ЛИТЕРАТУРНОЕ
РЕДАКТИРОВАНИЕ ТЕКСТА
L.
ФИГУРЫ
§219. Фигуры, построенные на основе повтора
§220. Фигуры, построенные на изменениях в расположении
частей синтаксических конструкций
§221.
Фигуры, связанные с изменением объема высказывания
Фигура (в переводе с латинского «очертание, вид, оборот речи») – синтаксическая конструкция, рассчитанная на оказание воздействия на слушателя и читателя. Если тропы являются формами мысли (см. гл. XXXV), то фигуры – это формы речи. Функция фигур – выделить, подчеркнуть, усилить ту или иную часть высказывания, фигуры «служат выражением эмоционального движения в говорящем и средством передачи тона и степени его настроения слушателю» (А. Горнфельд). В наибольшей степени фигуры активизируются в художественной речи, особенно поэтической, но многие их разновидности достаточно активны в различных жанрах публицистики.
В зависимости от синтаксической структуры и выполняемой функции все разнообразие фигур может быть сведено в несколько групп.
§219. Фигуры,
построенные на основе повтора
Виды лексического повтора
К первой группе относятся фигуры, построенные в той или иной степени на основе повтора. Сфера действия повтора не ограничивается предложением, а распространяется на сложное синтаксическое целое и весь текст.
Повтор – это упорядоченное повторение слова, словосочетания и даже большей синтаксической единицы (предложения или его части). Упорядоченность выражается в том, что повторяющиеся единицы стоят в определенной позиции, то есть на определенном месте в предложении, его части, сложном синтаксическом целом, тексте.
1. Слова, словосочетания, предложения, стоящие в начале синтаксических или текстовых единиц, образуют повтор, называемый анафорой (единоначатие). Например:
За то, что
на свете я жил неумело,
За то, что
не кривдой служил я тебе,
За то, что
имел небессмертное тело,
Я дивной твоей сопричастен судьбе.
(А. Тарковский)
Анафора встречается и в прозе, например: Учреждение... Кто-то его учредил; с той поры оно есть; а до той поры было – одно время дно. Так гласит нам «Архив». Учреждение... Кто-то его учредил, до него была тьма; кто-то над тьмою носился; была тьма и был свет – циркуляр за номером первым... (А. Белый).
2. Повтор, при котором конец одной синтаксической конструкции может удваиваться за счет повторения его в начале смежной с ним конструкции, называется анади́плосис (подхват, стык). Например:
Он гордо погибал один.
Один... Слезою сожаленья
Никто поэта не почтил...
(Надсон)
Анадиплосис достаточно часто используется в пословицах типа «не я при слове, а слово при мне». В прозаической речи он становится способом развития мысли. См. у Блока: Что такое гармония? Гармония есть согласие мировых сил, порядок мировой жизни. Порядок – космос, в противоположность беспорядку – хаосу. Из хаоса рождается космос, мир, учили древние.
3. Повтор начала и конца синтаксической конструкции называется кольцом (обрамление, рамка). Например: В этих веселых истинах здравого смысла, перед которым мы так грешны, можно поклясться веселым именем Пушкина (Блок).
4. Повтор, при котором повторяются концы смежных или соотнесенных единиц, называется эпи́форой; такая разновидность повтора встречается значительно реже: Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняют собою многие дни нашей жизни. Сумрачны имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними это легкое имя – Пушкин (А. Блок) (повторяются концы зачина и концовки сложного синтаксического целого).
Позиция, занимаемая повторяющимся словом, словосочетанием и т.д., может быть позицией абсолютного начала или конца (см. пример анадиплосиса из Надсона) и относительного (см. пример кольца из Блока).
Повторы могут быть полными и неполными, могут варьироваться. Например: Русский язык сам по себе не виноват в том, что по законам исторической неизбежности он стал общим языком народов нашей страны. Не русский язык и не двуязычие вели к двоемыслию, двоедушию. Не русский язык виноват в том, что властям предержащим в центре и на местах было удобнее и спокойнее, чтобы все говорили одинаково без риска инакомыслия при переводах на разные языки (Из газет).
Сочетаясь, повторы взаимно усложняют друг друга: Что же возмущает вас? Что им дали слишком много труда и слишком много заработка, слишком много воздуха, света, солнца, слишком долгую жизнь? Это возмущает вас? (перевод из Ше д'Эст Анжа).
Повтор из стилистического приема может перерасти в структурно-композиционный, образуя прозаическую строфу или даже большие участки текста. В стихах повтор иногда организует весь текст:
Пляшет
перед звездами звезда,
Пляшет
колокольчиком вода,
Пляшет
шмель и в дудочку дудит,
Пляшет
перед скинией Давид.
Плачет
птица об одном крыле,
Плачет
погорелец на золе,
Плачет
мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.
(А. Тарковский)
Виды синтаксического повтора
1. На основе повтора формируется параллелизм – повтор смежных синтаксических конструкций: предложений или их частей. Например, параллельная организация предложений в речи Эредиа при открытии памятника Леконту де Лилю: Он показал королевского тигра джунглей, сны ягуара, исчезающую в траве волнистую спину черной яванской пантеры. Он знал, как свертывается в кольца караибский змей. Он следовал за степным орлом, за стадом задумчиво бродящих слонов, и протяжный вой его диких псов, затерянных в пустынных просторах, всегда наполняет нам душу бесконечной тоскою (в переводе Н. Голубенцева). См. также полный синтаксический повтор первой части предложения (до точки с запятой) во второй части, осложненной анафорой: И вот грянул оркестр – и душа ваша предощущает в его звуках те впечатления, которые готовятся поразить ее; и вот поднялся занавес – и перед взорами вашими разливается бесконечный мир страстей и судеб человеческих! (Белинский). В поэзии встречаются более сложные виды параллелизма, например, хиазм:
Прекрасна, как ангел
небесный,
Как демон, коварна и зла.
(Лермонтов)
Этот воздух так гулок.
Так заманчив обман.
(Блок)
Параллелизм, как правило, сопровождается лексическим повтором, что создает фон для сопоставления высказываний: Объекты науки – явления или условия явлений. Объекты искусства – сущности (Брюсов).
2. На основе параллелизма формируется антитеза – противопоставление двух высказываний. Например: Но увы! все это поэзия, а не проза, мечта, а не существенность! (Белинский). Очень распространена антитеза в поэзии:
Вчера
еще в глаза глядел,
А нынче
–
все косится в сторону!
Вчера
еще до птиц сидел,
Все жаворонки нынче – вороны.
(Цветаева)
Я –
одинокий сын земли,
Ты – лучезарное виденье.
(Блок)
Противительность высказывания в антитезе создается с помощью лексических (языковых и контекстуальных антонимов) и грамматических средств (разных типов сказуемого, времен глагола, личных местоимений и т.п.), а сами противительные части могут связываться как с помощью соответствующих союзов, так и бессоюзным способом.
Иногда антитеза носит не противительный, а уступительный характер:
Не говорите мне: «он умер». Он живет!
Пусть жертвенник разбит – огонь еще пылает,
Пусть роза сорвана – она еще цветет,
Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает...
(Надсон)
3. На основе синтаксического параллелизма и лексического повтора строится период. Чаще всего он оформляется как сложноподчиненное предложение, в первой части которого сосредоточены однотипные придаточные предложения с параллельным построением и анафорой, а во второй – главная часть высказывания. По размерам первая часть обычно превосходит вторую и произносится с интонацией повышения, усиливающей момент ожидания второй части. На месте стыка двух частей происходит перепад интонации и наблюдается пауза.
Период используется, когда необходимо:
1) дать широкий охват картины мира, отразить результат глубоких философских размышлений, например: Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, – весна была весною даже и в городе (Л. Толстой);
2) передать сложное лирическое состояние героя, например:
Когда зеленый дерн мой скроет прах,
Когда, простясь с недолгим бытием,
Я буду только звук в твоих устах,
Лишь тень в воображении твоем;
Когда друзья младые на пирах,
Меня
не станут поминать вином, –
Тогда возьми простую арфу ты,
Она была мой друг и друг мечты.
(Лермонтов);
3) подчеркнуть ироническое отношение с помощью несоизмеримых по смысловой наполненности первой и второй частей, а также элементов внутри первой части, например: В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, – в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, – когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, – в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугенбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, – в губернском городе К. был съезд помещиков и кончались дворянские выборы (Л. Толстой).
Возможна и другая организация периода, ср., например, у Ф. Кони: Хлебосольный меценат, тороватый театрал и помощник в нужде, заседатель надворного суда, отдававший свое жалованье бедным чиновникам и на улучшение пищи арестантам, к тому времени обратился в замкнутого в себе, нелюдимого и подозрительного скупца. Различными могут быть и синтаксическая структура, и смысловое наполнение частей, и сам размер частей, который колеблется от явного превосходства первой части до гармонии частей, как, например, у Фета:
Если радует солнце тебя,
Если в пышную веришь примету,
Хоть на время, на миг полюбя,
Подари эту радость поэту.
Виды перечисления
На основе повтора и параллелизма строится группа фигур
под общим названием перечисление.
Перечисление – это синтаксическое
уравнивание, осуществляющееся с помощью однородных членов предложения, степень
однотипности которых зависит от того, какими частями речи, формами слов
выражены однородные члены и т.п. Синтаксическое равноправие
перечисляемых единиц способствует их смысловому уравниванию. Перечисления нежелательны в информативных текстах.
Они утомляют адресата, воспринимающего обычно лишь начало и конец ряда. В
художественных текстах воздействующий эффект зависит от длины перечисленного
ряда, значений его составляющих и их синтаксической функции. Например: Иногда Василий Михайлович представлял себе,
что вот, он доживет эту жизнь и начнет новую, в другом обличье. Он придирчиво
выбирал себе возраст, эпоху, внешность; то ему хотелось родиться пламенным
южным юношей, то средневековым алхимиком, то дочкой миллионера, то любимым
котом вдовы, то персидским царем. Василий Михайлович
прикидывал, выбирал, капризничал, ставил условия, ударялся в амбицию,
забраковывал все предложенные варианты, требовал гарантий, дулся, уставал,
терял ход мыслей и, откинувшись в кресле, долго глядел в зеркало на себя – одного-единственного.
Ничего не происходило. Не являлся Василию Михайловичу ни шестикрылый серафим, ни другое пернатое с предложением услуг, ничего не разверзалось, не слышался глас с неба, никто не искушал, не возносил, не расстилал. Трехмерность бытия, финал которого приближался, душила Василия Михайловича, он пытался сойти с рельсов провертеть дырочку в небосклоне, уйти в нарисованную дверь (Т. Толстая).
Семантическая характеристика перечисления
1. Если перечисляемые единицы находятся в синонимических отношениях (языковые или контекстуальные синонимы) и расположены в порядке нарастания или ослабления какого-либо признака, перечисление приобретает форму градации, например, у Белинского: ...здесь эта жажда вспыхнет в вас с новою, неукротимою силою, здесь этот образ снова явится к вам, и вы увидите его очи, устремленные на вас с тоскою и любовию, упьетесь его обаятельным дыханием, содрогнетесь от огненного прикосновения его руки. В иронических текстах такая градация способна перерасти в гиперболу.
Нередко градация (и в целом перечисление) строится по принципу нанизывания синонимов: ...его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза (И. Ильф и Е. Петров), а также лексического повтора с расширением состава синтаксических единиц и углублением семантики:
Душе раздраженной и груди больной
Понятны и слезы и стоны.
Про иву, про иву зеленую спой,
Про иву сестры Дездемоны.
(Фет)
2. На основе перечисления строится и наложение – соединение заведомо несоединимого. Общность ряда приобретает таким образом мнимый характер, так как члены ряда хоть и соотносятся с одним и тем же общим главным словом, но это слово в одних значениях вступает в смысловые отношения с одной частью ряда, а в других – с другой, например: он ломал себе голову и ребра; Агафья Федосеевна носила на голове чепец, три бородавки на носу и кофейный капот с желтенькими цветами (Гоголь). Наложение создает условия для каламбура.
Синтаксическая характеристика перечисления
Связь между перечисляемыми единицами бывает союзной, бессоюзной и смешанной, а сами единицы могут даваться одним потоком или объединяться в дву- и трехчлены с отношениями как синонимии, так и антонимии.
1. Если весь ряд связан бессоюзной связью, мы имеем дело с фигурой, называемой аси́ндетон (бессоюзие), которая способствует семантическому уравниванию перечислительного ряда. Например: И в самом деле, не сосредоточиваются ли в нем [в театре] – все чары, все обольщения изящных искусств (Белинский); И опять в мире тьма, холод, утомление... (Бунин).
2. Если члены ряда связаны повторяющимися союзами, перед нами полиси́ндетон (многосоюзие), который автономизирует каждое из составляющих этого ряда.
И
теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И
белая под горлом простыня,
И
белый доктор смотрит на меня,
И
белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит.
(А. Тарковский)
Особенно выразительны эти способы соединения, когда они встречаются в одном сложном синтаксическом целом, как в приводившемся выше примере из Т. Толстой, где, с одной стороны, ряд с повторяющимся союзом то...то, а с другой – бессоюзие – прикидывал, выбирал, капризничал...
Все фигуры этой группы основаны на повторе и тем самым способствуют общей связности текста, его плавности и ритмичности.
§220. Фигуры, построенные
на изменениях в расположении частей синтаксических конструкций
Если первая группа фигур основывается на различного рода повторах, то вторая связана с изменениями и нарушениями в расположении частей внутри синтаксической конструкции.
1. На первом месте здесь стоит инверсия (перестановка) – немотивированное развитием мысли нарушение грамматического порядка слов. Следствием инверсии является появление или усиление экспрессивности речи, то есть усиление ее субъективной направленности. Наиболее устойчив порядок слов в словосочетаниях определительного типа, поэтому и нарушение его становится особенно ощутимым. Например, Любите ли вы театр... всеми силами души вашей (Белинский); Птицы небесные (заглавие рассказа Бунина); Солнце висело тускло-красным пятном в этой мгле; а перед вечером она вся загоралась и алела таинственно и странно (Тургенев).
Инверсия возможна и в словосочетаниях, организованных по способу управления. Например: До костей промерзнув на ветру, студент заснул крепко (Бунин); Знаешь ли, Соня, что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят (Достоевский). Инверсия может наблюдаться в словосочетании, образующем сложное или составное сказуемое, например: Но тихо было вокруг (Солоухин).
Инверсия, как правило, употребляется в речи торжественной, поэтического характера, содержательно значимой для субъекта речи (см.: В знак веры в жизнь вечную... – Бунин). Однако при использовании этой фигуры для описания мелочей быта, при контрасте синтаксического построения с его лексико-грамматическим наполнением возникает ирония, например: По полям и по деревне бродят только в обилии коровы жующие, овцы блеющие и куры кудахтающие (Гончаров).
2. К этой же группе фигур относится сегмента́ция (вычленение) Сегментация представляет собой расчленение нормативной синтаксической конструкции, при котором в первую часть выносится тема высказывания, а во вторую – сообщение о ней, причем сама тема во второй части дублируется заменяющим ее местоимением 3-го лица (реже лексическим или семантическим повтором). Например: Мой ровесник... Каким я его себе представляю? (Из газет); Москва... как много в этом звуке для сердца русского слилось (Пушкин); Театр!.. Любите ли вы театр так, как я люблю его... (Белинский).
Примечание. Следует отличать
сегментированные конструкции от риторических
обращений, например: Москва, Москва, священная держава, Благословляя, веря и любя, Мы за
тебя – по долгу, и по праву, и по любви – мы бьемся за тебя (Прокофьев), а
также от
номинативных предложений, например: Зима! Крестьянин торжествуя... (Пушкин).
3. Парцелля́ция связана с расчленением высказывания, не требующим ни вынесения темы в начало, ни ограничения количества частей. В расчлененной части одновременно может наблюдаться инверсия, например: Филодендрон стоял, не колебля ни единого своего листа. Могучий, сильный, огромный (Е. Серсбровская).
В зависимости от конкретной ситуации и лексического наполнения синтаксической конструкции в целом, и отчленяемой части в особенности, парцелляция используется и как средство поэтизации речи и придания ей иронического оттенка. Например: Сердюк подносит Ларисе большую рюмку, та пьет. Лихо (А. Арбузов); Жена называла его – Чудик. Иногда ласково (В. Шукшин); Эта риторическая заповедь многократно проверена практикой. И нашей, и зарубежной (Из газет).
Примечание. Парцеллированные
конструкции следует отличать от похожих на них присоединительных, распространенных в
спонтанной разговорной речи и употребляющихся в художественном тексте при ее
стилизации, например:
Когда избавит
нас творец
От шляпок их!
чепцов
и
Шпилек! и булавок!
И книжных и бисквитных лавок!
(Грибоедов)
Присоединительная конструкция отражает ход мысли в речи и связана с различного рода дополнениями, которые присоединяются к предыдущему высказыванию. Возможна ситуация совмещения парцелляции и присоединения: Ты загубила жизнь... свою (Достоевский). С точки зрения Раскольникова, которому принадлежит эта реплика, адресованная Соне, – это присоединение; с позиции автора и рассказчика это можно оценивать и как парцелляцию, так как таким образом высказывается точка зрения об абсолютной, ни с чем не соизмеримой ценности человеческой жизни.
4. К этой же группе фигур относится парентéза (вставка, внесение). Предложение при этом разрывается грамматически не связанным с ним словом, словосочетанием или даже другим предложением. Эффект парентезы создается за счет взаимопересечения двух высказываний. Ср.:
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
(Блок)
и экспериментальное И каждый вечер, в час назначенный девичий стан, шелками схваченный, в туманном движется окне. Иль это только снится мне?, где вставка переоформлена в самостоятельное предложение, помещенное после всего высказывания. У Блока реальность яви (основное высказывание) и сна (вставка) не отделены; в экспериментальном варианте они разделены, причем нереальность видения здесь подчеркнута сильнее.
См. также: ...откажемся говорить то, чего не думаем! Вот это и есть наш путь, самый легкий и доступный при нашей проросшей органической трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского неповиновения по Ганди (Солженицын).
Таким образом, все фигуры этой группы способствуют расчленению текста для выделения субъектом речи наиболее важного, значимого.
§221. Фигуры, связанные
с изменением объема высказывания
Третья группа фигур связана с различными трансформациями объема высказывания: пропусками, недоговоренностями, многословием. Она включает эллипсис, умолчание и упреждение.
1. Э́ллипсис (выпадение, опущение) – стилистический прием, связанный с опущением несущественных слов для усиления роли оставшихся. Этот прием используется при изображении динамичных событий, например: Татьяна в лес; медведь за нею (Пушкин); и при сообщении о неотвратимых последствиях, например: Креме́нь на креме́нь – искра (пословица).
Чтобы обнажить смысловые отношения оставшихся единиц, при опущении несущественного или общего, эллипсис часто используется в единстве с параллелизмом и антитезой. Например: Красивый – на грех, а дурной – на смех (пословица); стар – на совет, молод – на брань (пословица).
Использование эллипсиса, придающего лаконизм высказыванию, характерно для пословиц, афоризмов.
2. В отличие от эллипсиса, умолчание предполагает пропуск того, что очень значимо и неоднозначно. Другими словами, умолчание – это многозначительный пропуск; с его помощью несказанное приобретает большую значимость, чем если бы это было открыто сказано. См., например: И не надо думать, что инквизиция средневековья – это некая деформация христианства, как сталинский режим – искажение марксизма. Если бы деформация и искажение... (Из газет). См. также классический пример умолчания у Есенина:
А вечером, когда куры
Обсиживали шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал
в мешок.
По сугробам она бежала.
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
В качестве сигнала умолчания часто используется отточие, незавершенность синтаксической структуры, резкая смена планов повествования (резкий переход от одного к другому). Но умолчание может и прямо обговариваться. Например: ...но слово не выразит того, что происходило в чистой душе девушки: оно было тайной для нее самой; пусть же оно останется и для всех тайной (Тургенев); Я никак не нахожу слов к изображению этого печального события (Гоголь). В некоторых случаях автор может расшифровать умолчание в следующих частях высказывания. Так, в выступлении известного русского адвоката Ф.Н. Плевако по поводу украденного старушкой чайника вслед за умолчанием идет словесная реализация умалчиваемого: Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесят языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только росла и крепла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла старый чайник ценою в тридцать копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно.
Умолчание может иметь форму вопросительного предложения, например: И вот одна из идущих посредине вдруг подняла голову, крытую белым платком, загородив свечу рукой, устремила взгляд темных глаз в темноту, будто как раз на меня ... Что она могла видеть в темноте, как могла она почувствовать мое присутствие? (Бунин).
Особый тип умолчания – апосиопéза (недоговаривание конца фразы) типа я вас...; смотри мне...; только попробуй и т.п. Это либо стандартные формулы эмоционально-волевой речи, либо незаконченные предложения, произносящиеся с особой интонацией предупреждения, угрозы и т.п.
Примечание. От умолчания следует отличать случаи бессвязной, взволнованной речи, когда человек не может собраться с мыслями, сосредоточиться Например: я... это... как его. Такое построение встречается в разговорной речи и допустимо при ее стилизации в художественной. В публицистике подобные конструкции оцениваются как показатель низкой речевой культуры.
3. Фигурой, противоположной по функции, является упреждение. Эта фигура характеризуется тем, что говорящий всячески подчеркивает, что адресату сообщаемое хорошо известно, но тем не менее продолжает говорить, высказывает все, что хотел, и в то же время полностью снимает с себя обвинение в банальности и многословии. См. традиционные зачины не нужно говорить, что...; нет надобности доказывать, что... и т.п. Эта фигура нередко встречается у Гоголя, например: Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу. Какие бывают эти общие залы – всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, (...) тот же закопченный потолок, та же закопченная люстра со множеством висящих стеклышек (...), те же картины во всю стену, писанные масляными красками, словом все то же, что и везде.
Функция фигур этой небольшой группы коммуникативно-содержательная: они связаны с активизацией жизненного, литературного, культурно-исторического опыта читателя.
Последняя группа фигур – собственно риторические. Их цель – усиление выразительности речи. Эффект достигается за счет использования синтаксических единиц, имеющих яркую эмоциональную окрашенность.
1. К ним относится прежде всего риторический вопрос – вопросительное по форме предложение, имеющее смысл усиленного утверждения или отрицания. Например: И разве в создании этой общественной атмосферы не сыграло свою роль поведение тех, пусть немногих, а на самом деле их было не так уж мало, особенно среди молодых, кого именно письмо-обращение Александра Солженицына заставило перевернуть свою жизнь, встать на путь решительного и твердого неучастия в вакханалии казенной Лжи? (И. Виноградов); Неужели же эта удивительная революция, вызванная похождениями Чичикова, менее невероятна, чем то происшествие, что нос майора Ковалева, исчезнув с лица своего обладателя, стал разъезжать по Петербургу, одетый в мундир с золотом? (В. Брюсов).
В этих вопросительных по синтаксической структуре предложениях интонационно утверждается (сыграла – в первом случае) или отрицается (не менее невероятна – во втором) то, что подвергается вопросу. На этом несоответствии синтаксиса и интонации основывается воздействующая сила фигуры.
Примечание. Риторический вопрос следует отличать от похожих конструкций, когда вопрос не требует ответа.
Сюда относятся уже рассматривавшиеся вопросительные предложения, используемые
для построения умолчания, и сегментированные конструкции. В других случаях
вопрос и ответ могут быть разделены. Нередко текст или
его фрагмент начинается с вопроса, формулирующего проблему, затем проблема
рассматривается, а в конце, как итог, может быть дан ответ. Такая форма
построения характерна для научных текстов и проблемных публицистических статей.
В простейших учебных текстах вопрос и ответ следуют друг за другом, что придает
тексту форму беседы и тем самым облегчает восприятие информации. Перенесение
этого приема за пределы учебных текстов ведет к подавлению мыслительной
деятельности собеседника, не позволяя ему предположить какой-либо иной ответ, кроме предложенного автором.
2. Риторическое обращение создает ситуацию свободного субъективного высказывания, предполагающего возможность разнообразных эмоциональных оценок. Поэтому риторический адресат ничем не ограничен, им может быть и тот, кто не присутствует при акте речи, и что не обладает даром речи (вещи, явления, природа, литературные персонажи и т.п.). Например, в «Слове о полку Игореве»: О Русская земля!, у Гоголя: О моя юность! О моя свежесть! Риторическое обращение широко употребляется в поэтической речи.
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях
полотно,
Одиссей возвратился пространством и временем полный.
(Мандельштам)
Как видно из примеров, риторическое обращение может быть усилено введением местоимения или синонима.
Воздействующая сила этой фигуры складывается за счет несоответствия между синтаксической единицей (обращение) и ее интонационным оформлением, а также между отсутствующим или невозможным обозначаемым и наличием обозначающих его единиц.
3. Риторическое восклицание – это эмоционально окрашенное предложение, в котором эмоции, даже не выраженные лексическими и синтаксическими средствами, обязательно выражены интонационно. Например. О, Пушкин! Пушкин! Какой пленительный сон снился мне в жизни! (Гоголь); Пред астрономом – только легкие облачка и спирали слабого света. А в действительности это – целые миры, тысячи солнц и планет, миллионы лет всех форм бытия, борьбы, исканий, осуществлений! (Брюсов).
Функция фигур этой группы – эмоционально-коммуникативная. С их помощью автор активно воздействует на адресата, навязывает ему свое восприятие мира, лишая его самостоятельности в оценке.
В реальных текстах каждая из фигур действует не изолированно, а в сочетании с другими фигурами, она может включать в свой состав тропы и другие лексико-семантические экспрессивные средства. Действие фигур может быть локальным (предложение, сложное синтаксическое целое), но может, как и у тропа, при соответствующей организации, распространяться на весь текст (например, антитеза способна связывать весь текст).
Разные типы фигур характеризуются разной степенью активности. Наиболее распространены фигуры первой группы (лексический повтор, преимущественно анафора, и параллелизм) и четвертой (риторический вопрос).
Основные ошибки в использовании фигур связаны: 1) с их чрезмерностью, ведущей к подавлению личности адресата; 2) с неуместностью их использования в аудитории, не подготовленной к восприятию фигур (см. об этом рассказ В. Шукшина «Риторический прием»), а также при подмене научно-объективного анализа эмоциями.