ЖУРНАЛЫ «ОБЫЧНОГО РУССКОГО ТИПА»

 

Эволюция толстого журнала

«Вестник Европы»

«Русское богатство»

«Мир божий»

«Журнал для всех»

«Современный мир»

«Русская мысль»

«Современник» и «Летопись»

 

Русский толстый ежемесячник, очень долго остававшийся основным типом периодического издания в системе прессы, сложился в специфических условиях России, где отсутствие книг и огромная протяженность территории оставляли читателям, живущим не в столицах, возможность черпать интересующие их сведения и читать хорошую литературу только на страницах журнала. Русские журналисты называли его журналом «обычного русского типа». Это издание соединяло в себе литературный сборник, политическую газету и своеобразную энциклопедию. На рубеже веков «медлительность» толстых изданий стала причиной разговоров о том, что их время прошло. Но журнал «обычного русского типа» сумел приспособиться к изменившимся историческим условиям и продолжал оставаться самым влиятельным периодическим изданием и в XX в.

в начало

 

ЭВОЛЮЦИЯ ТОЛСТОГО ЖУРНАЛА

 

·        Основные особенности классического журнала «обычного русского типа».

·        Толстый журнал на рубеже веков.

 

«Наша русская литература (вся в целом) имеет в числе многих своеобразных черт одну, чрезвычайно отличающую ее от западноевропейской. Эта черта – значительное распространение так называемых толстых журналов», – отмечал в 1912 г. библиограф Н.А. Ульянов в предисловии к составленному им «Указателю журнальной литературы». То, что толстый журнал – тип периодики, вызванный к жизни своеобразными условиями России, играет особую роль именно в русской журналистике, отмечали все, кто писал о развитии системы прессы в стране.

Самыми общими характеристиками толстого журнала являются: во-первых, объем (до 300–500 страниц); во-вторых, совокупность тем, находящихся в сфере его внимания; в-третьих, особый состав номера, где совмещены литературно-художественный сборник, политическая газета и своеобразная научная энциклопедия. Эти три объекта внимания толстого журнала, три области его интересов находятся в журнальном номере в соотношении, определяемом своеобразием исторического периода и состоянием читательской аудитории. В разное время на первый план может выйти одна из них, оттеснив остальные на второй план, но не вытеснив совсем. Это хорошо видно при исследовании истории толстого журнала в России.

В XIX – начале XX в. в европейской прессе журналы в основном распределялись по специальностям, по отраслям наук. Они рассчитывали на своего специфического читателя, а не па широкий круг интеллигентных людей. Тип подобных изданий – обозрение – revus, состоящее из коротких статей, каждый номер представляет законченное целое, без продолжающихся публикаций. Легко доступные па Западе книги оставляли журналу «лишь небольшое место на литературном рынке».

В России с ее огромными территориями, редкими оазисами культуры, при отсутствии хороших путей сообщения и ограниченном количестве книг именно журнал становился единственным поставщиком и художественной литературы, и разнообразных сведений о злободневных событиях, и сообщений о достижениях науки. «За 7–10 рублей, – пишет Н.А. Ульянов, – получает подписчик 12 толстых книжек, в которых опытная редакция преподносит читателю самый разнообразный материал для удовлетворения его любознательности. Журнал до некоторой степени удовлетворяет острую, особенно для провинции острую, потребность – следить за умственной жизнью всего человечества. Внес подписную плату и на целый год обеспечен в этом отношении статьями своего журнала»[1]. Большую роль в таком типе журнального издания играли печатавшиеся с продолжением романы, обширные статьи, что создавало у читателя «эффект ожидания» следующего номера, заставляло подписываться на годичный срок.

Полная характеристика толстого журнала как типа издания содержится в статье Д.Е. Максимова, опубликованной в 1930 г. в сборнике «Из прошлого русской журналистики». Автор статьи не только показал причины появления толстого журнала в системе русской журналистики, но и выделил основные типообразующие черты подобного издания. Противоречие между потребностями интеллигенции и отсутствием в провинции необходимых книг «было разрешено созданием формы толстого журнала, позволяющей совместить в одной книге своего рода научную энциклопедию, литературно-художественный сборник и политическую газету», – точно заметил Д.Е. Максимов[2].

Толстый журнал почти целый век был господствующим в системе русской журналистики типом периодического издания. Созданный Н.М. Карамзиным и М.Т. Каченовским журнал «Вестник Европы» стал первым классическим толстым изданием в России. Имея цель знакомить читателя с жизнью Европы, перепечатывая выписки из 12 европейских газет, «Вестник Европы» очень быстро приобрел характерные для последующих толстых журналов отделы: беллетристика и критика, политический и научный. Профессиональные интересы многолетнего издателя М.Т. Каченовского – профессора Московского университета, историка – вывели на первый план научные отделы. Так появился не только «журнал обычного русского типа», как его называли современники, но и его разновидность – «энциклопедический толстый журнал». Наиболее полное выражение он получил в издании О. Сенковского «Библиотека для чтения». При его создании издатель ориентировался на парижскую «Bibliotheque Universelle» (универсальную библиотеку), но, как почти всегда случалось в России, европейский образец претерпел значительную трансформацию, превратившись в журнал «обычного русского типа». «Московский телеграф», «Телескоп», «Библиотека для чтения» являлись энциклопедическими журналами. Они делали акцент на просвещении своих читателей, знакомили их с достижениями научной мысли. «Энциклопедический журнал до известной степени разрывал сословные рамки журналистики. Это был журнал обо всем и для всех, не только для узкого круга образованного дворянства, столичного по преимуществу»[3].

Классическими толстыми изданиями были и знаменитые оппозиционные журналы «Современник» и «Отечественные записки» Н.А. Некрасова и М.Е. Салтыкова-Щедрина. Они выходили в острейшие моменты истории страны, когда накал политических страстей заставлял редакции свести до минимума «научную энциклопедию», сосредоточив все внимание на освещении политических событий, которые отодвигали на второй план даже такую традиционную для русского журнала область, как художественная литература. Тип журнала, созданный «Современником» и «Отечественными записками», Д.Е. Максимов и Б.И. Есин назвали публицистическим. В таком журнале на первый план выходит политическая газета, материалы которой печатаются в публицистических отделах, существовавших во всех толстых журналах: «Внутреннее обозрение», «Иностранное обозрение», «Провинциальное обозрение», «Из общественной жизни» и др. Своеобразный жанр обозрения давал возможность рассказать о событиях, произошедших за месяц, прокомментировать их и выразить свое отношение к происходящему. Обозрение обычно представляло ряд небольших статей, посвященных основным событиям месяца. Темы этих статей выносились в подзаголовок. Так, например, в 8-м номере «Вестника Европы» за 1909 г. «Внутреннее обозрение» состояло из следующих статей: «Несбывшиеся ожидания», «“Оппозиция его Величества” и официозная печать», «Умеренно-реакционная программа», «Приостановка газеты “Слово”». Даже литературная критика очень часто принимала вид обозрения, достаточно вспомнить знаменитые статьи В.Г. Белинского.

В аналитических обзорах и хроникальных отделах толстого журнала выражалась его идеологическая программа, направление. «Журналистика, преследуя, главным образом, общественно-воспитательные цели, – пишет Д.Е. Максимов, – естественно, выдвигала на первый план обозрения и статьи, а к беллетристике относилась как к неизбежной уступке несерьезному читателю. Поэтому небеллетристическим отделам (особенно политическому обозрению) отводилось много места». Для русского толстого журнала, особенно для его публицистической разновидности, характерно особое отношение к беллетристике, которая являлась не только «уступкой несерьезному читателю». Важнее было то, что в журнале «помещенные в нем художественные произведения воспринимаются читателем в первую очередь как взгляды самого журнала и только во вторую как индивидуальные мнения авторов, обладающих тем или иным мировоззрением. Литературная личность писателя, участвующего в идеологически определившемся органе, помогает осмыслить и подпирает собой не столько отдельные части журнала (статью, стихотворение и проч.), сколько весь журнал в целом»[4].

Тип толстого журнала активно диктовал свои требования к литературному материалу, помещенному в номере. Не каждое литературное произведение могло быть опубликовано на его страницах, а только созвучное его программе. Кроме того, журнальный контекст придавал повести или рассказу новые оттенки, может быть и не предусмотренные писателем. «Известно, что в традиционной русской журналистике публицистического типа, – продолжает свою мысль Д.Е. Максимов, – каждый крепко сколоченный в идеологическом отношении орган до некоторой степени обезличивает помещенный в нем материал, приобретающий в нем особую функцию сравнительно с той, которая была бы свойственна этому материалу вне журнала. Материал, включенный в журнал, теряет индивидуальные оттенки и повертывается к читателю своей суммарной, типологической стороной как в идеологическом, так отчасти и в эстетическом отношении»[5].

Таким образом, соотношение отделов, роль беллетристики, политических известий и энциклопедических публикаций в составе номера помогают определить характер рассматриваемого журнала, отнести его к энциклопедическому, публицистическому или литературному подтипу.

«Обычный русский тип» журнала, лучше всего приспособленный к своеобразным условиям России, привычный для читателя, хорошо знавшего, что он хочет и может найти в полученной им журнальной книжке, часто диктовал свои условия редакциям журналов. Так, например, возрожденный в 1866 г. «Вестник Европы» был задуман по типу английских трехмесячников, но уже к концу второго года издания он вынужден был стать ежемесячником «обычного русского типа», так как читателя выход журнала один раз в три месяца не устраивал. Для этого «ему нужно было только обратить в постоянные отделы то, что до сих пор имело в нем более или менее случайный характер, беллетристику и хронику», – рассказывал редактор «Вестника Европы» К.К. Арсеньев впоследствии[6].

В 1892 г. вышел журнал «Мир божий», сыгравший затем заметную роль в системе русских журналов. Но задуман он был как издание «для юношества и самообразования». Во второй половине 90-х годов журнал превратился в общественно-политическое и литературное издание того же «обычного русского типа».

Журнал «Жизнь», созданный как журнал для семейного чтения, «Образование», первоначально называвшееся «Женское образование», и некоторые другие, возникшие в 90-х годах XIX в., неизбежно трансформировались в традиционные толстые издания.

Это было вызвано, во-первых, требованиями аудитории, которая хотела видеть новый журнал таким, какой она привыкла читать за почти 100-летнюю историю развития журналистики. Во-вторых, усложнившаяся в предреволюционный период общественная жизнь требовала от редакций широкого обобщающего освещения, развернутых комментариев, именно того, к чему был так хорошо приспособлен толстый журнал.

Но на рубеже XIX и XX вв. развитие газет отодвинуло журнал с первого места в системе прессы. Повсеместно слышались разговоры о смерти подобного типа изданий. Журнал «Современная жизнь» в 1906 г. писал, что толстые журналы «слишком медлительны и слишком громоздки, чтобы в острые периоды общественной жизни быть главными руслами идейных течений. Правда, их солидность, основательность в разработке задач времени куда выше приемов легкомысленной прессы. Но когда центр тяжести интересов не в теоретическом, а в практическом творчестве, пока нет вольного или невольного затишья, реакции – эта солидность мало помогает им»[7].

Основной упрек толстому журналу – медлительность и громоздкость. Но были и другие причины падения престижа изданий такого типа. Убыстрившийся ритм исторического развития, усложнение общественной жизни, рост грамотности населения привели к значительному увеличению читательской аудитории, которую интересовал более широкий круг не только общественных, но и научных и культурных проблем. Толстый журнал при всей его универсальности уже не удовлетворял всем требованиям читателей. Так, например, значительно повысился интерес к научным проблемам, тем более что научно-технический прогресс начала XX в. этому способствовал. Толстые журналы это заметили, на рубеже веков повысилась роль энциклопедического материала, много внимания уделялось проблемам образования и просвещения. На достаточно короткое время журналы вновь стали энциклопедическими. Но значительная дифференциация наук, интерес к естественнонаучным дисциплинам – математике, химии, медицине и т.п. – вызвали к жизни большое количество специализированных изданий для подготовленных читателей и научно-популярных для интересующихся. «Вестник знания», «Вестник и библиотека для самообразования», «Знание для всех», «Вокруг света», «Природа и люди» в XX в. в полной мере решали энциклопедические задачи.

Перед первой русской революцией, а также в 1905–1907 гг. развитие событий заставило толстые журналы вновь сконцентрировать внимание на осмыслении происходящего. В это время практически вся пресса была политической, а журналы приобрели публицистический характер. Но развитие политических газет, особенно партийных органов, составляло журналу серьезную конкуренцию.

Еще одно новое явление жизни отразилось на судьбе толстого журнала – возникновение новых литературных течений и школ, вызвавших большой общественный резонанс и обострение литературной борьбы. Для решения сложных эстетических вопросов больше подошли появившиеся в самом конце XIX в. «журналы-манифесты», «Мир искусства», «Новый путь», «Весы» и др. Художественные произведения начали печататься не в журналах, а в различных альманахах, выпускавшихся многочисленными издательствами, вокруг которых группировались писатели разных направлений. Сборники издательств «Знание», «Шиповник», «Северные цветы», «Скорпион» и многих других давали возможность показать свое творчество без идеологической «добавки», привнесенной направлением журнала. Художественная литература, самые лучшие ее образцы, тоже постепенно уходила из-под обложки традиционного издания, так как там ей становилось тесно. Это не значит, что толстые журналы совсем остались без хорошей беллетристики, после революции 1905–1907 гг. многие русские писатели снова вернулись в солидные, читаемые интеллигенцией издания, даже попытались придать им преимущественно литературный характер, но в годы, предшествовавшие революционным потрясениям 1917-го этот процесс «не пошел». В период классовых боев, Первой мировой войны, революций публицистические статьи выходили на первый план. Уходят из толстого журнала театральные и художественные рецензии: развитие театра и изобразительного искусства, усложнение эстетических споров и в этих областях способствуют формированию специальных изданий – театральных, художественных, музыкальных и т.д.

В конце XIX – начале XX в. толстый журнал вновь быстро прошел все этапы развития этого типа издания в XIX в.: от энциклопедического к публицистическому. Но в прошедшем веке каждый этап занимал 30–40 лет, в начале нового – подтип журнала изменялся за 5–10 лет.

И несмотря на все разговоры о смерти толстого журнала, он не умер, не исчез, а еще раз доказал жизнеспособность «обычного русского» издания в качественно изменившейся системе журналистики. «Современная жизнь» оказалась права: отошедший в тень в период общественных потрясений толстый журнал вновь занял свое место в период затишья реакции, когда настало время углубленного анализа пережитых революционных бурь: журнал этого типа еще раз доказал, что именно он наилучшим образом приспособлен для такой работы.

Классическому типу толстого журнала в XX в. остались верны «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Мир божий», «Современный мир» и другие издания, но под влиянием общественных потребностей они вынуждены были изменяться.

в начало

 

«ВЕСТНИК ЕВРОПЫ»

 

·        Из истории «Вестника Европы».

·        «Вестник Европы» и партия демократических реформ.

·        Новая редакция журнала.

·        Реорганизация структуры номера.

 

В начале XX в. самым старым из толстых журналов был «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ». В 1915 г., во время Первой мировой войны, журнал скромно отметил свое 50-летие.

Издание с таким названием существовало в русской журналистике без малого целый век. Основанный в 1802 г. Н.М. Карамзиным в Москве, журнал закрылся в 1830 г. В 1866-м пять опальных профессоров Петербургского университета, вынужденных уйти в отставку из-за несогласия с политикой правительства в области образования, – М.М. Стасюлевич, К.Д. Кавелин, А.Н. Пыпин, В.Д. Спасович, Б.И. Утин – выпустили в свет новый журнал в Петербурге.

«Мы восстановили имя карамзинского журнала в 1866 г., когда исполнилось 100-летие со дня рождения Карамзина, желая тем самым почтить его память», – писал «Вестник Европы» впоследствии[8].

Причины появления своего журнала редакция объясняла тем, что среди журналов в 1866 г. взгляды «левых» были представлены некрасовским «Современником», «правые» группировались вокруг «Русского вестника» М.Н. Каткова, но представителей «центра» среди толстых журналов не было. Выразителем центристских взглядов и должен был стать «Вестник Европы». «Я соединяю под именем “центра”, – писал позже К.К. Арсеньев, – сторонников безостановочного движения по той дороге, на которую вступила Россия в эпоху великих реформ... Нужно было охранять сделанное и настаивать на осуществлении всего задуманного во всей его полноте... Все это увеличивало потребность в новом журнале, который, оставаясь одинаково свободным от воздыхания о прошлом и от стремления покончить с ним сразу и всецело, освещал бы путь, ведущий без потрясений к заветной цели»[9].

Высшим достижением России «Вестник Европы» считал реформы 1861 г. Его идеалом было постепенное, без революционных потрясений переустройство страны. Но наступление реакции, особенно в 80-е годы, стремление самодержавия сузить реформаторскую деятельность, невыполнение того, что было записано в Указах 1861 г., – все это заставляло журнал становиться в умеренную оппозицию существующим порядкам, критиковать действия правительства. В январском номере за 1901 г. ведущий политический обозреватель журнала К.К. Арсеньев сравнивал начала XIX и XX вв.: «“Сто лет назад на пути развития России, умственного и материального, было крепостное право”. XX в. “застает крестьянскую массу юридически свободной, но все еще зависимой и неполноценной... Задачей, достойной нового века, было бы... возвращение к заветам эпохи реформ, не в смысле повторения или подражания, а в смысле плодотворной работы, преемственно связанной с лучшими традициями нашего прошлого”»[10].

В начале XX в. «Вестник Европы» оставался верен своему генеральному направлению: пропаганде реформаторской деятельности как основного залога прогресса России.

Журнал осудил русско-японскую войну, считая, что она помешает разработке законодательства и дальнейшему переустройству страны, т.е. занял свое место в числе изданий, каких было большинство, войну не принявших и не поддержавших.

В первые дни 1905 г. «Вестник Европы», как и вся прогрессивная пресса, испытывал тревогу и был возмущен тем, что происходило в стране. К.К. Арсеньев вошел в число делегатов, которые 8 января отправились к Святополк-Мирскому, чтобы предотвратить готовящийся расстрел рабочих. События революционного года постоянно освещались па страницах журнала. Манифест 17 октября 1905 г. «Вестник Европы» воспринял, как и многие газеты и журналы, с удовлетворением, посчитав требования революции выполненными. Все последующие события и особенно Декабрьское вооруженное восстание в Москве, журнал не поддержал, считая, что причиной их были «ошибки Кабинета Витте и переход крайних партий к революционным действиям». Таких действий журнал не одобрял.

Вот как оценивал роль революции И. Жилкин, автор «Провинциального обозрения» во 2-м номере журнала за 1909 г.: « “Вихрь революции” вынес из провинции “все культурные силы, которые делали там много полезного... и большинство радикальных работников... Реакция доканчивала опустошение. Она выметала не революционных, а мирных культурных деятелей”»[11].

После образования партий «Вестник Европы» заявил о своей симпатии к кадетам, завоевавшим на выборах в I Государственную думу абсолютное большинство голосов избирателей. Но для журнала, выражавшего на протяжении 40 лет взгляды самой привилегированной части интеллигенции, оказалось неприемлемым требование обязательного подчинения партийной дисциплине, ограничивающее, по мнению журнала, свободу личности. В январском номере за 1906 г. спор о партийной дисциплине вел с кадетами К.К. Арсеньев, а в февральском номере журнал опубликовал программу повой партии – партии демократических реформ, в оргкомитет которой вошли К.К. Арсеньев, М.М. Ковалевский, В.Д. Кузьмин-Караваев, М.М. Стасюлевич и др., т.е. практически весь редакционный комитет “Вестника Европы”. В этой программе отразились взгляды деятелей русского земства, так как многие из числа организаторов новой партии являлись активными деятелями земского движения. Сама партия не состоялась, не набрав достаточного числа сторонников, но и в 1915 г., в статье, посвященной 50-летию журнала, «Вестник Европы» заявлял о своей верности опубликованной программе.

В 10-й книжке за 1908 г. было напечатано обращение к читателям М.М. Стасюлевича, одного из организаторов и бессменного редактора журнала, в котором он оповестил, что прекращает свою деятельность «вследствие слабости здоровья и значительного утомления после 43 лет трудов по изданию и редакции журнала». Вскоре 82-летний М.М. Стасюлевич умер. Издателем «Вестника Европы» стал М.М. Ковалевский – историк, известный политический деятель, редактором К. К. Арсеньев.

К.К. Арсеньев (1837–1919) – адвокат, общественный деятель, публицист, принадлежал к старшему поколению русских журналистов. Он стал редактором «Вестника Европы» в 70 лет. Свою литературную деятельность, которую он долго сочетал с адвокатской практикой, Арсеньев начал в 1858 г. в «Русском вестнике», с 1862 г. стал постоянным сотрудником «Отечественных записок», где заведовал иностранным отделом. В «Санкт-Петербургских ведомостях» В. Корша также занимался иностранной политикой. В «Вестник Европы» пришел в год его основания, с 1 марта 1880 г. взял на себя «Внутреннее обозрение» и «Общественную хронику» – основные отделы политического характера. В автобиографии К.К. Арсеньев подсчитал, что до 1 июля 1901 г. «внутренних обозрений» им написано 235, а «общественных хроник» – 203. Став редактором, он взял «Внутреннее обозрение», а отдел «Из общественной хроники» передал В.Д. Кузьмину-Караваеву, тоже юристу, но только военному, депутату Государственной думы. Это было сделано и для привлечения последнего в журнал, и потому что сам Арсеньев, как он писал в дневнике, чувствовал себя «утомленным и отстающим от времени»[12]. С 1911 г. этот отдел получил название «Вопросы внутренней жизни». Оба отдела утратили редакционный характер, что было характерно для классического толстого журнала, под ними стояли имена авторов.

К.К. Арсеньев имел большой авторитет в среде журналистов, его называли «“совестью” русской журналистики». Он участвовал в различных третейских судах, выступал адвокатом на литературных процессах.

Новая редакция начала понемногу изменять характер журнала, эти изменения были не радикальными, по заметными читателю. Оставаясь сторонником реформаторской деятельности, «Вестник Европы» в оценке столыпинских реформ смыкался иногда с народническим «Русским богатством». В 1912 г., подводя итоги последних преобразований, журнал заявлял, что он «решительно против аграрного законодательства последних лет»[13]. К столыпинской реакции журнал относился с негодованием, его страницы этих лет полны рассказов о многочисленных репрессиях, казнях, административном произволе в стране.

Ведущие обозреватели журнала являлись профессиональными юристами и на страницах «Вестника Европы» постоянно анализировали все законодательные акты, обсуждаемые в Думе в 1909–1912 гг., пытаясь оцепить их с точки зрения улучшения положения России. Они пришли к неутешительным выводам: ни одна предпринятая реформа, в том числе и самая главная – земельная, интересам страны не соответствовала.

В 6-м номере журнала за 1912 г. в статье «Ответственность за преступления периодической печати», основой которой послужил доклад, прочитанный па 9-м съезде русской группы Международного союза криминалистов, отмечалось: «По юридическому положению прессы в такие переходные эпохи можно... судить о прочности самого преобразованного государственного строя»[14]. Закон этот не удовлетворял специалистов «Вестника Европы», как не принимали они и многие другие преобразования того времени.

В то же время журнал чувствовал, что назревает нечто новое. «На грани наступающего (1911-го. – С.М.) года что-то произошло, « писал В.Д. Кузьмин-Караваев в “Вопросах общественной жизни”. – Что именно, с точностью формулировать пока трудно. Но что в воздухе потянулись какие-то струи ветра, заколебавшие как будто атмосферу, – это чувствуется достаточно определенно»[15]. Журнал ощутил новый подъем общественного движения, па его страницах публиковались сочувственные статьи о тяжелом положении рабочих, но основное требование оставалось прежним – законодательная реформаторская деятельность. Очень много внимания «Вестник Европы» уделял деятельности Думы, постоянно рассказывая о том, что там происходит. Думские отчеты писал в основном В.Д. Кузьмин-Караваев.

Определенное расширение программы журнала сделало возможным появление на его страницах новых имен, людей, сотрудничество которых в этом журнале раньше было невозможным. Первое такое имя – A.M. Горький. После «золотого века» отдела беллетристики «Вестника Европы», когда там печатались И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, А.Н. Островский, М.Е. Салтыков-Щедрин, литературный материал оставлял желать лучшего. Потоки серой беллетристики заполняли редакционный портфель. В 1910 г. активную роль в журнале начинает играть Д.Н. Овсянико-Куликовский – академик, один из ведущих литературоведов страны. С его приходом в журнале появляются произведения писателей горьковского круга, в апреле 1912 г. – рассказ A.M. Горького «Три дня» и в этом же номере – одна из лучших повестей И.А. Бунина «Суходол». С 1913 г. Овсянико-Куликовский стал соредактором «Вестника Европы», Горький и Бунин – постоянными его авторами. И это в журнале, в котором в 1909 г. автор отдела «Критические наброски» С. Андрианов обвинял A.M. Горького в том, что он продал свой талант «за чечевичную похлебку партийного функционера»!

Еще одно новое имя появилось на страницах издания. Постоянный отдел «Провинциальное обозрение» начал вести И. Жилкин, делегат I Думы от крестьян, член трудовой партии. Большая часть материалов отдела строилась на впечатлениях самого автора, полученных во время частых поездок по стране. Иногда он комментировал сообщения столичных и провинциальных газет. Благодаря материалам Жилкина в журнал широко входила провинциальная русская жизнь, которой в прошлом достаточно элитарное издание уделяло не слишком много внимания.

Сознавая, что ежемесячный журнал может проиграть соревнование с газетой, если не предпримет каких-то важных перемен в форме и характере своих публикаций, новая редакция начала модернизировать издание. Уже в первых номерах за 1909 г. редакция объявила: «Кроме прежних отделов, журнал будет заключать обозрение провинциальной жизни, периодические обзоры новых явлений в мире науки, корреспонденции из главных центров Западно-Европейских и Северо-Американских»[16]. То есть расширялись информационные и научные отделы толстого журнала. Изменился подзаголовок, который теперь гласил: «Журнал науки, политики, литературы». Так, наука оказалась па первом месте, заменив историю, а литературный отдел отошел на последнее. На журнальные страницы выходят естественные науки, интерес к которым стремительно возрастал. Одним из ближайших сотрудников становится К.А. Тимирязев, печатаются В. Бехтерев, А. Бекетов, И. Мечников и др. Упорядочена нумерация страниц: если раньше она была сквозной для двух номеров, то теперь отдельно нумеровалась каждая книжка.

Но время диктовало свои требования, и несмотря на то что в подзаголовке на первом месте стояла наука, ее начинает обгонять политика. Основное нововведение – значительное расширение отдела «Хроника». Теперь к «Хронике» относились не только привычные «Обозрения», не только статьи, освещавшие проблемы внутренней или международной жизни, но и крупные теоретические публикации, такие, например, как статья Л.З. Слонимского о марксизме. Из почти 400 страниц журнального текста – 140–180 отводилось «Хронике». В 1912–1913 гг. изменился сам принцип верстки хроникальных статей, они стали печататься одна за другой, в подборку, без переноса начала повой статьи на новую страницу. Расширяя хронику, журнал стремился дать читателю, если не оперативную, то более подробную информацию о современной жизни.

Наибольшей реорганизации подверглись основные публицистические отделы – «Из общественной хроники» и «Внутреннее обозрение». Сначала последний отдел был передан В.Д. Кузьмину-Караваеву, который вел его в более журналистском репортажном стиле, в отличие от К.К. Арсеньева, писавшего традиционно теоретические статьи. В 1912 г. начинается реорганизация «Внутреннего обозрения» и затем оно исчезает совсем, а Арсеньев выступает с авторскими статьями на общественно-политические темы. Два старых отдела, слившись, образовали «Вопросы внутренней жизни», которые вел Кузьмин-Караваев.

Данью времени стало также появление на страницах толстого журнала цветных рисунков и репродукций, рекламы и объявлений. Объявления о новых книгах, о подписке па журналы традиционно помещались на обложках таких изданий. Но «Вестник Европы» в 1910-е годы начинает публиковать и другую рекламу: швейных машинок, женского белья и т.д. Это давало журналу материальные средства, так как тираж был невысоким, и денег от подписки не хватало. Журнальная статистика, помещаемая в конце подписного года, давала 6.392 подписчика на 1905 г., 5291 – на 1906-й, журнал имел в среднем 6.000 подписчиков – это один из самых низких для подобного издания показателей.

«Вестник Европы» под новой редакцией значительно расширил круг тем журнала, стал внимательнее относиться к общественной проблематике и пытался, расширив хроникальный отдел, преодолеть ту медлительность и громоздкость, в которой упрекали журналы критики. Но довести начатые преобразования до конца не удалось. Этому помешала начавшаяся Первая мировая война и революции 1917 г. В начале 1918-го журнал был закрыт.

в начало

 

«РУССКОЕ БОГАТСТВО»

 

·        Товарищество по изданию «Русского богатства».

·        Основные сотрудники.

·        «Русское богатство» и организация партии народных социалистов.

 

В начале XX в. почти во всех толстых журналах, созданных за 10 и больше лет до нового столетия, происходит естественная смена лидеров – редакторов и ведущих публицистов, определявших направление издания. Это произошло с «Вестником Европы», такую же эволюцию пережило «РУССКОЕ БОГАТСТВО».

В 1904 г. умер Н.К. Михайловский – идейный вдохновитель журнала, его неофициальный редактор, один из крупнейших русских публицистов, любимец передовой молодежи. После сто смерти новым редактором стал В.Г. Короленко, вторая но величине фигура среди сотрудников журнала с середины 90-х годов.

12 апреля 1905 г. Н.Ф. Анненский, В.Г. Короленко, А.Г. Горнфельд, А.И. Иванчин-Писарев, П.В. Мокиевский, В.А. Мякотин, А.В. Пешехонов, С.Н. Южаков и П.Ф. Якубович заключили соглашение о создании Товарищества по изданию «Русского богатства». Редактирование журнала теперь осуществлял Редакционный комитет, который избирался общим собранием членов Товарищества. Это собрание являлось высшим органом, решавшим все вопросы ведения журнала. Хозяйственную часть контролировал наблюдательный комитет[17]. Таким образом, издание наиболее оппозиционного в начале XX в. толстого журнала было основано на самых передовых для того времени кооперативных принципах, которые, как сетовал С.Н. Кривенко, «не пошли» в русской прессе, но прекрасно работали в «Русских ведомостях» и «Русском богатстве».

 

 

Принципы организации номера журнала остались неизменными. «Русское богатство» состояло из двух основных разделов. В первом печатались научные статьи и беллетристика. Все остальное считалось публицистикой и входило во второй отдел, который называли «корпусным». По мнению редакции, именно публицистика составляла «корпус» журнала, что было характерно для издания публицистического типа. В «корпусном» отделе имелись постоянные рубрики: «Хроника внутренней жизни», «Политика», обзор зарубежных событий и библиографический отдел под названием «Новые книги». По утверждению сотрудников, все другие отделы журнала «при отборе материала руководствовались тематикой основных статей публицистического отдела как главного»[18].

«Русское богатство» редакция составляла по хорошо продуманному плану, она старалась подчеркнуть основную идею не только одного месяца, но даже и года. Первую скрипку в доказательстве этой идеи опять же играли материалы публицистические, все остальные – в особенности беллетристика – должны были их дополнять.

Это определяло отношение к художественной литературе в «Русском богатстве». Романы и рассказы, принимаемые в журнал, должны были соответствовать идейным установкам журнала, даже в ущерб художественному замыслу. Наверное поэтому беллетристика «Русского богатства» была традиционно серой, вызывала многочисленные критические оценки, но для журнала она первостепенной роли не играла. Редактировал отдел беллетристики В.Г. Короленко. Он много писал сам для «Русского богатства», здесь опубликовал знаменитую «Историю моего современника», широко известные публицистические работы: «О свободе печати», «Сорочинская трагедия», «К полтавской трагедии». Менее известен отклик В.Г. Короленко на события Кровавого воскресенья. Как упоминалось выше, было запрещено что-либо публиковать по этому поводу. Статья Короленко напечатана через две недели после событий. Он писал: «Бывают дни и бывают события, в которых, как в фокусе, сосредотачивается значение самых глубоких сторон данной исторической минуты. Таково, по нашему глубокому убеждению, значение январских событий в Петербурге»[19].

 

Портрет В.Г. Короленко. 1912 г.

 

Короленко выражал неудовольствие беллетристикой, высказывал претензии к критике и библиографии, сетовал на «Хронику», которая «стремится слишком заполонить журнал», находил, что мало выдающихся сторонних работ по литературным и другим вопросам. Ежегодно Короленко прочитывал по 400–500 рукописей, но беллетристка все равно оставалась на низком уровне. Писатель В.Г. Короленко, естественно, хотел печатать в журнале больше художественной литературы, но тип журнала и насыщенное политическими событиями время не позволяли реформировать издание. Из писем Короленко становится ясно, что он пытался реорганизовать «Русское богатство», но задуманная реформа осуществлена не была. Короленко начал отходить от редакционной работы, много сотрудничал в «Русских ведомостях». Боялись даже, что он совсем уйдет. А.В. Пешехонов высказывал опасения, как бы Короленко совсем «не отбился от журнала». Связующим звеном в журнале был Н.Ф. Анненский; экономист и статистик, он сам писал в журнал мало, но его роль организатора была чрезвычайно велика. После смерти Н.Ф. Анненского в 1912 г. А.Б. Петрищев писал: «Пока в корню стоял Н.Ф., наши внутренние противоречия и разногласия примирялись в его авторитете... Когда Н.Ф. выбыл, внутренние трения получили гораздо большую остроту»[20].

Одним из лучших считался отдел критики и библиографии, который возглавлял А.Г. Горнфельд – по образованию юрист, но в то же время довольно известный критик. По количеству рецензий, написанных для журнала, он был первым среди сотрудников.

«Хронику внутренней жизни» с 1905 по 1907 г., т.е. в период революции, вел А.В. Пешехонов, после 1908 г. отдел перешел к А.Б. Петрищеву и имел более информационный характер. А.В. Пешехонов в XX в. был одним из основных сотрудников «Русского богатства», определял его позицию. Земский статистик, экономист, он пришел в журнал в середине 90-х годов, член редколлегии с 1901-го. В годы первой русской революции стал одним из создателей партии народных социалистов – энесов, – близкой к эсерам, но более умеренной, менее нацеленной на тактику индивидуального террора. С мая 1917 г. работал министром продовольствия во Временном правительстве. После Октября остался в России, но был выслан за границу в 1922 г. Через три года заявил о своем выходе из ЦК партии энесов и желании вернуться в Россию. С 1927 г. сотрудничал в советском торгпредстве в Риге, в 1933 г. умер.

С 1905 г. постоянным членом Товарищества «Русского богатства» стал A.M. Редько, известный своей революционной деятельностью, в 1886 г. он был сослан на пять лет в Сибирь. В начале века окрепла связь журнала с партией эсеров, там публиковались лидер партии В. Чернов, Н. Русанов (псевдоним П. Кудрин), П.Ф. Якубович (псевдоним Л. Мельшин).

Перед 1905 г., по мнению Витте, «Русское богатство» являлось самым левым, «анархическим» изданием России.

В марте 1906 г. «Русское богатство» опубликовало основные положения партии народных социалистов. В отличие от партии демократических реформ, которую попытался создать «Вестник Европы», энесы долго выступали на общественной арене и в России, и в эмиграции. Народные социалисты объявили себя независимой от эсеров отдельной партией. Программа энесов была более умеренной, чем эсеровская. В ней излагались демократические идеалы, делался акцент на нравственном факторе жизни общества и человека. Основной движущей силой энесы считали интеллигенцию и предпочитали мирную тактику революционной. В первом номере журнала за 1906 г. В.Я. Яковлев-Богучарский писал: «Центральное место в нашем миропонимании занимает человек. Идея самоценности и верховенства человеческой личности всегда была одной из самых характерных для нашего направления»[21]. Журнал шел в русле этических поисков своего времени. Кстати, в это время он назывался «Современность». Сменив название, «Русское богатство» стремилось уйти от цензурных преследований, по очень быстро старое название было возвращено.

Цензура постоянно следила за журналом. В одном из отчетов Главного управления по делам печати содержится интересная характеристика издания. «Будучи... едва ли не единственным в современной периодической печати органом, оставшимся верным “старому знамени” когда-то чрезвычайно популярного народничества, “Русское богатство” питает надежды вновь собрать и объединить под этим знаменем все более или менее радикально-настроенные элементы русского общества и постоянно призывает своих читателей на путь служения интересам трудового парода, усматривая в этом служении одну из самых славных традиций и лучших особенностей русской интеллигенции». Говоря об основном направлении журнала, цензор отмечал и главную особенность его типа: «Указанное направление “Русского богатства” с особенной ясностью сказывается в его публицистическом отделе»[22].

Но после событий первой русской революции такая пропаганда уже не находила многочисленных сторонников, и читателей у журнала не прибавлялось. Тиражи были небольшими: в 1904 г. – 8019 подписчиков, в 1908-м – 10833, в 1909-м – 10771.

Естественно, редакция «Русского богатства» старалась работать для широких кругов читателей, но предназначение и реальный результат не всегда одно и то же. В 1900–1910-х годах народническая пропаганда уже не привлекала «широких кругов интеллигенции», да и политические ссыльные дифференцировались по партийной принадлежности и читали «свои» издания. Тираж 10 тыс. даже для толстого издания небольшой и говорить о «Русском богатстве» как о массовом журнале не позволяет. Наоборот, журнал потерял популярность у той аудитории, которой гордился в XIX в.

Основным достоинством «Русского богатства» явилась верность один раз выбранному пути и направлению, постоянная защита интересов крестьян и близость к политической деятельности почти всех сотрудников, активно участвовавших в разворачивающихся событиях.

После Февральской революции 1917 г. политическая программа журнала была изложена А.В. Пешехоновым. «Русское богатство» требовало всей власти Учредительному собранию. Главная идея, которая, по мысли редакции, могла бы сплотить все передовые силы страны, выражалась лозунгом «Земля и воля». После победы большевиков народнический журнал прекратил свое существование.

в начало

 

«МИР БОЖИЙ»

 

·        Создатели журнала и их планы.

·        А.И. Богданович и «Мир божий».

·        Ориентация па «среднего» читателя.

·        Требования к журнальным публикациям.

·        Структура номера.

·        Легальные марксисты в «Мире божьем».

·        «Мир божий» под красным знаменем.

 

Некоторые новые толстые русские журналы появлялись рядом со своими старшими собратьями, их редакции находились в близких отношениях. Так возник «МИР БОЖИЙ», издательница которого Александра Аркадьевна Давыдова – вдова директора Петербургской консерватории К.Ю. Давыдова, начинала свою деятельность под влиянием Н.К. Михайловского, с которым ее связывала многолетняя дружба.

Многих членов редакции связывали родственные отношения, благотворно отразившиеся па деятельности журнала. Активное участие принимали в журнале дочери Давыдовой – Лидия Карловна Туган-Барановская по мужу и приемная дочь Мария Карловна, известная в русской журналистике под двойной фамилией Куприна-Иорданская. Женой А.И. Куприна она стала в 1903 г., в это же время после смерти матери и старшей сестры она стала издательницей «Мира божьего». За редактора «Современного мира», сменившего «Мир божий», Н.И. Иорданского она вышла замуж в 1910 г. М.К. Куприна-Иорданская работала в журналистике и после октября 1917 г. Она оставила интересные воспоминания «Годы молодости», где рассказала и о А.И, Куприне, и о журнале «Мир божий».

М.И. Туган-Барановский – экономист, историк, один из представителей «легального марксизма» сотрудничал в журнале сам и привел своих единомышленников – П.Б. Струве, Н.А. Бердяева и С.А. Булгакова. Много работал в журнале А.И. Куприн, активно публиковался Д.Н. Мамин-Сибиряк, маленькую дочь которого после смерти его жены взяла в свой дом А.А. Давыдова.

Первый номер журнала за 1892 г. вышел с опережением – 13 декабря 1891-го. Редактором вначале был В.П. Острогорский – профессор, известный литературовед и педагог. Давыдова и Острогорский планировали создать журнал для подростков, но планы постепенно менялись. В подзаголовке «Мира божьего» в год выхода значилось: «Литературный и научно-популярный журнал для юношества». В объявлении об издании подчеркивалось, что журнал хочет давать своим читателям «общедоступное образовательное чтение». В качестве основного читателя предполагалась и образованная семья, и читатели из различных слоев общества. Но журнал стал расширять предполагаемую аудиторию, выводить ее за пределы собственно подростковой. От первоначальных планов осталось только название: «Мир божий» – мир вокруг человека, со всеми его проявлениями, тайнами и загадками[23]. В 1893 г. редакция получила разрешение добавить к подзаголовку слова «и для самообразования». Значит, аудитория расширилась еще больше, так как самообразованием могут заниматься люди любого возраста.

«Мир божий» формировался как образовательный научно-популярный журнал для юношества и «средней по образованию публики». Этим объяснялось обилие научных и научно-популярных публикаций, которыми журнал славился все время своего существования.

Общественный подъем 90-х годов XIX в., яростные споры между марксистами и народниками, приход в журнал талантливых публицистов и общественных деятелей – все это способствовало изменению типа журнала. Постепенно «Мир божий» превратился в журнал «обычного русского типа», сохранив черты научно-популярного издания.

Это произошло по инициативе и при активном участии появившегося в журнале в 1894 г. А.И. Богдановича, который взял на себя обязанности неофициального редактора «Мира божьего». А.А. Давыдова, хотя и прочитывала все рукописи, предложенные редакцией к публикации, редакторских функций на себя не брала. В.П. Острогорский постепенно отходил от журнала и в последние годы, как вспоминали сотрудники, подписывал журнал не читая. Редакторские обязанности легли на А.И. Богдановича, который из-за своего прошлого не мог быть утвержден в качестве редактора официального. Он не мог даже подписывать свои публикации, и в течение 10 лет его знали под литерами «А.Б.». Только четыре материала, напечатанные после октября 1905 г., он смог подписать полным именем – Ангел Богданович.

А.И. Богданович родился в 1860 г. в польско-литовской семье. (Свое имя Анжело он перевел на русский язык, отсюда непривычное Ангел.) Он начал учиться на медицинском факультете Киевского университета, но с 3-го курса был исключен за участие в кружке отставного военного Левинского, который хотел открыть типографию. Дальше планов дело не пошло. После ареста у членов кружка нашли, по словам А.И. Куприна, «81 точку из шрифта». И хотя обвинение строилось на этих «точках», Богданович был «привлечен к военному суду по политическому процессу, просидел год в тюрьме, произнес на суде блестящую речь, по которой был совершенно оправдан, но исключен из университета и выслан в Нижний Новгород»[24].

Десять лет провел Богданович в провинции, сначала в Нижнем Новгороде, где сошелся с кружком общественных деятелей, группировавшихся вокруг В.Г. Короленко и Н.Ф. Анненского, затем пять лет в Казани. Там он сотрудничал в газете «Волжский вестник» и был воскресным фельетонистом «Казанских вестей», где писал под псевдонимом «Зритель». В Нижнем Новгороде под псевдонимом «Сын своей матери» в той же роли выступал В.М. Дорошевич. «Полемика этих двух бойких соперников вызывала звон в ушах», – вспоминал известный в свое время казанский журналист, впоследствии издатель «Нового пути» П.П. Перцов[25].

Вернувшись в Петербург, Богданович некоторое время сотрудничал в «Русском богатстве», откуда и пришел в «Мир божий». 8 февраля 1895 г. он впервые опубликовал в этом журнале свои «Текущие заметки», которые уже с 9-го номера за этот же год превратились в «Критические» и в таком виде существовали до начала 1906 г. Только два обзора, появившиеся до лета 1906 г., когда журнал был закрыт, Богданович снова назвал «Текущие заметки». Кроме двух статей («Новый шаг к просвещению» – 1895, №11 и «Адам Мицкевич» – 1899, №7), все остальные его публикации шли под рубрикой «Критические заметки». У всех, кто знал Богдановича, возникали ассоциации с личностью и творчеством Н.А. Добролюбова. В своих заметках на основе разбора двух-трех литературных произведений Богданович умел делать общественно-политические выводы[26]. Много шума, например, наделала его статья в апрельском номере за 1904 г., где на основе анализа мало известных романов на «женскую» тему, автор высказал свой взгляд на положение и роль женщины в современном мире. По поводу статьи в газетах появилось множество откликов, Богданович получил много писем читательниц, согласных или не согласных с его позицией.

Умер А.И. Богданович в 1907 г. на операционном столе. Журнал «Современный мир», продолжение закрытого «Мира божьего», посвятил его памяти 4-й номер за 1907 г., в котором хорошо знавшие этого замечательного журналиста люди рассказали о его деятельности.

«Богданович был редактором по призванию, редактором идейным, беззаветно и самоотверженно преданным своему делу, но редактором особого типа... Он читал в рукописи все статьи, правил корректуру, вел громадную деловую переписку, принимал авторов, писал рецензии, критические статьи и т.д.». Об этом писал Ф.Д. Батюшков – внучатый племянник поэта К.Н. Батюшкова, критик, театральный рецензент, сменивший Острогорского на посту официального редактора «Мира божьего» и затем «Современного мира». Казалось бы, Богданович делал рутинную работу, знакомую всякому редактору. Но Батюшков добавлял подробность удивительную: «Обладая превосходной памятью, Ангел Иванович отлично помнил не только более или менее выдающиеся статьи, но даже небольшие очерки и обозрения, даже библиографические заметки, печатавшиеся в журнале за все 15 лет».

У А.И. Богдановича было два предмета его постоянного внимания, постоянных забот: «наш журнал» и «наш читатель». Русский толстый журнал классического типа рассчитывал на образованное дворянство и интеллигенцию. Но и А.А. Давыдова, и В.П. Острогорский ориентировали свой журнал на «средне образованного читателя». Богданович пошел дальше: он делал журнал для «среднего» человека. У него неоднократно спрашивали, кто такой этот «средний» человек? Он отвечал: «Я сам средний читатель. Я долго жил в провинции, оторванный от всех центров просвещения, не имея возможности ни выписывать много книг, ни пользоваться богатыми библиотеками. Я не кончил курса в университете. Я знаю, что значит жить в глуши и чего ожидает от ежемесячного журнала наш средний обыватель»[27].

«Мир божий» стал первым толстым изданием, ориентировавшимся на более широкие, чем прежде, менее образованные слои населения, по преимуществу провинциального. Журнал B.C. Миролюбова с красноречивым названием «Журнал для всех» стал вторым, хотя и очень значительным, шагом на этом пути. «Мир божий» начал эту работу раньше, кроме того, роль миролюбовского журнала хорошо известна, изучена и высоко оценена в исследовательской литературе, а усилия Богдановича и «Мира божьего» по расширению читательской аудитории историками журналистики не отмечены. Это тем более несправедливо, что редактор «Мира божьего» не только декларировал стремление работать для среднего читателя, он разработал целую программу воспитания, подготовки «среднего» человека к восприятию публикаций серьезного толстого ежемесячника. Богданович создал свой подтип толстого журнала, в котором сочетались качества классического печатного органа «экономики, политики и литературы» и журналов научно-популярных и для самообразования, расцвет которых начался в XX в. Редакция гордилась этим специфическим типом своего издания. Батюшков утверждал, что это своеобразный «исключительно русский тип», который возник «из особых условий русской жизни, в эпоху реакции, когда заботливое правительство всячески ограничивало доступ к образованию... Школа в руках правительства была орудием политической борьбы и в противовес ей общество стало искать внешкольного образования». Таким образом, научная энциклопедия, характерная для толстого журнала, заменялась в «Мире божьем» предметным образованием[28].

Редактируя журнал, Богданович руководствовался целой системой правил и принципов. При отборе материала для публикации он выдвигал на первое место «читабельность», на второе – актуальность тем и связь содержания с современностью. В первую очередь редактор определял политику журнала по отношению к читателю. «Ни ходить в народ, ни учиться у народа не представлялось ему занятием целесообразным. Другое дело – воспитывать себя, знать, чего хочешь и настойчиво добиваться своих прав». Материал, опубликованный в журнале, должен читателя привлекать, заинтересовывать и незаметно воспитывать. Для этого и нужно, чтобы все статьи были «читабельны», по шутливому определению Богдановича. Огромная роль отводилась редактору. Он должен уметь почувствовать грань, отделяющую материал научно-популярный от специфически научного, определить, является ли статья интересной и доступной для читателя, препятствовать появлению на журнальных страницах элементарных и общеизвестных истин. Богданович знал характерное для русского человека свойство «набрасываться на верхи» и настаивал на изложении основ рассматриваемого вопроса. «Требование ясности, вразумительности и определенности выводов» он предъявлял ко всем материалам журнала, в том числе и к произведениям литературным. Мысль писателя и публициста, считал А.И. Богданович, «сосредотачивается, как свет в фокусе, и выигрывает в силе, яркости и убедительности»[29].

«Читабельность», по Богдановичу, обеспечивается яркостью, ясностью, ненавязчивостью изложения нового, а не общеизвестного, умением незаметно вести читателя в нужном автору направлении, давая возможность не повторять прочитанное, а самому как бы заново открывать неизвестное.

Второй критерий – требование актуальности тем и связи с современностью – распространялся даже на исторические исследования «близких и далеких эпох». Эти требования Богданович выдвигал не только перед авторами журнала, он учитывал их и в собственной деятельности. «Он принял на себя роль учителя, – вспоминал Ф.Д. Батюшков, – учителя, который сам учился вместе с теми, которых он думал воспитывать, ставя себя в положение учеников, близкий им по воспоминаниям проведенной в провинции молодости. Это создавало в статьях Богдановича особый эффект сопричастности, личностную окрашенность изложения».

Но главное – общий демократический тон его статей и жизненных позиций. В январе 1906 г. он писал: «Роль печати ясна и определенна: быть на гребне революционной волны, зорко смотреть вперед, вовремя предупреждать об опасности. Ее значение, весь смысл ее – жить для народа и вместе с ним победить или умереть. Но последнее не страшно. Где народ, там и победа»[30].

Задача журнала – быть воспитателем читателя – диктовала и распределение материала по отделам. Объем журнала составлял около 30 печатных листов, из которых 12–13 листов приходилось на беллетристику, на остальные отделы – «Внутреннее обозрение», «Родные картинки», «Иностранное обозрение», «Критические заметки», общественно-политические и научные статьи – 17–18 листов.

Проза не играла значительной роли в журнале, сам Богданович считал ее «супом», без которого не обходится ни один обед. Это мнение редактора очень сердило А.И. Куприна, который занимался отделом беллетристики в 1902–1905 гг. Но несмотря на некое пренебрежительное отношение редакции к литературному материалу, «Мир божий» завоевал симпатии читателей именно благодаря хорошей литературе, особенно переводной. Отдел переводной литературы вела Л.К. Туган-Барановская. Лидия Карловна сама отбирала материал, переводила с французского, английского и польского. После ее смерти в 1902 г. отдел стала вести М.К. Куприна-Иорданская. Активно участвовала в работе этого отдела З. Венгерова и как переводчик, и как литературный критик. В ее переводе был впервые опубликован в «Мире божьем» ставший впоследствии очень знаменитым в России роман «Овод» Этель Лилиан Войнич, английской писательницы, вышедшей замуж за русского народовольца О. Войнича. Прототипами романа послужили русские революционеры-народники.

Статьи научно-популярного характера занимали в журнале иногда до половины объема. Много внимания уделялось естественнонаучной проблематике, интерес к которой постоянно возрастал. Отделом занимался В.И. Агафонов – постоянный сотрудник редакции, в качестве авторов выступали крупные ученые, философы, врачи.

«Мир божий» в 90-е годы XIX в. как бы возродил тип энциклопедического толстого журнала. Но научные материалы в журнале имели свою особенность: большое место отводилось естественным наукам, что было не характерно для изданий начала XIX в. В 5-м номере за 1892 г. В.И. Агафонов, который отвечал за публикации на естественнонаучные темы, писал: «Природа – все. Природа – везде». Журнал писал и о других науках. В той же статье отмечалось: «Нет такой науки, практическое знакомство с которой не было бы практически полезно и в жизни»[31].

Во многих публикациях рассказывалось о жизни и творчестве ученых, философов, общественных деятелей. В январе 1906 г. «Мир божий» опубликовал статью известного журналиста и историка журналистики М.К. Лемке «Очерки жизни и деятельности Герцена, Огарева и их друзей». Это было одно из первых упоминаний имен, о которых ранее нельзя было говорить. «Теперь все эти условия в значительной степени изменились, – писал Лемке, – русское общество во главе с русским рабочим завоевало своей литературе большую долю свободы. Теперь оно может пользоваться и плодами своего завоевания. И с течением времени наша историческая литература обогатится трудами, совершенно немыслимыми при старом режиме насильственного затыкания ртов»[32].

Лемке связывал появление статьи о Герцене с завоеваниями революции, а тон его статьи говорит о достаточно радикальных, социал-демократических симпатиях журнала.

Начало нового века ознаменовалось для журнала потерями: сначала умерла Лидия Карловна, затем в 1902 г., потрясенная смертью дочери ушла из жизни А.А. Давыдова – первая издательница. В журнале появились новые сотрудники – Ф.Д. Батюшков и А.И. Куприн. «Внутреннее обозрение» начал вести И. Ларский, имя которого в 1912 г. значилось среди сотрудников большевистской газеты «Правда», и Н. Иорданский – социал-демократ, меньшевик, друг Г.В. Плеханова. В то же время составлявшие ядро идеологической программы журнала в предыдущее десятилетие «легальные марксисты» ушли из «Мира божьего» в заграничный журнал «Освобождение».

«Мир божий» под влиянием новых членов редакции приобретает ярко оппозиционный характер. Достаточно резкий обличительный тон задавали общественно-политические отделы – «На Родине», «Внутреннее обозрение», «Разные разности», «Из русских журналов». Растут тиражи журнала: в конце 90-х годов он имел около 8 тыс. подписчиков, в 1903-м – уже 16 тыс. По свидетельству члена редколлегии журнала М. Неведомского, в 1904 г. тираж достиг 18 тыс. «Мир божий» вышел на первое место по числу читателей. С.П. Дягилев, не относившийся к числу друзей журнала, вынужден был написать в «Мире искусства» «о бушующей волне, которая разносит по всей России зелененькие книжки “Знания” и голубые обложки “Мира божьего”»[33].

Перед революцией 1905 г., как вспоминала М.К. Куприна-Иорданская, вокруг толстых журналов группировались кружки сочувствующих. «Редакция “Русского богатства” во главе с В.Г. Короленко собирала вокруг себя остатки старых народнических сил. Около “Мира божьего” группировались социал-демократы... Еженедельные вечерние собрания сотрудников в “Мире божьем” были очень многолюдны, и случалось, что ни редактор журнала А.И. Богданович, ни члены редакции – В.Я. Богучарский, В.П. Кранихфельд, М.И. Неведомский, В.И. Агафонов, И.Э. Любарский не знали всех присутствующих, а может быть, и просто не всегда желали называть некоторые имена»[34]. М.К. Куприна-Иорданская рассказала о том, как она, сама того не зная, прятала у себя и поила чаем скрывавшегося от полиции священника Григория Гапопа, организатора шествия рабочих к Зимнему дворцу 9 января 1905 г., закончившегося расстрелом.

После Кровавого воскресенья «Мир божий» заявил, что он будет выступать под красным знаменем. В объявлении о подписке на 1906 г., без оглядок на цензуру журнал сообщал: «Политическое и экономическое освобождение человека, идея рабочего класса как идеал всего человечества – таковы основные стремления журнала. Журнал в социалистическом строе видит путь, ведущий к осуществлению этого принципа. Ближайшей своей задачей журнал ставит пропаганду идей полного духовного и политического освобождения личности и свободной борьбы за интересы трудящегося класса, то есть перехода власти в руки народа». Конечно, в этих словах много риторики, но в то же время революционные устремления легального издания несомненны. Подобный пример был единственным среди солидных ежемесячников.

«Мир божий» не считал Манифест 17 октября 1905 г. окончанием революции, он приветствовал начало Декабрьского вооруженного восстания в Москве. Статья И. Ларского о восстании и причинах его поражения – одна из лучших из всего, что было написано на эту тему в начале 1906 г. В августе 1906 г., когда накал событий пошел на убыль, за статью Н.И. Иорданского, опубликованную в разделе «Политическое обозрение» и проповедовавшую идею продолжения революции, «Мир божий» был закрыт.

Через два месяца, в октябре 1906 г., та же редакция выпустила новый журнал под названием «Современный мир». И сама редакция, и читатели, и цензура хорошо понимали, что под новым названием скрывается старый «Мир божий». Но несмотря на преемственность, которую постоянно подчеркивала редакция, выходивший до 1918 г. «Современный мир» – другой журнал. Шло время, приходили новые сотрудники, в 1907 г. умер А.И. Богданович и его место заняли другие люди – все это изменило издание.

Оставшийся в истории «Мир божий» – первый толстый журнал, пытавшийся обращаться к более широкой, по сравнению с XIX в., читательской аудитории. Его редакция создала первый научно-популярный образовательный подтип толстого журнала. И это был первый популярный ежемесячник, в котором активную роль играли меньшевики, менее радикальная, более понятная интеллигенции фракция партии социал-демократов.

в начало

 

«ЖУРНАЛ ДЛЯ ВСЕХ»

 

·        Журнал «для большой провинциальной публики».

·        Программа журнала.

·        «Журнал для всех» в 1904 г.

·        Попытки воскресить тип «Журнала для всех».

 

Необходимость расширения читательской аудитории толстого журнала все острее ощущалась на рубеже веков. Одной из самых удачных попыток па этом пути стал «ЖУРНАЛ ДЛЯ ВСЕХ». Свой тип он обрел не сразу. Сначала вышедшее в Петербурге издание под таким названием представляло собой иллюстрированный журнал для народного чтения с религиозно-нравственным уклоном. Успеха он не имел, пока не перешел в руки B.C. Миролюбова.

 

В.С. Миролюбов

 

B.C. Миролюбов, в свое время известный певец – бас Мариинской оперы (он пел под псевдонимом Миров) из-за болезни потерял голос и вынужден был искать новое поприще. Между семьей профессора консерватории К.Ю. Давыдова и певцом Миролюбовым существовали дружеские отношения. А.А. Давыдова посоветовала певцу заняться издательской деятельностью и, по свидетельству М.К. Куприной-Иорданской, помогла достать деньги на покупку журнала. Сначала речь шла о журнале «Детское чтение», но потом решили приобрести у издателя Д.А. Геника «Журнал для всех». Если «Миру божьему» помог в начале пути журнал «Русское богатство», то сам «Мир божий» поддержал «Журнал для всех», окончательно перешедший в руки Миролюбова в феврале 1899 г., но работать там будущий издатель начал раньше – в 1897 г.

В молодости B.C. Миролюбов увлекался народническими идеями, и это отразилось на его издательских планах. В сентябре 1898 г. он писал А.П. Чехову: «...Я теперь вожусь над изданием дешевого и содержательного журнальчика для большой провинциальной публики... Цена в год рубль. Всем сотрудникам платим, как в толстых журналах... Подписчиков у нас около 15 тысяч, когда мы его купили, было около 5.000. Следующий год буду печатать 25.000 экземпляров»[35]. К 1903 г. тираж достиг 80 тыс., что для России было абсолютно невиданным делом. Точный расчет издателя на провинциального читателя, городскую и сельскую интеллигенцию, грамотных крестьян, дешевизна журнала – 1 рубль в год – и правильный подбор материалов для публикации создали огромный успех «Журналу для всех».

Сначала Миролюбов пытался привлечь к своему изданию писателей-народников, но они активного участия не приняли, и тогда в «Журнал для всех» пришли участники кружка демократически настроенных писателей, который собирался по средам в доме писателя Н.Д. Телешова. Это объединение, получившее название «Среда», стало ядром издательства «Знание», где публиковались произведения последователей реалистического направления в литературе. Активную роль в привлечении «знаньевцев» к журналу Миролюбова сыграл A.M. Горький, он давно хотел найти центр, вокруг которого могли бы объединиться писатели-демократы, чтобы противостоять лагерю русских модернистов, группировавшихся вокруг создаваемых ими издательств. Сначала Горький использовал для этих целей журнал «легальных марксистов» «Жизнь», создав там прекрасный литературный отдел, но «Жизнь» быстро закрыли, и тогда Горький решил обратиться к «Журналу для всех», который по своим целям и читательской аудитории лучше всего подходил для выполнения его плана. Вокруг миролюбовского журнала можно было не только собрать лучшие силы реалистического лагеря русской литературы, но и познакомить с их творчеством очень широкую демократическую аудиторию.

«Журнал для всех» выполнял сложную двойную задачу: «с одной стороны, “усложнял” содержание популярной литературы для народа; с другой стороны, демократизировал “интеллигентскую” литературу, добиваясь простоты, ясности, доступности изложения применительно к широкому читателю»[36].

A.M. Горький пригласил в журнал А.П. Чехова, Л.Н. Андреева, А.И. Куприна, В.В. Вересаева и др. Высокохудожественная беллетристика вышла на первый план на рубеже веков, оттеснив политические и энциклопедические материалы.

В программу журнала входили не только «лучшие рассказы русских и иностранных писателей, но и очерки «из мира наук», рассказы о путешествиях и жизни разных пародов и стран, краткие жизнеописания замечательных людей прошлого и современности. Поэтому «Журнал для всех» печатал довольно много научно-популярных статей и по гуманитарным, и по естественным наукам.

Утверждая программу журнала для народа, Главное управление по делам печати не предполагало наличия в журнале публицистики, но «Журнал для всех» имел все традиционные публицистические отделы: «Политическое обозрение» помещало зарубежную информацию, «Внутренняя хроника» составлялась в обычном для толстого издания стиле, хроникальные материалы помещались в отделе «Из жизни народов в России и заграницей».

Миролюбов стремился так скомпоновать номер, чтобы разные его материалы идейно и тематически объединялись. Редакция журнала, как и другие толстые издания со строго выдержанным направлением, следила за тем, чтобы и отдельная книжка, и годовой комплект проводили единую линию через все разнохарактерные публикации.

Сохранив традиционные для толстого журнала отделы, строго выдерживая единое направление, B.C. Миролюбов внес изменения в форму издания: журнал стал тоньше, всего 800 страниц в годовом комплекте (нумерация в течение года была сплошная), т.е. чуть более 70 страниц в номере против 300–500 традиционных. Но формат журнала был значительно увеличен, текст, особенно в научных и хроникальных отделах, печатался мелким шрифтом, поэтому потери текста в количественном отношении были относительно невелики.

А.П. Чехов мечтал о создании «народной газеты». «Что такое народная? – спрашивал писатель. – Мы все народ. Не народная, а доступная для кого угодно. Вот образец: “Журнал для всех”. Прекрасно ведется. Все его читают. Вот это в самом деле народный журнал. А специфически народного журнала не должно быть. Я тоже из народа, если хотите, мой дед ведь – простой крестьянин. А между тем специфического “народного” журнала читать не стану»[37]. Таким образом А.П. Чехов очень точно определил новые черты толстого издания, которые воплотил в своем журнале B.C. Миролюбов.

Личная драма – потеря прекрасного оперного голоса – и близость к группе русской интеллигенции, увлеченной религиозными поисками, привели B.C. Миролюбова к утверждению связи гражданского служения с религиозно-нравственной идеей. Внимание к христианству, попытка деятелей русского религиозного ренессанса найти в нем ответы па трудные вопросы эпохи оказались созвучными мироощущению издателя «Журнала для всех». Миролюбов был в числе инициаторов создания религиозно-философских собраний в Петербурге, с интересом занимался религиозными проблемами, которые там обсуждались. Естественно, это не могло не отразиться на издаваемом им журнале, тем более что религиозно-философский отдел был предусмотрен программой издания.

Изменения начались после того, как в журнал пришел в конце 1903 г. критик Волжский (А.С. Глинка) – сторонник религиозного идеализма. В регулярно появлявшихся в каждом номере за 1904 г. статьях критик писал о творчестве Чехова, Горького, Андреева – постоянных авторов журнала, – и его оценки не могли удовлетворить этих писателей, так как шли вразрез с их основными идейными принципами. Вот, например, начало статьи о A.M. Горьком в февральском номере: «Художественная философия Горького... есть прежде всего философия самодовольного, любующегося собой аморалиста, и своеобразного, радостно упоенного, самодовольно улыбающегося атеиста»[38].

Разрыв с писателями горьковского лагеря был неизбежен. В начале 1904 г. Миролюбов получил коллективный протест, подписанный несколькими писателями, среди которых были Л.Н. Андреев, В.В. Вересаев, А.С. Серафимович. Они требовали удаления Волжского. Переговоры ничего не дали, и писатели горьковского круга из журнала ушли. На их место пришли символисты. Активно включились в работу журнала Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, С.К. Маковский. Выходивший в это время журнал-манифест петербургских символистов «Новый путь» имел 2500 подписчиков, поэтому возможность пропагандировать свое творчество и свои идеи в 80-тысячном журнале была очень важна для религиозных философов и писателей-модернистов.

В 1904 г. изменилось и оформление журнала, и соотношение материалов в номере. Почти половину журнальной книжки занимали поэзия и проза. Для современного читателя созвездие имен поэтов, публиковавших свои стихи на страницах журнала, – А.А. Блок, К.Д. Бальмонт, В.Я. Брюсов, А. Белый, К.М. Фофанов, И.А. Бунин – кажется ослепительным, но в 1904 г. они не были так известны, многие только начинали свой творческий путь, их стихи были трудны для понимания даже интеллигентному читателю, не говоря о тех, на кого «Журнал для всех» был рассчитан. Очень пестрый состав был и в отделе прозы. Здесь еще можно было встретить реалистов А.С. Серафимовича, Е.Н. Чирикова, И.Д. Юшкевича, Д.Н. Мамина-Сибиряка, но рядом появлялись имена модернистов – М. Метерлинка, Аллегро и т.д. Практически исчезли научно-популярные материалы, но почти в каждом номере появлялись статьи С.К. Маковского, посвященные различным выставкам и творчеству художников и скульпторов, которые сопровождались иллюстрациями. Среди них работы, посвященные братьям Васнецовым, Н. Рериху (до его отъезда в Гималаи).

Даже по оформлению журнал превратился в некое подобие «Мира искусства»: украшенная орнаментом обложка, вынесенные на нее репродукции (в февральском номере картина В. Васнецова «Три царевны подземного царства»), игра сложных шрифтов в заголовках статей, которые с трудом читались. А рядом, в хроникальных отделах, поднимались очень важные вопросы: проблема земства и его роль в России, крестьянская жизнь в стране; в течение всего года, из номера в помер, публиковался труд А. Кизеветтера «Очерки по истории местного управления в России». В освещении событий русско-японской войны сказались старые традиции журнала. Очень подробно с демократических позиций оценивался ход военных действий, для своего не слишком подготовленного читателя журнал публиковал карты Дальнего Востока и Японии, различные диаграммы, давал характеристику экономики воюющих стран, анализировал состояние армии и флота. Помещались даже рисунки русских и японских кораблей, участвовавших в морских сражениях.

В 1904 г. в «Журнале для всех» разошлись по характеру и направлению литературная и хроникальная части издания, что для классического толстого журнала было совершенно невозможно. Тот факт, что в толстых журналах конца XIX – начала XX в. нарушалась идеологическая целостность издания, заметили многие исследователи. Но речь шла в основном об «ослаблении связей между общей идеологической платформой издания и литературно-критическим отделом». Когда такое «несовпадение» происходит внутри издания публицистического типа, оно не нарушает общей цельности издания, так как литературный материал занимает подчиненное место, а главные для журнала идеи содержатся в публицистических статьях.

«Журнал для всех» начал свою деятельность, может быть, не по воле издателя, как издание в первую очередь литературное. Литературный отдел завоевал внимание и любовь читателей за первые шесть лет издания. И переориентация этого отдела, несомненно, была воспринята и писателями, и собратьями журналистами, и читателями очень болезненно.

В июле 1904 г. Л.Н. Андреев писал B.C. Миролюбову: «В настоящее время “Журнал для всех” занимает среднее положение между “Новым путем” и ортодоксально-прогрессивными органами печати, и невыгоды такого положения сказываются вдвойне: с одной стороны, его справедливо упрекают в уступках декадентству и теологическому идеализму, с другой – так же справедливо – в позитивизме и реализме... И это естественно: в такие боевые времена, как наше, только крайние мнения имеют шансы на успех, и все среднее, колеблющееся, примирительное осуждено на полное невнимание и бессилие»[39]. Андреев очень точно определил главную особенность предреволюционного времени, когда накануне революционного взрыва складывались противоборствующие лагери, по-своему видевшие пути развития России. B.C. Миролюбов имел право на собственные размышления о смысле человеческой жизни, нравственности и красоте, но его предназначенный «для всех» журнал должен был отражать интересы своей аудитории, чаще всего настроенной оппозиционно к самодержавию, чтобы сохранить ее внимание и соответственно тираж. B.C. Миролюбов это понял. В начале 1905 г. его подстегнули начавшиеся революционные события. В первый революционный год «Журнал для всех» стал одним из самых оппозиционных органов периодики.

В январе 1906 г. Миролюбов получил письмо из села Лукино: «Не нарадуемся и не надивимся бодрости и смелости вашей борьбы с отжившим порядком. Работайте по созданию нового, мы на вашей стороне. Подписчик и читатели»[40].

Осенью 1906 г. журнал был закрыт. В 1908 г. Миролюбов уехал за границу, где принимал участие в издании эсеровского журнала «Заветы». В 1913 г., вернувшись в Россию, организовал «Ежемесячный журнал», в котором продолжал традиции своего первого издания.

Тип «Журнала для всех» в последующие годы пытались воскресить другие издатели. В архиве Главного управления по делам печати сохранились заявки на издание новых журналов и газет, в названиях которых повторялись слова «для всех»: «Иллюстрированный новый журнал для всех», «Старый журнал для всех», «Прежний журнал для всех», «Ежемесячный журнал для всех» и др.[41]

В 1908 г. в Петербурге начал выходить «Новый журнал для всех» с подзаголовком «Самый дешевый, ежемесячный, доступный широкой массе читателей». Он стоил 2 р. 20 коп. В объявлении была обещана льготная подписка сельским учителям, сельским священникам, рабочим и крестьянам. Состав участников, судя по объявлению, включал в себя почти всех известных писателей-реалистов и критиков марксистского толка. «Новый журнал для всех» выходил книжками большого формата по 60–70 страниц и издавался «по общему типу ежемесячников». Этот журнал совсем не исследован, и судить о нем можно только по объявлениям, которые публиковались в других толстых изданиях.

Главное, что B.C. Миролюбову удалось создать новый подтип толстого журнала в системе русских журналов, и его издание оставило по себе добрую память и полезный опыт.

в начало

 

«СОВРЕМЕННЫЙ МИР»

 

·        «Современный мир» после смерти А.И. Богдановича.

·        Изменения программы и структуры журнала.

·        «Современный мир» и социал-демократы.

 

После закрытия в августе 1906 г. «Мира божьего» в октябре та же редакция и тот же состав сотрудников выпустили журнал «Современный мир». В опубликованном «Извещении» говорилось, что «по состоявшемуся соглашению между издателями журналов “Современный мир” и “Мир божий” всем подписчикам журнала “Мир божий” будут высылаться книги “Современного мира” до конца года или на все время приостановки журнала “Мир божий”». Связь и преемственность этих изданий сомнений у читателей не вызывала.

М.К. Куприна-Иорданская рассказывала о спорах, которые вызвали в редакции поиски нового названия. Наконец решили воспользоваться опытом «Русского богатства», которое, в революционный период скрываясь от цензуры, стало называться «Современные записки». И «Мир божий» превратился в «Современный мир».

В первые годы журналу пришлось пережить трудные времена. А.И. Богданович умер в 1907 г., а Ф.Д. Батюшков не мог редактировать журнал, так как до 1908 г. находился под следствием по делу «Мира божьего». Суд состоялся в марте 1908 г., Батюшков был оправдан. Сложнее оказались трудности материального характера. А.А. Давыдова по завещанию оставила крупную сумму литературному фонду на благотворительные цели и на учреждение стипендии ее имени. Несмотря на расстроенные материальные дела, наследники решили завещание исполнить. Это ставило «Современный мир» в очень тяжелое положение, возникали даже планы продажи журнала.

Весной 1907 г. в редакцию пришел Е.А. Ляцкий, критик, писавший до этого в «Вестнике Европы». Его идея самоценного искусства, безразличного к приносимой им пользе или вреду, шла вразрез со взглядами А.И. Богдановича в «Мире божьем». Ляцкий предлагал пересмотреть и тип журнала. Об этом писала М.К. Куприна-Иорданская в одном из писем: «Ляцкий... и остальная редакция непременно настаивают на историческом и историческо-литературном характере журнала, тщательно огораживаясь от статей общественно-политических»[42]. Но эти планы не были осуществлены, им воспротивилась издательница и ведущие публицисты. Правда, изменения в структуре журнала все же последовали.

В новом журнале редакция изменила подзаголовок, он стал более традиционным: «Ежемесячный литературный, научный и политический журнал». Исчезли слова «для чтения» и «для самообразования», был почти упразднен отдел научных публикаций (единственным, кто не перешел в новый журнал, был В. Агафонов, руководивший научным отделом), литература, оставшаяся на высоком уровне, все же уступала публицистике и политике. В редакционном обращении «Современный мир» писал, что «журнал ставит своей задачей распространение среди своих читателей идей последовательного политического и социального демократизма и освобождения личности». «Современный мир» стал классическим типом толстого журнала с единым направлением. Еще в «Мире божьем» в ноябре 1905 г. В. Кранихфельд подчеркивал «идейную и моральную связь с русской социал-демократией, не предрешая вопроса об организационном слиянии с ней как с партией». «Современный мир» шел по пути других толстых изданий, которые либо пытались создать свои партии, либо поддерживали существующие. Не сразу, после двухлетнего переходного периода, «Современный мир» стал журналом открытой социал-демократической ориентации.

К 1908 г. сложилось ядро редакции. В него вошли М. Неведомский, В. Кранихфельд, В. Львов-Рогачевский. С мая 1909 г. был утвержден и новый редактор, работавший до того неофициально, – Н.И. Иорданский.

Н.И. Иорданский с 1899 г. стал социал-демократом, активным членом меньшевистской фракции, соратником Г.В. Плеханова. С 1903 г. начал сотрудничать в «Мире божьем». В апреле 1907 г. Н. Иорданский писал Г.В. Плеханову: «Теперь ваше участие тем более было бы важно, что со смертью старого редактора (Богдановича) с журналом необходимо провести некоторые реформы, ваше согласие сотрудничать облегчило бы проведение этих реформ в социал-демократическом направлении. Журнал, конечно, не станет официально партийным»[43].

Как и другие журналы «обычного русского типа», «Современный мир» не стал связывать свою программу узкими рамками партийных требований, да и сами социал-демократы, получив в распоряжение единственный толстый ежемесячник, пытались его сберечь, не подвергать опасности закрытия. Такая опасность была вполне реальной. «У нас в “Современном мире” очень напуганы цензурными и другими гонениями на “Звезду” (массовая большевистская газета, в издании которой активное участие принимал Н.И. Иорданский. – С.М.). Придется поэтому опять взять в журнале объективный тон надпартийного наблюдателя», – сообщал Н.И. Иорданский Плеханову в 1911 г.[44]

Цензурные тучи нависали над журналом постоянно. В 1907 г. цензор отмечал, что «Современный мир» – «орган ортодоксальных марксистов, что выражается в политических статьях журнала»[45]. Чтобы не подвергать журнал преследованиям, даже Г.В. Плеханов, который стал одним из основных авторов журнала, участия в редакционных делах, не принимал и не давал в легальное издание ни одной статьи, трактующей партийные проблемы. В «Современном мире» он печатал свои философские и культурно-исторические работы.

После 1905 г. вокруг Плеханова группировались так называемые меньшевики-«партийцы», которые отстаивали идею сохранения нелегальной партии, в то время когда часть социал-демократов, получивших название «ликвидаторы», считала, что надо сосредоточить все усилия на работе в Думе и ликвидировать нелегальные партийные структуры.

Против «ликвидаторов» выступали большевики во главе с В.И. Лениным. Это сблизило на время последователей Ленина и Плеханова, и в «Современный мир» пришли большевики. Начинают печататься В.В. Боровский и М.С. Ольминский, В.Д. Бонч-Бруевич и A.M. Коллонтай. Одну из своих работ отдал в журнал В.И. Ленин.

В 1910-х годах «Современный мир» оказался на время журналом, в котором печатались «все социал-демократы» без деления на группы и фракции. В это время в списке повременных изданий, распределенных Главным управлением по делам печати по направлениям, «Современный мир» отнесен к большевистским изданиям. В цензорском отчете за 1914 г. журналу дана следующая характеристика: «“Современный мир” существует двадцать пятый год, рассматривал все вопросы с точки зрения интересов широких масс трудящихся. Журнал этот носит ярко демократический характер и должен быть причислен к числу оппозиционных»[46]. Из этой оценки следует, что для Главного управления не было секретом, что «Мир божий» и «Современный мир» тесно связаны между собой, поэтому речь идет о 25-летней деятельности издания.

Если соратником «Мира божьего» в первые годы было «Русское богатство», то «Современный мир» был идейно близок к большевистским массовым газетам «Звезде» и «Правде», вышедшим в свет в 1910 и 1912 гг. Н.И. Иорданский не только участвовал в организации «Звезды», но и входил от группы Плеханова в ее первую редакцию. Постоянный обозреватель «Современного мира» И. Ларский, который сотрудничал и в «Мире божьем», указан в списке сотрудников «Правды», опубликованном в первом номере газеты. По свидетельству М.К. Куприной-Иорданской, редакция «Современного мира» оказывала этим газетам услуги материального характера, помогала с типографией и бумагой.

Единое выдержанное направление было характерно для публицистических и политических отделов. Беллетристика не всегда согласовывалась с общественно-политической программой. В 1907 г. «Современный мир» опубликовал нашумевший роман М. Арцыбашева «Санин», крайне недоброжелательно встреченный передовой русской интеллигенцией. Эта публикация была расценена как измена прежним идеалам еще и потому, что роман, предложенный автором «Миру божьему», не был принят Богдановичем. Правда, «Санин» увидел свет в трудные переходные годы истории журнала, когда, видимо, в свет выпускалось все, что было в редакционном портфеле. В 1910-х годах отдел беллетристики украшали имена лучших русских писателей. Здесь печатается A.M. Горький и писатели-«знаньевцы». И.А. Бунин опубликовал в журнале одно из лучших своих произведений, которое и сам высоко ценил, повесть «Деревня». «Современному миру» давали свои произведения Л.Н. Андреев, В.В. Вересаев, С.Н. Сергеев-Ценский, И.С. Шмелев, А.С. Серафимович, Е.Н. Чириков и др.

В начале Первой мировой войны мир между большевиками и меньшевиками, до той поры существовавший в журнале, был нарушен. «Современный мир» поддержал точку зрения Г.В. Плеханова, который считал, что поражение России в войне окажет негативное влияние на освободительное движение. Журнал занял «оборонческую» позицию в противовес призыву большевиков способствовать поражению собственного правительства в империалистической войне. «Современный мир» подвергся резкой критике В.И. Ленина. По этой причине журнал долгое время не изучался, так как считался меньшевистским, т.е. враждебным политике большевиков.

После февраля 1917 г. «Современный мир» стал выразителем идей группы Плеханова «Единство», в январе 1918 г. был закрыт.

в начало

 

«РУССКАЯ МЫСЛЬ»

 

·        «Русская мысль» гольцевского периода.

·        «Русская мысль» под руководством П.Б. Струве.

·        В.Я. Брюсов в «Русской мысли».

 

«Русская мысль» 38 лет без перерыва издавалась в России, затем переместилась в Прагу, а позже в Париж, где просуществовала до 1924 г., в 1927 г. возобновилась, но не надолго. Под одним названием в России издавались фактически два разных журнала, настолько резко отличалась «Русская мысль» так называемого гольцевского периода (1880–1906) от издания, во главе которого после смерти В.А. Гольцева стали П.Б. Струве, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.А. Кизеветтер и др.

В.А. Гольцев – профессор Московского университета, отстраненный от преподавания, в 1893 г. был арестован, находился под постоянным полицейским надзором. С 1881 г. стал ответственным секретарем «Русской мысли», с 1885-го – ее редактором.

На судьбу издания повлияло закрытие в 1884 г. «Отечественных записок» – передового русского журнала. Подписчиков «Отечественных записок» М.Е. Салтыков-Щедрин передал «Русской мысли», то же самое сделал закрывшийся в 1895 г. журнал «Артист». В «Русскую мысль» перешли и оставшиеся без трибуны сотрудники «Отечественных записок» – Г. Успенский, Н. Михайловский. И хотя до конца своим этот журнал они не считали (Н. Михайловский и С. Южаков ушли в 1892 г. в «Русское богатство»), их сотрудничество превратило «Русскую мысль» в один из самых известных журналов 80-х годов. Тираж его составлял около 15 тыс., что для конца века было достаточно много.

По структуре и составу номера «Русская мысль» была типичным журналом «обычного русского типа». Публицистические и научные материалы занимали иногда до половины журнальной площади. Статьи по истории, естествознанию, политическим и экономическим проблемам были написаны на высоком научном уровне. Основной фигурой в отделе популяризации науки был К.А. Тимирязев.

Литературный отдел вобрал в себя весь цвет отечественной беллетристики. Журнал отдал дань и полемике с марксизмом, что было характерно для изданий народнической ориентации. Все годы своего существования журнал пропагандировал конституционные идеи, доказывал необходимость коренных реформ. После образования партий В.А. Гольцев примкнул к кадетам.

После смерти В.А. Гольцева в 1907 г. «Русская мысль» перешла в руки П.Б. Струве, соиздателем стал А.А. Кизеветтер. Кардинально изменился состав редакции. В публицистические отделы пришли А.С. Изгоев, Н.А. Бердяев, В.Д. Набоков, в литературном начинают активно работать Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Ф.К. Сологуб, позже В.Я. Брюсов.

История обновленной «Русской мысли» начинается с первого номера за 1908 г. В редакционном заявлении говорилось о том, что журнал не предполагает иметь строго выдержанное единое направление, «отстаивая со всей силой убеждения начала конституции и демократии... в то же время в вопросах общекультурного характера охотно представляет страницы журнала таким статьям, в которых читатель найдет хотя бы и не совпадающую со взглядами редакторов, но серьезную, оригинальную и свежую постановку выдвигаемых жизнью проблем». Журнал сознательно и достаточно демонстративно отказался от главной гордости толстых изданий XIX в. – единого выдержанного направления, объявляя критерием выбора материала для публикации – «оригинальную и свежую постановку проблем».

Это объяснялось, возможно, желанием П.Б. Струве отмежеваться от кадетов как политической организации. Журнал не должен быть органом ни одной партии – это поняли все сотрудники толстых изданий. Тем более что среди рядовых членов партии кадетов нарастало недовольство деятельностью ее лидера – П.Н. Милюкова. Один из кадетов в письме к Струве от 7 июня 1907 г. назвал Милюкова «полновластным, гипнотизирующим лидером». С большим преимуществом победившая на выборах в I Государственную думу партия начала сдавать свои позиции, и некоторые считали, что причиной этого являлись строгая дисциплина и единоначалие, царившие в партийных рядах. Именно эта дисциплина и непререкаемость мнений Милюкова не дают пробиться свежим силам и идеям, заставляют рядовых членов выполнять не всегда верные решения центра[47].

Один из основателей партии – П.Б. Струве – в это время начинает расходиться с кадетами, что возможно и заставило опытного публициста начать издавать собственный журнал, а не ограничиваться сотрудничеством в многочисленных кадетских изданиях. П.Б. Струве постоянно подчеркивал, что «“Русская мысль” “не есть журнал какой-нибудь партии или даже направления. Наоборот, насколько это зависит от меня, я стремлюсь освободить журнал от всякого “направленства” и сделать его органом свободной мысли. Делаю это замечание ввиду того, что часто – на основании имен редакторов журнала – его называют “кадетским”»[48].

В январском номере за 1908 г. (первом под новой редакцией) была опубликована статья Струве «Великая Россия». В ней автор предложил «национальную идею» современной России, которая приведет страну к расцвету. Он призвал к «примирению» власть, интеллигенцию и парод. В еще не остывшей от бурь и крови революционных дней стране, в период реакции призыв этот вызвал возмущение и неприятие. Тем более что Струве активно поддержали крупные промышленники, которые начали использовать предложенные издателем «Русской мысли» планы создания Великой России.

Группа активных авторов журнала, проанализировав только что закончившиеся события первой русской революции, пересмотрела свои прежние взгляды и на страницах «Русской мысли» высказала идеи, получившие дальнейшее развитие в 1909 г. в нашумевшем сборнике «Вехи».

В предисловии к этому сборнику историк литературы М.О. Гершензон отметил, что статьи, вошедшие в пего, написаны «с болью за это прошлое и в жгучей тревоге за будущее родной страны. Революция 1905–1906-го гг. и последовавшие за ней события явились как бы всенародным испытанием тех ценностей, которые более полувека как высшую святыню блюла наша общественная мысль»[49].

М.О. Гершензон также отметил, что авторы, соединившиеся в книге «для общего дела», иногда расходятся между собой в основных вопросах, но их свела вместе невозможность «молчать о том, что стало для них осязательной истиной», в надежде на то, что их идеи найдут отклик у читателей.

Но, как сказано выше, этого не случилось. «Вехи» вызвали бурю, немногие одобрительные отзывы затерялись в общем хоре осуждения. Наиболее резкие отповеди звучали со страниц социал-демократических изданий, и в первую очередь со стороны «Современного мира», который не скупился на самые нелицеприятные оценки и Струве, и его журнала, и авторов сборника. В.И. Ленин под псевдонимом В. Ильин в газете «Новый день» опубликовал статью «О Вехах» (которую изучали впоследствии десятки лет, не читая сам сборник), где назвал книгу «энциклопедией либерального ренегатства». Резко осудили «Вехи» А.В. Пешехонов в «Русском богатстве». В защиту сборника выступил А.А. Столыпин, брат П.А. Столыпина – министра внутренних дел, опубликовавший свой отзыв в «Новом времени», и архиепископ Антоний в газете «Слово», что добавило масла в огонь критики.

Вероятно прав был А. Белый, откликнувшийся на появление сборника статей в «Весах», где писал: «Отношение русской прессы к “Вехам” унизительно для самой прессы; как будто отрицается основное право писателя: правдиво мыслить; с мыслями авторов “Вех” не считаются; мысли эти не подвергаются критике: их объявляют попросту ретроградными... тут применима система застращивания и клевета... “Вехи” подверглись жестокой расправе со стороны русской критики; этой расправе подвергалось все выдающееся, что появлялось в России. Шум, возбужденный “Вехами”, не скоро утихнет; это показатель того, что книга попала в цель»[50].

Пророчество А. Белого сбылось: в 1991 г. «Вехи» несколько раз были перепечатаны, снова стали предметом обсуждения, и, к счастью, серьезный анализ идей авторов сборника заглушил голоса идейных недоброжелателей.

Свободу мнений, отказ от единого направления П.Б. Струве демонстрировал в своей редакторской практике. Главным в журнале он считал публицистику, признавая необходимость литературного отдела как уступку нетребовательному читателю, именно в его работе стремился проявить широту взглядов, пригласив в качестве заведующих отделом беллетристики сначала Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус, а потом В.Я. Брюсова. Символисты в это время превратились в заметное явление русской культуры, самые талантливые его представители создавали значительные, принимаемые публикой произведения, поэтому журнал открыл для них двери, что тоже было нетрадиционно для толстого издания.

Первый номер начинался драмой Д. Мережковского «Павел I», а в критическом отделе публиковались едкие и острые заметки Антона Крайнего – З.Н. Гиппиус. Но с Мережковскими Струве не сработался, и в 1910 г., когда он стал единоличным владельцем журнала, в «Русскую мысль» в качестве руководителя отдела беллетристики и критики пришел В.Я. Брюсов.

Журнал издавался в Москве, где жил Брюсов, а Струве находился в Петербурге. Поэтому вся черновая редакционная работа легла на поэта: ему приходилось заниматься составлением планов номеров, вести переписку с авторами, размещать объявления о подписке и т.д. Правда, Брюсов уже имел большой опыт организационной журналистской работы, он был вдохновителем и основным сотрудником символистского журнала «Весы» и пытался вести его в соответствии со своими понятиями о типе журнала-манифеста, но это ему не удалось. Придя в «Русскую мысль», Брюсов хотел в этом толстом издании воплотить свое представление о русском журнале, каким он хотел его видеть.

Естественно, что поэт и писатель свое видение журнала связывал с деятельностью литературного отдела. Но основой издания Брюсов считал не беллетристику, а критику. Он писал Струве в сентябре 1910 г.: «Критике (и неразрывно связанной с ней библиографии) я придаю в журнале очень большое значение. В отделе так называемой беллетристики порой приходится... уступать желаниям читателей, ищущих прежде всего “чтения”. В критике журнал может быть гораздо более самостоятельным, не идти за читателями, а вести их»[51].

Уделяя первостепенное внимание критике, Брюсов много работал и над беллетристикой, публикуемой журналом. Он пытался определить, чем отличается произведение, публикуемое на журнальных страницах, от напечатанного в книге или сборнике. «Журнал не книга, он не может ждать своих читателей и должен давать то, к чему в данную минуту подготовлена его аудитория». Брюсов учитывал психологическое состояние читателей, предлагал соединить серьезное и легкое чтение, без которого «мы запугаем читателя, особенно провинциального»[52].

Переписка Струве и Брюсова, весьма интенсивная, сохранила интересные оценки разных авторов и их произведений, даваемые Брюсовым как редактором отдела беллетристики. Но Струве не всегда поддерживал своего заведующего литературной частью журнала. Разрыв был неизбежен, и произошел он из-за романа Андрея Белого «Петербург». В.Я. Брюсов практически заказал Белому роман именно для «Русской мысли», но, прочитав его, Струве, литературные вкусы которого были достаточно традиционны, печатать «Петербург» отказался. Брюсов из журнала ушел, его место заняла Л.Я. Гуревич – литературный и театральный критик, в прошлом издательница уже закрывшегося журнала «Северный вестник», который первым среди толстых изданий начал публиковать символистов. Кроме того, Струве перевел «Русскую мысль» в Петербург, и москвичу Брюсову стало трудно заниматься редакторской работой.

Таким образом, В.Я. Брюсов пытался реформировать структуру традиционного публицистического толстого журнала, вывести на первые позиции литературно-критические отделы. Но поскольку основной задачей «Русской мысли» под редакторством Струве оставалось переосмысление идей, которыми на протяжении века жила русская интеллигенция, попытка Брюсова оказалась преждевременной. Литература и критика вышли на первое место в толстом журнале в советское время, когда публицистические отделы практически исчезли из журнальных книжек.

«Русская мысль» периода П.Б. Струве изучена недостаточно. Несмотря на множество оценок, чаще всего негативных, разбросанных по разным работам, комплект полностью внимательно не прочитан; мало известен журнал парижского периода[53].

в начало

 

«СОВРЕМЕННИК» И «ЛЕТОПИСЬ»

 

·        Попытка воссоздания «Современника» Н.А. Некрасова.

·        План A.M. Горького по преобразованию журнала.

·        Первая мировая война и журнал «Летопись».

 

В 1911 г. в Петербурге вышел ежемесячный литературно-политический журнал «Современник» с сатирическим отделом «Свисток». Эти два соединенных вместе названия должны были воскресить в памяти читателей знаменитый журнал Н.А. Некрасова. Чтобы подчеркнуть преемственность изданий, журнал открывался статьей М.А. Антоновича, известного обозревателя «Современника» 60-х годов. Идея создания журнала принадлежала А.В. Амфитеатрову, который после первой русской революции жил за границей, писал романы и занимался издательской деятельностью как за рубежом, так и в России.

Выход журнала очень обеспокоил Главное управление по делам печати. «Возрожденный в 1911 г. после полувекового перерыва “Современник” является одним из радикальнейших органов русской повременной печати, – отмечал цензор. – Он пытается возродить идеалы Герцена, Чернышевского, Добролюбова и Лаврова, объединить писателей русской левой оппозиции, независимо от их партийных и фракционных различий»[54].

Амфитеатров хотел воссоздать дух классического оппозиционного издания. Но уже в программе, опубликованной в первом номере, задачи журнала формулировались противоречиво. «Из всех девизов старого “Современника”, воскрешаемых нашей программой, самое дорогое для нас – многогранное слово Реализм. В художественной литературе, в критике, в науке, в общественности, в политике мы будем строго держаться того реалистического мировоззрения, которым неизменно дышали все славные эпохи русского прогресса, и тех реалистических методов, которыми двигался прогресс»[55]. Программа предусматривала достижение цельного идеологического направления нового журнала, но что такое реализм в философии, политике, общественности оставалось неясным.

Замечание цензуры о том, что журнал ставил целью объединение русской левой оппозиции, соответствовало действительности. Но в обстановке острейших дискуссий, разгоревшихся среди левой интеллигенции в 1910-е годы, попытка объединить всех вокруг одного журнала была обречена на провал. Левых, как и правых, разрывали острейшие противоречия: «ликвидаторы» и «отзовисты» спорили с «партийцами»; «махисты», провозгласившие принципы коллективистской философии взамен авторитарности, и «богостроители» враждовали с ортодоксальными марксистами, наследники народников – эсеры, трудовики, энесы полемизировали с социал-демократами, писатели-реалисты с модернистами и т.д. Постепенное нарастание революционных настроений в обществе после тяжелейшей реакции заставляло группы и партии самоопределяться, в новых условиях вырабатывать новую тактику, и этот процесс сопровождался расколами и расхождениями. Время для объединения всех оппозиционных сил было выбрано явно неудачно. И все же журнал, задуманный Амфитеатровым, просуществовал четыре года, и его история – это не только поиск одного направления, но и выработка своего типа.

В первые полгода «Современник» успеха не завоевал, и Амфитеатров решил пригласить опытного издателя и известного журналиста, которые смогли бы поправить дела. Ими стали B.C. Миролюбов – бывший издатель «Журнала для всех» и лидер эсеров В.М. Чернов, которые после закрытия журнала «Заветы» искали новое дело.

В.М. Чернов написал свою программу, где требование реализма осталось только в сфере литературы и искусства; общественно-политические идеалы, очень осторожно выраженные, совпадали с программами левых партий. Правда, и В.М. Чернов, и B.C. Миролюбов скоро из «Современника» ушли, а в январе 1912 г. отказался от издания и сам А.В. Амфитеатров.

В феврале журнал перешел к В.А. Ляцкому. Возглавить издание он предложил Горькому, в качестве сотрудника пригласил Плеханова. Снова поменялась программа: журнал заявил о своей беспартийности, о желании стать трибуной для всей левой оппозиции, приглашал социал-демократов к сотрудничеству. Горький, согласившись сотрудничать, предложил перестроить журнал по-своему. Наброски этой программы сохранились в архиве писателя.

Программа не была осуществлена, но она представляет интерес с точки зрения того, как русские писатели пытались реформировать журнал «обычного русского типа». A.M. Горький возлагал особые надежды на отдел беллетристики, но одним из основных считал также провинциальный отдел, которому предложил дать название «Летопись областной жизни». Там предполагалось показать необходимость организации России «на началах широкого федерализма» в противовес идеям централизма. Писатель считал, что широкий областной отдел позволит журналу стать общероссийским изданием. Если вспомнить, что в «Вестнике Европы», например, в эти годы тоже расширился провинциальный отдел, станет ясно, что идеи Горького базировались на знании реалий времени, когда роль провинции в русской жизни значительно усилилась.

Научный отдел должен был отражать развитие научной мысли в России и за границей, в основном, в области химии и физики. Горький видел преимущественное развитие естественных наук. В разделе «Библиография» по плану должны были помещаться не отдельные рецензии, а статьи, в которых на основе анализа выпущенных за определенный период времени книг можно было бы показать психологию общества. Такие обзоры предполагалось посвящать не только литературным произведениям, но и трудам по истории, праву, экономике и т.д. Отдел «Хроника заграничной жизни», помимо обзоров основных событий в мире, должен был сообщать о культурной жизни разных стран. Кроме того, A.M. Горький предполагал возобновить и сатирический отдел.

К сожалению, перестройка журнала не началась, тиражи упали с 5 до 3 тыс. экземпляров, и в 1913 г. Горький принял решение о разрыве. «Так нельзя вести журнал, – писал он в редакцию. – Если “каждый молодец” будет писать “на свой образец”, то редакция окончательно сведет с ума русского читателя, который все же смотрит на журнал серьезными глазами и ждет от него знаний, а не мнений, выводов солидных, построенных на фактах, а не субъективных фантазиях»[56]. Горький очень точно определил основное требование читателя к журналу: солидные, основанные на фактах знания, а не мнения. Как сказано выше, мнения начинают выходить на первое место в газетах, а традиционный журнал продолжает оставаться поставщиком знаний.

План перестройки «Современника», предложенный Горьким, свидетельствует о том, что русские писатели никогда не рассматривали журнал только как место публикации своих произведений, им было небезразлично, где сотрудничать, и они хорошо представляли предназначение журнала «обычного русского типа».

В 1913 г. «Современник» возглавил Н. Суханов (Н.Н. Гиммер) – член партии энесов, сотрудничавший ранее в «Русском богатстве». Суханов снова пытался преобразовать журнал, сделав его общественно-политическим за счет сокращения литературного отдела. Для большей оперативности «Современник» начал выходить два раза в месяц, но постоянная смена редакций (за пять лет – четыре редакции), обреченные на провал попытки объединить марксистов и народников, большевиков и меньшевиков под крышей одного издания привели к тому, что в октябре 1915 г. журнал был закрыт.

Многие сотрудники «Современника» перешли в журнал «Летопись», появившийся в декабре 1915 г. Несмотря на то что он выходил всего два года, это издание довольно хорошо изучено[57]. Во-первых, потому что созданная по инициативе A.M. Горького «Летопись» считалась горьковским изданием (а это всегда привлекало советских исследователей), во-вторых – то был практически единственный солидный журнал, пропагандировавший «пораженческие» идеи большевиков во время войны.

Открывался первый номер нового журнала (декабрь 1915 г.) статьей A.M. Горького «Две души», вызвавшей резкую критику соратников писателей и социал-демократов. В советской литературе эта статья часто упоминалась, ее всегда называли ошибочной, но ни в одно из «полных» собраний сочинений писателя она никогда не включалась.

Задумывая «Летопись», Горький ставил перед собой две задачи: во-первых, борьбу за интернациональность; во-вторых, «борьбу со всеми остатками азиатчины в нашей жизни». Борьбе с «азиатчиной» и была посвящена статья «Две души». «Катастрофа, никогда еще не испытанная миром, сотрясает и разрушает жизнь именно тех племен Европы, духовная энергия которых наиболее плодотворно стремится к освобождению личности от мрачного наследия изжитых, угнетающих разум и волю, фантазий древнего Востока...», – так начал свою статью писатель. По его мнению, «ум дряхлого Востока наиболее тяжко и убийственно действует в нашей русской жизни». Его влияние на русскую психику более глубоко, чем на психику людей Западной Европы. «У нас, у русских две души: одна – от кочевника-монгола, мечтателя, мистика, лентяя... а рядом с этой бессильной душой живет душа славянина, она может вспыхнуть красиво и ярко, но недолго гореть, быстро угасая, и мало способна к самозащите от ядов, привитых ей, отравляющих ее силы»[58].

В этой статье Горький высказал свой взгляд на проблему, волновавшую философов рубежа XIX и XX вв.: в России, занимающей срединное положение между Востоком и Западом, какая из сил определяет своеобразие жизни и особенности национального характера? B.C. Соловьев считал, что свет с Востока оживит дряхлеющий Запад. Д.С. Мережковский боялся восточного влияния на русскую духовность. Горький, вероятно, слишком пессимистично оценивал влияние восточного деспотизма, смирения и аскетизма на русскую жизнь и национальный характер, но главная идея его статьи была ясна: «Победители начинают бояться разума, которым они пользовались как оружием и силу которого хорошо знают; побежденные же сомневаются в силе разума... Страх перед разумом вызывает у победителей стремление подорвать его силы». Горький считал, что если в мировой войне победит Россия, она принесет на деятельный разумный Запад восточную косность и отрицание разума. Он пытался доказать справедливость требования поражения собственного правительства в империалистической войне не только с политической, но и с психологической точки зрения.

Такое преувеличение влияния худших качеств Востока на русскую душу вызвало неприятие многих, в том числе соратников и единомышленников писателя. В 1-м номере «Современного мира» за 1916 г. выступили Л. Андреев со статьей «О “Двух душах” Максима Горького» и Е. Чириков, назвавший свой отклик «Неразбериха». Высказав справедливые замечания, они приписали Горькому «беспросветный пессимизм» и обвинили его чуть ли не в пособничестве милитаристской Германии. Обе статьи были подробно пересказаны во многих газетах и журналах, радостно сообщавших о разрыве Горького и социал-демократов. И Чириков, и Андреев были убежденными «оборонцами», идеи «пораженчества», прозвучавшие в статье Горького, вызвали их резкий отпор.

Скрытая полемика с Горьким звучала и в статье Л.Н. Андреева «Горе побежденному!», опубликованной в 1-м номере газеты «Русская воля» за 1916 г. В качестве названия Андреев использовал возглас царя галлов Брена, который в 388 г. до н.э. победил римлян и наложил на них огромную контрибуцию. Андреев не принимал «пораженчества», он доказывал, что поражение ведет к жестокости, насилию над слабым, у побежденных возникает потребность «обвинять в своем несчастье соседа и весь мир, клясть судьбу, выискивать предателей и в темных подозрениях искать убежище для своей темной тоски»[59]. Основная мысль статьи – «вне победы для нас нет спасения». В отношении к войне разошлись не только разные фракции социал-демократов, но бывшие прежде друзьями и единомышленниками писатели.

A.M. Горький ответил своим критикам в «Письме к читателю», опубликованном в 3-м номере «Летописи». Он отказался спорить с «собратьями по перу», но попытался объяснить, почему он написал свою статью. «Я знаю, также, что я плохой публицист, – писал он, – я не считаю себя человеком, призванным поучать до смерти заученных людей, но я человек, кое-что переживший, знающий русскую жизнь не меньше любого из моих противников, и я желал бы сообщить результаты “ума холодных наблюдений и сердца горестных замет”»[60]. К идеям, высказанным в статье «Две души», Горький еще раз вернулся после февраля 1917 г., упомянув о том, что он продолжает так же думать в «Несвоевременных мыслях», опубликованных в оппозиционной большевикам газете «Новая жизнь».

A.M. Горький был создателем, вдохновителем и одним из основных сотрудников «Летописи», но в свидетельстве об издании его имя не упоминалось. Работу вели А. Тихонов, Н. Суханов, В. Базаров, Б. Авилов и др. Представители разных партий и течений, они сблизились с большевиками в отношении к войне. По своему типу «Летопись» была обычным «толстым» изданием с отделом беллетристики, которым руководил Горький, научным отделом, где главную роль играл К.А. Тимирязев, внутренним обозрением, библиографией и т.д. Традиционные отделы иногда исчезали, появлялись новые, по тип журнала не менялся.

Достаточно разнородный состав «Летописи», которая тоже хотела объединить всех социал-демократов, вызывал разногласия внутри редакции. Цензура считала «Летопись» журналом «с резко оппозиционным направлением с социал-демократической окраской»[61]. Обращала внимание на журнал и военная цензура. Февральская революция спасла журнал от преследования самодержавного правительства, но в декабре 1917 г. он был закрыт.

Толстый журнал, традиционный для системы русской журналистики XIX в., несмотря на сильную конкуренцию со стороны газет, вопреки повсеместным разговорам о смерти классического ежемесячника, продолжал играть важную роль в прессе начала XX в. Но в новых общественных условиях журнал «обычного русского типа» вынужден был меняться, приспосабливаться к требованиям времени. Становилось другим и соотношение в журнальной книжке литературного сборника, политической газеты и энциклопедии. Все больше внимания редакции начинали уделять хронике, стараясь успеть за быстротекущими событиями.

Процесс переориентации толстого журнала, ярко проявившийся в деятельности отдельных изданий, к сожалению, не завершился, его прервала революция октября 1917 г.

в начало

 

к содержанию << >> на следующую страницу