргументацией.
Вместе с
тем все эти недостатки не умаляют того факта, что большевики намного
превосходили противника в умении внедрять свои идеи и взгляды в сознание
широких солдатских масс и гражданского населения противника. Деникинская газета "Жизнь" отмечала в 1919 г.:
"Советская пропаганда, пожалуй, самое страшное оружие большевиков".
Если
говорить об интервентах, то решающее воздействие на сознание их военнослужащих
оказала та действительность, с которой им пришлось столкнуться в России.
Большинство английских, французских, американских солдат отправляясь в Россию
надеялось, что они будут там в основном нести
караульную службу, спокойно дождутся окончания мировой войны и без потерь
возвратятся домой. Для многих пребывание в России первоначально представлялось
занимательной "туристической" поездкой, в которой за счет государства
можно познакомиться с далекой незнакомой страной. Но ожесточенные бои с частями
Красной Армии, неизбежные потери, ненависть местного населения зарождали в
сознании солдат сомнения в правдивости утверждений командования о том, что их
миссия – "спасение русского народа от большевиков".
Однако
процесс изменения психологических установок солдат на основе одного только
личного опыта протекает медленно и непоследовательно. Именно целенаправленная
массовая пропаганда в очень большой степени усилила воздействие на них факторов
действительности. Значение большевистской пропаганды признавали даже враги.
Французский военный теоретик генерал Серриньи писал:
«"Большевики оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального
порядка с чисто военными. Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе
всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, параллельно направленные к
внесению деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны.
Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего
изучения"».
Не
случайно Германия одним из условий Брестского мира поставила прекращение
революционной пропаганды среди войск и военнопленных, а также потребовала
закрыть все советские газеты для австро-венгерских войск. Немецкий
главнокомандующий генерал Людендорф в октябре 1918 г.
просил рейхсканцлера принца Макса Баденского принять
срочные меры, чтобы спасти немецкий народ "от заражения
большевизмом". К концу 1919г. уже не осталось ни одного руководителя
оккупационных армий, который не сознавал бы морально-политическое разложение
своих войск в связи с воздействием большевистской
пропаганды.
Что же
касается результатов пропагандистского воздействия на белогвардейцев, то, как
утверждает в своих мемуарах генерал А.И.Деникин, "советская пропаганда
имела успех неодинаковый: во время наших боевых удач – никакого; во время
перелома боевого счастья ей поддавались казаки и добровольческие солдаты, но
офицерская среда почти вся оставалась совершенно недоступной советскому
влиянию".
Высокая эффективность большевистской
пропаганды среди войск и населения противника несомненна. В то же время ее опыт
является весьма специфическим, так как она осуществлялась в условиях
гражданской войны, где классовые, социальные отношения играли ведущую роль.
Главная ее задача была идеологическая – доходчиво объяснять всем причины и цели
войны с точки зрения большевиков. Поэтому неправомерны утверждения некоторых
исследователей о том, что ее действенность объяснялась в первую очередь
"высоким идейным содержанием". Конечно, определенное содержание
является основой любой пропаганды. Но главное для эффективности
пропагандистского воздействия – не само содержание агитационно-пропагандистских
материалов, а соответствие его общей военно-политической ситуации, конкретной
оперативно-тактической обстановке, морально-политическому состоянию противника,
его социально-психологическим особенностям.
