ГЛАВА 7

ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

 

Представление о репортере как о прокуренном Дон Кихоте, который, едва поспевая к сроку сдачи материала, глотает виски и наспех выдирает из машинки статью, грозящую сотрясти до основания власти города, – представление это бытует до сих пор, несмотря на великое множество доказательств обратного.

 

Пол Грэй

 

Существует школа журналистики, представители которой кривят губы и фыркают при одной фразе “журналистское расследование”. Они заявляют, что, поскольку вся журналистика – расследование по своей сути, эта фраза лишена смысла.

Если бы так! Однако некоторые виды журналистской деятельности можно назвать расследованием лишь в самом широком смысле слова. Такая журналистика подобна одноклеточному существу, и с предметом данной главы у нее столько же сходства, сколько у амебы – с человеком. Всякий, кто усомнится в этом, пусть сразу переходит к последней части этой главы, где повествуется о работе такого человека, как Герман Гюнтер Валлрафф. Журналистское расследование действительно существенно отличается от других видов журналистской деятельности. Вот три его особенности:

 

1.         Первичное расследование

Первичное расследование – не обзор и не сведение воедино чужих данных и сведений. Это – исследование, проводимое репортерами, которые зачастую работают с самым что ни на есть “сырым” материалом. Это может быть либо проведение множества интервью, либо подбор и сопоставление фактов и цифр. Во многих случаях плодом такого расследования является установление таких структур и связей в материале, которых никто прежде не замечал.

 

2.         Выбранная тема предположительно связана с сомнительными делами или с халатностью, но доказательств этому нет.

Нередко бывает, что у вас есть подозрения, что дело нечисто или что имела место халатность, но ни у вас, ни у кого другого нет доказательств. Их необходимо собрать, а это потребует куда больше времени и постоянных усилий, чем обычная деятельность. Возможно также, что работы будет больше, чем на одного репортера. Естественно, что вы пуститесь на такие траты сил и времени, только если тема важна для читателей.

 

3.         Кто-то пытается сохранить информацию в тайне.

Это характерно для многих видов журналистской деятельности. В конце концов, одно из определений новостей гласит, что “новости – это нечто, что некто не желает дать вам напечатать”. Однако в повседневной репортерской работе существует такой момент, когда вы останаливаетесь и пишите статью на основании достигнутого.

Журналистское расследование начинается там, где заканчивается повседневная работа. Оно игнорирует скрытность чиновников и отказ давать информацию. Получение информации – вот цель журналистского расследования. Журналистское расследование возможно по любой теме в любой сфере общественной жизни. Особенно плодотворны для него две обширные сферы. Первая – организации и виды деятельности, находящиеся и протекающие в удаленных местах либо как-то иначе скрытые от взора общественности. Вторая – люди и учреждения, которые внезапно оказываются вытолкнуты “в свет прожекторов”, те, что возникают как бы из ниоткуда, мгновенно обрастая множеством легенд. У этих людей и учреждений словно нет прошлого. Но оно обязательно обнаружится, и в этом прошлом почти наверняка найдется материал для хорошей статьи.

Компании и финансовые учреждения, особенно те, что входят в разряд “скоробогатых”, – чрезвычайно плодородная почва, которую стоит копнуть журналисту. Копните какую-нибудь новомодную, широко разрекламированную инвестиционную структуру – и можете держать пари на свое жалованье, что увидите грязь. Фонды-“пирамиды” в Румынии в начале 1990-х годов (как и “МММ” в России) – первостатейный пример упущенной возможности. Зато история Чарльза Понци, или, как он сам любил себя называть, Великого Понци, – пример не только возможности не упущенной, но и классический образец этого вида журналистской деятельности.

Ему верили очень многие. В его структуру отдали свои сбережения более 40 000 американцев, привлеченные клятвенными заверениями выплатить через 90 дней по два доллара пятьдесят центов на каждый вложенный доллар. Несмотря на то что финансовые эксперты предупреждали: такие деньги Понци просто не сможет выплатить, в 1920 году был период, когда он принимал по 200 000 долларов в день. За полтора года он собрал более 15 миллионов долларов.

Вся схема была основана на курсах обмена валют. Его компания обещала взять вложенные вами деньги и отправить их за границу, где агенты Понци должны были покупать купоны Международного Почтового Союза по заниженным ценам, а затем сбывать их в других местах по ценам завышенным. Вот как объяснял дело сам Понци, и тысячи людей присоединялись к массе желающих зарабатывать деньги быстрее, чем это возможно. На деле же он платил новым вкладчикам деньгами старых. За время своего существования его компания вложила в торговлю валютой всего 30 долларов из имевшихся 15 миллионов.

Но толпы людей за стенами его офисов, выстраивавшиеся в очереди, чтобы получить шанс вложить в дело все свои сбережения, этого не знали. По словам одного из тех, кто был полон надежды в те дни, “казалось, будто нашли денежную жилу”. Никакой жилы Понци, конечно, не обнаружил. А обнаружил он, что если людям обещать крупную прибыль с их вкладов, размахивая пачкой поддельных документов, то можно долго не задумываться о дне расплаты.

Долго, но не вечно, поскольку было обнаружено еще кое-что. Репортеры из газеты “Boston Post” раскопали факты из его прошлого. Как выяснилось, “великий Понци” был больше известен властям в Канаде как “заключенный № 5247”: под таким номером он отбывал срок как фальшивомонетчик. Кроме того, он отбывал срок и в Атланте – за незаконный ввоз эмигрантов. Как и следовало ожидать, компания его прекратила свое существование, а сам Понци отправился за решетку на четыре года.

 

УМЕНИЯ И НАВЫКИ, НЕОБХОДИМЫЕ ДЛЯ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

 

Журналистское расследование может быть предпринято всяким, кто полон решимости довести дело до конца и не отступать перед неизбежными неудачами. Никаких особых навыков для него не требуется. Однако существует ряд вещей, упрощающих работу и приносящих вам больше пользы, как-то:

 

1.         Знание законов о свободном доступе к информации

Какие законы на эту тему существуют в вашей стране? Известно ли вам, какие материалы и документы вы имеете право видеть? Это жизненно важно. Ряд расследований был проведен благодаря тому, что в руки журналистов попали секретные документы. Но еще большее их число – благодаря тому, что репортеры обнаруживали: какие-то отчеты или протоколы хранятся в тайне, а у них есть право доступа к ним. Бюрократы, конечно же, не будут кричать на всех углах о наличии этой информации и станут воздвигать всевозможные барьеры на пути тех, кому окажется не лень ознакомиться с нею, станут открывать доступ лишь изредка, задвигать материалы подальше от глаз людских и так далее.

Одна журналистка, некогда работавшая вместе со мной в Лондоне, обнаружила в убористо набранном правительственном докладе упоминание о бюллетене, где были перечислены все права доступа в частные владения. Права эти были предоставлены крупными землевладельцами в обмен на получение ими налоговых льгот. Ни чиновники (поскольку именно они раздавали льготы), ни владельцы (поскольку не желали, чтобы разная публика шлялась по их владениям) не стремились сообщить всем о существовании этой публикации.

Когда о нем узнала эта журналистка, она, выяснив, что имеет право ознакомиться с бюллетенем, так и сделала, преодолев немало препонов. После этого она не только получила возможность подробно написать о доступе в такие владения, но также расследовала сделки, заключавшиеся между владельцами и правительством.

Это случилось в Британии, где сильны традиции секретности, когда речь идет об официальных документах. Британия в этом не одинока, но во многих странах сейчас существуют законы о свободе информации, благодаря которым общественность получила доступ к большому количеству документов. Очень немногие из обычных граждан знают об этих документах, и еще меньшее их число когда-нибудь заинтересуются ими. Тем больше причин для журналистов взять на себя труд узнать, что хранится в тайне и что можно увидеть.

В Соединенных Штатах Акт о свободе информации, принятый в 1966 году и дополненный в 1971-м, открыл для доступа журналистам все – в том числе весьма загадочного содержания – документы. Результатом использования этих документов в ходе расследований стало обнародование в прессе всевозможных скандалов:

–            Оставшиеся без освещения аварии на атомных станциях.

–            Рентгеновские установки в онкологических центрах, излучавшие радиацию в 25–30 раз выше предписанного уровня (в течение нескольких месяцев после этого разоблачения во всех подобных центрах в США радиационная обстановка была улучшена).

–            Служба охраны стратегических вооружений, многие служащие которой были признаны психически неустойчивыми либо совершавшими в прошлом уголовные преступления.

–            Анестезирующие препараты, которые постоянно прописывали роженицам, несмотря на то что эти лекарства могли вызвать – и вызывали – нарушения мозговой деятельности у новорожденных.

Был также случай, когда газета из Луисвилля, штат Кентукки, получила доклады федеральной инспекции о дурном отношении персонала частных клиник к пациентам. В результате расследования было принято новое законодательство, ряд клиник и домов для престарелых был закрыт, а владельцам некоторых из них было предъявлено судебное обвинение в мошенничестве. Можно очень долго приводить подобные примеры, и все они свидетельствуют о том, сколь важно для журналиста выяснить, какие документы держатся в секрете, изучить их и использовать в своих расследованиях.

 

2.         Знание обычных справочников

Во всяком обществе – за исключением самых закрытых – существует куда больше доступной информации, чем думает средний журналист. Значительную часть ее можно получить благодаря обычным, пусть и не всегда широко доступным, справочным материалам – спискам официальных публикаций, докладам законодательных властей и общественных организаций, справочникам компаний и организаций, финансируемых государством, и так далее. Любой репортер, особенно если он намеревается проводить расследование, должен вменить себе в обязанность знать, какую информацию содержит такая справочная литература.

 

3.         Контакты

Не стоит и объяснять, что всем репортерам нужны контакты с людьми, но тем, кто ведет журналистское расследование, контакты нужны в особенности. Причем контакты с определенного рода людьми – не просто с теми, кто может дать информацию или указать, где искать ее. Нужны люди, полезные в ходе написания статьи. Это юристы, чиновники телефонных служб, сотрудники центров регистрации автомобилей, иными словами, все, кто может дать совет и допустить к официальным документам.

 

4.         Тщательность

Причиной, для многих журналистских расследований послужила информация, полученная от осведомленных людей, которые хотят обратится в прессу со своей информацией. Хотя этими людьми может руководить желание раскрыть правду, часто они преследуют свои интересы. Это не является причиной для игнорирования того, что они вам дают, но это служит причиной еще раз все самим проверить, каким бы авторитетным ни казался этот источник.

Необходимо все записать, а потом проверить подлинность этих документов. Нельзя сидеть спокойно и ждать, когда источник информации покормит вас, как прирученную птичку, надо выйти из дома, смотреть, слушать и соображать, чтобы докопаться до сути дела самому. В конце 1994 года в Санкт-Петербурге, на рынке недвижимости происходили важные события. Администрация мэра города Анатолия Собчака наблюдала за переходом недвижимости из государственного владения в частное, переход, заключающийся в передачи большого количества недвижимости от государства к частным владельцам. Большое количество недвижимого имущества продавалось затем. вторичным покупателям и все это происходило в то время, когда механизм, регулирующий сделки с муниципальной собственностью, был до конца не отработан.

Местная газета "Деловой Петербург", которая в то время выходила два раза в неделю и публиковала статьи на тему бизнеса, решила как следует рассмотреть эту волну приватизации. Газета не ставила перед собой цели найти что-нибудь сенсационное, когда начинала расследовать сделки с недвижимостью, но вскоре им попала в руки информация, которая привела их к сенсационным статьям, о коррупции. Примерно в то же самое время эти сделки привлекли внимание нового прокурора города, и он начал расследование вместе с членами РУОПа (Регионального Управления по борьбе с организованной преступностью).

В начале. 1995 года "Деловой Петербург" начал публикацию того, что впоследствии превратилось в многочисленную серию статей о доме № 3 по улице Рылеева, который был приобретен фирмой "Ренессанс", занимающейся реставрацией домов. Газету заинтересовало именно это здание, следуя конфиденциальной информации, полученной от одного из лиц, причастных к расследованию, проводимому прокуратурой и РУОПом. После тщательной проверки информации, полученной газетой, статья была опубликована.

21 февраля 1995 года "Деловой Петербург" опубликовал статью, рассказывающую о том, что главному архитектору Санкт-Петербурга удалось поменять свою 3-х комнатную квартиру, общей площадью 70 квадратных метров, в одном из спальных районов на окраине города на 4-х комнатную квартиру, общей площадью 200 квадратных метров, в доме № 3 на улице. Рылеева без дополнительной платы. В то время, когда по сведениям газеты "300000 семей стоят в очереди на. жилплощадь", новая квартира архитектора послужили поводом для большого скандала.

Она также оказались только верхушкой айсберга, который был выявлен при дальнейшем расследовании. Когда "Деловой Петербург" копнул глубже, он обнаружил большое количество захватывающей информации. Тогда в 1995 году газета опубликовала дальнейшие статьи, например, о странном решении монополиста на электрическую энергию "Ленэнерго" приобрести две квартиры в этом здании по цене в два раза превышающей рыночную, но старания газеты, были вознаграждены только в 1996 году. Побуждаемая решением компании "Ренессанс" подать в суд на газету за статью, опубликованную в июне 1995 года, газета копнула еще глубже, и то же. самое делал генеральный прокурор России. 13 февраля 1996 года "Деловой Петербург" потряс город сообщением о том, что ''... в доме (на улице Рылеева) проживают интересные жильцы.

Олег Харченко. главный архитектор города, обменявший свою 70-метровую ''трешку" в новостройках на 200-метровую двухуровневую квартиру без доплаты.

Марина Кутина, урожденная Собчак, получила однокомнат-ную квартиру в дар от фирмы "Ренессанс" Сейчас она, по документам, работает в доме уборщицей, хотя за работой две другие уборщицы ее никогда не видели.

... начальник Василеостровского РУВД Виктор Дряхлов поменял свою 50-метровую двухкомнатную квартиру на 130-метровую трехкомнатную без доплаты.

На тех же условиях в этом доме поселилась Надежда Филиппова – начальник планового отдела Департамента по содержанию жилищного фонда.

Постоянно в подъезде можно встретить... начальника миграционной службы города Сергея Тарасовича, проживающего в квартире, оформленной на его гражданскую жену."

Узнать о коррупции в сфере приватизации недвижимости было не новостью для Санкт-Петербурга, но сами открытия в статье были сенсационными и, что более важно, это было связано с именем Анатолия Собчака. Однажды, встреченный как блестящий представитель либеральных реформ, он снискал репутацию мэра, который наблюдал за распространенной коррупцией и при зтом жил счастливой жизнью, которой не было у многих других. Статья "Делового Петербурга" о Кутиной и ее родстве с Собчаком была первой публикацией, связавшей, хотя и косвенно, мэра города с коррупцией. Газета стала проверять эту информацию и дошла даже до Ташкента, где подтвердилось, что Кутина действительно является дочерью Собчака от первого брака.

 

5.         Компьютерная грамотность

Все шире распространяется практика хранения всех материалов расследования в компьютерах. В Европе и Соединенных Штатах, к примеру, эта тенденция увеличила число журналистских расследований, проводившихся с помощью компьютера. Например, журналисты из “Providence Journal” (Род-Айленд, США) как-то сравнили компьютерные списки водителей школьных автобусов и людей, осуждавшихся за нарушение правил дорожного движения и распространение наркотиков; а “Atlanta Journal-Constitution” в штате Джорджия удостоилась в 1989 году Пулитцеровской премии за цикл статей, где был дан анализ расовой дискриминации в сфере банковских ссуд.

Это расследование, проведенное Биллом Дедмэном, заслуживает особого внимания, и вовсе не потому, что его тема представляет какую-то необычайную важность – скорее, наоборот. Это всего лишь эпизод в истории журналистики одного города, хотя и замечательный. Он не сверг ни одного правительства, не вскрыл ни одного факта преступной коррупции, не спас ничьей жизни. Для белого человека, живущего вдали от Соединенных Штатов, этот случай может показаться не стоящим банки пива по сравнению с проблемами в его собственной стране. Но цикл статей из “Atlanta Journal-Constitution” заслуживает внимания из-за его методов, организации и подходов. Это история о журналисте, который был полон решимости написать репортаж, а не измышления по теме или пересказ дошедших до него слухов.

Расследование началось с реплики одного белого предпринимателя, занимавшегося жилищным строительством. Тот сказал, что ему трудно строить дома в негритянских кварталах Южной Атланты, потому что банки не давали ссуды для строительства в тех районах (факт, который был бы признан незаконным, если бы банки руководствовались дискриминационными соображениями). Он добавил также, что хуже всего дело обстоит, когда речь идет о самых густонаселенных черных кварталах. Такие заявления журналисты слышат каждый день – общие, расплывчатые фразы, которые невозможно доказать. Но в Дедмэне проснулось любопытство. Он решил выяснить, может ли это дело обернуться судом.

Сперва он поговорил с несколькими теоретиками в этой сфере, и те сообщили ему, что все банки, сберегательные и ссудные компании обязаны сообщать в правительство о каждом займе на строительство жилья, с указанием данных о размерах жилья и с учетом переписи населения. Как писал позже сам Дедмэн: “Попросту говоря, все, что требовалось от нас, это засесть в редакции, сравнивая данные из федерального компьютера с данными переписи населения, обращая особое внимание на сопоставление черных и белых кварталов”. Но это легче сказать, чем сделать. Первые три дня ушли исключительно на расстановку пробелов между строчками на экране, чтобы можно было их прочитать.

В течение следующих пяти месяцев Дедмэн проверял все ссуды, выданные всеми банками и сберегательными ассоциациями в течение пяти с лишним лет – всего 109 000 ссуд. А еще надо было изучить записи, касающиеся недвижимости. Однако усилия окупились. Дедмэн обнаружил, что банки и прочие учреждения давали в белые районы в пять раз больше ссуд, чем в черные. Изучая политику и практику банков, он также выяснил, что они не стремились вести дела в черных районах, отбивая тем самым охоту к этому и у негров. Негры, в свою очередь, могли обращаться лишь в сомнительные компании, получая деньги под закладные, либо к ростовщикам с акульим аппетитом. Только после этого Дедмэн обратился к горожанам. Он брал интервью у негров и у белых, чтобы узнать, что люди сами думают по этому вопросу, и тем самым обогатить статьи жизненным материалом, а также чтобы показать влияние банковской политики на людей.

Когда же он отправился в банки, там, как и следовало ожидать, с ним не жаждали разговаривать. Как-то раз в ответ на просьбу дать ему сведения он услышал: “Части тех сведений, которые вы затребовали, не существует. Часть существует, но носит конфиденциальный характер. Еще часть существует, не являясь конфиденциальной, но не имеет отношения к существу вашего дела”. Это было явным свидетельством того, что здесь есть что скрывать.

В другом банке попытались улизнуть от ответа, перебивая призывы к патриотическим чувствам плохо закамуфлированной просьбой к редактору, Джею Смиту, “зарезать” материал. Их письмо гласило: “Уверены, что Джей Смит расценит любую статью, обвиняющую финансовые учреждения Атланты в расовой дискриминации, как необоснованно порочащую славное имя нашего города...” Копия письма была послана Смиту.

Наконец, когда Дедмэн собрал достаточное количество материала для цикла статей (получившего название “Цвет денег” вслед за голливудским фильмом), на сцену вышли редакторы. Как писал Дедмэн позднее: “Пожалуй, я знаю, в чем секрет эффективности “Цвета денег”. Редакторы убирали то, что я считал удачным. Так, редактор Билл Ковач вычеркнул фразу, где я писал, что банки Атланты проводили политику “красной черты”, т.е. использовали политику экономической дискриминации определенных районов. Ковач сказал: “Просто приведи цифры. Пусть факты говорят сами за себя”.

1 мая, в воскресенье, вышла первая статья из цикла – несколько тысяч слов под заголовком “Черные в Атланте проигрывают в борьбе за жилищные ссуды”.

“Белые получают в банках, сберегательных и ссудных компаниях Атланты в пять раз больше займов, чем негры с тем же доходом, и этот разрыв увеличивается с каждым годом, как видно из анализа займов на сумму 6,2 миллиарда долларов, проведенного “Атланта Джорнэл-Конститьюшен”.

Раса, а вовсе не стоимость жилья или семейный доход влияет на получение займа. Такую закономерность выявило наше исследование, охватывающее шесть лет и базирующееся на отчетах займодателей федеральным властям.

Среди районов, где проживают люди с одинаковым цветом кожи, первенствуют белые районы, где на каждую тысячу семей, проживающих в отдельных домах, приходится наибольшее число займов. Районам со смешанным населением всегда доставалось меньше займов. Негритянские районы – включая и тот, где живет мэр, – получали наименьшее число займов”.

Далее в статье содержались объяснения банкиров и цитировались их отказы дать объяснения, давались подробности и особенности данных (включая факт, что в единственном банке, специализировавшемся на выдаче ссуд неграм, был самый низкий уровень неплатежей по всей стране), разъяснялись законы, касающиеся банковских ссуд, и так далее. Ряд соседних материалов газеты в тот день был посвящен историям черных, чье общественное положение позволяло, но не способствовало получению ссуды.

Остальные статьи этого цикла публиковались так:

2 мая, понедельник. Подробный рассказ о банковской политике, история дискриминационных действий, плюс материалы о конкретных лицах, включая сообщение о негре, ветеране войны во Вьетнаме. Ему было отказано в ссуде, которая обходилась бы ему в месяц на 100 долларов дешевле его арендной платы за жилье. В статье также был подробно описан процесс покупки домов, и он же – применительно к неграм.

3 мая, вторник. Подробное растолкование законов о банковском деле, разъяснительных писем к ним и рассказ о действии этих законов по стране, а также материал о попытках негритянских групп изменить политику банков Атланты. Было также несколько статей-дополнений, показавших, что такая дискриминация проводилась по всей стране.

Результаты публикации статей Дедмэна не заставили себя ждать. Через девять дней после публикации последней статьи цикла девять крупнейших банков Атланты нехотя и понемногу начали выделять ссуды под низкий процент в негритянские районы – на общую сумму 77 миллионов долларов. Некоторые организации также обратились в сторону негритянских районов – с деловыми идеями, нанимая негров на работу, публикуя рекламу в негритянской прессе. Были даже организованы автобусные поездки для руководства в эти районы. Кроме того, Департамент юстиции США занялся проверкой 64 банков и финансовых учреждений Атланты с целью выяснения возможных нарушений законов о дискриминации.

 

ОПАСНОСТИ ЖУРНАЛИСТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

 

Журналистам, которые проводят расследования, чаще чем другим угрожают преследования, опасность и даже смерть в процессе их работы. Тогда как тоталитарный режим и начинающий демократический строй, как те, которые заполонили когда-то бывший Восточный блок, представляют наибольшую опасность, журналисты во всех уголках мира, пытающиеся докопаться до правды, могут столкнутся с проблемами, когда дело касается денег и власти.

Но в настоящее время Российская Федерация является самым опасным местом на земле для журналистов. Согласно "Основным принципам защиты гласности" в 1997 году в России было убито 14 журналистов из-за своей профессиональной деятельности.

Еще хуже дело обстоит в 1998 году. Ларису Юдину, главного редактора газеты "Советская Калмыкия сегодня" выпускающейся в независимой республике Калмыкия, нашли убитой в начале июля этого года. Через месяц арестовали четверых человек по обвинению в убийстве Ларисы Юдиной, двое из которых были тесно связаны с президентом Калмыкии Кирсаном Илюмжиновым. Газета Юдиной была единственной газетой в Калмыкии, - полу автономной республики на юге России, – которая критически отзывалась о Илюмжинове.

Юдину нашли мертвой с проломленным черепом и множеством ножевых ранений на окраине Элисты, столицы Калмыкии. Ее муж, Геннадий Юдин, неоднократно заявлял, что после публикаций статей, в которых содержалась критика в адрес президента Илюмжинова и его правительства, его жена постоянно получала телефонные звонки с угрозами.

До убийства она проверяла данные о том, что некая государственная компания незаконно присвоила деньги от местных налогов, выплачиваемые другими компаниями, и незаконно воспользовалась значительными льготами по налогообложению, существующими в Калмыкии. Именно телефонный звонок, касающийся этой компании, побудил Юдину покинуть свою квартиру в Элисте; это был последний раз, когда ее видели живой. Тот., кто звонил, пообещал передать ей документы, подтверждающие имеющуюся у нее информацию. Юдина спустилась во двор своего дома в домашних тапочках, где, по данным газеты, она села в машину. Тот же самый человек незадолго до этого позвонил Юдиной и они договорились о встрече вечером, в субботу, но увидев, что она пришла на встречу с мужем, не захотел приблизиться.

Ловушка, в которую попала Юдина, сходна со случаем, произошедшем с журналистом, газеты "Московский Комсомолец" Дмитрием Холодовым, который расследовал случаи коррупции в армии. В тот осенний день ему позвонили анонимно и сообщили, что на Казанском вокзале для него оставлен пакет с документами. Холодов забрал пакет и отвез его к себе в офис. Когда он открыл пакет, произошел взрыв, в результате которого Холодов погиб. Журналисты не должны верить на слово людям, предоставляющим им информацию, чьи мотивы могут быть сомнительными. Терпение – главная добродетель в данной ситуации, мертвые журналисты не сообщают новостей.

 

КАК ПРОВОДИТЬ РАССЛЕДОВАНИЯ

 

Темы для расследований поступают в газеты всеми возможными путями: намеренная или случайная проговорка в разговоре, статья, кажущаяся ничем не примечательной, но вдруг по-новому высвеченная событиями, личные наблюдения репортера, банальный сюжет, необычно раскручивающийся, или случайный вопрос, тянущий за собой вереницу все более важных.

К последней группе относится случай с самым, пожалуй, знаменитым журналистским расследованием, Уотергейтским скандалом. Все началось в июне 1972 года с ограбления штаб-квартиры демократической партии в гостинице “Уотергейт” в Вашингтоне. Закончилась же эта история два года спустя отставкой самого влиятельного человека в мире, президента Ричарда Никсона. Роль президента и его аппарата в том давнем ограблении, прослушивание телефонов, взятки и, что самое главное, прикрытие для этих незаконных действий – все это никогда бы не выплыло наружу без журналистов. Большую часть расследования провели Карл Бернстайн и Боб Вудворд из “Washington Post”.

Когда они, косо глядя друг на друга, начали работать над статьей, она казалась обычным уголовным репортажем. В штаб-квартире демократов были схвачены пять человек, проникшие туда, чтобы установить подслушивающее устройство. На следующий день Вудворд отправился в зал суда и заметил, что один из выдающихся юристов заинтересован ходом слушания. Почему? Вудворд также узнал в суде, что часть обвиняемых работала на ЦРУ. В момент ареста у всех были обнаружены большие суммы наличных денег, а у двоих – записные книжки с номером телефона некоего сотрудника Белого Дома.

С этих ниточек начал раскручиваться цикл статей, которые в конце концов доказали, что Никсон и его администрация замешаны в целой куче незаконных действий. Бернстайн и Вудворд стали героями дня, написали бестселлер, на основе их расследования был снят фильм. Но все это было после, а сначала были сотни разочарований, оскорбления со стороны тех, кто поддерживал Никсона, и со стороны перепуганных и подозрительных чиновников, впустую потраченные дни, недели и месяцы следования по ложным путям, ошибки (часть из которых попала и в печать), бесконечные часы поисков единственного жизненно необходимого факта, сомнения в собственной правоте, критика и зависть коллег, вечера, ночи и выходные, потраченные на расследование.

Из их опыта можно почерпнуть очень ценные знания. И в самом деле, их книга “Вся президентская рать” – едва ли не лучшее из написанного по-английски о журналистской работе. Она повествует о двух репортерах, шаг за шагом продвигавшихся к правде, ступая не всегда в верном направлении, и одержимых благородной страстью к точности. Приводимые ниже правила ведения журналистского расследования основываются на их работе, на изучении других примеров и на моем личном небольшом опыте:

 

1.         Найдите и сохраните все документы.

Мораль всякого когда-либо проводившегося расследования такова: заполучить в свои руки как можно больше документов и ничего не выбрасывать. Ведь никогда не знаешь заранее, в какой момент документы, заметки, доклады – словом, все, что вы накопите – может пригодиться. Доклад, попавший вам в руки, может казаться совершенно безобидным, но через несколько месяцев что-то сделает его крайне значительным. Бернстайн и Вудворд, расследуя Уотергейт, за несколько месяцев забили документами четыре шкафа.

 

2.         Записывайте на бумагу каждое интервью и подшивайте заметки.

Это особенно важно, если вы проводите расследование не в одиночку либо если оно длинное. Усилия окупаются, когда надо просмотреть заметки и интервью – не пропустили ли вы чего-нибудь важного. С отпечатанными и подшитыми набросками также легче и быстрее работать. Подобная практика еще и помогает начальству эффективнее участвовать в обсуждении материала (см. ниже).

 

3.         Будьте настойчивы.

Прочитайте рассказ о каком-нибудь расследовании – вас поразит настойчивость репортеров. Во время уотергейтского расследования Вудворд и Бернстайн целыми днями возились с записями, целыми днями по выходным звонили по телефону, по дню ждали у дверей юридической конторы встречи, возможно, с крайне необходимым источником. Как-то раз им в руки попал список из ста с чем-то человек, работавших в Комитете по вторичному переизбранию президента, где творилась масса незаконных дел. Поскольку они, конечно же, не могли нанести визиты этим людям в их офисы, журналисты в течение нескольких недель звонили им домой после окончания рабочего дня.

 

4.         Возвращайтесь к “старым источникам”.

Пока расследование не прекратилось, не существует таких источников, как “старые”. Люди, работавшие в той сфере, где вы проводите расследование, зачастую вспоминают что-то, что должны были сказать вам в первый раз, могут дать новую информацию или пролить свет на ту, что вы недавно получили. Любой из этих причин достаточно, чтобы звонить им регулярно. Вудворд и Бернстайн завели себе по экземпляру списка с номерами телефонов источников. Список этот мало-помалу разросся до нескольких сот имен. Каждому из этих людей они звонили по меньшей мере дважды в неделю, каждую неделю в течение года с лишним. Как они написали затем в своей книге: “Уже тот факт, что собеседник не подходит к телефону или вовсе не снимает трубку, зачастую свидетельствуют о чем-то важном”.

 

5.         Оберегайте источники, которым действительно многое известно.

Во время уотергейтского расследования Вудворд вышел на человека, работавшего в высших правительственных кругах, и поинтересовался, доходили ли до того слухи о нечистых делах. Слухи до собеседника доходили. Он знал необычайно много и, очевидно, считал своим долгом содействовать раскрытию махинаций. Однако, как всякий бюрократ, он с подозрением относился к прессе. К тому же он хотел, чтобы информация, известная лишь немногим, и в том числе ему, увидела свет со ссылками на другие источники.

Поэтому он согласился помочь Вудворду, но только на определенных условиях: он будет направлять репортера, давая нужные зацепки, но все, что он сообщит, должно быть подтверждено другими источниками. Он встречался с Вудвордом на подземных автостоянках глубокой ночью, все встречи назначал сам. Сведения, которые он мог сообщить, обещали быть столь важными, что Вудворд согласился на эти условия.

Имя этого человека репортер не открыл никому, и кто-то из руководителей “Washington Post” прозвал его “Глубоким Горлом” – так назывался модный в то время порнофильм о женщине, специализировавшейся на оральном сексе. Личность Глубокого Горла до сих пор остается тайной для всех, кроме Вудворда.

Разумеется, очень немногим репортерам выпадает удача найти и сотрудничать с таким ценным источником информации, как Глубокое Горло. Но урок из сотрудничества этого человека с Вудвордом вытекает следующий: если такой источник устанавливает определенные правила, вы должны их придерживаться. Это не значит, что надо принимать все, что он скажет, – Вудворд часто спорил со своим источником. Но когда вы придете к согласию, на попятный идти уже нельзя.

 

6.         Поддержка руководства.

Редактор отдела новостей или главный редактор должны выделить людей и необходимые средства на разработку проекта. Редактор должен быть готов к тому, что проект займет массу времени и, возможно, кончится ничем. Публиковать материал только потому, что на него затрачено много времени, – верный способ нажить себе неприятности. Когда же статья наконец напечатана, она должна быть без сучка и задоринки.

Репортерам и руководству нужно также с самого начала договориться о том, составит ли расследование цикл статей, публикуемых по мере написания, либо это будет одна большая “ударная” публикация после того, как расследование завершится. В последнем случае следует установить крайний срок. Отнюдь не редкость, когда расследование тянется месяц за месяцем, а репортеры клянутся, что им нужна “всего неделька”, чтобы закончить работу. Не забывайте также, что периодические публикации могут подтолкнуть людей к тому, чтобы дать вам новую – возможно, самую важную – информацию.

Впрочем, каким бы образом ни публиковать материалы, все расследование должно идти под пристальным наблюдением кого-нибудь из руководства. Главная его функция – постоянно задавать репортерам вопросы по ходу дела. Этот руководитель должен выступать в роли “адвоката дьявола” и в то же время изучать доказательства вместе с репортерами. Он постоянно должен быть “свежей головой” в работе.

 

ПОДПОЛЬНАЯ РАБОТА

 

Даже и думать забудьте об этом, если только вы не обладаете огромным опытом и не обсудили свои планы с кем-либо из руководства. Это занятие отнимает массу времени (стоит ли ваша статья того?), а в случае, если вас раскроют, грозит стыдом разоблачения и провалом публикации. Иногда это опасно физически. Подпольная работа – это все равно что идти через линию фронта без документов: она таит те же самые опасности, не последняя из которых – что собственная газета открестится от вас в случае неудачи. Это очень редкий вид журналистской деятельности. В большинстве случаев имеются лучшие возможности для сбора информации.

Однако существует ряд ситуаций, когда это – единственный способ написать статью. Скажем, успех расследования зависит от выяснения условий жизни определенной группы людей, а доступа к этим сведениям нет ни у кого, кроме этих самых людей. Либо вы понимаете, что данная вам информация о положении дел внутри организации, учреждения или компании ложная, как это обыкновенно и бывает в случае с репортерами. С нелегальной деятельностью связано множество опасностей – как для задуманной вами статьи, так и для вас лично. Во-первых, подобная деятельность предполагает долю лжи с вашей стороны, поэтому ваши разоблачения должны быть достаточно серьезны, чтобы ваша нечестность была оправданна. Во-вторых, если вы подпольно расследуете криминал, вы можете сами оказаться вовлеченными в противозаконные действия, что еще более затрудняет – а то и вовсе делает невозможным – оправдание ваших поступков. В-третьих, громадным может быть в таких ситуациях физический риск. Эта опасность иногда не исчезает спустя долгое время после публикации. Мертвый журналист ничего не напишет. Если вы нелегально работаете с теми, кто опасен для вас, крайне важно постоянно держать своего редактора в курсе ваших передвижений и контактов.

Дополнительная опасность возникает, когда вы расследуете нелегальную торговлю и выступаете в роли покупателя или продавца.

Не говоря о сомнительной моральной стороне дела, вы участвуете в событиях, изменяя их ход. К примеру, выступая в роли богатого покупателя, вы отчасти формируете рынок. Вопиющий пример подобного имел место в 1994 году, когда начали распространяться слухи о том, что на черном рынке Германии продается плутоний, пригодный для производства оружия. Большая часть его якобы шла из России, что, правда, так и не было установлено.

Затем произошло следующее. Немалое число репортеров решили, что смогут сделать себе имя, копнув этот материал. Они выдавали себя за продавцов, другие – за покупателей с бездонными карманами. Но и это бы еще полбеды. Хуже было то, что некоторые из журналистов-продавцов выходили на тех, кто прикидывался покупателями. Ни те, ни другие на разгадали игру, и в результате их статьи были не о “торговле смертью”, как они заявляли, а о шустрых репортерах, надувавших друг друга – и самих себя.

Однако несколько раз результатом подпольной деятельности становились отменные статьи. В конце девятнадцатого века журналистка из “New York World” Нелли Блай (настоящее имя – Элизабетт Кокрэн) симулировала сумасшествие, чтобы проникнуть в больницу для душевнобольных на острове Блэквелла, и написала потрясающую разоблачительную статью. О том, что она обнаружила, Блай позже написала в своей книге “Десять дней в сумасшедшем доме”. Издатель книги, Джозеф Пулитцер, наградил ее путешествием, предложив побить рекорд кругосветного путешествия, поставленный персонажем книги Жюля Верна “Вокруг света за восемьдесят дней” Финеасом Фоггом. Блай совершила это путешествие за 72 дня, 6 часов, 11 минут и 14 секунд.

Награды удостоился и редактор “Pall Mall Gazette” У. Т. Стед. Он разоблачил детскую проституцию в викторианском Лондоне, “купив” 13-летнюю девочку у ее матери. Под пристальным наблюдением он провел наедине с ней достаточно времени, чтобы доказать – девочку можно было бы использовать практически с любыми аморальными целями. Его знаменитый цикл статей о детской проституции показал, насколько она распространена, и спровоцировал кампанию за изменения в законодательстве.

Эта кампания нашла поддержку со стороны многих влиятельных людей, включая верхушку церкви. Они, однако, не смогли помешать тому, что после принятия закона Стед стал одним из первых, осужденных по нему. Власти посадили его на три месяца за решетку формально за покупку той самой девочки. Позже он посещал Россию, стал основателем Крестового Похода за мир. Этот странный, рыжебородый, эксцентричный человек (иногда он ловил мышей, жарил их и ел с поджаренным хлебом) утонул в 1912 году на борту “Титаника”.

С тех пор журналисты использовали нелегальные методы, когда надо было показать правду жизни, главным образом “жертв” общества: бездомных, умственно осталых, наркоманов и им подобных. Тут необходим хотя бы небольшой актерский дар и умение “вживаться в роль”. Мастер этого дела – немец Гюнтер Валлрафф. Он ставит своей целью проникнуть в сферы, недоступные для журналиста. Он прибегает к подложным документам, выдумывает себе биографию, меняет одежду, очки или контактные линзы, прически и форму зубов. По его словам, ему приходится “обманывать, чтобы не быть обманутым”.

Он именует себя “нежелательным журналистом”, и, с точки зрения его “мишеней”, не без основания. Он два года работал на пяти разных заводах, записывался добровольцем на курсы гражданской обороны, выступая в роли информатора для службы безопасности и для политической полиции, подвергал испытаниям мораль и теологию католицизма, прикидываясь изготовителем напалмовых бомб, жил в ночлежке под видом бездомного и в лечебнице для душевнобольных под видом алкоголика, а также выдавал себя за советника из министерства, чтобы выяснить, сколько вооруженных формирований существует в немецкой промышленности для защиты заводов. Будучи “немецким финансистом из крайних правых”, он раскрыл планы государственного переворота в Португалии, а в качестве “бульварного журналиста” немало сделал для того, чтобы обнародовать методы работы массовой газеты “Bild”.

Он скрупулезно относится к записям и заметкам, перепечатывает всю информацию, снимает копию с любого документа, который хочет процитировать. Как говорит он сам: “Я решил конспирироваться, чтобы заглянуть за стену маскировки, обманов и лжи. Метод, к которому я прибег, был почти законным по сравнению с теми нелегальными уловками и хитростями, которые я разоблачил”.

Одно из его самых поразительных – и самых простых – расследований касалось подготовки полувоенных формирований крупными компаниями для охраны заводов – фаза, охватывающая целый спектр действий – от устрашения воров до использования силы и угроз с целью парализации производства. Получив доказательства того, что это делалось с молчаливого согласия Федеральной Ассоциации Индустрии Германии (БДИ), и убедившись, что эти формирования снабжаются оружием, Валлрафф решил задать кое-кому несколько вопросов.

Он позвонил на резиновую фабрику “Континенталь” в Ганновере, представился журналистом и попросил соединить его с кем-нибудь относительно “занятий по гражданской обороне и тренировок по стрельбе” на фабрике. Его соединяют с герром Бокенкампом. Тот выразительно:

“Полная чушь. У нас нет даже службы безопасности как таковой. Довольствуемся только пожарной бригадой”.

Валлрафф интересуется, как насчет курсов гражданской обороны, рекомендовавшихся официальными, но секретными документами БДИ. И снова Бокенкамп твердо стоит на своем:

“Ничего такого. Это – просто слова... Вы правильно, сделали, что решили проверить”.

Некоторое время спустя, слегка изменив голос, Валлрафф звонит туда, представляясь “герром Кровером”, чиновником из несуществующего, но представительно звучащего комитета гражданской обороны при Федеральном министерстве внутренних дел. Беседа протекает следующим образом:

Бокенкамп: Бокенкамп слушает. Доброе утро, господин Кровер.

Валлрафф: Вы – ответственный за подготовку подразделений?

Бокенкамп: Да.

Валлрафф: Скажите, вы имеете право вмешаться в случае несанкционированной забастовки или иного события, связанного, к примеру, с политикой заработной платы?

Бокенкамп: Да, мы уже сделали все необходимые приготовления. У меня уже разработаны детальные планы для каждой фабрики, готов персонал...

Валлрафф: Что с оружием?

Бокенкамп: У меня под началом семьдесят человек, имеющих право на ношение оружия, и соответствующее вооружение...

Валлрафф: Вам удалось отследить что-либо нелегальное?

Бокенкамп: Да. По крайней мере, среди рабочих-греков. Я держу их под неусыпным наблюдением. Я узнаю все через своих людей – наполовину немцев, наполовину греков. Они посещают их собрания...

Валлрафф: Рад слышать. Вы бы не отказались как-нибудь выступить на одном из наших совещаний? Рассказали бы, как это работает на практике, а?

Мало-помалу Валлрафф раскрыл обширную сеть полувоенных учебных групп, подготовку которых вели некоторые немецкие компании. Наибольшая активность этих групп была направлена на рабочих-иммигрантов, и по этому поводу проводились консультации с полицией. Когда Валлрафф звонил тем же людям как журналист, эти сведения в разговорах с ним неизменно отрицались. После публикации магистратский суд Франкфурта привлек его по обвинению в том, что он “выдавал себя за несуществующую личность” и за “незаконное использование титулов”, однако Валлрафф был оправдан.

Для тех, кто жил за пределами Германии, самым сокрушительным его материалом стал тот, который вовсе не требовал никакой маскировки. Он расследовал приговоры, по которым отбывали в тот момент наказание некоторые нацистские военные преступники. Вот что он узнал:

“Дело № 2. Доктор Вальтер Ш. был в 1947 году приговорен к смертной казни за убийства пациентов госпиталя для душевнобольных “Эйхберг” во Франкфурте. Приговор был заменен на пожизненное заключение. Шесть лет спустя, в 1953 году, пожизненное заключение доктора Ш. закончилось.

Дело № 5. Адольф В. отравил по меньшей мере 900 больных в госпитале и доме для престарелых в Гадамаре. Во Франкфурте ему был вынесен смертный приговор. Приговор так и не был приведен в исполнение. Через шесть лет он вышел на свободу.

Дело № 9. Адольф Р. был признан судом Карлсруэ виновным в массовых убийствах евреев в Минской области. В 1949 году ему был вынесен приговор – пожизненное заключение плюс 15 лет. Он был освобожден в 1962 году.

Дело № 12. Пауль Г. отдавал приказы о расстрелах, повешении и уничтожении в газовых камерах узников концентрационных лагерей. Суд в Бочуме приговорил его к девяти годам тюремного заключения. Через три года он вышел на свободу.

Дело № 19. Вильгельм Г. расстреливал евреев и коммунистов на литовской границе в самом начале войны. Суд Дортмунда приговорил его к пяти годам тюремного заключения. Через три месяца его выпустили”.

И в том же духе – одно дело за другим. Это расследование, как и практически все, проведенные Валлраффом, было опубликовано в журналах, в виде брошюр и книг. В газетах – нет. Расследования Валлраффа отнимают много времени, возможно, больше, чем большинство газет позволило бы потратить штатному репортеру. Но результаты его расследований впечатляют, а методы его работы заслуживают большего внимания, нежели то, которое уделяется им в мире повседневной журналистики.

Как написал в послесловии к первой публикации его материала о “группах обороны заводов” профессор доктор Юген Когон: “Прежде всего – два слова о журналистском методе, использованном в этом деле для установления истины. Поскольку речь шла о незаконных мерах реакционного толка, которые необходимо было выследить, значит, никакие прямые расспросы не помогли бы пробиться сквозь дымовую завесу лжи. Только приняв вид заговорщика, человека, принадлежащего к кругу авторов этих замыслов, смог журналист заглянуть внутрь, сделать первый шаг. Это как при военной диктатуре: только униформа дает доступ куда угодно.

 

Наша концепция реализма должна быть широкой, политической, поднимающейся над условностями. Реалист – это тот, кто раскрывает сложные причинные связи в обществе... тот, кто в каждом явлении подчеркивает момент эволюции; тот, кто все делает конкретным, облегчая тем самым путь абстракции.

 

Бертольд Брехт

 

к содержанию << >> на следующую страницу