ГЛАВА 9

КАК ПИСАТЬ ДЛЯ ГАЗЕТЫ

 

Самый важный дар для писателя – встроенный противоударный детектор дерьма.

 

Эрнест Хемингуэй

 

Газеты – не литература. Впрочем, большую часть литературы тоже не назовешь этим именем. Написать материал в газету – иное дело, чем написать роман или рассказ, однако разница эта не столь велика, как хотелось бы думать некоторым. У всего, что хорошо написано, есть общие черты. Хорошо написанная вещь – ясная, легко читаемая, в ней используется незакостеневший язык, она поучает и развлекает. Все эти характеристики подходят к хорошо написанной газетной статье в той же мере, что и к хорошо написанному роману. Они верны вне зависимости от языка, на котором вы пишите.

Сначала – о плохом. Научиться писать – занятие тяжелое, и на помощь надеяться не стоит. Каждому из нас знакомы люди, утверждающие, что хотят писать. На самом деле они чаще всего хотят расхаживать с важным видом, называя себя писателями. И уж никак не хотят они угнездить свой зад на стуле и не поднимать его оттуда до тех пор, пока не заполнят словами лист бумаги или экран компьютера. А именно это вам и следует делать. И не один, а очень много раз. Прогрессировать и развивать свой талант, сколько бы его у вас ни было, можно только одним способом – писать статьи, тысячи и тысячи статей, и делать ошибки. Вы оставляете без внимания самое важное и вставляете в статью то, что не имеет отношения к делу, доходите до середины статьи, затем понимаете, что пишете не то, что надо, – и приходится начинать все сначала. Вы пишете скомканно, помпезно или чопорно, сдаете запутанный или банально звучащий материал, выдаете на бумагу или на экран целые абзацы, настолько глупые, что, доведись вам произнести их вслух, ваш голос смущенно скомкает фразу на середине.

Теперь – о хорошем. Через некоторое время, поболтавшись вокруг достойной газеты и впитав все вокруг, почитав и поизучав хорошие и плохие статьи, став своим собственным беспощадным критиком, вы начинаете прозревать. Конечно, еще будут случаи, когда вам придется немало покорпеть над статьей, но в целом, чем больше вы пишете, тем лучше вы пишете. Писание – как мускулы: будут куда сильнее, если каждый день тренироваться. Вы будете тратить меньше времени на фальстарты и на работу в неверном направлении, станете быстрее подбирать правильный ключ к статье, меньше тратить энергии на выдумывание вычурной фразы, сразу находя для нее более уместный простой эквивалент.

И еще вы обретете важнейшую вещь, без которой нет хорошо пишущего человека – собственный голос. Вам больше не придется экспериментировать со стилем – излишне сложным, слишком формальным или чересчур разговорным. Вы обретете естественный для вас стиль, в котором все свое, стиль, ритм и экспрессия которого безошибочно указывают на вас, и что самое главное – стиль, благодаря которому ваш текст, прочитанный вслух, будет звучать как слегка подправленный вариант вашей устной речи. Это будет ваш стиль, не надуманный, не навеянный ничьим влиянием, не заимствованный у другого. Конечно, в нем будет чувствоваться влияние ваших любимых авторов, ваше окружение, образование, круг чтения и так далее. Но это будет ваш индивидуальный сопосб использования слов и идиом, ваша излюбленная длина фраз. Все это, а также ритм фразы, ритм абзацев станет чем-то вроде вашей подписи. Только более разборчивой.

 

ПЛАНИРОВАНИЕ

 

Самая важная часть работы – это то, что происходит у вас в голове между окончанием сбора материала и мигом, когда будет написано первое слово. Вам нужно подумать и решить, о чем будет статья и как ее сделать. Композиция – это не только складывание слов, но и организация мыслей. Не имеет значения, насколько вы преуспели в сочинении цветистых фраз и мудрых замечаний: если вы не имеете четкого представления о том, что хотите сказать, это обязательно вылезет наружу.

Это дело достаточно несложное, если вы пишете либо о катастрофах, либо короткие, без затей, информационные сообщения; но журналистика большей частью состоит не из этого. Сюжеты могут быть сложными, не такими крепкими, как хотелось, или длинными, затрагивающими различные аспекты; могут быть заказными, причем на тему, малоинтересную для читателя. Тут вам придется крепко поразмыслить, о чем же ваш материал. Ответ не всегда лежит на поверхности. К примеру, речь идет о человеке, коллекционирующем и разводящем в своей московской квартире экзотических лягушек, внешне посвящен амфибиям, т. е. земноводным, а этой темой не всякого с ходу заинтересуешь. Но это еще и материал об эксцентричности и одержимости, о том, как хобби завладело жизнью человека (и его жильем). И это предмет куда более многообещающий, чем лягушки сами по себе.

Еще вам нужно выработать решение, в каком ключе вы собираетесь подавать статью. Будет ли это сугубо информационное сообщение? Статья на бытовую тему или материал развлекательного характера?

Способ подачи материала влияет на конструкцию, основные контуры которой необходимо представить до того, как начинать писать. В простом информационном сообщении план не займет много времени и сложится в уме. Но для длинных или сложных статей его лучше набросать на бумаге. Не бойтесь этого школярства. Так поступает не малоискушенный новичок, а серьезный человек, который хочет добиться максимального качества. План вовсе не обязательно делать подробным – достаточно расположить по полочкам основные блоки, возможно, с небольшими пометками о том, как эти блоки связать.

О композиции речь пойдет в особой главе, как и о подзаголовке, крайне важном первом приступе. Мы обсудим также, как мгновенно завладеть вниманием читателя и удерживать его на протяжении всей статьи (и то, и другое – явные признаки хорошо сделанного текста). По моему мнению, существует еще шесть признаков: ясность, свежий язык, точность, честность, экономичность и адекватность.

 

ЯСНОСТЬ

 

Любая статья должна быть ясной по мыслям, по композиции и по языку. Если это не так, над ней нужно еще раз подумать и/или переписать заново. И это не только мое мнение. Стендаль писал: “Мне видится лишь одно правило: быть ясным. Если я излагаю свои мысли не ясно, тогда весь мой мир превращается в ничто”. Не столь драматично, но о том же думал британский писатель Герберт Уэллс: “Я пишу так прямо, как только могу, точно так же, как и хожу так прямо, как только могу, поскольку это единственный способ дойти до цели”. Более всего подходят эти слова для газетных статей, ведь зачастую их читают в обстановке, мешающей сосредоточиться. Кроме того, у читателей и без газеты есть на что потратить время. Есть у них и иные способы узнавать новости, пусть даже эти способы и не так хороши, как чтение газет.

Важно обращать особое внимание на следующие моменты:

 

1.         Добиваться ясности еще до того, как напишете хоть слово.

Чтобы объяснить что-то другим, вы прежде должны понять это сами. Пока не поймете, не пишите.

 

2.         Как можно осторожнее включайте каждый новый этап в свое повествование, каждое событие в цепь событий, каждый довод в доказательство.

Если вы перепрыгиваете с события А на событие В, вы заставляете читателя самого догадываться, что между ними произошло событие Б. Это утомляет, сбивает с толку и порой уводит в неверном направлении, особенно если событие Б произошло вопреки правилам и ожиданиям.

Не делайте логических скачков. Ваши мыслительные процессы понятны, но читателю их надо разъяснить.

 

3.         Не считайте, что читатели наперед знают все и разбираются во всем.

После того как вы в качестве репортера покопались в технической или специальной отрасли знания, легко позабыть, что чиатель осведомлен в ней не больше, чем были осведомлены вы до начала работы. Не забывайте об этом. А если серия ваших публикаций длится несколько дней, недель, а то и месяцев, не считайте, что читатель обладает фотографической памятью и помнит, о чем вы писали раньше, или что он сидел в библиотеке и прилежно изучал ваши предыдущие статьи. Он не помнит и заметок не делал. Напротив, исходите из того, что если прежняя информация не стала общим достоянием, то читателям необходимо напомнить краткое содержание предыдущих статей.

 

4.         Объясняйте жаргон.

Обычно рекомендуют избегать жаргона вообще, будь то научно-технический, бюрократический или любой другой. Я думаю, это ошибка. Немного жаргона даже полезно. Жаргон дает читателю ощущение проникновения в сферу, прежде закрытую для него, позволяет лучше узнать язык специалистов или, например, политиков. По этим причинам, а также ради любителей иронии не стоит совсем убирать жаргон из статей. Избавляться надо не от него, а от привычки не объяснять значение жаргонизмов литературным, бытовым языком.

Это не значит, что следует употреблять жаргон часто, даже и с разъяснениями. Для журналистов, особенно для “специализирующихся” корреспондентов, существует опасность скатиться до его употребления лишь из желания показать свою осведомленность и причастность. Ради бога, если считаете, что это произведет впечатление на людей, пользуйтесь жаргоном на вечеринке, но только не в газете. По неведомой причине иные журналисты склонны щеголять компьютерным жаргоном (да еще и неправильно). Процесс написания материала с их точки зрения – “беспарольный ввод в открытый доступ”, и проблема здесь состоит в том, что, используя компьютерную лексику в устной речи, вы начинаете использовать ее и на письме.

Есть еще коммерческий и политический жаргоны, и в наше время этот язык стал наиболее губительным для журналистов. Он широко распространен, порой его нелегко распознать, и журналисты чаще других склонны бездумно повторять эти жаргонизмы. Представители крупных компаний говорят, что их “операционная единица” (то есть, их фирма) “переживает некоторые затруднения с потоком наличности” (то есть, сидит без денег) из-за “проблем с внедрением на рынок” (иными словами, никто не покупает их продукцию), так что необходима “рационализация производственного процесса” (читай: будут увольнять работников). Правительственные чиновники говорят об “исправительных учреждениях”, имея в виду тюрьмы, и об “отсутствии баланса между предложением жилых помещений и спросом на них”, подразумевая нехватку жилья.

Эти и подобные им фразы относятся к эвфемизмам, то есть к одной из форм лингвистической нечестности, и особенно в ходу они там, где отделы по связям с общественностью растут, как грибы после дождя. Эти отделы играют на природной склонности политиков и лидеров бизнеса пусть не ко лжи, но к стремлению скрыть правду. Ее результатом является безумная страсть нынешних властей к “презентациям”. Если у вас в стране это произошло еще не повсеместно, потерпите немного. Произойдет непременно.

 

5.         Убедитесь, что написанные вами фразы предельно ясны.

Остерегайтесь написать предложение, о которое споткнется ваш читатель. Иными словами, не заставляйте его перечитывать фразу. Лучше сразу переписать по-новому. Разумеется, этот прием весьма в ходу: подвести читателя к одному, а выдать другое. Элемент неожиданности важен, чтобы текст был живым. Но такие вещи делаются сознательно, они не имеют ничего общего с бестолковостью.

 

6.         Избегайте мудреной манеры письма и заумного языка.

Все, что написано с целью продемонстрировать могучий ум автора – почти всегда очевидно плохо. Цель статьи – донести ваши мысли до читателей, а не упиваться ими самому. Поэтому, если вы поймаете себя на сочинении пышной фразы, которая внушает вам гордость, вычеркните ее. Если вам приходится что-то еще объяснять прочитавшему вашу фразу, измените ее. Если вас мучает соблазн блеснуть лексической эрудицией, удержитесь от него.

 

7.         Последнее слово на тему ясности – простота.

Этого достоинства чаще всего требуют от журналистов, пишущих для массовых газет. Требование хорошее, но до определенного предела. Предел этот проходит там, где простота становится глупостью. Некоторые газеты, особенно в Великобритании и в Австралии, страшно недооценивают образованность своих читателей и в результате используют ограниченную лексику и упрощенный язык.

Они оправдывают это знанием своих читателей. Спорное заявление. Если бы это было так, то они бы знали, что мысли и речь их читателей на несколько порядков выше предлагаемых газетами. Если они в этом усомнятся, пусть сравнят свой язык с гораздо более сложным по словарному запасу телевидением, с которым читатели имеют дело каждый день. Когда простота становится синонимом лингвистического вырождения, пора вливать струю новой крови.

 

ЖИВОЙ ЯЗЫК

 

Главная задача газетных статей – дать читателю то, чего у него прежде не было: информацию, объяснения, наблюдения, анализ и так далее. Поэтому огромной потерей времени обернется изложение этого нового истасканным от частого употребления языком. Если вы поступите так, ваш материал не произведет ожидаемого эффекта, а для читателей даже самые свежие новости прозвучат как давно известные. Вот на что надо обратить внимание:

 

1.         Подходите к каждой статье как к индивидуальному, новому проекту.

Не попадайтесь в ловушку работы по формуле: “А, это сюжет из серии “Он-сказал-она-сказала” – и мигом пишется статья по старому, обветшалому образцу. Конечно, сюжетных ходов не так много, но это не означает, что надо делать статьи, похожие одна на другую, подогнанные под единую формулу. Профессор Джон Кэри писал в предисловии к фаберовскому “Учебнику репортера”: “Огромные запасы стандартизированного языка и опошленных слов ждут своего часа, готовые пролиться с перьев на бумагу”. По его словам, репортер должен видеть свой сюжет и пересказывать его как будто в первый раз. В этой связи особенно опасайтесь статей, которые сочиняются сами по себе. Если такое случится, остановитесь, подумайте и все-таки напишите статью сами.

 

2.         Избегайте всяческих клише.

Вот, наконец-то, совет, которому так же легко следовать, как легко его дать. Клише – это слова и фразы, ставшие слишком привычными, отчего распознать их не составит труда. Есть хорошее правило: если вы подозреваете, что какая-то фраза – клише, значит, она точно клише и должна быть немедля вычеркнута. Иные клише повсеместно используются в речи, иные же словно нарочно ограничиваются газетными рамками, и о них – речь позже. Но к какой бы группе ни относились клише, они все настолько старые и затасканные, что утратили силу.

Клише-сравнения представляют наибольшую опасность, поскольку автоматическое их употребление свидетельствует о частом применении не к месту. Например, сравнение сцены крушения с “полем боя” неоригинально и неверно – это может подтвердить всякий, кто видел и сцены крушения, и поля боев.

 

3.         Избегайте автоматического использования слов.

Обычно это относится к прилагательным, которые иные журналисты инстинктивно связывают с определенными существительными. Все дела должны быть “крупными”, все отчеты – “шокирующими”, все убийства – “жестокими”, все проблемы – “широко распространенными”, все желания – “заветными” и так далее. Такие прилагательные стали подобны паразитам, живущим на словах-хозяевах, а их чрезмерное употребление – знак того, что эти описания уже давно ничего не выражают. Существуют также фразы, которые используются автоматически в определенных обстоятельствах. Их можно найти в каждой газете в любой стране. В англоязычных газетах, к примеру, на всякую катастрофу есть следователи, “пробирающиеся сквозь завалы”, на каждый мятеж за рубежом чаще всего находится “орудующая дубинками полиция” и “демонстранты, швыряющие камни”. Это не просто автоматические фразы. Это клише, используемые столь часто, что они просто не могут быть точными во всех без исключения случаях.

 

4.         Будьте очень осторожны с каламбурами.

Полный запрет на их использование был бы слишком суровой мерой, поскольку время от времени (положим, раз в три года) в какой-нибудь точке земного шара какой-нибудь журналист выдумывает свежий и удачный каламбур. Но в то же время в печати появляются миллионы других каламбуров, которые можно называть как угодно, только не удачными.

Не существует универсальных правил писательского мастерства, но вот одно, близкое к универсальности: никогда не пишите очевидные вещи. Если вы едете в Лас-Вегас, не пишите об игральных автоматах; если пишете про Лондон, постарайтесь добраться до конца статьи, ни разу не вспомнив про дожди или Биг Бен; если пишете о Париже, оставьте другим описания женских нарядов. То же относится и к языку. Никто не посадит вас в тюрьму, если в развлекательной статье про кошек вы ни разу не обыграете коготки, девять жизней и хвост.

И вопреки расхожему среди журналистов-каламбурщиков мифу, каламбур вовсе не трудно сочинить. Будь это трудно, газетные каламбуры можно было бы пересчитать по пальцам. И все же лучше, если журналист оставит другим возможность прославиться как автор-лучшего-за-эти-три-года каламбура, а сам устранится от этого соревнования.

 

5.         Создавайте новые сравнения, метафоры и обороты речи.

Когда бы вы ни поймали себя на том, что бессознательно тянетесь за идиомой, сравнением или метафорой, остановитесь и подумайте. Подумайте как следует, что же в действительности вы хотите сказать, и постарайтесь найти фразу, которая предельно точно передает вашу мысль, – не хватайтесь за то, что лежит ближе. Опытные литераторы обладают всеми навыками для того, чтобы обернуть или обыграть привычные фразы, вдохнув в них новую жизнь. Но они также затрачивают громадные умственные усилия на описание явления или на точную передачу его значения – а это значит тяжкий труд обретения фразы, подходящей как раз для этой ситуации.

 

6.         Берегитесь модных словечек и фраз.

Язык так же подвержен веяниям моды, как одежда и прическа. Однако каждое новое модное словцо или фраза очень скоро начинают раздражать. Так что окажите любезность собственной манере письма – лучше будьте законодателем моды, чем ее последователем. Используйте свои собственные словечки, обороты, тон, и пусть другие копируют преходящую моду. Как советуют в учебнике стиля лондонской “Daily Telegraph”: “Если вас тянет ввернуть словцо потому, что им пользуются все модные атворы, смените либо слово, либо круг чтения, либо работу”.

 

ЧЕСТНОСТЬ

 

Есть в журналистике нечто, что мешает полной правдивости. Вечный недостаток времени, чтобы все проверить и написать полностью понятное сообщение, труднодоступность источников и информации, заданность объема, порой слишком маленького, – все это часто не позволяет сделать материал настолько полным или точным, как нам хотелось бы того.

Но это не беда до тех пор, пока мы отдаем себе отчет в этих недостатках и не настаиваем на том, что каждая наша статья дает исчерпывающую информацию. Это не беда до тех пор, пока мы делаем все возможное, чтобы преодолеть эти ограничения и трудности.

Но нередко журналисты могут совершать поступки, увеличивающие пропасть между их статьями и правдой. Авторы знают, что их редактор считает “хорошим материалом”, и в стремлении угодить выпускают отдельные подробности и используют язык, преувеличивающий и раздувающий значение статьи. Если же они не сделают это, то велика вероятность – особенно в массовых газетах, – что это сделает редактор. Избежать этих шагов, порой неумышленных, порой намеренных, нелегко, но есть несколько правил:

 

1.         Пишите только то, в истинности чего уверены.

Правило очевидное, и напоминать его не следовало бы, но приходится. Очень многие журналисты, усомнись мы в том или ином эпизоде, скажут в ответ: “А, наверное так”. Подобного рода предположения хороши для беседы с другом на кухне, но не для газеты.

 

2.         В каждой статье необходим баланс между правдивостью в деталях и духом материала.

Очень длинное правило. Вопрос здесь не только в правильном изложении точки зрения обеих сторон (а обычно их больше двух) и точности цитат. Вопрос также в соответствии вашей статьи истинному положению дел, как они видятся вам в целом. К примеру, вы берете интервью у человека, который все время ведет себя крайне сдержанно и проявит излишние эмоции при ответе на один-единственный вопрос. Разумеется, вы имеете право отметить его вспышку, но даже если вы процитируете этот ответ с абсолютной точностью, картина будет искаженной, если вы не упомянете, что в целом собеседник вел себя мягко.

 

3.         Не раздувайте.

Журналист занимается раздуванием материала, если прибегает к лексике более выразительной, чем необходимо для статьи. Зачастую это происходит непроизвольно, из желания подстроиться под некие общепринятые, по мнению автора, стандарты журналистики, и поэтому может быть отнесено к разряду клише. Но независимо от того, сознательно или бессознательно это происходит, цель одна – “подогреть” статью. Слова наподобие “сенсационный”, “шокирующий”, “драматичный” и “волнующий” используются при описании событий, в массе своей далеко не сенсационных. Как заметил один комментатор: “Если журналист прочувствованно описывает нечто “шокирующее”, знайте, что это нельзя принимать всерьез”.

У этой привычки есть еще два минуса. Во-первых, все эти слова имеют дополнительное оценочное значение, которому нет места в строго информационной статье. К тому же, это наихудший способ комментировать событие – уклончиво, маскируя его под вполне нормальное описание. Во-вторых, лучше, когда факты говорят сами за себя. Если ваш сюжет – сенсационный, шокирующий, волнующий, какой угодно, сообщите читателям подробности, и пусть они решают сами. Хорошая журналистика – это когда не только читатели доверяют газете, но и газета доверяет читателям.

 

4.         Избегайте употребления в статьях упрощенного, не знающего полутонов языка заголовков.

Существует огромная разница между манерой письма, насыщающей тему жизнью, и манерой, дающей теме псевдожизнь. Наглядный тому пример – использование черно-белых слов. Это легко увидеть, если обратиться к краткой истории этого явления в массовых газетах Европы.

В течение последних пятидесяти с чем-то лет заголовки в этих газетах все увеличивались в размерах. Неизбежным результатом стало сокращение числа слов в заголовках. В результате исчезают оттенки смысла.

Далее. В Англии в бульварных и даже в ряде хороших газет раздражение (означающее, что вы чем-то недовольны) сейчас неизменно преподносится как “ярость” (предполагающая гнев, вышедший из-под контроля), невезение превращается в “проклятие”, критика – в “брань”, ошибка – в “промах”, “преступление” и т.д. Все приведенные примеры (а их очень много) – самые короткие, самые крайние и самые грубые. И в большинстве случаев они – причина откровенной дезинформации. Словно статья переведена с другого языка разъяренным человеком с ограниченным словарным запасом.

Можно было бы и оставить подобную неточность в заголовках, если бы не одно “но”: язык сегодняшних заголовков – это язык завтрашних статей. Редакторы контролируют заголовки газеты, сверяясь со своим вкусом. Журналисты читают их и, желая попасть “в струю” своей газеты (и редактора) или прослыть “толковыми, бойкими авторами”, перенимают этот язык. Провинциальные репортеры перенимают этот язык из популярных столичных или общенациональных газет и подражают ему, нередко в еще более скверном варианте. А затем какая-нибудь хорошая, но клонящаяся к закату газета, желая выглядеть “помоложе” или “поживее”, переймет эти крупные заголовки, а с ними и другие крайности, хорошо еще если не из худших. И таким образом течение журналистики загрязняется. Если в язык вашей газеты еще не вторглись резкие черно-белые словечки, зорко высматривайте их.

 

5.         Не делайте предположений относительно мотивов.

Ваша задача как репортера – в отличие от комментатора – выяснить происходящее и сообщить о нем, а не додумывать события. Если человек что-то совершил и его мотивы имеют отношение к вашей будущей статье, спросите об этих мотивах, а не гадайте о них. Журналистика – не игра в “угадайку”.

 

ТОЧНОСТЬ

 

Журналистика должна быть врагом неточности. Статьи должны отвечать на вопросы читателей, а не вызывать у них новые. А вопросы, на которые журналист должен стараться ответить, и ответить точно, таковы:

 

 

Кроме того, надо обращать внимание на следующие моменты:

 

1.         Всегда избавляйтесь от абстрактности и используйте конкретные детали.

Мы, репортеры, – те, кто обязан выслушивать расплывчатые общие фразы, проводить на их основе расследование и детально излагать то, что выяснили. Поэтому нежелательны статьи, лишенные конкретики. Ничего хорошего нет в журналистике, которая пишет о “криминальных структурах” и “официальных организациях”, не называя их по имени. На посту редактора отдела новостей вы будете мгновенно распознавать такие статьи – достаточно будет мельком взглянуть на текст в поисках заглавных букв. Если их там немного, значит, статья носит чрезмерно общий характер. Значит, вам надо добавить в нее уточняющие, конкретные детали, упомянуть все имена, составить списки, расставить все точки над “i”. Следует быть очень осторожными, занимаясь такими уточнениями в статье, но делать их необходимо. И еще: не стоит называть здание просто “высоким”. Какой оно высоты? В метрах, пожалуйста, или в этажах.

 

2.         Пользуйтесь известной шкалой.

Авторы статей нередко прибегают к словам типа “фактически”, “сравнительно” и “очень” для обозначения шкалы ценностей. Но “очень” – это сколько? Будьте точны, пользуйтесь общепонятной шкалой оценок.

Существует ряд общеупотребительных фраз (настолько общеупотребительных, что они граничат с клише), которые передают мысли крайне расплывчато. Например, слова “дорогие вкусы” говорят о том, что эти вкусы – не из дешевых, и только. Что именно означает здесь слово “дорогие”? Читателя интересуют конкретные примеры – на что тратятся деньги, и желательно упомянуть название фирмы и цены. Точно так же, “быстрые автомобили”, что это – “Порше”, подержанный полицейский джип или “Феррари”? А что такое роскошь? Для разных людей ответы на эти вопросы будут различны. Сообщите читателям нечто, что будет значить одно и то же для всех них. То же самое следует сказать и об описании внешности. “Высокая, привлекательная женщина”. А что это значит? Но если я напишу, что она блондинка шести футов ростом, мы все будем знать, о чем идет речь. “Она умна”. Ничего не значащая фраза, если только не имеется в виду, что та, о ком идет речь, не полная дура. Но если я напишу, что у нее ученая степень в политологии, начинает проясняться что-то конкретное.

 

3.         Избегайте эвфемизмов.

Эвфемизмы – это язык, с помощью которого люди прячутся от действительности. Например, они говорят, что кто-то “отходит”, имея в виду его кончину, называют секс “близкими отношениями”. Викторианская Англия обильно поставляла еще более абсурдные эвфемизмы: “нижняя одежда” – для обозначения трусов, “мужественность” означала пенис, “в природном виде” – то есть нагишом, “самое маленькое помещение в доме” скрывало уборную, а беременность становилась “интересным положением”. Даже в наше время люди придумывают слова и выражения для описания вещей, о которых им неловко говорить, будь то смерть, секс или их переживания.

Журналистам не следует прибегать к эвфемизмам – разве что иронически. Но это не значит, что нужно излагать открытым текстом все подробности событий, связанных с сексом, убийствами и прочим. Большинство газет ориентированы на широкую читательскую аудиторию, а она включает людей с разной степенью чувствительности. Не следует писать ни для самых чувствительных жеманных особ, ни для кровожадных садомазохистов.

Описывая насильственную смерть – в результате ли убийства, на войне или в катастрофе, – решайте сами, насколько вы можете быть выразительны, не вызывая у читателей тошноту. Точность вовсе не должна отдавать патологией. Точность должна быть аккуратной в изложении, и описывать события следует с надлежащим количеством уместных подробностей, не ударяясь в бесчувственность. Для того чтобы сообщить какую-то известную вам жестокую подробность, у вас должна быть причина.

Наилучший эффект достигается использованием сдержанной, взвешенной лексики. Вот пример: Роберт Фиск из лондонской “The Times”, описавший увиденное им во время расследования массовых убийств палестинцев в лагере для беженцев в Шатиле в сентябре 1982 года:

“Они были повсюду – в узких проулках, на задних дворах и в разрушенных комнатах, среди каменного крошева, на мусорных кучах. Убийцы – ополченцы-христиане, которые четырнадцать часов назад получили от Израиля разрешение “убрать территористов” из лагеря, только что ушли отсюда. В некоторых местах земля еще не просохла от крови. Насчитав сотню трупов, мы прекратили счет”.

Через восемь абзацев Фиск прямо описывает увиденные им ужасы:

“То, что мы обнаружили в самом лагере на следующее утро, не поддавалось описанию, хотя, возможно, в романе или в медицинском отчете легче было бы передать увиденное.

Но подробности запечатлеть просто необходимо, ибо – раз дело произошло в Ливане – в течение ближайших нескольких недель картина переменится, поскольку ополчение, армии и правительства будут обвинять друг друга в жестокостях, совершенных по отношению к мирным палестинцам.

...В конце проулка справа от нас, не более полусотни ярдов от входа, лежала груда трупов.

Их было там больше десятка – молодые люди, чьи руки и ноги сплелись в предсмертной агонии. Все они были убиты выстрелом в упор в левый или правый висок. Пули сорвали кожу до уха и вошли в мозг. У иных по левой стороне горла тянулись яркие алые шрамы. Один из них был кастрирован. Глаза у всех были открыты, мухи еще не успели облепить их тела. Самому юному из убитых было лет двенадцать–тринадцать.

С другой стороны главной аллеи, пробравшись по тропке среди камней, мы нашли тела пятерых женщин и нескольких детей. Все женщины – средних лет, их тела кинуты на груду камней. Одна их них лежала на спине, одежда была порвана, из-за ее тела виднелась голова маленькой девочки – кудрявой, темноволосой, коротко стриженой. Ее глаза глядели прямо на нас, лицо было нахмурено. Она была мертва”.

После этого в статье было еще одиннадцать абзацев. Ни в них, ни в первых тринадцати, нет ни единого оценочного, эмоционально окрашенного слова. Не сомневайтесь – причина не в том, что журналист ничего не почувствовал. Просто он знал: стоит позволить этим словам “заразить” текст, и эффект – а с ним и достоверность – статьи уменьшатся.

 

4.         Секс.

В течение долгого времени газеты во всем мире пользовались лексикой женского монастыря для описания всего, хотя бы отдаленно связанного с сексом. Читателям приходилось не столько узнавать, сколько гадать, о чем же идет речь. Фразы наподобие “имела место близость” или “недостойное предложение” были не только лишены точности, но к тому же нередко оставляли у читателя ощущение, что все происшедшее было куда ужаснее, чем на самом деле. Больше всего злоупотребляли словом “тронуть”, что однажды привело к появлению в одной газете следуюшего заголовка: “Девушка получила 65 ударов ножом, но осталась нетронутой”.

Однако отказ от столь стыдливой лексики и замена ее на более ясную – еще не повод переходить на завуалированную порнографию. Детали надо указывать с целью пояснения, а не ради возбуждения. Вам также станет очевидно, что необходимость описывать события так, чтобы они пришлись по вкусу самой широкой массе читателей, часто порождает оригинальные и запоминающиеся описания. Вот вам пример с Беном Гечтом, американским журналистом, писавшим в 1920-х. Вот как закончил он статью об одном священнике, который регулярно занимался любовью с девушкой в подвале церкви – до тех пор, пока как-то раз не задел ногой газовый вентиль, открыв его, и не умер во время полового акта: “Помышляя лишь о любви, не обонял он иных ароматов, кроме райских, и душа его отлетела от тела, не желавшего разлучиться с прихожанкой”.

 

АДЕКВАТНОСТЬ

 

Адекватность – это соответствие стиля, тона и темпа изложения теме статьи. Далеко не ко всем темам нужен особый подход, но иные следует разрабатывать внимательно и аккуратно. Многие из них – очевидные. Вопросы жизни и смерти, к примеру, требуют серьезного обращения (если только вы не пишете колонку и не специализируетесь на дурном вкусе). Вот несколько правил, подходящих для самых ясных ситуаций:

 

1.         Репортажи о быстром развитии событий следует писать темпом, отражающим реальность.

Язык такой статьи должен быть энергичным, композиция – четкой, глаголы – прямыми, фразы – емкими, прилагательных – как можно меньше. Наглядный пример – описание безумия, охватившего Санкт-Петербург в августе 1914 года, в первые часы после объявления Германией войны России. Этот репортаж, написанный Сергеем Курнаковым – образчик материала, который читался в том же быстром темпе, в каком происходили описываемые в нем события:

“Когда я добрался до Исаакиевской площади, она была запружена народом. Было около девяти часов, еще светло – спокойный, восхитительный сумрак северных ночей.

Чудовищная гранитная глыба германского посольства находилась напротив красных гранитных стен Исаакиевского собора. Повсюду толпились люди, ожидая, что что-то произойдет. Я смотрел, как несколько чересчур ретивых патриотов обыскивали молодого флотского офицера, когда ритмичные удары топором по металлу заставили меня перевести взгляд на крышу германского посольства, украшенную колоссальными фигурами раскормленных германских воинов, сдерживавших упряжки жирных лошадей. Флагшток был украшен бронзовым орлом с распростертыми крылами.

Несколько человек деловито били топорами по ногам тевтонов. Первый же удар привел толпу в неистовство: фигуры героев были полыми!

“Пустые! Добрый знак! Только и знает немчура, что надувать! Руби все! Нет, лошадей оставь!”

Топоры застучали все быстрее и быстрее. Наконец один из воинов качнулся, накренился и рухнул на тротуар с высоты ста футов. Раздался страшный вопль, распугавший ворон с позолоченого купола Исаакия. Настала очередь орла. Птица со свистом упала вниз, искореженные осколки вмиг утонули в волнах Мойки.

Но уничтожения символики оказалось явно недостаточно. Вмиг организовалась группа, и боковая дверь посольства была выбита. Я видел, как пятна света от фонарей и факелов двигались вовнутрь, поднимаясь с этажа на этаж. Распахнулось большое окно, откуда в стоящую внизу толпу вылетел портрет кайзера. За портретом последовали рояль розового дерева, взорвавшийся, точно бомба. Стон разорванных струн секунду дрожал в воздухе, но был заглушен – слишком много людей пытались перекричать собственный страх перед будущим”.

В этом описании нет ни одного лишнего слова. Каждая подробность дана точно и с минимумом прилагательных. Как и всякий образец превосходного писательского мастерства, эта статья не нуждается в редактировании.

 

2.         Если в статье идет речь о событиях, вызывающих содрогание, удержитесь от чрезмерно сильных описаний.

Не то чтобы описания с нажимом годились для других ситуаций, просто этот соблазн сильнее всего, когда ваш материал – экстраординарный. Пусть события сами по себе производят впечатление. Постарайтесь не нагнетать драматизм, давая оценки и характеристики. Не пишите, например, что материал “сенсационный”, “волнующий” или “экстраординарный”. Подавайте статью без подобных комментариев, и пусть читатель сам решает.

Хороший пример – отрывок из статьи Генри Уэльса из Международной Службы Новостей, посвященной казни Маты Хари. Эта знаменитая исполнительница эротических танцев взбудоражила в свое время весь Париж, а если верить шумным историям, спала чуть ли не со всей его мужской половиной. Ее расстреляли как германскую шпионку во Франции в октябре 1917 года.

Уэльс, очевидец этого события, описывает, как ее разбудили; как она попросила и получила разрешение написать два письма; оделась в шелковое кимоно, черный вельветовый плащ, шляпу с широкими полями и черные лайковые перчатки, после чего объявила: “Я готова”. Ее вывели на плац форта и поставили перед земляной насыпью около восьми футов высотой, предназначенной для задержания пуль. Далее Уэльс писал:

“Мата Хари была не связана и без повязки на глазах. (Она отказалась надеть ее. – Д.Р.) Она стояла не сводя взора со своих палачей. Священник, монахини и адвокат отошли от нее.

Офицер, командовавший расстрельной командой, зорко наблюдал за своими людьми, дабы ни один из них не проверил свою винтовку, выясняя – не ему ли суждено стрелять холостым патроном, которым была заряжена одна из винтовок. Офицер, казалось, испытывал облегчение от того, что вся процедура скоро завершится.

Резкая, отрывистая команда – и отделение из двенадцати человек замерло в боевой готовности. Следующий приказ – и приклады винтовок уперлись им в плечо. Каждый глядел поверх ствола на грудь женщины, в которую надо было стрелять.

Она не дрогнула ни единым мускулом.

Младший офицер, руководящий расстрелом, отодвинулся таким образом, чтобы подчиненные могли видеть его сбоку. Его сабля была поднята в воздух.

Затем он махнул ею вниз. Солнце, уже вставшее над горизонтом, ярко вспыхнуло на вороненой стали, когда лезвие описывало дугу. В тот же миг грянул залп. Из ружейных дул вырвалось пламя и поднялась тонкая струйка сероватого дыма. Заученным движением солдаты опустили винтовки.

После залпа Мата Хари упала. Ее смерть была не похожа на ту, что изображают нам актеры на сцене и в кинематографе, играя застреленных: она не вздымала рук и не валилась навзничь или лицом вперед.

Напротив, она опустилась словно в изнеможении. Медленно, вяло она встала на колени, по-прежнему не склоняя голову. Выражение ее лица оставалось прежним. Какое-то мгновение казалось, будто она колеблется, стоя на коленях и в упор глядя на тех, кто отнял у нее жизнь. Затем она упала навзничь, переломившись в поясе, скрестив под собой ноги. Она лежала ничком, без движения, обратив лицо к небу.

Унтер-офицер, помогавший лейтенанту, вытащил из висящей на поясе большой черной кобуры револьвер. Нагнувшись над телом, он приставил дуло почти – но не вплотную – к левому виску шпионки. Он нажал курок, и пуля пронзила мозг женщины.

Мата Хари, без сомнения, была мертва”.

 

3.         Если статья связана с сильными эмоциями, лучше преуменьшить, чем преувеличить.

Это не значит, что их надо глушить, но лучше избегать слов, направленных на усиление эффекта. Материал, берущий читателя за душу, лучше всего действует, если изложен сдержанным тоном.

 

ЮМОР

 

Смерть, рак, секс, голод – ни одна из этих тем не может быть выделена в некую “запретную зону” благопристойности. Но так обстоит дело, в принципе, и в литературе. Совсем иное дело смеяться над злоключениями конкретного человека в разделе новостей свежего номера газеты. Веселый тон в статье, где сообщается об оскорблении, несчастье или огорчении, абсолютно неуместен. Если происшествие содержит элемент комизма (пусть и спорного), читатели сами его обнаружат, лишь бы событие было изложено четко.

Большинство журналистов согласятся с тем, что писать с юмором очень трудно. Беда в том, что осознание этого не останавливает попыток. И в самом деле, в стольких газетных статьях видны усилия (малорезультативные) писать с юмором. А ведь истина проста: быть забавным на газетных страницах – талант от Бога, а Он дает этот талант очень немногим из нас.

Писать с юмором – все равно что петь, не перевирая мелодию. Если вы обладаете слухом, вам не нужно этому учиться; если нет, вам не помогут никакие учителя.

 

ЭФФЕКТИВНОСТЬ

 

В прошлом столетии и некоторое время в нынешнем журналистам в Великобритании и в Соединенных Штатах платили построчно. Эта система оплаты породила поколение журналистов, способных писать немалых размеров статьи ни о чем. И в наши дни оплата работы внештатных корреспондентов в Западной Европе, конечно, зависит от объема материала, но не так строго. Штатные же журналисты не получают никакого гонорара. Но все же в мире сохранилось еще достаточно потомков журналистов-построчников, поэтому несколько слов о том, как писать эффективно:

 

1.         Заставляйте каждую фразу и предложение работать.

Все фразы должны либо сообщать новую информацию, либо каким-либо способом продвигать повествование вперед. Если какая-то фраза статьи не выполняет эту функцию, вычеркните ее.

 

2.         Избегайте расточительности.

В каждом языке существуют конструкции, использующиеся в речи для того, чтобы успеть говорящему сформулировать, что он хочет сказать: “Общеизвестно, что...”, “Не приходится сомневаться в том, что...”, “Следует отметить также...”. Избегайте их, как и всего, что замедляет темп статьи. Журналистика, особенно в сфере новостей, обязана соблюдать темп. Она его не потеряет, если предыдущую мысль изложить так: “Важное требование для большей части журналистики – для очерков, спортивных материалов и особенно для информационных сообщений – состоит в том, чтобы в развитии их сюжета присутствовал такой двигательный фактор, как темп”.

 

3.         Пишите, не заглядывая в свои заметки.

Вы сможете писать быстрее и эффективнее, если не будете при этом каждые пять секунд заглядывать в свою записную книжку. Вообще, не следует приступать к статье, пока вы неясно представляете ее целиком. Если писать, не используя блокнот, в текст войдет лишь самое важное. Детали, точное написание имен, цифры – все это можно уточнить по записной книжке позже. Там обязательно отыщется один-два пункта, которые вы добавите после, но костяк материала будет написан с куда большей эффективностью, если вы пишите из головы, а не переписываете большие куски из блокнота.

 

4.         Выискивайте в тексте все очевидное и глупое и безжалостно вычеркивайте.

Даже самые опытные авторы иногда ловят себя на том, что пишут очевиднейшие вещи. Обычно это – связки между абзацами, над которыми вы долго бились, а потом, чтобы соединить их, написали совершеннейшую чепуху. Только недавно я вычеркнул из одной статьи фразу: “Конечно, жизнь балерины состоит не из одних лишь аплодисментов...” А кто утверждал, что состоит? Самое интересное с этими связками – вычеркнув, обнаруживаете, что вполне можно обойтись и без них.

 

5.         Используйте активный, а не пассивный залог.

События происходят, а люди говорят, и об их активной роли нужно писать прямо. То есть: “Московский международный аэропорт откроет новую взлетно-посадочную полосу в 1998 году”, а не: “Было решено, что новая взлетно-посадочная полоса Московского международного аэропорта откроется в 1998 году”. Некоторые глаголы, вроде “поступить”, “унести” и “дать”, часто используются для передачи пассивности, например: “От Ельцина поступило требование” (лучше будет: “Ельцин потребовал...”), “Землетрясение унесло 3000 жизней” (“При землетрясении погибли...”) и “Этот шаг дал толчок...” (лучше уж: “В результате этого шага...”). Активный залог глаголов не только более эффективен, он, как следует из его названия, более активен.

 

6.         Реже используйте цитаты.

Вы можете писать куда более эффективно, чем многие – говорить. Например, вместо “Представитель ООН заявил: “Мы полностью отрицаем правдивость этого утверждения””, напишите просто: “Представитель ООН отрицал правдивость этого заявления”. И вообще, для передачи информации следует использовать косвенную речь. Цитаты придают статье плоть и кровь, но в основном их стоит приберегать для материалов, посвященных обмену мнениями, давая людям возможность прокомментировать их или дать представление об авторах цитат, их мнениях или чувствах. Не надо пользоваться ими лишь для насыщения статьи. Об использовании цитат подробнее рассказано в главе о композиции.

 

7.         Сокращайте цитаты так, чтобы это было ясно видно.

Существует только один честный и безопасный способ сокращать цитаты – обозначить удаленные места многоточием. Например: “Я считаю подобное требование возмутительным... У нас нет ни малейшего намерения сдаваться. Мы собираемся бороться до конца”. Никогда не следует просто выбрасывать лишние фразы, соединяя оставшиеся воедино так, будто они и были произнесены таким образом. Если же желаемой краткости все равно не достичь, используйте косвенную речь.

 

8.         Пользуйтесь таблицами и списками для выделения пунктов в статье.

На бумаге это может занять чрезмерный объем, но этот прием очень полезен, если вам нужно выделить большое количество пунктов. К примеру, вместо того чтобы в нескольких длинных абзацах описывать, скажем, сокращение правительственных расходов на транспорт, сведите их в таблицу. Но будьте осторожны: может случиться так, что большую часть пунктов этой таблицы придется прокомментировать.

 

9.         Избегайте бессмысленных определений.

Фразы “серьезная опасность”, “неподтвержденные слухи” и “чрезмерно обеспокоенные” представляют собой, если секунду поразмыслить над ними, полную бессмыслицу. В конце концов, как опасность может быть “несерьезной”? А если слух нашел подтверждение, тогда это уже не слух, а факт, и вполне конкретный. Такие автоматические фразы следует урезать до главного слова, как и прочие бессмысленные определения, вроде “достаточно уникальный”. Явление либо единственно в своем роде, либо нет, и если нет, тогда оно не уникально ни в коей мере.

 

10.   Не прибегайте к цитатам, чтобы повторить то, что уже было сказано.

Такой нерациональный подход встречается очень часто. Вот, скажем: “Министерство выступило с опровержением, спикер заявил: “Мы не согласны с этим утверждением””. Напишите только одну из этих фраз, лучше первую.

 

11.   Выучите слова своего родного языка, которые можно употреблять вместо длинных фраз.

“Тема, к которой я собираюсь обратиться”, например, поместится в одно короткое слово “это”.

 

ПЕРЕЧИТЫВАНИЕ И ПЕРЕПИСЫВАНИЕ

 

Автор должен быть своим самым придирчивым критиком. Очень важно перечитать написанное, отыскивая слабые места, и переписать статью, если вы недовольны ею.

Как правило, к тому моменту, когда статья окажется перед глазами у кого-то другого, может быть слишком поздно – как для исправлений, так и для вашей репутации. Некоторые авторы предпочитают писать черновик статьи, чтобы потом подвергнуть его строгой ревизии. Те, кто более отчетливо представляет себе, чего хочет, могут провести такую ревизию по ходу работы. Время здесь роли не играет, важно, чтобы пересмотр статьи был коренным, а не сводился к поверхностному поиску грамматических ошибок.

Если статья читается гладко, оставьте ее в покое, удержитесь от соблазна добавить пару-тройку цветистых фраз, уподобляясь повару, добавляющему в пирог еще несколько ягод.

Лучше займитесь ее сокращением. Есть ли в тексте слова и фразы, которые замедляют темп? Мне редко попадались материалы (включая мои собственные), которые нельзя было бы улучшить, вычеркнув что-то. Эта работа сродни затягиванию гаек и болтов на мебели. Если их не затянуть, она будет разболтанной и неустойчивой. (Возможно, вам будет интересно узнать, что изначально эта глава была на несколько страниц длиннее, чем сейчас).

 

РАДОСТИ ПИСАТЕЛЬСТВА

 

Конечно, временами приходится как следует попотеть. Разумеется, бывают сюжеты, которые кажутся бессмысленной мешаниной бесполезных сведений, пока вы не проведете несколько часов, впихивая их в подходящие рамки. Бывают и моменты полнейшей паники, когда приближается срок сдачи материала, а он готов лишь наполовину, и непонятно, что делать с другой. Но удовольствие от того, что вам удалось ухватить нечто и, как на булавку, посадить на слова, на ваши слова – удовольствие это безмерно. Как безмерен восторг от превращения разрозненной информации в осмысленную композицию. Эти ощущения сильнее даже побуждений писать ради заработка.

 

Вам придется написать, а затем выбросить или сжечь массу материала, прежде чем вы начнете чувствовать себя в этой среде свободно. Можно начинать прямо сейчас. И я верю, что в конце концов количество перейдет в качество.

 

Рэй Брэдбери

 

к содержанию << >> на следующую страницу